Спартак

— Мне дорого каждый мой воин. Нам ещё предстоит сражаться с Метеллом и Лукуллом, поэтому я не отдам им приказ идти на штурм Рима. Народу за ними много, а провианта мало. Подождем, пока они не дойдут до того, что будут, есть друг друга и, открыв ворота, сдадутся на милость победителя — торжественно объявил Спартак свое решение солдатам, чем вызвал у них бурю радости. Многие из них хотели посчитаться с римлянами в честном бою, но идти на штурм мощных стен Вечного города, желающих было мало.

Верный себе, публично рассказав о своих планах, хитрый гладиатор преследовал далеко идущие цели. Дезинформация противника была излюбленным коньком Спартака в войне с римлянами. Даже сейчас, держа своих заклятых врагов в кольце осады, вождь не упустил случая прибегнуть к обману, хорошо зная, что сказанные им слова обязательно дойдут до ушей римлян.

Некоторые из командиров Спартака были не согласны с избранной им тактикой, о чем принародно сказали вождю.

— Пока мы будем ждать, когда у римлян кончатся припасы — упустим время. Рано или поздно, но к Риму обязательно подойдет со своей армией Метелл. Публитор не сможет удержать его в Этрурии и нам придется снимать осаду, чтобы сразиться с ним — ворчал недовольный Астропей.

— Мы победили Красса, мы разгромили Лукулла, и слава богам одержали вверх над Помпеем. Неужели после таких громких и славных побед ты считаешь, что какой-то там Метелл, действительно сможет победить нас? Не верю — притворно отвечал ему в вождь.

— Да они репу будут сеять на Марсовом поле, кореньями питаться, но не сдадутся, прекрасно зная, что их ждет неминуемая смерть — поддержал Астропея Декорат.

— Вот и посмотрим, — радостно соглашался с греком Спартак, — что быстрее случится. Вырастет на поле репа или голод сделает римлян сговорчивее.

Амик и Квартион не вступали в эти перепалки. После одержанной над Помпеем победы, командиры галлов и германцев, полностью находились под влиянием авторитета Спартака и были готовы выполнить любой его приказ. Кроме того, дети заальпийских земель усвоили одно непреложное правило — вождь знает, что делает. И если он говорит, что надо держать Рим в осаде, значит, так тому и быть.

Появление у стен Рима страшного гладиатора Спартака, вызвал среди римлян большой ажиотаж. В первые дни осады, сотни людей поднимались на стены, чтобы с их высоты посмотреть на незваных гостей, находя в этом особенную прелесть.

Среди того количества любопытных, что заполонили крепостные стены, вечно знающие все сплетники, заметили бывшую пленницу Спартака Фабию. По решению Сената она имела громкий титул "спасительницы отечества", которые постоянно выкрикивала её охрана, прокладывая в людской толпе дорогу её закрытым носилкам.

Остановившись у стены, она поднималась на её гребень в сопровождении двух вооруженных охранников. Подобная мера безопасности была далеко не лишней, поскольку уже были случаи, когда родственники казненных римлян бросались на неё с кулаками или швыряли камнями.

Нечто подобное случилось и во время появления Фабии на стене в толпе любопытных. Каждый раз при её появлении возникали стычки её охраны с людьми, в адрес Фабии неслись оскорбительные выкрики, летели презрительные плевки в спину. После нескольких таких инцидентов, префект Рима попросил Фабию больше не появляться на стенах города в то время, когда там было большое скопление народа.

Чтобы от этого решения, не пострадала противоположная сторона, Мумий предложил "спасительнице отечества" приходить смотреть на вид ничтожных врагов в послеобеденное время. К этому моменту римляне, как правило, ложились у себя дома спать и большого количества людей, на стенах не было. Фабия благоразумно согласилась с предложением префекта и потом, неоднократно имела возможность убедиться в правильности принятого ей решения.

Отказавшись от немедленного штурма в пользу осады и удушения Рима костлявой рукой голода, вождь восставших рабов не сидел, сложив руки. Подобная тактика полностью не соответствовала его стилю и особенности тактики. Зная от перебежчиков, о возникшей проблеме продовольствия у римлян, Спартак решил воспользоваться ею для раскола осажденных.

С этой целью из Остии была доставлена небольшая партия зерна и хлеба, которую по приказу Спартака доставили к Эсквилинским воротам Рима. К этому времени городские запасы сократились и в Сенате шли ожесточенные дебаты о новом допустимом уровне поднятия цен на продовольствие. Народные трибуны, получившие по воле покойного Помпея власть в своем полном объеме, выступали резко против такого шага, но сенаторы были вынуждены пойти на уступки торговцам. Цены на продовольствие вновь выросли и в тот же день спартаковские глашатаи объявили у ворот Рима, что каждый вышедший римлянин может бесплатно взять меру хлеба и беспрепятственно вернуться в город обратно.

В качестве подтверждения этих слов, к городским воротам был отправлен осел груженый поклажей со свежеиспеченным хлебом. Естественно, римляне заподозрили в этом коварный ход мятежного гладиатора, но час проходил за часом, но ничего не происходило. Осел мирно лежал у городских ворот и как не пытались стражники обнаружить притаившихся рядом с ним гладиаторов, так ничего и не нашли. Только когда спустились сумерки, римляне рискнули открыть створки городских ворот и торопливо затащили внутрь города длинноухого посланца.

Продолжая подозревать вождя рабов в коварстве, караульные запретили трогать полученный столь необычным способом хлеб, предполагая, что он отравлен. С целью подтверждения своей догадки, подозрительный провиант был, отдал местным нищим и побирушкам, которые с большой охотой взяли его. Всю ночь они славно пировали, вознося хвалу Юпитеру, пославшему им столь щедрый подарок в такое трудное время.

Слух об этом случаи моментально облетел весь город. Большое число любопытных вновь заполнило стены, чтобы увидеть своими глазами пифосы с зерном, расположенные под навесом напротив ворот, под охраной небольшого караула.

Вид открыто лежавшей еды так возбудил горожан, что некоторые из них рискнули спуститься вниз по веревкам и направиться к навесам. Стоявшие на стенах воины попытались помешать горожанам, но начальник караула запретил им делать это. Флавий Гибрида считал, что это хитрая ловушка рабов и посчитал, что будет хорошо, если трагическую гибель нескольких авантюристов увидит весь Рим.

Сотни глаз с замиранием сердца смотрели, как люди подошли к навесу и с разрешения стоявшего рядом караула стали набирать зерно в котомки, сумки и плащи. Многие возбужденно тыкали пальцем в тех, кто ещё минуту назад был в их глазах сумасшедшим, а теперь оказался счастливчиком, баловнем Фортуны.

После благополучного возвращения смельчаков в город, сотни людей захотели последовать их примеру, но не смогли этого сделать. Теперь Гибрида категорически запретил пускать людей на этот участок стены.

Стоит ли говорить, что подобные действия властей только накалили обстановку. Теперь свои же стражники стали первыми врагами горожан, не позволявших им получить бесплатную еду. Обстановка внутри города ещё больше ухудшилась, когда Спартак организовал аналогичную раздачу зерна у Капенских ворот, что находились у южных окраин города.

И вновь, части людей удалось спуститься по веревкам со стен, наполнить свои сумки и корзины даровым зерном, и вновь власти перекрыли эту опасную лазейку. Сотни недовольных собрались на Форуме требовавших или накормить их, либо дать возможность получить зерно у Спартака. Страсти серьезно накалились и тогда, сенатор Ватий сказал слова, за которые его многие осудили, но не меньшее количество поддержало.

— Если Спартак хочет содержать нашу чернь зерном, не будем мешать ему. Пусть те, кто хочет получить помощь от врага идут за ней. Убежден, что много зерна он дать им не сможет. Все что он выставил у ворот — это только ловкий ход чтобы взбудоражить плебс и ничего больше. Надо разрешить префекту Мумию выпускать желающих, но при этом вести строгий учет этих отщепенцев. Когда с Рима будет снята осада, мы устроим над ними суд чести и лишим их звания римского гражданина.

Большинством голосов Сенат одобрил его решение, и створки ворот осажденного города открылись и выпущенные малыми партиями горожане быстро растащили запасы спартаковского зерна. Ватий ликовал, но последний ход остался за вождем рабов. Спартак приказал вновь наполнить пифосы с зерном, но сделано это было с таким расчетом, что из-за наступившего вечера, мало кто из римлян смог им воспользоваться.

Когда же наступила ночь, караульщики со стен города заметили, как загорелись навесы над пифосами с зерном, вокруг которых метались, чьи-то тени. Когда же утром очередная партия римлян подошла к тому месту, где находился зерновой склад, они увидели только одни головешки, разбитые пифосы и обгорелое зерно. Спартаковцы позволили горожанам забрать его остатки, сказав, что пожар дело рук людей, не желавших, чтобы простые люди не голодали и неизвестно когда новую партию зерна доставят из Остии.

Чтобы потом не говорили горожанам караульные, как бы, не уверяли их префект и эдилы, о своей непричастности к этим событиям, правило "первого плевка" сработало безукоризненно. В глазах простых горожан, остро нуждавшихся в зерне, именно власти были виноваты в этом поджоге склада с зерном.

Спартак хорошо знал о том, что происходило за стенами осажденного города. Часть информации поступала от пришедших за бесплатным угощением горожан. У увидевших даровой хлеб людей, язык развязывался помимо их воли. Лишь бы позволили набить сумки и мешки драгоценным зерном и мукой.

Много интересного вождю рассказали пронырливые торговцы, которые вопреки всем приказам и запретам префекта покидали и возвращались в город по Тибру или через потайную калитку в стене с поклажами набитыми всевозможной едой. Стоит ли говорить, что весь этот процесс был хорошо подмазан с обеих сторон. Караульщикам контрабандисты платили хорошие взятки, а вождю восставших они поставляли информацию о настроении горожан. И делали они это с большой охотой, так как это не стоило им ни одного медного аса.

Однако самую ценную информацию, Спартаку доставлял его разведчик, что пробирался в город благодаря достижениям римской цивилизации — Большой клоаки. Это были сточные трубы городской канализации, чей большой размер позволял человеку незаметно проникнуть по ним в город и тем же путем вернуться в спартаковский лагерь.

По счастливой случайности у гладиатора был человек, хорошо знавший расположение главных артерий римской канализации. Два раза он благополучно проникал в город и возвращался из него, оставив в условленном месте тайный знак, для находящегося в Риме агента Спартака.

Но не только фракиец вел тайную игру в это время. С не меньшей настойчивостью стремился узнать, что твориться в стане противника и начальник римской милиции Юлий Цезарь. Он также через контрабандистов и просителей зерна узнал много интересного о вожде восставших рабов. Один раз он сам под видом просителя отправился получать зерно и смог своими глазами увидать то, что его интерисовало.

В отличие от префекта, преторов и Сената, Юлий Цезарь не собирался отсиживаться в обороне, считая её пагубным делом. Победу над врагом он видел только в активном противоборстве и самым эффективным методом своей борьбы, он видел создание заговора с целью убийства вождя восставших. Случись это — им мятежные рабы будут вынуждены снять осаду, считал Гай Юлий и в его рассуждениях, было свое зерно правды. Никто из оставшихся вождей восставших не обладал у мятежников тем авторитетом, которым обладал Спартака и вряд ли смог бы удержать войско в повиновении, как это делал вождь. Роли личности в любой истории ещё никто не отменял.

Цезарю удалось установить, где находятся главные силы восставших рабов, как можно было распознать штандарт Спартака, а также приблизительное месторасположение его палатки.

Для реализации своего коварного плана, он прибег к услугам самнита оска имевшего свои кровные счеты с фракийцем. Тиберин даже отказался брать от Цезаря деньги в качестве предоплаты.

— То, что сделал этот человек для моей семьи, не может быть измерено деньгами. Только его кровь позволит считать все счеты к нему погашенными — сказал оск, решительно отклоняя протянутый ему кошель с золотыми сестерциями.

— Тогда возьми вот этот кинжал, против него не каждый доспех сможет устоять — протянул собеседнику оружие Цезарь, но тот вновь покачал головой.

— Его сердце должен пронзить только этот жертвенный нож, — покачал головой Тиберин и вытащил из ножен узкое каменное лезвие, покрытое ритуальными знаками. — Этого требует обычаи моего клана, и я отдам жизнь для его свершения.

От такого решительного настроя оска начальник милиции пришел в откровенный восторг. Лучшего исполнителя его замыслов было трудно отыскать, но существовала одна маленькая, но очень серьезная проблема. Дело было в том, что оск не знал Спартака в лицо. Это серьезно осложняло исполнение его намерений, но мститель верил в свою удачу и милость богов.

Короткой июньской ночью Тиберин вплавь спустился вниз по Тибру и смог незаметно от постороннего глаза выбраться на берег. Впрочем, даже если бы его кто-то и заметил бы, оск мало чем рисковал. До него, по реке к Спартаку уже сбежало больше десятка рабов и Тиберин, мог свободно выдать себя за такого беглеца.

Тщательно проинструктированный Цезарем, он легко добрался до лагеря Спартака, выдавая себя за его сторонника. Тиберин даже смог проникнуть в лагерь, благо вождь не стал возводить вокруг него привычный вал и частокол.

Используя столь благоприятные для себя обстоятельства, оск мог не торопить события, выждать и узнав вождя восставших рабов в лицо попытаться привести свой план в действие, но Тиберин был нетерпелив. Пламя мщения сжигало его сердце и душу, к тому же был один фактор, который полностью перевесил все разумные доводы. По обрывкам разговоров услышанных от солдат, оск узнал, что в этот день, в главной лагерной палатке спартаковцам выдавалось жалование. Это обстоятельство давало Тиберину возможность проникнуть в неё под видом солдата и попытаться убить Спартака.

Согласно римским традициям командующий всегда контролировал выдачу денег солдатам, имея возможность прилюдно поощрить храбреца или наложить штраф на нерадивого солдата. Следуя этой традиции, вождь восставших рабов должен был обязательно присутствовать этим вечером в палатке и оск решил рискнуть.

Смешавшись с другими воинами, он проник в палатку и, сжав рукоятку спрятанного на поясе кинжала, стал наблюдать. Ожидания не обманули Тиберина. Все происходило именно так как он, и предполагал. Воины по одному подходили к сидящему за столом писцу и квестору, которые сверившись со списком, выдавали деньги.

Рядом с ними стояло несколько командиров, из которых внимание оска привлек крепыш в богатом доспехе. Среднего роста с небольшой бородкой и скверным латинским выговором как раз подходил под расплывчатое описание вождя восставших рабов.

В правильности этой догадки Тиберина убедило то, за время нахождения его в палатке, крепыш властным взмахом руки приказал добавить жалование одному из воинов и квестор немедленно исполнил его повеление. Это было последней каплей переполнившей чашу сомнений оска, и он решил действовать, так как долго оставаться в палатке не привлекая внимания, он не смог бы.