Только тут я обратил внимание, что на поясе у него болтается длинный кинжал. Он даже и не подумал вынуть оружие, расправившись с двумя здоровыми мужиками голыми руками. Ну и дела!

— Хозяин, — красотка подозвала кабатчика, и тот, опомнившись, бросился к ней, как монах заслышавший сигнал к трапезе, — сколько с нас, за бутыль мы тоже заплатим.

— Что вы, что вы, госпожа! Какие деньги. Эти мерзавцы получили по заслугам. Ваш брат просто герой.

— Тогда благодарю вас за приятный ужин. — Говоря это, она встала, и они с Шарлем направились к выходу.

Создавалось впечатление, что насчет приятного ужина она сказала правду. Все происшедшее ее только позабавило, и она ни на секунду не теряла уверенности в благополучном исходе дела.

Едва дождавшись их ухода, я швырнул на стол монету, и отправился на корабль. Мне не хотелось выяснять отношения с двумя идиотами, когда те придут в себя.

По уже заведенной традиции, я мерил шагами каюту, мотаясь из угла в угол. Настроение было приотвратное, чувствовал я себя как оплеванный. Это надо же так пролететь. Хорошо бы корабль отплыл, до того как эти ублюдки очухаются, а то еще захотят получить и остальные деньги, шантажируя меня. Но не это злило меня, с мерзавцами, сунься они, я бы разобрался. Кому поверят больше? Им или мне? Просто стремясь стать в ее глазах героем и спасителем, я, получилось так, проявил себя, как и остальные трусы собравшиеся в кабаке. А братец-то, каков, кто бы мог ожидать от этой мелочи такой прыти? Вот ведь действительно говорят, что внешность обманчива.

Стук в дверь грянул как гром с небес.

— Войдите? — Я зло уставился на дверь, готовый сорваться и выложить все, что я думаю об этом сраном мире на первого вошедшего.

Дверь распахнулась и, готовый излиться, поток ругани застыл у меня на губах. В ореоле красного закатного света в дверном проеме стояла она.

— У меня сложилось впечатление, что вы так хотите пообщаться со мной, что готовы на все. Я не хочу ждать, пока вы потопите корабль, и пришла к вам сама. Вы позволите войти барон?

Слова звучали насмешливо, но мне уже не было до этого дела. Это была она, и она пришла ко мне. Остальное значения не имело. Не говоря ни слова, я посторонился. Она шагнула в каюту, и я захлопнул дверь.

— Ну, так и будете молчать или скажите мне что-нибудь? Вы уже почти два дня не даете мне прохода.

Я всегда легко находил язык с прекрасным полом, но здесь мне сказать было не чего. Она полностью владела инициативой, а к этому я как-то не привык. Но тут меня осенило. Я молча приблизился к ней, крепко обнял, и впился долгим и злым поцелуем в услужливо подставленные мягкие губы. И тут же все мои горести и заботы отступили, ушло сковывавшее меня весь день напряжение, растаяла злость. Мир стал снова прекрасен. О господи как же это приятно. Она попыталась ответить, ее губы были нежны и податливы, запах ее кожи просто сводил с ума, но тут я был не намерен упускать неожиданно обретенной инициативы. Как умелый танцор ведет свою партнершу, так и я повел ее за собой в поцелуй как в танец. Она оказалась хорошей танцовщицей, и шла за мной смело, раскованно. Раздался стон, я так и не понял, это она или я. Неожиданное счастье, я все-таки добился своего, не так как планировал, но добился, переполняет меня. Наш поцелуй — это сплошной восторг и наслаждение. Я не могу сказать, сколько он длился, мгновение или вечность. Мы были вне времени, в какое-то мгновение оно просто перестало существовать.

Была самая середина короткой, летней ночи. Нереально яркие звезды светили в открытое окно, предавая самым обычным предметам ореол таинственности и какого-то волшебного очарования. Я лежал на широченной постели в лучшей каюте нашего корабля и любовался Алисой. Мой прелестный соночлежник спал, свободно раскинувшись по верх простыней и подушек, и я мог сколько угодно тешить свое эстетическое чувство, наслаждаясь видом ее великолепного лица и тела. Она спала тихо как ангел, и абсолютно неподвижно, только легкое вздымание груди показывало, что она жива. Вносимый легким ночным ветерком свет струился по плавным изгибам ее фигуры, создавая, прозрачный серебристый орел, в котором лицо и тело Алисы казались нереально прекрасными и хрупкими. Она существо из другого мира подумалось мне, обычный человек не может быть так совершенен.

Я был как пьяный. Если придется сейчас умирать, то я был готов. Ночь любви, которую подарила мне Алиса не повторить, такое не может повторяться, иначе рай будет здесь на земле, а это как утверждают священники невозможно. А стоит ли жить, если все остальное по сравнению с этим кажется таким мелким и ничтожным. Что она вытворяла! Никогда бы не подумал, что может существовать такая дикая смесь святой невинности и изощренного порока. Самые опытные столичные куртизанки могли бы брать у нее уроки мастерства, при этом временами она была так непосредственна и наивна, что иногда казалось, будто я ее первый мужчина.

Несмотря на довольно высокий для женщины рост, она выглядела такой юной, а весь мой опыт говорил, что молоденькие девочки хороши только визуально. К счастью, я очень сильно ошибался и она доказала мне это. Здесь было нечто невероятное. Казалось, она не чувствует боли или упивается ею, мы вместе с ней бились в том последнем пароксизме наслаждения, который практически неотличим от боли. Она делала все и позволяла с собой делать все, а неограниченные возможности ее великолепного тела позволяли реализовывать самые смелые фантазии, принимать самые изощренные и невозможные позы, добываясь просто неземного блаженства. Она предлагала самые сокровенные свои места так, что это можно бы было счесть верхом распущенности, если бы не было так непосредственно и даже по-детски наивно. Изобразить такую страсть искусственно просто невозможно. Она неистово желала меня. Это чувствовалось, это было видно по ее изумленно радостному лицу и это заводило меня сильнее всего. Потом она сказала, что никогда не думала, что прикосновения, и ласки мужчины могут быть так приятны. Да я и сам вместе с ней испытал такое, что предыдущий мой, я то наивный думал богатый, опыт с женщинами можно было, смело перечеркнуть и выкинуть на свалку. Я вдруг понял, что пока ты не встретишь настоящую женщину, ты девственник, сколько бы раз ты не трахался и скольких бы женщин не обрюхатил. Только познав неземное блаженство, с такой как Алиса, можно сказать: "Да, я знаю, что такое чувственная любовь с настоящей женщиной".

Я вдруг испугался, а вдруг она сейчас исчезнет, пропадет и это все просто сладкий сон, которые небо иногда дарит нам, что бы показать прелести потустороннего мира.

Я подался вперед и осторожно коснулся губами ее груди. Нет, это реальное теплое женское тело. Мне казалось, что я выжат до дна, но едва я почувствовал, как твердеет под моими губами сосок, как желание вспыхнуло во мне с новой силой, вознеся фаллос на не досягаемую высоту. Руки опять стали судорожно ласкать это такое красивое и податливое тело.

его терзали смутные сомненья (Алонзо)

Короткая летняя ночь еще творила свою не долгую власть, но серый призрачный свет уже пробивался через поднимавшийся от воды густой туман. Наше судно стояло. При такой плохой видимости капитан не хотел рисковать, и я его понимал. Торопиться нам некуда, через какое-то время взошедшее солнце развеет белесую пелену и мы поплывем дальше.

Я стоял облокотившись о палубное ограждение и смотрел на плавающую в воде Алису. Корабль словно вымер. Пассажиры спали, команда, за исключением вахтенных, пользуясь стоянкой, тоже отдыхала. На корме были только мы с Алисой. Точнее я один, потому что Алиса пребывала за бортом, резвясь словно молодой дельфин. Глядя на нее можно было подумать, что вода ее родная стихия, она страстно ее обожала и плавала как рыба. Я поражался откуда в ней столько жизненных сил. После бурных любовных объятий меня лично хватало только на то, чтобы лениво сделать пару гребков и вылезти обратно на палубу. Там, надев халат и облокотившись о борт, я мог следить за своей русалкой.

Уже несколько дней, которые мы были вместе, она при каждом удобном случае тащила меня в воду. Конечно искупаться в такую жару — это истинное наслаждение, но было одно но. Алиса не признавала плавательных рубашек, в которых обычно купаются дамы и нисколько не смущалась случайных пассажиров и матросов, иногда пялящих на нее изумленные глаза. Словно легендарная аристократка древней империи, у которых, по легендам, появляться на людях нагими было высшей привилегией, она была невозмутима в своей гордой наготе. Никто ничего не говорил, но я чувствовал, что за нашей спиной весь корабль шушукается о моей даме, и не удивился бы, если узнал, что не одна любопытная пара глаз незаметно следит за ее водными процедурами. Мне это было неприятно, но переубедить ее было невозможно.

— Ты что, издеваешься? Да в ваших хламидах только тонуть можно. В них, когда намокнут и шевелишься то с трудом. И потом, почему ты можешь плавать голышом, а я нет?

— Но я же мужчина, как ты не понимаешь?

— А какая разница? Мы оба люди и если можно одному, значит можно и другим. Чем я хуже тебя?

Спорить об очевидных для меня вещах не хотелось и я лишь старался чтобы наши купания проходили глубоко за полночь, надеясь, что большая часть людей на корабле спит, а не следит за нами.

Справедливости ради надо отметить, что я сам был отчасти виновен в организации этих купаний. Еще в нашу первую ночь любви, когда обессиленные мы лежали в душной каюте, Алиса прошептала:

— Если бы ты знал, как мне хочется окунуться.

— К сожалению мы не в моем замке и ванны здесь нет, но можно искупаться в реке. Корабль стоит и есть веревочная лестница, чтобы подняться обратно.

После обрушившейся на меня лавины чувственности я был несколько заторможен и совершенно не учитывал с кем имею дело. Я хотел немного подшутить над ней, совершенно не рассчитывая, что мое предложение будет воспринято всерьез. Но Алиса ухватилась за него и сейчас уже можно говорить, что наши ночные омовения стали традиционными.

Она странная девушка, и чем больше я с ней общался тем сильнее убеждался в этом. Она не прячется и ничего вроде бы не скрывает, даже немного рассказала о себе, но почему-то ее рассказ не вызвал у меня доверия, хотя, все в нем было гладко и никаких явных противоречий не обнаруживалось. Со слов Алисы выходило, что родилась она в семье обычного деревенского сеньора. Всю жизнь провела в деревне, образование получила дома, никогда никуда не выезжала, всему, что знает, научили родители и некоторые учителя, которых смог пригласить отец. Он у нее был старым солдатом, участвовал в таких-то и таких-то компаниях. К сожалению и он и ее мать уже умерли, они остались с братом одни и эта их поездка, первый выход в большой свет. Все это Алиса рассказывала мне легко и непринужденно. Вот только проверить ее слова я никак сейчас не мог, но у меня почему-то сложилось впечатление, что мне ответили хорошо выученный урок.

Конечно, это была она. Нагая лесная нимфа навсегда врезалось в мою память во всех мельчайших подробностях. И сейчас имея возможность ласкать и рассматривать роскошное тело Алиса, я не находил между ними никаких отличий. Нашу первую встречу на берегу живописного лесного озера она отрицала начисто и смотрела при этом на меня такими ясными честными глазами, что обвинить ее во лжи было просто невозможно и мне ничего не оставалось делать, как только сделать вид, что я ей поверил.

— Почему же ты пришла ко мне, если мы не виделись раньше? — Спрашивал я ее.

— Я давно привыкла делать, что захочу, а ты такой шикарный мужчина, и целыми днями так смотрел на меня, что устоять было невозможно.

Возразить на это мне было нечего, да и не хотелось, тем более, что свои слова Алиса подтверждала действием. Ее губы прижимались к моим, руки гладили самые чувствительные места, великолепное тело жаждало ласки. На моем месте никто бы не устоял. Все вопросы на какое-то время отпадали и мы снова погружались в дивную негу непередаваемых наслаждений.

Ее умопомрачительное тело всегда было основным ее доводом. Я заметил, что стоило мне завести разговор на скользкую для нее тему, как она сразу же тянула меня в постель. Конечно, против такого ухода от вопросов я возразить не мог, хотя и не очень верил в то, что она мне о себе рассказывала. Я был убежден, что лесная нимфа с диким котом и Алиса — это одно и тоже лицо. Более того, я чувствовал, что и она знает, что я не верю в ее байку о тихой скромной и ничем не примечательной семье Койлоков, но также четко мы оба знали, что как бы я на нее не давил, Алиса от своей версии не отступит, и по некому молчаливому согласию мы больше не поднимали эту тему. Все свои сомнения я отложил на потом, решив, что после возвращения из Арата я завсегда смогу узнать существует ли такой род Койлоков и если существует, то что они из себя представляют. Тем более, что с Алисой и так хватало сюрпризов и как бы не был затуманен мой мозг чувствами, вопрос: "А кто ты Алиса?", нет-нет, да и тревожил сознание. Сначала я льстил себя надеждой, что понаблюдав за ней смогу быстро понять, что к чему. И вот мы вместе на ограниченном пространстве уже несколько дней, вся ее жизнь проходит у меня на глазах, и что я про нее понял? Только то, что она чертовски красива и великолепная любовница. Если отбросить байку о леди Койлок, то я даже не могу определить к какому слою общества она принадлежит. С одной стороны она очень не прихотлива, может довольствоваться самыми примитивными удобствами. Простейшие блюда немудреной корабельной кухни приводят ее в полной восторг. Как с равными она общается со стюардами и матросами и они просто боготворят ее за это. Простенькие туалеты, в которых щеголяет Сину, вызывают у нее искреннее восхищение. Если бы она добавила к этому еще и такую же зависть, то корабельные дамы, возможно, и простили бы ей ее красоту и постоянное внимание со стороны мужчин. Но зависти у нее нет ни к чему. Она всегда настолько уверенна в себе, словно высшие силы простерли над ней свою защиту и с ней в принципе ничего не может случиться. Иногда она обнаруживает явную склонность к роскоши в быту, при чем к такой, которая достойна венценосных особ. Она может довольствоваться малым, но самые роскошные удобства, которые ей тут могут предложить, вызывают у нее только снисходительную улыбку.

Взять хотя бы корабль. Наша "Авгура", была построена всего два года назад, ее хозяева не скупились и при ее создании использовались самые последние достижения как в области кораблестроения, так и отделки судна. На Ларе не было кораблей крупнее ее, а тем более таких, которые могли бы предоставить лучшие условия пассажирам. Элегантная, отделанная дорогими сортами дерева, украшенная затейливой резьбой, с каютами обставленными по последней моде, "Авгура" была гордостью Танского речного флота.