Волна вторая: Последствия

— Проблемах? — поинтересовался Гарри, поворачивая голову, и целуя левую грудь Гермионы "случайно" вывалившуюся из халата.

— Увы, да, — ответила Гермиона.

После этого она максимально четко и несколько холодно и отстраненно рассказала о моих страхах и сомнениях. Я бы так не смогла. Гермиона действительно четко сформулировала все, что мучало меня.

— ...так что, стоит сделать все с полной привязкой, раз уж родители Джинни все-таки сподобились получить деньги, подтвердив предложенный тобой контракт...

— Понятно, — сказал Гарри после того, как Гермиона описала, в чем она видит выход из сложившейся ситуации. — Но ты в этом не участвуешь.

— Почему? — удивилась Гермиона.

Вместо ответа Гарри извернулся и погладил ее животик.

— Срок уже большой, а магия этого ритуала — никак не светлая. И как она скажется на ребенке...

— Это — да, — вздохнула Гермиона.

— Но что же делать? — с тоской спросила я, глядя на старшую пару нашей необычной семьи. Мысли путались...

— Луну натаскаем, — спокойно ответил Гарри.

— Луну? — раздался звонкий голос сверху. — Помощь веселой Луны потребовалась вам?

И босые ножки звонко зашлепали по лестнице. Разумеется, белобрысая наша спускалась в гостиную, одетая исключительно в медальон наложницы дома Блэк. Достоинство Гарри явственно подняло голову, готовясь к новым подвигам.

— Потребовалась, — кивнул Гарри. — Гермиона даст тебе книгу, а ты ее внимательно прочитаешь, выучишь некоторые моменты, а потом — поможешь мне с проведением описанного там ритуала.

— Конечно, — улыбнулась Луна, тряхнув белокурой прической. — А пока, в виде аванса, разрешите мне со столиком вашим поиграться?

Неужели она тоже не считает, что случившееся — испачкало меня? Я ей не противна?

— Разумеется, — кивнул Гарри. — Ты — со столиком, я — с тобой...

Глава сороковая

Распростертая на диске гемункулов, Джинни выла под моими руками. Через Ледяную маску добрые и пушистые лунопухи были видны как игриво-жестокие... нет, это все-таки не нарглы. Они так и остались лунопухами, но вот что-то в них изменилось, и я подумаю об этом позже, когда мы закончим. Гермиона рассказала мне, что и как надо делать. Но то, что она рассказала — это было... не то, чтобы совсем неправильно, но... "неоптимально", вот! Она сделала все в точности так, как было написано. И именно из-за этого Джинни просела в своей магической силе. Я же прямо на ходу правлю ритуал так, чтобы он наилучшим образом подходил именно для нашей Джинни. Так что сейчас, в то время, когда Гарри овладевает ее распяленным при помощи резинового кольца ротиком, я большим и указательным пальцами сжимаю тоненькую преграду, а левой рукой слегка покачиваю нож, которым вывожу необходимые знаки на ее нежной коже. С ротиком, заткнутым двойным кляпом, тело Джинни может только невнятно мычать, но душа ее выводит жуткую и прекрасную мелодию боли. И по этой ужасающей песне я ориентируюсь в поисках тех уязвимостей, которые оставила Гермиона, стараясь подогнать реальность ритуала к своим представлениям о том, какой эта самая реальность должна быть. А, кроме того, я ищу что-то, чуждое душе Джинни. Чуждое настолько, что уже сейчас выдает себя... нет, пока что не фальшью, но только лишь тенью фальши в прекрасном ужасе извлекаемой мной мелодии. И лунопухи ведут меня по следу этого чуждого.

Я успела. Правда — в обрез. Последний символ начал наливаться кровью как раз в тот момент, когда Гарри взвыл, демонстрируя, что больше не может сдерживаться.

Некоторое время мы приходили в себя, а потом я поднесла Гарри левую чашу, а из правой часть пролила на спину Джинни, а часть — влила в ее горло, пользуясь наколдованной воронкой. Жидкость побежала в точности по кровоточащим ранам, смешиваясь с новой порцией крови, и застывая золотой коркой, полыхнула светом, разогнавшим сгустившийся мрак ритуала.

Мы с Гарри молча меняемся местами, и он принимается за свою часть необходимой работы, а я вижу, как вздрагивает ледяная маска, принимая на себя вопль его души. Сила струится сквозь зал, выплескиваемая все новыми и новыми порциями боли, ужаса и унижения, и очищаясь в огне Источника Дома. Лишь крохотную часть этого потока, прошедшего переплавку и очищение в Источнике беру я себе, оставляя многое в распоряжении Дома.

Фальшь в песне боли становится все сильнее. Я все ближе и ближе к цели. Вот один из знаков вместо уютного золота — вспыхивает тревожным рубином. Потом — еще и еще. Где-то там, среди прекрасного и совершенного сочетания золотых нитей, которое и есть Джинни — начинает проявляться нечто уродливо-фиолетовое, неряшливое, противное... но крепко вцепившееся в ее душу. Взглядом я прошу Гарри сдерживаться, сколько может, и начинаю аккуратно поддевать те нити, которые переходят от золотого свечения к болезненно-фиолетовому мерцанию.

Тот, кто создал эту гадость — чем-то похож на нашу Гермиону. Обширные, даже великие знания, но никакого чувства красоты и ритма. И именно поэтому его конструкцию, столь тщательно защищенную от заклятий поиска — оказалось достаточно легко найти, ориентируясь на нарушения красоты и гармонии.

— Дамблдор? — спрашивает Гарри, не прекращая своих трудов.

— Не думаю, — качаю головой я.

Уж директор-то знал по крайней мере кое-что о проведенном над Джинни ритуале, и не стал бы защищать свое заклятье так, как это сделал неведомый чародей. Заклятье, все больше и больше отделяющееся от души Джинни, начинает посылать в нее волны боли и унижения. При снятии обычными методами это заставило бы снимающего остановиться, поскольку не давало прибегнуть к помощи самой исцеляемой, а то и отправило бы ее в обморок, скрывая душу и все, что к ней присосалось. Но диск гемункулов заставлял Джинни оставаться в сознании, а сами суть и смысл ритуала состояли в том, чтобы задавить ее сопротивление, заставить принять нашу власть над ней. Так что сейчас "защита" только помогала уничтожению того, что она должна была защищать.

Я провела кончиком указательного пальца по внутренней поверхности кольца, распирающего ротик Джинни и не дающего ей сжать зубы, а потом вновь двинула его глубже, подставляя ласкам ее дергающегося язычка. Ледяная маска Гарри опасно затрещала. Мы с ним сейчас были связаны ритуалом, и он видел тоже, что и я.

Вторая треть ритуала подошла к концу, когда мерзость, впившаяся в душу Джинни еще не была отделена. На этот раз экстрактом души пришлось залечивать обрезанные мной нити... на что ушло почти все. Нам с Гарри хватило для восстановления. Прерываться было нельзя.

И снова алтарь ритуального зала Дома Блэк пульсирует в такт песне боли. Гарри двигается плавно, стараясь не доставлять лишних страданий, но я укоризненно качаю головой. Сейчас — не время для сострадания, и так урезанного опасно трещащей Ледяной маской. Нож хирурга не имеет права сочувствовать тому, чью плоть он рассекает. А мы с ним сейчас — именно такие ножи. Мы, а не тот кусок металла, который сейчас наносит все новые и новые знаки на спину корчащейся от боли Джинни. Гарри понимающе кивает, вцепляется в широко расставленные бедра Джинни, и резким движением с хлюпаньем натягивает ее попку на себя. Сопротивление золотой нити ослабевает, и я успеваю срезать еще часть того, что удерживает подчиняющее заклятье на душе рыженькой. Я вынимаю пальцы правой руки изо рта Джинни.

— Хр-р-ш!

Последние сильные нити, крепящие вражеское заклинание, поддаются моему ножу. Сигнальные же и управляющие — слишком слабы, чтобы сопротивляться моему напору. И вот уже болезненно мерцающая зеленым, фиолетовым и лиловым конструкция бессильно обвисает на моей руке.

— Дзинь!

С тонким хрустальным звоном Ледяная маска Гарри осыпается, разлетаясь водяной пылью, не в силах сдержать его ярости. Я же, закончив свою часть работы, просто срываю. Темное пламя ненависти Гарри охватывает нас. Сейчас он — не совсем человек. Он — пламя Источника Дома, поток варпа, проходящий через ритуальный зал. И я радуюсь, тому, что академически-правильные заклятья Гермионы устояли в этой вакханалии, когда осознаю, что именно сейчас вливается в лоно Джинни. Предсказать, что именно родилось бы у нее, имей она возможность зачать — не взялась бы не только Сивилла Трелони, но и ее прабабушка Кассандра.

Боль и ярость охватывают нас с Гарри, изливаясь на Джинни, сминая ее сопротивление, перекраивая ее по-новому. И я изо всех сил удерживаю нашу Силу, чтобы это "новое" все равно осталось нашей Джинни.

Ярость Гарри, Сила Источника Темного дома, мгновенно испепеляют корчащуюся многоцветную гадость в моей руке. Боюсь, что следы этого ожога останутся на моей коже надолго, если не навсегда, столь хищным является это пламя. Но боль только придает мне силы. И я удерживаю то, что корчится и рвется из моей руки, надеясь снова вцепиться в душу Джинни. Не выйдет! И последняя, тускло мерцающая нить исчезает в небытии.

А потом Гарри долго и нежно любит меня, стараясь в нашем тепле растворить пылающий лед охватившей его ненависти к тем, кто посмел так поступить с Джинни. Но я знаю, что совсем эта ненависть уйдет только тогда, когда он увидит, как корчится в агонии последний из посмевших совершить это. И вот тогда нам с Джинни и Гермионой придется очень постараться, чтобы на место ненависти не пришла столь же холодная пустота.

Глава сорок первая

Мы спокойно ужинали, когда в гостиной с хлопком появился Кричер.

— Блудная дочь Дома желает получить аудиенцию у грозного главы Дома Блэк, его супруги и их подруг.

— Блудная дочь? — на мгновение задумался я. — Тонкс что ли?

— Нимфадора, презревшая имя, данное ей при рождении, — согласился домовик.

— Пропусти ее, — кивнул я.

Камин полыхнул зеленым, и из него выскочила Тонкс, неловко грянувшись на левое колено.

— Ай! — вскрикнула она, видимо, действительно больно ударившись.

Гермиона выхватила палочку, и, пренебрегая этикетом, бросила в Тонкс несколько заклинаний, среди которых я опознал диагностическое и обезболивающее.

— Спасибо, Гермиона, — произнесла Тонкс, поднимаясь.

Она внимательно осмотрела меня, столик, на котором мы ужинали, Луну, одетую в традиционный наряд наложницы главы Дома Блэк (то есть — в медальон), и улыбнулась.

— Хорошо, что вы все здесь...

— А где же мы еще можем быть? — заинтересовался я. — Впрочем, присаживайся. Кричер!

Возле левого плеча Джинни появилось блюдце, на которое с центрального блюда перелетел кусок пудинга, а в руке Тонкс возник бокал с вином. Она отхлебнула, приподняла бровь, показывая, что оценила поданное ей вино, и снова улыбнулась.

— Мало ли... может — гулять пошли. Или по магазинам.

— Знаешь, — я покачал головой, — после недавних событий я не скоро захочу покинуть нашу уютную крепость. А о том, чтобы отпустить куда-то девочек — и вовсе речи не идет.

— Понимаю, — вздохнула Тонкс. — Тогда давайте поговорим после ужина? Мне нужно будет внимание нашего замечательного столика.

Джинни дернулась, но я удержал ее, положив руку ей на шею.

— Хорошо, — кивнул я Тонкс. — А пока что давайте поговорим на отвлеченные темы. К примеру — как там твое обучение?

— Ох, — вздохнула метаморф, отставляя бокал на лопатку Джинни. — Тяжело. Учитель из Снейпа... тот еще, — Мы молча кивнули, соглашаясь. — Но вот знает он много и рассказывает интересно... разумеется, если не злить его.

Некоторое время мы провели, рассказывая байки об уроках зельеварения. Заметив, что Гермиона больше принимает участие в беседе, чем ест, я спросил у нее:

— Наелась?

— Да, Гарри, — кивнула мне она.

— Тогда — заканчиваем ужин? — поинтересовался я у Луны и Тонкс.

Они кивнули, и в тот же миг вся сервировка исчезла со спины Джинни. Мы с Гермионой уселись в кресла возле камина, а Луна и Джинни устроились у наших ног. Причем, что характерно, ни та, ни другая — не кинулись одеваться. Луна обняла ножку Гермионы, а Джинни — мою ногу, и все мы заинтересованно посмотрели на Тонкс, так и не выпустившую из руки бокала с вином.

— Так вот, Гарри, — улыбнулась метаморф. — Вопрос, в сущности, о Снейпе. Я тут копалась в Уставе Хогвартса и древних договорах, на которых он основан, и выяснила интересные вещи.

— Какие? — заинтересовался я.

— Оказывается, преподаватель обязан не только назначить отработку, но и проследить за ее исполнением. То есть, допустив, чтобы на назначенной ей отработке (причем имеет значение именно то, кто назначил саму отработку, Филч, отправивший Джинни за пределы замка — не при делах), Джинни подверглась смертельной опасности, от которой ее избавил кто-то, не относящийся к персоналу школы, Снейп нарушил Договор и Устав, и должен быть уволен.

— Но тогда можно и самого директора убрать! — обрадовался было я. — Ведь тогда, на первом курсе, меня спас кентавр, а он, вроде бы, к администрации школы не принадлежит!

Тонкс покачала головой.

— Боюсь, что нет. Отработку вам тогда назначила Макгонагалл, и, если дать ход тому делу — пострадает именно она.

— А мадам Трюк? — заинтересовалась Гермиона. — Да и сам Снейп с вечными взрывами котлов и отправками школьников в Больничное крыло...

— Не выйдет, — снова покачала головой Тонкс. — В отличие от отработок, травмы на уроке — считаются частью обучения. А вот если ученик погиб или покалечился из-за наказания — это уже другой вопрос. В сущности, когда писали Устав, предполагалось, что учителя могут подвергнуть ученика гораздо более серьезному наказанию, чем "отработка". И именно поэтому туда внесено такое вот условие, ограничивающее возможные наказания.

— Понятно, — Гермиона положила руку на светлые волосы Луны и задумалась. — Значит, если Джинни...

— Нет, — прервала ее Тонкс. — Не Джинни должна обращаться к магии Основателей, а ее законный представитель.

— Мама и папа ни за что... — начала было Джинни, но Тонкс ее перебила.

— А при чем тут Артур и Молли? — Тонкс усмехнулась. — Вы же показывали мне договор! Согласно этому документу твоим законным представителем является Гарри. Более того, ты считаешься его "имуществом", и, следовательно, он имеет право предъявить требование не только об увольнении нарушившего Устав преподавателя, но и о компенсации ущерба.

— Нет, — отрицательно покачал головой я, а Джинни вздрогнула, прижалась к моей ноге и вопросительно посмотрела на меня. — Я не собираюсь требовать компенсации. Что бы не говорили буквы пыльных, бессмысленных и противоречивых томов, но для меня Джинни — прежде всего подруга, а не вещь... Хотя столик из нее получается просто отличный, — я запустил руку в рыжие волосы, подбадривая Джинни. — А вот об отстранении Снейпа — стоит подумать. И не столько из-за него самого, хотя он мне и сильно помог, сколько потому, что это нанесет удар по истинному виновнику... — Мою руку больно кольнул кристалл с воспоминанием, переданный Химерионой. Я...

Тут меня перебила Гермиона.

— Подожди! — Она повернулась к Тонкс. — Извини, но прежде, чем Гарри впутается в какие-либо обязательства, я все как следует перепроверю.

— Конечно-конечно, — рассмеялась ученица Снейпа, поднимая руки. — Перепроверь. Пока что ничего не горит.