Вечность в подарок.

— Я много боли причинил тебе, — согласно вздохнул Хранитель. — Но... но ты сама виновата. Если б сразу отдала мне Ключ...

— Ключ, — встрепенулась другая Мишель и вырвалась-таки из его объятий. Откатилась на край ложа. — Так это всего лишь новая тактика?!

— Мишель, — позвал, тоже садясь, мужчина.

— Ты решил соблазнить меня и выманить тайну, пока наши головы будут покоиться на одной подушке? Хотя твои действия нельзя назвать "соблазнением".

— Почему ты просто не можешь отдать мне его? — как-то устало спросил он.

Бессмертная передернула плечами.

— Если сила Источника не будет моей, то и никто другой не сможет отыскать к нему путь.

Атлант с плавной грацией пантеры оказался рядом с ней.

— А разве он не может быть нашим?

— А не слишком ли много ты на себя берешь после одного траха?

Тяжелая ладонь зажала ей рот.

— Не смей опошлять мой ... первый раз, айэлет.

Он прижался лбом к ее лбу и что-то быстро зашептал на непонятном наречии.

— Так у тебя не было никогда женщины?

— Каста жрецов должна хранить чистоту.

— Значит, ее ты сберег лучше, чем вверенный твоим заботам Ключ.

Хлесткая пощечина свалила девушку на пол.

— Добро пожаловать, Риенгарос, а то эта тряпка, что заменяла тебя, несет такую несусветную чушь...

Новый удар прервал словесный поток бессмертной красавицы. Сплюнув кровь, она подняла глаза на возвышающегося над ней атланта. Улыбнулась, словно вспомнив нечто комичное. Отползла к дальней стене, пользуясь неподвижностью своего тюремщика. Лишь когда холод каменной кладки соприкоснулся с ее разгоряченной кожей, она перестала улыбаться.

— Если б точно не знала, то решила бы, что вы с Галеном родственники. И почему мне всегда везет на подобных психов?

Видение расплылось и померкло.

— И так каждый раз, — сообщил атлант. — Это — дорога в бездну.

— Потому что ты... ты...— Мишель запнулась, отголоски пережитых ее двойником эмоций бурлили в крови. — Ты просто... псих! И... ублюдок! И псих!

Риенгарос молча проглотил ее ругань.

— Потому что это, — он провел раскрытой ладонью по ее шее, ключице, лаская грудь, вниз по животу.

Девушка дернулась, больше не желая испытывать влечения.

Хранитель не удерживал ее.

— Это... всего лишь тело, — грустно усмехнувшись, договорил он.

Мишель тяжело переводила дыхание, увиденное спутало ее мысли, лишило тех крупиц понимания, которые, как она полагала, ей удалось собрать на его счет. Теперь она совсем не понимала его мотивов.

— Что удивляет тебя, айэлет? — нарушил повисшую тишину Риенгарос. — Да, я могу соблазнить, очаровать, заколдовать... твое тело. Могу заставить его испытывать все, что мне будет угодно. Но это всего лишь тело. Твой дух я не смог ни подчинить, ни сломить.

— Твоя воля так же сильна, как и моя, — помолчав, он добавил.

— Это какая-то новая игра, Хранитель? — не в силах отринуть сомнения, спросила Мишель.

— Увы...точнее, ах, если бы. Вынужден признать, что ни в силе, ни в лукавстве я не смог превзойти тебя, айэлет. Так почему бы не разыграть наш последний козырь?

— И что же это?

— Откровенность, — ровно, без эмоций, озвучил Риенгарос.

И все же бессмертной показалось, что слово с трудом сорвалось с его губ. Словно лишившись сил, он тяжело опустился на край ложа.

Мишель замерла, чувствуя, как произнесенное им тысячи раз отражается в уголках ее разума.

— Откровенность, — повторила она.

— Да, — подтвердил атлант. — Потому поведай мне причины своего упорного стремления к Источнику. Молодость и бессмертие у тебя есть. Чего же ты хочешь? Что еще он в силах тебе дать?

Мишель несколько мгновений всматривалась в его лицо, словно ища нечто, какую-то прореху в маске спокойствия и усталости, сковавших черты Хранителя. Не сумев, она зло проговорила.

— Ты, должно бы совсем за дуру меня держишь? "Откровенность", — в который раз передразнила атланта Мишель. — Где же твоя откровенность? Молодость и жизнь это лишь... побочный эффект. Тебе ли не знать? Хватит ломать комедию! Источник дает власть над миром, силу знать и повелевать мыслями и поступками людей, силу изменять по своему усмотрению этот мир. Разве ради этого не стоит к нему стремиться? Ведь это дар абсолютной власти!

Мишель не в силах держать в узде гнев, волнение, почти священный трепет пред могуществом, которого жаждала, заходила по комнате, то и дело натыкаясь на предметы обстановки.

— Так вот что рассказывают ваши легенды...— ноты искреннего изумления сквозили в тоне Хранителя. — Теперь понятно почему... Почему ты столь упрямо защищаешь тайну Ключа. Почему принц с радостью согласился играть свою ужасную роль. Почему добровольно терпел все это. Почему так... Ах, какие же глупцы!!!

Девушка остановилась возле него.

— Что ты там бормочешь? Опять хочешь сбить меня с толку?

Он посмотрел на нее. Мишель встретила его взгляд, словно опять пытаясь оказаться в его мыслях.

Атлант улыбнулся.

— Ты не сможешь, айэлет. Пока я не позволю.

Девушка покраснела и зло топнула ногой.

— Но я и так все тебе скажу. Все, о чем сейчас думаю. Вы — глупые маленькие людишки. Что бы вы о себе не возомнили и сколько бы ни прожили. И ты, и Гален. Особенно он! Столько веков рядом со мной... молчал, скрывал эту чушь в своих мыслях. Власть над миром! Власть изменять...

Риенгарос обхватил голову руками, повалился на спину и зашелся громогласным хохотом. Он смеялся долго, разве что не катаясь по ложу.

Мишель недоуменно наблюдала за ним, не зная, что и думать.

"Он лишился рассудка? Или это я сумасшедшая наивная дурочка? Неужели легенды Еноха — всего лишь выдумка? Старый лис отплатил мне через века?"

Остатки сил покинули ее — девушка опустилась на пол прямо там, где и стояла.

— Это неправда... этого не может быть...Этого просто не может быть. Это не я ошибалась...

Она не заметила, поглощенная своими переживания и разочарованием, что готовилось раздавить ее, как стих хохот атланта.

Риенгарос сел, нашел взглядом пленницу и устало вздохнул.

— Железный воробышек...

Подойдя к ней, он опустился рядом, внимательно вслушиваясь в ее шепот.

— Айэлет, — позвал Риенгарос, — айэлет!

Бессмертная не обращала на него внимания. Тогда он взял ее за плечи, сжал и хорошенько встряхнул.

Мишель умолкла и подняла на него полные слез глаза.

— Больно разочаровываться?

— Да пошел ты! — взвизгнула она.

Атлант не сильно, но ощутимо, ударил ее по лицу, предотвращая истерику, в которую намеревалась скатиться его пленница.

Девушка прижала ладонь к пылающей щеке.

— И все равно я не верю тебе, Хранитель.

— Подумай сама. Спокойно подумай. Если бы Источник мог дать подобный дар... Разве был бы я сейчас здесь? Был бы я последним из своего рода? Неужели бы атланты, обладай мы столь могущественным Источником безграничной власти, позволили людям и времени стереть нас и наше наследие с лица земли?

Риенгарос поднялся и пошел к двери.

— Подумай об это хорошо, айэлет, — повторил он перед тем, как оставить ее одну.

Казалось, спасение бегством от этой тщедушной девчонки прочно вошло в привычку атланта. Запереть на ключ, отгородить в самом дальнем уголке памяти образ непокорной бессмертной упрямицы и бежать прочь. К свежему ветру, что порывисто ласкает камни древних башен. К красным камням, напитанным солнечным теплом так, что одно прикосновение к ним отгоняет холод подземелий и стылую тоску, живущую на дне сердца Хранителя.

За века жизни здесь Риенгарос полюбил Альгамбру. Место, где ему вновь волей Провидения удалось отыскать потерянного возлюбленного.

Он любил Галена — творенье рук своих, покорного, нуждающегося в силе и поддержке, страстного и нежного, стремящегося всегда быть ближе к Господину.

Риенгарос вздрогнул, вспомнив, как принц просил не оставлять его одного, не уходить в мир грез. Атлант не мог избавиться от стремления видеть свое прошлое хотя бы в наркотических снах. Хотя бы на несколько мгновений окунуться в былое могущество. Даже обретенная любовь не могла всецело удержать его в настоящем.

Каждый раз, просыпаясь, он обнаруживал Галена рядом с собой. По-разному принц встречал его: с улыбкой, если атлант находился в забытьи совсем недолго, и одиночество не успело привести принца в ярость; с упреками и жалобами, когда Гален был измучен холодом и пустотой коридоров и переходов пещеры.

— Я так боюсь, Господин, — однажды робко признался принц.

— Чего, мой нежный? Разве рядом со мной есть место страхам? — искренне удивился Риенгарос.

— Вот именно. Рядом с тобой. А когда ты... ты... уходишь в свои грезы... Разве тогда ты рядом?

Обвинительный тон резанул слух атланта, и он впервые задумался о том, чем занят его возлюбленный, пока он спит, одурманенный и странствующий.

— Я так боюсь, Господин, каждый раз, когда ты покидаешь меня. Я жду. Я прихожу сюда и сажусь у ног твоих. Я жду, смотрю, как ты дышишь, как приоткрываются твои губы, как дрожат ресницы. Порой... когда ты не со мной слишком долго, я прикасаюсь к тебе, чтобы разбудить. Глажу твои пальцы, целую тебя, ловлю каждое движение, чувствую вкус твоего дыхания...Это такая мука, Господин, если бы ты только знал... мог понять...Ты здесь, в моих руках, но в то же время тебя нет. И я жду, жду, когда же ты очнешься. Посмотришь на меня, назовешь по имени. И безумно боюсь, что этого может не произойти. Что однажды ты уснешь и уйдешь навсегда... Что я так и буду сидеть в ожидании...

— Нежный мой, — атлант порывисто обнял Галена, пытаясь заглушить силой его страхи, — я никогда не покину тебя. В моих грезах нет ничего, что ценнее тебя. Это всего лишь... привычка.

— Так избавься от нее! — выкрикнул принц.

— Обещаю...

Не смог, не выполнил, не сдержал слова.

И принц сбежал. Забрал камни Ключа, пока атлант путешествовал в грезах.

Риенгаросу некого было винить, кроме себя самого.

Только теперь, когда атлант наконец-то узнал причину — истинную причину своего принца к Источнику — только теперь он понял, что ничего бы не смог изменить в череде их встреч и расставаний.

Гален, сколько бы ни сбегал, всегда возвращался к нему.

Атлант криво усмехнулся.

— Ко мне, — зло процедил он. — Он возвращался с надеждой попасть к Источнику! А вовсе не ко мне. В тот первый раз, когда я сломя голову ринулся прочь из лабиринта, ощутив Ключ и связь с ним... Ах, мой принц, тогда я по-настоящему потерял тебя. Тогда я не сумел отыскать тебя и путь в пещеру Источника потерял.

Риенгарос сел, прислоняясь к каменному парапету башни.

— Тебя так не просто было найти, мой принц. Ты жаловался, что страшно ждать меня из мира грез. Быть рядом и ждать, держать меня за руку и ждать. А не видеть тебя годами, почти столетиями, жить здесь и утешаться мыслью, что ты вновь вернешься? Или бродить среди людей, надеясь отыскать? Ах, мой принц... я спас тебя из того ужасного могильника. А что сделал ты, едва очнувшись? Позвал ее, свою бесценную Мишель. Вместо упоения нашим воссоединением, мне пришлось искать и преследовать ее. Как же ты сердился, когда мне это не удалось. И с каким жаром окунулся в нашу страсть! Гален, Гален... как же глуп я был... Ты — настоящий ты, вернувший свою память — всегда любил только ее. Розу Альгамбры. Изысканная усмешка Судьбы.

Атлант прикрыл глаза. Губы его дрогнули и тихий шепот слетел, мгновенно подхваченный порывом ветра.

С тобой прощался в череде столетий:

Риенгарос помолчал, вспоминая финальные строки, которые всегда произносил Гален, разрушая мрачную меланхолию своего Господина.

Но о тебе я помнил каждый миг"

— Возможно, Источник и не даст тебе власть над миром, мой мальчик нежный. Но я знаю кое-что лучше этого!

Знакомое ощущение бессмертного прервало полусон, что терзал Дункана путанными видениями прошлого пополам с несбыточными грезами.

Поднявшись рывком, он в два шага приблизился к тайнику с мечом и приготовился к встрече с незваным гостем.

— Вижу, гяур, ты рад мне? — раздался насмешливый , оттененный легкой хрипотцой, голос.

По лестнице спускался Гален.

МакЛауд направил острие катаны, целясь в сердце ненавистного соперника.

— Ты! -с радостной злостью процедил он. — Я ждал тебя!

— Какая честь... — насмешливо поцокивая языком, ответил эмир. — Но я пришел говорить, а не размахивать мечами. Должно быть, ты...

— У меня с тобой краткий разговор, — прервал его Дункан. — К оружию!

— Убей меня и никогда не узнаешь, где твоя обожаемая Мишель.

Драгоценное имя с отчетливым пренебрежением слетевшее с губ эмира на мгновение выбило дыхание из легких горца.

Совладав с бурей эмоций, он отвел меч от груди противника, но не расстался с оружием.

— Говори.

— Ха! Ее имя все еще действует на тебя? Как заклинание?

Дункан подавил рвущийся из горла низкий рык.

— Говори.

Острие меча вновь коснулось плеча бен-Тафутта.

— Твоя бесценная Мишель у нас! И в моей воле пожелать ей смерти — через миг ее не станет.

Призвав на помощь всю силу, МакЛауд сохранил ледяное спокойствие и уточнил:

— Все это время?

Эмир, явно ожидавший более бурной реакции, слегка опешил. Отступил на шаг, чтобы прервать неприятное касание стали и кивнул.

— Так почему же ты пришел только сейчас? Через столько лет? — поинтересовался Дункан, наступая на собеседника.

Лезвие катаны прошлось вдоль руки Галена, хлопнуло по плечу и прижалось к шее, словно изголодавшийся любовник прильнул к давно разлученной с ним возлюбленной.

— Повторюсь: убей меня — никогда не узнаешь, где твоя обожаемая Мишель.

— Тогда некому будет отдать приказ, — парировал МакЛауд. — Пусть вдали, но она будет жива.

— Глупая надежда, гяур. Мой Господин все равно убьет ее. Если я не вернусь... а если пойдешь со мной и поможешь нам...

— Что за "господин"? Думаешь, я вновь поверю твоим байкам? Вновь пойду за тобой в ловушку?

Гален хмыкнул, душа приступ безудержного веселья при упоминании о прошлой их встрече.

— Неужели так так мало ценишь ее жизнь? — эмир продолжал настойчиво давить на нежные чувства МакЛауда к Розе Альгамбры.

— Это связано с той историей о ключе и источнике? — вопросом на вопрос ответил горец. — Неужели это безумство все еще длится?

— Верно! — игнорируя укол о безумии, воскликнул Гален. — Надеюсь, твой талант убеждения ни в чем не уступает твоей догадливости. Он будет нужен тебе, чтобы помочь Мишель. Эта маленькая...мерзкая... воровка должна вернуть то, что не ей принадлежит.