5 - Линия жизни

Мы — это ненадолго отвлёкшийся от руководства техниками Аоба, Мисато, Габриэлла и я. Французов, крутившихся вокруг, вежливо послали... в Париж. В конце-концов — кто тут у нас главный эксперт по уничтожению Ангелов, а?!

Оборудование здесь, кстати, было вполне на уровне — мощные компьютеры, интерактивные доски и планшеты, подключение к местному подобию МАГИ, проекторы, системы трёхмерного моделированию... Которой мы сейчас и пользовались.

— Это обстановка предполагаемого поля боя, сделанная французами на основе имеющейся информации, — произнёс Шигеру, что-то выстукивая на клавиатуре управления системой моделирования. — Смотрим, запоминаем и делаем выводы.

В центре комнаты, где свет был заблаговременно потушен, а окна закрыты тяжёлыми жалюзи, повисла трёхмерная картинка.

Правильная сфера алжирского геофронта, увитая многочисленными тоннелями и проходами. Центральная магистраль, по которой осуществлялась первая разведка боем и по которой предстоит идти мне. Всё это мне уже было более-менее знакомо, а вот воспроизведённый внутренний рельеф каверны — нет.

Как и его японский аналог данный геофронт был сильно засыпан изнутри землёй. Хотя размер его был всё-таки поменьше нашего — японский был примерно километров шесть в диаметре, а этот — всего около трёх. Но потолок высотой в три сотни метров тем не менее наличествовал.

Три четверти внутреннего объёма составляла равнина, а оставшуюся часть занимал достаточно крутой склон, расположенный с северной стороны. Магистраль Е95 шла под уклоном градусов в тридцать и заканчивалась примерно на глубине полукилометра. И если мои мозги ещё окончательно не засохли, то в прямоугольном треугольнике напротив угла в эти самые тридцать градусов лежит катет, равный половине гипотенузы. То есть пройти мне нужно будет всего-то километр с небольшим — фигня вопрос.

Далее — сто метров по прямой, в глубине склона, а затем пара массивных ворот из (как показали исследования) высокопрочной легированной стали, створки которых раздвигались в стороны. Сейчас они, правда, были самым варварским способом снесены направленными взрывами, потому как за долгое-предолгое время их впаяло в направляющие рельсы. Ну, и ещё французы элементарно не смогли понять, как привести сей артефакт в действие.

Далее — равнина. В центре — две пирамиды-близнецы высотой метров по сто. Два комплекса низких коробчатых каменных зданий на юго-востоке и юго-западе, впрочем, это уже не так важно.

В двух сотнях метрах перед выходом — место, где Ангел раздолбал в пух и прах военно-научную колонну. Ещё примерно через полкилометра — рекомый Тикаил...

Откуда у меня такие точные цифры? Нет, я не гений и на глазок по схеме такое определить не могу, но предусмотрительные французы снабдили все схемы подобными пояснениями. Очень удобно — надо будет и у нас что-то подобное завести...

Я начал вглядываться в очертания местности, разделяющей вход на равнину и Ангела, беззвучно шевеля губами. Группа похожих на коробки зданий высотой около полусотни метров — справа. Неплохое укрытие, но до него слишком долго бежать по открытому участку. Местами обрушившаяся каменно-земляная стена — слева. Высота — метров двадцать, так просто не укроешься, но в качестве импровизированного бруствера может и проканать... Разбитая колонна, чей авангард уткнулся в сухое русло древней реки с крутоватыми склонами. По меркам Евы — канава, по меркам бронемашин — кошмарный противотанковый ров...

— Сначала поставить дымовую завесу, — произнесла Габриэлла, глядя на всё это.

— На плечи — по установке "град", — добавила Мисато. — В каждый пакет — по двадцать дымовых ракет, остальные — фугасные. То, что доктор прописал.

— За раз больше двух-трёх не выстреливать, — произнёс Аоба. — Штатно залп из десяти дымовых ракет ставит завесу километр на восемьсот метров на пять минут. Так много нам не надо, иначе сам Синдзи там ничего не разглядит.

— На выхлоп в Еве мне будет плевать, так что буду бить прямо из тоннеля, — я тоже не остался в стороне. — В темпе выпускаю по два снаряда из обоих пакетов и бегу вперёд и вправо.

— Хочешь использовать эту стену, как укрытие? — поинтересовалась Кацураги.

— Это напрашивается по логике, — заметила Ферраро. — Но вот насколько эффективно будет такое укрытие против оружия Ангела?

— Я это не узнаю, пока не попробую... На этом этапе нужно будет его раззадорить, чтобы он показал, на что способен...

— Рискованно.

— А что делать? Кто не рискует...

— ...тот потом не лежит в гипсе, — хмыкнула Мисато. — Чем будешь прощупывать его с расстояния, Синдзи — тоже НУРСами?

— Ммм... Думаю, нужно будет что-то поточнее... Роторные пушки я бы поберёг, так что пистолет, пожалуй.

— С собой мы привезли М1, — сообщил Аоба. — А французы ещё подкинули нам "мелару". Помнишь эту игрушку? Аска с ней ещё приезжала.

— "Мелара", говоришь?.. А вот её, наверное, и возьму.

— Паршивенько она себя показала вообще-то, — напомнила майор. — Мелкашка-колупалка.

— Ну, огнестрельное и ракетное оружие против Ангелов вообще себя достаточно скверно зарекомендовало, — признал я. — Но зато в этом двуствольном автоматическом безумии элементарно больше боезапас... Правда, уже не помню насколько больше. Но явно не десять снарядов.

— Сто шестьдесят на два ствола, — уточнил Шигеру. — При скорострельности в сто двадцать выстрелов в минуту на ствол этого хватит на сорок секунд непрерывного огня. Хотя вообще-то будет весомее в прямом и переносном смысле, если Тикаилу прилетит подарочек весом в девяносто килограмм, а не в шесть с половиной...

— Если у него будет не слишком сильное АТ-поле, то вероятнее будет как раз прогрызть его очередью из нескольких малокалиберных, но скоростных снарядов, чем одной тяжёлой, но медленной болванкой.

— Тоже резонно, в принципе, — заметила Мисато. — Но можно сделать соломоново решение... Два пистолета сразу тебя не стеснят?

— Один на поясе, другой — в руке... — мысленно прикинул я. — То же самое и с мечами... Думаю, особых неудобств не возникнет. А в случае чего просто посбрасываю лишнее.

— Хорошо, остановимся на этом. Аоба, пускай готовят стволы — наш просто приведите в порядок, а "мелару" зарядить бронебойными снарядами. Есть же такие в её арсенале?

— Полубронебойные с донным взрывателем для стрельбы по кораблям.

— Не суть важно.

— Насколько я помню, в ней ещё и ракеты предусмотрены? — поинтересовался я.

— Ага, есть такое дело, — подтвердил техник, быстро запросив требуемую информацию с одного из терминалов. — Немецкие противотанковые ракеты "Вурфспис". В девичестве — американские "джевлины", производящиеся по лицензии. Принцип действия — "пустил и забыл", обеспечивается инфракрасной головкой самонаведения.

— Мда. Вряд ли они будут эффективны против Ангела... Кстати, каков резервный план?

— Учитывая, что на этот раз стоять насмерть не требуется, этот план — спокойно драпать при любой критической ситуации, — хмыкнула Мисато. — Кстати, Синдзи, в этом бою я тебе КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещаю рисковать по поводу и без. Решишь, что дело туго и тебе не справиться — отступай, даже не думая. Лучше ещё через месяц прилетим с дружеским визитом, или пусть французы плачут горькими слезами, но запускают внутрь геофронта ракеты со спец-БЧ, а нас ещё Токио-3 ждёт. Понял меня?

— Конечно, понял, командир. Сделаем всё в лучшем виде — не изволь беспокоиться.

* * *

Я смотрю в темноту. Я вижу огни —

Это где-то в степи полыхает пожар.

Я вижу огни, вижу пламя костров.

Это значит, что здесь скрывается зверь.

Я гнался за ним столько лет, столько зим.

Я нашел его здесь — в этой степи.

Слышу вой под собой, вижу слезы в глазах.

Это значит, что зверь почувствовал страх.

Я смотрю в темноту. Я вижу огни —

Это значит, где-то здесь скрывается зверь.

Он, я знаю, не спит. Слишком сильная боль,

Все горит, все кипит, пылает огонь...

Я даже знаю, как болит у зверя в груди.

Он идет, он хрипит. Мне знаком этот крик.

Я кружу в темноте — там, где слышится смех,

Это значит, что теперь зверю конец.

Никогда не любил особо группу "Наутилус Помпилиус", но сейчас мне почему-то пришли на ум именно эти строчки. Может быть потому, что сейчас действительно я смотрю в темноту, и знаю, что здесь скрывается зверь?

...До девяти часов вечера я успел немного подремать, легко поужинать и отдохнуть, а затем началась рутина.

Если честно, то я никогда не вникал, чего стоит простым техникам НЕРВ каждый раз ремонтировать Евангелионы или даже просто готовить их к бою. Но вряд ли это было таким уж лёгким и простым делом.

Ева — штука нечеловечески сложная и большая, что немаловажно. Плюс к тому, она — как и любая сверхсовременная техника первого поколения имеет тенденцию быть жутко капризной, требовательной и громоздкой. Из-за того, что биомеханоид — всё-таки био-, а не чисто механоид, большую часть времени он простаивает в заморозке. То есть стоит, накаченный тоннами специальных препаратов, в специальной охлаждающей жидкости, которая одновременно является ещё и искусственной системой вывода из гигантского организма ненужных веществ и доставкой нужных.

А каждая подготовка к бою — это очень и очень нетривиальная задача.

Вытащить Евангелион из ванны с раствором, привести в чувство, сделать что-то вроде промывания кровеносной системы. Влить тонны реанимирующих препаратов, вновь заставить функционировать кровеносную систему, вывести на рабочий уровень работу прочих механизмов, заменяющих суперкиборгу обычные органы... Наши техники — только на словах техники, потому что многие из них вообще имеют не инженерное, а биологическое или медицинское образование.

И сегодняшняя операция для них — то ещё испытание. Мне в этом плане даже как-то легче — просто пойти и вступить в драку, не мучая себя всякими техобслуживаниями. Это только в какой-нибудь бульварной фантастике или аниме самого скверного пошиба герой, заполучив супер-пупер-вундервафлю может в одиночку воевать с целым миром. А вот в реальной жизни так не получается — тот же танк перед тем, как героически прожить стандартные полчаса в бою, должен пройти на этом пути ой сколько промежуточных этапов.

Как говорится, сражаться и вести войну — это две большие разницы. Какой-нибудь сверхтяжёлый четырёхгусеничный танк с двуствольной пушкой и зенитно-ракетным зонтиком в бою может быть зело как хорош. Но, как ни парадоксально — вести войну им просто невозможно. Чудовищно сложная конструкция потребует долгого и изощрённого ремонта, обеспечить запчастями и боеприпасами будет невероятно трудно, а переброска подразделения на другой участок фронта вообще будет сродни подвигу...

Вот кто по-хорошему и делает подвиг, так это те ребята, что каждый раз готовят Евы к бою. Они не бросаются с гранатами под танк и не дерутся с многократно превосходящими силами противника, их имён почти никто не знает, а боевых наград им не дождаться. Они из тех, кто просто раз за разом делает на первый взгляд незаметную, но такую необходимую работу. Но людям всегда хочется громких подвигов и событий...

А вот как можно сравнить солдата, который закрыл собственной грудью пулемётную амбразуру, и солдата, который четыре года мёрз в снегу, полз по грязи и болотам, вжимался в землю под градом бомб и снарядов, но в итоге дошёл до победы, а после поднимал страну из руин?

Вот таким героем — настоящим героем, быть совсем нелегко.

— Синдзи, как меня слышно? — на стенке контактной капсулы повисло изображение из полевого штаба, где в окружении сидящих за приборами техников стояла Мисато.

— И слышу, и вижу отлично, — слегка улыбнувшись, мысленно ответил я.

— Хорошо, — в свою очередь улыбнулась Кацураги. — В тоннеле мы ещё будем поддерживать с тобой связь по оптическому каналу, но дальше ты будешь предоставлен уже сам себе.

— Да мне это уже не впервой... Что с подготовкой?

— Практически завершена. Можешь уже начинать разбирать оружие и готовиться к выступлению.

— Есть.

Руки уже всё делали почти на автомате, что было совсем неудивительно за столько-то времени и тренировок... Развернуть дублирующие мониторы, протестировать основные и резервные системы Ноль-первого, имеющие жизненно важно значение — перед боем лишний раз это сделать совсем не помешает...

Экспресс-диагностика состояния организма Евангелиона... Так, небольшие проблемы с поясничным отделом позвоночника, но это терпимо — они у Ноль-первого с момента "рождения". Слишком уж тяжёлая броня верхней части туловища даёт о себе знать... Ещё левый локтевой сустав слегка пошаливает, но это опять же терпимо... В остальном Ева-01 вполне себе здорова и невредима — имеющиеся органические системы работают исправно. Сердца биомеха (все три) стучат, перегоняя десятки тонн алой крови. Уровень давления в кровеносной, лимфатической и EZ-системах — в норме.

Контактная капсула... Тоже без нареканий. Запас ЛСЛ — штатный, фильтры очистной системы — новые, система циркуляции ЛСЛ работает нормально. Уровень заряда батарей — полный, подключение к нерву А-10 — без ошибок.

Уровень заряда батарей Евы — полный, пятиминутный. Климат-контроль, герметичность доспехов, работа центрального процессора, работа баллистического компьютера, системы внешней связи... Порядок, везде порядок...

Аудиосистема, видеосистема... Тест системы ночного видения... Мир вокруг Ноль-первого мгновенно окрашивается в чёрно-бело-серые цвета, как в старом кино, но чёткости своей не теряет. Даже наоборот — теперь вокруг светло как днём. Системы ноктовидения Евангелиона не просто дают картинку, но ещё и предварительно прогоняют её через центральный процессор, дабы привести в максимально удобный вид. Задержка между получением и выводом информации, конечно же, есть, но это — доли секунды. Так сразу даже и не заметишь, потому как компьютер в голове Ноль-первого стоит очень мощный, да ещё и с возможностью использования вычислительных возможностей головного мозга Евангелиона. Мозг этот, кстати, очень маленький по сравнению с остальным телом, и мыслительной функций, скорее всего, не несёт. Не знаю как другие Ангелы, но вивисецированные Евы были созданиями явно туповатыми — на уровне тираннозавра где-то...

Сопряжение с модулями внешнего и навесного вооружения — два блока НУРСов, две спаренных установки ротор-пушек, два пистолета... "Мелара" слегка удивила тем, что уведомила о возможном дистанционном запуске противотанковых ракет. А зачем мне это, спрашивается, нужно? Да на фиг не нужно...

А тем временем я оглядывался по сторонам.

Ева-01, преклонив правое колено, стояла на площадке, находящейся в паре километров от входа в подземелье. Хоть был уже глубокий вечер, вокруг было светло как днём — в том была заслуга многочисленных прожекторов и мачт освещения, прорезающих мрак яркими лучами фонарей.

Хватало вокруг и людей — техники наши и французские, множество солдат, разнообразная боевая техника...

Запасной меч был закреплён слева на поясе, запасной пистолет — М1, справа на поясе. А передо мной лежал ещё один полутораручный тесак и двуствольная автоматическая "мелара". На спине Ноль-первого уже была закреплена и запущена последняя модель портативного генератора, который в кои-то веки перестал напоминать здоровенный и жутко громоздкий ранец, с весьма сомнительными перспективами использования. Некоторые неудобства он, конечно, причинял, но это было некритично — воевать можно.