Авантюристка

Авантюристка

пролог

Осенний сезон в столице славного Танского королевства городе Расе выдался в этом году на редкость скучным. Бродячие театры и цирки почему-то обходили его стороной, а спектакли в единственном городском театре были неинтересны. Но главное светская жизнь была какой-то вялой и невыразительной: без громких скандалов, измен, дуэлей, короче, без тех своих проявлений, которые так скрашивают существование скучающих персон высшего света. Поэтому ежегодный осенний бал в королевском дворце явился той отдушиной, которая могла привнести в тусклую жизнь столичного бомонда хоть какое-то разнообразие. К тому же на балу должно было произойти одно весьма любопытное событие.

По традиции на осеннем балу королю, а заодно и верховной знати, представлялись вновь назначенные вице-короли колоний, губернаторы провинций и новые пэры королевства. И одно из этих назначений было весьма экстравагантно.

Указом, подготовленным премьер-министром и утвержденным королем Арианом Вторым, некой Алисе жаловался титул графини Аратской и только что испеченная графиня назначалась губернатором Байской провинции. Это было очень необычно. Не часто графские титулы давались совершенно не известным в свете людям и не принято было в королевстве назначать женщин на столь высокие посты. К тому же эта Алиса, которая сразу стала объектом повышенного внимания, была крайне таинственной личностью. В столице ее никто не видел и о ней никто ничего толком не знал, а если и знал то помалкивал. Но чем меньше было достоверной информации, тем больше сплетен, и слухи про Алису ходили самые разные. Естественно, скучающее общество с нетерпением ждало бала, на котором воочию можно будет лицезреть столь таинственную личность и хоть как-то удовлетворить свое любопытство.

Алонзо появился во дворце слегка запоздав. Приемные залы были уже полны приглашенными, но король и премьер еще не выходили, и собственно бал еще не начался. Вельможи, гвардейские офицеры, благородные дворяне, высшее купечество, придворные красавицы группировались небольшими кучками в различных местах огромных приемных залов, разделенных колоннами. Шустрые, хорошо вышколенные лакеи разносили подносы со всевозможными закусками и легкими винами. В общем все было как обычно. Кивая знакомым, рассыпая любезности и целуя ручки дамам, Алонзо, внешне непринужденно лавируя по залу, пробирался ближе к дверям из-за которых должен был появиться король. И хотя слегка ироничная улыбка привычно сияла на его лице, на душе у него было отнюдь не спокойно.

Из долетавших до его слуха реплик, можно было судить, что общество муссировало в основном тему Алисы Аратской.

— Я вам точно говорю, она внебрачная дочь Ариана Первого и сестра нашего короля, поэтому так быстро и возвысилась.

— А ерунду вы несете, милейший, ну какая дочь! Ариан Первый не страдал манией сокрытия своих детей. Мы все знаем и герцога Пойского и маркизу Балуа. И совершенно непонятно почему столько лет ничего не было слышно об Алисе Аратской.

— Она бывшая рабыня, и во время бунта в позапрошлом году возглавляла отряд смертников, которые не давали пощады никому. Титул и должность — это плата за мир в провинции.

— Но ведь граф Берндот подавил восстание, что же ее не повесили вместе с остальными бунтовщиками?

— Где он теперь этот ваш Берндот? А бунт подавили только на словах, порядка в Байске как не было, так и нет.

— Да, проворонил ваш хваленый граф провинцию. А уж как был крут, чуть ли не в короли метил.

"Как мимолетна мирская слава", — подумал Алонзо, протискиваясь ближе к окну. "Еще совсем недавно, не то что говорить, даже подумать такое про могущественного графа боялись, а теперь любая шавка так и норовит тяпнуть мертвого льва".

— Готов биться на спор, что эта Алиса здоровенная мужеподобная бабища. Мне один клиент из Байска рассказывал, что она предводительствует шайкой разбойников и настолько крута и злобна, что самые отчаянные головорезы ее опасаются и предпочитают не связываться.

— А я вам говорю, она связана с нечистой силой и ее не возвышать надо, а отдать священному трибуналу, что бы разобрались.

— Но мы же не дети, что бы верить в эти сказки.

"А может я ошибаюсь?" — подумал Алонзо — "и Алиса Аратская не та женщина, о которой я думаю, и с которой мечтаю и боюсь встретиться?"

Алонзо чуть-чуть не успел занять облюбованное им у окна место за колонной. Откуда он мог бы хорошо просматривать заветные двери, оставаясь практически незаметным.

— Ба, какая приятная неожиданность! Молодой барон Пара, а мы только что о вас вспоминали. — Перед Алонзо выросла, затянутая в мундир капитана гвардии, внушительная фигура Тресио. Схватив за руку слабо упирающегося Алонзо, он целеустремленно потащил его к небольшой группе молодых дворян собравшейся вокруг кресла в котором восседала маркиза Малье.

— Господа, позвольте представить вам моего лучшего друга — барон Алонзо де Пара.

"Господи, откуда ты только взялся на мою голову, ты же служишь на флоте",— думал Алонзо, "Хотя, вроде ходили слухи, что тебя перевели в гвардию. Но как в это можно было поверить, чтобы такого болвана, да еще служившего на флоте перевели в столичный гарнизон". В настоящий момент Тресио, наверное, был человеком, которого Алонзо больше всего на свете не хотел бы видеть. Последний раз они виделись, когда бежали из охваченного пожарами мятежного Арата, а именно об этом эпизоде своей биографии Алонзо сейчас предпочитал умалчивать. Но не будучи катастрофически грубым, отделаться от Тресио было невозможно. Он не понимал намеков, был туповат, обидчив и прямолинеен, при этом славился вспыльчивостью и наплевательским отношением к нормам поведения в высшем обществе. Мог прилюдно закатить скандал с мордобоем. При этом, не утруждая себя заботой о последствиях своих поступков, просто надавать обидчику по морде, как какому-нибудь мужику, что при его чудовищной физической силе, как правило, не составляло труда. Если же, его все-таки вынуждали драться на дуэли, с оружием в руках, то для вызвавших его "счастливчиков" это кончилось очень трагично, двое были убиты, а один искалечен. В поединках он использовал различные грязные приемы, наплевав на дуэльный кодекс, а так как действительно неплохо владел оружием и был опытен в драках, то достаточно легко выходил победителем. Как ни странно ему все сходило с рук, и дела, за которые другого уже упекли бы в тюрьму или как минимум сослали, кончались для него пшиком, типа высказывания высочайшего неодобрения без каких-либо материальных последствий. И даже его военная карьера из-за подобных скандалов ни разу не пострадала. Он регулярно рос в звании, хотя на поле битвы выказать свою воинскую доблесть и офицерское мастерство ему не довелось. Короче, Тресио был человеком, которого в обществе не любили, но связываться с которым опасались. Правда следует отметить, что обладая звериным чутьем, он в качестве своих жертв всегда выбирал людей не обладающих достаточным влиянием и богатством, чтобы в силу своего положения доставить ему по настоящему серьезные неприятности.

После взаимных приветствий и раскланиваний, Тресио, оправдывая самые худшие предчувствия Алонзо, заговорил об Арате.

— Барон подтвердит мои слова, мы вместе драпали из Арата в позапрошлом году.

— Какие слова мой дорогой Тресио, я совершенно не в курсе о чем речь.

— Представляете, милый барон, — проворковала маркиза, — Мы, как и все, говорили о новом губернаторе и графине, Алисе Аратской. Тресио утверждает, что она была одним из участников бунта рабов. Мы — Малье обвела рукой собравшееся общество, — ну никак не можем поверить в это. Графиня не может быть вместе с чернью, это же нонсенс, но Тресио утверждает, что вы были знакомы с графиней еще до Аратского восстания и можете подтвердить его слова, так рассейте же наше недоумение.

"Вот козел",— подумал Алонзо — "Что же им сказать?"

— Возможно, маркиза, я право не помню, это было так давно.

— Да кто бы сделал ее губернатором, если она бунтовщица. — Встрял в разговор один из дворян.

— Наш благородный лорд Раис приказал бы повесить ее, а не давать ей титул и должность.

— Тем более, что кто-кто, а премьер-министр знает все. — Добавил другой.

— Не уходите от ответа, барон! Тресио еще говорил, что вы даже были ее любовником. Ах, как это романтично, быть любовником самой леди Смерть.

— Что вы такое говорите, маркиза?

— Я только открыто повторяю то, о чем шепчутся все вокруг. А вы шалун, иметь такую экзотическую связь и молчать о ней! И это в то время, когда все мужчины, чуть ли не на груди готовы носить списки своих любовных побед.

— Простите, мой друг, — Тресио в притворном раскаянии склонил голову, — но мне не верили, и в пылу спора я прибег к последнему аргументу, авторитету вашего слова.

Алонзо чувствовал себя как затравленный зверь. Наврать, но Тресио хоть и мельком, но видел Алису вблизи. Правда вопрос, узнают ли они в блестящей графине ту Алису из бунтующего Арата. И захочет ли Алиса узнать их, а если и узнает, то захочет ли возобновить знакомство? Собственно для выяснения этого он и пришел на бал. Значит открещиваться от знакомства нельзя, иначе как он будет выглядеть, если Алиса узнает его?

— Мадам, господа, право не знаю о чем вы тут спорили, но могу вам сказать, что действительно в Арате у меня была знакомая, которую звали Алиса. Во время бунта она была в городе и после этого я ее не видел. Собственно я и забыл уже о ней, если бы не Тресио.

— Ах, не скромничайте, барон. Я мельком видел эту девушку и то не могу забыть, а вы были с ней в одной постели.

У Алонзо уже вертелись на языке едкие слова по поводу того, что может быть у Тресио было слишком мало знакомых девиц, что он вспоминает какую-то мельком виденную, но не успел. Двери распахнулись и распорядитель, звонко щелкнув жезлом о паркет, в мгновенно наступившей тишине громко провозгласил.

— Их королевское высочество Ариан Второй и графиня Аратская.

Часть первая

Лесная фея

Глава 1

Шехонский лес

1

охота

Посреди полянки, на которую они вышли, лежало сваленное ветром дерево. Зелу молча подошел к нему и знаком показал Фалье, что здесь они устроят привал. Оба присели на замшелый ствол и достав из заплечных торб хлеб и сыр принялись неторопливо жевать. Одинаково спокойные, неторопливые движения делали их очень похожими, хотя один был старым охотником всю жизнь проведшим в здешних местах, а другой средних лет барином, лет на тридцать моложе и вышедшим в лес со скуки.

Ели молча. Лес не любит праздного слова за которым можно не услышать треска сломавшейся ветки, шелеста листьев, отличного от вызываемого ветром и других звуков, которые о многом говорят опытному уху. Остатки трапезы бросили трем, крутившимся у ног собакам.

— Что-то не везет нам сегодня, Зелу. Пол дня бродим и никакой добычи.

— Да, плохой день, мне кажется кроме нас здесь еще кто-то охотится.

— Он и распугал дичь? Лес пустой как кружка пьяницы.

— Да, и этот кто-то очень опасен, недаром собаки жмутся к ногам. Пойдемте-ка сир домой, а то у меня какое-то нехорошее предчувствие.

Зелу встал и замер. Собаки насторожились подняв уши и нюхая воздух. В наступившей казалось тишине явственно слышался сухой приближающийся треск. Словно кто-то большой ломился напролом через лес. Скинув лук и положив стрелу Зелу перепрыгнул за ствол и натянул тетиву, целясь на приближающийся к поляне звук. Помедлив мгновение Фалье последовал его примеру. И тут же на поляну их кустов орешника вылетел крупный матерый олень. На какое-то мгновение он замер, глядя налитыми кровью глазами на бросившуюся к нему собачью свору и присев на задние ноги приготовился прыгнуть обратно в кусты, но не успел. Выпущенные почти одновременно и с небольшого расстояния две стрелы поразили его в шею и глаз. В тоже мгновение псы навались на него сбоку. Олень вздрогнул, жалобно замычал, его передние ноги подогнулись и он рухнул словно сраженный ударом молота.

— Ну вот! А ты говорил плохой день. — Фалье радостно улыбался. — Смотри какого зверя завалили.

— Да вам везет господин. — Зелу тоже улыбнулся обнажив черные остатки зубов. — А ну к ноге! — Крикнул он собакам и достав нож двинулся к оленю.

— Вот уж никогда не думал, что поговорка: "На ловца и зверь бежит" имеет буквальный смысл. — Фалье отложил лук и достав из мешка кусок холстины хотел разложить ее на траве рядом с тушей, чтобы старому следопыту, занятому ее разделкой, было куда класть отделяемые куски.

Собаки жадно слизывавшие кровь, вдруг заскулили сбиваясь в кучу. Фалье остановился глядя в спину замершего охотника. Темный от загара загривок потемнел еще больше наливаясь кровью. Зелу напоминал сжатую пружину. Окровавленный нож в побелевших от напряжения костяшках пальцев слегка дрожал. Стараясь не делать лишних движений Фалье слегка повернул голову, стараясь проследить за взглядом охотника, и увидел его.

Это был настоящий хозяин Шехонского леса. Яростно хлеща себя по бокам пушистым хвостом, в проплешине кустов перед выходом на полянку стоял огромный лесной кот. Все кроме хвоста в нем было неподвижно. Напружиненное, готовое к прыжку красно-коричневое тело, мощные, зарывшиеся в дерн лапы, низкий кошачий лоб, желтые горящие бешеной яростью глаза, оскаленная, блестящая клыками пасть. Противная холодная струйка пота побежала по спине Фалье. Впервые в жизни он реально столкнулся со смертельной опасностью.

Зверь был на расстоянии прыжка, а они оба были почти безоружны. У Фалье в руках был только кусок материи, а у Зелу один нож. Да даже будь они вооружены всем, что нужно, справиться вдвоем с таким зверем было бы очень сложно, а так их положение было просто безнадежно. Напряженное противостояние, казалось, продолжается целую вечность. От напряжения и неподвижности тело начало затекать. "Чего он ждет?" подумал Фалье, боясь отвести взгляд от готового к прыжку зверя. Что-то неуловимо изменилось. Фалье показалось, что поза кота, хотя он оставался в том же положении стала менее агрессивной. Собаки жалобно поскуливая медленно начали отползать от туши оленя.

— Отходим. — Одними губами прошептал Зелу.

Фалье не услышал, а скорее угадал эту команду. Медленно-медленно они стали пятиться назад. Нащупав ногой ствол дерева, Фалье аккуратно, не спуская глаз с хищника, перевалил через него. Издав победный рык, от которого кровь стынет в жилах, кот неторопливо подошел к туше оленя и стал ее обнюхивать. На людей с их собаками он казалось уже не обращал внимания. Рядом перевел дух Зелу.

— Берем вещи и уходим. — Тихо прошептал он в ухо Фалье.

Схватив свои торбы они по-прежнему пятясь, так как не решались выпустить из вида страшного хищника, не смотря на то, что он, вроде, и утратил к ним интерес, достигли противоположного конца полянки. Там их уже поскуливая ждали собаки. И только когда кусты окончательно скрыли от них лесного кота они развернулись и что есть мочи припустили назад.

Пережитый страх постепенно отпускал.

— Теперь понятно кто охотился здесь вместе с нами. — На обычно молчаливого Зелу напал приступ болтливости. — Поэтому и лес показался нам пустым. Конечно вся живность попряталась, сам хозяин зашел сюда на охоту. Это он гнал оленя, от того он и вылетел, как сумасшедший на нас. Обычно олени очень чутки и по лесу идут тихо, а этот просто ошалел от страха и ломился не разбирая дороги и ничего не чувствуя. А я то, старый дурак, мне бы сразу надо было сообразить, что это не спроста. А мы-то хороши, — охотник нервно засмеялся, — покуситься на добычу лесного кота! Это просто чудо что он нас не тронул.

— Честно говоря я думал, что лесные коты давно вымерли и это просто байки, о том что в Шехонском лесу они еще водятся, как и всякая нечисть, вроде, русалок, гигантских пиявок и тому подобному.

— Я всю жизнь провел в этом лесу. Правда, в самые дебри и мне заходить не доводилось, и вот что я вам скажу, Здесь есть много такого, что вам на ваших виллах и в городах кажется небывальщиной. Кстати, у меня такое ощущение, что кроме нас и кота там был кто-то еще.

— Кто еще там мог быть и не драпать без оглядки?

— Не знаю. Но говорят, что лесные феи любят играть с дикими котами. Мне показалось, что на какое-то мгновение, там среди деревьев, за спиной кота мелькнула женская фигура и именно после этого он отказался от намерения напасть на нас и дал нам уйти.

— Неужели и лесные феи тоже существуют?

— Только господь знает, какие живые твари бродят по созданному им миру.

2

к чему приводят азартные игры (Алонзо)

Череда событий, перевернувших всю мою жизнь, началась как-то обыденно и в тех местах, где по определению ничего не случается. По воле отца, я был вынужден покинуть столицу и вот уже более двух месяцев коротал время в одной из самых отдаленных и унылых провинций нашего великого королевства. Собственно, я сам был виноват в своей ссылке. Как сейчас помню наш последний разговор с отцом, точнее его речь и мое понурое молчание.

— Мне надоели твои выходки, Алонзо! — Усы отца злобно топорщились, судя по всему он действительно разозлился. — Ты просто с ума сходишь от безделья и пьянства.

Что правда то правда, я не просыхал уже вторую неделю с тех самых пор, как мой университетский дружок благородный сир Рино Гунальд заехал к нам в гости. Конечно же мы вспомнили славные годы учебы в университете, наши веселые студенческие попойки и кутежи, и решили тряхнуть стариной. Рино видно здорово закис у себя дома, к тому же он сообщил мне по секрету, что отец собирается его женить на дочери барона де Кура, и сейчас полным ходом идут переговоры с семьей его будущей невесты.

— Она хоть хорошенькая? — интересовался я.

— А я что ее видел? — удивлялся он.

— Главное, за ней должны дать неплохое приданое, а ты сам знаешь с деньгами у моих предков не очень, вот и приходиться жертвовать собой во имя семьи — он тяжело вздыхал и тащил меня в следующий кабак.

Эх и покутили же мы. В преддверии потери свободы, сир Гунальд отрывался по полной программе. Окрестные трактирщики даже набрались наглости пожаловаться отцу на дебоши, которые мы закатывали. Это случилось сразу после того, как я славно отделал одного хама. Он не оценил чести, которую оказали его дочери благородные господа, поинтересовавшись прелестями у нее под юбкой, и бросился на нас с дубиной. Пришлось показать сиволапому мужлану, что значит связываться с Алонзо де Пара. Увернувшись от его размашистого удара, я перехватил и вывернул ему руку так, что он взвыл от боли, выронив свою дурацкую палку. После чего я от души его отметелил, разбив в кровь тупую противную физиономию, от чего она право не стала хуже. И вот, с тяжелой похмельной головой, я был вынужден стоять и выслушивать длиннейшую нотацию, вместо того чтобы поправить здоровье стаканчиком левантинского. Наконец воспитательный порыв отца иссяк, он прекратил читать мне мораль и перешел к озвучанию практических выводов из своей речи.

— Короче, сын, пора тебе заняться делом, а не только тискать дворовых девок. Возьмешь людей, человек десять и съездишь, посмотришь наше имение в Байской провинции, за одно и проветришься. Мы в этом имении не были уже лет десять, а имущество на такие сроки оставлять без хозяйского пригляда нельзя. Управляющий там человек надежный, мне он всегда нравился, но доходы в последние два года упали. Конечно все это как-то объясняется, но проверить надо. Тем более, что провинция сейчас на подъеме и доходы там должны расти. Съездишь, оценишь, что там и как и все мне подробно расскажешь. Возможно там не все чисто, это имение должно давать существенно больше, чем те суммы, которые нам высылают. Если что окажется не так, я найду способ вернуть наши деньги. На сборы тебе день. И что бы завтра утром духу твоего здесь не было. Вернешься не раньше чем через три месяца. Все иди.

Это была форменная ссылка. Тяжело вздохнув, с отцом не поспоришь, я пошел прощаться с сиром Гунальдом. Узнав о моих проблемах, косвенным виновником которых он и являлся, Рино мне посочувствовал, сделал приглашение посетить его свадьбу, которая еще неизвестно когда состоится, и тоже стал собираться домой. Я же, собрав вещи, и распрощавшись с родными и друзьями, отбыл в сопровождении своего оруженосца Края и десятка вооруженных слуг, для придания веса моей миссии, в Байск.

Так я очутился в этой красивой, но скучной глухомани и считал дни, когда моя ссылка кончится и можно будет вернуться к обычной жизни. После перерыва, я думаю, это будет особенно приятно. Не даром же говорят, что верный способ получить удовольствие — как можно дольше воздерживаться от него.

Возложив решение всех текущих вопросов на Края, я встал перед проблемой — а чем мне, в этой глуши заниматься самому? Лучше всего было бы конечно завести интрижку с какой-нибудь местной красоткой, но здесь передо мной возникло сразу несколько проблем. Во-первых: все здешние дамы не признавали легких интрижек, все отношения между мужчинами и женщинами они видели только через замужество. И все здешние матроны имеющие дочек на выданье смотрели на меня как на потенциальный объект охоты. Конечно, я был для здешних телочек очень заманчивой добычей. Красивый, богатый, знатный, образованный, еще не растерявший столичный шик. Беда была в том, что я хотел просто одарить девочек своими ласками, а они хотели затащить меня под венец. Просто переспать здесь было не принято. Буквально на второй день моего пребывания в имении, я был свидетелем, как всей округой ловили какого-то молодца, который посмел соблазнить чью-то дочку. И как я понял, в случае поимки, у несчастного было только один путь — в церковь. Либо в качестве жениха, либо в качестве отпеваемого. Короче, по вопросу взаимоотношения полов, мы в корне расходились во взглядах с местным населением. А во-вторых среди всех представленных мне дам не было ни одной по настоящему красивой, ради которой стоило бы рискнуть. Жены и дочери местных помещиков были как на подбор все какие-то корявые, толстые, неуклюжие, глупые как курицы. Ужас. Единственно, что оставалось, это вино и карты. К счастью недалеко обнаружилось заведение в котором эти радости жизни могли предложить.

Роль светского салона в здешних местах выполняла корчма толстяка Пака. В нее-то я и стал частенько наведываться. Там собирались окрестные сеньоры попить винца, поиграть в карты и поделиться последними новостями. Кухня у Пака была весьма достойная, да и вино не плохое, и это пожалуй было единственное место в округе, где встречались девицы одной весьма древней профессии, с которыми за умеренную плату вполне можно было здесь же и пообщаться, без каких-либо ненужных формальностей. Конечно девицы были так себе, и это было совсем не то, к чему я привык, но, как говориться, приходилось довольствоваться тем что есть.

Так вот, как-то ближе к вечеру я как всегда заехал поиграть в карты у толстяка Пака. Общество было небольшое. Да и откуда здесь в такой глуши могло быть большое общество? Пак был конечно последней сволочью и негодяем, но его заведение было единственным в округе где можно было нормально провести время. Поэтому я предпочитал, как и все остальные закрывать глаза на его противозаконную деятельность и то, что он пощипывает караваны и приторговывает рабами. Да и слухи про душку Пака ходили такие, что связываться с ним совершенно не хотелось. Зачем искать приключений на свою задницу без нужды?

Нашему обществу он выделял "изумрудную" гостиную. Конечно, она была никакая не изумрудная, я вообще не видел что бы здесь украшали помещения драгоценными камнями, просто была выдержана в зеленых тонах, а Пак как все провинциалы любил пышные названия.

Раскинули карты, выпили по бокалу шипучего хмелинского, на душе стало сразу веселее, беседа потекла оживленнее. Обсудили виды на урожай в этом году, посетовали на купцов, дерущих с несчастных сельских помещиков три шкуры. Развлечений в размеренной деревенской жизни было крайне мало, поэтому в очередной раз обсудили бал у сеньора Розина, который он устраивал четыре месяца назад. Я в очередной раз выслушал сентенции по поводу моего отсутствия на оном мероприятии. Честно говоря мне уже надоело говорить, что бал устраивался тогда, когда я еще и понятия не имел о существовании здешнего общества, ибо отец отправил меня сюда две недели назад. И до этого времени я не имел чести быть представленным всем этим людям. Господи! Неужели прошло всего две недели? Временами мне казалось, что уже целая вечность отделяет меня от блестящих дам высшего света и придворных интриг. Нет, хватит довольствоваться обществом недалеких сельских сеньоров, нужно себя чем-нибудь занять, кроме вина и карт, а то еще немного и окончательно отупеешь. Весь мой великосветский лоск сойдет и я превращусь в такого же сельского пентюха. Ужасная перспектива. Эх, если бы не воля отца! Скорей бы Край завершал все нужные дела и можно бы было собраться домой. Ладно кончаю хандрить, завтра будет завтра, а пока будем довольствоваться тем, что имеем. Я налил еще бокал вина и раскрыл свои карты.

Если верить приметам мне должно было очень везти в любви. Карты у меня были отвратительные. Я безбожно проигрывал и выручало только то, что ставки были маленькие. Наконец за столом заговорили как всегда о женщинах. Я уж было, испугался, что снова вынужден буду тешить воображение здешних мужланов рассказами о повадках светских львиц на королевских приемах, но сегодня беседа приняла несколько иной оборот.

— Да, кстати, господа, вы слышали какой любопытный случай произошел со мной на охоте. — Обратился к обществу сир Фалье.

— Рассказывайте, только не отрывайтесь от игры, а мы с удовольствием послушаем. — Выразил общее мнение сир Клио.

— Ну так слушайте. Приспичило мне поохотиться в Шехонском лесу. И не здесь, рядом с опушкой, а в глубине леса, за рекой. Уговорил я старого Зелу, вы его знаете, быть моим проводником. Потому что если кто и знает что-то про тропки Шехонского леса, то именно Зелу.

— Это точно. Старый выпивоха лучший охотник. Не припомню случая, что бы он возвращался без добычи.

— Это как раз тот случай. Мы вернулись без добычи, да еще пришлось бросить часть снаряжения. Я оставил в этом лесу свой лучший лук.

— Неужто на вас кто напал?

— Не напал, только погрозил.

— Нарвались на разбойников?

— Вы бы сказали им, что дружите со стариной Паком, они бы вам сами приплатили. Ха-ха-ха.

— Господа, позвольте мне продолжить.

— Да давайте не отвлекаться, а то мы так и не дойдем до сути.

— Тогда я продолжаю. Целый день мы бродили по лесу и не смогли подстрелить даже жалкой куропатки. Лес словно вымер. Никакой живности. И вдруг, на полянку, где мы остановились перекусить выскочил великолепный матерый олень.

— Неужели вы промазали?

— Что бы Зелу промахнулся в оленя? Такого не может быть.

— Мы завалили оленя.

— Так вас можно поздравить с прекрасной добычей?

— Ничего подобного. Нам пришлось отдать ее другому охотнику.

— Кто же это посмел отобрать у вас добычу?

— Лесной кот. Это он гнал оленя и тот выскочил прямо на нас. Едва мы стали разделывать тушу, как заявился хозяин леса и потребовал назад свою добычу. Пришлось отдать. Зато смогли вернуться домой.

— Не может быть, лесные коты давно вымерли.

— Да нет, говорят, что в глубине леса еще встречаются.

— А про Шехонский лес много чего болтают.

— Хотите, верьте, хотите нет, но мои крестьяне утверждают, что видели следы этого чудовища рядом с нашей деревней.

— Господа, Зелу может подтвердить мои слова. Мы видели этого хищника на расстоянии нескольких шагов. У меня до сих пор мурашки бегут по коже, стоит вспомнить изготовившееся для прыжка мощное тело и громадные оскаленные клыки.

— Как же он вас не тронул?

— Честно скажу, я до сих пор не очень понимаю это. Кот явно хотел расправиться с покусившимися на его добычу людишками, и вдруг передумал. Словно получил команду не трогать нас. Зелу утверждает, что кот был не один. В кустах за ним он разглядел женскую фигуру и слышал, что она что-то крикнула коту. Мы думаем, что это была лесная нимфа и она не дала своему зверю растерзать нас.

— Ну вы и загнули историю сир Фалье, мы даже про игру забыли.

— Лесных котов и нимф не бывает, это сказки для детей. Признайтесь, что вы это выдумали, чтобы повеселить общество.

— Не знаю как вы, а я верю, что в Шехонском лесу не все чисто.

— Кстати, я знаю Зелу уже лет двадцать. Это человек полностью лишенный воображения. Не припомню случая, чтобы он что-нибудь придумал. Это великий охотник, в лесу он слышит и видит как зверь. Если он говорит, что что-то видел, то так оно и есть.

— Да, это хоть и косвенное, но все же подтверждение этого фантастического рассказа.

— А я все равно не верю.

— Так вы, что обвиняете меня во лжи?

Эти слова Фалье произвели эффект окрика грозного воспитателя на стайку расшалившихся сорванцов. Многоголосый гомон висевший над столом смолк и повисла напряженная, словно предгрозовая тишина. Все словно по команде повернули головы в сторону небольшого, круглолицего, пухленького помещика, который хлопая глазами растерянно смотрел на поднявшуюся из-за стола сухопарую фигуру Фалье.

— Нет, что вы, как можно. И в мыслях не было.

— Так какого же черта, вы все твердите: не верю, да не верю? — Фалье, по слухам, не отличавшийся кротким нравом, не на шутку разозлился и грозовой тучей нависал над усомнившимся в его словах человечком.

— Ну все это так необычно, — лепетал помещик, — Мы люди простые, в университетах не учились, привыкли верить только в то, что видели сами.

Всеобщее внимание окончательно смутило толстячка.

— Простите меня господа, мне срочно надо домой. Вот моя ставка, лишнее оставьте на вино для общества. — Положив на стол стопку монет, он попытался бочком, бочком вылезти из-за стола.

— Ну нет! — Взревел Фалье. — Так просто ты от меня не отделаешься. — Он протянул жилистую руку и схватил своего обидчика за воротник камзола.

До этого момента я довольно рассеяно слушал рассказ Фалье и перепалку возникшую в связи с ним, но тут меня словно что-то толкнуло. В последствии я так и не понял, что дернуло меня влезть в этот совершенно не касавшийся меня спор и выйти с предложением перевернувшим в последствии весь привычный уклад моей жизни. Поднявшись из-за стола я громко хлопнул в ладоши, и когда всеобщее внимание переключилось на мою персону, обратился к обществу со следующей речью.

— Господа, давайте не будем искать ссоры и обвинять друг друга по пустякам. Я думаю, что никто не может усомниться в словах такого благородного господина, каким безусловно является сир Фалье. Поэтому предлагаю организовать экспедицию в Шехонский лес и неопровержимо доказать существование лесных котов добыв голову одного из них. Если сир Фалье готов возглавить это мероприятие, то я сам согласен принять в нем участие. На успех или неуспех можно заключать пари, а часть суммы от выигрышей пустить на финансирование этого дела. Надеюсь свидетельство барона Пара подкрепленное шкурой лесного кота будет для всех достаточным доказательством. Я сам готов внести в фонд экспедиции десять золотых и думаю выразивший сомнения господин обязан раскошелиться на не меньшую сумму. Ну вы согласны с моим предложением?

Видимо я уж очень сильно зачах без развлечений, иначе вряд ли выступил бы с таким предложением, тем более, что никогда не отличался любовью к походам в лесную чащу. Но слово было сказано и отказаться от него, значило уронить свою честь. Прерванный моими словами застольный гомон возобновился с еще большей силой, но общий тон был крайне благоприятен для моей идеи. Более того, можно сказать, что она была принята с восторгом. Развлечений в деревенской жизни не хватало видимо не только мне.

— Пари. Пари. — Голосили подвыпившие сеньоры.

Даже толстяк, которого я немного ввел в расходы и то не очень брыкался, когда утверждали бюджет нашего похода. Как я догадывался, перспектива дуэли с Фалье, прельщала его еще меньше и он был даже рад, выйти из щекотливого положения с некоторыми финансовыми потерями, но сохранив лицо. Общая сумма заключенных пари перевалила за сотню золотых. Деньги, за вычетом изъятых мною двадцати монет на организацию похода, были отданы на хранение Паку. Он поклялся хранить их как зеницу ока и после нашего возвращения отдать победителям их выигрыши. Как ни странно, но кроме меня никто больше не захотел принять участие в экспедиции за лесным котом. Но главное Фалье согласился и пообещал уговорить охотника Зелу. Таким образом состав был утвержден и мы, договорившись с Фалье встретиться завтра и обсудить детали, вернулись к картам. В дальнейшем вечер тек по обычному руслу и ничего заслуживающего внимание уже не происходило.

3

древняя легенда (Алонзо)

Вернувшись домой я огорошил Края известием, что отправляюсь в Шехонский лес, добывать шкуру лесного кота.

— Помилуйте ваша милость! Это же безумие. Только ненормальные ходят в этот проклятый богом лес!

— Молчи дурак. Лучше побыстрее разбирайся с делами да вернемся в столицу. А по мне, так лучше проводить время на охоте, чем гнить в имении.

— Еще вопрос, кто там на кого будет охотиться.

— Ладно не бурчи. Лучше распорядись подготовить все необходимое, завтра к нам заедет сир Фалье. Встретить его со всем почтением. А я пойду в библиотеку, посмотрю, что там есть про лесных котов. Надо же знать, на кого я собираюсь охотиться.

Как ни странно, в нашем захолустном имении оказалась очень неплохая библиотека. Помню я даже удивился, когда первый раз увидел ее, потому что никак не ожидал встретить здесь такое прекрасное собрание различных сочинений. Я видел библиотеку Раского университета, так здешняя мало чем той уступала. По понятным причинам отсутствовали сочинения новых авторов, но старинные теологи и философы были представлены очень неплохо. Я еще подумал, а отец знает какое богатство храниться в здешней глуши? По моим оценкам библиотека стоила гораздо дороже чем все имение.

Ну, да ладно. Еще несколько дней назад я приметил на одной из полок объемистый свиток Аполиониума "Легендарные животные". Тогда я подумал, что если совсем нечего будет делать, то можно почитать про различных экзотических тварей. Сейчас изучение этого труда уже перестало быть для меня просто любопытством, а стало насущней необходимостью. Насколько я помнил, преподаватели в университете считали этого автора одним из самых больших знатоков этого вопроса. Я достал свиток, нашел место где автор пишет о лесных котах и углубился в чтение.

Пару часов спустя я уже начал сомневаться, а тот ли объект лесной кот, встречи с которым я хочу. Аполиониум не жалел красок расписывая коварство и свирепость этих животных. Если ему верить, страшнее хищника на земле нет. Есть крупнее, есть сильнее, но этот самый опасный и для человека просто счастье, что этот зверь живет только в глухих лесах и терпеть не может открытых пространств. Ну ладно, скоро уж и рассвет надо бы и поспать. Авторы часто преувеличивают, поэтому не будем слепо верить даже такому авторитету, как Аполиониум. Зато теперь можно будет говорить и расспрашивать Фалье, а особенно Зелу, уже имея некоторое представление об этом животном.

Позевывая, я небрежно сунул свиток на место, но так неудачно, что уронил другой. Подняв его, я машинально заглянул в него. Это было какое-то предание, видимо древнее, так как текст был на древне имперском языке. В университете, я в свое время, был вынужден выучить этот язык и теперь, проверяя память, просмотрел свиток. Как ни странно, речь в нем тоже шла о лесных котах. Тогда, решив, что это знак свыше, я опять сел в кресло, зажег новую свечу и углубился в чтение.

Древняя легенда

Бесконечно любя и беспокоясь о судьбе детей семейства Чиколито, я пишу это предупреждение и назидание, что бы знали они об опасности и могли по возможности избежать ее.

Это произошло еще во времена императора Деликлиция. Тогда эти места, как и сейчас, были одной из отдаленных провинций нашего огромного государства. И хотя правители и знать погрязли в пороках и разврате, двор императора по-прежнему был самым шикарным местом на земле. Сюда, со всех концов вселенского государства, свозилось все самое-самое, все величайшие достижения человеческого духа, поэтому столица была красивейшим городом мира, обителью ученых, философов, художников. Император не жалел денег на развлечения своих подданных. Столица содрогалась от празднеств, одно пышнее другого, в пирах и зрелищных мероприятиях участвовали десятки и сотни тысяч людей. Многие из них кончались кровавыми дебошами, когда перепившая и отупевшая от безделья чернь пресытившись предлагаемыми ей зрелищами с упоением резала друг другу глотки, выпуская накопившийся пар неистребимой человеческой злобы. Это уже не воспринималось как что-то необычное, и полиция, дав выплеснуться страстям, быстро и привычно наводила порядок. Войска на границах, хотя и с трудом, сдерживали натиск варваров, и не давали бунтовать населению провинций изнывавшим от налогов. Вот в такое время жил в столице мира молодой знатный нобиль Артуро Чиколито, происходивший из одной из самых старых и уважаемых в империи фамилий. Он был красив, богат, удачлив в делах, прелестный росток на славном дереве сильного рода. По жизни он шел легко и непринужденно. Все ему удавалось, все его начинания были успешны, он делал великолепную карьеру, и некоторые убеленные сединами государственные мужи, занимавшие не маленькие посты, смотрели на него как на возможного преемника. Женщины обожали его, он был щедр и на подарки, и на ласки для них. Нравы при дворе были весьма свободные, и он порхал по ложам столичных прелестниц, как бабочка на цветочном лугу, наслаждаясь всеми радостями, которые они могли ему предоставить. Но человек пресыщается всем, особенно тем, что дается легко. Так и Артуро, вдруг впал в тяжелейшую меланхолию. Его перестали радовать друзья и возлюбленные, все ему надоело, блеск и суета столицы стали раздражать его пресытившуюся душу. И вот, бросив все, он отправился в путешествие по империи, надеясь в разнообразных приключениях найти средство, которое избавило бы его от скуки и, если повезет, обнаружить место в котором ему будет хорошо.

Через какое-то время он оказался в здешнем живописном захолустье, и прелесть этих мест так потрясла его, что он решил остаться здесь. Он купил приглянувшийся ему замок Торкай, построенный некогда правителем здешних мест еще до завоевания их империей и приказал отделать его в соответствии с последними достижениями. Богатства и размаха ему было не занимать, денег он не жалел и ровно через год титаническими усилиями тысяч рабов замок Торкай был полностью восстановлен и Артуро переехал в него.

Он любил гулять по берегу реки, вдыхая свежий хвойный воздух и проникаясь единением с природой. Здесь Артуро постигал сущность бытия и тем вносил успокоение в свою душу. В одну из таких прогулок он встретил на берегу реки очаровательную девушку, истинную дочь этих диких мест. Ее необычная красота, так сильно отличавшаяся от томной прелести светских львиц, поразили его, что возможно в первый раз он влюбился по-настоящему, точнее решил, что влюбился. Его изъеденная эгоизмом душа была не способна любить кого-то, отдавая всего себя и растворяясь в любимом человеке. Артуро любил всегда только себя и свои чувства.

Девушку звали Леандрой, что значит "Утренняя звезда". Она была дочерью здешнего лесника и проведя всю сознательную жизнь на природе практически срослась с ней. Зная все о жизни здешних лесов, она была бесхитростна и наивна в вопросах взаимоотношений между людьми. Нет, она не была глупой, скорее даже умна, но не тронутый образованием ее ум обладал только природной изощренностью ласкового зверька. Она тонко чувствовала все нюансы красоты природы и настроения людей и животных, но если побудительные мотивы последних ей были близки и понятны, то поступки людей, часто идущие в разрез с их желаниями, были для нее непостижимы. Зная только своего отца и нескольких его знакомых, крестьян из близлежащих селений, она была далека, и абсолютно не разбиралась в дьявольски сложной социальной структуре имперского общества. Природа наделила ее необыкновенной красотой и грацией, но она, как истинное ее дитя, не осознавала этого. Как дикая кошка не осознает насколько она грациозна и красива. Окружающие ее люди были слишком примитивны, затюканы повседневными проблемами, и поэтому далеки от понимания силы и значения красоты. Для них это была просто молодая девка, здоровая, но недостаточно пышная на их вкус, и без хорошего приданого. Поэтому она не пользовалась успехом у деревенских женихов. Будучи по природе натурой гордой она не искала их общества и держалась подчеркнуто гордо и независимо. Люди не любили ее, она была слишком чужда для них, да и женщины, которые собственно и определяют отношение селян к человеку, чувствуя в ней потенциально очень сильного конкурента и боясь за своих мужей, старались не пускать ее лишний раз к себе в дом и распускали про нее всякие нехорошие слухи.

Молодой аристократ поразил воображение юной дикарки. Его лоск, холеная красота и кажущаяся чуткость души произвели на нее неизгладимое впечатление. Его утонченные ухаживания так сильно отличались от грубых шуток деревенских ловеласов, как грация слона от грации кошки. Он понимал и ценил красоту во всех ее проявлениях. Мог любоваться предметом без относительно его утилитарной ценности. Его истинное восхищение ее прелестями, не оставило ее равнодушной и было вознаграждено с необыкновенной щедростью. Леандра полюбила Артуро со всей силой своей дикой и неукротимой натуры. Они стали любовниками, он учил ее утонченному разврату света, она его необузданной природной пылкости. И здесь в шикарном замке, и на лоне нетронутой природы, не зная ни в чем отказа, они предавались прекрасному безумству не думая ни о чем. Доставляя взаимную радость, они растворялись друг в друге, и достигали таких высот блаженства, которые ведомы только богам.

Но, к сожалению, ничто не вечно. И чем ярче страсть, и слаще любовный нектар, тем тяжелее похмелье после него. Жизнь в глуши — очаровательна, но только одна любовница, стали слегка тяготить Артуро, привыкшего к кипучей жизни столицы и сомну, жаждущих его любви, шикарных женщин. Как раз в это время к нему в гости заехала прекрасная леди Диана. Светская львица, к ногам которой падал когда-то и Артуро. Она чувствовала, что ее время уходит и поддерживать красоту все труднее. Нужно обеспечить себе дальнейшую жизнь и удачно выйти замуж. Перебрав всех своих бывших и настоящих возлюбленных она решила остановиться на Артуро. Тщательно все продумав она во все оружии явилась в Торкай. Последняя вспышка увядающей красоты, нарядные платья, светский лоск, а главное дыхание дворцовых интриг и столичной жизни, от которых он успел отвыкнуть, ослепили Артуро. Он бросился в широко раскрытые объятия Дианы и уехал с ней в столицу.

Брошенная Леандра была выставлена из замка и предоставлена своей судьбе. Односельчане отнеслись к зигзагу ее судьбы с радостным злорадством. Никто не сочувствовал ей. Даже отец, лелеявший мечты породниться с патрицием и жестоко обманувшийся, отвернулся от нее. Несколько дней затравленной львицей она металась по селению, натыкаясь везде только на злорадные взгляды, а затем исчезла. Последний раз ее видели бегущей в сторону Шехонского леса, больше она нигде и никогда не появлялась. О сгинувшей в глухом лесу красавице наверное быстро бы забыли, но через какое-то время в Шехонском лесу стали происходить странные и страшные вещи.

До сих пор это был обычный лес. Не хуже и не лучше других. Водились в нем разные звери, но на людей не нападали. А тут все переменилось. Уйти в лес и не вернуться стало обычным делом. Все, какие только есть, хищники стали нападать на людей, особенно свирепствовали лесные коты, которых раньше в этих местах и не видели. Люди стали тонуть в реках, считавшихся ранее безопасными, травиться грибами и ягодами, считавшимися съедобными. И тогда стали поговаривать, что Леандра не погибла, а стала лесной нимфой и теперь, вместе с другой лесной нечистью, мстит за то, что жители этих мест плохо с ней обошлись. В доказательство приводили ее странную красоту, необыкновенное знание и любовь к лесу и его обитателям. Многие не верили, но вскоре страшное доказательство убедило всех.

Через год, Артуро и его жена Диана решили посетить свой замок Торкай. Заносчивый нобиль не стал обращать внимание на нехорошие перемены. Несколько дней он вместе с женой и сопровождавшими их друзьями беззаботно веселились в замке. Все было как всегда. Пока однажды не произошло следующее: Артуро со своими друзьями и подругами пировали как обычно до глубокой ночи. Неожиданно пришел начальник стражи и доложил, что в замке видели огромного лесного кота, который забежал в это здание. "А вот и неожиданное развлечение!" воскликнул Артуро. Посмеиваясь, собутыльники вооружились факелами и вместе с солдатами гарнизона отправились осматривать здание. Все были настроены очень весело, под прибаутки и шуточки они осмотрели все помещения замка и ничего не обнаружили. Утомленный поисками, Артуро, посоветовав начальнику стражи меньше пить, поднялся к себе в покои. Вскоре и леди Диана пошла пожелать ему спокойной ночи. Как только она поднялась к мужу дикий, ужасный вопль боли и страха взбудоражил всех. Люди бросились в покои Артуро и в неверном, пляшущем свете факелов увидели там страшную картину. И сам нобиль и его жена лежали на полу. Огромный лесной кот, попирая мощными лапами распростертые тела, смотрел желтыми, горящими лютой злобой, глазами на вошедших, и скалил страшные зубы. Пораженные люди не успели ничего предпринять, как он, одним прыжком преодолел расстояние отделявшее его от окна и растворился в ночи. Пришедшие бросились к хозяевам замка. Голова Артуро была странно деформирована, содранная вместе с волосами и частью лица кожа делали его почти не узнаваемым. Он умер сразу и безболезненно. Леди Диана была еще жива, но помочь ей было уже невозможно. Ее живот был разворочен страшным ударом когтистой лапы, вывалившиеся внутренности слизистой кучкой лежали рядом. Это ее страшный крик поднял всех на ноги. Одна из ее фрейлин склонилась к ней, взор Дианы тускнел: "Леандра...", она силилась еще что-то сказать, но силы оставили ее и душа обрела свободу. Злорадный и звонкий женский смех вдруг раздался под сводами спальни. Женщины с визгом бросились вон из комнаты. Нечеловеческие силы правили здесь и смятение поколебало мужество даже самых смелых. Мужчины, выставив перед собой оружие, тоже попятились к выходу.

Весь остаток ночи в замке царила суета. Все спешно собирались и покидали его, несмотря на опасности ночной дороги. Имя Леандра витало в воздухе. Байки окрестных крестьян, в которые никто не верил, вдруг материализовались самым страшным и убедительным образом. Сейчас уже никто не сомневался, что бывшая возлюбленная Артуро стала злобной фурией леса и никто не хотел оказаться на пути ее мести.

Прошло несколько лет, о загадочной смерти Артуро и его жены поговорили и забыли. К тому же вдалеке от дикого Шехонского леса, в уютных салонах столицы даже самим участникам и свидетелям тех событий все стало казаться каким-то кошмарным сном. Поэтому страсти быстро улеглись. Люди не любят вспоминать плохое. Необитаемый шикарный замок служил очень сильным соблазном. И вот племянник Артуро решил, что негоже пропадать дядиному наследству и приехал в замок. Но не прошло и полгода, как его нашли на дорожках парка со свернутой шеей и рядом были следы большой кошки. Земля была влажная и отчетливые следы вели в недалекий лес. Срочно была организована погоня, несколько охотников с собаками бросились на поиски кота — убийцы. Была одна странность в поведении охотничьих собак, они скулили и не хотели идти по следу, но охотники прикрикнули на свору и бросились за ней в лес. Назад не вернулся никто. И только тогда все наконец поняли, что дух Леандры не успокоился и Шехонский лес будет убивать всех членов семейства Чиколито оказавшихся в пределах досягаемости. Поэтому держитесь подальше от Шехонского леса и проклятого замка Торкай.

Конец

Интересная сказочка и вдохновляющая. Особенно сейчас, когда я собираюсь в гости к милым лесным созданиям. Но в остальном легенда и легенда. Не хуже, но и не лучше многих других. Была правда одна деталь, заставляющая с большим вниманием отнестись к этому тексту. Замок Торкай существовал. Я видел его руины по пути сюда, и находился он совсем недалеко. Надо будет при случае расспросить о нем, а то и посетить, побродить по развалинам, посмотреть фрески, если они там есть.

Первые лучи солнца уже разогнали ночной мрак. Я задул ставшую бесполезной свечу. Ну все пора спать, а то кто его знает этого Фалье, вдруг он ранняя пташка и притащится ко мне еще до обеда. Принимать его с не выспавшейся физиономией и тяжелой головой мне не хотелось.

4

лес (Алонзо)

Отправиться в путешествие по лесам мы смогли только через пару дней, один из которых ушел на уговоры Зелу. Старый следопыт отчего-то заартачился и ни в какую не хотел принимать участие в новой охоте.

— Лес стал плохой. — Бубнил он. — Он чужой.

— Да ты что, старина. Лес как лес. — Фалье терпеливо уговаривал старика, не забывая периодически подливать ему из предусмотрительно захваченной объемистой бутыли. — Неделю назад мы были там. Просто были не готовы к встрече с котом. Теперь мы знаем о нем и подготовимся.

— Кот ерунда. Изменился дух леса. Я давно это чувствовал, но в тот раз это было особенно отчетливо. Лес стал другим, я всегда чувствовал духов леса, они помогали мне.

— Духи леса как были так и остались.

— Нет! Они изменились. Они и те же и какие-то чужие. Настолько чужие, что я не чувствую их души. А я всегда чувствовал душу любого живого существа.

Я хотел вмешаться, поставив вопрос ребром: или старый маразматик помогает нам и получает свои деньги, или мы найдем другого проводника. Но взгляд Фалье удержал меня и их странная беседа продолжалась.

— Раз ты не чувствуешь их души, значит их нет.

— Ни черта вы городские не понимаете. В них живой души нет! Чужие это, истуканы ожившие. Не из этого мира.

Я посмотрел на Фалье и покрутил пальцем у виска. Зелу, хотя и допивал очередную кружку вина, заметил мой жест.

— Думаете я спятил? Это вы, городские идиоты. Ну ладно, раз вам так хочется, пойдем в лес. Мне и самому интересно узнать, что же там творится. Давайте свои деньги. Только учтите, в чаще мое слово закон. А вообще вы ребята дураки, я то уже пожил, а вы молодые богатые. Зачем вам это?

— Честь, старик, дороже всего. — Важно изрек я.

Зелу с усмешкой посмотрел на меня. Несмотря на изрядное количество выпитого вина, его глаза были совершенно трезвые.

— Почему-то мне кажется, юноша, что Шехонский лес, если мы вернемся, заставит пересмотреть все ваши взгляды.

На языке у меня вертелась масса всяких колкостей, но вступать в спор со стариком было неразумно и я смолчал. Фалье поблагодарил его за согласие, дал десять золотых, что было очень щедро, получил подтверждение, что завтра утром он будет у него в имении и мы покинули хижину следопыта.

— Что-то не очень мне понравился этот ваш хваленый Зелу. — Не удержался я, когда мы ехали обратно.

— Ты недооцениваешь его. Просто здесь он обычный стареющий выпивоха, а в лесу он бог. Ты удивишься увидев как он преображается на охоте.

— Не буду спорить, тем более, что скоро все разрешится само собой.

Еще целый день ушел у нас на сборы и Зелу, который как самый опытный, фактически взял на себя руководство экспедицией очень дотошно осматривал и проверял снаряжение. Каждую веревку, палку, железку, тряпку он осматривал, ощупывал, иногда и обнюхивал. Наши попытки ускорить дело, он пресек в корне.

— От того выдержит ли сеть и не сломается ли нож в лесу будет зависеть наша жизнь. Лучше идите и хорошенько отдохните, отправимся завтра на рассвете.

С рассветом мы двинулись в путь. Наше путешествие началось с переправы через Лару. В этих местах она еще не достигает всей своей силы, но уже достаточно широка и полноводна. Река является своеобразной границей, отделявшей поля и населенные места от диких неосвоенных пространств. Зелу договорился с рыбаками из ближайшей деревушки. Они перевезут нас на ту сторону и дней через десять заберут обратно, заодно присмотрят и за нашими лошадьми, которых придется оставить здесь. Зелу утверждает, и Фалье с ним согласен, что в лесу, лошади будут для нас только обузой. Пока грузили наше снаряжение в лодки, я разглядывал противоположный берег. В отличие от нашего, низкого и пологого, он был обрывист и крут, и сразу за кромкой обрыва неровной зубчатой стеной темнела громада Шехонского леса.

Переправа прошла без приключений. Носильщики разобрали тюки, и поднявшись по узкой промоине наверх мы вошли в самый большой и дремучий лес королевства. Он тянулся от этих мест до предгорий Цийского хребта, служившего естественной границей между Таном и Мравинским султанатом.

Сначала я был даже разочарован. За последние два дня я наслушался столько баек про страшный Шехонский лес, что по неволе сразу ждал чего-то необычного. Лес пользовался недоброй славой и был полон кошмарных тайн. Местные его избегали, и редкий смельчак решался входить в него. Много всяких страшных легенд и баек рассказывали о нем. Говорили, что покрытые неуязвимой чешуей огромные лесные пиявки набрасываются на неосторожных путников и мгновенно высасывают внутренности, оставляя пустой скелет обтянутый кожей. Прекрасные лесные нимфы очаровывали и уводили несчастных на сатанинские шабаши, с которых уже никто не возвращался. Отвергнутые потусторонним миром полуразложившиеся мертвецы бродили по этому лесу, оглашая его своими стонами и отравляя воздух смрадом. Здесь водились, ядовитые змеи, волки, медведи страшные лесные коты, не встречавшиеся больше нигде в королевстве, и еще куча всякой кусающейся, жалящей, душащей, колющей и прочей живности. Помимо этого в дебрях Шехонского леса можно было встретить и беглых рабов, и бандитов, и дезертиров, и вообще всех, кто был не в ладах с законом и люди эти были беспощадней и опасней любой нечисти. Конечно ко всему этому надо было относиться с изрядной долей скепсиса, люди всегда преувеличивают, но тем не менее внутренне я ждал встречи с неведомым. А тут обычный хвойный лес. Даже как-то обидно.

Бодро шагая по ковру из иголок, я уже не ждал сногсшибательных сюрпризов и начал настраиваться на банальную лесную прогулку. Но по мере удаления от реки деревья становились все больше, среди них стали попадаться странные огромные растения с белесыми стволами, которых я никогда раньше не видел. Очень быстро лес становился глухим, мрачным и угрожающим.

Отойдя на несколько миль от берега, мы остановились у подножья большого каменистого холма на привал. Точнее это был даже не холм, а небольшая гора, скалистая макушка которой на пол сотни шагов возвышалась над кронами самых высоких деревьев. Оставив носильщиков с поклажей внизу, я, Фалье и Зелу вскарабкались на вершину скалы, чтобы определить направление дальнейшего движения. Здесь я смог окинуть бескрайний лес окружавший нас со всех сторон и какие-то нехорошие предчувствия закрались в мою душу. Я почти пожалел о принятом решении, но дороги назад не было, барон не может отказаться от задуманного боясь нелепых слухов и мрачных суеверий.

— Нам надо идти вон в том направлении, — Зелу указал пальцем на север, — там должно быть озеро. Все здешние твари приходят туда на водопой, недалеко от туда, кстати все тогда и случилось. Остановимся рядом с озером и устроим засаду.

Его лицо стало мрачным и каким-то отрешенным.

— Что заставляет вас идти туда снова? — Неожиданно для себя спросил я, но он не удивился.

— А черт его знает, но точно не ваши уговоры. Наверное мне хочется все-таки разобраться в этой истории. Поставить точку. А тут и вы подвернулись, а идти на опасное дело вместе все-таки лучше.

"А что заставляет меня?" подумал я про себя и почему-то не смог дать сам себе ответа.

Мы спустились и двинулись через лес в указанном Зелу направлении. Здесь я по достоинству смог оценить таланты нашего проводника. Зеленый свод полностью скрыл от нас небо. Мы петляем по узким едва заметным звериным тропам, иногда переваливаем через гряды невысоких холмов, переходим через ручьи и небольшие болотца. Видимость не более нескольких шагов, а дальше взгляд тыкается в исполинские серые стволы, обвитые лианами или еще какими-то цепкими растениями. Как он отыскивает путь в этом бесконечном серо-зеленом лабиринте? Сам я давно уже потерял всякую ориентацию и не представляю куда надо двигаться.

Переход через лес длился два дня. Ничего страшного или таинственного с нами за это время не произошло. Мы не встречаем ни крупных животных, ни какой-либо нечисти, а тем более людей. Только змеи, стремительные и опасные, как сама смерть, пару раз беззвучно пересекали наш путь, скользя по мшистому ковру, по которому мы идем. Этот двухдневный переход дался мне нелегко. Заночевали мы под каким-то гигантским деревом, земля под которым была на редкость сухой и мягкой, но на утро, я все равно еле встал. С непривычки, после трудного перехода, ноги ныли и отказывались идти. Я снова пожалел о своей необдуманной инициативе и удивился выносливости носильщиков, я-то шел налегке, а они тащили немаленькие заплечные мешки. Зелу несмотря на возраст был тоже бодр и полон энергии. Фалье был прав, в лесу это был совсем другой человек. Второй день я еле выдержал, изо всех сил стараясь не сбиться с заданного Зелу темпа. Только гордость и боязнь насмешек заставили меня не жаловаться и не просить сделать лишний привал.

Озерцо открылось внезапно. Между стволов вдруг заблестела вода. И мы вышли на берег. Здесь было красиво. Красиво и таинственно. Солнце пробиваясь сквозь кроны деревьев золотило спокойную, чистую воду. Берега, покрытые лесом, стояли темные, загадочные. Место словно было создано для хранения тайны. Ни дуновения ветерка, тишина до звона в ушах.

— Вот сюда вся здешняя живность и должна ходить на водопой. Расположимся вон там — Зелу говорил шепотом, словно боясь вспугнуть или разбудить спящих духов этого леса. — Замаскируем лагерь, там небольшая лощинка и люди будут не заметны. А завтра посмотрим что тут и как и решим где лучше организовать засаду. Возражений нет?

Возражений не было. Мы тихо отступили в лесной сумрак. Носильщики под руководством следопыта начали быстро и умело сооружать шалаши, Фалье распаковывал и раскладывал сети и какие-то хитроумные силки и капканы. Посмотрев несколько мгновений на эту суету и поняв, что я тут явно лишний, я решил вернуться к озеру. Зелу неодобрительно глянул на меня, но ничего не сказал.

5

дева озера (Алонзо)

Я снова вышел на берег лесного озера, но на это раз спустился к воде и потрогал ее. Черт возьми, она была ледяная. Видимо озерцо питалось подземными ключами и несмотря на жару вода в нем не прогревалась, желание искупаться сразу пропало и я ограничился тем, что умылся и намочил волосы. На открытом пространстве солнце пекло нещадно. В сумраке бесконечного леса я уже начал и подзабывать об этом.

Возвращаться в суету лагеря было неохота. Я огляделся и заметил отличное местечко. Небольшой, заросший густыми кустами пригорок, напротив травянистого пляжика. Почти все берега озера, имевшего вытянутую, продолговатую форму, отсюда прекрасно просматривались. В тени кустов можно было устроить отличное лежбище. Скинув камзол я завалился на вкусно пахнущее травой мягкое ложе и начал наблюдать за берегом. Легкий ветерок тихо шелестел листвой над головой, пели птички, от воды веяло прохладой и свежестью в душу вкрадчиво забирались покой и умиротворение. Наслаждаясь неброским очарованием этого места, я расслабился, погрузившись в какое-то полудремотное состояние.

Из оцепенения меня вывело появление странной человеческой фигуры. Чудная, плотно обтягивающая тело одежда, оставляющая открытыми руки и ноги, ясно показывала, что это женщина, точнее юная девушка. Легко отталкивалась от грешной земли она бежала по одной из неприметных звериных тропок ведущих к озеру. Непринужденно и изящно обходя препятствия, словно их и не было, при этом скорость ее была не меньше, чем у пущенного в галоп породистого скакуна. Это было настолько неожиданно, что сначала я решил будто это мне кажется. Я зажмурил глаза, открыл, видение не исчезло. Ущипнув себя за руку, я понял, что не сплю и стремительно приближающаяся фигура реально существует.

Кто она? Заблудившаяся крестьянка? Как она попала в эти дебри? Почему одна? Во что она одета? Целый вихрь вопросов в один миг закрутился в моей голове, но додумать хоть один и попытаться найти ответ, я не успел. Девушка была уже совсем рядом с моим убежищем и я замер, постаравшись полностью слиться с окружающей природой.

Остановившись шагах в десяти от воды, незнакомка скинула свою странную одежду и осталась совершенно обнаженной, чем удивила меня в очередной раз. Я уже привык к тому, что здешние крестьянки не любят обнажать свое тело, они даже моются в каких-то идиотских рубашках, а эта сняла с себя все, разделась догола, правда на ней и так почти ничего не было. Фигурка у нее была прехорошенькая, просто загляденье, жаль только, что я не успел рассмотреть деталей. Разбежавшись, она с силой оттолкнулась от вросшего в дно у самой кромки берега валуна, и кувырнувшись в воздухе, красиво, почти без брызг, вошла в воду. Вынырнула она уже на середине озера и быстро поплыла к противоположному берегу. Нет, она точно не была здешней селянкой. Скорее одна из лесных или речных нимф, в которых я не верил. Селянки не могут так красиво, а главное грациозно двигаться, и с явным удовольствием плескаться в ледяной воде.

Вдоволь наплававшись девушка вышла из воды. Она не стала одеваться, а принялась выделывать различные упражнения, и я имел возможность рассмотреть ее во всех подробностях. Таинственная незнакомка оказалась настоящей красавицей. В ярких лучах полуденного солнца ее мокрая, атласная кожа будто светилась изнутри ровным золотисто-розовым светом. Длинные светлые волосы, собранные сзади в хвост, обрамляли ангельски очаровательное личико с голубыми, чуть раскосыми глазами, прямым античным носиком, ровными арками бровей и безукоризненным ртом. Стройное тело было совершенно в своих формах, как статуэтка вышедшая из рук божественного мастера. Она точно не могла быть здешней дамой, эту версию, глядя на нее, я сразу отбросил. Такая грация в движениях, которую она продемонстрировала не могла быть порождением низкого сословия, а дворянка не могла оказаться в таком виде в самом сердце дремучего леса.

Разминаясь чтобы согреться, незнакомка выделывала такие кульбиты, что ей позавидовала бы профессиональная акробатка. Но в отличие от них, тело ее нельзя было назвать чересчур мускулистым, а вот координация и владение им были просто потрясающими. Она была гибка и изящна. Позы стремительно перетекали одна в другую, казалось, что земля в качестве опоры ей не нужна. Ее небольшая, грудь была настолько упруга, что почти не колыхалась при резких движениях, а волны перекатывавшиеся по тугим ягодицам, просто сводили с ума. Какая-то странность в ее облике подспудно меня смущала, сжимая сердце сладострастной истомой. И вдруг то, что уже поняло подсознание, ясно вспыхнуло в моем разгоряченном открывшимся зрелищем, мозгу. Ее лобок был чисто выбрит, и выглядел трогательно невинно, как у молоденькой девочки. Это сочетание, превосходно развитых форм взрослой женщины с детской невинностью выглядело настолько ошарашивающе, что у меня перехватило дыхание. Знакомый гвардейский офицер как-то хвастал, стремясь поразить воображение молодого, неискушенного, провинциального аристократа, что у великосветских львиц при дворе входит в моду брить лобок, но видеть такое мне еще не приходилось. Да кто же она такая? Неужели все-таки аристократка? Здесь в глуши, одна?

Она вдруг остановилась, приняв позу чем-то напоминающую позы кулачных бойцов. Ее глаза уставились прямо на меня. Она не должна была увидеть меня в густой листве, но что-то она явно почувствовала.

Наблюдая за красавицей, я совсем не следил за тем, что делалось вокруг меня, чего, в Шехонском лесу никак нельзя было делать и оправдать меня может только то, что на моем месте так поступил бы любой нормальный мужчина. За свое невнимание я был наказан.

Внезапно прямо за спиной я услышал тихое взрыкивание. Резко обернувшись, я чуть не вскрикнул от неожиданности. Прямо за мной, на расстоянии вытянутой руки стоял огромный полосатый хищник — лесной кот. Я никогда их не видел, но почему-то сразу понял, что это именно он, зверь существование которого мы хотели доказать. Оскаленная пасть, громадные клыки, рвущийся из горла рык испугали бы кого угодно. Вскрикнув от неожиданности, я сам не понимая как, гигантскими прыжками, из немыслимых положений, вылетел из укрывавших меня кустов, прямо на берег к ногам лесной нимфы. Кот одним ленивым движением очутился рядом и замер не делая попыток броситься на кого-нибудь, но не спуская с нас глаз. Какое-то время мы все молча смотрели друг на друга, боясь пошевелиться и нарушить хрупкое равновесие.

Со стороны это, наверное, выглядело комично. Голая красавица и растерявшийся женский сердцеед под злобным оком дикого хищника. Первый страх, вызванный внезапным появлением кота понемногу отпускал и я уже был почти готов совершать обдуманные поступки. Скосив глаза на красотку, я вдруг понял, что она напряжена но не испугана. Она не закричала, не бросилась бежать, не упала в обморок. Короче не сделала ничего из того, что сделала бы любая другая женщина. Ее синие глаза взирали на меня в каком-то немом изумлении, на кота она вообще не обращала внимания, словно его и не было. При этом чувствовалось, что ее спокойствие не вызвано ступором. Наоборот, от нее исходили почти физически ощущаемые волны уверенности и силы. Пауза затягивалась, я стоял как дурак не зная, что предпринять дальше и как себя вести в этой ситуации. Девица откровенно меня разглядывала и словно прикидывала, что со мной делать. Она не пыталась прикрыться, и была спокойна, как будто полностью одетая находилась у себя дома.

Мой мозг словно раздвоился. Одна часть вопила от ужаса и требовала действия. Другая спокойно анализировала ситуацию и любовалась прекрасным для любого мужчины зрелищем. Что-то, какие-то не осознанные разумом фактики, давали мне уверенность, что лесная красавица — хозяйка кота и он ее слушается. Придя к такому заключению я решился прервать нашу немую сцену и собравшись с мыслями, заговорил.

— Здравствуйте, сеньорита. — Сказал я, отвешивая легкий поклон. — Позвольте представиться, барон Алонзо де Пара.

Первым отреагировал на мое заявление зверь. С угрожающим рыком он бросился на меня. Я не успел даже толком испугаться, рука рефлекторно дернулась к висевшему на поясе ножу, а лесная фея с неуловимой глазом скоростью уже вцепилась в его шкуру. Они вместе рухнули на траву и откатились на пару шагов от моих ног. Прекрасная нимфа что-то выкрикнула повелительным тоном, смысла я не понял, но догадался, что мне приказывают замереть.

Молниеносно вскочивший на лапы кот, обиженно отвернулся от нас и стал чесать себя за ухом, а незнакомка непринужденно поднялась на ноги из не самой удобной для этого позы и заговорила обращаясь ко мне. Ее голос был усладой для слуха, но понять, что она спрашивает я не мог. Язык на котором она говорила, был мне совершенно незнаком.

— Простите, милая леди, но я вас не понимаю. — Тихо, произнес я в ответ на ее речь.

Я стоял неподвижно, стараясь шевелить только губами, чтобы не раздражать кота. Лесное чудище находилось, совсем рядом, и косилось на меня желтым недобрым глазом. Оно плотоядно облизывалось, но сидело спокойно.

Незнакомка произносит еще какую-то фразу, наверное пробует спросить меня на еще каком-то языке. Я пытаюсь ответить на древне имперском, но все бесполезно, мы не понимаем друг друга.

Она задумывается, и я молю бога, чтобы ее задумчивость длилась подольше, так как во время нашей странной беседы и сейчас я могу спокойно пожирать ее глазами. Чем дольше я ее разглядываю, тем больше поражаюсь совершенству ее красоты. Кожа абсолютно гладкая и чистая, нет ни одного изъяна, ни волоска, ни царапинки, ни прыщика. И припудрить она ничего не могла, она же только что из воды. Просто мраморная языческая богиня. И поведение богини. Ее полная нагота и мое откровенное разглядывание ее тела, кажется абсолютно ее не смущают. Она держится естественно не пытаясь ни подчеркнуть достоинства своей фигуры какой-нибудь эффектной позой, что непременно бы сделала решившая соблазнить мужчину куртизанка, ни стыдливо прикрываясь и смущаясь торопливо одеться, что сделала бы любая другая женщина, столкнувшись с мужчиной в таком положении. Эта девушка просто потрясает воображение, и хотя я стою неподвижно, внутри у меня все кипит. Еще миг и плюнув на ее когтистого, клыкастого, усатого стража я заключу ее в свои объятия, и будь, что будет.

Но тут, словно приняв решение она делает шаг в мою сторону, ее совершенное тело касается меня. Сквозь тонкую материю рубашки я чувствую тепло ее тела и твердую плоть соска касающегося моей груди. Точеные руки обнимают меня за шею, медленно, словно во сне, ангельски прекрасное лицо приближается к моему, я чувствую свежесть ее дыхания, непередаваемый запах чистого женского тела. Кажется ее губы коснулись моих и мир померк.

Очнулся я лежа под тем же кустом. День уже клонился к закату. Так же шелестела листва, пели птицы и мрачная стена леса темнела вокруг озера. Ни красавиц, ни чудовищ рядом не было. Пошатываясь я встал на ноги. В голове царил сумбур и тело было словно чужое. Кое-как я добрел до озера, встал на карачки и погрузил лицо в его чистые, холодные воды. Полегчало. Освежившись я оглядел пляжик. Ничего. Было или нет. Что это — сон? Мне напекло голову? Красавица нимфа, лесной кот — плод моего воображения или реально существует? Разум приказывал принять версию сна на лоне природы. Но чувства, чувства упирались. Слишком реально я все это видел и ощущал. Почему это видение не уходит из памяти как другие сны. Стоило прикрыть глаза и образ нагой красавицы тотчас был передо мной во всем своем божественном великолепии. Казалось я до сих пор ощущаю нежное тепло ее губ и чувствую аромат ее тела. Наваждение какое-то!

Погруженный в свои мысли я сидел на берегу ничего не замечая вокруг. Из задумчивости меня вывела крепкая сухая рука опустившаяся на мое плечо. Я поднял глаза, передо мной стоял грозный Зелу.

— Что случилось господин барон? Почему вы пропали так на долго и мы должны вас искать?

— Зелу не сердись и не считай меня сумасшедшим, но мне кажется я видел фею этого леса. — Не в силах остановиться я рассказал ему все.

Он слушал меня внимательно не перебивая, и лицо его было бесстрастно, как у деревянного божка из деревенской часовни. По окончании моего рассказа он медленно прошелся от воды к кустам и обратно.

— Нет господин, вам не показалось. Я ясно вижу следы того, что вы рассказали. И зверь и человек были здесь. Пойдемте посоветуемся с сиром Фалье, нам надо решить что делать дальше. Мне лично кажется, что в нашем присутствии здесь, смысла уже нет.

Глава 2

Зазеркалье

1

щедрый дар (Алиса)

Старый дом в глухой подмосковной деревушке достался мне в подарок от дяди Алексея. На самом деле он был старший брат моей бабушки, но как правильно называются такие родственники из разряда седьмая вода на киселе, я точно не знаю. Наверное, он был мой двоюродный дедушка, но всю жизнь я звала его дядя Алексей, так что пусть дядей и остается. Тем более что дедом он не выглядел.

Он никогда не говорил сколько ему лет, но бабушке было уже за семьдесят, а он не мог быть моложе. У меня вообще было ощущение, что за все годы, что я его знала, он не изменился. А знала я его почти тридцать лет, столько, сколько помню себя. Все это время он выглядел одинаково, как ушедший на покой борец или штангист. Крупный, мощный, сплошные литые мускулы. Дядя обладал неимоверной силой, но предпочитал ее не демонстрировать без нужды. Он никогда не болел и будь все остальные как он, профессия врача исчезла бы за ненадобностью. Его сильно старил ежик седых волос и шкиперская бородка с проседью. И если в детстве он и мог казаться мне старым, то по мере моего взросления мы как бы сближались, и он становился в моих глазах все моложе и моложе. А так как он любил и баловал меня, да и виделись мы довольно часто, то я как-то не задумывалась о его возрасте. Первый раз я обратила на это внимание когда мне было лет двадцать. Я училась в институте на третьем курсе, и мы с дядей катаясь на лыжах, встретили мою однокурсницу.

— Что это за интересный мужчина был с тобой вчера? — спросила она на другой день.

Я как-то сразу и не сообразила, что речь идет о дядюшке Алексее, потому что не воспринимала его как мужчину.

— Да это мой двоюродный дедушка.

— Ты что, шутишь? Сколько же ему лет?

Я на секунду задумалась, прикидывая, сколько же ему действительно лет?

— Лет шестьдесят, я думаю.

— Алиска, кончай меня разыгрывать. И если боишься знакомить со своим новым кадром, то так и скажи, а не неси всякую чушь.

После этого, встретившись с дядей, я напрямую поинтересовалась его возрастом. Он отшутился и ушел от ответа. Отец, на тот же вопрос, неопределенно пожал плечами.

— Да кто его знает. А тебе зачем?

— Просто интересно.

— А понятно, — и он снова уткнулся в газету.

Тема была исчерпана. Бабушка жила в другом городе и звонить ей по такой ерунде я не стала. А потом жизнь закрутила в своем обычном водовороте и этот не самый актуальный для меня вопрос закрылся сам собой. Тем более, что вскоре я, несколько неожиданно даже для себя самой, выскочила замуж.

Дмитрий учился в аспирантуре в нашем же институте. Мы познакомились в клубе на одной из дискотек. Я неплохо танцевала, а он оказался достойным партнером. Потом он пошел меня провожать и мы пол ночи целовались на скамейке во дворе моего дома.

Не могу сказать, что я была безумно влюблена, но он был из хорошей семьи, и родителям он нравился. Подружки завистливо вздыхали: "Ах! Какой парень. И почему, Алиска, тебе так везет?" Все считали нас идеальной парой. Многие из моих знакомых как-то вдруг оказались уже семейными, и я решила быть как все.

Через два года мы так надоели друг другу, что без скандалов, к обоюдному удовольствию развелись. К счастью, или несчастью, но детей у нас не было и на память о моем браке мне осталась только однокомнатная квартирка в одном из окраинных районов Москвы. К родителям я возвращаться не захотела и жила одна. За время моего неудачного замужества я успела закончить институт и устроиться на работу. Платили не очень, да и работка была так себе, но ничего лучшего пока не подворачивалось, а одной мне на жизнь хватало.

Завалы на работе в конце каждого месяца, интрижки и подсидки, ежегодный отпуск у моря с ожиданием чего-нибудь эдакого и медленно, но неотвратимо суживающийся круг друзей и поклонников. Постоянные сетования матери, на то что мне пора кончать искать принца и устраивать личную жизнь.

— Ты определяйся со своим Ромой. Мне уже пора внуков нянчить, а ты все копаешься. Мужики они все одинаковые. В семье все от женщины зависит. Если Рома не хочет жениться, посылай его. Молодость и красота проходят быстро и ты уже не девочка.

Я согласно кивала головой, думая о своем, и ничего неожиданного от жизни уже не ждала.

Дядя Алексей немного удивил меня, когда неделю назад заявился ко мне на работу. Он человек не бедный, одевается со вкусом, да и габариты у него солидные. Поэтому когда его импозантная фигура возникла в дверях нашей комнаты, то по ней словно распространилась волна, эпицентром которой был дядя. Коллектив в нашем отделе исключительно женский, поэтому не удивительно, что все разномастные головки повернулись в его сторону. К тому же больше половины наших дам не замужем и, естественно, тетки сразу приняли боевую стойку.

— Алиса, выйди, ты мне нужна на часик. С твоей начальницей я договорился. — Дядя был очень деловой и словно не замечал производимого им фурора.

Удивленная, я выключила компьютер и встала из-за стола. Уговорить нашу мымру отпустить кого-нибудь в рабочее время было нереально. Так видимо считала не я одна.

— Такому мужчине я бы тоже не смогла отказать ни в чем. — Громко возвестила экономистка Мила, симпатичная бойкая деваха.

Чувствуя спиной завистливые взгляды, я вышла из комнаты.

Дядя ждал меня в конце коридора.

— Пошли скорей, времени мало.

— Куда мы так торопимся?

— К нотариусу.

— А зачем?

— Узнаешь. У тебя паспорт с собой?

— Да.

— Отлично. Я хочу сделать тебе подарок.

От нотариуса, подписав кучу подготовленных документов, я вышла владелицей загородного дома.

— Теперь, девочка моя, слушай меня внимательно. В этом мире, — дядя голосом выделил последние два слова, — ты самый дорогой для меня человек. Долго объяснять, но складывается так, что мне надо уйти. Мы больше никогда не увидимся. Не перебивай и молчи, ты все узнаешь. Вот запомни эту комбинацию.

Он показал мне бумажку с рядом написанных на ней букв и цифр.

— Запомнила? Повтори.

Я повторила.

— Это очень важно. Не забудешь?

— Не беспокойся, дядя, у меня хорошая память.

— Это код от одной двери на моей дачке, которая теперь твоя. Дверь находится в подвале. Там в углу есть куча всякого хлама. Разгребешь ее. Найдешь на полу нарисованный прямоугольник с буквами и цифрами внутри. На внешний вид не обращай внимания, это для маскировки. Наберешь код, сильно нажимая на нужные знаки. Дверь откроется сама. Вот держи ключи от дома и калитки. Через неделю, раньше не надо, приедешь туда. Я тебе оставил записку, она за той дверью. Повтори еще раз код. Так хорошо. — Он достал зажигалку и сжег бумажку с кодом. — Прочитаешь, что я там тебе написал и решишь, что с этим тебе делать. Ну все, я не люблю долгих прощаний.

Он порывисто обнял меня, крепко поцеловал в губы. Несколько секунд, держа руками за плечи, внимательно вглядывался в мое лицо, словно запоминая его, затем отпустил и резко повернувшись решительно пошел к своей машине.

В глазах у меня щипало, я ему безоговорочно верила и знала, что мы действительно видимся в последний раз, и больше я никогда уже не прижмусь к его надежной груди.

Как не разбирало меня любопытство, но обещанную неделю я выждала и только после этого в ближайшие выходные отправилась знакомиться со своей новой собственностью.

Внешне дядин подарок меня разочаровал. Я ждала чего-то необычного, а тут.... Самый что ни на есть обычный деревенский дом, темный, бревенчатый. Запущенный участок. Покосившийся забор.

Подойдя к дому, я открыла дверь и вошла внутрь. Удручающее впечатление только усилилось. Грязные, едва пропускающие дневной свет, окна. Какой-то хлам, старая полуразвалившаяся мебель, пыль. Впечатление такое, что здесь давно никто не жил. И зачем дядя одарил меня таким дурацким подарком? Это не очень на него похоже.

Я спустилась в подвал. Нащупала выключатель. Под потолком зажглась тусклая лампочка. Искомая куча была на месте. Раскидав ее я обнаружила на полу рисунок, о котором говорил дядя. Если бы он меня не предупредил, я бы точно приняла это за каракули учащегося писать ребенка. Чувствуя себя идиоткой я стала набирать код. Давя на значки, я чувствовали под пальцами обычный бетонный пол. Ничего не нажималось. Но вот я надавила последнюю цифру, раздался треск и часть противоположной стены отъехала в сторону. В открывшемся проеме находилась еще одна дверь. Она сильно смахивала на люк в переборке подводной лодки, какими их показывают в фильмах, с такой же большой круглой рукоятью по середине. А перед ней лежал дипломат.

Я подошла и взяла дипломат. Он оказался довольно-таки тяжелым. Поискав глазами где бы мне расположиться, я заметила кресло. Подтащив его прямо под лампочку, что бы было лучше видно, я уселась поудобнее, положила дипломат на колени и раскрыла его.

От увиденного у меня перехватило дыхание. Он был полон денег. Пачки долларов, евро, рублей. Никогда в жизни, я не видела их столько. Ну и дядя, крутилось у меня в голове, вот так подарок. Радостно-сумбурные мысли наполнили голову. Какой-то шум вернул меня на грешную землю. Это встала на место плита закрывавшая люк. Я встала, положила дипломат на кресло и прислушалась. Все было тихо. Я поднялась наверх и проверила входную дверь. Она была заперта. Снова спустившись в подвал, я села в кресло и с некоторым трепетом, а вдруг это была галлюцинация, открыла дипломат. Нет, деньги были на месте. А еще там было несколько листков бумаги исписанных крупным подчерком дядюшки Алексея. Уже полностью успокоившись, я достала их, закрыла дипломат и сунула его под кресло. Ну вот, теперь можно и почитать, что за послание он мне оставил.

Записка Алексея.

Здравствуй моя дорогая Алиса.

Может это странно, но ты единственный человек на земле которого я люблю и с которым мне действительно жаль расставаться. Обстоятельства сложились так, что я стою перед выбором остаться здесь или навсегда уйти туда. Я ухожу туда. Деньгами можешь пользоваться как сочтешь нужным. Я распродал все свое имущество, закрыл все счета. Здесь все мое земное состояние. В другом мире оно не имеет смысла и мне не нужно, так что пользуйся без зазрения совести.

Не считай меня сумасшедшим, а просто поверь. Тогда в скорости ты сможешь сама убедиться в моей правоте.

Люк, который ты видела за дверью в стене, это дверь в другой мир. Точнее миры. Шлюз между мирами, я привык называть его модулем. Внутри там много всего, но людей нет. После меня ты будешь там единственным обитателем. В записке всего не опишешь, да в этом и нет нужды. Среди прочих чудес техники там есть возможность напрямую записать в сознание определенные знания и умения. Специально для тебя я отметил стрелками на стенах путь к комнате где находиться устройство ввода. В него вставлен диск который называется "базовые понятия". Это на нем написано по-русски. На кресле лежит картинка, там показано как подсоединить датчики и надеть шлем. Сядешь в кресло, сделаешь все как указано и включишь прибор, кнопка помечена красным крестиком. Теперь он будет настраиваться на биополе твоего мозга. Это не очень приятно, но ты терпи. Потом в голове станет как бы пусто и ты ясно услышишь три щелчка, пауза и опять три щелчка. Причем раздаются они не в ушах, а прямо под черепом в голове. Теперь нажмешь кнопку с синим крестиком, и программа начнет работать.

Далее ты во всем сможешь разобраться сама.

Наружная дверь закрывается автоматически, как только откроешь люк в модуль или через три минуты. Изнутри она открывается без всяких хитростей, поворотом штурвала.

Еще одно. Это касается времени и это очень важно. Едва ты закроешь люк в модуль, как время на земле для тебя останавливается. Сколько бы времени ты не провела внутри, обратно ты вернешься в тот же день и час, когда закрыла люк. Это не вяжется со школьным курсом физики, но привыкнешь ты к этому легко. Единственная неприятность состоит в том, что открыть люк обратно ты сможешь только через двенадцать лет по внутреннему времени. Это связано с накоплением энергии во внутренних хроноциклах здешней пространственно-временной аномалии. Зато этот люк всегда связан с землей, а через другой ты все это время свободно можешь выходить в какой-то другой, параллельный нашему, мир. Возможно именно потому, что миры параллельны, он всегда будет землеподобен, но не идентичен. Учти это и будь осторожна. Модуль находится между мирами, никакие внешние силы на него не действуют. Поэтому он всегда может служить надежным убежищем. Если один выход модуля связан с землей, то мир у другого иногда меняется. Почему это происходит объяснить трудно. Но напряженность хронополя в тот момент возрастает, на это укажет индикатор. В этом случае при открытии люка происходит сброс энергии и модуль переключается на другой мир. Связь предыдущего мира с модулем рвется. Если выйти в этот момент, то вернуться уже нельзя и ты навсегда останешься в другом мире. Но если ты будешь в модуле и просто откроешь и закроешь люк то для тебя ничего не измениться. Ты просто сможешь посещать теперь уже другой мир. Вот только в предыдущий никогда вернуться не сможешь.

Как ты уже догадалась, я встал перед таким выбором, и решил что не могу бросить тот мир. Я провел в нем более сорока лет, он мне ближе чем земля и другие мне не нужны.

Прощай.

Дядя Алексей.

P.S. Я мог бы попытаться сделать подарок человечеству, но боюсь, что оно еще не доросло до этого. Сильно подозреваю, что наши политики получив в руки такой инструмент, испохабят и другие миры. Но теперь ты хозяйка, я выбрал тебя в наследники и как этим всем распорядиться ты решай сама.

Дочитав записку, я задумалась. Достала и пересчитала деньги. Оказалось 520.000 долларов, 40.000 евро и 1.500.000 рублей. Да, однако. На розыгрыш это не похоже. Дядя не был эдаким шутником, да и денег слишком много. Ради шутки со мной такую сумму использовать бы не стали. Скорее всего это правда, и мне надо решить: хорошо пожить здесь, или на двенадцать лет нырнуть в неизвестность. Задачка. И тут я вдруг четко поняла, что подсознательно уже давно, возможно сразу, определилась. Иначе уже бы мчалась тратить неожиданно свалившееся богатство. Да и дядя видимо знал меня лучше чем я сама, и если бы просто хотел сделать меня богатой, передал бы мне эти деньги по-другому. В душе я всегда была романтиком и авантюристкой, он разглядел во мне эту черту и нравились мы друг другу потому, что были родственными душами.

Поняв это я встала, достала мобильник, он был вне зоны действия сети, но я собиралась использовать его как часы. Заметив время, я бросила его на кресло, набрала код, и едва прикрывавшая люк плита отъехала в сторону, решительно открыла его и шагнула в модуль.

2

работа над собой (Алиса)

Задраив люк изнутри, я огляделась. Светло-серые стены, чуть более светлый потолок, чуть более темный пол. Мягкий ненавязчивый свет. Воздух свеж, но не холодно. На стене мелом нарисована стрелка, а ля казаки-разбойники. Двигаясь по дядиным указателям, я быстро нашла нужную комнату. Села в кресло, закрепила датчики. Посмотрела какой вставлен диск, "Базовые понятия, послание Алексея". Написано по-русски, то что надо. Опустила шлем и нажала красную кнопку. Треск, писк, скрежет и вдруг тишина и три явственных щелчка. Я дождалась повтора и нажала синию кнопку.

Различные образы, звуки, запахи, ощущения наполнили меня и сознание растворилось в этом калейдоскопе видений. Ощущение времени исчезло.

Очнулась я в том же кресле. Механический голос в голове размеренно повторял.

— Процедура закончена. Снимите шлем и отсоедините датчики.

Я щелкнула зажимами и сняла шлем. Прибор, закачавший в мои мозги море информации, щелкнул и выключился. Но я не торопилась выбираться из кресла.

Только сейчас, неторопливо разбираясь в своей памяти, я стала понимать каким действительно богатством одарил меня дядюшка Алексей. Теперь я знала почему он не старел, и какие сногсшибательные возможности находятся в моем распоряжении. Но прежде всего мне было необходимо проверить одну вещь.

Я встала и пошла к шлюзу главного входа. Люк через который я проникла в модуль и который был связан с землей являлся на самом деле запасным выходом. Основной, так сказать "парадный вход" выходил в другие миры и мне не терпелось посмотреть куда хроноволны прибили на этот раз дрейфующий в мета пространстве модуль. Могло получиться так, что хотя выход в параллельный мир всегда был на планету земного типа и с похожей биосферой, но располагаться он мог в любом месте метасферы, опоясывающей поверхность планеты. А так как это была точная математическая сфера, с радиусом примерно совпадающим со средним радиусом планеты, то реально точка выхода могла находиться и глубоко под землей и парить в нескольких километрах над поверхностью. Возможен был и глубоководный вариант. В любом случае, при таком раскладе, выход в этот мир стал бы для меня невозможен, и пришлось бы ждать десятки земных лет до контакта со следующим. Поэтому я хотела сразу узнать, придется ли мне провести все двенадцать лет в модуле или мой новый мир для меня доступен.

Модуль был колосальных размеров. Идя его бесконечными коридорами, я испытывала странное чувство, будто после долгой разлуки, ты возвращаешься в хорошо знакомое и не изменившееся место. Вот за этой дверью то-то и то-то, открываешь, и точно — оно.

До главного входа я легкой трусцой добралась минут за пятнадцать. Так, индикаторы показывали, что связь с миром устойчивая, среда за дверью приемлема для существования человека. Уже хорошо. Я включила экран внешнего обзора и облегченно перевела дух. Не подземелье, не подводный мир и не парение высоко над поверхностью. Лес, на 180 градусов обзора вмонтированной во внешнюю дверь камеры, сплошной сумрачный лес. Новый, мой новый неизведанный мир доступен, двери можно открывать.

И хотя зуд был страшный, но я воздержалась от того, чтобы немедленно ступить на почву незнакомой планеты. Теперь главное осторожность и внимательность. Прежде чем делать даже пробную вылазку надо подготовиться.

Начать я решила с безопасности. Внешняя дверь шлюза открывалась только изнутри, поэтому при выходе вовне она блокировалась в открытом положении. Внутреннюю можно было поставить на код. Я не стала выдумывать ничего нового и ввела код придуманный дядей. Теперь надо активизировать роботов охраны. Они были выключены, в противном случае мой первый шаг в модуле стал бы и последним. Перепрограммировав их на себя, я активировала их. Теперь я была их полной хозяйкой и они выполняли только мои приказы.

Разобравшись с безопасностью, я занялась собой. Перво-наперво станем абсолютно здоровой. Капсула регенерации имела массу стандартных режимов, позволяла она создавать и свои, но этим можно заняться и позже. Один из стандартных режимов состоял в приведении организма к генетически заложенной норме. После данной процедуры, подвергшийся ей организм становился абсолютно здоровым, лучше чем космонавты перед стартом. Все болезни, дефекты, увечья, исчезало все. Заодно можно было подправить и что-нибудь в своем физическом состоянии.

Для начала мне надо было сделать полное сканирование тела, так как моих параметров в базе данных капсулы естественно не было. Полностью раздевшись я включила прибор и легла в капсулу сканера. Крышка закрылась и светящаяся, охватывающая контуры тела кривая несколько раз пробежалась от кончиков ногтей на ногах, до макушки и обратно.

— Сканирование закончено.

Крышка поднялась. Я встала и, не одеваясь, все равно скоро лезть в капсулу регенерации, подошла к компьютеру и вывела на экран результаты сканирования.

Умная программа показывала мне все дефекты которые предлагалось устранить. Сильно не вникая я пролистала внушительный список. Обратила внимание на результат, отклонение от нормы 30 процентов. Так, к тридцати годам я свой ресурс выработала на треть. Далее предлагалось определиться с внешним видом. Компьютер выдал мое трехмерное изображение, мне надо было утвердить длину волос, ногтей, цвет глаз и тех же волос, оставлять морщинки или нет и т.д. и т.п. Причем по всем частям тела. Глянув на бесконечный список, я убрала все морщины скопом и все волосы на теле. Терпеть не могу брить ноги. Во всем остальном решила согласиться с тем, что предлагал компьютер. В конце концов потом исправлю, если не понравится. Нажала ввод и шагнула в капсулу регенерации.

Внутри она была абсолютно пуста. Я захлопнула люк и встала посередине в расслабленной позе. Тотчас пространство вокруг меня словно сгустилось, я уже не могла пошевелиться, даже если бы захотела. Возникло ощущение, что я распадаюсь на части и растворюсь в какой-то вязкой субстации.

Сознание вернулось рывком. Я стояла на том же месте, и тугие, бьющие со всех сторон струи воды смывали с меня зеленоватую, желеобразную слизь. Чувствовала я себя на удивление хорошо. Душ кончился, струи теплого воздуха осушили тело и я вышла из капсулы.

Голова была ясной, во всем теле ощущалась необыкновенная бодрость. Энергия переполняла и била через край. Хотелось есть, сворачивать горы и совершать подвиги. А еще очень хотелось грубой плотской любви, но ни одной особи мужского пола в обозримом пространстве не наблюдалось, и это было хорошо, иначе без насилия бы не обошлось.

Я рванула в спортивный зал. Господи, что я там только не вытворяла. Видя меня тренеры, наверняка зачислили бы в сборную по нескольким видам спорта. С час я мучила различные тренажеры и только после этого почувствовала, что излишки энергии сброшены.

Смывая под душем пот, я гляжу на себя в зеркало. Принимая различные позы и потягиваясь, я имею возможность рассмотреть себя во всей красе и то, что я вижу, мне нравится. Думаю, увидев меня сейчас мои институтские или отдельские подруги-соперницы, скисли бы от зависти к моему теперешнему виду. Все идеально: длинные точеные ноги, аккуратные кисти и ступни, осиная талия, крутые бедра, упругая грудь, гибкая шея. А какие ногти и волосы! Лицо без единой морщинки. Я даже не пойму оно мне нравиться или нет. Уж больно молодо я выгляжу, прям как школьница— акселератка. Зато кожа, просто загляденье. Я уже забыла, что она может иметь такой здоровый вид. Нет, все-таки я хороша, возможно даже красавица. Выгнувшись и тряхнув волосами, я вижу как под атласной поверхностью кожи упруго перекатываются мышцы. Сама себе я кажусь гибкой, стройной и ужасно опасной хищницей. Ну где эти напыщенные самцы, бьющиеся за право целовать следы моих божественных ножек. Доберусь я до вас. Я скалю зубы, мне весело. Присмотревшись замечаю, что у меня исчезли и пломбы. Теперь я счастливый обладатель настоящей голливудской улыбки, причем, в отличие от кинозвезд, состоящей не из искусственных, а настоящих зубов.

Все. Я выключаю воду. Теперь осушиться. Зайти на склад подобрать себе одежду, подкрепиться и можно глянуть куда я все-таки попала.

3

львица готовиться к прыжку (Алиса)

Первая вылазка в новый мир прошла гладко, как по маслу. Открыв наружную дверь, я убедилась, что она находиться в метре от земли, на крохотной полянке, стиснутой со всех сторон лесом. Заблокировав дверь, я спрыгнула на землю. Двое из роботов-охранников последовали за мной. Последний занял позицию внутри шлюза.

Судя по всему здесь стояло раннее утро. Воздух был чист, влажен и наполнен дурманящим ароматом хвойного леса. Я повернулась к модулю. Вопреки всем законам физики и здравому смыслу, массивная входная дверь словно парила в воздухе. Причем видно было только ее, стен модуля в котором она находилась, словно бы не было. Я стала обходить ее. С боку это выглядело едва различимой полоской, а с обратной стороны вообще ничего не было. Ну то есть абсолютно. Вытянув руку, чтобы вовремя ощутить броню входной двери, я медленно двинулась вперед и прошла место где она находилась насквозь, так ничего и не почувствовав. Повернулась, вот она, прямо за спиной. Теперь ее можно пощупать и влезть обратно. Чудеса да и только. Ну да бог с ними, с парадоксами многомерных пространств. Сейчас у меня хватает проблем и в трех измерениях.

* * *

*

Радиус действия всех автономных агрегатов модуля не превышал одного километра. В этой зоне я могла чувствовать себя в относительной безопасности, так как один из роботов охраны проверял местность вокруг точки выхода на предмет возможных опасностей, а другой двигался за мной и сканировал пространство вокруг меня. Если, что меня бы и предупредили и накрыли силовым полем, а при столкновении с боевыми роботами, мало не показалось бы любому противнику. Среди полученной мною информации было все об устройстве и управлении модулем, в том числе и обо всех его роботах.

Местность в радиусе километра я обследовала за пол часа. Везде был все тот же лес и конца ему не было видно. Ни каких признаков цивилизации естественно не было и в помине. Но это еще ничего не значило. Углубляться дальше я побоялась. Дальше уже придется полагаться только на собственные силы и я считала, что подготовиться надо получше. Благо модуль такие возможности предоставлял. Еще меня почему-то очень раздражала парящая в воздухе дверь. Мне очень хотелось ее замаскировать, чтобы все выглядело естественно.

Я уже решила, что на этом месте построю бревенчатую избушку. Во времени я не ограничена. Здоровья навалом. Роботы помощники под рукой, строительный материал тоже. О хлебе насущном думать не надо. На складе полно различных припасов, а если что, то синтезатор модуля завсегда обеспечит искусственной пищей. Тем временем понаблюдаем за погодой, за здешней живностью, может кто пройдет или пролетит рядом. В общем поживем в здешних краях какое-то время, а там будет видно.

Так началась моя робинзонада. С помощью бортового компьютера я разработала проект домика, а аппараты обеспечения помогли построить его. Это был мой дом, задуманный и созданный от начала и до конца моими руками, и он мне очень нравился. Инопланетная техника не в счет, а руки действительно были только мои.

Я немного усовершенствовала себя. Увеличила эффективность мышц и быстроту реакции. Поработала с кожей. Теперь, без ущерба для своих обычных функций, она стала намного прочнее. Поцарапать или уколоть меня, стало практически невозможно. Укрепила я и скелет. Мои кости теперь не уступали по прочности титановым сплавам. Усилила органы чувств и иммунную систему. Теперь ни одна холера нам не страшна. Благодаря супер технологиям модуля я в своем новом состоянии могла бы потягаться и с суперменом, разве, что летать не умела. Все эти процедуры занимали много времени, а некоторые были и достаточно болезненны. Потом к новым свойствам организма надо было привыкнуть и испытать в деле, здесь в модуле, где и роботы и регенерационная камера были под рукой и все, что не так можно было исправить или по крайней мере вернуть в исходное состояние. К тому же, изменяя свойства своего тела, я поставила себе условие, что основные мои параметры, такие как, рост, вес, и основные пропорции тела измениться не должны. Это наложило дополнительные трудности, но в результате после всего я по-прежнему выглядела как обычная стройненькая девушка, чуть выше среднего роста.

Поработала я и с имеющимися в наличии психоматрицами. Я располагала матрицами охватывающими комбинации практически всех типов личности и профессий. Особенно полезной я посчитала психоматрицу воина. Дядя в своем послании вообще советовал без этой психоматрицы из модуля не высовываться. Она давала навыки и умения аккумулировавшие опыт лучших мастеров боевых искусств. Мозг позволял накладывать и в нужный момент активизировать только одну психоматрицу. Большее количество могло необратимо разрушить собственную личность, что естественно в мои планы не входило.

Я много тренировалась, училась владеть различным оружием. Благо дядя оставил мне в наследство целый арсенал, которым можно было вооружить небольшую армию.

Время летело незаметно. С моего появления на планете прошло уже пара месяцев, за это время никаких признаков человека или его деятельности я так и не обнаружила. И вот как-то совершая ежедневную пробежку я удалилась от модуля несколько дальше обычного и наткнулась на следы недавней трагедии. Сперва я услышала жалобное поскуливание и свернув в сторону наткнулась на еще не остывший труп животного, явно из породы кошачьих. Это была самка, размерами с взрослого леопарда. Я не очень разбираюсь в семействе кошачих, но на Земле такие по-моему не водятся. Совсем еще маленький котенок тыкался ей в живот и горестно жаловался на жизнь. Причина смерти его матери не вызывала сомнений. Короткий арбалетный болт, пробил ей бок и почти полностью вошел в тело. В двадцати шагах от кошки в луже крови на спине лежал солдат. Что заставило этого вояку так далеко углубиться в лес и здесь наткнуться на свою смерть в лице дикой лесной кошки, осталось навсегда загадкой. Наверное сам того не замечая, он потревожил ее логово, где она выкармливала котенка. И тут уж ни доспехи, ни оружие не спасли его от ярости зверя, защищавшего свой дом. Он успел только выстрелить из арбалета и смертельно ранить ее, но прежде чем умереть, она смогла добраться до его, не защищенного железом лица и превратить его в кровавое месиво. Издохла она уже, когда ползла обратно к своему котенку и кровавый след ясно указывал этот путь.

Засунув подальше эмоции я подошла к трупу и внимательно его осмотрела. Это был явно представитель здешней разумной расы. Выглядел он как воин средневековой Европы, какими я их себе представляла. Для начала я заглянула в валявшийся здесь же мешок. Так разное барахло, какие-то тряпки, еда, деревянная бутыль. Это надо забрать и в модуле изучить повнимательнее. Теперь труп. Преодолевая брезгливость, я стала возиться с многочисленными ремешками и наконец смогла снять с него доспехи и одежду. Это был явно человек. Я не замечала никаких отличий от нас. Крупный крепкий мужчина, с хорошо развитой мускулатурой. Значит планета все-таки обитаема и населяют ее люди. Можно предположить, что уровень развития местной цивилизации соответствует примерно нашему средневековью. Этот вывод возможно и несколько преждевременен, но как рабочая версия вполне подходит.

Я еще сидела на корточках перед распростертым телом, когда красно-коричневый пушистый комочек с черными полосками доверчиво ткнулся мне в руку и жалобно мяукнул. Конечно, я не смогла оставить его на верную гибель в лесу и взяла с собой в модуль, ставший для меня уже родным домом.

Котенок был назван Раулем и стал еще одним обитателем модуля. Он с чувством трескал синтетическое мясо, бодро гонялся за мелкой живностью обитающий рядом с нашим домиком и достаточно скоро вырос, превратившись в огромного котищу весом килограмм в семьдесят, с огромными клыками и мощными лапами, когти на которых были способны разодрать даже шкуру бизона. Он сильно помог мне в процессе работы над своим телом. Многие идеи проверялись сначала на нем, а затем я уже сама лезла в камеру. Используя кое-какие предложения бортового компьютера, я очень осторожно попыталась усовершенствовать разум Рауля без потери врожденных инстинктов. И кажется это мне удалось. Тесты показывали, что интеллект моего котика соответствует уровню развития ребенка 7-8 летнего возраста.

Через полтора года Рауль стал самым опасным и самым красивым зверем в нашем лесу. Он очень привязался ко мне, да и я уже не представляла без него жизни. Рауль был единственным живым существом, который скрашивал мое одиночество в первоначальный период моей жизни на новом месте.

Прошло почти два года. Я считала себя уже достаточно подготовленной для длительной вылазки за пределы модуля. За это время я уходила километров за сорок от дома в разных направлениях. Это были марш-броски налегке, туда и обратно, ночевать я всегда возвращалась под защиту модуля. И это был предел расстояний на которые я могла добраться не отрываясь от своей основной базы. Границ леса я так нигде и не достигла. Зато в одной из таких вылазок я наткнулась на очаровательное лесное озеро и стала регулярно бегать к нему купаться. Находилось оно километрах в семи от моего жилища и пробежку по лесу в компании с Раулем, он сопровождал меня во всех вылазках в лес, по маршруту модуль-озеро-модуль, с купанием и разминкой я считала не плохой тренировкой, приятной и для души и для тела.

Однажды, во время одной из своих кратких экспедиций, мы наткнулись на людей. Произошло это так. Рауль охотился на оленя. Я держалась сзади, стараясь не особо мешать его забавам. Шум погони неожиданно оборвался, кот не издал обычного победного рыка. Это было подозрительно. Обеспокоенная я рванула туда, откуда последний раз слышался треск кустарника.

Успела я в последний момент. Рауль уже собирался расправиться с двумя людьми посягнувшими на его добычу. Не выходя из-за деревьев я тихонько свистнула привлекая его внимание и знаком приказала стоять. Он недовольно мотнул головой, но ослушаться не посмел.

Два человека медленно пятились от туши оленя. Поняв, что они отдают ему добычу, которую кот считал по праву своей, он издал победный рык и перестав обращать на них внимание занялся оленем. Дождавшись когда люди и их собаки исчезнут из вида, я вышла осмотреть место схватки. Брошенные охотниками луки подтверждали средневековый уровень развития местной цивилизации.

А недели через три, я уже напрямую столкнулась с одним из местных аборигенов. На берегу облюбованного мной лесного озера я нашла очаровательный травянистый пляжик, идеально подходящий и для купания и для разминки. После пробежки и купания, я отрабатывала различные комбинации, а заодно и согревалась после бодрящей озерной водицы. Кот куда-то пропал, но я за него уже давно не беспокоилась. Завершая очередную связку, я вдруг почувствовала, что за мной наблюдают. Активизировав психоматрицу воина, и тем самым перейдя в боевой режим, я замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Опасности я не чувствовала, но была на стороже. В этот момент раздался испуганный крик и на пляж выскочил человек, преследуемый моим котом. До этого он видимо прятался в кустах, пока Рауль не выгнал его оттуда.

Кот злобно шипел, его спина выгибалась дугой, хвост нервно дрожал, шерсть на загривке встала дыбом. Еще миг и он растерзает незнакомца.

— Сидеть, Рауль! — Крикнула я, подняла голову и встретилась взглядом с первым живым аборигеном этого мира.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Это был молодой мужчина, высокого роста, широкоплечий, поджарый. Серые выразительные глаза просто пожирали меня взглядом. Черные длинные волосы обрамляли смуглое скуластое лицо с длинным крючковатым носом, прямым резко очерченным ртом и тщательно подстриженными черными усами. Одет он был в белую сорочку, и серо-зеленые штаны, заправленные в высокие сапоги. В одной руке он держал камзол, одного со штанами цвета. Возможно потому что я уже давно не видела живых мужчин, незнакомец показался мне очень красивым.

Он что-то сказал чуть хрипловатым голосом, наверное поздоровался, и поклонился.

Язык был совершенно незнаком и не вызывал никаких ассоциаций. Я стояла не зная, что сказать или сделать. Мозги словно взболтали ложкой. Все инстинкты и рефлексы воина вопили: убей его. Только огромным усилием воли я сдерживала собственное тело и сидевшую во мне боевую машину от того, чтобы не превратить этого господина в свежий труп. Он был мне симпатичен и разумом я понимала, что опасности он не представляет.

Из состояния ступора меня вывел Рауль. Пока незнакомец молчал и был неподвижен он мог терпеть его присутствие, но как только он пошевелился, кот решил перейти к активным действиям. С грозным рыком он взвился в воздух. В устремленных на меня глазах появился ужас, рука незнакомца, как мне казалось, медленно-медленно потянулась к висевшему на поясе ножу, но сделать бы он все равно ничего не успел. Рауль был в несколько раз и сильнее и быстрее его. Благодаря тому, что я находилась в боевом режиме, при котором скорость реакций и движений возрастали в несколько раз, я все-таки успела, схватить его за загривок, но удержать, конечно, не смогла и мы вместе с ним покатились по траве.

— Не двигайтесь! — Крикнула я по-русски, — И он вас не тронет!

Конечно я понимала, насколько это глупо надеяться, что он поймет мои слова, но надеялась, что он будет ориентироваться на интонацию. Мне очень не хотелось начинать знакомство с моим новым миром с убийства и трупов, поэтому я и себя сдерживала, и Раулю не дала загрызть этого незнакомца. Психоматрица воина настойчиво изыскивает различные доводы в пользу ликвидации этого господина. Поэтому я покидаю боевой режим, чтобы попытаться выйти из сложившегося положения по-хорошему.

Прокачав ситуацию я не увидела в ней особых плюсов. Незнакомец явно здесь не один. Мы находимся глубоко в лесу, до ближайшего жилья по моим оценкам как минимум несколько дней пути. Вещей у него нет. А судя по холеному виду и хорошей одежде, он принадлежит к господствующему классу и где-то рядом куча слуг со всем необходимым. А может и не только слуги, может быть и охрана, если этот господин достаточно знатен. Языка друг друга мы не понимаем. Задав пару вопросов я в этом убедилась окончательно. Да и откуда здесь могут знать как земные, так и язык создателей модуля. Нет в условиях, когда я не контролирую ситуацию начинать полноценный контакт с местной цивилизацией я не хочу. Инициатива всегда должна быть на моей стороне. Убивать мы его конечно не будем, пусть живет и рассказывает о странной девушке с лесным хищником, может ему еще и верить никто не будет, а вот отключить придется. А заодно проверим и силу моих женских чар. Вон как он пожирает меня глазами, даром что был в двух шагах от смерти. Я приближаюсь к нему вплотную и обнимаю. Не чувствуя подвоха, как большинство мужчин в объятиях женщины, он головой не думает. Целуя его, я спокойно нащупываю нужную точку на его шее и сдавливаю ее. Его глаза закатываются и он виснет у меня на руках. Я кладу его на траву, слушаю сердце. Все нормально, красавчик жив, но в глубоком обмороке. Прислушиваюсь. Все спокойно. Быстро подхватив свои вещи и убедившись, что кот последовал за мной, я ретируюсь.

4

прыжок (Алиса)

День был чудесный: жаркий, солнечный, по настоящему летний. Сияющий простор бездонного голубого неба делал окружающий мир удивительно прекрасным. Лучи солнца, жгучие на открытом месте, на окраине леса теряли недобрую свою силу на раскидистых ветвях и становились нежными и ласковыми. Наполненный запахом смолы и хвои воздух был чист и прозрачен. Ковер из осыпавшихся иголок упруго пружинил под ногами. Взойдя на холм высившийся на самой опушке леса я остановилась пораженная красотой открывшегося пейзажа. Граница леса проходила точно по вершине холма. А дальше, за порогом лесной тени, сочно зеленела трава, расцвеченная яркими узорами полевых цветов. Недалеко от опушки, почти у подножия холма, плавным изгибом блестела на солнце река. Беря начало в ледниках, темнеющих на горизонте гор, она весело журча сбегала на равнину. Потом, вобрав в себя ручьи и речушки со всей долины, она станет еще более могучей и полноводной, но утратит резвость, успокоится и обленится. Здесь же недалеко от своих истоков, еще не набрав всей силы, она была не так широка, но с быстрым течением и ледяной, кристально прозрачной водой. Ближайший ко мне берег реки был высок и обрывист, противоположный, пологий и низкий. С той точки, где я находилась, местность за рекой просматривалась как на ладони. Леса там уже не было, так отдельные рощицы и группки деревьев, настоящий лес кончался на этой стороне. Насколько хватало взора тянулись возделанные поля и сочные заливные луга с пасущейся на них скотиной. Их рассекали желтеющие в ярком дневном свете тропинки. Километрах в трех ниже по течению виднелась небольшая деревенька приткнувшаяся к излучине реки. Но подавляли все и притягивали взор величественные руины старого замка расположенные на единственном с той стороны реки каменистом холме. Замок находился в стороне от деревни, и я не заметила ни одной тропинке ведущей к нему. Позеленевшие от времени каменные зубцы сохранившихся башен неровной пилой врезались в небо. Темные громады замшелых стен нависли над идиллической равниной, как злой колдун над беззащитным ребенком.

За два года безвылазно проведенных в лесу я отвыкла от вида открытых пространств. Окружающий простор пьянил голову. Я скинула рюкзак, села на него, прислонившись спиной к высокой сосне и закрыла глаза. Надо было перебираться на ту сторону реки, но, хотя, я уже все решила, мне неудержимо захотелось немного оттянуть момент решительного шага. Как на экзамене, бросить последний, ничего уже не значащий взгляд в опостылевший учебник, прежде чем войти в аудиторию и вытянуть билет.

Все уже решено. Я хорошо подготовлена. Мне катастрофически не хватает информации о здешней цивилизации и получить ее я могу только понаблюдав, по возможности скрытно, за каким-нибудь поселением. А после уже можно решить, что и как делать. Но я никак не могла заставить себя покинуть лес, в котором провела столько времени и который стал неотъемлемой частью жизни. Это был мой лес, и я чувствовала себя его хозяйкой. Выйти к реке, означало покинуть ставший уже привычным мир и окунуться в неизвестность.

С другой стороны сосны копошился в иголках Рауль, здоровенный лесной котище. Он, как всегда, увязался за мной и я не нашла в себе сил прогнать его. Этот шерстяной господин был очень деятелен. Он не терзался сомнениями, в его жизни все было просто и ясно. И сейчас, пока хозяйка пребывала в праздных раздумьях он занимался делом. Так и есть, послышалось радостное взмыркивание, исчез пушистый хвост и показалась довольная усатая физиономия. Ну конечно, котяра отловил какого-то зверька и прежде чем сожрать его, решил похвастаться.

— Ну и чем ты хвалишься? Справился с мелюзгой? Посмотри, у тебя же клыки больше чем вся твоя добыча. — Выговаривая коту, я трепала его по мягкому шелковистому загривку и сомнения уходили на задний план.

Ну хватит, сказала я сама себе, ты Алиса, все уже решила, не стоило терять два дня и тащиться через весь лес, если не хочешь прожить все отпущенное тебе на этой планете время отшельницей, общаясь только с котом, пусть очень приятным, но все-таки только животным. Значит надо отрывать свою задницу и выполнять поставленную задачу. Тем более, что этот мир стоит того чтобы им заняться. Заброшенный, господствующий над местностью замок, идеальное укрытие и место для наблюдения. Оттуда вся равнина как на ладони, а через имеющуюся у меня оптику, я разгляжу в селениях, все, что только можно увидеть. Прикинув, где я буду переплывать реку и как потом двигаться к замку я встала, подхватила рюкзак и вышла на открытое пространство.

Приятное животное стрескав несчастного грызуна пребывало в прекрасном настроении, и радостно путалось у меня в ногах. Цыкнув на него, что бы не мешал, я бодро двинулась вперед. До реки было шагов двести и мы быстро оказались на берегу. Он был обрывист и крут, в отличие от противоположного низкого и пологого. Высота обрыва раз в пять превышала мой рост, и сквозь прозрачную воду было видно, как круто уходит вниз дно. Поблизости, на сколько хватало глаз, спуска не было, но глубина даже у берега была порядочная и ни камней, ни коряг в воде в том месте, где мы вышли на берег, не было. Ну что ж, прыгнуть в воду с такой высоты не составляет для меня проблемы, я готовила себя и не к такому. Главное сохранить снаряжение, без него трудновато будет выполнить все задуманное. Мой рюкзак был водостоек. Раздевшись, я сунула сапоги и одежду в мешок, и затянула тесемки. Сделав рюкзак герметичным, я слегка поддула его через специальный клапан и была уверена, что он не утонет. Сомнения вызывал посох. Мне не хотелось убирать его далеко потому, что я привыкла всегда иметь его под рукой. Он только с виду выглядел как прямая сучковатая на конце палка, на самом деле это был замаскированный меч. Я не была уверена, хватит ли у него плавучести, чтобы не утонуть, а нырять за ним и искать его в тине совершенно не хотелось. В конце концов я привязала его к рюкзаку. Вместе они уж точно не утонут, а воспользоваться им, в случае чего я смогу. Проделав эти манипуляции, я швырнула поклажу в воду, и сразу же нырнула за ней сама. Вода была холодной, но плыть все равно было приятно. Несколькими взмахами я догнала рюкзак и, ухватив его за лямку, поплыла к противоположному берегу. Кот потоптался над обрывом, помяукал, жалуясь на свою тяжелую судьбу. Он очень не любил воду, но так как я не повернула назад, он тоже прыгнул в реку и поплыл за мной.

Из воды мы вышли где я и планировала. Одевшись и послав Рауля в боевое охранение, я рванула вперед. Упругая стена воздуха ударила в грудь, в ушах засвистел ветер. Я знала, что хорошая нагрузка уберет последние сомнения из моей головы. Кот рыскал впереди и при любой опасности должен был предупредить, а остаться незамеченным в полосе поиска этого охотника было практически невозможно. Мы петляли среди зеленеющих холмов и небольших рощиц, развив весьма приличную скорость. Подсознание контролировало работу мышц, зрения, слуха обеспечивая процесс перемещения сгустка материи называемого Алисой из одной точки пространства в другую. И хотя на сильно пересеченной местности это было довольно сложно оно с этим справлялось. Никаких неожиданностей не намечалось. Разум не отвлекался ни на что и некоторая отстраненность от занятого работой тела создавала идеальные условия для размышлений. Я могла подумать об отвлеченных вещах, и как всегда в последние дни мысли мои свернули к виденному у озера незнакомцу.

Надо честно сказать самой себе, что он мне весьма понравился. Очень даже ничего мальчик. А может я влюбилась? Вот так с первого взгляда? Да нет, просто я очень давно не видела мужчин. Почему же так сладко засосало где-то внутри, едва о нем подумаешь? Это у меня просто такая реакция на интересного мужика после долгого воздержания. Интересно, а будь на его месте какой-нибудь урод, как бы я поступила? Смогла бы так же кокетничать и дарить поцелуи, или просто бы не задумываясь прибила? Ну нет, об этом мы думать не будем. А если быть до конца честной сама с собой, то во многом ради встреч с такими вот мальчиками я все это и затеяла. Но благоразумие и осторожность прежде всего. В конце концов я не неразумная самка во время течки, что бы бросаться на первого встречного самца. Так что будем держать себя в руках.

Солнце уже стало клониться к закату, в хорошем темпе я двигалась уже около получаса и покрыла приличное расстояние. Преодолев еще один холм, я почти уткнулась в стены замка. До него было не более ста метров. Понаблюдав немного, я убедилась, что он необитаем. Птицы спокойно разгуливали по руинам и их никто не тревожил. На всякий случай я выслала вперед Рауля. Он исчез в проломе стены, а я блаженно развалилась в высокой, в рост человека траве. Но бдительности не теряла и не расслаблялась, а чутко прислушивалась к окружающим звукам и к своему чувству опасности, но все было спокойно. Вернувшийся Рауль сообщил, что замок пуст. Потрепав его в благодарность по лобастой усатой морде, я вслед за ним перебралась через остатки того, что некогда было могучим рвом и нырнула в пролом в стене.

Замок, казавшийся снаружи большим, внутри оказался просто огромным. Мне было не понятно, почему люди бросили сооружение, на которое было потрачено столько усилий. Но это было неважно, главное, что на всем лежала такая печать запустения, что сразу становилось понятно, этот замок необитаем уже очень давно. Это меня очень устраивало.

Восточная башня была существенно выше остальных. То ли время больше щадило ее, то ли она изначально была самой высокой, так или иначе, она показалась мне идеальным местом для наблюдения. Немного поплутав в переходах, я нашла лестницу, ведущую наверх. Некоторые ступени обвалились, но в целом лестница сохранилась хорошо и я без труда достигла верхней площадки.

Место действительно оказалось как специально для меня созданным. Вид с верху был прекрасен во всех отношениях. От красоты открывавшихся просторов захватывало дух, и я насчитала три деревни великолепно просматривавшиеся с башни. Одна из них, расположенная ближе к замку вообще была как на ладони. Достав отличный бинокль, и расположившись так, что бы не выдать себя блеском линз, я навела его на деревню и чуть не вскрикнула от радости. Многократно приближенная сильным прибором, она просто прыгнула мне на встречу, и я словно очутилась на ее единственной пыльной улочке. Была полная иллюзия, что бревенчатые стены неказистых домиков находятся на расстоянии вытянутой руки. Я видела усталые лица, могла разглядеть струйку пота, текущую по щеке, раскрытый в беззвучном крике щербатый рот. Да, лучшего места для наблюдения и не придумать. Снизу разглядеть меня не возможно, а вести я собиралась себя очень аккуратно.

Я наблюдала за поселениями два дня. Сначала это было интересно, но потом наскучило. Жизнь деревень не отличалась разнообразием и дни были похожи, как близнецы. Некоторое отличие наблюдалось только в быте постоялого двора, расположенного на окраине одного из поселений. Там жизнь не замирала ни днем ни ночью. При этом у меня сложилось впечатление, что кое-какие свои дела обитатели постоялого двора хотели скрыть от других жителей деревни. Конечно я не пялилась в бинокль сутками напролет, нет. Установив две имевшиеся у меня камеры и настроив их, я должна была только временами отгонять чересчур любопытных птиц. Аппаратура записывала видимую жизнь деревень самостоятельно, затем в модуле я внимательно изучу и проанализирую все, что удалось здесь зафиксировать. Иногда я рассматривала в бинокль работающих в поле людей, их копошение около своих изб и мне становилось немножко не по себе. Они были все какие-то пришибленные, грязные, страшные, угрюмые, неухоженные. Только голые дети могли радостно возиться в пыли. Неужели все здесь так запущено? Эта мысль мне очень не нравилась и жизнь, которую вели здешние селяне тоже. Встреченный у озера незнакомец был гораздо привлекательнее и симпатичнее.

К концу второго дня я решила, что видео материала зафиксировано достаточно, и пора собираться в обратный путь. Больше информации от этих поселений я не получу. Собрав вещи, я собралась спускаться, когда мое внимание было привлечено необычной сценой разыгравшейся невдалеке от замка.

Через луг, в направлении замка, прихрамывая бежала девушка. За ней, от замеченного мной постоялого двора одного из поселений, разворачиваясь широким веером, неслись конники. Я насчитала семнадцать всадников. Кто-то пустил по следу беглянки собак. Опережая всадников, тявкающая свора устремилась в погоню. Видя, что беглянка хочет укрыться в замке, тот кто руководил погоней направил несколько групп в охват замка, чтобы контролировать пути возможного бегства девушки, уже из него, на тот случай, если ей все-таки удастся укрыться в развалинах. Я прикинула расстояния и скорости, получалось, что беглянка, если не споткнется и не снизит темпа, успеет достигнуть провала в стене раньше погони.

А ведь это шанс, подумала я. Спасти беглянку и получить в награду массу необходимых мне сведений. И главное, решить проблему языка. Наведя бинокль на беглянку я увидела еще совсем молоденькое личико. Это укрепило меня в решении помочь ей. Чувствуя себя Робинзоном спасающим Пятницу, я подхватила рюкзак и стала спускаться вниз по лестнице. Свиснув подозвала Рауля и приказала ему разобраться с собаками. Любимый котик дал понять, что это ему только в радость и исчез в недрах замка.

Глава 3

Благородная дама в пятом поколении

1

родные пенаты (Шарлота)

— Ну-ка, Лота, подойди-ка ко мне, давненько я тебя, девочка, не видел. Да она вырастит у тебя настоящей красоткой. — Дядя Пет треплет меня по голове.

— Но слишком уж она у тебя шустрая и наглая. Мужья таких не любят. Ха-ха-ха, — он опять громко смеется, тряся огромным животом и всеми своими многочисленными подбородками, — Как она отбрила кюре.

— Да просто не знаю, что с ней делать, сущий сорванец, носится где попало, за пяльцы не усадишь, и язычок стал острый как жало. Пороть ее что ли чаще? Отец грозно смотрит на меня, но я то знаю, что он меня любит, и все его грозные слова просто так.

— Хотел отдать монахам на воспитание, может хоть они сделают из этого чертенка настоящую благородную девицу, да разве с женой договоришься! А после сегодняшнего, я думаю она вообще о Лоте говорить не захочет.

— Да, ты прав, на воспитание нужны деньги, эти чертовы монахи только твердят о бескорыстии, а сами дерут в три шеи. Дядя задумчиво подпирает голову.

— Но я попробую помочь тебе, Сорель.

Предметом обсуждения отца и заехавшего к нам в гости дяди Пета стало утреннее происшествие. Оно страшно разозлило мать, ввело в ступор кюре, озадачило отца, и почему-то развеселило дядю. Произошло же следующее.

Утром, еще до утренней трапезы, я тайком вылезла из окна своей комнаты и убежала на реку купаться с деревенскими мальчишками. Летом я почти всегда так делаю. С ними гораздо веселее. Это не тоскливые омовения, которые устраиваются раз в неделю моей матерью, когда все наше семейство выходит к реке. Ставиться палатка, в которой я и две мои сестры переодеваемся, напяливая на себя длинные до пят купальные рубашки. В этих рубашках, когда они намокнут, не то что плавать, просто двигаться невозможно. Но кого это волнует? Моя мать считает, что благородным девицам плавать необязательно — это низкое занятие. Когда очень жарко, можно лишь остудить тело в реке. Поэтому мы, под присмотром конюха Бара, чтобы не утонули, как дуры, чинно входим в воду на песчаной отмели, где глубина по пояс взрослому человеку. Окунаемся, но так чтобы не намочить голову. Постоим немного, слегка поворачиваясь из стороны в сторону, и чинно выходим обратно. Переодеваемся и возвращаемся в замок. Просто идиотизм. Сестры делают вид, что им это нравиться.

— Ах, как здорово было, мамочка! Вода такая хорошая!

Я же просто ненавижу эти купания. То ли дело с мальчишками. Мы весело сбегаем к речке, сбрасываем одежду и бросаемся в воду. Над душой никто не стоит, не надо думать, что можно благородной девочке, а что нельзя. Можно все! Плавать, нырять, прыгать в воду, брызгаться все, что придет в голову. И на берегу можно бегать, валяться на песке, дурачиться, кувыркаться, короче полная свобода. Конечно, мы купаемся голышом, ведь плавать без одежды гораздо удобнее и приятнее, и никого это не напрягает, мы просто не обращаем на это внимания. Ребятам все равно, они что голых девчонок не видели? Да и мне на это наплевать, бог всех нас создал одинаковыми, чего скрывать, если ты такая же, как и остальные.

Но в это утро моя вылазка не осталась незамеченной. Наверное моя сестра Бета заметила меня, когда я залезала обратно, и наябедничала. Поэтому наш кюре и привязался ко мне, мол тебе надо исповедаться и покаяться, а он от лица господа наложит на меня наказание. Ох и любит же наш кюре исповедывать и наказывать. Особенно допекает меня и моих сестер. Каждый раз на исповеди он просто выворачивает тебя наизнанку, особенно его почему-то всегда интересует, а что ты думаешь о мальчиках, видел ли кто-нибудь тебя голой, трогаешь ли себя за неприличные места и каким образом, что ты при этом чувствовала и тому подобные вещи. После его исповедей мне почему-то всегда было стыдно и гадко. Причем я стала замечать, что он старается нас унизить, все повернуть так, будто мы только и хотим сделать что-нибудь низменное. После исповеди обычно назначалось наказание: чтение молитв или порка. Наказание осуществляли в комнате у матери в присутствие кюре, матери и нас, всех трех сестер, независимо наказали тебя или нет. Кюре считает, что послушным детям полезно смотреть как наказывают провинившихся, а наказываемым должно быть стыдно перед сестрами. Изредка заходит отец. В этом случае кюре всегда отменяет порку и ограничивается только чтением молитв. Молитвы заставляли читать, стоя в углу на коленях. Та кому была назначена порка, раздевалась и ложилась животом на скамью у стены. Пороли кожаным ремнем, обычно сам кюре иногда мать. Били не сильно, так что бы спина и задница особенно не болели, мать наказывала сильнее — кюре дольше. Было не столько больно, сколько противно. Нас с Бетой чаще заставляли читать молитвы, а в плане порки особенно доставалось моей старшей сестре Сореле, она на два года старше, ей уже тринадцать лет и у нее на теле уже всякие штучки как у настоящей женщины. Как-то, когда она голая лежала на лавке и кюре, сально поблескивая глазками шлепал ее ремнем, я спросила, если показывать свое тело грешно, то почему кюре наказывая нас, заставляет раздеваться. В ответ меня тоже разложили на лавке и, охаживая по заднице ремнем, мать объяснила мне, что кюре человек святой, общается с богом за нас грешных и то, что нельзя показывать обычным людям, его не касается. Вот так. Интересно, а если бы у нас был брат, его пороли бы вместе с нами? Кажется после этого дня я возненавидела не только кюре, но и мать с ее богом.

Так вот, когда кюре после трапезы насел на меня со своей исповедью и покаянием, я заявила, что если я в чем виновата, я попрошу прощения у господа бога напрямую без посредников, и если он не сочтет нужным меня карать, то тем более это не дело кого-то мелкого священника. Когда я это сказала, царящий за столом гомон вдруг смолк, все замерли, как по команде. Тишина повисла словно перед грозой. Кюре, казалось, хватит апоплексический удар, он весь покраснел, рот, как у вытащенной на берег рыбы, часто и беззвучно разевался, хватая воздух. Мать, наоборот, побледнела и прямо-таки взвилась из-за стола, готовая разразится криком. Но тут раздался громоподобный хохот дяди, к которому сначала присоединился отец, а затем и все остальные. Под этот хохот кюре словно сомнамбула вышел из трапезной.

— Ай да девчонка, ай да молодец, — хохотал дядя. Отсмеявшись он встал из-за стола и повернулся к отцу.

— Сорель, пошли к тебе, выпьем винца, поговорим о жизни, и позови к нам этого сорванца.

И вот теперь мы в комнате отца и они с дядей обсуждают мою судьбу.

— Уж очень мне нравиться этот чертенок, — басил дядя, — а оставь ее здесь, твоя мымра со своим извращенцем просто сживут ее со свету. Как ты только можешь жить с такой стервой?

— Оставь Пет, ты же все знаешь.

— А, Сорель, ты всегда был тряпкой. Ладно собирай девчонку к камийцам, я дам денег на ее обучение. Ну, детка, — это уже мне — поедешь в монастырь?

— Поеду. — Сейчас я была готова ехать из дома куда угодно.

— Ну вот и славно. Ты вырастешь настоящей красавицей, в монастыре тебя всему научат, а мы тем временем найдем тебе достойного мужа.

2

святая обитель (Шарлота)

Монастырь мне совсем не понравился. Мрачное массивное строение, с позеленевшими от старости стенами, скорее напоминало тюрьму, чем место для обучения и воспитания благородных дочерей королевства.

Когда монастырские ворота закрылись за моей спиной, я испытала мучительное ощущение будто мне не хватает воздуха. Вокруг только каменные стены, решетки на узких окнах, суровые женщины с отрешенными или фанатичными лицами. Полное ощущение, что тебя лишили не только простора, но и свободы.

Нас выстроили во дворе в две шеренги, и мать-настоятельница, медленно прохаживаясь между нами, устроила первую промывку мозгов.

— Ваши родители прислали вас сюда, что бы мы сделали из вас заслуживающих уважения благородных девушек. Вас научат всему, что будет нужно в дальнейшей жизни, закалят ваш дух и укрепят тело. Вы станете прилежными хозяйками, достойными хорошего замужества. Мы подготовим вас и к светской жизни и к материнству. Пока вы здесь, вы все равны, нет дочери принца или простого рыцаря, есть только воспитанницы и их наставники.

Произнося эту речь, она прохаживалась вдоль строя и ее суровый взгляд скользил с лица одной девочки на другую. Когда дошла моя очередь, я поневоле поежилась под ее колючими глазами и отвела взгляд. — Сейчас вы пройдете обязательный ритуал очищения: совершите омовение, исповедуетесь, сестра-целительница осмотрит вас, в храм могут войти только чистые душой и телом. Те, кто окажутся недостойными чести нести послушание и обучаться в нашем монастыре, будут с позором изгнаны из святой обители. Достойным же укажут их кельи. Вы разойдетесь по ним и приведете себя в порядок, как только колокол зазвонит на вечернюю молитву вы все придете в трапезную и после ужина и молитвы я сообщу вам распорядок вашей жизни на ближайшее время. Все, сестра, Мали, проводи воспитанниц.

Угрюмая сестра Мали привела нас в большую абсолютно пустую, если не считать двух длинных деревянных скамеек стоящих вдоль стен, комнату.

— Слушать меня внимательно! — Рявкнула сестра Мали. — Я не люблю повторять дважды. Вы должны раздеться, свою одежду сложите здесь, на скамье у стены, потом по очереди проходите вон в ту дверь. Там вас осмотрят, ответите на заданные вопросы, совершите омовение и получите приличествующую послушницам одежду. Все, вопросы есть?

— А раздеваться надо совсем? — пискнула стоявшая рядом со мной девчонка.

— Да, снимаете с себя все до единой нитки. Начинай, ты пойдешь первая. — Она ткнула пальцем в задавшую вопрос девочку.

Та как-то неловко стала расстегивать трясущимися руками крючки и пуговицы на своей одежде. Остальные, как завороженные, следили за тем как она одну за другой стаскивает с себя различные части своего одеяния. Оставшись в одной нижней юбке, девчонка заколебалась.

— Долго будешь копаться? — резанул по ушам голос Мали, в котором ясно различались угрожающие ноты.

Подстегнутая им, девочка одним движением стянула с себя юбку и осталась совсем голой. Видимо все наставления вылетели у нее из головы, и она замерла по середине комнаты с ворохом одежды в руках, дрожа всем своим беленьким худым тельцем.

— Ну что за бестолочь. Клади свою одежду сюда и двигай в ту дверь. А вы чего ждете? Ну-ка быстро всем раздеться.

Мы торопливо зашуршали одеждой. Обнажиться всем скопом оказалось совсем не так трудно, как это мне казалось, и скоро, сложив свои шмотки кучками на скамейке, посреди комнаты толпилась стайка голеньких девочек. Сестра Мали выстроила нас колонной по одному, и по команде: "Следующая", отправляла очередную девчонку в дверь у противоположной стены.

Скоро подошла и моя очередь. Шлепая босыми ногами по деревянному полу, я прошла в соседнюю комнату. Там мня заставили рассказать коротко о себе и задали несколько дурацких вопросов типа: "Веришь ли ты, девочка, в бога, единого и всемогущего?" или "Чтишь ли ты короля, наместника божьего?", и все в таком духе. Естественно, я на все ответила: "Да" и при этом старалась быть как можно убедительней. Затем последовала довольно неприятная процедура осмотра. Сестра целительница внимательно изучила каждую пядь моего тела, особенно интересуясь девочка ли я и нет ли у меня на теле каких либо дьявольских знаков. Оставшись довольной увиденным, она шлепнула меня по заднице и отправила на омовение. Омовение вылилось в обычное мытье в небольшом бассейне с проточной водой. Пожалуй это было единственное приятное дело в течение сегодняшнего дня. С удовольствием поплескавшись в воде и осушив себя полотенцем, я получила рясу послушницы, сандалии и была наконец принята в монастырь.

Юных воспитанниц, привезенных со всего королевства, селили по двое в небольших кельях. Комната по размерам как большой шкаф, пять шагов в длину, три в ширину. Голые стены, высокий сводчатый потолок, под самым потолком маленькое окошко, через которое едва виднеется клочок серого дождливого неба, два деревянных топчана стоящие вдоль стен, два стула и несколько крючков вбитых в стену. Больше в келье ничего не было, приносить и использовать свои вещи воспитанницам запрещали. Моей соседкой оказалась дочка барона Коса, которую звали Саваж. Мы только успели познакомиться и перекинуться парой слов, как ударил колокол. Отныне он станет отсчитывать для меня часы и дни, потому что колокольный звон определял распорядок всей жизни в монастыре. Потом была молитва, ужин, знакомство с распорядком жизни монастыря и воспитанниц, представление учителей и наставников. А потом потянулись однообразно тоскливые дни.

Утром подъем, умывание холодной водой, молитва, завтрак. После завтрака нас направляли на учебу или работу. Учили нас многому: изящно делать реверанс, пользоваться косметикой, ухаживать за своим телом, вести беседу на заданную тему, музицировать, танцевать, обмахиваться веером, вести переписку, мы изучали мифологию, грамоту, немного занимались арифметикой. Давали нам и некоторые полезные, с моей точки зрения, навыки, например, верховой езды и уходу за больными и ранеными. Были и такие чудные уроки, на которых нас учили, как надо привлекать внимание мужчин и что надо делать что бы им понравиться. — Вы должны быть настолько хороши, что бы за право спать с вами, мужчина согласился всю жизнь кормить, одевать и защищать вас. — Эти слова одной из обучавших нас монахинь запомнились мне, потому что это был главный мотив всего нашего воспитания и обучения — понравиться мужчине, угодить ему. Меня это злило и задевало до мозга костей. Почему меня считают не способной самой устроить свою жизнь, почему я хуже только от того что у меня не болтается между ног какая-то фигня? Но я была уже достаточно взрослой, да и опыт жизни дома научил, что не все вопросы надо задавать вслух и не всеми мыслями делиться с окружающими.

И, конечно, очень много мы занимались законом божьим и молитвами. Молились до обеда и после ужина, перед сном и на восходе, по поводу и без повода. Если бы все они доходили до господа, то он наверное свихнулся бы от лавины наших противоречивых просьб и желаний. В предвидении невзгод, которые могут постигнуть нас по воле неба, и во благо монастыря, нас посылали трудиться на кухню, мыть полы, работать в саду и на огороде. В качестве статистов мы постоянно принимали участие во всех праздничных церковных обрядах. Дни складывались в недели, недели в месяцы и годы. Жизнь текла своим чередом, в каменном мешке монастыря я училась, росла, взрослела, обзавелась новыми подругами и конечно же новыми врагами.

В очередной раз моя судьба совершила крутой вираж, когда мне было уже шестнадцать лет и наше пребывание в святой ученой обители подходило к концу. Некоторых девчонок, с которыми пять лет назад мы прибыли в монастырь, родственники уже забрали назад. Им нашли подходящих мужей и их ждала свадьба и жизнь светских дам, а может и деревенских затворниц, в зависимости от образа жизни их мужей. В любом случае, после семнадцати лет, девушек в монастыре уже не держали, естественно кроме тех, которые решили связать свою судьбу с богом и стать монашками. До такой глупости я конечно не опускалась, но мысли о том, что я буду делать, когда покину монастырь нет-нет, да посещали меня. Возвращаться домой мне совершенно не хотелось. Родственники и знакомые нашей семьи иногда навещали меня в монастыре и сообщали последние домашние новости. По доходившим сведениям мать окончательно затюкала отца. Теперь дома всем заправляет кюре. Он просто достал моих сестер. По округе про них ходят всякие гнусные сплетни, но прямо, конечно, никто ничего не говорит. Тем не менее Сорела, хотя ей уже и восемнадцать, до сих пор не вышла замуж. Некоторые из окрестных дворян, вроде собирались свататься, но передумали. Возможно ее даже выдадут замуж за управляющего, если в течение года не появиться других претендентов на ее руку. Короче, дома ничего хорошего меня не ждало и появления прекрасного принца на горизонте ничего не предвещало.

Как все в моей жизни, очередное приключение началось внезапно. Я влюбилась. По-настоящему, так как только может влюбиться девушка, когда ей только что исполнилось шестнадцать. Вообще весь последний год я прожила в ожидании этого чуда. Любовь была основной темой наших бесед в монастыре. Девчонки уже пару лет не о чем больше и не говорили, любой разговор с чего бы он ни начался, неизменно переходил на мальчишек и на их отношение к нам. Некоторые из нас имели больший опыт общения с противоположным полом и, строя из себя великих знатоков плотской любви, чего только не рассказывали восхищенным, ловящим каждое слово слушательницам.

Была весна, на дворе вовсю светило солнце, как сумасшедшие пели птицы и зеленела свежая травка. Казалось все вокруг было пропитано ожиданием самого основного, самого главного в жизни, ожиданием любви. Естественно, когда судьба свела меня с моим принцем, я бросилась в омут чувств, как с обрыва. Я позабыла обо всем, чувственная волна накрыла меня с головой. Я не ощущала ничего кроме страстного желания быть с любимым, дышать одним с ним воздухом, смотреть на него, слышать его голос.

Познакомились мы в очень даже романтической обстановке. Надо сказать, что обычным путем в монастыре с молодыми мужчинами познакомиться было и невозможно. Шел урок верховой езды. Неожиданно из-под копыт моей лошади прыснул какой-то зверек. Обычно спокойная кобыла взвилась на дыбы, чуть не выкинув меня из седла, и видимо со страху, понесла. Этот бешеный галоп я до сих пор вспоминаю с ужасом. Вцепившись чем только можно в сбрую взбесившейся кобылы, я могла только молить бога, что бы мое неизбежное падение было как можно более мягким. И оно случилось. После очередного прыжка, я не удержалась и вылетев из седла, чувствительно приложилась о некстати подвернувшуюся кочку. Кажется на какое-то мгновение я даже потеряла сознание.

— Вам помочь? Вы слышите меня?

Простые прекрасные слова, но как туго они доходят до моего сознания. Я сидела на земле, упираясь в нее всеми четырьмя конечностями, в голове стоял звон, словно я внутри большого колокола монастыря во время праздника. Большим усилием воли я постаралась сфокусировать зрение на расплывчатой фигуре передо мной.

— Вы не ранены? Я могу чем-нибудь помочь?

Какой чудесный голос: глубокий, чувственный с хрипотцой. Проведя рукой по лицу, я сбрасываю пелену застилающую взор. Да это же мужчина. Молодой, щегольски одетый, прекрасно сложенный и дьявольски красивый. А я как последняя рохля сижу перед ним и тупо мотаю головой. Нет, так не годится, или ты Шарлота не женщина. В кои веки бог послал тебе встречу с настоящим парнем, а ты? Молниеносно проведя инвентаризацию своего тела, и, убедившись, что руки, ноги, голова, спина, живот и прочее, хотя и болит, но вроде действует, я собираю волю в кулак и нахожу в себе силы, как мне кажется, для очаровательной улыбки.

— Вы сможете встать? — Молодой человек видит, что я пришла в себя и протягивает мне руку.

— Конечно. — Говорю я и, взяв его за руку, поднимаюсь на ноги.

В туже минуту, мир словно качнулся, и меня шатнуло в сторону. Но незнакомец не растерялся. Одна его рука обвила мою талию, вторая подхватила под ноги и вместо очередной встречи с землей-матушкой я очутилась у него на руках в весьма тесных объятиях.

— Осторожнее, вы еще в шоке. Вам нужно несколько минут что бы прийти в себя.

Какой милый мальчик! Он осторожно опускается на одно колено и кладет меня на расстеленный на траве камзол. Когда он только успел его снять и разложить?

— Полежите спокойно, а я пока поймаю вашу лошадь. — Его рука нежно гладит меня по щеке и я просто плыву от этой неожиданной ласки.

— Кто вы? — Шепчу я.

— Меня зовут Франс. А вас?

— Шарлота.

— Кажется это за вами. — Он вскакивает на ноги и снова протягивает мне руку.

Вторая попытка встать проходит гораздо успешнее. Меня уже не шатает и я твердо стою на ногах. Виновника моего приключения, монастырскую кобылу, ловить не надо. Она уже успокоилась и стоит неподалеку, пощипывая травку. От монастыря галопом несется к нам какой-то всадник. Наверное кто-то из слуг, кого послали помочь мне.

— До свидания, Шарлота. — Франс быстро наклоняется ко мне и целует в губы.

Я чувствую тепло его кожи, пряный, горьковатый запах мужчины. Это мой первый настоящий поцелуй. Я не успеваю вынырнуть из-под накрывшей меня волны новых ощущений, а он уже вскочил на своего коня и умчался. Я с трудом помню свое возвращение. Я что-то говорила, делала. Отвечала на вопросы, но все было как в тумане. Какая-то маленькая часть Шарлоты заставляла тело совершать привычный ритуал, что бы не привлекать к себе внимания, но основная часть моей души плавала в бесконечном море блаженства. Я целовалась с мужчиной, и каким! Он же настоящий красавец. И как он смотрел на меня, он гладил меня, наверное я ему тоже понравилась. Он настоящий дворянин, у него такой мужественный вид, которого не может быть у человека подлого звания.

В состоянии эйфории я пребывала до конца дня, а на другой день, когда мы раздавали милостыню нищим, у входа в монастырь, какой-то невзрачный человек сунул незаметно мне в руку клочок бумаги. Я не успела толком рассмотреть его, как он растворился в толпе. С трудом дождавшись момента, когда я осталась одна, я достала записку и быстро ее прочитала.

Радостное предчувствие меня не обмануло — это была записка от Франса. Так начался мой первый роман.

Монастырь не тюрьма, и хотя мне приходилось идти на всякие уловки, я могла иногда видеть любимого и даже общаться с ним, не только обмениваясь записками, но и живьем. Конечно наши встречи были редки и непродолжительны, но от этого они были еще прекраснее. Как вешние воды ломают хрупкий весенний лед, так и мои чувства бурлили не замечая преград и моя любовь к Франсу крепла день ото дня. Когда настоятельница сообщила мне, что через месяц я отправляюсь домой, так как родители присмотрели мне мужа и я должна успеть на нашу помолвку, которая состоится в середине лета, я была как оглушенная громом. К счастью, мое состояние мать-настоятельница приписала естественному, по ее мнению, страху девушки перед замужеством.

— Ничего, девочка, такова воля божья. Не всем быть святыми сестрами, кто-то должен продолжать род человеческий. Иди и готовься к своей доле.

И я пошла. В тот же день я все написала Франсу, и он предложил план побега.

3

награда за любовь (Шарлота)

Я металась по комнате загнанной в клетку волчицей. Исхоженная вдоль и поперек комната в паршивой сельской корчме с каждой минутой становилась мне все противнее. Ну сколько можно, это уже переходит все границы. Я чувствовала, что начинаю потихоньку звереть и ненавидеть своего любимого Франса, а главное в голове вдруг появилась мысль: "А не дура ли я, и правильно ли я поступила сбежав с Франсом". От этой мысли становилось как-то нехорошо.

Осторожно приоткрыв дверь, я выглянула в коридор. Никого не было. Решившись я быстро шагнула к перилам и глянула в низ. Там в большой зале жизнь била ключом. Я отыскала глазами Франса. Моя любовь во всю резалась в карты. "Скотина!" подумала я. Я не могла спуститься и высказать ему, что я об этом думаю, меня могли искать и светиться на людях мне было нельзя.

Я вернулась в комнату, закрыла и заперла дверь, и снова принялась мереть ее шагами. Злоба и раздражение душили меня. За окном уже стемнело. Да что же это такое, никакая карточная игра не может служить оправданием такого поведения. Совратить девушку на побег, соблазнить ее и бросив в вонючей корчме отправиться играть в карты. Нет, пылкие любовники не должны себя так вести. В своих мечтах я рисовала все совсем по-другому.

Ладно попробую собрать остатки гордости и самолюбия и сделать единственную вещь возможную в моем положении — лечь в постель и постараться уснуть. Рано или поздно он все-таки придет и я смогу высказать ему все.

Стук в дверь. Я вскакиваю не зная что предпринять. Бешеные удары сердца сотрясают грудь. Злость толкает послать его к черту и не открывать, пусть помучается. То, что я считаю любовью, требует распахнуть дверь и броситься в объятия любимого. Стук повторяется и я бросаюсь к двери, распахиваю ее, готовая броситься в объятия, и отшатываюсь. В дверях стоит Франс, но он не один. Рядом с ним какой-то мужлан с довольно противной бандитской рожей. При этом Франс до неприличия пьян. Можно сказать, он еле стоит на ногах.

— Дорогая, а вот и мы. — Лицо любимого расплывается в противной слюнявой улыбке. — Что же ты держишь нас в коридоре? Приглашай в комнату.

— Проходите. — Говорю я ледяным тоном, но Франс ничего не замечает, а бандитская рожа только нагло ухмыляемся.

Франс вваливается в комнату и плюхается в кресло. На нем лежат мои вещи, но ему все равно. Бандитская рожа закрывает дверь и остается стоять рядом с ней. Чем дальше, тем меньше все это мне нравиться.

— Кто с тобой? Зачем ты его привел? — Продолжаю я отступая в глубину комнаты.

— Это мой друг! Как тебя, кстати, зовут? Так, что будь с ним поласковее, женщина!

— Хорош друг! Даже имени не знаешь.

— Ваш муж немного выпил и забыл, что меня зовут Наян. — Голос у рожи такой же хриплый и противный, как она сама.

— Франс! Я не хочу сейчас ни с кем общаться. Господин Наян, оставьте нас пожалуйста.

— О нет проблем, как только получу долг.

— Все деньги у моего мужа. — Начиная испытывать помимо гнева и некое чувство тревоги, я поворачиваюсь к любимому.

Эта пьяная скотина, сидя в кресле на моих платьях, уже заснула. Рука, которой он подпер падающую голову, скособочила ему рожу на бок, из приоткрывшегося рта на подбородок течет тонкая струйка слюны. Вид у Франса был просто непотребный. Озлившись я пинаю его по ноге.

— А, что? — Вскрикивает он, но голову поднимает и садится довольно прямо.

— Твой друг Наян говорит, что ты ему должен денег. Расплатись, и пусть он уходит.

— Какие деньги? Я же все проиграл! Но мы же договорились?

— Как проиграл? Кто и о чем договорился? — Я уже просто кричу. Это же черт знает что. Если этот гад проиграл все деньги, то я, не знаю что сделаю.

— Эй, друг, объясни ей, а то у меня язык еле ворочается. — Кое-как выдавив из себя эту фразу, Франс роняет голову на грудь и его тело расплывается по креслу.

Пока я общаюсь со своим уродом. Бандитская рожа по-деловому оглядев комнату, закрывает дверь на засов и скрестив руки на груди нагло меня рассматривает.

— Сударь! Это не очень учтиво с моей стороны, но сейчас я не могу пообщаться с вами, поэтому прошу вас удалиться, а все вопросы мы решим завтра. — Я стараюсь говорить как можно более спокойно, но спокойствие дается мне с трудом. Внутри у меня все клокочет, от злости, страха и ненависти.

Наянова морда растягивается в гнусной ухмылке.

— Гостеприимство очевидно не является вашей добродетелью? — В его голосе явно слышатся ирония. — Может вы позволите мне все объяснить?

— Нет, не позволю. Завтра объясните, а сейчас выметайтесь!

— Какие мы грозные. Но тем не менее вопрос о долгах вашего мужа мы обсудим сейчас. Хотите вы этого или не хотите. Если не хотите, то это даже интереснее. — Он облокачивается на закрытую дверь и видя, мою беспомощность перед такой наглостью продолжает. — Видите ли в чем дело, вашему мужу сегодня чертовски не везет в карты. Он проиграл все деньги. Возможно это по тому, что ему явно повезло в чем-то другом. Вы дьявольски красивы и аппетитны.

— Зачем вы мне это рассказываете, какое мне до этого дело?

— Самое непосредственное. Проиграв все деньги и желая отыграться он поставил на кон вас, точнее право разок попользоваться вашими ласками, и снова проиграл. Так что сударыня вы должны подарить мне сейчас немного своей любви.

С этими словами он начинает медленно приближаться ко мне и глаза его затуманиваются нехорошей похотливой поволокой.

— Да как вы смеете! Я буду кричать! Франс! — Я пячусь назад, постепенно повышая голос, который в конце концов переходит в настоящий визг.

Наяна же все это просто забавляет. Протянув руку он встряхивает Франса и когда тот открывает глаза басит:

— Объясни своей лярве, что тут и как, а то она чагой-то не понимает.

— Да, Лота, все нормально. — Бормочет Франс. — Можешь перепихнуться с моим другом. Я разрешаю.

Дав свое благословение, он опять отключается. А я стою словно пораженная громом. И эту сволочь я любила. Господи какая же я дура. Мой ласковый, нежный, единственный, легко проигрывает свою любимую в карты и бросает, как тряпку, под какого-то грязного, вонючего мужика. Гнев ударяет мне в голову. Сжав кулаки я делаю шаг в их сторону не думая о последствиях, с единственным желанием расцарапать эти гнусные рожи.

Франс, с блаженной, слюнявой улыбкой дебила сопит в кресле и ему ни до кого нет дела. Но Наян просто преображается. Все показное благодушие и некое подобие учтивости с него вдруг слетают. Они и так видимо давались ему с трудом, а сейчас дав волю своим инстинктам он просто превращается в дикое животное, точнее в жаждущего случки самца.

— Кончай ломаться сука! — Рычит он. — Можешь орать, брыкаться, так даже интересней, только если не хочешь, что бы я еще и набил тебе морду быстро раздевайся и показывай на что ты способна.

— Мерзавец! — Я пытаюсь ударить его по лицу.

Он легко перехватывает мою руку и отвешивает мне увесистую оплеуху, от которой я отлетаю назад и падаю на кровать. Насильник наваливается на меня, я вырываюсь из всех сил, но он очень тяжел и силен. С треском рвется платье, он пытается сорвать его с меня. Извернувшись я кусаю его за руку, с удовольствием ощущая как мои зубы прокусывают грубую кожу и чувствуя вкус появившейся крови. От боли он орет и от души бьет меня другой рукой. Боли я не чувствую, но на какое-то мгновение отключаюсь. Когда я прихожу в себя, то понимаю, что я лежу на кровати уже совершенно голая, а грубые руки во всю шарят по моему телу.

— Все будет отлично крошка, тебе еще как понравиться. У тебя замечательные свеженькие грудки, а попка просто класс. С такой фигуркой ты обязана знать, что такое настоящий мужчина, а не слюнявый сосунок. — Бормочет Наян, тиская мои ляжки и пытаясь раздвинуть судорожно сжатые ноги.

От него нестерпимо воняет перегаром и чесноком. На какое-то мгновение он отпускает меня, что бы снять штаны. Это мой шанс, и я его не упускаю. Что было силы я пинаю его в выпирающую мужскую гордость. Взвыв он сгибается у кровати, а я выхватив из-под подушки кинжал бросаюсь к нему.

— Убью сука! — Хрипит он.

И это его последние слова. Пользуясь тем, что его руки прижаты к низу живота, я за волосы отгибаю его голову и наношу удар в основание шеи. Он пытается защититься, руки дергаются вверх, но поздно, поздно. Он не успевает. Это понимаем и он и я. Острие тыкается в напряженные мышцы шеи. Никогда не думала, что кожа может быть такой прочной и упругой. Давлю изо всех сил. Лезвие неожиданно легко подается, рассекая плоть. В его глазах, вытесняя похоть и ярость, мелькает животный страх, и тут же поволока смерти накрывает их. Мой кинжал по самую рукоять входит в горло. Брызгает кровь. Его напряженное тело обмякнув валится на пол, а я без сил опускаюсь рядом.

Меня всю трясет. Нет, говорю я себе, если ты хочешь выжить нужно взять себя в руки. Несколько раз глубоко вздохнув, и насколько это возможно, успокоившись, я кое-как, на дрожащих ногах, встаю и оглядываюсь. Франс пускает пузыри в кресле, разыгравшаяся драма прошла мимо его сознания. Ну это и к лучшему. Пусть поспит и не мешается. Нам все равно надо расставаться. Наян, как и положено хорошему мертвецу, спокоен и тих.

Так, в первую очередь надо привести себя в порядок, одеться и как можно быстрее сматываться отсюда. В комнате нет зеркала, но судя по тому, как горит щека и заплывает глаз, вид у меня ужасный. Беру угол простыни и вытираю об него руки. На белом полотне остаются кровавые полосы. Нет, об этом нельзя думать! Одежда. Я не могу бежать отсюда голой. Платье в котором я была безнадежно испорчено. Что же делать, другого у меня здесь нет. А ладно, напяливаю на себя, что подворачивается, выбор все равно не велик. Ночная рубашка, дорожные шаровары, сапоги, Франсов кушак. Ну и видок наверное у меня. Неважно, под плащом все равно не видно, что на мне надето, главное помнить об этом и постараться не снимать его. Деньги и оружие. Обшариваю карманы убитого мною насильника и нахожу несколько монет. Немного, но хоть что-то. Несколько мгновений колеблюсь прежде чем вынуть из его горла кинжал. Может бросить его здесь? Но нет, без оружия в этом бандитском притоне нельзя. В крайнем случае..., нет об этом лучше не думать. Собрав волю, выдергиваю кинжал, едва увернувшись от хлынувшей крови. Ее так много, что скоро наверное протечет на первый этаж, значит мне надо торопиться, впрочем мне в любом случае надо торопиться. Обтерев кинжал о простыню, прячу его в складках плаща. Надвигаю на голову капюшон и еще раз оглядев комнату выхожу в коридор.

— Что это Наян долго.

— Да она девка горячая, сразу не уйдешь.

— А муженек хорош! Это ж надо, смотреть, как кто-то пялит твою бабу. Я бы так не сумел.

— Ладно, хорош трепаться, раздавай, еще конок и пойдем посмотрим, как там у них дела. — Слышится противный смешок. — Заодно и следующий получит свою долю.

Голоса раздаются снизу. При упоминании о Франсе во мне все сжимается. Какой же он все-таки негодяй. Но гнев на него помогает преодолеть страх.

Не дойдя до лестницы я останавливаюсь, словно налетев на преграду. Стоп. Куда я иду? Мне же туда нельзя. Надо выбираться из корчмы минуя трапезную на первом этаже. Коридор, в котором я стою, с одной стороны упирается в лестницу, с другой кончается тупиком. Делать нечего, ломиться в другие комнаты я не решаюсь и возвращаюсь назад. Бегу к окну. Оно к счастью выходит не во двор, а в поле. Открываю его и вылезаю на карниз. Высота не очень большая, но ноги переломать можно. Через неплотно закрывшуюся дверь слышу шаги и скрип половиц. Кто-то поднимается по лестнице. Раздумывать и гадать по мою это душу или нет мне не хочется. Надо бежать и бежать, как можно скорее, я зажмуриваюсь и прыгаю вниз.

Мгновенная боль пронзает левую ногу, кажется я ее сильно ударила. Но сидеть и охать я не могу. Быстро поднимаюсь и прихрамывая бегу по тропинке через распаханные делянки к виднеющемуся вдалеке лесу.

Тропинка кончается вместе с полями, дальше идет не кошеный луг. Бежать по траве труднее. Черт, когда же кончится этот бесконечный луг и я смогу укрыться среди деревьев! Воздух со свистом врывается в мои легкие, сердце бешено колотится, готовое выскочить из груди. Никогда я еще так не бегала да еще с поврежденной ногой, но лес словно и не приблизился, по-прежнему маячил где-то вдалеке. Все, бежать дальше в таком темпе я не могу, чуть не падая, перехожу на шаг, и впервые решаю оглянуться назад. Проклятие! Темные точки отделившись от силуэта здания корчмы быстро превращаются в несущихся во весь опор всадников. Слышится отдаленное тявканье. Погоня. Гады, ну почему мое отсутствие обнаружили так быстро. Я уже понимаю, что достигнуть спасительной чащи раньше конных преследователей для меня невозможно. К тому же с собаками они найдут меня в два счета. Что же делать? Не далеко слева возвышаются какие-то мрачные руины огромного замка. В тщетной надежде, я поворачиваю к ним. Если не уйти от погони, то хоть залезть куда-нибудь от собак. Хрипя как загнанная лошадь и превозмогая боль в опухшей ноге, я со всей возможной прытью устремляюсь к развалинам. Конники заметили мой маневр и тоже устремились к замку. Мне первой удается достичь его стен. На высоте чуть выше моего роста в стене зияет пролом. К счастью залезть по огромным шершавым камням не очень сложно. Обдирая в кровь руки я просто взлетаю в пролом, протискиваюсь меж камней и оказываюсь в каком-то внутри стенном ходе. После вечерних сумерек мне первое мгновение кажется, что здесь царит полный мрак, но потом понимаю, что это не совсем так. Слабенькие лучи света проникающие сквозь пролом и узкие бойницы под потолком позволяют тем не менее видеть дорогу. Думать и рассуждать мне не когда, бегу, что есть мочи по проходу, стараясь не споткнуться о валяющиеся на полу камни. Слышу как заходится в лае достигшая стен свора собак. Поворот, развилка, лестница, еще коридор, шума погони я не слышу, хотя мои шаги под гулкими сводами, как мне кажется, разносятся по всему замку. Чувствуя, что последние силы уже вот-вот покинут меня, я поднимаюсь в какую-то башню и обнаружив в стене глубокую нишу с чьей-то статуей, кое-как протискиваюсь за нее и без сил опускаюсь на каменный пол. Достаю кинжал, первого, кто рискнет сунуться сюда я зарежу. С собаками они конечно меня найдут, но я постараюсь продать свою жизнь подороже.

Время идет, а никто так и не появляется. Как не прислушиваюсь, ни лая собак, ни звука шагов я не слышу. Сидеть скрючившись за статуей неудобно, но покинуть свое укрытие я боюсь. Вокруг уже полный мрак, и я ничего не вижу. Усталость берет свое, и я, по удобнее закутавшись в плащ, сама не замечаю, как проваливаюсь в дремоту.

4

ангел (Шарлота)

Проснулась я внезапно, от звука голосов раздавшихся под сводами и мерцающего света факелов. Первое мгновение не могу понять где я, но зажатый в руке кинжал и жесткий камень постамента упирающийся в бок, очень реальны и я быстро вспоминаю все. Значит этот кошмар мне не приснился, все это было на самом деле. Мышцы тела затекли, но я боюсь пошевелиться и прислушиваюсь к разговору нескольких поднимающихся по лестнице людей.

— Ох не нравиться мне здесь! Не даром говорят проклятое место, и собаки отказались сюда идти, воют, скулят, а как отпустишь сразу бегут назад. Гио чуть дубину об них не сломал, ни в какую не слушаются.

— Да с собаками мы бы ее быстро обнаружили.

— Какого черта мы сюда полезли, где нам ее искать? Уже два часа бродим по этим катакомбам, а толку ни какого. Может ее уже давно нечистая сила забрала? Битюг был прав, надо было дождаться утра.

— Молчи дурак, в таком месте нельзя поминать нечистого.

— Ты думаешь она всю ночь будет сидеть сложа руки и дожидаться нас? Да она найдет какой-нибудь неизвестный ход и смоется, а там попробуй, поймай эту сучку.

— Ага, а так мы ее нашли?

— Ну из замка-то ей некуда деться, все выходы патрулируются, а ночь светлая. Да и собаки ее почуют, Битюг почти всю свору Пака сюда приволок.

Шаркающие шаги останавливаются где-то совсем рядом. Я замираю, боясь даже дышать. Сердце колотиться так, что мне кажется не услышать его невозможно.

— О, смотри какая статуя. А за ней пожалуй что можно спрятаться. Ну-ка посвети я гляну.

"Ну вот и все" подумала я и крепче сжав кинжал, приготовилась подороже продать свою жизнь.

В щель между стеной и статуей просунулся факел и я зажмурилась от залившего мое убежище света.

— Тут она сучка! — Басит довольный голос. — А ну вылезай, а то сейчас факелами тебя поджарим.

Угроза очень реальна, но выходить к ним у меня нет никакого желания. Выставив перед собой кинжал, я зажимаюсь как можно дальше в нишу. К сожалению места мало и мои усилия ничего не стоят.

— Кончай дурить, бросай кинжал и выходи.

Мгновение я колеблюсь, затем медленно разворачиваю кинжал острием к себе и отвожу руку. Мне не дали возможности проверить, хватило бы у меня воли всадить его что есть силы себе в сердце. Едва я вытянула руку, как на кисть обрушился ловкий удар нанесенный тупым концом копья. От внезапной боли пальцы разжались, кинжал вылетел и со звоном ударившись о каменный пол загремел вниз по лестнице. В тоже время неодолимая сила сжала мою руку и просто выдернув меня из ниши, бросила на пол.

Я стояла на карачках, а вокруг, освещенные пляшущим факельным светом, довольно скалились четверо мужиков.

— Ловко ты ее Ален.

— Так мастерство и опыт всегда при мне.

— Ну что, зовем остальных? Дело сделано.

— Ну что ты гонишь. Посмотри какая аппетитная шлюшка. Зачем нам другие, сначала мы ее сами используем, а потом уж пусть остальные порадуются.

— Вообще-то Пак сказал, если найдем тащить ее к нему.

— Он же не говорил, что ее перед этим нельзя трахнуть, да если бы и говорил, это право победителя.

— Может из замка выйдем, и на травке?

— Ты что, глупый? Как только нас увидят куча народу набежит. А потом мне и здесь хорошо.

— Правильно. Кончай базарить. Давайте парни раздевайте ее.

В тот же момент сильные руки поднимают меня рывком на ноги, и начинают грубо срывать плащ. Я пытаюсь лягнуть ближайшего гада ногой, но он легко уворачивается, а я получаю удар под дых, от которого в глазах темнеет и я сгибаюсь по полам судорожно хватая ртом воздух. Сознания я не теряю, но сопротивляться уже не могу. Пользуясь этим с меня стаскивают остатки моего одеяния, мало заботясь о сохранности кожи.

Когда я смогла наконец вздохнуть и разогнуться, я, если не считать сапожек, была уже совершенно голая и на меня во всю пялились противные похотливые морды. Инстинктивно я пытаюсь прикрыться руками, и тут же не могу сдержать вскрика, когда мне по ягодицам наносят сильный удар ножнами меча.

— Стой спокойно сучка! Убери руки! Вот так и не смей прикрываться, будешь паинькой и все будет хорошо.

Сил бороться уже нет, я стою опустив руки и глядя в тонущий во мраке свод, что бы не видеть этих гнусных харь. Под нетерпеливое сопение, чьи-то шершавые руки начинают шарить по моему телу, грубо мнут грудь, скользят по бокам, опускаются ниже на ягодицы. Прямо у лица я чувствую зловонное дыхание, что-то теплое и твердое упирается в низ живота, от омерзения я вся сжимаюсь и закрываю глаза.

Внезапно раздавшийся лихой посвист заставляет всех вздрогнуть. Для меня хуже быть не может и с внезапно пробудившейся надеждой я пытаюсь разглядеть новое действующее лицо. Для моих насильников это тоже сильная неожиданность, и они как по команде поворачивают головы. В темном провале хода, на самой границе света и мрака угадывается среднего роста фигура. Из всех подробностей я могу разглядеть только осиную талию и мне почему-то кажется, что это женщина.

— Кто!? — Лапавший меня кряжистый, волосатый мужик резко разворачивается в сторону голоса. Его рев, кажется, разносится по всему замку. Он как и я абсолютно голый и его торчащий, возбужденный фаллос слегка раскачивается из стороны в сторону.

Фигура что-то говорит на непонятном языке повелительным тоном.

— Убить! Это не наш — рычит голый.

— Может... — Остальные колеблются, слишком все внезапно и уж очень уверенно держится пришелец.

— Я сказал убить!

Поблескивая вынутым из ножен оружием, трое бандитов медленно двинулись в сторону неясного контура.

Что произошло потом, разглядеть я не смогла, хотя и смотрела во все глаза. Словно ураган пронесся по помещению. Дрогнуло пламя воткнутых в трещины стен факелов и все кончилось. Я поймала тускнеющий взгляд падающего к моим ногам голого насильника, остальные были буквально размазаны по стенам. Все произошло так быстро, что только сейчас раздался глухой стук, упавших одно за другим на пол тел. Неестественно вывернутые головы, руки, ноги как у брошенных сломанных кукол, не оставляли ни каких сомнений — все мои недавние мучители мертвы.

Ошарашенная я ищу глазами таинственную фигуру. Она стоит в шаге от меня почти за спиной у ниши. Чуть развернувшись, я вижу прекрасное ангельское лицо. Наверное я умерла и это божий посланник.

— Вы божий посланник? — Слышу я собственный голос.

Ангельское лицо озаряет улыбка.

— Алиса. — Ангел тычет в себя пальцем.

Наверное это его имя.

— Шарлота. — Шепчу я в ответ. — Прости, мне что-то не хорошо.

В глазах мутнеет и я начинаю мягко валиться в бок. Ангел подхватывает меня на руки. Они у него хоть и тонкие, но ощутимо сильные. Он что-то говорит мне тихим успокаивающим голосом и легко несет меня куда-то в темноту. Я пребываю в полуобморочном состоянии, вокруг полный мрак, и разглядеть хоть что-нибудь невозможно, но Ангел видимо хорошо ориентируется, его движения уверены и идет он быстро, даже со мною на руках. Мой пересыщенный впечатлениями разум уже ничему не удивляется. Наконец мы видимо достигли цели. Ангел опускает меня на что-то мягкое. Я чувствую легкий укол в руку и тут же проваливаюсь в небытие.

5

ветеран на покое

Стоя на заднем дворе, Пак распекал нерадивого слугу. Тот стоял с перекошенной от страха физиономией и всем своим видом выражал раскаяние, о бешеном нраве толстяка в округе ходили легенды, и покалечить парня ему ничего не стоило. Но сейчас Пак был настроен благодушно и решал дилемму: "Дать ему, что ли самому слегка по морде, или послать для порки на конюшню?".

Когда-то Пак был замечательным силачом и забиякой и носил прозвище Злобный Пак. В свое время он служил в полку серых копейщиков и был самым грозным капралом. Солдаты боялись его пудовых кулаков, которые он не задумываясь, пускал в ход, больше, чем стрел и копий противника. Офицеров это вполне устраивало и даже, если злобный унтер, не рассчитав сил, и калечил какого-нибудь бедолагу, это сходило ему с рук. Их ротой командовал нынешний командир Байского гарнизона граф Берндот. Тогда он был еще зеленым лейтенантом, только начинавшим карьеру. Ушлый, наглый капрал, хорошо владевший не только копьем и мечом, но и кинжалом, при этом не обремененный никакими моральными комплексами, приглянулся амбициозному лейтенанту. Они с полуслова понимали друг друга. И хотя спесивый аристократ Берндот всегда несколько с высока, относился к простолюдину Паку, у них возникло некое подобие дружбы, базирующееся на нерушимом фундаменте общих дел, среди которых многие были и грязные и кровавые. Пак, выполняя щекотливые поручения своего лейтенанта, не только калечил, но и убивал людей, часто реализовывая и невысказанные в слух желания. Поэтому граф ценил его, и, поднимаясь по служебной лестнице, тащил вверх и командира своей тайной гвардии. Растолстевший со временем и превратившийся в Толстого Пака ветеран, выйдя в отставку, купил придорожный трактир и кусок прилегавшей к нему земли. Занявшись новым делом, Пак не прервал своей связи с графом Берндотом, продолжая оказывать ему, естественно не безвозмездно, различные щекотливые услуги. Попутно он подмял под себя несколько мелких шаек разбойников. Имея за спиной сильного покровителя, и не опасаясь полиции, он поставил дело незаконной работорговли и грабежа на регулярную основу. Всем караванам и путникам, путешествующим через его постоялый двор, делался намек, что для беспрепятственного проезда по дорогам надо дать соответствующую мзду. Тех, кто отказывался платить, почему-то всегда грабили разбойники.

Жизнь на постоялом дворе, стоящем на перекрестке нескольких дорог, всегда била ключом. И это, несмотря на зловещую славу, и трактира и перекрестка. Здесь бывало всякое: совсем недавно зарезали богатого иностранца, вся вина которого была в том, что он путешествовал один. Пошаливали в округе и похитители людей, связанные с работорговцами. Но караваны все равно шли, и постоялый двор с трактиром и вспомогательными постройками рос как на дрожжах, постепенно обрастая лавками предприимчивых людей, открывавших свое дело на бойком месте. Все они вынуждены были платить Паку, который вроде как давал им защиту от произвола властей и бандитов. Пак был очень богатым и уважаемым господином. Ходили, правда, слухи, что свое богатство он нажил не только содержанием постоялого двора, но и благодаря щедротам действовавших в округе разбойничьих шаек. Прямых доказательств, правда, не у кого не было, да и у полиции претензий к Паку тоже не имелось. К тому же, кто не знает, что придорожные трактирщики первые бандиты. Несколько ограбленных купцов пытались как-то судиться с Паком, выдвинув против него обвинения. Но суд кончился ничем, у Пака все оказалось схвачено, вплоть до губернатора, люди собиравшиеся свидетельствовать против него бесследно исчезли, часть истцов свои обвинения сняли, другие проиграли процессы. После этого с Паком не связывались, предпочитая договориться и заплатить отступного.

Толстяк принял решение самостоятельно наказать провинившегося, но тут к ним подбежал взволнованный Красавчик.

— Наяна убили.

Паку стало не до слуги, стоявшему с постной мордой, но до чертиков довольному, что на сей раз хозяйский гнев прошел стороной.

— Ушел, не до тебя! — Рявкнул он, и повернулся к Красавчику. — Веди и рассказывай все по порядку.

Приноравливаясь к тяжелому шагу, хозяина Красавчик повел его на место происшествия.

— А что тут рассказывать. Играли в карты, там один хлюст приехал с бабой, так он бабу оставил в комнате, а сам сел играть с нами. Ну, естественно продул все деньги и предложил сыграть на свою телку. Баба кстати качественная. — Красавчик мечтательно почмокал губами.

Пак знал его нездоровую тягу к женскому полу, и поспешил вернуть к основному вопросу.

— Оставь телку, ближе к делу.

— Так я и не отвлекаюсь. В этой бабе все и дело. Оценил он, значит, ее в десять ставок и опять все проиграл. Ну а Наян пошел, значит, ее трахать, ну в счет выигрыша. Мы его ждем, а его нет и нет. Тут прибегает один из постояльцев и говорит, что у него с потолка кровь капает. А его комната как раз под той, где Наян. Ну, думаем, что-то случилось, не из девки же столько натекло. Ха-ха-ха.

— Давай без своих дурацких шуток!

— Хорошо, хорошо. Поднялись мы к ним, а там Наян мертвый на полу валяется. Горло распорото, кровищи тьма. А бабы нет, сбежала. Ну, я сразу к тебе.

— Этот хлюст здесь?

— Да, ребята за ним присматривают.

— Он не мог это сделать?

— Да нет вряд ли, он в полной отключке, перепил так, что ни на что не реагирует, и шевелиться не может.

— Ладно, пошли посмотрим.

Они поднялись на второй этаж, у одной из комнат толпилось несколько его головорезов и блаженно сопел в кресле незнакомый щеголь.

— Так, собери ребят и подготовь собачек, а я посмотрю и потолкую с этим франтом.

Красавчик бросился назад выполнять приказание, а Пак, пройдя мимо расступившихся своих людей, вошел в комнату.

Все было ясно. Наян со спущенными штанами лежал на полу у кровати в луже крови. Остекленевшие глаза смотрели куда-то вдаль. На горле зияла рана, с которой не живут. Окно распахнуто, скорее всего, девчонка, если это она, убежала через него. Он подошел к окну и выглянул. Так и есть, на земле следы, а вдалеке какая-то фигурка чешет через поля к лесу. Ну, никуда она не денется, собаки, и всадники мигом ее догонят.

— Приведите в порядок и давайте ко мне этого хлюста. — Крикнул он, направляясь в свой кабинет.

Через какое-то время два его мальчика ввели молодого слегка помятого и мокрого, после протрезвляющих процедур, франта. Выражение его лица являло трудно передаваемое сочетание спеси и страха.

— Что вы тут себе позволяете! — Пискнул он. — Я дворянин!

— Твое и ее имя?

— Я не буду с вами разговаривать! Почему это какой-то трактирщик будет устраивать мне допрос. Где полиция? Я буду говорить только с офицером!

Не дослушав конца визгливой речи, Пак подошел к франту, и от души смазал его по лицу ладонью. Силы в нем было не меряно, и несмотря на нарочитую леность удара, юнца просто смело в угол комнаты.

— Встань падаль. Здесь погиб мой друг. И если ты не будешь отвечать на мои вопросы, я тебя за яйца подвешу и посмотрю, как ты в таком положении будешь качать права.

Франс и так пребывал в шоковом состоянии, увидев что, наделала его крошка Лота, пал просто в ступор. Ну, кто бы мог подумать, что девчонка проявит такую прыть. Он думал отыграть свои деньги и смыться. И надо же было влипнуть в такую историю. Лота сучка утверждала, что любит, могла бы, и дать ради любимого, а не резать глотки и навлекать на него неприятности. И он хорош, вместо того, чтобы под шумок смотаться, лежал в стельку пьяный. Теперь общайся с полицией, объясняй ей как, он похитил воспитанницу монастыря и все остальное, чего совсем не хотелось. Но, увидев Пака, он уже стал мечтать о полиции и правосудии. Вначале он еще крепился, собрав все остатки наглости. Удар по лицу лишил его последних остатков мужества и превратил в тряпку.

— Я отвечу на все ваши вопросы. — Лепетал он, размазывая по лицу сопли и кровь. Из глаз его капали слезы.

"Ну и слизняк!" подумал Пак: "Нет, такой убить не мог, надо ловить девчонку".

— Твое и ее имя?

— Франс Копо, она Шарлота ле Молена.

— Откуда ты ее взял?

— Она сбежала со мной из монастыря камийцев.

"Понятно, гордая дворянская кровь взыграла, мужики хоть бы интересовались, что за баба. Скорее всего, так и было". Пак немного успокоился. Это не было, похоже, на заранее спланированную акцию конкурентов. Значит, не будет ненужных ему сейчас конфликтов. Наяна конечно жалко, полезный был мужик, но от несчастного случая никто не застрахован. Надо только убедиться, что это правда. А для этого надо поймать девчонку и побеседовать с ней. Потом он вернет беглянку счастливому отцу, что тоже не плохо. Иметь обязанного тебе сеньора никогда не помешает. А этого сопляка припугну, как следует, что бы духу его тут не было, а может и шлепну для спокойствия. Стой, оборвал он сам себя. Совсем ты Пак плохой стал. Парень молодой, судя по всему, никому не нужный, мелкий прохвост и трус, дать ему пару раз по морде и продать на верфи в Арат. Достаточно далеко и деньги они за рабов платят не плохие.

Приняв решение, Пак приказал отвести Франса в карцер. Карцером они называли его небольшую личную тюрьму, на пяток камер, оборудованную в подвале дальнего сарая. Вещь в его деле не заменимую.

— Сбежит, шкуру спущу. — Пообещал он уводившим того парням, а сам, сплюнув в сторону удаляющейся согбенной спины, подумал, за что только, красивые знатные бабы любят такую падаль.

Спустившись во двор, он посмотрел на собранных Красавчиком людей и тявкающую свору. Мимолетно подумал не опасно ли спускать на беглянку собак, но решил, что поймать дамочку важнее, чем сохранить в сохранности ее шкуру.

— Значит так парни, надо поймать одну девчонку. Она драпает сейчас в сторону леса. Она мне нужна живой. И никаких шалостей с ней. Ясно? Старший Битюг. Все по коням.

Мимолетная суета и двор опустел, слышан был только лай спущенных по следу собак и удаляющийся топот копыт.

Но все оказалось не так просто. Пак уже уселся за ужин, когда в трапезную ввалился Битюг.

— Ну, где она?

— Мы ее еще не поймали.

— Так какого черта ты приперся? Она что ушла от вас?

— Нет, она укрылась в развалинах.

— Так обыщите их. С собаками вы найдете ее моментально. Давай действуй, видишь, я ем, не отвлекай меня по пустякам.

Сказать, что Пак очень любил поесть, значит, ничего не сказать. Он не просто любил поесть. Еда была основным смыслом его жизни. Он не ел, что бы жить, а жил, что бы есть. Трапезы его были обильны и разнообразны. Личному повару он платил больше, чем любому главарю своих банд. О его застольях ходили легенды, и он терпеть не мог, когда его отвлекали от процесса поглощения пищи.

Битюг все это знал, но тем не менее не уходил, а продолжал топтаться у стола, рискуя навлечь на себя неистовый гнев Пака, который отнюдь не был добродушным толстяком.

— У нас проблемы, — решился, наконец, он. — Собаки не идут в замок. Хоть убей их. Мы затащили силой парочку, но они только воют там, и рвутся назад. А отойдешь по дальше от входа, жмутся к ногам и все. Нет от них никакой пользы в замке. — От такой длинной речи, Битюг весь взмок, ему было проще крушить черепа на большой дороге, чем собирать слова в предложения. — И еще, нечисто там в этом замке, не даром его называют проклятым. Поэтому парни сомневаются.

— Так ты что, явился сказать, что вы там все обосрались со страху. Какая-то сопливка не боится этих развалин, а здоровые мужики все обделались. Не идут собаки, черт с ними, обыщите там все сами. — Пак вдруг улыбнулся и от этой улыбки неприятный холодок пробежал по спине громилы. — А дьявольщины всякой не бойтесь, рано или поздно все равно туда попадете. Ведь грехов твоих Битюг и во век не замолишь, а если вернешься без девчонки, я тебе здесь такую жизнь организую, что в заднице у дьявола тебе покажется как в раю.

— Так темнеет уже, может, завтра днем ее найдем? Я весь замок людьми окружил, уйти она не сможет.

— Я тебе последний раз говорю, бери, сколько нужно людей, фонарей и проваливай. И что бы девчонка была у меня сегодня же. Скажи, тому, кто найдет девку, даю пять золотых. Пшел!

Пак вернулся к прерванному ужину, но аппетит пропал. Черт! Такое с ним бывало всего несколько раз в жизни. Какое-то время он боролся, пытаясь вернуть сладостные ощущения от потребляемых яств, но все напрасно. Голова была занята другими мыслями, он не мог сосредоточиться, и не чувствовал вкуса еды.

— Мерзавка! — Выругался он в сторону не знакомой ему Шарлоты, и, швырнув в сердцах скомканную салфетку в лицо вытянувшегося официанта, с грохотом встал из-за стола.

Случившийся в этом деле поворот ему совсем не нравился. Пака злило, что он совсем выпустил из виду развалины. Ну, спрашивается, что стоило выслать сразу пару парней и отрезать ее от замка, а не просто тупо преследовать девицу по ее же следам. Он как все местные просто не замечал замка, с детства привыкнув обходить его стороной. Ну, не принято было в округе трогать эти проклятые развалины. Хотя мало кто мог сказать, почему замок считался нечистым. Просто все верили, что если подойдешь к нему слишком близко, не говоря о том, что бы зайти во внутрь, то тебе перестанет везти, и обязательно случиться какая ни будь беда. Были, конечно, сомневающиеся головы, были пацаны, которые лазали в руины, но действительно со всеми потом случались различной степени неприятности. Поэтому он, ну ни как не мог предположить, что девчонка будет прятаться в руинах, ему это просто не пришло в голову. А еще эти чертовы собаки. В жизни Пак был грубым материалистом и не очень верил во всякую чертовщину, и поведение собак его смущало. Что-то там в этих развалинах действительно было не так. В принципе Битюг был прав, надо бы дождаться утра, но Пак не собирался менять решений, ничего страшного, если мужики потренируют нервы и побродят ночью по проклятым руинам. Главарь не может, как капризная дамочка, без веских оснований менять свои приказы. Веских причин для отмены поиска он пока не видел.

Обойдя свой постоялый двор и убедившись, что все боле менее нормально он, приказав будить его только в случае крайней нужды или известий от Битюга, завалился спать. Пак любил поспать, и ложился рано.

Проснулся он тоже рано. Известий из замка не было. Это Паку не нравилось, наскоро перекусив, он приказал запрячь повозку, и сам направился посмотреть, что там твориться У Битюга.

Уже подъезжая к импровизированному лагерю своего поискового отряда, расположенного напротив бывших главных ворот замка, он понял, что там не все ладно и у него засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия. Вид у его парней был какой-то пришибленный, а согнанные Битюгом из окрестных селений мужики, хмуро тянулись обратно по домам. И это на глазах у самого Пака, которого все в округе боялись и повозку которого они не могли не видеть.

Пак тяжело выбрался из своего экипажа и огляделся. Заметив его, к нему подошел Красавчик. Обычно жизнерадостное лицо его, было мрачнее тучи.

— Что тут у вас? Где Битюг?

— У нас тут черте что хозяин! — Голос Красавчика был наполнен с трудом сдерживаемой истерикой. — Этот замок обитель дьявола! Не даром собаки туда не идут. Мы потеряли уже больше десяти человек! Почти все кто вошел ночью в замок, не вернулись. Они растерзаны, убиты, пропали! Здесь всюду смерть! — Красавчик почти кричал.

Пак схватил его за плечи и с силой встряхнул.

— А ну прекрати визжать. Ты что, орешь как девица, которой впервые вставили фитиль. Я спросил, где Битюг?

Красавчик дернул плечами, стряхивая руки Пака, и уже почти спокойно ответил:

— Он в замке, возможно еще жив. Если хочешь, можешь сходить за ним сам.

Это была уже наглость, в другое время крутой и авторитетный главарь такого бы не стерпел, но и Красавчик раньше никогда себе такого не позволял. Пак просто физически чувствовал застилавший его разум ужас, и боялся он сейчас не его. Обведя взглядом подтянувшихся к его повозке людей, он понял: весь лагерь накрыт волной страха, его флюиды просто пропитали все вокруг, нервы у всех натянуты до предела. Одно неверное движение, неправильное слово и будет взрыв. Пак чувствовал, что ночью здесь произошло нечто такое, что сильно поколебало его несокрушимый до сих пор авторитет и его власть повисла на волоске. Ему нельзя было доверять это дело другому, надо было самому возглавить поиски, или плюнуть на чертову девку сразу. Нет, сразу плюнуть бы не получилось. Его люди не поняли бы, почему главарь оставляет без внимания убийство одного из них. А о возникших осложнениях никто бы и не знал. Но кто бы мог подумать, что пустяковая, казалось, задача выльется в такую проблемищу.

— Где она проникла в замок? — Он старался, что бы его голос звучал как всегда властно и уверенно.

— Вон через тот пролом. — Красавчик ткнул пальцем в дыру в стене, расположенную слева от лагеря, почти у самого изгиба стены.

— А шустрая девчонка не могла вас резать в потемках по одному? — Пак задал вопрос и сам понял, что спросил глупость. Ну, не может юная пигалица справиться с тертыми жизнью головорезами, один раз и с не ожидавшим отпора Наяном это получилось случайно, но нагнать страху на целый отряд — это уж слишком. И собаки не стали бы бояться человека. Они специально натаскивались на выслеживание и охрану рабов.

— Хозяин, здесь мы имеем дело не с человеческими силами. — Красавчик криво усмехнулся. — Если ты зайдешь в замок, ты убедишься в этом сам.

— Хорошо, я иду и сам посмотрю, что там твориться. Кто со мной? Плачу золотой.

Бандиты, которые как он думал не бояться ни бога, ни черта, переглянулась с постными лицами, не вызвался ни один.

— Пять золотых.

Это была уже очень значительная сумма. Но и на нее не нашлось охотников.

— Двадцать.

Пак видел, как алчно загорелись глаза. На эти деньги можно было купить дом и пару лет безбедно жить, но впечатления ночи были еще очень свежи, и они пересилили.

— А в случае чего, семье деньги передадут? — Вперед протиснулся коренастый невысокий мужик. Был он из местных крестьян и на Пака работал недавно, звали его, кажется Кош.

— Мое слово твердое, сразу, если хочешь, отошлем.

Мужик утвердительно кивнул. Пак достал из кармана мешочек с золотом, подозвал одного из сопровождавших его конных слуг и, швырнув ему деньги, приказал немедленно отвезти их и передать жене Коша.

После этого, сопровождаемые взглядами, которыми смотрят на безнадежно больных и всходящих на эшафот, они вдвоем направились в замок.

Внутри было тихо, сумрачно, прохладно. Тяжелая поступь Пака, хотя он и старался идти мягко, гулко отдавалась под каменными сводами. Первый труп они увидели почти сразу. Один из его парней лежал у стены. Свернутая неестественным образом шея не оставляла сомнений в причине смерти. Кош с шумом перевел дух, но промолчал. Еще более осторожно, постоянно оглядываясь, они двинулись дальше.

— Здесь что-то есть, хозяин. — Грязный палец Коша указывает на винтовую лестницу, ведущую в одну из башен.

Теперь и Пак видит среди мусора валяющегося на лестнице некий блестящий предмет. Подойдя ближе, они понимают, что это кинжал. Повертев его в руках, и не найдя в нем ничего необычного, Пак сунул его за пояс.

— Он упал сверху, надо посмотреть, что там.

Они поднимаются по лестнице и натыкаются на картину настоящего побоища. В небольшом круглом зальчике четверо его людей. Точнее их тела. Души уже где-то в преисподней, дают отчет о своих грехах, а их они, как и все люди Пака, наверняка имеют не мало.

Внимательно осмотрев место схватки, Пак почти зримо представил, что тут произошло. Девка пряталась здесь, скорее всего за статуей стоящей в нише, и его парни нашли ее там. Несмотря на приказ, они хотели попользоваться беглянкой, как обычной шлюхой. "Сволочи! Им, что своих баб мало. Нет, с дисциплиной надо что-то делать". Ее раздели. Точнее просто сорвали те тряпки, что на ней были надеты. Вон они обрывки ее шмоток валяются. Вот этот голый, приступил, или собрался приступить к делу, остальные стояли вокруг, и смотрели. И тут на них кто-то напал. Причем напали не внезапно, они успели достать оружие, только возможности им воспользоваться не получили. При этом те, кто напал, как-то странно убили его людей. У Пака возникло ощущение, что они сами не пользовались оружием и убивали его людей голыми руками. Он не видел колотых и резаных ран. У одного сломана шея, у других он вообще не видел каких-либо внешних повреждений. Хотя все были явно мертвы и уже успели остыть. Да, что-то тут не так. Девка не могла сделать этого. Вопреки утверждениям попов, Пак не верил в чудеса. Ее тела здесь не было, значит, нападающие забрали ее с собой. Зачем она им. Кто она вообще такая? Из-за этой бабы погибло уже столько народу! С этим ее козлом надо будет поговорить получше и узнать, кого это он привел к нему в корчму. Какой-то шорох привлек его внимание. Пак повернул голову и остолбенел. В темном проходе скалила ужасающие клыки страшная морда огромного лесного кота. Откуда тут взялась эта тварь? Теперь понятно, почему собаки боялись идти в замок!

Рядом охнул Кош, но Пак даже не глянул в его сторону. Его взгляд был прикован к медленно вытягивающемуся из мрака гибкому опасному телу. Слегка порыкивая и хлеща по бокам хвостом, кот медленно приближался, уставившись в Пака немигающими желтыми глазами. Положив руку на рукоять кинжала, и стараясь двигаться как можно плавней и не заметнее Пак пятился к лестнице. Мозг сверлила единственная мысль: " успею или не успею выхватить оружие" И вдруг он почувствовал, что не может больше двигаться. Словно стальные стержни оплели его тело, подхватив так, что любое движение стало просто невозможно. Пак чувствовал, что любая попытка напрячь мускулы, приведет к страшной боли и членовредительству. Мелькнула мысль: "Вот так приходит смерть", и противно засосало под ложечкой, от ожидания, что страшные когти вот-вот начнут рвать его тело. "У киски будет сытный обед" подумал он и закрыл глаза. Но не было ни боли, ни смерти. Его развернули, и сила сковывающая тело пропала. Пак почувствовал легкий шлепок по лицу и открыл глаза.

Перед ним стоял ангелоподобный незнакомец, нет, наверное, все-таки незнакомка в непонятных одеждах. Красивое лицо кривилось в брезгливой гримасе, как у аристократа столкнувшегося с базарным нищим. К ее ногам ластился страшный лесной хищник, которого она почесывала за ухом.

Незнакомка достала из-за пояса Пака кинжал. Как фокусник показала его ему и резким движением рук сломала лезвие. На ее лице при этом не дрогнул ни один мускул. Потом она, ткнув холеным пальчиком ему в грудь, и сделав движение, будто сворачивая чью-то шею, вопросительно уставилась на Пака.

— Я все понял. — Забормотал он. — У тебя не человеческая сила и чуть что, ты свернешь мне шею.

Незнакомка кивнула головой. Ответ Пака ей видимо понравился. Затем она указала на его людей и сделала выметающий жест.

— Я немедленно уберу своих людей.

Незнакомка снова кивнула головой и вскинула вверх руку. Яркая вспышка ослепила Пака. А когда его глаза снова обрели способность видеть, ни ангелоподобной незнакомки, ни лесного кота уже не было.

Вокруг царил тот же полумрак, и так же лежали трупы. Пак переступи с ноги на ногу, тело слушалось его с явной неохотой. Рядом ошалело, глядя по сторонам, тряс головой Кош. Значит, его не убили, как он решил ранее. Пак провел ладонью по лицу, в голове немного просветлело. Он обдумал все подробности своего визита в замок и данное им неизвестно кому обещание. Так, здесь он столкнулся с чем-то необычным. Ну, ничего, надо попытаться извлечь пользу даже из того, что есть.

— Кончай разлеживаться, — крикнул он Кошу — пойдем назад.

— Что это было? — Кош еще не совсем пришел в себя, и очумело блуждал глазами.

— Ты был в отрубе, а я беседовал с самой смертью. — Эта мысль только что пришла Паку в голову и чрезвычайно ему понравилась.

По тому, как удивленно и испуганно округлились глаза Коша, он понял, что на правильном пути. Действительно, только крутой вождь может договориться с самой смертью о сохранении жизни своих людей. Интуиция подсказывала ему, таинственная незнакомка убивала не всех, и большинство из них пребывают где-то здесь в бессознательном виде. И что еще не мало важно, испугаться и проиграть самой смерти не так уж и стыдно, это будет хорошим оправданием поведению его людей, а его авторитет только укрепит.

— Она хотела поговорить со мной наедине, поэтому ты и потерял сознание. Здесь наши пути пересеклись с самой смертью, ей зачем-то понадобилась эта сбежавшая девка. Так, что бросаем поиски и сворачиваемся.

Во взгляде Коша, устремленным на предводителя, сомнение мешалось с восторгом и уважением.

— Неужели все кончено! — Произнес он с явным облегчением.

— Да, с высшими силами мы связываться не будем.

Кош смотрел на Пака, как на небожителя. "Атаман у нас не простой человек, раз на равных общается с самой смертью", думал он и Паку читавшему на его простецкой физиономии мысли, как с листа это было приятно.

Дальше все произошло именно так, как Пак и предполагал. Он нашел и отпустил из недолгого плена своих людей. Они лежали связанные собственными ремнями в одном из внутренних дворов замка. Большинство было живо и даже не сильно покалечено, так, что его потери составили всего семь человек. Это было много, но это было значительно меньше, чем все уже думали, и поэтому рассматривалось, чуть ли не как победа. Приказ разойтись по домам, сняв наблюдение с замка, все восприняли с облегчением. Кто бы ни был его таинственный собеседник, Пак проникся к нему большим уважением. Уж он то знал, что не убивать, а отключать противника в такой ситуации гораздо сложнее. Это еще больше укрепило его в том, что принятое им решение единственно правильное. Поэтому он не собирался нарушать заключенный договор. Пак еще очень хотел пожить. Нет, в замке ему точно делать нечего, а вот из хлюста он вытянет все об этой Шарлоте. Он не любил загадок и готов был приложить все имеющиеся в наличии силы, что бы решить, кто и зачем решил так вмешаться в судьбу обычной байской девушки, пусть и дворянского сословия.

6

слияние двух лун (Шарлота)

Очнулась я от яркого солнечного луча, добравшегося до меня и бьющего прямо в лицо. Осторожно приоткрыв глаза, оглядываюсь. Судя по солнцу уже почти полдень и я нахожусь в помещении одной из башен старого замка. Круглая, с узкими, похожими на бойницы окнами комната. На противоположной стороне темнеет ход ведущий на лестницу. Укрытая тонким одеялом, я лежу на каком-то странном матрасе, удобном, но непонятно их чего сделанным. Рядом мои сапожки и кучка тряпок. При ближайшем рассмотрении различаю кусок своего многострадального плаща, в который, наверное, завернуто все, что осталось от моей одежды после бурного вчерашнего дня. Проведя рукой вдоль тела, я убеждаюсь, что по-прежнему полностью обнажена.

Надо все-таки глянуть в окно и убедиться в своих предположениях. Откинув в сторону одеяло, я собираюсь встать, но чуть не закричав от прострелившей ногу боли, падаю обратно. Едва отдышавшись, слышу легкие шаги на лестнице и торопливо натягиваю одеяло обратно.

В проеме входа появляется моя спасительница, и не одна, а со спутником. Да еще каким. Рядом с ней из темноты показывается полосатый, красно-коричневый красавец, похожий на огромного довольного кота. Я никогда в жизни не видела лесных котов, но почему-то сразу подумала, что это один из тех ужасных легендарных хищников про которых рассказывают столько небылиц. Девушка, сейчас, несмотря на ее странную одежду, я уже ясно вижу, что спасший меня вчера ангел — девушка или молодая дама примерно моего возраста. Она произносит что-то успокаивающим тоном показывая, то на себя, то на кота. Видимо объясняет, что тревожиться и бояться ее спутника не надо. Не знаю, как бы я отреагировала на их появление в другой обстановке, но весь резерв страха я истратила еще вчера. Поэтому я не столько испугалась, сколько удивилась. А сделать какую-нибудь глупость, типа: вскочить, убежать или что иное, я со своим избитым телом сейчас просто не могла.

Вместе с полосатым хищником девушка приблизилась ко мне. Сейчас при свете дня я вижу, что она еще красивее, чем показалась мне вчера. А как она двигалась! Эта грациозная кошачья томность, особенно заметная рядом с настоящей кошкой. Их движения выглядели просто одинаково! Наша монастырская наставница по охмурению мужчин, всегда твердила, что мужики в первую очередь западают на движение, а потом уже интересуются лицом и фигурой. Она учила репетировать и оттачивать каждый свой жест, при этом в качестве примеров всегда приводились именно движения кошек. Она регулярно притаскивала на занятия свою мурку и мы часами рассматривали и пытались копировать ее походку, вытягивание лап, прогиб спины и многое другое. Моя спасительница без сомнения была бы у нее отличницей и примером для других.

— Шарлота — произносит она подойдя и указывая на меня рукой, — Рауль.— Рука указывает на кота.

Я понимаю, что меня знакомят с хищником. И тут вспоминаю, что девушка-ангел, кажется мне вчера представлялась.

— Алиса — показав на нее пальцем, шепчу я.

Она довольно улыбается и кивает головой. Ей нравиться, что мы поняли друг друга и ее видимо действительно так зовут. Потом, что-то говорит показывая то на меня, то на кота.

Кот подходит ко мне и трется головой о мою руку, в ответ я осторожно треплю его по шелковистой шерсти на шее. Судя по прищуренным глазам и довольному взмуркиванию, ласка ему нравиться.

Убедившись, что я и ее хищник пришли к взаимопониманию и его клыки и когти мне более не угрожают, Алиса что-то приказывает коту. Тот быстро разворачивается и бесшумной тенью исчезает в проеме хода.

Алиса опускается рядом и аккуратно снимает с меня покрывало. Она внимательно изучает мое тело. Я немного смущаюсь, но сказать, что-то или прикрыться мне не удобно, все-таки она моя спасительница и я действительно нуждаюсь в помощи лекаря. Приподнявшись на локте, я рассматриваю себя вместе с Алисой, и то, что я вижу мне совсем не нравиться. К заплывшему, как я чувствую глазу, надо добавить длинный глубокий порез, который тянется от левой груди, до самого бедра, мелкие царапины и ссадины, там и сям украшают все тело, огромный синяк красуется на животе, но главное нога. Моя левая нога чудовищно опухла и посинела. Когда пальцы Алисы, пробежавшись по телу стали ощупывать ногу, это отдается во мне такой чудовищной болью, что слезы выступают на глазах и я не могу сдержать стона. И как только я вчера с такой бегала.

Алиса резко отдергивает руки и задумчиво смотрит на меня. Затем подходит к стоящему у стены здоровенному заплечному мешку, роется в нем и возвращается ко мне со странным пузырьком из которого торчит острая иголка.

Поощрительно улыбнувшись, она трет кожу на ноге какой-то остро пахнущей жидкостью. Затем вонзает в нее иголку и давит на стержень, торчащий из пузырька. Я догадываюсь, что это такой странный метод лечения и вчера, когда я почувствовала укол, она сделала то же самое, но с рукой. Поэтому я и проспала так спокойно всю ночь и большую часть дня. Откинувшись на матрас и снова укрывшись одеялом я прислушиваюсь к своим ощущениям и наблюдаю за Алисой.

Она достает какой-то странный предмет, что-то с ним делает и он оказывается легким столиком. Накрыв столик чистой белой тряпочкой она ставит на него несколько чудных баночек. Ловко выдергивает за специальные колечки тонкие металлические крышки, которыми они закрыты. Достает чашку и выливает в нее содержимое одной из банок. Но только когда она положила на столик ложку, я догадалась, что она готовит трапезу.

Алиса подтаскивает накрытой столик ко мне. Я пытаюсь сесть, с удивлением отмечая, что движения уже не отдаются в ноге острой болью, я ее просто не чувствую. Но согнуть ее мне все равно не удается, а седеть на матрасе с вытянутой ногой не очень удобно. Алиса знаком останавливает мои неуклюжие попытки. Быстро проводит какие-то манипуляции с матрасом, в результате которых он превращается в удобное кресло. Все это происходит настолько быстро, что только уже сидя в кресле на прежнем месте, я начинаю удивляться произошедшему и тому, какие у нее странные вещи. Никогда не видела ничего подобного. Вид, наверное, у меня был достаточно глупый. По тому, что глядя на меня Алиса заулыбалась. Улыбка у нее заразительная, я не могу удержаться и улыбаюсь ей в ответ. Нет, с такой улыбкой, кем бы она не была, она не может быть плохим человеком. Эта мысль вселяет уверенность, что все теперь будет хорошо, и приводит меня в хорошее настроение.

Алиса показывает мне, чтобы я ела, и выходит. Голода я не чувствую, но понимаю, что подкрепиться необходимо. С некоторой опаской пробую незнакомую еду и напиток в чашке. Все оказывается на редкость вкусно и я вдруг ощущаю зверский аппетит. Быстро работаю ложкой и когда Алиса возвращается, с охапкой непонятных предметов, я уже все съела.

Сложив свою ношу, она извлекает из мешка несколько трубок из непонятного вещества, они очень легкие и в тоже время твердые как железо. Из этих трубок и хитрых креплений она на моей ноге сооружает мудреное сооружение, предварительно обмотав ее бинтами. Затем она разворачивает остатки плаща и с сожалением смотрит на рваные тряпки, все, что осталось от того, что было на мне вчера и в чем я бежала из корчмы. Я понимаю ее, точнее мою, проблему, одеть это невозможно. Откинув безнадежно испорченное барахло в сторону, Алиса дает мне мои сапоги, и пока я их с трудом надеваю, вытаскивает из своего мешка куртку такой же как и у нее пятнисто-зеленой расцветки и опорную трость. Опираясь на ее руку я встаю. Нога как чужая, но боли я не чувствую. Теперь я понимаю назначение хитроумного устройства у меня на ноге. Оно берет на себя нагрузку с поврежденного участка ноги, благодаря этому я могу кое-как ковылять. Алиса протягивает мне трость и надевает на меня куртку. Видеть я себя не могу, но мне кажется, что смотрюсь я в ней, как огородное пугало. Рукава длинны, талии нет, плечи висят. Кошмар. И длина, до середины бедра. Но Алиса тянет за какие-то веревочки, щелкает чудными замочками и вдруг оказывается, что куртка сидит на мне как влитая. Чудеса да и только.

Она складывает все свои вещи в необъятный мешок, закидывает его себе на спину и мы спускаемся во двор. Ненадолго задержавшись у колодца, чтобы набрать воды и умыться, мы выходим из замка. Здесь нас встречает кот. Взмыркивая он, что-то сообщает Алисе, затем опередив нас выбегает из замка и растворяется в траве. Алиса знаками спрашивает иду ли я с ними или своей дорогой. Я не могу объяснить ей, что идти мне не куда, но как можно более убедительно, показываю, что иду с ней. Это ее почему-то сильно радует и она этого не скрывает. Чудная. Повесить на себя столько проблем. Я вот не знаю, как бы сама поступила на ее месте, но радоваться бы точно не стала.

Бандитов, которые меня преследовали нет и в помине. Недалеко от пролома, через который я попала в развалины я вижу следы лагеря, которых вчера их не было. Меня ловили капитально. Что же заставило матерых головорезов, а я пообщавшись с ними не сомневалась, что за мной гнались именно такие, отказаться от своих планов так быстро? Ответ шел рядом со мной. И хотя я видела, как она в мгновение ока расправилась с четырьмя вооруженными бандитами, мне до сих пор не верилось, что эта молоденькая, хрупкая, улыбчивая девчонка обратила в бегство целую ораву мерзавцев. Ах да! Есть же еще лесной котяра, которого тоже не стоит сбрасывать со счета. Ну с такими попутчиками мне ничего не страшно. С ними хоть в Шехонский лес. Если бы я только знала, как была права в этот момент.

Глава 4

Последствия визита

1

школа жизни (Алиса)

Несмотря на то, что я наделала массу ошибок, в конце концов, мне повезло, и моя первая дальняя вылазка в большой мир оказалась на редкость удачной. Еще в замке, наблюдая за жизнью местных поселений, я поняла, насколько трудно мне будет адаптироваться в этом мире. Нас разделяла огромная культурная и временная пропасть. Я часто ловила себя на мысли, что не понимаю логики поведения их обитателей, и информация почерпнутая из книг помогала не очень. Конечно анализ отснятого материала многое бы прояснил, но я заранее охала, представляя объем предстоящей работы. Мысль получить в качестве консультанта и учителя кого-нибудь из местных аборигенов почти сразу пришла мне в голову. Я только не знала, как к ней подступиться. Поэтому спасение Шарлоты стало для меня просто счастливой находкой. Я даже не ожидала, что все так удачно сложиться. Правда, трупов избежать не удалось, но мои действия по отношению к преследовавшим ее ублюдкам я считаю оправданными. У меня идиосинкразия на насилие, меня от него всю корчит. Я даже в фильмах не могла смотреть подобные сцены. Поэтому нет ничего удивительного, что я слегка потеряла голову, точнее дала психоматрице воина завладеть моим сознанием. Да и Шарлота не сожалела о том, что при ее спасении несколько бандитов лишились жизни.

В этот свой первый реальный бой в развалинах, я вступала с некоторой опаской. Хотя по заверениям авторов обучающих программ модуля в этом мире не могло быть равных мне бойцов. Но вся беда была в том, что и я и те, кто создавал модуль и его технологии, которые работали над моими мышцами и рефлексами, ни черта не знали, и не могли знать об этом мире. Если принять за точку отсчета наше средневековье, то приемы боя, которыми я владею в совершенстве, станут, известны здесь лишь спустя столетия. Но это все в теории, из данных той же библиотеки модуля следовало, что нет правил без исключений, а неизвестная культура может преподнести любой сюрприз. Поэтому для начала я решила немного понаблюдать прежде чем начать активно вмешиваться в ход событий.

Рауль отлично справился с задачей нейтрализации собачей своры. Легкий рык, который за бешеным тявканьем никто из охотников и не услышал, запах, показавшаяся на мгновение оскаленная пасть и разодранное ударом лапы тело самой смелой, а может самой не осторожной, произвели на остальных собачек неизгладимое впечатление. Натасканные на обычное зверье и беззащитных людей они были явно не готовы соваться в место занятое другим, гораздо более сильным хищником. Их не задавленные дрессурой инстинкты завопили в полный голос: "Там смерть! Туда нельзя!". И собаки послушались своих инстинктов, я видела, что несмотря на понукания и даже побои ни одна не приблизилась к замку ближе чем на полсотни шагов. Это насторожило и встревожило охотящихся на девушку людей, но не остановило. Они вообще были достаточно беспечны. Чувствовалось, что никаких сюрпризов они не ожидают.

Они не производили впечатления грозных вояк, просто им хотелось такими казаться. Я видела это по не координированным движениям, в которых отсутствовала скользящая грация истинных мастеров боя, потому как они держали оружие. С дисциплиной у них, как у всех бандитских шаек, была напряженка. Да и командовал ими, судя по всему, какой-то олух. Прочесывая замок, они разбились на небольшие группки, каждая из которых действовала сама по себе, никак не согласовывая свои действия с другими. В результате они по несколько раз осматривали одни и те же места и пропускали другие, короче действовали достаточно бестолково. Очень скоро я убедилась, что и в рукопашной схватке эти ребята мало что стоят.

Начала я с одинокого вояки, которого подстерегла в одном из коридоров. Не желая рисковать, я перешла в боевой режим. Он не услышал и вообще никак не почувствовал, когда я тихо подкралась к нему сзади, и резким ударом оглушила. По-моему он даже не успел заметить, как оказался в другом мире. В трансе тяжело соизмерять и контролировать силу ударов, поэтому удар, которым я думала оглушить противника, просто убил его. Первая победа, давшаяся к тому же так легко, наполнила меня уверенностью и самомнением. Следующую пару здешних вояк, которых я подстерегла во внутреннем дворике, я решила отключить, не входя в боевой транс и нанося удары не в полную силу. И эта авантюра получилась у меня достаточно легко. Бесчувственные тела я оттащила в обнаруженный рядом каменный мешок с неприметным лазом. Засунув туда бандитов предварительно связав их и заткнув рты, я посчитала, что выбраться оттуда они, сами в ближайшее время не смогут, тем более что еще долго будут пребывать в бессознательном состоянии.

Программы модуля действительно готовили хорошо. Я легко управилась со всеми головорезами, проникшими в замок, причем из полутора десятков человек, только один два могли не очнуться после общения со мной. Рауль давно обнаружил место пребывания беглянки и присматривал за ним, не обнаруживая себя. Как уже говорилось, бандиты довольно бестолково обыскивали замок. У меня даже появилась надежда, что они так и не обнаружат беглянку. Но этого, к сожалению не произошло. По закону подлости на нее наткнулась самая большая группа из четырех человек. Я следила за ними, прикидывая, что и как я могу с ними сделать. Но когда эти выродки, обнаружив спрятавшуюся от них девчонку, стали измываться над ней, а потом, сорвав одежду и насиловать, я не могла больше сдерживаться, и, плюнув на возможный риск, стала действовать. Крикнув, чтобы они от нее отстали, я не надеялась, что меня поймут и послушаются. Просто я хотела отвлечь их внимание на себя. Войдя в транс, я не стала сдерживать инстинктов воина и перебила всю группу, испытывая удовольствие от хруста сворачиваемых шейных позвонков.

Это была последняя из проникших в замок групп. Остальные держались поблизости, но в руины не совались. Оттащив находящуюся в полуобморочном состоянии девушку в свое убежище и вколов ей успокоительного, я отправилась наблюдать за бандитами держащими осаду.

Как я и предполагала, ночь прошла спокойно. Все самые смелые, уже были в замке, остальные явно собирались ждать утра. Этот предстоящий день меня и беспокоил. Я боялась, что к бандитам придут подкрепления, и появится грамотный командир. Днем они смогут нас обнаружить и задавить численностью. Были у меня, конечно, в запасе еще кой-какие козыри, в виде пары шумовых и световых гранат, а также легкого десантного автомата с тремя рожками. Но уж больно не хотелось мне применять в этом мире еще не известное ему огнестрельное оружие. Придет время, и без меня еще настреляются. Сама я с Раулем, наверное, все равно смогу уйти, если не какая-нибудь случайность, но девчонку спасти не удаться. А бросать мне ее никак не хотелось. Так что день надо продержаться, а к следующей ночи, если даже бандиты не оставят замок в покое, девчонка оклемается и в темноте мы уйдем. Темнота наш союзник. Кот и так все хорошо видит, я теперь тоже, а если что, то и прибор ночного видения имеется.

Утром, в лагерь осаждающих приехал какой-то важный толстяк. Судя по его поведению, это был большой начальник. После недолгой дискуссии он в сопровождении одного человека направился в замок. Остальные остальные остались на месте. У меня созрел авантюрный план, который я и стала осуществлять. Подозвала Рауля, и мы тихонько крались за ними. В зале, где ночью я спасала Шарлоту, толстяк задержался, и я решила попробовать осуществить свой план. Повинуясь моему сигналу, Рауль нарисовался в их поле зрении, и привлек к себе все их внимание. Я легко отключила сопровождающего. Толстяк, похоже, и не заметил этого, целиком, занятый созерцанием моего котика. Подойдя сзади, я скрутила его, чтобы показать, кто в доме хозяин. Он замер, не пытаясь шевелиться, хотя и не мог этого сделать, не нанеся себе увечий. Подержав его немного, я развернула его к себе, и как могла, на пальцах, объяснила ему, чтобы забирал свою банду и сваливал отсюда, иначе шеи посворачиваю. Как не странно, но, кажется, он меня понял. Шарахнув для убедительности световую гранату, я исчезла из его поля зрения.

Толстяк не обманул. Едва придя в себя, он забрал свою шоблу и покинул окрестности замка. Я была уверена, что в ближайшее время они не вернуться. Возможно, он и оставил кого-нибудь незаметно наблюдать за замком, но это меня уже не беспокоило. Помешать нам уйти наблюдатель не сможет. Лес близко, а там я не завидую тем, кто захочет преследовать лесного кота. Значит, о бандитах пока можно забыть и заняться спасенной девушкой.

А вот здесь все оказалось гораздо хуже, чем я рассчитывала. Особенно меня беспокоила ее нога. Вколов ей, стимулятор и обезболивающее, я, как могла, зафиксировала кости. Благо я захватила все необходимое. Пока лекарства действовали, Шарлота даже смогла кое-как ковылять, опираясь на трость.

Когда мы выходили из замка, я, на всякий случай, все же предложила ей идти своей дорогой. Мне не хотелось тащить ее в модуль против ее воли. К счастью она отказалась и дала понять, что идет со мной.

Мой марш-бросок от модуля до старинного замка занявший три дня был легкой разминкой по сравнению с обратной дорогой. Даже будучи совершенно здоровой, Лота сильно уступала мне в скорости передвижения, а, учитывая ее травмы, мы вообще ели ползли. Если бы не Рауль, не знаю, хватило бы у меня сил на это путешествие. К тому же при переправе через реку она сильно замерзла, ее организм не был так тренирован как мой, а Раулю, в его шкуре, всегда было хорошо. После этого ко всем ее травмам добавилась простуда и жар. Именно тогда я подумала, что походную аптечку надо комплектовать не только с учетом своих потребностей, но и в расчете вот на такие ситуации. С каждым днем Лоте становилось хуже и хуже. У нее начался бред, последние три дня мне просто пришлось тащить ее на себе. Когда мы достигли области, контролируемой аппаратурой модуля, она была без сознания. Я еще подумала, что это и к лучшему, меньше вопросов и стрессов. Главное поместить в камеру еще живой организм, а дальше уже дело техники.

Я отсутствовала в модуле тринадцать дней и когда, мы пересекли область контроля, и появился один из аппаратов обеспечения, я испытала огромное чувство облегчения и не только физического. Я почувствовала, что вернулась домой и даже нелепые на вид автономные агрегаты вызвали у меня чувство умиления.

Дальше уже было совсем просто. Шарлоту сразу же поместили в реанимационную камеру, и через несколько часов она спала в одной из комнат моего домика, будучи здоровее прежнего.

Поволноваться мне пришлось на другой день. Для полноценного общения нам был нужен общий язык. Традиционные методы, требовавшие месяцы на изучение, мне не подходили. Помочь могла аппаратура прямой записи информации в мозг. Диска с местным языком у меня, конечно, не было, его можно было создать с помощью Шарлоты, но для этого мне было нужно свободное общение с ней. После некоторых раздумий я решила научить ее русскому языку. Такой диск у меня был, он остался мне в наследство от дяди, и создали его, видимо, для аналогичных целей. Обучать кого-либо языку модуля я пока не собиралась.

Надевая на голову Шарлоты шлем, я сильно волновалась. А вдруг мозг здешних аборигенов не вполне идентичен нашему? Последствия тогда могли быть катастрофичны. Я утешала себя тем, что в этом случае, аппарат просто не сможет настроиться на его излучение, и ничего делать не будет, стараясь не думать о других, не столь благоприятных исходах. Конечно, перед этим я провела полное сканирование ее тела. Никаких отличий от человеческого организма выявлено не было. Чисто биологически мы с ней принадлежали к одному виду. Но сканер, сканером, а голова вещь темная, тем более такая тонкая вещь, как разум.

К счастью все прошло благополучно.

— Лота, ты меня понимаешь? — Обратилась я к ней по-русски и не смогла сдержать улыбки, глядя в ее вытаращенные глаза.

Это сильное ощущение, когда ты знаешь, что этот язык тебе не знаком, но обнаруживаешь, что все понимаешь.

— Да, я понимаю вас, — не очень уверенно ответила она, слегка гримасничая.

Губы и язык с трудом воспроизводили непривычные звуки. Но это была уже ерунда. Главное, Лота заговорила по-русски, языковой барьер был сломан.

Она оказалась отличной девчонкой, умной, веселой, легкой в общении. Несмотря на свою далекую от идиллии жизнь она не утратила щенячьего восторга и заражала меня неуемной радостью познания нового. Я искренне к ней привязалась. Думаю, встреться мы в той моей обычной жизни, мы все равно стали бы подругами.

Жили мы в доме, который я отгрохала на лесной полянке. В модуле было полно свободных кают и возможно было бы удобнее, но слишком уж он был искусственный. В деревянном доме нам было комфортней.

Дни летели как пришпоренные, так много пришлось нам работать. Для меня Лота стала просто энциклопедией здешней жизни. Без нее я бы сто лет разбиралась, что здесь к чему. Только пожив с ней бок о бок какое-то время, я поняла, насколько авантюрным было бы решение самостоятельно попробовать внедриться в жизнь местной цивилизации. Как бы я не готовилась, меня раскусили бы сразу же. Даже с Лотой мне трудно было не то что понять и принять, а просто поверить в некоторые стороны их жизни. Мои предположения о средневековом уровне развития местной цивилизации, судя по ее рассказам, соответствовали истине.

Я освоила танский язык в том объеме, в каком его знала Шарлота. Первоначально я не задумывалась об этом и только сейчас поняла, как же мне повезло, что некий негодяй заморочил голову молодой дворяночке и мне пришлось спасти именно ее из рук еще больших мерзавцев. Достанься мне в учителя какая-нибудь затурканая крестьянка, и мой словарный запас был бы сильно ограничен. И выйти в мир, я смогла бы, только под этой личиной. О многих сторонах жизни и культуры танского королевства пришлось бы только догадываться, а Шарлота, худо-бедно, но имела по здешним меркам неплохое образование.

Я собиралась совершить не одну вылазку во внешний мир в сопровождении Лоты, но тяготы нашего пути до модуля все время стояли у меня перед глазами. К тому же этот мир был весьма суров, а опереться в нем кроме как на самих себя мы не могли. Короче, я предложила Лоте немного поработать над ее физическими кондициями и пройти своеобразный курс выживания в экстремальных условиях. Сначала она не поняла, что я ей предлагаю, а когда поняла, то не сразу поверила, а, поверив, долго колебалась. Ну, еще бы, мы же вторгались в область божественных предначертаний. Сору в ее хорошенькой головке было полно, а что еще ждать от монастырской ученицы. Хорошо еще, что у нее была пластичная психика и юная бесшабашность. Но поуговаривать мне ее пришлось. Решающим аргументом стало то, что она не будет мне обузой в сложных ситуациях, если повысит уровень своей подготовки, после этого она согласилась.

Я улучшила ей координацию, качество мышечных волокон, иммунную систему и многое другое. Через месяц, когда мы сравнили ее показатели, которые у нее были, с теми, которые стали, она просто не могла поверить, на сколько она стала сильнее и выносливее. Но после этого ее как прорвало. Убедившись, что возможности модуля по изменению тела практически безграничны, ее аппетиты разгорелись. У нее оказалась целая куча претензий к своей внешности, и она захотела радикально ее перекроить. Тут мне пришлось по настоящему туго. Пришлось прибегнуть даже к божественному авторитету. Мол, господь допускает совершенствование тела, и тренировками можно многое достигнуть, хитрые устройства только облегчают и ускоряют этот процесс, но лицо это от бога и трогать его не должно. Мне она всегда казалась очень красивой, и я отнюдь не горела желанием постоянно видеть рядом с собой свое подобие. А она хотела стать такой же, как я. Ну, тут уж я уперлась, доказывая ей, что именно наша индивидуальность и является той божественной силой, которая движет миром.

— Ты только представь, все люди абсолютно одинаковые, выглядят одинаково, хотят одного и того же, все во все друг с другом согласны. Как жить, тоска же смертная.

Таким образом, хотя и с трудом, я убедила ее не трогать своей внешности, ограничившись только мелкими деталями, типа коррекции волосяного покрова и формы ушей.

Прошло почти три месяца. Вроде бы однообразные дни были так насыщены взаимным обучением, что время летело совершенно незаметно. Я ударными темпами осваивала курс благородной девицы, пройденной Лотой в монастыре и у меня сложилось впечатление, что ей очень нравилось быть моей наставницей.

Я еще раз поразилась дядиной предусмотрительности. Среди огромного количества всевозможной одежды собранной им на складе, Лота сумела найти такую, в которой мы могли появляться на людях не привлекая к себе излишнего внимания. Пришлось повозиться, подгоняя все по фигуре и в соответствии со здешней модой, но результат меня устраивал.

Вот уже несколько дней, мы ходили в новых платьях, чтобы чувствовать себя в них уверенно и естественно и обращались друг к другу только по тански. Я хотела говорить на нем свободно и желательно без акцента. Лота выступала в роли строгого судьи и нещадно меня поправляла, если я делала что-нибудь не так. Попутно она учила меня и правильному поведению в обществе, от которого в лесу и сама успела отвыкнуть. Я видела, как она с некоторой натугой вспоминает множество дурацких условностей, на которые мы на первом этапе жизни в лесу не обращали внимания. Теперь ей приходилось по новой привыкать к ним, да еще и следить, чтобы я соответствовала выбранному образу провинциальной дворяночки.

Я старалась, как студент во время сессии. Наконец наступил день, когда Лота не смогла сделать мне ни одного замечания.

Была еще одна проблема — деньги. В модуле они нам были не нужны, но среди людей могли стать просто необходимыми. Вот здесь я могла гордиться собственной предусмотрительностью. После разборки с бандитами в развалинах замка, я не побрезговала поинтересоваться содержимым их кошельков и карманов. Таким образом, я оказалась владельцем некой суммы денег. Не очень большой, но, по уверению Лоты, вполне достаточной, чтобы около года двум скромным девушкам не думать о хлебе насущном.

Лето перевалило за середину, когда я посчитала, что мы достаточно подготовились, для того чтобы совершить новую вылазку в большой мир.

2

разбор полетов (Алонзо)

Наше возвращение из экспедиции в Шехонский лес нельзя было назвать триумфальным. Шкуру лесного кота мы так и не добыли, и, хотя, никто из участников не сомневался в их существовании, доказательств, кроме слов, у нас не было. Формально выходило, что пари мы проиграли. Ну да черт с ним с пари, лично я никакого разочарования не испытывал. Напротив, судьба подарила мне шикарное приключение, и я стал находить определенный шарм в здешней своей жизни.

С той памятной для меня встречи у лесного озера прошло несколько дней. Без всяких происшествий мы вернулись обратно. Мы договорились с Фалье, что дней через пять, мы навестим корчму Пака и отчитаемся перед обществом о наших приключениях. Мои сомнения, стоит ли рассказывать о таинственной незнакомке, Фалье отверг.

— Нам все равно не поверят, так зачем врать без нужды. Расскажем все, как было.

Я подумал и согласился с ним. Может, при той памятной встрече я проявил себя и не лучшим образом, но ничего такого, что бы задевало мою честь, я в своем поведении не усматривал. Так что скрывать мне действительно нечего.

Внешне моя жизнь мало изменилась. Я вернулся в имении, но от моей прежней скуки не осталось и следа. Теперь окружающий меня мир я воспринимал сквозь призму того восхищения, которое вызвала у меня очаровательная незнакомка. Я мог целыми днями разбирать по косточкам нашу встречу, вспоминать мельчайшие детали и нюансы. Представлять, как бы все обернулось, сделай я то-то или то-то. Иногда, прокручивая перед мысленным взором не забываемое зрелище нагой красавицы на берегу лесного озера и позы, которые принимало ее совершенное тело, я представлял, а каково это заниматься любовью с такой женщиной. От таких мыслей кровь мгновенно вскипала в жилах, хотелось невозможного, и сделать, сделать хоть что-нибудь, но увидеть ее еще раз. А уж тогда, второй раз она от меня не уйдет, будь с ней рядом хоть десяток котов.

Почему она ушла? У лесной феи могло быть много причин, но я был уверен, что как мужчина понравился ей. Будь я проклят, но я чувствовал это. Конечно, я еще молод, но на любовном фронте уже не первый год и по праву могу считать себя опытным любовником и знатоком женщин. Я ощущал исходящие от нее флюиды желания. И весь мой опыт общения с этими странными, и так не похожими на мужчин, существами, убеждал — барон Алонзо де Пара не может произвести на женщину плохого впечатления. А она была женщина, настоящая женщина.

Смотря на себя в зеркало, я честно пытался, и не мог отыскать недостатков в стройной мускулистой фигуре, орлином взоре, гордой посадке головы. У меня отличное образование, я не глуп, богат, знатен. Да любая из этих, так называемых представительниц прекрасного пола, будет рада оказаться в моей постельке. Я не считал, но, наверное, уже более сотни женщин, с радостью падали в мои объятия и ни одна не уходила от меня без слов благодарности. А как они все, ну если и не все, то многие, рыдали, когда я пресыщенный одним телом, уходил к другому. Да женщины любят блистательного барона и моя дикая незнакомка не должна быть исключением. Неожиданно мне пришла в голову мысль, объясняющая ее исчезновение. Она же живет в глуши! Следовательно, никогда не видела шикарных мужчин, вроде меня, и сбежала от охватившего ее смущения. Точно! Во всех подробностях, проигрывая в мозгу сцену нашей встречи, вспоминая все жесты, взгляды, я все больше убеждался в правоте своей гипотезы. Я ей очень понравился, но она как всякая неискушенная девушка, испугалась нахлынувших на нее чувств. Это очень хорошо все объясняло, смущало только полное отсутствие присущей девушкам стыдливости и выбритый лобок столичной кокотки. Но, подумав, я смог объяснить и это. Она воспитывалась в какой-нибудь секте или на далеких южных островах, говорят, там все ходят голые, и не приличным считается хоть как-то прикрыть свое тело. Короче, все можно объяснить. Если подумать и дрессированные животные это тоже не редкость. Мой конь тоже животное, и охотничьи собаки меня слушаются, значит и лесного кота можно приручить. Что же получается, сделав небольшие и вполне правдоподобные допущения, можно придти к выводу, что лесная очаровашка не отвергнет любви такого блистательного кавалера, как я. Дело за малым, надо только ее найти.

Не может быть, думал я, что бы никто ничего не знал. В этом мире ничто не проходит бесследно, и такая колоритная парочка не могла не быть ни кем не замеченной. Надо искать! Слушать слухи, собирать сплетни, наверняка кто-нибудь, что-нибудь видел, слышал, знает. И тут я меня вдруг осенило! Легенда. Старая легенда, которую я читал перед походом в лес. Моя незнакомка сильно смахивает на красавицу Леандру, а в легенде упоминался замок Торкай. Развалины этого замка совсем недалеко от корчмы Пака. Надо будет завтра съездить туда, побродить по развалинам. Может, что увижу, или какие-нибудь мысли посетят голову.

Решено — сделано. На другой день мы с Краем с утра пораньше отправились в путь. Чуть после полудня мы остановили коней на вершине холма, и я с каким-то странным чувством обозревал места о которых шла речь в старинной легенде. Красивое место, ничего не скажешь. Речка, какой-то из притоков Лары. Желтая лента дороги ведущей к Байску. Небольшая деревенька приткнувшаяся к излучине реки. Леса, поля, луга. Короче пастораль. А вот и величественные развалины старого замка. Он стоит на соседнем холме, чуть в стороне от дороги ведущей в деревню. От его темной громады веяло таким равнодушием к суете бренного мира, что все проблемки мелких людишек, с которыми я тут общался, показались мне жалкими и не существенными. Я представил сколько столетий пронеслось над этими стенами и у меня захватило дух. Даже всесильное время обломало зубы о его камни. Какими мелкими и незначительными показались мне постройки окрестных деревенек. Даже будучи мертвым, это монстр превосходил все окружающее, как лев превосходит свору дворняжек.

Я направил коня к воротам замка, точнее к тому месту которое когда-то было воротами. К нему вела небольшая мостовая, которая была сделана так совершенно, что даже спустя века выглядела как новенькая и растения не могли пробиться сквозь кладку. Да, древние мастера умели делать на совесть.

С любопытством озираясь по сторонам, я неторопливо приближался к замку. Нет, все-таки я был не прав, когда решил, что время не властно над этими камнями. Хотя замок неплохо сохранился и производил впечатление, вблизи было видно, что годы, пусть не сразу, но возьмут свое. Следы разрушения не видимые издали, с близкого расстояния становились заметны. Неторопливо приближаясь к замку я мог видеть осыпавшуюся кладку, трещины и проломы в стенах, рухнувшие перекрытия.

Оставив Края с лошадьми перед входом в замок, я вошел вовнутрь. Собственно я сам не знал, что я хочу найти в этих развалинах. Просто встреча с лесной красавицей произвела на меня такое впечатление, что мне хотелось найти какие-нибудь материальные подтверждения ее существования, хотелось своими глазами взглянуть на место, где происходили описанные в легенде события и почувствовать насколько это может быть правдой.

Едва я оказался внутри, как предчувствие удачи охватило меня. Следопыт из меня, не ахти какой. Но даже я, побродив по замку, понял, что совсем недавно здесь что-то происходило и, будь я проклят, но какие-то мелкие детальки создавали ощущение, что в этом была замешана женщина и крупная кошка.

Где-нибудь в другом месте, скажем в лесу или на тропинке, я бы этих следов и не заметил или не обратил на них внимания, но здесь, в коридорах замка и на выложенном булыжником дворе, других следов просто не было. На коре дерева росшего во внутреннем дворике замка четко были видны следы когтей, которые об него точили. И по размеру царапин это была явно не домашняя кошка. Я нашел обрывки женского плаща, сломанное древко копья и остатки факелов. Все это было брошено здесь только что, и явно не могло остаться от легендарных времен. Что-то происходило в этом замке и совсем недавно. Надо заглянуть в корчму Пака и порасспрашивать завсегдатаев, которые всегда в курсе всех местных дел. Придя к этой мысли, я направился к выходу.

Еще издали я увидел, что там меня уже ждут представители местного населения, в лице огромного толстяка, лица я не видел, но кроме Пака, других таких туш в округе не было, и двух наседавших на Края громил.

— Что вам надо от моего слуги. — Как можно более грозно крикнул я и поспешил к ним, на всякий случай положив руку на эфес шпаги.

Пак и его подручные резко обернулись в мою сторону. Край облегченно вздохнул.

— Господин барон, эти люди хотят знать зачем вы сюда явились и, что делаете в замке. Я сказал, что я только слуга и вы сами им это скажите, если сочтете нужным.

— А кто вы собственно такие, что бы давать вам отчет? — Я остановился в двух шагах от них и уставился на Пака, который предводительствовал этой шайкой.

Тяжелое одутловатое лицо толстяка повернулось в мою сторону. Секунду он грозно вглядывался в меня, потом властные складки на лице стали разглаживаться, он узнал меня.

— Простите господин барон. — В голосе прорезались не свойственные ему вежливые нотки. — Могу я узнать, какая причина привела вас сюда?

— А собственно почему тебя это интересует? Я могу бывать где хочу не спрашивая ни чьего соизволения, или ты скажешь, что замок принадлежит тебе?

— Еще раз прошу прощения. Конечно я не владелец замка, он вообще не имеет хозяина. Но тут такое дело. — Он несколько замялся и оглянулся по сторонам. — Здесь недавно произошли странные события, поэтому мы обращаем внимание на всех, кто интересуется замком. Здесь не очень удобно разговаривать, не могли бы вы оказать мне честь и посетить сейчас мою корчму. Выпивка и угощение за счет заведения.

— Ну что ж, не вижу причин отказываться. — Это настолько совпадало с моими намерениями, что я с трудом удерживал безразличный тон. Да и слова толстяка меня заинтриговали, а лишать Края дармовой выпивки было бы последним свинством с моей стороны. К тому же я вспомнил, что болтают в наших местах о толстяке Паке, и ругаться с ним, мне совершенно не хотелось. Несмотря на показное смирение, я не сомневался, что у него не дрогнет рука и хватит наглости применить и силу, если не удастся договориться по-хорошему.

Через час мы сидели в обеденной зале, за прекрасно накрытым столом. Кроме нас за столом никого не было, Края угощали в людской, а прислугу Пак отослал, сказав, что сам будет ухаживать за своим гостем. Это выглядело как оказание чести, но на самом деле он просто хотел поговорить со мной наедине.

Обмениваясь ничего незначащими фразами, мы выпили по бокалу прекрасного вина, слегка закусили и только после этого мой хозяин решил перейти к интересующей нас теме.

— Господин барон, два дня назад в замке погибло несколько моих людей, поэтому я буду вам очень признателен, если вы сообщите, что привело вас в замок. Я не очень верю в простое любопытство, тем более, что на протяжении многих лет что я здесь живу этими руинами никто никогда не интересовался.

— Может, любезный, ты мне несколько подробнее расскажешь, что же у вас тут произошло. — Мне действительно стало интересно.

— Ну что ж, слушайте. В одной из комнат у меня остановилась молодая пара. Девица что-то не поделила с одним из моих парней, зарезала его и скрылась в замке. Естественно я организовал погоню и поиски. Все это кончилось весьма трагически. В замке творилось что-то невероятное. Дело было ночью. Девушку так и не обнаружили, зато мои люди гибли один за другим, а на остальных напал такой страх, что к утру я был вынужден прекратить поиски и сам войти в замок, что бы узнать, что же там происходит.

— Очень интересно!

— Да действительно это очень интересно! Я участвовал в настоящих сражениях, видел смерть, но такого страха как в этом замке я нигде не испытывал. Так вот, там я встретил саму смерть в образе прекрасной дамы, и она поставила условие покинуть замок и не мешать ей. Я на него согласился, и она не убила меня. Покинув замок, я приказал издалека наблюдать за ним, этого мне не запрещали. Вскоре дама покинула замок вместе со сбежавшей от меня девицей. Через день мы снова посетили замок. Там никого не было, хотя, если честно, никто его как следует и не осматривал. Мы убрали трупы и собственно все. Я приказал своим людям продолжать приглядывать за этими руинами, и вот мне доложили о вашем появлении. Конечно мне хочется знать, что вас туда привело. Это место пользуется у нас недоброй славой и по своей воле туда никто не ходит.

Рассказ Пака меня заинтересовал. Все обстояло даже намного круче, чем я думал отправляясь сюда. О встрече на берегу я умолчал, это было только мое, но легенду о Леандре пересказал как можно подробнее.

— Естественно прочитав это предание и вспомнив, что Торкай совсем рядом, я решил взглянуть на эти руины. — Я закончил рассказ и налил себе вина, что бы промочить горло. Мое повествование произвело большое впечатление. Пак явно занервничал и мне пару раз показалось, что он хочет что-то сказать и с трудом сдерживается, что бы не прервать меня. Наблюдать за сменой эмоций на лице этой туши было даже забавно.

— Знаете, я не все рассказал вам. В замке я видел огромного лесного кота и не я один.

Я чуть не поперхнулся вином, которое пил.

— Живого лесного кота?

— Да. Я не упомянул о нем сразу, так как не придавал этому значения, на фоне остальной чертовщины, но после вашего рассказа...

Я сидел словно оглушенный. Значит она все-таки существует, моя лесная нимфа, и приключение на берегу не плод моего больного воображения.

— А эта девица, с которой все началось?

— Ее парень сказал, что ее зовут Шарлота ла Молена. Она воспитывалась в монастыре камийцев и убежала с ним от туда, так как ее отец собрался выдать ее замуж. Ума не приложу, что могло заставить эту ведьму Леандру, а после вашего рассказа я почти уверен, что это она, вмешиваться в судьбу Шарлоты.

— Ты не пробовал связаться с ее семьей.

— Нет. Мне нечего сказать ее отцу. А рассказывать о том, что его дочь убийца и связана с нечистой силой мне совершенно не к чему.

— Да действительно. Ладно, у меня просьба. Это дело меня заинтересовало еще больше, если тебе станет известно что-то еще, или произойдут какие-то события связанные с ним, сообщи мне. Барон Пара умеет быть благодарным.

— Обязательно господин барон. У меня тоже к вам просьба. Разрешите моему человеку скопировать текст документа из вашей библиотеки.

— Нет проблем. Только учти, что он на древне имперском.

— На каком же еще ему быть? Но я найду людей, которые смогут перевести мне этот документ.

Довольные друг другом мы расстались и каждый отправился переваривать полученную информацию.

По дороге домой, покачиваясь в седле, я думал, как же все-таки странно устроена наша жизнь. Ссылка сюда казалась мне самым тоскливым занятием в моей жизни, а на самом деле стала причиной самого захватывающего приключения, о котором можно было только мечтать. А главное я убедился, что моя нимфа появляется не только в лесной глуши, ее можно встретить и в обитаемых местах, следовательно, не исключается вариант и новой встречи в более подходящей обстановке. А еще я вдруг понял, что, даже не добыв шкуры лесного кота, мы выиграли пари. Сейчас в корчме у Пака никто не решиться утверждать, что эти хищники вымерли. Ничего подобного, за ними теперь даже в лес ходить не надо, они сами выходят к людям.

Глава 5

Корни гнева

1

шпион

Своим процветанием город Арат был во многом обязан удачному месторасположению на берегу Аратской бухты. Хорошо защищенная от штормов и достаточно глубокая, чтобы в нее могли заходить тяжелые океанские корабли, она издревле использовалась как удобная естественная гавань. А впадавшая в бухту река Лара, будучи судоходной в своем нижнем течении, позволяла вести товары в глубь страны. К тому же берега Лары были покрыты отличными корабельными лесами, и это был самим богом данный намек на необходимость постройки верфей в данном месте. Поэтому уже много лет Арат был крупным торговым и кораблестроительным центром юго-восточного побережья королевства. Город процветал, торговля шла полным ходом. Купцам требовалось все больше кораблей, как для перевозки товаров, так и для охраны караванов. Верфи работали с полной нагрузкой. Богатые люди охотно вкладывали деньги в прибыльное дело кораблестроения. Количество стапелей и бараков для корабельщиков по берегам Аратской бухты росло как на дрожжах. А тут еще адмиралтейство выдало заказ на 40 боевых трирем. Для постройки и оснащения корабля требуется много всего. Не только верфи работали с полной отдачей, все ремесленные цеха были завалены заказами. Рабочих рук не хватало, цены на рабов выросли в полтора раза. По высочайшему указу всех осужденных преступников, военнопленных, беглых рабов и просто выловленных на дорогах бродяг гнали на невольничьи рынки Арата, где продавали по невысоким казенным ценам. Привлекаемый хорошими заработками со всего королевства тянулся в город и простой свободный люд. В цене были мастера-корабельщики, надсмотрщики, кузнецы, охранники, строители, счетоводы и вообще грамотные люди. Население города почти удвоилось. Почти все улицы были покрыты строительными лесами, повсюду был слышан визг пил и стук топоров, изредка прерываемый отборными танскими матюгами. Бурно расцвели и все присущие портовому городу злачные места, где люди могли бы оттянуться и спустить честно или нечестно заработанные деньги. Профессия портовой шлюхи перестала быть презираемой, их не хватало, и даже старые беззубые грымзы шли на ура. Торговцы спиртным радостно потирали руки считая прибыли. Полиция и портовая стража еженощно вмешивалась и разгоняла пьяные драки, пока они не переросли в настоящие побоища. Жизнь била ключом, славный город Арат переживал бум.

Купец первой гильдии, почтенный и уважаемый Колим Рачат, еще раз с тоской глянул на ставшую уже привычной рабочую суету города и отошел от окна. Он любил Арат, любил его деловую и несколько суматошную атмосферу. Вот уже почти двадцать лет, как он обосновался в этом городе. Здесь он отстроил свой дом, женился, здесь выросли его дети. Торговая фирма его процветала, особенно в последнее время, и успешно развивалась. Его любовница, как он считал, была самой очаровательной женщиной в городе. Деловые связи были прочны и надежны, жена в меру сварлива, дети умны и красивы. Что еще нужно человеку чтобы быть счастливым? И вот теперь судьба города и его собственное благополучие повисло на волоске. Тяжело вздохнув, он отошел в глубину комнаты где, потягивая дорогое мозельское вино, удобно развалился в кресле недобрый вестник грядущих проблем — капитан Санторина. Его небольшая военно-торговая посудина "Сана" пришла в порт сегодня утром с грузом пеньки, и в настоящий момент разгружалась под присмотром первого помощника. Усевшись на диван, напротив капитана, Колим тоже налил себе вина, но в отличие от Санторина, выпил залпом, не чувствуя вкуса и аромата изысканного напитка.

— Зря ты так переживаешь и напрасно переводишь чудесный напиток. Давай-ка лучше не будем обсуждать приказы, а подумаем как их лучше выполнить.

Капитан не любил купца, и тот знал об этом. Их знакомству было более тридцати лет. В свое время они вместе учились в Бадатском университете, и уже тогда они соперничали. Более спокойный и уравновешенный Колим всегда был антиподом подвижного, неугомонного, вспыльчивого Санторина. Преподавателям и наставникам всегда больше нравился Колим, и Санторина, который всегда считал себя более способным, был этим страшно уязвлен, хотя виду конечно не подавал. И хотя он, объективно говоря, добился большего и в настоящее время, Колим был его подчиненным и должен был выполнять его приказы, капитан в глубине души всегда завидовал его спокойствию, умению принимать и наслаждаться жизнью какая она есть, его семейному счастью, спокойной и обеспеченной жизни. Сам он всегда был чем-нибудь недоволен, какое-то беспокойство вечно раздирало его душу, не давая расслабиться хоть на мгновение. Поэтому он не мог простить своему бывшему однокашнику всего того, чем сам он был обделен. Вот уже больше часа он пребывал в обществе купца, который как и он сам был не совсем купцом, и просто наслаждался его смятением от полученного задания, так как понимал, что уютный мирок Колима Рачата будет безжалостно растоптан и раздавлен судьбой, олицетворением которой сейчас и был он, капитан Санторина. Оба негоцианта были тайными агентами его могущества, блистательного визиря Салима, который помимо прочих своих обязанностей при дворе султана Алчба третьего, руководил тайной службой султаната Бахай. Санторина руководил северным направлением, а Колим был резидентом в Арате. На этот раз задание было очень ответственным и сложным, поэтому он сам прибыл, чтобы поставить задачу и проследить по возможности за ее реализацией.

— Вы там в султанате хоть представляете, что вы хотите? Ну как я смогу это сделать? Я же не всемогущ, мои возможности весьма ограничены.

— Ты все прекрасно сделаешь, и не надо прибедняться на счет своих возможностей. По той информации, которой я владею, ты и твои люди способны на многое. В конце-то концов тебя не сильно нагружали работой все эти годы. — Санторина с удовольствием отхлебнул еще вина. — Собственно для таких вот моментов государство и содержит таких как ты. Короче повторяю задание: султан сильно озабочен планами Ариана по модернизации танского флота; ввод в строй нескольких десятков новых, модернизированных трирем может изменить баланс сил сложившийся на море не в пользу султаната; поэтому необходимо уничтожить или сильно ослабить Аратские верфи; при этом совершить открытый налет на них султанат не может, так как не готов к большой войне, которая в данном случае неизбежна. Понятно? И мы с тобой должны придумать как опираясь на твои возможности здесь, можно это сделать по возможности тайно.

— Ты думаешь я всесилен? Ну подожжем мы пару стапелей, ну и что? Они разбросаны по всему побережью бухты, а поджечь сразу больше мы не сможем. Да и как я объясню это своим людям, они ведь не знают, что работают на султанат. Последствия быстро ликвидируют и усилят охрану. Несколько кораблей спустят на воду на день позже. И это будет все чего мы достигнем.

Санторина хитро прищурился.

— А ты знаешь выход, только он тебе очень не нравиться и по этому ты о нем молчишь. Не надо сверкать глазами, в конце концов твое богатство покоится на деньгах визиря и жизнь твоя принадлежит султану. Так что кончай бодягу и перейдем к делу. Танцы допустили большую ошибку согнав в одно место столько всякого отребья и не усилив здешний гарнизон. Ведь основная масса войск провинции по-прежнему расквартирована в Байске, в резиденции губернатора? Или я ошибаюсь?

— Ты не можешь предлагать такое, это настолько низко и бесчестно, что султан не сможет одобрить этого.

— Султан не забивает свою венценосную голову проблемами своих подданных. Еще раз тебе повторяю, танский флот не должен усилиться, это может нарушить сложившееся на море равновесие сил, а каким путем это будет достигнуто не волнует не только султана, но и его визиря нашего непосредственного господина. Боюсь ты просто беспокоишься о своем личном благополучии, а не о благе государства.

— Да, в одном ты прав, если то что ты предлагаешь получиться, в Арате нам точно уже не жить.

— Если тебе придется покинуть Арат визирь компенсирует все твои потери и в султанате жить ты будешь не хуже чем здесь, среди неверных. Ладно, оставим лирику нашим писакам и перейдем к делу. Сейчас в город, точнее на верфи, согласно твоим же донесениям, согнано порядка 30 тысяч рабов-корабельщиков, условия их содержания ужасные. Среди них много военнопленных с северной границы, их еще не успели замордовать до потери инстинкта самосохранения, они готовы драться, среди них возможно есть даже и бывшие офицеры, это горючая смесь. Ее надо лишь слегка поджечь и бунт разгорится сам собой. В порту еще толчется масса всякой швали, которая не упустит шанса поучаствовать в беспорядках и внесет свою лепту в разрушение города. Нам надо только направить буйство стихии в нужное нам русло. Аратский гарнизон, как мы знаем, не велик: охрана порта, полиция, конные патрули береговой охраны. Сколько в ней? Эскадрон? Собственно все. Это примерно 500 человек, или я ошибаюсь?

— Ты забыл боевую трирему, милицию и надсмотрщиков.

— Ах да трирема. Это еще сотня воинов. А толстозадые горожане и трусливые надсмотрщики не в счет. Они могут измываться только над беззащитными и делают ноги встречая отпор, к тому же их перебьют первыми. Так что давай, продумай конкретный план действий. После завтра я зайду к тебе и ты меня с ним ознакомишь. Ну мне пора.

Санторина допил залпом остатки вина в бокале, встал, с чувством потянулся и направился к выходу. Колим украдкой вытер вспотевший лоб, но какое-то нехорошее предчувствие томило его и не давало перевести дух после неприятного разговора. И это предчувствие не обмануло старого работника плаща и кинжала. Уже в дверях, Санторина остановился, обернулся к Колиму и вперив в него холодные безжалостные глаза произнес:

— Кстати, ты еще в прошлом году изъявлял желание послать своего сына Алеша учиться в Бадатском университете. Визирь и я считаем это правильным, твоя просьба не просто удовлетворена, ему будет предоставлена возможность постигнуть мудрость наших ученых и богословов за счет его величества. Он талантливый мальчик и достоин этой чести. Поэтому сейчас он у меня на корабле, осматривает выделенную ему гостевую каюту. Пока я здесь он поживет со мной, на корабле. Это полезно, мальчик привыкнет к судну и через пару дней отправиться в султанат вместе со мной. Так что ... — Капитан не окончил фразу и резко развернувшись вышел из комнаты.

— Какая же ты сволочь. — Тихо прошептал ему в след Колим, но его хитрый изворотливый мозг уже прикидывал варианты уничтожения Арата с наименьшими для купца потерями.

2

аристократ с далеко идущими планами

Заложив руки за спину, потомственный аристократ, насчитывающий более двух десятков благородных предков, граф Ричард Берндот прохаживался по огромной гостиной родового замка. Расположенный недалеко от Байска, замок контролировал единственную удобную сухопутную дорогу ведущую в город. В свое время предки Берндота не мало повоевали за право обладания этим лакомым куском земли. Они оказались более удачливыми, а может более свирепыми и жестокими, по сравнению с конкурентами, о которых уже никто и не помнил, но факт остается фактом, уже в течение нескольких поколений род Берндотов контролировал движение товаров по Байскому тракту. Дорожные пошлины взимавшиеся с купеческих караванов послужили основой несметного богатства рода.

Так было до последнего времени, точнее до правления Ариана Первого. Жесткой рукой наводя порядок в королевстве, он лишал старинные рода тех привилегий, которые мешали по его мнению процветанию Танского королевства. Дед Берндота попытался отстаивать свои права, но рука у короля была тяжелая. После нескольких жалоб купцов, что поборы продолжаются, под стенами замка появилась королевская армия. Не известно чем бы все это кончилось для рода Берндотов, но в это время разгорелась очередная война с султанатом Бахай. Войска султана вторглись в Байскую провинцию и королевским генералам стало не до мятежного вассала. Отступив к перевалам, королевская армия закрепилась там, преграждая путь султанским ордам во внутренние провинции, и ожидая подкреплений, которые срочно собирал Ариан.

Но в этой войне бог был на стороне истинной веры. Бахайским войскам не удалось взять Байск со стороны реки. Созданные усилиями многих поколений, укрепления порта и гавани были не приступы. Со стороны суши путь к городу преграждал замок Берндотов. Распаленный покушениями Ариана на его кошелек дед Берндота рвался в бой с королевскими войсками, но судьбе было угодно, что бы собранные им для мятежа силы послужили именно делу Ариана Первого. Уверенный в своих силах султан не пытался договориться с мятежным вельможей, хотя деду навряд ли удалось бы поднять людей на помощь султану, скорее всего его мятежное войско просто взбунтовалось бы. Как бы то ни было, но отряды Берндота отражали приступ за приступом. Армия султана прочно застряла под Байском. Это дало возможность подоспевшему Ариану отрезать ей пути к отступлению и используя укрепления замка как наковальню, самому выступить в качестве молота и наголову разгромить султанат. Именно после этой победы вся Байская провинция в ее нынешних границах перешла к Танскому королевству. Особенно ценным было приобретение Арата, так как с переходом этого города весь торговый путь от моря стал проходить по территории Танского королевства.

Деду Берндота не повезло, а может наоборот повезло, он погиб смертью героя, ведя на вылазку отряд своих воинов. Этот удар в тыл атакованной армии был переломным в ходе сражения под Байском. Неизвестно простил бы Ариан бывшего бунтовщика, который чуть было не развязал гражданскую войну, но с его сыном, отцом Берндота, он предпочел договориться. Тем более, что тот, понимая все бесперспективность борьбы с королем согласился на все условия Ариана. В результате он сохранил фамильные земли, получил графский титул, но стал вассалом короля и вынужден был признать и на своих землях главенство законов королевства.

Ричард не осуждал отца. Он понимал, что у Ариана Первого рука бы не дрогнула вырезать под корень весь род Берндотов. Скорее всего он бы так и поступил, если бы не ореол геройски погибшего спасителя отечества, который приобрел, сам того не желая, дед Ричарда. Ариан не боялся крови, и не колеблясь отправлял на плаху и стариков, и беременных женщин, и детей, не говоря обо всех остальных, если их существование хоть как-то могло угрожать становлению его абсолютной власти. Да и героический ореол не спас бы род Берндотов, просто Ариан вел в тот период жестокие войны практически со всеми соседями и не мог ни на гран снижать патриотический подъем народа, без которого он возможно и не сумел бы отстоять и укрепить Танское королевство. Так или иначе, но отец Ричарда сумел пройти по лезвию бритвы и остаться магнатом. Он сохранил не только жизни своей семьи, но и богатства, и земли, и влияние.

Воспитанный в духе величая рода, граф Берндот с детства мечтал о его возвышении. Он знал, что не о графской короне мечтали его предки. Их род должен стать венценосным и он Ричард Берндот станет основателем новой династии, пока еще не существующего Байского королевства.

Кровь воинственных предков, текущая в жилах Берндота, позволяла ему делать только одну карьеру — военную. Он начал служить в шестнадцать лет в одном из гвардейских полков. Хорошо подготовленный, целеустремленный, амбициозный, богатый он делал не плохую карьеру. Сейчас в двадцать семь он был полковником и занимал должность командира Байского гарнизона. Он мог бы получить уже и генеральский чин, если бы после смерти отца два года назад, не попросил о переводе в отдаленную провинцию, где генеральских должностей просто было не предусмотрено. Такое его решение сильно удивило светское общество, матроны, рассматривавшие его как прекрасную партию для своих на выданье дочерей, только беспомощно разводили руками и сокрушались о таком знатном, богатом, но не далеком наследнике славного рода. Впрочем после того, как он потратив немалые деньги организовал лигу "Честь и порядок", в обществе на него и так смотрели как на эдакого чудака, после же добровольной ссылки в провинцию многие просто стали считать его полным идиотом. В глаза конечно надменному, вспыльчивому графу, слывущему отменным рубакой, никто такого не говорил, но за глаза шушукались вовсю. Были, конечно, люди и поумнее. Они сильно подозревали графа в далеко идущих планах. Но ни каких конкретных фактов у них не было, а именно в силу ума они понимали на сколько опасен может быть этот с виду обычный светский повеса, поэтому они предпочитали держать свое мнение при себе. Военный министр был человек весьма не глупый, хорошо разбирающийся в людях и искушенный в интригах, он знал Ричарда, его амбициозность, и чувствовал, что в его просьбе не все чисто. Обычно все наоборот рвутся в столицу, где на паркетных полах добиться высоких чинов легче, чем в крови и грязи сражений. Конечно министр удивился, такой блестящий аристократ, в кулуарах ему уже прочили генерала, и вдруг глухая далекая провинция, что-то тут не так. Ну да бог с ним, на хорошую должность нужные люди всегда найдутся, жена давно приставала к нему с требованием устроить какого-то своего дальнего родственника, подающего большие надежды красивого статного офицера. Завороженный возможностью легкого решения семейных проблем, министр заглушил смутные подозрения шевельнувшиеся в его душе и подписал приказ о новом назначении графа.

Конечно же у Ричарда были свои соображения. Гарнизон Байска вместе с подчиненными ему вспомогательными отрядами насчитывал пять тысяч человек. Это была сила. И этой самой большой в провинции вооруженной группировкой командовал Берндот. К тому же это была его родная провинция, где положение их рода и его лично, как главы клана, всегда было особенно сильным. Здесь он спокойно, без оглядки на полицию и придворных стукачей, мог развивать свою лигу, превращая ее из опереточного фарса в организацию обладающую реальной силой. И эта сила была только его, даже номинально не зависящая больше ни от кого. Формально он подчинялся губернатору, фактически был самым влиятельным человеком в провинции.

Ариан Грозный давно сошел в могилу, занятым возней за власть при его малолетнем сыне, постоянно менявшимся регентам было не до далекого Байска. В противном случае никто бы не пустил волка охранять овечью отару. А так никому не было дела, что представитель рода, некогда вооруженной рукой пытавшегося взять эти земли под свой контроль, фактически этого добился. Переселившись в родовой замок, Ричард очень скоро дал понять губернатору, что любое серьезное дело, если граф Берндот против, по разным причинам кончается прахом. Тот был не глуп, хотя и в летах, выше он уже не метил и хотел спокойно дожить свой век на не маленькой должности. Поэтому губернатор уже с год не делал ни одного шага без согласования с могущественным командиром своего гарнизона.

Рассматривая портреты воинственных предков граф обдумывал последние донесения своих агентов из Арата. Вообще-то Арат не входил в сферу его профессиональных интересов и Ричарда не должно было интересовать, что там происходит, тем более он не должен был иметь там своей агентуры. В Арате были свои начальники. Лезть туда без ведома и санкции губернатора провинции выглядело как минимум не корректно. Но губернатор уже давно не совался в дела графа, а более высокопоставленные лица им пока не интересовались. Это очень устраивало Берндота. Тем более, что сейчас. Судя по всему, наступил тот момент, когда можно начать играть по крупному. Граф с детства мечтал о том, что бы на картах было написано не Байская провинция Танского королевства, а просто — Байское королевство. Себя он видел в роле основателя династии. Но это потом, для начала надо стать полноправным хозяином провинции. Губернатором его назначать никто не собирался. Граф не терял связей с миром столицы, при дворе у него хватало друзей и прикормленных чиновников в министерствах, поэтому он знал совершенно точно, что даже в случае смерти или отставки действующего губернатора, этот пост получит другой. Значит оставался только один путь. Он должен стать правителем провинции де-факто, а уже потом заставить правительство Ариана Второго утвердить его де-юре.

Этот план граф обдумывал уже давно. Открыто взять власть в провинции было невозможно. Конечно свалить губернатора и объявить себя правителем он мог бы хоть завтра. Возможно он сумел бы удержать в повиновении и основную массу войск расквартированных в провинции, он был популярен в солдатской среде. Вооружив членов лиги, он бы почти удвоил свои силы. Но это означало прямой вызов Танскому королевству. И как не был граф самоуверен, он понимал, что против Тана он не устоит. Пусть Ариан Второй еще весьма юн, но королевство его сильно как никогда. Берндота раздавят словно таракана. Байску воевать с Расом, все равно, что комнатной собачке напасть на матерого волкодава. Нет этот путь не годился. Но был другой, взять власть в провинции, для защиты интересов короны. Этот путь имел только один изъян, нападать на провинцию никто не спешил. И хотя, как у любого государства, внешних врагов у Танского королевства хватало, воевать с ним в открытую никто не собирался. Одни зализывали раны полученные в прошлых войнах, у других были другие, более актуальные проблемы. Поэтому оставалось только одно — бунт. Чернь часто восстает это ее свойство, и разумный человек должен уметь извлекать выгоду из всего. Поэтому Ричард давно уже решил, что провинции нужен мятеж, справиться с которым должен был он, граф Берндот. Так вот, судя по полученным данным, Арат скоро должен был созреть для поднятия в нем восстания. Граф не собирался пускать это дело на самотек и плестись в хвосте у событий. Раз ему нужен мятеж и он может произойти, то он произойдет тогда и так, как это нужно ему.

Ну что ж, надо действовать. Граф щелкнул пальцами, и перед ним тотчас вырос лакей.

— Найдите господина Чина, пусть немедленно зайдет ко мне, я буду у себя в кабинете.

Лакей исчез так же молча как и появился. Еще раз глянув на суровые лица воинов, глядящие на него со стен гостиной, словно ища у них благословения своим планам, Берндот направился в свой кабинет.

Буквально через минуту туда вошел его любимый советник и друг, тауанец Чин Леш Кон. Он был некогда соратником самого потрясателя вселенной, великого Тай Куна, перед именем которого до сих пор трепетали все самодержцы обитаемого мира и чьим именем матери пугали детей. Бывший боевой монах, он еще совсем молодым покинул монастырь в горах Тауаня, что бы принять участие в самом дальнем походе великого завоевателя на запад. Он проливал кровь на доброй половине мира, будучи мастером рукопашного боя, он отличился в нескольких битвах был замечен и возвышен самим Тай Куном. Но не сошелся во взглядах на устройство мира с великим завоевателем и был вынужден покинув его искать счастья на западе, подальше от тяжелой руки Тай Куна. Он служил многим государям и во многих армиях, непревзойденный мастер боя он был желанен во всех армиях. Великий потрясатель вселенной уже давно перешел в мир иной, но Чин не спешил возвращаться на свою бесконечно далекую отсюда родину. Наследники Тай Куна непрерывно воевали друг с другом, уже не один десяток лет деля наследство великого завоевателя. Его никто там не ждал и делать в разоренной бесконечными войнами стране было абсолютно не чего. Он остался служить наемником в западных державах. Пять лет назад судьба забросила Чина в Танское королевство и тут его путь пересекся с графом Берндотом. Он был нанят несколькими купцами командовать отрядом наемников сопровождавшим караван в Байск. Благополучно доведя товары до места назначения и получив оговоренную плату он зашел в таверну побаловать себя пивом, к которому был не равнодушен. Уютно расположившись в углу веранды он смотрел на неторопливо текущие воды Лары, пил любимый напиток и наслаждался такой не частой гармонией бытия. В этот момент спокойное течение его кармы было нарушено появлением подвыпившей и довольно буйной компании во главе с графом Берндотом, служившего тогда еще в столице, но любившего иногда навестить и родные места. Немногочисленные посетители таверны быстренько покинули заведение, неукротимый нрав графа и его кутежи были притчей во языцех не только в провинции, но и во всем королевстве.

— Это что за азиатская рожа? — Проревел Берндот вваливаясь в окружении своих прихвостней на веранду таверны и узрев отрешенную физиономию спокойно сидевшего с кружкой пива Чина. — А ну-ка вышвырните его отсюда.

Хозяин таверны, немного знавший Чина, сунулся, было к грозному графу, но яростный блеск глаз последнего моментально остудил его порыв и он предпочел ретироваться, предоставив присутствующих на веранде их судьбам. А Берндот тем временем с удивлением наблюдал, как даже не вынув из ножен лежащий на столе меч, незнакомый азиат раскидал десяток его собутыльников и также невозмутимо сел допивать свое пиво. При этом трое из нападавших лежали на полу и не подавали признаков жизни. Потрепанная свита графа попятилась, не желая терять лицо, Берндот обнажил свой меч и шагнул вперед. Отставив кружку Чин тоже обнажил оружие. Граф был уверен в себе он был бессменным победителем турниров, несколько калек и трупов принесли ему славу непобедимого и опасного дуэлянта, поэтому он не без основания считал себя неплохим бойцом, но тут ему пришлось туго. Впервые в жизни Берндот столкнулся с бойцом владевшим оружием на порядок лучше его. Бешеный натиск графа был легко отбит и он чувствовал, что его противник просто играет с ним не желая наносить решающего удара. В какой-то момент он встретился взглядом со своим противником и тот вдруг весело подмигнул ему. Затем произошло просто невероятное, азиат волнообразным движением меча как бы оплел оружие Берндота и легонько поддал его вверх. Несмотря на легкость удара, граф с трудом удержал оружие. Но самый кончик его меча звонко ударил в рукоять меча Чина, и тот не удержал оружие и его меч серебристой молнией взлетев вверх воткнулся в потолочную балку. Со стороны это смотрелось, как будто граф ловким ударом выбил оружие у противника.

— Прошу пощадить ваше сиятельство — проговорил Чин падая перед графом на одно колено и смиренно склоняя голову.

После мгновенного замешательства Берндот рассмеялся и хлопнув Чина по плечу объявил его своим гостем на этот вечер. Он был уверен, что концовка боя подстроена азиатом, непонятно только зачем ему было надо спасать его авторитет непобедимого бойца, отдавая себя на милость победителя. Правда какая-то часть сознания подсказывала графу, что на самом деле это была действительно только видимость победы, попробуй он нанести безоружному противнику удар, тот наверняка нашел бы, чем ему ответить. Впоследствии пообщавшись и узнав Чина получше, он понял, на сколько это его предположение было правильным. На другой день после поединка и попойки он предложил Чину пойти к нему на службу и с тех пор они уже не расставались. Чин стал доверенным лицом, советником и учителем графа. Со временем он уже так привык пользоваться изощренным и хитрым умом, что не предпринимал ни одного действия без обсуждения со спокойным и честолюбивым азиатом. Именно Чин, с его азиатским коварством, был автором идеи провоцирования и использования Аратского восстание в своих целях. Он подбрасывал амбициозному графу идеи, как стать королем, и как расширить свое королевство. Иногда, наслушавшись Чина, Берндот уже видел себя в роли нового потрясателя вселенной и эти мысли не казались ему утопией.

— Чин, я получил сведения из Арата. Там зашевелились бахайские агенты. Султанат, естественно, обеспокоен планами нашего короля по укреплению южной флотилии. Так вот, они начали готовить там восстание черни. Сейчас туда в массовом порядке гонят военнопленных из Приграничья. Наши чинуши по дешевке сбывают их хозяевам верфей и неплохо греют на этом руки. Мы тоже своего не упускаем, но дело не в этом.

— Я понял. Военнопленные, это та сила которая реально может тряхнуть Арат. Без них любое выступление будет подавлено моментально и никто, кроме пары купцов его не заметит.

— Именно так и султанат, которому король Ариан в свое время славно надрал задницу, пытается это использовать. Это нам на руку, но цели у нас разные. Они хотят разрушить верфи, а мы скинуть губернатора.

— Хорошо, Ричард. Я сейчас же отправляюсь в Арат и прослежу, что бы там все происходило так, как мы задумали.

— Я смогу убедить губернатора, что ему необходимо лично проинспектировать как идет выполнение королевского заказа и, что при дворе это будет оценено. Восстание должно начаться когда губернатор будет в Арате. Постарайся что бы он там навсегда и остался. Квит сейчас вовсю готовит лигу, но он не может открыто вооружить эти отряды пока нет реальной угрозы. Как только начнутся беспорядки мы сможем легализовать нашу силу. Сработать нам надо четко, иначе нашими головами украсят ворота при въезде в Байск. Да, и постарайся по возможности сохранить верфи, они могут понадобиться и нам самим. Связь будем держать через наших капитанов. Но хотя я верю в свой шифр и доверяю своим людям, лучше без крайней нужды не пиши. Мы все знаем чего хотим и ты там на месте сам принимай решения, все мой люди будут слушаться тебя беспрекословно. Я уже отдал соответствующие распоряжения. Возьми вот это. — Граф достал из стола перстень с печаткой в виде скрещенных мечей и протянул его Чину. — С этим перстнем все члены нашей лиги должны повиноваться тебе как богу. Пользуйся при случае. Собственно, что делать, ты знаешь лучше меня. Ну давай прощаться, а то время не ждет.

Они обнялись и Чин быстро вышел. Он спешил творить историю, а времени у них действительно было мало.

3

юность воина

Последние годы жизнь не баловала Феро избытком комфорта, зато по насыщенности приключениями, особенно на свою задницу, он мог потягаться с любым. Справедливости ради надо отметить, что до семи лет у него было вполне счастливое детство. Феро родился в Приграничье, в зажиточной семье деревенского священника. В то время, а было это двадцать пять лет назад, Приграничье было еще Занельским княжеством. Его отец имел приход в большом и очень богатом селе. Мягкий влажный климат, плодородные земли и тучные пастбища делали княжество идеальным для жизни местом. Но исторически сложилось так, что плодородная окруженная невысокими горами долина оказалась зажатой между Танским королевством, Саронской конфедерацией и Аустийской империей. В военном отношении княжество было гораздо слабее любого из этих государств, но достаточно долго его правители умудрялись сохранять независимость балансируя на противоречиях крупных государств. Более того, сделав ставку на дипломатию, князья практически не тратились на армию. Долгое время долина богатела, успешно заслоняясь от врагов, то одним, то другим оборонительным союзом и подкупом нужных лиц. Все изменилось в один миг, когда внезапно умер князь Лапис Пятый. Он был бездетен и не оставил завещания. При дворе сразу началась свара. Претенденты на княжеский трон не нашли ничего лучше, чем обратиться за помощью к могучим соседям, расплачиваясь за нее вассальной зависимостью. Соседи поспешили ввести в долину свои войска и объявить о присоединении долины к своей территории. С этого момента Занельское княжество перестало существовать, а долина получила свое теперешнее название Приграничье, так как ни одно из сопредельных государств не смогло окончательно присоединить долину к своей территории. Переходя из рук в руки Приграничье теряло в бесконечных войнах и конфликтах нажитое веками богатство. Проходившие туда сюда войска разоряли реквизициями крестьян разрушали дворянские замки. Одно из самых густо населенных мест вскоре стало напоминать пустыню. В год когда началась смута и войны Феро исполнилось семь лет.

В тот же год их село пять раз переходило из рук в руки. Каждая новая власть начинала с грабежей и искоренения сторонников предыдущей. В результате Феро сначала лишился отца, а вскоре стал круглым сиротой. Ему повезло, симпатичный мальчик приглянулся бездетной маркитантке и она подобрала его. В ее фургоне он и вырос. Впечатления раннего детства не то, что бы стерлись из памяти, но подернулись дымкой нереальности, как будто это было не с ним и не в этой жизни. Иногда ему казалось, что он родился на свет прямо на поле боя, с кинжалом в руке, как родятся с когтями орлы и с ядовитыми зубами змеи. С детства болтаясь в обозе разных армий и проникаясь духом войны, Феро естественно не видел для себя иной жизни, кроме как стать солдатом. Лучше всего наемником. C семи лет он таскался за солдатами, чистил их оружие и амуницию, наблюдал строевые занятия и учения.

В девять лет ему, можно сказать, повезло. Очередной сожитель его приемной матери, сержант Гойм обратил внимание на не по годам рослого и смышленого парнишку.

— Ну что пацан, хочешь стать настоящим воином? — спросил он его как-то.

— Конечно! — с неподдельным энтузиазмом сразу ответил тот, по мальчишески открыто смотря старому вояке прямо в глаза.

— Тогда давай сразу и начнем, будем делать из сопляка солдата.

Старому вояке, хотя он и не осознавал этого, видимо уже давно хотелось передать свой богатый опыт кому-то, кто будет жадно ловить каждое его слово. Хотелось не просто муштровать новобранцев, а иметь ученика. Своего, которому можно передать не только приемы боя, но и мудрость солдатской жизни. Поэтому к обучению Феро он подошел столь же строго, сколь и тщательно. Гойм притащил из казарм целый ворох старых ржавых доспехов и оружия. Они их отчистили и сержант с помощью полкового кузнеца кое-как подогнал амуницию под габариты Феро.

Они вставали еще затемно. Феро надевал на себя латы, шлем с подшлемником, вешал перевязь с мечом, крепил кинжал, дротик, брал щит, копье и в таком виде должен был делать все остальные упражнения. Вся вместе, эта куча железа и кожи, была чуть ли не тяжелее чем он сам, поэтому он в ней мог только еле двигаться, с большим трудом делая несколько шагов и уже в изнеможении останавливаясь. Но Гойм был непреклонен, он заставлял его в доспехах и при полном вооружении не только ходить и бегать, но и делать различные упражнения, лазить по лестнице, прыгать, бороться. Стиснув зубы и обливаясь потом Феро старался делать все что надо, вначале силы быстро оставляли его и против своей воли он был вынужден останавливаться, так как мышцы отказывались слушаться приказов. Тогда к нему подходил Гойм.

— Давай парень шевелись, ты двигаешься как беременная корова, а должен порхать бабочкой. Неуклюжесть, основная слабость воина. Доспехи и оружие — это наше проклятие и спасение, бог прощает солдату мелкие грехи просто за тяжесть снаряжения, которое он таскает. Но враг не всемилостивейший господь и не делает скидок ни на что, поэтому ты должен двигаться в железе как в обычной одежде.

И Феро старался. Прошло много месяцев и в какой-то момент он вдруг обратил внимание на то, что перестал чувствовать тяжесть доспехов. В полном вооружении он стал двигаться так же легко и непринужденно, как и без него. Теперь повинуясь командам Гойма он мог выполнять самые суровые и трудные упражнения. Он бегал, метал дротики, стрелял из лука и арбалета, фехтовал различным оружием, включая такое экзотическое, как боевой цеп.

— Противник не должен удивить тебя ни чем. Какое бы оружие он не использовал ты должен знать его сильные и слабые стороны и уметь с ним бороться любыми средствами.

Он заставлял его сражаться различным оружием и брал всякие его виды. Феро привык к любым поединкам: меч против топора, цеп против секиры, топор против цепа и так далее. Благодаря природным данным и настойчивости в тренировках он стал не просто ловок в обращении с оружием, а достиг даже виртуозности. Смотреть на их поединки было истинным наслаждением, казалось, что два танцора исполняют жуткий и величественный танец. Особое место занимали конные упражнения. Сержант, хотя и провел всю жизнь в пехоте, очень уважал конницу. По его просьбе его знакомый кавалерист занимался с Феро вольтижировкой. И здесь парень все схватывал на лету. Он любил лошадей и они прекрасно понимали друг друга. Конные упражнения доставляли Феро искреннюю радость, и скоро глядя на сложнейшие пируэты, которые он выделывал на коне, трудно было отрешиться от мысли, что это не степняк, который всю жизнь, с самого рождения, провел в седле.

С каждым годом он становился все ловчее и сильнее, и сержанту уже не приходилось давать ему фору при поединках, а вскоре он понял, что ученик превосходит учителя по всем статьям. Подрастая и становясь юношей Феро превращался в настоящего атлета, его сила и выносливость стали просто исключительны. В драках с мальчишками ему не было равных, а физическая сила и воинское умение, делали его непобедимым, даже если на него наваливались целой оравой. И это притом, что он не применял приемов которые могли бы покалечить его противников.

Надо отметить, что эти годы взросления Феро отнюдь не были идиллическими. Шла война, вялая с большими перерывами, без крупных сражений, но война. И болтаясь в обозе полка Феро и его приемная мать терпели все те испытания которые подстерегают людей на войне: голод и жажду, жару и холод, радость побед и горечь поражений. Феро видел настоящие боль и страдания. Его не бросало в дрожь при виде трупов и гноящихся ран. Хорошо это или плохо, но в душе он смирился с войной еще до того как стал солдатом. Ему повезло, что их полк не был разбит и сенат Саронской конфедерации не переводил его из Приграничья в другое место.

В шестнадцать лет он пошел наниматься в полк. И Гойм, незаметно наблюдая за процедурой зачисления, мог смело гордиться своим учеником. Коренастый десятник выстроивший новичков прохаживался вдоль шеренги.

— Что птенчики, меч то в руках держать умеете? Вот ты здоровяк, — он ткнул пальцем в Феро — иди сюда. Посмотрим на что вы способны. Вот бери деревянный меч, щит и нападай на меня. Если сможешь коснуться меня мечом на месяц освобожу от нарядов.

Они встали напротив друг друга. Феро покрутил кистью деревянный меч, привыкая к его тяжести и балансировке.

— Ну давай! — десятник встал в позицию. Он был в меру собран и не ожидал сюрпризов. Как правило новички ничего не могли противопоставить опытным воинам, и этот крестьянский парень ищущий солдатского счастья, хоть и силен как медведь, вон мышцы так и выпирают из рубахи, наверняка такой же увалень, как все крестьяне.

Феро взмахнул мечом, делая вид, что наносит рубящий удар сверху. Движения его были плавны и отточены. Чуть ухмыльнувшись, десятник поднял шит, для отражения удара и начал отводить меч для контратаки. Внезапно, обманув его, тупой деревянный клинок резко ушел вниз и уперся ему в живот. Челюсть десятника удивленно отвалилась.

— Я не подготовился. Давай еще раз — потребовал он, справившись с удивлением.

Но и повтор ничего не изменил. Стало даже хуже. На этот раз новичок позволил отразить выпад, вроде бы, но это была очередная ловушка. Когда мечи соприкоснулись, удар оказался не сильным, меч парня словно оплел меч десятника, одновременно последовал отвлекающий удар щитом и меч десятника, неожиданно для него, вылетел из руки, а его противник вторично приставил свой к его животу.

Теперь десятник уже понял, что и первый раз не был случайностью. Что ж ему не повезло, он нарвался на настоящего война, в казарме над ним будут смеяться.

Среди наблюдавших за ними, был капитан их полка. Он подъехал на коне к Феро.

— Где ты научился так драться, парень? — спросил он.

— У меня с детства был хороший учитель, ветеран.

— Среди новобранцев тебе делать нечего. Будешь командовать десятком, а там посмотрим. — Капитан развернул коня и ускакал.

— Повезло тебе парень, и дня не служишь, а уже десятник! Ну ладно займемся остальными, тебя учить действительно нечему. — Десятник повернулся к остальным новобранцам и словно забыл о Феро.

Так началась его военная карьера. Через три года он был уже офицером, несмотря даже на свое не дворянское происхождение.

А еще через несколько лет, тлевшая нехотя в приграничье война вспыхнула с новой силой. Феро довелось участвовать в нескольких крупных сражениях. Танское королевство решило серьезно заняться приграничьем. Войска саронцев были разбиты, как всегда, вмешались аустийцы, но и их танцам удалось разбить. Вместе с отступающими частями Феро оборонял Полосун, последний укрепленный замок саронцев в приграничье. Несколько яростных штурмов было отбито, и только после почти годичной осады, когда защитники уже качались от голода, танцам удалось ворваться в замок. Еще сутки бой шел внутри. Отбиваясь сразу от нескольких противников у стен горящей башни, Феро был контужен рухнувшим фрагментом стены. Он потерял сознание, а очнулся, уже в кандалах, в трюме корабля плывущего в Арат. Ему, как многим другим военнопленным, была уготовлена участь раба на аратских верфях.

4

бунтовщик

— Если человека долго и со знанием дела мордовать, то он будет работать так, что это покажется чудом. — Так говорил Гнесий Кирп и не просто говорил, а и претворял этот тезис в жизнь, на своей верфи. Он считал, что рабочие не люди, а грязные, вонючие животные, которые будут работать только из страха перед мучительным наказанием.

Среди купцов и промышленников Арата он славился способностью выбирать в надсмотрщики самых беспощадных и жестоких. Это качество ценилось. Была только одна беда, среди любителей истязаний редко попадались хорошо разбирающиеся в корабельном деле.

В связи с заказом адмиралтейства на верфи требовалась масса рабочих рук. В Арат гнали большие партии пленных с северной границы. Правительство отдавало их на верфи оптом по очень низким казенным ценам. Единственное неудобство было, что товар приходилось брать за глаза. В отличие от обычного рынка, где работника можно было посмотреть, пощупать, расспросить, что он собой представляет, здесь все было проще. Чиновники предлагали просто партию в количестве стольких-то человек, кто они, что собой представляют покупатель мог узнать, только когда их пригонят в город. Конечно, это была покупка кота в мешке, но цена искупала все.

Гнесий тоже приобрел партию военнопленных и сейчас вышел встретить ее к воротам верфи. Он считал важным моментом с самого начала показать всем вновь прибывшим, что он здесь не просто хозяин, а сам господь бог и он властен не только над их телами, но и душами.

Весь из себя напыщенный он стоял в окружении телохранителей и смотрел на приближающуюся вереницу пленников, которых только что выгнали, из пришедшей в речной порт баржи, и теперь под усиленной охраной гнали к купившему их хозяину верфи. Зная привычки Кирпа, несколько горожан, любившие зрелища чужих унижений, стояли чуть в стороне и наблюдали. Среди них затесался и неприметный азиат Чин. Он тоже был наслышан о порядках на этой верфи и решил посмотреть. Правда в отличие от других, его интересовала не очередная придумка Гнесия, а реакция пленников на нее. Польщенный вниманием, и чувствуя, чего от него ждут, Гнесий еще больше надулся от важности. Рядом с ним почтительно стоял нотарий. Он имел при себе плоский деревянный ящик с принадлежностями для письма. Так как Кирп мог распоряжаться своим имуществом только вступив в права, он хотел сделать это перед воротами верфи. Он быстро уладил формальности с офицером командовавшим конвоем, и повернулся к угрюмой кучке понурых, оборванных людей.

— Вы полное дерьмо, что бы вы из себя не представляли в прошлой жизни. Здесь я царь и бог! И приветствовать меня, вы должны распластавшись ниц передо мной. Кто без разрешения подымет глаза, жестоко пожалеет. А сейчас каждый в знак покорности подползет ко мне и облобызает сапог. Давай ты первый.

Рукоятью плети он указал на жилистого черноволосого мужика. Тот как-то заколебался и мгновение помедлил. Это было знакомо. В тот же миг, по знаку Кирпа, трое дюжих надсмотрщиков выволокли из-за ворот странное сооружение, представляющее собой вертикально стоящую на подставке раму, внутри которой был распят человек. С него аккуратно была снята вся кожа, но он был еще жив. Для того, что бы показать это, один из кирповых палачей ткнул окровавленное тело железным прутом, один конец которого был докрасна раскален в огне. Тело дернулось, с искусанных губ сорвался стон.

— Вот, что мы делаем с ослушниками. — Возвестил Гнесий. — Ну!

Чернявый как подкошенный упал в пыль и, извиваясь, словно червяк, торопливо пополз к Кирпу. Он целовал его сапог, пока тот не пнул его им в лицо.

— Довольно, отползай и в барак. Следующий.

Еще один плюхнулся мордой в пыль. Чин сплюнул и уже развернулся, что бы уйти, но тут раздался громкий хрипловатый голос.

— Да вы что мужики! Лизать сапоги этому говнюку — это уж слишком. Подохнем как войны, с улыбкой на губах.

— Кто это тут затявкал? — Гнесий поднял голову и впился взглядом в сбившуюся кучку пленников.

Раздвинув плечом товарищей по несчастью, вперед шагнул воин. Сейчас его нельзя было назвать иначе. Он был истощен, оборван, закован в цепи, но Чин перехватил его взгляд. Это был взгляд солдата идущего в атаку. Отрешенный, готовый к смерти, но все замечающий, на все реагирующий, настроенный на борьбу и победу. Так смотрели воины отборных сотен потрясателя вселенной Тай Куна, бросаясь в бой на глазах у вождя. Сосредоточившись, Чин аккуратно пощупал его ауру и удовлетворенно хмыкнул, пожалуй, олухов этого петуха Гнесия ждет неприятный сюрприз. Да и если приглядеться, парень не так уж и успел ослабнуть в неволе. Просто лохмотья, грязь и осознание, что это раб не дают заметить мощную колону шеи, ширину плеч, выпуклую грудь с могучими плитами мускулов, толстые мышцы пресса, нет, парень отнюдь не ослаб. Неволя сделала его даже сильнее, немного подсушив тело и, накачав злобой, которая и выплеснется сейчас в бешеную энергию схватки. Телохранители и надзиратели Гнесия Кирпа, заменившие уходящих солдат подобрались, готовые броситься задавить бунт в зародыше. Да и офицер, уже уводивший солдат, остановился поглядеть за развитием событий. Гнесий слегка удивился, но обескуражен он не был. Так даже интереснее, он не сомневался, что сможет замучить гордеца так, что у остальных на всю их не очень долгую жизнь отобьет охоту ему перечить. Он дал знак, и его подручные бросились на строптивца.

От дальнейшего получил удовольствие один Чин, да собственно только он наметанным глазом и смог разглядеть, что же произошло. Надзиратели, бросившиеся на пленника, хотели его скрутить, максимум, покалечить и скрутить. Они не были готовы убивать и в этом, и была их основная ошибка, хотя, и наноси они смертельные удары, это не изменило бы исход схватки. Скользящим движением раб ушел с линии атаки, молниеносно и точно перехлестнув на шее одного из нападавших сковывающую руки цепь. Резким рывком рук он переломал несчастному шейные позвонки и практически оторвал голову. В тот же миг, упав на спину, и уйдя тем самым от удара другого нападавшего он нанес ему страшный удар двумя ногами в живот. От такого удара его не спас бы и хорошо откованный панцирь, а так без брони надзиратель был убит на месте. Скинув цепь с шеи трупа, и одновременно мощным прогибом вперед вскочив на ноги, бунтарь схватил еще одного противника за грудки, притянул его к себе и страшным ударом головы превратил в месиво его лицевые кости. Швырнув очередной труп под ноги врагам, он резко рванул в стороны руки и ноги. Раздался металлический звон, и обрывки цепей хлестнули в разные стороны. Один из нападавших, быстрее других разобравшийся в ситуации выхватил меч, и нанес колющий удар, это была последняя ошибка в его жизни. Бывший пленник, легко уклонившись от удара, перехватил руку и вывернул ее так, что нападавший с криком боли, сам напоролся на собственный меч. Выдернув меч из падающего трупа, бывший пленник сам шагнул на встречу врагам.

Прошло всего несколько секунд, А картина разительно изменилась. Подручные Гнесия пятились назад, со страхом глядя на, казавшуюся уже исполинской, фигуру этого восставшего дьявола. Четыре трупа у его ног, это было слишком много для них, привыкших издеваться, бить, терзать беззащитных, тех, кто не мог сопротивляться. Сейчас после скоротечного столкновения с этим воплощением смерти они думали только о спасении собственной шкуры. Еще миг, еще один шаг вперед их противника и они с воплями бросятся наутек.

Взгляд верзилы с окровавленным мечом и болтающимися обрывками цепей уперся в Гнесия. Еще мгновение назад, лощеный, пышнотелый, хозяин жизни, претендующий даже на роль бога в своем мирке, весь осунулся, сжался. Взгляд испуганно заметался, ища спасения. Он прижался спиной к забору, руки судорожно шарили по доскам, словно пытались нащупать не существующий выход. Даже не разумом, а каким-то отголоском звериных инстинктов, Кирп понимал, что спасения нет, уйти он не сможет. Его люди вот-вот бросятся бежать, уже не думая о судьбе хозяина, солдаты бегущие назад еще далеко, да и ни одно оружие не убивает мгновенно, а эту настроенную на его убийство машину смерти уже ничто не остановит. Единственная мысль билась в мозгу: "Он же меня убьет! Он же сейчас меня убьет! Я не хочу!". Гнесий упал на колени, из глаз брызнули слезы.

— Пощады! Что угодно, только пощади!

Чин, наблюдавший за развитием событий, понял, что пора вмешиваться. "Видимо само проведение благоволит планам Берндота, приведя меня сюда" подумал он. Он ясно представлял развитие событий без своего вмешательства. Люди Гнесия разбегутся, его самого безжалостно изрубят в капусту. Группа пленников у ворот верфи, которая сейчас осознает призыв своего вожака, броситься на подбегающих солдат. Имея поддержку в лице впавшего в боевой транс воина, они перебьют солдат. И тогда начнется бунт, другого выхода у них просто нет. Бунт, который не подготовлен, сейчас из порта подтянутся солдаты, и восстание будет задавлено в зародыше. А это означает, что все их планы придется пересмотреть, так как второй раз поднять рабов на бунт будет труднее, да и Аратские власти насторожатся, и охрану пленников усилят. Все это молнией пронеслось в мозгу Чина и, моментально приняв единственно приемлемое решение, он огромным прыжком, от которого заныли все мускулы, очутился между Кирпом и воином.

— Стойте! — Крикнул он солдатам, пленникам, но замерли все, даже начавшая расходиться от греха подальше, кучка горожан, любителей острых ощущений.

— Ты отдашь мне его? — Меч Чина указывал на грозного повстанца, но спрашивал он Гнесия.

— Да! Да, только останови его!

— Ну, попробуй. — Воин недобро усмехнулся и, вздымая меч, двинулся на Чина.

Этот бой Чин запомнил надолго. Впервые за долгие годы он встретил достойного себя противника. И как знать, будь незнакомый воин получше вооружен, не мешай ему обрывки цепей и находись он в лучшей форме возможно поединок сложился бы и по иному. Хорошее оружие, это первейшее дело для воина, а меч у противника Чина, надо прямо сказать, был дерьмовый. Правда, Чин сразу сильно усложнил себе задачу, решив взять его живым и не нанося ему калечащих ударов. Его противник не был обременен такими условиями и дрался в полную силу, стремясь именно убить, неизвестно откуда взявшегося азиата. Люди вокруг замерли. Все из них в той или иной мере имели дело с оружием и могли оценить высочайший уровень фехтования, на котором проходил поединок. Все как завороженные стояли и смотрели во все глаза. Бой таких мастеров, представлял собой захватывающе красивое зрелище. Ни у кого и мысли не возникло вмешаться в эту битву титанов. Да и вряд ли кто-то сумел бы это сделать, так как был бы мгновенно, походя, убит кем-нибудь из противников.

Звенящий железом клубок тел вдруг распался. В руке у противника Чина была только рукоять меча с малюсеньким остатком лезвия, основная часть которого с визгом пронеслась над инстинктивно пригнувшимися головами солдат. Качество оружия должно было сказаться и оно сказалось. Замешательство воина длилось буквально один миг, но Чин успел им воспользоваться. Он сблизился с противником и, нанося отвлекающий удар мечом в правой руке, одновременно ткнул пальцами левой ему в горло. Все поединок был окончен. Неизвестный воин зашатался и осел на землю. Вообще-то этот удар был смертелен, правда, Чин нанес его в пол силы, стараясь только отключить, да и парень выглядел крепким, но тем не менее риск был. Чин наклонился, убедился, что его недавний противник жив и повернулся к Гнесию.

— Сейчас ты подпишешь, вольную на этого парня. Ты обещал. — Чин повернулся к замершим горожанам. — Вы двое, идите сюда, будите свидетелями. А ты, — он ткнул в замершего нотария — быстро оформи нужную бумагу.

Кирп немного пришедший в себя за время поединка уже начал сожалеть о данном обещании и вопросительно посмотрел на подошедшего к ним офицера конвоя. Но тот ядовито усмехнулся.

— Ты все равно с таким не справишься.

— Но он же преступник, он убил моих людей.

— Это твои люди. Власти не суются без нужды в дела хозяев.

— Кончай болтать. Давай быстро уладим все формальности, и мы оставим тебя. Я не думаю, что наше общество тебе приятно. — Чин говорил спокойно и ровно, но Гнесий уловил в его голосе некий намек на угрозу.

Этого легкого толчка хватило. "Да черт с ними со всеми" подумал он. Дрожащей рукой он подписал подсунутую ему бумагу и, пошатываясь, побрел за ворота. Единственно, что ему хотелось сейчас это скрыться с глаз. Пережитый страх, что-то надломил в его душе. Гнесий чувствовал, что еще не скоро он сможет вернуться к обычному образу жизни.

Он уже не видел, как расторопные слуги быстро убрали трупы. Рабов, без обычных процедур и волокиты, загнали в бараки, кровь присыпали песочком. Разошлись потрясенные горожане, уже представляя, что они как очевидцы расскажут о сегодняшнем происшествии. Ушел Чин, придерживая еще не совсем пришедшего в себя бунтаря. Офицер конвоя, который проникся глубоким уважением к такому воину, как Чин, быстро согласился с ним, как надо докладывать об этом событии. Они договорились все свалить на дурь Гнесия, который собственно и был единственной пострадавшей стороной. После этого он увел, живо обсуждавших происшедшее, солдат. Через какое-то время, место у входа на верфь, внешне, уже ни чем не напоминало о разыгравшейся драме.

Через два часа, избавленный окончательно от оков, отмытый и одетый во все чистое, Феро сидел с Чином в одной из многочисленных таверн за щедро накрытым столом. Он усердно отдавал должное кулинарным способностям местного повара, используя давно не выпадавшую ему возможность наесться до отвала. Чин к еде практически не притрагивался, а только потягивал свое любимое пиво. Оба молчали. Один, так как, пользуясь, случаем, использовал рот по другому назначению, другой, чтобы не мешать первому. Но головы у обоих работали напряженно.

Уже больше месяца Чин находился в Арате. По информации графа купец Колим Рачат был Бахайским агентом и уже месяц Чин руководил его охраной, формально числившись приказчиком. Колим, занимаясь подготовкой восстания, не очень хотел афишировать число бойцов в своей личной охране. Поэтому многие, как и Чин, официально работали по торговой части в его фирме. Прибыв в город, Чин первым делом навестил Люка ле Треля, руководителя Аратского отделения лиги "Честь и порядок". Нет, он не явился в штаб-квартиру лиги, для дел, которые ему предстояли, огласка была совсем ни к чему. Чин подстерег его в глухом переулке, когда он возвращался домой и вежливо попросил уделить ему немного внимания. Спесивый молодой человек, Чин знал, что он один из обделенных наследством младших отпрысков одного знатного дворянского рода, надеявшийся с помощью лиги поправить свое материальное положение, хотел дать громкую отповедь наглецу, но перстень графа подействовал безотказно. Напыщенность мигом смыло, и они быстро по-деловому все обсудили. Чин не хотел, чтобы о нем кто-то в лиге еще знал, поэтому решил иметь дело только с главой местного отделения и через него организовывать нужные ему действия. Тот оказался достаточно сообразительным и на лету схватывал, что от него хотели. Чин не стал придумывать каких-то сложных комбинаций и действовал по многократно опробованному сценарию. На другой день паланкин купца первой гильдии, уважаемого Колима Рачата, подвергся недалеко от порта нападению каких-то особо наглых оборванцев. Обычно, портовая шваль опасалась трогать богатые паланкины да еще и в сопровождении рынд. Как назло, поблизости не оказалось ни одного стражника и дело для купца могло бы кончиться плохо, не вмешайся в него один случайный прохожий. Он оказался отменным бойцом и с его помощью, рынды быстро обратили напавших оборванцев в бегство. Так Чин познакомился с купцом. Колим хотел как-то отблагодарить внезапного спасителя и, узнав, что тот на мели и сейчас как раз ищет работу, предложил ему пойти к нему на службу. Это предложение было с радостью принято, и вот уже месяц Чин жил в доме купца и оберегал его покой.

Колим несколько раз беседовал со своим новым охранником, осторожно прощупывая его на предмет убеждений и пристрастий. Чин изображал прожженного наемника, опытного рубаку, готового за хорошую плату выполнить любое поручение хозяина, даже если это идет в разрез с существующей властью. Колима это очень устраивало. Уже два раза, Чин, по его поручению выполнял щекотливые поручения, связанные с контрабандным ввозом оружия. Купец остался доволен, он назначил его начальником своей охраны и, все больше и больше доверяя ему, начал привлекать к делам, связанным с подготовкой восстания. Так что в этом отношении у Чина все складывалось очень успешно. Хуже было другое. Чин не видел пока, кого он может поставить во главе готовящегося выступления рабов и черни. Сам он, по понятным причинам, в этой роли выступать не хотел. Во время восстания он собирался действовать по особой программе, и в нее никак не вписывалась роль главаря бунтовщиков. С другой стороны без крепкого вождя, способного повести за собой толпу, вся затея была обречена на провал. Поэтому он имел большие виды на освобожденного им пленника.

В свою очередь Феро, поглощая пищу, рассматривал невозмутимо сидевшего напротив него азиата и гадал, зачем он ему понадобился, почему этот танский наемник не убил его, что было естественным, а начал обхаживать, оказывая такие не хилые услуги, как одежда, еда и даже свобода. Еще не совсем придя в себя после удара Чина, он тем не менее понял, что Чин заставил купившего его хозяина верфи дать ему вольную. Вообще-то этот азиат ему нравился. И не только тем, что дал ему свободу. Как воин он оценил его мастерство боя. Ему нравилось его спокойствие и уверенность. Чувствовалось, что в этом человеке есть крепкий внутренний стержень.

— Ну что, поговорим немного? — Феро насытившись, откинулся на спинку стула, и Чин решил, что уже можно и порасспросить своего гостя. До этого они едва перекинулись парой фраз и знали только имена друг друга.

— Спаситель имеет на это право. Спрашивай.

— Расскажи немного о себе.

Скрывать Феро было нечего, и он без утайки поведал Чину историю своей жизни. Тот практически не прерывал его, все больше убеждаясь, что судьба свела его именно с тем человеком, которого он искал. Опытный солдат, офицер, но без состояния и богатых родственников могущих дать выкуп, поэтому и ждали его рабские бараки или, что вероятнее смерть.

— Вот собственно и все. Очухавшись в трюме, я первый раз за все это время увидел солнце, когда нас гнали от порта к верфи. Дальнейшее ты видел, точнее в дальнейшем ты сам участвовал.

— Ты мне сразу понравился, капитан Феро. Поэтому я и вмешался в эту драку. Ты сильный боец и я могу предложить тебе работу. Охранять одного купчину, он любит сильных людей и возьмет тебя. Твоего Приграничья, сейчас, считай, что нет. Так что возвращаться тебе некуда. Конечно, капитанской должности я тебе не предложу, сам лишь охранник, но жилье, еду и немного денег ты иметь будешь. А там посмотрим, может еще, и тряхнем Танское королевство. Ну, согласен?

— А что, у меня есть выбор?

Чин позволил себе улыбнуться, обнажив мелкие, ровные зубы.

— Конечно нет, я не делаю предложений, от которых можно отказаться.

Часть вторая

Звезда Арата

Глава 6

Любовное путешествие

1

дорога на Арат (Алонзо)

Моя ссылка закончилась. Отец прислал письмо, что удовлетворен проделанной в Байске работой и я могу возвращаться в столицу. Чтобы не глотать дорожную пыль, я решил плыть на корабле. От Байска до Арата ходили не плохие речные суда, а в Арате я пересяду на наше судно, которое в конце лета должно было зайти туда с грузом. Словно предчувствуя скорую осень, лето неиствовало во всю. Корабль плыл в дрожащем мареве раскаленного воздуха висящего над рекой. Потоки зноя, низвергавшиеся с небес, затопили долину Лары. Находиться под открытым небом было просто невозможно. Над палубой растянули тент, и поставили плетеные кресла, что бы пассажиры могли посидеть в тени на свежем воздухе. Матросы периодически окатывали палубу забортной водой, которая мгновенно высыхала, но не делать этого было нельзя, так как на открытых местах доски нагревались так, что обжигали босые ноги матросов. Днем каюты походили на хорошо протопленные печи, и сидеть в них можно было только при очень суровой необходимости. Поэтому все пассажиры толклись на палубе, точнее пребывали на палубе. Так как большинство сидело в креслах под тентом и поглощало в намеренных количествах охлажденные вино и напитки.

Удобно развалившись в кресле, я ждал, когда появиться заинтересовавшая меня пассажирка. Я намеренно заставлял себя расслабиться, а не метаться по кораблю в ее поисках. Я приметил ее еще вчера вечером на пристани какого-то маленького городишки, которые во множестве лепятся вдоль берега Лары, между Аратом и Байском. На корабль грузилась очередная партия товаров, а я, стоя на палубе от нечего делать, наблюдал за суетой грузчиков таскавших тюки с товарами, матросов готовящих корабль к отплытию и занимающих свои каюты пассажиров. Было уже достаточно темно, а они так быстро прошли к себе, что толком я не смог ее рассмотреть. Но и того, что я успел заметить, было достаточно для того, что бы разжечь мое любопытство. Да нет, надо быть честным с самим собой, какое к черту любопытство, это мучительное, смешанное со страхом и надеждой нетерпение скорее можно назвать страстью. Ее сопровождал какой-то молоденький пацаненок и несущий небольшой багаж слуга. Но их я толком и не рассматривал, так как все мое внимание было приковано к женщине. Несмотря на то, что она была закутана с ног до головы в легкий плащ, при движениях он облегал фигуру, и можно было понять, что она стройна как горная серна. Ее лицо лишь на долю секунды мелькнувшее в неверном свете корабельного фонаря, заставило меня вздрогнуть. Мне показалось, что я уже видел этот удивительно прекрасный, ангельский лик. А эта кошачья грация движений! Неужели лесная нимфа? Она быстро поднялась по трапу и исчезла в недрах корабля, оставив меня слегка оглушенным своим мимолетным появлением. Она или не она, только эта мысль, как колокольный язык билась в голове. Придя в себя, я послал Края узнать у капитана, кто это такая. Принесенные им сведения были такими, какие я и ожидал. Какая-то, судя по отсутствию свиты, не очень знатная и богатая дворяночка, которая в сопровождении своего братца едет в Арат. Ну, что ж очень хорошо. До Арата несколько дней пути, делать на корабле практически нечего, так или иначе, но я увижу ее при свете дня.

Промелькнувшее видение зацепило меня сильнее чем я думал. Эту ночь я собирался провести в объятиях Сину. Эта молодая, розовощекая, ядреная бабенка, жена какого-то купчины, плывущая к мужу в Арат, весь день, что мы плыли от Байска, делала прозрачные намеки и строила глазки. За ужином она доверительно глядя мне в глаза сообщила, что горничную она сегодня отправит спать в общую каюту, где спят все слуги, а то ночью ей с ней душно.

— Оставьте дверь чуть приоткрытой и легкий сквозняк будет вас освежать. — Посоветовал я ей.

— Но как же, я тогда закрою дверь на щеколду? — притворно изумилась она. — А вдруг кто-нибудь войдет к одинокой беззащитной даме?

— Если вы согласны мадам, я готов оберегать ваш сон.

— Какие вы аристократы решительные, — она кокетливо опустила глазки — я не могу устоять перед таким натиском. Жду вас сегодня ночью. — Прошептала она уже одними губами, но так чтобы я понял.

Склонив голову, я показал, что согласен. Убедившись, что я все понял правильно, она улыбнулась и встав из-за стола направилась к выходу, томно покачивая пышными бедрами.

— Ах хороша бабенка! — причмокнул губами сидевший рядом с нами помощник капитана — Вы везунчик барон, она знает вас меньше суток, а уже так недвусмысленно приглашает к себе в постельку.

В тот момент я только самодовольно ухмыльнулся в ответ, ощущая в полной мере чувство удовлетворения, оттого, что единственная стоящая на корабле дама предпочла меня, а не этого затянутого во флотский мундир речного волчонка, который привык, что пассажирки, кто со скуки, кто от любопытства падают в его объятия. Дамы света и тщившиеся ими быть, считали плохим тоном, проплыть на корабле и не затащить капитана или хоть какого-нибудь флотского офицера в свою постель. Морские волки вовсю пользовались и поддерживали этот архаичный обычай, а особо ревнивые мужья посылали жен сушей или под присмотром родственника, которому доверяли, но от рогов их это, как правило, все равно не спасало.

Но все это было до прибытия незнакомки. Теперь оживший в памяти образ лесной нимфы заставлял смотреть на все другими глазами. По сравнению с точеной фигуркой незнакомки, Сина выглядела как свиноматка. Да и вообще, как их можно сравнивать, они из разных миров. Самая стройная корова не сможет сравниться с газелью. Поэтому еще час назад будучи желанной, сейчас Сину была мне неприятна и даже мысль о том, чтобы провести с ней ночь, вызывала у меня отвращение.

С той памятной для меня встречи на берегу лесного озера прошло уже несколько месяцев. Предпринятые мной поиски ничего не дали. Единственно в чем я лишний раз убедился, это то, что лесная красавица мне не пригрезилась. Лесное видение не было сном разомлевшего на весенней травке романтика. Ее видели другие люди, в здравомыслии которых сомневаться не приходиться. Но никаких реальных следов ее в этом мире, мне найти не удалось. Я уже почти смирился с тем, что эта встреча на берегу дикого озера, так и останется просто будоражащим душу воспоминанием.

Всю ночь я уговаривал себя не надеяться на чудо, как известно, они совершаются в жизни только раз. Скорее всего мне показалось, и эта дама, конечно же, не имеет ничего общего с незнакомкой из леса. Но Алонзо, уговаривал я себя, если она окажется хоть на половину так же прекрасна, как была та, то твое путешествие все равно приобретет приятный пикантный оттенок. Женщины любят шикарного барона де Пара. Милашка Сину, готовая упасть в мои объятия после дня знакомства, лишний раз подтвердила эту простую истину. Поэтому неделя плавания, которая казалась мне, будет томительно скучной, несмотря на мадам Сину, может стать весьма приятной и пролетит незаметно. Мучимый, несмотря на уговоры, сомнениями я с нетерпением ждал утра, что бы рассмотреть заинтересовавшую меня пассажирку.

Выйдя утром на палубу, я вооружился большим бокалом левантинского, тарелкой бисквитов и занял наблюдательный пункт в кресле под тентом. Погода к счастью была очень жаркой и интересующая меня дама наверняка рано или поздно вынуждена будет покинуть душную каюту и появиться на палубе. Пока я ждал, меня одолевали противоречивые чувства. С одной стороны мне очень хотелось увидеть незнакомку, с другой, я очень боялся, что нарисованный темнотой и воображением прелестный образ, который наполнял меня сладостным томлением так долго, будет безжалостно разрушен суровой действительностью.

Все пассажиры первого класса уже покинули свои каюты. Сина, появившись на палубе, обдала меня ледяным взглядом и вздернув плебейский носик, не здороваясь прошла мимо, всем своим видом выражая презрение к не оправдавшему доверие барону. Видимо желая мне досадить, она стала демонстративно оказывать знаки внимания помощнику капитана. Он удивленно посматривал на меня и как-то неуверенно отвечал на ее неуклюжие заигрывания. Мне было все равно и это задевало ее видимо еще больше.

Наконец, когда я уже начал терять терпение, они появились, и я с радостным восхищением перевел дух. Вчерашним вечером ни зрение, ни память, ни предчувствия меня не обманули, это была она, моя лесная нимфа. Она действительно была чудо как хороша. Настолько хороша, что отвести взгляд от нее было просто не возможно.

— Вот это мамзель! — Восхищенно присвистнул драивший недалеко от меня палубу матрос.

Оперевшись на швабру он замер с выражением идиотского удивления и восторга на лице, глядя на вышедшее к нам чудо. За что, тут же получил пинка от проходящего боцмана.

— Работай каналья! — Проревел грозный речной волк, хотя и сам чуть было не въехал лбом в угол палубной надстройки, так как, разглядывая пассажирку, слабо контролировал траекторию своего движения.

Она же вела себя с истинно королевским презрением к окружающей ее действительности. Совершенно не обращая внимания на произведенный фурор, она величественно проследовала на корму и, облокотившись о борт, стала смотреть на тянущийся вдоль берега лес. Сопровождавший ее юнец встал рядом и взмахом руки подозвал стюарда. Когда тот подошел, он высоким, абсолютно не мужским, голосом стал ему что-то говорить. Плеск воды и гомон чаек не позволили мне расслышать слов, расстояние между нами было все-таки приличное. Да впрочем, все и так было ясно, что еще можно попросить у стюарда на этой посудине? Кресло и бокал охлажденного вина. К сожалению ни чем иным эта посудина порадовать своих пассажиров не могла. Да, так и есть. Она села в принесенное кресло и стала что-то оживленно обсуждать со своим мальчиком. Я украдкой наблюдал за ними и мне все больше и больше не нравился ее пацан. Брат он ей или не брат, но вести себя с такой дамой он мог бы и попочтительней. А то, этот фамильярный шепот в ушко, хихиканье, непринужденные касания, тоже мне подружка. Юнец меня раздражал, но не это было главным. Гораздо больше меня занимал другой вопрос — как к ней подойти?

Проходя мимо, она скользнула по мне равнодушным взглядом и на ее лице не отразилось ничего! Неужели она меня не узнала? А может мне это вообще все пригрезилось: лес, озеро, берег, кот, совершенное тело богини? Нет, лесного кота видел не только я, сразу несколько человек спятить не могут. Да и Пак производит впечатление кого угодно, только не сумасшедшего. А двух таких женщин быть не может, значит это она, но не хочет меня узнавать. Что же делать?

Весь день был для меня какой-то сплошной мукой. Деваться на корабле некуда. Ограниченность пространства диктует свои законы. Волей неволей все и всё друг у друга перед глазами. Ее красота не осталась незамеченной. Через какое-то время все мужское население корабля было у ее ног. Стюарды не знали как ей услужить и наперегонки бросались выполнять любую ее просьбу, лишь бы заслужить ласковый взгляд и улыбку. Черт возьми! Я видел как один из них, особенно наглый, даже отказался от чаевых, которые она ему протянула, а смиренно попросил поцеловать ее ручку, и она позволила! Будь это раб, я бы купил его и запорол, за наглость. Будь дворянин, я бы вызвал его на дуэль и заколол как свинью. Но эта сволочь не была ни тем ни другим, а связываться с простолюдином было ниже моего достоинства, поэтому он безнаказанно припал к божественной ручке, а я мог только скрипнуть от досады зубами. Наш капитан, седой, солидный, уважаемый господин и тот вел себя как мальчишка. Он несколько раз подходил к ней и пользуясь своим положением интересовался, все ли устраивает леди на его корабле, не хочет ли она еще чего-нибудь. Просто цирк. Этот старый козел видимо забыл, что для работы с пассажирами существует старший стюард, а капитан оказывает им знаки внимания только в исключительных случаях, скажем, если корабль посещает венценосная особа. Но он видимо считал, что появление на корабле леди Койлок, так моя незнакомка представилась на судне, но я сильно сомневаюсь, что это ее настоящее имя, является именно исключительным событием.

Помощник капитана бросил купеческую женушку и присоединился к толпе почитателей моей нимфы, которая царила на корабле как бахайский султан в своем гареме. Мы были мягким воском в ее руках. Прикажи она и капитан не задумываясь повел бы судно на абордаж любой встречной посудины и мы все радостно его бы поддержали. Сину шипела как змея, но ее ядовитые речи слушали только две пожилые матроны, путешествовавшие со своими мужьями, присоединившимися, как и все, к своре прыгавшей вокруг лесной феи. Сина могла изгаляться как угодно, но она была задвинута на задний план и по сравнению с настоящей леди на нее не обращали внимание даже матросы. Случилось то, что частенько случается и в знакомых мне светских салонах. Если до появления незнакомки Сину была в какой-то степени королевой судна, то теперь произошел молниеносный переворот.

А что же моя русалка? Она была изумительна! Всеобщее поклонение было ей несомненно приятно, она просто вся лучилась от удовольствия, но держалась с истинно царским величием, сдержанно и надменно, никого не выделяя ни в ту, ни в другую сторону. Сначала я старался держаться в стороне, не к лицу барону ле Пара бегать за юбкой, пусть даже и божественной, но выдержал недолго и вскоре уже вместе со всеми крутился у ее кресла норовя выполнить какое-нибудь желание и обратить на себя внимание. Несмотря на то, что я провел рядом с ней целый день и мы даже перекинулись парой слов, она так и не выделила меня из толпы поклонников и вообще вела себя так естественно, как будто мы видимся первый раз. У нее немного странная манера речи, но не настолько, чтобы это сильно выделяло ее из множества юных барышень мило коверкающих родной язык. Мои намеки на предыдущую встречу она воспринимала с таким непринужденным удивлением, что у меня появились даже сомнения, а не имею ли я дело с ее двойником? Но почему мне тогда кажется, что иногда она смотрит на меня как-то по особенному, а один раз даже незаметно подмигнула?

Солнце наконец устало поджаривать землю и свалилось за зубцы Цийского хребта. Но не смотря на это в воздухе не появилось даже намека на свежесть. Корабль пристал к очередной забытой богом и людьми маленькой пристани. Общество сошло на берег, размять ноги и посетить убогий ресторанчик, неизменный атрибут таких стоянок. Я спустился в каюту и метался по ней из угла в угол. Два шага в одну сторону, поворот, два шага в другую. Черт, что со мной происходит? На Края, сунувшегося с предложением ужина, я рыкнул так, что бедного парня просто вынесло за дверь.

Всю ночь я не мог заснуть. Ворочаясь на смятых простынях я думал о том, как же все-таки поближе познакомиться с незнакомкой. Ее дивные формы, которые мне посчастливилось видеть, намертво засели в мозгу. В то же время мне совершенно не хотелось нарываться на ледяной взгляд и отповедь, которой был удостоен один не в меру наглый ухажер. Конечно я не какой-то заштатный провинциальный недоросль, я барон Пара, но именно по этому получить отказ от провинциальной красотки было для меня не выносимо. А что-то подсказывало мне, что нарваться на отказ — раз плюнуть. Какие-то муторные мысли крутились в голове не давая как следует уснуть и в то же время не оформляясь в какую-то законченную идею. Вдобавок ко всему ночь была на редкость жаркая и душная. Я промучился почти до рассвета и тут вдруг крутившиеся в мозгу обрывки мыслей оформились в четкий замысел. Прикинув так и эдак, я не нашел в нем изъянов. С моей точки зрения это была идеальная мысль гарантировавшая мне красотку. Какой я все-таки умный! Почему только я не додумался до этого раньше? А ладно. Приняв решение приступить уже сегодня же к реализации своего плана, я успокоился и заснул как убитый.

2

братья и сестры (Алиса)

Едва дверь в каюту закрылась и мы с Шарлотой остались одни, я быстро оглядевшись, закрыла и окно.

— Ты что Алиса? Итак духота неимоверная.

— Мне надо с тобой поговорить и желательно, чтобы нас не слышали. Ты обратила внимание на парня который стоял на палубе, когда мы поднимались на борт?

— Да шикарный господин. А что?

— Это он.

— Кто он?

— Первый человек увидевший меня здесь. Ну, тот незнакомый охотник, помнишь, я тебе рассказывала о нашей нелепой встрече у озера, где мы купаемся. Это было перед самым нашим знакомством.

— Да, ну и что?

— Он меня узнал. Наверное нам лучше сойти и отправиться в другое место.

— Да брось ты. Подумаешь, узнал. Может и не узнал.

— Нет я чувствую, по тому как он на меня смотрел, что узнал.

— Ну даже если и узнал, хотя я в этом сомневаюсь. Было темно, ты по-другому одета, — она хихикнула, — точнее просто одета. Он, ведь, видел тебя обнаженной. Мог и не узнать.

— А мог он обо мне забыть? Времени прошло много.

— Ну это вряд ли. Встречи, подобные вашей, у нас тут не очень часты. — Шарлота вовсю веселилась. Ей это было радостно, ничего страшного в этой встречи она не наблюдала.

— Слушай, твоя довольная физиономия меня раздражает.

— Ох-ох-ох, какие мы грозные.

— Лота ты играешь с огнем! — Я грозно надвинулась на нее. Беззаботность спутницы перекинулась на меня, и встреча с незнакомцем уже не казалась опасной. — Сейчас ты за это поплатишься.

— Только посмей меня тронуть, я буду орать, сюда сбежится вся команда и увидят, как шикарная дама безбожно колотит своего брата. Это будет настолько дикое зрелище, что затмит все твои предыдущие выходки. — Она засмеялась, и я присоединилась к ней.

— Что же все-таки с ним делать? — Отсмеявшись спросила я.

— Мешок на голову и вводу. Ну а если серьезно, не обращай на него внимания, что он нам может сделать?

— Лота ты гений. — Действительно — все гениальное просто. И почему это мне самой не пришло в голову.

— Я знаю. — Она скромно потупила глазки. — Только не называй меня Лотой, сейчас я Шарль.

В этом она была права. Перерождение Лоты произошло несколько дней назад, на большом военном совете. Он начался вечером. После изматывающих дневных тренировок, мы, блаженно развалясь в креслах, решали вопрос: как и куда нам совершить вылазку в большой мир. На совете присутствовали: я, Шарлота и Рауль. Впрочем, последний в обсуждении не участвовал. Его решили с собой не брать, а оставить охранять полянку рядом с модулем, поэтому он мирно дремал положив голову на лапы, изредка шевеля ушами.

Совет начала я.

— Значит решено: готовимся к выходу в большой мир. Теперь давай определимся с местом. Ты знаешь эту страну лучше меня, давай предлагай.

— Знаешь, мне давно хотелось увидеть море, поэтому давай двинем в Арат. Туда можно доплыть по реке. От Байска до Арата ходят суда. В любом боле менее крупном поселке на Ларе можно сесть на корабль до Арата. Кстати, при твоем неумение ездить на лошадях это как раз то, что нам надо. Потому что карету в этих деревнях мы можем и не найти.

Лошади это мое больное место. Обладая массой всевозможных достоинств и талантов неведомых этому миру, я абсолютно была не готова к использованию основного средства передвижения. Конечно, психоматрица воина давала мне все данные для виртуозной скачки на чем угодно, но проверить и отточить приобретенные навыки я не могла. Для этого нужно было иметь под руками лошадь, которой при всех чудесах и возможностях модуля, здесь просто не было. Сначала я хотела даже предложить Лоте заделаться конокрадами и совершить набег на какую-нибудь деревеньку, чтобы увести первую попавшуюся кобылу и потренироваться. Но, подумав, я отказалась от этой затеи. За лошадью надо ухаживать, а здесь в лесу..., нет уж как-нибудь в другой раз.

— Ну что ж, Арат, так Арат. Я не возражаю. Теперь давай обсудим, как будем экипироваться, и что надо с собой взять. На складе есть все, но весь склад мы, к сожалению, забрать не сможем.

Мы обсуждали список необходимых вещей, и тут Лота замолчала на полуслове.

— Слушай, мне в голову пришла одна мысль, я даже удивляюсь, почему я не подумала об этом раньше. Есть одна проблема, далеко мы все равно не сможем отойти.

— А это еще почему?

— Ну не принято у нас, что бы женщины путешествовали одни, без сопровождения мужчин. Крестьянка еще может сходить в соседнюю деревню или на базар, а дальше ни-ни. За крестьянок нам с тобой не сойти. Да и не хочется мне быть в их шкуре. Идти надо в большой город, в захолустье ты жизни не увидишь.

Но это она не на ту нарвалась. Моя реакция, как и в наших учебных схватках была мгновенной.

— Да какая же это проблема. Рассуждаем логически. Если без мужчины нельзя, значит оденемся мужчинами. К счастью вы здесь так привержены к своим тряпкам, что нужна только поверхностная маскировка на уровне одежды.

На мгновение Лота задумывается, и я вижу, что идея ей нравиться. Ей уже хочется это попробовать. Как в любой женщине, в ней сидит желание быть актрисой.

— Во всяком случае, это будет интересно, а случиться с нами, при нашей-то подготовке, все равно ничего не может. — Продолжаю искушать я.

— А что, давай попробуем, — решается она. — Только переоденусь я одна. Боюсь изобразить мужчину тебе еще не по силам, ты же их здесь и не видела. Подберем мне мужской костюм, что бы плечи были пошире, талия была не так заметна и сапоги на каблуке, что бы быть повыше. Прицеплю себе усы, опояшусь шпагой и вперед. Ты будешь при мне, сестрой или любовницей, что окажется удобней. При случае наймем слугу и будем как все.

Так Шарлота была перекрещена в Шарля. И на небольшой пристани, мы появились, как брат и сестра.

3

рухнувшие планы и сбывшиеся мечты (Алонзо)

Я неторопливо ужинал в небольшом, стоящем на берегу, рядом с пристанью кабачке. Наша "Авгура" причалила здесь на несколько часов и многие пассажиры, в том числе и интересующая меня пара, пользуясь, случаем, посетили это заведение. Кормили здесь так себе, хотя хозяин и лебезил передо мной, безошибочно признав в Алонзо ле Пара знатного аристократа, его примитивная кухня лучше от этого не стала. Но главное было в том, что мне страшно повезло. Я сошел на берег одним из первых и почти сразу наткнулся на нужных мне людей. Мне кажется, я их даже видел в заведении старины Пака, что ж тем лучше, проще будет договориться. Эти двое громил на пристани поняли меня с полу слова. Мы договорились о цене, я дал им задаток, и довольные друг другом мы расстались.

Теперь, попивая довольно противное, кисленькое винцо, я прикидывал варианты развития своей идеи. По напрягшейся фигуре суетившегося рядом кабатчика, я понял, что события начались.

Ввалившаяся в кабачок парочка хозяину сразу не понравилась. Он их видимо знал и не ждал от этого посещения ничего хорошего. Нанятые мной молодчики, были в легком подпитии не настолько сильном, что бы плохо стоять на ногах, но достаточном, что бы отпустили внутренние тормоза, которые не позволяют совершать поступки, о которых, протрезвев, будешь жалеть. Они явно давали понять, что хотят покуражиться, кого-нибудь унизить, поиздеваться. Кабатчик тяжело вздохнул, ну что за невезение. Опять эти придурки, значит опять будет драка, сломанная мебель, разборки с полицией, а для него сплошные убытки.

Наглые сытые физиономии с вызовом оглядели зал. Из своего угла я незаметно показал глазами их цель и с радостью заметил, как один из них слегка прикрыл свои, давая понять, что понял. Негромкие разговоры, которые вели посетители, смолкли. Сидевший за соседним столом мужик, одним глотком допил свою кружку, и, бросив на стол монетку, быстро пошел к выходу.

Мордовороты плюхнулись на лавку напротив интересующей меня дамы и ее братца.

— Мадам, вы не хотите пообщаться с настоящими мужчинами, а не с этим недомерком? — Один из них нагло уставился на них, другой с вызовом оглядел зал.

Вмешиваться никто не собирался, и это было очень хорошо. Дворян, кроме меня и тщедушного братца красотки, среди посетителей, к счастью не было, а то какой-нибудь не в меру ретивый герой мог испортить мне всю игру. Те несколько особей в штанах, мужчинами называть их не поворачивается язык, сидели, уткнувшись в свои тарелки ничего не видя и не слыша вокруг себя. Создавалось впечатление, что они молят бога: "Только не меня, только не меня", одно слово трусы. Я пододвинул на всякий случай поближе шпагу и наблюдал за развитием спектакля. Мне был нужен ее призыв о помощи или умоляющий взгляд, чтобы эффектно выйти на сцену.

Но она сидела спокойно, я бы даже сказал с интересом рассматривая хамов и о помощи ни словом, ни взглядом не просила.

— Господа не будем портить друг другу вечер, оставьте мою сестру в покое.

Вот у братца голосок слегка дрожал, но убегать или просить помощи он тоже не собирался.

— Молчи малявка и не смей встревать во взрослые разговоры, мы обращаемся к даме. — Мордовороты были насмешливы и уверены в себе.

И вот тут красотка снова удивила меня.

— Шарль, разберись с этими "господами". — Она презрительно глянула на громил и с показным равнодушием вернулась к ужину.

Ее братец, словно только ждал этого приказа, бодро вскочил из-за стола, схватил бутыль с вином и огрел ближайшего олуха по голове. Огрел от души, причем проделал это так быстро и ловко, словно всю жизнь провел в кабацких драках. Его противник не успел даже осознать, что же происходит, как бутыль разлетелась на куски от соприкосновения с его черепом. Глаза громилы закатились и он, обливаясь кровью и вином, рухнул под стол. Второй ошарашено смотрел на это, с отвисшей челюстью, за что и поплатился. Он только вставал с лавки, как парнишка вихрем налетел на него, удар в челюсть и страшный ногой в промежность. Тот не смог ни уклониться, ни закрыться, и охнув, отправился вслед за первым под стол. Да, если уж влезаешь в драку, ворон считать нечего. Они, правда, не собирались лезть в драку, но и того, что на них кто-то, а тем более этот пацан, нападет, точно не ожидали.

Я начал было подниматься из-за стола, посчитав, что пришло время вмешаться, как все уже и кончилось, и я упал обратно на стул.

Все сидели словно громом пораженные уставясь на еще мгновение назад страшных громил, которые теперь трупами валялись на полу.

Пацан присел рядом с ними, потрогал руку одного и другого.

— Оба живы. — С гордостью заявил он высоким детским голосом, словно гордился, что не отправил обоих на тот свет.

Только тут я обратил внимание, что на поясе у него болтается длинный кинжал. Он даже и не подумал вынуть оружие, расправившись с двумя здоровыми мужиками голыми руками. Ну и дела!

— Хозяин, — красотка подозвала кабатчика, и тот, опомнившись, бросился к ней, как монах заслышавший сигнал к трапезе, — сколько с нас, за бутыль мы тоже заплатим.

— Что вы, что вы, госпожа! Какие деньги. Эти мерзавцы получили по заслугам. Ваш брат просто герой.

— Тогда благодарю вас за приятный ужин. — Говоря это, она встала, и они с Шарлем направились к выходу.

Создавалось впечатление, что насчет приятного ужина она сказала правду. Все происшедшее ее только позабавило, и она ни на секунду не теряла уверенности в благополучном исходе дела.

Едва дождавшись их ухода, я швырнул на стол монету, и отправился на корабль. Мне не хотелось выяснять отношения с двумя идиотами, когда те придут в себя.

По уже заведенной традиции, я мерил шагами каюту, мотаясь из угла в угол. Настроение было приотвратное, чувствовал я себя как оплеванный. Это надо же так пролететь. Хорошо бы корабль отплыл, до того как эти ублюдки очухаются, а то еще захотят получить и остальные деньги, шантажируя меня. Но не это злило меня, с мерзавцами, сунься они, я бы разобрался. Кому поверят больше? Им или мне? Просто стремясь стать в ее глазах героем и спасителем, я, получилось так, проявил себя, как и остальные трусы собравшиеся в кабаке. А братец-то, каков, кто бы мог ожидать от этой мелочи такой прыти? Вот ведь действительно говорят, что внешность обманчива.

Стук в дверь грянул как гром с небес.

— Войдите? — Я зло уставился на дверь, готовый сорваться и выложить все, что я думаю об этом сраном мире на первого вошедшего.

Дверь распахнулась и, готовый излиться, поток ругани застыл у меня на губах. В ореоле красного закатного света в дверном проеме стояла она.

— У меня сложилось впечатление, что вы так хотите пообщаться со мной, что готовы на все. Я не хочу ждать, пока вы потопите корабль, и пришла к вам сама. Вы позволите войти барон?

Слова звучали насмешливо, но мне уже не было до этого дела. Это была она, и она пришла ко мне. Остальное значения не имело. Не говоря ни слова, я посторонился. Она шагнула в каюту, и я захлопнул дверь.

— Ну, так и будете молчать или скажите мне что-нибудь? Вы уже почти два дня не даете мне прохода.

Я всегда легко находил язык с прекрасным полом, но здесь мне сказать было не чего. Она полностью владела инициативой, а к этому я как-то не привык. Но тут меня осенило. Я молча приблизился к ней, крепко обнял, и впился долгим и злым поцелуем в услужливо подставленные мягкие губы. И тут же все мои горести и заботы отступили, ушло сковывавшее меня весь день напряжение, растаяла злость. Мир стал снова прекрасен. О господи как же это приятно. Она попыталась ответить, ее губы были нежны и податливы, запах ее кожи просто сводил с ума, но тут я был не намерен упускать неожиданно обретенной инициативы. Как умелый танцор ведет свою партнершу, так и я повел ее за собой в поцелуй как в танец. Она оказалась хорошей танцовщицей, и шла за мной смело, раскованно. Раздался стон, я так и не понял, это она или я. Неожиданное счастье, я все-таки добился своего, не так как планировал, но добился, переполняет меня. Наш поцелуй — это сплошной восторг и наслаждение. Я не могу сказать, сколько он длился, мгновение или вечность. Мы были вне времени, в какое-то мгновение оно просто перестало существовать.

Была самая середина короткой, летней ночи. Нереально яркие звезды светили в открытое окно, предавая самым обычным предметам ореол таинственности и какого-то волшебного очарования. Я лежал на широченной постели в лучшей каюте нашего корабля и любовался Алисой. Мой прелестный соночлежник спал, свободно раскинувшись по верх простыней и подушек, и я мог сколько угодно тешить свое эстетическое чувство, наслаждаясь видом ее великолепного лица и тела. Она спала тихо как ангел, и абсолютно неподвижно, только легкое вздымание груди показывало, что она жива. Вносимый легким ночным ветерком свет струился по плавным изгибам ее фигуры, создавая, прозрачный серебристый орел, в котором лицо и тело Алисы казались нереально прекрасными и хрупкими. Она существо из другого мира подумалось мне, обычный человек не может быть так совершенен.

Я был как пьяный. Если придется сейчас умирать, то я был готов. Ночь любви, которую подарила мне Алиса не повторить, такое не может повторяться, иначе рай будет здесь на земле, а это как утверждают священники невозможно. А стоит ли жить, если все остальное по сравнению с этим кажется таким мелким и ничтожным. Что она вытворяла! Никогда бы не подумал, что может существовать такая дикая смесь святой невинности и изощренного порока. Самые опытные столичные куртизанки могли бы брать у нее уроки мастерства, при этом временами она была так непосредственна и наивна, что иногда казалось, будто я ее первый мужчина.

Несмотря на довольно высокий для женщины рост, она выглядела такой юной, а весь мой опыт говорил, что молоденькие девочки хороши только визуально. К счастью, я очень сильно ошибался и она доказала мне это. Здесь было нечто невероятное. Казалось, она не чувствует боли или упивается ею, мы вместе с ней бились в том последнем пароксизме наслаждения, который практически неотличим от боли. Она делала все и позволяла с собой делать все, а неограниченные возможности ее великолепного тела позволяли реализовывать самые смелые фантазии, принимать самые изощренные и невозможные позы, добываясь просто неземного блаженства. Она предлагала самые сокровенные свои места так, что это можно бы было счесть верхом распущенности, если бы не было так непосредственно и даже по-детски наивно. Изобразить такую страсть искусственно просто невозможно. Она неистово желала меня. Это чувствовалось, это было видно по ее изумленно радостному лицу и это заводило меня сильнее всего. Потом она сказала, что никогда не думала, что прикосновения, и ласки мужчины могут быть так приятны. Да я и сам вместе с ней испытал такое, что предыдущий мой, я то наивный думал богатый, опыт с женщинами можно было, смело перечеркнуть и выкинуть на свалку. Я вдруг понял, что пока ты не встретишь настоящую женщину, ты девственник, сколько бы раз ты не трахался и скольких бы женщин не обрюхатил. Только познав неземное блаженство, с такой как Алиса, можно сказать: "Да, я знаю, что такое чувственная любовь с настоящей женщиной".

Я вдруг испугался, а вдруг она сейчас исчезнет, пропадет и это все просто сладкий сон, которые небо иногда дарит нам, что бы показать прелести потустороннего мира.

Я подался вперед и осторожно коснулся губами ее груди. Нет, это реальное теплое женское тело. Мне казалось, что я выжат до дна, но едва я почувствовал, как твердеет под моими губами сосок, как желание вспыхнуло во мне с новой силой, вознеся фаллос на не досягаемую высоту. Руки опять стали судорожно ласкать это такое красивое и податливое тело.

4

его терзали смутные сомненья (Алонзо)

Короткая летняя ночь еще творила свою не долгую власть, но серый призрачный свет уже пробивался через поднимавшийся от воды густой туман. Наше судно стояло. При такой плохой видимости капитан не хотел рисковать, и я его понимал. Торопиться нам некуда, через какое-то время взошедшее солнце развеет белесую пелену и мы поплывем дальше.

Я стоял облокотившись о палубное ограждение и смотрел на плавающую в воде Алису. Корабль словно вымер. Пассажиры спали, команда, за исключением вахтенных, пользуясь стоянкой, тоже отдыхала. На корме были только мы с Алисой. Точнее я один, потому что Алиса пребывала за бортом, резвясь словно молодой дельфин. Глядя на нее можно было подумать, что вода ее родная стихия, она страстно ее обожала и плавала как рыба. Я поражался откуда в ней столько жизненных сил. После бурных любовных объятий меня лично хватало только на то, чтобы лениво сделать пару гребков и вылезти обратно на палубу. Там, надев халат и облокотившись о борт, я мог следить за своей русалкой.

Уже несколько дней, которые мы были вместе, она при каждом удобном случае тащила меня в воду. Конечно искупаться в такую жару — это истинное наслаждение, но было одно но. Алиса не признавала плавательных рубашек, в которых обычно купаются дамы и нисколько не смущалась случайных пассажиров и матросов, иногда пялящих на нее изумленные глаза. Словно легендарная аристократка древней империи, у которых, по легендам, появляться на людях нагими было высшей привилегией, она была невозмутима в своей гордой наготе. Никто ничего не говорил, но я чувствовал, что за нашей спиной весь корабль шушукается о моей даме, и не удивился бы, если узнал, что не одна любопытная пара глаз незаметно следит за ее водными процедурами. Мне это было неприятно, но переубедить ее было невозможно.

— Ты что, издеваешься? Да в ваших хламидах только тонуть можно. В них, когда намокнут и шевелишься то с трудом. И потом, почему ты можешь плавать голышом, а я нет?

— Но я же мужчина, как ты не понимаешь?

— А какая разница? Мы оба люди и если можно одному, значит можно и другим. Чем я хуже тебя?

Спорить об очевидных для меня вещах не хотелось и я лишь старался чтобы наши купания проходили глубоко за полночь, надеясь, что большая часть людей на корабле спит, а не следит за нами.

Справедливости ради надо отметить, что я сам был отчасти виновен в организации этих купаний. Еще в нашу первую ночь любви, когда обессиленные мы лежали в душной каюте, Алиса прошептала:

— Если бы ты знал, как мне хочется окунуться.

— К сожалению мы не в моем замке и ванны здесь нет, но можно искупаться в реке. Корабль стоит и есть веревочная лестница, чтобы подняться обратно.

После обрушившейся на меня лавины чувственности я был несколько заторможен и совершенно не учитывал с кем имею дело. Я хотел немного подшутить над ней, совершенно не рассчитывая, что мое предложение будет воспринято всерьез. Но Алиса ухватилась за него и сейчас уже можно говорить, что наши ночные омовения стали традиционными.

Она странная девушка, и чем больше я с ней общался тем сильнее убеждался в этом. Она не прячется и ничего вроде бы не скрывает, даже немного рассказала о себе, но почему-то ее рассказ не вызвал у меня доверия, хотя, все в нем было гладко и никаких явных противоречий не обнаруживалось. Со слов Алисы выходило, что родилась она в семье обычного деревенского сеньора. Всю жизнь провела в деревне, образование получила дома, никогда никуда не выезжала, всему, что знает, научили родители и некоторые учителя, которых смог пригласить отец. Он у нее был старым солдатом, участвовал в таких-то и таких-то компаниях. К сожалению и он и ее мать уже умерли, они остались с братом одни и эта их поездка, первый выход в большой свет. Все это Алиса рассказывала мне легко и непринужденно. Вот только проверить ее слова я никак сейчас не мог, но у меня почему-то сложилось впечатление, что мне ответили хорошо выученный урок.

Конечно, это была она. Нагая лесная нимфа навсегда врезалось в мою память во всех мельчайших подробностях. И сейчас имея возможность ласкать и рассматривать роскошное тело Алиса, я не находил между ними никаких отличий. Нашу первую встречу на берегу живописного лесного озера она отрицала начисто и смотрела при этом на меня такими ясными честными глазами, что обвинить ее во лжи было просто невозможно и мне ничего не оставалось делать, как только сделать вид, что я ей поверил.

— Почему же ты пришла ко мне, если мы не виделись раньше? — Спрашивал я ее.

— Я давно привыкла делать, что захочу, а ты такой шикарный мужчина, и целыми днями так смотрел на меня, что устоять было невозможно.

Возразить на это мне было нечего, да и не хотелось, тем более, что свои слова Алиса подтверждала действием. Ее губы прижимались к моим, руки гладили самые чувствительные места, великолепное тело жаждало ласки. На моем месте никто бы не устоял. Все вопросы на какое-то время отпадали и мы снова погружались в дивную негу непередаваемых наслаждений.

Ее умопомрачительное тело всегда было основным ее доводом. Я заметил, что стоило мне завести разговор на скользкую для нее тему, как она сразу же тянула меня в постель. Конечно, против такого ухода от вопросов я возразить не мог, хотя и не очень верил в то, что она мне о себе рассказывала. Я был убежден, что лесная нимфа с диким котом и Алиса — это одно и тоже лицо. Более того, я чувствовал, что и она знает, что я не верю в ее байку о тихой скромной и ничем не примечательной семье Койлоков, но также четко мы оба знали, что как бы я на нее не давил, Алиса от своей версии не отступит, и по некому молчаливому согласию мы больше не поднимали эту тему. Все свои сомнения я отложил на потом, решив, что после возвращения из Арата я завсегда смогу узнать существует ли такой род Койлоков и если существует, то что они из себя представляют. Тем более, что с Алисой и так хватало сюрпризов и как бы не был затуманен мой мозг чувствами, вопрос: "А кто ты Алиса?", нет-нет, да и тревожил сознание. Сначала я льстил себя надеждой, что понаблюдав за ней смогу быстро понять, что к чему. И вот мы вместе на ограниченном пространстве уже несколько дней, вся ее жизнь проходит у меня на глазах, и что я про нее понял? Только то, что она чертовски красива и великолепная любовница. Если отбросить байку о леди Койлок, то я даже не могу определить к какому слою общества она принадлежит. С одной стороны она очень не прихотлива, может довольствоваться самыми примитивными удобствами. Простейшие блюда немудреной корабельной кухни приводят ее в полной восторг. Как с равными она общается со стюардами и матросами и они просто боготворят ее за это. Простенькие туалеты, в которых щеголяет Сину, вызывают у нее искреннее восхищение. Если бы она добавила к этому еще и такую же зависть, то корабельные дамы, возможно, и простили бы ей ее красоту и постоянное внимание со стороны мужчин. Но зависти у нее нет ни к чему. Она всегда настолько уверенна в себе, словно высшие силы простерли над ней свою защиту и с ней в принципе ничего не может случиться. Иногда она обнаруживает явную склонность к роскоши в быту, при чем к такой, которая достойна венценосных особ. Она может довольствоваться малым, но самые роскошные удобства, которые ей тут могут предложить, вызывают у нее только снисходительную улыбку.

Взять хотя бы корабль. Наша "Авгура", была построена всего два года назад, ее хозяева не скупились и при ее создании использовались самые последние достижения как в области кораблестроения, так и отделки судна. На Ларе не было кораблей крупнее ее, а тем более таких, которые могли бы предоставить лучшие условия пассажирам. Элегантная, отделанная дорогими сортами дерева, украшенная затейливой резьбой, с каютами обставленными по последней моде, "Авгура" была гордостью Танского речного флота.

Еще в первый день, когда Алиса при своем появлении произвела фурор на палубе, капитан, который по праву мог гордиться своим кораблем, воспользовался привилегией своего положения и пригласил понравившуюся ему пассажирку показать свои владения. В тот день я не спускал с нее глаз и ясно видел, что "Авгура" произвела на нее, девочку из глубокого захолустья, совсем не то впечатление, которое можно было ожидать. Нет, она восхитила ее, но как-то не так, иногда создавалось впечатление, что ее удивляет примитивность конструкции, и то, что люди могут плавать на таком корыте. Примерно так же мог отреагировать пресыщенный роскошью замков лорд на посещение хижины аборигена с диких южных островов. Не будь она так ослепительно красива, капитан, наверное бы, даже обиделся за такое отношение к последнему достижению нашего кораблестроения. Ходовые качества и различные устройства, которыми хвастался перед ней капитан, нисколько ее не удивили. А вот капитан, да и я вместе с ним, был удивлен, что она знает законы точных наук и понимает как работают хитроумные корабельные приборы. Капитан в силу своей профессии обязан был знать астрономию, навигацию, математику и другие точные науки, я как никак кончил Раский университет, а вот откуда она, симпатичная провинциалочка с домашним образованием, могла все это знать? И потом она не раз поражала меня своим просто потрясающим знанием точных наук. Причем сама она этого не замечала, считала видимо естественным, я же как мог, скрывал свое удивление. Почему-то я был уверен, что намекни я ей, что и блестяще образованные аристократки вряд ли так легко оперируют сложнейшими натурфилософскими понятиями и она сразу резко поглупеет. Алиса вообще очень не стандартная девочка. Я заметил, что ей льстит, когда я говорю, что она такая же как все, и наоборот она напрягается, когда обращаешь внимание на ее бьющую через край индивидуальность. То есть ведет себя с точностью до наоборот. Все остальные знакомые дамы всегда кичились своей неповторимость, хотя, если честно, были похожи, как горошины из одного стручка. Она же хочет казаться обычной сельской дворяночкой, но чтоб я сдох, она такая же селянка, как я святой отшельник. В этом-то и вся закавыка, что я никак не могу представить ее ни в какой привычной группе людей. Она не вписывается никуда и от высшего света она также далека, как и от крестьянской хижины. И только одна роль сидит на ней, как дорогое платье, сшитое у хорошего портного.

Я много думал, кем должна быть Алиса, чтобы объяснить все связанные с ней странности и нашел только одно решение, которое все объясняет. Она — лесная фея, решившая выйти к людям. Это объясняет все странности ее поведения, ее божественную красоту, несвойственные простой женщине способности и полное непонимание того, насколько это не типично. Она то думает, что такая же как все и может сойти за обычную дворяночку. Отсюда ее непоколебимая уверенность и нечеловеческая выдержка. Ее более чем спокойное отношение к титулам, деньгам, власти. Допустив, что она фея, я могу объяснить, почему она не реагирует на громкие титулы от которых тащатся другие дамы. Да с высоты божественного происхождения ей нет разницы между богатыми и бедными, знатными и убогими, силой и немощью.

Как-то, воспользовавшись моментом, я покопался в их каюте. Конечно, там живет еще и ее братец, тоже, кстати, очень своеобразная личность, но все равно, там практически нет ничего из тех вещей, которые обычно берут с собой дамы. Зато есть предметы, совершенно не характерные для них. Например, я обнаружил странную подзорную трубу, таких состоящих из двух частей, сразу для обоих глаз, я никогда и не видел. Полировка стекол была выше всяких похвал, я и не представлял, что можно добиться такой чистоты обработки. Одна эта труба стоила целое состояние и место ей было у короля или знатного маршала, но ни как не у сельского помещика. А еще было много таких вещиц, назначение которых я не смог определить, но выполненных с большим мастерством.

К сожалению долго ковыряться в их каюте я не смог. Послышались шаги, я был вынужден ретироваться и больше мне такой возможности уже не представилось. Пару раз я пробовал напроситься к ним в гости, но безуспешно. Алиса ссылаясь на нелюдимость своего братца, вежливо, но твердо мне отказала. Шарль действительно крайне редко покидал свою каюту и ни с кем не общался. Про его героическую схватку с двумя головорезами на корабле судачили несколько дней. Другой юнец на его месте ходил бы надувшись от гордости и сам бы живописал про свои подвиги. Этот же сидел тихо, вел себя скромно и раздражал меня этим немеренно.

Ну да бог с ним. Скоро уже рассветет, пора вытаскивать мою русалку из воды.

— Алиса, ты скоро?

— Я уже здесь.

Она легко взлетела на борт и стояла рядом, во всем блеске своего неземного очарования. Я как всегда почувствовал желание, смотреть на нее и не хотеть было невозможно.

— Я жду тебя в каюте, — сказал я внезапно охрипшим голосом и протянул ей полотенце.

— Конечно мой господин. Всегда к вашим услугам. — Кокетливо улыбнулась она, и я поспешил в себе, так как не мог больше ждать и хотел, чтобы когда она через минуту появиться, быть уже во все оружии к очередной любовной битве.

5

губернатор

Жара стояла страшная. Даже здесь на реке, каждый день путешествия для престарелого сира Бариджа был просто пыткой. Слава богу, что они все-таки решили плыть, а не ехать верхом, как предлагали некоторые его советники. Хотя на коне добраться до Арата можно было и быстрее, но он просто не пережил бы этого путешествия. И чего его потянуло в эту поездку. Наедине сам с собой он мог признаться, что объективно никакой нужды в его присутствии в Арате нет, но ни одна сволочь ему этого не сказала. Наоборот все кинулись убеждать его, что мудрое и единственно правильное решение. Но как ловко этот пройдоха Берндот свел их ничего не значащую светскую болтовню, на приеме в его резиденции, по поводу именин его дочери, к этому чертовому флоту. Тогда он даже и не заметил, что идея посетить Аратские верфи и проинспектировать строительство флота была ему внушена графом. Казалось она внезапно озарила губернатора и сразу нашлась масса значимых аргументов в ее пользу. Уже потом, жаркими душными ночами, когда несмотря на убаюкивающий плеск воды за бортом, ему не спалось и в голову лезли всякие мысли, он понял, что тогда, легкая светская беседа была только с его стороны. Граф Берндот работал. Он хотел казаться подвыпившим, раскованным, немного утратившим контроль. Жаль, что тогда он не обратил внимания на холодный блеск его спокойных и абсолютно трезвых глаз. Это сейчас он все видит в новом свете, а тогда ему было просто хорошо. Граф тонко, на грани приличия и неприличия высмеивал нравы большого света, так, что по неволе начинаешь думать, какие тупицы и глупцы окружают нашего короля. Как-то само собой подразумевалось, что в их провинции все гораздо лучше и из всех региональных правителей, он, губернатор Байской провинции, самый умный и прогрессивный. До прямой лести граф конечно же не опускался, слишком он для этого умен и хитер, просто из его анекдотов о дворе этот вывод напрашивался сам собой. Именно по этому, такой важный заказ, королевское адмиралтейство разместило именно в их провинции, что их губернатор не допустит срыва работ. Надо отдать должное графу, льстил он тонко. Губернатору было приятно слушать его разглагольствования. Приятен был и интерес окружающих к их разговору, в который граф ловко включал различных собеседников, будто ненароком добиваясь от них нужных ему фраз. В какой-то момент, он старый, прожженный интриган Баридж, вдруг решил, что пост губернатора не является вершиной его карьеры, что он может рассчитывать на что-то большее в правительстве Ариана Второго. На гребне этих мыслей и прорезавшегося вдруг служебного рвения, его неожиданно и потянуло в Арат, лично порадеть о наиважнейших делах королевства. Ну если бы хоть кто ни будь, намекнул ему тогда: "Что ты там старый забыл, на своем месте ты сидишь крепко, а поста премьер-министра тебе не видать как своих ушей". Ну нет, кто же рискнет сказать такое губернатору, сам виноват, окружил себя подхалимами, теперь парься на этой чертовой посудине вместо того, что переждать самую жару на своей чудесной загородной вилле, наслаждаясь прохладой горного воздуха и целебной свежестью ледниковой воды.

Ну ладно, что сделано, того уж не вернешь. Отказаться от поездки, не говоря о том что бы прервать ее, он, после того как публично заявил об этом, мог только в случае своей смерти, иначе при дворе действительно могли начать копать под него. Вопрос в другом — зачем Берндоту было нужно что бы он покинул Байск.

Губернатор четко осознавал, что граф самый сильный вельможа провинции, и именно по этому ему не светит занять его место, даже в случае его смерти. Он никогда не мог понять до конца, зачем ему, такому блестящему аристократу, хоронить себя в их глухой провинции. С его-то способностями, он мог сделать отличную карьеру хоть в армии, хоть при дворе. Но нет, он занял теплый, но бесперспективный пост в глухой отдаленной провинции. Сначала губернатор сильно опасался, что граф метит на его место, но он всегда был к нему лоялен и реально поддержал его несколько раз в сложных моментах, когда казалось бы мог воспользоваться случаем и попытаться стать во главе провинции. Сперва это его настораживало, затем один знакомый, имевший свои источники в канцелярии премьера, по секрету поведал ему, что если молодой Берндот и метит в губернаторы, то пока у власти лорд Раис, ему это не светит ни при каких условиях. На этот счет есть даже тайное распоряжение подписанное королем и хранящееся у премьера. Конечно граф может и не знать об этом, но за те два года, что он в провинции он даже не пытался как-то интриговать против губернатора. Напротив, он был самым деятельным и полезным чиновником провинции. Даже имей губернатор такое желание, он не видел в его деятельности никаких недостатков.

Когда, скоро уже почти три года назад, он узнал, что освободившееся место командира байского гарнизона хочет и наверное получит граф Берндот, то был сильно встревожен. Долетавшие до ушей губернатора слухи о молодом аристократе ничего хорошего ему не обещали. Специально за одним из знатнейших вельмож провинции он не следил. В родовых владениях он появлялся не часто, а когда появлялся, то это всегда было связано с дикими кутежами, дуэлями, иногда и со смертельным исходом, кучей совращенных девиц и толпой их негодующих родственников, которые не решаясь требовать ответа у графа, обивали пороги местной власти. А о скольких случаях, когда толстый кошелек графа, по горячим следам, решал все проблемы с претензиями сир Баридж и не знал. Губернатор часто стоял перед дилеммой, карать или не карать графа, за поступки, которые простому смертному точно бы стоили головы. Но граф есть граф, и то, что вызывало гнев и негодование у обывателей, в армейских казармах, у молодых дворян, а особенно в офицерской среде считалось чуть ли не подвигом. У заносчивых молодых волчат из аристократических логовищ слюнки текли при разговорах об очередных "подвигах" Берндота. А юные барышни в салонах только и говорили с придыханием о том, каков, однако, наглец этот граф, но какой же он красавец и душка. Осуждая на словах его последнее романтическое приключение с очередной юной особой, в тайне ей завидовали и сами мечтали упасть в крепкие объятия мужественного красавца. Граф был кумиром золотой молодежи провинции. Ему завидовали и стремились подражать, копируя стиль одежды, поведение, манеру вести разговор и платить в тавернах. Он был своеобразной гордостью провинции и самым известным ее жителем. Тронь его и хлопот не оберешься. Тем более, что старая родовая аристократия могла бешено грызться и интриговать против друг друга, но только в своей среде, если же кто-то покушался на их представителей со стороны, они быстро отложив на время внутренние распри наваливались скопом на наглеца. Тронуть потомственного аристократа мог только король, да и то, при очень большой необходимости и будучи готовым отстаивать свои решения силой оружия. Губернатор такой силой тогда не обладал. К тому же не известно, как отнесутся к наезду на графа при дворе, где у него тоже хватает влиятельных друзей, а выходить на короля с делом об избиении какого-нибудь купчишки или изнасиловании его дочки или жены, которые поди и сами об этом мечтали, нет боже упаси забивать царственные уши подобным вздором. Губернатор предпочитал уходить в тину. Отсиживался в загородных имениях, не принимал просителей, спускал на тормозах, заведенные в полиции дела, и с нетерпением ждал, когда его головная боль покинет родную провинцию и улетит в свое блистательное гнездо в столице. К счастью граф в Байске не задерживался, и его, хоть и регулярные, наезды были всегда достаточно кратки.

Поэтому если не страх, то опасения губернатора, что в провинцию навсегда приезжает самый большой ее шалопай, да еще на одну из высших должностей, можно было понять. Но все оказалось иначе. В провинцию приехал совсем не тот человек которого ждал губернатор. Офицер, занявший должность командира гарнизона, разительно отличался от молодого повесы и гуляки, которого знали. Это был энергичный, грамотный военный, не чуравшийся никаких дел. Естественно в Байской провинции, как и везде, чиновники приворовывали казенные деньги и брали взятки. В этом плане дела обстояли здесь не хуже и не лучше чем везде. В частности поставщики и гарнизонные интенданты наживались на военных поставках. Солдаты в казармах чувствовали это на собственной шкуре. Граф быстро и жестко положил этому конец. Он заявил, что тот кто обирает его солдат, враг государства и его личный враг, ни больше ни меньше. Рилас Квит, доселе никому не известный полицейский чин, собрал неопровержимые доказательства против шести поставщиков и двух интендантов, уличающие их в завышении цен, взятках, поставках бракованного товара и других преступлениях. Молниеносно проведенный, под давлением графа, суд вынес суровый приговор: двое были казнены, остальные сосланы на галеры, имущество конфисковано. Граф лично проследил, чтобы приговор немедленно был приведен в исполнение. Общество содрогнулось, такого никто не ожидал, тем более, что почти все купцы грешили этим и власть всегда смотрела на это сквозь пальцы, но в казармах, где граф и так был любим, его популярность взлетела до небес. Он безжалостно муштровал солдат, но следил, чтобы они всегда были сыты, одеты и жалование получали без задержек. Его авторитет в армии был непререкаем и скоро Байский гарнизон стал действительно одной из лучших воинских частей королевства. "Шпага провинции", так в шутку назвала его одна дама на каком-то из балов, и это прозвище к нему прилипло. Губернатор очень скоро убедился, что сильный командир гарнизона и хорошая военная машина провинции, повышают и его авторитет и влияние. Как это не странно, но губернатор должен был признать, что Берндот очень полезен и для него и для провинции.

Но именно эта, просто кристальная чистота и непорочность графа, как-то настораживала и озадачивала губернатора. Всем своим нутром, человека, более тридцати лет крутящегося во власти он чувствовал, что здесь что-то не так. Немного ослабляло его подозрения то, что в быту граф вел себя, как и положено представителю золотой молодежи: кутежи, любовные похождения, дуэли, пьянки, мордобой. Все это было и осталось, но тоже в меру и никак не сказывалось на службе, хотя другие аристократы часто лишь номинально выполняли свои функции, предпочитая всю работу сваливать на подчиненных. Эта провокация с поездкой в Арат первый его сомнительный шаг. Конечно в его отсутствие за графом в Байске присмотрят, но губернатор сильно сомневался, что по возвращении его будет ждать убойный компромат на командира байского гарнизона. Нет, формально даже сейчас ему нечего инкриминировать графу и это сильно беспокоило губернатора. За долгие годы он научился разбираться в людях, иначе он просто не смог бы сделать политической карьеры, но графа он не понимал. Будь он пьяницей, бабником, сумасбродом он был бы ему ближе. Нет он чувствовал в нем крепкую косточку и целеустремленность. Граф явно был масштабней той должности, которую занимал, такой человек не мог не интриговать. Но агенты губернатора не обнаруживали никакой скрытой деятельности неизвестной всем. Даже эту свою чертову лигу он не прятал, она действовала совершенно открыто. Несколько человек губернатора вступили в нее, по его заданию, и не обнаружили в ее деятельности никакого второго дна. Граф был не понятен и это сильно напрягало и даже пугало губернатора. Противоречие между созданным образом и сущностью, которую он чувствовал было настолько разительным. И оно должно было во что-то вылиться, и это его пугало, потому что он даже приблизительно не представлял, что может выкинуть граф. Где он нанесет удар. А то, что он будет, и фактически граф сделал свой первый ход, он не сомневался.

Душная, парящая, влажная летняя ночь шла к исходу. Муторные мысли, копошившиеся в мозгу, так и не дали расслабиться. Ставшая влажной простыня противно липла к телу, подушка казалось раскаленной как кузнечный горн. Нет это просто какая-то пытка. Проворочавшись полночи и так толком и не заснув Баридж решительно встал с постели.

— Черт бы побрал эту жару. — Пробормотал он и позвонил в колокольчик.

Мгновение спустя в приоткрывшуюся дверь просунулась заспанная физиономия слуги.

— Халат и приготовь воду, я поднимусь наверх.

Скинув пропотевшую ночную рубашку и накинув на плечи легкий халат, губернатор вышел из своей каюты на палубу.

Стоял тихий предрассветный час. Галера почти бесшумно скользила в густом тумане окутывавшем Лару. Выполняя приказ, как можно быстрее добраться до Арата, капитан плыл и туманными ночами. "Это наверно опасно, может сказать капитану?", подумал губернатор, но потом он решил, что тот профессионал и знает, что делает. Туман глушил звуки и делал мир каким-то нереальным. Колокол, в который били на носу, на корме был слышан едва-едва. Ветра не было. Скорость судна была небольшой, можно сказать оно еле двигалось и Баридж понимал, что хотя капитан и старается выполнить его приказ плыть максимально быстро, при таком тумане, сделать он этого не может.

После раскаленной каюты на палубе было почти прохладно, нет, скорее был намек на свежесть. Облокотившись о борт, Баридж старался сквозь белесую взвесь разглядеть берег. На носу послышалась ругань, резко ударили о воду весла и заскрипело рулевое весло. Словно нехотя галера стала отклоняться вправо. И почти тотчас из тумана возникла какая-то быстро увеличивающаяся темная масса. Это было стоящее судно. Губернаторская галера, уходя от столкновения прошла буквально в пяти шагах от нее, гребцы только-только успели втянуть весла.

На палубе судна, мимо которого проплывала галера, стояла потрясающей красоты женщина. Пользуясь ночной стоянкой судна она, видимо, плавала, о чем свидетельствовала и веревочная лестница, свешивающаяся с борта и мокрая копна золотистых волос, рассыпавшаяся по прекрасным плечам. При этом пользование купальной рубашкой она не считала для себя обязательным и соблазнительнейшие формы прикрывало только полотенце, которым она вытиралась. Незнакомка, на палубе встречного судна, заметила Бариджа и помахала ему рукой, полотенце соскользнуло и совершенной формы женская грудь на мгновение появилась перед его глазами. Он улыбнулся и послал ей воздушный поцелуй. Кажется она засмеялась, но легкий колокольчик ее голоса увяз в тумане, а мгновение спустя белесая пелена поглотила и корабль и девушку, словно их и не было. Но это мимолетное видение словно омыло душу Бариджа и заглушило терзавшие его всю ночь сомнения. Мысли неожиданно свернули в другое, более приятное русло. Интересно, кто эта очаровательная путешественница, она ведь тоже плывет в Арат. Надо будет навести о ней справки. Поездка показалась ему вдруг уже не такой бессмысленной и даже жара стала более терпимой.

Глава 7

Накануне

1

блаженство и шок (Алиса)

Путешествие до Арата получилось на редкость приятным. После разговора с Шарлотой я решила не обращать на встреченного мной в лесу красавчика никакого внимания. Но это оказалось проще решить, чем осуществить. Целый день он ходил за мной, как привязанный. Лота мне все уши прохихикала. А когда на другой день он договорился с местной шпаной, чтобы те пристали к нам в кабачке, я поняла, с этим надо что-то делать. Конечно, все получилось не плохо, мы сэкономили на ужине и Лота получила прекрасную возможность проверить, что она стоит в реальной драке. Мы с удовольствием убедились, что наша работа и тренировки в модуле не были напрасны. Шарль сильно повысил свой рейтинг, а то его не очень воспринимали как мужчину и моего телохранителя. Теперь никаких сомнений ни у кого не осталось.

А с бароном, я выяснила у капитана, что мой воздыхатель барон и знатный вельможа, т.е. мальчик голубых кровей, я решила поступить просто. У меня никогда не было любовника-аристократа, пусть здесь, но у меня будет барон. Тем более что мальчик мне действительно очень нравился, и я не видела причин отказывать себе в удовольствии.

Соблазнить его, как я и предполагала, не составило ни какого труда, мне вообще не пришлось ничего делать. Едва я появилась в его каюте, как он набросился на меня яки зверь, мне оставалось только расслабиться и получать удовольствие. Любовником он оказался пылким, не очень умелым, но жутко темпераментным. Алонзо готов был заниматься любовью сутками напролет. Даже при теперешней своей нечеловеческой выносливости я умудрялась с ним уставать. К счастью, он не был закомплексован, с полунамека понимал, что я хочу, и легко шел мне на встречу. Так, что очень скоро мы в постели достигли полного взаимопонимания, и я получала от нашей близости истинное удовольствие.

К сожалению ни в чем другом мы с ним понимания не нашли. Из него так и пер хам голубых кровей. Снобизму его не было предела. Сначала меня забавляло, а затем стало раздражать, как он кривит свой аристократический рот при разговоре со всеми, кого он считает ниже себя, а такими он считал всех. Боле менее нормально он держался только со мной, тут он, видимо, играл роль джентльмена, и я как-никак была его любовницей и с Шарлотой, пардон, с Шарлем, он как-никак был мой брат. К тому же на него произвело сильное впечатление как он, Шарль, разделался с двумя громилами, а так как он был мой брат и дворянин, то мог предъявить какие-нибудь претензии и к нему.

Был у него еще один недостаток, но тут я его винить не могу, сама на его месте была бы не лучше. Он был жуть, как любопытен и при каждом удобном случае приставал по поводу нашей первой встречи. Но здесь я была непреклонна, ничего не знаю, я не я и лошадь не моя. Я рассказала ему, выработанную с помощью Лоты, легенду о своем происхождении. Он не поверил, но проверить и доказать ничего не мог. Мир без телефонов, факсов и прочих средств связи имел свои преимущества. Паспорта тоже еще не придумали, и каждый был тем, кем назвался.

Но все это так, ерунда. А в целом я получала от нашего путешествия колоссальное удовольствие. Экзотическое судно, живописные берега, незнакомые блюда и вина. Все это было так интересно. Местные мужчины были все у моих ног, под их восхищенными взглядами я, сама не замечая как, принимала горделивую осанку и чувствовала себя королевой. Красивый любвеобильный мальчик, купания при луне и никаких забот и проблем. Что может быть лучше? Правильно ничего. Я была в восторге от этого мира и наслаждалась жизнью на все сто процентов.

Но ничего в жизни не бывает вечно. Так и наше путешествие закончилось на пристани города Арата. Мы высаживаемся одними из первых. Мне не терпится посмотреть, какие же здесь города, а это первый мой город в этом мире. Слуга Алонзо, Край, подводит к нам лошадей, барон благородно выделяет и мне и моему брату своих коней. Я отказываюсь от кареты и заявляю, что поеду верхом. Действительно, рано или поздно, но начинать, ведь, надо. Под шуточки барона и Лоты, я впервые влезаю на это животное, зовущееся лошадью и мы трогаемся. До города от порта совсем недалеко и я надеюсь, что смогу преодолеть это расстояние без эксцессов.

Мы ехали рядом с Алонзо во главе нашей небольшой группы. Заложенные в модуле навыки дают о себе знать, я словно вспоминаю некогда хорошо выученный, но подзабытый урок. И если несколько первых мгновений я еще с трудом держусь на лошади, то потом, с каждой новой секундой чувствую себя все уверенней и уверенней. Алонзо даже сделал мне комплемент, сказав, что я как всегда его обманула, и он не верит, что я впервые сажусь в седло. В ответ я смеюсь, потому, что чувствую, на лошади я езжу просто замечательно. Мы весело болтали о разных пустяках, когда судьба решила, что мне слишком хорошо, и из-за поворота дороги показались они.

Их было человек тридцать. Мужчины и женщины, мальчики и девочки, было даже два младенца, которых матери держали на руках. Но у них у всех, даже у детей, было одинаково безнадежное выражение лиц, носивших печать отчаянья и тяжких испытаний. Рабы. До этого момента я и представить не могла насколько это ужасно. Босые ноги содраны в кровь, жалкие лохмотья едва прикрывают тощие тела, покрытые воспаленными ранами. Все в ошейниках, скованных общей цепью, которая вела от одного к другому. Поэтому они вынуждены были идти цепочкой на расстоянии двух шагов друг от друга. С боку ехали два надсмотрщика, у каждого в руке была тяжелая кожаная плеть. Этими плетями они регулярно хлестали по спине и плечам тех, кто по их мнению шагал недостаточно бодро. Цепь, тянувшаяся через всю вереницу, звенела мрачно и страшно. От этих измученных усталостью и едва волочивших ноги фигур веяло такой безысходностью и отчаяньем, что у меня защемило сердце.

-Что-то случилось, дорогая? — Алонзо вопросительно смотрел на меня.

Видимо на лице у меня отразилось охватившее меня смятение.

— Эти люди... — Я не знала, что сказать, меня словно обухом хватили по голове.

— А, обычные рабы, не обращай внимания. Нас это не касается.

На его красивом лице только легкая гримаса раздражения и брезгливости. Я и не представляла, что мой любовничек на столько жестокосердный.

Вереница рабов поравнялась с нами. Никто из них даже не поднял взгляда, что бы глянуть на встретившихся путников.

Вдруг одна из рабынь споткнулась. Пытаясь устоять на ногах она рефлекторно схватилась за цепь и падая сильно ее дернула. В результате упала не только она, но и мужчина перед ней, задний, хотя и наклонился вперед, но устоял. Движение каравана рабов остановилось. Над местом падения поднялось облачко пыли.

Грубо ругаясь подскакал один из надсмотрщиков и сразу же перетянул плетью еще не успевшую встать, путающуюся в цепях женщину. Обрушившаяся на плечо плеть сорвала лоскут тряпки, прикрывавшей плечи несчастной, и до крови рассекла кожу. От удара она снова рухнула в дорожную пыль и так там и осталась. Меня всю передернуло, словно удар обрушился на меня, а не на нее.

Из паланкина, который четверо крепких рабов тащили за караваном, выскочил низенький, толстенький живчик. Это, как оказалось, был работорговец и хозяин этих людей. Расталкивая сбившихся в кучу рабов и возвышавшихся над ними конных надсмотрщиков он пробрался к эпицентру события.

— Что тут произошло Жат? Почему эта негодяйка лежит, почему мы стоим? — Слова сыпались из него как горох.

— Да вот эта падаль не хочет идти, спотыкается. — Надсмотрщик Жат наоборот цедил слова медленно, словно нехотя.

Наша кавалькада тоже остановилась. Жадные до зрелищ возничие, торговцы, охранники, крестьяне, неизвестно откуда, но моментально, собрались вокруг места конфликта, еще более увеличивая толпу и усугубляя неразбериху.

— Ну сейчас я ей покажу, как издеваться над нами, демонстрируя здесь свою лень.

— Покажи, покажи. — Кричали из толпы.

Маленький работорговец почувствовал себя в центе внимания и весь надулся от осознания своей важности и значимости.

— Это черт знает что, почтенные. Рабов непрерывно надо наказывать, а то они просто садятся вам на голову. — Он так пыжился, что, казалось, вот-вот лопнет. — Ну-ка Жат, дай мне свою плетку, и подготовьте эту дрянь к порке.

Надсмотрщики слезли с коней и сорвали с провинившейся рабыни жалкие шмотки прикрывавшие ее тело. Я и представить не могла, что человеческое тело можно довести до такого состояния. Жат схватил рабыню за руки другой надсмотрщик за ноги, и они растянули несчастную навесу, параллельно земле. Она не сопротивлялась, только слезы чертили дорожки на запыленном лице и губы тихо шептали: "Пощадите, пощадите". Торговец покачивая плеткой неторопливо приближался к жертве, отводя руку для удара.

— Какай интересный способ порки! — Голос Алонзо дошел до меня, как сквозь залитые водой уши. Он глазами показывал мне на растянутое над замлей тело рабыни. — Ты видишь при ударе, плетка хлестнет не только по спине или заду, но и по груди или животу.

Лицо его выражало только любопытство и не капли сочувствия к несчастной. В это мгновение, казавшиеся мне прекрасными, черты, стали почти отвратительными. Видимо на лице у меня, что-то отразилось, потому что он удивленно глянул на меня и отвел взгляд. В этот момент торговец хлестанул рабыню. Кожаная плеть опоясала тело. Кровавая полоса протянулась от копчика, через живот, грудь и кончилась выдранным куском кожи между лопаток. Крик рабыни резанул по ушам, от боли ее тело дернулось так, что какое-то мгновение казалось, что надсмотрщики ее не удержат и она рухнет на дорогу. Но накаченные мужики не выпустили добычи. Они лишь крепче уперлись ногами в дорогу и напрягли мускулы. Да палачи должны быть крепкими ребятами, эта работа не для слабаков. Оценивая хороший удар, толпа одобрительно загалдела. Торговец оттягивал руку для нового удара. Первая капля крови сорвалась с живота истязаемой и упала в дорожную пыль.

Больше выносить это я не могла. Переход от счастливой мелодрамы к фильму ужасов был слишком резок. Подсознание, спасая мой неподготовленный к таким зрелищам рассудок, бросил тело в боевой транс. И сразу время затормозилось и мир стал иным. Привычные звуки словно выключили, воздух стал плотным и упругим, как вода, все движения многократно замедлились. Оторвавшаяся новая капля крови никак не может достигнуть земли. Словно замерла в верхней точке траектории, возносимая для нового удара плеть, превратились в статуи люди. Мое тело движется словно в вязком студне, но это было субъективное ощущение. На самом деле мои мышцы преодолевая инерцию заставляют двигаться тело в несколько раз быстрее, чем в обычной жизни. Не подготовленный глаз не может различить моих движений, для всех я стала серой размытой тенью. В этом мире почти неподвижных манекенов, я могу делать, что хочу, а хотела я не очень многого. Так, перво-наперво отобрать плеть у толстяка, кажется я обожгла ему ладонь, резко вырывая рукоятку из рук. Ладно, так ему и надо. А теперь, ему же его же плетью, прямо по лоснящейся упитанной роже. Теперь шажок вправо и ногой в живот одну держиморду, разворот, прыжок и раскрытой ладонью снизу по сопатке другую. Подхватить и аккуратно посадить выпущенное из рук и падающее тело рабыни. Что-то мне мешает, ах да, про тебя-то я чуть не забыла, резким даже для транса рывком, я рву цепь в месте крепления с ошейником. Теперь вроде все, разум успокоился и я выхожу из транса словно выныриваю с глубины в обычный мир.

В первое мгновение не могу понять, словно я все еще в трансе, неподвижные фигуры, разинутые в изумлении рты, выпученные глаза. Но свежий ветерок, звон разорванных обрывков цепи, глухой звук упавших в дорожную пыль тел надсмотрщиков, зажимающая грязной рукой рот рабыня, начинающий вопить торговец и ставшие удивленными глаза Алонзо, убеждают, что из транса я вышла. Замершие в немом удивлении люди начинают оживать, а я понимаю, что вляпалась в историю.

Первой опомнилась Лота.

— Ничего, ничего, у сестры такие припадки бывают. — Она швыряет под ноги держащемуся за окровавленное лицо работорговцу несколько монет и быстро подталкивает меня обратно к лошади.

— Барон, да не стойте вы как истукан. — Шипит она Алонзо, — давайте сматываться пока они не пришли в себя.

Тот, с все еще отсутствующим видом, послушно дает шпоры своему коню, и наша кавалькада устремляется вперед.

Толпа еще в шоке и послушно расступается перед нами. И только когда мы уже отъехали на несколько шагов, сзади начинают раздаваться возмущенные вопли. Но поздно, ветер свистит в ушах, пыль клубится за крупами разогнавшихся лошадей. Нас уже не догнать, и место драмы скрывается за поворотом дороги.

2

союзник

Волны с грохотом разбивались о скалистый обрывистый берег. Туман водяной пыли постоянно висевший в воздухе делал прибрежные валуны мокрыми и осклизлыми. Единственным достоинством каменистой площадки нависавшей над океаном, кроме конечно живописности, можно было считать то, что ведущийся на ней разговор невозможно было подслушать. Место было открытое, а прибой глушил все другие звуки, поэтому двум беседующим на ней людям приходилось кричать в ухо друг другу. Один из них был высок, худощав и смугл, как туземец с южных островов. Твердый решительный подбородок, прямой тонкий нос, пронизывающий взгляд черных глаз. Властные жесты и жесткий голос выдавали в нем человека привыкшего командовать и внушать повиновение. Несмотря на то, что одет он был в простой потертый голубой колет и на перевязи висела самая простенькая, ничем не украшенная шпага, он не производил впечатления простого искателя приключений, каким видимо хотел казаться. Тем более, что даже и на простом костюме флибустьера лежал некий отпечаток изящества и хорошего вкуса. Да и не был он простым моряком, иначе не стал бы ближайший друг и советник графа Берндота с ним встречаться.

Пьер Желани был не коронованным королем пиратов южного побережья и Чину пришлось потратить немало времени и денег что бы выйти на него и организовать эту встречу.

— Ты смел купеческий помощник, не много найдется людей, которые вот так рискнули бы придти ко мне.

— Я хочу предложить тебе сделку, а нормальные, выгодные сделки без риска не бывают.

— Ну предлагай, я слушаю.

— Я хочу предложить тебе Арат.

— Стать префектом города? — Губы корсара скривила презрительная усмешка.

— Нет. Я хочу предложить тебе разграбить этот город.

— Заманчивое предложение. Ничего не скажешь! — В голосе пиратского вожака сквозил не прикрытый сарказм. — А мы то убогие и не додумались бы до этого сами. Если бы я мог захватить Арат, я бы уже это сделал. Это не серьезное предложение. И если это все с чем ты пришел, я буду сильно разочарован, советник.

— Нет, ты не понимаешь. Я знаю, что одних твоих трехсот сорока семи человек не хватит, чтобы взять город.

— Ты не плохо осведомлен, советник, — Желани зло прищурился — а мои люди слишком трепливы.

— Не беспокойся. Никто не собирается опровергать слухи о тысячах корсаров, которые слетаются по одному твоему слову на любое дело. Главное, что тех сил, которыми ты располагаешь, хватит для этой задачи. В городе будет восстание и все силы гарнизона будут брошены на его подавление. С тобой просто некому будет сражаться. А если кто-то и рискнет, он будет раздавлен с тыла.

— Ты говоришь так уверенно, словно сам готовишь это восстание. И главное, кто и как докажет, что это правда.

— Ты прекрасно понимаешь, что доказать это может только само восстание, но договориться обо всем ты можешь и со мной.

— Как-то все это меня не убеждает.

— Тебе придется рискнуть. Если проект укрепления флота будет выполнен, тебе вскоре придется убраться из этих мест. Если сможешь.

Глаза корсара сверкнули.

— Флот строят для султаната.

— Для добрых пиратов наш славный король тоже выделит пяток кораблей, если купцы будут очень просить. А они ведь будут просить, не так ли?

— Хорошо, я подумаю над твоим предложением.

— Думай, но не очень долго. Я буду ждать в "Пьяном боцмане" до завтра. И еще, что бы тебе легче думалось: в гавани Арата будет стоять корабль губернатора, на котором всегда можно неплохо поживиться.

— Одно маленькое замечание. Форт. Чтобы войти в гавань, надо миновать форт.

— Твои корабли смогут пройти в гавань. Катапульты и баллисты форта будут обезврежены.

— А что ты потребуешь взамен?

— О совсем не много, можно сказать пустяк. Ты возьмешь под свой контроль верфи и не допустишь их уничтожения.

— И это все?

— Да.

Глядя в след удаляющейся коренастой фигуре, Желани думал, насколько этому азиату можно доверять. Он представился помощником купца Колима Рачата и намекнул, что является агентом Бахайского султаната, первое было правдой, проверить второе не представлялось возможным. Так что же его предложение на самом деле: честная игра бахайской агентуры, озабоченной усилением Танского флота, или ловушка танских властей. А если он действует сам по себе или в интересах некой третьей силы, то, что это за сила, в чем ее выгода, какие цели она преследует? На множество этих вопросов Пьер не мог дать ответа, и именно по этому ему не нравилась эта затея с нападением на Арат. Но в одном этот азиат был прав, если флот будет построен, то ему придется сменить профессию или перебираться в другие места. Тан раздавит не только бахайский флот, но и пиратов. Это соображение уравновешивало все предыдущие сомнения и толкало на рискованную авантюру. Некое несоответствие в их разговоре тревожило корсара. Азиат просил сохранить верфи, но и пиратам и бахайцам их выгодно уничтожить. Что-то тут не так, эта мысль его сильно беспокоила. Но если он захватит и порт и верфи, то кто помешает ему сделать так, как он сочтет нужным. В городе действительно что-то назревает, и куш слишком велик, чтобы просто так от него отказаться. В конце концов, без риска в их занятии не обойтись, а выбор у него, если подумать, не так уж и велик.

3

разговоры на краю

— Что такой мрачный?

— У меня плохие предчувствия и такое ощущение, что в городе что-то назревает.

— Ну, так доложи высокому руководству, благо оно здесь, и пусть у него голова болит.

— Нет конкретных фактов, так разная ерунда.

— Выкинь из головы.

— Не знаю, неуверен. Вот, что подготовь конвой, отправлю-ка я завтра семью в имение под Байск.

— Ваше превосходительство. Список пассажиров "Авгуры".

— Очень хорошо. Что-нибудь еще?

— Странный случай. Вы интересуетесь "Авгурой", вчера сразу после ее прибытия в порту произошел странный инцидент.

— Я слушаю.

— По заявлению купца Лейно Кара, он и двое его людей были избиты одной из пассажирок "Авгуры".

— Это, что шутка?

— Ваше превосходительство, как можно. Я сам наводил справки, уж очень странное заявление. Свидетели утверждают, что так оно и было.

— Да смешно. И кто же это? Представляю, какой должна быть эта бабища.

— Предположительно это леди Койлок и по описанию она красивая, довольно высокая, юная дама, скорее хрупкого, чем плотного телосложения, блондинка.

— Очень интересно, вы меня заинтересовали, расскажите поподробнее.

— Купец Лейно Кар гнал своих рабов в порт. Одна из рабынь провинилась, и он решил ее наказать. Место он выбрал не очень удачное, прямо на дороге перед въездом в порт. Как всегда собрались любопытные. В этой толпе оказалось насколько пассажиров с "Авгуры", они только сошли с корабля и направлялись в город. Одна из пассажирок, вмешалась в наказание. Она избила купца и двух его надсмотрщиков. Все произошло очень быстро. Когда зрители опомнились, эта дама и сопровождающие ее люди уже успели скрыться в городе.

— Он сильно пострадал?

— Да не очень, она его же плетью рассекла ему кожу на лице и голове. А материально он даже оказался в выигрыше. Один из сопровождающих избившей его дамы оставил ему несколько монет. Некоторые из очевидцев утверждают, что приличную сумму, но точно естественно никто не знает.

— Так чего ему еще надо? Кто-нибудь убит?

— Нет. Ему просто очень обидно, он теперь посмешище для всего города и жаждет мести.

— В иске отказать. Никаких дел не заводить. О своей репутации пусть заботиться сам. Эту леди Койлок найти и привести ко мне. Я хочу познакомиться с этой дамой в частном порядке, так что все должно быть предельно вежливо.

— Ты смотри, сам губернатор к нам пожаловал. К чему бы это?

— Не понимаешь? Флот у нас строят, проверить хочет.

— Ох, не люблю я, мужики, когда большое начальство наезжает, от этого всегда одни неприятности. Да и с этим флотом, столько всякого отребья в город понагнали, что жди беды.

— Не каркай. Если что, лига не допустит.

— Да пошел ты со своей лигой. Кому она нужна?

— Да за такие слова...

— Мужики, мужики! Кончайте ерундить. Лучше послушайте, какая хохма в порту была.

— Это ты про бабу, которая Кару и всем его людям накостыляла?

— Точно. А вы уже слышали?

— Да весь город уже знает.

— А я в это не верю, ну не может обычная тетка справиться с несколькими мужиками.

— Да я своими глазами это видел.

— Еще как может. Помните один раб, скованный, кучу людей у Гнесия Кирпа перебил. Даже солдаты ничего с ним не смогли сделать.

— Так то ж мужик, воин!

— Тетки они тоже разные бывают. Я слышал, под Байском одна монашка целую банду порешила.

— Черте кто в город понаехал, это не к добру.

— капитан Дрефус?

— Да, ваше превосходительство.

— Садитесь капитан. Вино, фрукты, хотите еще чего-нибудь?

— Благодарю вас ваше превосходительство.

— Вы капитан "Авгуры", не так ли?

— Да, ваше превосходительство.

— Расслабьтесь капитан. Выпейте бокал вина. У меня нет к вам никаких претензий, я просто хочу с вами поговорить о пассажирах вашего последнего рейса. Может вы догадываетесь, о ком?

— Да, ваше превосходительство. Я думаю вас интересует леди Койлок.

— Да. А почему вы так думаете?

— Она интересовала всех на моем судне.

— Вы правы, капитан. И так, расскажите мне об этой даме и почему она всех интересовала.

— Очень красивая молодая леди. Путешествует в сопровождение младшего брата. По слухам сирота, но в деньгах не нуждается. Умна, образована, где училась не знаю, но это самая интересная собеседница из тех с кем мне доводилось встречаться. Мужчины не могут не интересоваться ею, потому что они мужчины. Я знал много женщин, но такой необычной и очаровательной девушки не встречал. Женщины же просто завидуют ее молодости, красоте, раскованности и не могут простить, что ей плевать на их мнение.

— Капитан, создается впечатление, что вы тоже были неравнодушны к ней.

— Да, ваше превосходительство. Она действует на мужчин как удар хлыста. Даже я, старый морской волк, глядя на нее забывал, что женат, а что вы хотите от молодежи?

— А она?

— Она отдала предпочтение барону ле Пара и практически жила в его каюте.

— Вы уверены?

— Она все делала открыто и не скрывала, что стала его любовницей.

— Невероятно! А как же ее брат, он то как к этому отнесся?

— А что брат, у меня сложилось впечатление что он полностью в подчинении у сестры. К тому же он совсем мальчишка.

— А слуги?

— На мой корабль они сели вдвоем.

— И она не боится отправляться в дальний путь в сопровождении ребенка?

— Этот ребенок стоит любого телохранителя.

— Поясните.

— В одном портовом кабаке к ним привязались два мерзавца, никто не успел вмешаться, как этот ребенок уложил обоих, причем голыми руками.

— Невероятно.

— Да, и она и ее брат очень своеобразные люди.

— А еще что-нибудь необычное вы заметили?

— Не знаю удобно ли об этом говорить. Она по ночам купалась совершенно голой.

— Я знаю это. Спасибо, капитан, вы свободны. И не надо больше никому ничего говорить о леди Койлок.

— Что на тебя нашло?

— Понимаешь Лота, это же люди! Я не могу видеть, когда на моих глазах ни за что убивают человека.

— Это рабы.

— А рабы, что не люди?

— Ты чудная, никогда не видела рабов?

— Представь себе. Как-то не доводилось.

— И что теперь? Их тут тысячи, ты шагу не сделаешь в Арате не наткнувшись на раба, и хозяин может делать с рабом практически что угодно, и закон на его стороне. Если ты и дальше будешь бить морды в похожих ситуациях, то скоро в синяках будет весь город, а нам придется очень быстро уносить отсюда ноги.

— Я постараюсь держать себя в руках, прости, мне надо к этому привыкнуть, я не могу вот так сразу стать другой. Неужели так везде?

— Да нет, что ты. В некоторых местах рабов совсем нет. Арат это же порт и верфи, поэтому их здесь очень много.

— Надо было ехать в другое место.

— Я же не знала, завтра уедем. Что ты собираешься делать сейчас, я хочу посмотреть город.

— Нет, это ты без меня. Я пойду к своему барону, попробую напиться и расслабиться.

— Ну тогда давай до завтра. Встретимся в "Зеленом петухе", говорят это хорошая гостиница рядом с префектурой. Очень приличный район. Там такого безобразия как в порту нет.

— Ты хочешь остаться одна?

— Конечно. Я уже договорилась с Алонзо, он послал слугу снять нам там комнату. Не хочу я путаться тут у вас под ногами. Ты развлекаешься, может и мне хочется.

— Хорошо, не забывай про маячок.

— Знаю, знаю. Всегда ношу с собой

— Ты вела себя как последняя дура.

— Да я понимаю.

— Ну что, что на тебя нашло?

— Не знаю. Отведи меня куда-нибудь, я хочу выпить.

— Поедем верхом?

— Нет, закажи карету и желательно с зашторенными окнами.

— Ты боишься, что тебя будут искать? Ерунда. Я договорюсь если, что с префектом. Плюнь ты на этого купчишку, подумаешь, для него должно быть честью получить по морде от благородной дамы.

— Я не боюсь, просто не хочу видеть этого города.

— Ты видишь эту суку?

— Мальчишку что ли?

— Это не мальчишка! Мне ли не знать. Благодаря этой суке я гнию здесь с исполосованной спиной, но мы поквитаемся!

— Я подумал над вашим предложением и решил согласиться.

— Отлично. Вот деньги. И выполните еще одну мою просьбу, не берите никого на ваши корабли, когда будете покидать город.

— Для начала надо войти в бухту.

— Форт будет обезврежен, а с триремой вы и сами справитесь если что.

— Мне нужно еще пару дней. Надо проработать план действий после захвата города.

— Нет, больше ждать нельзя, все висит на волоске, начинаем сегодня ночью, что делать с городом решишь после того, как станешь его хозяином.

Глава 8

Бунт

1

начало бунта

События, получившие в последствии название Аратского бунта, начались в конце недолгой ночи на исходе лета. Невыносимая жара, стоявшая всю последнюю декаду, спала и просто теплая ночь, с легким свежим ветерком, дующим с моря, дарила, измученным зноем, людям прекрасную возможность хорошо выспаться. Специально он не подгадывал, но именно в эту ночь, Чин решили, что мятеж, насколько это возможно, подготовлен, а промедление смерти подобно. Он убедил Феро, что слишком много людей, особенно в последние дни, оказалось вовлеченными в этот процесс, вместе с этим резко возросла и вероятность провала, а именно на внезапности они и строили свой расчет. Подумав, Феро согласился и то, что природа немного поспособствовала их планам, счел хорошим предзнаменованием.

Прикидываясь пьяным, и мурлыча под нос пошлую песенку, Феро приблизился к караульному помещению рядом с бараками в которых держали рабов, работающих на верфи Гнесия Кирпа. Он знал, что в караулке двенадцать охранников. Один из них стоял на часах, точнее должен бы был стоять, на самом деле он сидел на крыльце и опершись на копье пялился в пространство, мутными, от наваливающейся периодически дремоты, глазами. Тщетная борьба со сном забирала все его силы. Одинокий шатающийся прохожий не вызвал у него подозрений.

— Пошел вон, пьянь. Здесь тупик. — Буркнул он, когда Феро подошел достаточно близко.

Еще семерых человек, кравшихся вдоль стен он не видел. Одетые во все черное, с вымазанными сажей лицами и кистями рук, они полностью сливались с темнотой. Трое были бахайскими наемниками из охраны Колима, четверо бывшие солдаты, как и Феро воевавшие в Приграничье и выкупленные им здесь в Арате. Все были опытными воинами и составляли один из ударных отрядов Феро.

— Да я..., да... — Пытаясь, якобы что-то сказать, Феро приблизился к часовому.

Еще два шага, опираясь на копье, охранник начал было подниматься. Феро споткнулся и будто падая преодолел разделявшее их пространство. Часовой не успел ни подняться, ни испугаться, ни тем более поднять тревогу. Узкое лезвие стилета вошло точно в то место горла, куда его и направила опытная рука. Он умер мгновенно и безболезненно. Аккуратно положив тело, Феро махнул своим. Бесшумными тенями они просочились в караулку и рассосредоточились по помещению. Охранники спали. По знаку Феро, нападавшие приступили к делу. Через несколько секунд, все было кончено. Они не успели даже проснуться, как оказались по другую сторону бытия.

Для непутевой охраны все было кончено, но для Феро и его людей все только начиналось.

Чин начал действовать еще раньше. По его приказу охранники купца, уже давно считавшие его, а не Колима своим хозяином, загнали всех слуг находившихся в доме в подвал и заперли их там.

— Я сейчас поговорю с купцом, а вы, — он обвел пристальным взглядом подчиненных, — блокируете дом. Впускать всех назвавших пароль, не выпускать никого. Все ясно? Выполняйте.

Поднявшись на второй этаж, Чин постучал в дверь кабинета Колима.

— Это ты, Чин? Заходи. — Купец выскочил из-за стола и бросился на встречу своему главному телохранителю. — Ну, не тяни.

— Ваша семья покинула Арат, я посадил их на корабль. — Доложил тот Рачату, который в предчувствии им самим спровоцированного катаклизма очень переживал за своих близких.

— Благодарю тебя. — Колим, успокаиваясь, потеребил бороду. — Мне, наверное, тоже надо будет на время покинуть город. Когда ты собираешься начать?

— Прямо сейчас. — Ответил Чин и вонзил в сердце купца стилет.

Первая жертва аратского восстания, даже не успев понять, что произошло, осела на пол.

Выдернув узкое лезвие, и вытерев его о халат жертвы, Чин засунул оружие в ножны, и не торопясь, покинул кабинет. Когда он спустился во двор, там уже начали собираться члены боевого крыла Аратского отделения лиги "Честь и порядок" во главе с Люком. Дождавшись, когда тот заметит его, он показал ему глазами, где будет находиться.

Через несколько минут, Люк подошел к Чину и сообщил, что все на месте.

— Начинай и действуй строго по плану любое изменение только по моему или Берндота приказу. — Советник графа снял с пальца и передал ему перстень.

— Соратники! — Руководитель вышел на середину двора — прошу внимания!

Несколько десятков глаз повернулись в его сторону, негромкий гомон голосов смолк.

— Вы все меня знаете и я уверен, что все вы верные бойцы за наше правое дело. Пришло время действовать. Я ваш командир, который поведет вас к победе.

Он вытянул руку с перстнем Берндота, который вызывающе блестел в последних лучах заходящего солнца. Дав всем сомневающимся возможность подойти и разглядеть скрещенные мечи — эмблему высшей власти в лиге, Люк продолжил свою речь, обращаясь к почтительно склонившим голову людям.

— На город надвигаются беспорядки и хаос. Нынешняя власть в лице престарелого губернатора Бариджа не может остановить их. Граф Берндот верит, что верные члены нашей лиги смогут сделать власть более действенной и жесткой. Мы поможем губернатору удержать чернь в повиновении, даже если он не просит нас об этом. Но это наш город и мы не отдадим его. Многие из собравшихся здесь служили, и умеют обращаться с оружием. Верные люди пропустят нас в форт, который контролирует вход в гавань и мы будем держать его, чтобы не случилось, пока войска графа не наведут порядок в провинции.

Захват форта прошел без проблем. Лейтенант, бывший там командиром, происходил из простой семьи. Он был весьма честолюбив, но низкое происхождение полностью перекрывало возможности дальнейшей карьеры. Вступив в организованную Берндотом лигу, он надеялся с ее помощью добиться большего. Чин пообещал ему после завершения дела командование гарнизоном Арата и нашел в его лице одного из самых преданных и активных сторонников.

По приказу лейтенанта, боевиков лиги "Честь и порядок" пропустили в форт. Когда некоторые из солдат стали соображать, что происходит что-то не то, было уже поздно. Они стояли перед выбором или выполнять приказы руководства лиги или отправиться к праотцам.

С этого момента ни одно судно не могло ни войти, ни выйти из бухты без разрешения Чина.

— Капитан, — Люк решил не мелочиться, и сразу после захвата форта повысил его коменданта в звании, — с этого момента ни один корабль не должен покинуть Аратской бухты. Заходу не препятствовать. В форт никого не впускать и не выпускать. Быть готовыми к отражению атаки из города. Ничьих приказов, включая губернатора, не выполнять, только мои. Понятно?

— Так точно!

Всех людей из охраны Колима, кроме двух человек, Чин присоединил к боевикам Люка. С этой парочкой ему предстоит действовать по специальной программе. Приказав им готовить дом к поджогу, он издали проследил за отрядом Люка. Чин видел, как члены лиги проникли в форт. Там все было тихо, значит, первая часть его плана начала благополучно реализовываться.

Под утро, едва темные силуэты гор стали различимы на фоне светлеющего неба, пиратская эскадра Желани, скользя по черной воде, медленно втягивалась в горловину Аратской бухты. Пьер, решив довериться словам азиата, отбросил сомнения и уверенно вел свой корабль. Он сказал своим людям, что форт, запирающий вход в бухту, контролируют союзники. В противном случае он не смог бы заставить идти их на верную смерть. Сейчас пираты хотя и с опаской посматривали на громаду форта, вырисовывающуюся слева по курсу, тем не менее охотно шли в набег на Арат. Жажда добычи, пересиливала страх смерти.

Впереди показалась сторожевая триера. В небо взвилась горящая стрела. Приказ остановиться для досмотра, если его не выполнить, то последует залп баллист. А дальше либо атака триеры, либо каменные ядра катапульт форта.

Желани не остановился, а дал сигнал готовиться к абордажу, на триере прозвучал сигнал тревоги. Копье из баллисты вспороло воду перед носом пиратского судна. Со стороны форта раздались хлопки катапульт. Вот он момент истины. Фарватер пролива давно пристрелян, и промах практически исключается, из нескольких снарядов, хоть один да достанет цель. Свист налетающих камней заставил людей непроизвольно втянуть голову в плечи. От каменной глыбы не отмахнешься мечом и не защитишься щитом. Удар, треск разрываемых досок. Упавшие с высоты ядра проламывали судно насквозь. Вопли ярости, боли, страха.

Триеры больше нет. Разваливаясь на глазах, она тонет. На пиратских судах раздаются радостные возгласы. Вот она победа. В форте действительно союзники, это теперь ясно всем. Путь на город открыт. Отдельные выкрики перерастают в сплошной радостный гул, корабли устремляются к беззащитной гавани. В этот момент всеобщей радости словно пелена упала с глаз Желани. Он вдруг понял, что теперь полностью во власти человека владеющего фортом. Без его воли пиратские, да и никакие другие, корабли не смогут покинуть бухту. Блеск легкого золота помутил главарю корсаров разум. Ни он ни его офицеры не разглядели в сделанном им предложении ловушки.

Чин видел, как была потоплена королевская трирема, и остался доволен. Пираты теперь у него в руке и, значит, есть надежда что порт и верфи уцелеют. Стоящий на скале форт с наскоку не возьмешь, тем более что в отличие от других воинских частей Арата, его уже не застанешь врасплох, а на длительную правильную осаду ни у пиратов, ни у повстанцев времени не будет. Желани ввел свои корабли в бухту и теперь будет вынужден делать то, что нужно заговорщикам.

Это хорошо, теперь пора заняться другим, еще более важным делом, без которого все остальное может потерять смысл. Его люди еще ночью окружили здание префектуры и вот-вот должны были начать обстрел. Надо торопиться, а то вдруг загнанный зверь решит воспользоваться оставленной ему брешью раньше, чем он рассчитывает. Его, конечно, встретят и там, но лучше это сделать самому.

2

выбор (Алонзо)

Я распахнул окно и жадно впитывал свежий ночной воздух. Черное небо, усеянное мириадами ярких звезд, отражалось в темных водах залива и мешалось с огоньками раскинувшегося внизу города. Самая красивая в мире женщина, свернувшись калачиком, тихонько спала на моей постели. Казалось бы, мир прекрасен и удивителен, но червь сомнения грыз мою душу. Завтра я закончу все дела в Арате и могу отправляться в столицу. Стоит ли предложить Алисе поехать со мной в столицу? Этот вопрос надо решить сейчас. Очень занятно показать этой дикой кошке блеск настоящего общества. Она, конечно, очень не глупая девочка, но в данном вопросе кругозор ее явно не широк. Готов спорить на что угодно, в высшем свете она не вращалась. Двор должен произвести на нее впечатление. Я представил, как вывожу ее в свет, с какой завистью смотрят на нас гвардейские офицеры, когда я небрежно намекаю, что это моя новая любовница. Как вчера вечером, когда мы сидели в ресторане, текли слюнки у Тресио. Я просто физически ощущал, как он завидует, что с этой шикарной женщиной спать буду я, а не он. Он же ее просто раздевал и ел глазами, но надо отдать должное Алисе, за ужином она была безукоризненна. Я ничуть не сомневался, что лесная фея затмит любую красавицу королевства, а если ее еще и приодеть по последней моде у лучших портных, то все дамы света удавятся в бессильной зависти. Перспективы заманчивые, но есть и целая куча но.

Кто она такая? Здесь в провинции можно еще делать вид, что веришь в ее легенду о семействе Койлоков. В столице это может и не пройти. Там в тайной службе лорда Раиса такие есть монстры, узнают то, что ты сам о себе не знаешь, стоит только привлечь их внимание к своей особе. А она привлечет, не может не привлечь. И боюсь, что не только своей ослепительной красотой. Одна ее вчерашняя выходка в порту чего стоит. А она может выдать, что-нибудь подобное и в Расе. Она же не управляема и всегда делает, что она хочет.

Я сильно сомневаюсь, что если орлы лорда Раиса возьмутся за нее, там не всплывет что-нибудь такое, от чего потом все жизнь не отмоешься.

С другой стороны, вторую такую надо еще поискать и вопрос найдешь ли?

Звук, напоминающий сильно приглушенный расстоянием многоголосый вопль толпы, возник и поплыл над городом. Где-то в районе верфей появилось быстро увеличивающееся алое пятно. Пожар. Еще один. Вот что-то заполыхало и в порту. "Что там происходит?" подумал я со смутной тревогой. И тут в дверь забарабанили, что есть мочи.

— Кто там?

— Алонзо, открой. — Раздался за дверью взволнованный голос Тресио.

Схватив шпагу, я метнулся к двери и отдернул задвижку. Краем глаза увидел, что Алиса проснулась и села на кровати. В комнату ураганом влетел Тресио, за ним на пороге комнаты показалась фигура Края.

— Сеньорита, барон, прошу прощения, что прерываю такое приятное время провождение, но надеюсь вы меня простите. В городе бунт. Нижний город и верфи захвачены. Бунтовщики скоро будут здесь. Быстро уходим на мой корабль, он на реке и солдаты гарнизона еще удерживают подходы к Ларе. — Говоря это он откровенно пялился на обнаженное тело Алисы, которая ничуть не стесняясь мало знакомого офицера встала с постели и начала собирать разбросанные по комнате вещи.

— Ты прикрылась бы, что ли. — С неудовольствием буркнул я. Даже сейчас, когда надо было думать о спасении своей шкуры, полное равнодушие Алисы к ее наготе меня сильно раздражало. И вообще, если ты спишь с бароном Пара, то нечего показывать свои прелести другим.

— Я уже одеваюсь. — Спокойно сообщила она. Ни паники, ни дурацких вопросов полное спокойствие.

— Ты предупредил остальных? — обратился Алонзо к Краю.

— Да, господин, все уже ждут внизу.

Буквально через минуту мы спустились по лестнице, и вышли на улицу. Тут нас ждали четверо матросов с корабля Тресио и мои люди во главе с Краем. Все были при оружии и проявляли заметное нетерпение, потому, что шум боя становился все ближе, а зарево разгоравшихся пожаров все ярче, легкий ветерок со стороны моря явственно доносил запах гари. Резанув слух, где-то рядом ударил набатный колокол.

И тут голос подала Алиса.

— Господа, прошу прощения, я должна предупредить и забрать своего брата. Алонзо, ты со мной?

— Ты что сдурела? У нас нет времени. — Я зло смотрел на нее, уже чувствуя, по тому, как упрямо поджались ее губы, что решение она приняла, и переубедить ее не удастся.

К нашей группе, запыхаясь, подлетел вестовой.

— Господин капитан! Лейтенант сообщает, что цитадель пала и порт вот-вот будет захвачен. Вам надо немедленно прибыть на корабль.

— Все ясно, за мной бегом! Отставших не ждем! — Тресио не оглядываясь припустил вниз по улице.

— Последний раз говорю, пошли на корабль! — я схватил Алису за руку.

— Я не могу оставить Шарля!

— Ну не дури девочка, ты ему ничем не поможешь! — я слегка потянул ее в сторону реки.

Рядом с нетерпением маялся Край, с тоской глядя на удаляющиеся спины матросов.

— Я не оставлю ее одну! — Она резко выдернула руку. — Решай!

— Ее? — Даже в такой момент, это так удивило меня, что я на миг забыл о нашем бедственном положении.

— Да, да! Ее. На самом деле она девчонка, Шарлота. Я не могу ее бросить!

Развернувшись, Алиса быстрым шагом направилась в сторону противоположную спуску к реке.

Я колебался, глядя на удаляющуюся стройную фигурку. И вечно с ней какие-то чудеса, и брат у нее не брат, а сестра, но что же все-таки делать? Конец сомнениям положил вылетевший откуда-то из темноты переулков короткий арбалетный болт. Он ударил в камни мостовой прямо у моих ног.

Конечно, это был случайный выстрел, стрела была на излете, и целили явно не в меня, но она стала последней песчинкой перевесившей чашу весов.

— Ну и черт с тобой, пропадай! — Зло крикнул я, затем, грязно ругнувшись, махнул рукой Краю и бросился догонять Тресио.

Потом, вспоминая эту сцену, я много раз проигрывал в уме ее совершенно по-другому. Вот я подхватываю ее на руки, взбегаю по сходням на борт галеры, сзади ревет пламя и рушатся стены, а Алиса благодарно целует меня за спасение из этого ада. Или, обнажив шпагу, я следую за ней, мы спасаем Шарля, и вместе вырываемся из города. Или, уговорив Тресио, я, во главе высаженного десанта, отбиваю Алису из рук, захвативших ее мятежников. Много разных вариантов, но у всех у них был один минус. Они были плодом моей фантазии и не более того.

Много раз и по-разному я пытался убедить себя, что другого выхода у меня не было, что, последовав за ней, я бы погиб и ничем бы ей не помог. Но все это было какое-то искусственное. А если не врать самому себе, то факт остается фактом: я барон Алонзо ле Пара бросил свою возлюбленную на произвол судьбы в охваченном мятежом городе и бежал, спасая собственною шкуру.

Самое интересное, что чувство сожаления и желание переиграть этот эпизод моей жизни возникло потом, когда я был уже в безопасности, а карательные отряды Берндота, усиленные добровольцами лиги топили в крови аратских мятежников. В момент же, когда стоя на палубе отчаливающей от берега галеры, слыша леденящие душу вопли, несущиеся из города и глядя в разгорающийся пожар, я испытывал только чувство огромного облегчения, словно сорвал огромный куш, вырвавшись из этого пекла и сохранив свою жизнь. Это уже потом, спустя довольно значительный отрезок времени, я понял, что без Алисы, эта жизнь, уже не так интересна. Попробовав изысканных яств, трудно убедить себя, что черствый хлеб вкуснее. Слишком поздно я понял, что другой такой женщины в моей жизни больше нет и не будет, и возможно, она была единственным счастливым выигрышем. Тем шансом, который боги дают только раз, но я не понял этого и упустил его. Понимание этого пришло слишком поздно, когда ничего изменить уже было нельзя, когда стройная, хрупкая фигурка растворилась в предрассветном тумане охваченного мятежом города. Тогда же на палубе галеры я не испытывал даже легкой грусти, я считал, что просто очередная женщина прошла, скрасив несколько дней, через мою жизнь и скрылась в дымке забвения. Я еще не знал, что этот образ не отпустит меня никогда. Чем дальше будут уходить в прошлое эти дни, тем ярче будет разгораться щемящее чувство утраты. Позднее знание, лучшие моменты жизни, упущенный шанс на самый крупный выигрыш и облик прекраснейшей из женщин. Он навсегда поселится в моей душе, делая каждую ночь, сны, более сладострастными, и невыносимым пробуждение.

3

судьба губернатора

— Ваше превосходительство, ваше превосходительство!

Настойчивый голос адъютанта с трудом проникал в сознание сквозь толщу сна. Баридж оторвал голову от подушки и сел на постели, он еще не совсем проснулся и выглядел несколько очумело. Над городом гудел набат и именно его звук делал последние сны особенно муторными.

— Ваше превосходительство, скорее!

— Воды, одежду, живо! — Губернатор встал, пытаясь скинуть с себя остатки сна.

— Что происходит?

— Не знаю, но в городе что-то твориться. Префект ждет вас в приемной.

Плеснув в лицо водой и окончательно проснувшись, Баридж с помощью адъютанта быстро оделся и вышел в приемную. Там его ждали префект Арата и офицер, командующий отрядом его личной охраны. Префект нервно расхаживал из угла в угол, и на лице его была написана озабоченность, граничащая с паникой. Командор телохранителей Рейнар, как и положено профессиональному солдату, держался спокойнее и по его виду, мало знакомый с ним человек, ничего бы не определил, но Баридж знал его уже лет десять и видел, что он тоже взволнован. Увидев вошедшего губернатора, префект бросился к нему, и быстро заговорил.

— Ваше превосходительство, в городе что-то происходит, на нас кто-то напал, связи с казармами гарнизона и портом нет. Посланные на разведку люди не вернулись. Мы отрезаны. Что делать?

— Помолчите! — Рявкнул Баридж. — А вы что скажете? — Он посмотрел на своего офицера.

— Положение действительно плохое. В городе разгораются пожары и, судя по всему, идет резня. Мы пытались связаться с частями гарнизона, или, по крайней мере, узнать, что происходит, но неудачно. Ни один из посланных мною и господином префектом людей не вернулся. Один был на наших глазах застрелен прямо перед зданием на площади. Стрелки противника засели на крышах ближайших домов и контролируют подходы к зданию префектуры. Кто этот противник и что происходит в городе, мы не знаем.

— А тайно покинуть префектуру невозможно? Тут что нет никаких подземных ходов?

— Есть. — Затараторил префект. — Он ведет не очень далеко в подвал "зеленого петуха". Я послал своего человека проверить его, но он, как и остальные, не вернулся.

— Что скажите? — Баридж смотрел на офицера.

— Это еще ничего не значит, мои люди прошли по ходу до его конца, за дверь, которой он кончается, не выходили. Там все тихо. Слуга префекта или сбежал или там нас ждет засада. У входа в подземелье я держу троих солдат, в случае чего, мы завалим его.

— Ваши предложения, забудем пока про подземелье.

— Судя по всему, мы окружены достаточно плотно и не понятно, есть ли шанс на помощь извне. Здание префектуры расположено в центре площади и до ближайших домов от него шагов двадцать. В этом свои и плюсы и минусы. С одной стороны никто не может незаметно подобраться к зданию, с другой стороны, покинуть его незаметно тоже невозможно. Один из моих солдат был застрелен, когда пытался пересечь площадь.

— Их лучники засели на крышах домов. — Вмешался префект. — Ни выйти, ни подойти к зданию нет никакой возможности.

— Сколько у нас людей?

— Моих 30 человек и ваш эскорт 20 человек. В здании человек 30 прислуги, но это не бойцы.

— Если добавить людей из моей свиты, оставшихся здесь, и вашу семью, то получается, что нас здесь около сотни. Я прав?

— Да, господин губернатор, но только половина из них солдаты. Остальные в бою будут скорее обузой.

— Почему бы, нам не организовать вылазку, и не пробиться к казармам?

— Я не знаю численность противника, который нам противостоит.

— А ваше мнение, господин офицер?

— Оставаться здесь гибельно. Префектура блокирована не просто так. И, судя по тому, как это сделано, противник у нас серьезный. Я думаю, что они ждут подкреплений, по этому не начинают штурма. Надо попытаться прорваться в порт.

— Нас перебьют на улице, город захвачен! А здесь в здании префектуры мы можем обороняться достаточно долго.

Губернатор задумался, и у его офицера и у префекта были свои резоны, так к какому решению склониться. Делить силы нельзя. Их и так не слишком много. Отсидеться за крепкими стенами, как предлагает префект, но он-то знает, что никаких крупных воинских частей рядом с Аратом нет, и если гарнизон разбит, то помощи в ближайшее время ждать неоткуда. Нет, чтобы не происходило, ему надо выбираться отсюда. Если в провинции бунт, его место в Байске, здесь он бесполезен.

— Готовьте людей к вылазке. Будем прорываться в порт, на мою галеру. Рейнар, разделите людей на две группы. Меньшая, вместе со мной, попытается тихо уйти подземным ходом. Большую, поведете вы. Сделаете вылазку и попытаетесь прорвать окружение. Префект, вы как хотите, но группа идущая со мной должна быть невелика, мобильна и не привлекать лишнего внимания. Все готовимся.

Через несколько минут, держа в руках свою дорожную шкатулку, Баридж спустился во внутренний дворик префектуры. Здесь уже собрались практически все оставшиеся в живых, исключение составляли несколько лучников из охраны губернатора, которые из башенок на крыше вели дуэль со стрелками мятежников, засевших на соседних зданиях. Остальные солдаты строили каре, в середине которого находились гражданские лица.

— Сир, если разрешите, я и мои близкие идем с вами. — Префект был бледен, но настроен решительно.

Баридж кивнул и вопросительно глянул на командира своих телохранителей.

Офицер был хмур и озабоченность, граничащая с неизбежностью, ясно читалась на его лице.

— Монсеньер, мы начнем вылазку через пол часа, уходите! Мятежников вокруг сотни, запас стрел на исходе. — Рейнар был нарочито груб, но Баридж видел, что за неподобающим обращением скрывалось желание до конца выполнить свой долг и сохранить жизнь своего господина.

— Спасибо, Рейнар. — Баридж неловко, одной рукой обнял его. Ему мешала шкатулка, но слуга, постоянно носивший ее во время поездок губернатора, лежал у окна в кабинете, и стрела, торчавшая из его головы, яснее всего говорила, что сейчас не время для соблюдения этикета.

— Скорее! Префект чуть ли не приплясывал от нетерпения перед дверью ведущей в подвал. Его жена, дочь и один из слуг уже спустились.

— Вы трое, идете с губернатором. — Рейнар ткнул пальцем в стоящую чуть в стороне от остальных группку солдат. — Это мои лучшие бойцы. — Тихо добавил он. — Прощайте, монсеньер, мы завалим ход, как только вы пройдете, и задержим эту мразь, сколько сможем.

Путь по тоннелю был не долог и прошел без происшествий. Один за другим они протиснулись в какое-то подсобное помещение. Слуга префекта, выступавший в роли проводника, приложил ухо к двери.

— Вроде все тихо.

Он очень аккуратно приоткрыл ее, вышел, осмотрелся и призывно махнул рукой остальным. Это был черный ход трактира, выходивший в небольшой тупичок. Сейчас в этот ранний час он был пуст, и это могло только радовать беглецов. Все было тихо и спокойно.

— Ну, слава богу! Может еще и обойдется.

Их небольшая группа, стараясь не шуметь, быстро двинулась к выходу из тупичка. Но не успели они сделать и нескольких шагов, как раздалось резкие хлопки спускаемых арбалетов. На такой короткой дистанции тяжелые арбалетные болты легко пробивали и доспехи солдат, поэтому телохранители губернатора, которые в иной ситуации могли бы и выжить, были убиты вместе с остальными. "Ну, вот и все", подумал Баридж, с каким-то тупым оцепенением глядя на тела своих спутников, падающие в пыль и грязь тупичка. Он один остался в живых, но справедливо полагал, что это не надолго. От стены отделились три темные фигуры и заступили ему дорогу, хотя Баридж и не собирался бежать. От стрелы не убежишь, да и сил на сопротивление у него не было.

— Ба! Да это же губернатор! — Направленный в лицо Бариджа меч качнулся, и в душе губернатора мелькнула некая тень надежды.

— Спокойно. Это действительно губернатор, но он то нам и нужен. — В голосе говорившего чувствовалось огромное удовлетворение и облегчение. Играя, он рискнул и выиграл.

— Чин! — Баридж почувствовал, как удивление вытесняет из сознания страх. — Что ты здесь делаешь?

— Хочу, по поручению графа, сделать вам одно предложение.

Деловитость и спокойствие ближайшего помощника графа в обстановке когда мир вокруг рушился, придали сумбурному мельтешению мыслей в голове Бариджа некое направление. Отдельные фрагменты мозаики вдруг сложились, и он ясно увидел всю картину интриги творимой графом Берндотом.

— Так это Ричард стоит за всем этим. Он хочет стать правителем провинции. — Баридж не спрашивал, он утверждал.

Как всегда спокойный и невозмутимый Чин поклонился. Двое его солдат, стоявшие рядом с губернатором, недоуменно смотрели на эту сцену, с трудом пытаясь проникнуть в смысл происходящего.

— Они на вашей совести, губернатор.

Чин резко распрямился, его руки с немыслимой быстротой метнулись к ничего не подозревающим солдатам, и те осели с перерезанными глотками.

— Ну вот, теперь мы без помех можем поговорить, а свидетели нам ни к чему.

— Можете просто убить меня, с предателями мне говорить не о чем.

— С чего это вы взяли, что я предатель? Я никогда не служил ни вам, ни Тану.

— Вы слуга Берндота, а я его господин!

— Спокойнее, спокойнее. Я не слуга, а друг и советник. И у такого вельможи, как граф Берндот, не может быть господина.

Поняв, что Чин просто пытается его разговорить, Баридж замолчал. Он кое-что слышал об этом азиате и знал, что шансов у него нет. Единственно на что он мог, надеется, это умереть достойно и без мук.

По упрямо сжавшимся губам своего пленника, Чин понял, что милая часть беседы окончена.

— Ну, что ж. Раз вы не хотите просто поболтать, то отдайте вашу шкатулку и ответьте на несколько моих вопросов.

Чин вдруг насторожился, ему показалось, что некто проник в тупичок. Да точно, напрягая зрение, он различил чуть более плотную тень у глухой темной стены одного из домов.

— Эй, там, у стены, я тебя вижу, выходи, а то будет хуже.

Баридж никого не видел и не слышал, но после слов Чина тоже заметил отделившуюся от мрака тень. Своим одиночеством и хрупкостью она разочаровала губернатора. Мелькнувшая было надежда, ушла. Даже если незнакомец вмешается, с одним противником этот чертов азиат справится легко.

Чин так не думал и некстати появившийся человек его сильно беспокоил. Проводя важнейшую часть Аратской операции, Чин был собран до предела, все чувства были обострены, но даже в таком состоянии он почти пропустил незнакомку. Сейчас он уже ясно видел, что это именно женщина, но для него это ничего не значило. Важно было другое, он не чувствовал ее на ментальном уровне. Прикрой ненадежные глаза и пустота, ее нет, она растворилась. Такое было под силу только лучшим представителям тайных обществ убийц и боевых сект, и то только там, на востоке. Здесь, на западе, он с такими еще не встречался, но по прошлому опыту относился к ним очень уважительно. Это была та категория людей, с которой Чин, при всех своих способностях и самоуважении, предпочел бы не связываться. То, что это женщина и отнюдь не богатырских габаритов его не успокаивало, скорее наоборот. Он уже был не рад, что окликнул ее. Шла бы она и шла своей дорогой, возможно и не по его душу она кралась, а теперь не понятно как разойтись.

— Я ошибся, ты мне не нужна, — крикнул он, опуская клинок, — можешь идти.

Ничего не отвечая, но уже и не скрываясь, незнакомка, не обращая внимания на валявшиеся в тупике трупы, двинулась к приоткрытой двери, из которой недавно вышел Баридж со своими спутниками. Чин уже стал надеяться, что эта встреча останется для них без последствий, но тут прорезался Баридж. Ничего не поняв в поведении Чина, он решил, что темная фигура его сообщник, а азиат убивает всех кто знает, что он губернатор. Так пусть одним негодяем станет меньше.

— Я губернатор! — Крикнул он, и на всякий случай добавил, — Спасите!

— Черт. — Выругался Чин и ткнул Бариджа зажатым в левой руке кинжалом.

От внезапной резкой боли тот взвыл и сполз вдоль стены на землю. Двигавшаяся к ним боком незнакомка, остановилась и повернулась лицом, в ее руках блеснуло оружие.

— Это чтобы ты не раскрывал пасть, когда не надо, а за одно чтобы не смог уйти пока мы тут не разбираемся. — Пояснил Чин губернатору. — Теперь ты слишком много знаешь. — Это относилось уже к замершей в нескольких шагах от них даме.

Поняв, что схватка неизбежна, она скользнула на встречу Чину, и тот по звериной грации движений понял, что не ошибся, и судьба свела его с мастером боя. Они сближались, не торопясь, интуитивно, чувствуя обоюдную силу и не спеша наносить первый удар.

Справившись с приступом боли и поняв, что ноги более его не слушаются, Баридж смотрел на сходящихся бойцов. В неверном свете начинающегося утра он с удивлением обнаружил, что противник Чина женщина, в облике которой было что-то смутно знакомое.

Первый выпад, отбив, звон скрестившихся клинков, в ореоле сверкающей стали, противники выполняли головокружительные па боевого танца. Баридж слышал, что Чин отменный рукопашник и совсем недавно мог убедиться в его смертоносности, но то, что происходило сейчас заставило его позабыть о боли и бедственном положении. Появившееся было раскаяние, что он сам, не зная того, подставил женщину, было вытеснено сначала изумлением, а потом и восхищением.

Движения противников были так стремительны, что даже наметанный глаз губернатора с трудом различал рисунок боя. То, что он наблюдал, не было схваткой людей. Смертные не могут так сражаться, это был божественный поединок.

Чин не ждал легкого боя, но то, с чем он столкнулся, превосходило самое худшее. Он мог бы гордиться собой, в этом бою он превзошел самого себя, показал высшее мастерство, которого этот вонючий городишко не видел за все время своего существования, но ничего не добился. Неимоверно, почти переступая грань своих возможностей, взвинтив темп и нанося самые изощренные и коварные удары, он не смог ничего добиться. Его противник отбивал или уворачивался от всех ударов, а он с трудом уходил от ее контратак. Единственно, что его еще спасало, это то, что от него тоже не ожидали такого умения, и впервые моменты это дало ему некоторое преимущество, которое он теперь быстро утрачивал.

— Предлагаю ничью! — Выкрикнул он с трудом отбив очередную атаку, и разрывая дистанцию.

— Уходи, ты мне не нужен. — Она даже не сильно запыхалась после такой схватки.

Что ж, Чин рад был уйти. Кто другой на ее месте, если бы и выжил, сейчас с трудом бы переводил дух. Но она направилась к губернатору, а это совсем ни к чему.

По ходу боя они сместились в сторону выхода из тупика. Во время коротких переговоров Чин продолжал потихоньку пятится к нему. Сейчас он был от него в нескольких шагах, столько же или чуть больше отделяло его от незнакомки. Она находилась сейчас между ним и Бариджемк, чуть в стороне и не могла помешать задуманному.

В одной руке Чин по-прежнему сжимал меч, в другой кинжал. Он метнул и то и другое. Он отлично мог бросать любые предметы, любой рукой или, вот как сейчас, обоими сразу и знал, что не промахнется. Меч летел в незнакомку, конечно, она увернется или отобьет его, Чин и не надеялся поразить ее, только отвлечь. Кинжал предназначался губернатору.

Одновременно с броском, Чин метнулся за угол. Уже находясь вне пределов тупичка, он услышал звон отбитого меча и сдавленный вскрик.

Ну, вот и все. Прощайте, господин губернатор. Жаль, что мне так и не удалось задать вам несколько вопросов и приходиться оставлять вашу шкатулку неизвестной даме, но ничего, главное вас больше нет. Так думал Чин, растворяясь в Аратских переулках.

4

девушка и бунт (Алиса)

В те короткие секунды, когда стоя на улице, мы препирались по поводу дальнейших действий, Алонзо, к которому я за последние дни сильно привязалась, сильно упал в моих глазах. Мой любимый оказался обычным трусом. Животный ужас застил ему глаза и он не помышлял ни о чем кроме бегства. Мужчина, который называл меня своей любимой и на словах бросал мир к моим ногам, на деле, готов был предать меня при первой же опасности. Романтические герои, а мысленно я причисляла к ним и Алонзо, так себя не ведут.

В той ситуации, в которой мы оказались, я не могла оставить Шарлоту одну. Если Тресио преувеличивал, и опасность не была так велика, как он это рисовал, то ничего страшного в посещении Шарлоты не было. А если он был прав, и нам всем действительно грозила реальная опасность, то я тем более не могла оставить ее одну.

Какая я все же была дура, что послушалась ее уговоров и согласилась на это проживание в разных гостиницах, да еще и так далеко расположенных друг от друга. Конечно, я понимала Шарлоту, жить рядом с нами и продолжать разыгрывать из себя моего брата Шарля ей не хотелось. Она тоже хотела вкусить прелестей Аратской жизни. Ее маяк работал, и я надеялась, что отыскать ее труда не составит. Ох, только бы успеть, и только бы она была у себя, а то вкусит здешних удовольствий по самые уши. Ее маяк работал, и по своему индикатору я видела направление, в котором мне надо двигаться.

Я бежала по замершему, притихшему в ужасе городу. У меня не было какого-то конкретного плана действий. Я хотела найти Шарлоту, а уже потом вместе с ней как-нибудь выбраться из этой огромной ловушки, которой стал Арат.

К счастью, она остановилась в респектабельном районе и волна насилия до него еще не докатилась. Улицы были пустынны, лишь изредка мелькало в окне перекошенное от страха лицо какого-нибудь лавочника.

Индикатор пискнул, давая понять, что до цели осталось менее пятидесяти метров, и тут везение кончилось.

В полумраке кончающейся ночи я разглядела намалеванное на одном из зданий изображение петуха и поняла, что достигла цели. Ломиться в наверняка запертый парадный вход я не стала и свернула в боковую улочку, чтобы проникнуть в гостиницу как-нибудь менее заметно. Пространство между домов, в которое я зашла, оказалось тупиком. В обычное время сюда подъезжали телеги с грузом, но сейчас он оказался завален трупами и не только ими. В глубине у стены беседовали двое живых, и, судя по всему, один из них, тот который был вооружен, угрожал другому. Но не это было главным. В глубине тупика я разглядела приоткрытую дверь черного хода в нужное мне здание.

Было еще достаточно темно, и одежда моя была темных тонов, я решила, что можно попробовать проскочить незаметно вдоль стены к двери и проникнуть в здание. Но затея не удалась. Тот, который был ко мне спиной, что-то почувствовал.

— Эй, там, у стены, я тебя вижу, выходи, а то будет хуже. — Крикнул он, и развернулся ко мне в пол оборота.

Таиться дальше смысла не было. Я отошла от стены и посмотрела на окрикнувшего меня человека.

Среднего роста, крепкий, типичные монголоидные черты лица, от него ощутимо веяло силой и угрозой. После модуля, находясь в боевом режиме, я чувствовала себя способной один на один справиться в здешнем мире с любым противником. Глядя на этого азиата я вдруг поняла, что несколько поспешила с такой оценкой. Вся подобравшись, готовая ко всему, я ждала его следующего шага. От такого типа можно было ждать чего угодно, но он удивил меня.

— Я ошибся, ты мне не нужна, можешь идти.

Просить меня об этом дважды было не надо. Уже не таясь я направилась к двери, еще не расслабившись, но уже надеясь, разойтись с опасным типом по-хорошему. Но тут в дело вмешался третий участник этой мизансцены.

— Я губернатор! Спасите! — Крикнул он, и я поняла сразу две вещи. Первое: я его где-то видела. Второе: просто так мне уже уйти не дадут, я вляпалась в местные политические игры.

И точно, ругнувшись, азиат ткнул своего визави кинжалом, пояснив при этом, что надо молчать когда не спрашивают.

— Теперь ты слишком много знаешь.

Эта классическая фраза относилась уже ко мне, и произнося ее опасный тип заступил мне дорогу с таким решительным видом, что я поняла, разговоры окончены. Объяснять ему, что их дела меня не касаются, было бесполезно и я выставив перед собой клинки скользнула ему на встречу.

Предчувствия меня не обманули. Он был опаснее чем вся шайка, с которой я столкнулась в развалинах замка, вместе взятая. Наивная, я считала, что в боевом режиме двигаюсь быстрее всех. Черта-с два. Просто мне еще не приходилось сталкиваться с настоящими мастерами рукопашного боя. Сейчас все иллюзии развеялись. Я с трудом отбила первые атаки, но потом дело стало налаживаться. Он, очевидно, тоже не ожидал встретить в моем лице достойного противника. Женщины в качестве солдат здесь не котировались и он надеялся смести меня первым же натиском. Этого не получилось, а мой противник потратил слишком много энергии. Теперь я, освоившись с его манерой боя, стала потихоньку теснить своего противника. Выносливости во мне было больше. Взвинтить предложенный темп еще больше, я не могла, но поддерживать была готова долго, а он судя по всему был уже на пределе. Неожиданно, отбив мой клинок, он отскочил назад и замер в оборонительной позиции. Опасаясь подвоха, я не стала развивать атаку и тоже остановилась, готовая к любым неожиданностям.

— Предлагаю ничью! — Выкрикнул он.

Я была права, он начал задыхаться и голос был прерывист. Но это еще не делало его менее опасным. Продолжать рискованный поединок без нужды мне было ни к чему.

— Уходи, ты мне не нужен. — Ответила я ему, чувствуя, что готовиться какая-то каверза.

Сейчас он был ближе к выходу из тупика, а я между ним и тем, кто, назвался губернатором. Насколько я знала губернатор был самой большой шишкой в этих местах и значит нас угораздило попасть в эпицентр переворота. На всякий случай, я стала смещаться поближе к привалившемуся к стене раненому человеку.

Азиат резко дернулся и пропал. Я не успела ничего осознать. На подсознательном уровне сработала психоматрица воина. Потом, прокручивая перед мысленным взором этот эпизод, я поняла, что произошло, и зачем я сделала то-то и то-то.

Мой противник, покидая тупик, решил избавиться от свидетеля. Обоими руками он швырнул меч в меня, и кинжал в губернатора. Одновременно попасть двумя разными предметами в разные цели достаточно сложно, но я не сомневаюсь он бы попал. Меня он вряд ли надеялся поразить, скорее отвлекал. Основной целью был губернатор, его он хотел убить. Но здесь я доказала, что недаром проливала пот на тренировках в модуле. Упав в пыль, и слыша над головой посвист меча моего противника, я швырнула вперед свой клинок. Невероятно, но я попала. Траектория полета полоски стали из моей руки, пересекла траекторию полета кинжала и орудие убийства ударило в стену, вместо того, чтобы поразить губернаторскую грудь. От неожиданности он вскрикнул. Для него все происходило слишком быстро.

Мне раздумывать тоже было некогда. Светало и из этого тупика надо убираться. Вскочив на ноги, я собрала оружие и подошла к раненому. Он силился что-то сказать, но объясняться с ним сейчас было некогда. Подхватив его на руки, я скрылась с ним за дверью "зеленого петуха". Дверь была из массивных досок и закрыв ее на засов, я почувствовала себя в относительной безопасности.

Помещение, где мы оказались, было, скорее всего, складом при гостинице. Теперь я неплохо видела в темноте, наверное не хуже кошек, и быстро обнаружила неплохое укрытие за стоявшими у стены огромными бочками. Оставив там спасенного губернатора, предварительно кое-как перевязав ему рану куском его же рубахи, я отправилась на поиски Шарлоты. К счастью коридоры гостиницы в этот предрассветный час были пусты, по крайней мере, я никого не встретила.

Шарлота нашлась двумя этажами выше, где судя по всему располагались люксовые номера этого стильного раритетного отеля. В другое время я бы с удовольствием осмотрела подвернувшийся образчик средневековой индустрии сервиса, но сейчас мне было не до того. Индикатор показывал, что Лота, или по крайней мере ее маячок, находятся за вот этой массивной запертой дверью.

Я постучала. Никакой реакции. Шуметь и привлекать внимание мне не хотелось, но пришлось постучать громче. Теперь я уловила за дверью какую-то возню. Стукнула еще раз. Дверь наконец приоткрылась и из-за нее показалась заспанная физиономия Лоты.

— А это ты. — Зевая протянула она и сделала попытку выйти ко мне в коридор.

Это было лишнее. Я втолкнула ее обратно и вместе с ней зайдя в номер, закрыла дверь на засов. Подруга была одета в одну ночную рубашку и на недовольном лице ясно читались следы бурно проведенного вечера и ночи.

Номер состоял из двух комнат, гостиной и спальни. Дверь в спальню была открыта и причина ее недовольства стала очевидна. Девочка не теряла времени даром, с широкой растерзанной кровати на меня с недоумением взирал смазливый юноша, лишь слегка прикрытый углом простыни. Как в дурной пьесе повторялась сцена разыгранная час назад в номере Алонзо, только теперь я была в роли Тресио, а голый молодой человек в моей.

Я сурово глянула на собиравшуюся открыть рот Лоту и быстро закрыла дверь в спальню. Приложив палец к губам, я увлекла ее в дальний от спальни угол.

— Что случилось? — Подруга была понятлива и шептала чуть слышно, даже я с трудом ее разбирала.

— Кто этот тип? — Вопросом на вопрос ответила я в лучших традициях богоизбранного народа.

— Ну не только же тебе с баронами развлекаться. — Капризно и немного утрируя отклячила нижнюю губу Лота.

— Барон был и весь вышел. В городе заварушка. Кто кого режет не знаю. Подробности чуть позже. Сейчас быстро сплавь свою любовь, если конечно не хочешь связать с ним свою судьбу? — Я вопросительно и немного иронично посмотрела на Лоту. Она отрицательно покачала головой и на ее лице, стирая следы вчерашней гулянки, проступила озабоченность. — Со мной раненый, и его никто не должен видеть. Действуй. Сколько тебе нужно времени?

— Пять минут мне хватит. Он остановился здесь же.

— Тогда так, идите к нему и под любым предлогом задержи его минут на пятнадцать. Чтобы он гарантированно не видел, что твориться в коридоре. Вернешься, я все объясню и мы решим, что делать. Все разошлись.

Лота направилась к своему парню, а я за губернатором. Не знаю, что она ему наплела, но поставленную задачу решила. Когда я тащила губернатора в снятые ею апартаменты ни к коридоре ни в номере никого не было. Я положила раненого на постель, он был без сознания, но пульс прощупывался. Это и к лучшему, что он отключился, меньше страданий. Укладывая старика на кровать, я вспомнила где его видела. Это же тот забавный чудак, который послал мне воздушный поцелуй с проходящего мимо судна, когда я вытиралась после купания, за ночь до прибытия в Арат. Ладно, вспомнила и хорошо, надо заняться его ранением.

Лота вернулась когда я осматривала рану. Крови было немного, но она мне не нравилась. Вдвоем мы быстро, как могли ее обработали и перевязали. Я вколола пациенту имуностимулятор и это было все, что я сейчас могла. Закрыв дверь в спальню, мы уселись в гостиной обсудить положение.

В двух словах я обрисовала Лоте ситуацию. Задумчиво сосредоточенно она смотрела на меня.

— Значит барон сбежал и на его помощь можно не рассчитывать?

— Абсолютно точно.

— А я то дура радовалась, когда вы крутили амуры, что вот есть знатный покровитель. У него везде все схвачено, начальство лебезит, с деньгами проблем нет.

— Лота, мы можем рассчитывать только на себя.

— Ну что за сволочные мужики нам попадаются! Одна морока от них.

— Ладно о мужиках поговорим, когда выберемся отсюда.

— Как мы это будем делать?

— Даже не знаю.

— С раненым стариком мы не сможем уйти. Так-то и то, вопрос. Кстати у меня такое чувство, что я его где-то видела.

— Я его тоже видела по пути в Арат.

— Нет, не то.

— Когда он позвал меня на помощь, он назвался губернатором, и в тупике лежат несколько трупов, очень похожих на перебитую охрану и свиту.

Глаза Лоты вылезли из орбит.

— Точно! Это он. Я вспомнила, его портрет висел у матери настоятельницы в монастыре. Алис, это очень важный господин. Если мы его спасем, он нас так может отблагодарить, так...

— Ты собиралась его бросить.

— Я! Да ты что. Просто сказала, что с ним нам будет тяжелее, но рискнуть стоит!

— Ладно. Тип, с которым я дралась, считает, что убил его и, надеюсь, не будет это проверять. Если ошибаюсь, тем хуже для нас, но идти неизвестно куда мы не можем. Поэтому делаем так. Я иду на разведку, а ты остаешься с ним здесь. Дверь крепкая. Вокруг пока тихо. Может и пронесет. Если, начнется драка, подашь сигнал маячком. Получив его я вернусь максимально быстро. Сейчас быстро переодеваемся в защитные одежки, и смотри не вздумай их снимать.

— Хорошо.

Отправляясь в путешествие до Арата, я захватила несколько вещей, которые, надеялась, мне не понадобятся. Среди них и относительно легкие пуленепробиваемые жилеты. Маловероятно, что в здешней реальности найдется оружие способное преодолеть их бронированные пластины. Выглядели мы в них, конечно, несколько странно, но в данной ситуации было не до красоты и удобства.

Мы быстро переоделись. И я сделала то, чего делать никак не собиралась, но обстоятельства вынудили. В том же рюкзаке у меня были припасены: десантный автомат, пистолет и достаточное количество патронов. Перед нашей экспедицией я, на всякий случай, показывала Лоте огнестрельное оружие, но пользоваться им не учила, считая, что раз в этом мире его еще нет, то и не надо. Демонстрация произвела на нее ошеломляющее впечатление, она поразилась скрытой в небольших по размерам и весу предметах мощи. Тогда я сказала, что пользоваться им большой грех, и я смогу взять его на себя только в самом крайнем случае. Судя по всему, сейчас он пришел.

Я протянула Лоте автомат. Она видела это оружие, и представляла, что это такое, но пользоваться не умела. Пришлось в срочном порядке дать ей урок, как цивилизованно убивать себе подобных. Девка она была толковая и поняла все быстро.

Договорившись, что дверь она откроет только мне по условному сигналу, и больше никому, я оставила их и вышла в город.

Не знаю сколько в Арате жило людей и сколько среди них было рабов. Само понятие рабства с детства коробило меня. Безоговорочная власть одного человека над другим была для меня неприемлема. Читая книги, смотря фильмы, я часто ассоциировала себя с героями, которые с оружием в руках защищали этих несчастных, но то, что я увидела, превзошло все мыслимые границы. В своей прежней жизни мне, к счастью, не довелось видеть реальных городов охваченных бунтом. Волна ненависти, захлебнувшая Арат, просто шокировала.

На улицах, во дворах и домах города рабы вернули хозяевам, и, думаю, не только им, получаемое ранее. Ослепленные безумной местью, они кое в чем, возможно, и превзошли их. Картина развернувшаяся в виденной мною части города заставила меня напрячь всю волю, чтобы не свалиться в обмороке или не согнуться в неудержимом позыве рвоты. Нет, тому, что я видела, оправдания нет и быть не может. Месть слепа, но мстить всем подряд, не исключая детей, да еще таким образом! Это не укладывалось в голове. У меня было ощущение, что людей здесь нет, город захвачен человекообразными монстрами, что этот кошмар не настоящий, а какая-то грандиозная бутафория, сцена из высокобюджетного фильма ужасов, где до мельчайших подробностей реалистично прописаны и прорисованы все тошнотворные детали. Но, к сожалению, это было не так.

В этот утренний час, на озаряемых пожарами, залитых кровью Аратских улицах я дала себе клятву, приложить все силы, но изменить этот мир так, чтобы подобное не могло повториться. Если есть на свете высшая сила, то может она и бросила меня в этот мир, наделив силой и знаниями, которые станут тут известны только многие столетия спустя, чтобы я осуществила это свое предназначение.

5

политическое завещание (Шарлота)

Алиса ушла на разведку в город. Я сидела в кресле гостиной лицом к двери, сжимая в руках странный предмет называемый автоматом. Через открытую дверь я могла видеть принесенного Алисой раненого старика. Он лежал на кровати в спальной. Дыхание его было прерывистым и неровным. Тусклый свет хмурого утра, просачиваясь через узкие окна, слабо освещал комнату. Из приоткрытых ставен вместе с утренней свежестью ощутимо тянуло гарью недалекого пожара и иногда слышался отдаленный рев толпы.

Мне казалось, что я перенеслась в далекую, жестокую и трагическую эпоху, когда под ударами варварских племен рушилась великая древняя империя. Легко было представить себя знатной имперской матроной у изголовья умирающего правителя, чей город захвачен дикарями и последние верные солдаты которого, ведут безнадежный бой на улицах.

Как ни странно, но страха я не испытывала. Было ощущение, что я наблюдаю все происходящее со стороны. С тех самых пор, как несколько месяцев назад Алиса спасла меня от банды головорезов которым меня мой "любимый", словно рабыню, проиграл в карты, чувство защищенности не оставляет меня. Несмотря на все ее объяснения, я не могу отделаться от подозрения, что она все-таки древняя языческая богиня, зачем-то отрицающая это и прикидывающаяся обычной девушкой.

Вспоминая нашу встречу, я снова и снова переживаю необычное чувство охватившее меня тогда. Это было чувство соприкосновения с неведомым, ощущение шага за грань привычного бытия. Я думаю подобное испытывали наши святые при встрече с богом. Мне повезло не только потому, что я встретила Алису, но еще и потому, что в ее странное жилище, с чудным названием "модуль", я попала в бессознательном состоянии. Иначе мой слабый разум провинциальной дворяночки мог не выдержать обрушившегося на него от обилия чудес. Из нашего похода от развалин замка до модуля я помню только начало. После переправы через реку и купания в ледяной воде, мое избитое полуживое тело не выдержало. У меня начался жар, сознание мутилось, сначала я стала воспринимать окружающее, так, какие-то смутные видения, а потом перестала воспринимать вовсе. Окончательно я пришла в себя только в жилище Алисы. И сперва решила, что уже умерла и нахожусь по другую сторону добра и зла. А таинственная девушка Алиса и лесной кот Рауль, спасшие меня, это предсмертный бред.

Какое счастье, что это оказалось не бредом, а самой что ни наесть правдой. Поняв это я ощутила себя избранной и перестала мучить свою голову попытками разобраться во всех тех чудесах, которые меня окружили. В монастыре наставницы предостерегали нас от попыток понять непознаваемое. Чудеса, потому и чудеса, что объяснить их невозможно. Следовательно надо просто принимать все таким как есть. Почему солнце встает на востоке, а заходит на западе? Потому, что таким бог сотворил наш мир. Вот и все объяснение. Почему Алиса может творить чудеса и жить в удивительном мире, так непохожий на знакомый мне с детства? А все по той же причине! В конце концов, есть же далекие земли, где наших моряков принимали за божественных посланников, потому, что они приплыли на кораблях, которых дикари никогда не видели. Алиса пыталась объяснить мне откуда она и все те различные хитроумные устройства, что ее окружают, но это было безнадежное занятие. В нашем языке просто не хватает слов, а во многих понятиях ее языка, я так и не разобралась. А потом и перестала пытаться это делать. Есть и есть. С помощью Алисы я научилась многими пользоваться, не забивая голову их устройством.

Первые дни в модуле я провела как в тумане, периодически щипая себя, чтобы убедиться, что все происходящее со мной не сон. Я, Шарлота ле Молена, избранная и просто на глазах перестаю быть простой смертной и возможно стану высшим существом. Как минимум, я уже стала подругой богини. Речи Алисы, о том что она де простая девушка я пропускала мимо ушей. Ну где вы видели таких "простых" девушек способных своими, без всяких преувеличений, прекрасными ручками и ножками раскидать как щенят целую банду здоровенных мужиков, профессиональных воинов, каждый из которых в два раза больше ее. А чего стоит ее дружба с этим лесным чудищем Раулем? Меня сначала просто в дрожь кидало, когда его усатая, клыкастая морда рисовалась рядом со мной. Потом я немного к нему привыкла, он действительно оказался очень умным животным, если он вообще животное, после того, что я о нем узнала и увидела я в этом сильно стала сомневаться. Зато я перестала его бояться и теперь согласна с Алисой, что это милейшее и красивейшее создание, а повозиться с ним одно из самых приятных наслаждений в жизни. Но вернемся к Алисе, назовите мне еще хоть одну "простую" девушку у которой в приятелях дикие лесные коты, из-за страха перед которыми все путники обходят стороной Шехонский лес? А ее знания, сначала мне показалось, что она просто насмехается надо мной, когда говорит, что так мало знает о нашей жизни. Потом я поняла, что интеллект Алисы действительно очень своеобразен, она знала бесконечно много о таких вещах, о которых обычные люди не имеют не малейшего представления, а наши ученые алхимики весьма смутное и приблизительное. С другой стороны она действительно не знала массы элементарных вещей, которые настолько очевидны, что незнакомым с ними может быть только человек из другого мира. Так именно это и указывает на божественное происхождение Алисы! Конечно она знает все о тайнах мироздания, как это и положено богине, и ничего не знает о жизни простых смертных. Ну действительно, откуда богам знать как и чем мы живем? Только от большой гордыни можно считать, что наша жизнь интересна высшим существам. Хотя нет, в этом я не права, и моя встреча и дружба с Алисой тому подтверждение. Богиня снизошла до дружбы со мной, значит то, что я подспудно всегда чувствовала правда! Я не такая как все, я избранная!

Мне нравилось учиться и жить в ее мире. Прошло не так много времени с нашей встречи, но я стала совсем другим человеком. И не только потому, что узнала больше чем за все предыдущие годы, я изменилась и физически. Алиса сделала меня сильнее, ловчее, выносливее, и даже красивее. Она могла лепить человеческое тело, как дети, играя, лепят фигурки из глины. Теперь я знала больше чем все наши монастырские учителя вместе взятые и была сильна как лучшие воины королевства. Сначала я поняла это на тренировках с Алисой, а потом убедилась во время кабацкой драки на одной из стоянок по дороге в Арат.

Свою предыдущую жизнь, до Алисы, я воспринимала теперь как не свою. Все страсти и конфликты казались с высоты теперешнего положения мелкими и никчемными. Я была уверена, что скоро мир будет у наших ног. Вчерашний мальчик, с которым я познакомилась в здешнем ресторане, принял меня за очень знатную даму, путешествующую инкогнито. Я не старалась, но у меня сами собой прорезались властные жесты, голос и получилось так, что он выполнял все мои желания, я командовала им, а он подчинялся. Раньше такого не было. Сейчас я могу честно сказать сама себе, Франс крутил мною, как хотел.

Теперь я уже почти спокойно могу вспоминать эту сволочь. Только такая дура, какой я недавно была, могла влюбиться и полностью отдать себя в руки такого подонка. Сейчас, без розовых стекол перед глазами, я вижу, что он никогда не был тем рыцарем без страха и упрека каким я его себе представляла. Обычный хлюст и жулик. С ним, теперь я уж точно это знаю, ничего хорошего меня не ждало. Но за встречу с Алисой, я прощаю ему все.

Легкий шорох отвлек меня от размышлений. Губернатор очнулся и попытался сесть. Я быстро подошла к нему и, подложив подушки, помогла ему, принять более удобное положение. Он хотел, что-то сказать, но в горле у него пересохло и получилось нечто невнятное. Я дала ему воды, которую он жадно выпил.

— Спасибо. — Теперь он говорил, хоть и тихо, но разборчиво. — Кто вы?

— Шарлота ле Молена. — Я изобразила легкий книксен. — А вы губернатор Баридж?

— Да, я губернатор. А где я?

— В комнатах, который я снимаю в гостинице "Зеленый петух".

— Скажи Шарлота, а ты знаешь леди Койлок?

— Конечно, это моя близкая подруга.

— Это она принесла меня сюда?

— Да.

— А как она выглядит?

— Очень красивая, чуть выше меня ростом, примерно такого же телосложения, длинные золотистые волосы...

— Да это она.

— Вы с ней знакомы?

— Нет, я видел ее по пути в Арат. Вы ведь недавно сюда прибыли?

— Да, суток еще не прошло.

— А где все, где ваши спутники, не одни же вы путешествовали?

— Не одни. До Арата мы добирались в сопровождении барона Пара и его людей. — О том, что с бароном мы встретились случайно на корабле, я решила не распространяться.

— Барон здесь? У него большая свита?

— К сожалению барон уже оставил город.

— Он, что, вас бросил?

— Да.

— И это представитель одного из лучших родов королевства! Какой позор. А где леди Койлок?

— Алиса? Пошла в город, хочет узнать, что там происходит.

— Зачем. В городе бунт. Это очень опасно. Сейчас надо спрятаться и переждать.

— Да ничего с ней не случиться.

— Шарлота, ты меня удивляешь! Молодая девушка, одна, идет на улицу, где царит насилие и произвол, а ты так спокойно об этом говоришь.

— Я не завидую тому, кто решит с ней связаться. Она справиться с кем угодно.

— Ты так уверена в своей подруге? Хотя, да, я видел ее в деле, ты права. А где она научилась так драться?

— Ее отец очень хотел сына, и когда родилась Алиса, воспитывал ее как мальчика.

— Он жив?

— Нет. Ее родители умерли, она сирота.

Он хотел спросить меня о чем-то еще, но тут в дверь постучали обусловленным с Алисой образом. Я глянула на индикатор, да, за дверью была она.

— А вот и Алиса. — Сказала я губернатору и отодвинула засов.

Она была бледна как смерть. И глаза, ее блестящие голубые глаза, всегда излучавшие жизнелюбие и энергию, были тусклы и безжизненны.

— Что с тобой? Ты не ранена? — Я никогда не видела Алису такой.

— Я здорова как никогда. Меня просто тошнит от увиденного. Как там наш раненый?

— Он очнулся и интересовался тобой.

— Пошли, поговорим с ним. Вокруг пока еще тихо, но боюсь это не надолго.

Губернатор пребывал в той же позе, в какой я его оставила, отходя встретить Алису. Но ему явно стало хуже. На щеках появился нездоровый румянец, глаза лихорадочно блестели.

— Если не ошибаюсь леди Койлок? — Я видела, что и говорить ему стало труднее, но он крепился.

— Зовите меня просто Алисой.

— Хорошо Алиса, я для тебя просто Баридж. Простите леди, но я чувствую, что силы оставляют меня, а мне нужно сделать еще одну важную вещь. Со мной была шкатулка, где она?

— Вот она, сир.

— Хорошо. Кто-нибудь из вас умеет писать?

— Конечно, мы обе.

— Алиса сядь рядом. Я хочу держать тебя за руку. Шарлота, возьми в шкатулке лист бумаги, перо, чернила и запиши, то что я сейчас скажу.

Я разложила письменные принадлежности и уселась за столом, готовая записывать слова губернатора. Алиса взяла его за руку и даже мне было видно, насколько приятна ему эта малая ласка.

— Я, губернатор Байской провинции, лорд Баридж, находясь в здравом уме, действуя по собственной воле заявляю следующее: Командиром Байского гарнизона, графом Берндотом был организован заговор с целью захвата власти в провинции. Аратский бунт явился следствием этого заговора. Непосредственным исполнителем и организатором покушения на законного, назначенного королем, губернатора, является его советник Чин Леш Кон. Своим душеприказчиком, я назначаю леди Койлок, приложившей все силы, чтобы спасти меня от опасности. Все. Дайте бумагу мне.

Пока он говорил, ему видимо становилось все хуже и хуже, последние слова он уже шептал. Алиса хотела ему, что-то возразить, но передумала. Спорить с умирающими не следует. А губернатор явно умирал, лекарства Алисы только отсрочили неизбежное, она видимо тоже это поняла.

Я подала ему лист, он взял его и закрыл глаза, видимо собираясь с последними силами.

— Помогите мне сесть.

Алиса, поддержала его, а я поправила подушки.

— Перо.

Я дала ему перо, предварительно обмакнув его в чернила. Поняв, что он хочет расписаться подставила под лист небольшую скамеечку. Баридж прочитал написанное мной.

— Все правильно. — Он медленно написал несколько слов и откинулся на подушки.

"С моих слов записано верно". Число. Подпись. Прочитала я его приписку и положила лист на стол.

— В шкатулке большая губернаторская печать. Поставьте ее. — Прошептал он не открывая глаз. — Алиса ты слышишь меня?

— Да.

— Шарлота оставь нас, я хочу побыть с твоей подругой наедине.

— Хорошо. — Я вышла из спальни и закрыла дверь.

Подумаешь! Тоже мне тайны императорского двора. И чего он так к Алисе прицепился? Старик, вот-вот концы отдаст, а все туда же. Чем она так на мужиков действует? Стоп Лота. Сказала я себе, ты что-то не о том стала думать. И обижаться тебе абсолютно не на что.

Алиса вышла через несколько минут.

— Он умер.

— Почему это произошло? Перед твоим приходом он чувствовал себя достаточно бодро.

— Этот Чин, видимо знаком с техникой ударов отложенной смерти. Укол кинжалом просто отвлекал внимание. Эта рана ерунда. У него повреждены внутренние органы, но сказывается это не сразу. Я только сейчас это поняла. В модуле я бы смогла помочь, а здесь губернатор был обречен. Этот Чин хотел допросить его, но не хотел рисковать. Последний бросок он сделал, чтобы тот ничего не рассказал мне.

— Понятно, и что теперь будем делать?

— Выбираться от сюда.

— А его? Так и оставим? — Я махнула рукой в сторону спальни.

— Нет, это не хорошо. — Алиса на секунду задумалась. — Оставлять здесь труп губернатора, это не хорошо. Отнесем его в тупик, как будто там он и умер.

Я опасалась, что за таким интересным занятием, нас кто-нибудь застанет. Но гостиница словно вымерла, несмотря на то, что утро уже вступило в свои права, нам не встретилось ни одного человека.

В заваленном трупами гостиничном тупике я нутром почувствовала — в городе кровавая заваруха и все очень серьезно. До этого я воспринимала все несколько отстраненно и только сейчас почувствовала, что мы во всем этом по самые уши. От увиденного меня чуть не вырвало, и только огромным усилием воли я загнала поднявшуюся снизу волну отвращения обратно.

— Хватит стоять. — Голос Алисы встряхнул меня. — Быстро собираем трофеи и уходим.

Заметив мои колебания она глянула мне в глаза и я поразилась произошедшей в ней перемене. Еще недавно безжизненные они полыхали мрачным огнем. Спорить с такой Алисой было не только невозможно, но и опасно. Тем не менее она снизошла до объяснений.

— Я сражалась здесь, глупо оставлять то, что может нам пригодиться, мародерам.

— Да, действительно, ты права.

Четверть часа спустя мы вернулись в наш номер.

— Ну, что теперь? — Спросила я Алису.

— Здесь пока тихо, попробуем переждать день и уйдем с наступлением темноты. Если что, будем прорываться.

— Раз мы пока остаемся, то неплохо бы и поесть.

— Ты права, пошли на кухню, заодно захватим провизии и на дорогу.

К кухне мы подошли не со стороны гостевого зала, а с черного хода. Дверь была приоткрыта и от туда были слышны голоса. Мы замерли.

— Что свинья, не нравиться?

Сдавленный стон.

— Вы еще пожалеете об этом.

— Сейчас наше время. Кончилась ваша власть.

— Не упирайся, отдай деньги и умрешь быстро и без мук.

— Зачем, вы же все равно меня убьете?

— Зачем говоришь? А вот сейчас прут раскалиться, и когда я суну его тебе в задницу, ты просто соловьем петь будешь. Так что лучше выкладывай все без мук. Хоть ты и попил нашей кровушки, но мучить тебя мне радости не доставляет.

Я глянула на Алису. Лицо ее окаменело, превратившись в маску богини возмездия. В своей суровой красоте влекущей и пугающей одновременно. Она решительно шагнула к двери.

В помещении было трое кухонных рабочих, по сытым лоснящимся рожам которых нельзя было сказать, что последнее время они сильно страдали. На массивном разделочном столе лежал хозяин гостиницы, его руки и ноги были привязаны к ножкам стола. Одна половина лица на глазах заплывала от хорошего удара, но в остальном он был, вроде, цел и невредим.

Увидев посторонних, мужики взялись за тесаки. Не вступая в переговоры они сразу бросились на нас, видимо, предварительно договорившись сразу расправляться со всеми, кто помешает их делам.

Три упитанных увальня, не имеющих никакого понятия о воинских искусствах. Для злой Алисы, готовой порвать голыми руками черта на куски, это было меньше чем ничто. Мне оставалось только держаться поближе к двери, чтобы не мешать ей и не нарваться на случайный удар. Глухой звук от вонзившегося в стену тесака, хруст кости, дикий вопль, влажный удар. У моих ног на пол падает бездыханное тело. Несколько мгновений и еще две туши распростерлись на полу. Ничего другого и не ожидалось. Подруга даже поленилась вынуть оружие.

— Помоги мне. — Поднятым с пола тесаком Алиса перерубила стягивающие ноги пленника веревки.

Я, выдернув из стены другой тесак, перерубила веревки на руках и помогла ему сесть. Хозяин, выпучив глаза пытался что-то сказать, но голос его не слушался, и из горла вырывались только непонятные хриплые звуки. Поискав глазами, я заметила кувшин с каким-то пойлом и протянула ему, он схватил его и жадно приник к горлышку. Алиса тем временем освободила его от остатков веревок.

Сделав несколько глотков он отставил кувшин в сторону.

— Благодарю вас. Кто вы... Ах, простите леди, это ведь вы вчера сняли у меня комнаты?

— Да, я ваша постоялица, — подтвердила я. — А это моя подруга, леди Койлок.

Алиса сделала легкий реверанс. Произведенное мордобитие явно пошло ей на пользу. Черты лица расслабились, маска суровой богини исчезла. Зло, которое она впитала на Аратских улицах, выплеснулось на вымогателей. Алиса разрядилась и снова стала похожа на себя обычную.

— Мэтр Боне — владелец "Зеленого петуха". Еще раз благодарю вас за спасение от этих негодяев. Вы так здорово деретесь! Лучше любого мужчины.

— Ее отец очень хотел сына, и когда родилась Алиса, воспитывал ее как будущего солдата. — Встряла я в разговор с классической байкой о легендарном детстве Алисы.

— Оставим взаимные любезности. — Прагматичная Алиса с солдатской прямотой возвращала нас к делам насущным. — Мэтр, мы хотели разжиться здесь едой, вы не возражаете?

— Да что вы! Берите что хотите. Вот в этих шкафах, а там лестница в погреб. — Кряхтя, он слез со стола. — Простите леди, что лезу с вопросами, но что вы собираетесь делать дальше?

Мы с Алисой переглянулись и она утвердительно кивнула мне головой.

— Запасемся с вашей помощью провиантом, попробуем дождаться темноты и покинуть город.

— А вы не находите, что это очень опасно?

— Находим, но что делать? Ждать пока очередная шайка захочет поживиться? Оставаться здесь не менее опасно.

— Да согласен. Но у меня есть другое предложение.

— Мы слушаем.

— У меня есть схрон, он здесь в гостинице, но кроме меня о нем никто не знает. Моя семья уже там. А я, с дуру, сунулся сюда, думал все тихо, хотел захватить детям вкусненького. Им там страшно, а сидеть возможно придется долго, хоть какая-то радость. Так-то, сухари, вода, солонина, я заранее все заготовил, как чувствовал, надолго хватит. Вот о сладеньком, для детей, забыл. И этим гадам, работали у меня, платил, не обжал, мерзавцы! — Боне в сердцах пнул ближайшее тело ногой. — Поймите, я не герой. Я бы им сразу все отдал, да деньги спрятаны в схороне, а они же никого не пощадят.

— Хорошо, мэтр, — прервала излияния владельца Алиса, — что вы нам предлагаете.

— Ах да, простите, я заговорился. Вы можете переждать трудное время с нами. Еды хватит на всех.

— Заманчиво. А что хотите в замен?

— Да собственно ничего. Просто с вами не так страшно.

— Мэтр, вы хитрый человек, в смутное время, получаете отличных телохранителей и только за харч.

— Вы хотите денег? Скажите сколько?

— Извините, мэтр. Моя подруга пошутила. О каких деньгах сейчас может идти речь! — Алиса грозно посмотрела на меня, и я потупила взор, как примерная девочка.

— Так вы согласны?

— Конечно. А вы не боитесь доверяться незнакомым людям.

— Вам не боюсь. Простите леди, но то, что вы благородные дамы видно сразу, а благородным людям я довериться не боюсь.

— Ах, мэтр, мне кажется, это опасное заблуждение. Ну ведите в ваш тайник, а то неровен час пожалуют незваные гости, а свою норму по убийствам, мы на сегодня выполнили.

Глава 9

Предварительные итоги

1

хроника бунта

— Ваше превосходительство, доставлено голубиной почтой из Байска.

— Давайте.

Премьер-министр танского королевства лорд Раис, расправил небольшой клочок бумаги.

"В Арате восстание рабов и примкнувшей к ним черни. Губернатор Баридж погиб. При получении полномочий губернатора берусь подавить восстание и восстановить контроль над провинцией в кратчайшие сроки. Порт и верфи еще не захвачены. Подробности с гонцом. Командир Байского гарнизона полковник граф Ричард Берндот."

Так, подумал Раис, а ведь это форменный ультиматум. В пространной бумаге, которую привезет гонец наверняка все будет расписано подробнее и красочнее. Берндот почтительно, но крепко берет нас за глотку мускулистыми руками. И не дернешься. Бунт надо давить в зародыше, а быстро это может сделать только губернатор, располагающий в провинции всей полнотой власти.

Премьер-министр догадывался, что под маской задиры и гуляки графа Берндота прячется расчетливый политик. Однако, сделав для себя пометку, не назначать его на первые должности, особенно в его родной провинции, он посчитал проблему решенной, и, видимо, напрасно.

Сейчас у него нет выхода. Потеря Арата и длительная смута в провинции поставят крест на всей южной политике королевства, а скорее всего и не только на ней. Нет, такого подарка он своим противникам не сделает. Как не хочется, но придется назначить Берндота губернатором. Уж в чем, в чем, а в том, что он быстро приведет железной рукой провинцию в повиновение, Раис не сомневался. Вот только для кого он приведет ее в повиновение? Это вопрос. Раис был почти уверен — Берндот повелитель Байской провинции, это большая проблема королевства, и он с ней еще намучается, но сейчас у него нет другого выхода.

Он позвонил в колокольчик.

— Срочно, подготовьте указ о назначении графа Ричарда Берндота губернатором Байской провинции.

Брови секретаря удивленно взлетели вверх. Он знал о тайном решении не назначать данное лицо на эту должность, но ничем другим он не выдал своего удивления и почтительно кивнув головой, в знак того, что понял приказ, исчез за дверью.

А терзавшие разум премьера сомнения приобрели очертания уверенности. Берндот ни при каких условиях не должен был стать губернатором. Сильный, амбициозный лидер в далекой провинции, где у него в силу происхождения и так очень крепкие позиции — это потенциальный очаг сепаратизма и гражданской войны. Только невероятное стечение обстоятельств могло заставить его собственной рукой создать себе еще одну проблему. И эти обстоятельства сложились и уж очень хорошо для Берндота. Настолько хорошо, что невольно возникал вопрос, а не он ли их и создал?

Он снова позвонил в колокольчик.

— Кино и Джоани ко мне.

Надо выяснить как и почему погиб Баридж. Кино возглавлял тайную службу премьера и подчинялся только ему. Джоани был одним из его агентов. Раис хотел поручить им выполнение этого щекотливого поручения.

Граф Ричард Берндот пребывал в прекрасном расположении духа. Только что он получил сообщение о том, что король подписал указ о его назначении губернатором Байской провинции.

— Получилось! Черт возьми у меня все получилось! — Энергия переполняла его. — Главное не расслабляться. Иначе можно испохабить так удачно начатое дело.

— Адъютант!

Вышколенный молодой человек возник перед графом как из-под земли.

— Гарнизон поднять по тревоге. Всех офицеров ко мне. Подготовить приказ за подписью губернатора, о разрешении носить оружие членам лиги "честь и порядок". Все плавсредства на Ларе временно, до подавления восстания в Арате, передать в распоряжение армии. И лично проследи, чтобы ни одна лоханка не покинула Байского порта. Квита Риласа ко мне. Все выполнять.

Адъютант щелкнул каблуками и исчез.

Ну теперь они у меня попляшут. Вот так всех зажму. Берндот сжал и поднял к глазам здоровенный кулак. В дверь постучали.

— Войдите.

На пороге кабинета нарисовался Квит Рилас. Пронырливый полицейский чин, вошедший в последнее время в круг ближайших людей графа.

— Квит, ты знаешь, что я стал губернатором?

— Да, ваше превосходительство.

— Это хорошо, что тебя ничем не удивишь. Начальник полиции провинции должен знать все, что происходит на вверенной ему территории и даже за ее пределами.

— Вы хотите сказать...

— Да, черт возьми! С этого момента ты командуешь полицией.

— Благодарю вас, ваше превосходительство.

— Теперь о деле. Мы можем теперь официально вооружить нашу лигу. Займись этим. Я даю тебе три дня. Все склады в твоем распоряжении. Действуй.

Наверное, первый день восстания стоил Феро нескольких лет жизни. Почти с самого начала все пошло не так, как он это себе представлял. Нет первые спланированные действия прошли без сучка без задоринки. Они ловко перебили охрану и освободили рабов в нескольких, самых крупных, бараках. Далее этот процесс пошел уже без его участия, самостоятельно. А Феро во главе отряда, состоявшего почти сплошь из бывших военнопленных пограничья, обрушился на цитадель. Этот замок-крепость, вокруг которого в свое время и начал расти Арат, удалось взять с налета. Конечно, уже давно был засыпан ров, и дома лепились прямо к стенам, но будь гарнизон Арата, расквартированный в нем готов к бою, восстание могло закончиться не начавшись. Но по поводу большого семейного праздника, купец Колим поставил гарнизону две бочки вина, которые этим же вечером и были выпиты. Солдаты дремали на своих постах, и даже некоторые двери были открыты, чтобы городские шлюхи могли присоединиться к веселью царящему в казармах. Присоединились не только шлюхи, но и бойцы Феро, и веселье пошло, но уже немного в другом ключе.

К рассвету большая часть гарнизона была перебита и бывшие рабы овладели цитаделью. На этом успехи восставших и кончились.

По плану, когда Феро брал цитадель, Чин должен был взять форт. Но Чин пропал, а сунувшиеся в форт отряды повстанцев были встречены запертыми воротами, плотным потоком стрел и кипящей смолой. Оставив несколько десятков трупов восставшие откатились опять в город. Прибывший на место Феро самолично убедился, что взять форт без осадных машин невозможно, а для их создания не было ни времени, ни мастеров.

В бухту вошли пиратские корабли, Чин договаривался с ними о совместных действиях, но совместных действиях не получилось. Пираты захватили порт, верфи и прилегающие кварталы. Между ними и шайками портовой швали то и дело возникали стычки, но до серьезных столкновений пока не доходило. Когда Феро сунулся туда, ему предложили не трогать прибрежную зону, если он не хочет еще одной драки. Это было не совсем то, что он ждал от, якобы союзников, но иметь еще одного врага в тылу, когда в городе шли бои он не мог и приказал отрядам, которые слушались его приказов, отступить.

К середине дня город напоминал подгоревший слоеный пирог. Восставшие захватили цитадель и большую часть города, но некоторые районы сумели отбиться.

Старые, построенные без учета веяний архитектурной моды дома, напоминали небольшие крепости. Узкие как щели окна, выходящие на улицу, начинались только на уровне третьего этажа. Массивные двери не сразу выбьешь и хорошим тараном. В таких строениях можно было держаться и при правильной осаде.

Почти все занимавшиеся купеческим делом умели владеть оружием. Это было необходимое требование профессии. Разбойники на суше, пираты на море, купцы, приказчики, работники, не говоря уж об их охранниках и телохранителях были по нужде неплохими солдатами. Когда прошел первый шок и исчез эффект неожиданности, они смогли организоваться и дать отпор.

Феро опасался, что его разношерстные не организованные и плохо вооруженные отряды могут разбежаться, если недобитые горожане наберут достаточно сил и организуют вылазку, которую поддержат солдаты из форта.

Ему катастрофически не хватало опытных в военном деле людей, на которых он мог положиться. Чин, который был одним из главных организаторов восстания, почти все люди из охраны Колима, на которых он рассчитывал, да и сам Колим пропали. На месте дома купца остались только выгоревшие остовы стен.

Феро чувствовал, как теряет возможность влиять на события. Город захлестывала анархия. Шайки мародеров бесчинствовали повсюду, и его люди, вместо того чтобы пресечь разбой, часто сами предавались грабежу и насилию.

Со смотровой площадки форта, запиравшего вход в Аратскую бухту, открывался великолепный вид, и Чин с удовольствием проводил здесь время. Подчиняясь строгому приказу, его одиночество могло быть нарушено только в случае каких-то непредвиденных обстоятельств. Но таких обстоятельств он в ближайшие несколько дней не ожидал, и поэтому никто его не беспокоил. Сейчас, после бешеного напряжения последних двух месяцев, можно было наконец расслабиться.

Со стороны могло показаться, что он обдумывает очень важные дела, а на самом деле он отдыхал. Чин провел большую работу и выполнил почти все, что задумывалось. Он мог гордиться собой. Провернуть такую головоломную операцию, и до последнего момента удержать все под контролем, это не каждому по плечу. Теперь от него уже ничего не зависело. Путь лавины скрупулезно рассчитан, она спущена и ушла в нужном направлении, остается только ждать.

Еще вчера он выпустил последнего почтового голубя, к лапке которого была прицеплена бумажка ни с чего незначащей фразой, но Берндот поймет и будет действовать, как они и планировали. Это же донесение продублировано и с обычным гонцом, посланным на лодке вверх по Ларе. Оставалась только одна задача удержать форт и до поры не выпустить без разрешения ни одного корабля из бухты. Но с ней справился бы уже и ребенок.

Форт был хорошо укреплен, боеприпасов для катапульт и баллист полно, запасов еды и воды хватит как минимум на месяц, даже притом, что гарнизон состоит из ста двух человек, против обычных семидесяти. Повстанцы предприняли попытку взять форт нахрапом, но она с треском провалилась и нового штурма Чин не ожидал. Взять форт смогли бы только регулярные войска, да и то только при наличии стенобитных машин, осадных башен и прочего тяжелого вооружения. Ничего подобного у захвативших город рабов не было и быть не могло. Феро, конечно, опытный солдат и знает как вести правильную осаду, но войско его, это не войско, это сброд. А превратить их в солдат у него не хватит времени, даже если он попытается это сделать.

Единственное темное пятнышко на блистательно проведенной операции, это таинственная незнакомка, помешавшая тет-а-тет пообщаться с Бариджем. Чин имел большое желание выяснить у него ряд вопросов. Да и шкатулка с личными бумагами и губернаторской печатью не помешали бы. Теперь Баридж труп, а его шкатулку наверняка забрала та дама.

Чин с удовольствием бы с ней пообщался. Не так много по настоящему интересных людей попадалось ему. Незнакомка была по-настоящему интересна. Жаль, что он встретил ее при таких обстоятельствах. Очень не стандартная мадам, а он любил необычных людей. Когда все уляжется, можно будет попробовать навести о ней справки. Такая женщина не может не привлекать внимания, а значит и не оставить следов. Он вдруг вспомнил о странном случае в порту накануне восстания. Сам он при том не присутствовал, но слышал от очевидцев. А это могла быть и она, вдруг осенило его. Описание внешности в целом совпадает. Навряд ли в одном месте могло быть двое похожих женщин-бойцов. А это уже зацепка. Чин улыбнулся. Он найдет ее, и они побеседуют не только на мечах.

2

испытание гневом (Алиса)

В убежище мэтра Боне мы провели семнадцать дней и это были самые длинные дни в моей жизни. Никогда время не тянулось так долго, как в кромешном мраке и густом смраде подземелья. Какая-то вентиляция была предусмотрена, но тонкая струйка свежести сочившаяся в одном из углов не могла справиться с жаром дыхания девяти человек. Утомлял и давил на психику мрак. Но свечу зажигали только в случае крайней необходимости, огонь требовал слишком много кислорода, которого и так не хватало.

Убежище представляло из себя три небольших комнаты, попасть в которые можно было через люк в подвале. Люк был действительно хорошо замаскирован, и обнаружить его было практически невозможно. Был и запасной выход, но одноразовый. Боне утверждал, что если выбить столб в углу самой дальней комнатки, то должен получится провал выводящий на улицу рядом с домом. Проверить это, не испортив само убежище, было невозможно, поэтому никто и не проверял. Кроме нас с Лотой в архаичном бункере прятались сам мэтр Боне, его жена, четверо их детей и младшая сестра жены. В двух местах были устроены слуховые трубки, которые позволяли слышать, что происходит в подвале гостиницы и на улице. Исключая малолетних детей, мы по очереди дежурили у них. Это давало возможность хоть как-то представить, что же происходит во внешнем мире, к тому же, кроме разговоров, было единственным развлечением в подземелье.

Мы вовремя успели укрыться, так как через недолгое время, судя по доносившимся до нас звукам, гостиница подверглась погрому. Мы просидели в убежище безвылазно двое суток. При этом, о том сколько прошло времени, знала только я и Лота. В рюкзаке у меня были электронные часы и мы могли следить за временем.

На вторую ночь, проведенную под землей, я предложила Боне совершить вылазку и посмотреть, что происходит. Он долго сопротивлялся, но я убедила его. Я знала, что сейчас ночь, и никаких подозрительных звуков в подвале было неслышно. Самое время сходить на разведку, тем более, что сидеть без дела в удушающей темноте было уже невмоготу. Лота напрашивалась со мной, но метр так боялся остаться без охраны, что я уговорила ее остаться.

В первый момент, покинув подземелье, я просто не могла надышаться. Как мало оказывается нам надо для счастья. Мы редко обращаем внимание на то, что происходит как бы само собой, пока не лишаемся этого. Прожив почти три десятка лет, я только сейчас ощутила, какое это счастье, просто дышать полной грудью.

В подвале, как и ожидалось, никого не было, но похозяйничали в нем изрядно. Темной бесшумной тенью я метнулась наверх. Здесь царил полный разгром. Не знаю зачем, но хорошая мебель, картины на стенах, предметы утвари все было поломано, порублено, изгажено. Такова видимо сущность всех мародеров, что не могу забрать, надо испортить.

Я ненавидела их всех. Они испохабили такой прекрасный удивительный мир, превратив подаренную мне сказку в кошмар. Но нет, просто так я это не оставлю, я займусь вашим перевоспитанием и начну немедленно.

В другом крыле "Зеленого петуха" слышался шум гулянки, но начинать рядом с конспиративным укрытием было неразумно. Долго искать другой объект для приложения своих сил мне не пришлось. Трое сомнительных личностей изрыгая проклятия пытались взломать дверь, явно не им принадлежащего дома.

Я вежливо поинтересовалась, что они делают. В ответ они недоуменно уставились на меня. Мол, что это за диво в черном и что ей надо? Не дождавшись ответа, я предложила им оставить чужое имущество в покое, здесь реакция была абсолютно предсказуема. Меня послали, пообещав, что в случае если я моментально не исчезну, со мной проделают массу неприятных вещей. Дальнейшая дискуссия была явно бесполезна, и я стала действовать. Справедливо полагая, что подобный сброд понимает только один метод, я просто избила их. Это оказалось совсем не трудно. Увешанные оружием, они не были воинами, и совсем не умели им пользоваться. Немного отведя душу, я сказала им банальность, чтобы больше они этого не делали, и, оставив стонущие на земле тела, стала искать следующих.

Конечно, я не надеялась, вот так сразу исправить их гнусную сущность, но сомнения в правильности их действий, надеюсь, посеяла.

Следующая группа была из двух человек. Эти по хозяйски раскладывали на полу визжащую девчонку, явно не для того, чтобы пожурить ее за плохое пение в церковном хоре. Собственно ее крики, и привлекли меня в этот дом. Войдя через выбитую дверь, я обнаружила двух насильников, настолько увлеченных стаскиванием разорванных одежек с извивающегося тельца, что на мое появление, они не обратили внимания. Напрасно. Я просто ненавижу похотливых самцов трахающих девчонок против их воли. С этими я не церемонилась совсем. Если после этой встречи они и выживут, то девочки им уже точно не понадобятся.

Я обежала еще пару кварталов, но больше в эту ночь достойных моего вмешательства сцен не наблюдала. Вернувшись, я сообщила мэтру, что выходить из подполья еще рано. Шарлота заметила мое несколько взвинченное состояние, и я шепотом поведала ей о своих подвигах. Она сразу загорелась пойти по моим стопам и сколько я не отговаривала ее, стояла на своем.

Я сильно волновалась за нее, когда на другую ночь, она ушла восстанавливать справедливость на улицах города, как мы ее понимали. У меня были подозрения, что правильные советы, не связываться с группами больше двух человек, заранее предусмотреть пути бегства и чуть что не так к нему и прибегнуть, она забудет, как только люк убежища закроется за ней.

Лота ушла, заверив на прощание, что будет просто пай девочкой. Время, которое и так еле тянулось, казалось, остановилось вовсе. Но все когда-нибудь кончается, закончилось и это томительное ожидание. Вот он условный стук, и слегка запыхавшаяся Шарлота падает в мои объятия. Несмотря на довольную физиономию, я сразу почувствовала в ее поведении некий подвох. И точно, не дав ей сразу сбежать от меня в темноту, я, несмотря на тихо выраженный протест ощупала ее и тотчас обнаружила набухшую от крови штанину. Пришлось зажечь свечку. На внешней стороне бедра почти от коленного сгиба и до середины аппетитной попки шел глубокий порез. Ничего страшного, при ее ускоренной регенерации заживет за пару дней и следа не останется, но обработать надо. Аптечка была под рукой и никаких проблем, если не считать недовольного шипения, с лечением Лоты не возникло.

Пока я занималась ее ранами, пострадавшая поведала о своих приключениях. Конечно она связалась с большой группой. Пять отморозков занималась выколачиванием денег из хозяина посудной лавки. Одни методично избивали мужа, выясняя куда он спрятал ценности, а другие насиловали его жену. Вопли несчастного, что у него уже ничего нет, он все отдал, в расчет не принимались. Если верить словам Лоты, она колебалась вмешиваться или нет, но когда ублюдки пригрозили заняться детьми она решилась. В отличие от меня, бескровной разборки у нее не получилась, да она и не стремилась к ней, сразу зарубив ближайшего к ней бандита. Успела она прикончить и второго, пока остальные разобрались в ситуации и насели на нее. Тут Лоте пришлось по-настоящему туго. Спасло ее превосходство в скорости, вооружении и выносливости. Противники Лоты не смогли выдержать навязанного им темпа боя. Жилет позволял пренебрегать ударами в корпус, а закаленная сталь ее меча оказалась много крепче некачественного железа ее врагов. В горячке боя, она даже не заметила когда получила ранение. Порез не мешал двигаться, и она обратила на него внимание только когда все уже кончилось.

За то я использовала его на всю катушку, запретив ей в течение нескольких дней покидать убежище, несмотря на уверения, что все уже прошло и она здоровее прежнего.

Так мы и жили, чередуя сон и ничего неделанье с мордобитием подонков. Не знаю, повлияло ли наше вмешательство или уровень насилия сам собой пошел на убыль, но через неделю в городе восстановилось некое подобие порядка и он ожил. Подумав, я предложила Боне и его семейству переселиться в дом, установить дежурства и спускаться в убежище, только в случае опасности. Он согласился. Сидеть постоянно под землей было уже невмоготу, да и чувство страха несколько притупилось.

Через семнадцать дней после начала восстания в городе снова начались бои. Королевские войска восстанавливали статус-кво. Дожидаться падения цитадели и расправы с бунтовщиками мы уже не стали. Затем наверняка последует неизбежная зачистка города. Выявление и наказание причастных и так далее. Проходить через полицейское сито не было никакого желания. Попрощавшись с метром Боне, снова, до окончательного подавления восстания спрятавшимся в убежище, мы ушли из города.

Под покровом темноты нам удалось незаметно просочиться через войска блокировавшие мятежный город. За ночь мы достаточно далеко ушли от мест боевых действий. На рассвете мы наткнулись на приглянувшееся нам укромное местечко. Это был довольно глубокий овраг, с журчащим на дне ручьем. Здесь, хорошо укрытые от посторонних глаз, мы отдохнули, помылись, переоделись и уже под видом двух мальчиков-подростков двинулись дальше, уже не скрываясь.

В ближайшей деревне мы смогли присоединиться к ватаге мастеровых, шедших в Байск. У них был договор на отделку дома какого-то вельможи. За несколько мелких монеток, их старший разрешил двум пацанам, выбирающимся из-под Арата, присоединиться к ним и не задавал лишних вопросов. По приказу нового Байского губернатора графа Берндота, все суда были временно реквизированы для нужд войск стягиваемых к Арату. Поэтому приходилось двигаться пешком. Ватажники недовольно бубнили, взваливая на себя тяжелые заплечные мешки с инструментом, но вслух недовольства властью никто не высказывал.

Первый день прошел без приключений. Мы держались особняком и к нам никто не лез. Осложнения начались на следующее утро. Когда мы покидали постоялый двор, я почувствовала чей-то взгляд и резко оглянулась. Худой, одетый в лохмотья, покрытый струпьями нечесаный мужичок просто буравил ненавидящим взглядом спину моей подруги. Заметив, что я смотрю на него, он недобро оскалился щербатым ртом. Я толкнула Лоту, она недоуменно повернулась ко мне, но мужичок уже затерялся среди дворового люда и показать его ей не удалось. На мой вопрос, есть ли у нее здесь враги, она только недоуменно пожала плечами и ответила, что никогда здесь раньше не бывала.

На краю селения нашу ватагу остановили. Здесь размещался пост из полутора десятков солдат. Насколько я понимала, подобные посты перекрывали все дороги ведущие к Арату. Судя по удивленному лицу старшего, он не видел причин зачем мы понадобились стражникам. Они о чем-то поговорили, бригадир мастеровых сунул командиру стражников мзду и для них вопрос был решен. Один из стражников направился к нам, а мастеровые двинулись дальше.

— Эй, вы, двое! А ну стоять! — Рявкнул он, на всякий случай указывая на нас пальцем.

Мы замерли. Я глянула на старшего ватаги, он взял с нас денег и обещал довести до Байска, по моим представлениям, он должен был вмешаться. Но нет, старшой отвел глаза и ни сам ни его люди явно не собирались оказать нам помощь. Несколько селян, в пределах видимости, торопились по своим делам, радуясь, что солдаты привязались к нам, а не к ним.

— Давайте пацаны зайдите в караулку, к вам есть вопросы.

Мы переглянулись. Общение с солдатами не предвещало нам ничего хорошего.

— А может так договоримся? — Жалобно затянула Шарлота и полезла в кошель на поясе, специально звякнув при этом монетами.

— Без разговоров, там разберемся. — Стражник был непреклонен.

Повинуясь его приказу мы покорно зашли в обшарпанный, бревенчатый дом, с узкими как бойницы окнами. Внутри было единственное помещение, на середине которого мы и остановились, вопросительно глядя на сидящего за столом сержанта. Судя по всему он был здесь главным. Кроме нас и сержанта в комнате было трое солдат и давешний злобный мужик, увидев которого Лота побледнела.

— Значит так, ребята. — Сержант строго посмотрел на нас, — У меня есть подозрения, что вы не артельщики. Старший вашей группы сказал, что вы присоединились к ним только вчера. Так что быстро рассказывайте, кто вы и откуда? А вот этот, — кивок головы в сторону щербатого — утверждает, что вы вообще не мужчины.

Теперь имея возможность присмотреться к нашему недругу, я замечаю, что он гораздо моложе, чем мне показалось вначале. Лота пребывает в каком-то ступоре глядя на него, и мне приходиться брать инициативу на себя.

— Что вы от нас хотите? — Спрашиваю я как можно жалостливее.

— Раздевайтесь живо, чтобы мы убедились, что вы мальчишки и на вас нет рабских клейм.

По глазам говорящего это сержанта, я вижу, что он уже не сомневается в нашей половой принадлежности и просто желает получить стриптиз на дармовщинку. Демонстрировать им себя, не хочется, тем более, что понимаю — этим все равно не ограничится. И среди вещей у нас много такого, что никому лучше не показывать. Ну, делать нечего, придется опять помахать руками.

— Ладно дядя, — говорю я глядя прямо в глаза сержанта, но фиксируя боковым зрением и других солдат, — ты уговорил меня, я не мальчик, что дальше?

Приняв решение я сбрасываю маску испуганного подобострастия и смирения. Переход от жалкого запуганного создания к уверенной в своих силах хозяйки жизни слишком резок. Сержант несколько теряется от моего спокойствия и наглости. Я же балансирую на грани входа в боевой режим и уверена, что размажу этих вояк по стенам, до того как они успеют достать оружие.

— Я понял! — Вдруг заорал щербатый, указывая на меня грязным пальцем с обломанным ногтем. — Это та самая ведьма, что помогла ей уйти от людей Толстого Пака.

И тут Шарлота выходит из состояния задумчивости.

— Ах ты сволочь! — Визжит она так, что барабанные перепонки готовы лопнуть. — Тебе мало одного раза, ты долго собираешься делать мне гадости?

Она подскакивает к замызганному и отвешивает ему звонкую пощечину от которой его голова запрокидывается, а сам он отлетает к столу. Не давая ему опомниться Лота хватает его за сальную шевелюру и наклонив, что есть силы бьет коленом в лицо. Уже упавшего мужика, она остервенело пинает ногами.

Один из солдат попытался вмешаться, но я перехватила его движение, ускорила и изменив траекторию швырнула в стену. Он врезался в нее с такой силой, что казалось дом содрогнулся, отлетел и уже медленно осел на пол. Соприкосновение бревен стены и доспехов солдата произвели страшный грохот, от которого Лота вздрогнула и помнившись перестала избивать свою жертву.

На всякий случай я закрыла дверь на засов и осталась рядом с ней выразительно поигрывая извлеченным на свет кинжалом. Но все остальные участники мизансцены оставались на своих местах, не делая попыток повлиять на события. Сержант ошарашено смотрел на скрюченное на полу у стола тело. Двое солдат, со страхом глядя то на меня то на Лоту, вжались в противоположную от двери стену. Один из них что-то шептал другому. Третий возился в пыли на полу, пытаясь утвердиться на разъезжающихся конечностях. Последний участник лежит на полу и не подает никаких признаков жизни. Я уже догадалась, что это, непутевая первая любовь Шарлоты — Франс. Круто, однако, жизнь проехалась по нему. По рассказам Лоты, я представляла его, пусть моральным уродом, но внешне красавцем. Вроде моего Алонзо. А тут такой потасканный, напоминающий наших бомжей, тип. Я просто не могу представить, сохнущую от любви красавицу Лоту рядом с ним.

— Я сегодня не расположена к мордобою. — Говорю я, обращаясь к сержанту. — Предлагаю договориться по-хорошему, пока я тоже не разозлилась. — При этом киваю в сторону Лоты, все еще злобно раздувающей ноздри.

— Да, конечно, давайте договоримся. — Сержанта, словно подменили. От грозной строгости не осталось и следа, сейчас это сама вкрадчивость.

— Чем мы привлекли ваше внимание?

— Да ни чем. Это вот он, — сержант указал на Франса, — прибежал, раскричался, что две переодетые в мальчишек преступницы пытаются скрыться от закона. У меня приказ: задерживать всех подозрительных. Время сейчас смутное, я не могу оставить такой донос без проверки. Вот и приказал привести вас сюда.

— Понятно. Сейчас у вас надеюсь нет к нам претензий?

Он замялся.

— Этот человек...

— Этот человек соблазнил и совратил мою подругу. Фактически мы присутствовали при семейной сцене. Измены, ревность, такие категории не должны волновать армию. Искоренять крамолу — да. Но мы то тут при чем? Граф Берндот настоящий дворянин, он не мог приказать своим солдатам вмешиваться в частную жизнь граждан.

Сержант оторопело глядит на меня. Почувствовав в нас силу и справедливо полагая, что его возможностей справиться с нами не хватит, он утратил единственный рычаг, которым привык решать все проблемы. Словесные игры были явно не его стихией. Окостеневшие сержантские мозги не могли угнаться за ходом моей мысли, облеченной к тому же в массу незнакомых ему слов. Поэтому отчаявшись что-нибудь понять, он принял по-солдатски прямое и понятное решение.

— Вы свободны.

— Хорошо, мы уходим. Вы мудрее, чем кажитесь. Лота пошли.

Подхватив рюкзаки, мы выходим и закрываем за собой дверь. Улица пустынна. Глазами я показываю Лоте: "идти за мной". Обойдя дом мы замираем под одним из окон. Я хочу знать, что предпримут солдаты, отпустив нас.

— Вот это бабы!

— Какие к черту бабы. Это ведьмы, а то и сама Смерть. Слышали, что про Арат рассказывают?

— Вот влипли. Молчать про это дело надо. Согласны?

— Да.

— Проверь, что с этим?

— Готов, не дышит.

— Ну так ему и надо. Так нас подставил, гад!

Я трогаю Лоту за руку. Мы тихо отходим от окна и идем прочь от селения. На дорогу мы не выходим, а держимся под углом к ней, все более забирая в сторону реки. Идти по обжитой стороне Лары, как выяснилось, не безопасно. Я решила, что ночью мы переплывем на другую сторону. Река здесь широка, на глаз, километра два, но еще достаточно тепло, переплывем. С другой стороны уже начинается лес. Безлюдье, благодать. В лесу я себя чувствую почти как дома. Дойдем.

Подруга еще не совсем пришла в себя после встречи с любовником и я не пристаю к ней. Быстрая ходьба по свежему воздуху хорошо прочищает мозги и успокаивает. Надеюсь у меня с Алонзо такой встречи не будет. Пусть он бросил меня в трудной ситуации, но не закладывал же, не доносил. А этот Франс, он же понимал, что если Лоту схватят как участницу бунта, то скорее всего ее ждет мучительная смерть. То, что она убила его — это справедливо. Редкостный гад. Запудрил мозги малолетке, получил, что хотел и возненавидел ее. За что? За то, что не дала вытирать о себя ноги? И мстительный какой! Другой бы уже плюнул и забыл, а это столько времени держать и лелеять в себе ненависть. Надеюсь, Алонзо, все-таки, не такой.

Часть третья

Кривым путем находится путь верный

Глава 10

Новые планы

1

встречи в пути (Алиса)

Снова густая крона Шехонского леса сомкнулась над нашими головами. Я оказалась права, долгая равномерная нагрузка отлично успокаивает не только мои нервы. После переправы мы немного углубились в лес и сейчас быстрым шагом двигались вдоль берега Лары вверх по течению. Длительный заплыв и хвойный аромат леса быстро восстановили душевное равновесие, из которого Шарлота вышла, после неожиданной встречи с Франсом. Сейчас она окончательно успокоилась и пришла в себя. Выражение лица утратило хмурую сосредоточенность и стало обычным.

Занятые своими мыслями мы протопали километров десять. Грязь и вонь, жестокость и злоба последних дней уходили в прошлое. Конечно, я ничего не забыла, но между мной и Аратскими событиями появилась некая отстранённость. Теперь я могла думать о них спокойно, без излишней эмоциональности, искажающей истину. Еще в Арате мне в голову пришла одна идея и сейчас я обдумывала ее со всех сторон, взвешивая плюсы и минусы. Шарлота, видимо, врачевала свои душевные раны. Мы шли молча, но никакой напряженности не ощущалось. Как ничего не говоря, могут чувствовать себя комфортно по-настоящему близкие люди.

Небольшая речушка, приток Лары, пересекла наш путь. Обходить ее было нереально далеко, да и незачем.

— Придется еще раз искупаться. — Сообщила я Лоте очевидную истину.

— Хорошо, а то мне уже жарко.

— Заодно устроим небольшой привал. Вон на том пляже. Не возражаешь?

— Не возражаю.

Мы разделись и держа вещи над головой вошли в воду. Река оказалась мелкой или мы наткнулись на брод, но даже в самом глубоком месте плыть не пришлось, вода едва покрывала плечи. Не выходя на берег, я бросила рюкзак на песок и, зачерпнув воды, плеснула в Лоту.

— А-а-а. — Закричала она. — Намочишь волосы! Я их потом пол дня сушить буду!

— Подумаешь! — Ответила я, и, отобрав у нее рюкзак, швырнула его на берег рядом со своим, а Лоту ловкой подсечкой отправила в воду.

Она вылетела из нее как брошенная в ведро кошка, чуть ли не быстрее чем упала туда, и разъяренной фурией налетела на меня.

— Ах, так! Ну, Алиска, держись.

Мы визжали и плескались забыв обо всем. В веселой возне отбрасывая прочь грязь и боль последних дней. Наконец уставшие, но повеселевшие мы упали рядом с рюкзаками на слегка прогретый солнцем песок.

— Позагораем немного и пойдем, — предложила я, подставляя бледное после подземной Аратской жизни тело мягким осенним лучам.

— Хорошо то как! — Шарлота легла на спину и закрыла глаза.

— Зря ты так развалилась, все волосы в песке будут.

— А ерунда, перед тем как идти промою голову.

Какое-то время мы лежали молча. Я слушала тихий плеск воды, шелест листьев и просто наслаждалась жизнью. Потом мысли связанные с последними событиями опять полезли в голову.

— О чем задумалась? — Голос Шарлоты прервал молчание.

— Ты помнишь старого губернатора Бариджа?

— Конечно. Он же умер у нас на руках.

— Перед смертью он просил меня отомстить Берндоту.

— Граф большой человек. Зачем нам это?

— Я никогда его не видела, но этот граф, ради своей власти сунул нас мордой в кровавую кашу, и обрёк тысячи людей на мучительную смерть.

— Алиса, он и понятия о нас не имеет. Просто мы случайно оказались в центре сплетенной им паутины. Да, кстати, ты же у нас душеприказчица старого губернатора, значит можешь претендовать на наследство.

— Вряд ли это возможно. Там речь идет о леди Койлок, которой, как ты знаешь, в природе не существует. Потом, та же бумага обличает Берндота, и ее предъявление равносильно объявлению ему войны.

— Так ты по этому хочешь его свалить?

— Да нет. Сама подумай, зачем мне какое-то сомнительное наследство?

— Ну не скажи. Богатство никогда не помешает, а губернатор провинции не мог быть бедным человеком.

— Хорошо. А, что ты можешь предложить? Вот вернемся мы в модуль, залижем душевные раны, и... что?

— Не знаю. Я об этом как-то и не задумывалась.

Я села и заглянула в ее лицо.

— Лота, а как ты отнесешься, если я предложу взять власть в провинции нам?

Она приподнялась на локтях, приблизив свои азартно заблестевшие глаза к моим.

— Ты это серьезно?

— Серьезнее не бывает.

— И у тебя есть план?

— План не план, но некоторые соображения есть.

— Будь это кто другой, я бы только посмеялась, но ты Алиса не простая дама и можешь многое. Я с тобой.

— Значит валим Берндота вместе?

— Конечно вместе! Что мне какой-то Берндот, я даже тебя могу свалить!

Она резко обхвата меня руками и повалила спиной на песок.

— Вот, теперь тебе тоже придется мыть голову! — Радостно заявила Лота, и вскочив на ноги побежала в воду.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ней. Отмывшись от налипшего на тело песка мы пошли к берегу. И вдруг я подумала, что эта девчонка из другого мира стала мне ближе и дороже чем все кого я знала и знаю. От внезапно нахлынувшего щемящего чувства защипало глаза. Подчиняясь какому-то порыву, я притянула ее к себе, обняла и поцеловала.

— Ты, что Алиса?

— Я люблю тебя Лота. — Голос предательски задрожал.

— Я тебя тоже. — Ее глаза подозрительно увлажнились. — Алиса, кроме тебя и дяди, я никому и никогда не была нужна.

— Ах как трогательно!

Наглый глумливый голос, как ведро холодной воды, прочистил мозги от сентиментальных мыслей и вернул к суровой действительности. Глаза моментально просохли. Я отстранилась от Лоты и развернулась. Трое солдат, один из которых был вооружен луком с наложенной стрелой, стояли на берегу и радостно ухмыляясь, глазели на нас.

— Ты только посмотри, какие породистые кобылки нам попались. Какие ножки, грудки, просто загляденье.

— А на ощупь они, наверное, еще лучше.

— Это мы обязательно проверим.

Я глянула на Лоту. Она чуть заметно улыбнулась, давая понять, что все поняла и готова действовать. Молодец девчонка, не испугалась. Хотя чего нам бояться? Вот если бы они выстрелили в нас, когда мы, думая что совершенно одни, беззаботно тешили свои чувства, объясняясь во взаимной любви, тогда да, у них был шанс. Сейчас они его упустили. Мужики есть мужики. Не надо гадать, о чем думают. Вон как пялятся.

— Что хороша? — Я огладила себя ладонями от грудей до бедер и шагнула вперед.

Мы стояли по колено в воде и я хотела покинуть ее, чтобы не давать им лишних шансов, а заодно и сократить дистанцию.

— А телки-то с понятием. — Радостно заржал один из них.

Веселиться им оставалось недолго. Еще шаг, я выйду из воды и все. Они даже не успеют изготовиться к бою, впрочем, они его и не ожидают.

— Оставьте девчонок в покое и валите отсюда. — Четкий, привыкший отдавать приказы голос, неожиданно изменил все мои планы.

Чуть сбоку, метрах в десяти от нашей группы, нарисовался еще один персонаж, и мы все без исключения уставились на него. Ну не дремучий доисторический лес, а просто проходной двор какой-то. А я то, наивная, думала хоть здесь можно с подружкой спокойно позагорать голышом, не привлекая мужского внимания. Не тут-то было, вон сколько их набежало, прям как нюх у них на голых баб. Дурацкие мысли бежали по краю сознания, пока я рассматривала новое действующее лицо, соображая, что от него можно ожидать.

Если охарактеризовать его одним словом, то это будет мощь. Голый по пояс, в широких, не стесняющих движения штанах, выше среднего роста, идеальные пропорции бойца, весь переплетен тугими буграми чудовищных мускулов. Чуть насмешливое выражение лица, с резкими, но правильными чертами. Полная уверенность в своих силах. Таким я представляла себе Конана-варвара из известной саги Ирвина Говарда. В одной руке он держал саблю, в другой камзол, у ног, из песка торчала рукоятка кинжала.

— Это кто это тут тявкает? — Солдат с луком прицелился в незнакомца.

— Меня зову Феро. Может, слышали?

Мне это имя ничего не говорило, но солдаты его, явно, знали. И они испугались. Трое испугались одного!

— Убей его! — Взвизгнул кто-то из них.

Лучник выстрелил, но запоздал. Назвавшийся Феро, чуть раньше швырнул в него свой камзол и подхватив кинжал, ринулся в бой. Выпущенная стрела была сбита в сторону. Второго выстрела Феро сделать не дал. Распластавшееся в прыжке тело устремилось к солдатам, лихорадочно вытаскивающим из ножен оружие. Направленный твердой рукой кинжал по самую рукоять вошел в горло лучника. Голова второго отлетела в сторону, снесенная лихим сабельным ударом. Третьего Феро сбил с ног, врезавшись в него всей массой тела. Ошарашенный и слегка оглушенный солдат еще мотал головой, сидя на песке и пытаясь придти в себя, а сабельный клинок, змеей метнувшийся к его груди, уже поразил сердце и прервал нить недолгой жизни. Я с трудом могла уследить за его перемещениями.

Короткая схватка длилась несколько секунд. Этот Феро оказался даже опаснее, чем казался. Четкие выверенные движения. Быстрота, напор, ловкость, смертоносные удары. Его противники еще падали, заливая кровью песок, а он уже стоял передо мной, преклонив колено.

— К вашим услугам сеньора.

Он почтительно взял меня за руку и припал к ней губами. Настроенная на смертельную схватку, я была готова бить и уворачивываться от ударов, сворачивать челюсти и ломать кости. Куртуазное поведение воина, только что, на моих глазах лишившего жизни трех человек повергло меня в шок. Я вдруг осознала, что стою совершенно голая перед незнакомым мужчиной, который откровенно разглядывает мои самые интересные места. Лота ошибалась, заявляя, что это долго спавшая во мне стыдливость наконец проснулась, просто бурливший в крови адреналин, не найдя выхода в бою, излился жаром, и я вся залилась пунцовым румянцем. Стоявшая рядом подруга довольно глупо захихикала.

— Простите ее сир, но смущение не позволяет должным образом отблагодарить нашего спасителя. Позвольте нам одеться.

Ее ехидный голосок привел меня в чувство. Молча я выдернула руку и гордо вскинув голову направилась к рюкзаку.

— Прошу извинить! — Воин, как будто смутился, и шагнув в сторону встал к нам спиной.

Мы быстро оделись.

— Можете повернуться.

— Еще раз прошу прощения. Я капитан Феро, Занельское княжество. Позвольте узнать как обращаться к вам.

— Шарлота.

— Алиса. Сир, мы благодарим вас...

Он прервал меня вежливо, но безапелляционно.

— Прошу простить леди, но нам надо как можно быстрее уйти отсюда.

Лота вопросительно глянула на меня, и это не укрылось от глаз Феро. Вообще он был чертовски внимателен и осторожен. Все время был на чеку и застать его врасплох, было бы не возможно. Интересно, подумала я, чего или кого он так опасается.

— Хорошо капитан.

Несмотря на мое согласие, он счел своим долгом пояснить.

— Тут недалеко еще человек сорок солдат. Это каратели. Они перехватывают всех кто движется по этому берегу Лары. Встречаться с ними я бы не советовал никому.

Логично. Это я дура, и с чего я решила, что правый, необитаемый берег Лары безопасен. В обычное время да, но сейчас, тот кто блокирует Арат, конечно, перекрыл все дороги не только в обжитых местах. Лес блокировать сложнее, но во всех удобных местах, таких как притоки Лары, наверняка выставлены кордоны. Этот парень прав, встречаться с ними не желательно. Для них, все кто по эту сторону Лары, бунтовщики, бегущие от наказания. И по большому счету, так оно и есть. Добропорядочным гражданам делать в диком Шехонском лесу нечего. Нам с Лотой просто повезло, что мы не наткнулись на патруль, когда расслабленные шли по лесу. Хотя реально нас могли убить только в случае если бы сразу утыкали стрелами, да еще попали бы в нужные места, или огрели бы по голове, ну чем-нибудь очень тяжелым, нет для этого надо приблизиться и даже не будучи в боевом режиме, я бы заметила. Да, внезапный обстрел, пожалуй, единственный вариант, но маловероятно, что солдаты будут сразу убивать двух женщин, для этого надо быть ну очень напуганными. Скорее всего произошло бы то же самое, что и сейчас, только расправиться с солдатами нам пришлось бы самим.

Эти мысли мелькали у меня в голове, пока мы одевали и поправляли рюкзаки. Феро подобрал и надел свой камзол, извлек из кустов заплечный мешок. В качестве трофея он забрал лук и стрелы, остальным оружием пренебрег. Через минуту мы двинулись.

Капитан шел первым, за ним Лота. Замыкая наш небольшой отряд, я решила, что пока он идет прочь от Арата и в нужном нам направлении, то пусть командует. У меня сложилось впечатление, что в военном деле он разбирается лучше, вот пусть и поиграет с солдатами в кошки мышки.

Заданный темп был достаточно высок. Сомневаюсь, что в своей прошлой жизни я бы смогла его долго выдержать. Капитан вел нас безжалостно. Путая следы мы без передышек петляли по пересеченной местности, постепенно все сильнее уходя в глубь леса. Он несколько раз оглядывался, проверяя, успеваем ли мы за ним, затем перестал это делать, очевидно, посчитав, что мы прошли проверку на вшивость. За весь день мы сделали только один короткий привал, чтобы наскоро перекусить и глотнуть воды. Уже в сумерках мы остановились в неглубокой, закрытой со всех сторон впадине. По моим прикидкам мы прошли не меньше сорока километров и углубились от берега Лары в лес километров на пятнадцать.

— Заночуем здесь. — Объявил Феро. — Хорошее место, можно разжечь костер. Я думаю, что от преследования, если оно и было мы оторвались.

В этом я была с ним согласна. Феро разжег костер, а мы с Лотой организовали ужин. Свежий воздух и сам по себе отлично способствует аппетиту, а после не хилого марш-броска вяленое мясо и хлеб пошли просто на ура. В мешке у запасливого капитана нашлась и объемистая бутыль с каким-то кисленьким винцом. После ее появления наш привал приобрел все черты хорошего пикника на лоне природы. За все время нашего бегства и здесь на привале мы обменивались только ничего не значащими фразами, я чувствовала, что Феро имеет к нам много вопросов, впрочем как и я к нему. Поэтому когда бутыль пошла по второму кругу я не удивилась, что он нарушил молчание.

— Простите леди, могу я задать вам несколько вопросов.

— Конечно капитан, спрашивайте.

— И вы искренне на них ответите?

— Капитан! Это не тактично.

— Простите, мне редко приходилось иметь дело с благородными дамами.

Последние два слова он выделил голосом, словно ожидая от меня то ли подтверждения, то ли опровержения этого утверждения. Но я молчала. На не заданные в явном виде вопросы, я отвечать не собиралась. Чуть затянув паузу, он спросил.

— Что вы собираетесь делать?

— Поесть и лечь спать. Сегодняшний день был достаточно утомителен.

— Нет, я не это имел в виду.

— Капитан, если вы хотите спросить, сколько мы еще намерены пользоваться вашими услугами, то хочу вас уверить — вы можете оставить нас в любой момент. Никаких обид и претензий с нашей стороны. Уверяю вас.

— Вы хотите от меня отделаться?

— Да нет, что вы! — Я действительно не хотела, чтобы он взял и сразу покинул нас.

Этот парень меня сильно занимал и отвечала я искренне. Он почувствовал это.

— Я рад, что мое общество вам не наскучило. Вы обе очень не заурядные дамы, не знаю, как спросить. Позвольте небольшое вступление.

— Конечно капитан.

— Я заметил вас еще прошлой ночью, когда вы переплывали Лару.

Мы с Шарлотой выразительно переглянулись.

— Да, не переглядывайтесь. Вам повезло, что только я вас заметил. Река патрулируется лодками со стражниками, которые топят всех подряд. Все время я незаметно шел за вами. Извините, но вы сразу пробудили во мне любопытство. Две по виду и повадкам благородные дамы, одни, бегут из Арата. Зачем? Если они переждали восстание в каком-нибудь укромном месте, то назовите себя первому встречному офицеру и все. Безопасность гарантированна. Тем более, что местность уже контролируется правительственными войсками. Значит они кто? Повстанцы? Благородные дамы и повстанцы? Я о таких не слышал. Уже загадка. Далее. Идете вы беззаботно, как на прогулке. Хорошо, допустим, о патрулях на необитаемой стороне Лары вы не знаете и ничего не опасаетесь. Привал. Вы раздеваетесь, купаетесь, веселитесь как две малые девочки. Еще раз прошу простить, возможно, я поступил бестактно, подсматривая за вами, но у меня просто не хватило духу выйти к двум обнаженным светским дамам, я боялся, что меня неправильно поймут. Я думал, что возможно позже.... Потом ваша беседа, вы говорили достаточно громко, и, хотя, я не все расслышал, она показалась мне очень занимательной. Ваши планы, если я их правильно понял, вызывают уважение. Появление солдат спутало все. Допустить, чтобы трое мерзавцев надругались над вами я не мог. Пришлось вмешаться. Но здесь тоже возникают вопросы. Вы вели себя совсем не так, как этого можно было ожидать. Окажись на вашем месте другие женщины, я почти уверен, был бы визг, писк, слезы. А вы даже не испугались. Может только удивились в первый момент. На месте тех болванов я бы насторожился. Ни какого смущения, полное спокойствие и такая уверенность, словно рабы ненароком потревожили купающуюся хозяйку. Сейчас я почти уверен, что мое вмешательство было излишним. Этих уродов пришибла бы одна из вас, потому, что это были плохо обученные солдаты и вторая, просто не успела бы или не захотела вмешаться, чтобы не портить подруге удовольствие.

— Неужели вы действительно так считаете? — За время речи Феро, Лота несколько раз приложилась к бутыли, и ее голос слегка заплетался.

У меня в голове тоже шумело, и приятная истома растекалась по телу. Если этот Феро спаивает нас сознательно, чтобы разговорить, то он на правильном пути.

— Да, я искренне хотел защитить двух девчонок от надругательства, но думаю, если вы те за кого я вас принимаю, а я почти уверен, что не ошибся, мои действия были излишни.

— Интересно, за кого же вы нас принимаете?

— Сейчас, еще одно замечание. Я всю жизнь готовился к воинской стезе, знаю что такое хорошо тренированные солдаты. Так вот, не многие из них выдержали бы наш сегодняшний переход.

— Но вы же выдержали.

— Но я же не хрупкая барышня.

— А почему вы решили, что мы хрупкие барышни?

— Выглядите вы так! Хотя вашим мышцам и выносливости могли бы позавидовать многие крепкие мужики.

— Капитан, вы хотели сказать за кого вы нас принимаете.

— Конечно. Я смотрю мое имя вам ничего не сказало?

В этот момент он передавал мне бутылку и его качнуло. Я подметила это с удовольствием, значит его тоже немного развезло, так что пробалтываться мы будем взаимно.

— Нет, но мне показалось, что те солдаты его знали.

— Вам не показалось. Я участвовал в восстании, даже можно сказать руководил им. В Арате теперь меня знают многие, а проклинают все!

— Вы руководитель восстания? — Хмель разом слетел с меня. Лота тоже, округлив глаза, смотрела на капитана.

— Да, до определенного момента я так думал, а потом понял, что меня просто подставили! Использовали мою ненависть к рабовладельцам и подставили. Простите дамы, возможно вы считаете иначе, но я думаю, когда один человек, владеет другим как вещью — это преступление!

— Как ни странно, но мы тоже так считаем.

— Знаете, а я не удивлен. Когда мы захватили город, в нем творилось черте что. Так вот, почти сразу поползли слухи о некой красивой, молодой даме, которая избивает в кровь, а то и убивает мародеров и насильников. Сначала в это не очень верили, но потом стало слишком уж много пострадавших. Хотя, какие они пострадавшие, преступники. Я тоже, как мог, пытался бороться с анархией и насилием, захлестнувшим город, но не сильно преуспел. Так вы спрашиваете, за кого я вас принимаю? Вы и есть эта таинственная дама, восстанавливавшая справедливость и каравшая вымогателей и убийц. Только вас оказалось двое. Что же тем лучше. Ну скажите, что я не прав?

— Не скажем, да Лота? Мы сознаемся.

Он немного опешил. Несмотря на все свои рассуждения, Феро, видимо сомневался в своих логических построениях, а может не ожидал, что я так быстро и без сопротивления раскроюсь.

— Кто же вы все-таки?

Прежде чем ответить я задумалась. Он парень наблюдательный, а более-менее правдоподобной легендой, вот на такой случай мы не запаслись. Мне показалось, что он был искренен с нами, и что-то импровизировать, мешая правду и ложь, не хотелось. Он мне нравился этот капитан. И чтобы мы не говорили, он не задумываясь, рисковал жизнью, ради двух совершенно незнакомых ему людей. К тому же настоящий мужчина в нашей компании был бы очень полезен, это помогло бы решить многие проблемы. Для дела, которое я хотела затеять, одной Лоты все равно не хватит, почему бы не начать вербовать союзников вот с этого симпатичного парня?

Я вопросительно посмотрела на Шарлоту, она без слов поняла мой вопрос и утвердительно кивнула.

— Капитан, теперь мы, прежде чем ответить должны спросить вас.

— Спрашивайте.

— Если мы ответим, кто мы такие, то вам придется связать с нами свою судьбу, если и не навсегда, то на достаточно долгое время. Подумайте над этим. Возможно для вас будет лучше оставить нас и идти своей дорогой? Можете не сомневаться, мы не пропадем.

— Я в этом и не сомневался. Милые леди, я связал свою судьбу с вашей, как только увидел вас на берегу Лары. Терять мне нечего, и я готов разделить с вами все, чтобы вы мне не предложили.

— Ну, Лота, расскажи тогда капитану, кто мы такие. — Это была моя маленькая месть за все ее подколки в мой адрес.

Она вдруг рассмеялась, видимо вспомнила, как сама мучила меня этим вопросом, а теперь оказалась в таком же положении. Когда на простой, вроде бы, вопрос не знаешь, что сказать, потому что слишком много надо объяснять и нет уверенности, что тебя правильно поймут.

2

"кавалергарда век не долог и по тому так сладок он"

Причудливый дом появился внезапно. Только что впереди бесконечной стеной стояли могучие деревья и вдруг они словно расступились и в нескольких шагах, прямо перед ними оказался дом. Странная архитектура, Феро никогда не видел подобных сооружений.

— Наш теремок, в нем мы и живем. — С гордостью произнесла Алиса. — Я сама его придумала и построила.

В этом он и не сомневался. Такая девушка как Алиса должна иметь необычное жилье, сразу видно, что сооружали его не местные мастера.

Мягко ступая лапами из-за угла дома вышел самый грозный хищник здешних лесов. Феро был предупрежден о наличии у очаровательных девушек в качестве домашнего животного лесного кота. За время долгого пути через лес он услышал про Рауля столько разных историй, что казалось, знал его всю жизнь. Поэтому он не стал делать лишних движений, а просто замер, ожидая когда хозяева представят их друг другу.

— А вот и наш котик, — елейным голосом начала Шарлота и осеклась.

Низко припадая к земле, и грозно рыча хищник стал медленно подползать к ним.

— Это не Рауль. — Мертвенно побледнев, одними губами прошептала Алиса.

Как всегда в момент смертельной опасности Феро действовал интуитивно. Полагаться на медленный разум, значит проиграть. Он шагнул вперед, одной рукой отбрасывая за спину взвизгнувшую Лоту, другой выхватывая из-за пояса кинжал. Мощное тело еще одного лесного дьявола обрушилось откуда-то сверху на землю, между Феро и изготовившейся к прыжку дикой кошкой. Этот новый хищник был еще крупнее первого и не церемонился. Рявкнув так, что у всех заложило уши он отвесил первому оплеуху и схватив за загривок поволок его в сторону.

— Я поняла, — проталкивая слова сквозь накатывающие волны смеха крикнула Алиса — я поняла. Это самка. Пока нас не было, Рауль привел себе подругу.

Сзади послышался истерический хохот Шарлоты. Феро смотрел, то на рыкающих друг на друга гигантских кошек, выясняющих отношения, то на корчащихся в приступе внезапного веселья красавиц. "Дурдом какой-то", подумал он и неожиданно захохотал сам.

Так, вытирая выступившие от безудержного смеха на глаза слезы, они и подошли к дому.

— Феро, подожди с Лотой здесь. Не входите пока не позову. Я сейчас.

Алиса легко взбежала по ступенькам и исчезла за дверью. Через какое-то время она крикнула.

— Все, я исключила капитана из списка поражения.

По отдельности Феро понимал каждое слово, но в целом смысл фразы был темен, и он недоуменно глянул на Лоту.

— Можно входить. — Перевела она странное изречение Алисы на понятный язык и взяв его за руку легонько подтолкнула.

Дом был набит чудесами от фундамента, до конька на крыше. Конечно за время многодневного путешествия по лесу девушки провели с Феро подготовительную работу, но все равно, слышать это одно, а увидеть собственными глазами, совсем другое.

Прежде всего его поразил робот-охранник. Звериным чутьем опытного воина он почувствовал его неодолимую смертельную мощь. То, что за ней не ощущалось биения жизни делало его еще страшнее и опаснее. Даже будучи предупрежденным он не удержался. Пальцы сами схватили рукоятку меча, когда он увидел у входа это чудище. Лоте, не спускавший с него глаз, пришлось повиснуть на руке Феро, чтобы тот не наделал глупостей. Собрав волю в кулак, он приказал себе расслабиться.

Следующим потрясением стало не соответствие внешних и внутренних размеров. Снаружи дом Алисы выглядел совсем не большим, внутри же он был просто громаден. Светящиеся потолки удивили, но он уже видел электрический фонарик и воспринял их почти спокойно. Странный материал стен множество предметов непонятного назначения. Полсотни шагов, и когда они вошли в роскошно обставленную гостиную, чувства капитана уже притупились и он решил ничему не удивляться.

— Фу-у! Наконец-то мы дома. — Алиса швырнула на пол рюкзак, и села на диван вытянув ноги.

Шарлота последовала ее примеру. Феро нерешительно топтался у двери. Пушистый ковер на полу, обивка дивана, стулья, все казалось таким дорогим и чистым, что он не решался коснуться их своей грязной обувью и пропотевшей одеждой. Алиса поняла его смущение.

— Феро, не бойся что-то испортить или испачкать. Чувствуй себя здесь хозяином. Роботы обслуги все уберут и починят. Ну, давай!

Преодолевая непонятную силу, удерживавшую его, он неуверенно сделал первый шаг, посмотрел на оставленный на ковре след, и словно сломав преграду, пересек комнату, бросил заплечный мешок и плюхнулся в жалобно скрипнувшее кресло. После этого он обвел гостиную таким гордым взглядом, как будто совершил подвиг. Наблюдавшие за ним девчонки, не смогли удержаться и прыснули ехидными смешками. Феро сделал вид, что обиделся, но ему не поверили. Пребывавшая в смешливом настроении девичья часть их небольшого общества, заразила им суровую мужскую половину. Вскоре все сидели, и глядя друг на друга, улыбались непонятно чему. Они знали, что все опасности остались за порогом убежища, и впервые за долгие дни, можно полностью расслабиться, окунувшись в уютную атмосферу комфорта и защищенности. От этого на душе было тепло и радостно.

— Надо бы помыться. — Заявила Лота, нюхая рукав своей куртки и брезгливо морща аристократический носик. — От меня наверное несет, как от подружки Рауля.

— Предлагаю следующую программу. — На правах хозяйки, Алиса взяла бразды правления в свои руки. — Сейчас принимаем душ, переодеваемся, устраиваем праздничный ужин. Все дела и проблемы откладываем до завтра. Возражения, замечания есть?

Никто не возражал. Всех все устраивало.

— Лота, покажи Феро комнату, как и чем там пользоваться. Потом отведи его на склад, подберете одежду. Я займусь ужином. Встречаемся через час.

Они шли коридорами модуля и беседовали с Лотой. Феро немного знал женщин и был удивлен.

— Неужели она за час, успеет приготовить ужин и привести себя в порядок?

— Конечно, она же не сама будет готовить, задаст программу роботам и все.

— Лота, ты очаровательная девушка, но сама-то понимаешь, что сказала?

— Честно? Нет. Это я Алису повторяю. Но ты не переживай. Ужин будет. Послушай Феро, я тут с Алисой уже довольно давно, если пытаться все понять, мозги закипят и станешь полным идиотом. Тут столько всего необычного и необъяснимого, сплошные чудеса. Пользуйся и не бери в голову.

— Понятно.

— Вот здесь склад. Тут полно всякой одежды, выбирай любую.

За распахнутой дверью находилось длинное, как улица помещение. Феро затравленно уставился на бесконечные ряды различной одежды. Он даже не представлял, что ее может быть столько. Здесь же армию одеть можно! Как тут что-то выбрать?

Лота поняла его затруднения.

— Так, стой спокойно, я сейчас.

Она оценивающе оглядела Феро и скрылась из виду, за стеной костюмов. Да, потрясенно думал бывший солдат и мятежник, сколько же здесь богатства, только сейчас он стал осознавать размеры состояния которым могут владеть эти девчонки. Появилась Шарлота.

— Вот, я думаю тебе подойдет. Если нет, поменяем.

Она сунула ему в руки ворох каких-то шмоток и коробку.

— Это сапоги. — Ответила на не заданный вопрос. — Теперь пошли, покажу тебе комнаты. Они все одинаковые, так что располагайся в ближайшей к нам.

Комната, как и все здесь, поражала воображение. Он отдернул штору на окне и в который раз пораженно замер. За окном был морской берег, серые волны набегали на скалистый берег и бесшумно разбиваясь на миллионы брызг откатывали обратно.

— К-как это! — От удивления он даже стал заикаться. — А где лес?

Лота взяла с тумбочки у кровати черную коробочку и потыкала в нее пальцем. Море исчезло, за окном появился вечерний лес из которого они пришли, его шумы и запахи наполнили комнату. Феро был поражен, нижняя челюсть отвисла, вызвав новый приступ веселья у Лоты. Она получала огромное удовольствие показывая ему модуль и демонстрируя его чудеса.

— Это не окно, а экран, воспроизводящий живые картинки. Вот эта коробка называется пульт, она позволяет управлять всем в комнате, в том числе и изображением на экране. Звуком и даже запахами. В самом модуле нет окон, но иллюзия настолько полная, что мне до сих пор с трудом верится, что за этим якобы окном, не осенний лес, а глухая стена напичканная различными хитроумными устройствами. Еще раз говорю: не забивай голову попытками разобраться во всех тех чудесах которые нас здесь окружают. Со временем научишься этим пользоваться, как и я. Пошли лучше покажу, как принять душ.

— Слушай, вы все упоминаете про этот душ, что это такое?

— Сейчас увидишь.

Она нажимает какой-то выступ на стене и часть ее отъезжает в сторону.

— Вот смотри. Нажимаешь этот рычажок и отсюда будет идти вода. Чем больше отклоняешь, тем сильнее напор. Если смещаешь вправо, вода теплеет, влево наоборот. Попробуешь и разберешься, здесь ничего сложного. Только резко не нажимай, а то можно ошпариться. Вот здесь полотенца и тапочки. Все, раздевайся и наслаждайся водными процедурами. Я пошла, а то сама к ужину не успею приготовиться.

Лота упорхнула, а Феро отдался во власть шипучих упругих струй со всех сторон обрушивающихся на его тело. Это было наслаждение, которого он не испытывал никогда в жизни. Да наверное и не смог бы испытать, потому, что оно не доступно простым смертным и даже у королей нет такого душа.

Вымывшись душистым нежным мылом, которое было достойно не дубленой ветрами кожи солдата, а изнеженного тела придворной дамы, он вытерся огромным пушистым полотенцем и довольный покинул душ. Глядя в зеркало, качество такое, что позавидуют самые знаменитые мастера-стекольщики, причесался и начал облачаться в выбранное ему Лотой платье. Точный женский глаз не подвел, все оказалось в пору, даже элегантные мягкие сапожки, в таких только по балам и ходить, на улице жалко. Еще раз глянул на себя в зеркало и присвистнул. Неужели этот шикарный господин в роскошном платье он и есть? Феро даже во сне не мог представить себя таким.

В дверь постучали и на пороге возникло странное создание.

— Я обслуживающий аппарат, — произнес он голосом Лоты, — обычно на нас не надо обращать внимания. Мы тут вместо слуг. Как будете готовы, скажите: "я готов", и я провожу вас в трапезную. Дамы уже ждут.

— Я готов. — Феро с удовольствием отметил, что уже ничему не удивляется.

Следуя за аппаратом, он пришел в зал, роскошь которого превосходила все мыслимые границы. Феро не то что никогда такого не видел, он даже представить не мог, что такое возможно. Блюда, вина, посуда. Одни фужеры, судя по виду, из горного хрусталя, стоили столько, что он боялся взять их в руки. Только ощущение, что он пребывает в сказке позволяло сохранять самообладание и не визжать от восторга.

Он считал, что уже готов ко всему, и удивить его не возможно. Тем не менее, когда вошли Алиса и Шарлота, у него от восхищения перехватило дыхание. Он полагал, что знает их от кончиков волос, до кончиков ногтей. Во время совместного путешествия Феро видел их в разных видах и ситуациях, в том числе и полностью обнаженными, они не стеснялись и во время переправ через реки он мог без зазрения совести любоваться великолепными телами прелестниц. Трудности опасного бегства через лес сблизили их сильнее, чем годы обычной жизни. Он мог позволить себе шлепнуть их по упругой попке и рассказать скабрезную историю над которой они вместе весело посмеются. Иногда за нарочитой солдатской грубостью, он скрывал свою робость перед их красотой и желание говорить ласковые слова. По непонятной для него самого причине он робел перед их красотой. Суровый воин не ведавший никогда страха, он боялся прикоснуться к ним с нежной лаской, как к любимой женщине, но мог грубо, якобы в шутку облапать. Феро злился на себя за это, но поделать ничего не мог. Объясниться в любви не хватало смелости, а отказаться от казарменного заигрывания воли. Его опыт общения с прекрасным полом был не велик и ограничивался шлюхами, о которых он забывал, как только удовлетворялось плотское желание. И никогда в жизни он не испытывал таких мучительных и одновременно желанных ощущений, как при общении с ними. Алиса, кажется, понимала его состояние и иногда пыталась помочь ему, придав их ночным посиделкам у костра, более лирическую направленность. Но он почему-то сразу замыкался, а Шарлота влезала с какой-нибудь фривольностью и все сразу входило в привычное иронично-веселое русло. Только в сладострастных снах он чувствовал себя раскованно и овладевал, то одной, то другой, а то и обеими сразу. Иногда он думал, сведи судьба его только с одной из них, и все было бы иначе. Но, положа руку на сердце, он не был в этом уверен. А главное, он не мог отказаться ни от одной ни от другой, потому что в глубине души был влюблен в обоих.

И вот сейчас две его не сбывшиеся мечты стояли перед ним во всем своем царственном великолепии. Феро с трудом перевел дух. Как же он заблуждался, видя их раньше и искренне считая, что выглядеть лучше просто невозможно. Его лесные красотули были просто замарашки по сравнению с вошедшими дамами. Медные и золотистые волосы, пышными гривами, спускались на обнаженные плечи. Необычные платья из полупрозрачного переливчатого материала, совершенно разные по стилю и цвету, но одинаково подчеркивающие достоинства идеальных фигур и ничего не скрывающие от жадного взора. Точеные ножки, осиные талии, высокие упругие груди. Гордые, надменные лица уверенных в своей неотразимости женщин. Они были и похожи и такие разные. При этом красота одной, не умаляла, а оттеняла красоту другой. Физически, ошеломленный их видом, Феро стоял как истукан, фактически, он лежал у их ног, умоляя о снисхождении, и они это знали.

Несколько секунд Алиса и Шарлота наслаждались произведенным эффектом. Затем подошли и каждая легко чмокнула его в щечку. Феро, как подкошенный, рухнул на стул.

— Слабый пошел мужик, — разочарованным тоном протянула Шарлота, хотя довольная физиономия говорила совсем обратное.

Алиса ничего не сказала, а налив в фужер вина, протянула его Феро. Он схватил, уже не боясь раздавить дорогую хрупкую вещь своими ручищами, и жадно выпил. Отпустило, и Алиса получила благодарный взгляд.

— Все, праздничный ужин объявляю открытым. — Провозгласила она и они уселись за стол.

Негромкая приятная музыка наполнила помещение, девушки на перебой стали предлагать Феро попробовать то, или иное блюдо. Сначала, в отличие от красавиц, он не чувствовал вкуса ни вин, ни яств, но после нескольких тостов, все как-то упростилось. Сковывавшая его зажатость исчезла, окружающий мир стал проще и доступнее. Ослепительно недоступные царицы превратились опять в милых девчонок, просто более красивых и желанных чем прежде. Голоса зазвучали громче, беседа стала по-хорошему раскованной, блюда обрели вкус. Феро расслабился и стал получать от ужина истинное наслаждение, даже чудные создания под названием роботы, прислуживавшие им за столом, перестали раздражать. Он не заметил в какой момент свет стал менее ярок и зал погрузился в таинственный полумрак, придавший их застолью немного интимный характер. Просто не верилось, что где-то существует залитый кровью Арат, каратели Берндота и вообще бренный, жестокий и неуютный мир. Хрустальный звон бокалов, белоснежные салфетки, ангельские голоса очаровательных соседок, Феро казалось, что райские гурии уже приняли его на небо и лучше быть не может, но он ошибался. Самое сильное потрясение этого волшебного вечера было еще впереди.

— Все, я не могу больше ничего есть. Давайте организуем танцы, тем более у нас теперь есть кавалер.

Это предложение Шарлоты нашло живейший отклик у Алисы, и встретило пассивное сопротивление Феро. Тем не менее идею попытались претворить в жизнь, но столкнулись с серьезными техническими трудностями. Для танцев, которым была обучена Лота, не было под рукой подходящего аккомпанемента, то, что предлагала Алиса, остальные принимали за кривляние под музыку и отказывались считать танцем, а Феро вообще не умел танцевать.

— Такую идею похоронили! — Сокрушалась Лота.

— У меня есть лучше, — Алиса назидательно подняла вверх указательный палец.

— Ну, не томи!

— Давайте дружно переместимся в сауну, а потом в бассейн.

Феро не знал, что такое сауна, но возражать ничему не собирался, а Шарлота приняла предложение на ура, поэтому оно было принято и они, захватив с собой пару бутылок вина, прошли в другое помещение. Здесь девчонки не долго думая скинули с себя свои роскошные платья и остались абсолютно голыми. Феро, остолбенело, смотрел на них.

— А ты, что ждешь? Париться одетый будешь?

Под смешки и шуточки они навалились на него и тоже раздели, впрочем его пассивное сопротивление было вызвано не нежеланием, а скорее некоторой ошарашенностью от происходящего и смущением, потому что его любовь к этим девушкам носила отнюдь не платонический характер. А их далеко не целомудренное поведение возбуждало его, и в обнаженном виде это возбуждение было весьма заметно. К счастью они тотчас втолкнули его в пышущую жаром полутемную комнату, не заметив или сделав вид, что ничего не заметили.

— Ну-ка, ложись на полку, сейчас мы заполним пробелы в твоем образовании.

Феро уложили на самую высокую из деревянных полок, тянущихся вдоль стен. В одном из углов красновато светилась жаровня с раскаленными камнями. Лота плеснула на них водой с добавлением какого-то пахучего масла, тяжелый пар окутал нагие тела, нос отказывался втягивать в легкие раскаленный воздух, и тут Алиса хлестнула его веником из веток, затем к ней присоединилась Лота. Это было нечто. Пытка и наслаждение в одном лице, Феро никогда не испытывал подобного. Когда ему стало казаться, что все, он больше не может, сейчас его тело лопнет от жары, девчонки разрешили покинуть парилку, и они плюхнулись в бассейн. Прохладная вода смыла выступивший пот и остудила тело. Удовольствие было неописуемо. Невзгоды и годы слетали с плеч, он снова чувствовал себя беззаботным мальчишкой, как во времена такого далекого, но счастливого детства.

Они несколько раз чередовали бассейн и парилку, периодически компенсируя потерю жидкости легким терпким вином, которое шло, ну просто, чудо, как хорошо.

Раскованная атмосфера, выпитое без меры вино, роскошь и необычность обстановки, подействовали на Феро странным образом. Переполненное впечатлениями сознание отключилось, он перестал воспринимать окружающий мир как нечто реальное, критически оценивать свои слова и действия. В океане наслаждения в котором он оказался разум был не нужен. Отбросив все мысли и сомнения Феро отдался на волю чувств. В суровой жизни воина, которую он вел, они только мешали и были скованы железной волей, которая сейчас отступила. Долго подавляемое чувство радости и удовольствия накрыло его с головой.

Проснувшись от птичьего щебетания, Феро открыл глаза. Он лежал на широкой постели в комнате, которую Лота выделила ему вчера под жильё. За окном, которое было вовсе не окном, а экраном, вовсю светило солнце, где-то рядом шумела вода. Феро сел на кровати и попытался привести в порядок разбегающиеся мысли. Вчера они прилично набрались, никаких последствий, вроде головной боли, он не чувствовал, но и не помнил, как он оказался у себя в комнате, а главное было ли на самом деле то, что было после роскошного ужина. Баня и купание с обнаженными русалками, а главное, фантастическая ночь с Алисой.

Неужели вчера у него хватило смелости объясниться ей в любви? И она, она не прогнала его! Перед глазами предстала выходящая из бассейна Алиса, ее удивленно распахнутые глаза, когда он шепча какую-то любовную чушь обнял ее и поцеловал. Неужели это было? Кожаный край мягкого ложа нащупанного ногой, изящное, хрупкое тело Алисы прижавшееся к нему и дикий вихрь самого сильного из данных природой первобытных наслаждений.

Что это? Реальность или плод его хмельного воображения. Шум воды стих. Стенная панель отъехала в сторону и из душа появилась свежая, как морской ветер, Алиса.

— А, соня, проснулся. Давай умывайся и идем на завтрак, — начала она и запнулась. — Что это с тобой?

Феро, глядя на нее, улыбался счастливой улыбкой ребенка обнаружившего под кроватью долгожданный подарок в который уже не верилось.

— Я так рад, что сегодняшняя ночь мне не приснилась!

— Это ты на что это намекаешь? Я честная девушка.

Он, с пьянящим осознанием своего права, притянул ее к себе, уткнувшись лицом в чуть влажный упругий живот. Вдохнул непередаваемый аромат чистого женского тела. Пальцы рук ласкающими движениями пробежались по спине, сверху вниз, задержавшись на очаровательных выпуклостях ягодиц. Желание забурлило в крови, словно и не было сумасшедшей ночи любви.

— Э-э, — протянула Алиса, — так дело не пойдет!

Она легко вывернулась из его объятий.

— С вашим темпераментом, молодой человек, мы можем провести, кувыркаясь на постели, весь день. Шарлота просто убьет нас, учитывая, что дел по горло. Так, что все я пошла к себе, а то в таком виде, — она провела рукой по обнаженному телу, — за завтраком появляться неудобно. Тем более, что у нас теперь появился кавалер.

Но, глядя на его моментально вытянувшуюся, как у ребенка, у которого отобрали любимую игрушку физиономию, смягчилась.

— У нас еще будет время и на это. — И вильнув напоследок круглой попкой, скрылась за дверью.

Феро, как ему и советовали, принял душ и отправился на завтрак. После которого Алиса повела его на сканирование. Он не знал, что означает это странное слово, но ему было сказано, что без этой процедуры она не сможет внести его в информационную базу. Роботы охраны не будут опознавать его, как своего и он не сможет ни войти ни выйти из модуля.

— Заодно и здоровье подправишь, если что не так, — добавила Алиса.

Повинуясь ее приказу он разделся, и, хотя, она уже видела его обнаженным и даже со страстью отдавалась ему буквально несколько часов назад, он чувствовал себя несколько неловко. Само сканирование заняло немного времени. Алиса просмотрела результаты, Феро действительно был на редкость здоров от природы, подправлять в его организме было практически нечего. Какое-то время она задумчиво глядела на экран, затем ее пальцы запорхали по клавиатуре. Некоторые усовершенствования в его организм она все-таки решила внести. Покончив с этим Алиса загнала Феро в камеру регенерации и запустила процесс, который в отличие от сканирования занимал гораздо больше времени.

Поручив Шарлоте встретить бывшего капитана, после его выхода из камеры, она отправилась к главному пульту управления модулем. Только от туда можно было перепрограммировать его автономные агрегаты, включая и охранные системы, только сама Алиса могла это сделать, да, и допуск туда был только у нее.

Шарлота встретила выходящего из камеры регенерации Феро несколько своеобразно. На ней был короткий белый халатик, под которым больше ничего не было. Она знала, что после проделанной с ним процедуры, Феро пребывает в крайне возбужденном состоянии, Алиса что-то говорила про повышенный уровень гормонов. Неважно. Главное в таком состоянии он точно не сможет не поддаться на ее провокацию. Поздоровавшись и словно не замечая его возбуждения она наклонилась, перегнувшись через кресло, словно хотела что-то достать за ним. Халатик, и так практически мало что скрывавший задрался, явив его возбужденному взору округлую попку и другие еще более интересные места. Конечно, он не смог устоять. Какие-то иные мысли, если они еще и были в его голове, были смыты мощной волной желания. Феро зарычал, и будучи не в силах сдержаться, резко схватил ее за бедра и притянул к себе.

За обедом, общаясь и с Алисой и с Шарлотой, он испытывал некоторую неловкость, особенно встречаясь глазами с насмешливым взглядом последней. Алиса вела себя как не в чем не бывало.

— У меня есть для тебя сюрприз. — Объявила она Феро после еды. — Пойдем, я покажу тебе одну штуку, которая поможет стать тебе настоящим полководцем.

Сюрпризом оказался стратегический симулятор, который стал для Феро самым большим потрясением среди всех чудес модуля. Только здесь, создавая и бросая в бой виртуальные армии, он до конца понял, на сколько это сложная штука война. Сколько различных факторов надо учитывать и на сколько вещей обращать внимание, чтобы добиться победы. Войны выигрываются и проигрываются еще до того, как войска придут в соприкосновение. Впервые он почувствовал на собственной шкуре, что воевать — это не просто крушить черепа врагов, во время руководства Аратским бунтом. Он тогда физически ощущал, как вызванный им джин пожирает собственные силы. Было полное ощущение, что он пытается что-то делать будучи полу парализованным. Сейчас ведя виртуальные войны с армиями созданными электронными мозгами модуля он уже ясно понимал в чем состояли слабости его отрядов и что нужно было делать, что бы добиться успеха. Но, так же ясно он видел, что с самого начала их выступление было обречено на провал. Он мог сжечь Арат, но свалить королевскую власть, даже на уровне провинции он бы не смог. Рабы и чернь были плохо управляемы и не были способны на длительные целенаправленные действия.

Ему были вбиты понятия о необходимости дисциплины с детства. Но он воспринимал их как некую данность. Армия без дисциплины ничто. Здесь он впервые почувствовал, что дисциплина это рычаг управления, проводник воли и желания, того кто наверху. Дисциплинированная армия подобна здоровому человеку имеющему послушное тело, анархия делает армию похожей на паралитика. Как небольшой, но ловкий человек может побить большого увальня, так и даже небольшая, но хорошо обученная и дисциплинированная армия практически непобедима.

Для него стало откровением осознание того факта, что воины выигрываются или проигрываются еще до того как начаться. Обеспечение войск, союзы, четко определенные цели и конкретно разработанные планы, это было не менее важно чем численность войск и мастерство командиров. Эмпирически он это чувствовал, но только здесь в модуле наткнулся на чеканную формулировку, что война — это путь обмана. Если ты силен — демонстрируй слабость, если слаб — силу. Если ты близко — убеди противника, что далеко и наоборот. Заманивай его несуществующей выгодой, вызывай гнев, приведи в расстройство. Приняв смиренный вид, вызови в нем самомнение. Если его силы свежи, утоми их. Если дружны, разъедини. Нападай, когда тебя не ждут и не готовы к отпору. Здесь создавая и двигая виртуальные армии он ощутил, что значит подготовить победу. Все, что он слышал и читал до этого о великих воителях прошлого и настоящего сводилось к тому, как они побеждали, но за гранью оставалось то, как они готовились, чтобы победить и чего это им стоило.

Ферро стал ярым фанатом симулятора. Он мог просиживать за ним целыми днями забывая о еде и сне. Девушкам приходилось просто физически оттаскивать его от любимой игрушки чтобы вернуть к насущным проблемам реальной жизни. Но главное для него было в другом. Никогда еще его жизнь не была так насыщена и прекрасна как в короткие месяцы проведенные в модуле. Дни были до краев наполнены учебой и тренировками. Ферро, неожиданно для себя осознал, что происходящее здесь познание мира дает ему неведомое ранее удовлетворение, о котором он и не подозревал.

А еще модуль оказался для него настоящим храмом любви. Здесь он познал немыслимое блаженство с двумя самыми красивыми девушками. Он был влюблен в Алису с самой первой встречи. В такую девушку невозможно было не влюбиться с единственного взгляда, и он влюбился. Но и Шарлота волновала его воображения, и после того, как она фактически овладела им после реанимационной камеры он не мог периодически не сдаваться под ее лихим напором. Феро практически не сомневался, что девчонки знают о том, что он занимается любовью с ними обеими, но они никак ему этого не показывали. А он не мог отказаться от того, чтобы не заглядывать по ночам в комнату Алисы, и в тоже время не мог устоять, когда Шарлота приходила за любовью к нему. Так он и балансировал на этой хрупкой грани, боясь только одного, что это прекрасное время, как и все, когда-нибудь кончиться.

Наконец Алиса посчитала, что они достаточно подготовились и можно приступать к активным действиям по реализации ее плана расшатывания губернаторской власти графа Берндота.

3

выход на старт (Алиса)

После Аратского выхода в свет, я вернулась в модуль как в дом родной. Всю обратную дорогу через нехоженую чащу Шехонского леса, я присматривалась к нашему новому товарищу. Феро мне нравился, чувствовалась в нем настоящая закваска солидного уверенного в себе мужика. Он был надежен во всех планах, к тому же мне импонировало, что он как само собой разумеющееся вышел один против троих противников, чтобы защитить двух совершенно незнакомых ему в тот момент женщин. Он по настоящему рисковал жизнью, без каких-либо гарантий получить хоть что-то взамен. Таких мужчин достаточно мало, что в нашем, что в этом мире. Феро был одним из этих немногих настоящих джентльменов.

Несмотря на всю нашу подготовку, путешествие в его обществе оказалось гораздо более простым и комфортным. Он был отличный охотник, и его трофейный лук частенько помогал скрашивать нашу еду свежим мясом. Проведя практически всю свою жизнь в походах, он, прекрасно к ней приспособился, и мог создать комфортные условия практически из ничего. Выбрать уютное местечко для ночлега, за несколько минут соорудить из травы и веток мягкое теплое ложе. А если добавить к этому аппетитно пахнущую, нежную, покрытую хрустящей корочкой, и сдобренную только ему известными травами, придающими мясу необычный вкус и аромат, дичь, то вы меня поймете. Наше путешествие, начавшись как бегство, чем дальше, тем больше, приобретало черты пикника на природе. Этому способствовала и сухая теплая погода. Не знаю как наш бравый капитан, но мы с Шарлотой за время обратного пути просто пришли в себя после Аратских потрясений.

В модуле я начала готовить свою гвардию к задуманной мною грандиозной авантюре по захвату власти в Байской провинции. Раз уж ее прежний губернатор назначил меня своей душеприказчицей, то надо оправдывать доверие. К тому же, хотя я и не знала лично графа Берндота, но мне напрямую пришлось столкнуться с его методами политической борьбы, и эти методы мне решительно не нравились. Человек, способный ради удовлетворения своих амбиций пожертвовать целым городом, обречь тысячи людей на мучительную смерть, не вызывал у меня никаких положительных эмоций. Плюс ко всему, он был и мой личный враг, так как испохабил мою мечту о прекрасном новом мире. Но бороться с ним я собиралась относительно бескровными методами. Никаких массовых социальных выступлений и революций. Хватит. Прелестей народного бунта я наелась в Арате на всю оставшуюся жизнь. У меня под рукой знания и технологии эпохи опередившей местную цивилизацию на тысячу лет, и я попробую свалить власть нового губернатора хорошо выверенными точечными ударами. Пусть он попробует побороться с противником невидимкой.

Граф представлялся мне эдаким главой местной мафии и мне хотелось разделаться с ним его же мафиозным способом, противопоставив ему свою собственную подпольную организацию. Перво-наперво я нашла и просмотрела в библиотеке модуля целое море информации касающейся шпионажа, диверсионной деятельности, и различных подрывных операций. Выбрав то, что показалось мне полезным и необходимым, я закачала ее сначала в свои, а затем и в мозги Лоты и Феро. Полученные навыки были закреплены и отточены в различных ролевых играх и тренировках на местности. В результате, как я считала, у меня под рукой оказалось три превосходно подготовленных агента, которых можно было использовать для любой тайной работы.

Начать копать под графа Берндота я решила традиционным путем — со сбора информации. Для этого мы то вместе, то поврозь совершили несколько кратких выходов в ближайшие от модуля поселения, где посетили все известные людные места. Слушали и записывали разговоры и сплетни, параллельно оставляя где только можно аппаратуру подслушивания и подглядывания. Жучков у меня было много. Замаскированные под куски дерева, камешки и тому подобное, они не привлекали внимания. К тому же меня совершенно не волновали проблемы их обнаружения.

В качестве перевалочного пункта между модулем и Байском я решила использовать замок Торкай. Тот самый где я встретила Лоту и спасла ее от бандитов. Для наших целей замок был на редкость удачно расположен и пользовался дурной славой у местных жителей, что тоже было нам на руку.

На самой высокой из сохранившихся башен я установила антенну ретранслятора и информация собираемая микрофонами и камерами мощным потоком хлынула в компьютерные мозги модуля. Через какое-то время я уже достаточно хорошо стала представлять перипетии местной жизни и посчитала, что пора переходить к активным действиям.

Глава 11

Знакомьтесь, леди Смерть

1

Опасные встречи на лесных дорогах.

Он был знатного рода и всегда подчеркивал свое дворянское происхождение. Даже в походных условиях он всегда умудрялся выглядеть с иголочки, словно собрался на прием к королю или на свидание к даме. Шлейф изысканных запахов, которые вряд ли кто мог здесь оценить тянулся за ним. Черт возьми! Предводитель лесных тятей душился как придворная кокотка. Специально выделенный человек всегда таскал за ним целый сундук различного барахла, которое у нормального мужика вызвало бы в лучшем случае непонимающую ухмылку. Это могло бы сильно ему повредить, но другие качества, такие как, знание основ военного дела, лютая свирепость, мстительность, виртуозное владение шпагой, а главное удачливость, очень ценимая людьми лихих занятий, искупали непонятные чудачества. За любовь к эффектным выходам и розыгрышу различного рода сцен, о которых бандиты вспоминали с хохотом, а их жертвы с дрожью страха, его прозвали Артистом. Грабя очередной караван или раздевая одинокого путника, он всегда старался разыграть эдакую мелодраматическую пьеску, словно ставил на грандиозной, с очень реалистичными декорациями сцене спектакль, перед невидимой толпой обожавших его театралов.

Артист любил проводить свои акции на этом участке Байского тракта. Шехонский лес, темной стеной высившийся почти всю дорогу на другой стороне реки, здесь через нее перебирался и глубоко вклинивался в холмистую равнину. Тракт здесь двоился: можно было ехать в объезд, а можно напрямик — через лес. Многие не рисковали, и теряя пару дней пути, огибали нехорошие места. Другие, слишком смелые или торопливые, а может просто глупые, двигали напрямик. И попадали в глумливые объятия Артиста. Нет конечно он не грабил всех без разбора. Некоторые караваны были ему просто не по зубам, из-за слишком сильной охраны, другие его просили не трогать уважаемые люди, вроде толстяка Пака, а к просьбам Пака он был вынужден прислушиваться. Казенные, шедшие под флагом королевства, грабить тоже не рекомендовалось, если не хотел посадить себе на шею всю полицию провинции. Да и не всегда его банда околачивалась в здешних местах. Периодически, по разным причинам, Артист со своими людьми давал гастроли в других областях. Ну нельзя же в самом деле все время выступать на одной и той же сцене. Это может надоесть публике и случиться конфуз, вместо оваций можно получить и тухлым яблоком по физиономии. В его случае это мог быть карательный рейд отряда конной жандармерии, если выведенные из себя потоком жалоб купцов и населения, власти решат навести порядок на данном участке тракта. Но пока до этого, слава богу не доходило, и Артист готовился к очередному выходу на дело. Только что ему сообщили о купце, который в одиночку, с очень небольшой охраной двигается по тракту в сторону Арата. Так, как никаких указаний и просьб Артист последнее время не получал, то судя по всему никаких охранных грамот у него нет. Такой случай упускать было нельзя, тем более, что банда уже достаточно давно не имела нормальной добычи. Срочно собрав своих людей, Артист организовал засаду и стал ждать добычу.

Был, правда, один момент, который его немного настораживал. Вчера, шустрый пацаненок Данька, семилетний сын хозяйки, у которой последнее время Артист снимал комнату, передал ему записку. Ничего особенного, обычная визитка. Только вместо герба, титулов и имени владельца, изображение черепушки. Текст гласил: "Оставь в покое тракт, иначе — пожалеешь!" и подпись — Демон Смерти. Конечно это была чья-то шутка. Но чья? Кто посмел пугать Артиста? Пак, Коготь, Шалый, все крутые ребята, которые могли рискнуть с ним так шутить, не отличались, в отличие от него, любовью к юмору. Красавчик, один из прихвостней Толстяка, мог бы наверное отчудить, что-нибудь подобное, но и то вряд ли. Потом никто из них не знал, что он остановился в этой деревне. Свое лежбище он скрывал от всех. Расспросы Даньки ни к чему не привели. Он даже не понял, кто ему отдал записку: толи дяденька, толи тетенька. Короче, закутанный с ног до головы в серый плащ всадник, сунул ему в руку картонный прямоугольник, сказал передать постояльцу и ускакал. По такому описанию, это мог быть кто угодно. Кроме Толстяка Пака, его ни одна лошадь уже не выдерживала и он ездил только в повозках. Решив не забивать себе голову ерундой, Артист швырнул визитку в камин и забыл о глупом розыгрыше, до получения известия о караване. О караване конечно никто не хлопотал, но было это дурацкое предупреждение. Какое-то нехорошее предчувствие шевельнулось в душе Артиста, но усилием воли он отбросил его, дав себе слово, после успешного завершения дела, все-таки найти шутника и разобраться с ним.

Фантоци очень торопился, он боялся упустить уходящее из Арата судно, поэтому он больше не мог позволить себе тащиться с большим, но крайне неторопливым караваном, скорость которого была равна скорости самой медленной телеги. Со своим грузом тканей, размещенным в тюках на спинах лошадей, он мог двигаться гораздо быстрее, но в этом случае он терял крепкую надежную защиту. Большой караван охранял отряд в сорок воинов, нанятый купцами в складчину. Командир отряда гарантировал доставку груза и ему можно было верить. Никакая банда с такой охраной связываться не будет, а немалую оговоренную плату начальник отряда получит в Арате. К тому же командир имел репутацию, что ни один караван под его охраной никогда не был ограблен. Он очень дорожил ею, так как благодаря этому купцы платили запрашиваемые им суммы. Все это было очень здорово, но уж больно медленно полз караван. Фантоци нервничал, какой толк, что груз гарантированно будет доставлен в Арат, если корабль уйдет. Наконец он решился и попросил командира охраны выделить ему какую-нибудь часть отряда, чтобы он мог самостоятельно довезти свои товары по тракту. Командир отказал, он не собирался ни при каких обстоятельствах дробить свои силы, но понимая, что купец и так теряет деньги, он порекомендовал на последнем постоялом дворе ему двух ветеранов, которых знал и которым по его мнению можно было доверять. За умеренную плату, они сторговались довести караван Фантоци до Арата. Решив этот вопрос купец приказал своим погонщикам навьючивать тюки на лошадей, и более не дожидаясь остальных рванул напрямик, по кратчайшей дороге через лес.

Почти сразу, едва караван с первыми лучами солнца покинул постоялый двор, ему в хвост пристроился одинокий всадник. Расстояние и надвинутая на глаза шляпа не позволяла разглядеть лица, но насколько можно судить о фигуре закутанной с ног до головы в серый дорожный плащ, он был скорее хрупкого, чем плотного телосложения. Всадник не отставая и не приближаясь держался на некотором удалении от последней лошади Фантоци и это расстояние не менялось за все время движения каравана. Серая фигура маячившая сзади сильно раздражала и нервировала купца, но он не мог запретить неизвестному ему путнику ехать так, как он того желает. Заметив тревожные взгляды, бросаемые его нанимателем, старший из охранников поспешил его успокоить.

— Не обращайте внимания, господин. Одинокие путники часто пристраиваются вот так, в хвост идущим по тракту караванам. На охрану у них денег нет, а ехать одному — боязно. А так, они вроде и сами по себе, а в тоже время, вроде как и под охраной.

Данное разъяснение удовлетворило купца и он перестал обращать внимание на одинокую серую фигуру. Но едва тяжелые кроны высоких деревьев сомкнулись над узкой тропинкой, которую только по недоразумению можно было называть дорогой, нехорошие тревожные мысли снова зашевелились в купеческой голове. Ох не зря его предупреждали, что в здешних лесах пошаливают разбойники. Но то, что за кружкой пива на постоялом дворе, казалось несерьезными россказнями, здесь в мрачноватом сумраке сурового леса приобретало нехорошие реалистические черты. Зря он поскупился и не нанял охрану побольше, но с другой стороны платить лишние деньги тоже не хотелось. Он посмотрел на двух своих вояк. Оба ладно седели в седле, перед въездом в лес они надели доспехи и теперь в хорошо начищенных латах производили достаточно внушительное впечатление. Нет такие не подведут. Вид охранников немного успокоил купчину, и хотя страх не ушел окончательно, он отступил в глубину души и на первое место вышли более приятные мысли. Фантоци стал подсчитывать возможную прибыль от продажи своего товара и прикидывать куда ее можно будет с выгодой вложить.

Они уже довольно далеко углубились в лес. Возничие понукали лошадей, и они довольно бодро двигались вперед. Лес, сплошной стеной стоявший вокруг уже не казался таким мрачным и страшным. Люди привыкли к его виду, а то с чем свыкся уже не пугает. И словно в насмешку над незадачливым купцом именно в этот момент, когда он окончательно уверился, что все будет хорошо, ехавший впереди возничий вскрикнул и взмахнув руками скатился с лошади. Шедший гуськом караван встал.

Уже догадываясь, что произошло, Фантоци пришпорил коня и понесся в голову отряда. Он не был трусом и был готов защищать свое добро и с оружием в руках.

Тропинка была перекрыта высоким воином на чалой лошади. Он был в полном вооружении рыцаря и выглядел очень внушительно. Забрало на его шлеме было откинуто и глумливое выражение лица не предвещало Фантоци ничего хорошего. В одной руке он держал разряженный арбалет в другой длинный тяжелый меч. За ним, уже пешие, стояли еще двое вооруженных людей самого что ни наесть бандитского вида. Их огромные боевые луки с наложенными на тетиву стрелами были направлены в грудь Фантоци.

— Спокойно купец! — Приветствовал одетый как рыцарь разбойник, вылетевшего вперед Фантоци, вытягивая в его направлении руку с мечом. — Не усугубляй своего положения и ты понесешь только легкие финансовые потери, а они, поверь мне, гораздо легче чем необратимые увечья и даже смерть. Так что смирись с неизбежным, и поговорим как деловые люди.

— Ты убил моего человека!

Боевой запал Фантоци еще не прошел, но он внезапно осознал, что в гордом одиночестве собирался напасть на остановивших их грабителей. Ни его люди, ни нанятые им охранники не спешили последовать его примеру. Все остановились на своих местах в караване, как были в процессе движения. Никто даже не попытался обнажить оружие. А бросаться одному на троих вооруженных людей было для купца полным безумием и он натянул поводья.

— Да, что ты говоришь! — Заметив, что купец остановился, воин опустил меч. — Я никогда не убиваю без крайней необходимости. Убедись сам.

Фантоци оглянулся. Сбитый с коня возничий корчился в кустах. Его руки были прижаты к груди и он громко стонал, но был явно жив.

— Чтобы остановить проезжих, я пользуюсь тупыми, а не боевыми стрелами. Так, что бери пример со своей охраны, — разбойник улыбнулся, обнажив крупные желтые зубы, — и не рыпайся, если не хочешь быть утыканным уже нормальными стрелами.

Все еще колеблясь Фантоци оглянулся на своих людей. Все отвели взгляд.

— Не заставляй их делать глупости. — Голос предводителя стал зловещим. — Вы все на прицеле.

Старший из охранников виновато развел руки. Сделал он это медленно и очень осторожно, чтобы, не дай бог, у держащих его на прицеле разбойников не возникло подозрения, что он собирается схватиться за оружие. Фантоци догадывался, что среди кустов и деревьев прячутся еще романтики больших дорог, глядящие на его караван поверх оперения стрел. Его положение и в самом деле было безнадежным. Он рискнул и проиграл. Делать нечего. Остается только надеяться, что бандитов удовлетворит содержимое его тюков и кошелька. Он разжал руку и легкий купеческий меч, почти кинжал, плавно скользнул в ножны.

— Отлично приятель! Ты быстро соображаешь! А теперь медленно, по одному вы сложите оружие вот сюда и мы обсудим условия вашей капитуляции.

— А можно мы сначала обсудим некоторые другие вопросы?

Рука Фантоци, уже отстегивавшая пояс с мечом замерла. Глухой странный голос раздался из хвоста каравана. Говорил ехавший за караваном всадник, который во время краткого общения Фантоци с предводителем бандитов продолжал неторопливо двигаться и уже был всего в полусотне шагов от них.

— Кто смеет разевать пасть без моего приказа? — Главарь нарочито удивленно вскинул брови и посмотрел на купца. — Это твой человек?

— Нет, я вижу его впервые. Он с самого утра едет за нами.

— А приблудный путешественник. Наверное трус, раз боится ехать один. Мне не о чем с ним говорить, но я сегодня добрый. У тебя есть пара секунд, чтобы заинтересовать меня, и если твои слова будут для меня не интересны — ты умрешь.

Серый всадник подъехал почти вплотную к Фантоци и остановился в двух шагах от главаря. Широкополая шляпа и черный платок полностью закрывали его лицо.

— Несколько дней назад ты получил предупреждение. Ты помнишь это Артист?

Услышав имя известного разбойника, Фантоци вздрогнул. Он просто физически ощущал, как накаляется атмосфера и в очередной раз проклял свое решение ехать через лес.

— Это не интересная тема. — Голос Артиста был еще спокоен, но в нем уже явственно прорезались гневливые нотки. — Покажи свое лицо, может я что и вспомню.

— Если бы ты знал, как приятно мне сделать это!

Одним движением серый всадник отбросил назад плащ, скинул платок, закрывавший лицо, и шляпу. Седые, со стальным отливом волосы рассыпались по плечам, яростные, горящие голубым огнем глаза уставились на бандитского вожака. Но самым ужасным было лицо. Никогда ни до, ни после, Фантоци не видел таких страшных ликов. Мертвенно бледное, все какое-то перекошенное, изрезанное глубокими морщинами и шрамами, это было лицо потустороннего кошмара вырвавшегося в реальный мир. Страх, даже не страх, а какой-то иррациональный ужас заполз в душу Фантоци. Он хотел и не мог отвести глаза, чувствуя, как леденеет и перестает слушаться тело.

— Убейте его! — Истерично завизжал Артист, одновременно выбрасывая вперед руку с мечом.

Словно пришпоренные этим приказом события сорвались в галоп и далее следовали с калейдоскопической быстротой. В кустах слева от дороги послышался вскрик. Страшный всадник уклонился от одной стрелы и быстрым взмахом, странного, слегка изогнутого меча отбил вторую. Миг и он уже перед Артистом. Легко отбив его судорожный выпад, он отсек ему кисть руки. Кровь, с легким шипением, фонтаном ударила из обрубка руки. Продолжая движение конь серого всадника ударил копытами в грудь одного из стоящих за Артистом бандитов, а сам всадник, управлявший конем одними ногами, метнул зажатый в левой руке нож, который как в масло, по самую рукоять вошел в горло другого бандита.

Артист зажимая левой рукой культю, попытался пришпорить своего коня, но это была безнадежная попытка. Его противник с немыслимой для человека скоростью развернулся и, схватив за наплечник, просто выдернул его из седла и швырнул на дорогу. В лесу в это время тоже, что-то происходило. Слышался треск веток, испуганные вопли, и леденящий душу хищный рык. Грохот доспехов, упавшего на дорогу Артиста, был последним звуком разыгравшейся схватки.

Прошла буквально секунда с того момента, как таинственный всадник снял маску, а ситуация на лесной дороге в корне изменилась. Только люди Фантоци пребывали в тех же позах, но если до этого они не двигались, чтобы не раздражать бандитов с большой дороги, то теперь их сковал ужас перед неведомой силой властвовавшей на дороге.

Демон спрыгнув с коня склонился над стонущим Артистом.

— Сейчас ты горько пожалеешь, что ослушался моего предупреждения. Я оставлю тебе жизнь, но только для того, чтобы все знали, что значит перечить мне! К тому же, я позабочусь, чтобы ты уже никогда не смог заниматься гнусными делами на тракте.

Словно загипнотизированный Фантоци смотрел, как быстрым взмахом своего меча, ужасный незнакомец отсек Артисту в локте вторую руку. Вопль и свист клинка слились в один страшный звук. В свободной руке демона появилась бутыль из которой он плеснул на обрубки конечностей, какой-то резко пахнущей жидкостью. Вопли бандита перешли в резко оборвавшийся визг. Обрубки обуглились, словно их прижгли на костре, но теперь Артист уже не мог истечь кровью, так как кровотечение прекратилось. Но от боли и страха он потерял сознание.

— Нет так легко ты не отделаешься. — Пробормотал посланник смерти и швырнув бутыль с кислотой в седельную сумку своего коня, достал от туда какую-то коробочку.

Склонившись над Артистом, пребывавшим в бессознательном состоянии от болевого шока, он обнажил его грудь и прижал к ней коробочку. Послышалось легкое жужжание и щелчок, обрубок бандита, несколько лет наводивший страх на лесных дорогах, вздрогнул, застонал и открыл затуманенные мукой глаза.

— Наслаждайся жизнью ублюдок!

Демон легко вскочил на ноги и повернулся к Фантоци.

— С тебя пять золотых за охрану. — Тонкий безгубый рот прорезала кривая гримаса, которую с натяжкой можно было принять за улыбку. — Этим, — кивок в сторону двух охранников, — можешь не платить.

Трясущимися руками Фантоци выудил из кошеля несколько золотых монет и протянул их страшному всаднику, который сев на коня, накинул плащ и нахлобучил на голову широкополую шляпу, убрав под нее копну жестких седых волос и спрятав в тени демоническую маску смерти. В таком виде его вполне можно было принять за обычного человека, но кожа на протянутой за деньгами руке была неестественного зеленоватого цвета и вместо ногтей, пальцы заканчивались острыми изогнутыми когтями. Ссыпав в протянутую ладонь деньги купец отвел взгляд в сторону.

— Здесь несколько больше того, что я просил.

— Бандиты бы забрали все. — Слова с трудом срывались с пересохших губ купца. Говорить с демоном оказалось труднее чем со сборщиком налогов.

-Ну что ж, благодарю!

Демон дал шпоры коню, и мгновение спустя только затихающий стук копыт напоминал о его присутствии в этом мире. Фантоци с чувством перевел дух и повернулся к своему каравану. Люди пребывали еще в шоке от происшедшего и для ускорения возврата к обычной жизни им был нужен внешний толчок. Профессия купца во все времена требовала железных нервов и воли. На дорогах, как и на рынке, всегда что-нибудь да происходит и если хочешь получить прибыль нельзя раскисать и хлопать ушами. Купец должен быстро принимать решения, поэтому Фантоци первым взял себя в руки и начал раздавать команды. Повинуясь его приказам люди потихоньку оживали. Один из возничих оказывал помощь раненому бандитами товарищу, другие успокаивали лошадей и поправляли поклажу. Охранники, так бездарно выступившие при встрече с бандитами, теперь старательно осматривали кусты и деревья вдоль дороги.

Спустя несколько минут старший охранник подбежал к Фантоци.

— Там еще два трупа. — Отводя взгляд доложил он.

— Разбойники?

— Да. Они держали дорогу на прицеле. У каждого было по два арбалета. Простите господин, — охранник собрав волю посмотрел прямо в глаза купцу, — но мы ничего бы не смогли сделать. При любой попытке сопротивления нас просто бы пристрелили.

— Я плачу деньги не за разумную трусость. — Резко оборвал его оправдания Фантоци. — О вашем поведении поговорим позже. Кто и как их убил?

— Сложно сказать, но это был не человек. У обоих следы когтей крупного хищника.

— Значит демон был не один.

— Да господин, у него был помощник, который расправился со скрытыми стрелками.

— Хорошо. Осмотрите трупы и быстро всех похороните. А с этим что делать? — Фантоци впервые после скоротечной схватки глянул на безрукого калеку еще недавно бывшим грозным и страшным разбойником.

К его разочарованию Артист был жив. Мертвенно-бледная, восковая кожа, обтягивала выпирающие, словно у черепа, кости лица, искусанные в кровь губы. Фантоци бы ни за что не признал в нем того полного жизненной энергией бандита, который остановил их на лесной дороге менее получаса назад.

— Убейте меня! — Прохрипел он приподняв голову и сверля Фантоци яростно-злым взором.

Колеблясь, купец посмотрел на охранника. Тот с готовностью положил руку на рукоять меча, но Фантоци уже принял решение.

— Нет. Это не наше дело. Сделайте носилки. Мы оставим его в первом же населенном пункте. Пусть власти делают с ним, что хотят. — Давайте ребята шевелитесь, нам надо торопиться.

Несмотря ни на что к Фантоци вернулось хорошее настроение. Товар цел. Потери минимальны. И, он почему-то был в этом уверен, больше с ними ничего не случиться.

2

закон и справедливость

Свободный бонд Южи Катилин прибыл в Байск за справедливостью. Суровая необходимость заставила его бросить все в самый разгар весенних полевых работ и отправиться в столицу провинции. На прошлой неделе местный суд сеньории вынес решение по которому у него должны были отобрать его родовой надел и передать сиру Кью. Сир Кью был, по мнению Южи, последней сволочью. Он появился в их местах пять лет назад, до этого он где-то служил, а тут получил в наследство имение и выйдя в отставку занялся свалившимся на него хозяйством.

В доставшуюся от дяди усадьбу, Кью явился с целой ордой каких-то головорезов, которых он представлял своими бывшими сослуживцами. Размеры имения и получаемый с него доход сразу показались новоиспеченному сеньору не достаточными, и он принялся увеличивать их своими методами, которые были весьма своеобразны. Люди Кью предлагали владельцам понравившихся им угодий, продать их по сходной цене. При этом цена была существенно ниже реальной стоимости. Тем кто отказывался, сулили всевозможные несчастья, которые и не заставляли себя ждать. Если же вдруг на приглянувшуюся землю находился другой покупатель, то с ним тоже происходили всевозможные беды. Поджоги, избиения, угон скота, шантаж, отказ купцов покупать произведенный продукт и многое другое, вплоть до убийств, было в арсенале банды Кью. Но официально он был уважаемым сеньором, ни его ни его людей ни разу не удалось обвинить в чем-либо предосудительном. Свидетелей не законных действий не было, а с судьями и полицией у сира Кью были самые дружеские взаимоотношения.

Сначала, когда к Южи вышли с предложением по дешевке уступить его землю, он не принял это всерьез, просто ответил отказом, несмотря на скрытые угрозы, что хуже будет. Южи верил в закон, в свое право на надел, который был получен его прадедом за долгую службу в войсках королевства, в свою силу и справедливость. Вместе с ним хозяйство вели трое его братьев, четверо мужей его сестер и еще несколько ближайших родственников. Всего в хозяйстве Южи работало 28 здоровых мужиков, поэтому он не боялся прямого наезда со стороны Кью, обоснованно полагая, что сможет дать достойный отпор. Но Кью пошел другим путем. Он правда не удержался от искушения проверить семейство Катилини на прочность обычными методами. Как-то ночью несколько человек пытались поджечь принадлежащий Южи амбар. Но Катилини были готовы к такому повороту событий, трое поджигателей были схвачены, остальные убежали, пользуясь темнотой. Пойманных разбойников, Южи приказал высечь и отпустить. Он искренне полагал конфликт исчерпанным, но сир Кью был другого мнения. Он подал иск в суд сеньории предъявив претензии на земли принадлежащие Катилини.

Известие об иске и вызов в суд Южи удивили, но он даже не насторожился. Он не мог представить, что кто-то может решить, что земля, которую он и его семья обрабатывают своими руками уже столько десятилетий, им не принадлежит. Поэтому решение суда сеньории, о признании иска сира Кью обоснованным и передаче спорного надела упомянутому сеньору, было для него как гром средь ясного неба. Он так и не смог вникнуть в изощренно хитрую логику стряпчих сира Кью, доказавших суду, что его земли не его. Он понял только одно: подать апелляцию в месячный срок и изменить решение суда можно только в Байске в губернаторском суде провинции.

И вот теперь, сидя в зале суда он ждал решения по его вопросу. На другой скамье сидел доверенный представитель сира Кью, сам он не соизволил прибыть в Байск, считая это дело не стоящим того, что бы тратить на него свое драгоценное время. Кроме них, трех следящих за порядком и уважением к суду приставов и пары зевак, которые от нечего делать забавлялись слушанием дел, в помещении суда никого не было. Послышался шум и в зал внушительно и важно, сопровождаемый помощниками и писцами вошел судья. Его тяжелое, одутловатое лицо было исполнено такого высокомерного презрения к вставшим при его появлении людям, что чувствовавший себя абсолютно правым Южи оробел, а наглая улыбка, с которой не расставался его оппонент, сменилась гримасой подобострастного уважения.

— Принимая во внимание все представленные материалы суд принял решение: в иске о признании не действительным решения суда сеньории, свободному бонду Южи Катилини отказать. Хозяином спорного имения признается сир Кью Далхер. Бывший владелец должен в трехдневный срок передать все движимое и не движимое имущество новому владельцу. За выполнением решения суда, по просьбе сира Кью, будет наблюдать группа приставов, и противодействие принятому решению будет рассматриваться как бунт против закона и короля. Данное решение суда окончательное и обжалованию не подлежит. Писец выдайте истцу и ответчику соответствующие бумаги.

Лишь большим усилием воли Южи справился с охватившим его гневом. Он было вскинулся, но увидев напрягшихся и готовых утихомирить буяна приставов, плюхнулся обратно на скамью. "Ну вот и добился справедливости!" набатом звучало в его мозгу. Всю жизнь он верил в закон и порядок, так его воспитали, так учила церковь. Он считал, что на этом и держится мир. И вот все рухнуло, в одно мгновение он и его семья лишились всего, что у них было. И это несмотря на то, что земля была дана в бессрочное владение ветерану лившему за нее свою кровь, что его потомки исправно платили все налоги и никогда не нарушали закон. Над ним просто поиздевались здесь. Какой-то проходимец решил без всяких оснований забрать его землю и ни бог, ни закон его не покарали, а дали ему возможность осуществить задуманное. Более того, Южи дали понять, что если он вздумает защищать свое имущество, на него обрушиться вся сила, вся мощь государства. Он видел как просияло лицо подручного его врага, еще бы ему не сиять и не радоваться. Мускулы свело от желания разорвать на куски этих мерзавцев, включая судью и писарей, но делать этого было нельзя, его просто убьют и это будет полностью законно.

Пошатываясь он вышел на улицу. В голове царил полный сумбур и отчаяние душило Южи. Ничего не видя он брел по грязной мостовой, и редкие прохожие шарахались от него в стороны, на столько страшным было выражение его лица. Налетев на препятствие он вынужден был остановиться и поднять замутненные горем глаза.

Препятствием оказал грум, сопровождавший остановившуюся неподалеку изящную карету запряженную парой великолепных рысаков. Он схватил попытавшегося обойти его Южи за руку.

— Извините уважаемый, я к вам обращался но вы не слышали, моя госпожа хочет поговорить с вами. Прошу вас! — Изящным жестом он указал на открывшуюся дверь кареты, в глубине которой угадывалась женская фигура.

Ничего не говоря и не имея сил удивляться Южи влез в карету. Он не думал о том, с чего бы это знатная дама заинтересовалась обычным бондом.

Дверь кареты захлопнулась, и дама повернулась к севшему на самый краешек дивана Южи. Даже в полумраке кареты, шторки на окнах были задернуты, он смог понять на сколько прекрасно ее лицо. "Наверное я уже умер и это ангел снизошел до меня" пробилась сквозь царящий в голове хаос обнадеживающая мысль.

— Мой человек был в суде и рассказал мне о постигшем вас несчастье. То как с вами обошлись, кажется мне не справедливым и я хочу помочь вам. От вас только потребуется передать сиру Кью вашу просьбу, отказаться от полученных им ваших земель и уплатив вам неустойку, вы сами определите ее величину в рамках разумного, оформить это юридически. У него это не плохо получается.

— Кто вы? — прохрипел Южи.

— Можете звать меня леди Смерть.

— Зачем вам моя душа? — Все происходящее воспринималось им как-то отстранено, но почему-то казалось реальным, а не чьим-то глупым розыгрышем.

— Ваша душа мне не нужна и вы еще долго будете жить на этом свете. Лучше соберитесь с мыслями и ответьте: вы согласны.

— Да, но Кью Далхер не будет меня слушать.

— Будет и еще как. Вы передадите ему мою визитку.

Точеная ручка вынырнула из складок дорожного плаща и протянула Южи небольшой прямоугольник плотного картона. Почти машинально он взял его. В тот же миг карета остановилась и дверца ее распахнулась. Южи понял, что его странная аудиенция окончена и не зная, как принято прощаться в высшем обществе, неуклюже склонил голову и вылез из кареты.

За время их не долгого разговора, кони домчали экипаж почти до самого входа в постоялый двор, где он остановился. Давешний грум быстро захлопнул дверцу, вскочил на лошадь и карета вместе с сопровождающим ее слугой мгновенно умчались. Только поднятая пыль и затихающий стук копыт показывали, что они реально существовали, а не привиделись Южи. Да еще согнувшийся в подобострастном поклоне приказчик, который стоял у входа в корчму. На его лице было написано такое изумление, что даже несмотря на все катаклизмы сегодняшнего дня Южи не мог не усмехнуться. "Неужели я выглядел так же глупо?" подумал он проходя мимо приказчика. Но здесь он был не совсем справедлив. Просто бедный малый никогда не видел, что бы обычного вида бонд, к которым он как все бойкие приказчики относился с презрением ловкача к простаку, подъезжал в шикарной, в сопровождении грума карете. "Может это не бонд, а переодетый дворянин или еще кто?" думал он, а еще лихорадочно соображал не наговорил ли он ему чего лишнего или грубого, думая, что он человек не значительный.

Только поднявшись к себе в комнату, Южи заметил, что все еще держит в руках визитку дамы, которая представилась как леди Смерть. Закрыв дверь, он подошел к окну и внимательно ее рассмотрел.

Бумага была очень качественной, а текст был написан так четко и аккуратно, что Южи засомневался, могут ли руки обычного писца изобразить такие линии. В правом углу изображение черепа. Не будучи грамотным бонд всегда прибегал к помощи наемных писцов, поэтому он не мог прочесть текста, а идти к тем же писцам с этой бумагой он не решился. Зато рисунок он рассмотрел очень внимательно. Очень реалистичное изображение, таких хороших картинок он ни когда и не видел. Прямо-таки настоящая черепушка, только маленькая. Пожалуй, что человеческие руки не смогут создать произведение настолько совершенное, как то, что сейчас у него в руках. Это соображение внесло в душу Южи успокоение ему ничего не привиделось, это был не розыгрыш и ему помогут действительно высшие силы. Он все-таки на всякий случай ущипнул себя, и в очередной раз убедившись, что не спит, принялся с крестьянской обстоятельностью обдумывать свой визит и Кью Далхеру.

Имение Кью Далхера было не велико. Не так давно отреставрированное и перестроенное, оно выглядело очень симпатично. И только наметанный взгляд мог определить, что помимо желания порадовать глаз приятными линиями, обводами, игрой света и тени, архитектор заботился и об обороне. Имение, выглядевшее, как хрупкая игрушка, было на самом деле настоящей крепостью, способной дать отпор не просто шайке бандитов, а и настоящей регулярной армии и даже выдержать планомерную и правильную осаду.

Учитывая отношения с соседями, а так же тот род деятельности, которым занимался сир Кью, он должен был очень заботиться о безопасности своей персоны. Поэтому его имение и было построено с расчетом на явную атаку, которую находящийся в нем гарнизон всегда был готов отразить. Будучи не глупым человеком, сир Кью озаботился и политическим прикрытием своего дела. Он знал, что государство всегда сильнее каждого отдельно взятого своего подданного, и при любом деле желательно иметь его на своей стороне. Но сила государства реализовывалась не абстрактно, в жизни это были конкретные люди, наделенные большей или меньшей властью. Поэтому он регулярно выделял не малые деньги на, так называемую, "дружбу" с судейскими, полицейскими и военными чинами. Обзаведясь связями в самых разных инстанциях, Кью чувствовал себя практически неуязвимым хищником, рыскавшим в им самим созданных угодьях.

Но в стройной системе обороны было слабое звено, оно не могло и не учитывало Алису. Несмотря на все предпринятые меры, реальная угроза свалилась на сеньора Далхера неожиданно и в виде им не предусмотренном.

Ни каких признаков того, что его крови жаждет кто нибудь из сильных мира сего, не было. Система раннего предупреждения сработала бы на любую кучку бродяг, не говоря уж об отряде воинов, но в том то и дело, что ничего подобного не было. В направлении резиденции двигалась изящная маленькая карета, запряженная парой великолепных жеребцов и сопровождаемая всего одним грумом. Люди Кью не увидели в этом никакой угрозы их хозяину, и все заставы небольшая компания Алисы проследовала беспрепятственно. Ни каких условных сигналов, означающих появление возможного противника подано не было. Поэтому ни каких специфических приготовлений к появлению Алисы сделано не было.

Карета беспрепятственно въехала во внутренний двор и остановилась перед парадным входом в дом сира Кью.

— Как прикажете доложить? — лакей, остановившийся перед вышедшей из кареты Алисой, был отменно вежлив.

Алиса молча бросила на специальный поднос визитку. Не глядя лакей взял ее, предупредительно распахнул двери.

— Прошу вас подождать здесь, я немедленно доложу о вашем визите сеньору Далхеру.

Проведя Алису в гостиную, он поднялся к кабинету своего хозяина и поднял руку собираясь постучать и доложить о гостье. В этот момент он впервые посмотрел на визитку, что бы прочесть имя посетительницы и долго всматривался в четко выведенные слова, потому что мозг никак не хотел воспринимать их смысл, искал и не находил другого толкования. Нет глаза его не обманывали, и на визитке действительно значилось: "Леди Смерть". Этого не может быть, думал он, но в другие слова буквы складываться не желали. Не зная, что докладывать, славящемуся крутым нравом, хозяину, он замер перед дверью с поднятой рукой.

Его затруднения разрешились сами собой, дверь распахнулась и сир Кью уставился на замершего в нелепой позе слугу.

— Ты что?

— К-к вам посетитель, — запинаясь пробормотал слуга, неловко опуская руку и отступая на шаг назад.

— Кто? Почему не докладываешь?

Не зная, что сказать лакей протянул ему дрожащей рукой визитку. Сир Кью выхватил ее, и поднес к лицу, глаза его удивленно полезли на лоб.

— Однако! — пробормотал он, — а какая она из себя?

— Молодая, красивая, хорошо одета, выглядит как светская дама. — Лакей уже справился с волнением, вид хозяина подействовал на него привычно мобилизующе, и говорил он четко и бойко, как обычно.

— Хорошо, скажешь, что я сейчас спущусь к ней, а перед этим пригласи ко мне Фреди. Ну живо!

Фреди Курину был правой рукой Кью Далхера. Именно он занимался так называемыми силовыми акциями. Будучи по натуре садистом и убийцей он как никто другой подходил для устрашения не сговорчивых клиентов, а его по зверски хитрый, безжалостный ум не редко выдавал неплохие идеи, которые Кью, творчески переосмыслив использовал с выгодой и размахом. Не чувствуя пока какой либо реальной угрозы, но от чего-то немного нервничая, Кью хотел иметь под рукой надежного и проверенного Фреди.

Прохаживаясь по богато обставленной гостиной, Алиса привычно запоминала расположение вещей и мебели. Потом, если дойдет до драки, тело само вспомнит, что где находится и Алиса будет застрахована от случайного задевания углов и не вовремя подвернувшейся под ногу банкетки.

— Господин сейчас спустится! — Лакей по-прежнему был сама любезность, но от Алисы не укрылось, что держаться от нее он предпочитал подальше и посматривал с некоторой опаской.

Она кивнула ему, и лакей моментально исчез, оставив ее снова одну.

В это время сир Кью демонстрировал Фреди ее визитку.

— Ну и что ты на это скажешь?

— А, подумаешь. Мало ли на свете дурочек.

— Пока еще не одна, сама, к нам не заявлялась. Да и лакей сказал, что выглядит она как светская дама.

— В свете тоже дураков хватает. Ладно не нервничай, скорее всего это чья-то шутка. Пошли к ней и все выяснится.

— Может...

— Ты что, боишься какой-то девки?

— А действительно, что это я? Пошли.

Они спустились в гостиную. Стоявшая к ним спиной у окна женщина повернулась и Кью был вынужден признать, что лакей был прав — действительно очень красивая дама, точнее девчонка, так как на вид больше семнадцати лет ей было не дать. Идя ей на встречу он откровенно ее разглядывал и не находил недостатков ни в лице, ни в фигуре, ни в одежде, ни в макияже. Просто идеал придворной красотки.

— Леди Смерть, я Кью Далхер, а это: сир Фреди Курину. — Представляясь и представляя своего помощника, он смотрел ей прямо в глаза, ожидая, что она как-нибудь смутиться, когда он, обращаясь к ней, произнесет столь громкое и ко многому обязывающее имя.

Она не смутилась, словно обращение Смерть было для нее родным и привычным. Грациозно присев в глубоком книксене, она вернула Кью его пристальный взгляд и это не был наивно-романтичный взгляд молоденькой девушки. Это был пустой, отрешенный взгляд убийцы. "Словно смерть в глаза заглянула" подумал Кью, и ужаснулся этой мысли, она ведь и назвалась смертью. То, что он считал фарсом или чей-то не умной шуткой, вдруг наполнилось пугающей реальностью.

— Чем обязаны столь нежданному посещению? — Несмотря на все его самообладание голос Кью слегка дрогнул, и он разозлился на себя за это, но именно благодаря прокатившейся в нем злобной волне он снова обрел самообладание.

— Вы плохо себя ведете, милые сеньоры. Я хочу вас предупредить, что вы зарвались. — Голосок ее был ровен и мелодичен. — К вам придет человек с моей визиткой, его просьба должна быть выполнена, иначе я навещу вас уже с деловым визитом.

Такой наглости сир Кью не встречал уже давно. Угрожать ему! В его собственном доме! Да кто она такая? Но он видел ее глаза и это почему-то удерживало его от резких шагов. А вот Фреди их не видел, точнее он не встречался с ней взглядом, так как стоял чуть в стороне, поэтому она была для него просто наглой девчонкой. Не понимая чего ждет Кью, и почему он терпит наглые выходки этой соплячки он шагнут вперед. Будучи более наглым, и обладая взрывным характером, он решил взять дело в свои руки.

— Слушай, не знаю как там тебя, — он не хотел произносить слово Смерть, считая его слишком громким, для этой мамзельки. — Если ты сейчас же не уберешься от сюда сама, я не посмотрю, что ты дама и вышибу тебя хорошим пинком. А то может и еще, что похуже сделаю.

— Грубиян. — Леди Смерть оставалась спокойной, но в голосе сквозил лед. Она мазнула взглядом по лицу сира Кью, и у того по спине пробежал неприятный холодок. — Мое посещение становиться деловым.

Грязно ругнувшись, Фреди еще раз шагнул вперед, вытягивая вперед руку и стараясь схватить наглую девчонку толи за плечо, толи за волосы. Дальше Кью не успел понять, что же произошло. Леди Смерть словно смазалась, раздался неприятный хруст. Только тренированный глаз мог бы заметить, как вписавшись в движение Фреди, она чуть пропустила его вперед, а затем резким встречным движением рук свернула ему голову, сломав шейные позвонки. Миг спустя она уже стояла на прежнем месте и у ее ног лежал Фреди с неестественно вывернутой головой. Кью достаточно повидал в своей жизни мертвецов и понимал, помощника у него больше нет. А еще он вдруг ясно осознал, что одно неверное движение, жест, слово и он так же ляжет рядом и ничто этому помешать не сможет. В его сознании что-то щелкнуло, все сомнения и ирония относительно его посетительницы пропали. Он стал воспринимать ее как подлинное существо потустороннего мира, и ужас начал заполнять его душу.

— Вам все ясно? — Она была так же спокойна и от того еще более убедительна.

Язык присох к гортани, поэтому он смог только кивнуть головой в знак согласия.

Грациозно развернувшись, она легкой, невесомой походкой покинула гостиную. Кью стоял, словно его тело свела судорога. Вскорости он услышал стук копыт и понял, что страшная посетительница покинула его дом. Только после этого он перевел дух и без сил плюхнулся в кресло.

Через два дня после решения суда, Южи явился в имение Кью Далхера. Решение придти в самое логово его злейшего врага далось ему не легко, но в случае потери надела вся его многочисленная семья, весь клан, оставались бы без средств к существованию. Как действующий глава рода, он должен был не допустить этого любой ценой. Поэтому как не призрачен был тот шанс который ему давала встреча с леди Смерть и оставленная ею визитка, он должен был попробовать им воспользоваться.

Он отправился к своему врагу один, так как считал свою миссию достаточно опасной и не хотел рисковать еще чьей ни будь жизнью или здоровьем в случае не удачи. Охрана без лишних вопросов пропустила его и вышколенный лакей провел Южи в кабинет хозяина имения.

Кью сидел за своим огромным письменным столом. При виде посетителя он молча указал ему на кресло и уставился в него тяжелым не мигающим взглядом. Лакей вышел, аккуратно затворив за собой двери, и они остались одни. Вид у Кью был такой же надменный и важный как и раньше, но Южи сразу почувствовал в нем какую-то надломленность, словно из него выдернули внутренний стержень.

— Сир, у меня просьба оставить в покое мой земельный надел и выплатить компенсацию за нанесенный ущерб в размере 20 золотых. Об этом же просит и леди Смерть, которая просила в знак доказательства этого передать вам свою визитку.

Выпалив эту заранее подготовленную речь, он достал и положил на стол визитку леди Смерть. Сначала Южи подивился, что еще жив и находится в кабинете. Славившийся крутизной Кью Далхер должен был уже звать слуг и если не убить, то по крайней мере вышвырнуть его из кабинета. Но подняв глаза на грозного сеньора Южи увидел, что из того словно выпустили воздух. Резкие черты обмякли, в глазах застыл ужас, кровь отхлынула от лица, губы мелко дрожали. "Да его сейчас удар хватит" подумал Южи не зная, что в такой ситуации надо делать. Но к счастью все обошлось, с усилием переведя дух, Кью взял себя в руки.

— Хорошо я заберу иск, вот компенсация. — Дрожащей рукой он вынул из стола звякнувший мешочек и бросил его Южи. — А теперь оставьте меня!

Дивясь произведенным эффектом Южи покинул кабинет. "А ведь его убьют" вдруг отчетливо понял он, морально сломленный сир Кью не сможет удержать в повиновении шайку своих головорезов, когда те почувствуют его слабость. "Только бы успел забрать иск, а там и черт с ним" с такими добрыми мыслями Южи покинул логово врага.

В мешочке оказалось не 20, а 50 золотых. Стремясь побыстрее убрать посланца смерти, Кью дал даже больше денег, чем просили. Это было впервые в его жизни.

3

леди Смерть начинает создавать собственную армию

Коготь, грозный атаман шайки разбойников промышлявшей в районе Байска и наводившей уже два года ужас на торговые караваны и окрестных селян, пребывал в препаршивейшем настроении. Лагерь его банды располагался в лощине недалеко от опушки небольшого леса рядом с дорогой ведущей в Байск. Сидя за импровизированным столом, образованным из плохо обструганных досок лежащих на двух больших пнях и заставленным немудреной снедью, атаман накачивался паршивой деревенской самогонкой, но не хмелел, а становился все угрюмее и под его злобным взглядом видавшее виды матерые душегубы зябко поеживались и стремились поскорей убраться подальше от глаз своего главаря. Последнее время дела его банды резко качнулись в плохую сторону. Добычи почти не стало. Караваны стали охраняться очень серьезными ребятами. Полиция и солдаты просто озверели, не давали расслабиться и постоянно висели на хвосте у банды. В общем все шло к тому, что надо доставать спрятанные в укромном месте ценности и мотать отсюда подальше. Разругавшись с Толстяком Паком он явно совершил ошибку, но признаться в этом он мог только себе. Эта толстая сволочь действительно имела связи и влияние при дворе губернатора, силу которых он явно недооценивал. Он возомнил себя хозяином района и не поверил, что это только благодаря тому, что власти сквозь пальцы смотрят на его деятельность. Пак предупреждал: "Надо делиться! Не надо трогать такие-то караваны" или наоборот: "надо наказать такого-то купчину". Нет он хотел все решать сам, и вот Пак лишил его своего покровительства, а вместе с ним и благосклонного отношения властей. И оказалось, что власть не такая уж и беззубая, и легко может переломать кости таким как он. А тут еще эта дурацкая шутка с приказом какой-то Леди Смерть не трогать жителей деревни Рагуза. Сначала, когда Бурый притащил эту бумажку, которую ему кто-то сунул в кабаке и отец Кари прочитал, что на ней написано, они даже посмеялись. Затем, немного подумав, решили тем не менее найти автора и набить ему для острастки морду если это мужик, а если баба, то трахнуть ее по кругу всем гуртом и выпороть, что бы знали с кем можно шутить, а с кем нельзя. Это же идиотизм, как он будет кормить людей, если не будет грабить крестьян. Конечно он послал, как всегда пятерых человек получить продуктовую дань с крестьян. Они вернулись на другой день, точнее их вернули. На телеге где должны были быть мешки с провиантом лежали тела его людей. Нет они были живы, и даже вроде кости не сломаны, но избиты были так, что смотреть было страшно. Все были без оружия, без сознания, и у всех на теле не было живого места. Телегу без лошади бросили недалеко от его теперешней базы так, что патрульные сразу ее обнаружили и притащили в лагерь. И вот теперь надо бы покарать деревню и выяснить кто надругался над его людьми, да и разобраться, что это за Леди Смерть тут объявилась на его голову. Но как назло разведчики доложили о конном разъезде, появившимся в районе деревни. Поэтому приходилось сидеть тихо в лесу и глушить ярость дерьмовой деревенской брагой.

Громкий хруст веток привлек внимание атамана и подняв отяжелевшую голову он уставился на подошедшего к нему Ярого. Этот невысокий крепко сбитый мужик был в банде не так давно. Жилистый, ловкий, очень сильный он не знал страха. Лютая ярость в бою из него так и перла, за что и прозвище свое он получил. Он один мог не отводя взгляда смотреть в глаза атамана, когда тот был в ярости и спорить с ним если считал, что тот не прав. Только с ним грозный атаман был вынужден контролировать свою волчью натуру. Коготь несколько раз порывался врезать ему для острастки по наглой роже, но столько спокойной уверенности было в холодных серых глазах Ярого, что атаман понимал, просто так дать себя избить Ярый не позволит, и расслаблял уже было сжавшуюся в кулак руку. Он был на пол головы выше и раза в полтора тяжелее Ярого, и хотя в последнее время обрюзг и отяжелел тем не менее обладал силой медведя и мог убить человека просто ударом кулака. Тем не менее вступать с Ярым в открытую схватку Коготь опасался, так как своим звериным чутьем, без которого не возможно держать в руках банду насильников и убийц, он ощущал в Яром такого же или еще более опасного хищника. И несмотря на всю свою силу не был уверен в исходе схватки. К тому же советы Ярого как правило были разумны, и в столь сложное время атаман не мог позволить себе лишить отряд такого бойца, поэтому, хоть он и видел в нем конкурента и очень хотел незаметно убрать опасного соперника, он был вынужден отложить это дело на потом. И как-то так само собой получилось, что Ярый стал вторым человеком в отряде и его заместителем.

— Атаман тут к тебе какая-то странная дама, вроде как благородная.

— Да? Ну давай ее сюда. — Коготь грузно встал. — Эй, там! Живо воды.

Ополоснув лицо и собравшись с мыслями он опять уселся за стол и стал ждать гостью, гадая зачем это его персона могла понадобиться благородной даме. Его разбойнички, все за исключением дозорных тоже собрались на полянке и кучковались подальше от Когтя, но так что бы все видеть.

Их ждали и тем не менее они умудрились появиться внезапно, только что их не было и вдруг вот они, уже на поляне. Великолепный дымчатый конь с горячей кровью, играющей под кожей сетью жил, вызвал вздох восхищения у разбойников, которые все знали толк в лошадях. Всадница, в зеленом костюме амазонки, тоже была чудо как хороша и легкие собравшихся на поляне мужиков издали повторный вздох восхищения, когда их глаза от коня поднялись выше.

— Мадам вы хотели видеть атамана, он перед вами, прошу. — Галантный как никогда Ярый сделал приглашающий жест рукой, указывая на главаря и отошел на шаг в сторону, встав сбоку от сидящего за столом Когтя.

Легким движением спрыгнув с коня, всадница подошла к столу и сделав изящно-ироничный реверанс кротко посмотрела прямо в глаза атамана. Весь набычившийся, Коготь, казалось, излучал звериную силу и жестокость. В природе большая сила обычно уравновешивается добродушием. Последнего атаман был лишен начисто и сейчас давал это почувствовать особенно ясно.

— Ну что надо? — Голос Когтя был хрипл, а интонация таила скрытую угрозу. Что-то не нравилось ему в гостье, какая-то неестественность происходящего, какой-то подвох, который, не понимая в чем он может состоять, он тем не менее ясно ощущал.

— Обычно мужчины представляются и предлагают даме сесть. — Ее уверенность просто раздражала.

— Слушай женщина, я не знаю кто ты и я тебя не звал, выкладывай свое дело и проваливай, — он злобно прищурился — если никто из моих ребят не захочет познакомиться с твоей аппетитной задницей поближе.

Бандиты было, заржали, стали отпускать сальные шуточки, распаляя свое воображение, но ничуть не утратившая своего апломба красотка обвела поляну ледяным взглядом, под которым смех и шуточки как-то быстро увяли. И собравшиеся на поляне люди вдруг почувствовали нечто, некую ауру значимости и неотвратимости происходящего. Голоса смолкли и в наступившей тишине всадница указав длинным холеным пальцем в грудь Когтя, заговорила спокойным размеренным голосом, чеканя каждое слово.

— Ты получил мое послание, но не выполнил моего приказа. Я хочу знать почему и если объяснение будет неубедительным забрать твою жизнь. Я Леди Смерть.

Легкая волна испуга и удивления пробежала по собравшимся на поляне бандитам. Все они как настоящие разбойники были весьма суеверны и уверенность женщины и ее неземная красота стали внушать им некоторый страх.

Коготь вскочил, мощным пинком отбросил доски образовывавшие стол. Жалобно зазвенела бьющаяся друг о друга посуда. Его огромная, особенно по сравнению с изящным силуэтом на ее фоне, фигура нависла над Алисой. Лицо атамана было перекошено гримасой ярости, но где-то в глубине глаз можно было заметить растерянность и недоумение, вызванные беспримерной наглостью этой женщины. Распаляя и подбадривая себя он заорал ей в лицо:

— Ты кусок дерьма! Сейчас мы разложим тебя на этом пне и после того как все мои люди отымеют тебя во все дыры, я устрою тебе такое, что ты десять раз пожалеешь, что появилась на свет. А твое личико я прямо сейчас исполосую кинжалом.

Надо заметить, что с момента появления Алисы на поляне погода стала портиться. Солнце исчезло за набежавшими тучами и где-то невдалеке уже ворчала и поблескивала гроза. Собирающиеся тучи и сгустившийся мрак эффектно придавали разыгравшейся сцене еще более жуткий оттенок.

Коготь протянул одну руку к кинжалу, а другую к Алисе, собираясь схватить ее и исполнить угрозу. Для своих габаритов он двигался неожиданно быстро, но для вошедшей в боевой транс Алисы, он казался практически неподвижным. Молниеносно нанесенный по болевой точке удар яркой вспышкой ослепил мозг и парализовал тело Когтя. Атаман на мгновение застыл в нелепой позе и тут грянул первый раскат грома и сверкнула молния. Вспышка молнии совпала с рубящим ударом выхваченного Алисой меча. Со стороны это выглядело как ломаная линия прорезающая небо и сияющий полукруг пересекающий грузное тело Когтя. Застывшие в ужасе бандиты, в неверном свете начинающейся грозы, видели, как перерубленное, от левого плеча до правого бедра тело их командира падает на траву, разваливаясь на две части и заливая все вокруг кровью. Коготь был рассечен несмотря на свои габариты и надетый поверх камзола панцирь. Такого невозможно было ожидать и от богатыря, а тут хрупкая женщина! Тем более, что самого удара никто толком и не разглядел, меч вылетел и исчез в ножнах до того как это дошло до разума парализованных страхом разбойников.

Первым опомнился Куцый, верный прихвостень атамана, преданный ему как собака.

— Убью сука! — Крикнул он выхватывая меч и бросаясь к Алисе.

Он не успел сделать и шага, как с одного из окружавших поляну деревьев на него обрушилось красно-коричневое с черными полосками тело огромного лесного кота. Сверкнули клыки, лязгнули о панцирь когти, и еще один разбойник уже с разорванной глоткой упал на траву заливая ее своей кровью. Ударили первые крупные капли дождя. В неверном свете грозы страшный зверь поднял голову от разодранного горла Куцего. Яростные желтые зрачки уперлись в бандитов. Кот ощерился обнажая окровавленные клыки, из его горла рвался рык, и розовая пена лопалась на оскаленной пасти кровавыми пузырями. Рауль выглядел как настоящее исчадие ада. Такого уже они выдержать не могли. Все сомнения отпали, сама смерть посетила эту поляну и собирала кровавый урожай. Разбойники попятились, готовые броситься в паническое бегство.

— Всем стоять! — Звонкий голос Алисы перекрыл шум ливня. Не смея ослушаться и парализованные ужасом они остановились. — Я караю только ослушников, отныне вы служите мне!

Ярый был ближе всех, и соображал лучше остальных, он первым упал перед Алисой на колени и поцеловав ей руку сказал:

— Я принадлежу вам душой и телом моя госпожа, приказывайте.

За ним повалились на колени и другие разбойники. Алиса достала и положила меч на плечо Ярого, как бы возводя его в сан.

— Ты будешь командиром этого отряда и рыцарем Смерти. — Она подняла голову, подставляя разгоряченный лоб под струи дождя. Глаза ее сияли, все прошло просто отлично начало ее армии положено. — А теперь слушай первый приказ: уберите эту падаль, — она ткнула носком сапога то, что еще недавно было грозным атаманом, — и я скажу вам, что надо делать дальше.

4

авторитет леди Смерть

Барон Киро ла Тари кивком головы дав понять своему сыну, что бы следовал за ним, поднялся в кабинет. Здесь усевшись в кресло он с какой-то тоской посмотрел на своего непутевого отпрыска. Тот, не спрашивая разрешения, плюхнулся в кресло напротив и вопросительно уставился, наглыми на выкате глазами на отца. Был он по натуре хам и наглец. Родителей он не уважал и не считал нужным это скрывать. В свои восемнадцать лет он благодаря врожденным дурным наклонностям, слепой всепоглощающей любви матери, которая потакала любым его самым дурацким прихотям, вырос полным ублюдком. Он никогда не знал слова нет. Всегда делал, что хотел, не считал нужным считаться хоть с чьими ни будь интересами. Отец закрывал глаза на его выходки, отчасти из-за того, что не хотел ругаться с баронессой, отчасти из-за лени и нежелания обременять себя хоть какими ни будь обязанностями. До него доходили слухи о безобразиях творимых его дитятей, но жаловались люди низких званий и барон не обращал на них внимания. Голубая кровь должна считаться только с интересами голубой крови. Дворянин может делать, что угодно с людьми подлого звания, особенно в своих владениях. Так он считал всю жизнь и жил, сообразуясь с этим утверждением. Но сегодня утром он имел встречу с судьей Горио, специально заехавшим к нему, и тот сумел поколебать его в этом убеждении.

— Что там у вас произошло с этой Лизи. — Спрашивая баронета, Киро конечно знал эту нашумевшую историю, просто он хотел знать ее трактовку сыном, да и надо было с чего-то начать этот тягостный и неприятный разговор.

— А ничего особенного, трахнул девку с друзьями и все дела.

— Ничего особенного говоришь? А убивать ее было зачем, да еще так по варварски?

— Да кто она такая, что ты так разнервничался? Ну выпили мы, захотелось бабу, тут эта Лизи и подвернулась. Сама дура виновата, сначала все кричала, что бы ее не трогали, да кто ее слушал. Бабы для того ведь и существуют, что бы их драть. Ну отжарили мы ее, она уже не дергалась, лежала смирно, мы ее и отпустили. А она вдруг схватила палку, да как двинет Кларусу по его мужской гордости, — баронет усмехнулся, — он аж вырубился и до сих пор в раскоряку ходит и на коне ездить не может. И не известно, сможет ли на баб лазить. Тут мы осерчали ну и врезали ей маленько, ну перестарались малек, наверное, ногами ее можно было уже и не бить. А то, что она после этого сдохла, так это ее трудности, не дергалась бы и все было хорошо.

Младший ла Тари рассказывал все это спокойно, без тени смущения. А старший смотрел на него и думал, какое же его сын дерьмо и в какую мерзкую историю он втравил их семью.

— А ты знаешь, что по закону ты даже со своими рабами не можешь делать, что хочешь? Лизи была свободная и ее родственники могут подать на тебя в суд. Вы даже не пытались скрыть свое преступление.

— Да брось ты папаша, тоже мне преступление, да пусть только попробуют тявкнуть!

— Они уже попробовали, ее отец подал иск.

— Во козел! Ну мы с ним разберемся! Да и — баронет хитро прищурился — хватит меня тут стращать. Я же видел, что к нам утром приезжал Горио, значит с судом уже все улажено.

Киро, глядя на эту самодовольную прыщавую физиономию, вдруг почувствовал ненависть к собственному сыну и дальше уже не говорил, брызгал желчью:

— Улажено говоришь!? Да улажено, только совсем не так, как ты думаешь. Тебя будут судить по всей строгости закона, и наказание получишь максимальное, всех твоих дружков, кстати, тоже.

— Да ты, что отец, шутишь? — В голосе баронета впервые прорезалось беспокойство. — Он что, совсем сдурел этот судья, разве он решиться портить отношения с самым знатным сеньором округи?

— Уже решился. Он привез предписание о твоем аресте, и только по тому, что я дал ему слово, что ты сам завтра явишься в суд он не стал арестовывать тебя здесь.

— Да вы просто охренели! Пошли ты его куда подальше с его требованиями.

— Он получил указания относительно тебя. И только из уважения ко мне заехал предупредить. Иначе здесь уже давно были бы приставы.

— Что за указания, от кого? Кто здесь у нас может быть важней рода Тари. — Баронет не на шутку разнервничался и вскочив с кресла быстро начал ходить по кабинету из угла в угол.

Злость барона вдруг прошла, осталась только смиренная грусть перед неизбежным.

— Леди Смерть. Ты слышал про такую? Горио получил ее визитку и указание разобраться с тобой по всей строгости.

— К-к-как леди Смерть? — От страха баронет даже стал заикаться. — Она разве существует?

— А ты думал это байки? Но так или иначе перед судом тебе предстать придется. — Барон тяжело вздохнул. — Может и не казнят.

— Д-д-да ты, что отец! Я не хочу. Они же меня будут мучить! Я не хочу! Я боюсь! Ты должен меня спасти! — Младший ла Тари уже просто бился в истерике. Из глаз его брызнули слезы, он упал перед бароном на колени. — Отец! Я тебя умоляю! Закрой ворота замка, не пускай никого.

— Это не возможно. Если судья вызывает на суд, ты должен явиться. Иначе это бунт против короля и его власти, и все кто будут помогать тебе, тоже бунтовщики.

— Но эта леди смерть, она тоже бунтовщица! Не выполнить ее приказ, это не выполнить приказ бунтовщицы!

— Она нам ничего не приказывает. Тебе приказывает судья. Против тебя выдвинуты серьезные обвинения и ты должен явиться в суд.

— Н-н-но как же так?

На это барон ничего не мог ответить. Мир безнаказанности голубой крови вдруг рухнул. Всю жизнь он считал, что родовая аристократия стоит по ту сторона добра и зла, им все дозволено. От жизни быдла, они, повелители, отделены стеной знатности, богатства, власти. И вдруг оказалось, что за свои поступки надо отвечать, что жить надо по правилам и если ты вмешался в чужую жизнь, будь готов, что она вмешается в твою. Оказалось, что надо согласовывать свою волю и желания, с желаниями и волей других людей, а не только своей семьи.

Судья Горио, который раньше смотрел ему в рот и говорил с почтительным придыханием, вел себя сегодня с бароном, как с равным. И барону нечего было возразить. Ему четко дали понять, что из-за такой мерзости, как его сын, судья не намерен рисковать своей жизнью. Со Смертью шутки плохо кончаются. Короче вот предписание, извольте выполнять законы королевства. Иначе вас заставят их выполнить силой. Горио прямо предупредил барона, что отряд стражников наготове и только по старой дружбе он дает ему шанс все сделать самому.

— Как не тяжело мне тебе это говорить, но сыном тебе придется пожертвовать, иначе просто не будет такого баронского рода ла Тари.

Так, что шансов у его непутевого сынка не было. Барон не собирался из-за него поднимать бунт против короля и рисковать собственной жизнью. Отстранив рукой сына, он встал, тяжело подошел к столу, вынул из него старый, еще дедовский кинжал. Бросил его на ковер перед сыном.

— По закону, только смерть является оправданием неявки в королевский суд. Ты можешь встретиться с ней минуя людские инстанции. И учти, что дороги из замка скорее всего контролируются, Горио хитрая бестия, и наверняка подстраховался. Все прощай. — Не глядя на скорчившуюся на полу фигуру, он вышел из кабинета, с силой хлопнув дверью.

Глава 12

Его превосходительство, губернатор!

1

новый губернатор провинции

Звенели сталкиваясь мечи, бешеными кругами сверкала сталь, распадаясь на каскады ударов и снова собираясь в защитные заслоны. Легкий ветерок сносил в сторону поднятую ногами бойцов пыль. Голый по пояс, атлетически сложенный, черноволосый красавец, вооруженный двумя мечами отбивался от наседавших на него четырех воинов в серых доспехах. Двигаясь небольшими шажками с выставленными вперед мечами, четверка одновременно со всех сторон наседала на атлета. Но тот, словно многорукий демон войны, умудрялся не только отбивать все направленные на него выпады, но и переходить в атаку. Поймав момент он мощным ударом свалил на землю одного противника, со злобным визгом пролетел над головами солдат меч, выбитый из рук другого. Воины инстинктивно пригнули головы и третий противник пропустив удар ногой в живот, покатился в пыль. Кольцо нападающих распалось. Последний вооруженный противник отскочив назад, сдаваясь, опустил меч. Презрительная усмешка скользнула по лицу победителя и он тоже опустил руки и воткнув мечи в землю расслабился.

Яркие лучи полуденного солнца заливали внутренний двор замка, служившего ареной недавней схватки. Смахнув пот со лба, атлет развернулся в сторону наблюдавшего за боем коренастого азиата, среднего роста и неопределенного как у всех азиатов возраста. Его поверженные противники кряхтя поднялись на ноги и заковыляли в сторону стоящей в тени скамейки. Азиат заговорил негромким голосом с приятным акцентом, отвечая на невысказанный вслух вопрос.

— Очень неплохо, но надо больше доверять сущности. Не стремись разумом предвосхитить ход противника. Ты должен чувствовать рисунок боя и вести его добиваясь полной гармонии. Сейчас я тебе покажу где ты был не совсем прав и в настоящем поединке с опытными противниками мог пропустить удар.

— Интересно Чин, когда ты сочтешь, что я...

Беззвучно хлопая в ладоши к ним приблизился длинный, седовласый, костлявый человек в камзоле военного покроя из черного бархата.

— Браво граф! Вы без сомнения первый на мечах в королевстве. Очень сожалею, что прерываю ваши упражнения, но я вынужден просить вас срочно уделить мне некоторую толику вашего драгоценного времени для конфиденциального разговора.

— Тренировка графа еще не кончилась, и посторонние нам мешают. — Ни к кому конкретно не обращаясь, словно в пространство, но достаточно громко пробурчал Чин.

— Граф, попросите вашего слугу не лезть в разговор благородных людей.

— Я не слуга. — Голос азиата был ровен, лицо бесстрастно, но что-то было в нем такого, что заставило вновь прибывшего поежиться.

— Не хотел никого обидеть, прошу извинить. — Быстро произнес он. — И тем не менее граф я настаиваю на аудиенции.

— Хорошо. Чин не дуйся, ты все равно сделаешь из меня лучшего бойца мира, но несколько позже. Эй, там проводите сира Диада в мой кабинет. Я сейчас подойду. — Берндот повернулся к своим воинам, которые сегодня были его спарринг партнерами. — Вы свободны. А мне ведро воды, и свежую одежду. Живо!

Вымерший было под полуденным зноем двор моментально ожил. Откуда ни возьмись, появились слуги. Один из них почтительно склонился перед сиром Диадом, который являлся комендантом Байского гарнизона и формально был вторым человеком в провинции. Диад, кивнув графу, торопливо пошел за ним. Другой положил у ног графа деревянную решетку и почтительно замер с полотенцем в руках. Скинув с себя штаны и сапоги тот встал на решетку. Еще двое с ощутимым трудом приволокли бадью воды и стали с двух сторон поливать из черпаков слегка присевшего графа. Берндот отфыркиваясь как тюлень, с явным удовольствием смывал с себя пот и пыль. Если бы во дворе был кто-нибудь наделенный художественным чутьем, он бы смог оценить свирепую красоту губернаторского тела. При каждом движении мощные мускулы играли под покрытой ровным загаром кожей. Берндот был сложен как бог. Зачарованные этим воплощением силы и мужественности женщины были от него без ума и граф по праву слыл первым ловеласом королевства. Закончив купание, он вытерся, оделся и довольный повернулся к стоявшему в сторонке невозмутимому азиату. Кивком головы подозвав его, граф наклонился к уху Чина и зашептал:

— Пойди в тайную комнату и послушай наш разговор с Диадом. Он слишком боится меня и от этого не очень любит, и пришел он не просто так. Я чувствую, что дело действительно серьезно, и хочу что бы ты все услышал из первых рук, а потом мы с тобой это обсудим.

Чин кивнул в знак согласия и неторопливо удалился.

Когда губернатор провинции поднялся в свой кабинет, он застал сира Диада в гостевом кресле за своим столом нервно барабанившем пальцами по его поверхности.

— Вина и каких-нибудь булок. — Крикнул он слугам входя в кабинет и усаживаясь напротив Диада.

— Ну что стряслось? — спросил он, когда расторопные лакеи поставили на стол поднос со снедью и удалились. — Да не дергайтесь вы так, расслабьтесь. Возьмите вина, оно весьма не плохо, пожуйте бисквит.

— Мне бы ваши нервы граф — пробормотал Диад, тем не менее наливая себе в бокал вина. — Посмотрите, что я получил с сегодняшней почтой.

Небольшой кусок плотного картона шлепнулся на стол. Граф взял его и прочитал лаконичный текст: "Отныне все переданные от моего имени приказы должны быть немедленно вами выполнены. За ослушание смерть" и подпись — леди Смерть. В правом углу небольшое, но весьма реалистичное и качественное изображение человеческого черепа. Приглядевшись к нему граф смог различить все более мелкие детали. Выдвинув ящик стола Берндот достал из него лупу в изящной серебряной окантовке. Хорошие линзы были страшной редкостью и стоили сумасшедшие деньги. Диад с завистью и уважением смотрел на дорогой инструмент. Берндот взял лупу и через нее рассмотрел текст и изображение. Все линии остались такими же четкими, а на картинке стало возможным различить дополнительные детали. Граф хмыкнул и протянул предупреждение вместе с увеличительным стеклом сиру Диаду. Тот тоже рассмотрел рисунок через лупу и положив все на стол поднял взгляд на губернатора.

— Что скажите дорогой граф? Как мне к этому относиться и что соответственно делать? — Голос второго человека в провинции, хотя он и старался говорить спокойно, звучал несколько истерично. — Может, скажете, что это чья-то глупая шутка?

— Во-первых необходимо успокоиться. Что это вы так разнервничались из-за какой-то не очень внятной угрозы. Серьезные дела делаются с холодной головой. Нет я не хочу сказать, что это просто глупая шутка. С людьми вашего уровня так не шутят. И потом для шутки тут слишком тонкая и аккуратная работа. Эта картинка настоящее произведение искусства, я даже не могу с ходу припомнить где могут изготовить такую качественную вещь. Наверняка она стоит не мало, а просто так люди не будут тратиться.

— Это еще не все. — Комендант гарнизона несколько театральным жестом извлек из кармана и бросил на стол еще один кусок картона как две капли воды похожий на уже лежащее предупреждение.

Берндот схватил его и быстро прочитал текст: "Все незаконно собранные деньги вернуть торговцам. Срок два дня", затем внимательно рассмотрел рисунок и подпись. Они были идентичны первой записке. Глаза Берндота заблестели как во время схватки, он аккуратно положил записку на стол и уже не скрывая охватившего его азарта глянул в глаза Диада.

— Ну давай рассказывай.

— Эту бумагу я нашел когда осматривал дом капитана Трака, убитого вчера вечером.

— Кто этот капитан Трак?

— Он был начальником базарной стражи, вы подписывали приказ о его назначении месяц назад.

— Да что-то такое припоминаю. Кажется вы его и рекомендовали на эту должность, он какой-то ваш родственник?

— Мой племянник. Я возвращался со службы вчера вечером, заметил суету у его дома и решил узнать в чем дело.

— Так, значит у нашего таинственного врага слово не расходится с делом. Как он был убит.

— В своей собственной постели, своим собственным кинжалом, который ему очень аккуратно воткнули прямо в сердце. Судя по всему было и первое послание на которое Трак не обратил внимание или не придал ему значения. Он был туповат и видимо решил, что это чья-то глупая шутка и постеснялся рассказать об этом полиции, боясь прослыть трусом и глупцом.

— Да вы правы, — в голосе Берндота сквозило легкое презрение, — разумный трус, чаще полезнее безрассудного смельчака. Значит капитан не выполнил приказа леди Смерть и был убит. Да это действительно очень серьезно. А кстати, о каких деньгах идет речь?

— Ну откуда я могу это знать? Это дело полиции разобраться во всем. Я собственно сначала тоже не придал значения найденному посланию, уже потом когда я сегодня заехал к себе и просмотрел почту...

— Понятно, вы сложили два и два и вас проняло. Ладно не дергайтесь, будем решать эту задачку вместе, непосредственной опасности для вас нет. К тому же в моем замке вам точно ничего не грозит. Сир Диад я займусь вашей, точнее нашей, проблемой немедленно, а пока прошу вас быть моим гостем.

Берндот позвонил в колокольчик, и тотчас дверь открылась и вышколенный дворецкий с легким поклоном возник на пороге кабинета.

— Проводите сира Диада в розовые покои, он несколько дней погостит у нас.

— Благодарю вас граф.

Диад встал и вслед за дворецким вышел из комнаты. Берндот с задумчивым видом походил из угла в угол, затем резко остановившись крикнул в пространство:

— Чин, ты все слышал? Бери Квита и давайте оба сюда.

2

проблема графа Берндота

Через пол часа в том же кабинете за столом напротив губернатора сидело два человека. Это были его ближайшие соратники, которым он доверял и с чьим мнением считался.

Одним был тауанец Чин Леш Кон. Боевой монах служивший в свое время самому Тай Куну. Он выполнял самые щекотливые поручения графа и был одним из немногих, кто мог убедить графа отказаться от своей точки зрения, если считал, что она неправильная.

Второй был начальником тайной полиции провинции. Изворотливый и хитрый сир Квит, незаменимый мастер сыска, провокации, интриги и подковерной борьбы. Он служил графу уже несколько лет, оказывал ценные услуги, был им возвышен, получил дворянство. С его мнением граф тоже считался и редко предпринимал серьезные шаги не посоветовавшись с начальником своей тайной полиции.

— Итак господа, рад поздравить вас с появлением новой проблемы. Квит, ты по роду службы должен знать об убийстве капитана Трака. — Глава тайной полиции утвердительно кивнул. — Тогда что вы думаете вот об этом. — Граф извлек из стола и положил перед своими сподвижниками принесенные сиром Диадом предупреждения. — Одна из этих записок получена Траком, другая сиром Диадом.

Те внимательно их рассмотрели, и когда листики картона снова легли на стол, вопросительно глянул на Чина.

— Давай ты первый.

— Предупреждение серьезное. Смерть Трака убедительно это показывает, к тому же эти бумаги произведение настоящего мастера и должна стоить не мало. Граф ты со своими возможностями сможешь изготовить ее копию?

— Ну если задействовать ювелиров, а впрочем не знаю. Одно могу сказать точно, просто и быстро это не получится.

— Из этого следует, что даже если убийство не связано с полученным предупреждением, а это представляется мне мало вероятным, записка составлена серьезными людьми, обладающими определенными возможностями. Сомнительно, что это просто чья-то шутка, там более, что она направлена коменданту гарнизона, который считается вашим преданным соратником. То есть это со всей тщательностью спланированная акция.

— Согласен, я и сам так считаю. А зачем нужны такие сложности, почему не подкинуть простую бумажку с обычным текстом?

— Я думаю, что наш противник хочет что бы получатель был уверен, что он получил приказ именно от леди Смерть. Поэтому приказы передаются в таком виде, что их сложно или невозможно подделать.

— Теперь ты Квит.

— Все даже более серьезно чем вы думаете. — Начальник тайной полиции задумчиво потер подбородок. — Я шел к вам, ваша светлость, что бы доложить о следующем деле. В свое время нам удалось поставить под свой контроль банду некого Когтя. Я докладывал вам об этом.

— Да, я помню. Какое отношение этот мерзавец имеет к нашему вопросу?

— Этот, как вы выразились мерзавец, был убит женщиной, называвшей себя леди Смерть.

Эффект был потрясающий. Даже раскосые глаза Чина округлились при этом заявлении Квита. Менее сдержанный Берндот в сердцах так хватил кулаком по столу, что не будь он сделан из архи прочного дуба, то непременно раскололся бы на куски.

— Подробности старый лис, быстро выкладывай подробности — взревел Берндот.

— Год назад мои агенты вошли в контакт и смогли завербовать одного из разбойников, который промышлял в банде атамана по кличке Коготь. С его помощью мы могли до определенной степени контролировать деятельность банды и даже использовать в нужных нам целях. Десять дней назад мы решили, что с Когтем пора кончать. Был послан отряд, который с помощью полученных от осведомителя данных, блокировал банду и собирался приступить к ее уничтожению. И здесь произошел сбой. Коготь был убит, банда преобразована в отряд и новый атаман, или точнее уже командир, оказавшийся грамотным стратегом, разбил наши силы, посланные для уничтожения банды, и благополучно исчез из нашего поля зрения. Сведений о бывшей банде Когтя сейчас у нас нет. Наш осведомитель, во время боя сумел улизнуть и встретиться с моим человеком. Здесь нам судя по всему просто повезло. Они встретились случайно, сразу после прорыва банды из окружения и он рассказал ему, что у них там происходило. Коготь получил от этой самой леди смерть какой-то приказ и не выполнил его. Что это был за приказ он к сожалению не знает. Скорее всего атаман просто не воспринял всерьез полученного предупреждения. Так вот некая очень красивая дамочка явилась в банду и на глазах у всех разрубила атамана пополам одним ударом. Один из дружков Когтя попытался, было вмешаться и был задран, невесть откуда взявшимся, огромным лесным котом. После этого уже никто не противился ее воле. Разбойнички были в полной убежденности, что она действительно одно из воплощений смерти. Она назначила некого бандита по кличке Ярый командиром шайки, сказала, что отныне они переходят к ней на службу. Затем она удалилась с Ярым в шатер главаря, и больше ее не видели. Ярый видимо получив инструкции, сумел разгромить наш отряд и скрыться. Получив это донесение я хотел сам расспросить нашего осведомителя, но к сожалению опоздал. На другой день после боя и прорыва шайки, его нашли убитым у его сестры, к которой он заявился после бегства из банды. Его зарезали в первую же ночь. Он спал на сеновале, сестра ничего не слышала и не видела, она только днем обнаружила труп, когда стала беспокоиться, что это ее братец так долго не выходит. Ну вот собственно и все.

— Однако! — Берндот вскочил и начал ходить по кабинету из угла в угол. — Чин, что скажешь?

— Эта леди Смерть слов на ветер не бросает, и с каждым новым фактом она мне кажется все опаснее. Я не хочу думать, что нам противостоят потусторонние силы, этим пусть занимаются попы, но это реальное покушение на вашу власть граф.

— Поясни.

— Все просто. Люди которые руководят жизнью провинции по вашим приказам получают вот такие предупреждения. Сначала они не обращают на них внимания, но слухи уже пошли или в скором времени пойдут. Квит это быстро обнаружит. Дальше больше, если ты не выполняешь этих приказов, тебя убивают. Боюсь в нашей администрации мало героев. Сейчас многие еще очень бояться вас, но скоро эта леди смерть сравняет шансы. И лучшее, на что мы можем рассчитывать, это саботаж ваших решений, и массовый уход в отставку. В худшем случае будут выполнять ее приказы. А это означает переход власти в руки этой дамочки.

— Да-а, любимец Тай Куна, мрачноватую ты нарисовал картину. Что же посоветуешь, убить эту "Смерть"?

— Да, мне кажется это единственный выход. Судя по всему это очень решительная дама, если конечно это женщина. Договориться с ней полюбовно вряд ли удастся, а постоянно держать такую под контролем очень проблематично. Квиту надо бросить все силы на это дело.

— Что скажешь, тайная полиция?

— Я согласен с советником Чином. Надо найти эту "Смерть" и обезвредить.

— Действуй. Напряги агентуру, просмотри все последние дела в свете открывшихся обстоятельств. Выясни, желательно незаметно, кто еще получал подобные предупреждения. Сроку тебе один день. Завтра доложишь. Чин усиль охрану замка и персонально ключевых чиновников моей администрации. Их список у тебя есть. А теперь господа давайте подумаем, кто из наших врагов стоит на самом деле за этой леди Смерть. Я не верю во вдруг неизвестно откуда нарисовавшегося поборника справедливости, тем более так хорошо подготовленного. Обычно это достаточно неискушенная публика.

— Мне кажется граф это надо обсудить завтра, когда Квит соберет новые данные, а пока мы каждый про себя прикинем, кто бы это мог быть.

В дверь настойчиво постучали. Брови графа удивленно изогнулись. Дворецкий знал, что у него совещание и зная горячий норов своего господина не стал бы беспокоить по пустякам.

— Войдите — рявкнул Берндот.

— Срочная депеша вашей светлости от короля. — Лакей почтительно поклонился и шагнул в сторону уступая место королевскому курьеру.

Царапая пол шпорами, покрытый пылью гвардейский офицер шагнул в кабинет и щелкнув каблуками протянул графу пакет, опечатанный малой королевской печатью. Тот взял конверт, вскрыл и быстро прочитал.

— Офицер, передайте их светлости, что я рад принять его у себя, но прежде отдохните с дороги, умойтесь, выпейте вина, а уже потом отправляйтесь обратно. Проводите господина, все его пожелания выполнять немедленно.

Еще раз щелкнув каблуками, гвардеец вышел вслед засуетившимся лакеем.

Когда дверь закрылась, граф повернулся к своим соратникам.

— Их величество сообщает нам, что герцог Умберт окажет честь нашей провинции, посетив нас. Это эпохальное событие произойдет недели через две. Что скажете господа?

— Что этому, старому пердуну от нас надо?

— Ему надо поправить здоровье на нашем побережье. Так по крайней мере сказано в королевском послании.

— Как-то уж очень некстати он решил нас посетить.

— Это говорит только о том, что мы должны решить наши проблемы до приезда герцога.

3

шпион его величества

— Монсеньер готов принять вас.

Секретарь лорда Раиса нажал изящную, в виде лапы дракона, ручку и распахнул дубовую дверь ведущую в кабинет премьер-министра:

— Виконт Ральф. — Возвестил он.

Ральф придерживая одной рукой эфес шпаги прошел в кабинет и низко поклонился пожилому сухощавому господину сидевшему за огромным письменным столом заваленным различными бумагами.

— Проследите, что бы нас никто не беспокоил Сегье. — Голос самого могущественного в королевстве вельможи был тих, спокоен и сух.

Дверь за его спиной Ральфа закрылась, мягко щелкнула собачка замка.

— Здравствуй Ральф. Подойди к столу. — Лорд Раис сдвинул бумаги на столе и на образовавшемся пустом пространстве разложил карту. — Ты был когда ни будь в Байске?

— Да, сир.

— Это карта Байской провинции. Нашей самой удаленной, если не считать нескольких заморских островков, и беспокойной провинции. Обрати внимание, провинция как полуостров, только отделена от остальной территории королевства не морями, а массивом Цийских гор и непроходимым Шехонским лесом. Фактически только два перевала, выходящие в долину Лары и соединяет ее с другими провинциями. Как видишь в провинции два крупных и значимых города. Это Арат и Байск. Байск важный перевалочный пункт нашей восточной торговли. Сюда идут караваны товаров со всего королевства, грузятся на баржи и сплавляются в Арат, наш единственный крупный порт на восточном побережье. Помимо этого, Арат, база нашего южного флота и его верфи источник его пополнения. Поэтому значение этих городов для королевства трудно переоценить. Это наша дверь в страны востока, налоги с транзитной торговли в провинции составляют четверть нашего бюджета. Раньше мы недооценивали важность провинции и не уделяли ей должного внимания. Это была ошибка и аратский бунт является грозным напоминаним о наших обязанностях во благо государства.

Ральф был лучшим и самым удачливым агентом, премьер-министра. Уже семь лет он выполнял различные щекотливые поручения и почти всегда добивался успеха. Он многое знал о тайной политической кухне премьера, и у Раиса не было причин сомневаться в его верности. И тем не менее он колебался, слишком многое было поставлено на карту и цена ошибки была бы слишком высока.

Глядя на вытянувшегося в струнку перед столом молодого офицера лорд еще раз взвешивал все за и против. Для выполнения этого задания был нужен человек с нешаблонным мышлением и способностью самостоятельно принимать ответственные решения. Судя по предыдущим делам виконт был именно таким и Раис решился. Он расскажет Ральфу все, даже о своих упущениях, только тогда тот сможет правильно понять обстановку и решить поставленную задачу.

— Я говорю тебе это для того, что бы ты осознал — королевство не может потерять провинцию. А такая угроза, к сожалению, существует. Более того любой неверный шаг может иметь необратимые последствия для государства. Сядь. — Раис жестом указал Ральфу на кресло. — Мне многое нужно тебе сказать, все вопросы задавай сразу. В этом деле нет мелочей и тебе все должно быть предельно ясно.

— Я слушаю вас монсеньер.

— У меня есть все основания полагать, что граф Берндот, губернатор провинции, готовит заговор против короны, с целью отторжения провинции и превращения ее в самостоятельное государство. Ты знаком с графом?

— Нет. Я видел его, но сомневаюсь, что он знает о моем существовании.

— Тем лучше, но я не стал бы на это не рассчитывать. Но слушай дальше. Ты можешь спросить — если я знаю о заговоре, то почему граф до сих по не арестован, а продолжает служить в той же должности?

— Надеюсь, вы мне это объясните?

— Конечно. Я не могу этого сделать не вызвав смуты в королевстве. — Заметив удивленно выгнувшиеся брови Ральфа, премьер едва заметно улыбнулся и продолжал. — Да, это так. Я, премьер-министр, не могу арестовать какого-то губернатора провинции. Не могу, если не хочу осложнить положение короны, и я сам виноват в этом. Я проворонил этого графа. Слишком долго я не обращал на него внимания, считая обычным вертопрахом. Меня очень долго вводил в заблуждение его образ жизни. Эти кутежи, дуэли, череда любовных скандалов, трудно было предположить в нем серьезного политика с далеко идущими планами, хотя сомнения у меня были. А когда он отбыл служить в Байск, на не очень большую должность, здесь, в столице, о нем просто забыли. И если бы не прошлогодний аратский бунт, я думаю, и не вспомнили бы. В тот момент обстоятельства сложились так, что я должен был просить короля назначить графа губернатором провинции, потому что только он мог быстро совладать с ситуацией. Сейчас я думаю, что это было ошибкой, но другие решения проблемы выглядели еще хуже. Надо отдать должное графу, он подавил восстание очень решительно и оперативно. Но я подозреваю, что он его же и организовал. Возможно и смерть Бариджа тоже на его совести. Это дело прошлого, но ты должен представлять его возможности и беспринципность. Ради достижения своих целей он пойдет на все и никакие жертвы его не остановят. У меня нет точных доказательств, но предпологаю, что в прошлом году все обстояло так. Граф подготовил в Арате мятеж. Он ловко использовал ошибки нашей администрации и глупость губернатора Бариджа. Его люди вошли в контакт с агентурой султаната и с организованными группами военнопленных из пограничья, которых в Арате тогда было тысяч десять — пятнадцать. Его лига "Честь и порядок", о которой здесь тогда все давно забыли, там, в Байске, являлась серьезной силой, и это тоже надо было учитывать. Я думаю, что план у него был такой. В Арате вспыхивает бунт, его провоцируют люди графа или бахайская агентура, связанные с военнопленными работающими на верфях. Жителей города он принес в жертву. Губернатор Баридж, под надуманным предлогом был заманен в Арат, где его и убили, толи повстанцы, толи люди графа. Король был вынужден утвердить его губернатором, так как в противном случае мы теряли южный флот, смута в провинции разрасталась бы и никто другой, не залив ее кровью, спокойствия не добился бы. При продолжительной смуте, наверняка, вмешались бы и бахайцы. Граф был единственным спасением, от им же созданой беды. Он, под предлогом подавления бунта, вооружил членов своей лиги, и фактически получил личную армию, даже формально не подчиненную короне. Сейчас он полный хозяин провинции. Имеет огромный авторитет и влияни. Расквартированные в провинции войска, судя по донесениям моих агентов, подчиняются только приказам графа, хотя считается, что они служат короне. Королевские чиновники, наверное, и в сортир не ходят без согласия Берндота. Надеюсь ты понимаешь, почему и мы не можем открыто тронуть графа?

— Да монсеньер. Во-первых: Прямые действия против него, вроде ареста, скорее всего, в Байске просто не возможны, а провинцию, где он в безопасности, Берндот не покинет. Во-вторых: любое открытое силовое действие против графа приведет к тому, что он попытается отделить провинцию от королевства и развяжет гражданскую войну. А это может вызвать вторжение войск султаната, который не применит воспользоваться данной ситуацией для оккупации Байской провинции. Султанат давно точит на нее зубы. Таким образом, ввязаться в открытый конфликт с Берндотом будет означать в данном случае игру на стороне султана Алчба Третьего, а этого как раз и надо избежать. Я прав?

— Да именно так. К счастью граф Берндот очень самоуверен и не любит правоверных, поэтому его союз с султанатом маловероятен. В случае прямой агрессии султаната Берндот будет драться на нашей стороне, в этом смысле мы не заинтересованы в ослаблении военных сил, которыми располагает провинция, а точнее граф Берндот. Наша задача тоньше: надо вывести провинцию из-под влияния графа, а самого убрать, но так чтобы это было как бы само собой. Берндот ни в коем случае не должен почувствовать нашей руки. В противном случае он сразу столкнет лавину гражданской воины, и мы потеряем провинцию. Хорошо бы если его убрал с политической арены какой-нибудь его внутренний конкурент. Основная твоя задача — это найти в провинции силы способные бороться с графом и незаметно поддержать их. Это было бы идеально, если бы он стал добычей какого-нибудь своего тайного врага, явных у него не осталось, а мощь и сила провинции не пострадала бы. Короче конечной целью наших усилий должна быть замена одного, слишком сильного и неуправляемого правителя провинции, на другого более покладистого и послушного короне. Причем сделать это нужно быстро и малой кровью. Но это, так сказать, стратегическая наша задача. Сейчас же мне нужны точные и обстоятельные сведения, из первых рук о состоянии дел в Байске и Арате, настроениях в армии и у населения провинции. Очень важны силы, если они есть, а они должны быть, которые недовольны властью Берндота и борются с ним. Вот список интересующих меня вопросов. — Он протянул Ральфу лист бумаги. — Ознакомься с ним и сожги. Я надеюсь на твою память. Насколько мне известно полиция и секретная служба у Берндота действует неплохо и тебе не надо иметь при себе никаких сомнительных документов. Задача ясна?

— Так точно монсеньер.

— Все не так просто мой мальчик. Две недели назад в Байске пропал Джоани. Ты знал его. Он был хорошим работником и опытным агентом и тем не менее. Последние полгода он занимался Берндотом и жил в Байске. Местная полиция должна провести расследование, но я на него не очень рассчитываю. К тому же мне очень не хочется демонстрировать свой интерес к этому делу. Если что-либо узнаешь о его судьбе, буду премного благодарен, но это не главное — главное Берндот. Попробуй подобраться к нему поближе. Я очень доверяю и надеюсь на тебя Ральф. Твое появление в Байске должно выглядеть предельно естественно. Врач герцога Умберта убедил последнего, что ему необходимы морские купания и что климат Аратского побережья ему идеально подходит. Наш герцог очень печется о своем здоровье и сейчас готовиться навестить Байскую провинцию. Мы можем пристроить тебя в его свите. Там масса людей, герцог и его жена любят окружать себя толпой молодых прихлебателей обоего пола. Ты легко затеряешься в этом вертепе и посетишь провинцию не привлекая особого внимания к своей персоне. Путешествие Умберта — это сплошная суета и неразбериха, я, честно говоря, не завидую Берндоту.

— Это лишнее монсеньер. Я родом из Байской провинции, и что может быть естественней, чем взять давно положенный отпуск, — Ральф не удержался от некоторого ехидства -навестить отца, погостить в родном доме? А уже на месте я легко найду повод посетить любое место в провинции.

— Да действительно, я и забыл, что ты родом оттуда.

Ральф сильно сомневался в этом. Несмотря на возраст, лорд Раис не страдал склерозом. Скорее всего это была маленькая проверочка. Премьер хотел лишний раз убедиться, что его агент способен творчески подходить к заданию, а не тупо выполнять любые предложения руководства.

— Не будем все усложнять. Получай, формально, отпуск и отправляйся домой. А к герцогу мы все-таки прикрепим нескольких человек из службы охраны короля. Они и о безопасности герцога позаботятся и людей Берндота займут. Если будет нужно, то они в твоем распоряжении. Ну ладно, пора заняться и другими делами. Детали обсудишь с моим секретарем, у него же получишь необходимые документы и деньги. Успеха тебе мой мальчик.

Глава 13

Возвращение блудной дочери

1

Родные места (Шарлота)

Жеребец, которого Феро выбрал мне на конной ярмарке в Байске, действительно оказался отменным скакуном и он стоил тех немалых денег, которые за него просили. Сначала он, как всякое благородное животное, пытался проверить меня на вшивость, но очень скоро убедился, что со мной такие шутки не проходят и теперь мы с ним жили душа в душу, понимая друг друга с полуслова. Он шел ходкой рысью, слушаясь даже не движения, а намека на движение моих мускулов.

Вокруг уже мелькали такие до боли знакомые родные места, что у меня предательски защипало в глазах. Я ехала домой, где не была семь лет и где меня уже давно не ждали.

Для реализации своих грандиозных планов, Алисе понадобился свой человек в высших кругах байского общества. Военный совет в составе Алисы, Феро и меня, большинством голосов выдвинул на эту роль воспитанницу камийских монахинь, благородную девицу, Шарлоту ле Молену. Возражения девицы в расчет приняты не были, так как все понимали, что никто другой лучше меня для этой роли не подходит.

Если рассуждать логично, то оно так и есть. Я единственная могла появиться в высшем свете Байска вполне легально и на законных основаниях. Дело было за малым. Мне необходимо было восстановить отношения с семьей, с которой я рассталась семь лет назад, когда была отправлена в монастырь и которая последние два года вообще не имела обо мне никаких известий. Я высказывала свои соображения по этому поводу, но Алиса и Феро были непреклонны.

— У тебя будет универсальный ключик ко всем твоим родственникам. Кто тебя любит, примут тебя и так, а для других у тебя будет это. — Говоря так, Алиса положила передо мной два не маленьких кошеля, под завязку набитых золотыми монетами различной чеканки. — Сама придумаешь, что им наплести: ты нашла клад, получила в дар от любовника-султана или еще что-нибудь. Ты лучше знаешь свою родню.

— Будет надо получишь еще. Я периодически буду наведываться в те края, нужна будет помощь, только свисни. Порву на кусочки любого, кто рискнет тебя обидеть. — Феро положил на стол свои огромные кулаки и всем своим видом показывал, что он готов в любой момент выполнить свою угрозу.

Я рассмеялась, расцеловала их обоих и вытянувшись перед Алисой гаркнула как бравый капрал.

— Да мой генерал! Ваше приказание будет выполнено! Не пройдет и полгода и граф Берндот будет у моих ног.

— А мы в этом и не сомневаемся. — Под неодобрительным взглядом Алисы, Феро извлек откуда-то бутылку вина и ловко расставил бокалы. — Ну за нашу победу.

— Чтобы еще в этом году провинция стала нашей. — Алиса первая подняла бокал и мы присоединились к тосту.

И вот неделю спустя я еду по родным краям и готовлюсь к встрече с семьей. Сначала, я решила ехать не домой, а завернуть в имение дядюшки Пета. Он всегда был добр ко мне и, пожалуй, был единственным человеком в семье по которому я действительно скучала.

Отношения с родственниками у меня всегда были не очень, а после того как я сбежала из монастыря на кануне своей свадьбы, я сильно сомневалась, что моя мамаша, которая всем в доме и заправляла, будет рада меня видеть. В любом случае поддержка дядюшки мне не повредит.

Еще один поворот дороги и я въезжаю во двор дядюшкиного дома и первый человек, которого я там встречаю и есть дядя Пет. Узнал он меня мгновенно. И это несмотря на то, что мы не виделись почти три года, я сильно изменилась за это время и была одета в мужскую одежду. Какое-то время он прищурившись смотрит на меня, словно не верит своим глазам, а затем бросается к коню.

— Лота, девочка, ты жива. — Глаза у дяди Пета предательски увлажнились, и хотя старому рыцарю не положено плакать, я была благодарна ему за ту неподдельную радость с которой он меня встретил.

Я соскочила с коня и тут же была заключена в крепкие объятия единственного родного человека, который по-настоящему и бескорыстно любил Шарлоту, какой бы она ни была.

— Где ты так долго пропадала? Почему не давала о себе знать?

Я чмокнула его в колючую щеку.

— Дядя ты меня задушишь и я точно не смогу тебе ничего рассказать.

Он отстранил меня на вытянутые руки и рассматривал с ног до головы.

— Ты стала настоящей красавицей. Я это всегда знал и ты не обманула своего дядюшку.

Я тоже рассматривала его. Как это не печально, но дядя постарел. Лицо прорезали глубокие морщины, волосы поседели, но не это было главным. Дядя запомнился мне неувядаемым оптимистом и весельчаком. В детстве я всегда так радовалась его приездам, потому что с его появлением в доме становилось как-то шумнее, светлее, радостнее. Он был как свежий ветер, разгонявший затхлую тоскливую атмосферу, созданную моей мамашей в доме. Сейчас, несмотря на радость встречи, в его глазах затаилась, такая не свойственная ему печаль. Какая же беда смогла так поколебать жизнелюбие хронического оптимиста?

Видимо что-то отразились у меня на лице, потому что дядя немного виновато улыбнулся, обнял меня за плечи и повел в дом.

— О своих проблемах я расскажу тебе потом, по сравнению с тем, что ты вернулась, это все ерунда. Давай девочка умойся с дороги и приходи в трапезную. Твоя комната ждет тебя. Я сейчас распоряжусь и мы с тобой посидим вдвоем и все друг другу расскажем.

Я передала коня подбежавшему слуге. Приказала принести переметные сумы в трапезную, а сама побежала умыться и переодеться с дороги. В комнате где я раньше жила, когда гостила у дяди ничего не изменилось. Те же запахи, та же мебель и даже мои куклы по-прежнему сидят на кровати, как будто я только что покинула эту комнату и вернулась. Дядя, любимый дядя ты ждал меня все эти годы и был готов встретить в любой момент. Какая же ты Шарлота сука, что так долго не вспоминала о нем и заехала не просто так, а обделывая свои делишки.

В дверь постучали. На пороге стояла молоденькая селяночка.

— Господин надеется, что вам будет здесь удобно, он прислал меня помочь вам.

— Хорошо, как тебя зовут?

— Шала, госпожа.

— Я хотела бы принять ванну и переодеться с дороги.

— Я провожу вас, все уже готово. Если нужно, то вот здесь есть женские вещи.

Она раскрыла стоявший в комнате шкаф. Дядя подумал обо всем. Раньше здесь висели мои детские платья, теперь здесь был гардероб женщины. Что-то подсказывало мне, что это не от дядиной подружки, если такая вообще есть.

— Господин так любит вас, — щебетала Шала, — он специально покупал новые вещи, зная, что вы приедете.

Дядя словно видел меня, так точно он угадал мои теперешние габариты. Насколько я могла судить, все вещи подходили мне по размеру. Я выбрала приглянувшийся мне шелковый халат, расшитый драконами и в сопровождении Шалы отправилась в ванную.

Раздевшись, я с наслаждением погрузилась в прохладную воду.

— Целую вечность не испытывала такого блаженства.

— Госпожа такая красивая, и как только вас отпустили в дорогу одну.

— Шала, не называй меня госпожой, зови просто, Лотой. И с чего ты решила, что я не могу ездить одна?

— Если бы я была мужчиной, я ни на секунду бы не оставила вас одну.

— У меня нет мужчины Шала.

— Да где глаза у наших сеньоров, если такие девушки не могут найти себе мужа.

Болтовня Шалы доставляла мне удовольствие и вообще мне было хорошо здесь.

— А у тебя есть жених?

— Да, его зовут Блюм. Он работает у вашего дяди.

— Когда же свадьба?

— Дядя обещал дать мне приданое, но сейчас надо подождать. Ой! — Она в испуге прикрыла рот ладошкой.

— У дяди проблемы с деньгами?

— Лота прошу вас. Я случайно проговорилась, он приказал мне не говорить вам об этом. Не выдавайте меня.

Я засмеялась.

— Успокойся Шала, я тебя не выдам и обещаю, что скоро финансовые трудности у дяди кончатся и мы погуляем на твоей свадьбе. Но ты тоже меня не выдавай, пусть это будет наш секрет.

— Спасибо госпожа!

— Я же просила, не называй меня госпожой! — С сожалением я встала из воды, но пора закругляться, а то дядюшка заждется.

— Я вытру вас Лота. Позвольте я помогу вам одеться и причешу вас. У вас такие роскошные волосы!

Я расслабилась, Шала продолжая болтать, Вытерла меня, умаслила лицо и тело кремами, одела в понравившийся мне халат и причесала.

— Лота, вы готовы и прекраснее жены самого короля.

— Наш король не женат. — Пробормотала я рассматривая себя в зеркало.

А эта чертовка права. Дама, которую я увидела в зеркале, имела бы успех в любом светском салоне. Яркий халат, подчеркивал стройность фигуры, а темно-медные волосы, уложенные в аккуратную прическу оттеняли тонкие, аристократические черты лица.

Умытая и переодетая таким образом я спустилась к дяде. Он уже ждал меня за накрытым столом и когда я вошла даже присвистнул от восхищения.

— Ну, девочка, такого, даже я не мог ожидать.

Плавно покачивая бедрами, я покрутилась по трапезной, перед дядей, давая ему возможность рассмотреть меня со всех стон. Я чувствовала себя в этот момент неотразимой, и бескорыстное восхищение дяди прямо-таки заряжало меня энергией.

— Я знал, что ты будешь красавицей, но даже не предполагал, что моя племянница вырастит в такую шикарную даму.

— Спасибо дядя, если бы ты только знал, как я рада тебя видеть. — Я обняла старого рыцаря и потерлась щекой о его лицо. — Прости, что так долго не давала о себе знать.

— Да ладно девочка, какие могут быть обиды, я и не думал на тебя сердиться. — Он усадил меня рядом с ним на скамью. — Давай рассказывай где ты пропадала и почему такая красавица ездит одна по дорогам?

— Дядя, я даже не знаю с чего начать. Я была дура и думала, что влюбилась, но он оказался такой подлец.

— Лота, у тебя проблемы. Я постараюсь помочь тебе.

— Спасибо дядя, но сейчас у меня уже нет тех проблем о которых ты думаешь. Как-нибудь я расскажу тебе обо всем, что со мной произошло. Только сейчас не проси. Хорошо?

— Разве я мог тебе, когда-нибудь, хоть в чем-нибудь отказать.

— Дядя, сейчас со мной все отлично, но у меня такое ощущение, что это у тебя неприятности и тебе нужна помощь.

— Тебе не откажешь в интуиции девочка. У меня действительно неприятности. Я был вынужден заложить имение, через три месяца истекает срок платежа, а я не знаю где взять денег. Больше всего меня угнетает, что я лишаю подобающего наследства моего сына. Даже не знаю как сообщить об этом Ральфу.

— Что ты говоришь! Как же это произошло?

— Все очень просто. Но Лота у тебя свои секреты, а у меня свои. Прости, но эту тему мы обсуждать не будем.

Сказано это было достаточно решительным тоном, но я все-таки решилась продолжить.

— Извини дядя, а сколько нужно, чтобы выкупить имение назад?

— А, Лота, оставь. Я уже решил куда могу наняться на службу.

— Дядя у меня полно денег И ты просто обидишь меня, если не возьмешь их.

Я открыла одну из своих переметных сумок стоящих здесь же у стены, выгребла один из данных Алисой кошелей и высыпала на стол груду золотых монет.

— Вот видишь и это еще не все. Если у тебя по-прежнему сомнения, считай, что я даю тебе в долг.

Глаза дяди так широко раскрылись, что перекрыли все возможные пределы, отпущенные природой.

— Откуда это? И с такими деньгами ты ездишь одна? Тебя же могли убить!

— Успокойся дядя. Деньги мои. Я теперь достаточно богата, что могу позволить себе любой каприз. А убить меня теперь очень нелегко. Завтра мы позвеним с тобой шпагами и ты сам в этом убедишься. Ну ты возьмешь денег у богатенькой родственницы или мне впадать в гнев.

Дядя улыбнулся, и я увидела, что грустинка в его глазах растаяла, передо мной снова сидел не унывающий оптимист.

— Девочка, твоего гнева я не переживу, но, и ты меня не переубедишь, это мой долг и я тебе его обязательно верну.

— Хорошо дядя, а теперь послушай как ты можешь мне помочь.

— Ну наконец-то девочка ты меня о чем-то попросишь.

— Я хочу выйти в свет и не знаю кто кроме тебя может мне в этом посодействовать.

— Для начала тебе неплохо бы было восстановить отношения с семьей, хотя бы внешне.

— Я готова вернуться в семью, но не просто вернуться, а так, чтобы самой распоряжаться своей дальнейшей судьбой.

— Девочка, не пытайся обмануть старика, — дядя хитро прищурился, — ты хочешь стать во главе семьи.

— Ну какой же ты старик, — пробормотала я. Дядя по-прежнему, не отрываясь смотрел на меня. — Да дядюшка, ты прав. Ты поможешь мне в этом?

— Какой может быть разговор. Между нами, Лота, ты единственный нормальный человек в этой семейке, не извращенец и не тряпка.

— Дядя откуда ты это знаешь?

— Я это чувствую. Ты настоящая женщина. Ну говори, что мне надо делать.

— Расскажи мне для начала все последние новости.

2

Дворянское гнездо (Бета)

Обед подходил уже к концу когда к матушке вдруг подошел слуга и что-то прошептал на ухо. Судя по тому, как напряглось ее лицо, вести были удивительными. Какое-то время она задумчиво продолжала жевать, затем, решительно постучала ложечкой по фужеру. Все разговоры, стук вилок и звон бокалов смолкли. Все замерли и обратили свой взор на матушку, лишь один кюре продолжал неторопливо ковырять вилкой в блюдечке с салатом.

— Только что я получила неожиданное известие. Моя пропавшая дочь Шарлота, — ее взгляд уперся в отца — в сопровождении твоего брата Петера возвращается домой. Они будут здесь с минуты на минуту. Я думаю, что слуга, посланный предупредить нас, не на много обогнал их.

Словно желая знать, как мы отреагируем на эту новость, матушка обвела всех присутствующих пристальным взором. Стараясь не встретиться с ней глазами, я уставилась в свою тарелку, исподлобья наблюдая за остальными. Все были немного ошарашены. На лице отца чувство облегчения сменялось беспокойством и на оборот. Сорела была искренне удивлена и я ее понимала. Вырваться из пут этого дома и вернуться? Нет, здесь что-то не так. И лишь кюре взирал на все с безмятежно доброй улыбкой.

Новость действительно была неожиданной и удивительной. Моя сестра пропала более двух лет назад и все это время о ней не было ни слуху ни духу. Если считать и время проведенное в монастыре, то ее не было дома почти семь лет. Я помню, сколько было шуму и крику когда она сбежала со своим любовником из монастыря. Кюре метал громы и молнии. Матушка была в ярости. Еще бы, устроенная с такими трудами свадьба расстраивалась, а матушка почему-то очень ее желала. Кюре вообще не любил Шарлоту, она всегда ему перечила, и в монастырь ее отправили после того, как она прилюдно оскорбила его. Кюре очень злопамятный и неприятный человек. Грешно так думать о слуге божьем, но я бы на месте Лоты предпочла не встречаться с ним. Даже спустя столько лет, когда при нем вспоминали нашу сестру, на его лицемерной и приторно слащавой физиономии, прорезалась такая не прикрытая злоба, что нам становилось страшно и о Шарлоте в нашем доме вспоминать было не принято.

— Наверняка натерпелась на свободных хлебах и теперь приползла просить прощения. — Мать обращалась к кюре, но говорила громко, чтобы слышали все.

— Господь призывал нас спасать заблудших овец, если она искренне покается в своих нечестивых поступках и смиренно примет наложенную епитимью мы позаботимся о ней.

— Вы воистину святой человек и так добры к нашей семье. Мы все будем молиться за вас.

Ласковый взгляд матери отрывается от кюре и приобретя стальную твердость обегает сидящих за столом.

— Моя дочь чувствует себя виноватой, и боится одна явиться в мой дом. И воистину, у нее есть для этого основания.

— Дорога, ну зачем ты так. Это бог благоволит к нам и в милосердии своем возвращает нам утерянное дитя. Так будем добры и мы. — Отец старается смотреть в сторону. Последние годы он так редко имеет свое мнение, отличное от мнения кюре и матери, что его робкое замечание расценивается как вызов.

— Не вздумай перечить мне! — Взвизгивает она. — Это ты и твой братец всегда баловали ее, вместо того, чтобы доверить воспитание святому человеку. Этой мерзавки нужны деньги, она бросилась за помощью к дяде, но всеблагой господь покарал этого безбожника и он нищий. Поэтому твой братец и везет ее сюда, но она напрасно надеется здесь она ничего не получит!

В конце своей речи мать уже просто кричит. Отец как-то съеживается, а мы с сестрой замираем, боясь, что материн гнев, как это уже не раз бывало, выплеснется на нас. Один кюре кажется доволен и глядит на нас с кроткой улыбкой.

— Успокойся дочь моя. Пути Господни неисповедимы, возможно наше предназначение, наставить заблудшую овцу на путь истинный. Многие святые великомученики шли к ореолу своему через муки и испытания. Так давайте безропотно примем необходимое.

— Вы как всегда правы святой отец. — Мать мгновенно успокоилась и приложившись к руке пастора вышла из-за стола.

Вслед за ней и мы все покинули трапезную.

— Не завидую я Лоте. — Сказала мне Сорела, когда мы спускались во двор. — Видимо жизнь ее совсем допекла если она решила вернуться сюда.

— Может, забыла? — Я выдвинула свою версию. — Она столько лет не была здесь.

— Ну нет. Ничего она не забыла.

— Что ты злишься? Сейчас она появится и мы все узнаем.

— Я злюсь потому, что ее пример доказывал мне — из этой жизни можно вырваться, нужно только решиться. А теперь что? Лота, которую я помню неукротимой, смирилась? Значит там, на воле хуже чем здесь? Зачем мы вообще живем? — Сорела просто брызгала желчью.

Я никогда не видела ее такой злой и одновременно отчаявшейся.

— Едут! — Крикнул кто-то со двора.

Мы прекратили наш разговор и выбежали во двор. Я не думаю, что их специально оповещали, но слуги всегда все знают. Весть о том, что блудная дочь сира Сореля возвращается, облетела дом с быстротою молнии. Двор был полон челяди. Многие догадывались, что такая пышная встреча придется не по нутру хозяйке, но любопытство оказалось сильнее страха.

Когда они въехали, я чуть не ахнула, у матери отвисла челюсть, отец просиял как солнышко, Сорела выпучила глаза и до боли сжала мне руку. Один кюре сумел совладеть с собой, хотя было видно, что и его изумление пробрало до костей. И было от чего.

Появившаяся во дворе кавалькада всадников разительно отличалась от того, что мы ожидали увидеть. Впереди, в сопровождении ослепительно красивой девушки ехал богато одетый, солидный господин с властными манерами, за ними следовало четыре воина охраны. И господин и девушка были смутно знакомы. Но прошло несколько мгновений прежде чем я поняла, кто это. Мамаша уже давно приучала нас относиться к дяде Пету, как к бедному родственнику. И вдруг, вот тебе и бедный родственник. Великолепные кони, шитые золотом плащи из дорогих тканей. Начищенное до блеска оружие эскорта. Да все это одно стоило целое состояние. Только приглядевшись, я поняла, что важный господин, это мой дядя Петер, только одетый как важный вельможа и держащийся с таким достоинством, которого мы в нем раньше не замечали. В девушке, с некоторым напряжением, я узнала свою сестру Лоту.

Вид у меня был, наверное, такой же глупый как и у остальных, но даже в самых смелых мечтах, я не могла представить себя такой, а тем более свою бедную, пропащую сестру. Въехавшая во двор юная дама была так шикарна, так высокомерна, так прекрасна, что вызывала невольное восхищение. Одного взгляда на Шарлоту было достаточно, чтобы понять, нет, это не блудная дочь, и тем более не заблудшая овца — это хозяйка вернувшаяся в дом. Какое к черту покаяние, интересно как моя мамаша со своим кюре будут ее обламывать. Это будет смешно. И я вдруг отчетливо поняла, что в доме появился еще один центр власти к которому можно апеллировать, и значит я могу, как когда-то в детстве Шарлота, послать кюре с его заморочками к черту.

Лота соскочила с коня и направилась к нам. Походка ее была легка и грациозна. Словно не замечая кюре, с которым у нас было принято здороваться первым, она обняла отца, кивнула головой матери и расцеловала меня с сестрой. Несмотря на дорожную пыль и запах конского пота от нее исходил такой аромат шикарной беззаботной жизни, что просто захватывало дух.

— Госпожа! Молодая госпожа вернулась. — Прошелестело по двору.

Челядь, самый верный индикатор, чувствовала исходящую от Шарлоты уверенность и силу и выражала ей свою покорность.

Украдкой я следила за матерью. Зная ее властный и гневливый характер, и то, как ревниво она относиться к своему главенствующему положению в доме, к тому, что она хозяйка, я ждала вспышки злого негодования или еще какой-нибудь выходки. Мать не должна была оставить без последствия открытое пренебрежение ее любимым кюре, и не очень почтительное отношение к себе самой. Но ничего не произошло. У нее был такой ошарашенный вид, что было ясно, наша властолюбивая мамаша никак не ожидала такого появления своей дочери и просто не может разобраться в ситуации. Она еще не поняла, что сейчас, на ее глазах, происходит переворот, и новая хозяйка, только что появившись в ее владениях, уже одним своим присутствием являет угрозу ее безраздельному господству.

— Ну сестренка держись, нас ждет время перемен, — шепнула мне на ухо Сорела, и я была с ней полностью согласна.

3

покушение (Шарлота)

Как я и предполагала, обстановка в отчем доме за время моего отсутствия изменилась только в худшую сторону. Отец совсем сдал и превратился в настоящего старика. Затюканный властной женой он вел жизнь приживалки в собственном доме. На него и сестер было жалко смотреть. Мамаша тиранила их днем и ночью, даже слугам доставалось меньше чем домочадцам. Глядя на нее, я просто терялась в догадках. Откуда в ней столько злобы. Чем мы, и весь окружающий мир, ее обидели. Меня она после нескольких стычек в первый же день избегала, видимо чувствовала, что обращаться со мной как она привыкла обращаться со всеми не получиться, а вступить в открытый конфликт опасалась.

Единственный кто в нашем доме цвел и был доволен по самую маковку, это кюре. Он почти не изменился, стал только более холеным упитанным, и смотрел на мир сквозь довольный сытый прищур. У нас сложились довольно странные отношения. С одной стороны он меня ненавидел за то, что я всегда давала ему отпор в детстве и за то, что сейчас лишила его безграничной власти в нашем доме, за мои прошлые и теперешние насмешки над ним. С другой стороны этого сластолюбца неодолимо тянуло ко мне. Он просто весь исходил слюной глядя на меня, а его сальные глазки шарили по моему телу почище рук. Временами, казалось, что он, потеряв над собой всякий контроль, бросится на меня и попытается овладеть наплевав на все приличия. Возможно только наша взаимная убежденность, что при этом он схлопочет по морде, удерживала его от этого. Но, что интересно, чем греховнее становились желания одолевавшие нашего духовного пастыря, тем жестче и суровее были его проповеди.

Всегда раздражавшее меня ханжество по-прежнему царило в нашем доме. Из-за этого все там казалось каким-то не натуральным, и спасаясь от фальшивых слов я часто отправлялась по окрестным местам, проветрить мозги.

Это произошло на пятый день после моего появления дома. Я ехала вдоль реки, с ностальгией всматриваясь в знакомые пейзажи. Вот наш пляжек, где мы в детстве любили купаться. По грудь в воде там стоит какой-то парень и судя по всему ловит раков. Я соскакиваю с коня и подхожу ближе к воде. Парня я, кажется, узнаю, это заводила нашей компании, сын деревенского кузнеца.

— Тебя случайно зовут не Гойм? — спрашиваю я его.

Он приглядывается ко мне.

— Лота?

— Узнал таки. Не против, если я тоже окунусь?

— Пожалуйста госпожа. Я сейчас уйду.

— Ты мне не мешаешь.

— Извините госпожа, но я простой деревенский парень и купаюсь без одежды. — В его голосе слышится легкий вызов.

— Подумаешь, мы и раньше всегда купались голыми.

— Тогда мы были детьми!

— А что изменилось оттого, что мы выросли?

Я смотрю ему прямо в глаза и он отводит взор. Конечно он прав, но мне так хочется подурачиться, а он стал красивым малым.

— Как вам угодно госпожа. — Бормочет он, глядя на меня исподлобья.

Я начинаю раздеваться и Гойм, будучи не в силах отвернуться, уже открыто смотрит на мое тело. Этот взгляд меня возбуждает, я упиваюсь им как молодым, терпким вином. Тем более, что после общения с Алисой, я могу придаваться романтическим приключениям без опасения каких-либо последствий и мне уже давно хочется вздернуть себе нервы. Я скидываю с себя все одежду, на мгновение замираю у кромки берега, вытянув руки вверх и давая ему возможность увидеть меня во всей красе, а затем, красиво подпрыгнув, ныряю в воду. Гойм стоит выпучив от удивления глаза, его нижняя челюсть отвисла, слегка приоткрыв рот. Подплыв к нему, я брызгаю ему в лицо водой.

— Закрой рот чудик. Ты что никогда голых теток не видел?

— Простите госпожа.

— К черту госпожу! Для тебя я, как и была, просто Лота. И хватит ежесекундно извиняться.

Выпрыгнув на полкорпуса из воды, я наваливаюсь на него с верху и окунаю с головой в воду. Моя грудь трется о его спину и я чувствую его дрожь. Сначала Гойм как истукан, но дышать-то хочется и он начинает вырываться, волей не волей трогая мое тело. Я не отстраняюсь и вскоре мы уже возимся как и в далеком детстве. Он постепенно входит во вкус, и словно пробуждается, возникшая было между нами сословная преграда рушится, проблемы и годы спадают с плеч. Мы хохочем и резвимся как дети. Я давно уже не чувствовала себя так хорошо и раскованно.

Наконец устав мы выползаем на прибрежную травку. Закрыв глаза, я нежусь в ласковых лучах солнца, чувствуя губы Гойма на своей груди. У него уже есть какой-то опыт общения с женщинами, и он не торопится. Растягивая удовольствие он стремиться доставить нам максимум приятных ощущений.

Внезапное ржание моего жеребца грубо рушит нашу идиллию.

Гойм скатывается с меня и замирает в напряженной позе. Я открываю глаза и приподнимаюсь с травы, подбирая под себя ноги. Шагах в двадцати от нас к реке спускаются трое мужчин. Двое, молодые парни лет двадцати, третий постарше, он держится чуть в стороне и судя по всему является главным в этой троице. Все вооружены, у каждого сабля и кинжал, но оружие держат в ножнах. Луков и арбалетов нет, и это хорошо, Я не Алиса и на таком расстоянии от нескольких стрел могла бы и не увернуться.

— Как нехорошо знатной даме отдаваться первому встречному. — Кричит один из парней, голос у него наглый уверенный.

Какие-то залетные бандюки. Откуда они только здесь взялись. По тому как они движутся можно понять, что тот, что постарше опытный воин, наверное дезертир. Молодые, скорее всего, так себе, но лучше их слегка переоценить. Непосредственной угрозы нападения пока нет и я решаю немного поиграть и не провоцировать развитие конфликта резкими движениями.

— Ой, мамочка! — Взвизгиваю я, — что же это такое!

Поднявшись с испуганным видом, прикрывая руками груди и лобок я тихонечко пячусь к своей одежде, где лежит мое оружие, которое под ворохом одежды бандитам не видно. Если они не следили за мной, то могут и не знать, что я вооружена, хотя теперь я всегда вооружена, даже если как сейчас, пребываю в абсолютно голом виде.

Мне нравиться как ведет себя Гойм. Он не запаниковал, и хотя я чувствую его напряжение, внешне он этого никак не проявил. Шагнув вперед он занял позицию между мной и приближающимися парнями.

— Что надо? — Его голос звучит почти спокойно и только легкая хрипота выдает волнение.

— Парень ты нам не интересен. Проваливай! Мы хотим побеседовать с этой дамой.

— Ты знаешь их? — Спрашивая меня, Гойм не сводит глаз с незнакомцев, контролируя их движения.

— Первый раз вижу.

Я уже почти подобралась к своей одежде и могу схватить меч в любой момент.

— Я не могу так оставить ее! — Грозно рычит мой защитник. Его накачанные в кузне мускулы напряглись и выглядит он внушительно.

К сожалению он не вооружен, да и бойцы из мастеровых против настоящих воинов никакие. Приблизившиеся к нам бандиты видимо знают это и грозный вид Гойма их не пугает. Встав полукругом и отрезав, как они думают, нам пути к бегству, незваные гости собираются переходить к следующей фазе своих действий. Но я не собираюсь целиком отдавать инициативу в их руки.

— Что вы хотите? — Я демонстративно выпрямляюсь и опускаю руки. — Если вам нужно мое тело, берите. Только не бейте!

— А девка-то с понятием! — Радостно ржет один из парней.

— Да и грех такую красотку отдавать всяким деревенским увальням, — вторит ему другой.

— Гойм уходи! — Я пытаюсь оттолкнуть в сторону своего несостоявшегося любовника. — Ты ничем мне помочь не сможешь.

— Это точно, — продолжает веселиться молодой бандит.

Я решаю, что лучшего момента для нападения мне не дождаться. Молодые бандиты уже расслабились и все их внимание сосредоточено на моих женских штучках и на том, что происходит в их штанах. К сожалению того же нельзя сказать про третьего. Он по-прежнему собран и контролирует ситуацию. Правда основное внимание он уделяет Гойму, голая испуганная девица не представляется ему сколько-нибудь серьезным противником. Ну что ж, тем хуже для вас, на моей стороне будет преимущество внезапности.

Молниеносно выхватив из-под одежды меч, я обрушиваю его на ближайшего ко мне парня. Он умирает, даже не успев понять, что происходит. Мой клинок отделяет его глупую голову, часть плеча и руку от остального туловища. Гойм независимо от меня, тоже переходит в атаку и обрушивает свой кулак на голову второго бандита. Парень разинув рот смотрит на меня, но уловив краем глаза движение Гойма, пытается выхватить саблю, одновременно уходя от удара кулаком. Но он был слишком расслаблен и не ожидал нападения, полностью увернуться от мозолистого кулака кузнеца ему не удается. Правда вместо головы Гойм попадает ему по плечу, но и этот удар сшибает его на землю. Гойм чуть разворачивается, собираясь двинуть кулаком и второго парня, и видит его падающее разрубленное тело и меня с окровавленным мечом. От неожиданности он замирает и тут же платится за это. Упавший бандит, ударом ноги в живот, отправляет его в нокаут. Согнувшись пополам мой защитник валится на траву. Мне ничего не остается, как двинуть его противника пяткой в лоб, увидеть, как, закатив глаза, он на время выбывает из числа активных персонажей мизансцены, и, отскочив в сторону приготовиться к поединку с самым опасным из троицы.

Прошло буквально одно мгновенье, а из пяти действующих лиц активно вмешиваться в ход событий могут только двое. Один уже в мире ином, а двое других пребывают в пограничном состоянии, если глубокий болевой шок и обморок можно считать таковыми.

Последний, из оставшихся на ногах бандитов, выглядит ничуть не обескураженным. Он, видимо, не очень ценил своих подельщиков и их поражение не столько ошеломило его, сколько разозлило, об этом свидетельствовало сдержанное рычание и яростный блеск глаз. Но даже будучи в ярости он не утратил способности думать. Успев оценить качество моих ударов и умение владеть оружием он держался очень осторожно и ни капельки не отвлекался на демонстрируемые ему прелести моего тела.

Несколько секунд мы кружили по берегу, делая пробные выпады и изучая манеру боя друг друга. Наконец бандит не выдерживает, сделав обманный финт он прыгает на меня, взмахивая кривым клинком. Я успеваю отразить удар, но он очень силен и я с трудом удерживаю меч в руках. Меня разворачивает боком к противнику, а он по инерции делает шаг вперед и оказывается прямо напротив меня. Бить мечом я не могу, он блокирован его саблей, на это бандит возможно и рассчитывал, но он забывает, что я могу действовать и ногами. Я не готовила этот удар специально, но подвернулась ситуация и тело само вспомнило вбитые в модуле рефлексы. Корпус и руки еще отклонялись частично парируя, частично отводя удар, а нога уже выстрелила в открывшуюся челюсть бандита. Хруст костей, влажное чавканье и я замираю в новой боевой позиции, готовая нанести и отразить удар. Но это уже не нужно, натренированная пятка легко ломает лицевые кости и крошит зубы, мой противник валится на траву и сабля падает из разжавшейся руки. Все, остается только воспользоваться плодами моей победы.

Первым делом я подзываю коня и, достав веревку, крепко связываю единственного живого бандита. Он еще не пришел в себя, но жив, приложив ухо к его груди, я слышу стук сердца. Так, теперь займемся Гоймом. Черт возьми, предательский удар, вырубивший его, не смертелен, но какое-то время моим любовником он не сможет стать по чисто физиологическим причинам. Оказав ему первую помощь, я помогла ему одеться и усадила в теньке, приходить в себя окончательно. После этого, одевшись, я иду задать несколько вопросов моему пленнику.

Он уже пришел в себя и пробует на прочность веревку. Зря голубок стараешься, веревка хорошая и связан ты грамотно, любое движение будет затягивать петлю на шее. Ну вот, уже и хрипит, дурачок. Надо поспешить, а то задохнется до того, как ответит мне на некоторые вопросы. Подскочив к парню, я ослабляю ему петлю на горле и даю отдышаться. Затем начинаю задавать вопросы.

— Как тебя зовут?

Он молчит, с вызовом глядя на меня, видимо еще не внес коррективы в тот мой образ, который сложился в его бестолковой голове. Я для него все еще смазливая молоденькая шлюшка, не на что, кроме как ублажать ублюдков, вроде него не годная. Как воина он меня еще не воспринимает, их поражение еще не осмысленно его куриными мозгами и парень не способен относиться ко мне серьезно. Ну, что ж, это дело поправимое. Я за волосы приподнимаю и поворачиваю его голову, так, что бы он мог обозреть поле недавней битвы.

— Увидел, что я сделала с твоими приятелями?

Ответа я не жду, а взяв его за мизинец, сгибаю и сжимаю его так, что слышится хруст косточек и парень орет как резаный. От резкой внезапной боли его глаза округляются, на лбу выступает испарина и, кажется, он начинает воспринимать меня всерьез.

— Ты не ответил на мой вопрос и лишился пальца. Это не очень страшная потеря, но если ты и дальше будешь молчать, то лишишься и других, более важных органов. Итак повторяю. Как тебя зовут?

— Сука! — хрипит он.

— Ну что ж, продолжим.

Я беру второй палец и начинаю медленно сжимать. Посмотрим, говнюк, на долго ли тебя хватит, это даже интересно. Никакой жалости к напавшему на меня бандиту я не чувствую и нужные мне сведения готова получить не считаясь с целостью его организма. Парень видимо это почувствовал, он погоношился немного из гордости, но не был готов терпеть настоящую боль, да и серьезных причин у него для этого не было. Поэтому он ломается и начинает отвечать.

— Корне! Не надо больше ломать пальцы! Я расскажу все. Меня зовут Корне.

Я с некоторым сожалением отпускаю его руку и задаю следующий вопрос.

— Кто вас послал и зачем?

— Я не знаю как его зовут. Все переговоры вел Арчил, он у нас был главный. Но я могу описать его госпожа. Я случайно видел нашего нанимателя, и я с радостью расскажу вам все, что знаю.

— Ну рассказывай.

И он начинает рассказывать. Как все наемники он теперь готов выслуживаться перед победителем и говорит преданно заглядывая мне в глаза. Парень он был наблюдательный, а может страх стимулировал мозговую активность, но так или иначе говорил он толково и внятно. С его слов вырисовывалась следующая картина: Предводителем их шайки, состоявшей из трех человек, был некто Арчил. Ребята занимались различными делишками. Нанимались охранять караваны, ловили и продавали в рабство одиноких бродяг, участвовали в разборках устраиваемых местными сеньорами, когда тем требовалась помощь не очень щепетильных и привычных к оружию ребят, баловались грабежами и разбоем. Арчил хорошо знал какого-то местного бонзу, делился с ним добычей, и тот завсегда помогал им. Предупреждал о засадах и облавах, которые иногда устраивали местные сеньоры и полиция. Помогал укрыться в случае необходимости. Основная масса поручений, как догадывался мой пленник, тоже исходила от их неведомого покровителя. Задание убить меня они получили вчера и вчера же Корне, наконец, догадался кто же их таинственный наниматель.

— Меня всегда удивляло, чего это Арчил все время ходит в церковь на исповедь. Никогда мы в нем никакой набожности не замечали. И вот вчера когда он пришел с исповеди с кошельком денег и стал нам говорить, что мы завтра должны прирезать одну барышню, я понял, наш покровитель это кюре местного прихода. Арчил ходит на исповедь и там получает задания и деньги. Мне даже странно стало, как я раньше об этом не догадался.

Как это не странно, но слушая пленника я даже немного обрадовалась. Кюре дал повод, он первым перевел наш, как я считала, бытовой конфликт в другое русло. Теперь война по всем правилам. До этого я забавлялась, мне хотелось лишь немного окоротить его амбиции и выставить из нашего дома. Возможно, я даже не стала бы лишать его прихода. Но теперь нет. Он оказался не просто мерзким человечишкой, а убийцей. Причем в худшем варианте, из-за угла и чужими руками. Ну, тем хуже для него, я сотру его в порошок.

4

домашний переворот (Бета)

Триумфальное возвращение Шарлоты сразу перевернуло всю нашу жизнь. Она легко и просто меняла устои, казавшиеся незыблемыми.

В первый же вечер мы засиделись допоздна. Я с Сорелой рассказывали ей о нашей судьбе, она о своей. Больше, конечно, говорила Шарлота, мы слушали ее раскрыв рот от удивления. Я дико завидовала ей, ее яркой, полной приключений жизни. Возможно, многое она и приврала, но уж больно все было складно и интересно. Спать легли далеко за полночь, причем все расположились в моей комнате. Лота потому что комнату ей не выделили, видимо забыли, а напомнить, она сама забыла. Сорела потому что не хотела покидать нашу компанию. Правда был с ее стороны момент колебания.

— Мать может заругаться, что я с вами осталась.

Но Лота играючи отмела это возражение.

— Ты уже взрослая и спать можешь где угодно, хоть у любовника.

Сорела смутилась, но осталась. Мы придвинули к кровати стулья, чтобы было куда класть ноги. Притащили из комнаты Сорелы подушки и одеяло и хихикая, кое-как улеглись.

Утром нас разбудил слуга, постучавший в дверь и крикнувший, что пора на утреннюю молитву. Мы было начали вставать, но Лота послала его к черту и сказала, что плевать ей на молитву, она спать хочет. На наши с сестрой робкие замечания, что кюре будет недоволен и мать станет ругаться, она ответила, что это их проблемы, и она не ребенок, делать всякую ерунду по воле дуры мамаши. Глядя на нее мы тоже прониклись бунтарским духом, тем более, что вставать в такую рань действительно не хотелось. Слуга пришел еще раз, но Лота так на него рявкнула, что больше нас никто не беспокоил.

Встали мы поздно. Вся прислуга разошлась по делам и дом казался вымершим. Позевывая мы спустились умыться, а затем направились в трапезную.

Конечно, там уже никого не было и завтрак, естественно, тоже отсутствовал.

— Ну вот, — протянула я, — теперь до обеда ходи голодными.

— А ерунда, — утешила нас Лота, — сейчас схожу на кухню и что-нибудь сообразим.

Она ушла на кухню, а мы с Сорелой уселись за стол и болтали о каких-то пустяках. В этот момент в трапезную вошла мать. Она грозно уставилась на нас, готовая разразиться обличительной речью, не сулящей для нас ничего хорошего. Я непроизвольно втянула голову в плечи. Но тут в трапезную в сопровождении кухарки вошла Шарлота, они несли каждая по подносу уставленному различной снедью.

— Мама, доброе утро! — Бодро приветствовала она мать, словно не замечая ее грозного вида.

Мать проигнорировала слова Лоты, она буравила ее взглядом, словно собралась прожечь в ней дыру. Но нашу сестренку это как будто не волновало. Поставив подносы с едой, она направилась к буфету за посудой, а кухарка предпочла быстро сбежать обратно на кухню. И тут мать попыталась разразиться обличительной речью.

— Вы почему пропустили утреннюю молитву, что это вы себе позволяете в моем доме? — Она обращалась вроде ко всем нам, но смотрела исключительно на Лоту.

Ее яростный взор сестренку нисколько не смутил. Она спокойно расставляла посуду на столе и руки у нее, в отличие от моих, не дрожали.

— Мам, ты чего шумишь? — Ее голос был абсолютно спокоен, и это окончательно вывело мать из себя.

— Не смейте жрать. Вы не были на утренней молитве и завтрака для вас не будет! Вон из-за стола! — визжала она.

Я и Сорела начали было подниматься, но Лота остановила нас.

— Вы что, есть не хотите?

— Но матушка ...

— Да это она так. Шутит.

— Да как ты смеешь в моем доме ...

— Это дом не твой, и еду не ты приготовила, и вообще, что ты тут сделала, чтобы что-то считать своим?

От такой наглости, мать опешила и сразу даже не нашлась, что ответить. Мир переворачивался на глазах. Она приказывала, а ее не слушались. Лота воспользовалась паузой и продолжила.

— Лучше уйди и не порти нам аппетит.

— Да я тебя.

— Ну что ты меня? Выпоешь, как в детстве? Так я уже выросла и у тебя силенок не хватит. Так что иди по своим делам и не мешай.

Лота поудобней уселась за стол и стала делать себе бутерброд. Сорела помявшись присоединилась к ней. Глядя на них я тоже принялась за еду. Мать какое-то время смотрела на нас, а затем развернулась и ушла, хлопнув дверью так, что вздрогнула посуда на столе.

— Ой, что теперь будет. — Промямлила я, с надеждой глядя на старших сестер.

— Девчонки, все будет нормально. — Успокоила нас средняя.

Завтрак начавшийся так напряженно, закончился очень даже хорошо. Лота беззаботно шутила, словно ничего и не произошло. Она втягивала нас в общий разговор, и постепенно ей это удалось. Я и сама не заметила, как напряженность исчезла и мы болтали и хихикали, забыв о неприятном столкновении с матерью.

Наконец, сытно отдуваясь мы отвалились от стола. Шарлота позвала прислугу убрать со стола и посмотрела на нас.

— Ну девчонки, какие планы на день?

Мы с Сорелой переглянулись и недоуменно пожали плечами. Раньше таких вопросов не возникало. Мать или кюре всегда сами находили нам занятие, а сейчас все как-то смешалось.

— Понятно, — протянула Лота и спросила — А купальня за домом еще цела?

— Цела.

— Тогда есть предложение пойти искупаться, а потом уже подумаем чем заняться.

Мы с энтузиазмом поддержали эту идею и быстро собравшись все втроем отправились к реке. По дороге я подумала, что домашний бунт это не так уж и страшно, скорее даже приятно и интересно. Но тут же сама себя одернула, это с Шарлотой не страшно. Ее уверенность и сила передавалась и мне, делая меня совершенно другим человеком.

В купальне никого не было. Ярко светило полуденное солнце и призывно блестела река. Мы спустились к скамейке у воды. Я расстелила подстилку и протянула Шарлоте купальную рубашку, но она только фыркнула в ответ.

— Зачем?

— А в воду в чем, в одежде полезешь?

— Я что идиотка, конечно нет.

— А как?

Я непонимающе уставилась на нее, и тут она удивила нас в очередной раз. Взяла и разделась, оставшись совершенно голой.

— Вот так я и буду купаться.

— Ты что, Лота? А вдруг кто увидит?

— Да плевать на них, мы хозяева здесь или нет. А в этих рубахах плавать никакого удовольствия.

И не обращая больше на нас внимания пошла в воду.

Сорела растерянно глядела на меня, а я на нее.

— Ну, вы скоро? — Поторопила уже из воды Лота.

— А! — Сорела махнула рукой, и тоже раздевшись, пошла купаться голой.

Гладя на них, решилась и я. Отложила рубашку в сторону и быстро скинув одежду, бросилась в воду. Сердце билось часто, часто. Странное волнение охватило меня. Мне было и стыдно и приятно, и вода как-то по особенному касалась тела, и все ощущалось острее, но в тоже время было с каким-то налетом нереальности. Я визжала и смеялась, была возбуждена как никогда в жизни и никогда еще не испытывала таких острых чувств.

— Вы что делаете, бесстыдницы?

Голос нашей матушки прогремел как глас архангела, зовущего грешников на страшный суд. Она вместе с кюре стояла на берегу и они смотрели на нашу резвящуюся троицу. Сердце, словно, оборвалось и упало в пятку. Я как можно глубже присела в воду, жалея, что я не рыба и не могу скрыться там совсем.

— Мы купаемся. — Лота оставалась спокойной, как всегда.

Она не прикрываясь направилась к берегу, и я видела как вытаращился на ее обнаженное тело кюре. Его глаза чуть не вылезли из орбит, лицо перекосила странная гримаса. И тут я поняла, кюре просто млеет от Лоты. Она поразила старого греховодника в самое сердце.

— Вы что-то хотите нам сказать? — Шарлота остановилась в шаге от них.

— Оденься развратница. — Мать просто шипела от злости.

— Зачем, разве ты не сама говорила мне, что кюре человек святой и стесняться его глупо. А на счет развратницы, не тебе матушка об этом говорить.

— Ты, ты... — она не находила слов.

Впервые я видела нашу властную, гневливую мать, такой раздраженной и не знающий на ком сорвать свой гнев.

— Если мой обнаженный вид раздражает вас святой отец, — продолжала Лота, обращаясь уже к кюре, — то вам стоит только отвернуться и я моментально исчезну из вашего поля зрения.

Кюре затравлено молчал, старый сластолюбец не мог отказаться от созерцания нагих прелестей ее тела. И тут наша мамаша заметила, как ее дражайший кюре смотрит на красавицу Лоту и его состояние. Гнев ее, наконец, нашел объект выхода и излился.

Она схватила его за плечо и развернула с такой силой, что он чуть не упал.

— Ты, что на нее вылупился!

И бац, звонкая пощечина отбросила святого отца на пару шагов назад. Я чуть не задохнулась от восторга. О таком я не могла подумать и в самых смелых мечтах. Шарлота весело засмеялась. А мать, схватив за шиворот ошарашенного кюре, чуть ли не бегом потащила его назад к дому.

— Ну вот, а вы боялись.

Довольная сестренка повернулась к нам, и вдруг подпрыгнув, перевернулась в воздухе как ярмарочный акробат, и плюхнулась в воду, обдав нас фонтаном брызг. А я вдруг ясно поняла, что возврата к прежней жизни уже не будет. Буйная радость переполнила меня и чтобы не лопнуть я завизжала, высоко подпрыгнула и плюхнулась рядом с Лотой.

Больше в этот день мы ни мать ни кюре не видели. На другой день они появились. Кюре вел себя как обычно, мать с нами не разговаривала. Так прошло несколько дней. Внешне все было тихо и спокойно, но я чувствовала, как копиться напряжение. И как я не готовилась к решительному столкновению, развязка наступила неожиданно.

Как обычно в конце недели, после вечерней трапезы, кюре позвал нас на исповедь.

— Спасибо святой отец, но я не буду исповедоваться, — заявила Лота.

— Но почему дочь моя? Рассказав мне о своих грехах ты облегчишь душу и я отпущу тебе их.

— Исповедь не облегчает мне душу, и я привыкла судить сама себя за допущенные ошибки. Зачем вам знать о проблемах в которых вы не разбираетесь?

Мы все замерли, пошатнувшийся авторитет кюре готов был рухнуть окончательно. Он понял это и весь напыжился от гнева. Повторялась почти та же полузабытая сцена семигодичной давности. Только теперь с ним спорила не девчонка, а уверенная в своих силах молодая женщина и прибегнуть к доводу силы было уже невозможно.

— Дочь моя, ты впадаешь в гордыню, а это тяжкий грех. — Начал он с трудом переведя дух.

— А спать с чужой женой на глазах у ее детей разве не грех?

После таких слов в комнате повисла мертвая тишина. Кто в какой позе замер, тот в ней и пребывал. На кюре было жалко смотреть.

— Поклянитесь именем бога и скажите, что это не правда. — Шарлота сознательно шла на обострение конфликта.

Кюре молчал, здесь все знали, что это так и ему священнику врать под присягой в таких условиях было невозможно, после этого оставалось только исчезнуть из этих мест. Мать хотела было что-то сказать, но Лота так зыркнула на нее, что готовые сорваться гневные слова застряли у нее на губах.

— С тобой мамаша я разберусь позже. Как неверная жена, ты будешь лишена прав и будешь сидеть тихо, как мышка иначе вылетишь из поместья только так и дорога будет твой дом родной. Кюре покинет нас. Здешнего прихода у него больше нет. Если хватит наглости, обращайтесь за новым к епископу. Отец имение передашь мне, выделив сестрам приличное приданое. Это все.

Все сидели ошарашенные произошедшем и переваривали услышанное. Шарлота поманила кюре пальцем к себе. Как не странно он послушно подошел и я услышала как она ему прошептала.

— Если хоть как-то против меня рыпнишься, я раздую дело о покушении на мое убийство и дело кончиться для тебя не ссылкой, а плахой.

Глава 14

Тихая провинциальная жизнь

1

Сюрпризы родного дома (Ральф)

Черт возьми, я не страдаю сентиментальностью, но вернуться домой было приятно. Поместье отца почти не изменилось за те годы, когда я был здесь последний раз. Когда же это было? Я только что кончил университет и получил предложение поработать в тайной службе премьер-министра. Да точно, это было уже семь лет назад. Каким же наивным романтиком я был в ту пору. Но ничего, работа на лорда Раиса быстро излечила меня от излишне восторженного взгляда на жизнь. Сейчас в двадцать восемь лет, я мог с полным основанием считать себя прожженным циником. Но, тем не менее, когда я ехал мимо таких знакомых мест, что-то щемило в груди, и мелькали мысли, что в родные пенаты можно заглядывать и почаще, и не только когда это связано с заданием премьера.

Я не предупреждал отца, хотелось преподнести ему сюрприз. В письмах, которые мы иногда писали друг другу, он всегда просил навестить отчий дом и я всегда обещал при случае сделать это. Мое появление, как я и ожидал, произвело на старика сногсшибательный эффект. Вышколенный лакей не успел доложить сеньору, что прибыл его сын, как был сметен в сторону резко распахнувшейся дверью, а я заключен в медвежьи объятия батюшки.

Он постарел, но силы в нем было еще достаточно, и из его объятий я вышел существенно помятым.

— Почему не предупредил стервец? — Ревел он, награждая меня ощутимым шлепком по спине.

— Спокойно батя! Еще немного и ты лишишь себя единственного сына.

— Экие вы в столице нежные. Ладно, умойся с дороги, а я прикажу накрыть стол. Времени уже много, вполне можно и поужинать, и у меня тоже есть сюрприз. — Отец хитро прищурился. — Ты удивишься.

Через некоторое время, я, умытый, переодевшийся во все свежее, сидел за столом, накрытым с неожиданной для меня роскошью, и, утоляя нагулянный в дороге аппетит, вел неторопливую беседу с отцом.

— Ну а у вас тут как? Все по-прежнему тихо спокойно. Сонное провинциальное болото?

— Какие мы стали гордые в столицах. Да у нас тут дела творятся почище, чем в Расе.

— Давай отец выкладывай ваши новости.

— О, у нас, их тут целый ворох. В Шехонском лесу расплодилось видимо-невидимо лесных котов, они даже здесь иногда появляются.

— Бать, а ты не преувеличиваешь?

— Следы этих тварей находили даже рядом с нашим домом. Если повезет — Отец усмехнулся — ты их тоже увидишь, а несколько крестьян клянутся и божатся, что видели лесного кота в нашем парке.

— Так. Может, у вас тут и феи с нимфами и русалками объявились?

— Ты зря насмехаешься. Так оно и есть. В лесу люди видели эти прекрасные создания.

— Отец признайся, ты меня разыгрываешь?

— Да ничего подобного. Ты знаешь баронов Пара?

— Еще бы. С Алонзо мы целый год учились в университете. Правда, я уже заканчивал, а он только поступил, но покутить вместе мы пару раз успели. Да и его отца встречал. А какое они имеют отношение к здешним делам?

— Так у них здесь поместье.

— Надо же, а я и не знал.

— Алонзо иногда живет в нем. Так, что ты можешь при случае его навестить, и он тебе подтвердит. Потому что он и встречал лесную фею. Вместе с сиром Фалье, это тоже здешний помещик, ты его может, помнишь, он как-то был у нас, когда тебе было лет десять, они решили добыть лесного кота. Уговорили егеря Зелу поохотиться с ними на этого зверя. Ты же знаешь, если Зелу берется найти логово зверя, он его находит. Взяв еще пяток слуг, они отправились в лес. Несколько дней Зелу тащил их какими-то звериными тропами по только ему одному видимым следам и приметам. Устали они как собаки. Наконец вышли к небольшому лесному озерцу. Там устроили лагерь. Алонзо оставил остальных, и отошел умыться к озеру. Там он ее и увидел. В озере купалась прекрасная девушка. Она была совершенно нагая и когда вышла из воды, Алонзо застыл раскрыв рот, такой совершенной красоты он никогда не видел. Но девушка была не одна. Ее охранял лесной кот, на которого они собирались охотиться. Правда, Алонзо был в таком состоянии, что ни о какой охоте не могло быть и речи, и кот его бы непременно загрыз, если бы лесная фея не отогнала его от Алонзо. Потом она снизошла даже до того, что поцеловала его. От счастья барон потерял сознание, а когда очнулся ни красавицы, ни чудовища рядом не было. Тем временем, пока Алонзо любовался лесными красавицами, лагерь охотников посетил демон и очень убедительно объяснил им, что лес надо покинуть. Вот так-то. Естественно они вернулись. Алонзо, говорят, теперь сидит у себя в имении, и беспробудно пьет.

— Однако. Когда слухи о вашей экзотике дойдут до столицы, здесь прохода не будет от желающих посмотреть на лесную живность, а тем более пообщаться с нимфами. Это и был обещанный сюрприз?

— Нет, это только новости и сплетни. Ты, ведь, любишь узнавать разные необычные слухи?

— Конечно, отец. Продолжай.

— Это уже более прозаично, но для тебя, возможно, более полезная информация. В окрестности Торкайскоко замка появился некий демон. Режет тамошних разбойничков, что крестьянин траву, во время сенокоса. Ты, поди, забыл про нашего Толстого Пака, или в столице про него тоже знают?

— Отец, у тебя мания величия. В Расе знают только о факте существования Байской провинции. А из тех, кто тут живет, в лучшем случае вспомнят губернатора Бариджа, да графа Берндота. Если мне память не изменяет, Пак, какая-то темная личность, связанная с работорговцами и бандами, потрошащими караваны на тракте?

— Так оно и есть. Он связан с кем-то из шишек, по слухам с самим графом Берндотом.

Я насторожился, похоже, полностью расслабиться мне не удастся и дома.

— Поэтому с ним предпочитают не связываться, да и действует он очень осторожно и кроме туманных слухов инкриминировать ему ничего невозможно. Так вот, этот демон разогнал несколько шаек, промышлявших на тракте и подчинявшихся, как считается, Паку. Некоторых разбойников убил, других покалечил.

— Интересно. Давай отец выкладывай все, что знаешь и про Пака и про этого демона.

— Что демон. У нас тут появляется сама леди Смерть!

— Тоже удивил, она везде появляется и нам, надеюсь не скоро, но пообщаться с этой неприятной дамой придется.

— Ты не понял. Она вмешивается в дела живых людей и заставляет их поступать по-своему. Умирают только те, кто противится ей, для других общение с ней бывает даже полезно.

— Однако! У вас тут просто кладезь всевозможных чудес.

— Ты зря мне не веришь. Сейчас я расскажу тебе о некоторых деяниях этой леди Смерть, и ты поймешь, что здесь все далеко не так просто.

Отец дал знак слуге, тот долил нам в бокалы вина и отец собрался продолжать посвящать меня в дела родного края, но его прервали. С улицы раздался стук копыт, хлопанье дверей, какая-то суета.

— А это обещанный сюрприз. — Отец улыбнулся, не спуская с меня хитро прищуренных глаз.

Дверь в трапезную распахнулась и, все занимавшие меня до этого момента мысли вылетели из головы. В проеме стояло самое прекрасное создание, которое я когда-нибудь видел в своей жизни. Очаровательно юная девушка, совершенная фигура, небесно прекрасное личико, со смутно знакомыми чертами. Только слегка запыленный костюм амазонки и раскрасневшиеся от скачки щеки указывали, что это все же земное создание, а не небожитель. Стянув с головы берет, она тряхнула медной гривой, рассыпавшихся по плечам волос.

В своей жизни я видел немало красивых женщин, но ни одна из них не производила на меня такого ошеломляющего впечатления, как появившаяся красавица. Отец видел мое состояние, и, казалось, получал от этой сцены огромное удовольствие. В темных глазах девушки, с любопытством смотревшей на меня что-то мигнуло.

— Да это же Ральф! — звонко воскликнула она и вдруг подбежав ко мне, обняла и поцеловала.

От так неожиданно свалившегося счастья я чуть не упал со стула. Вид у меня был, наверное, дико ошарашенный и донельзя глупый. Потому что оба, и отец, и красотка, глядя на меня, засмеялись. Когда смеются над тобой — это обидно, но ее смех был так заразителен, а смотреть на украшенное ровными белыми зубками ангельское лицо, так приятно, что я тоже заулыбался.

— Я же тебе говорил, Лота, — отец просто давился от смеха — что ты производишь на мужчин сногсшибательное впечатление. Мой сын, как и все, не стал исключением.

— Лота? Дочь Сореля? — В хаосе царившим в моем мозгу начал появляться хоть какой-то порядок.

— Лишний раз убеждаюсь, что женщины гораздо внимательнее мужчин и обладают лучшей памятью. Да, это твоя родная кузина, дочь моего брата. Сейчас она живет дома и часто гостит у меня. Надеюсь, тебя это не огорчает?

— Меня огорчает только, что она моя сестра. — Я наконец-то совладал с эмоциями, вызванными появлением Шарлоты, и стал опять галантным кавалером.

— Дядя, я сейчас переоденусь и приду к вам. Не съедайте все. Я скоро.

Одарив нас еще одной улыбкой, она выбежала из трапезной.

— Ну, как тебе мой сюрприз? — Отец просто весь лучился от удовольствия.

— Батя, ты же видишь, я просто в шоке. — Я говорил искренне и не капли не преувеличивал. Отец это видел, и это было ему приятно.

— Когда она была еще маленьким сорванцом с вечно разбитыми коленками и поцарапанной рожицей, я всегда говорил, что Лота будет красавица. Я ошибся, она выросла просто редкостной красотулей. Скажи, ведь ты крутишься при дворе, разве там есть дамы, которые могут с ней сравниться?

— Нет, я таких не видел, поэтому до сих пор свободен. Расскажи мне о ней, где пропадала, почему и давно ли вернулась?

— Да уже месяца три. Ты знаешь, она убежала из монастыря и хотя вернулась домой, ей там не очень нравиться и она частенько гостит у меня. Ты же знаешь, у Сореля всем заправляет его стерва и этот ханжа, кюре. У Лоты с детства с ним были натянутые отношения, ее и в монастырь то отдали, чтобы убрать от кюре.

— А зачем она оттуда сбежала? И потом, отец, ей ведь уже лет восемнадцать, а в монастырях девочек воспитывают только до шестнадцати, или я не прав?

— Прав сынок, прав. И из монастыря она сбежала три года назад, когда ей было пятнадцать. Ее хотели выдать замуж за Дирье.

— Но это же редкостный ублюдок. Если мне память не изменяет, его даже судили лет пять назад за издевательства над детьми своих крестьян. Процесс был громкий. Хотели вроде и показательную казнь устраивать, но потом все как-то рассосалось. Доказать ничего не удалось. Это он?

— Да, точно. Так и было. Даже ты про это знаешь.

— И как же твой брат, готов был отдать свою дочь за этого садиста и извращенца?

— Он остепенился, да и вообще ничего не было. Злые люди оклеветали честного, богобоязненного человека.

— И ты отец в это веришь?

— Нет. Я не верю. Дирье как был сволочью, так и остался. Может, только стал чуть более осторожен. Но кюре его друг, и его земли граничат с землями моего брата. Вот так-то.

— И где же сестренка все это время болталась?

— Не знаю.

— Как не знаешь? А она, что говорит?

— Ничего, Ральф, она не говорит. Вначале я пытался расспрашивать, но она уходила от ответа. Твердила, что как-нибудь потом все расскажет. Эти расспросы ей были явно неприятны, а давить мне на нее не хотелось. Вот так и живем. Те ее три года покрыты для меня мраком и тайной.

— Неужели за три месяца она не разу не проговорилась?

— Представь себе, нет.

— Да, ну и дела. А какой она была, когда появилась здесь? Больной, измученной, несчастной? Ей очень были нужны деньги?

— Да нет. Обычная Лота. Если не считать, что я ее не видел больше трех лет. Последний раз, до этого, мы виделись в монастыре, я навещал ее почти перед самым ее побегом оттуда, она выглядела хуже. Правда тогда она была еще подростком, а сейчас это полностью расцветшая девушка.

— Да ладно отец, в пятнадцать лет девушки уже успевают сформироваться. Поэтому считаем фактом только то, что тогда Шарлота выглядела хуже. И это несмотря на здоровую монастырскую жизнь и правильное регулярное питание. Да интересно. А у тебя она, чем занимается?

— Ты знаешь, она стала помогать мне вести хозяйство. У нее просто талант. Мои доходы, за то время, что она тут выросли почти втрое.

— Вот это да! Она просто какой-то феномен. Не про одну даму, я не слышал столько необычного.

— И это называется мужчины?

Я как раз пил вино и чуть не поперхнулся от неожиданности. У стола, сияя улыбкой, стояла Шарлота. Как она прошла, что мы ее не заметили? Неужели я настолько увлекся разговором с отцом, что утратил все навыки тайного агента? Она умылась, причесалась, переоделась и стала еще ослепительнее.

— Все говорят, что это женщины любят перемывать косточки всем знакомым и незнакомым. А вы, сильный пол, не такие? Стоило оставить вас, как вы занялись обсуждением моей скромной фигуры.

— Все что угодно, но назвать твою фигуру скромной невозможно!

— Лота не злись. Просто увидев тебя, какое-то время говорить о чем-либо еще, просто, не хочется.

— О, надо будет это учесть.

Шарлота села напротив меня и принялась за еду. Разговор свернул в сторону придворных сплетен, я рассказал несколько последних дворцовых анекдотов, найдя в лице отца и Шарлоты очень благодарных слушателей. Но, болтая о пустяках и любуясь своей очаровательной соседкой, я напряженно думал. В свое время меня специально учили, чисто рефлекторно поддерживать светскую беседу, не боясь попасть впросак с, не к месту сказанной, фразой и одновременно, обдумывать совершенно не связанную с беседой информацию. Этим-то я сейчас вплотную и занялся.

Девушка сидевшая напротив сильно занимала меня и не только как женщина. Скорее даже, как женщина, она занимала меня в последнюю очередь. Я чувствовал в ней какой-то подтекст. Некое второе дно. Не знаю чем это было вызвано. Она держалась естественно и кроме неземной красоты ничем не отличалась от обычной молоденькой дворяночки из глубокого захолустья. Хотя нет. Дворяночка из захолустья была бы в большем восторге от блестящего столичного дворянина, и светские байки слушала бы раскрыв рот. Здесь ничего подобного не было. Так, вежливый интерес не более того. И для сельской барышни, даже поучившейся несколько лет в монастыре, у нее был очень широкий кругозор. Я специально скакал с темы на тему, касаясь совершенно разных вопросов, она легко следовала за мной, и, казалось, знала все. Причем у меня сложилось впечатление, что Шарлота знает гораздо больше, чем говорит и стремиться казаться менее образованной, чем есть на самом деле. Просто видимо при отце, с которым они общались уже давно, она не решалась разыгрывать дурочку, а умением провести грань, между тем образом, какой хочешь создать, и своей настоящей сущностью она не владела. Точнее, ее не учили, и у нее не было опыта в таких вещах. А уж в чем в чем, а в таких вопросах со мной мало кто мог сравниться. Без лишней скромности могу сказать, что я лучше всех в секретной службе премьера умел добывать сведения выведыванием. Врожденные способности многократно усиленные учителями, большими мастерами этого дела, и хорошая практика, позволяли мне, беседуя с человеком разговорить и выведать у него все интересующие меня сведения. Причем мой собеседник часто сам не замечал, как пробалтывался. Так вот, с Шарлотой этот трюк не прошел. Причем, насколько я помню, это был, чуть ли не единственный случай в моей практике, когда не подготовленный человек вступил в разговор и не рассказал того, что я хотел. До сих пор был только один способ не раскрыть мне своей тайны — не говорить ничего, вообще не вступать в разговор, молчать, чтобы с тобой не делали. Иногда некоторые умники, с которыми мне приходилось общаться в подвалах тайной службы, пытались рассказать только часть известной им информации. Ерунда, начав говорить, вступив в контакт, они выкладывали все. Так было со всеми, кроме Шарлоты. Несмотря на все мои явные и неявные заходы, о времени между ее побегом из монастыря и появлением в нашем поместье, она не сказала ничего. Иногда переводя разговор в другое русло, а то и прямо заявляя, что сейчас ей не хочется говорить об этом. Ну да ладно. Я собирался побыть в имении еще некоторое время. Она будет жить здесь же, понаблюдаем, проанализируем, сопоставим.

— Ты что это, насел так на девочку? — Выговаривал мне отец, провожая меня в спальню. — Прямо-таки допрос ей учинил, с пристрастием.

— Отец, она, вроде, не обиделась. А я с детства был очень любопытный.

— Это точно. Ты вечно совал свой нос, куда не надо. И работу себе подобрал соответствующую.

— А откуда ты знаешь, чем я занимаюсь?

— А оттуда. Или ты думаешь, нам старикам, голова нужна только для парика и шляпы?

— Да ладно тебе батя. Я всегда знал, что красотою я в мать, а умом точно в тебя.

— Спокойной ночи подхалим. И Лоту не обижай.

— Спокойной ночи. За мою сестренку не переживай, если надо я за нее первый глотку перегрызу.

Обычно я сплю как убитый, засыпаю сразу и просыпаюсь в намеченное время. Но в эту, первую после долгого перерыва, ночь на родной земле мне не спалось. Какие-то муторные обрывки мыслей крутились в голове, так и не собираясь во что-то цельное. Устав ворочаться с боку на бок, в бесполезных попытках заснуть по настоящему, я отбросил скомканные простыни и подошел к окну своей комнаты. Оно выходило на широкое поле, раскинувшиеся между опушкой леса и дорогой. Летняя ночь коротка, и уже светало. Над полем, прямо от дороги и до самого леса лежал туман. Казалось, что дом стоит на берегу белесого озера, а верхушки деревьев недалекого леса были противоположным берегом.

Встав у окна и настежь распахнув створки, я жадно вдыхал свежий предутренний туман, чувствуя как отступает неясный ночной сумбур и в голове проясняется. Вдруг среди гулкой тишины начинающегося утра, какой-то едва уловимый шорох под окном привлек мое внимание. Я высунулся в окно и увидел, словно порождение своих ночных кошмаров, крадущегося вдоль стены огромного лесного кота. Кот поднял голову, и на какое-то мгновенье, его желтые безжалостные глаза встретились с моими. Казалось, сама смерть оценивает свою очередную жертву. Мощное тело напряглось, готовое взвиться к окну. Противная волна страха пробежала по позвоночнику, сердце, словно куда-то провалилось, неприятные струйки холодного пота побежали по телу. И тут где-то в доме хлопнула дверь, и послышались приглушенные голоса. Кот оскалил клыки в неком подобие улыбки, сиганул в сторону, и растворился в тумане.

Я отпрянул от окна и перевел дух. Подняв к глазам руки, убедился, что они мелко дрожат. "Да полно, что это я. Мало ли, что привидится со сна. Ну откуда здесь может быть такой хищник? Это все нервы, надо успокоиться. Просто разговоры с отцом, о появившихся здесь лесных котах, запали мне в душу сильнее, чем я предполагал". Преодолев не свойственную мне нерешительность, которую я даже мысленно не решался называть страхом, я спустился во двор. Первое, что бросилось в глаза, было то, что злобный цепной пес, гроза слуг, бродяг и воров, сидел, забившись в дальний угол будки и жалобно скулил. Мучимый нехорошими предчувствиями я обошел дом и под своим окном увидел то, чего надеялся не увидеть. Четкие отпечатки крупной кошачьей лапы, ясно видимые на влажной от росы земле.

2

Утро молодого человека (Ральф)

За окном надсадно орал петух. Кое-как разлепив веки я сел на кровати. Вовсю светило солнце и его лучи затопившие комнату заставили убраться ночных химер.

"Было или нет", думал я. Лесной кот, следы под окном, порождение сна или было на самом деле. Нет, я не истеричная девица и еще могу отличить сон от яви. К тому же, я все помню. Как вернулся в комнату, лег. Думал о том, что у нас дома действительно творятся странные вещи, и если лесные коты не выдумка, то и все остальное, о чем говорил отец, может оказаться правдой. И незаметно для себя заснул.

Судя по солнцу, утро давно уже было в разгаре. Это подтверждал и шум за окном. В дверь постучали.

— Войдите.

— Господин, хозяин просил передать, что завтрак будет подан через час.

— Хорошо. А где отец?

— Он и молодая госпожа на заднем дворе.

Слуга поставил на столик у двери кувшин с водой, таз и вышел.

Тряхнув головой, отгоняя остатки сна, я встал, плеснул в лицо студеной, видимо только что из колодца, водой, оделся и вышел во двор.

Свежий воздух и лужи указывали на только что прошедший дождь. Но я не удержался, и все-таки обошел дом, и осмотрел место под своим окном. Как и следовало ожидать, дождь благополучно смыл все следы. Никаких доказательств ночного визита хищника не было. Раздумывая, говорить отцу и Шарлоте о ночном приключении или нет, я побрел к заднему двору. В свое время там я начинал постигать азы воинского искусства. Там я впервые взял в руки настоящий боевой меч, перерубил набитое соломой чучело, и попал из лука в мишень. Двор был оборудован для различных воинских упражнений, поэтому я совершенно не удивился, когда подойдя ближе, услышал звон скрещивающихся мечей. Но когда я, обогнув живую изгородь из плотно росших кустов, очутился внутри двора, мне был преподнесен очередной сюрприз.

На утоптанной за десятилетия использования до каменной твердости площадке, посреди двора, фехтовали отец и Шарлота. Это было зрелище во всех смыслах. Несмотря на то, что в руках у них были нормальные боевые мечи, оба были без лат. Только очень опытные бойцы могли позволить себе наносить полноценные удары в таком положении, не боясь покалечить партнера по тренировке. Пот ручьями стекал по голому торсу отца. На нем были только холщовые, не стесняющие движения штаны. По сравнению со своей изящной соперницей он выглядел как гора плоти. Глядя на солидное брюшко, пухлые плечи и толстые бесформенные руки, заросшие седым волосом, можно было подумать, что это жирный неповоротливый увалень. Но Ральф знал отца и не заблуждался на его счет, под слоем жира были нехилые мускулы и отличная реакция. Да и то как он двигался лишний раз доказывало, что несмотря на годы, старый воин находиться в отличной форме. Сестренка тоже не была бременена избытком одежды. На ней была достаточно короткая, едва достигавшая середины бедер, рубашка без рукавов, стянутая в талии ремешком. Никакой другой одежды я на ней больше не заметил. Оба были босиком.

Искусство фехтования здесь было выше всяческих похвал. Пройдя школу обращения с оружием у самых лучших мастеров этого дела в королевстве, я мог по достоинству оценить это искусство у других. Конечно я знал, что отец очень опытный и умелый боец, но Шарлота? Она просто поражала. Кто бы мог подумать, что девушка из монастыря камийцев может выделывать мечом такие финты. Надо будет все-таки выяснить, где она болталась три года. Кстати, помимо ловкости, для того, чтобы проделывать подобные упражнения и держать отцовские удары, а было видно, что он не сдерживает их, нужно было иметь и немалую силу. И судя по всему, в этом точеном, с осиной талией теле, силы было как у быка. И хороша была при этом чертовка, аж дух захватывало. Ох и огорошит она мужика, который позарится на эти прелести.

Темп, в котором они орудовали мечами, был просто бешеным. Я с трудом улавливал рисунок боя. И это притом, что не без основания считал себя неплохим бойцом.

— Все, больше не могу. Совсем загоняла старика. — Отец остановился и опустил меч. — С добрым утром сынок, — добавил он поворачиваясь ко мне.

— Здравствуй, Ральф. — Шарлота тоже опустила меч и глядела на меня.

Раскрасневшееся лицо и сверкающие глаза делали ее просто неотразимой.

— Всем привет. — Оторвать от нее взгляд было просто невозможно. — И часто вы так разминаетесь?

— Стараемся каждый день. Ты же знаешь сынок, нам старикам нужно гораздо больше усилий для поддержания тела в нормальной форме.

— Ну ты отец кокетничаешь! Не много найдется мечников способных противостоять тебе один на один.

— Какое кокетство! Двое таких мечников у меня перед глазами.

— Кстати, сестренка, где ты так научилась орудовать мечом?

— Мне часто приходится ездить по провинции, а дороги нынче не безопасны, охрану не всегда с собой возьмешь, да и подвести она может, вот и приходиться девушке учиться за себя постоять.

"А вот, кстати, и прекрасный повод куда-то поехать. Сопроводить девушку. Что может быть естественней, тем более, что она такая красавица. Правда эта хрупкая на вид красотка сама может за себя постоять, но кто об этом знает".

— Эй сын, — голос отца прервал мои размышления, — не хочешь немного размяться, а то Лота даже не запыхалась с таким партнером как я.

Ну это отец преувеличивал, ее рубашечка местами весьма пикантно прилипла к влажному телу, и грудки вздымались чаще чем в обычном состоянии, но в целом она выглядела весьма свежей. У этой девицы, судя по всему, еще и потрясающая выносливость. Я то знал батю, он мог часами махать мечом в хорошем темпе и почти не устать, а по его виду нельзя было сказать, что он сильно сдал. Видимо тот бешеный темп, который я наблюдал, они держали все время схватки.

— Ну что сын, боишься сразиться с девушкой? — Они оба насмешливо глядели на меня.

— А девушка-то не против?

— Девушки всегда любят хорошую потасовку с настоящими мужчинами.

Вот чертовка, и не покраснеет. Пожалуй она сможет заткнуть за пояс любую светскую стерву. Надо это иметь в виду.

— Ну дети развлекайтесь, а я умываться, переодеваться и в трапезную. Помните, завтрак через полчаса, долго ждать вас не буду. Так, что особо не увлекайтесь. — Отец, протянул мне меч, и направился к бочке с водой, рядом с которой на скамейке лежала их одежда и стояла обувь.

Я скинул камзол, бросил его на кусты, отсалютовал Шарлоте и встал в стойку.

— Ну начали?

— Давай!

Это было нечто. Она налетела без разведки, сразу обрушив на меня целый вихрь разнообразных ударов. Массивный меч в ее тонких руках порхал как бабочка, словно, был сделан не из тяжелого метала, а из картона. Кое-как мне удалось отбиться, но осталось полное ощущение, что меня просто пожалели и не стали до конца ломать защиту. Тем не менее несколько болезненных ударов плашмя я получил. К тому же она весьма чувствительно заехала мне ногой по ребрам. От внезапной боли, я чуть не выпустил меч из рук. Что происходит? Взревев как раненый зверь, я немыслимым прыжком, все-таки разорвал дистанцию. Гнев на какое-то время помутил разум. Потерпеть поражение от девчонки! Это было бы слишком унизительно. Я видел как она фехтовала с отцом, но такого напора не ожидал. Видели бы меня мои учителя. Но мысль об учителях оказалась спасительной. Нельзя ненавидеть противника, тем более это никакой и не противник, а очаровательная девушка, являющаяся к тому же превосходным партнером. Мы оба отличные фехтовальщики. Надо получать удовольствие от схватки. Какая разница кто победит. Это помогло. Я внутренне расслабился, и с удивлением обнаружил, что все стало получаться намного лучше. В глазах Шарлоты я увидел одобрение и легкое изумление. Отбив очередной выпад, она отскочила назад и опустила меч.

— Все, на сегодня хватит. А ты лучший противник из всех с кем мне приходилось встречаться! — Все-таки она слегка запыхалась и голос звучал немного прерывисто.

— Ты тоже лучший! А много их у тебя было?

— Достаточно чтобы сравнивать. Ладно пора ополоснуться и на завтрак, а то твой отец вполне может выполнить свою угрозу и начать без нас.

Она подошла к баку с водой, расстегнула ремешок и стянула рубашку. Комплекса стыдливости у нее точно не было. Под рубашкой, как я и думал, ничего не было и Шарлота предстала передо мной во всей своей ослепительной наготе.

— Братик, ты что так вылупился? Никогда не видел голых девушек? В твои годы это как минимум странно. Ну кончай пялиться. Лучше иди и помоги сестренке помыться. — Она улыбнулась. — Вогнал девушку в пот, так будь настоящим рыцарем, помоги его смыть.

Возразить на это мне было нечего, да и не хотелось. Длинными деревянными шагами я приблизился к баку, взял ковш и зачерпнул воды.

Самое интересное, что в ней не чувствовалось ни тени кокетства, так, если самую малость. Ее поведение было совершенно естественным, если за критерий взять удобство выполнения каких-то действий. Никакие соображения морального плана ею в расчет не брались. Она встала на деревянный поддон и обернулась ко мне.

— Ну давай лей.

Я лил на неё воду, а она извивалась под холодной струей, подставляя то один, то другой бок, терла себя руками, пофыркивая от удовольствия. Машинально поливая ее водой, я не мог оторвать взгляд от этого прелестного личика, сияющих глаз и совершенного тела. Шарлота была сложена как богиня и вела как богиня. Полное чувство уверенности и превосходства. Причем так, что это не вызывало ни сомнения ни протеста. В какой-то момент я понял, что охватившее меня в первый момент возбуждение, при виде обнаженной красавицы, прошло. Я любовался ею, как произведением искусства, а не земной женщиной. К ней не подходили такие категории как, жена, любовница, наложница. Обладать этой женщиной мог только такой же небожитель, как и она. Машинально черпая воду и думая о том, что такая неординарная девушка делает в этой глухомани, не сразу заметил, что она уже кончила плескаться и обращается ко мне.

— Ты что, заснул? Я спрашиваю, ты будешь мыться или так потный и пойдешь к столу.

— Да, конечно ополоснусь.

— Ну тогда раздевайся, я тебе полью, или ты стесняешься?

— Да нет, чего мне тебя стесняться? — Я действительно уже абсолютно ее не стеснялся, и потом это было бы просто глупо, мне, мужику, стесняться голой красотки.

Я быстро разделся и она, как хорошая любовница или жена полила меня водой и даже потерла спину. Мы болтали о каких-то пустяках и все было так естественно и мило, словно она была не очаровательной девушкой, а старым проверенным приятелем. Вымывшись, мы вытерлись одним полотенцем, оделись и как святые брат и сестра пошли завтракать.

3

Гроза провинции (Алиса)

Я сидела на крылечке нашего дома перед входом в модуль. Рядом, идиллически положив голову мне на колени, изображал картину полного покоя и умиротворения Рауль. Он только что вернулся от Шарлоты, и я вышла приласкать любимое животное, которое оказывало неоценимую помощь в затеянной нами авантюре. Вынужденные в настоящее время действовать в разных местах, мы могли общаться и передавать друг другу информацию используя рацию, но радиоволны не могли переносить материальные предметы, а иногда это требовалось. Вот как сейчас, Шарлоте, выполняющей спецзадание по выходу в светское общество, срочно потребовались заряженные аккумуляторы, и кот, как самый быстрый и незаметный, таскал их в имение ее дяди.

Почесывая животное за ухом, и глядя на то, как кот блаженно щуриться, я просто отдыхала, наслаждаясь такими редкими в последнее время минутами, когда можно расслабиться и просто посидеть, наслаждаясь хорошей погодой и пением лесных птичек. Легкий ветерок едва заметно касался кожи. Мысли лениво ворочались в уставшей голове.

Затевая операцию против Берндота и его прихвостней, я и не догадывалась, насколько тяжелым и трудоемким окажется это дело. Почти сразу выяснилось, что достаточно эффективно я, при всем техническом потенциале модуля, могу контролировать и проводить акции на достаточно ограниченной территории. Это было связано и с малочисленностью коллектива допущенного к тайнам модуля, который я решила пока больше не увеличивать, и с чисто техническими проблемами, основной из которых была скорость. Планета, хоть и идентичная Земле, стала просто необозрима. В своем мире я на самолете за считанные часы легко могла попасть в любую точку планеты, а здесь даже поездка в соседний город это целое путешествие. Пущенная в галоп лошадь была самым быстрым способом передвижения в этом мире. Одно время я всерьез подумывала о дельтапланах, тем более что парочка этих аппаратов имелась в наличии, но потом отказалась от этой идеи решив, что проблем будет больше, чем плюсов. Пусть воздухоплавание останется моим секретом, возможно в будущем оно мне и пригодиться, а пока будем обходиться другими средствами.

Другая техническая проблема была со связью. Даже с учетом ретрансляционной подстанции установленной в замке Торкай, наши небольшие карманные рации не добивали до Байска, а обойтись без столицы провинции мы не могли. К счастью, имение, принадлежащее Шарлотиному дяде, находилось как раз между замком и Байском. Мы установили там дополнительную антенну и таким образом решили проблему. Лоте из-за этого пришлось, правда, регулярно бывать в гостях у своего дяди, но это ее, по-моему, не сильно огорчило.

Философы правы, когда говорят, что мир развивается по спирали. Как и три года назад, когда я впервые вошла в модуль, я снова была в нем одна. Первым нас покинул Феро.

Как-то, в один из первых дней нашей совместной жизни в модуле, я, наполовину в шутку, наполовину всерьез, сказала ему, что он будет главнокомандующим моих вооруженных сил. Он запомнил это и отнесся, как к приказу действовать. Я заметила его сильное увлечение военной наукой, мой капитан реально готовил себя к роли полководца.

Феро был профессиональный солдат, знал о войне не понаслышке, прочувствовал ее на собственной шкуре во всех ипостасях. Он участвовал в сражениях, командовал отрядами, попав в модуль, он получил уникальную возможность взглянуть на свой боевой опыт, воинское искусство и знания как бы со стороны. Проанализировать и оценить их с точки зрения военной науки будущего. Естественно эта задача увлекла его. Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что сплав природного ума, колоссального опыта и знаний, будущих столетий, ставят нашего капитана в ряд лучших полководцев этого мира.

После ликвидации Когтя, мы прекрасно понимали, что его головорезов необходимо жестко контролировать, по крайней мере, на первых порах, поэтому Феро сразу после нашего с Раулем эффектного взятия банды под контроль, переселился жить в разбойничий лагерь. Он получил возможность опробовать свои новые умения на практике и усиленно муштровал бывших разбойников, превращая банду в элитный отряд.

К счастью, мое первое впечатление от разбойника по кличке Ярый, которого я назначила командиром отряда, оказалось верным. Он действительно был умным мужиком и пользовался в шайке солидным авторитетом. С Феро они спелись моментально, недаром говорят, что рыбак рыбака видит издалека. Опираясь на авторитет Ярого и свой недюжинный талант командира, Феро буквально за несколько дней умудрился превратить попавший в его руки сброд в некое подобие военной силы и разгромить посланный на его уничтожение отряд. После этого бывшие разбойники, которые, видимо, и сами не ожидали от себя подобной прыти, стали смотреть на моего капитана как на бога. С этого момента они стали мягким воском в его руках, и он действительно мог делать с ними что угодно.

Я много раз благословляла тот день, который свел нас с Феро. Без его воинского опыта, знания реалий этой жизни и потрясающей работоспособности, вся моя авантюра захлебнулась бы после первых операций. Практически все наши акции были обязаны своим успехом, скрупулезно разработанным планам, предусматривающим все возможные варианты развития событий и нашей реакции на них. Львиную долю этой работы проводил Феро. Мы с Шарлотой, как правило, предлагали только основную идею и общий план операции. Феро видел все подводные камни и почти всегда имел готовый рецепт как их обойти. Мы настолько привыкли работать сообща, что даже сейчас, находясь далеко друг от друга, мы консультировались по всем боле менее важным вопросам. Из-за этого Раулю достаточно часто приходилось таскать новые аккумуляторы взамен подсевших.

Самым информативным источником жалоб местного населения оказались церкви. Записанные во время молитв стенания рисовали ужасающую картину творимых в провинции преступлений и притеснений. Самое интересное, что большинство местных бонз нарушало даже весьма далекое от принципов гуманизма законодательство королевства и фактически, мы, восстанавливая справедливость, работали за государство.

С самого начала я решила, что ошибаться мы не должны. Все акции должны быть безупречны, поэтому все данные проверялись и перепроверялись. Сил и времени на это уходило немеренно, для этой цели в основном служила и наша агентура. Ее мы стали активно вербовать среди местных жителей сразу после начала операции. Это оказалось очень трудоемкой и кропотливой работой. Найти неприметных, но осведомленных людишек. Узнать их слабости, кто на что падок. Кого купить, кого запугать, кому, в чем помочь, с кем договориться на идейной почве. Помогало наличие техники, без нее я бы не смогла переработать вал информации, систематизировать его, выделить значимое и просто держать все под контролем.

Неожиданно эффективной оказалась идея использования масок. Высказанная в шутку, она при ближайшем рассмотрении стала казаться чуть ли не гениальной. В модуле была целая куча отлично сделанных масок-ужастиков. Как-то, желая подшутить над Лотой, я вышла к ней в маске утопленницы. Эффект превзошел все ожидания, я не учла, что она, хоть и взрослый человек, но никогда с такого рода и качества изделиями не сталкивалась. Она испугалась по-настоящему, в обморок не упала, но в атаку на живую покойницу ринулась как бешеная. Я еле отбилась и, сняв маску, достаточно долго приводила подругу в чувство. У нее, после того, как она меня узнала, случилась истерика. Успокоившись, Шарлота взяла с меня клятву, больше так не шутить, но сама масками заинтересовалась, и я пару раз застала ее перед зеркалом, примеряющей лика различных монстров. Когда в модуле появился Феро, уже она подговорила меня показаться ему в жутком виде. Я согласилась, но, помня ее бурную реакцию, а силы у Феро было существенно больше, предупредила капитана, чтобы, когда мы сейчас к нему войдем, он руки не распускал. И вот надев на лица маски жутких существ, мы вошли в его комнату. Конечно, он сдержался, но усилий это ему стоило неимоверных. Потом, узнав нас, он разразился истерическим смехом, а, отсмеявшись, сказал, что эти маски надо надевать, если хотим на кого-нибудь произвести неизгладимое впечатление.

Я вспомнила об этом, когда мы вступили в активную фазу борьбы за провинцию. Припугнуть, а заодно и не всегда светиться в собственном обличии, было иногда очень удобно. Да и в случае провала агента, наши враги получали не информацию, а идиотский лепет про потусторонние силы.

Появилась и еще одна проблема — деньги. Пока мы жили в модуле, деньги были вообще не нужны. Когда путешествовали с Лотой, их было нужно немного и тех небольших сумм, которыми мы располагали, нам вполне хватало. Теперь же их требовалось несметное количество. Я на собственной шкуре убедилась, что деньги великая сила и финансирование любой войны, даже такой локальной и точечной, как наша, требует их в огромном количестве.

Пришлось потеснить местные банды и заставить их делиться прибылью. Лота, под моим чутким руководством и опираясь на информационные базы модуля, занялась подъемом своего и дядиного хозяйства с целью сделать их более доходными. Но денег все равно не хватало. И тут я вспомнила про толстого дядю, с которым столкнулась когда спасала Лоту. По собранной нами информации, он был главным местным паханом. Вот его-то я и решила потрясти, а если получиться, то и использовать его организацию в своих целях.

Рауль тихонько рыкнул и поднял голову. И тут же над ухом противно запищал динамик информатора, сообщая, что датчики разбросанные вокруг моего жилища засекли появление человека. Я даже догадывалась, кто этот человек, поэтому продолжала спокойно сидеть на месте, а не прятаться за задраенной дверью внутри модуля. К тому же Рауль остался спокоен, а он чувствовал чужаков лучше любых датчиков. Вчера мы связывались с Феро, я сообщила ему на счет Пака, он обещал подумать и дать свои соображения по поводу этого дела. Подразумевалось, что даст он их по рации, как мы в основном с ним и общались, потому что находиться в расположении своего отряда. Но по уровню сигнала я определила, что источник расположен не далее 50 километров от модуля, следовательно в Шехонском лесу. Что Феро мог делать в этом лесу? Только идти на свидание со мной. Хочет сделать сюрприз, но не очень представляет возможности техники и тем более не разбирается в физике. Впрочем, от профессиональных военных мы и в наше время такого не требовали.

У нас с ним сложились несколько странные отношения. Он безусловно мне нравился. Мне было хорошо в его объятиях, он был настоящий мужчина и устраивал меня и как друг и как любовник. Я видела как он смотрит на меня, как млеет от случайных прикосновений. Не очень ловкий в словах, он всегда был со мной необыкновенно предупредителен. Что как-то даже не вязалось с его внешностью Конана-варвара. Обладая необыкновенной физической силой он умудрялся быть чутким и нежным. Наверное он любит меня, но проблема была в том, что я не могла ответить на вопрос люблю ли я его. Он горел, я тлела. Не было того трепета, той звенящей струны. Не знаю почему, но не было. Разум говорил, Феро идеальный мужик, и как на друга я реагировала на него бурно и радостно, а вот с любовью почему-то было вяло.

Уступая его настойчивости, я с удовольствием занималась с ним любовью, чувствуя себя иногда при этом сукой, использующей чужую страсть в корыстных целях, но смысла отказывать себе в житейских радостях не видела. Тем более, что сам Феро этого уж точно бы не одобрил. Я знала, что Шарлота тоже использует его как мужчину, но относилась к этому спокойно. Там ситуация была зеркально противоположной. Она его откровенно домогалась, а он не мог отказать. Осуждать его за это я не могла. На месте мужчины, я бы тоже не устояла перед такой красоткой. Я правда была не уверена в любви Шарлоты, по-моему ее там тоже не было. Подруга многого не понимала в нашей культуре, к которой я стремилась ее приобщить, но идеи сексуальной революции приняла на ура и прониклась ими на удивление глубоко и быстро. В бытность нашего совместного проживания в модуле она даже выходила ко мне с предложением заняться любовью втроем. В принципе я была не против попробовать, но представила нашего трепетного атлета и засомневалась. Шарлота тоже подключила мозги и согласилась, что мужик у нас слишком нежен для таких смелых экспериментов.

— Вот твой барон точно бы согласился, — сказала она тогда.

— Жалеешь, что не попробовала присоединиться к нам на корабле?

— А, что толку жалеть. Ты хитрая, переодела меня мальчиком и лишила такой возможности.

— Не переживай, ты свое наверстаешь.

— А я в этом и не сомневаюсь.

Вот так весело мы тогда и жили, кстати, действительно весело. Потому что месяцы, которые мы провели здесь втроем, были одними из лучших в моей жизни. Ну, где там мой верный друг и любовник, я скучаю одна в лесной глуши.

Прошло еще несколько минут и я смогла убедиться, что не ошиблась, на полянке перед домом появился Феро. Отпихнув недовольно мяукнувшего Рауля, я пошла ему на встречу.

— Привет обманщик.

— Привет всезнайка.

Он прижал меня к груди и чуть не задушил поцелуями. Вырваться из его медвежьих объятий было невозможно, впрочем, я не очень и старалась.

— Чувствовала, что я приду и ждала?

— Ждала, но не чувствовала, а знала.

— Но хотя бы скучала?

— Еще как скучала! — Теперь я сама что есть силы прижалась к могучей груди.

Он зарылся лицом в мои волосы, вдыхая их запах, нежно касаясь губами кожи за ушком. При этом его руки, словно живя своей жизнью, целенаправленно расстегивали молнии на моей одежде. Мы не виделись почти месяц и я не могла осуждать их за это, потому что сама изнывала от желания. Мы умудрились раздеться и опуститься на траву так и не разжав объятий.

4

Укрощение строптивого

Пак расхаживал по дому. От его тяжелых шагов, он ставил ногу, будто вколачивал сваи, содрогались стены, но Пак не замечал этого. Испуганные слуги жались по углам, стараясь не попадаться на глаза хозяину. О том, что он сегодня не в духе, многочисленная челядь шепталась уже с утра, а зная крутой и вспыльчивый нрав хозяина, никто не хотел рисковать и вызвать вспышку гнева на себя. Но они беспокоились зря. Бесцельно бродя по двору и постройкам Пак не замечал ничего и никого. Он думал и думы его были мучительными.

Власть, самое желанное, самое дорогое, самое сладостное творение его жизни, дающее ничем не передаваемое наслаждение повелевать людьми, как вода уходила промеж пальцев. Так долго возводимое здание и казалось несокрушимое здание дало трещину. Пак знал как это бывает. Крушение начинается с мелочей. Одна, вторая неудача, и как один, вовремя не остановленный камешек вызывает лавину, так и процесс потери власти, почти незаметный вначале, очень скоро приобретает необратимый характер. Еще вчера ты велик и могуч, но прозевал удар, не отомстил врагу, просто дал почувствовать слабину, и все! Друзья отвернулись, враги умножились и воспряли духом, сила покинула. Ты жалок и ничтожен, и только ленивый не вытирает ноги о былое могущество. Нет проблему надо решать немедленно, пока его еще бояться и у него есть силы. Потом будет поздно. Эх, попадись ему сейчас его недоброжелатели, он бы голыми руками разорвал их на куски, и это не было художественным преувеличением. Но врага надо найти, а как это сделать Пак и не знал.

Он снова и снова в очередной раз анализировал ситуацию.

Артист. Пака до сих пор передергивало, когда он вспоминал калеку. Какой был орел! Один из лучших предводителей шаек ходивших под Паком. И как кончил! К сожалению от всего пережитого он немного тронулся головой, что конечно было немудрено.

Этот купчина Фантоци, он достаточно подробно описал происшедшее. Артиста, якобы, предупреждали о чем-то, а он не внял. Может это ключ? Но о чем можно было его просить или предупреждать? Это не может быть чем-то значимым, иначе он бы рассказал. Или нет? Черт, оказывается он плохо знает своих людей. Артист, конечно, не ангел, и по нему давно плачет веревка, но чтобы так мстить его человеку, зная что Пак никогда, никому, ничего не прощает. Это его принцип, о котором знает вся округа. Но кто-то плюнул на все это, и вершит свои дела словно его и нет. Пак поежился. Ему вдруг стало как-то не по себе. Если таинственный враг готовит свои операции тщательно, а, судя по их результатам, так оно и есть, то он знает про Пака все, и это вызов. А значит это серьезно. Это очень серьезно. Он попробовал представить, что за человек этот мститель. В демонов он не верил и считал это удачным трюком, рассчитанным на суеверных глупцов. Но акция была проведена блестяще. Он дотошно расспрашивал горе охранников нанятых купцом, самого купца, возничих все рассказывали примерно одно и тоже.

В конце концов эпизод с Артистом сам по себе ничего не значил. Одной подконтрольной бандой больше, одной меньше. На могуществе Пака это сказалось бы мало. Достойных кандидатов на освободившееся место будет хоть отбавляй. Но только в том случае, если это действительно случайность. А Пак был почти уверен в обратном.

Кто-то мочил его людей, мочил жестоко без оглядки на законы, мораль и мнение общества. Он и сам бы не мог поступить более резко. Но кто этот таинственный враг? Это акция неведомых конкурентов, безумный мститель, тайная служба короля? Кто? Кому он перешел дорогу? Масса вопросов и все без ответов. Пак перебирал все возможные варианты и не находил ни одного приемлемого ответа. Байский тракт уже давно стал его вотчиной, все конкуренты были уничтожены или встали под его руку. Он жестко контролировал ситуацию и не видел в провинции людей, окучивающих тоже поле и способных бросить ему вызов на его территории. Каких-то потуг экспансии со стороны чужаков тоже не чувствовалось. Король? Король и его министры далеко, да и какое им дело до Пака и его людишек. Нет для центральной власти он слишком мелок. Власти провинции? Но здесь, как раз, все схвачено на самом высоком уровне. Он просто не видел сил заинтересованных в его крахе и способных бросить ему вызов. С кем бороться? Против кого направлять удар? А главное — если в ближайшее время не предпринять каких-либо мер то его организация, его гордость, станет на грань краха. Поэтому для Пака со всей остротой вставал извечный вопрос — что делать? Он чувствовал, как пошатнулся его авторитет, а это очень серьезно. Еще немного и начнут падать доходы. Купцы и так уже ломаются, считая, что скоро можно будет гонять караваны по Байскому тракту без мзды Паку. Сможет ли он справиться своими силами? Это ключевой вопрос. Обращаться за помощью к графу не хотелось. Берндот скорее всего сможет решить его проблемы, но это значило показать ему свою слабость, а граф не любил слабых людей. Нет надо попытаться справиться самому. А если он не найдет эту тварь, которая объявила ему войну тогда, что?

Понукаемые Паком его люди рыли землю, но результат был нулевой. Только спустя почти месяц, после истории с Артистом, удалось нащупать хоть какой-то след.

Битюг, который подходил к одному купчине с предложением обеспечить безопасность его каравану, естественно за соответствующее вознаграждение, получил отказ. К тому, что его люди все чаще нарываются на такое поведение купцов, как это не прискорбно, Пак уже стал привыкать. Но главное было не в этом. Купец, что с людьми его профессии случается не часто, выставляя Битюга за дверь, наговорил много лишнего.

Кажется, ему наконец повезло. Еще раз, обдумав ситуацию, Пак решил действовать. Он всегда был решителен в своих поступках, и пер к цели не считаясь ни с чем. В том, что происходило вокруг его дела в последнее время, его больше всего раздражало отсутствие конкретного противника по которому можно бы было нанести удар. Демоны, призраки, и прочая дребедень не могли быть врагом, потому что Пак в них не верил и считал чьей то ловкой инсценировкой.

Битюг доложил, что купец хвастал перед ним, что у него уже есть охранная грамота от всех бандитских посягательств и пусть всякий сброд только попробует с ним связаться, мало им не покажется. Охраны у него не было. Прислугу, обслуживающую караван, Пак за бойцов не считал. Значит кто-то посудил купчине защиту. И этот кто-то такой авторитетный, что купчина, в наглую послал Битюга, находясь, на постоялом дворе Толстого Пака, хотя тот ему и намекнул, кого он представляет. Это была не просто наглость, это был плевок в душу.

Пак был уверен, купцу пообещали, что караван будет находиться под защитой демона, точнее того неведомого противника, который выводил из себя Пака. Значит купец с кем-то общался здесь, с самим ли демоном или его посланцем неважно, он узнает все. Кто, где, когда. Купчина расскажет, иначе никакие демоны ему не помогут. За одно и свой авторитет надо укрепить, а то перестали бояться даже находясь в его владениях. Что же тогда говорить о других местах.

Мощным ударом ноги Пак вышиб дверь в комнату купчины. Он был уверен и решителен. Двое его громил контролировали коридор, но все было спокойно. Если кто из других постояльцев и слышал шум, никто из своих комнат не вышел.

Купчина, в роскошном халате, обложенный подушками, вольготно развалился на кровати, а перед ним в замысловатой позе стояла одна из Паковых девиц. Оба удивленно уставились на грозного толстяка возникшего на пороге комнаты.

— Пошла вон! — Рявкнул Пак на девицу и с силой шлепнул ее по голому заду.

Вскрикнув, та отлетела к стене, затем всхлипывая, подхватила свою одежду и, как была голой, выскочила в коридор. На одной ее ягодице явственно отпечатался след тяжелой хозяйской длани.

— Вы что себе позволяете? — Купец был больше удивлен чем испуган. — За девку уплачено. Пусть вернется, а вы проваливайте.

Пак не отвечая, схватил его за грудки и притянул к себе.

— Ты знаешь, падаль, кто я?

— Кажется вы хозяин заведения? — На лице купца мелькнула тень испуга.

— Для тебя, я буду палач! Если ты мне сейчас же не скажешь, кто дал тебе охранную грамоту, я отрежу тебе яйца и заставлю сожрать их у меня на глазах.

Продолжая удерживать купца одной рукой, Пак другой достал из-за пояса кинжал. Он ни капли не блефовал и при любой заминки со стороны купца не колеблясь исполнил бы свою угрозу. Тот почувствовал это и страх на его лице сменился ужасом.

— Ну!

— Это Феро. Мне сказали, что можно договориться с ним, и на тракте караван будет под охраной Демона Смерти.

Пак отшвырнул купчину обратно на кровать и ринулся вон из комнаты.

— Повозку, живо! — Взревел он, вываливаясь в коридор. — Вы оба со мной!

Он несся по дому словно стадо разъяренных слонов, ничего не замечая и сметая все препятствия на пути. Вот оно! Наконец-то реальный противник, он вышибет из этого Феро все, что тот знает про этого, доставшего его, демона.

— Гони к дому заточника! — Крикнул он кучеру, плюхаясь всей своей многопудовой тушей в жалобно скрипнувшую повозку.

Этого Феро он почти не знал. Он появился в селении недавно. Купил дом на отшибе и открыл мастерскую по заточке мечей. Он почти не выходил со двора и ни с кем не общался.

Ага, вот и нужный дом. Кучер лихо затормозил лошадей у высокого глухого забора. С нехарактерной для него живостью Пак вывалился из своего тарантаса и что есть силы заколотил в ворота.

— Сейчас открою.

Небольшая дверь в одной из створок ворот распахнулась и Пак с трудом протиснул громоздкое тело внутрь. Его люди последовали за ним.

Открывший дверь паренек удивленно смотрел на мощную раскрасневшуюся тушу ввалившуюся во двор.

— Где хозяин? — Пак ловко схватил парня за ухо. — Быстро веди к нему, а то в раз ухо оторву.

— Отпусти пацана. Я тут хозяин.

Пак отпустил, сразу отбежавшего подальше, паренька и взглянул на вышедшего из дома здоровенного мужика.

— Ты Феро!

— Ну я, только мы на брудершафт не пили. И учтите, я не люблю, когда так себя ведут у меня в доме.

— А мне плевать на то, что ты любишь или нет. — Пак угрожающе надвинулся на Феро.

Тот лишь ухмыльнулся, глядя на разгневанного толстяка. Спокойствие точильщика немного охладило пыл Пака. Он чувствовал, что его противник опытный боец и готов к схватке. К тому же Феро не выказывал страха и был слишком здоров, чтобы Пак был уверен в легкой победе над этой горой мускулов. Его люди, все шесть человек, втянулись во двор и стали не торопясь брать Феро в кольцо. Он стоял со снисходительной улыбкой, не спуская глаз с Пака и периферийным зрением контролируя действия его людей.

— Может сначала поговорим и уж потом будем затевать драку?

Из проема двери показалась тонкая красивая девушка, а у ее ног, скаля страшные клыки отирался громадный лесной кот. Гладя на них разбойники остановились. Про страшное побоище устроенное несколько лет назад в развалинах Токайского замка знали все, и за это время оно обросло массой подробностей, одна страшнее другой. Участники событий, подчеркивая свою значимость причастностью к громкому делу, не жалели красок, описывая те жуткие поиски. И во всех этих историях фигурировала смерть в образе красавицы-девицы и лесной кот. Пак и сам, укрепляя свой авторитет, приложил руку к этим байкам, и со временем уже с трудом мог отличить вымысел от того, что было на самом деле.

Не мудрено, что увидев Алису и Рауля, бойцы Пака были несколько обескуражены, если не сказать, что испуганы. К тому же, в те несколько мгновений когда разбойники пялились на девушку и кота, из-за угла дома вышло около десятка бойцов взявших их на прицел боевых арбалетов. Рык грозного атамана, возможно, и привел бы их в чувство, заставив броситься в самоубийственную атаку, но грозный Пак сам лишился речи от неожиданности.

Он даже не обратил внимания на появление новых противников. Это была она. Та самая девица, которая перебила его людей в замке Торкай. Его давняя неудача, память о которой он загнал так далеко, что временами ему казалось, что ничего и не было и все лишь придуманная им сказка. Но оказывается он помнил все, и помнил хорошо. Тело окаменело, словно опять было сковано ее железной хваткой.

— Господа, — Алиса с улыбкой радушной хозяйки обратилась к боевикам Пака, — я хочу поговорить с вашим предводителем тет-а-тет. Посидите вот здесь, на скамеечке, и пожалуйста не злите моих людей и котика. Он очень ласковый, но нервный. Сеньор Пак, проходите. — Она сделала приглашающий жест и отодвинулась в сторону освобождая толстяку проход.

Переглядываясь между собой и косясь на Пака, бандиты послушно уселись на стоящую у забора лавку. Кот вышел во двор и потянулся демонстрируя себя во всей красе. Феро чуть в стороне, сложив на груди мощные руки, с брезгливой гримасой наблюдал за этой сценой. Чутьем опытного бойца он чувствовал, что противник морально сломлен и в драку не полезет.

— Ну и долго мне ждать?

Голос Алисы словно убрал связывавшие толстяка путы, и он медленно, как во сне, протиснулся вслед за ней в дом.

— Закрой дверь и садись, поговорим. — Алиса, удобно развалившись в большом кресле, указала Паку на аналогичное, стоявшее в паре шагов напротив.

В комнате больше никого и ничего не было. Закрыв дверь и направляясь к креслу, Пак вдруг подумал, что они здесь одни, рывок, схватить девчонку, она, судя по всему, здесь предводитель, кинжал к горлу, и ситуация перевернется. Он поднял голову и встретил ее насмешливый взгляд. Не меняя неторопливого ритма движений, он уселся в жалобно скрипнувшее под его массой кресло.

— Надо же, такая туша и с мозгами! — Она откровенно насмехалась над ним, провоцируя на необдуманные действия.

Но Пак уже успокоился и взял себя в руки. Он понял, что ее последняя реплика относилась к его отказу от нападения на нее, и решил немного подыграть.

— Я хоть и крупный, но учусь с первого раза. У меня ведь не было шансов?

— Не было. — Ее голос утратил насмешливость и стал серьезен.

— За всеми моими проблемами стояли вы. Вы и есть мой таинственный враг. — Пак не спрашивал, он утверждал.

Она согласно кивнула.

— Демон Смерти, Коготь, Артист, разгром отряда карателей и так далее, и так далее. Это тоже вы?

Еще один согласительный кивок.

— Впечатляет. — Он неожиданно подался вперед. — Когда-то мы сумели договориться, надеюсь, к взаимному удовольствию. Мне не нужно демонстрации силы с вашей стороны, я и так верю, что у вас их хватит. Может, попробуем договориться еще раз?

На несколько мгновений повисло молчание. Пак выжидательно смотрел на Алису, а она задумчиво приглядывалась к толстяку. Он соображал даже лучше, чем она предполагала. Перед операцией, после того как Феро обработал болтливого купчину и стало ясно, что информация до Пака дойдет, они поспорили. Феро считал, что вербовать Пака неперспективно, он слишком злобен, хитер и ограничен. Алиса не соглашалась с ним, ей казалось, что помимо хитрости за пластами жира есть и не глупые мозги, а значит Пака можно использовать. Нужно только доходчиво объяснить, что дружить с ними выгоднее, чем ссориться, а уж проконтролировать его они сумеют. Сейчас Алиса могла быть довольна. Ей даже не пришлось ничего объяснять, он сам все разложил по полочкам и предложил работать на нее. Представив как она уест Феро, Алиса улыбнулась.

Пак, помимо своей воли, тоже скорчил некую гримасу, которая у него заменяла улыбку. На душе неожиданно стало легко и радостно. Он понял, что расправы не будет, он сориентировался правильно и, возможно, полоса его неудач кончилась.

— Так мы будем договариваться или чего-то ждем?

— Будем. Но база для переговоров — безоговорочная капитуляция.

— От повелителя Демона Смерти, я ничего другого и не ожидал.

5

Бал

Незаметно подкравшаяся ночь окутывала город сумеречным покрывалом, но перед губернаторским дворцом она была вынуждена отступить. В честь приезда герцога Умберта радушный хозяин Байска, граф Берндот давал бал. На него были приглашены все лучшие дворянские фамилии провинции, богатейшие купцы и высшие чиновники губернаторской администрации, и естественно вся свита, сопровождавшая герцога и его жену в поездке. Ричард не поскупился, и богато украшенный дворец расцвеченный огромным количеством фонарей, озаряемый вспышками фейерверка, был залит светом почти как днем.

На этот бал Ральф пригласил Шарлоту. В их беседах она так часто жаловалась на скуку провинциальной жизни, на то как она хочет попасть в высший свет, что он не мог не пригласить ее на это бал.

Глядя из окна подъезжающей к дворцу кареты на это великолепие, Ральф подумал, что Берндот располагает огромными ресурсами, раз может позволить себе подобные траты. "Интересно, какое впечатление это произведет на Шарлоту?" он покосился на сидевшую напротив него спутницу. Лота сидела с задумчивым видом, но волновали ее совершенно другие мысли. Она вдруг подумала, что впервые в жизни едет на настоящий бал. Да, в монастыре их учили и танцам, и тому как надо себя держать на подобных мероприятиях. Сколько раз по ночам, лежа в своей келье она представляла себя королевой бала в окружении шикарных кавалеров, ловящих каждое ее слово, каждый взгляд. И вот сейчас все это произойдет по-настоящему. Музыка, танцы, море цветов в ярко освещенных залах, и конечно же, лучшие молодые люди провинции. Ей даже не верилось, что давняя детская мечта сейчас осуществиться.

Карета остановилась. Ральф подал Шарлоте руку, и они стали подниматься по широкой мраморной лестнице, по всей длине которой были развешаны гирлянды цветных фонарей. В широком вестибюле, глядя на пышные платья дам, россыпи драгоценных камней на руках и шеях, Лота на мгновение смутилась. Она искренне считала себя достаточно богатой женщиной, но тут по сравнению с усыпанными бриллиантами байскими дамами, ощутила себя бедной родственницей. К счастью почти у входа они наткнулись на огромное зеркало. Шарлота увидела себя и чувство уверенности вернулось к ней. По сравнению с ней, эти дамы были просто клушами. Ерунда, что нет у нее пока таких драгоценностей, будут, а вот такой стройной фигуры и милого личика у них нет и не будет. И такой подруги как Алиса, со всеми чудесами модуля у них тоже никогда не будет. Она вдруг поймала себя на мысли, что это хорошо, что Алисы сейчас здесь нет. Только она могла бы составить ей конкуренцию, а так она однозначно будет королевой бала. В этом ее убеждали и перехваченные мужские взгляды, в которых читалось восхищение.

Ральф незаметно наблюдал за Лотой и она его удивляла в очередной раз. Он знал, что это ее первый бал, и ожидал, что провинциальная барышня, какой бы разбитной она не была, будет потрясена окружающим их великолепием. Но не тут-то было, на какой-то миг она, кажется, смутилась, а может просто тень скользнула по ее лицу, он не был уверен, и снова Шарлота невозмутима, смотрит на всех надменным взглядом и сияет легкой улыбкой победительницы.

На них бешено обращали внимание. Ральф слышал приглушенный шепот за их спинами. Общей лейб-мотив которого сводился к вопросу: "Кто такая?". Они подошли к группе придворных герцога. Ральф представил Шарлоту, как свою кузину, получил выговор за то, что так долго прятал такое сокровище от общества, и тут же был разлучен с нею. Молодые дворяне, окружившие ее плотным кольцом, ненавязчиво оттеснили его в сторону. Они изощрялись в остроумии, а колокольчик кокетливого смеха Шарлоты только добавлял им пыла.

Несколько подвыпивших офицеров гарнизона остановились чуть в стороне, пошептались и один из них направился прямиком к Шарлоте.

— Сеньора, если бы я увидел вас обнаженный, я бы умер от счастья. — Громко произнес он, нагло глядя ей прямо в глаза и очевидно ожидая, что юная провинциалка будет сильно смущена, а то и расплачется от стыда.

Шарлота выдержала взгляд и ответила чеканя каждое слово.

— Я бы тоже умерла, увидав вас обнаженным, но от смеха!

На нахала просто было жалко смотреть. Он покраснел как вареный рак. Будь перед ним мужчина, он бы ринулся в драку, а вот достойного словесного ответа в его голову не пришло. Стоящие вокруг люди просто кисли от смеха и громче всех ржали его же друзья. Один из них вытирая одной рукой выступившие на глаза слезы, другой схватил за рукав и потащил в сторону горе острослова.

Ну пусть девочка развлекается, не пропадет, решил Ральф, а мне пора заняться и делом. Он извинился и медленно дефилируя по залу, периодически подходя к той или иной группе, добрался до игровых комнат. Здесь было тише, музыка долетала легкими дуновениями и не мешала неторопливым беседам под шелест карт. Танцы, флирт, это для молодежи, солидные люди предпочитали пощекотать себе нервы азартной игрой на деньги. Ральф присел за один из столиков, делая вид, что внимательно следит за игрой, а на самом деле прислушиваясь к разговорам.

Сквозь щель неплотно задернутых портьер Ричард Берндот осматривал зал и танцующие пары. Стоящий рядом Квит Рилас кратко характеризовал графу заинтересовавших его гостей и те персонажи, на которые он считал нужным обратить внимание своего патрона. В основном это были люди из свиты герцога.

— Обратите вон на того молодого человека, он сейчас раскланивается с баронессой ле Ку. Это виконт Ральф, официально один из офицеров охраны премьер-министра, а на самом деле агент его тайной службы. У нас есть досье на него, очень прыткий господин. Сюда прибыл в отпуск, у его отца здесь имение.

— Ну и бог с ним Квит, пусть отдыхает. Ты же приглядываешь за ним на всякий случай?

— Конечно. Пока ничего.

— Вот видишь. Премьер, конечно, наш противник, но это стратегический противник, а насущная наша проблема, это Леди Смерть. Арест Джоани был ошибкой.

— Позвольте не согласиться, все было сделано тихо, человек просто пропал. Зато мы теперь точно знаем, что лорд Раис не имеет никакого отношения к нашим проблемам.

— И имеем другую проблему, могу спорить, что этот Ральф, будет выяснять судьбу Джоани.

— Ничего он не узнает, а если что, уберем и его.

— Ты это брось. Один агент пропал, может и случайность. В нее не верят, но не исключают. А пропадет второй, премьер вцепиться в нас по настоящему. Я не хочу сейчас иметь Раиса открытым врагом. Мы еще не готовы к прямому столкновению.

— Я все понял, с головы виконта не упадет и волоска. Мы даже приглядим, чтобы с ним действительно не произошло какой-нибудь случайности.

Внимание Берндота привлекла стройная, молодая медноволосая дама.

— Квит, что ты думаешь об этой красотке?

— Которой?

— Найди сам, самую красивую женщину и скажи, что ты о ней думаешь.

— Вы считаете, что наши вкусы и в этом вопросе совпадают?

— Мне плевать совпадают они или не совпадают, я просто уверен в твоей объективности.

— Хорошо проверим.

Рилас в свою очередь оглядел зал.

— Я думаю вы имели в виду девушку в светло-зеленом платье с шикарными волосами цвета меди.

— Да. Что ты о ней можешь сказать?

Начальник полиции просмотрел листки со списком гостей и своими пометками против них.

— Это Шарлота ле Молена, у нас на нее ничего нет, кроме того, что приглашение ей было выписано от герцога.

— Но она же не в его свите?

— Нет. В свите герцога она не состоит, последнее время знатных дам к нам не прибывало, следовательно, это местная дворяночка, впервые вышедшая в свет. В противном случае мы бы ее заметили.

— Для впервые вышедшей в общество провинциальной барышни она держится чересчур уж раскованно.

— Так бывает, если человек очень уверен в себе. А эта дама очень уверенная в себе личность и, кстати, вполне может постоять за себя. Просто приятно смотреть, как она отшивает наших гарнизонных нахалов.

— Пойду, приглашу ее на танец.

— По протоколу вы должны прибыть ближе к концу бала, только чтобы засвидетельствовать свое почтение герцогу.

— А плевать, я инкогнито. Предупреди распорядителя, чтобы не возвещал о моем появлении и все.

— Думаете вас не узнают?

— Да пусть узнают. Официально я появлюсь позже. А ты постарайся узнать о ней, что сможешь.

Берндот развернулся и быстро сбежав по лестнице, через боковую дверь вошел в главный зал дворца. Оглядевшись он нашел глазами Шарлоту и направился прямо к ней.

Через пару часов Ральф решил вернуться в танцевальный зал и проверить как там его кузина. Шарлота была в своем репертуаре и преподносила ему очередной сюрприз, танцуя с графом Берндотом. Ее глаза были прикрыты, по лицу блуждала рассеянная полуулыбка. Непонятно каким чутьем она предугадывала каждое движение своего кавалера, сливаясь с ним в одно целое. А граф кружил ее то правой, то левой рукой, то падал на колено и обводил вокруг себя. Причем все было так грациозно и естественно, словно годами отточенный номер профессиональных танцоров.

Берндот тоже был удивлен, но приятно. В близи девчонка выглядела еще красивее, к тому же оказалась отличной партнершей по танцам и приятным собеседником. Граф умел танцевать, и обнимая гибкий, податливый, трепещущий стан, ощутил кураж, которого давно не испытывал. Уверенный и в себе и в партнерше, он легко выделывал самые сложные па. На протяжении нескольких танцев он не отпускал ее, чувствуя, что вокруг уже начинают шушукаться, но будучи не в силах лишить себя удовольствия. Наконец, граф заметил призывные знаки распорядителя и понял, что если он не хочет окончательно сломать порядок течения бала, то надо остановиться.

Музыка смолкла. Берндот подвел разрумянившуюся, с сияющими глазами Лоту к колоне, у которой стоял Ральф, поклонился и покинул зал.

— О братец! Где пропадал? Тут так весело.

— Ты знаешь с кем танцевала?

— Конечно, его зовут Ричард. Очень симпатичный мужчина и очаровательный кавалер. Я думаю за ним приударить.

— Это Берндот.

— Как? Губернатор, граф Ричард Берндот?

— Он самый.

— Ну надо же.

— Мне кажется нам лучше уйти.

— Да ты что, и не подумаю. А ты поступишь по свински если бросишь меня.

Лота капризно надула губки, но выглядело это не естественно. Роль капризной девочки ей явно не подходила. Она это поняла и перешла к более привычному амплуа.

— Братец, это мой первый бал, не мешай бедной девушке, а то ребра переломаю! — Прошипела она и в доказательство ткнула его кулаком в ребра.

— Верю, верю. Это ты как раз ты можешь. Поэтому остаемся.

Они остались, но с Ричардом Берндотом в тот вечер Шарлоте пообщаться не довелось. Он появился уже в самом конце. Отдал долг вежливости герцогу. К массам, больше не присоединялся, глазами ее не искал и быстро исчез.

Ральф иронично наблюдал за поскучневшей Лотой.

— Что сестренка, не удалось подцепить лучшего жениха провинции.

— Вечер еще не кончился и замуж я не стремлюсь.

— Ладно не злись.

Они уже шли к карете, когда к ним подлетел лакей.

— Сеньора, вы Шарлота ле Молена?

— Да.

— Вам письмо.

Он сунул Лоте в руку продолговатый конверт зеленого цвета и исчез.

— Догадываешься, что в конверте? — В раз повеселевшая Шарлота победоносно посмотрела на брата.

— Ты сначала прочти, что пишут, а потом торжествуй. — Он спорил уже просто так, будучи уверен, что Берндот попался сети женского очарования кузины.

Она разорвала конверт и достала от туда небольшой лист плотной бумаги. Крупным резким почерком на нем было написано: "Жду завтра, в восемь вечера на углу губернаторского дворцы и парадной площади. Ричард".

— Ну, съел! — Лота показала Ральфу язык и запрыгнула в карету.

Он только развел руками. Будущая первая леди Байска вела себя как шаловливый мальчишка.

Глава 15

Переворот

1

Странное задание

— Я к премьеру, доложите.

— Сей момент господин виконт. — Секретарь лорда Раиса исчез за дубовой дверью, и тотчас появился назад. — Вас ждут. — Он распахнул дверь и склонился перед Ральфом в почтительном поклоне.

Ральф прошел в знакомый кабинет и, повинуясь знаку его хозяина, уселся в кресло напротив стола.

Секретарь закрыл тяжелую дверь и премьер остался один на один со своим лучшим агентом. Некоторое время он молча рассматривал Ральфа, и видимо оставшись довольным увиденным, улыбнулся:

— Ты посвежел, поездка явно пошла тебе на пользу.

— Благодарю монсеньер.

— Ну, рассказывай.

Дружеский тон, раскованная поза, не ввели Ральфа в заблуждение. Это была не беседа равного с равным, а доклад подчиненного командиру. И хотя премьер-министр всегда относился к нему хорошо, расслабляться не следовало.

— Думаю, пересказ доклада отданного мною секретарю вас не интересует?

— Сейчас меня интересует все, что связано с Байской провинцией, а главное, как с наименьшими потерями для государства обуздать Берндота. Есть ли в провинции противостоящие ему силы?

— Я в затруднительном положении монсеньер. На первый взгляд никакой оппозиции нет. У графа все схвачено и все в провинции, включая королевских чиновников, которые должны бы были ограничивать его власть, все в его руках. Но есть одно но. Простите монсеньер, но у меня мало четких, проверенных фактов и я должен буду уйти в область догадок и слухов.

— Ничего Ральф, утопающий хватается за соломинку, если против графа нет реальных земных сил, я готов заключить сделку даже с потусторонними.

— Вы попали в самую точку. В провинции ходят упорные слухи о некой леди Смерть. Эта дама последнее время активно вмешивается в дела провинции и, насколько я понял, сильно досаждает графу. Удар наносится не по нему самому, а по системе его власти. Фактически его заставляют жить по закону.

— Очень интересное заявление. — Премьер даже заулыбался. — Поясни-ка свою мысль поподробнее.

— Ну, все достаточно просто. Механизм следующий: конкретные люди, которые должны воплотить в жизнь волю графа получают указание от этой самой леди Смерть и ставятся перед выбором или они не выполнят волю графа или умрут. Создано уже достаточно прецедентов, и не выполнить ее желание, сейчас решаются не многие. Никакие меры предосторожности пока не давали результатов. Не выполнил приказ леди Смерть, и ты труп, какую охрану не нанимай. При этом, как правило, леди Смерть требует выполнить именно требования закона, невзирая на лица. И это расшатывает власть графа. Чиновники вынуждены принимать решения без учета интересов его людей. Какому-нибудь купцу дружба графа уже не нужна. Делай все честно, и тебя не тронут, а тронут, будут иметь бело со Смертью. Соответственно взяток не дают. Дружбы не ищут.

— И что же граф?

— Его положению сейчас не позавидуешь. Если отбросить версию о том, что с графом борются высшие силы, а я не считаю, что для себя возможным придерживаться этой версии, то остается только некая тайная организация, которая имеет на службе очень высокопрофессиональных исполнителей. В перспективе исполнительной власти графа в провинции грозит паралич, и как он будет бороться с этим я не представляю. Даже такой корифей сыска, которым является начальник тайной полиции Байска Квит Рилас, насколько я знаю, не смог выйти на эту самую леди Смерть и предотвратить хоть одно покушение. В полной мере это относится к последнему нашумевшему эпизоду с судьей Карао.

— Да я слышал эту историю. Какие ты можешь сделать выводы?

— Монсеньер, я затрудняюсь ответить. Леди Смерть, если это живой человек, идет по лезвию бритвы. Ее сила в том, что она неизвестна. Это тайный противник, наносящий удары из-за угла. Но войну так выиграть невозможно. Едва граф нащупает подходы к этой организации, а рано или поздно это произойдет, он обрушится на нее со всей доступной мощью и раздавит. У нее только один выход — убить графа. Правда, я сомневаюсь, что это реально, его охрана поставлена гораздо лучше, чем у кого бы-то ни было. Да и даже если это ей удастся, что она выиграет, преемник графа будет преследовать ее также. Чтобы выиграть в этой игре она должна будет перебить все руководство провинции, а это не реально. Сместить же их со своих постов она не сможет. Террором можно расшатать власть, но взять нет. Едва леди Смерть выйдет из тени, как ее раздавят. Ее сила в ее эфемерности, но в этом же и ее слабость.

— Но если я тебя правильно понял, она фактически действует на нашей стороне, в интересах народа и государства.

— Получается, что так. Но методы! Она заставляет выполнять закон сугубо незаконными методами.

— Ты прав почти во всем, Ральф. Но как граф закрывал глаза на то, что было незаконно, но делалось в его пользу, так и мы закроем глаза на методы этой дамы. Мы поддержим леди Смерть. Тогда она сможет свалить графа, и мы снова обретем контроль над провинцией. Надо договориться с этой дамой или тем лицом, которое скрывается за этой маской. Конечно, все должно быть тайно и неофициально, но союзник, у которого в отличие от нас, развязаны руки, в борьбе с Берндотом, нам просто необходим. Ты должен выйти на нее и провести предварительные переговоры. — Лорд Раис криво усмехнулся. — Извини, Ральф, но я первый раз посылаю агента договариваться с потусторонними силами и просто не знаю, какими способностями он должен обладать. Не обижайся, я не сомневаюсь в твоих способностях, но на карту поставлено слишком многое. Мы должны привлечь эту леди Смерть на свою сторону! Твой доклад подтвердил, фактически мы стоим на пороге гражданской войны и развала королевства. Берндота надо убирать и как можно быстрее.

— Не беспокойтесь монсеньер, я найду ее.

— У тебя есть реальные зацепки?

— Думаю, да. У меня есть одно очень сильное подозрение. Мне кажется, что я даже знаю, кто она такая.

— И с ней можно будет договориться?

— Возможно даже легче, чем мы думаем.

— Но-но, мой мальчик, не задавайся. На карту поставлено слишком многое и у нас нет права на ошибку.

2

Успехи Шарлоты

Шарлота переживала дни сказочного блаженства. Жизнь улыбалась ей, и удача сопутствовала во всем. Она переселилась жить в губернаторский дворец, причем в лучшую его часть. Слуги, почувствовав железную хватку новой хозяйки, боготворили ее и выполняли приказы, чуть ли не быстрее, чем приказы самого графа. Купцы и чиновники искали ее милости. Она разобралась со всеми проблемами своего семейства. Развела отца и отправила мать доживать свой век в монастырь. Решила все территориальные споры своей родни, естественно в пользу увеличения собственного имения, и даже успела выдать Сорелу замуж. У Беты, тоже отбою не было от предложений руки и сердца. Вот что значит хорошее приданое и статус сестры первой дамы Байска.

Офицеры гарнизона пожирали ее влюбленными глазами, а придворные дамы льстиво улыбались при встречах и злобно шипели вслед. И то и другое только радовало Шарлоту. Она наслаждалась жизнь вовсю.

С Берндотом у нее все сложилось непростые, но в некотором смысле просто потрясающе отношения. Их фундамент был заложен на первом же их свидании после бала.

Едва в назначенное время Шарлота появилась в условленном месте, как закутанный в плащ неприметный человек попросил ее следовать за ним. Через боковую калитку они проникли во дворец. Какими-то, явно не парадными коридорами, провожатый быстро довел ее до комнаты, где ее ждал граф, и исчез.

Несколько мгновений они рассматривали друг друга, словно убеждаясь, что перед ним именно тот человек, которого он хочет видеть.

— Сеньора, я очень занятой человек и у меня нет времени на ерунду называемую ухаживанием. Вы мне понравились как женщина, и я предлагаю вам стать моей любовницей. При этом сразу предупреждаю, это ни к чему не обязывает. — Он смотрел ей прямо в глаза. — Если вас что-то не устраивает, уходите прямо сейчас.

Поняв его на строй, Шарлота не потупила глаза, как собиралась вначале, а смотрела так же нагло. Если он хотел ее смутить, то нарвался явно не на ту. Она принимает вызов. Это даже интересно.

— Меня все устраивает.

Она сказала это нарочито спокойно, хотя адреналин уже бурлил в крови, как перед схваткой.

Берндот, едва услышав о ее согласии, моментально отбросил даже видимость каких-то приличий. Звук ее голоса еще не стих, а он, подскочив к ней, одним мощным рывком разорвал ее платье от воротника до пояса. Он вел себя как хищник, которому нужна самка. Лота даже слегка опешила от такого натиска. Берндот буквально вытряхнул ее из тех лохмотьев, в которые превратил ее одежду и голую швырнул на пол. Дойти до кровати или дивана он посчитал излишним. Скинув халат, в котором встречал даму, он навалился на нее как на добычу. Никаких ласк, он не занимался любовью, он насиловал пришедшую к нему молодую женщину.

Возможно, с другой так оно и было бы, но здесь он нарвался на такую же хищницу. Шарлота растерялась лишь на миг. Ни каких слюнявых нежностей? Пожалуйста. Грубое необузданное соитие, напоминающее схватку? Да сколько угодно, мы сами давно хотим такого попробовать. Очень скоро уже было непонятно, кто кого насилует. Они, рыча, катались по полу, круша попадающуюся мебель, и не замечали этого. Радостное пьянящее чувство полной раскрепощённости захлестнуло Лоту. Достигнув кульминации, она визжала от восторга так, что странно, что у них не полопались перепонки в ушах. Наконец и Берндот, излив свое семя, в изнеможении откинулся в сторону.

Потные, поцарапанные, в синяках, как после хорошей драки, они обессилено лежали на полу и с немым изумлением взирали друг на друга.

— Однако.

Берндот встал, нашел глазам свой халат и надел его. Затем опустился в кресло и посмотрел на седевшую на полу Лоту.

— Да, сеньора, вынужден признать, вы меня удивили.

— А вы меня порадовали.

— Вот как, очень хорошо. А сейчас извините, у меня дела.

— Вы намекаете, что мне пора удалиться? — Она встала и осматривала комнату, где они находились.

— Я не намекаю. Прошу. Но просьбы мои, расценивайте как приказ.

— Вы порвали и испортили мою одежду.

— Действительно.

Он выдвинул один из ящиков, чудом уцелевшего письменного стола, и выгреб из него горку монет.

— Возьмите, сколько считаете нужным для компенсации.

Шарлота хмыкнула. Она прекрасно все поняла. Ему надо хоть как-то унизить ее, последнее слово всегда должно принадлежать графу Берндоту. Он не смог заставить ее просить в любви и хочет заставить просить сейчас. Ну, посмотрим, кто круче. Наглости и бесстыдства у нас тоже хватает. Она приметила на подоконнике графин с водой. Взяла его, облилась и подмылась, не обращая внимания ни на графа, ни на образовавшуюся на полу лужу. Вытерлась, используя обрывки платья как полотенце. Оторвала от подола кусок посуше и сгребла в него высыпанные на стол деньги и связала их в кулек.

Берндот с улыбкой наблюдал за ее действиями. Киска оказалась с характером, но деваться ей некуда из ее одежки уцелели одни сапожки. Хочешь, не хочешь, а просить его придется. Но он ошибся, Шарлота, как была голая, распахнула дверь и вышла из комнаты.

Улыбка застыла на его губах. Подойдя к двери, он увидел, как она, покачивая бедрами, с гордо поднятой головой идет по коридору, ничуть не смущаясь своей наготы, словно одета, как и положено придворной даме.

Выскочивший в коридор лакей, застыл как паралитик, изумленно уставившись на голую красотку идущую ему на встречу. Шарлота остановилась перед ним, положила кулек с деньгами и спокойно сняла с него ливрею. Ошарашенный слуга не сопротивлялся и граф, наблюдавший за этой сценой, не мог винить его за это. Надев трофейную униформу, Шарлота так же спокойно удалилась, ни разу не обернувшись и не посмотрев, что там делает ее знатный любовник.

По дороге на квартиру, которую они сняли с Ральфом в Байске, ее разобрал истерический хохот, она представила, что скажет Ральф, когда она расскажет ему о прошедшем свидании. Редкие в этот поздний час прохожие недоуменно оглядывались на странно одетую, смеющуюся даму и переходили на другую сторону улицы, от греха подальше. Ральфа дома не было, и разбирать ее приключения было не с кем. А утром, когда он появился, одновременно с ним пришел посланник от графа и передал письмо.

Извинений в нем не было, но граф извещал сеньору ле Молену, что если она пожелает, то может переселиться жить в губернаторский дворец. Она назначается первой фрейлиной губернаторского двора, это была штатная должность фаворитки, с окладом на ее усмотрение. Любые комнаты в ее распоряжении, коменданту даны соответствующие указания, и старшие над прислугой предупреждены, что должны выполнять все ее приказы.

Берндот готовился стать королем и решал вопросы по-королевски. Шарлота не долго думала над этим предложением, она любила рисковать и ходить по краю. Иначе жизнь ее сложилась бы совсем по-другому, поэтому она согласилась и поехала во дворец губернатора. Дальнейшие их встречи частенько проходили в таком же ключе. Они породили массу сплетен и слухов. Графа, конечно, трогать боялись, а вот над Шарлотой пытались поиздеваться. Но это было безнадежное занятие. Бойкий язычок, а если надо то и твердая рука, быстро расставили все по местам. Все помнили случай как, проигрывая словесную дуэль, разозленная баронесса Лину попробовала хлестануть Шарлоту лошадиной плетью. Та вырвала плетку и так ее отделала, что баронесса вынуждена была несколько дней провести в постели. Досталось и ее кучеру, который сунулся на помощь своей госпоже, и тоже получил свою долю. Берндота этот случай, когда ему о нем доложили, только повеселил. Он считал себя личностью высшего порядка, и ему польстило, что его официальная любовница тоже очень незаурядна.

Алиса и Феро одобрили все действия Шарлоты. Еще бы, она перевыполнила все мыслимые планы по проникновению в высшие сферы Байского общества. Сейчас, благодаря ей, подслушивающие устройства стояли почти во всех значимых чиновничьих кабинетах и все действия Берндота были у Алисы как на ладони. Помимо этого, они теперь ясно представляли, чем живет каждый чиновник. Стало проще находить рычаги влияния и контролировать последствия своего вмешательства. Страшные письма от Леди Смерть стали еще более конкретны и эффективны.

Фактически, дергая за созданные ниточки, они могли управлять байской администрацией. Две недели назад, Алиса собрала всю их небольшую компанию в модуле и объявила, что сейчас они готовы взять власть в провинции. Для этого достаточно устранить Берндота и несколько преданных ему ключевых чиновников и офицеров байского гарнизона.

— Сейчас проблема в том, что мы не знаем и не можем спрогнозировать, кто будет преемником Берндота. Этот вопрос решается в Расе, а к столице у нас подходов пока нет. Убрать графа, тем или иным образом, мы можем уже сейчас. Пусть это и не очень легкая задача, но вполне разрешимая. Вопрос, что делать потом?

— А прикинуть, кто из здешних магнатов может стать его преемником, и взять их под контроль мы можем? — Задал вопрос Феро.

— Можем, но это бесперспективный путь. Берндот так все подмял под себя, что никакой, более-менее весомой политической фигуры в провинции нет.

— Так договоримся с кем-нибудь и поможем.

— Все равно это будет бардак и анархия.

— Что же делать?

— Думать, до этого мы не очень задавались вопросом, что будет после Берндота. Сейчас пришло время вплотную заняться этой проблемой.

Шарлота слушала этот спор и мысль, которая крутилась у нее в голове все это время вдруг кристаллизовалась.

— У меня есть одно предложение. Мой кузен Ральф, работает в какой-то тайной службе центрального правительства. Давайте попробуем выйти через него на какое-нибудь влиятельное лицо.

— А что? Это хорошая мысль. Лота постарайся поговорить с ним как можно скорее, но осторожно.

— Да как только он появиться в Байске.

— А когда это произойдет? Может лучше тебе самой навестить его в Расе.

— В столицу, по его словам, он уехал ненадолго, я думаю на доклад и за инструкциями. Это было месяц назад. Возможно, мы появимся в Байске одновременно.

— Хорошо, считаем это твоим основным заданием. А параллельно мы будем готовить план переворота, при условии устранения Берндота.

3

Семейное дело

Всю обратную дорогу до Байска Ральф раз за разом обдумывал все известные ему факты и решал, на сколько его подозрения обоснованы. Он фактически пообещал премьеру, что знает кто такая эта легендарная Леди Смерть. Он вспоминал все, что ему известно о его кузине Шарлота ле Молена, пытался понять, можно ли объяснить все, что он про нее узнал как-то по другому. Каждый факт в отдельности, наверное, можно, но все вместе было слишком невероятно. Так же невероятно, как и то, что творилось в провинции.

Развлекаясь в Байске на всю катушку, Лота даже не догадывается, сколько усилий он потратил, выясняя подробности ее жизни, о которых она, скорее всего, и не помнила.

Так, пробежимся по ее биографии еще раз. Родилась, росла, все обычно, если идиотскую семейку его дяди можно считать обычной. От того, что он узнал про семейство Моленов, можно было тронуться умом. Но по его детским воспоминаниям она была нормальная девчонка. Правда, с точки зрения пацана. Не ревела, лазила по деревьям, дралась, короче, вела себя скорее как мальчишка. Но ничего необычного, за тот период, когда она жила в семье. Он припомнить не мог. Ну, да бог с ним с семейством. В одиннадцать лет ее отдали на воспитание монахиням, и домой она вернулась, буквально несколько месяцев назад и вернулась уже такой, какой он знал ее сейчас.

По его просьбе о ней наводили справки в монастыре. Ничего существенного монашки не сообщили. Девица, как девица. Может, чересчур своенравна и хулиганиста, но, как говориться, в пределах допустимого. Даже в том, что она сбежала с любовником, если этот парень был ее любовником, нет ничего необычного. Такое случалось и раньше, наверное, будет случаться и в будущем. А вот дальше ее след теряется. Достоверно можно говорить только о моменте, когда она появилась в имении у отца. Почти три года ее жизни, это сплошная загадка.

Кстати, именно в то время, когда она исчезает из поля зрения, и появляются слухи о Леди Смерть. Впервые о появление этой дамы заговорили в окрестностях Торкайского замка. Там Леди Смерть устроила кровавую баню одной из местных банд. Интересно, что уже в этой истории фигурирует лесной кот, который будет потом регулярно появляться в рассказах о подвигах Леди Смерть.

И что тоже странно, в первую же ночь, после того как я встретил свою кузину, уже будучи взрослым, я видел лесного кота. Сейчас я почти уверен, что это ее кот.

А ее мастерство во владении оружием. Да есть женщины, умеющие им пользоваться, но такого он не встречал.

Судя по некоторым признакам, она была в Арате, причем во время восстания. И именно в это время там действовала некая дамочка, про которую там тоже слагают легенды и никаких следов которой, после восстания обнаружить не удалось. Странные совпадения, где появляется Лота, в том же районе действует и Леди Смерть. Правда последнее время она практически безвылазно живет в Байске, а Леди Смерть действует не только в городе, но, во-первых, она иногда и покидает город, а во-вторых, могли появиться и самозванцы, использующие чужую славу.

Так, терзаясь сомнениями, он добрался до Байска. Приведя себя в порядок после дороге, Ральф направился во дворец губернатора. Потолкался в приемных, поболтал со знакомыми, узнал последние местные новости. Шарлота была в городе. Значит, можно пойти, хоть сейчас и поговорить с ней. Правда, за время его отсутствия в Байске, позиции его кузины, еще более укрепились. Если верить сплетням, она сейчас фактически правит провинцией. А захочет ли она, даже если он не ошибся в своих подозрениях, и дальше бороться с Берндотом, спохватился вдруг Ральф, возможно, все ее цели уже достигнуты. Но отступать он не привык и направился в покои Шарлоты.

Ее секретарь не знал его и по началу был достаточно заносчив, как бывают, заносчивы слуги больших вельмож. Но, узнав, что он брат самой сеньоры ле Молена, стал моментально почтителен и предупредителен до тошноты.

Шарлота приняла его сразу.

— Господа, прошу оставить меня. — Объявила она нескольким дворянам, бывшим в ее комнате. — Я хочу поговорить с моим братом наедине.

Выпроводив всех, она расцеловала Ральфа и усадила рядом с собой на диван. После нескольких ничего не значащих фраз, она посмотрела ему прямо в глаза и сказала.

— Давай братец, выкладывай, о чем хочешь меня спросить. Ты же еще до поездки в Рас хотел поговорить со мной по душам, но не решился.

— Ты на редкость проницательна, сестренка. — Ральф на секунду задумался. — Послушай, я расскажу историю одной девушки, а ты скажешь, что ты об этом думаешь. Хорошо?

— Хорошо. — Шарлота улыбнулась.

Он, не скрывая, выложил ей все свои соображения и сомнения на ее счет. Она слушала его, не перебивая, и это его порадовало. Значит, в его словах есть доля правды, иначе она давно бы выставила его вон, с его бредовыми идеями.

— Так ты считаешь, что я и есть Леди Смерть? — Ее глаза лучились от удовольствия.

— Да я так считаю. Если нет, то объясни приведенные мною факты.

— Ральф, дорогой, ты привел мало фактов, в основном это твои соображения и совпадения.

— Объясни их.

— Зачем, я не Леди Смерть.

Внутри у него все закаменело, он ошибся. Она не врала, он это чувствовал. А Лота между тем продолжала:

— Чужой славы нам не надо. Но я познакомлю тебя с ней.

— Что ты сказала, повтори! — Он не верил своим ушам.

— То и сказала, если хочешь, я организую тебе встречу с Леди Смерть.

4

Алиса и премьер

Кутаясь в темный плащ, Алиса быстро шла вслед за Ральфом по слабо освещенными коридорами королевского дворца. Пару раз их останавливала охрана, но офицеры командовавшие караулами, видимо имели соответствующий приказ, и, узнав Ральфа, без слов пропускали их дальше. На Алису вообще никто не обращал внимания. Для солдат она осталась неопределенной личностью без лица и фигуры, скрытой складками плаща и низко надвинутым капюшоном.

Они миновали большой зал, прошли сквозь библиотеку и, наконец, вошли в приемную лорда Раиса.

— Доложите, премьеру. — Ральф небрежно скинул на стул запыленную кавалерийскую накидку, Алиса так и осталась стоять бесформенной серой тенью.

Вышколенный секретарь не смог удержаться от любопытного взгляда в ее сторону, но ничего значимого не увидел. Определить, кого привел любимый агент лорда Раиса, было невозможно. Инструкции премьера были четкими, как только появиться Ральф, сразу проводить его и его спутника в кабинет и никого не пускать.

— Проходите, монсеньер ждет вас, — секретарь кивнул на дверь и уткнулся в разложенные на столе бумаги.

В кабинете, куда они вошли, за огромным письменным столом сидел, и что-то писал холеный пожилой господин в роскошном костюме темных тонов. Алиса обратила внимание на длинные изящные как у музыканта пальцы рук, унизанные перстнями.

— Монсеньер, позвольте представить вам Леди Смерть. Леди позвольте представить вам премьер-министра Танского королевства лорда Раиса. — Голос Ральфа был торжественен, словно это была не приватная встреча, а официальная церемония.

Господин за столом поднял голову и в Алису уперся самый проницательный и испытующий взгляд, который она только видела в своей жизни.

— Мне позволено будет увидеть даму, носящую столь громкое имя? — Лорд постарался придать своему голосу как можно больше галантности, но вопрос все равно прозвучал сухо, как приказание.

— Конечно, монсеньер. — Алиса старалась говорить как можно ровнее.

Она тряхнула плечами, и тяжелый плащ упал на предупредительно подставленные руки Ральфа.

— Однако вы молоды.

Глаза Раиса, казалось, прожигали насквозь. Лихорадочный озноб пробежал по телу Алисы, но она постаралась взять себя в руки и отвечать вежливо, но твердо и без излишнего подобострастия.

— Если вы считаете это недостатком, то нашу встречу надо отложить на несколько лет, и он исчезнет сам собой.

Лорд едва заметно усмехнулся.

— Это не недостаток, но и не достоинство. Я просто констатировал факт. Леди Смерть — это действительно ваше имя?

— Нет, конечно, это боевой псевдоним.

— Да, о ваших подвигах я наслышан. Как же вас зовут на самом деле?

— Алиса.

— Просто Алиса?

— Да. — Она позволила себе улыбнуться, — если вы не дадите мне титула.

— Хорошо, чуть позже мы вернемся к этой теме. Ральф, будьте добры, подождите в приемной и проследите, чтобы нам не мешали.

Ральф щелкнул каблуками и вышел, аккуратно прикрыв за собой массивные двойные двери. Усаживаясь в массивное кресло, он поймал недовольный взгляд Сегье, и усмехнулся. Старый интриган лорд Раис предусматривает все. Теперь его разговор с Алисой точно останется в тайне, секретарь и Ральф, волей не волей будут контролировать действия друг друга. Это не значило, что он им не доверял, просто премьер любил предусмотреть все, даже самые невероятные возможности.

— Вы не догадываетесь, зачем я вас пригласил? — Обратился премьер к Алисе, едва они остались вдвоем.

— Надеюсь, вы сейчас мне все объясните.

— Садитесь. — Раис указал Алисе на ближайшее к столу кресло. — Вы не офицер и мне неудобно обращаться к стоящей даме.

Алиса села, ожидающе глядя на премьер-министра. Какое-то время они молчали. Лорд Раис продолжал буравить ее взглядом, словно пытался понять, что же на самом деле прячется в этой хорошенькой головке. Наконец он решился.

— Ладно, не будем играть в кошки-мышки. Вы нужны мне. — Премьер жестом остановил готовый сорваться с губ Алисы вопрос. — Ральф подробно докладывал, да и из других источников я знаю, что губернатор Байской провинции, граф Берндот ведет против государства интригу, стремясь отторгнуть провинцию от королевства. Он враг короля, а значит и мой враг. Но граф хитер и я не могу выдвинуть против него формальных обвинений. С точки зрения суда он достойный законопослушный господин, а слухи и подозрения они и есть слухи и подозрения. Никаких реальных доказательств его противозаконной деятельности у меня нет, и я боюсь, что когда они появятся, будет уже поздно. Вы боретесь с графом и объективно мы союзники. Ваши действия во многом противозаконны, но служат во благо государству. Я предлагаю объединить наши усилия. Вы согласны?

— В целом да. Глупо отказываться от союза с премьер-министром, тем более что, вы правы, враг у нас один. Но вы заблуждаетесь, что против Берндота нельзя выдвинуть никаких обвинений. Вот посмотрите эти бумаги.

Алиса положила на стол шкатулку.

— В основном это бумаги бывшего губернатора Бариджа. Он погиб во время Аратского восстания. Я позволила дополнить их несколькими более поздними документами. Будьте добры, посмотрите их.

Раис недоверчиво открыл шкатулку, и глаза его удивленно округлились.

— Это же большая губернаторская печать! Берндот утверждал, что она безвозвратно утеряна со смертью Бариджа.

— Как видите, нет. Просто граф не смог ее обнаружить. Посмотрите бумаги, там много интересного.

Лорд, вытряхнув из шкатулки несколько листков и пару свитков, углубился в их изучение. Алиса ждала, откинувшись на спинку кресла и осматривая кабинет премьер-министра.

— Да это рука Бариджа. Кто такая леди Койлок, вы что-нибудь про нее знаете? — Раис кончил читать бумаги и вопросительно смотрел на Алису.

— Под этим именем губернатор Баридж знал меня, но это вымышленное имя.

— Жаль. Хотя, если потребуется всегда можно сделать леди Койлок реальным персонажем. Вы не будете возражать официально взять себе это имя?

— Нет.

— Отлично, но вернемся к Бариджу. Судя по этому документу, вы присутствовали при его кончине.

— Да. Он умер у меня на руках. Это было в самом начале восстания. Точнее в первый день.

— Как это произошло?

— Его убили и убили преднамеренно.

— Чин Леш Кон?

— Да. Он организовал покушение и собственноручно ранил губернатора, от этой раны он и скончался.

— Кто-нибудь еще может подтвердить ваши слова?

— Моя подруга, Шарлота ле Молена.

— Родственница виконта?

— Да, его кузина.

— Ну, это очень хорошо. — Лорд Раис задумчиво потер переносицу. — Как я понял, вы были в Арате во время восстания, этот эпизод нашей истории до сих пор во многом для меня не ясен. Надеюсь, позднее вы расскажите мне подробнее об этих событиях?

— Всегда к вашим услугам.

— А сейчас вернемся к Берндоту. На основании ваших документов я могу выписать ордер на его арест, и король и королевский совет будут вынуждены согласиться, что он преступник. Но, существует огромное но.

— Вы сомневаетесь в возможности практически осуществить арест в вотчине графа?

— Абсолютно точно. Я подпишу эту бумагу, только когда буду иметь гарантии, что граф будет арестован, а не развяжет гражданскую войну.

— Чем дольше вы тянете, тем меньше шансов это осуществить.

— Поэтому мне и нужны союзники внутри провинции. Я готов оказать любую, но неофициальную помощь противникам графа. Создайте ему проблемы, пусть думает не о короне, а о том, как удержать провинцию. Если можете, свалите его, но так, чтобы не пострадало единство королевства.

— Это долгий путь.

— Вы можете предложить другой.

— Выпишете ордер, и я арестую Берндота.

— Сколько вам для этого потребуется людей? Армия? И где вы их возьмете?

— Армия, конечно, не помешала бы, но быстро и незаметно вы ее в Байск не перебросите. А по-другому будет только хуже. Поэтому я обойдусь своими силами.

— А кто удержит провинцию в повиновении?

— Новый губернатор, которого вы назначите, а я ему в этом помогу.

— А почему вы это сделаете?

— Потому что не люблю крови, а сепаратизм это война и кровь. Если Байск отделиться, это будет выгодно только Берндоту.

— И кого вы видите на должности губернатора? — Раис пристально вглядывался в лицо Алисы.

— Мне все равно кого вы назначите. — Она удивленно пожала плечами. — Главное, чтобы мы могли сработаться. Потому что, первое время, нам придется действовать в тесном контакте.

— Странно, но мне кажется, что вы говорите искренне.

— А почему я должна быть с вами не искренна?

— Потому, что хотите стать губернатором провинции.

— Я, губернатором!? — Удивление Алисы было столь естественным, что Раис отбросил последние сомнения.

— Вы отказываетесь?

— От чего?

— От должности губернатора провинции.

— Вы действительно предлагаете мне стать губернатором?

— Да.

На самом деле это не было полным экспромтом. Посылая Ральфа договариваться с Леди Смерть, он рассматривал и такой вариант. Просто для принятия окончательного решения необходимо было увидеть кандидата и оценить его лично. Алиса ему понравилась. Эта девочка достаточно умна и решительна, чтобы удержать провинцию, а то, что у нее нет там корней — это еще лучше. Амбиций, подобных Берндоту у нее быть не может по определению. Потому что нет у нее реальной опоры в провинции, длинной вереницы воинственных предков, нет своего клана. Она чужая. Пусть убирает графа и удержит Байск в повиновении, а там будет видно.

— Вы душеприказчица Бариджа, правильно понимаете ситуацию и сама с собой, надеюсь, договоритесь. Есть что возразить?

— Даже не знаю, все это несколько неожиданно.

— Я попрошу короля дать вам графский титул. Мы должны сохранять почтение к высшим должностям в королевстве.

— Благодарю. — Алиса была несколько растеряна, такого оборота событий она не ожидала.

— Тогда считаем вопрос решенным. Сколько вам нужно людей.

— Четырех офицеров во главе с Ральфом мне будет достаточно. Больше могут привлечь внимание. Главное иметь соответствующие полномочия и до определенного момента сохранить все в тайне.

— Бумаги я подготовлю. Людей подберет Ральф. Но не могу удержаться от одного вопроса. Почему мы говорим только об аресте графа, и вы не предлагаете других вариантов, которые проще осуществить?

— Вы имеете в виду убийство?

— Как лицо официальное я не могу предлагать такое, лишить подданного жизни может только суд. Но в приватной беседе я могу сказать, что если граф погибнет при задержании, это меня не очень расстроит.

— Я учту это, но лично мне предпочтительнее, чтобы Ричард Берндот был осужден и казнен как преступник. А трудностей я не боюсь.

5

Арест

Удобно развалившись в своем кресле, Квит Рилас с тяжелым вздохом осмотрел кучу разномастных документов лежащих на его столе. Ужасно болела голова, хотелось выпить бокал крепкого вина и лечь спать, но надо работать. Он чувствовал, ситуация с этой Леди Смерть действительно серьезна. Дело идет о власти в провинции. Квит знал о грандиозных планах Берндота и целиком их поддерживал. Берндот обладал даром вождя, у него были ум, сила, напористость, он вполне мог добиться короны и Квит рассчитывал кончить дни в ранге премьера.

По легкому дуновению воздуха он почувствовал, что в дверь кто-то вошел. Без доклада к нему могли зайти только два человека, граф и его азиатский советник. Судя, по отсутствию звука шагов, это был второй любимый советник губернатора. Только Чин мог пройти тихо по его скрипучему паркету, Берндот был выше этого. Квит поднял голову и встретился с невозмутимым взглядом, бесстрастного восточного человека.

Рилас не любил Чина, причем не столько по тому, что тот был конкурентом по влиянию на графа, а потому, что часто не понимал этого человека. Сир Квит не переносил неизвестности и не любил сюрпризов. Чин так и остался для него загадкой, и он его опасался. Но чтобы он там ни чувствовал по отношению к азиату, это тщательно скрывалось, поэтому внешне все было отлично. Рилас догадывался, что хитрый азиат знает, о его истинном расположении к нему и тоже ломает комедию, изображая дружеские чувства, но оба соблюдали своеобразную негласную договоренность. К тому же мириться с неприятным человеком заставляла и близость того к Берндоту, с которым они оба связывали свои надежды на будущее.

— Квит, надо поговорить. — Чин говорил как всегда ровно, но начальник полиции догадывался, что с пустяком он бы к нему не пришел.

— Говори, раз пришел.

— Что ты думаешь о фаворитке графа, Шарлоте ле Молена.

— А что о ней думать. Красивая стерва и Ричарду, к сожалению, нравиться с ней трахаться.

— Я просмотрел собранное на нее досье.

— Ну и что, я тоже его смотрел. Ни черта там нет, неясно только где пару лет шлялась после побега из монастыря. Но графу наплевать на белые пятна в ее биографии, его волнуют скорее ее анатомические особенности.

— Я сравнил его с досье на Леди Смерть.

— И что. — Квит насторожился, похоже, раскосая морда что-то унюхала. А он этот момент упустил. Не догадался связать любовницу графа с их таинственным врагом.

— Странно, но где наша Шарлота, там появляется и Леди Смерть. Я понимаю, этого мало, так можно заподозрить слишком много народу. Поэтому продолжу, после того как она у нас появилась, действия нашего таинственного противника приобрели ювелирную точность и стали еще эффективнее. Практически мы начинаем утрачивать контроль над провинцией, ощущение такое, что эта Смерть знает про нас все.

— Это означает только, что у нас завелся шпион. — Буркнул начальник полиции.

— Причем на самом верху.

— Хорошо, она подозрительна эта Шарлота, но это все косвенные улики. Идти с этим к Берндоту глупо.

— Далее. Она двигается с грацией опытного бойца. Присмотрись, Квит, и ты заметишь это. Ее движения изящны, она хорошо танцует, но ты сравни ее с другой хорошей танцовщицей и почувствуешь разницу. Я долго постигал священное искусство единоборства. Когда оно становиться стилем жизни, ты, уже не отдавая себе отчета, располагаешь тело так, чтобы всегда быть готовым к любой неожиданности. Она именно такая, застать ее врасплох невозможно.

Слушая, Чина, Рилас вспомнил, что, как-то глядя на идущую ему на встречу Шарлоту, обратил внимание на ее легкую скользящую походку. И подумал, что будь вместо паркета под ее ногами каменистая тропа или болотная топь, покрытая дерном, она этого не заметит. Потому что ставит ногу так, что ей все равно, что окажется под ее каблуком.

— Да, ты, кажется, прав. Она подозрительна и опасна.

— Это еще не все. — Чин вытащил из кармана и бросил на стол странный предмет.

На первый взгляд это был обычный, размером с пол пальца, кусок деревяшки. Рилас взял его в руки, внимательно рассматривая. Кусок был расщеплен. Он раздвинул ногтями щель и удивленно крякнул. Внутри дерева было что-то странное и непонятное. Очень маленькие цветные камешки, ниточки, что-то вроде металлической ягодки.

— Что это? — Изумленно спросил он.

— Не знаю, но согласись, ювелирная работа.

— Согласен, а где ты это взял?

— Нашел у себя в комнате. Ну, ты понял?

Рилас кивнул. В комнату к Леш Кону было запрещено входить всем. Чин сам убирал ее. Все обитатели дворца знали об этом, а репутация у азиата была такая, что только самоубийца мог попытаться проникнуть туда в его отсутствие.

— Считаешь, это она подкинула?

— Больше не кому. И только у Леди Смерть могут быть такие вот странные вещицы.

— Ты меня убедил. Надо поговорить с графом.

Стоя у окна в своих покоях Берндот смотрел на широченную кровать. Там, демонстрируя себя во всей красе, потягивалась Лота. Хороша чертовка, думал граф, но слишком опасна. В эту ночь он оставил ее у себя. Редко, но такое случалось, и не должно было вызвать ее подозрений.

Вчера, выслушав своих советников, он дал согласие на арест и допрос Лоты. Граф знал, во что превращаются люди после его застенков, и пусть она окажется не виновной, прежней Лоты уже не будет. Это была его месть. Признай она его первенство, и он бы с ней договорился, даже если она действительно эта таинственная Леди Смерть, во что он не верил. А так он ее все-таки нагнет, посмотрим, сможет ли она сохранить свою гордость и невозмутимость, вися голой на дыбе с взлохмаченной кнутом спиной. Он даже зажмурился от предвкушения, представив себе эту картину. Ничего, пол года ты строила из себя королеву, тем приятней будет заставить тебя ползать у своих ног.

В эту ночь он был с ней на редкость нежен. Испытывая странный кайф оттого, что, лаская ее тело, представлял, как будет рвать его раскаленным железом. Шарлота, тоже была на редкость мягка и податлива. Без обычной своей ершистости. Граф заметил это, но не придал значения.

А дело было в том, что Шарлота, перед приходом к графу, имела сеанс связи с Феро. Он сообщил, что Алиса, с приказом о снятии с должности губернатора и аресте Берндота, будет в городе менее чем через сутки. Она уже недалеко от Байска и поспешает, как только может. Феро ввел в город почти всех своих головорезов. Как только, Алиса и Ральф появятся в Байске, он начнет действовать.

Для нее эта ночь была своеобразным прощанием с диким зверем, которого она пыталась приручить, но не смогла. Шарлота точно знала, что не любит графа, но встречи с ним возбуждали ее и заряжали энергией. Интересно будет посмотреть на него, когда он поймет, что проиграл, и все уже кончено.

В дверь постучали.

— Войдите. — Крикнул граф.

Лота натянула на себя простыню. Что за идиотская привычка принимать посетителей в спальне, успела подумать она, а тело само, повинуясь инстинктивному чувству опасности, перешло в боевой режим.

Через широко распахнувшиеся двери в спальню во главе с офицером полиции ввалилось шестеро стражников.

— Сеньора, — заговорил офицер, — вы обвиняетесь в государственной измене, колдовстве, убийствах и покушении на убийство. Я должен препроводить вас в тюрьму. Так как обвиняетесь вы в тяжких преступлениях, у меня есть предписание, заковать вас в кандалы при аресте.

Он чувствовал себя не очень уютно. Его непосредственный начальник, Квит Рилас, сказал, что задание очень ответственное. Девица, которую предстоит арестовать, на редкость опасна, поэтому надо взять усиленный наряд и сразу же надеть на нее цепи. Глядя на сжавшуюся в комок, прикрытую простыней девушку он не понимал, зачем весь этот фарс. Если графу надоела его пассия, все можно было сделать гораздо проще.

— Вот так дорогая. — Подал голос граф. — Вставай, протяни ручки, мне кажется, что в цепях ты будешь смотреться еще лучше.

— Господа, подождите за дверью, я не одета. — Голос ее звенел, но Берндот не слышал в нем страха, а только сдерживаемую ярость.

Стражники переглянулись, офицер смотрел на графа, не зная как поступить.

— Ты что не поняла, ты уже никто! — Взревел Берндот. Ему не терпелось увидеть испуг на этом личике. — Сдерите с нее эту простыню и оттрахайте, если вздумает сопротивляться. Выполнять!

Понукаемые прямым приказом графа, стражники приблизились к постели, охватывая ее полукругом.

— Ты пожалеешь!

Визг Лоты ударил по ушам, а сама она словно взорвалась. По крайней мере, у присутствующих сложилось такое впечатление. Стражники разлетелись по стенам, как кегли после хорошего удара мячом.

Ярость переполняла Шарлоту, но головы она не потеряла. Ее движения были расчетливы и экономны, просто делала она их очень быстро.

Несколько мгновений Берндот ошеломленно смотрел на то, как его любовница делает отбивную из пришедшего ее арестовывать наряда полиции. Эти дурни не достали оружие, а теперь она не давала им такой возможности. Он знал, что она сильная и ловкая дама, и Чин предупреждал, что она боец, но не мог он ожидать подобного от женщины. Взревев, он схватил висевшую на стене шпагу, и ринулся в свалку.

Чин находился в смежной со спальней графа комнате. Он не пошел вместе со стражниками, посчитав, что там справятся и без него, у него было ощущение опасности, но исходило оно не от девчонки. Судя по начавшемуся грохоту, он понял, что Шарлота добровольно на заклание не пошла, и оказывает сопротивление, но не это напрягло Чина. Он почувствовал, что в замке началась какая-то суета, что-то происходило, и это связано с его ощущением опасности. Услышав рев графа, Чин решил, что пора вмешаться и ему. Надо кончать здесь, и выяснить, что происходит во дворце. Он достал меч и, отбросив ножны, собрался шагнуть в спальню. Не понимая, зачем он это делает, но, повинуясь внезапному желанию, выглянул в окно и замер. Во двор в окружении нескольких всадников въезжала его аратская незнакомка. Рядом с ней высилась мощная фигура Феро. Другие всадники были в форме королевских гвардейцев.

Что-то щелкнуло в голове, и разрозненные факты, ощущения и догадки сложились в законченную картину. Чин понял, они проиграли. Надо спасать графа и бежать. Он ринулся в спальню, но, еще не ворвавшись в нее, понял, что опоздал и надо думать только о своей шкуре.

Отбросив пинком ноги подвернувшегося стражника, Лота легко, словно на тренировке, а не в смертельной схватке, уклонилась от выпада Ричарда и скользнула к нему вплотную. Он попытался разорвать дистанцию, но хотя был и очень быстр, ему это не удалось. Она непостижимым образом оказалась у него за спиной. Ставшие стальными руки его любовницы вцепились в затылок и подбородок и с нечеловеческой силой выворачивали голову. Он изо всех сил напрягал мышцы, но тело двигалось недопустимо медленно, проигрывая состязание в силе и быстроте. Берндоту показалось, что он услышал хруст собственных позвонков, прежде чем свет навсегда погас в его глазах.

Эпилог

По недавно заведенной привычке, после дневной трапезы, Ариан работал с принесенными премьером из королевской канцелярии документами. Лорд Раис с объемистой кожаной папкой стоял рядом со столом. Он по одному доставал из нее документы и почтительно подавал их королю. Ариан внимательно читал их, почти всегда просил пояснить тот или иной момент, и размашисто подписывал. И хотя он не отклонил еще ни одной бумаги из поданных ему премьером, тем не менее, желание Ариана быть в курсе дел королевства напрягало Раиса, заставляя его более тонко продумывать свои ходы, и быть всегда готовым аргументировано обосновать то, или иное свое предложение. Осознание того, что король интересуется твоей деятельностью, не давало расслабиться, и не позволяло делать все, что пожелаешь, без оглядки на суверена. Это стремление короля к государственным делам немного беспокоило премьера.

По закону Ариан Второй стал совершеннолетним три года назад, до этого, согласно посмертной воле Ариана Первого, лорд Раис семь лет совмещал обязанности премьер-министра и регента. За десять лет практически безграничной власти он привык чувствовать себя правителем государства и не собирался покидать занятых позиций. Пока он не предпринимал каких-либо действий, надеясь, что увлечение короля государственными делами пройдет само собой и сложившееся распределение функций между первыми лицами королевства останется без изменений. Королю забавы и представительство, премьеру реальное управление государством.

"Надо, все-таки, присмотреть среди придворных барышень какую-нибудь смазливую цыпочку и подсунуть ее королю. Видимо баронесса Логари ему уже поднадоела, и король предпочитает работу с документами ее обществу. А еще недавно он, не глядя, подписывал все, что я ему давал. Да, если король увлечется новой любовницей, это остудит его пыл в государственных делах. В конце концов, молодым людям должны быть ближе такие радости жизни, как танцы, охота, занятия любовью. Это мне уже интереснее другие стороны нашего бытия". Стук в дверь прервал размышления премьера. На пороге кабинета стоял камердинер короля.

— Ваше величество.

— Ну что тебе, Луи? — В голосе Ариана явно слышались сварливые недовольные нотки. Он не любил, когда ему мешали, но терпел, если повод был существенным. А вот если слуги не сообщали ему то, что должно, то этого он не прощал.

— Прошу великодушно простить меня за то, что отрываю вас от Ваших дел, но позвольте напомнить, сегодня вам должна быть представлена губернатор Байской провинции, графиня Аратская. Аудиенция была назначена на это время. Графиня ждет в приемной.

— Вот видишь, Луи, возможно какой-нибудь нужный указ не будет подписан сегодня из-за твоего вмешательства. — Ариан вопросительно глянул на Раиса. Лорд едва заметно кивнул. — Хорошо, зови.

Камердинер вышел и тотчас вернулся уже с Алисой. Ариан не смотрел на них. Его взгляд снова был погружен в разложенные на столе бумаги.

— Губернатор Байской провинции, графиня Аратская! — Казенно-торжественным голосом возвестил Луи.

Ариан стремительно вскинул голову, и взгляд его встретился с глазами Алисы. И премьер-министр, и камердинер, глядя на них, почти физически ощутили мощную силу, искрой проскочившей между двумя молодыми людьми и неотвратимо потянувшую их друг к другу. Две половинки целого соединились, и разрушить это целое, не повредив составляющих, было уже невозможно.

Король замер, словно был мраморной статуей олицетворяющей восхищение. Стоящая в дверном проеме девушка казалась воплощением его осознанных и не осознанных представлений об идеальной женщине. Алиса действительно была чудо как хороша. Сияющие глаза, легкий румянец, гордая осанка. Сшитое лучшим придворным портным платье подчеркивало все достоинства ее великолепной фигуры. Она была воплощением красоты, молодости и очарования.

Не отрывая взгляда от девушки, король встал, и словно сомнамбула пошел к ней, огибая огромный письменный стол. Алиса, медленно присела в глубоком реверансе. В ее голове царил полный сумбур, все наставления по этикету, расписанное до мелочей поведение при аудиенции у короля вылетели из сознания, как будто их там и не было. Она не понимала, что с ней творится, что ей надо сейчас делать, знала только, что не смотреть, отвести глаза от вставшего ей навстречу стройного молодого человека выше ее сил. Она совершенно его не знала, но чувствовала — это мужчина ее жизни, позови он и она пойдет за ним хоть на край света. И это без всяких преувеличений, потому что так оно и было.

Нарушая все писаные и не писаные правила, король подошел к ней вплотную, и протянул руку, заставляя Алису выпрямиться. От его прикосновения она едва заметно вздрогнула, но от его внимательных глаз сейчас не могло укрыться ничто.

— Что с вами сеньора? — Голос Ариана звучал чуть более хрипло, чем обычно.

— Простите Ваше величество, я немного волнуюсь. — "Что я говорю, причем тут это?", обрывки мыслей калейдоскопом крутились в голове, не собираясь во что-нибудь осмысленное.

Распрямившись, Алиса, наконец, смогла отвести взгляд от его лица и взять себя в руки.

— Надеюсь с вами все в порядке? — Он так и не выпустил ее руки и стоял в опасной близости.

— Благодарю вас, все хорошо. — Она попыталась убрать свою ладонь, но король только сильнее сжал руку.

— Господа, мне необходимо поговорить с графиней относительно ее назначения, оставьте нас! — Ариан почти совладел с чувствами и его голос звучал привычно властно.

Пораженный небывалым нарушением придворного этикета, Луи застыл как соляной столб, едва не уронив свой жезл. Слова короля явно еще не дошли до его сознания. Первым в себя пришел лорд Раис, хотя изумление и его пробрало до костей. Сжав локоть, удивленно взиравшего на эту сцену, Луи, он слегка подтолкнул его к двери, физически давая понять, что они здесь сейчас явно лишние.

Вытолкнув еще не пришедшего в себя камердинера из кабинета, он немного замешкался, прикрывая массивную дверь, и успел увидеть, как король притянул к себе не сопротивляющуюся Алису, как, закрыв глаза она запрокинула голову. Ее губы слегка раздвинулись. Она полностью отдавалась во власть мужчине. Ариан не заставил ее повторять не высказанную вслух просьбу и приник к доверчиво подставленным губам долгим сладостным поцелуем. Хмыкнув, Раис захлопнул дверь, ни король, ни Алиса этого не заметили.

Направляясь в свои апартаменты, премьер попытался осмыслить складывающиеся положение. Он был сильно не в духе, потому что совершенно не просчитывал подобный вариант развития ситуации, а следовать за событиями он не любил, он всегда сам создавал их и направлял в нужное ему русло. Сейчас же все происходило само собой, без его влияния. А самое неприятное было в том, что он пока и не знал, выгодна ли ему и государству Алиса Аратская в качестве королевской любовницы. Приходилось на ходу строить линию своего поведения, но винить в этом, кроме себя, было некого. "Старый козел!", думал о себе Раис: "Совершить такой промах, это непозволительно даже юнцу".

Почему же, он, который умел просчитывать все возможные коллизии в своих интригах и видел развитие ситуаций на много шагов вперед, упустил такой очевидный вариант. Ответ напрашивался сам собой. Скорее всего, это произошло по тому, что он не воспринимал Алису как женщину.

Вчера, когда Ральф докладывал о том, как прошло дело в Байске, он восхищался ее талантом организатора. Операция прошла так чисто и гладко, что на ее примере можно учить, как делать перевороты.

Поэтому, он как-то не задумывался о ее внешности, и о том, что она идеальное воплощение именно того типа женщин, который нравиться королю. Когда ему первый раз представили Алису, он тоже был удивлен. Предводитель шайки разбойников, выступивший против одного из самых опасных противников королевства, представлялся ему совсем по-другому. "Однако старею. Раньше бы я на такую женщину обратил внимание в первую очередь именно как на женщину, а уж потом оценивал ее как политика", подумал премьер. Он ясно видел ту искру, которая проскочила между королем и Алисой, и не сомневался, что они станут любовниками. Он и сам считал, что королю надо завести новую даму сердца, но отнюдь не был уверен, что Алиса подходит для этой роли. Она была слишком умна и независима. Раис чувствовал, манипулировать этой дамочкой будет крайне сложно. А у него ничего нет, чтобы заставить ее поступать по-своему.

Как с губернатором, он с ней прекрасно обо всем договорился. Они понимали друг друга с полуслова. А вот как с любовницей короля. Это совсем другой вопрос. В его богатой жизненной практике еще не встречалось ситуации, когда фаворитка короля занимала и крупный государственный пост.

А в это время, его головная боль, не думала ни о каких делах, тем более о государственных. Алисе было просто хорошо.

??

??

??

??

1 20.07.09