Карельский блицкриг

Разгоряченные своим успехом в отражении русского штурма горячие финские парни рвались в бой. Под воздействием агитаторов молодое пополнение желало показать русскому агрессору, где живет финский Дед Мороз — Йолупукки, приход которого ожидался в скором времени.

Все солдаты и офицеры были в приподнятом настроении. Перед началом наступления в тех соединениях, где были патефоны, поставили песню "Нет Молотов!" ставшую своеобразным гимном для защитников Карельского перешейка. Многим казалось, что светившее в этот день солнце было солнцем Аустерлица, но думавшие так мечтательные финны, жестоко ошибались.

Сидя в хорошо укрепленных дотах и блиндажах они могли успешно держать оборону, но вот наступление оказалось не их коньком. Все их действия были зеркальным отражением действий бойцов Красной армии.

Артподготовка была начата без предварительной подготовки. В течение пятидесяти минут финны били по площадям, в твердой уверенности, что русские дикари держат все свои силы в районе передовых позиций.

Также не была проведена инженерная разведка. Ошибочно полагая, что огонь их артиллерии полностью разрушит заграждения из колючей проволоки противника, саперы не стали проделывать в них проходы. В том, что проволочные заграждения противника уничтожены лишь частично и в некоторых местах русской обороны имеются минные поля, финские солдаты узнали только в ходе своего наступления.

Слепо повторяя действия командиров Красной армии, финские генерала и полковники вводили свои соединения по частям. Вместо того чтобы одномоментно атаковать место намечаемого прорыва всеми силами одного полка, финны вводили в бой своих солдат поротно и побатальонно.

Глубокий снег, гранитные камни и собственные бетонные надолбы не позволил Эстерману поддержать действия пехоты тем малым количеством танков, которым располагала его армия. В некоторой мере их роль исполнили минометчики, пытавшиеся огневым валом расчистить дорогу своим отважным солдатам.

Внезапное контрнаступление противника на Карельском перешейке не застало бойцов 7-й армии врасплох. Попав под огонь орудий противника, красноармейцы отошли от переднего края, оставив в траншеях только одних наблюдателей, а когда финны пошли в атаку вернулись на свои позиции.

По мере приближения противника на его атакующие цепи обрушились мины и снаряды, а затем ударили и пулеметы. В умении обороняться русский солдат мало в чем уступал самим финнам, а быть может и даже превосходил их.

В отличие от финнов, красноармейцы не имели в своем распоряжении дотов и дзотов, но находясь лишь в блиндажах и хорошо оборудованных огневых точках, при помощи пулеметов и винтовок, они сумели отразить наступление противника.

В большинстве случаев, славные сыны Суоми не смогли дойти до русских траншей, и были вынуждены залечь в снег. Как не кричали на солдат офицеры, как не размахивали своими пистолетами, пулеметный огонь не позволял финнам приблизиться к линии русской обороны.

Только в двух местах, благодаря тому, что между отражавшими наступления врага полками имелись разрывы обороны, финнам удалось продвинуться вперед и ударить в тыл советских войск. Одна из финских рот вышла к штабу полка, но была остановлена и отброшена назад благодаря танковому взводу, по счастливой случайности, оказавшемуся в этом месте.

В другом случае, прорвавшиеся финны наткнулись на стрелковую роту, идущую в сторону передовой для ротации. Обнаружив присутствие противника, капитан Самохин не растерялся и, развернув солдат в цепь, повел их в штыковую атаку. Завязалась рукопашная схватка, в которой горячие финские парни не выдержали испытание трехгранным штыком и отступили, так и не успев сказать русским, где живет Йолупукки.

Итоги первого дня "рождественского" наступления для генерала Эстермана были безрадостными. Ни на одном направлении финнам не удалось, не только продвинуться вперед, но даже выбить противника из его передовых траншей.

Простая логика подсказывала, что необходимо выявить причины неудач и, осмыслив их, принять необходимые меры, однако это сделано не было. Слепо копируя действия противника, на следующий день финны предприняли новое наступление, но по прежним шаблонам. Вновь часовая артподготовка по площадям, после чего последовала атака на позиции противника с криками "За Маннергейма! За Суоми!"

Озлобленные вчерашней неудачей и разогретые пламенными речами агитаторов, финские солдаты шли в атаку с твердой уверенностью, что сегодня им удастся прорвать оборону противника. Что они смогут обратить его в бегство и оттеснить от главной линии финской обороны.

Настрой у них был исключительно боевой, но вот исполнение отвратительное. Многие огневые точки советской обороны не были подавлены, а засевшие в окопах бойцы не были уничтожены огнем финской артиллерии. Кроме этого, за ночь советское командование начало срочно подтягивать к местам сражений дополнительные соединения.

Откажись финны от своей прежней тактики, введи они в бой вместо батальона полк, то возможно они смогли бы прорвать советскую оборону и потеснить обескровленные ряды 7-й армии, но этого не случилось. Они по-прежнему вводили в бой свои войска побатальонно и это, позволил державшим оборону красноармейцам продержаться до подхода подкрепления.

Общие потери убитыми, ранеными и пропавшими без вести в результате двух дней наступления финской армии составляли более двух тысяч человек.

Когда вечером второго дня Эстерман доложил Маннергейму о понесенных его войсками потерях, то услышал горький упрек в свой адрес.

— Боюсь, что если ваше наступление продлиться ещё один день, то я рискую оказаться в роли царя Пирра — холодно резюмировал Маннергейм доклад подчиненного и приказал прекратить наступление.

— Вам, генерал, следует брать пример с полковника Талвела! Его наступление идет гораздо успешнее вашего.

Финское наступление севернее Ладоги действительно развивалось гораздо успешнее, но для этого были свои причины. К моменту начала наступления, полковник Талвела сумел создать мощный кулак из двух полков, тогда как противостоящие ему советские войска были серьезно измотаны непрерывным наступлением.

Подкрепление только-только стало поступать в полки и дивизии, но комкор Панин отдал приказ о возобновлении наступления. В день, когда полки полковника Талвела пошли в наступление, комкор прибыл в расположение дивизии комдива Беляева, чтобы лично наблюдать за исполнением своего приказа.

Финны на несколько часов опередили своего противника, начав интенсивный артиллерийский обстрел русских позиций, а затем перешли в наступление.

Против державшей обороны роты Ильи Рогова наступало не менее батальона солдат противника. Из-за отсутствия точных данных артиллерия финнов била в основном по переднему краю советских окопов, в недалеком прошлом бывших финскими.

Будь в распоряжении полковника Талвела полноценный артиллерийский дивизион, он бы смог нанести существенный урон советской обороне. Державшие её войска не успели пополнить свои поредевшие ряды свежими силами, но основной ударной силой финской артиллерии в этот раз были минометы.

Их огневые расчеты добросовестно обработали позиции врага, после чего в атаку пошла пехота. Свой главный удар командир финского батальона майор Аскелилла нанес во фланг роты Рогова, благо этому благоприятствовали некоторые особенности местности.

Между батальоном майора Луники и батальоном капитана Зорькина находилось заболоченное озеро косым клином втиснувшееся в советские оборонительные порядки. Отрыть на нем окопы и даже установить наблюдательный пункт не представлялось возможным, из-за чего батальоны не имели локтевого контакта.

Во время предыдущих боев, комбаты получили донесения, что на данном участке местность непроходимая и на этом успокоились. Однако хорошо знавший здешние особенности полковник Талвела, благодаря разведке установил, что озеро замерзло и сковавший его лед, выдержит вес взрослого человека.

Именно через считавшийся непроходимым участок обороны и ударила финская пехота, сковав державшие оборону роты, обманным наступлением своих автоматчиков. Вооруженные скорострельными пистолет-пулеметами, финны обрушили на солдат капитана Рогова шквал очередей, чем на долгое время приковали внимание комроты к себе.

Пока Илья разбирался, что почем и наводил порядок, финны быстро продвигались вперед между скованными морозом кочками и кустами. Отчаянный крик наблюдателя о том, что противник обходит с левого фланга застал капитана Рогова врасплох.

— Как обходят!? Там ведь болото!? — с удивлением воскликнул капитан, но очень быстро убедился, что наблюдатель был прав. Густые ряды пехоты противника уверенно шли по непроходимому болоту подобно Иисусу Христу, держа наперевес винтовки со штыками.

Маневр противника был смелым и неожиданным, но вместе с тем сопряжен с риском. Разрыв между батальонами составлял около семисот метров и мог простреливаться из пулеметов. Идя на столь рискованный шаг, майор Аскелилла надеялся, что огонь минометов если не полностью уничтожит огневые точки противника на примыкавшем к озеру участке его обороны, то серьезно сократит их число.

По мере продвижения финской пехоты, стало ясно, что надежды господина майора сбылись наполовину. Со стороны батальона капитана Зорькина по противнику строчили два пулемета, тогда как из сектора обороны взвода Выгузова вел огонь только один пулемет и делал он это очень неудачно.

Если пулеметчикам с того берега удалось остановить продвижение вражеской пехоты, заставив упасть на озерный лед, то пулеметчик Выгузова бил по бегущим финнам короткими очередями, большинство из которых приходилось поверх их голов.

Благодаря этому, атакующие цепи финнов уверенно продвигались вперед и вскоре могли выйти в тыл роте Рогова.

— Ильяс! Ильяс! — в отчаянии закричал капитан, пытаясь докричаться до своего земляка, но тот уже сам бежал в сторону флангового пулемета. Чуть пригнувшись вперед, юркий сержант буквально долетел до пулеметного гнезда, удачно не споткнувшись во время этого смертельного забега.

— Ушел!! — властно крикнул Шамалов лежавшему возле пулемета солдату и тот радостно повиновался ему. Ильясу было достаточно одного взгляда, чтобы понять что произошло. В результате вражеского обстрела осколок мины убил первого номера и его место занял неопытный боец из прибывшего в батальон пополнения. Неверно установив прицел, он вел огонь по финнам, не нанося им урона.

Перекинув планку прицела и ухватив рукоятки "станкача", Ильяс ударил по врагу длиной тугой очередью.

Открой он это парой минут позже, и все было бы кончено. Финны прорвались бы в тыл батальона и смяли его.

Хищно прильнув к пулеметной прорези сержант Шамалов строчил и строчил, но в самый ответственный момент, когда вражеские цепи стали падать на лед у него кончилась лента.

Обрадованные финны разом подняли головы и стали подниматься, чтобы совершить свой последний бросок и привести к молчанию пулеметное гнездо русских.

Счет пошел на секунды и здесь Ильяс не оплошал. Одну за другой он сорвал с пояса гранаты и бросил их в противника. От их взрывов брошенных в их сторону гранат, атакующие цепи финнов мало в чем пострадали, но движимые инстинктом самосохранения, были вынуждены вновь упасть на лед, подарив смелому сержанту несколько драгоценных секунд.

Их вполне хватило Ильясу, чтобы вставить новую ленту и ударить по поднявшему голову противнику. Долго, невыносимо долго длились те минуты боя, пока откуда-то сбоку по упрямо лезущим финнам не ударил пулемет подоспевшего на помощь Ильясу капитана Рогова.

Добежав с тяжелым ручником, он упал в стороне от сержанта, надежно прикрывая его фланг от угрозы вражеской атаки.

Наткнувшись на столь ожесточенное сопротивление, финны были вынуждены отойти, но не все полки комдива Беляева сумели отбить наступление врага. Соседний полк с полком Попцова полк полковника Туровцева не выдержал внезапного удара финнов и стал отходить.

Обрадованный отходом врага и проводя его активное преследование, полковник Талвела не мог дать майору Аскелилла ни одного солдата для нового наступления. Все его резервы были брошены на преследование Туровцева, чтобы превратить его отступление в бегство.

Единственное, что мог предпринять майор — это провести ночную атаку, в надежде захватить уставшего противника врасплох. Шаг был из разряда отчаянных, но имел шанс на успех. Отразив нападение врага, солдаты батальона майора Луники спали крепким сном, но в эту ночь, судьба смотрела не в сторону сыновей красавицы Суоми.

Многие из солдат Аскелилла не имели навыки ночных атак, долго плутали и вышли к позициям русских позднее установленного майором срока. Только взвода составленные из местных жителей смогли вовремя выйти на рубеж атаки, но их появление обнаружили собаки. Оставленные своими хозяевами из приграничных деревень, они прибились к советским походным кухням и вместе с ними прибыли на передовую.

Ветер в эту ночь дул с запада, и хвостатые сторожа учуяли крадущихся во мраке ночи солдат. Их лай привлек внимание задремавших часовых, успевших поднять тревогу, прежде чем финнам удалось ворваться в русские окопы. На ограниченной территории завязалась отчаянная борьба. Вход были пущены не только штыки и приклады винтовок, но и ножи, гранаты, каски и кулаки.

Ударь финны разом и победа досталась бы им, но их боевые подразделения вступали в бой по частям, что и предопределило исход боя. Нападавшие были частью перебиты, а частью отброшены прочь.

Напрасно утром следующего дня майор молил Талвела прислать ему подкрепление, обещая обратить в бегство не только батальон Луники, но и весь полк Попцова. Прочно ухватив рукой синицу, полковник не хотел менять её на журавля в небе. Преследуя Туровцева, он добился того, что к концу второго дня боев солдаты противника не отступали, а в панике бежали. Дисциплина среди них сильно упала. Возникали случаи, когда при появлении малочисленных групп противника, солдаты оставляли свои позиции без боя и самовольно отходили. Создалась реальная угроза того, что вся дивизия Беляева будет вынуждена отступить, отдав врагу многое из того, чтобы добыла с таким трудом.

Только срочное вступление в сражение танкового батальона и двух артиллерийских дивизионов позволило остановить продвижение солдат полковника Талвела. Понеся существенные потери в ожесточенном бою с русскими, финские войска остановились, и война приняла позиционный характер.

Обрадованный успешными действиями полковника, Маннергейм произвел его в генералы и отправил к нему свору газетчиков, которые были должны рассказать финнам об их "Муции Сцеволе". Вслед за ними для работы с пленными в Карелию поехал Борис Бажанов вместе с представителями РОВС.

Москва также отреагировала на события в Карелии. Действия 8-й армии были признаны неудачными и для исправления ошибок, в неё был отправлен командарм Штерн.

Желая оправдать оказанное ему доверие партией и правительством, герой Хасана, обрушил жестокие репрессии на голову командного состава.

Вместе с командующим армией, своих постов лишились комкоры, комдивы и некоторые командиры полков. Полковник Туровцев был объявлен главным виновником случившейся трагедии, был отдан под трибунал и после короткого заседания трибунала ему был вынесен суровый приговор.