Живая кукла

— Как давно он под куполом?

— С самого начала. Также, как и все. Здесь никто не родился.

— Неправда.

— Часть правды. Дмитрий из элитных. Из первых. Даже, если и клон...

То есть, перенёс своё сознание...

— А мог он выходить за купол?

— До того, как... — повисла недоговорённая фраза "как жизнь за куполом была уничтожена".

— Когда это случилось?

Мишка вздохнул и позвал меня к себе на колени. Пошла. Хотелось, чтобы рассказал.

— Я не сразу стал элитным. Давай обо всём по порядку.

И он как-то ловко лишил меня платья.

— Миш... — но мысли отключались, не желая трудиться. Поэтому я помогла ему избавиться от брюк и нижнего белья.

Он развернул спиною к себе, целовал мне шейку, ушли, руками едва прикасаясь к груди, её навершиям, животу. Заставлял только от одних прикосновений испытывать экстаз, каждая клеточка тела вибрировала. А потом наклонил меня вперёд и одним движением вошёл. Внутри взорвались мириады звёзд.

Сладостная мука, жаждущая продолжения банкета.Вспомнилась встреча с незнакомцем в туалете. Тогда было нечто подобное. Лишь Мишка мог заставить меня это испытать.

— Миш...

— Ты сделала из меня зависимого человека. Я порою с трудом держу себя в руках, чтобы хотя бы не позвонить, а то и готов примчаться... Но не хочу выносить наши отношения на люди. Боюсь не сдержаться, выдать себя.

Он вышел из меня и просто обнял.

— Но это всего лишь физическая зависимость.

— Я люблю говорить с тобой, от этого тоже получаю удовольствие. Просто слышать твой голос, твои эмоции. Ощущаю их как свои.

— Ты хотел рассказать...

— Когда мне было лет восемнадцать, я познакомился с женщиной. Она мне в матери годилась, а между нами возникла связь. Мы просто столкнулись на переходе, она рассыпала стопку книг. Одна из которых называлась — искусство говорить. Я помог ей их собрать. Мне тогда паршиво было. Отец меня наказал, лишив всех гаджетов. Злость клокотала во мне. Но когда я натолкнулся на её книги, хотел вылить всё негодование... А она просто улыбнулась. И попросила прощение.

Я схватил её и затряс:

— За что вы просите прощение? Это ведь я налетел на вас!

— За то, что вы вынуждены теперь мне помогать собирать книги.

Я ощутил чувство вины и отпустил её, присел и стал помогать. Уже загорелся красный свет, сигналили машины, а я собирал, как дурак. А перед глазами была её искренняя виноватая улыбка.

— Благодарю, — сказала она. Отдала мне одну из книг. — Дарю вам на память обо мне. Я её всё равно читала. Даже не знаю, зачем купила. Просто попалась на глаза, — бормотала она.

— И часто вы совершаете необдуманные поступки?

— Как например, наше с вами столкновение?

— А я почему-то спросил: замужем ли она.

— Да. Извините.

— Вы опять просите прощение...

— Мне пора. А вы ещё встретите ту, от которой будете без ума. И она скрылась в толпе.

Я её потом искал. Но не мог найти. Часто приходил на этот перекрёсток. И ведь в ней не было ничего особенного, кроме той улыбки. Я даже не помню, как она выглядела. Всё искал эту улыбку. И я её нашёл... Но не сразу. Пришлось зачитать книгу до дыр, делая пометки на полях, научиться говорить, пройти ещё курсы ораторского мастерства, получить высшее образование, организовать свою компанию... И я многого добился... А потом мне предложили войти под купол. Я хотел отказаться, но вновь встретил её.

— Правда? Где? — я не ревновала, но хотелось прикоснуться к его прошлому.

— На страницах газет. Сообщалось, что в возрасте пятидесяти лет ушла из жизни мать двоих детей, прекрасная жена и просто замечательной души человек, искренне умеющий любить.

Я обняла своего мужчину. Хотелось оказать ему поддержку. Сейчас он казался потерянным и одиноким.

— Жизнь тогда казалась кончена. Я не понимал, зачем всё это? В чём был смысл встретить её и потерять? Зачем я живу? Зачем люблю? Я нашёл книгу, которую она написала: "Смысл жизни". Пытался там найти ответы.

— И нашёл?

— Да. Она говорила: "Жизнь продолжается. Нельзя сдаваться. Если у вас чёрная полоса, обязательно наступит белая. Чёрные полосы закаляют нас и позволяют проявить нашу суть, учиться бороть свои пороки, развиваясь духовно..." я нашёл её мужа и детей, предлагая мужу усыновить их, чтобы забрать под купол. Но он отказался. Подумал, что у нас была интрижка. Что это мои дети. И что он никогда их не отдаст мне.

— Жестоко.

— Он был безумен в своём горе. Не мог её отпустить. А на следующий день в газетах появилось сообщение, что он убил своих детей, а потом и себя.

Мишка сполз на пол, обхватил себя за голову.

— Я не смог спасти её детей. Почему я тогда не забрал их? Пусть против воли, но забрал... У меня были деньги... Я мог найти нужных людей и подделать документы...

Я прижалась к нему, стараясь быть как можно ближе.

— Миш, ты ни в чём не виноват... — какие слова найти? Он это пережил. А я вновь заставила окунуться в воспоминания. — Прости...

— Не говори так...

— Прости...

Но вместо слёз он улыбнулся.

— Спустя двести лет я её встретил. Двести лет ожидания... Даже больше...

— Ого! — под грудью неприятно засосало. Значит, под куполом есть или была та, которую он любил...

— А когда мы притронулись друг к дружке, вся та особенность, которая была лишь эмоциональная, стала ещё и физической, — он сделал выжидающую паузу, позволяя мне проникнуться сказанным, а когда осознала, добавил: — В твоих жизнях были другие мужчины. Всегда. Но так хочется знать, что я занимаю среди них особое место...

О... Значит, это была я? Но как такое возможно? Я ведь всегда верила в половинки. Почему же в прошлых жизнях мы не были вместе?

Он вдруг завалил меня на траву, развёл в стороны руки, не встретив сопротивления. Переплёл наши пальцы. Замер в ожидании, глядя в самую душу.

— Что ты ко мне чувствуешь помимо влечения и физических чувств? Кто я для тебя?

Не могла отвести взгляда от его серых глаз.

Мне было хорошо с ним. Не только физически, но и тепло на душе. Но это ли есть любовь? Если это правда, значит, в моей жизни было ещё как минимум двое мужчин. Тот муж, убивший моих детей, и Дмитрий. Какова цель моей жизни, если всё, чего я добилась, родила детей, всё просто кануло в Лету, не найдя продолжения. Та книга, которую Мишка нашёл после моей смерти и которая помогла ему не наложить на себя руки и жить... Жить в ожидании меня? А я... Я была Настей и жила в это время с другим мужчиной? Хотя, стоп. Нет, это жила Настя. Не я... Не та женщина, которую встречал Мишка.

Мишка, изменивший навсегда мою жизнь.

Воспоминания закружились, точно разные кусочки мозайки.

Мишка, сумевший тогда перевернуть жизнь с ног на голову в той беспросветной мгле, из которой я не могла выбраться. Заставивший уйти от мужа, периодически избивающего меня, забрать детей и просто уйти, ничего не сказав. Я просто уволилась и уехала, не став подавать на развод.

И мы встретились. Встретились вновь.

— Скажи, о чём ты думаешь? — нарушил он затянувшуюся тишину.

— О том, что не зря тебя тогда встретила.

— Ты вспомнила?

— Кое-что. Что ты был тем лучиком во тьме, пробудившем меня, заставивший понять, что жизнь делится на разные полосы. Но я не позволяла себе думать о тебе, как о мужчине. Ты был совсем немного старше моих дочерей. Поэтому я уехала из города к маме, уйдя от мужа, а потом и вовсе перебралась в незнакомый город, чтобы муж нас не нашёл.

Картинки мелькали перед глазами жизни в постоянном страхе, поиске смысла жизни. Мои дочери выросли красивыми женщинами, вышли замуж и родили детей.

— Миш, какие дети были у моего мужа?

— Ты о чём?

— Ты сказал, что мой муж убил моих детей. Но какого возраста они были?

Он задумался.

— Детки трёх и пяти лет.

Я вздохнула с облегчением. Жаль, конечно, но хвала небесам!

— Это не мои дети. Мои дети были чуть младше тебя. У меня были даже внуки... И они жили в Новосибирске. Не здесь.

— Правда? — он засмеялся. — Но как же...

— Миш, вспомни, что ты сказал моему мужу? Он был алкашом.

— Да, алкаш, ты права. Не мог понять, как ты могла с ним связаться и как он мог написать тот пост о тебе.

— Скорее всего писали дети.

— Что ты сказал мужу?

— Что хочу усыновить его детей. Он сразу стал бросать обвинения, что эта шлюха ему изменила... Я тогда ещё удивился, как он мог написать такие тёплые слова в адрес покойной. А потом эта статья в газете...

— Это не мои дети.

— Но даже если не твои, я всё равно виновен в их смерти. Если б не я...

Я прижала его голову к своей груди, зарываясь пальцами в его беспорядочные пряди.

— Ты пытался изменить чью-то жизнь к лучшему. А за этих детей отвечает лишь тот, кто испортил им жизнь. Не переживай. Наверняка они уже переродились.

Он вздохнул. А я поняла, как он мне дорог. Его слёзы — мои слёзы. Его улыбка — моя улыбка.

— Стыдно старому реветь, — сказала строгим голосом. — Ты не заяц, а медведь!*

— И вовсе я не старый... — сказал он, отстраняясь, да и не реву...

А я улыбнулась.

А мне вдруг любимый развёл ноги и закинул себе на плечи, вызывая во мне дрожь желания. Провёл руками по внешней стороне ног. Нежно двинулся по внутренней...

— Старый, значит? — прикоснулся рукой к моему лону, удостоверяясь, что я готова принять его.

— Старичок, — дразнилась я, — мой любимый двухсотлетний старичок, — показала язык.

— Любимый? — уточнил он, сливаясь со мною.

— Самый... любимый! — закивала я, отдаваясь на волю ощущений. Двигался он медленно, будто лениво. Но старичком его явно назвать язык не поворачивался. — О... — только и смогла застонать я.

Когда же мой ненасытный мужчина насытился, я вспомнила, что проголодалась.

— Поехали в ресторан?

— Не хочу. Лучше позанимаюсь. И мне понадобится твоя помощь.

Поэтому я похимичила с синтезатором на скорую руку, сварганила нам ужин и, напевая, накрыла на стол.

Любимый в это время просматривал мои формулы и зарисовки.

— Этого мало. Надо понимать, как работает.

— Могу показать, как включается.

— Покажи. Но вряд ли поможет.

Еда готовилась, а мы разбирали, как и что работает. Машина оказалась не сложна на выходе. А вот на входе... То есть мусор, попадая внутрь, каким-то образом очищался. Органика отдельно от неорганики. Дальше он как-то расщеплялся. А как — без знания принципа работы узнать невозможно.

— А как работают ваши машины по переработке мусора?

— Пластик режется на тонкую нить, из которой делается потом что-то другое. Дерево и бумага тоже используются повторно. Металл переплавляется.

— А органика?

— Просто сжигается.

— И куда газы эти идут?

— На обогрев купола. Здесь не бывает зимы, как ты заметила. Поддерживается круглогодичная средняя температура около +25 градусов. Ночью +20.

— А вода?

— Вода из канализации попадает в отстойники. Там чистится, обеззараживается и вновь идёт на нужды потребителя.

— Значит, мусор вы не выбрасываете за купол?

— Нет. К слову, я тебе обещал экскурсию за купол. Хочешь, можем прямо сейчас сходить... Потом будет весьма затруднительно... — намекал он на мою беременность.

— Здорово! — я повисла у Мишки на шее.

А он совсем обнаглел и стянул мои трусики.

— Миш, нет...

— Всё равно...

— Ладно. Но только дома.

Кивнул. Я накрывала на стол, а он наблюдал. Ой, что-то упало. Наклонилась так, чтобы юбка будто случайно задралась....

Отказала не потому, что не хотела. Просто пусть немного помучается.

Пока кушали, молчали, каждый, видно, думал о своём. Я о том, что увижу за куполом и подтолкнёт ли увиденное к воспоминаниям о Митяе? Как же мне понять принцип работы машины? Даже Мишка не понял. А ведь он имеет высшее техническое образование. А я что? Вышла замуж по залёту, ещё в школе гуляли свадьбу. Потом не до учёбы было. Потом на работу вышла, без образования особо выбирать не приходилось. А учиться некогда уже. Дети, быт... Работала помощником повара в ресторане. Делала всю черновую работу. Иногда и готовила, а лавры все шеф-повару доставались, который только пробу снимал. И картошку я чистила, и посуду иногда тоже я мыла. Прибавку, правда, давали небольшую, но приходилось как-то крутиться. А муж запил. Поначалу просто домой не являлся сутками, потом стал руки распускать.

А мне так плохо было, что жить не хотелось. Но глядела на своих дочек и понимала, что не оставлю их на этого мерзавца. Решила, что надо что-то менять в своей жизни, пойти учиться, хотя я пока не знала, как. На деньги, полученные в качестве премии решила купить книги, чтобы подготовиться. Увидела и ту книгу, про которую Мишка говорил. Решила почему-то её купить, хотя денег не хватало. Отложила английский словарик, чтобы не отказываться от неё. А потом встретила ЕГО. Парнишку, немногим старше моих дочек... Это воспоминание вызвало улыбку. У него тогда была почти такая же причёска, только длинных прядей не было. Хаос на голове. В его глазах плескалось отчаяние. Так хотелось прижать его к себе. Сказать, что не всё ещё в этой жизни потеряно. И на его улице будет праздник. Так же, как и на моей. И я вспомнила, как следует верно говорить, чтобы донести мысль до слушателя. Заставить его задуматься, заинтересоваться, дать смысл жизни...

Вот только я уже забыла, что в ней было... И вот теперь этот парень вырос. В красивого сильного мужчину, моего мужчину.

Я глядела в его глаза и видела себя тогда, с книжками в руках, сидящую на корточках, с двумя детьми за спиной, и этого тридцатилетнего молодого человека. Я улыбнулась. А ведь я тогда была тридцатипятилетней. Он всё равно меня чуть младше, получается. Хотя... 235 лет — нет, не младше... Улыбнулась.

— Ты красивая, — сказал он. — Ты замужем?

— Пока нет... — ответила тихо, удивляясь, как он оказался так близко, а я и не заметила.

— А дети?..

Я притронулась к своему животу. Дети...

— Скоро будут...

— Подожди немного, мне надо завершить одно дело... Подождёшь?

— Да, — а сама не в силах оторвать взгляда от этих родных серых глаз.

— Пойдём?

— Пойдём.

Он даёт мне руку и ведёт к лифту. Мы спускаемся очень долго, не разрывая прикосновения. Потом пересаживаемся в другой лифт, с сиденьями и ремнями безопасности. Горизонтальный. И непрозрачный.

— Что это?

— Правительственное метро.

— Ого!

Ехали мы около получаса. Это ж какой большой город! Болтать не хотелось. Просто прижалась к любимому и вспоминала, как мы встретились уже под куполом. Теперь я понимала, почему отдалась ему так быстро. Просто на подсознательном уровне истосковалась. Хотелось прикосновений, ласки, ощутить, что больше не одна в этом мире. Есть тот, с кем желаю быть одним целым, а физические ощущения уже шли бонусом.

И прост лежать в его объятиях не менее приятно, чем испытывать и дарить интимную ласку.

— А тебя не смущает моя внешность? — просто вспомнила, что в прошлой жизни являлась шатенкой с карими глазами. И волосы, когда мы познакомились, были подстрижены до плеч. — Я тебе уже говорил, хоть лысой будь. Но длинные волосы мне тоже нравятся. Просто будь собой.