Эрвин фон Эльке

В комнате повисло его не высказанное "Я так и знал".

— О, нет, государь. — горячо поспешил заверить монарха военный министр. — Объединение военных медицинских служб на армейском уровне, централизованно, это великолепная идея, и меня удивляет лишь то, что никто не додумался до этого ранее.

— Самую лучшую идею может испортить дурное воплощение, не так ли? — кисло поинтересовался герцог. — И вы хотите сказать, что Эвелина на роль главы этого ведомства не подходит?

— Никак нет. — последовал по военному четкий и прямой ответ. — Ничего подобного у меня и в мыслях не было.

— То есть она что же... вы хотите сказать... Она справляется?!! — вот теперь изумление гроссгерцога было искренним и неподдельным.

— Настолько, насколько это вообще возможно в таком новом деле. — дипломатично ответил Левински.

— Бог мой... — протянул Максимиллиан. — Но что тогда не так?

— Государь, тут вопрос в финансах. — заметив, что властитель бранденбурга начал хмуриться, военный министр поспешил добавить. — Вернее, в процедуре их сбора, передачи и траты.

— В каком смысле? Она тратит их незнамо как и незнамо на что? — вновь в речи герцога явно можно было дослышать пропущенное им слово "опять".

— О, ни в коем случае. — вступил в беседу министр Менгегульден. Я взял на себя смелость негласно приставить к ней, и оставленных для сбора и закупок в столице фрейлинам, несколько авдиторов. Лучших, в моем ведомстве, сир, так что нажиться на... неопытности гроссгерцогини в денежных делах никому не удастся. Могу это гарантировать, государь.

— Тогда в чем же, черт возьми, дело, если все так прекрасно и хорошо? — вспылил Максимиллиан, который, определенно, ничего уже не понимал.

Министры переглянулись еще раз.

— Ордунг, государь. — тяжело вздохнул фон Левински. — Фельдмаршал фон Берг, пользуясь званием Ее Светлейшего Сиятельства в армейском Табеле о рангах, не превышая своих полномочий, утвердил ее на должность командующего-координатора медицинской службы в действующей армии. Такое утверждение, однако, может быть лишь временным.

— Разумеется временным. — фыркнул герцог. — Не могу же я позволить своей жене возиться с ранеными всю оставшуюся жизнь. Закончится война, и ей придется вернуться во дворец. А, может, она и раньше с этим наиграется.

— Однако этот временный характер ее должности создает определенные трудности при финансировании ее начинания. — не слишком уверенно ответил министр финансов.

— Так. — Максимиллиан тяжело облокотился на свой рабочий стол. — А вот с этого места поподробнее.

— Ваше Светлейшее Сиятельство, — зачастил Менгегульден, словно опасаясь, что его прервут (с учетом прозвища гроссгерцога, такое исключить было, в общем-то, нельзя), — дело в том, что финансирование полковых, бригадных и дивизионных госпиталей, закупка лекарств, перевязочного материала, жалование врачам, ассистентам и санитарам, все это ведется через соответствующие интендантские службы.

— Полковые, бригадные и дивизионные. — добавил Левински. — Из казны соответствующих подразделений.

— Это обстоятельство мне хорошо известно. — кивнул Максимиллиан.

— Но, сир, дело в том, что госпитали соответствующих уровней, хотя и передали часть своего персонала под непосредственное руководство Ее Светлейшего Сиятельства, не упразднялись, да и упразднены быть не могут. — военный министр бросил взгляд на Менгегульдена, словно призывая того продолжить.

— Соответственно, финансируя центральный армейский госпиталь они бы нарушали порядок финансовой отчетности и траты средств, что недопустимо. — лицо министра финансов выражало прямо-таки вселенскую скорбь от одной только мысли о попрании законов бухгалтерии. — Фельдмаршал фон Берг своим приказом выделил некоторые средства из общевойсковой казны, но это... не совсем верно, а при обычном порядке финансирования, например, пропорционально количеству солдат, отправленных из каждой конкретной части...

— Не продолжайте. — мрачно произнес гроссгерцог и откинулся на спинку кресла. — Это приведет к немыслимым финансовым злоупотреблениям.

— Боюсь что так, государь. — согласился Карл-Фредерик Менгегульден. — Что ставит, в свою очередь, под вопрос все начинание Ее Светлейшего Сиятельства. Пока, в большинстве своем, она тратит на солдат пожертвования и личные средства, но по мере прибытия новых раненых...

Министр финансов развел руками.

— Да уж. — Максимиллиан Капризный скрипнул зубами. — Хороши ж мы будем, если у нее с голода солдаты начнут умирать. Господа, но надо же что-то делать! Не верю, что вы явились ко мне просто рассказать все это, без готового решения!

Гроссгерцог требовательным взглядом впился в своих собеседников.

— Да, сир, вы как всегда проницательны. — ответил приободренный ходом беседы Эрих фон Левински. — Ни я, ни даже канцлер не обладаем полномочиями реформировать вооруженные силы нашей державы, но если б Вы, сир, издали указ о создании единой военной медслужбы, наподобие интендантской, где были бы прописаны порядок подчинения, взаимодействия с остальными службами и финансирования...

— Что?!! — рявкнул герцог. — Уж не желаете ли вы мне сообщить, господа, что явились ко мне без соответствующего прожекта?!!

— Как можно, Ваше Светлейшее Сиятельство? — с некоторой обидой даже произнес министр финансов, открывая свой портфель. — Мы верные Ваши слуги и заблаговременно озаботились. Вот, это совместная разработка наших ведомств.

Менгегульден положил на стол перед своим монархом толстую папку. Максимиллиан немедля открыл ее и углубился в чтение, что-то лишь просматривая, а некоторые места изучая максимально дотошно.

— Что же, господа, я готов подписать это немедленно. — полчаса спустя (время, которое оба министра провели словно на иголках) произнес он, и обмакнул перо в чернильницу. — Поясните мне лишь один момент. Звание командующего этим... Как вы назвали? Арцтваффе? Так вот, звание командующего может соответствовать как дивизионному, так и корпусному генералу. Как прикажете это понимать?

— Как возможность роста в звании, сир. — ответил военный министр. — Чтобы можно было повысить за выдающиеся заслуги, или по еще какой столь же достойной причине.

— Здраво. — согласился гроссгерцог с легкой усмешкой. — Но уж свою-то жену я вижу никак не ниже лейтенант-фельдмаршала, господа. Назовем эту должность, пожалуй, арцтмаршалом, а?

Максимиллиан с хитрой усмешкой открыл нужную страницу, и собственноручно внес соответствующую поправку.

— И пускай Эвелина попробует только не оценить такого подарка. — пробормотал он.

Глава XVIII

Несмотря на множество свечей, ярко освещавших келью, превращенную в больничную палату, она казалась очень мрачной, и Мафальда вздрогнула, переступив ее порог. Откуда-то у нее появилась уверенность, что в этой комнате недавно умер кто-то из пациентов... может быть, даже не один. Однако тот, кто лежал на столе в центре комнаты, был, без сомнения, жив. Как раз в тот момент, когда Эвелина и ее первая фрейлина вошли в келью, он сдавленно застонал. Окружавшие его монахи обернулись к герцогине и не без испуга уставились на ее перепачканное в крови платье. Один из них шагнул ей навстречу:

— Ваше сиятельство, тут вы ничем не сможете помочь, мы уже сделали все, что могли...

— Все так плохо? — на мгновение растерялась Эвелина, но затем, оглядев всех присутствующих, нахмурилась. — А кто-нибудь из врачей его осматривал? Может быть, они еще смогут?..

— Мы тоже разбираемся в медицине, ваше сия... — начал было возражать один из монахов, но гроссгерцогиня уже была рядом с лежащим на столе мужчиной и, как и полчаса назад, не собиралась никого слушать.

— Дайте-ка мне взглянуть, — потребовала она, подходя вплотную к столу.

Мафальда последовала ее примеру. Лицо лежащего на столе человека, уже не стонавшего и, похоже, потерявшего сознание, сперва показалось ей незнакомым — впрочем, она к нему особо не приглядывалась. Предыдущий день, проведенный в компании доктора Абеле, научил ее быстро осматривать раненых, не отвлекаясь на всякие посторонние мелочи. Поэтому теперь она сразу увидела уже знакомую картину: перебитую в нескольких местах ногу несчастного с торчащими во все сторону обломками костей и почерневшую кожу вокруг них.

— Видите, сделать уже ничего нельзя, — повторил монах раздраженным голосом.

Однако гроссгерцогиня, как ее фрейлина уже успела убедиться, тоже провела день накануне с большой пользой и многому научилась от других медиков.

— Что значит — нельзя?! — воскликнула она в своей обычной манере. — Ногу у него можно отнять, и тогда он выживет! Как вы сами не понимаете?.. Вы какой при этом диагнозе монах?

— С позволения Вашего Свет... — запротестовал было ее оппонент, но герцогиня тут же его перебила:

— Вижу уже, что не камиллианец! Ногу у него сможете отнять? Или мне поискать главного хирурга?

— Но...

— Времени нет спорить, иначе он точно умрет! Кость у него раздроблена и все уже почернело, вы же видите! Тут только ампутация... О! — Эвелина вдруг наклонилась еще ниже к раненому, а потом подняла удивленные глаза на фрейлину. — Мафальда, милая, я ведь знаю этого человека!

Фон Шиф и сама уже узнала умирающего и согласно кивнула:

— Это ротмистр Шиллинг, он был у вас в Лихтервинде.

— Да-да, конечно же... — судя по рассеянному взгляду, герцогиня не запомнила несколько дней гостившего у них в замке посланника, но для нее это теперь не имело особого значения. — Побудь с ним во время операции, — распорядилась она. — А я пойду узнаю, не нужна ли еще где-нибудь моя помощь...

Мафальда снова кивнула, хотя ассистировать при операции без руководства всезнающего Кальмари ей было страшновато. Впрочем, несмотря на страх, она чувствовала, что справится.

* * *

Из кельи, в которой оперировали Шиллинга, Мафальда вышла спустя час, усталая, подавленная, но готовая работать дальше. Первым делом она собиралась найти Кальмари и попросить его зайти к чудом оставшемуся в живых ротмистру: ампутацию он перенес, но был так слаб, что оставшийся с ним камиллианец не мог ручаться, что пациенту не станет еще хуже.

Некоторое время фрейлине пришлось поплутать по узким темным коридорам, лишь кое-где освещенным чадящими факелами. "И как эти монахи здесь не теряются!" — ворчала она про себя, приходя в очередной тупик и торопливо поворачивая назад. Но, в конце концов, выбранный ею коридор окончился не тупиком, а выходом в какой-то внутренний двор, и выбежав на свежий воздух Мафальда первым делом увидела Абеле, шедшего ей навстречу с двумя камиллианцами.

— Вот вы где! А я вас везде ищу! — обрадовано замахал ей рукой медик. — Вы хорошо отдохнули? — спросил он оглядывая ее темное платье и не сразу замечая на нем кровь. — Хм, вижу, вы уже успели поработать... Сильно устали?

— Да нет... не очень, — небрежно повела плечами фон Шиф и вкратце рассказала Абеле о Шиллинге. Тот, слушая ее, сосредоточенно кивал и пару раз удивленно вскинул брови.

— Я прямо сейчас к нему зайду, — кивнул он еще раз, когда фрейлина закончила. — А вы идите позавтракайте — ведь не ели сегодня, наверное, ничего? Поешьте, отдохните чуть-чуть, а потом я вас попрошу помочь мне еще в одной операции. Сможете?

— Разумеется! — заверила его Мафальда, стараясь, чтобы в ее голосе звучали исключительно деловые интонации.

— Очень хорошо, очень! — обрадовался медик, но потом его голос снова зазвучал строго. — А теперь — марш завтракать!

— Слушаюсь! — несмотря на серьезность обстановки молодая дама позволила себе чуть-чуть улыбнуться. Впрочем, Абеле вряд ли это заметил — он уже спешил к зданию, из которого она только что вышла. Там его ждал ротмистр Шиллинг и еще множество других пациентов.

Фрейлина же внезапно обнаружила, что и правда страшно голодна, и поспешила выполнить совет доктора. В трапезной было тихо, и в первый момент Мафальде показалось, что там никого нет, но потом она заметила в углу одинокую тоненькую женскую фигурку, а, приглядевшись, поняла, что это Белинда фон Фалькенхорст. Девушка сидела за столом, склонившись над тарелкой и с задумчивым видом ковыряясь в ней ложкой. Это был первый раз, когда фон Шиф видела ее одну, без пожилой компаньонки.

Услышав шаги Мафальды, девушка подняла голову и слабо улыбнулась. Фрейлина направилась к ней:

— Доброе утро, Белинда! Вас тоже сюда медики отправили?

— Тоже, да, — вздохнула юная леди и снова опустила глаза в свою тарелку с почти нетронутой кашей. Еда явно вызывала у нее не слишком приятные чувства.

Госпожа фон Шиф присела рядом с ней на длинную скамью и сочувственно вздохнула:

— Тяжело вам пришлось?

Белинда посмотрела на нее своими светлыми глазами. Они подозрительно заблестели в свете единственной свечки.

— Да, — не стала юлить девушка. — Очень. Я, наверное, не рассчитала свои силы, когда решила сюда ехать... Понимаете, мне приходилось лечить — у нас дома. Один раз отец охотился со своими друзьями и одного из них случайно подстрелили... А еще был случай — служанка на кухне обварилась кипятком. Тогда у меня все получилось, и они оба сейчас здоровы... Но здесь... все совсем по-другому.

Девушка замолчала и на мгновение зажмурилась. Ее собеседница понимающе кивнула:

— Слишком много раненых, и вы не всем смогли помочь?

— Да, — Белинда совсем низко опустила голову.

Фрейлина немного растерялась, не зная, чем можно утешить эту юную барышню, которая, как оказалось, может иногда быть и очень наивной. При этом утешить ее очень хотелось — желание, Мафальде обычно совсем не свойственное...

— Постарайтесь думать не о тех, кому вы не смогли помочь, а о тех, кто теперь поправится, благодаря вам, — посоветовала фон Шиф. — Их ведь, я уверена, гораздо больше? А без вас у них, возможно, не было бы никаких шансов...

— Да, — чуть не плача согласилась фон Фалькенхорст, — это я все понимаю! Но если бы я была сильнее, если бы всегда держала себя в руках — их все-таки было бы больше! Тех, кто не умер, я имею в виду...

Мафальда глубоко вздохнула и еще решительнее принялась переубеждать свою расстроенную собеседницу:

— А вы что же, хотите вообще никогда не уставать и не пугаться? И считаете, что все на свете зависит только от вас? Не слишком ли много вы на себя берете?

Белинда нетерпеливо взмахнула рукой, словно говоря: "И это я тоже прекрасно понимаю!" Вслух она, впрочем, продолжила говорить все тем же безупречно-вежливым, хоть и расстроенным тоном:

— Вы правы, госпожа фон Шиф, нельзя брать на себя слишком много, но что делать, если ты действительно многое умеешь и можешь помочь людям? Разве не нужно в этом случае использовать свое умение как можно больше?

"Что же ты такого умеешь, чего не умею я и все остальные? — удивилась про себя Мафальда. — И как ты умудрилась всему этому научиться всего за два несчастных случая?"