Волна вторая: Последствия

Глава первая

Дзинь! Подброшенная монета падает на ребро, некоторое время качается в таком положении, и лишь потом опускается так, как это прилично для уважающей себя монеты. Конечно, надо бы посмотреть на то, что же выпало... Но на самом деле это не имеет никакого значения. Выбор сделан, решения приняты, и теперь остается только пережить их последствия. Так что я, не глядя, сгребаю монету со стола и снова отправляю в полет. В этой монете ценно не то, как она падает, а то, как летит. И такую прелесть Сириус приказал Кикимеру выбросить?

Хотя... всего полгода назад я и сам поступил бы так же. Аура боли и смерти, окутывающая эту вещицу — ощутима почти физически. Много-много раз переходила эта монета из рук в руки, пока не оказалась в закромах цитадели дома Тьмы. И только один человек расстался с ней добровольно — Сириус. Да и то — исключительно потому, что не знал о том, чем славятся монеты, вышедшие из рук златокузнецов Каэр Морхольда.

Да, боль и ужас при прикосновении к этому диску — просто бьют по нервам. Но это всего лишь проявления людской жадности. Они не пятнают ни белого золота, ни искусной чеканки, ни лежащих на монете чар.

В древнем царстве, внушавшем такой страх врагам, что до сих пор те летописи, что вообще решаются упомянуть о его существовании, именуют его не иначе как Царством Ужаса, такие монеты отнюдь не являлись общепринятым платежным средством. Нет, были в нем и монеты, которые "просто монеты", хотя и их жители, бывшие колдунами чуть ли не поголовно, старались зачаровать... Но вот именно такими — Повелители Ужаса расплачивались за услуги, оказанные лично им.

Я еще далеко не до конца разобрался с тем, какими свойствами обладает конкретно эта монета: в библиотеке Дома, в которую столь радостно закопалась Гермиона, получив мое разрешение на доступ к книгам, к которым ее ранее не пускали, нашлись только обрывочные записи предков Сириуса, исследовавших ее. Так что, подбрасывая ее в воздух — я не то, чтобы бездумно развлекаюсь, но наблюдаю за потоками варпа, которые она увлекает за собой. "Иначе действие это было бы пустою забавою".

Часы в гостиной громко отбили полдень. Интересно, получится у Джинни после сбежать после занятий? А то у нас с Гермионой осталось не так уж много каналов общения с внешним миром... если не считать магических шпионов, которые моя любимая штампует тысячами.

Да, мы не вернулись в Хогвартс. У меня не было никакого желания вновь видеться с Дамблдором, а Гермиона... Она вообще не очень хочет выходить из дома, который стал нашей крепостью. И я ее понимаю, учитывая, чем закончилась ее прошлая попытка.

На этом этапе самой трудной задачей было уговорить уехать родителей Гермионы. Слишком уж легко было бы превратить их в рычаг, пользуясь которым нас могли бы выковырять из надежной крепости, которой является дом семейства Блэк. Но мы все-таки смогли это сделать. И не последнюю роль в этом нашем успехе сыграли порт-ключи, заклятые на крови, которые могут привести их в наш с Гермионой дом.

Несколько таких мы сделали вместе с Джинни и Тонкс, после того, как смогли наконец-то оторваться друг от друга по возвращении. И именно они обеспечивают наше общение с миром. Тонкс, Джинни, родители Гермионы и Луна — вот, практически, и весь круг нашего общения за эти пол года... если, разумеется, не считать еще кое-кого...

Конечно, кое-кто может назвать такое поведение трусостью. Но мы с Гермионой считаем это нормальной осторожностью, учитывая, КТО наши враги.

Постепенно библиотека Дома открывает нам тайны магии. И поединки с Тонкс показывают, что уже сейчас я могу справиться не только с однокурсником, но и с не слишком опытным аврором. Вот только Темный лорд, да и директор Хогвартса — это совсем другая весовая категория. То, что мы с Гермионой с таким изумлением открываем для себя, для них — давно пройденный материал, пройденный, заученный, отработанный до автоматизма. Так что я не склонен переоценивать свои шансы даже в случае встречи с кем-то из них один на один... что, в общем-то маловероятно. Ни Дамблдор, ни Волдеморт без серьезной группы поддержки нигде не появляются.

Причем, если в случае встречи с Риддлом еще можно надеяться на то, что он, в упоении своей силой и бессмертием, расщедрится на поединок, то в случае Дамблдора...

Море удушающей доброты. Идеально выверенные слова поддержки и понимания... И толчок в спину с прощальным напутствием "Мне тебя убивать не по чину: Светлые детей не убивают. Так что иди, убейся сам!" Вот что ждет меня при встрече. И ведь пойду убиваться, даже точно зная: в чем подвох. И так уже несколько раз чуть не попался. Ведь не зря же директор в упор "не замечает" порт-ключа, который позволяет Джинни забегать к нам? Дело тут в том, что принесенные ей новости уже четыре раза чуть было не заставили меня сорваться и покинуть защищенный всеми мыслимыми и немыслимыми способами дом Сириуса. И только родная, любимая Гермиона каждый раз ухитрялась остановить потерявшего голову главу рода Блэк. Так что первая встреча с Джинни в любом случае происходит в обязательном присутствии Гермионы. И это не пустая предосторожность, вызванная ревностью.

Так что встречаться с врагами, рассчитывая на собственную силу — для нас еще очень и очень рано, и вряд ли этот момент когда-либо наступит. Надо придумать что-то еще. Что-то, чего Великие в своих расчетах не предусмотрели. Вот только ничего у нас пока что не выходит. И пока не придумаем — мы с Гермионой будем во весь опор сидеть здесь, стараясь даже носа не высовывать из надежного убежища.

В принципе, мы с любимой обсуждали даже вариант последовать за ее родителями: несколько раз поменять имена, документы и внешность, и широкими зигзагами скрыться в далеком тумане. Но, к сожалению, этот вариант был признан даже более опасным, чем идея сидеть в доме Блэков. Ведь сейчас мы, благодаря газетам, магическому шпионажу, и Джинни с Тонкс хоть в какой-то мере "держали руку на пульсе событий". Делать это издалека — было бы гораздо сложнее. А значит все время приходилось бы быть готовыми к неожиданному выбрыку Фортуны, с которой сталось бы столкнуть нас с очередной поисковой партией. И идея сражаться на неподготовленном заранее месте — как-то не вызывала у нас с Гермионой бурного энтузиазма. Так что первые два месяца нашего пребывания здесь мы с ней провели, старательно разбираясь в особенностях защитных чар дома, и, по мере сил, восстанавливая то, что порушил Дамблдор, и, увы — Сириус. Конечно, получалось это у нас далеко не в полном объеме... но в любом случае, даже оставшееся — намного больше, чем мы с Гермионой могли бы создать сами "на ровном месте".

Наблюдая за нашими неустанными трудами, даже портрет Вальпурги Блэк смягчился, и подал несколько интересных идей. А уж Кричер... Старый домовик ходил в перманентно счастливом состоянии, наблюдая, как обновляются и укрепляются колдовские бастионы Дома. И хоть он по-прежнему через слово именовал Гермиону "грязнокровкой", но мы привыкли не замечать этого. Ведь Сириус...

Сириус... Очередной раз вспомнив крестного, я задумался. Где бы ты не оказался: в раю, в Чистилище, или даже в бездне варпа... если ты можешь узнать о том, как проводит имя твой крестник... Рад ли ты за меня? Или проклинаешь "вероломного черного колдуна"?

Впрочем, момент слабости прошел быстро. У меня слишком много дел, чтобы задумываться над вопросами, вероятность найти ответы на которые — пренебрежимо мала. В конце концов, если у Джинни получится, то сегодня у нас будет гость, который не появлялся здесь уже довольно давно. Вспоминаю...

* * *

— ...и Рон хочет помириться и извиниться за то, что он натворил, — закончила рассказ Джинни.

— "Помириться и извиниться"? — задумалась Гермиона. — И как он себе это представляет?

— Ну... мой брат предлагает встретиться на нейтральной территории... — Джинни сосредоточенно рассматривает узор на потолке, видимо, предполагая, что ответит на такое "привлекательное" предложение хозяйка дома.

При мысли о "хозяйке дома" мои губы непроизвольно растягиваются в улыбке, когда я представляю рожи представителей особо чистокровных семейств, а так же — чиновников министерства, когда в родословных книгах, на родовых гобеленах, а так же — в прочих стоящих внимания документах появилась надпись "Гермиона Блэк, в девичестве — Грейнджер".

— ..."нейтральной" — надо понимать как "на территории Дамблдора"? — девочки продолжают "выяснять отношения и подробности", не обращая внимания на меня. Впрочем, мои привычки обеим хорошо известны, и восстановить ход моих мыслей по довольной улыбке ни для одной из них труда не составляет.

— Ага, — кивнула рыжая. — Даже если мы передадим координаты за минуту до встречи — думаю, директор успеет.

— Успеет... — согласилась Гермиона. — Тогда... может сделаем ему индивидуальный одноразовый портал сюда, и попросим Дом присмотреть за "подозрительным гостем"?

— Опасно, — включился я в обсуждение.

— Опасно? — удивилась Джинни. — Ты сильно переоцениваешь младшего из старших!

— Да не для нас опасно, — поясняю я. — Для него. Мне-то пофиг, я еще до того, как мы отправились в тот поход, знал, что он предаст при первой же возможности. А вот Гермиона за проигранную душу — может и на клочки порвать!

— Не-а... — покачала головой любимая. — Не буду я его убивать... если, разумеется, он не выкинет чего-то из рук вон глупого.

— Ты что, решилась-таки простить рыжего? — несказанно удивился я.

— Тоже нет. Просто... — и любимая совершила жест, сразу объяснивший мне все, — я хочу, чтобы он увидел. Это и будет моя месть.

— Страшная месть, — согласился я. — За все его прошлые предательства, те, которые он еще только замышляет, и даже те, о которых он еще и не задумывался!

Глава вторая

— О чем задумался, Гарри? — удивленно спросила меня Гермиона после нескольких минут молчания.

— О Джинни, — признался я. — Вспоминаю.

— Да уж. Есть, что вспомнить, — улыбнулась любимая. — Вот только вспоминаешь с удовольствием, или как?

— Сложно сказать, — и перед глазами всплыла картинка:

* * *

Тонкс прыгнула в камин, бросив через плечо, что "о том, что Гермиона вернулась — надо немедленно сообщить". Мы особенно не возражали, а я так даже и не заметил. Мой взгляд уперся в рыжую. Ее аура... До похода сквозь хаос я никогда не видел ауры. Так откуда же мне знать, что аура Джинни — перекорежена и искажена? Но знаю. Когда же я поделился этим наблюдением с Гермионой, она согласно кивнула.

— Видимо, попытка разрыва договора — не прошла даром. А "клеймо Предателей крови" — это не просто слова.

— Так значит... — Джинни, потупившись, рассматривала стол, — вы видели?

— Ага, — кивнула Гермиона. — И я видела, и Гарри.

— И Гарри?! — на лице Джинни был написан настоящий ужас.

— И Гарри, — добила Гермиона.

— Осуждаете? — грустно спросила рыжая. — Вот только вы не понимаете...

— Не понимаем, — подтвердила Гермиона. — Хотя Она и сказала, что это действительно для тебя необходимо.

— Ты Ей веришь? — с надеждой спросила Джинни.

— В отсутствие доказательств обратного, — пожала плечами Гермиона. — К тому же, кажется, я где-то читала про что-то такое... и кажется, там было описание ритуала, который позволил бы с этим справится.

— Правда?! — надежда в глазах младшей Уизли почти обжигала.

— Ага, — кивнула Гермиона. — Вот только прочла я совсем чуть-чуть. Сириус сразу эту книгу у меня отобрал, сказав, что ритуалы, собранные там — слишком уж...

— Черные? — погасла Джинни.

— Не то, чтобы черные. По крайней мере, в том, что я прочла — никого убивать не надо. Вот только Договор, что заключен твоим предком, был заключен с кем-то из Высших домена Той-что-Жаждет, и править результаты неудачной попытки разрыва придется тоже через этот домен...

— Та-что-Жаждет? — спросила Джинни. — А кто это? — я же, вспомнил Черную книгу, по которой готовился к походу за Гермионой, и мне стало нехорошо.

— Ой! — любимая резко зажала себе рот.

— Что?.. — спросила Джинни.

— Я кое-что вспомнила из прочитанного...

— Мы не сможем провести ритуал? — грустно спросила Джинни. Видимо, избавиться от клейма ей очень хотелось.

— Нет. Как раз — сможем. Нас как раз достаточно, и почти все необходимое тут есть, а чего нет — можно получить простой трансфигурацией. Но вот только ни ты, ни Гарри не должны знать о сути и смысле ритуала. Иначе все может сорваться. Тебе придется согласиться или отказаться вслепую. И ритуал там такой, что я даже полностью прочитать описание не смогла, и не потому, что Сириус вырвал у меня книгу... А тебе все то придется пережить. Говорю сразу — будет больно и унизительно больше, чем ты сейчас можешь себе представить.

— Я могу представить довольно многое. — Пожала плечами Джинни.

— И еще... Начав ритуал мы уже не сможем остановится. Сделав первый шаг — придется идти до конца, — Гермиона встревожено посмотрела на нас с Джинни. Рыжая задумалась, а потом — резко кивнула головой.

— Сделай это. — Сказала она Гермионе.

— Делать придется всем нам, — покачала головой любимая. — И тебе, и мне и Гарри. Мне придется на себя и Гарри ментальное заклинание накинуть — иначе не справимся. А у тебя и такой защиты не будет. Придется терпеть!

— Потерплю, — согласилась Джинни. — Когда проводить будем?

— Завтра. Мне надо найти книгу и освежить в памяти кое-какие подробности, да и тебе необходимо будет подготовиться. Пойдем, расскажу, что тебе надо будет сделать...

Девушки вышли, а когда они вернулись, то у них полыхали даже ушки.

— Иди, — Гермиона подтолкнула Джинни к камину. — И помни: ничего не есть.

— Хорошо, — с трудом кивнула головой Джинни. В воздухе разливалось ее желание отказаться, не делать того, что ей надиктовала Гермиона, но девушка на подгибающихся ногах прошла до камина, швырнула щепотку дымолетного пороха, и исчезла во вспышке зеленого пламени.

— Гарри, извини, как бы я не хотела посидеть с тобой, но мне надо в библиотеку... — сказала Гермиона, поплотнее запахивая халат, под которым, я точно это знал, ничего не было.

— Зачем? — спросил я. — Кричер! — домовик немедленно появился. — Доставь хозяйке Дома нужные ей книги.

— Грязнокровку называют хозяйкой Дома! Что бы сказала моя госпожа... — мне надоело терпеть его бухтение. Я собрал в жгут завивающийся вокруг меня алый вихрь и резко, с оттягом полоснул домовика. — Ауч! Какие книги нужны гря... Ауч! — отреагировал Кричер на второй удар.

— Глава и есть Дом! — процитировал я Черную книгу. — Воля Главы — есть воля Дома. И если я, как глава Дома назвал Гермиону Хозяйкой Дома — то ты, услужающий, не смеешь в этом сомневаться!

— Гарри! — Гермиона, доселе с широко открытыми глазами наблюдавшая за происходящим, подбежала ко мне, и схватила меня за руки. — Гарри, не надо... — добрая она у меня, все-таки.

— Я не могу его отпустить, подарив одежду — он слишком много знает. И не могу терпеть его выходки. Значит надо либо убить, либо все-таки...

— Полукровка... — пробормотал упавший на колени Кричер. — Полукровка продолжает возрождать традиции Дома! Кричер счастлив! — На глаза старого домовика навернулись слезы. Гермиона с ужасом и непониманием смотрела на все это. — Госпожа тоже порадуется, когда узнает... Какие книги нужны юной Хозяйке?

— "Ритуалы Сияющей Тьмы", "Разговор с гемункулом" и "Путь радости". Последняя книга — это та, автором которой является Меншас Вайл. Там их несколько: не перепутай! — Гермиона с удивлением смотрела на то место, с которого исчез неимоверно осчастливленный продиктованным списком домовик. Впрочем, через несколько секунд он снова с хлопком появился в гостиной, пошатываясь под тяжестью стопки из трех книг. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: стопка была высотой чуть ниже его роста.

— Господин, я доставил книги, заказанные юной Хозяйкой. Не нуждаетесь ли и Вы в чем-то?

— Мне принеси черную книгу. Ту самую, — домовик кивнул. — И кофе. Я чувствую, это будет долгий вечер.

Я погрузился в чтение, временами делая выписки в принесенном домовиком свитке. Иногда я искоса поглядывал на любимую. Мне всегда доставляло удовольствие смотреть, как она читает, как, привычным движением заправляет непокорную прядку за ухо, как шевелит губами, разбираясь в чем-то особенно сложном...

Честно говоря, мне очень хотелось подойти к девушке сзади, встать за ее спиной, запустить руки в каштановые волосы... И только просьба Гермионы "не смотреть" удерживала меня на месте.

Но вот девушка закончила, захлопнула книгу и перевернула свои записи лицом вниз. Я понял это как разрешение подойти.

— Гермиона, ты закончила? — спросил я, обнимая ее плечи и спуская с них халат.

— Нет, в общем-то, — грустно улыбнулась девушка. — Но сегодня я больше ни на что не способна.

— Совсем ни на что? — мои руки забрались под ткань халата, нащупывая что-то выдающееся, но очень мягкое.

— Ну... не знаю... — протянула Гермиона, но противиться на стала. Так что я положил вторую руку ей на бедро. — Это сильно зависит...

Гермиона вытащила руки из рукавов халата, и перевернулась в нем лицом ко мне. Но при этом поясок халата развязался, и мягкая пушистая ткань упала к ее ногам. Я чуть отстранился, любуясь фигурой девушки.

— От чего это зависит? — Спросил я, схватив обнаженную девушку в охапку и прижимая к себе.

— В общем-то уже ни от чего.

Гермиона подняла лицо и чуть приоткрыла губы. Так что, когда мы все-таки прервали поцелуй, (исключительно из-за нехватки воздуха), то дружно решили, что сил нам хватит еще кое на что...

Глава третья

Как сейчас помню: когда девушки спустились в ритуальный зал, я взял Черную книгу, и углубился в описание заклятий, предлагаемых ей для защиты земель и владений. В конце концов, "дом" — это тоже "владение", так что укрепить его защиту — это если не первоочередная задача, то "одна из..." Так что я постепенно продирался сквозь тяжеловесный язык и не всегда понятную терминологию, частенько вызывая Кричера, и гоняя его в библиотеку за книгами, в которых рассчитывал найти пояснения непонятных слов. Кричер был счастлив, поскольку таскал мне в основном те самые книги, которые Сириус приказал ему выкинуть.

Не знаю, сколько прошло времени в таком занятии: за часами я как-то не следил. Но я отчетливо помню, что как раз разбирался в особенностях расчета "градиента дивергенции вектора-магистатум в пси-поле суккуб-преобразования", когда Гермиона потрясла меня за плечо, и сказала, что все готово, и они ждут только меня. В руках девушки была какая-то незнакомая мне палочка, ничуть не похожая на ее собственную, из виноградной лозы с сердечной жилой дракона. Естественно, я тут же поинтересовался причинами такого изменения.

— Понимаешь, Гарри, — смутилась она, — я предполагала, что узнав о том, что ей предстоит, Джинни может застесняться, и чтобы поставить ее в нужную позу — придется прибегать к Империо. А задействовать для этого собственную палочку... Ну, сам понимаешь. Вот я и попросила Кричера достать мне что-нибудь подходящее... Он и принес из трофеев дома Блэк... Знаешь, очень удобная штука для всяких вещей... Ты же не возражаешь?

— Разумеется, не возражаю. Ты теперь — Хозяйка Дома, и все, что есть в доме — настолько же твое, как и мое. Но, Джинни там до сих пор под Империо?

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Вспомни четвертый курс: под Империо все воспринимает легко и правильно. Любые приказы. Джинни бы не ощущала ни боли, ни унижения... А это крайне необходимо. Так что я уже сняла заклятье.

— А зачем все это: "боль и унижения"? — поинтересовался я. Не то, чтобы я не доверял Гермионе... но ведь любопытно же!

— Мы должны задавить сопротивление Джинни и полностью подчинить себе ее ауру настолько, что даже Империуса — недостаточно. Вот и придется действовать дедовскими средствами.

— Но разве нельзя просто попросить Джинни не сопротивляться? — удивился я.

— Увы, нет, — жестко ответила любимая. — Давай проведем небольшой опыт. Сядь, и закинь ногу на ногу, — пожав плечами, я подчинился. — А теперь, я очень тебя прошу: не дергай правой ногой, что бы не случилось!

— Хорошо, — кивнул я. Задача не казалась мне особенно сложной. Но, когда Гермиона несильно, но резко стукнула меня под коленкой — нога сама дернулась, и я ничего не смог с этим поделать.

— Вот видишь, — удовлетворенно сказал девушка. — Так же и в нашем случае. Те слои ауры, с которыми нам надо работать — человек защищает инстинктивно, отторгая любые изменения, даже те, которые пойдут ему на пользу. А теперь...

Гермиона взмахнула палочкой, в конце движения указав на меня, и мне показалось, будто я сижу в сплошном куске льда. Как ни странно, этот лед совершенно не мешал двигаться, в чем я немедленно и убедился.

— Что это? — спросил я у девушки.

— Это — Ледяная маска. Она поможет тебе контролировать и психику и физиологию. На себя я тоже наложила такую. Иначе мы просто не справимся с ритуалом.

Холодно взглянув на самого себя, я осознал, что действительно не мог бы мучить и унижать девушку, а тем более — знакомую. Теперь же, сквозь холодный лед, задача не представлялась сколько-нибудь трудной. Достаточно было вспомнить в годах, прожитых рядом с тем, кто регулярно говорил, что "это для твоего же блага!". Так что... "так будет лучше для всех, и для Джинни в том числе!"

— Идем? — поднялся я.

И мы спустились в подвал. Там, посреди ритуального зала парил диск, образованный изящными узорами золотистого сияния. На этом диске, на четвереньках стояла Джинни. Колени девушки были широко разведены, и зафиксированны лентами такого же золотистого сияния, которое образовывало и сам диск. Локти же стояли почти в упор друг к другу, так что спина ее располагалась почти горизонтально. Дополнительными опорами телу Джинни служили две светящиеся вертикальные оси, и две горизонтальные балки, сжимавшие ее точно под грудями. В таком положении девушка могла разве что мотать головой. Из одежды на Джинни были только гибкое кольцо, не дающее ей сомкнуть зубы, и ремешки, которыми это кольцо было зафиксировано на затылке. Ну и еще к одежде можно было отнести розовую ленточку на горле, завязанную кокетливым бантиком. На диске, в точности под грудями Джинни стояли две золотые чаши.

Гермиона скинула халат, и осталась только в браслете и изящных туфельках на невысоком каблуке. Любимая посмотрела на меня так, что не понять ее было просто невозможно, и я, пожав плечами, тоже разделся.

Джинни закрыла глаза и замотала головой, что-то протестующее мыча сквозь кляп. Гермиона же подошла ко мне, и положила мою руку себе на грудь. Я слегка сжал это упругое сокровище, а потом обнял девушку и впился в ее сладкие губы требовательным поцелуем. Уже через несколько секунд я почувствовал, что мой "стойкий оловянный солдатик" застыл в стойке "смирно".

Почувствовав это, Гермиона с виноватым видом вывернулась из объятий и подошла к Джинни. Она подняла голову рыженькой за волосы, а потом — продолжила движение вверх... и диск со связанной девушкой послушно поплыл в том же направлении.

— Очень удобно, как видишь, — улыбнувшись, сказала любимая. — Можно выбрать любую подходящую высоту. — Она надавила вниз, и Джинни плавно поплыла туда же. — Теперь ты должен сунуть ей...

— То есть... прямо в рот? — удивился я. Все-таки весь мой опыт, не считая ночи со спасенной Гермионой, сводился к просмотру нескольких украденных у кузена журналов. Пожаловаться на кражу Дадли не посмел, поскольку и сам принес домой эти журналы... отнюдь не с разрешения родителей.

— Да, — кивнула Гермиона. — Через кольцо и поглубже в горло. Только иногда приостанавливайся и давай ей подышать. И еще... постарайся сдерживаться: я должна закончить свою часть прежде, чем кончишь ты.

Еще несколько минут назад я был уверен, что просто не смогу вот так вот трахать другую девушку прямо на глазах любимой... Но Ледяная маска сделала невозможное — всего лишь трудным, и я справился, войдя прямо в сотрясаемое спазмами горло Джинни.

Сама же Гермиона подошла к насилуемой Джинни сбоку, совершенно не смущаясь тем, что идет прямо через узоры диска. Любимая взмахнула рукой, и палочка превратилась в кинжал, который она и вогнала примерно на полдюйма в спину Джинни. С легким хрустом, сопровождавшимся истошным воем рыжей, Гермиона потянула кинжал, вырезая на спине девушки примерно треть окружности.

— Поосторожнее... — с трудом сказал я. Пульсация сжимаемого болью горла Джинни доставляла такое невыносимое наслаждение, что я сдерживался только благодаря Ледяной маске. — Мы же не хотим ее убить?

— Не волнуйся, — ответила Гермиона, вырезая на спине Джинни символы, совершенные в своем уродстве, привлекающие взгляд отвратительной красотой. — Этот диск — изобретение гемункулов, — и, видя, что я ничего не понял, пояснила: — он может поддерживать жизнь того, кто на нем находится, с такими "незначительными" ранами, как пробитое сердце или даже отрубленная голова. Жертва этой штуки даже потерять сознание не может.

Мы продолжили. Сотрясаемое спазмами горло раз за разом поднимало меня к пикам блаженства, от которых приходилось отступать. В какой-то момент я обратил внимание, что кровь из ран на спине Джинни течет не как попало, а собирается в аккуратные ручейки, и стекает по грудям девушки, и с сосков капает в чаши.

— Все, я закончила, — сказала Гермиона, выдернув кинжал.

Я тут же вогнал поршень на всю глубину, и стал орошать горло Джинни, доставившее мне столько удовольствия. Лицо изнасилованной девушки перекосилось, но когда я вышел, она запрокинула голову, насколько смогла.

— Молодчинка, — похвалила ее Гермиона, похлопав по попке. — Глотай все. Гарри, подержи ее голову в таком положении... Отлично. — Гермиона одной рукой взялась за волосы Джинни, а другой — за ее попку, и пошла по кругу, разворачивая девушку задом ко мне, — вот... Теперь — показываю, что надо делать дальше, — Указательный пальчик Гермионы погрузился в попку Джинни, заставив ту задергаться. — Ну что ты дергаешься? С Тонкс ты и не такое проделывала, — в попку вошел и средний палец, — а поскольку ты у нас не девочка... — и большой палец любимой скрылся между нижними губками Джинни. Гермиона подвигала пальцами. — Надо как следует размять ей верхнее колечко, иначе сдерживаться будет слишком тяжело, — любимая посмотрела на меня. — Понятно? Не бойся испачкаться: мы несколько раз сделали клизму. Причем последняя была из масла... но если хочешь — вон крем.

— Ага, — согласился я. Мои пальцы заняли место пальчиков любимой. И, поскольку моя рука была несколько больше гермиониной, то это действие вызвало болезненный стон Джинни.

Сама же Гермиона достала откуда-то большую воронку, взяла чашу из-под левой груди Джинни и стала заливать сияющую жидкость в рот рыженькой. Результат этого действия я почувствовал сразу: расслабленные мышцы измученной Джинни вновь обрели тонус. Со второй чашей Гермиона подошла ко мне.

— Пей.

Вкус напитка был несказанно приятен. Серебряные искорки пробежали по телу изнутри, легкой щекоткой создавай отличное настроение. Оторваться я смог только когда в чаше осталось меньше половины.

— А ты? — спросил я любимую.

— Ты разрешаешь? — удивилась она.

— Разумеется! — ответил я, не понимая природы удивления.

Гермиона, впрочем, не стала ничего объяснять, и с видимым удовольствием допила искрящийся напиток, после чего чаши вернулись на место. Выпитое оказало на меня крайне стимулирующее действие, и я заметил, что снова "готов к бою".

— Пояснять надо? — спросила любимая, и я покачал головой.

Убрав руку, я ворвался в приоткрытые врата верхней в таком положении дырочки, и под болезненное мычание и слышный даже через него тихий хруст рассекаемой кожи, мы продолжили. Я обратил внимание, что кровь, ранее обильно лившаяся из знаков начертанных Гермионой в прошлой части ритуала — уже запеклась, и теперь символы наливаются Силой. Те же знаки, которые она рисовала вновь — обильно кровоточили, снова наполняя золотые чаши.

Обладая "узкими воротами", я обратил внимание, что Джинни старается расслабить попку, облегчая мне движение внутрь, но нож Геримионы вызывает пульсацию, ничуть не менее сильную, чем в прошлый раз. Сдерживаться становилось все труднее. Так что, когда любимая кивнула мне, закончив свои труды, я взял Джинни за бедра и притянул к себе, насаживая ее все глубже. Когда же руки Гермионы легли Джинни на груди и на животик, рыжая завыла, сотрясаемая насильственным удовольствием.

Новая порция волшебного серебряного напитка придала нам сил, и мы приступили к последней трети ритуала.

— Можешь не беспокоиться, — шепнула мне Гермиона. — Я наложила все необходимые заклинания, так что непредвиденных последствия — не будет. Прогни-ка спинку! — бросила она Джинни, и та подчинилась.

Нижние губки Джинни радостно приветствовали меня, и теперь к уже ставшему привычным истошному мычанию и хрусту рассекаемой кожи прибавилось влажное хлюпанье.

Гермиона подняла нож, показывая мне что закончила, и мое семя излилось во влажную глубину, символизируя окончательное завоевание.

Любимая снова развернула Джинни лицом ко мне. Неужели это еще не все? Но когда еще одна порция серебряного напитка хлынула в мое горло, туманя рассудок, вместо очередных указаний о том, как поступить с несчастной Джинни, я почувствовал, как меня обнимают родные руки, и услышал громкий шепот:

— А теперь — возьми меня!

На некоторое время я потерялся в сладком-сладком поцелуе, одной рукой прижимая любимую к себе, а другой — лаская ее попку.

— Может, хоть отвернуть ее? — спросил я Гермиону в момент просветления.

— Нет. Пусть смотрит, — рука любимой ухватила за рыжие волосы, и приземлила диск. — Зависть — это тоже "боль и унижение".

— А на себя ты не накладывала ничего... "против последствий"?

— Нет, — покачала головой любимая. — Я вся открыта для тебя.

Раньше я как-то не обращал внимания, что пол в зале удивительно теплый и мягкий для камня... Но теперь, вминая в него любимую девушку, понял, что магия действительно может многое, особенно — магия в исполнении столь предусмотрительной Гермионы. И под наполненным болью и завистью взглядом серых глаз, я вновь и вновь овладевал любимой, чувствуя, как она обнимает меня руками и ногами, становясь с ней единым целым... пока все не скрыла мягкая и теплая тьма.

Глава четвертая

Наблюдать за тем, как Молли бегает по потолку — было забавно. Конечно, после практически суток сплошного допроса, от которого Джинни увернулась под предлогом "не сделаю того, что мне предписала Гермиона — и в дом Блэков мне лучше не возвращаться", мне все было немного... фиолетово. Настолько, что в эти тона окрасились не только волосы, но даже и ногти, а про глаза — и вовсе не говорю.

— Тонкс, что с тобой?! — вышедший из вспышки зеленого пламени Люпин чуть не упал обратно в камин. К моему несчастью, вчера оборотень ушел раньше, чем вернулись мы с Джинни. Ведь Люпин бы не допустил такого издевательства, правда же?

— Мне хорошо... — отозвалась я, даже не делая попытки пошевелится. — Никто ни о чем не спрашивает, не надо напрягаться, вспоминая подробности того, чего даже не видела, и объяснять: почему не принесла того, чего не смогла забрать...

— Тонкс... — теперь уже заметался и Люпин.

Камин полыхнул очередной вспышкой, и из него, непринужденно взмахнув мантией, вышел Снейп. Вот и как у него получается не вываливаться кулем и не измазаться в пепле с ног до головы? Не иначе — черная магия помогает. Кто б меня ей научил? Хотя, я — аврор... так что самоубийцы не найдется... А ведь я бы точно не выдала! Может Непреложный обет принести? Вот только кому?

— Северус, мне срочно нужно Укрепляющее... и что-нибудь успокоительное, — обратился к зельевару Люпин.

— Северус? — Снейп удивленно поднял бровь. — Даже не "Нюниус"? Я удивлен. Оказывается, даже Мародеры поддаются обучению!

— Снейп, Мордред тебя по диагонали с протягом! — взорвался оборотень. — Потом разберемся, кто из нас кому сколько должен. Ты что, не видишь, в каком она состоянии?!

— А что ты хочешь? — пожал плечами Снейп. — Альбус ее почти сутки допрашивал. Я специально отошел за... — и зельевар протянул мне пять фиалов с разными зельями. — Сначала — красное, потом — зеленое. Остальные — в произвольном порядке, но не раньше, чем через пять минут после зеленого.

— Хорошо, — даже протянуть руку за зельем казалось истинным подвигом... но я справилась. Сильная я!

Честно говоря, от зелий Снейпа я ожидала большего. В конце концов, он — Мастер Зелий! Но увы. Выпив предложенное, я отнюдь не стала прыгать до потолка. Только настроение с отметки "да залюбись оно все..." стало постепенно переползать на "а жить-то, в общем, можно".

В ответ на мои и Люпина более чем выразительные взгляды, Снейп пожал плечами.

— А что вы хотите? Чуда? Вот выпьет вторую порцию, да поспит часов десять — тогда и будет получше. Сейчас я только нейтрализовал последствия веритасерума... и еще кое-чего, чем любит пользоваться наш глава Ордена.

— Веритасерум?! — Я в ужасе попыталась вспомнить, спрашивали ли меня о времяпрепровождении с Джинни... кажется, все-таки — нет. А то вот позорище было бы... Я напряглась, вспоминая... Кажется, я ограничилась тем, что сообщила, что "у Джинни был непроизвольный выброс..." Вот только Артур посмотрел как-то очень понимающе. Хотя... Ой, он же знает об "особенностях" выбросов дочери. Ой! Стыдно-то как!

— Что естественно, то не безобразно, — флегматично произнес Снейп. Ох! Он-то откуда... — "Считал" Артура и сделал выводы, которые Вы, мисс Тонкс, только что эффективно подтвердили своими полыхающими ушками! — он что, и сейчас мои мысли читает? — И вовсе не обязательно их читать. Достаточно полюбоваться на лицо.

— О чем это ты?! — попытался вступиться за меня оборотень, за которым я с облегчением и спряталась.

-Да так... — отмахнулся зельевар. — Не собираюсь я разглашать тайны девушки. Захочет — сама тебе расскажет.

— Тонкс? — вопросительно посмотрел на меня Люпин.

— Нет, — ответила я, напрягая все способности метаморфа для подавления предательского румянца. — Может быть, позже... Не сейчас.

— Джинни! — В комнату с камином в пятый раз за последние полчаса влетела Молли. — Где моя дочь?! Тонкс!..

— Нет. — Жестко пресек попытку отправить меня в дом на Гриммо Снейп. — Ей сейчас надо выпить лекарство и лечь спать. И если и прыгать куда-то через камин — то домой, а не в дом Блэков! Тем более, что она уже ходила туда, и услышала, что "молодой Глава и его Леди проводят с Предательницей крови... — тут лицо Молли перекосилось, — ...важный и опасный ритуал и просили им не мешать".

— Но Джинни! Она ушла уже шесть часов назад! — от вопля Молли вздрогнули, кажется, даже садовые гномы. — И все это время... — рука главы семейства Уизли указала на часы, где стрелка "Джинни" намертво застряла в положении "в опасности".

— И поэтому нам надо побыстрее выяснить: каким именно вернулся Гарри, и что приволок за собой из Хаоса. Тонкс, дитя мое... — по лестнице спускался сам Альбус Дамблдор. О нет, только не это! Кажется, директор рассчитывал поговорить с Джинни сразу после меня, и то, что девочка оперативно смылась — сильно его расстроило.

— А почему это Вы считаете, что приволок он НЕ Гермиону? — спросила я просто для того, чтобы хоть немного отсрочить предстоящую новую серию допроса.

— Ну разве ты могла бы раньше представить, что Гермиона тащила Гарри "терять девственность"? Да она даже сказать такое не смогла бы, не говоря уже о том, что она любит Рона. А эта...

— ДА!!! — вмешалась Молли. — А теперь эта тварь подбила Гарри на что-то страшное! Боюсь, они сейчас приносят бедную Джинни...

— Шесть часов? — удивилась я.

— Некоторые ритуалы темной магии требуют именно медленной и очень мучительной смерти жертвы, — наставительно произнес Дамблдор.

— Тогда часы показали бы не "в опасности", а "в смертельной опасности", — вмешался единственный присутствующий специалист по темной магии. — Так что я склонен считать, что опасность происходит из вероятности ошибиться в ритуале с непредсказуемыми последствиями. И в этом случае я бы молился о том, чтобы Поттер вытащил именно свою всезнаистую подружку, а не обманку, как мистер Уизли.

— Это почему еще? — взвилась Молли.

— Потому что у этой невыносимой гриффиндорской всезнайки хватает ума и лидерских качеств, чтобы даже зелье, сваренное ей в паре с Вашим сыном — оказалось в пределах, которые я склонен признать "удовлетворительными". — Снейп просто излучал презрение. — Поттеру же, при всей его тупости и жажде славы, хватает ума, чтобы понять, что он — недоумок, и не лезть под руку Грейнджер со своими "гениальными" идеями!

— И какой вывод ты сделаешь из своего рассуждения? — спросил Дамблдор.

— Если эти двое все-таки вернутся в школу, в чем я сомневаюсь, и Вам удастся уговорить меня нарушить свои правила, и взять в свой класс Поттера и Уизли, не иначе, как попущением Мерлина получивших "Выше ожидаемого", то в пару к Грейнджер я буду ставить именно Поттера.

— ЧТО?! — взвилась Молли.

— А если по делу? — спокойно поинтересовался Дамблдор.

— А по делу — нам остается только отпустить Нимфадору... — убила бы! — ...Тонкс отдыхать, а самим выпить успокаивающее зелье, и дожидаться возвращение мисс Уизли. Сделать мы ничего не можем.

— Девочка моя... — обратился ко мне Дамблдор...

Но я уже, слабо осознавая окружающее, лунатическим шагом шла к камину, машинально удерживая в левой руке коробку с "остальными" зельями. При этом уже у самого камина я представила, как хватаю Ремуса за руку, и уволакиваю за собой, заявляя, что "иду расставаться с девственностью". Увы... Оборотень расположился возле Дамблдора, и сделать шаг в том направлении меня можно было заставить разве что под Империо. Так что мечты остались мечтами. Я взяла щепотку дымолетного пороха, и кинула в камин, заявив (видимо от усталости):

— Домой!

Последним же, что я услышала, исчезая во вспышке зеленого пламени, был голос Снейпа:

— Люпин, ты не волк. Ты — баран!

Глава пятая

В себя мы пришли довольно скоро. По крайней мере, Джинни все так же с глубокой завистью смотрела на то, как мы с Гермионой поднимаемся с теплого пола, где мы заснули в обнимку после приятно проведенного времени. Как ни странно, но присутствие рыженькой при нашей с Гермионой любви — только придало ощущениям остроты. Да и сейчас хотелось не вставать, а еще поваляться. Но...

— Встаем, — затормошила меня любимая. — Надо закончить ритуал, а поспать мы еще успеем. И, может быть, не только поспать.

Поднявшись, я подал руку Гермиона, помогая и ей встать с пола, а потом замер, любуясь глазами подруги. Да! Именно глазами, и ничем более... А о том, каких усилий стоило удержать взгляд, не давая ему соскользнуть ниже, на аккуратные груди с торчащими сосками — об этом умолчим!

— Надо? — грустно спросил я, героически преодолевая желание прижать девушку к себе, погладить попку, а потом — уронить обратно на такой уютный пол.

— Надо, — не менее грустно согласилась любимая. — До сих пор я точно знала, что делаю. Теперь же начинается тот этап, о котором в книгах не сказано почти ничего. Точнее, сказано: "интуиция подскажет вам, что делать". И здесь я надеюсь на тебя. Сам знаешь: у меня с интуицией...

— Ладно, — кивнул я, вызвав в ауре Джинни вспышку страха. — Делаем.

Гермиона подошла к рыжей, и, ухватив ее за волосы, заставила диск воспарить над полом. Потом любимая встала возле Джинни, одной рукой жестко пригибая ее голову вниз, а другую — расположив на ягодице подоп... объекта ритуала.

Подойдя поближе, я отчетливо увидел в кровавом узоре, покрывавшем всю спину Джинни место и для своих рук. Вернее — для одной руки, которую и положил на склоненную шею. Несколько секунд я размышлял над тем, куда деть вторую... и решение стало очевидно. Резким движением я вогнал два пальца между нижних губок Джинни, заставив девочку болезненно дернуться. Гермиона одобрительно кивнула, и отпустила рыжие волосы, отправив два пальца левой руки в рот Джинни.

Мы с любимой недолго смотрели друг на друга, а потом Гермиона запела. Она пела на непонятном мне языке. Присмотревшись, я понял, что и она сама его не понимает. Ритуал захватил ее. А следующая волна накрыла и меня. Я отчетливо чувствовал что и как должен делать, изменяя ауру девочки, выправляя неправильное и восстанавливая поврежденное. Похоже было, что мои манипуляции с аурой были как бы не болезненнее, чем недавние манипуляции Гермионы с ножом. Но при этом я чувствовал, как пульсирующее влагалище Джинни увлажняется, как будто готовясь принять что-то большее, чем два пальца.

Шаг за шагом выправляя ауру Джинни, я обрати внимание, что кровавая вязь символов на ее спине постепенно тает, превращаясь в давно зажившие шрамы, а потом и эти шрамы потихоньку исчезают. Так что, когда я почувствовал, что аура девочки приведена к виду, который меня устраивает, вместо переплетения кровавых линий передо мной предстала чистая, без единого шрамика кожа спины.

— Я — все, — только сказав это, я почувствовал, как на меня наваливается тяжкая усталость.

— Угу... — буркнула Гермиона, прекращая песнопение.

Мы отпустили несколько затекшие руки, и отошли от Джинни. Я буквально рухнул на пол, и почувствовал, как рядом со мной устраивается любимая. Гермиона закинула на меня свою ножку. Но, к сожалению, сил заняться чем-то более интересным, чем простой сон, уже не было. Так что я притянул девочку поближе к себе... и вспомнил кое о чем важном.

— Гермиона?

— Да, Гарри? — с трудом приподняла она голову.

— Ты ни о чем не забыла? — поинтересовался я.

— А?.. Ах, да... Конечно!

Гермиона щелкнула пальцами, и диск, удерживавший Джинни — исчез. Вместе с ним растворился в небытии и кляп-кольцо, со всем его ремешками. Ленточка на горле Джинни, как ни странно, осталась.

Рыженькая попыталась подняться, но затекшие ноги подвели ее, и девочка упала на живот. При этом заснула она, кажется, даже прежде, чем ее голова коснулась пола. Я решил, что и нам с Гермионой надо поспать, так что обнял свою любимую, крепко прижал ее к себе, и закрыл глаза.

Проснулся я от того, что мне стало жарко. С удивлением оглядевшись, я понял, что пока мы спали, Джинни переползла к нам, и сейчас я зажат между двумя девушками. Двумя красивыми, мягкими и фигуристыми девушками. Организм тут же намекнул, что в общем-то отдохнул, и готов к новым свершениям, однако я постарался укротить его усилием воли.

Почувствовав, что я зашевелился, проснулась и Гермиона. Затуманенным взором она посмотрела на меня, потом приподнялась, увидела Джинни, и с изумленным оханьем рухнула обратно.

— Гермиона? — спросил я.

— Нет-нет-нет... — покачала головой девушка. — Этого не может... этого не должно быть! Конечно, я читала о таком, но...

— Что? — удивился я. Обычно Гермиона выражает свои мысли куда как более связано.

— Понимаешь, я читала о возможности такого результата проведенного нами ритуала, но... — Гермиона запнулась, и поощрил ее продолжать.

— Но что?

— Но думала, что это — только теоретическая возможность. Что такого на самом деле не бывает. Ну, вроде как мячик может взлететь без магии, если все молекулы воздуха толкнут его в одном направлении... Теоретически такое возможно, а на практике — не встречается!

— Что за возможность? — поинтересовался я, ничего не поняв в ее рассуждении. При чем тут какой-то мячик?

— Понимаешь... я убрала из ритуала все знаки подчинения. Оставила только запрет рассказывать о произошедшем кому бы то ни было... Так что, немного отдохнув, Джинни должна была вылететь отсюда впереди своего визга, и не факт, что вспомнила бы про необходимость одеться. Ее бы к тебе после такого — на аркане не подтащили бы!

— Кажется, это у тебя не получилось, — произнес я, ощущая, как в спину мне упираются две вполне оформившиеся округлости. — А что — получилось?

— Получился импритинг, так его и распротак! — выругалась Гермиона. — Если бы она хоть на секунду испугалась, решила, что ты хочешь причинить ей вред, захотела освободиться — страх взял бы верх. Но...

— Это же Гарри! — послышалось сзади. — Как он может причинить мне вред?

— Вот-вот... — буркнула Гермиона. — И теперь она запечатлела тебя, и будет всюду таскаться за тобой хвостиком!

— Не совсем... — высказалась Джинни. — Я запечатлела не "его", а "вас".

— Это как? — удивилась Гермиона.

— Если бы ты перед "вторым этапом" объясняла все Гарри на словах — так бы и вышло, как ты говоришь. Но тебе же надо все показать на примере... А я-то уже была с девочками, хотя и не той... наверное, теперь — "не совсем той" ориентации. Вот и получилось то, что получилось. Мордред! Да я даже приревновать не могу!

Я повернулся, и посмотрел на Джинни. Оказывается, она разговаривала с нами, не открывая глаз... а может быть — даже и не просыпаясь. Я вернул взгляд на лицо Гермионы.

— И что делать будем? — спросил я у любимой.

— "Мы в ответе за тех, кого приручили", — пожала плечами она.

— Тогда рассказывай: что еще с ней случилось? — заинтересовался я.

— Ну... — Гермиона приподнялась на локте, и осмотрела Джинни. — Клеймо "предательницы крови" с нее снято.

— Повторять такое для парня я и сам не буду, и тебе не дам. — Обозлился я. — Ее братья как-нибудь переживут.

— Хорошо. Я и не предлагала... Тем более, что варианта "для парней" я и не знаю. Там должны быть отличия, но Меншас Вайл их не описывал, только упомянул, что они есть.

— Что-нибудь еще? — поинтересовался я.

— Ну... — задумалась Гермиона. — С одной стороны, если брать в целом, — Джинни стала немного слабее в магическом плане. Все-таки часть ее силы мы выпили, — я вспомнил серебряную жидкость в золотой чаше, и кивнул. — С другой, она теперь может использовать всю доступную ей силу, не расходуя две трети ее в бессмысленных выбросах. Так что если брать не "вообще", а то, что можно использовать — она станет даже чуть сильнее.

Я кивнул. В отличие от рассуждений Гермионы о мячиках, в этом я разобрался с ходу.

— Еще?

— Раз уж ритуал завершился импринтингом, то на нее теперь будут слабее действовать ментальные заклинания, — продолжала описывать достигнутые результаты Гермиона.

— Это как? — Удивилась из-за моей спины Джинни.

— Ну... слабые не будут действовать вообще, а сильные, вроде Империо — только до тех пор, пока не прикажут сделать что-то, что повредит Гарри. После этого контроль тут же слетит.

— Угу... это хорошо... — согласилась Джинни. — Что-нибудь еще?

— Нет. Вряд ли... — ответила Гермиона.

— Так "нет", или "вряд ли"? — въедливо уточнила рыжая.

— А кто его знает? — вздохнула Гермиона. — Будем наблюдать, раз уж не сбежала!

Молча повалявшись еще некоторое время, мы, не сговариваясь, встали и двинулись на выход из подвала. И вот тут-то нас ждал сюрприз: в гостиной, на конструкции из двух стульев и кресла, спала Тонкс. Рядом с ней, на полу стоял коробок с пустыми фиалами из-под зелий. Я шепотом позвал Кричера.

— Кричер!

— Да, хозяин? — домовик появился с легким хлопком, который, однако, не обеспокоил гостью.

— Что здесь делает Тонкс?

— Спит? — пожал плечами Кричер.

— Почему Тонкс спит здесь? — закипая, поинтересовался я.

— Устала? — этот ответ взорвал меня. Уже не думая о том, что могу разбудить метаморфиню, я заорал:

— КРИЧЕР! Мать твою Мордредом и Морганой поперек слева направо! Какого Мерлина званая гостья Дома, кровная родственница Главы Дома, та, которой еще предыдущий Глава выделил свою комнату в доме — спит в гостиной? Почему ты не провел Тонкс в ее комнату, ты...

— Гарри... — остановил меня тихий шепот Гермионы.

— Что? — повернулся я к ней.

— Давай сначала оденемся, пока она не проснулась...

Глава шестая

Неторопливо открываю глаза. Странно. Незна... А, нет. Протерев глаза, я убедилась, что потолок, как раз — вполне себе знакомый. Это же... Это — моя комната в доме на Гриммо? Но что я тут делаю? Я же собиралась отправиться из Норы домой? И ведь точно помню — входя в камин я так и сказала... Стоп! А что я сказала точно? Упс... Ведь так и произнесла: "домой"... вот и попала в дом своего рода! Но что было потом? Не помню... голова плыла от усталости и перебора зелий... Надеюсь, что Дамблдор не использовал вчера чего-нибудь совсем уж незаконного, а то выступать перед Визенгамотом, свидетельствуя против Верховного чародея этого самого Визенгамота... Мдя... Но все равно надо будет переговорить со Снейпом. Ведь, хоть я и не безбашенная гриффиндорка, но из-за трусости уклоняться от исполнения своего долга — не в правилах Хаффлпаффа!

Я приподнялась с кровати. Точнее, это я думала, что "попытаюсь приподняться". На самом деле, от легкого усилия — я почти взлетела. Что-то тут не так. Как аврору мне случалось присутствовать при допросах, в том числе — и с применением зелий. После такого люди, временами, по неделям приходили в себя. И вчерашние претензии к Снейпу приходится списать на затуманенные усталостью и не желающие нормально работать мозги. Или... или претензии — не вчерашние? Хотя... не могла же я проспать неделю? Тело бы затекло, и плохо слушалось... а этого отнюдь не наблюдается. Скорее — наблюдается какая-то неестественная бодрость тела и ясность мышления. Так что остается только два варианта: или Снейп — настоящий волшебник, до которого штатному зельевару аврората — как до родины Чанг на карачках, или мне в прямом смысле этого слова "помогли родные стены". Впрочем — есть и третий вариант: сочетание двух первых. Но это сейчас не особенно важно. Важным же представляется другой вопрос: а что мне, собственно, делать? Снова попытаться найти Джинни? Пожалуй — да. В конце концов, за окном уже день, так что, наверное, они уже закончили с ритуалом. Надеюсь, что успешно, и я не найду труп...

Я подошла к зеркалу. Мдя еще раз. Тот, кто укладывал меня — позаботился о соблюдении приличий... и совсем не позаботился о состоянии моей одежды. Честно говоря, я предпочла бы порадовать того, кто обо мне позаботился, видом своего тела, чем спускаться в общую гостиную в таком вот виде... Хотя, думаю, что проснись я голой — мое мнение было бы диаметрально противоположным! Но, делать нечего... Хотя... если постараться вспомнить некоторые, успешно сданные и забытые заклинания...

— Гостья и родственница Главы Дома желает переодеться приличным образом? — Произнес появившийся с хлопком Кричер. Судя по порядку слов* — это должен был быть вопрос, вот только в интонации вопроса не чувствовалось. От слова "совсем". Впрочем, тут домовик был абсолютно прав.

/*Прим. автора: разговор идет по-английски, а в английском языке вопросительное предложение отличается от повествовательного еще и порядком слов*/

— Разумеется, — кивнула я. — Что ты можешь мне предложить?

И домовик вывалил на кровать небольшую гору одежды. Еще в бытность этого дома штабом Ордена Феникса мне довелось найти в библиотеке описание некоторых традиций и обычаев родного Дома. В соответствии с ними, мне следовало сейчас начать переодеваться, не обращая внимания на "низшего". Но я так не могла. В конце концов, Кричер — хоть и домовой эльф, но явно не девочка. Так что, прежде чем переодеваться — я выгнала-таки домовика, чем и заслужила его презрительное шипение в адрес "глупой полукровки, не уважающей традиции и обычаи".

Надо сказать, что обычно у девочек, поступавших в Хогвартс чуть ли не первыми заклинаниями, выученными самостоятельно, а не по программе — были именно заклинания очистки и подгонки одежды. Обычно. Но не в моем случае. Меня всегда больше интересовали зелья и заклинания боевой направленности. Собственно, именно интерес к зельям и стал причиной того, что я не отправилась на Гриффиндор, хотя Распределяющая шляпа и предлагала мне этот вариант крайне настойчиво. Но я помнила слова мамы о том, что именно к Гриффиндору Мастер зелий относится особенно "трепетно". Так что от чести последовать за Величайшим Белым Магом нашего столетия я отбрыкивалась руками и ногами никак не менее десяти минут, пока не уболтала-таки Шляпу отправить меня на Хаффлпафф.

Так что со знанием бытовых заклинаний у меня всегда были проблемы. Впрочем, Дом Барсука всегда отличался лояльностью к необычным личностям. Вот и хаффлпаффскую гриффиндорку отнюдь не стали травить, но вспомнили, что "барсук, вообще-то — хищник, и если его разозлить — довольно опасный", и приняли мои, необычные для девочки, увлечения как должное. Но вот пробелы, которые преподаватели логично считали "самозаполняющимися" — в моем случае так и остались пробелами. Так что вместо того, чтобы подогнать одежду по себе — мне пришлось подгонять себя под имеющуюся одежду. Для метаморфа, в принципе, не так уж сложно нарастить грудь на полразмера, сузить талию, чуть-чуть расширить бедра... и вот платье, только что болтавшееся на мне как на вешалке — уже сидит вполне ладно. Правда, не люблю я выпендриваться подобным образом: в таком виде я сразу привлекаю к себе внимание. Но сейчас особенного выбора не осталось. Показаться перед кем бы то ни было в том, в чем я проспала весь день и всю ночь... Ну уж нет!

Спускаясь по лестнице, я услышала голоса из гостиной, и приостановилась. А уж когда поняла, о чем идет речь, что поняла и то, что заставить себя сдвинуться с места — просто не смогу.

— ...и не обращать особого внимания на минусы создавшегося положения, — это, однозначно, Гермиона. Очень уж характерный тон. Чем-то напоминает Макгонагалл. Впрочем, насколько я знаю, именно Минерва всегда была для нашей всезнайки любимым учителем и примером для подражания.

— И какие же ты видишь плюсы? — а вот это — однозначно Гарри. Только... прозвучавшая в вопросе ирония как раз для него не слишком характерна.

— Прежде всего то, что наши с Джинни циклы практически не совпадают, так что одна из нас всегда сможет... сможет...

— Сможет что? — удивился Гарри. Впрочем, удивление получилось какое-то... наигранное. — И что это за "циклы", о которых ты упомянула? — А вот теперь интерес слышится настоящий.

— Сможет согреть и приласкать тебя, — а вот и наша "потеряшка". Интересно, Джинни уже успела показаться домой, матери? Почему-то я сомневаюсь! — А "циклы"... это наши, девичьи секреты. Скажу только, что в некоторые дни мы будем чуть удаляться от тебя...

— Понятно. Стесняетесь сказать. Но, Гермиона, неужели ты не можешь посоветовать книги, которая просветила бы меня по этому поводу?

— Книга... книга... — как будто воочию я увидела, как Гермиона мечется по гостиной. — Точно! Была же... Вот! — раздался шлепок увесистого тома по столу. — Думаю, нам всем имеет смысл ее прочитать.

— И выучить наизусть? — вновь съехидничал Гарри.

— Ну... — с сомнением протянула Гермиона. — Наверное, все-таки, наизусть — не обязательно. Но прочитать — надо. Особенно, если мы хотим пользоваться Джинни... по назначению.

— А вы — хотите! — припечатала рыжая. — Только, пожалуйста, уже без этих твоих заклинаний! — упс? Что еще за заклинания?

— Разумеется, усилители чувствительности больше не нужны... — уверенно ответила Гермиона. Это что же за "усилители чувствительности"? Да еще по отношению к Джинни, чью "чувствительность" я полной мерой испытала на себе?

— Э, нет. Вот как раз с ними можно и поэкпериментировать. Особенно — если ты при этом не будешь нарезать из моей спины фигурные ремешки, — да о чем это она говорит? То за кошмар там творился? И почему в голосе Джинни слышно какое-то... удовлетворение?

— А о чем ты тогда? — удивление в голосе Гермионы не уступает моему.

— О твоем заклинании "на всякий случай", — уверенно отвечает рыжая. Да о чем они там?

— Нет! — теперь в голосе Гермионы — только жестко-командный тон. — В этом я точно буду первой, а уж потом — ты. А то еще получится так, что мы обе окажемся... недоступны.

— Ага! А если ты будешь, ну... — похоже, Джинни что-то показывает жестом. Но я-то не вижу!!! — ...а я... — и снова пауза! Да что за... — Что, третью искать будем?

— Идея — стоящая, — заявляет Гермиона. Да как она со стыда не сгорела: такое говорить? Да еще при парне?! — Но кто бы согласился на такое?

— А меня спросить вы не собираетесь? — удивился Гарри.

— Твое время придет, когда мы выберем кандидатуры, — теперь уже ехидничала Джинни. — И вот тогда-то последнее слово будет за тобой. И не говори, что никогда не мечтал о таком — не поверю! Да, Гермиона, кажется, я знаю одну, которая может и согласиться... — Кого это рыжая имеет в виду? Уж не меня ли? Никогда!

— Кстати, Тонкс! — раздался голос Гарри. — Можешь спускаться.

— Ииии! — тоненько завизжали внизу на два голоса.

Глава седьмая

Гарри сидит на диванчике, болтая левой ногой. Судя по мечтательной улыбке и характерным движениям левой руки, вспоминает он либо о том, как они с Гермионой снимали с меня клеймо Предательницы крови, либо о том, как я впервые появилась перед ними в образе столика.

Вспомнив последнее, я и сама прыснула. Узнав о том, что розовая ленточка, которую я так и сняла с тех пор, отнюдь не входила в ритуал, но была завязана Гермионой как знак того, что я — подарок для Гарри, я долго не могла прийти в себя, и обдумывала идею: как бы мне устроить страшную мстю.

Идея брала начало в том простом факте, что Гермиона — основательница ФОРТ, и ей вряд ли доставит удовольствие напоминание о том, что по сути она поработила меня. Не то, чтобы этот факт доставлял мне какие-то неудобства... но за ленточку надо поквитаться!

Мдя... Не учла я того, что Гермиона сильно изменилась за это лето. Увидев, как я, одетая в одну только вышеупомянутую ленточку, стою на четвереньках возле диванчика, где они с Гарри любили проводить время, обсуждая свои коварные планы, она только спросила:

— И что это такое?

— Столик, — спокойно ответила я.

Честно говоря, я ожидала, что Гермиона рассердится, и погонит меня одеваться... но вместо этого она произнесла в пространство:

— Кричер!

— Да, уважаемая хозяйка Дома... — с некоторых пор старый и, признаться, изрядно маразматичный домовик со съезжающими набекрень мозгами, стал воспринимать Гермиону как настоящую хозяйку Дома. И, кажется, большую роль в этом сыграл не гнев Гарри, а именно подготовка к столь памятному мне ритуалу, а может и сам ритуал, если Кричер за ним подглядывал.

— Накрой нам с Гарри легкий ужин на этом... столике. Только позаботься, чтобы в меню не было ничего горячего: мы же не хотим попортить столешницу.

— Но, госпожа... — удивился Кричер, — В это время Вы всегда пили чай!

— Сегодня я хочу лимонада, — произнесла Гермиона, слегка растягивая гласные "под Малфоя". — А для Гарри приготовь вина. Думаю, ему пригодится.

— Госпожа возрождает лучшие традиции Дома Блэк! — завопил домовик, исчезая, после чего у меня на спине начали появляться тарелочки с разнообразными закусками. Правда, бутыль с вином и кувшин лимонада Кричер мне не доверил, поставив их возле моей левой руки.

Дождавшись окончания сервировки, Гермиона спросила:

— Кричер, расскажи мне о традиции, которую я "возрождаю".

— Юная госпожа... — Кричер с легким хлопком снова материализовался в гостиной. — Во времена расцвета Дома Блэк дочери враждебных Домов регулярно исполняли здесь необычные и, частенько, унизительные роли. Вешалки, сиденья, подставки для ног, а то и для тростей... Причем у по-настоящему грозных хозяев Дома получалось сделать так, чтобы девушки не тяготились своим положением, но исполняли предписанные им обязанности с радостью и удовольствием. У Вас это получилось, а стало быть, Вы — истинная Блэк по духу и по магии. И перед этим мелкие недостатки Вашего происхождения — просто меркнут. Так сказала госпожа Вальпурга, и у ничтожного домового эльфа нет никаких оснований сомневаться в ее словах!

Гермиона некоторое время рассматривала сервировку, потом подняла с моего левого плеча блюдце, и сбросила вниз прижатые им волосы. Потом то же самое повторилось и с моим правым плечом. При этом я оказалась даже еще более голая, чем до этого, а бантик на шее стал виден во всей красе.

— Вот так, наверное, лучше, — с некоторым сомнением в голосе произнесла Гермиона.

— Но, госпожа! — возмутился Кричер. — Есть без скатерти — неприлично!

— Ничего, — судя по всему, Гермиона махнула рукой. — У нас сейчас не торжественный прием на дюжину персон, а всего лишь романтический ужин на двоих. Можно позволить себе и небольшое отступление от приличий.

Я с трудом удержалась от того, чтобы закивать головой. Конечно — можем! Удержала меня, надо признаться, только мысль о том, что я могу уронить блюдца, стоящие на моих лопатках.

Легко заскрипела лестница. Похоже, Гарри уже какое-то время находился наверху, прислушиваясь к обсуждению новомодных тенденций в оформлении трапезы и древних традиций Дома Блэк, главой которого он стал.

— Гермиона! Спасибо. Замечательная идея! Я смотрю, у нас новый столик? Красивый!

Когда ноги Гарри в домашних тапочках и пушистом халате остановились в поле моего зрения, мои щеки начало однозначно печь. Кажется, шутка зашла несколько... далековато. Но если Гарри нравится — то почему бы и нет? Правда, если они дойдут до идеи после ужина заняться любовью на столе...

Гермиона потянулась за какой-то закуской, стоящей далеко от нее. При этом она оперлась рукой как раз там, где "столешница" с некоторым изгибом переходила в "ножки" стола. Я вся задрожала, только огромным усилием не сбросив все, что на мне расставлено, на пол. Конечно, я "не по девочкам"... но импритинг...

— Гермиона, ты могла бы и не тянуться сама! — возмутился Гарри. — Сказала бы мне — я бы подал!

— А мне захотелось дотянуться самой, — продолжила играть в капризную девочку Гермиона. — Ты сам попробуй! Тебе тоже понравится.

Гарри попробовал. При этом он оперся рукой мне на основание шеи, посылая по всему телу волну тепла и легкой дрожи.

— Ты права, любимая. Действительно интересно... Какая удобная мебель. Кстати, Кричер!

— Да, господин... — очередной хлопок возвестил о появлении домовика.

— Почему ты назвал Уизли — "враждебным Домом"? Рон, конечно, придурок, но не все же они...

— Когда истинная глава Дома Уизли гостила здесь, она не стеснялась высказываться о том, что "ее любимая доченька выйдет за этого Поттера, и обязательно унаследует все... ведь Дамблдор обещал!" Тогда это не имело отношения к дому Блэк, но теперь, когда юный господин стал Главой Дома — подобные планы могут представлять некоторую опасность.

Я свесила голову. То, что мама вынашивала такие планы — это плохо уже само по себе. Но то, что она не стеснялась о них рассказывать... Вот сейчас Гарри поднимется, и отвесит мне пинка... И Гарри поднялся... а потом присел возле меня, и за волосы поднял мою голову. Парень посмотрел мне в глаза, а потом сказал:

— Знаешь, Гермиона, я думаю, что столики — не могут иметь отношения к чьим-то там честолюбивым планам, и уж тем более — не могут быть за них в ответе. Ведь так?

— Разумеется, Гарри, — ответила Гермиона. — Я не намерена выбрасывать хороший удобный столик только из-за того, что кто-то там себе чего-то надумал.

Я облегченно выдохнула. Все-таки, как вовремя я затеяла эту игру! И пусть шутка была откровенно дурацкой, но если она позволит мне оставаться в этом доме — то я готова продолжать!

— Гарри, Гермиона, Джинни... ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ?! — зеленая вспышка из камина возвестила о появлении Тонкс.

— Ужинаем. — Кажется, Гермиона пожала плечами. — Видишь, какой уютный столик.

— СТОЛИК?! — От нового вопля Тонкс на мне вздрогнули чашки.

— Столик, столик. — Осторожно закивала я.

— Извини, Тонкс, но мы не рассчитывали сегодня принимать гостей. — Немного виновато произнесла Гермиона. — Так что накрыто "для своих", как видишь — даже без скатерти. Но все равно — присаживайся. Угощайся.

Кричер придвинул ко мне еще один диванчик, и Тонкс в полном ошеломлении рухнула на него.

— Гарри, ну ты и... — тяжело выдохнула метаморф.

— Что я "и"? — удивился парень.

— Во-первых, Снейп выяснил у Малфоя, что имя Гермионы Блэк появилось на всех родовых гобеленах.

— Упс! — Теперь выдохнул Гарри. — Гермиона, твои родители... С ними надо поговорить, и либо попросить их переселиться сюда, либо — отправить в путешествие. Скажем — морской круиз... года на полтора. Денег хватит еще и не на такое. Или даже купить им яхту*!

/*Прим. автора: Серый кот, извини, идея была слишком вкусная, чтобы ее не украсть*/

— Можете не торопиться, — тормознула перенервничавшего Гарри Тонкс. — Сейчас у дома родителей Гермионы выставлен аврорский пост. Но, сами понимаете — это паллиатив.

— Понимаем, — пауза, судя по всему, соответствовала кивку. — И, похоже, Гарри прав. Гарри, ты в самом деле можешь себе позволить...

— Я на днях связывался с Гринготтсом... Ну, там, завещание переделать, еще кое-что... Заодно — и выяснил свое финансовое положение. Авианосец "Энтерпрайз" я, наверное, не потяну. А вот приличную крейсерскую яхту — вполне. Да и с наймом команды — не думаю, чтобы возникли трудности.

— Вот и хорошо, — Гермиона захлопала в ладоши. — Значит, так и сделаем. Всегда мечтала разорить собственного мужа! А что там "во-вторых"?

— Ты о чем? — удивился Гарри.

— Ну, Тонкс же сказала "во-первых"... Значит есть и "во-вторых".

— Есть, — вздохнула Тонкс. — Вот чем вы со Снейпом думали, когда отпускали ту девчонку, с которой сняли жертв для будущего ритуала? Явно не головами. Неужели трудно было ей блузку от крови очистить, и, не знаю, противозачаточное на нее кинули бы... А то теперь все министерские обливиаторы с ног сбиваются.

— Министерские обливиаторы? — переспросил Гарри.

— Конечно. Вот, полюбуйся!

Раздалось шуршание газеты. Я задвигалась, понимая, что столикам, газеты, конечно, ни к чему... но мне же любопытно! Гарри понял меня правильно, и у меня перед лицом оказалась первая страница газеты, с заголовком огромными буквами: "Работник банка изнасилована инопланетянами. Что скрывает правительство?"

Глава восьмая

Полыхающий зеленым камин первой, как мы и договаривались, пропускает Джинни. Она чуть отходит от зеленого пламени, и останавливается. Следом вылетает Рон. Он ошалело вращает головой. Да уж. Дом на Гриммо, цитадель Блэков, стараниями Кричера очень сильно изменился за то время, что мой бывший лучший друг здесь не появлялся. Исчезли все натужено-демонстративные признаки жилища черного колдуна, которыми так старательно оснащала дом Вальпурга.

Зато вместо них стены оказались украшены росписью, славящей Изменяющего пути, Владыку изменчивых ветров. Серебром по лазури. Когда Кричер только описывал происходящие перемены своей "прекрасной госпоже", она возмущалась творимому безобразию, превращению славной цитадели Дома Тьмы в какой-то рассадник света... Но когда нам с Кричером удалось уговорить ее дать разрешение оделить портрет от стены, чтобы показать ей новую обстановку в гостиной, когда она всей душой (или тем, что ее заменяет у портрета), почувствовала дыхание разноцветных изменчивых ветров... Вальпурга, леди Блэк немедленно согласилась, что теперь ее дом стал еще более Темным, чем был ранее.

Да. Разбираясь в Черной книге, мы с Гермионой пришли к выводу, что покровительство Кукловода Тысячи и одного заговора требуется нам больше, чем домен искателей Высшего совершенства. Впрочем, отказываться от внимания Той-что-Жаждет мы тоже не стали, благо, домены это не враждебные друг другу. Так что переливы золота по пурпуру так же заняли свое место — в нашей с Гермионой спальне, куда время от времени забредала и Джинни. Летом — практически каждый день, сейчас же — только тогда, когда ей удавалось выбраться из Хогвартса.

— Ну вы тут и... я-то думал... а вы... и вообще... — Рон никак не мог подобрать слова, способные помочь ему выразить впечатления от увиденного. Впрочем, для существа с эмоциональным диапазоном чайной ложки и интеллектуальным горизонтом того же свойства — это было неудивительно.

Сейчас, глядя на "лучшего друга", я никак не мог понять: что же заставило меня оставаться рядом с ним и считать его все эти годы своим лучшим другом? Хотя... Для забитого ребенка неудивительно было привязаться к тому, кто проявил к нему минимум участия. Да и ауры я тогда видеть еще не умел.

Теперь же... Если искореженная клеймом Предателя крови аура Джинни вызывала ужас, сочувствие и желание помочь, то аура Рона... Нет. К ЭТОМУ я не прикоснусь. Ищите дурака в другом месте. Даже Черная Метка Снейпа — и то выглядит далеко не так отвратно. Все-таки, в змееязыком черепе есть своя завершенность и определенная красота, пусть и отталкивающе-неприятная. Но эта мешанина, расцвеченная всполохами лени и зависти... Ну нафиг! Да и искренность выраженного "желания помириться" полыхала в ауре теми оттенками синевы, которыми Владыка изменчивых ветров намекал желающим это увидеть о своем присутствии.

Я мимоходом пожалел о том, что не приказал Кричеру ради дорогого гостя накрыть легкий ужин на столике с бантиком. Но... раз уж договорились использовать обычную мебель — значит надо исполнять договоренность.

По лестнице, летящим шагом спустилась Луна. Весь ее мечтательно-нездешний вид говорил о том, что она только что вычитала в библиотеке Блэков описание еще одной (или даже не одной) на редкость неприятной Нерожденной твари. Так что теперь девушка целиком погрузилась в размышления о том, в какой позе ей придется отрабатывать наши с Гермионой труды по добыче из варпа очередного образца "на опыты". Впрочем, фантазия блондинки была поистине неистощима, и я уверен, что она нас в итоге уговорит... хотя и настроился на длительный и упорный торг.

— Луна? Ты что здесь делаешь? — удивился Рон.

— Я прихожу и ухожу, когда пожелаю, — почти пропела Луна. — Здесь уютно. И много пухнастых золотых длиннохвостов. И мозгошмыги почти не тревожат здесь мой покой, не говоря уже о нарглах, которым Хогвартс просто кишит.

Рон помотал головой, посмотрел на меня, потом — на Луну, потом — снова на меня.

— Гарри! О чем это она?

— Для нее в этом есть смысл. — Я пожал плечами. — Разве этого недостаточно? — Разбирать в получасовой лекции значения и оттенки, вложенные Луной в эту краткую фразу — мне просто лениво. Тем более, что и давать Рону лишний повод задерживаться — мне совершенно неохота.

Но все-таки, как и договорено, я должен промариновать старшенького братца нашей Джинни до появления Гермионы. В конце концов, мне он просто отвратителен за счет наконец-то воспринятой ауры, а его действия я нахожу логичными и вполне вытекающими из его природы, ведь "что естественно — то не безобразно". А вот любимая на него действительно серьезно обижена. И даже тот факт, что с Высшей Кукловода Тысячи и одного заговора мы все-таки помирились (в этом немалую роль сыграла описанная заглянувшей "на огонек" химерическим двойником Гермионы Библиотека, из которой Химериона теперь время от времени притаскивает "на почитать" весьма... нестандартные образчики магической литературы), ничуть не уменьшил обиды Гермионы на того, кто обеспечил ей проигрыш души. Как выяснилось, любимая — весьма амбициозна, и проигрывать — очень не любит... И не то, чтобы я собирался ее за это упрекать.

Рон бесцеремонно прошел, и плюхнулся на диванчик напротив моего. Хорошо еще, что у него не хватило наглости плюхнуться на один диванчик со мной. Видимо, тот, кто настроил его на попытку "примирения" объяснил ему некоторые элементарные вещи.

— Кричер! — позвал я домовика. — Собери нам чай. На пятерых. — Не то, чтобы я серьезно ожидал, что Рон задержится надолго... но вежливость — есть вежливость. И она требует угостить гостя, даже если уже не считаешь его другом.

— Господин... — поклонился домовик, вызвав удивленное расширение глаз Рона, — ...в этот час Вы с Хозяйкой предпочитаете легкий перекус на особом столике. Прикажете подготовить?

Джинни улыбнулась, показывая готовность... Вот что меня в ней поражало — так это то, что она так и не отказалась от использования ее в качестве предмета мебели. Неужели она до сих пор под впечатлением от фразы "столики не несут ответственности за чужие заговоры"? Ведь совершенно очевидно, что после ритуала, перепахавшего ее ауру, мы с Гермионой не выгнали бы ее, даже если бы выяснилось, что она действительно принимала участие в замыслах Молли... Не то, чтобы я собирался девочку в этом убеждать: вечерний легкий ужин на особом столике с бантиком — прочно занял свое место среди милых семейных традиций, и отказываться от нее по собственной глупости я не собирался. Хотя уговорить Гермиону заняться любовью сразу после ужина "прямо на столе" мне пока что не удалось, но я не теряю надежды.

— ...Гарри! Гарри! — Кажется, призыв до меня дошел далеко не с первого раза. Надо заканчивать с этой привычкой погружаться в приятные размышления, да еще и в столь сомнительном обществе, как Рональд Биллиус Уизли.

— Помолчи, Рон! — а вот это вмешалась Джинни. Хорошо, что в этом доме меня есть, кому прикрыть... и плохо, что я к этому привык. Это я должен защищать моих девушек, а не они меня. А с такими "провалами" — какой из меня защитник? — Не видишь: он задумался!

— Да у него такой вид, как будто он мечтает о том, как кого-то трахнуть! — возмущается рыжий.

— ...и серебряные лунопухи овевают его чело... — согласилась с Роном Луна.

— Фу, как грубо! — одновременно с Луной высказалась Джинни. — Молчал бы уж, раз даже сформулировать не можешь правильно. Неудивительно, что ты так и не нашел себе девушку!

Рон переводил взгляд с сестры на рейвенкловку, и до него мучительно медленно доходил тот факт, что ни одна из них его выводов не оспорила по сути. Пока он не взорвался — следовало вмешаться.

— Нет, Кричер. Сейчас не до особых столиков. Возможно — позже. Пока что — чай. Для гостя — черный, с сахаром... — я посмотрел на Рона, дожидаясь его кивка, который не замедлил последовать. — Мне и Гермионе — матэ, а девочки закажут сами.

Интересно было бы посмотреть на глаза Рона, если бы до него дошло, что своей формулировкой я подчеркнул, что гостем в этом доме является только он... но увы. Столь тонкие намеки рыжий не понимал и в лучшие времена.

— Мне — имбирный, с молоком, — после нескольких секунд раздумий выбрала Луна.

— А мне — просто зеленый чай, — после этих слов Кричер несколько скривился. С небрежностью в выборе столь важных вещей, как вечерний чай он так и не смог смириться. И, как он по секрету сообщил мне, от презрительной фразы в адрес "недостойных" его удерживало только одно соображение: "Ну какого высокого вкуса можно ожидать от столика? Дерево — оно и есть дерево".

— Как будет угодно Главе Дома! — с очередным поклоном Кричер исчез, а между мной и Роном возник столик, на котором начали появляться заказанные напитки.

Луна, радостно взвизгнув, переместила поближе к возникшему столу еще один диванчик, на котором они с Джинни и устроились. Имбирный чай, заваренный Кричером, всегда нравился Луне, вот только в традиционный "легкий ужин" горячий чай не входил, из опасения попортить "особый столик".

— Гарри, а почему... — наверное, Рон собирался задать мне вопрос о причинах такого поведения домовика, не удостаивавшего столь уважительного отношения даже Сириуса, Блэка по крови... Но при виде того, как калебас, повинуясь моему взгляду, поднимается из металлической подставки, перелетает мне в руку — рыжий замер с открытым ртом. И хорошо. А то объяснять ему все тонкости моего взаимоотношения с Древнейшим и Благороднейшим домом Блэк и его служителем у меня, опять-таки не было никакого желания.

Глоток... и я наслаждаюсь ароматом обжигающего, бодрящего напитка. Глядя на меня — Рон тоже отпивает из чашки... И именно этот момент выбрала Гермиона, чтобы спуститься.

Честно говоря, прошло еще не так много времени, чтобы скрыть ее положение стало невозможно... Но любимая и не попыталась скрыть свое состояние, скорее — наоборот: подчеркнула его всеми возможными способами. Правда, если она рассчитывала на то, что Ронникинс захлебнется горячим чаем — то тут она просчиталась. Рон посмотрел на нее, как ни в чем не бывало.

— О! Гермиона! Привет! Что-то ты поправилась за то время, пока я тебя не видел! — радостно поприветствовал рыжик Хозяйку Дома. — Наверное, много ешь и мало двигаешься?

Гермиона как будто и не заметила провала части своего плана, или, точнее, подкорректировала его "на лету". Приветствовав рыжика "милостивым наклонением головы", она прошла к диванчику, на котором сидел я, и опустилась рядом со мной. Левой рукой я обнял любимую, и крепко прижал ее к себе. Гермиона повернула лицо ко мне, и приоткрыла губы, намекая на поцелуй. Естественно, не выполнить ее просьбы я не мог, и на некоторое время нам стало не до Рона. Впрочем, долго игнорировать рыжего у нас не получилось: при желании Ронникинс может быть весьма... громким.

— Гарри! Гермиона! Что это вы делаете?

— Почему бы мне и не поцеловать своего мужа? — спокойно ответила на вопль раненого слона Гермион. — И, да, Рон — ты прав. Ем я в последнее время много. За двоих.

Вот теперь месть Гермионы удалась. Рон просто уронил чашку, которую держал в руках. На себя. Надеюсь, Кричер не изменил своей привычке поддерживать температуру подаваемых горячих напитков на максимальном для напитка уровне?

Впрочем, сам Рон пока что этого даже не заметил. Взгляд его метался от меня к Гермионе, а с нас — перелетал на невозмутимых Луну и Джинни, и обратно.

— Вот, значит, как... Я, значит, к вам, а вы... а я... Ведь ты же знал... — обвиняющий перст уперся в меня. Я пожал плечами.

— Мало ли, чего он знал. Гарри спас меня, и я осталась с ним — во всех смыслах этого слова. Может быть, если бы ты удержался, и промолчал о "черных магах"...

Гермиона придержала животик, подобающий идущему четвертому месяцу, движением, столь прекрасным, что мне захотелось приказать Дому выкинуть рыжего, а самому заняться делом, несравнимо более приятным, чем прием не особенно желанных гостей.

— А я... — снова заблеял Рон.

— А что — ты? — удивилась Гермиона. — Иди, клейся к своей Лав-Лав!

Разумеется, от Луны и Джинни мы знали о попытках (пока что безуспешных) Рона подкатить к главной сплетнице всея Гриффиндора. Интересно: информация о беременности Гермионы — поможет Рону завязать отношения? Впрочем, если "да" — то я скорее запишу это в раздел "удачная месть", а не "бескорыстная помощь"...

С полыхающим лицом Рон вскочил с диванчика и бросился к камину.

— Нора! — прокричал он, бросая щепотку дымолетного пороха. На этом его попытку примирения с черным магом можно было считать законченной... и, надеюсь, последней.

— Жаль, что в кротовьих норах камины не ставят! — прокомментировала его исчезновение Гермиона. — И, раз уж гость ушел, Кричер! Убирай горячее, и накрой нам традиционный ужин.

Глава девятая

Рон скрылся в камине вслед за Джинни. Проследив, как меня попросили дети, за тем, чтобы никто не попытался проскочить вслед за рыжим, я вернулась на свое место у стола. Не то, чтобы кто-то серьезно считал, что возможно прорваться в закрытый и защищенный всем, чем только можно, дом по заклятому на крови одноразовому пропуску... но недооценивать Великого мага — никто не собирался. Гарри же в последнее время все больше и больше напоминает мне Учителя — Аластора Грюма по прозвищу Грозный глаз! По крайней мере, после того, как по изменениям в ауре он вычислил беременность Гермионы — его отношение к безопасности стало воистину параноидальным. Если совсем честно, некоторые его действия совершенно бесполезны. Ну вот чем я смогу помочь, если Великий Белый сумеет взломать блокировку крови? Но... в некоторых случаях проще согласиться, чем объяснить — почему не согласен. Так что я сижу у мадам Роземарты, потягиваю сливочное пиво, и жду, когда из камина с диким воплем и вращающимися глазами вылетит Рон. Не думаю, что его поход за прощением и примирением окончится чем либо иным.

Ну а пока что я могу и повспоминать...

Из камина в Норе я вывалилась первой. Джинни, несколько нервно вздрагивая, прошла за мной. Как я не пыталась уговорить младшенькую Уизли снять ленточку с шеи — она все равно отказалась, заявив, что "Раз уж скандала все равно не избежать — лучше пережить его как можно раньше".

Насчет "не избежать" — это девочка оказалась абсолютно права. Молли обновку своей дочери заметила немедленно, и потребовала отчета.

— Джинни! Что это у тебя такое? Ты бы еще колокольчик на нее повесила! Сними немедленно! И что это за ритуал вы там такой проводили, что ты почти семь часов была "в опасности"?

— Колокольчик? — Джинни подняла глаза к потолку. — Любопытно... Кажется, я где-то видела кое-что подходящее... В Косой аллее? Или в Хогсмите? Да, ладно. Попрошу Гарри трансфигурировать. Он или сам сделает, или Гермиону попросит, но чтобы у них не получилось? Шутите?

Этот почти диалог с невидимым собеседником не на шутку разъярил матриарха семейства Уизли.

— Ах, ты паршивка! Немедленно сними эту гадость, и отвечай...

— Подождите, — гнев Молли немедленно погас, как будто смытый спокойным голосом Дамблдора. — Джинни, девочка моя, над тобой правда проводили ритуал черной магии?

— Ритуал — проводили, — пожала плечами Джинни. — А вот насколько черной магии — про то не мне судить. Девственниц в жертву не приносили, жир из младенцев не топили. Да, было больно и не всегда приятно. Но, думается, результат того стоил.

— Какой результат? — заинтересовался Дамблдор.

— Уж простите, но это я намерена оставить при себе, — Джинни пожала плечами. — Тем более, что результат был не один, и все они мне нравятся.

— Ах ты мерзавка! — взвилась Молли. — А ну немедленно рассказывай: что там с тобой делали, и как теперь это исправлять?

— Что именно исправлять? — Похоже, что Джинни боялась до дрожи в коленках, до позорного мокрого пятна на юбке... но твердо решила стоять до конца. — Хотите вернуть на меня клеймо "Предательницы крови"? Уж в этом я помогать не собираюсь. Я и без него прекрасно проживу!

— Что, собираешься плевать через губу на всех магглорожденных? — спросил вошедший со двора Рон.

— Болван! — Немедленно отреагировала Джинни. — Это тебе почти ничего не досталось от Договора, заключенного нашим предком... Хотя... может быть твоя тупость — тоже плата по договору? Хотя, вряд ли...

— Договор? — закричала Молли. — Ты о чем?!

— Матушка, так ты даже не знаешь, почему тебе пришлось раз за разом рожать мальчишек, пока не родилась я? Пап, ты не рассказал ей?

— Я только сказал, что очень хочу дочь, — пожал плечами Артур. — Молли, наша дочь права: если Гарри сумел избавить ее от клейма, то нам остается только носить его на руках, выполнять все, что он попросит, и не спрашивать его о том, что именно он сделал. И это даже если не вспоминать о Долге Жизни...

— Да что там того долга... Ты посмотри, что произошло с нашей Джинни! Она уже не слушает мать и ведет себя... — Я потрясла головой. "Что там того долга"? Интересно, Молли — понимает, что говорит? Или она...

— Молли, я отлично помню, что ты прогуляла те занятия, на которых директор Диппет рассказывал вашему потоку об основах магических ритуалов, — покачал головой Дамблдор. — Я все могу понять: весна, любовь... практика зельеварения... Но не надо так уж щеголять своим невежеством, — миссис Уизли выглядела так, как будто ей пришлось родить ежика. Против шерсти. — Джинни, надеюсь, ты понимаешь, если Гарри действительно снял с тебя клеймо, если мы сумеем полностью воспроизвести ритуал... Множество семей, сейчас вынужденно следующих за Волдемортом из-за сходных Договоров — отвернутся от него. Я думаю, что при помощи этого ритуала можно будет даже убирать Черную Метку. И многие из тех, кто последовал за Вальпургиевыми рыцарями по молодости, играя в романтику запретных приключений — радостно вернулись бы под крыло Света!

— Увы, — пожала плечами Джинни. — Клятва молчания входит в ритуал, даже если бы я хотела о нем рассказывать. А я не хочу. Ритуал был... тяжелый и неприятный. Мне даже вспоминать о нем — неохота. — Что-то в голосе девочки заставило меня заподозрить ее в некоторой... неискренности. Нет, насчет клятвы — она явно не врала. Но вот о том, что "неохота вспоминать"... есть в этом некоторое... отступление от истины. Не такое большое, чтобы назвать ее слова ложью... но есть. И уж если это заметила я, то Дамблдор — тем более.

— Но, девочка моя... — начал он.

— Нет! — твердо ответила Джинни. — К тому же, то, что сделали Гарри и Гермиона — можно сделать только для девушки. Для парней ритуал должен отличаться, и в тех текстах, где Гермиона его нашла — нет варианта для мужчины.

— Тогда давай поступим так... — Дамблдор прямо-таки лучился добротой и участием. — Ты расскажешь то, что хочешь и можешь рассказать. А еще тебя обследуют мадам Помфри как врач, и профессор Снейп — как специалист по черной магии. Ведь у подобных ритуалов побочные эффекты бывают... хм... бывают!

— Хорошо, — согласилась Джинни. — Пусть так.

— Тонкс, дитя мое! — воскликнул Дамблдор. — Пожалуйста, сходи через камин в "Приют Утешаемого"*, и позови сюда Поппи!

/*Прим. автора: если кто знает адрес камина в доме, где мадам Помфри проживает на летних каникулах — да не затруднится он мне об этом сообщить*/

Я кивнула и прошла через зеленое пламя каминной сети. Мадам Пофри, бессменный колдомедик Хогвартса в течение вот уже очень многих лет, сидела возле котла, установленного над горелкой, и плавно помешивала кипящее в нем зелье, поясняя что-то смутно знакомой девушке, которая старательно записывала каждое слово мадам Помфри в огромную тетрадь. Кажется, она училась на Гриффиндоре на два или три курса младше меня, и играла в квиддич за сборную своего Дома...

— Здравствуйте, — поприветствовала меня мадам Помфри, дождавшись момента, когда от зелья можно было отвлечься. Естественно, сама я не настолько сошла с ума, чтобы отвлекать человека, готовящего зелье. Уж это-то в нас профессор Снейп вбил крепко!

— Здравствуйте, — поклонилась я в ответ на кивок мадам Помфри. Ученица же только что-то буркнула, с трудом отрываясь от своего талмуда.

— Что с Вами случилось? — поинтересовалась колдомедик.

— Со мной — ничего. Но директор Дамблдор попросил меня позвать Вас.

— Вот как? — спокойно задала риторический вопрос мадам Помфри. — И что же у него стряслось?

— Необходимо обследовать девочку, принимавшую участи в ритуале, возможно — темном, и дать заключение о состоянии ее здоровья, — ответила я.

— О Мерлин! Современная молодежь совершенно не бережет себя и других, — Возмутилась колдомедик. — Что этот мальчик, Гарри, что два хулигана Уизли... Что за девочка и где она?

— Это Джинни Уизли, — ответила я. — И сейчас она дома, в Норе.

— Хорошо, — уверенно кивнула мадам Помфри, и погасила горелку под котлом. — Мы придем сразу же, как только соберемся. Анджи, пожалуйста, собери мой походный набор. Ты знаешь, где он. Мне же нужно еще кое-что подготовить...

Не дожидаясь окончания их сборов, я нырнула обратно в камин. Как выяснилось, я была права. Профессор Снейп как раз заканчивал обследование Джинни, и уже готовился огласить результаты.

Джинни лежала в позе звезды в педантично расчерченной на полу пентаграмме. Линии пентаграммы и охранительные символы светились багровым. Дамблдор стоял чуть в стороне, и задумчиво перебирал бороду. Молли уткнулась лицом в грудь Артура. Похоже, то действо, которое я пропустила, не доставило ей приятных впечатлений.

— Поднимайтесь, госпожа кайерзак*, — бросил Снейп, движением руки погасив пентаграмму.

/*Прим. автора: кому интересно, что это значит — Гугл в помощь*/

— Что ты сказал? — оторвавшись от мужа, Молли чуть не бросилась на Снейпа с кулаками, но была остановлена Дамблдором.

— Северус, мальчик мой, что ты сумел узнать? — поинтересовался директор.

— Не многое, — усмехнулся Снейп. — Темный лорд время от времени дает своим приближенным уроки магии. И во время одного из таких уроков он рассказал о некоторых признаках целого класса ритуалов, пережившие которые получали право на титул "кайерзак". Вот только титул был очень уж почетным, потому как удостаивались его — немногие.

— Поттер! — завопила Молли.

— Северус, ты уверен? — глаза Дамблдора светились добром и участием через очки-половинки.

— Я уверен в том, что данный ритуал был рассчитан на то, чтобы получить на выходе именно "кайерзак", то есть — выжившую. И, да. Клейма на ней больше нет. Зато стали отчетливо видны три темные привязки. Две вовне и одна — внутрь. Так что, не советую Вам, миссис Уизли, ругать Поттера в присутствии Вашей дочери: настолько-то этот мелкий недоумок, никак не могущий насытится славой, подстраховаться сумел, — поднимающаяся Джинни злобно зыркнула на Снейпа. — Вот об этом я и говорил.

— Профессор Снейп... — в голосе Джинни слышалась какая-то утихающая злоба. — В уверены в наличии третьей привязки? И что она именно внутрь?

— Я абсолютно уверен, и не давал пока что оснований сомневаться в своих словах, — жестко ответил Снейп.

— Клинок Мордреда! — выругалась Джинни. — А все было так хорошо. Пока я не знала об этой пакости — могла ее игнорировать. Как мне ее теперь искать? И что я скажу Гермионе? Пошутила, называется! — тут Джинни заметила скрестившиеся на ней взгляды. — И вовсе это не относится к ритуалу... Скорее — к клейму. И об этом-то я точно ни слова не скажу, потому что мне стыдно говорить о таком.

— Я понимаю тебя, — Артур подошел к дочери, и прижал ее к груди. — Никто тебя об ЭТОМ спрашивать не будет, и ты можешь ничего никому не рассказывать... Если, конечно, тебе не потребуется моя помощь, — Джинни благодарно взглянула на отца.

— Спасибо, папочка. Может и понадобиться. Я тебе позже, на ушко расскажу, ладно?

Дамблдор прямо-таки светился восторгом, наблюдая за общением отца и дочери, а потом перевел взгляд на Снейпа:

— Еще что-нибудь узнать удалось? — Мастер Тьмы покачал головой.

— Узнать о ритуале что-либо большее — не представляется возможным. Легилеменция, веритасерум — бесполезны. У девочки теперь мощнейшая ментальная защита, которую не под силу удержать школьнице, и которая подпитывается от источника где-то Вовне. Но я считаю, что мадам Помфри не найдет ничего. Не думаю, что когда-либо в своей жизни девочка была здоровее, чем сейчас.

— А вот об этом позвольте судить мне, — заявила мадам Пофри, появляясь из камина.

Следом за ней шагнула и ее ученица... Анджи, кажется. Окинув недовольным взглядом присутствующих, ученица немного смягчилась разве что при виде Дамблдора. Зато, когда она заметила Снейпа, глаза ее заискрились каким-то яростным, прямо-таки неземным восторгом.

— Профессор! Я уже и не надеялась встретить Вас где-то за пределами школы...

Глава десятая

Вслед за мадам Помфри из камина вывалилась Анджелина Джонсон, охотница сборной Гриффиндора и даже ее капитан. С ее уходом, да еще и без Гарри наш Дом не мог на многое рассчитывать в единственном спорте Хогвартса.

— Профессор! Я уже и не надеялась встретить Вас где-то за пределами школы... — все присутствующие, хоть краем уха слышавшие о привычках Снейпа, недоуменно переглянулись. Представить, что кто-то из гриффиндорцев желал встретиться с профессором зелий, не вынуждаемый к этому крайней необходимостью... для многих это было "сверх пределов вообразимого".

— И, тем не менее, я здесь. Перед Вами. — Яда, растворенного в этой фразе, казалось, должно было хватить на то, чтобы прикончить всех присутствующих как минимум десяток раз.

— Замечательно, — Анджелина, казалось, даже не заметила сарказма профессора. — И я давно планировала Вам кое что сказать! — Снейп поднял бровь в поощряющем жесте. — Вы — урод! Из-за Вас я, вместо того, чтобы учиться медицине — вот уже третий месяц учу распроклятые зелья... Вы ..., и ..., Вас на ... и в ... , и ржавой кочергой четырежды сверху! Вы чуть не загубили мечту всей моей жизни, Вы ...! Но мадам Помфри все равно обещала помочь мне при пересдаче и взять меня в личные ученицы. Вот!

На лице того идиота, которого мне, с величайшим стыдом приходится называть братом, расплылось выражение неземного восторга. Тонкс же, как ни странно, напружинилась, как будто готовясь бросится на защиту профессора. Хотя да... она же — аврор. А значит по зельям у нее — "Превосходно" на СОВ и как минимум "Удовлетворительно" на ЖАБА... Но все равно как-то странно.

Впрочем, помощь метаморфа Снейпу не понадобилась. Он задумчиво поднял другую бровь, и произнес:

— Анджелина Джонсон... Помню. На СОВ Вы, в присутствии многоуважаемой... — на лице зельевара крупными буквами было написано: насколько "много" он уважает министерскую комиссию, — ...комиссии, при попытке приготовить зелье Кошачьего глаза, помешали его против часовой стрелки, да еще и вместо мухомора пантерного изволили добавить мухомор красный... Знаете, такого впечатляющего результата после Вас удавалось достигнуть только нынешнему наследнику рода Лонгботтом, да и то лишь изредка. И после этого Вы рассчитывали на что-то кроме "Тролля"? — Анджелина в ходе отповеди только и могла, что открывать и закрывать рот. — А ведь отличия мухоморов пантерного и красного, и их символического влияния в составе зелья мы подробно рассмотрели на соответствующем занятии. Ах, да, Вы же его тогда прогуляли, устроив внеплановую тренировку по квиддичу. Видимо, перспектива опередить моих подопечных грела Вас больше, чем "мечта всей жизни"? К тому же, могу Вас уверить, что мадам Помфри, не будучи связана куцей министерской программой, увы, обязательной для меня, как преподавателя Хогвартса, даст Вам больше знаний именно в той области, в которой Вы и собираетесь специализироваться.

— Анджи, помолчи! — мадам Помфри прервала так и не начатую тираду, которая уже готова была сорваться с языка Анджелины. — Профессор Снейп прав. К тому же, своими упорными занятиями со мной ты продемонстрировала стойкость и готовность преодолевать препятствия, что в нашем деле намного важнее, чем формальные оценки. Но мы пришли сюда не для того, чтобы ругаться с профессором, а для того, чтобы обследовать девочку, подвергшуюся воздействию неизвестного ритуала. Как я вижу, звезда уже расчерчена, и нам осталось только, если профессор не возражает, преобразовать ее, приспосабливая к нашим нуждам. Приступайте, Анджи.

Пока Анджелина возилась с той пентаграммой, с которой я только что встала, мадам Помфри приказала мне замереть. Я стояла, а она ходила вокруг меня, периодически взмахивая палочкой, и произнося какую-то тарабарщину, в которой я улавливала некоторые корни из английского, латыни и даже, кажется, старофранцузского... но не могла уловить хоть какого-то смысла.

— Хорошо, — школьный колдомедик прекратила свои экзерсисы, и присмотрелась к тому, что делала Анджелина. — Поправьте, пожалуйста, символ "Время". В нем дуга не должна касаться диагонали, — под удовлетворенным взглядом Снейпа Анджелина снова опустилась на колени и что-то там исправила в пентаграмме, — а теперь, милочка, ложитесь.

Я, раскинув ноги и руки, снова устроилась в пентаграмме, из которой только что поднялась. И снова лился непонятный речитатив, полыхали вспышки непонятных цветов, изредка слышалось даже негромкое пение.

— Все, можете подниматься, — когда я уже готова была заснуть, меня разбудил резкий запах и голос мадам Помфри. — Профессор Снейп, Вы были правы. Девочка здорова настолько, что я ни разу не видела таких здоровых учеников в своей школе за все время ее существования. Тем не менее, мисс Уизли, при малейшем недомогании — не стесняйтесь обращаться ко мне. А когда Вы вернетесь в школу — я буду наблюдать за Вами в течение первого семестра.

Произнеся эту страшную угрозу, мадам Помфри скрылась в камине.

Я поднялась, и оправила задравшуюся юбку, бросив злобный взгляд на Рона. Братец, как выяснилось, без зазрения совести пялился на мои ноги, пока они не были прикрыты. Убью! Впрочем, этот гад успешно сделал непонимающее лицо... Или — действительно не понял? С него станется!

Рон убежал наверх, а взрослый занялись горячим обсуждением чего-то малопонятного и неинтересного. Так что я оттащила Тонкс в сторону, и потребовала ответа:

— Тонкс, ты что — всерьез собиралась защищать Снейпа?

— Ага! — весело кивнула мне метаморф, сменив цвет с рыжего на русый. — Нас Аластор еще на самых первых уроках агентурной работы учил, что если что-то надо от мелкой шелопуни, вроде Флетчера — на них надо "давить, давить и давить, пока не сломаются". Но если нужно сотрудничество от серьезного человека — надо постараться найти что-то, чем ТЫ можешь быть для него полезен, какие-то общие интересы.

— И что же тебе нужно от Снейпа? — поинтересовалась я.

— Кто еще возьмется учить аврора черной магии? — вопросом на вопрос ответила Тонкс, и я не могла не признать, что она права. Впрочем, я вообще не знаю никого, кто мог бы учить ЭТОМУ. Ну... кроме Того-кого-нельзя-называть и его сподвижников.

— А что заставляет Вас думать, что я на это пойду? — Снейп подкрался незаметно.

— Мне очень нужно Ваше сотрудничество в этом вопросе, — ничуть не смутилась Тонкс. — Так что, думаю, мы найдем общий язык.

— Хм? — если бы таким взглядом окинули меня — я бы залилась краской и постаралась прикрыться хотя бы руками... Тонкс же всего-навсего несколько раз поменяла цвета. — И зачем Вам это нужно?

— Это нужно мне прежде всего потому, что некая точка "чувствительность которой для аврора важнее, чем любые академические знания" (это я Грюма цитирую, если что), просто вопиет о том, что именно меня приставят присматривать за нашей сладкой парочкой — Гарри и Гермионой. И мне до зарезу нужно знать — от чего их надо кровь из носу, но оттащить, хотя бы и за шкирку.

— Солидное обоснование, — согласился Снейп. — Я подумаю, чем бы Вы могли быть мне полезны.

В этот момент на пороге Норы показалась наша соседка — Луна. И я сразу поняла, что третья "темная привязка", о которой говорил Снейп — идет именно от нее. Неужели я тогда сбросила на нее столько Силы, что образовалась постоянная связь? И что мне с этим делать?

— Миссис Уизли... — встряхнув волосами заявило это белокурое чудо. Надо признать, что так хорошо, как с ней — мне не было ни с кем из моих "жертв". И только Гарри в ходе ритуала... Упс. Не стоит об этом. А то защита — защитой, но Снейп очень уж близко. — ...а Джинни — тут? Я хотела бы...

Не дожидаясь, пока Луна объяснит, зачем она пришла, я выскочила из нашего угла, схватила ее за руку и потащила к камину.

— Мам! Ночевать я буду у Гарри! Гриммо, 12!

И, не выпуская ладошки Луны, я нырнула в зеленое пламя, не дожидаясь маминой реакции.

Глава одиннадцатая

Появление Луны в нашем доме-крепости было... феерично. Когда камин неожиданно вспыхнул зеленым через пару часов после ухода Джинни и Тонкс, мы с Гермионой сидели в одном кресле и в четыре руки листали огромный том "Решения Визенгамота о наследовании несовершеннолетними главенства в древнем и благородном роду". Пока что мы с любимой пришли к выводу, что мои шансы выбраться из-под опеки Дамблдора — призрачны. Так что оставалось только одно решение — не выходить из своей крепости, куда директору школы нет хода, и дожидаться моего совершеннолетия. С другой стороны, нас очень порадовало, что в прерогативы опекуна не входила возможность разорвать брак, заключенный "на браслетах", "волей Магии". Правда, с тех пор, как мы увидели весь процесс формирования брачных браслетов, утверждение "брак заключен волей Магии" вызывало у нас с Гермионой несколько нервный смех. Но это не меняло основного факта: пока браслеты на нас — отыграть церемонию обратно, вернув нам холостой статус — не представлялось возможным даже для всемогущего Великого мага и Верховного чародея Визенгамота.

До конца огромного тома было еще очень далеко, и мы не теряли надежды найти прецедент, который позволит нам освободиться от опеки, хотя бы на основании "ненадлежащего исполнения обязанностей опекуна, подвергшего опекаемого смертельной опасности"... Но увы... Похоже, эта попытка была заведомо обречена на неудачу, так что не стоило даже и начинать. Дамблдор объявит, что намеревался "как следует подготовить Гарри к реальной жизни", как это сделал лорд Алиот Блэк, когда разбирались его права опеки в отношении Сантоса Мракса в 16-м веке... И, поскольку Визенгамот тогда объявил, что опекун был в своем праве — то и сейчас у него не будет иного выхода, кроме как признать право Дамблдора.

Мы с Гермионой как раз переглянулись, когда я нашел историю Сантоса, которого опекун отправил сражаться с драконом, но тут из камина вылетела перемазанная сажей Джинни, а следом за ней — выступила Луна, на которой не было ни единого пятнышка. И с ее появлением начались чудеса.

Во-первых, я заметил тонкую нить, связавшую двух появившихся девочек. Во-вторых, как только Луна увидела нас с Гермионой, нить... по-другому не скажешь: раздвоилась, и накрыла и нас.

— И что это было? — удивилась любимая.

— Лунные грезы позволили мне принять в сердце своем тех, кто летит с разноцветными ветрами.

— С изменчивыми ветрами? — удивилась любимая. — А не "Искателей совершенства"?

— Лишь краем наслаждение совершенством коснулось вас, лишь короткий взгляд Принца Тьмы коснулся ваших путей, но разноцветные ветра несут вас сквозь бури времени...

Честно говоря, челюсть я поймал лишь в паре дюймов над полом. Я посмотрел на Гермиону, Гермиона посмотрела на меня... и мы дружно решили не задавать напрашивающийся вопрос, оставив его на волю всесильного времени. Вместо этого мы дружно пожалит плечами, и спросили совсем не то, что собирались:

— Все-таки, что ты сделала?

— И почему? — добавила Гермиона.

— Хорошо, — кивнула Луна. — Расскажу я вам, — голос девочки изменился. Она как будто начала рассказывать нам старинную легенду. — Лишь два раза сборище Луга должно было опуститься перед тем, как призыв Дикого кабана настиг бы юную Луну. В тот день пришли в дом семьи нашей гости, что вместе с матерью Лунной труды продолжали в той доле Власти, что Тайнам сопричастна. Отца тогда не было с нами — в путь дальний отправился он, дабы найти материал, мамой запрошенный для исследований ее. Грозно говорили гости, что тайны, что мать Луны поднять из забвения желала — опасны, и в покое тьмы оставаться должны. Не согласилась с ними Селена, и возражала... но слова сила отступила перед мощью заклятий, и двое из пришедших маму с собой забрали во двор... Двое же оставшихся... Долго любили они нежную Луну... Хоть часть той ласки и радости вернуть бы им Луна хотела. А потом... вывели Луну во двор, и смотреть заставили, как огонь небес матери моей коснулся. С тех пор видит Луна фестралов, вестников Вечной Леди. И до тех пор, пока Хель гостей дорогих не примет — меж лунопухов и нарглов беспечная Луна от себя самой прятаться будет.

Я заглянул в глаза любимой, и понял, что в них горит то же самое адское пламя, что и в моих.

— Гарри... — спертым, задыхающимся голосом произнесла Гермиона. — Ей был девять лет!

— Мы найдем тех, кто сделал это, — прошипел я, чудом не сорвавшись на серпенарго. — Много добра нанесем им, причиним разнообразную пользу и подвергнем искренней, неподдельной заботе! Гермиона... те книги... — я запинался, поскольку горло мое сжимала ненависть, — ...за авторством добрых обитателей солнечного Комморага... ты их не потеряла?

— Нет, разумеется, — любимая говорила спокойным голосом... но благодаря связавшим нас браслетам я отчетливо понимал, что Гермиона полностью разделяет мои чувства. — Все они в целости и сохранности... и готовы послужить главе рода Блэк. Но это не объясняет, — обратилась она к Луне, — почему ты решила необратимо привязать себя к нам. Мы бы и так...

— Боялась Луна, что радости материнства не испытать ей, — Луна начала отвечать, не дожидаясь, пока Гермиона сформулирует вопрос. — Даже взгляды мальчиков терпеть трудно мне было. И лишь сегодня увидела я того, кого не смогла бы оттолкнуть. Пожалуйста... — Луна опустилась на колени под ошеломленным взглядами остальных присутствующих, — пусть Гарри подарит мне лишь одну искру радости. Клянусь, не буду просить о бо...

В этот момент Гермиона просто заткнула рот Луны. Я уже собирался сказать, что мне нужна только любимая... когда эта самая любимая резко кивнула, как будто соглашаясь с какими-то своими мыслями, и произнесла:

— Я — согласна. С одним условием: я — буду первой, кто выносит ребенка от Гарри. — С этими словами Гермиона взяла лежащую на камине палочку, и направила ее на Луну, произнеся несколько не понятных мне слов.

Я чуть не сел на пол. Помешало только то, что я только что поднялся из кресла... в которое и рухнул обратно.

— Гермиона... что...

— Не только ты чувствуешь меня... улыбнулся любимая. — Благодаря этому... — она коснулась браслета на своей руке, — и я чувствую тебя. Ты хочешь ее, хоть и стараешься закрыться от этого. Но... если нас уже втроем, а отнюдь не пара — то почему бы не быть и четвертой? Надеюсь, имеющегося количества тебе хватит?

Я только судорожно кивнул, пытаясь сказать, что мне и ее одной хватает... но был проигнорирован.

— Вот и замечательно! — радостно заявила Гермиона. — Джинни...

Тут же выяснилось, что рыженькая уже успела зайти за спину своей блондинистой подружке, и теперь сжала ее груди, направив их в мою сторону.

— И-и-и! — тоненько запищала Луна, но в этот момент успевшая приблизится к ней Гермиона заткнула ей рот поцелуем. Этого я уже не выдержал. Поднявшись из кресла я подошел к копошащейся кучке, и положил руки на бедра Луны, приподняв подол ее платья...

Но внезапная мысль заставила меня остановиться. Джинни прошла сама и провела Луну. А не сможет ли Тонкс прийти? Да еще и не одна, а, скажем, с Ксенофилусом? А мы тут...

— Кричер! — Позвал я, краем глаза продолжая наблюдать, как Джинни и Гермиона тискают Луну, уже совершенно расслабившуюся в их руках, и не возражающую против такого с ней обращения.

— Да, хозяин! — домовик появился немедленно. Но даже хлопок аппарации не повлиял на трех девочек. Кажется, они его вовсе не заметили.

— Я сегодня не в настроении принимать гостей. Перекрой камин для всех, даже тех, кто обычно мог бы пройти, — Кричер понимающе посмотрел сначала на девочек, потом — на меня, потом — снова на девочек.

— Полукровка попыталась пройти следом за той, что больше не несет клейма. Кричер не пустил ее. Кричер ошибся?

— Нет, — покачал я головой. — Ты все сделал правильно. Камин закрыт для всех, пока я не разрешу его открыть. А теперь — исчезни, и не появляйся, пока не позову, — домовик с хлопком исчез. — И не подглядывай, пока не позову! — Произнес я уже в пустое пространство. — Идемте, девочки.

— Куда? — Судя по хитрой улыбке, Джинни ожидала ответа "в спальню", но я обломал ее.

— В ритуальный зал. Гермиона, ведь заклятье, что ты наложила на пол — оно не развеялось?

— Нет, конечно, — улыбнулась любимая. — Я специально брызнула на пол несколько капель экстракта души. Так что заклятье продержится долго.

— Вот и хорошо, — поднявшись из кресла, я сделал несколько шагов, когда заметил, что Луна по сути не в состоянии идти. Встревоженный, я попытался приблизится к обмякшей в руках Гермионы и Джинни девочке, но был остановлен.

— Ты иди. А мы ее сами доставим, — заявила мне Гермиона, и я не мог не послушаться ее. Может, я становлюсь подкаблучником? Да ну и пусть. Мне это нравится!

К тому времени, когда мы спустились в ритуальный зал, Луна чуть-чуть пришла в себя. Она уже крутила головой, и собиралась что-то спросить... когда Джинни взяла ее руки за запястья, и резким движением подняла их над головой. Луна удивленно посмотрела на подругу... но в этот момент Гермиона распустила ленточку-поясок, и задрала легкое платье Луны вверх, демонстрируя девочку мне. Оказалось, что под платьем у Луны нет ничего... и что снизу она такая же светленькая, как и сверху. Гермиона перехватила руки Луны, а Джинни обмотала запястья блондинки ее же пояском. Девушки действовали настолько синхронно, что казалось, что они договорились заранее.

— Это и называется "завернуть подол на голову".

Гермиона улыбнулась, и пошла по кругу, заставляя Луну поворачиваться вслед за собой, позволяя мне полюбоваться на подтянутые ягодицы рейвенкловки. Моя нижняя голова уже была высоко поднята, но тут Джинни распустила пояс на халатике Гермионы... И возбуждение стало даже болезенным.

— А ты чего ждешь? — обратилась ко мне Гермиона. — Раздевайся и ложись на спину.

Заинтересованный игрой, которую начали мои девушки, я поступил так, как сказала любимая. Джинни и Гермиона подвели Луну, и заставили ее встать, раздвинув ноги, надо мной. Я заметил, что по бедру рейвенкловки стекает капля прозрачной жидкости.

— Опускайся! — скомандовала Джинни Луне, и девушка начала медленно подгибать колени. При этом Гермиона с Джинни удерживали ее руки поднятыми вверх, не позволяя потерять равновесие.

Когда колени Луны коснулись мягкого и теплого пола, Гермиона отпустила ее руки, и опустилась на колени рядом с ней. Нащупав рукой мое гордо вздыбившееся достоинство, любимая направила его между прохладных бедер, а потом кивнула Джинни. Рыженькая резко надавила на руки Луны вниз, заставляя ее опуститься на поднятый кол. Я очутился во влажной пульсирующей ловушке.

Но в этот момент стенки "пещеры" запульсировали, а Луна с криком вырвала руки у Джинни, и упала на меня. Мне с трудом удалось уклониться от удара лбом, и я удивленно посмотрел на девушек. Гермиона рванула горловину платья вверх, показывая мне лицо Луны, с блаженно закатившимися глазами.

— В обмороке, — констатировала Гермиона.

— И что делать будем? — удивилась Джинни. Такого исхода игры она явно не ожидала. — Может ее в сторону, и ты...

— Не-а, — улыбнулась Гермиона. — Я сейчас...

Самой своей сейчас чувствительной частью я ощутил какое-то движение... и только потом понял, что Гермиона погрузила пальчик в попку Луны, и сейчас ласкает меня через тонкую завесу девичьего тела. Этого я выдержать уже не смог и излился в сладкую глубину.

Глава двенадцатая.

Мягко вспыхнув, очередной козырь Рока лег на подобающее ему место. После того, как тот, кого я долгое время считал лучшим другом, с криком вылетел в камин — прошло уже довольно много времени. Мы с девочками успели поесть, после чего Геримона утащила "мой гарем" куда-то наверх, "чтобы привести себя в порядок". Я же остался в гостиной и достал карты, рисовать которые меня научила двойник любимой, порожденная волей Крылатой Тени, или, как ее называет двойняшка Гермионы — леди Аметист. Хотя, что в ней аметистового? Но когда я спросил об этом Химериону — она лишь рассмеялась, и произнесла: "это чтобы враги не догадались".

Сейчас в моей колоде было всего полдюжины козырей, которыми добавил в найденную на третьем этаже колоду, вытащив из нее шесть попавших под руку карт. Заменял я карты по одной, с удовольствием и некоторым удивлением разглядывая карты, равными которым Судьба сочла козыри Рока.

* * *

Первым я нарисовал Снейпа, главным образом потому, что не слишком доверял своим художественным способностям. И, в общем-то, даже не удивился тому, что его козырь заменил в колоде Мага. Честно говоря, я надеялся стать Магом сам, но... Увы. Гордыня — есть грех, и ее надлежит преодолевать! А в том, что Снейп — творец и мастер я даже не сомневался, при всех проблемах в наших отношениях. Тем более, что и второй лик карты — Мошенник и Шарлатан* в поясе из двух кусающих друг друга змей — ему тоже отлично подходит.

/*Прим. автора: шпионаж — это ведь тоже своего рода мошенничество и шарлатанство, не так ли?*/

Закончив козырь, я убрал его в колоду, из которой уже был извлечен Маг. Перетасовав колоду, я выложил Гэльский крест, чтобы проверить слова Химерионы о том, что Сила в этом деле играет большую роль, чем удача. Кто бы сомневался, что так и оказалось?

Центром расклада стал Маг, то есть — Снейп. Интересно: что скажут о нем карты? Или тот, кто движет ими?

Поверх вечно недовольного лица лег Рыцарь посохов, рвущийся к цели, не замечая препятствий... равно как и тех, кого топчет его конь. Над головой Мастера зелий нависла пятерка чаш — знаком невозвратной потери. Под котлом, над которым склонился Мастер лег старший козырь. Смерть. Любопытно. Общий конец, но и общее начало. Чья жизнь прервалась, чтобы появился знакомый мне преподаватель зелий: жестокий, ядовитый, чудовищно несправедливый... но не раз спасавший меня?

Дамблдор говорил, что мой отец спас ему жизнь, и потому на Снейпе висит Долг жизни... Я задумался об этом, и понял, что такого просто не может быть: Долг не дал бы нанести вред отцу, передав Волдеморту погубившее мою семью Пророчество, или обрушился бы откатом на ослушника. Что-то не то было в рассказанной мне истории. Что-то очень не то...

Слева от Снейпа легла пятерка мечей. Жестокая, нерассуждающая месть. Когда ярость закрывает глаза, и рвешься прямо сквозь строй, насаживаясь телом на чужой клинок, чтобы только добраться до вражеского горла... Или напротив — холодная и коварная, спокойно ползущая в тиши, чтобы нанести единственный, но разящий и неотвратимый удар.

Я вытащил из колоды следующую карту, и уложил ее справа от Мастера. Многоликая королева мечей. Над этой картой я просидел несколько минут, пытаясь понять, к чему бы этот знак, но так и не смог сообразить.

Я протянул руку за следующей картой, но холодная вспышка Силы сказала мне: "остановись, не иди дальше!", и я счел за лучшее последовать этому совету. Так что я сложил колоду, оставив перед собой только Козырь Снейпа и уже убранного из колоды Мага.

* * *

Я спустилась из моей комнаты в гостиную. Гарри, уже проснувшийся, сидел у столика возле окна и о чем-то глубоко задумался. Я потихоньку, стараясь не отвлекать мужа, подошла к нему. На столике лежало шесть карт, вытащенных явно из колоды Таро, уроки которой нам недавно давала моя двойняшка, и шесть рисунков на плотном картоне того же формата, что и карты. Маг, Шут, Звезда, Колесница, Сила и Башня. И под ними — портреты. Снейп, сам Гарри, я, Луна, Джинни и Тонкс. Какой любопытный расклад...

Гарри застыл в глубоком трансе, похоже — стараясь разобраться в значении полученных результатов опыта, сам ход которого я благополучно проспала. Вообще в последнее время я сплю больше, чем привыкла... и ем больше. Да и ожидаемое в этом месяце событие как-то задерживалось, хотя пока что всего на несколько дней... Возможно ли, что это значит... Наверное — надо проверить, благо, соответствующее заклинание я недавно нашла в библиотеке Блэков, где хранились отнюдь не только знания о темных силах. Хотя, впрочем, найденное мной заклятье относилось к магии крови, так что, наверное, и оно было вполне себе темным.

Задумавшись над проблемами собственного состояния, я даже не заметила, как провела рукой над собственным портретом. Как интересно я у Гарри получилась: обнаженная, я стояла среди недоброй памяти колонн, про которые помню, как они качались, затуманенные болью в спине. А ну-ка...

Я поднесла руку поближе, и внезапно ощутила легкий холод где-то в затылке, и странное касание вроде бы чужой, но очень знакомой Силы.

— Куда это ты собралась? — поднял голову Гарри.

— Собралась? — удивилась я, поправляя пижаму... впрочем, она и полностью застегнутая скорее будила воображение, чем скрывала что-то важное.

— Ну, раз подаешь Силу Козырю... Хотя с кольцами лучше не экспериментировать: я пока что не знаю, что произойдет, если сделать козырный проход к самому себе. Давай лучше Джинни позовем?

— Давай! — заинтересовалась я.

Я протянула руку, касаясь картинки с изображением Джинни... или, нет — с козырем Джинни. И карта изменилась, открывая Путь.

Рыженькая лежала в своей комнате на узкой кровати, лицом в подушку, и, судя по сотрясающимся плечам — горько плакала.

— Джинни? — позвала я ее. — Что случилось?

— Ге... Гермиона? — вскочила мелкая. — Я... мама... ой! Как ты здесь очутилась? Лучше — уходи, а то мама... и весь летучий порох спрятала...

— Так меня "здесь" и нет, — улыбнулась я. Но потом обратила внимание на опухшее от слез лицо, и взбесилась. — Значит, не хочет пускать к нам? А ну-ка, давай сюда!

И я протянула руку прямо сквозь карту. Джинни схватилась за нее, как утопающий хватается за соломинку. В этот момент дверь комнаты распахнулась, и на пороге возник Рон.

— Джинни? С кем это ты разговариваешь? Мама же сказала... Ох! Мама! Она убегает! Быстрее! Джинни убегает!

Я посмотрела на Гарри. Гарри посмотрел на меня, и уверенно сунул руку в карту. Вдвоем мы схватили Джинни за плечи и рванули на себя. Так что, когда в комнату все еще видимую на карте, ворвалась Молли, ей осталось только расплывающееся радужное сияние.

— Рон, он... Ой! — сказала Джинни, осознав, что находится в цитадели дома Тьмы.

— А я ничего нового о нем не узнала, — пожала плечами я, вспоминая проигранную душу и "обратный билет", который "только один".

Джинни вздохнула... и только теперь обратила внимание, что стоит перед нами, одетая так же, как и при ритуале, привязавшем ее к нам. Несколько секунд казалось, что девочка все-таки зальется краской, и попытается спрятать интересные места, закрыв их ладошками, но потом она решительно махнула рукой.

— Да ладно! И чего вы там не видели?! — рыжая уселась на колени и посмотрела на нас с Гарри. — А вы прямо как влюбленные.

— Хм... — задумался Гарри. — А интересно, что будет, если сделать один Козырь на двоих?

Глава тринадцатая

Я перетасовал колоду, и вытащил из нее одну карту. Безо всякого удивления я взглянул в глаза портрету Джинни. Как ни крути, а в моей, столь изменившейся после похода в Хаос, жизни она играет существенную роль.

Я усмехнулся про себя, вспомнив, как краснел, наблюдая за тем, как Джинни насилует Тонкс. Как выяснилось впоследствии, Джинни насобачилась настолько, что оказалась способна довести до бурного финала даже самых гетеросексуально настроенных девчонок, что и продемонстрировала, по моей просьбе, на Гермионе.

Любимая сначала заявляла, что "ни за что" и "никогда", но уже через несколько минут после того, как Джинни взялась за нее — стонала так сладко, что я просто не мог не присоединиться.

Да уж... Я усмехнулся и провел языком по зубам. Интересная у нас получается семейка... Хм... Оглядевшись, я убедился, что ни одной из девушек в гостиной нет, зато из заклинательного зала, не прикрытого сейчас никакими заклятьями, доносятся легкие вспышки боли. Часы сообщили мне, что после того, как Ронникинс "отступил на заранее неподготовленные позиции", прошло уже несколько часов. Я снова хмыкнул, вспомнив, что пришел-то Рон из "Сладкого королевства", а ушел в Нору... Нда... Ну, да ничего — родители как-нибудь доставят его в школу. Если бы тогда, на втором курсе, я не впал в панику, и мы с рыжим, вместо глупого побега, дождались бы Артура и Молли... Но, с другой стороны, тогда в Запретном лесу не появился бы одичавший "Фордик", и кто тогда спас бы нас от акромантулов? Или меня уже тогда несли на своих крыльях Изменчивые ветра, просто я этого не осознавал? Все может быть...

Но, все-таки, надо проверить — что там творят девочки, да еще не закрыв защиту...

Спустившись в заклинательный зал, я первым делом увидел знакомую и успокаивающую картину: уютно устроившись прямо на теплом и мягком полу, заклятье на котором мы все-таки сумели связать с Источником Дома, Гермиона читала очередную книгу. Любимая была полностью погружена в процесс, так что на окружающее внимания она не обращала. А это самое "окружающее" было довольно любопытным. Посреди зала парил уже знакомый диск, на котором все в той же позе была снова установлена Джинни с кляпом-кольцом во рту. Нежные ягодицы рыженькой были обращены в сторону Луны, которая с самым безмятежным видом метала в них дротики для дартса. Метала белобрысая, впрочем, настолько слабо, что дротики, хоть и прокалывали кожу Джинни, вызывая те самые вспышки боли, которые я засек, но тут же падали на пол, откуда Луна их подзывала к себе невербальным беспалочковым "акцио". Все-таки книги, собранные в Цитадели Тьмы, содержали многие интересные методы тренировок, так что способности моих девочек сейчас были, мягко говоря, несколько выше, чем у среднего ученика Хогвартса... Хотя Джинни и Луна и не торопились этого демонстрировать на занятиях.

— И чем это вы занимаетесь? — поинтересовался я у Луны.

— Джинни опять заклинила, и она умоляла наказать ее и простить, — взгляд рейвенкловки был полон безмятежного спокойствия.

Все понятно. Опять у Джинни депрессия пополам с приступом мазохизма. Аура рыженькой после проведенного нами ритуала все еще оставалась несколько нестабильной, так что на нее временами накатывало. К сожалению, слова, даже полные искреннего понимания и заботы, на Джинни в таком состоянии практически не действовали, зато безумно-нелогичные действия Луны — отлично помогали. Так что мы с Гермионой давно уже не вмешивались в странные отношения этой парочки, позволяя Луне творить все, что она пожелает. По крайней мере, после этого Джинни становилось явно лучше, хотя объяснить такой результат моя любимая всезнайка мне так и не смогла, и рассматривала происходящее как некий результат странной игры неподдающихся познанию Сил.

— И долго ты собираешься так продолжать? — спросил я у Луны.

— Пока не пойму: за что ее надо прощать, — спокойно ответила она.

— А не проще было спросить у нее самой? — удивился я. — А не затыкать кляпом рот?

— Молчит, — пожала плечами рейвенкловка. — А кляп, кстати, не просто так, — Луна запустила очередной дротик, и сделала руками недвусмысленный жест. — Это для тебя. Подходи и пользуйся.

— Ты уверена? — спросил я, бросая взгляд на Гермиону. Любимая на мгновение оторвалась от книги и кивнула. И в тот же момент прозвучал ответ Луны:

— Разумеется, уверена. Возьми ее.

В принципе, я уже был готов, так что воспользоваться рекомендациями белобрысого психотерапевта труда не составило. Как ни странно, мнение Луны вне всякой доступной пониманию логики вновь оказалось чуть ли не абсолютной истиной. Стоило мне погрузиться в зафиксированный резиновым кольцом ротик Джинни, как ее аура, ходившая ходуном, и лишь слегка успокаивавшаяся после попадания очередного дротика — стала стремительно стабилизироваться. Зато Луна усилила броски, и теперь дротики не падали на пол, но оставались торчать в ягодицах Джинни. После каждого попадания горло рыженькой сотрясал очередной спазм, так что долго я не продержался.

— Ох... — сказал я, изливаясь в ротик Джинни, — может быть она все не может принять, что ты не сердишься на нее за изнасилование?

Хотя голова рыженькой все еще была надежно зафиксирована до сих пор не опавшим колом, девочка постаралась выразить всяческое согласие с этой мыслью. Получилось у нее достаточно понятно.

— Что ж... — Луна размахнулась и с силой метнула еще один дротик. Судя по мычанию и содрогающемуся горлу — попала она на редкость удачно, и не стала снова подзывать дротик к себе. — Тогда можно и заканчивать. Но Джинни отвязывать не будем. Для закрепления результата ее еще придется обработать... Вот только не знаю — верхнюю дырочку, или нижнюю? Гермиона, как считаешь?

— Хм... — оказывается, Гермиона уже успела отложить книгу, и подошла ко мне сзади, чего я, увлеченный процессом, не заметил. Но теперь нежные руки любимой легли мне на плечи. — Переборщить тут можно? — поинтересовалась она у Луны.

— Не-а! — встряхнула та белобрысыми кудряшками.

— Тогда — и то, и другое. И вообще, Гарри, не расслабляйся, — любимая, сделав пару шагов вперед, покачала дротик, который, как я узнал позже, вошел точно в клитор. Горло Джинни в очередной раз сжалось, мотивируя стойкого оловянного солдатика, уже было повесившего голову, на очередные подвиги. — Еще надо будет Луну отблагодарить за помощь... Да и мне чего-то захотелось... Так что небольшая оргия нам не повредит!

Глава четырнадцатая

Как я и думала, долго Рон в гостях не задержался. Правда, известил меня об этом не сам шестой Уизли, а голова Дамблдора, показавшаяся из камина.

— Тонкс! Немедленно в Нору! — приказал он.

Идти не хотелось. А еще больше не хотелось видеть Молли, которая еще летом пролюбила мне все мозги требованиями немедленно отправляться в "гнездо разврата", где скрывался Гарри, и вернуть под ее крыло сбежавшую дочку. Аргументы о том, что дочка немедленно сбежит опять — во внимание не принимались. Вернее... Молли на них отреагировала, но как-то странно: Нора потихоньку обрастала защитными заклинаниями, призванными предотвратить проникновение... изнутри. То есть, Молли надеялась предотвратить побег. Надежда, честно говоря, была тщетной... но Гарри просил меня не рассказывать о том, что он поддерживает контакт со Снейпом, так что объяснить, что всей магической силы семейства Уизли, даже подкрепленной столь внушительной фигурой, как Дамблдор, не хватит, чтобы построить защиту, превосходящую веками совершенствуемую защиту Хогвартса, я не могла. А между тем, антиаппарационный щит школы никак не мешал главе рода, в который нас с мамой недавно вернули по просьбе портрета Вальпурги, вытаскивать преподавателя зельеварения к себе в гости для частных уроков. Снейп ворчал, ругался, объяснял небольшому прайду, обосновавшемуся на Гриммо, 12, какие они все криворукие недоумки и стадо баранов... но уроки давал. Думаю, немалую роль в принятии такого решения сыграл тот факт, что периодически появляющийся на Гриммо двойник Гермионы время от времени притаскивала из варпа что-нибудь эдакое. То книгу с совершенно уникальными и невозможными рецептами, по которым Снейпу даже удалось что-то сварить, и он потом несколько недель размышлял о том, что именно... И настолько погрузился в эти размышления, что в рассеянности даже дал балл Гриффиндору. Школа была в шоке. То какие-то уникальные ингредиенты с настолько изменчивыми свойствами, что, в зависимости от фазы Луны, среднего количества прогульщиков на одно занятие по Хогвартсу и численности мигрирующих леммингов, из них можно было сварить чуть ли не десяток различных зелий, частенько — относящихся к редким и запрещенным именно из-за того, что ритуал получения компонентов был принципиально темным... а то и требовал солидной гекатомбы. То еще что-нибудь интересное и необыкновенное... В общем, фанат зельеварения просто не мог отказаться от такого источника плюшек, пусть даже за доступ к нему приходилось расплачиваться приватным обучением "группы неумех с пустыми головами и руками, растущими явно не оттуда, откуда у нормальных людей". Впрочем, на высказывания Северуса, не касающиеся непосредственно зельеварения, никто на Гриммо особенного внимания не обращал. Да и сам Снейп постепенно смягчался, видя, что ребята очень серьезно относятся к его заданиям, и стараются их выполнить, пусть и получается это у них не всегда. Но, с другой стороны, задания были такие, что даже мне, сдавшей на "Превосходно" зелья и на СОВ и на ЖАБА — было бы очень трудно их выполнить. Трудно... Зато интересно было настолько, что я все выходные старалась проводить в доме Гарри, и активно участвовала в обсуждении и практической части домашнего обучения. И некоторые идеи уже успели пригодиться мне в жизни.

Из приятных воспоминаний меня вырвали звуки истерики. Нда... Сама не заметила, как прошла через камин. Как меня еще в гости к хозяйке Химерионы (так представилась двойник нынешней леди Блэк) не занесло?!

— ... заучка эта! И Поттер! А я... а они... Предатели! Мерзкие предатели... Он же знал, что я... а она... — Выловить смысл из этого потока звуков было, наверное, можно. Но зачем напрягаться!?

— Ты это о чем? — прямо спросила я.

— Ты! — немедленно вызверился на меня младший из присутствующих Уизли. — Ты знала!!!

— О чем?! — повторила вопрос я.

— О том, что Гермиона — беременна! — выпалил Рон.

— Как — "беременна?! — всплеснула руками Молли. — Она же...

— Естественно, знала, — "Улыбайтесь. Это бесит" — советовал еще в аврорской школе Грозный глаз. — Я же там частенько бываю — твоя мама просила за Джинни присмотреть.

Вообще-то, не "просила", а "требовала", и не "присмотреть", а "приволочь паршивку неблагодарную сюда". Но "аврор должен быть всегда вежлив, и по возможности, смягчать неудачные формулировки".

— Беременна... — ошеломленно повторила Молли. — Но она...

— Разумеется, — вид у всей компании, кроме Артура, был совершенно "пыльным мешком из-за угла по голове тюкнутый". — Я же рассказывала, как и где Гермиона оставила девственность.

— Но я думал... она один раз... из благодарности... — залепетал Рон.

— Один раз?! — рассмеялась я. — Это ты еще не видел их ужины и завтраки на "особом столике"!

Когда я рассказала Джинни о том, как Нора постепенно превращается в тюрьму, девочка попросила меня "как придется к слову", рассказать в семье о том, что с ней происходит на самом деле. Кажется, новомодные тенденции в деле оформления жилища — не вызвали у девочки бурного восторга. Обсуждалась даже идея вообще не появляться дома, но дотянуть до СОВ в Хогвартсе, и переселиться на Гриммо "с концами". И реакция на рассказ должна была послужить лакмусовой бумажкой, на основании которой данное решение будет принято... или не принято. В конце концов, Чарли тоже сразу после СОВ договорился с румынскими драконологами, и все каникулы проводил у них, "стажируясь и набираясь опыта".

— Что за "особый столик"? — взвился Рон. — Меня, значит, на самом обычном, деревянном, угощали, а сами — на "особом" едят?!

— Вот именно, — усмехнулась я. — Причем, если меня ждали в гости, то "со скатертью", а если не ждали — то и без нее обходятся.

— Это как? И что вообще за "особый столик"? — набычился Рон. Мать его молчаливо поддерживала.

— Очень просто, — предвкушение того, как я буду рассказывать Джинни о реакции ее матери — кружило голову. Молли своими требованиями — ухитрилась меня серьезно достать. Жаль, что я, как аврор — не могу неформальное пожелание Дамблдора "заходить время от времени к Уизли, рассказывать, как там их дочь". Нет, формально он ничего не мог мне сделать в случае отказа... Но то — формально. Слишком многих знает Дамблдор, и слишком многие знают его. И испортить жизнь начинающему аврору, даже не упомянув его прямо — директору более чем по силам. — Видели, какую гриву Джинни отрастила за последнее время?

— Видели, разумеется, — буркнул Рон, единственный из всех присутствующих, кто посещал Хогвартс и более-менее регулярно встречался с сестрой. — Аж задницу закрывает.

— Ронникинс! — возмущенно вскинулась Молли. — Как ты можешь такое говорить?

— А как я еще могу говорить, если так оно и есть? — набычился мальчишка.

— Ну... — замялась Молли. — И вообще — какое отношение имеет прическа моей дочери к столикам и скатертям?!

— Самое прямое, — от моей улыбки, подозреваю, в Норе скисла как минимум одна бутылка с молоком. — Джинни одевается только в ту розовую ленточку, которую ей "подарила" Гермиона, и становится на четвереньки, а Кричер расставляет у нее на спине холодные закуски. И если при этом волосами прикрывают хм... попу, то это — "со скатертью", а если нет, и тарелки стоят прямо на голой спине — "без скатерти".

— Не может такого быть!!! — от вопля Молли, казалось, вот-вот рассыплются чары, удерживающие Нору от обрушения. — Моя Джинни... девочка... Она не такая! Что эти проклятые черные колдуны с ней сделали?!

— Не такая? — "удивилась" я. — Да эта "не такая" как раз ДО ритуала перебрала всех девчонок Гриффиндора, с четвертого курса начиная.— Не то, чтобы Джинни хвасталась этим... Но мелкая она еще — утаивать от любопытного аврора то, что этот аврор очень хочет узнать. — И еще половину Хаффлпаффа и четверть Рейвенкло. Только ритуал, проведенный над ней Гарри и Гермионой, помог ей сохранять рассудок, не кидаясь на кого попало!

— Ты лжешь! — закричала Молли, хотя уже и немного тише. — Гадкая девчонка! Не может такого быть!

— Может, — тихо произнес Артур. — И, более того, так оно и есть. Я видел, как наша дочка в первый раз не смогла справиться с напором Силы... Знаешь, пусть лучше так будет, как есть. Не трогай ее. Пусть живет, как хочет...

Спина Артура сгорбилась, плечи — опустились... Видно было, что ему очень тяжело говорить такое.

— Не справилась... с Силой? С той самой Силой? — ошеломленно прошептала Молли, опускаясь на стул.

— С той самой, — кивнул Артур.

— КТО?! — вновь взревела Молли, вскакивая на ноги. — Кто этот подлый негодяй, совративший мою малышку?!

— Тебе лучше не знать, — тихо, но твердо ответил Артур. — Но если она нашла себе тихую гавань, где ее понимают и принимают такой, какая она есть — не надо ее трогать.

Глава пятнадцатая

Развалившись на теплом полу заклинательного зала, я медленно приходил в себя после того беспредела, что устроили мне девушки.

— Ох! Хорошо-то как! — пробормотал я, не открывая глаз.

— Хорошо... — простонала рядом любимая.

— Ага... — донесся откуда-то из непредставимого далека... может быть, даже метров с трех, голос Джинни. — Только вы того... с диска бы меня сняли, а? А то сами валяетесь...

Упс! Джинни еще на диске? Но тогда...

— А почему тогда ты там, а мы здесь? — спросил я, не открывая глаз.

— Меня Гермиона оттолкнула, — ответила Джинни. — Она сначала руками на него опиралась, пока ты ее... а потом — оттолкнула, и вы рухнули... на бок, и продолжили. А я улетела...

— А как ты говоришь? С кляпом-то во рту? — мне стало любопытно, но не настолько, чтобы открывать глаза.

— Кляп я вытащила... — отозвалась Луна. — Подумала, что так слышнее будет, когда ты ее попку обрабатывал, а Гермиона — груди тискала.

— Эй! — возмутилась Джинни. — Может все-таки, сначала снимите меня с этого пыточного приспособления? А потом — обсуждайте что угодно! Хоть передовые методы искусственного размножения ежиков в частично контролируемых условиях дикой, но симпатишной природы!

— Ага... — вздохнула любимая. — Сейчас... — Она шевельнулась у меня под боком, судя по всему — взмахнув палочкой, и в зале раздался несильный удар, а затем голос Джинни, поминающей чьи-то вкрай залюбленные, а потому — нифига не работающие мозги.

— А... да... прости... — сонно отозвалась Гермиона. — Наверное, действительно надо было только фиксаторы убрать, а не весь диск целиком... Прости, ладно?

— Чего уж там... — отозвалась Джинни. — Ты тоже меня извини — я на самом деле не думаю того, что сказала... Просто от неожиданности... Сейчас я соберусь в кучку, и приползу...

Через некоторое время к мягкому теплу с двух боков прибавился еще и теплый и мягкий груз сверху. Так мы и заснули.

Проснулся я оттого, что мою руку что-то кольнуло. И это не были многочисленные уколы разбегающейся по отлежанным конечностям крови. Нет, это было что-то другое...

К счастью, тяжелая, хотя и приятная усталость уже отступила после довольно продолжительного сна, так что открыть глаза и посмотреть, что это такое колет — уже не было непосильным подвигом.

Естественно, первым делом я поискал взглядом Гермиону. Девушки проснулись раньше меня, и разбрелись по своим делам. В частности, Гермиона — сидела на полу возле стены с толстым томом из библиотеки Блэков в руках, и командовала Джинни, пытавшейся изобразить какое-то невообразимое магическое построение. Луна же, с отрешенным видом "а я вообще не здесь", время от времени вставляла свои полдюжины кнатов в обсуждение. Одеться при этом девушки как-то не удосужились, так что перевести взгляд на встревоживший меня объект удалось далеко не сразу.

По внимательном рассмотрении оказалось, что на руке у меня лежит кристалл замысловатой спиральной формы с острыми, режущими гранями.

Вот ведь ...! Опять Химериона просочилась сквозь все установленные нами защиты. Как мы все вместе не старались усилить защиту, чтобы заставить ее хотя бы стучаться — ничего не получалась. Двойник любимой приходила и уходила когда хотела, совершенно не тревожа при этом охранные чары. Причем мы уже подметили закономерность, что частенько она появлялась тогда, когда мы все были... скажем так — недоступны для общения. Вуайеристка она, что ли?

— Хм... и что это такое? — пробормотал я, разглядывая кристалл, лежащий на ладони.

— А вот и Гарри проснулся! — воскликнула Луна. — Гарри, а тут к нам Химериона в гости приходила, она обещала... Ой... а это у тебя что?

— Вот, — я протянул руку с кристаллом к Луне. Девушка немедленно поднялась и подбежала, чтобы рассмотреть неведомое "нечто" поближе.

— Ой... девочки... кажется, это то самое... — всплеснула руками Луна. — Гермиона, ты только посмотри!

Гермиона поднялась с некоторым трудом. Все-таки забавы наши были сопряжены с изрядной физической активностью, и участвовать в них для беременной становилось не так уж и легко. Но предложить ей отказываться хотя бы от части... В общем, самоубийц не нашлось.

— Так... — произнесла любимая, добравшись до нас. — Ты права, Луна. Это оно.

— Что — "оно"? — удивился я.

— Пока ты так сладко досыпал, — улыбнулась Гермиона, — заходила мой двойник, и буквально натыкала нас носом в описание ритуала, позволяющего прочитать воспоминание, записанное на кристалл Памяти... такой, как тот, что лежит на твоей ладони.

— Хм... — сказал я глубокомысленно. Версия о происхождении кристалла — подтверждались. Но...

— А зачем нам этот ритуал? — поинтересовался я у любимой.

— Химериона обещала время от времени присылать интересные воспоминания... — ответила она. — Вот, похоже, первый образец. На пробу...

— И что с ним делать? Рассказывай, давай. Я-то этой книги не читал...

— Конечно, не читал, — улыбнулась Гермиона. — Вы с Джинни так сладко спали... что просто не выдержала передозировки кавая, и Джинни разбудила прямо-таки пинками.

— А почему Джинни, а не меня? — удивился я.

— Будить тебя после того, как ты умаял нас всех троих — было бы натуральным садизмом, — услышав это, я непроизвольно расплылся в гордой улыбке. — А кристалл... Вот, садись сюда. — Гермиона указала мне место в расчерченном узоре, и я без колебаний занял его. — Кристалл ставишь вот сюда... — пальчик любимой ткнулся в любопытный завиток узора. Положив туда начавший легонько светиться камень, я почувствовал что что-то... неправильно, хотя что именно — объяснить не смог даже себе, так что я подвинул кристалл буквально на пару волосков в сторону. Вот теперь все было верно. — Так... а теперь закрой глаза, — разумеется, я подчинился.

Гермиона запела. Видимо, на некоторое время я отключился, потому что когда снова смог воспринимать реальность, с боков меня грели два теплых, мягких и фигуристых тела. Откуда-то я знал, что могу двигаться, не портя этим ритуал. И я протянул левую руку и не глядя сжал чью-то упругую ягодицу. Хм... Судя по форме — это Луна. Значит, справа — Джинни, потому как Гермиона обнимает меня сзади, прижимаясь к моей спине животиком... и тем, что выше.

— Тс... — сказала любимая, видимо почувствовав, что я готов начать задавать вопросы... — Сейчас начнется.

И оно началось. У меня перед глазами встала Нора. Чем-то это было похоже на то, как я падал в Омут памяти Дамблдора... и как смотрел на "экране" в Хаосе на то, как Джинни занимается любовью с Тонкс... Но было в этом и что-то отличное... как будто я смотрел чьими-то глазами, в отличие от омута, где я пребывал сам, и экрана, четко отделявшего меня от действия. Сейчас я как бы стоял за плечом Тонкс, и любовался тем, как она выполняет просьбу Джинни, рассказывая о том, что видела на Гриммо.

Бедный Рон совершил стратегическую ошибку, в решающий момент оказавшись слишком близко к своей матери. Акустический удар оглушил парня, и некоторое время он не воспринимал вообще ничего... Зато, когда оглушение прошло... Тут громкость Рона ничуть не уступила его матери. Тонкс аж прикрыла уши. Остальные присутствующие только поморщились — сказывалась, видимо, привычка.

— ЧТО?! Джинни... Она спит... с этим?

— С "этими", — улыбнувшись, поправила Тонкс. — Они там вообще любятся, как кролики. Даже меня приглашали...

При этих словах я ощутил, как у меня за спиной разгорается что-то жаркое... Хм... Помню-помню... Тогда мы, не без помощи Кричера, докопались до винного погреба древнейшего и благороднейшего дома Блэк, так же оказавшегося древнейшим и благороднейшим. И надегустировались.

— Нет! — завопил Рон. — Этого не может быть! Я сейчас с ними разберусь...

Он подбежал к камину, схватил пригоршню дымолетного пороха, и застыл, осознав, что не знает, какой адрес ему назвать. Ведь мы не делали для него отдельного прохода — всего лишь приподняли завесу. На один раз.

— Тонкс! Ты должна меня снова провести! — глаза рыжего горели, приближаясь по цвету к столь памятным гляделкам Темного лорда.

— Не могу, — пожала плечами метаморф.

— Но ты же уже один раз провела! Ты просто не хочешь! Ты на стороне этих мерзких, развратных... — Рон задохнулся от гнева.

— В общем-то, я и не скрывала, что я — на стороне Гарри и Гермионы, — снова пожала плечами Тонкс. — Но это не отменяет того, что провести кого-либо в цитадель Блэков без позволения главы Дома — я не могу. В прошлый раз таковое было дано. "Специальное поручение обеспечить присутствие Рона Уизли, испросившего аудиенцию у главы Дома...", а сейчас — увы. У меня нет поручений от Гарри, и я не чувствую, чтобы дверь открыли "с той стороны". А потому — я не уверена, что даже сама смогу попасть в дом... — Не удивительно... Учитывая, чем именно мы в это время занимались — у нас как-то не было времени и желания еще и наблюдать за камином и прочими способами прохода... поэтому все возможные ключи доступа извне — были блокированы. "Во избежание".

Лицезреть физиономию Рона, когда он услышал, что, оказывается, он не "забежал проведать приятеля", но "испросил аудиенции у главы Дома" — было бесценно. Но...

— Это все, конечно, интересно... — произнес я, разрывая контакт с кристаллом, — и данная запись навеки займет почетное место в архивах Дома, — сзади меня погладили по щеке и поцеловали в шею, вызвав дрожь по всему телу, впрочем, с боков — тоже были всячески согласны с этой идеей, так что для того, чтобы сконцентрироваться и продолжать, мне понадобилось совершить над собой некоторые усилие. — Но полезнее было посмотреть: что там творится у Риддла.

Глава шестнадцатая

Информация о происходящем в лагере Риддла поступила к нам от одного из шпионских заклятий, что тысячами разбрасывала любимая. К несчастью (а может — и к счастью) произошло это тогда, когда ни Джинни, ни Луны не было с нами. Девушкам пришлось вернуться в школу, на занятия. До возможности повторить наш фокус и отправить в Министерство сову с извещением, что, сдав СОВы — больше не намерены учиться в Хогвартсе, им оставался еще почти год. Конечно, отпускать их в самое сердце паутины Дамблдора было немного страшно. Так что, на всякий случай, я постоянно держал под руками их Козыри, чтобы при малейшем намеке интуиции — выдернуть их оттуда. Ну и связывались мы тоже регулярно, просто чтобы знать, что у девушек все в порядке.

В отсутствие половины нашего прайда мы с любимой отнюдь не проводили все время в постели. Скорее — наоборот — набирались сил перед очередным посещением на уик-энд... ну и старались подобраться к тайнам как Дамблдора, так и Риддла. К сожалению, и тот и другой все-таки оставались Великими магами, и их защита нам была пока что не по зубам. Впрочем оборону Малфой-мэнора милая потихоньку ковыряла, и говорила, что некие подвижки уже имеются, так что вопрос даже не в том, чтобы проникнуть сквозь нее, а в том, чтобы проникнуть, не вызвав общей тревоги. Пока что — не получалось. И пару раз переполох в курятнике Гермиона Пожирателям смерти все-таки устроила. К сожалению, все, что удалось таким образом узнать — это тот факт, что запас ругательств большинства последователей Риддла — крайне, чтобы не сказать — удручающе скуден. А прежде, чем разбегающиеся по своим постам Пожиратели начинали говорить что-либо, отличающееся от тупого повторения одних и тех же ругательств — вмешивался Темный лорд, и любимой приходилось спешно развеивать заклинание, чтобы не поймать ответ. Так что единственной информацией, выловленной нами, были имена двух мелких подручных Лорда — Абрахама Гронта и Донотана Вирма. Порывшись в геральдических сборниках, которых на Гриммо было множество, Гермиона сообщила, что и тот и другой — были непризнанными ублюдками чистокровных семей, не унаследовавшими вообще ничего, кроме разве что родовых проклятий, и желающими верной службой Темному лорду "вернуть себе место в жизни, подобающее им по праву", для чего они выбивали информацию из тех, кем сам Лорд, и его верный кошмар — Беллатриса, заниматься брезговали или же ленились, считая, что пленные не могут знать ничего интересного.

В отличие от Внутреннего круга, данные ублюдки (в данном случае это было не ругательством, но определением), "отличались умом и сообразительностью", и частенько просто забывали о защите от прослушки, не проверялись на шпионские заклятья, и вообще вели себя крайне беспечно. Обратной стороной столь заманчивой лазейки было то, что это их качество было не менее очевидно и для Риддла. Так что ничего ценного эти двое беспросветных дебилов, на фоне которых пресловутые Винсент Крэбб и Грегори Гойл казались умниками (по крайней мере, у последних хватало ума молчать) — просто не знали.

До уровня, позволяющего создавать кристаллы, вроде того, что доставила нам Химериона, любимой было еще далеко, так что нам оставалось только проецировать донесенное заклинанием на хрустальный шар, вроде тех, которыми пользовалась Трелони. С предсказанием будущего у нас как-то по-прежнему было... не очень, а вот настоящее получалось наблюдать как в живую.

Сегодняшнее зрелище было таково, что я в гневе схватился за палочку. Эти два палачика насиловали девушку, судя по всему — недавнюю выпускницу Хогвартса. Круциатисы, судя по всему, Гронту и Вирму приелись, так что они выдумали себе "новое" развлечение. Девушке связали предплечья за спиной, заставив груди выпятиться вперед, и перетянули их тонким жгутом. Гронт, оказавшийся снизу, и пользовавший влагалище жертвы, сжимал груди, заставляя девушку корчиться и кричать. И тогда рожа Вирма, наслаждавшегося попкой — перекашивалась в гримасе уродливого наслаждения. Время от времени жертва пыталась ускользнуть в беспамятство, и тогда насильники подзывали невысокого подростка, имени которого мы так и не узнали, потому как звали его обычно "эй, ты", зажимал нос насилуемой, и вливал в распахнувшийся для вдоха рот какое-то зелье, которое немедленно приводило ее в чувство.

Гермиона держала заклятье, причем было видно, что от того, не ознакомить меня со съеденным недавно завтраком — ей очень и очень нелегко. Я же, проклиная себя за тупость, рисовал Козырь для этого места. Ну вот что стоило мне сделать это заранее, а не в последний момент?

Спешка, естественно, сказывалась на качестве и скорости работы далеко не самым лучшим образом. Пару раз мне приходилось выкидывать испорченную заготовку и начинать с начала.

— Эй, ты, — крикнул Гронт мальчишке, — тащи сюда тавро!

Парнишка сбегал на кухню, и притащил оттуда раскаленную железяку на длинной ручке.

— Вот сюда! — ткнул Абрахам во вздувшуюся, посиневшую грудь, и мелкий, не раздумывая, ткнул в нее красным, дымившимся клеймом клеймом.

— А-а-а!!! — закричала корчащаяся в мучениях девушка.

— О-о-у! — вторя ей, простонал Вирм.

Так что первым запахом, которым "порадовало" нас открывшееся, наконец-то окно козырного контакта, был запах жареного мяса.

Девушка обмякла в лапах насильников. Требовать привести ее в чувство те не стали... а может быть — просто не успели. У меня перед глазами потемнело от ярости, когда я представил, что вот так же могли и мою Гермиону...

— Авада Кедавра! — каким образом у меня в руках оказалась не верная палочка из пера феникса в оболочке из остролиста, но один из трофеев рода Блэк — я не могу сказать и сейчас. Наверное, любимая подсунула. Гронт рухнул.

— Авада Кедавра! — повторила за мной любимая, отправляя туда, откуда нет возврата и Вирма.

— Нет! Нет, не надо... Пожалуйста... Я же только... — залебезил мелкий, имя которого представлялось мне теперь вещью совершенно не существенной.

— Круцио! — врагом его было нельзя назвать. Враг — это что-то серьезное, а это... мусор!

— А-а-а!!! — завопил мелкий.

— Авада Кедавра! — зеленый луч вылетел у меня из-за спины, заканчивая так и не начавшуюся карьеру юного Пожирателя. — Мусор тоже надо убирать, — спокойно произнесла любимая.

Не говоря друг другу ни слова, мы стащили жертву с уже мертвых насильников. Из ее бесстыдно открытых, развороченных отверстий толчками изливалась розовато-белая, мутная жижа.

* * *

— Мой лорд... — я вошла в комнату, сгибаясь в поклоне. Не то, чтобы глава Темных сил реально требовал этого... но безопаснее будет поступить именно так.

— Слушаю тебя, Белла, — Волдеморт был погружен в какие-то бумаги на столе, но счел нужным уделить и мне толику своего бесценного внимания. Когда-то это сделало бы меня счастливой на весь день... Когда-то.

— Гронт и Вирм мертвы. Судя по всему, они развлекались с материалом, вместо того, чтобы допрашивать его, когда ворвалась группа захвата светлых. Точнее... о захвате речь не идет: никого захватывать не собирались, а сразу положили этих недоумков авадами... Только племянника Гронта, Дондика, сначала приложили круциатисом, и только потом — добили. Но, судя по всему, на нем просто сорвали злость, а не допрашивали, — а о следах козырного контакта я упоминать не буду. Все равно их никто кроме меня не смог бы увидеть... а теперь и совсем не увидит: изображая сбор улик, я произнесла несколько заклятий, изрядно всколыхнувших варп, и теперь в том месиве что-либо найти стало совсем нереально.

— Хм... — хмыкнул Волдеморт. — У них хоть сигналки-то стояли? Или они настолько увлеклись, что даже тревоги не услышали?

— Если и стояла, — я пожала плечами, — то я ее не заметила. Только заглушающее на стены и окна и магглоотталкивающие. Видимо, не хотели, чтобы им помешали.

— Идиоты, — прокомментировал Лорд, каждое, даже временное место своего пребывания окружающий не менее чем десятком защитных и сигнальных заклятий.

— Кого Вы им хоть отдали? — поинтересовалась я.

— Анну Блейн, — ага... мелкая сошка из внешнего круга Ордена Феникса. Шпионила в отделе по связям с общественностью Министерства, куда поступила в позапрошлом году...

— А почему Вы отдали ее им? Я бы справилась намного лучше... — немного даже обидно...

— Вот потому, что ты справляешься намного лучше — я и отдал тебе Флетчера, раз уж он попался нам в руки. У меня не так много палачей, не кончающих в трусы при каждом вопле, и способных вовремя остановиться, не доведя материал до полной нефункциональности...

Я вспомнила пустые глаза Лонгботтомов... Позорище! Хорошо еще, что здесь и сейчас меня не сдерживали никакие обеты, так что Лейстренджи в полном составе погибли "в случайной стычке с Орденом Феникса", доблестно уничтожив всех врагов, и не оставив свидетелей той славной победы. Так что о том, что "полный состав семьи Лейстрендж" включает и некую "Беллатрикс Лейстрендж" — никто не знает до сих пор. Тело я сбросила в варп.

— Честно говоря, — Лорд усмехнулся, — я вообще не собирался ее брать. Нам она ничем не мешала. Но некоторые личности недостаток ума возмещают двойным усердием.

— Возмещали, — поправила я.

— Да. Возмещали. И это хорошо.

Глава семнадцатая

Ох... Что со мной? Где я?! Темнота... Больно...

Я попыталась пошевелиться, и это движение разбудило боль. Но, что гораздо хуже — эта боль, пусть и сильная, разбудила память. Память о долгих часах ужаса, боли и унижения*, которые мне пришлось пережить. Но ведь теперь все позади? Меня спасли? Или... Нет! Этого не может быть! Я не хочу!

/*Прим. автора: я бы не слишком доверял ощущению времени девушки, подвергавшейся пыткам и изнасилованию*/

— Как Вас зовут? — незнакомый голос резонирующим гулом ударил по ушам. Я поморщилась. Начало разговора неприятно напомнило допрос. Если меня спасли Орден Феникса, или даже авроры министерства, то они должны знать, кого спасали. Неужели я все еще в плену? Нет... Пожалуйста, не надо...

— Анна Блейн, — имя назвать можно. Оно ничем и никому не повредит. Сирота, принятая в Хогвартс скорее ходатайством Дамблдора, чем благодаря какому-то сверхъестественному дару... У меня нет родственников. Нет и просто близких людей. Только Орден. Только Дам...

— На кого ты работаешь? — "Я — сотрудник министерства Магги"... я должна была сказать именно это. Но... Но губы сами собой прошептали:

— На Орден Феникса, — не может быть! Дамблдор обещал, что мне поставят блок, который не даст мне выдать... Я рванулась... и рухнула обратно, завывая от боли. Меня пытают?

— Не дергайтесь, мисс Блейн. Ваши травмы еще далеко не зажили. А встать Вам все равно не удастся, — голос, полный насмешки, ввинчивается в сознание. — Итак... Чем Вы занимались в Министерстве?

— Работала в отделе по связям с общественностью... — Ффух... здесь я могла просто ответить чистую правду.

— И что же потребовалось Дамблдору от отдела Министерства магии по связям с общественностью? — новичков на мне что ли натаскивают? От такого вопроса уйти легче легкого.

— Чтобы общественность поднялась на борьбу с врагом.

— И что же Вы предприняли для этого? — ох... думала обмануть... надо... надо мол...

— Дамблдор поручил мне собрать любые, даже откровенно недостоверные сведения, пусть даже слухи и сплетни о возможности проникновения в дома, защищенные Фиделиусом. И о перехвате контроля над заклинанием. — НЕТ! Почему я это говорю?! Я не должна... Почему не срабатывает блок?!

— Хм... — допрашивающий задумался. — А почему в отделе по связям с общественностью? А не, скажем, в отделе Тайн?

Да откуда же я знаю, почему именно я? Может быть, потому, что именно в наш отдел стекаются многочисленные слухи и сплетни, а может — просто потому, что в отделе Тайн этим занимается кто-то еще? Вон, Флетчера — вообще в Лютном направили разузнавать о том же самом... где ворюга и сгинул с концами.

Ой! Внезапно я осознала, что не просто обдумываю эти смутные идеи, но уже поделилась своими предположениями с врагами.

— Так. Понятно, — произнес допрашивающий. Этот голос показался мне каким-то... неправильным. Но вот в чем именно эта неправильность — я понять так и не смогла. — А что в лагере Дамблдора говорят о Гарри Поттере?

— Одни говорят, что Дамблдор его где-то спрятал, другие — что он дезертировал, сбежал от войны и сам спрятался где-то, третьи — что он переметнулся на вашу сторону, а некоторые даже стали поговаривать, что он и есть настоящий Темный лорд и наследник Слизерина, только все это время маскировался...

— "На вашу"... — голос наполнился иронией. — Как любопытно... И чего только люди не придумают! А зачем Дамблдору проникать в дома под Фиделиусом?

— Откуда же я знаю? — Ффух... вопрос безопасный. Я действительно ничего не знаю.

Раньше я обижалась на то, что нам, вступившим в Орден уже после возрождения Того-кого-нельзя-называть, так мало говорят. Сейчас я рада этому. Просто потому, что понимаю: второй раз того, что со мной уже сделали — я просто не выдержу. Хотя допрашивающие, несомненно, постарались привести меня в пригодное для допроса состояние... но боль там, внизу, и от груди... Она из ослепляющей и лишающей сознания — сделалась просто тупой и саднящей. И блок, который должен был помешать мне предать — не работает...

Стоп! От груди? Неужели мне это не привиделось, и меня, в самом деле, заклеймили каленым железом, как какую-нибудь корову?! Нет!!!

— А предположить можете? — Только не отвечать, только не отвечать...

— Говорят, что Поттер, потеряв разум после гибели подружки, сбежал и укрылся в каком-то доме под Фиделиусом. — Нет! Я должна... я должна молчать! — И теперь господин Дамблдор хочет пройти туда, и поговорить с мальчиком по душам, возможно — подлечить его...

— Все интереснее, и интереснее... — Голос отдается тяжелым металлическим гулом в моей голове. — А кто решил, что мисс Грейнджер — погибла? Вроде бы Поттер ее вытащил? -Откуда они знают?! Это же знали только члены Ордена! В наших рядах — предатель? Снейп! Это точно он, проклятый Пожиратель! Это он доносит обо всем своему хозяину! Я должна выжить. Должна предупредить... — Отвечать! — приказ бьет оп нервам... и мои губы, независимо от сознания, начинают произносить слова.

— Молли Уизли говорит, что та, которая пришла с Поттером — это не может быть Гермиона Грейнджер, тихая заучка, влюбленная в ее сына. Мисс Грейнджер никогда не стала бы становиться на пути счастья ее дочери, не стала бы изменять Рону...

— Понятно... — протянул голос. Наверное, если бы я могла видеть того, кто меня допрашивает — мне было бы легче... Или нет? — Петрификус тоталум. Мобиликорпус.

Я почувствовала, как меня куда-то несет, а потом все исчезло.

* * *

Осмотр спасенной дал любопытные результаты. В ее мыслях обнаружился ментальный блок. Похоже, это была не случайная жертва подонков, но захваченный пленник из враждебного лагеря. А кто у нас "враждебный лагерь" для Темного лорда? Дамблдор, не так ли?

— И что с ней делать будем? — поинтересовался я. — Просто отпустим? Или все-таки попробуем что-нибудь узнать?

— Можно попробовать... — задумалась любимая. — Пожалуй... Кричер!

Некоторое время Гермиона бродила вокруг обнаженной девушки, что-то бормотала, взмахивала палочкой, поминутно залезая в толстенные книги, которые ей одну за другой таскал домовик Блэков. И то, каким счастьем светился старый Кричер, говорило о содержании книг как бы не больше чем переплеты, обтянутые кожей с более чем говорящими символами Но в итоге кивнула, скорее своим мыслям, чем отвечая на мой вопрос.

— Мы можем кое-что узнать. Как ни странно, блок в ее мыслях, но... — Гермиона помолчала, подбирая слова. — Он — халтурный, — наконец решилась она. — Такое ощущение, что его вообще не подгоняли к ней, а взяли стандартную конструкцию, и грохнули, особенно не разбираясь: подходит она, не подходит. Вот и торчит из-под нее.... Разное, за что этот блок можно подцепить и сдернуть.

— Сдергивай! — твердо сказал я. — А я... Кричер! Принеси из комнат, выделенных профессору Снейпу... — я даже сам удивился, как легко соскользнуло с моих губ это сочетание... — ...хрустальный фиал с литерой "V".

— Подожди...

Гермиона, при помощи заклятья Мобиликорпус перенесла спасенную, а теперь — и подследственную, в ритуальный зал и сформировала уже знакомый мне диск. Я с удивлением посмотрел на любимую. Неужели придется...

— Этот диск можно использоваться не только для пыток и изнасилований, — правильно интерпретировала мой взгляд Гермиона. — Хотя это и является его основным предназначением.

— А побочное? — заинтересовался я.

— Сохранение жизни и умственного здоровья пытаемого, — жестко улыбнулась Гермиона. — Помнишь, я тебе говорила, что на нем Джинни даже потерять сознание не сможет?

— Помню, конечно, — кивнул я. Ну еще бы! Такое забудешь...

— Так что если я и напортачу, снимая блок — девушке ничего не будет грозить... — Я еще раз кивнул. Действительно, соображения были понятные, и вполне справедливые. В конце концов, мы только начали под руководством профессора Снейпа мы только начали изучать методы защиты собственного сознания... а уж с чужим никто из нас вообще еще не работал. Так что подстраховаться и вправду не помешает.

На секунду я отвлекся, вспоминая, как нелегко было заставить себя обратиться к профессору Снейпу с просьбой возобновить занятия не только по зельям, но и по окклюменции... Но я справился, а профессор, поймав челюсть, чуть не пробившую пол, согласился.

— Готово, — Гермиона расположила жертву на диске поудобнее, и повернулась ко мне. — Как скажу — капнешь из флакона на диск.

Непроизвольно я задержал взгляд на спасенной. Обнаженное тело с развороченной, окровавленной промежностью, и ожогом на груди, складывающимся в слово "whore"*, вызывало странное возбуждение. Я постарался скрыть его... но не преуспел. Любимая улыбнулась мне и прошептала на ухо (хотя я так и не понял, от кого она скрывалась):

— Вот закончим — и я твоя. Можно прямо на этой штуке.

/*Прим. автора: подстилка, шлюха (англ.)*/

Я смог только деревянно кивнуть. К счастью, сегодня любимая, обычно, безо всякого стеснения разгуливавшая по дому нагишом, надела пушистый халат... Но воображение рисовало ее тоненькое тело там, под халатом... Пришлось выполнить несколько упражнений на концентрацию, рекомендованных профессором, чтобы преодолеть возбуждение.

— Готов? — спросила Гермиона. Я снова кивнул. Теперь мне удалось обратить внимание не то, что у лежащей на пыточном диске завязаны глаза. Я вопросительно посмотрел на любимую. — Это чтобы она нас не узнала, — улыбнулась Гермиона. — Я еще на нее заклятье наложила, из арсенала близнецов... Оно помешает ей опознать наши голоса, и ей будет казаться, что с ней говорит один человек. Ну что, начинаем?

Глава восемнадцатая

Вот кой Мордред занес меня сегодня в Хогвартс? Сидела бы себе в управлении аврората, и в ус не дула за отсутствием оного, бумажки перебирала! Нет! Тонкс у нас птица гордая... Вот и пнули. Бегом, говорят, в школу — выясняй, откуда взялось проклятое ожерелье! А ведь можно было вызваться добровольцем, помочь разбираться в архиве... Но это же надо подумать головой и понять, что после Ночи Всех святых у всех старших, как бы это сказать помягче, "нерабочее настроение". Так что любое случившееся происшествие обязательно свалят на того, кто окажется не при делах...

Расследование мое началось шустро... и столь же шустро закончилось.

Саму пострадавшую, разумеется, было не допросить: в глубокой коме ее доставили в Мунго и врачи отнюдь не ручаются, что она вообще заговорит когда-нибудь, не говоря уже о "ближайшем времени".

Ее подруга, и, по совместительству — главная свидетельница, сама ничего не знает, и клянет себя за то, что стала вырывать у пострадавшей непонятный и показавшийся ей опасным предмет, в результате чего упаковка порвалась и девушка коснулась проклятого предмета, заполучив проклятье.

А больше никто ничего не знал, никто ничего не видел... И как искать того, кто вручил мисс Белл столь опасный дар — был непонятно. Хоть волком вой!

Волком... Это слово напомнило мне о Люпине... Его нюх мог бы помочь... но после принятия законов об оборотнях... да его даже к школе не подпустят.

Как ни странно, но мысль о Люпине потянула за собой и мысль о Снейпе. Возможно, в его арсенале найдется что-нибудь, способное проявить хоть какие-нибудь следы? Хотя, если след тянется к Пожирателям смерти — то тут он скорее предпочтет эти самые следы затереть, чтобы набрать очков в своей шпионской игре... и может быть, ему в этом стоит поспособствовать. А заодно — отчитаюсь о том, что предприняла все возможные в моем положении действия. И я двинулась к подземельям, где, неподалеку от лабораторий, в которых проводились занятия по зельеварению, и обитал профессор Снейп.

Впрочем, дойти мне не удалось. Примерно на полпути прямо передо мной открылось то, что Гарри и Гермиона называли "окном козырного контакта". Хотя при чем тут карты — мне сообразить так и не удалось.

— Привет, Тонкс! — Гарри довольно улыбнулся мне. Из-за его плеча выглядывала Гермиона. И вид у обоих был... Нет, до стратегических запасов сметаны данная кошачья парочка еще не добралась, но, по крайней мере, можно подумать, что уже узнала где они хранятся. — Ты это где? В Хогвартсе? Как замечательно!

— Что тут замечательного? — злобно поинтересовалась я. — Ковыряться тут в этом...

— О! Так ты не просто так, а по делу? — заинтересовалась Гермиона. — Как аврор?

— Вот именно, — согласилась я. — Тут такое стряслось... — Я замолчала, вспомнив, что аврор не имеет права рассказывать о следствии посторонним. Впрочем, и рассказать-то я практически ничего и не могу, кроме общеизвестных фактов.

— Ладно, — оборвал меня Гарри. — Потом расскажешь. У нас тут пострадавшая... Подбросишь ее до Больничного крыла?

Пострадавшая? Доэкспериментировались! Зная о привычке Гарри и Гермионы ставить опыты в более чем небезопасных областях, я сразу решила, что пострадать они могли только из-за этого. Но кто?!

Так... Джинни я, кажется, видела в толпе девушек в углу Большого зала. Они там что-то очень напряженно обсуждали... Значит...

— Что случилось с Луной? — спросила я.

— С Луной?! — удивился Гарри. — А что с ней? Сейчас узнаю...

Руки парня скрылись за обрезом окна портала, и вскоре за ребятами открылось еще одно окно, в котором виднелась живая и совершенно здоровая Луна. В чем я ошиблась? Или у Гарри появилась еще одна любовница?

— Луна, привет! — обратилась к подруге Гермиона. — С тобой все в порядке? А то Тонкс тебя потеряла.

— Привет Гарри, — встряхнула светлыми волосами девочка. — Привет, Гермиона. Со мной все хорошо. Просто я с утра преследую розового плоскошмыга... кажется, он собирается найти себе подругу... Это так любопытно!

Окно закрылось. Гарри повернулся ко мне.

— Вроде у нее все в порядке. Сама видела: ищет очередную невозможную тварюшку, подозреваю — просочившуюся из варпа.

— Стоп! — внезапно дошло до меня. — Она в Запретном лесу что ли? — где же еще девочка могла остаться не в курсе о происшествии с Кети Бэлл!

— Ну да, — согласился Гарри.

— Это же опасно! — меня аж затрясло. Пятикурснице бродить в Запретном лесу... Это же додуматься надо!

— Фестралы не дадут ее в обиду, — отозвалась Гермиона. — Да и Гарри за ней приглядывает в полглаза. Если что — выдернет.

Я немного успокоилась. Или, скорее, успокоилась немного. Но... если Гарри и Гермиона здоровы, Джинни я видела и с Луной все в порядке, то кто пострадал?

— Тогда что у вас там стряслось, что вы стали искать меня?

— Вот!

Через окно пролетело явно удерживаемое заклятьем тело. Приглядевшись, я вспомнила, что видела эту девушку на одном из собраний Ордена. Но... Мерлин и Мрогана! В каком она была виде! Начать с того, что девушка, имени которой я так и не смогла вспомнить, была абсолютно голой. К тому же кровавые пятна на бедрах говорили о том, что последние часы для нее никак не были приятными. Дополнял этот вывод воспалившийся ожог на груди, складывающийся в надпись "шлюха".

— Что с ней? — встревожилась я. — И кто ее так?!

— Мы ее в таком виде забрали у Пожирателей, — краткая пауза, немного неестественные жесты, отведенный взгляд... на курсах аврората нам рассказывали, что все это — признаки того, что Гермиона не была со мной полностью искренна. Впрочем, это все можно будет выяснить потом. Сейчас же...

— Мобиликорпус! — подхватываю контроль над парящим телом и задумываюсь... Тащить ее так через всю школу, это как-то... Хотя... я же шла к Снейпу — вот к нему и пойду.

— Тонкс, ты куда? — донеслось из незакрытого окна. — Больничное крыло...

— Знаю, что оно в другой стороне, — огрызнулась я. — Но не тащить же мне голую девчонку через Большой зал и мимо главного входа? Тем более, занятия уже закончились. Вот парни обрадуются бесплатному цирку!

— Профессор Снейп тоже будет рад, — буркнула Гермиона, Я благоразумно решила не реагировать.

Дойти до берлогова Ужаса подземелий мне удалось, почти никого не встретив. Легкий конфундус на пробегавшего мимо парня в цветах Слизерина — не в счет.

— Заходи, быстро! — так я и думала, что ребята свяжутся со Снейпом. — И эту заноси.

Мог бы и не уточнять. Понятно, что если я ее сюда приперла, то в коридоре не брошу. Хм... Любопытно... Несмотря на вечно немытую голову и общий вид "я на себя давно забил", Снейп был неизменно популярен среди учениц Хогвартса, и даже не только среди тех, кто желал получить зачет по зельям за красивые глаза. Но вот реагировал, а точнее — не реагировал профессор на авансы девиц с удручающим однообразием, породившим тихие шепотки о том, что Северус Снейп принадлежит к той альтернативной, хотя и одобряемой у магглов ориентации, которая в глазах консервативного магического сообщества являлась глубоко постыдной. Однако реакция профессора на пострадавшую, хоть он и постарался ее скрыть, была обычной для мужчины. Может ему не нравятся ученицы? Или он реагировал и раньше, просто мы, не имея опыта аврорской школы этого не замечали? Или сейчас он позволил мне заметить его реакцию по каким-то своим причинам?

Между тем профессор подошел к камину и бросил в него горсть дымолетного порошка.

— Больничное крыло!

Из зеленого пламени раздался, увы, хорошо мне знакомый голос мадам Помфри:

— Северус? У тебя опять ученики котел взорвали? Сколько раз я уже говорила...

— Поппи, — прервал профессор Снейп монолог целительницы, — загляни ко мне. У нас тут девушку выкинули из портала... в не очень хорошем состоянии. Думаю, тебе надо на нее взглянуть!

Вот, Тонкс! Смотри и учись! Ни слова лжи, но готова поставить свою любимую палочку: мадам Помфри подумает отнюдь ни о том, что случилось на самом деле!

Глава девятнадцатая

Банг! Кинжал воткнулся в мишень... но как-то краем, и самым кончиком лезвия.

— Господину следует больше концентрироваться на том, что он делает! — прокомментировал мою неудачу Кричер.

Как ни странно, но такое неодобрительное высказывание отнюдь не заставило старого домовика искать дверь, чтобы защемить себе пальцы для наказания... Конечно, о Сириусе он высказывался и не так, но, как он сам сказал, что это только потому, что Сириус так и не принял Дом и его обитателей, не стал хозяином по сути, хотя и являлся таковым формально. Я же теперь — Блэк из дома Блэк, плоть от плоти... Такой же свихнувшийся темный маг. Может, и не зря Шляпа толкала меня на Слизерин... Но там бы мне не удалось подружиться с Гермионой, не говоря уже о большем.

Но, все-таки, Кричер — не типичный домовик. Сравнивая с Добби, Винки и прочими — я не могу не заметить разницы.

— Кричер, а как это у тебя получается критиковать хозяина и его семью? Другие домовики... — я замялся, не зная, как правильно сформулировать разницу.

— Молодой глава, другие домовики — это другие домовики, — проскрипел старый домовик, — Кричер же старый слуга дома Тьмы. Хозяева не один раз поручали Кричеру натаскивать своих детей в тех областях, которым не могли уделять внимание лично. А обучение неразрывно связано с необходимостью поправлять и объяснять, где обучаемый допустил ошибки.

— Понятно, — кивнул я. — Я каким же областям благородные Блэки брезговали или ленились "уделять внимание лично"?

— Владению вспомогательным оружием, вроде метательных ножей, в котором сейчас пытается неумело совершенствоваться юный Глава, некоторые побочные и редко применимые области этикета, география и другие столь же малоинтересные магам вещи.

— Хорошо, — Мне показалось странным, что география была занесена в "малоинтересные магам вещи". Ребенку, запертому в крошечном пространстве чулана под лестницей, мир казался таким огромным и увлекательным... Да и сейчас кажется, честно говоря. Вот закончится эта война — и я поеду... куда-нибудь. Не особенно важно, куда именно, лишь бы с Гермионой... Хотя бы в ту же Австралию... Только бы подальше от туманного острова. — Тогда объясни, что я делаю не так, раз уж считаешь, что я "неумело пытаюсь совершенствоваться"!

— Молодой господин слишком торопится, — терпеливо начал Кричер. — Юному главе следует сосредоточиться на том, что он делает, а не крутить в руках палочку...

— Но ведь я затем и учусь метать кинжалы, — возмутился я, — чтобы в колдовском поединке "порадовать" противника летающей сталью, отвлечь, сбить внимание, возможно даже ранить... И если я при этом не смогу колдовать сам — все это будет бессмысленно!

— Старый Кричер счастлив тем, что юный Глава продолжает и поддерживает славные традиции древнейшего и благороднейшего Дома, — покачал головой Кричер. — Но юный Глава слишком торопится. На этой лестнице слишком крутые и высокие ступени, чтобы их можно было перескакивать, а хозяин пытается перескочить как бы не целый пролет.

— А как же мне следует поступать, чтобы совершенствоваться "умело"? — заинтересовался я.

— Сначала надо научиться метать кинжал, полностью концентрируясь на этом процессе, — спокойно ответил домовик. — Потом, когда юный хозяин будет уверен в своей способности точно поразить мишень — можно будет метать два кинжала подряд, постепенно сокращая время между бросками, и уделяя каждому броску все меньше и меньше внимания. Потом — добавлять в серию все больше и больше кинжалов, для чего в Доме хранится специальная перевязь. И лишь тогда, когда молодой господин будет думать о том, как метнуть следующий кинжал не больше, чем о том, как сделать следующий шаг — только тогда будет иметь смысл задуматься о том, как совместить тяжкое слово с холодным железом. А пока что юный Глава напоминает первокурсника, который только что поступил в Хогвартс, но уже пытается наколдовать Ступефай, "потому что это — боевое заклинание".

Я вспомнил, как ребята из АД, с четвертого по шестой курсы, старались наколдовать Ступефай, и как у них это стабильно не получалось, и усмехнулся. Пожалуй, что Кричер прав. Без начальных упражнений, всех этих "бессмысленных" превращений спичек в иголки, танцев ананаса и прочих упражнений, столь нелюбимых детьми, но набивающих руку, и, главное — тренирующих волю и внимание, шансы сотворить даже такое несложное заклинание, как "ступефай" — минимальные, приближенные к никаким.

— Хорошо. Ты будешь тренировать меня? В таком случае я подтверждаю твое право критиковать Главу дома Блэк в той мере, в какой это необходимо для обучения... — я на секунду задумался, и продолжил: — но это не значит, что ты можешь критиковать Гермиону. Она — совершенство и критике не подлежит!

— Юная Хозяйка Дома обладает многоразилчными достоинствами, — склонился Кричер, — с лихвой искупающими мелкие недостатки происхождения.

Я злобно усмехнулся, понимая, что большего из старого и упертого домовика — не выжать.

— Теперь насчет этикета... — в компетентности Кричера в географии я несколько сомневался, так что предпочитал пользоваться более достоверным источником — Гермионой. — ...я так понимаю, что ты обучал всяким редким случаям... Но уж с основными правилами хотя бы вкратце познакомить можешь?

— Конечно, юный хозяин. Основное правило поведения для представителя семейства Блэк звучит так: "если кому-то не нравится мое поведение — он имеет полное право прислать мне вызов". Точка.

Неплохое пособие по этикету... Нда... Но позже надо заняться этим более серьезно.

Я уже собирался вернуться к метанию, когда меня позвала любимая.

— Гарри! Быстрее!

И я побежал. Уже на середине лестницы до меня, как до жирафа, дошло, что я зачем-то бегу, сжимая в руке Козырь Гермионы...

— Гарри, смотри!

Ворвавшись на кухню, я понял, что родная моя сидит со своими заклинаниями-шпионами. Кажется, слава Мордреду, ее зов был вызван не опасностью, а тем, что она увидела что-то интересное... Я вгляделся.

— Слушаю тебя! — раздался в гостиной голос Темного лорда.

Я с удивлением посмотрел на Гермиону. Неужели она смогла пробиться сквозь его защиту? Та пожала плечами.

— Не знаю... как будто что-то аккуратно вскрыло защиту изнутри и пропустило меня...

— Значит, все, что мы увидим, может быть постановкой?

— Это всегда возможно, — кивнула любимая, — но сейчас шансы на это выше, чем обычно.

— Господин... — от этого голоса Гермиону передернуло. Я вопросительно посмотрел на нее.

— Беллатрикс, — прокомментировала она ситуацию. Я вспомнил безумные глаза безумной ведьмы и крик "Я убила Сириуса Блэка!"... и не ощутил ничего. НИЧЕГО. Странно... но ненависть куда-то ушла. Что со мной?

— ...Вы до сих пор гневаетесь на нас из-за провала в Министерстве?

— Гневаюсь?! — странно, но голос Темного лорда звучал как-то иначе, чем при наших прошлых встречах. — С чего бы мне гневаться из-за удачной операции? Швали из внешних кругов и нашему скользкому другу об этом не стоит знать, но тебе, моей вернейшей сподвижнице, я могу сказать. Пока вы все устраивали все эти потешные попрыгушки в Министерстве, отвлекая внимание Ордена, я успел переговорить кое с кем, что может облегчить нам дальнейшую борьбу... Ну и то, что несколько последователей Жареной курицы уже никогда не встанут у нас на пути — тоже неплохо.

— Но если бы Вы разрешили... — растерянно начинает Беллатрикс.

— Если бы я разрешил вам убить этих детишек — вы бы перебили их слишком быстро. Ни Орден, ни аврорат просто не успели бы среагировать. А теперь вся магическая Британия знает — я вернулся!

Глава двадцатая

При входе в кабинет Лорда мне в глаза сразу бросилась задница. Женская. Маленькое отверстие распирал крюк, подвешенный на тросе, перекинутом через блок, подвешенный в потолке, а из того, что побольше стекала вниз на ноги капля белой жидкости. Ноги девушки были зафиксированы на полу "чуть шире плеч, а руки — прикованы к дальнему краю стола, так что поза, в которой находилась несчастная — была крайне неприятной и унизительной.

На заднице виднелись следы розги. Причем, судя по тому, что полоски располагались на равном расстоянии друг от друга, и не было видно ни одной капли крови — розга была в руке профессионала.

Впрочем, сочувствовать несчастной жертве я не собиралась. Мисс Абигайл Винс, секретарша Джорджа Пэттсона, одного из теневых предводителей той фракции Визенгамота, что в прошлую войну особенно ратовала за разрешение аврорам применять Непростительные, и всячески поддерживала Крауча-старшего, дорогу в жизни пробивала именно теми самыми отверстиями, которые сейчас находились в столь неудобном положении, и останавливаться в карьерном и, так сказать, "профессиональном" росте не собиралась. Вот и пусть изучает новые области своей нелегкой профессии и духовно растет над собой.

— Белла? — Хозяин кабинета, в теплом махровом халате, отдыхал от трудов праведных на небольшом диванчике справа. — Что-то случилось?

Разумеется, вся эта мелкая шелопунь, что собралась сейчас в поместье, не решилась даже постучаться к Лорду, когда он занят столь важным делом, как вербовка похищенной секретарши. Но, в то же время, все они понимали, что задержка известия, подобного тому, который принес Кребб-старший, может привести к резкому ухудшению здоровья всех, к таковой задержке причастных. Так что должников в Среднем круге у меня сильно прибавилось.

— Да, господин. В Косой аллее видели Поттера. — разумеется, прежде, чем передавать это сообщение, я через подругу моего настоящего сюзерена убедилась, что Гарри сидит в своей крепости на Гриммо и не высовывается.

— Кто видел? — заинтересовался Лорд.

— Морис Щенкевич, — спокойно ответила я.

— Морис... хм... — по глазам Лорд было видно, что он не помнит такого.

— Сын эмигрантов из Польши, — напомнила я. — Его Долохов завербовал еще в прошлую войну.

— Вот как... — Лорд потер пальцем подбородок. — Думаешь, этому сообщению можно верить?

— Не думаю, — пожала плечами я. — Самого Поттера он ни разу не видел, только описания слышал. К тому же он отдельно упомянул, что знаменитого шрама он разглядеть не смог: парень очень неудачно повернулся к нему другой стороной. Так что... Сомневаюсь.

— Спасибо, за честность, — усмехнулся Лорд. — Думаю, больше, чем половина собравшихся стали бы уверять меня, что "это — точно Поттер". Они думают, что этим доставят мне удовольствие.

— Старая гвардия занята более важными делами, чем стоять в позе низкого старта в готовности мчаться вылизывать задницу... — ответила я.

— Ну, не скажи, — покачал головой Лорд. — Не обижайся, к тебе это не относится, но и в старом Внутреннем круге хватало таких... перманентно пребывающих "в низком старте".

Я пожала плечами. А что тут возразишь, если Лорд абсолютно прав?

— Значит, "достоверность — низкая"... — Волдеморт в очередной раз потер пальцем подбородок. Его ноздри жадно раздувались. — Вот что... Отправляй команду Скваттера. Пусть проверят, и если этой действительно Поттер — доставят его сюда.

— Скваттера?!

Я удивилась. Очень удивилась. В эту команду собрали всех тех, чья ограниченность ума была невосполнима никаким усердием. Так что их шансы на поимку Поттера были бы "минимальные, приближенные к никаким", зато устроить погром и дебош...

— Именно Скваттера и никого больше, — жесткая улыбка удивительно органично смотрелась на этом симпатичном лице. — А то еще поймают... Тьфу, тьфу, тьфу...

— ...?? — я не смогла даже толком высказаться. Правда, удивило меня отнюдь не то, где Лорд нахватался таких вот маггловских суеверий. А вот идея, что он старательно охотится именно за Поттером — долгое время воспринималась мной на полном серьезе. И теперь эта часть моего мировоззрения серьезно покосилась.

— Ты тоже думаешь, что мне очень нужен Поттер? — усмехнулся Лорд.

— Да, — в такой ситуации честность — лучшая политика. Лучше признать, что чего-то не понимаешь, чем Лорд выяснит это сам.

— Так оно и было, когда я возродился, — усмехнулся Волдеморт. — Но тогда я пребывал в... скажем так прямо, не вполне адекватном состоянии. Ты только вспомни: я на полном серьезе считал возможным выступать перед людьми, имея вид двуногого прямоходячего рептилоида... — Лорд покачал головой, удивляясь собственному неблагоразумию. — Тогда как несколько не Бог весть каких сложных ритуалов смогли вернуть мне нормальный облик...

— Но... — начала я и замолчала, не зная, как сформулировать вопрос, не нарываясь на порцию живительного круциатиса.

— Когда у меня восстановился здравый рассудок? — сформулировал за меня Лорд. Мне оставалось только кивнуть. — Как раз после ритуала с этой девчонкой Грейнджер. Видимо, нехватка Силы серьезно сказывалась на мозгах. Так что запомни, и другим расскажи: если вдруг она кому попадется — чтобы доставили мне, не тронув и волоска. А то я всем виновным устрою "Утро стрелецкой казни"...

Нда... Заметно, что в последнее время Лорд много общается с Антонином...

— Снова используете как наживку для Поттера? — поинтересовалась я.

— Вот еще... — пожал плечами Волдеморт. — Постараюсь вернуть ему целой и невредимой.

— Но... как же Пророчество?! — удивилась я.

— Пророчество... — протянул Волдеморт. — Я уже пытался переломить его. И неоднократно огреб. Так что теперь я постараюсь держаться подальше от Поттера, чтобы не нарваться на новую порцию "zhivitelnyh luley".

— Но зачем тогда отправлять Скваттера? — удивилась я.

— Чтобы Дамблдор не расслаблялся, — усмехнулся Волдеморт. — Чем больше он занят проблемой, которая меня не задевает — тем меньше у него времени и сил для того, чтобы противостоять мне.

— А если все-таки Пророчество истинное? И "тот, кто сможет одолеть Темного лорда" — действительно Поттер? — поинтересовалась я. — Вы ведь сами "отметили его, как равного"?

— Я не боюсь смерти как таковой, — угрюмо усмехнулся Лорд. — Я боюсь умереть слишком рано, не закончив свои дела. А потом — даже удобно будет иметь под рукой Героя, способного одолеть Зло... Все-таки, там, где я воспитывался, самоубийства не поощрялись!

Глава двадцать первая

Хедвиг заявилась с очередной почтой как раз тогда, когда я со своей "старшей женой" ожидал возвращения из школы двух младших. Девочки задерживались, но пока что не настолько, чтобы это внушало беспокойство. Такое уже случалось...

Крупный заголовок "Буйства Пожирателей смерти в Косой аллее" привлек наше с Гермионой внимание далеко не сразу, что весьма наглядно демонстрировало всю степень нашего "не беспокойства". В конце концов, мы в ответе за тех, кого приручили, а недооценка Великого мага — не та ошибка, которую многим удается совершить дважды.

Тем не менее, нам с любимой все-таки удалось сосредоточиться на газете в достаточной степени, чтобы прочитать и понять очередной шедевр Риты Скитер. Бессменный самый скандальный репортер Пророка информировала читателей о том, что некие "подонки и приспешники Того-кого-нельзя-называть" появились в Косой аллее, и с воплями "Немедленно выдайте нам Гарри Поттера!" начали крушить лавки. "Некоторые несознательные граждане" поддались на провокацию и... присоединились к погромщикам. Точного числа этих несознательных Рита не называла, но, судя по описанию, их было много. По крайней мере, толпе удалось высадить двери Гринготтса и "затопить холл", откуда погромщиков выбили храбрые авроры, присланные министерством. Что интересно, но в статье не было ни слова о том, чтобы эти самые "доблестные авроры" приняли хоть какое-то участие в защите разграбляемых лавок, зато как только возникла угроза сейфам "уважаемых граждан" и самого Министерства — защитники появились немедленно. Правда, сравнить действия авроров при защите обычных волшебников и Гринготтса мисс Скитер как-то не удосужилась... Зато много и подробно рассказала, как "мирные и благоразумные обыватели", "пытавшиеся найти убежище" в лавке "Ужастики Умников Уизли", были подвергнуты многочисленным проклятьям. Статья завершалась грозным "ДОКОЛЕ?"

Корреспондента крайне интересовало, "доколе бунтавщикам и дебоширам Уизли будет дозволено причинять тяжкий вред здоровью и имуществу мирных граждан под надуманным предлогом "защиты собственной жизни"? Ведь "совершенно очевидно, что эти добрые люди отнюдь не собирались причинять вреда двум подросткам!" Правда, вопрос "как отличить "мирных граждан, ищущих убежища", от "погромщиков, присоединившихся к Тому-кого-нельзя называть" Ритой поднят как-то не был, а потому — остался без ответа.

Мы с Гермионой переглянулись. Статья, конечно, описывала события почти недельной давности... Но проблема была в том, что меня в тот день не было в Косой аллее, как говорится "от слова "совсем". Так что кого именно ловили там приспешники Темного лорда — оставалось неясным. Да и сам способ действий Пожирателей существенно отличался даже от "потешных догонялочек" в Министерстве, и отнюдь не в сторону эффективности и осмысленности.

Под передовицей располагался некролог. Некий Джордж Пэттон, один из столпов партии левых консерваторов, был найден мертвым в несколько... хм.., компрометирующей ситуации. А конкретно — его труп сняли с его собственной секретарши, с которой он в момент смерти "имел несколько неподобающие для одного из представителей элиты нашего общества" отношения. Сразившая широко известного в узких кругах политика Авада была выпущена его собственной палочкой, которую нашли в нескольких шагах от "сплетенных тел". Следов неизвестного негодяя обнаружено не было. Единственный же свидетель — та самая секретарша, — на допросе под веритасерумом несла какую-то ерунду, а легилименции вообще не поддавалась. Следствие пришло к выводу о том, что неизвестный убийца, или же убийцы, так напугал бедную секретаршу, что бедняжка пребывала в нервном расстройстве и не осознавала действительности.

За наследство Пэттона, как материальное, так и политическое — ожидалась немалая драка. Претендентов было несколько. Но, кто бы не победил, и сама эта смерть, и, главное, — ее обстоятельства, нанесли серьезный удар по программе левых консерваторов, предусматривавшей некое снижение требований к статусу крови при избрании в Визенгамот, в обмен на серьезное ужесточение имущественного ценза и для кандидатов и для избирателей.

Я посмотрел на Гермиону. Убийство политика, к тому же — опозорившее убитого, и создавшее более выгодную политическую ситуацию, было гораздо больше похоже на действия того Темного лорда, каким он был до того Хеллоуина 81 года, чем дебош и погром в Косой аллее.

Я посмотрел на часы. Джинни и Луна должны были прийти еще чэас назад. Козыри Рока сами собой оказались у меня в руке, но Гермиона покачала головой.

— Гарри, дай им еще время, — произнесла любимая. — Думаю, они скоро появятся.

Чтобы успокоиться, я притянул Гермиону к себе и усадил на колени. Моя рука забралась за отворот домашнего халата любимой и легла на уже несколько увеличившуюся в размере грудь. Гермина приоткрыла губы, и я впился в них крепким поцелуем.

— Мы могли и не торопиться, — заявила Джинни, выходя из полыхнувшего зеленым камина. — Они еще только целуются!

— Ах вы, поганки, — возмутилась в ответ Гермиона, не поднимаясь, впрочем, с моих коленей. — Мы вас тут ждем, волнуемся, а они "могли бы и не торопиться!"

— Зато я подготовила для Гарри сюрприз, — заявила Джинни, вытаскивая из зеленого пламени Луну. — Вот!

Глава двадцать вторая

Я осмотрел Луну. Протер глаза. Осмотрел еще раз. Ничего не изменилось. Тогда я достал палочку и взмахнул ею, произнося универсальное заклинание рассеивания иллюзий. Спасибо доброму профессору Флитвику, который научил нас этому фокусу сверх программы. Увы, но и это не помогло. Луна так и осталась стоять возле камина в костюме горничной.

— Уболтала-таки! — сделала вывод Гермиона, строго глядя на покатывающуюся от смеха Джинни.

— Точно, — рыженький столик кивнула, и, зайдя за спину блондинке, потянула вверх подол ее юбки, демонстрируя нам с Гермионой, что на Луне нет никакого белья, кроме белых чулок. Да и светлый треугольничек волос внизу куда-то делся.

— Ага... — не сопротивляясь, грустно кивнула блондинка, до этого упорно отказывавшаяся от любых игр с переодеваниями. Раньше она мотивировала это тем, что не хочет подкармливать особенно цветных мозгошмыгов. — Джинни неопровержимо доказала, что только потакание некоторым нарглам способно привлечь внимание лилового лунопуха, очень редкого... И я хочу его видеть!

— Вот оно что... — только когда любимая обняла меня сзади, прижимаясь к моей спине грудями и заметно увеличившимся животиком, я сообразил, что встал из кресла и сделал несколько шагов к Луне. — И как же ты намерена его привлекать?

— Вот так...

Луна шагнула вперед. Джинни, не выпуская подола ее юбки, шагнула за ней. Та что, когда Луна опустилась на колени, юбка оказалась не под ней, а вокруг нее. Девочка потянула вниз лиф платья, заставив меня заподозрить, что они с Джинни использовали оборотное зелье, чтобы купить это одеяние в маггловском магазине "для взрослых": лиф мягко растянулся, высвобождая аккуратные розовые сосочки. Груди Луны отнюдь не поражали каким-то запредельным размером, но мне так и хотелось сжать их в руках.

Девочка умоляюще посмотрела на меня снизу вверх. Понять ее неправильно смог бы разве что Рон, так что я подшагнул к ней поближе, не отрывая взгляда от холмиков с нежно-розовыми вершинами.

Луна развела руками полы моего домашнего халата, и мое восставшее достоинство оказалось в плену нежны девичьих губ. Раньше орленок отказывалась от такого, хотя и посматривала с некоторой завистью, когда так поступала Джинни, а настаивать я не считал возможным и допустимым. Но, похоже, сегодня Луна решила отказаться от всех своих табу разом.

Я на секунду замер, нафантазировав себе, что падут действительно ВСЕ до сих пор соблюдаемые Луной запреты... Не то, чтобы попка была хоть чем-то приятнее более приспособленного для любовных игр отверстия, но сам факт возможности обладания девочкой ВСЕМИ возможными способами... Одна фантазия об этом чуть не заставила меня кончить. Да и Луна очень старалась привести меня к финалу.

— Она — молодец, — прошептала Гермиона, нежно покусывая мне мочку уха.

— Ага-а-а! — как выяснилось, только этого мне и не хватало. Я бурно излился в такой сладкий ротик.

— М-м-м, вкусно! — произнесла Луна, проглотив все, что вылилось ей в горло, и старательно облизав губки.

— Значит, надо будет обязательно покормить тебя этим еще, — сделал я вывод.

— Обязательно, — согласилась Луна, пряча груди, — но позже. А пока что... Кричер, накрой, пожалуйста!

Оказывается, пока я наслаждался губками и язычком Луны, Джинни, которую я упустил из виду, успела принять позу, и старый домовой древнейшего и благороднейшего Дома Блэк уже начал накрывать на ее спине. Я погладил попку рыженькой и с намеком посмотрел на Луну.

— И это тоже будет, — надеюсь, что правильно поняла меня Луна, — но чуть позже. А пока что давайте попьем морс... и поговорим.

— Хорошо, — согласился я, ободренный этими словами. Да и действительно, мне надо сначала немного отдохнуть... или, точнее — отдохнуть немного.

— Кричер, — спросила Луна у домовика, — каково мое положение в доме Блэк?

— Дом Лавгуд всегда был светлым, и всегда был враждебен дому Блэк. Так что то, что последняя насоедница крови и духа дома Лавгуд стала наложницей главы дома Блэк — наполняет мое сердце радостью!

— Наложницей... — Луна задумчиво провела пальцем по только что изрядно потрудившимся губам, — ...любопытно... А нет ли в доме чего-нибудь, что могло бы зримо подтвердить и продемонстрировать мое положение?

— Вот! — в руке Кричера появился серебряный медальон на цепочке, с гербом Дома Блэк и цифрой семь. По краю медальона изящной готической вязью было написано имя "Лавгуд".

— И что он означает? — поинтересовалась Луна, надевая медальон.

— Что мисс — седьмая дочь дома Лавгуд, отдающая свое тело главе дома Блэк, не будучи его женой, — проскрипел домовик. — Полукровка демонстрирует задатки одного из сильнейших глав Дома. Мисс — первая, кто надевает этот знак по собственной воле. Ваших предшественниц благородным Блэкам приходилось обуздывать и подчинять силой.

Не сказать, чтобы такие подробности из истории теперь уже моего Дома наполнили мое сердце гордостью. Так что я схватил со "столика" стакан, наполнил его морсом, и в два глотка выпил.

— А ей, по-моему, нравится, — лукаво блеснула глазами Гермиона. Она устроилась рядом со мной, и положила мою руку себе на грудь.

— Конечно, нравится, — согласилась Луна. — Женой мне не быть, а статус "любовницы" оставил бы меня вне Дома. Ну а как "наложница" я — часть дома Блэк, и дети мои не будут бастардами... ведь так, Кричер?

— Нет никакой разницы, — пробурчал домовик. — Дом Блэк не знает маггловской дури, такой как понятие "бастард". Дети, будь они детьми законных жен, любовниц или же наложниц всегда были признаны, и в дальнейшем сами решали кто они: они могли либо быть Блэками, как глава Гарольд, либо не быть, как ничтожный Сириус, разбивший сердце матери и впустивший в Дом воров и убийц...

От резкого удара Кричер улетел к дальней стене. Эта рана была еще слишком свежа и болезненна, чтобы я мог спокойно снести такое.

Гермиона вскочила следом за мной. По щелчку ее тонких пальцев все, стоявшее на обнаженной спине Джинни исчезло. Гермиона схватила Луну буквально в охапку и кинула животом на освободившееся место. Потом она задрала юбку "горничной" заголяя аккуратную попку, и жестко развела ягодицы Луны в стороны, открывая небольшое сморщенное отверстие.

— Ты же этого хотел? — задала любимая риторический вопрос. — Так пользуйся...

Глава двадцать третья

Я с тихим вздохом опустилась на колени рядом с образовавшейся кучей малой. Как только я прекратила заклинание, позволяющее Джинни удерживаться на четвереньках, рыжая, разумеется, рухнула, потянув за собой всех остальных. Да и Гарри... Наверное, не стоило ему замахиваться на третий раз, и пытаться обработать всю Луну в один заход. Пришлось "слегка" ему помочь, благо, в библиотеке древнейшего и благороднейшего дома, а особенно — в той ее части, к которой Сириус старался нас, детей, не допускать, нашлись весьма и весьма... разнообразные заклятья. Так что белобрысая наша сейчас валяется в прострации, и как следует "смазана белым кремом" в оба нижних отверстия.

Я задрала опустившийся было подол, и внимательно посмотрела на оттопыренную попку Луны, которая все еще не могла найти в себе силы, чтобы подняться с распростертой в позе морской звезды Джинни. "Крем для тортика"* продолжал медленно сочиться из нее. Так бы и укусила. Хотя...

/*Прим. автора: creampie, знающий — поймет*/

-Ай! — вскрикнула Луна, когда я прикусила ее нижние губки, высасывая из них то, чем они были заполнены.

Несмотря на все старания Джинни и, отчасти, самой Луны, я так и не стала полноценной "би", но вот так вот, когда запах и вкус Гарри кружат голову... Нет, если бы сам Гарри был еще на что-то способен, я бы предпочла заняться чем-нибудь увлекательным именно с ним... но увы, муж мой (хотя я все еще не привыкла его так называть), валяется сейчас в такой же прострации, как и Луна, и хотеть от него еще чего-то было бы настоящим издевательством.

Не скажу, что мне так уж приятно видеть, как Гарри занимается любовью с Луной или Джинни. Да, я хотела бы, чтобы он был только моим и только со мной... но я никогда не покажу ему этого. И соображения о прирученных и ответственности играют тут не самую большую роль. Вернее — играют... но, главным образом в той мере, в какой они играют роль для Гарри. Уж на него то, с его синдромом спасения, я насмотрелась за те годы, что мы с ним знакомы. Так что пусть лучше привязанные к нему девочки остаются поблизости, чем Гарри будет тосковать и дергаться. Главное теперь — не допустить разрастания гарема. Нет, в том, что я останусь "главной и любимой женой" — я уверена. Но вот хватит ли сил не сорваться, если мне действительно станет не хватать внимания мужа, распределенного на семейство больших размеров? Нет уж... лучше не проверять. Надо будет поговорить с девчонками. Думаю, их перспектива увеличения количества "подопечных Гарри" тоже не порадует, так что как-нибудь справимся... А пока что...

— Ай! — я снова впилась в чуть припухшие нижние губки Луны, высасывая из них очередную порцию нектара. — Не надо! — при этом девочка даже не попыталась вырваться, когда я ввела ей в попку большой палец. Указательный я при этом практически без сопротивления погрузила в другое отверстие, и сжала между пальцами тоненькую перегородку...

— А может, с меня слезете? — поинтересовалась снизу Джинни.

— Тортики едят на столе, а не бросают на пол! — наставительно прокомментировала я, впиваясь в оставшийся не охваченным моими пальцами уголок нижних губок Луны.

— И-и-и! — тоненько запищала та, и... подалась попкой навстречу моим пальцам. От неожиданности я даже укусила подставившуюся мне мякоть несколько сильнее, чем ожидалось.

— Ох... — тяжко вздохнула внизу Джинни, и я сообразила, что несколько заигралась, и рыжей действительно тяжело.

С некоторых пор я корректирую ставшие неловкими из-за изменившегося центра тяжести движения при помощи невербального беспалочкового телекинеза. И такая почти непрерывная тренировка постепенно стала давать свои плоды. По крайней мере, мне совершенно не нужна палочка, чтобы передвинуть не такую уж тяжелую Луну, сняв ее с Джинни, не прекращая при этом шуровать в ее щелках, вызывая писк и вскрики, и выдавливая все новые порции нектара.

— Ты так замечательно выглядишь... — прошептал мне на ухо Гарри, которого я, признаться, выпустила из виду, — ...да и любопытные заклинания в библиотеке я нашел даже чуть раньше... только не прекращай, ладно?

Я почувствовала, как отрываюсь от пола, и не меняя позы, прогнула спину. Чтобы угадать будущее в таком положении не надо было быть Сивиллой Трелони с ее чаинками, кофейной гущей и хересом, в бутылке которого она наблюдала самые замысловатые видения. Мой халатик задрался, колени разошлись в стороны, и Гарри овладел мной.

На отдых судьба отвела нам чуть больше часа. Мы еще вповалку сидели возле камина, когда он полыхнул зеленым пламенем, из которого вылетела встревоженная Тонкс.

— Гарри, на Нору напали! — крикнула метаморф. — Только что в Хогвартс вернулся Рон. Он рассказал, что Молли едва успела закинуть его в камин, когда в гостиную ворвались трое в плащах и масках Пожирателей Смерти, "совсем как на квиддиче".

Я хотела обратить внимание Гарри на то, что Рон, вообще-то никогда не имел привычки проводить выходные в Норе, что спасать волшебников, подвергшихся нападению, вообще-то, задача аврората, что... Но посмотрев в полыхающие зеленым глаза, я поняла, что все это бесполезно, и что Гарри все равно сунется в эту явную ловушку.

Ну что же... То, что невозможно предотвратить — следует возглавить.

— Так. Во-первых, тебе нужен Гнев Хведрунга, — Гарри с изумлением кивнул мне и щелкнул пальцами, призывая Кричера.

— Хозяин... — нужный артефакт был доставлен немедленно, и Гарри намотал его на запястье.

— А теперь... — я обняла мужа и крепко поцеловала его. — Иди!

— А что "во-вторых"? — поинтересовался Гарри. Какой же он у меня иногда... предсказуемый...

— Во-вторых, и в главных, помни, что в твоих руках не только твоя жизнь, но и моя... и его! — Я обхватила руками живот. Да, я знаю, что это недопустимое давление... но как еще поступить слабой женщине?

— Я вернусь, родная, — заверил меня Гарри, — я обязательно вернусь!

Он достал колоду и извлек из нее нужный Козырь... потом несколько секунд посмотрел на него, улыбнулся, покачал головой, и спрятал обратно в колоду, и достал оттуда две другие, одну из которых бросил мне. Потом поднял вторую на уровень глаз, и исчез, на мгновение превратившись в радужный силуэт.

Я подняла к глазам брошенную мне карту, и задержала взгляд на собственном изображении, а потом улыбнулась так же, как Гарри, и ощутила холод козырного контакта. — Пожалуйста, поддержи его... с Той стороны...

Глава двадцать четвертая

Ффух... Тяжеловато мне пришлось. И хотя совесть немного гложет за оставленную без внимания Джинни, но третий раз подряд применять заклятье Экстренного восстановления — для здоровья не слишком полезно. Лучше уж я просто отлежусь и отдохну возле камина, левой рукой обнимая Луну, а правой — Гермиону. Мне хорошо... Ну а рыженькой я уделю внимание немного позже. Надеюсь, она на меня не сильно обидится...

Честно говоря, когда ворвалась Тонкс, я уже собирался подняться, и заняться чем-нибудь интеллектуальным... например — позвать Кричера и велеть ему приготовить чая для нас. Но — не судьба. Метаморф успела раньше. И хорошо еще, что хоть немного восстановить силы удалось.

Я смотрел в медовые глаза любимой, и отлично видел все, что она хочет мне сказать. И что это — ловушка, и что я подвергаю опасности не только себя... Но не пойти я не мог. И совсем не из-за глубоких чувств, которых я после похода за Гермионой и слов Рона, к старшим обитателям Норы, признаться, не испытывал. Нет. Мне необходимо было отбить вкус к подобным ловушкам у тех, кто ее устроил. Конечно, найти яхту, на которой совершают круиз старшие Грейнджеры нелегко... но, увы, возможно. Да и Ксено Лавгуд живет себе неподалеку, и его не удалось уговорить бросить его "Придиру". Хотя... если финансировать ему экспедицию на поиски морщерогого кизляка... куда-нибудь подальше... Может и получиться.

Но, в любом случае, сначала — имеющаяся засада. Конечно, если там будет Дамблдор лично, я сумею разве что сбежать. Правда уж в последнем я практически уверен. Недаром легкий холодок козырного контакта с Той-что-за-Гранью неторопливо овевает мое сознание. Да и даже в присутствии Величайшего подстановщика столетия я надеюсь выбить кого-нибудь из его миньонов, чтобы отбить вкус к таким провокациям если не у самого доброго дедушки, то, по крайней мере, у его подручных.

Поначалу я извлек из Колоды козырь комнаты Джинни, из которой мы с Гермионой вытащили рыженькую. Но потом я задумался. Это было бы слишком предсказуемо. А в Норе я жил почти каждое лето с тех пор, как поступил в Хогвартс, считал ее своим домом... Так что, в припадке ностальгии я по памяти нарисовал несколько Козырей для разных ее помещений. А еще я выбрасываю Гермионе ее собственный козырь, с помощью которого она и никто больше может связаться со своей химерической сестренкой. Так что есть неслабый шанс, что меня подстрахуют.

Уже собираясь сделать шаг, я любуюсь Гермионой. Какая она все-таки у меня умница... Даже не попыталась останавливать, зато — помогла. Сначала я думал использовать кое-что из заклятий Блэков... Но директор проводил на Гриммо немало времени, в том числе, и копаясь в библиотеке. Так что он вполне может опознать заклятье и защитить от него тех, кто будет рядом с ним. Ну а Гнев Лодура, артефакт, спасенный Кричером от Сириуса еще после самого возвращения в цитадель нашего Дома, вполне может оказаться сюрпризом.

Еще, одеваясь, я прихватил со стола бумагу, которую совместно составляли все обитатели дома на Гриммо. В конце концов, не куда-нибудь иду, а в Нору...

В Гнездилище Уизли мало что изменилось. Разве что увеличилось количество чар, удерживающих сие порождение не слишком прямых рук Артура Уизли от обрушения. Я вздрогнул, вспомнив тот Фордик, на котором мы с Роном летели в Хогвартс... Как я выяснил уже много позднее, в процессе сборки-разборки в гараже мистера Уизли осталось изрядное количество "лишних" деталей, так что для того, чтобы Фордик продолжал ездить, Артур устроил несчастной машине одержимость полуразумной Нерожденной тварью. Полноценный же разум и статус Духа машины ему дала моя нечаянная жертва, когда при приземлении в Гремучую иву я рассадил себе лоб и напоил мелкого демона своей кровью.

В коридоре, куда я шагнул через Козырь, никого не было. И даже крики несчастных жертв ужасных Пожирателей смерти не разносились по всей Норе, что, при воспоминании о тех, кого я пустил под атейм, отправляясь за Гермионой, могло бы показаться странным. Могло бы. Но не показалось. Мы с любимой, похоже, оказались правы, и никакими Пожирателями тут даже не пахло.

— Долго еще? — донесся незнакомый голос снизу.

Я замер на месте, внимательно вслушиваясь в вечную песнь течений варпа. Увы, в противостоянии с Дамблдором я не мог рассчитывать на много раз выручавшую меня мантию... но ведь настояшему волшебнику не нужна мантия, чтобы быть невидемым, не так ли? Да и самого директора, судя по всему, поблизости не было... Хотя я и не сомневаюсь в том, что в случае необходимости он появится здесь очень быстро. Так что действовать следовало стремительно и аккуратно.

— Он обязательно придет, — отозвалась Молли. — Такой уж он, Гарри, и так любит нашу маленькую Джинни...

— Значит, говорите, они с этой девкой Грейнджер появились прямо в комнате вашей дочери? — поинтересовался еще один незнакомый голос.

— Именно в ней, — ответил Артур. — Но мы расположили сигнальные чары не только в спальне Джинни, но и по границе антиаппарационного щита. Так что, когда Гарри появится — мы об этом узнаем.

— А то взял моду, — возмущенно взвизгнула Молли, — от Дамблдора бегать, и детей делать всяким грязнокровкам! А мы ведь ему только добра желаем. Я же ему как мать была, а он...

— Молли, — твердо вмешался Артур, — то, что Гарри ступил на кривую дорожку, и нашим долгом оказалось помочь ему вернуться к Свету, не дает тебе права оскорблять его избранницу. В конце концов, он — свободный человек, и может выбрать себе подругу...

— Подругу?! — от визга Молли вздрогнули стены, — да эта грязнокровая подстилка, тупая заучка, корова стельная... Это же именно она увела парня у нашей девочки, сбила его с прямого пути, затащила в варп... а теперь еще и брюхата от него... Нет уж, когда наш Гарри вернется туда, где он должен пребывать, я добьюсь, чтобы эту тварь выкинули на улицу в чем пришла... а то, видите ли "леди Блэк"! Я...

Дальше я не прислушивался. Представив себе лицо Джинни, если она когда-нибудь узнает об этом... Нет. Этого она узнать не должна. Если же Молли переживет этот день — то только ради ее дочери. В дальнейшем же я соглашусь с формулировкой леди Аметист: она — мой враг.

Прикрывшись несколькими слоями иллюзий варпа, я осторожно заглянул в гостиную. Артур и Молли сидели возле камина. Их палочки лежали на столе. Посередине же комнаты возвышались две фигуры в знакомых черных плащах и масках... "Не верю", как сказал бы один великий русский. Вот нисколечко не верю. Даже не похожи ни разу.

Невербальные ступефаи сразили "Пожирателей". Артур дернулся за палочкой... и, естественно, не успел, улегшись отдохнуть рядом с сообщниками. Я сбросил иллюзии, и внимательно посмотрел в глаза Молли.

— Девка, значит... Грязнокровка... Тупая заучка...

Произнося все это я продолжал удерживать взгляд той, кого и вправду считал вместо матери... И, похоже, она действительно прочитала в моих глазах все, что я хотел сказать, потому что рухнула в обморок.

В сознание их с Артуром я привел не раньше, чем подготовил сцену. Скованные петрификусом, старшие Уизли могли слышать и видеть все происходящее, но не могли даже прикрыть глаза.

С "Пожирателей" я уже сорвал маски, обнаружив под ними смутно знакомые лица. Кажется, они появлялись на заседаниях Ордена. Но веритасерум я в них влил недрогнувшей рукой.

— Почему здесь нет Дамблдора? — спросил я того, что слева, приведя его в сознание. Выбирал я, подкинув монетку, поскольку никакой разницы между ними не видел.

— Он ничего не знает, — ответил пленник, что меня изрядно удивило.

— Почему он не знает? — задал следующий вопрос я.

— Чтобы не пришлось делиться наградой больше, чем необходимо. Дамблдор наверняка задействовал бы больше сил... или пошел бы сам, и тогда вовсе не стал бы никого награждать, — ответил "Пожиратель".

— Любопытно... — я крутанул в руке палочку из коллекции Дома Блэк. Я взял ее, а не верную палочку с пером феникса потому, что не исключал того, что мне придется использовать Непростительные. — А если бы прибыл не я, а авроры?

— Авроров придерживает Скрджимер.

— А если бы спасать родителей прибежала Джинни? — заинтересовался я.

— Мы бы позабавились с ней, убили всех свидетелей и подвесили Темную метку, чтобы в следующий раз ты поторопился.

Я посмотрел на Молли. В ее глазах стыл ужас. Вот так вот. Такие вот у нас Воители Света...

Я собирался спросить пленника еще... когда меня ударил невербальный ступефай. Последней моей осознанной мыслью было: "Тонкс же говорила, что их трое!"

Как позднее выяснилось, спасла меня любимая, заставив надеть браслет-артефакт. В отличие от многих других волшебных вещей, требующих активации, либо действующих постоянно, этот браслет, когда он надет на руку, требовалось СДЕРЖИВАТЬ от активации. И, лишившись сознания, я просто не смог этого сделать. Гнев убийцы Бальдра ядом смертоносного потока Гьёлль хлынул на землю, оставив нетронутым круг примерно в два метра вокруг меня. Последнее и спасло Артура и Молли. Трое же псевдопожирателей... В общем, я порадовался тому, что валялся без сознания, когда с ними происходило ЭТО. Достаточно сказать, что от взгляда на получившийся результат меня долго выворачивало наизнанку. При попытке же представить, КАК оно происходило... Нет. О таком лучше не думать.

Молли и Артур все еще сидели, скованные заклятьем, и цвет лица у них был иссиня-бледный. Они-то, как раз все это видели.

Я пнул ногой то, что осталось от их палочек, и снял петрификус. Потом порядка пяти минут мне пришлось ждать, пока они избавятся от всего, что съели на обед.

— Вот, — достал я подготовленный договор и кинул старшим Уизли. — Подписывайте, и мы разойдемся. Надеюсь — навсегда.

Артур поднял бумагу, прочитал ее, и ошеломленно посмотрел на меня.

— Наложница?! Такой договор будет юридически ничтожным!

— Прецедент — решение Визенгамота от 15 февраля 1562 года в пользу некоего Бенджамина Уизли, — я усмехнулся.

— Мы не подпишем такого! — крикнула Молли.

— Тогда все останется как сейчас: Джинни будет моей наложницей по факту, но вы ничего не получите!

— Гарри, мальчик мой... — Дамблдор возник ни руинах Норы, презрев антиаппарационные чары, если они, разумеется, не сгорели в пламени гнева Лофта. Дожидаться продолжения я не стал. Проваливаясь в варп, я показал старому интригану язык.

Глава двадцать пятая

Где уж Кричер раздобыл этот старый и потрепанный жизнью магнитофон — знает только он сам, и, возможно, Изменяющий пути. А уж каким образом этой груде хлама удается выдавать столь потрясающую музыку... Хотя как раз тут вполне мог приложить свои не вполне материальные руки кто-то из следующих путями Темного принца. Но, как бы то ни было, музыка играла, а мы с Гермионой неторопливо кружились в медленном танце вокруг стоящего посреди зала столика с закусками.

Я опасался прижимать к себе любимую: все-таки животик у нее был уже вполне заметен. Но, несмотря на все ее сомнения и переживания, выглядела беременная Гермиона крайне соблазнительно. Так что моя левая рука почти без участия сознания уже опустилась несколько ниже того предела, который считается приличным даже в медленном танце.

— Ты... — любимая удивленно посмотрела на меня, — ...ты меня лапаешь?

— Ну, как бы, да... — судя по тому, как мои щеки начало печь изнутри, не заметить моего смущения было бы сложно.

— Знаешь, у нормальных людей обычно бывает наоборот: сперва медленные танцы, потом — робкие попытки облапать, поцелуи... и только потом девушка беременеет! — улыбнулась Гермиона.

— Где я, и где "нормальные люди"? — от обвинения пришлось спешно открещиваться.

— Это точно! — Гермиона мягко улыбнулась. — Но, раз уж период РОБКИХ ухаживаний нами уже пройден, то, может, продолжим танцы как-нибудь иначе?

Любимая потянулась ко мне, приоткрыв губы. Я бережно прикоснулся к ним, но Гермиона не согласилась с таким подходом: она крепко прижалась ко мне, обхватила левой рукой мой затылок и укусила меня за нижную губу. Двумя руками подхватив ее под попку, погрузился в ощущения страстного поцелуя.

Чуть отстранив подругу, я освободил от мягкой ткани ее увеличившиеся груди, и мягко провел кончиками пальцев по потемневшим ареолам. Гермиона расстегнула оставшиеся пуговицы домашнего халатика, и выступила из него. Я чуть отстранился, любуясь подругой. У нее по-прежнему не было ни одного волоска ниже шеи. Под моим взглядом Гермиона слегка потупилась. Боюсь, мой взгляд вызвал в ней не самые приятные воспоминания, и я постарался сгладить их, положив руку ей на животик. Уж ЭТОГО у нее тогда точно не было.

С некоторым трудом я оторвал взгляд от открывшегося мне вида, и посмотрел в медовые глаза.

— ... — я попытался что-нибудь сказать, и понял, что слов мне решительно не хватает.

Поняв это, Гермиона улыбнулась, и переместила мою руку с животика вниз, а сама развязала пояс моего халата. Стойкий оловянный солдатик уже пребывал на посту в полной боевой готовности. Я раздвинул пальцами нежные губки и ощутил теплую влагу.

— Ложись на спину, — тихо шепнула мне Гермиона, покусывая мочку уха.

Исполнив это пожелание, я увидел, как Гермиона опускается сверху, погружая меня в мягкую влажность. Каждое движение любимой дарило мне несказанное наслаждение. Она поднималась и опускалась, и это было настоящим волшебством, до которого "глупому размахиванию палочкой" не дойти никогда. И мне, получившему такой несказанный выигрыш, казалась совершенно ничтожной ставка, которую пришлось бросить на зеленое сукно игры с неизвестными и ежесекундно меняющимися правилами, именуемой "жизнью".

Я слегка надавил, и Гермиона расслабила руки, которыми упиралась в пол, поднеся к моим губам роскошную "бутылочку с молоком". Правда, для появления этого молока было еще рановато, но я все равно присосался к ней. Гермиона дернулась, выгибая спину, и там, во влажной глубине я ощутил сильную пульсацию. Я двинул бедрами, еще сильнее насаживая подругу на твердый кол, и начал наполнять ее сладкую глубину...

В себя я пришел оттого, что мне почему-то стало прохладно. Я с трудом открыл глаза и огляделся. Гермиона все так же лежала справа, закинув на меня ножку, а вот Джинни почему-то поспешила откатиться, и сейчас спешно принимала позу столика. Я с удивлением посмотрел на нее, и только потом услышал негромкий скрип, которым старая лестница, ведущая на второй этаж дома Блэков отзывалась на прикосновение босых ножек. Переведя взгляд на эту самую лестницу, я убедился, что глаза меня не обманывают, и главная засоня моего маленького гарема изволила-таки присоединиться к нам.

— Привет, — весело блеснула глазами Луна. — Я смотрю, вы уже выполнили комплекс утренней зарядки?

В отличие от нас с Гермионой, одевавших хотя бы халаты, Луна предпочитала спускаться к завтраку, одетая исключительно в медальон наложницы.

— С чего ты это взяла? — Гермиона мягко вывернулась из моих рук.

— Так ведь слышно было, — Луна лукаво улыбнулась, — да и по бедрам у тебя еще течет то, чем тебя накачал "господин наш и повелитель".

Гермиона тяжело вздохнула, заворачиваясь в халат. Пришлось подниматься, и повторить ее действия. К счастью, Кричер давно объяснил нам, что эльфийское заклинание обогрева никак не зависит от размеров отапливаемого объекта, так что зимний холод в Хогвартсе вызван не технической необходимостью, и не желанием сэкономить, но воспитательными соображениями. Низкая температура была призвана вырабатывать в юных волшебниках высокий моральный дух и умение стойко переносить жизненные трудности.

Желание переносить эти самые трудности в собственном доме у меня отсутствовало от слова "совсем", так что, заботами Кричера, "носить или не носить одежду" было на Гриммо всего лишь вопросом выбора, но никак не необходимости.

— Пока вы с Гермионой тут шумели, мне в голову пришла мысль...

Я вздрогнул. Мысли, приходящие в эту светлую головенку, временами носили настолько разрушительный характер, что оставалось только удивляться тому, насколько прочно строят волшебники. Будь дом на Гриммо, или же Хогвартс построены магглами — от них давно остались бы разве что кратеры соответствующего диаметра.

— Вот!

Луна отодвинула "скатерть" и развернула на спине Джинни густо исписанный свиток немаленького размера. Гермиона опустилась на колени рядом с ними и погрузилась в чтение. Некоторое время я любовался гаремом, не делая даже попытки подойти.

— А что, неплохо! — Гермиона оторвалась от чтения и щелкнула пальцами. В ее руке тут же возникло перо, а пытающийся свернуться свиток придавила тяжелая чернильница. — Только... — любимая что-то аккуратно зачеркнула в свитке, а потом начала вписывать туда что-то свое.

— Да, пожалуй, — согласилась Луна, — ...но тогда... — она выхватила перо у Гермионы, и внесла еще какие-то правки. Джинни тихо вздрагивала от любопытства, но не двигалась.

Мне тоже стало интересно. Я подошел и заглянул в свиток через обнаженное плечо наложницы. Азартно спорившие девушки не обратили на это внимания. Я же заинтересованно стал читать оспариваемый текст. Первая же строчка, выведенная аккуратным почерком Луны английским по белому, гласила: "Я устал. Я ухожу".

Глава двадцать шестая

Шаг вперед, завеса чар беспрепятственно пропускает меня, и я застываю в удивлении. Как ни странно, но очередная девчонка, "наслаждающаяся" гостеприимством Лорда, была не привязана, не декорирована изящной росписью розгой по коже, и даже не дополнена подходящими предметами в соответствующих отверстиях. Она просто сидит рядом с Повелителем, уложив голову ему на колени.

Прежнюю Беллатрикс, Неистовую Лейстренж, такая картина немедленно взбесила бы. Меня нынешнюю она совершенно не трогает. Разве что...

Я подошла поближе, и за каштановые волосы приподняла голову девчонки, вглядываясь в ее лицо. Как я и ожидала, глаза были карие, с уклоном в медовую желтизну. В общем, хотя Анна Спайк, племянница Эйвери и недавняя выпускница Хогвартса, и не была точной копией новой леди Блэк, но определенное сходство однозначно прослеживалось.

— Не думаю, что Поттер выбирал исключительно по внешним данным... — высказалась я, хотя эти слова и несли в себе некоторую опасность. Несмотря на стабилизацию, мыслительные процессы Лорда оставались слабо поддающимися прогнозированию. — По донесениям наших шпионов в Курином ордене, у мальчишки нынче трое: темненькая, светленькая и рыженькая.

Лорд Волдеморт, вместо того, чтобы разгневаться, рассмеялся.

— Молодец, парнишка. Но, вообще-то, это подарок тебе.

— Мне? — сегодня Лорду раз за разом удается вгонять меня в подобие ступора.

— Ну да. Я же видел, что тебе хочется закончить то, что ты начала тогда. Так вот тебе замена. И, кстати, вполне себе девственница, готовая избавиться от этого печального недостатка.

— Вот как?

В принципе, все было понятно. Племянница у Эйвери появилась после одной не слишком красивой истории с магглорожденной девицей... Когда эта самая история случилась, на жалобы какой-то там девки никто не обратил бы внимания. Да она и сама старалась спрятаться и не высовываться, чудом выжив после рейда Внешнего круга, который вел младший брат главы рода. Но после Падения Повелителя "благоразумному, но действовавшему под действием проклятья Империо гражданину" пришлось признать наличие у его брата дочери-полукровки. Теперь же, когда Лорд вернулся, Эйвери поспешил избавиться от "позора семьи". Тьфу! Впрочем...

Мои волосы рассыпались по плечам, когда я вынула удерживающую их ленту. Пара взмахов палочкой, и белая лента становится розовой.

— Вы позволите, господин? — поинтересовалась я.

— Разумеется, — кивнул Лорд. — Она полностью в твоем распоряжении.

Девушка вздрогнула. Имя Безумной Беллатрикс было кошмаром для магглорожденных еще во время прошлой войны. А о том, что я точно также ненавидела чистокровных, полукровок, оборотней, кентавров и всех прочих — знает весьма ограниченный круг лиц... ставший еще более ограниченным со времени моей смерти.

— Сядь прямо! — Анна выпрямилась, не поднимаясь с колен. То, что она боялась до дрожи, было очевидно. Но при этом она старалась сохранить хотя бы какие-то остатки достоинства... что для голой девчонки было далеко не просто. — Руки!

— Все-таки, ты стала заметно спокойнее... Наверное тот ритуал с Грейнджер повлиял и на тебя... — задумчиво произнес Волдеморт, глядя как я связываю запястья Анны розовой ленточкой. Я отрицательно покачала головой.

— Скорее это результат смерти Родольфиуса. Вы же знаете...

Волдеморт кивнул. Историю моего не слишком удачного замужества и многолетней ненависти ко всем, носящим фамилию "Лейстренж", не исключая себя самой он, разумеется, знал.

Я закончила связывать руки Анны, изобразив большой бант. Ленту для этого пришлось несколько удлинить... но уж с трансфигурацией у меня никогда не было проблем.

— С днем рожденья меня, с днем рожденья меня

С Днем рождения, Трикси, с Днем рожденья меня!

Я напевала, покачивая в руках груди Анны. Девочка так соблазнительно краснела, что удержаться я просто не могла.

— Вот так... теперь — коснись грудью пола!

Девчонка подчинилась. Ее страх выдавала легкая дрожь, которая для меня выглядела как облачко взбитых сливок на торте.

— Ручки вытянула. Спинку прогнула. Молодчинка...

Я водила ладонью по подставленной мне спине и попке, время от времени задерживая пальцы в одних местах, нажимая на другие... Наблюдение за непроизвольными реакциями жертвы доставляло мне искреннее наслаждение.

— Говорят, что когда мы возьмем власть, Вы, мой Лорд, собираетесь отменить празднование Рождества, Пасхи и прочих маггловских праздников, и вернуть Йоль, Белтайн и Лунасгад? — не то, чтобы мне это было действительно интересно... просто сейчас следовало взять паузу, позволив жертве самой напридумывать что-нибудь интересное. И усилившаяся дрожь дала мне понять, что я на верном пути.

— Идиоты! — отозвался Волдеморт. — С какой буйной радости я буду отменять одни маггловские суеверия в пользу других, ничуть не менее маггловских? Считать, что Неблагой двор отправляет своих подданных на Дикую охоту не тогда, когда ему заблагорассудится, а тогда, когда пройдет определенное число ночей со времени прошлой? На такое способны только магглы и те, кто старается им уподобиться!

Удивленная Анна отвлеклась, прислушиваясь к речи Темного лорда, и это стало для меня сигналом к действию. Я ввела между ее влажными губками два больших пальца, продолжая движение до тех пор, пока они не уперлись в нежную преграду. Девчонка зашевелилась, чувствуя вторжение... и в этот момент я рванула руки в стороны, разрывая тонкую завесу. "Подарок" забилась и закричала от боли, раздирающей ее нежное лоно. Вместо больших пальцев я вставила в пульсирующую в ритме боли глубину указательный и средний пальцы, и чуть не рухнула рядом с Анной, впитывая тоненький, но такой сладкий ручеек Силы, и ощущая самый настоящий оргазм.

Немного придя в себя, я отстранилась, и развела в стороны аккуратные половинки нежной попки, любуясь разорванной буквально в клочья девственной плеврой. Потом я переместилась вперед, приподняла голову за мягкие волосы, любуясь заплаканным личиком, показала Анне окровавленные пальцы и с чувством облизала их.

Я смотрела в глаза девчонки, и то, что я там видела, мне нравилось. Боль и унижение не сломили ее. И теперь я склонилась перед Волдемортом.

— Благодарю за столь интересный подарок.

— Позволь поинтересоваться... — кивнул мне Темный лорд, принимая благодарность, — ...что ты теперь намерена с этим подарком делать?

— Поднатаскаю, и буду приводить на собрания в качестве свиты. В конце концов, мне давно нужен оруженосец.

Лорд поразмыслил, прикидывая политический расклад, и кивнул, одобряя мое решение.

— Подходит. Эйвери давно пора щелкнуть по носу. Да и остальным стоит дать понять, что выслужиться передо мной, предав свою кровь — не выйдет.

Подозреваю, что в этот момент моя улыбка была точным отражением улыбки Лорда. В конце концов, свою нынешнюю малопочтенную кличку Уизли заработали в XV веке, когда тогдашний глава семьи, Герберт Уизли, опасаясь предательства, поспешил предать первым и выдал своего младшего брата Джона инквизиции. Вопреки всеобщему мнению, на магии рода это действие никак не сказалось. Но вот тот факт, что об этом стало известно, ни уважения, ни возможности заключить выгодный брак, ни деловой репутации семейству Уизли отнюдь не прибавил. В сущности, это и привело финансы этой семьи к нынешнему плачевному состоянию, и вынудил их цепляться за мантию Дамблдора в попытке хоть как-то поправить свои дела. Ведь прочие уважаемые семьи старались дел с Уизли не иметь.

— Мой лорд, я прошу разрешения...

Договорить "забрать подарок и удалиться" я не успела. В кабинете Великого магистра Вальпургиевых рыцарей материализовалась сова Лорда. В отличие от прочих почтовых сов, Брунгильда предпочитала не трудить крылья, возникая за окном, а аппарировала прямо в кабинет. Серые крылья бесшумно сложились, и неясыть с недовольным видом протянула Волдеморту скрученный в трубочку журнал.

Глава двадцать седьмая

Я шагаю в проем, который Гарри почему-то называет "окном контакта". Прежде, чем сделать этот шаг мне пришлось выдержать серьезный конфликт с лордом и леди Блэк. Они очень не хотели меня отпускать. Совсем не хотели. Но то, что я несу сейчас с собой — нельзя доверить почтовой сове. Даже такой умной, как Хедвиг. Это бомба. Настоящая бомба. Она взорвет наш мир и может выманить на поверхность многих тварей, обитающих в глубинах. Может, и морщерогий кизляк, которого так усердно, но пока что без малейшего успеха ловит папа, покажется...

Гарри и Гермиона просто боялись за меня. Я, конечно, возмутилась тому, что мой дом, где есть только мой папа, они посчитали более опасным, чем школа со всеми ее троллями, василисками, оборотнями, полу— и настоящими великанами и, главное — ее директором. В ответ мне заявили, что школу Гарри знает, как свои пять пальцев, причем не только ее реальность, но и близлежащие слои варпа, откуда он периодически приглядывает за мной и Джинни. Так что он может в любой момент нарисовать Козырь для практически любого ее помещения как для того, чтобы вытащить меня или рыжую оттуда, так и для того, чтобы пропустить туда Нерожденных тварей с Той стороны, чтобы обеспечить панику и неразбериху...

В общем, в итоге мне заявили, что никуда меня не отпустят, если я не пойду на ритуал раскрытия разума, который позволит Гарри увидеть мой дом моими глазами и нарисовать Козыри для каждой комнаты. И Блэки были очень удивлены, когда я согласилась, несмотря на то, что Гермиона постаралась в красках расписать, как она помогала Гарри нарисовать Козыри для недоступных для мальчиков спален и душевых девочек.

Когда Гарри входил в мой разум, это было почти также приятно, как когда он входил в мое тело, овладевая мной, делая меня своей. И я постаралась подарить ему столько же тепла и радости, как и тогда, когда обнимала его, насаживаясь на твердый кол.

Я вспоминала весь свой дом, каждую комнату, каждый коридор, в мельчайших подробностях. И горячие волны катились через все мое существо, от ощущения того, что я отдаю всю себя, самые драгоценные свои сокровища, своему парню, не теряя, но преумножая их. И даже боль, неразрывно связанная с этим процессом, доставляла мне удовольствие, как и тогда, когда Гарри таранил мою попку, раздвигая неподатливое колечко "маленького отверстия".

В себя я пришла на теплом полу заклинательного зала. Я лежала, раскинув ноги, посреди колдовского узора, который должен был облегчить проникновение в меня. И, судя по тому, как хлюпнуло у меня между ног при попытке подняться, проник Гарри не только в мой разум.

— Ну ты и... — слов Гермионе не хватило.

— Что? — спросила я. Думать, для того, чтобы понять, что именно она пытается мне сказать, было откровенно лень. Лунопухи мягко щекотали мои мысли своими теплыми серебристыми шерстками, делая их вялыми и тяжелыми.

— Ты так бурно кончала раз за разом, что с тебя послетали все наложенные мной ограничения, — Гермиона погладила меня по груди, а потом сжала рукой ТАМ. И они еще удивляются: почему в этом доме я никогда не ношу одежды... кроме платья служанки и только по особым поводам! Ох! Как же хорошо! Даже воспоминание об этом чуть не заставило меня сбиться с шага. Какие все-таки у нее мягкие и ласковые руки...

— И? — спросила я. С пониманием у меня было все также трудно.

— И теперь нас здесь может оказаться две таких... кругленьких, — ответила Гермиона. — Гарри два раза в тебя кончил, без всяких пределов и ограничений.

— Хорошо... — тихо простонала я, чувствуя ее руку, скользящую по влаге, вытекающей из меня ТАМ.

— Нда... А СОВы как сдавать будешь? — поинтересовалась леди Блэк.

— Останусь необразованной наложницей, — глаза открывать не хотелось... но упустить такое зрелище было выше моих сил. Возмущение на лице Гермионы, толпа нарглов и мозгошмыгов, парящих вокруг ее головы, и спазмоглотень, частично торчащий из ее приоткрытого рта и мешающий ей как-либо выразить это возмущение — это было феерично. А когда леди справилась-таки с мелким паразитом, и уже готова была разразиться речью о важности образования (особенно актуальной для тех, кто, по сути, скрывается, находясь на нелегальном положении), я махнула рукой: — Буду ходить в школу, пока мое состояние не станет слишком заметно, а потом оставшееся подтяну здесь и сдам экстерном. Я буду не первой и не последней залетевшей ученицей, процедура отработана.

— Откуда ты знаешь? — удивилась Гермиона. — В Уставе и Истории Хогвартса ничего такого...

— У мадам Помфри спросила, — спокойно ответила я, — на всякий случай.

Пояснять, что на идею задать такой вопрос колдомедику меня натолкнули лунопухи, я не стала. Равно, как и уточнять, что не обо всем на свете пишут в книгах. Гермиона, конечно, пугающе умна... но некоторые идеи она осознать просто не способна. И в этих "темных зонах" помогать нашей не вполне обычной семье должны мы с Джинни.

— Вот. Готово, — Гарри шагнул в заклинательный зал, держа в руках карты.

— Так быстро? — удивилась я. Обычно у него на создание козырей уходило больше времени... или...

— Ты тут уже третий час валяешься, пуская счастливые пузыри, — пояснила ситуацию Гермиона. — Джинни наверх пошла, в лабораторию, за зельем Боли. Думали, что тебя принудительно приводить в себя придется.

Поскольку карты были готовы, для отправления оставалось решить последнюю проблему, классический женский вопрос: "что надеть?" Вариантов было два: школьная форма и платье горничной. Второй вариант мне нравился намного больше, и вообще эта форма на мне лучше сидит... но тут я ожидала возражений со стороны Гермионы.

Как ни странно, после того, как я высказала свои идеи, возмутилась только спустившаяся сверху Джинни. Гермиона же только махнула рукой:

— Хоть голышом иди. Главное — не простудись.

И вот я стою в родном доме в коротком платье с глубоким вырезом, белых чулках и в чепчике. Папа, выглянувший из своего кабинета, помахал мне рукой.

— Привет, дочка. Проходи. Я пока не могу оторваться: скоро номер сдавать.

— А я как раз по поводу номера. Можешь снять передовицу?

Глава двадцать восьмая

С публикации лунной статьи прошла неделя. Неделя тишины. Но я подозревал, и Гермиона меня в этом всячески поддерживала, что тишина эта — обманчива. Хотя ни она, ни я не предвидели, что весть о грядущих переменах нам принесет Джинни, сообщившая, что она пригласила к нам в гости Невилла с его подругой.

Гости последовали известному правилу Винни-Пуха, и явились в воскресенье утром. Гостей я приветствовал один: Луна и Джинни еще спали (и я не взялся бы делать ставки, что не в одной постели), а Гермиона уже спустилась в заклинательный зал, и что-то там делала. Поздоровавшись, я внимательно присмотрелся к спутнице Невилла — смуглой невысокой девочке, кажется, с четвертого курса.

— Гарри, это — Эбигейл Эндроуз, — представил мне свою подругу Невилл.

— Хаффлпафф? — попробовал угадать я.

— Да, — девочка смутилась, и попыталась спрятаться за Невиллом.

— Проходите, присаживайтесь, — указал я на диванчик около столика, — Кричер!

Домовик принял теплые плащи, и начал накрывать на стол. Некоторое время прошло в ни к чему не обязывающем трепе, воспоминаниях о школе, об авантюре в Министерстве...

— Гарри! Доброе утро!

Невилл и Эби залились краской. Белобрысая наша, как всегда, не удосужилась одеться, спускаясь к завтраку. Я щелкнул пальцами, и Луна оказалась закутана в иллюзорное платье. Девочка посмотрела на меня, на иллюзию одежды, снова на меня, потом повозилась, что-то меняя в заклинании...

Мне показалось, что сейчас у Невилла хлынет кровь из носу — настолько он покраснел. В новой редакции платье Луны выглядело даже более неприлично, чем когда она была голой. Полупрозрачная ткань скорее будила воображение, чем скрывала что-то, а цепочка, на которой висел медальон наложницы — стала откровенным ошейником.

— Луна! Прикройся! Или позови сюда Джинни, пусть посидит с гостями, а мы поднимемся наверх!

Гости в недоумении смотрели на меня. Их взгляды, время от времени непроизвольно дрейфовали к Луне, но потом они резко отворачивались, похоже, надеясь, что этого дрейфа взглядов никто не замечает. Луна наслаждалась ситуацией, а я потихоньку начинал злиться. Заметив это, белобрысая спросила:

— А тебе не нравится? — и состроила обиженную мордочку.

— Нравится, — честно ответил я. — Но, поскольку я собственник — мне не нравится, когда вас такими видит кто-то еще.

Глаза Невилла стали похожи на настоящие шары. Кажется, он меня понял правильно.

— А Тонкс за столиком обедает! — наябедничала Луна, вновь копаясь в иллюзии.

— Так то — Тонкс. Джинни ее уже употребила.

— Хорошо, — вздохнула рейвенкловка, и с легким щелчком иллюзорная одежда стала изображать школьную форму. Луна уселась рядом со мной на диванчике, и положила голову мне на плечо. Мисс Эндроуз облегченно вздохнула. Невилл же с некоторым трудом сформулировал вопрос:

— Так ты... что... с ними обеими...?

— Он еще и Джинни купил, — прокомментировала заикания Невилла Луна.

— Как — "купил"? — возмущенно удивилась Эбигайл. — Разве можно купить человека?!

— Магический мир — он как сказка: чем дальше, тем страшнее, — ответил я, пожимая плечами. — Если как следует порыться в наших законах, там еще и не такое найти можно.

— Но... — девочка захлебнулась воздухом. Если я правильно помню, она — магглорожденная, и такие фокусы были для нее неожиданностью и неприятностью. — Как так можно? А как же Джинни?!

— А Джинни очень рада, — ответила обсуждаемая, спускаясь по лестнице. В отличие от Луны, Джинни потратила некоторое время на то, чтобы одеться и привести себя в порядок. — Пусть лучше обо мне заботится Гарри.

— Но... а как же твои папа и мама? — ошеломленно спросила Эбигайл.

— Мои папа и мама настолько заигрались в политику, — покачала головой Джинни, — что от изнасилования и убийства меня спасло только чудо... То есть — Гарри.

Рыженькая уселась с другой стороны от меня, и положила голову мне на другое плечо. Обнимать ее было очень приятно... Но с другой стороны, на Луне вообще была только иллюзия, которая под руками никак не ощущалась. Так что я постепенно начал поглаживать животик рейвенкловки, потихоньку спускаясь все ниже и ниже. Благо, иллюзорная одежда при этом не шевелилась и никак не выдавала мои поползновения. Луна мурлыкнула, и потерлась об меня головой. Невилл и Эбигайл смотрели на нас, не зная, что сказать.

И в этот момент, чтобы совсем добить наших гостей, из подвала вылетела Гермиона. В ее положении было уже трудновато бегать по лестницам, но она торжествующей размахивала раскрытой книгой, а в другой руке у нее был невзрачный камушек. И только как следует приглядевшись, я рассмотрел в его глубине свернутый в компактный клубочек вихрь Силы.

— Гарри! У меня получилось! — Закричала она. Я недовольно покачал головой.

— Родная, мы же договаривались: с магией, тем более — такой, ты экспериментируешь только в моем присутствии.

— Ты еще спал, — категорически ответила Гермиона. — А мне в голову пришла такая идея... И это было совершенно безопасно!

— Так же безопасно, как и ваш прошлый эксперимент? Когда мы с Кричером вас с Луной еле-еле вытащили?

Гермиона аккуратно положила на столик камушек и книгу, на обложке которой я разобрал название: "Падение Гавалона". Мда... Значит, в камушке — как бы не локальный варп-шторм собран... После этого любимая отодвинула ножки Луны, и уселась ко мне на колени. Гермиона обвила мою шею руками, и потерлась об меня грудью и животиком.

— Ну Гарри, пожалуйста...

Таким аргументам я противостоять не мог... почти никогда.

— Нет, Гермиона. Это может быть опасно не только для тебя, но и для ребенка, — я старался говорить максимально жестко, хотя и не уверен, что у меня хоть что-то получилось. — Еще одна такая выходка, и я закрою для тебя доступ в заклинательный зал, по крайней мере — пока не родишь. И вообще, у нас гости.

— Ой, — спокойно ответила Гермиона, и оглянулась на второй диванчик напротив.

Невилл и Эби сидели, прижавшись друг к другу как дети, напуганные и ошеломленные. Такой вариант семейного скандала в частности и семьи вообще они, похоже, представить себе не могли.

— Но... но это же неправильно! — помотала головой Эби. — Так нельзя!

— Нас устраивает, — ответила Гермиона, погладив белобрысую макушку, — а кому не нравится — могут устраиваться так, как им удобнее. Мы же — Дом Блэк, устоявший в шаге от падения, и нам нужно восстанавливаться!

Теперь уже я уткнулся лицом в плечико любимой, пряча разрывающий меня хохот. Такого аргумента в пользу нашего гарема я как-то от Гермионы не ожидал.

— Ладно... — Невилл потряс головой, посмотрел на нас, на Эбигайл, потом снова на нас... и решительно обнял девочку. Та удивленно посмотрела на парня, улыбнулась, и отзеркалила жест Луны, положив голову на плечо Невиллу. — ...меня тут просили спросить у тебя, раз уж я все равно собрался в гости...

— О чем? — поинтересовался я, выглядывая из-за Гермионы. Джинни и Луна напряглись... Гермиона же потянулась к лежащему на столе камушку. Я покачал головой, останавливая панику. Сначала поговорим.

— Вот, — Невилл положил на стол номер "Придиры". — Ты действительно уходишь?

Глава двадцать девятая

Гости ушли. Гарри и Гермиона спустились в заклинательный зал, и творили там что-то такое, что золотистые микозюбри, обычно буквально облеплявшие стены домов, где жили люди, в поисках ненужных, забытых, но все еще очень вкусных эмоций, разбежались по темным углам, и сидели там, тихо дрожа и подвывая от ужаса. Джинни осталась в гостиной. Они с Кричером что-то обсуждали, не замечая ничего вокруг. Кажется, выдумывали новую сервировку. Я же, развеяв иллюзорное "платье" поднялась к себе, чтобы в тишине почитать свиток, врученный мне отцом: дневник Изабеллы Лавгуд, девочки, жившей еще до принятия Статута Секретности. Я задумалась, припомнив рассказы Джинни о попавшем ей в руке дневнике... но потом решительно открыла развернула свиток, и на нем начали проявляться буквы.

* * *

12 февраля 1601 года от Рождества Господа нашего Иисуса Христа. Сегодня у меня пятнадцатый день рожденья, и отец прислал мне с совой настоящий волшебный свиток! Я могу записывать в него все, что захочу, а потом, только пожелав этого — прочитать записанное, сколько бы я не написала с тех пор! Это куда лучше, чем соскабливать уже написанное заклинанием и раз за разом использовать пергамент снова и снова, как мы это делаем в Хогвартсе! А магглы еще и не могут применить подходящее заклинание, и вынуждены скоблить руками! Вот где ужас-то!

В своем письме папа просил меня записывать на этот пергамент все важные наблюдения и размышления, которые только придут мне в голову. А еще он написал, что сны, на которые я жаловалась ему зимой — могут оказаться пророческими, и очень просил их записывать. Впрочем, о последнем говорила и преподавательница Прорицаний, Ванда Стадницка, которая приехала во Францию с королем Генрихом Третьим откуда-то с севера, не то из Польши, не то даже из далекой Московии!

Впрочем, профессор Стадницка, несмотря на ее рассказы о благородстве предков, пребывает в бедности, не позволяющей ей приобрести более подобающее жилье, и ютится в башне, где и проводит уроки, чтобы сэкономить на отоплении. Это заставляет также усомниться и в ее рассказах об отношениях с королем Генрихом Третьим, прошлым королем Франции, и даже его преемником — Генрихом Бурбоном. К тому же она отнюдь не демонстрирует подобающей для аристократа и волшебницы стойкости духа, и не может отказаться от употребления виски, впрочем, частенько понося его, и утверждая, что этот напиток и близко не похож на напиток ее родины, который она называет vodka*. Впрочем, что взять с иностранки! Парни с Рейвенкло, побывавшие в Дурмстранге, говорят, что у них там эта самая vodka даже летом замерзает, а потом эти куски льда складывают в samovar и растапливают, чтобы выпить под раскидистыми клюквенными деревьями.

/*Прим. автора: напиток был изобретен на территории Речи Посполитой Двух народов, отошедшей впоследствии к России, что и вызывает споры России и Польши о принадлежности напитка в качестве национального*/

Ой! Дурмстранг! Вспомнила! Ходят слухи, что паписты собираются перенести в Священную римскую империю германской нации войну, угасающую во Франции, и школу в связи с этим придется эвакуировать! Вот кошмар!

* * *

Читать было тяжеловато. Все-таки орфография и пунктуация со времен Шекспира несколько изменились... но в принципе разобрать можно...

Я отложила дневник в сторону, и попыталась вспомнить: в каком году церковь Островов отделилась от Римской, и не смогла*. Однако, судя по слову "паписты", которым она, судя по всему, называет католиков — Изабель уже была протестанткой. И что из этого следует? Да Мерлин его знает! Но верующей она явно была, и, похоже, весьма ревностной в своей вере. Впрочем, насколько я помню, для тех времен это было характерно.

/*Прим. автора: на самом деле — 1534 год. Но не будем чересчур пристрастны. Многие ли могут вспомнить не только год, но хотя бы век, в котором начался Раскол Русской православной церкви? Автор вот, не обращаясь ко всезнающему Гуглу смог только вспомнить, что раскол был после изгнания поляков из Москвы в 1612, но до воцарения Ивана Пятого и брата его Петра в конце того же века. Ничего так разброс?*/

В любом случае, отец сказал, что там есть вещи, которые будут мне интересны... хотя я пока что такого и не наблюдаю. Разве что сам по себе заклятый свиток любопытен... Возможно, что стоит отдать его Гермионе — пусть разбирается. Думаю, это несколько отвлечет ее от экспериментов, которые могут прикончить нас всех. Но пока что я продолжу чтение, пропустив несколько "блоков", в которых Изабелла записала, кто на кого как посмотрел и кто с кем гуляет.

* * *

7 марта 1601 года от Рождества Господа нашего Иисуса Христа. На каникулах я расслабилась и несколько дней ничего не писала. Но сегодня пришло сообщение от брата Вильяма. Они захватили одно из поместий Селвинов, дальних родичей Блэков, и оказалось, что там гостили дети двоюродного племянника сестры второго мужа нынешней жены младшего брата главы семейства Блэк, да будет проклято это имя! Брат и сестра Блэки гостили у дальних родственников, готовясь в следующем году поступать в Хогвартс. Билл пишет, что обоих посадили на кол. И я, как истинная христианка, надеюсь, что мученическая кончина помогла им избыть грех рождения в проклятой семье...

* * *

Я уронила свиток. Нет, конечно, теоретически я знала, что это были жестокие времена. Да и тот же Кричер упомянул, что семейство Лавгуд было врагами Блэков на протяжении многих веков. Но чтобы вот так... детей...

— Луна! Что с тобой? — Гермиона вошла в мою комнату совершенно бесшумно... или это я ее просто не услышала? — Ты плачешь?

Я показала Гермионе свиток. Та прочитала записанное и пожала плечами.

— Времена были жестокие. Не уверена, что, попади дети Лавгуд в руки предков нашего Гарри, с ними поступили бы лучше. Вот интересно, с чего началась эта вражда?

Говоря это, Гермиона держала свиток в руке. Записанное на нем мигнуло и исчезло, а потом появилось снова, но это был уже другой текст. Отрывок без даты, без начала и конца, записанный той же рукой.

* * *

Жан Бонне, младший брат главы фамилии, Людовика Бонне* со всей семьей бежал в Англию вместе с Раймундом VI, где его потомки и приняли имя Лавгуд. Сам же Людовик остался в Тулузе, где и погиб в бою с Робером Моро*, пришедшем на древнюю землю Лангедока в войске графа Лестера* чтобы утолить пылавшую в его душе жажду крови. Из семьи же Людовика никого не осталось в живых, чтобы принять имя и Силу рода, и сила эта досталась их убийце, который и перебрался в Англию, чтобы гнать и истреблять выживших потомков Жана, зная, что они представляют для него опасность...

/*Прим. автора: Bonnet (Бонне) — от фр. bon — "добрый, хороший" + уменьшительный суффикс, Лавгуд — love+good (любовь к добру)*/

/*Прим. автора: Moreau (Моро) — от фр. moreau — "вороной", "черный"*/

/*Прим. автора: в данном случае имеется в виду пятый граф Лестер, виконт Безье и Каркассона, граф Тулузы, герцог Нарбоннский Симон де Монфор*/

* * *

На этом текст обрывался. Я со вздохом отложила свиток, и посмотрела на Гермиону. Она же пораженно разглядывала дневник Изабеллы.

— Вот это да! Оказывается, твоя семья враждовала с Блэками аж со времен Альбигойских войн! — глаза Гермионы вспыхнули. — Интересно, что это за сила, доставшаяся Блэкам? Нам ведь рассказывали, что родовые дары — это всего лишь выдумки чистокровных, призванные "доказать" их превосходство... А оказывается, это никакие не выдумки...

— Или выдумки, просто более старые... — покачала головой я. — Некоторые мозгошмыги имеют более чем почтенную историю... но остаются при этом мозгошмыгами.

Некоторое время мы с Гермионой рассматривали пергаментный свиток, на котором не было и следа чернил.

— Чем именно завладел Блэк? — спросила Гермиона. Свиток не отреагировал.

— Что забрал Робер Моро у Людовика Бонне? — переформулировала я. Впрочем, результат от этого не изменился. Гермиона вздохнула.

— А что это вообще за свиток? — спросила она у меня.

— Дневник Изабеллы Лавгуд, дочери одного из моих предков. Она завела его в 1601 году... — ответила я.

— Похоже, эта Белла... — произнося это имя Гермиона вздрогнула. Похоже, приятных ассоциаций оно у нее не вызывало, — ...просто записала кусочек рассказа об истории своей семьи. А что именно забрал этот Робер — то ли ей не сказали, то ли она не записала...

— Наверное, это было что-то достаточно ценное, раз из-за этого вспыхнула вражда на столько веков? — сделала вывод я, рассматривая тень, мелькающую на грани воплощения в реальность над головой Гермионы.

— Точно! Раз "это" что-то ценное — оно должно быть записано в "Список торфеев Дома Блэк". Я видела в библиотеке шкаф, заставленный толстенными томами... и Кричер сказал, что туда записывали только самое-самое...

И мы пошли в библиотеку. А дневник Изабеллы я как-нибудь потом дочитаю... обязательно!

Глава тридцатая

— Луна! — Гермиона влетела в мою комнату с толстенным томом в руках. — В каких книгах можно прочитать о родовых дарах?

— Ни в каких, — покачала головой я. — Разве что в личных книгах магов и родовых кодексах... но их кому попало не показывают...

— Кодекс рода... — задумалась Гермиона.

— Ну да, — согласилась я. — Помесь лабораторного журнала, исторической хроники и архива особо важных документов. Там как раз и можно найти такие разработки, которые впоследствии легли в основу родовых даров, будучи привязаны к определенной семье...

— Ничего не понимаю... — жена Гарри смотрела на меня с глубоким удивлением. — Разве "родовой дар" — это не что-то присущее самой магии рода?

— Не-а, — улыбнулась я. — Вот представь: есть некий маг, достаточно умный и умелый чтобы найти нечто новое, и достаточно хитрый, чтобы сохранить находку в тайне...

— Представила, — кивнула Гермиона.

— Тогда, если он будет еще и достаточно сведущ в темной магии и магии крови — он сможет привязать это найденное к своей семье и своим потомкам... и если эти самые потомки смогут "это" удержать — появится еще одна из немногих семей с родовым даром.

— Немногих? — удивилась собеседница. — Но разве не все старые семьи...

— Что ты... — рассмеялась я. — Семей с настоящими родовыми дарами — очень и очень немного. И то у половины — это что-то вроде способности мгновенно восстановить сломанный клинок и продолжать сражаться им до следующего восхода... То есть, когда-то это было полезно, но сейчас — в лучшем случае повод для некоторой гордости.

— А... — начала Гермиона.

— А у Лавгудов, к примеру, родового дара нет. Совсем. Разве что некоторые... особенности мышления и способность видеть тех, кого больше никто не видит...

— Про Лавгудов я тебе чуть позже расскажу, — удивила меня Гермиона. Кажется, она все-таки нашла что-то любопытное. — Пока что я хотела спросить про Уизли...

— Как раз от последствий попытки обрести родовой дар вы с Гарри меня и спасали, — заявила Джинни, входя в комнату. — Предки решили, что статус "семьи, имеющий кровный родовой дар" перебьет репутацию "предателей крови".

— Вот как... но ведь ты говорила, что это был договор... — Гермиона вопросительно посмотрела на рыжую.

— Правду сказала, — спокойно ответила Джинни. — И не будь договор составлен от имени "рода Уизли" — его последствия меня бы и не коснулись. А так... Влезли в долги, заключили Договор... и даже поимели какие-то плюсы, сами знаете какие...

Я поежилась. Воспоминание о том, как я узнала о некоторых особенностях младшей Уизли нахлынули как вживую... В общем, будь на мне надето хоть что-то кроме медальона — мне сейчас бы пришлось бежать переодеваться, чтобы скрыть мокрое пятно. У Джинни такие ласковые руки...

А впрочем... зачем мне что-то там скрывать? В конце концов, в этом доме все и так все про меня знают. Я положила свиток Изабеллы на стол, поднялась, сделала несколько шагов, уселась на колени к Джинни и требовательно распахнула ее халат. Рыжая отреагировала адекватно: одна ее рука легла мне на грудь, а другая начала движение по внутренней стороне бедра. Я же запустила пальцы в ее волосы и впилась поцелуем в приоткрытые губы. А-ах!!

Когда безумие немного схлынуло, я обнаружила, что халат Джинни валяется на полу, а сама она голышом посапывает возле меня. Гермиона все так же сидела в кресле с книгой. Она посмотрела на нас, стараясь изобразить "строго-осуждающий" взгляд, но влажные тени в глубине ее глаза подсказывали мне, что она была бы не против присоединиться... если бы нас было не трое, а четверо. Увы, но Гарри с утра спустился в заклинательный зал и с тех пор не появлялся, занятый чем-то чрезвычайно важным. Впрочем, если он не поднимется в течение ближайшего часа — я спущусь за ним, потому как нам с Джинни скоро уже надо будет отправляться обратно в Хогвартс, а уходить, не получив на дорожку чего-нибудь приятного — я не собираюсь. И Джинни тут лишь паллиатив, несмотря на все ее умения.

— Я так понимаю, история того, как твоя семья лишилась родового дара — тебе не интересна? — поинтересовалась Гермиона.

— Почему же? Интересна. Но ведь ты все равно ее расскажешь?

— Расскажу, — Гермиона вздохнула. — Джинни будить будем? Или в гостиную спустимся, а она пусть спит?

— Пусть спит.

В гостиной мы расположились возле камина. Кричер быстро заварил нам вкусный имбирный чай. Домовик Блэков одобрительно поглядывал на мой костюм, по-прежнему состоящий из одного медальона. Кажется, я вполне соответствовала том, как, с точки зрения престарелого и консервативного домовика, должна была выглядеть и вести себя наложница главы древнейшего и благороднейшего дома Блэк.

— Так что там с родовым даром моей семьи? — поинтересовалась я у Гермионы, нарочито неторопливо отхлебывавшей из чашки.

— У семьи Лавгуд нет своего родового дара потому, что он был захвачен Робертом Блэком, известным во Франции как Робер Моро. Кстати, именно с его сына, которого Роберт назвал Каффом* и пошла традиция называть детей именами звезд...

/*Прим. автора: Каф (Кафф) — бета Кассиопеи. В арабской астрономии считалась принадлежащей к созвездию Плеяды*/

— Хм... — я постаралась вернуть Гермиону к теме, от которой она явно собиралась отклониться.

— И правда... Так вот... До нашего разговора я не понимала, как можно "захватить в качестве трофея" не артефакты, или там, сокровища, но "наследие"... Но похоже, что твой предок изобрел или открыл что-то и успел по крайней мере частично привязать к семье.

— Правда? — удивилась я. Судя по тому, что я уже успела прочитать в библиотеке Блэков, если уже они накладывали лапу на что-то, то полностью и без надежды на возвращение. — Неудивительно, что наши дома враждовали веками. За такое...

— В полной мере трофеем могли воспользоваться только те Блэки, над которыми проводился особый ритуал, с обязательным (сама понимаешь — не добровольным) участием твоих родственников.

— Или — родственниц... — я задумалась о том, зачем папа дал мне свиток Изабеллы. Мог ли он знать..? Наверняка — не только мог, но и знал, а значит — в дневнике есть что-то очень интересное!

— Или родственниц, — согласилась Гермиона, внимательно посмотрев на меня. — К тому же Кафф вычислил (хотя мог и ошибаться), что если род Лавгуд пресечется, то трофей достанется им уже окончательно. Так что вражда была с обеих сторон.

— И что давал вам этот трофей? — заинтересовалась я.

— Нам? — удивилась собеседница.

— Вам, госпожа Гермиона, леди Блэк.

— Без ритуала — облегченное понимание и освоение анимагии, — ответила подруга.

— А с ритуалом?

— Скажем так: если бы над Сириусом провели этот ритуал, то он был бы не волкодавом, а полноценным Гримом, и вернуться из Арки ему не составило бы особенного труда.

— Интересно: кем будет наш Гарри? — улыбнулась я.

— Ты считаешь? — странно... Почему Гермиона удивляется?

— Это очевидно. У нас есть Гарри, принявший дом Блэк, и принятый Домом, и есть ты, пусть и Блэк только по замужеству, но этого достаточно. И у нас есть я, носительница крови Лавгуд. Следовательно, мы можем провести этот ритуал. И, как ценное имущество Дома я буду настаивать на его проведении: ведь чем сильнее вы с Гарри, тем мне и Джинни будет спокойнее под вашим крылом.

Услышав о "ценном имуществе", Гермиона скривилась. Вспомнив истории о ФОРТе и принудительном освобождении домовиков, я задумалась: не совершила ли я ошибку? И не попробует ли леди Блэк принудительно освободить меня? Но, к счастью, похоже, Гермиона успела немного повзрослеть, и принять за людьми право выбирать свое положение. Ведь это и есть свобода.

— Подумай, пока я буду искать описание ритуала, — успокоившись, порекомендовала мне Гермиона. — Ритуалы нашего Дома частенько далеки от всякой гуманности. Джинни до сих пор вздрагивает при воспоминании...

Честно говоря, я не видела: вздрагивала ли Джинни, когда говорила о ритуале, "спасшем ее от последствий попытки обрести Дар крови"... Но если леди Блэк говорит — "вздрогнула", значит вздрогнула. К тому же, мне ни она, и Гарри с Гермионой так и не рассказали, что они делали с Джинни на протяжении нескольких часов, в течение которых в рыжей шевелюре Молли появилось несколько седых прядей. И это молчание весьма красноречиво. Но, тем не менее — я уверена в своем решении. Странно только...

— А в списке трофеев...

— Нет, — покачала головой Гермиона. — В списке трофеев описания ритуала нет. Он был изобретен Робертом, и является не "трофеем", но "достижением" Дома. И искать его надо в другой части архива.

— Вот и пойдем, поищем. А когда станет ясно, что за ритуал — тогда я о нем и буду думать, — я произнесла эти слова только чтобы успокоить Гермиону. На самом деле я уже все решила: если в ритуале будет предусмотрена возможность моего выживания — мы его проведем, а если нет — модифицируем. И все равно проведем. Все вместе мы что-нибудь да придумаем.

— Хорошо, — вздохнула леди Блэк. — Пойдем искать...

Но тут в гостиную поднялся Гарри, и мы, естественно, уже никуда не пошли. А когда спустилась Джинни — не пошли тем более!

Глава тридцать первая

Хогвартс, Хогвартс, наш любимый Хогвартс... Напевая про себя, я плюхнулась рядом с Невиллом. Джинни тут же уселась рядом со мной... Увы, не помогло. Рон плюхнулся напротив и завопил:

— Ты что здесь делаешь?! Это стол Гриффиндора!!! Тебя здесь не должно быть!

— Свали в варп, — флегматично ответила брату Джинни. — Луна — мой друг, и может сидеть рядом со мной там, где хочет этого. И, кстати, передай родителям, что Гарри не будет перечислять деньги, пока не получит свой экземпляр подписанного договора.

— Сама передай, — буркнул Рон.

— Вот еще! — фыркнула в ответ Джинни. — После вашей последней выходки я никакого дела с Норой и ее обитателями иметь не желаю!

Рон застыл, хлопая глазами и открывая и закрывая рот. Остальные заинтересованно смотрели на ссорящихся рыжих. И этим решил воспользоваться Колин Криви. Он потихоньку подобрался к Невиллу, и задал ему интересовавший всех вопрос:

— Невилл, ты же был у Гарри... Как он там?

— Гарри? — Невилл жестко посмотрел на самого большого фаната Мальчика-который-Выжил, и ответил: — Он решил отойти в сторону от всей этой войны.

— Но почему? — горестно вскрикнул Криви, переживая величайший в своей недолгой жизни кризис: падение Героя. До этого момент Колин все-таки надеялся, что публикация в "Придире" — не более чем утка. И тут такое подтверждение! — Он же... — Ответила гриффиндорцу Джинни.

— Если Свету не нужен "темный маг", то нужен ли Свет темному магу?

— Но ведь Гарри же не может быть темным магом?! — возопил Колин.

— Да? — поинтересовалась Джинни. — А ты вспомни, как его все называли на моем первом курсе? Не иначе, как наследником Слизерина. А на Турнире? Ведь все, кром Гермионы, поверили, что он смошенничал перед Кубком! И я поверила, — Джинни тяжело и грустно вздохнула. — А когда в школе правила эта мымра в розовом?

— Мисс Уизли! — грозно прервала подругу Макгонагалл, до этого момента с интересом прислушивавшаяся к эмоциональной речи рыженькой. — Ничто не может оправдать использования девушкой столь грубых выражений! Даже то, что мадам Амбридж — действительно "мымра в розовом".

— Профессор Макгонагалл... — Джинни удивленно смотрела на декана своего Дома.

— Продолжайте, милочка, продолжайте. Мне тоже очень интересно: что же случилось с Гарри, что он предпочел не возвращаться в Хогвартс?

— Ну... — Джинни задумалась, и я успела вклиниться.

— Гарри так часто называли темным магом, что он решил разобраться: как же это на самом деле "быть темным". Благо, тенекруты нашли в доме, откуда был изгнан Свет множество интересных книг, написанных кровью на пергаменте из человеческой кожи... — Вообще-то, ни Гарри ни Гермиона не притрагивались еще к таким гримуарам, справедливо предполагая, что общение с такими книгами может оказаться не полезно для здоровья... Но книги действительно нашлись... да и те же сочинения добрых обитателей солнечного Комморага — вполне соответствовали по уровню "темности". Так что я не особенно и соврала. Да и впечатление я произвела соответствующее: вон, Ронни как-то странно кривится, как будто хочет познакомить нас с тем, что успел съесть...

— Мисс Уизли, — встрял подошедший Дамблдор. — Но ведь нельзя же так, из-за ошибки одного человека...

— Да, один человек ошибся, — жестко прервала директора рыженькая. — Тот, который дал амулет спасения самому тупому из моих братьев, и снабдил его инструкцией "использовать при первой возможность". "Избранный — сам выберется", не так ли? Он и выбрался, но почему-то больше не хочет иметь с Вами никаких дел. Почему бы это?

— Его мать поверила Вам — и потеряла друга и жизнь, — вмешиваюсь в разговор, наблюдая удивленное выражение на лице Ужаса Подземелий. — Его отец поверил Вам — и потерял жену и жизнь. Он поверил Вам — чуть было не потерял подругу и жизнь. Странно, почему бы это он не хочет поверить Вам снова?

Да, мы нарываемся. Но легкий холодок козырного контакта проникает в наши мысли. И, думаю, в случае чего — Гарри не затруднится обеспечить нам с рыженькой "экстернат по медицинским показаниям"!

— Мисс Уизли, мисс Лавгуд, вам стоит задуматься над своим поведением! — грозно высказался директор школы и лидер Светлых сил. — По двадцать баллов с Гриффиндора и Рейвенкло и неделя отработок у профессора Снейпа!

Соседи по столу смотрели на нас кто сочувственно, кто с откровенной издевкой и злорадством. Мне же с большим трудом удавалось сдерживать широкую улыбку, наползающую на лицо. Думаю, у Гарри-и-Гермионы найдется, чем подкупить профессора зелий, чтобы отработки происходили в самой дружественной обстановке... и, может быть — на Гриммо, 12. Хотя, последнее — вряд ли... но я буду очень на это надеяться.

Под этими столь различными взглядами мы даже не заметили, как к нам подошел Драко Малфой. Он некоторое время пристально разглядывал мой медальон, потом — неверяще встряхнул головой. Неужели он знает, что он означает?

— Акцио подарок! — взмах палочкой, и перед блондином возникает коробка без каких-либо поясняющих надписей. — Мисс Лавгуд, так получилось, что имение моего отца не так давно попытались обокрасть. И среди вещей вора моя мама опознала предметы, однозначно принадлежащие Дому Блэк. Не затруднитесь ли Вы передать эти вещи главе Дома как знак доброй воли и предложения о примирении со стороны Дома Малфой? В конце концов, наши разногласия с лордом Блэком — не более, чем детская ссора, которую давно уже пора прекратить!

Я задумалась, взмахнула палочкой, проверяя коробку на самые очевидные сюрпризы. Проклятья на коробке не нашлось, да и порталом она не являлась. А с остальным — пусть Гарри разбирается. Думаю, ему найдется с кем посоветоваться.

— Лунопухи подсказывают мне, что стоит передать ваши... — я намеренно подчеркнула маленькую букву*, — ...предложения Гарри. Но каков будет его ответ... — и я пожала плечами.

/*Прим. автора: да, я знаю, что англичане так сделать не могут, но соответствующее интонационное выделение того, что использовано множественное число — наверняка возможно*/

— О, разумеется, я не думаю, что Вы сможете принять подобное решение за лорда Блэка, — Малфой манерно растягивал гласные, но в его глазах пряталась улыбка. — Вполне достаточно будет, если Вы передадите подарок и предложение. И, кстати, а что это у вас за браслеты?

Углядел, глазастый! Я провела рукой по узкой полоске кожи, расписанной рунами, что охватывала мое левое запястье.

— Самый что ни на есть черномагический амулет! — сделав большие и страшные глаза, сказала я. — А то тут в школе то проклятые ожерелья валяются, то тролли с оборотнями бегают, то василиск ползает...

— А не боишься, что отбе... конфискуют? — поинтересовался Малфой.

— Не-а, — покачала головой я. — Разве что вместе с рукой, — и я продемонстрировала, что браслет намертво срощен с кожей.

— И с кого кожу драли на браслетик? — глаза Драко полыхали любопытством.

— Для моего — с Джинни, для ее — с меня, а Гермионе мы обе на подарок скинулись, — поспешила я удовлетворить столь похвальное с точки зрения Владыки изменчивых ветров и его адептов чувство. Правда, слушавшие нас гриффиндорцы отреагировали как-то... неадекватно: побледнели, схватились за рты, как будто борясь с приступом тошноты. А чего тут такого?

— Больно было? — интерес Малфоя к черной магии угасать как-то не спешил.

— Очень.

Мои глаза затуманились, когда я вспоминала сияние золотого диска, хруст вспарывающего мою спину жертвенного ножа... и Гарри, отвлекающего меня весьма приятным образом. Нет, по сути и смыслу ритуала, изнасилование должно было увеличить мои страдания... Но это же Гарри! Мы даже сомневались: все ли у нас получилось, пока химерический двойник леди Блэк не подтвердила, что амулеты — действующие.

— Так, мисс Уизли, мисс Лавгуд... — беда пришла, откуда не ждали. Оказывается, нас кроме соучеников слышала еще и мадам Помфри, — ...как позавтракаете, вместо занятий — ко мне на осмотр. Как вы только додумались проводить такое без присутствия медика!

— Упс... — самое страшное слово в черной магии.

Глава тридцать вторая

Наконец-то наступили выходные. На неделе профессор Снейп ни за что не захотел отпустить нас с Джинни на Гриммо, мотивируя это тем, что директор Дамблдор может в любой момент заинтересоваться нашим наличием... и устроить всем неприятности, убедившись в нашем отсутствии. И в этом профессор оказался безусловно прав: директор несколько раз забредал в класс зельеварения под откровенно надуманным предлогом. Лучше бы он сказал, что словоглота ищет — это было бы правдоподобнее, тем более, что парочка таковых как раз сидели среди экспонатов, собранных профессором Снейпом.

Волосы у меня везде начали отрастать, и я серьезно задумалась над двумя вопросами: во-первых, почему у Гермионы их совсем нет ниже шеи? И, во-вторых, в каком виде я больше понравлюсь Гарри?

Ответ на первый вопрос можно было узнать разве что у самой Гермионы. Но спрашивать почему-то показалось мне неправильным. Так что я довольно легко оставила его в стороне... хотя он и продолжал вращаться где-то на окраине моих мыслей, постепенно превращаясь в мозгошмыга. Впрочем, наблюдать процесс рождения этого неведомого прочим существа тоже было очень интересно.

Второй же вопрос был гораздо серьезнее. Спрашивать Джинни было бесполезно: ее мнение я и так знала, ведь именно она убедила меня использовать депилирующие чары в прошлый раз. А еще она же запихнула меня в костюм служанки... Я потрогала медальон, скрывающийся под одеждой... Пожалуй, в последнем она была права. Значит ли это, что и в вопросе депиляции она знает, о чем говорит? И если права — то что это может сказать о Гарри? Нравится ли ему представлять меня совсем маленькой девочкой? Или я так больше похожа на Гермиону?

Запутавшись в этих вопросах, я все-таки взмахнула палочкой, и произнесла нужные слова. Было тепло и больно. Джинни говорила, что заклятье безболезненной депиляции существует, но те, кто его знает — предпочитают не делиться этим знанием с остальными, так что нам приходиться довольствоваться тем, что есть. И такая ситуация вообще характерна для магического мира. Личные и родовые секреты распространены чуть менее, чем везде. И даже школьная программа Хогвартса большей частью состоит из того, чем со своими учениками сочли нужным поделиться Основатели тысячу лет назад. Нет, конечно, дополнения были: кто-то добавлял новые заклятья, зелья и артефакты в школьный фонд по доброте душевной или из принципиальных соображений, кто-то вел исследования на деньги Хогвартса, и не мог не поделиться результатами... Но основа оставалась все та же: тысячелетней давности.

Постанывая сквозь стиснутые зубы, я сделала шаг вперед, под душ, чтобы позволить текущей воде смыть выщипанные волосы и не дать использовать их в направленной против меня ворожбе. Вот интересно: случайно ли так получилось, что депилирующее заклинание, кроме всего прочего еще и не совместимо с подавляющим большинством обезболивающих зелий и заклятий? Оно либо прекращает их действие, либо не работает само. Приходиться терпеть... Больно! Только тепло, окутывающее то место, где только что были пробивающиеся волосики, позволяло представить, что это Гермиона ласкает меня... там. И это делало ситуацию... терпимой. Но все равно — больно!

Зато, явившись на Гриммо, мы с Джинни сразу же угодили в вихрь игры, затеянной Гарри и Гермионой. Признаюсь, лежать рядом с Джинни голенькой, с завязанными глазами и стянутыми за спиной руками, раскинув ноги и ожидая, кого из нас выберет Гарри, а кем займется Гермиона — было несколько... волнительно. Гарри и Гермиона не спешили. Они о чем-то шептались между собой, иногда я чувствовала легкие прикосновения к соскам, ножкам, животу... Они были слишком мимолетны, чтобы можно было опознать прикоснувшегося, но заставляли чувствовать сильной возбуждение. Несколько капель смазки скользнули вниз, и моей попке стало немного холодно. Я выгнулась, насколько могла, приглашая хоть кого-нибудь заняться мной...

Джинни вскрикнула, а по моим нижним губкам заскользили тонкие пальчики. Я застонала. Податься навстречу ласке я уже не могла, так как и так выгнулась, насколько можно, и это было настоящей пыткой. Пальчики Гермионы пошире раскрыли вход в меня, а ее губы впились в нежный бугорок там, где смыкалась арка нефритовой дороги.

— Аах! — вскрикнула я.

Раздавшийся рядом стон Джинни намекнул, что Гарри тоже где-то рядом, и сейчас видит меня извивающейся в руках его супруги... и это кружило голову.

Еще когда жива была мама, папа однажды налил мне бокал вина, и я выпила его "пока мама не видит". Тогда все было очень похоже: мир шатался вокруг, и забавные лунопухи вылезали из всех углов. Сейчас было точно так же. И то, что повязка на глазах не давала мне увидеть лунопухов — ничуть не мешало мне ощущать их присутствие.

Я расслабилась, опускаясь, и Гермиона легла рядом. Левую руку она подсунула мне под голову, обнимая меня за плечи и упираясь в меня мягкими грудями с твердыми, стоячими кончиками сосков. Может быть, она не просто играет со мной чтобы не огорчать Гарри? Может быть я ее действительно возбуждаю? Ну хоть немного?! Я же их запечатлела через Джинни, а она точно привязана к ним обоим! И нам мало одного Гарри! Как хочется, чтобы и Гермиона тоже...

Я раскинула ноги пошире. Левая при этом оказалась на спине Гарри, двигающегося в рыженькой, а правая — на бедре Гермионы. Сквозь туман опьянения пробилась мысль: если я — наложница Гарри, а Гермиона — его жена, то кто она по отношению ко мне? Пусть будет — "хозяйка". Вот.

Большой палец хозяйки проник в мои истекающие соком врата, вызвав неописуемое ощущение, побившее меня от копчика до горла. Я снова выгнулась и застонала, в то время как указательный и средний пальчики Гермионы размяли мой черный вход и проникли в него. Хозяйка сжала тонкую перегородку, заставляя меня дергаться и пульсировать.

— Луна, — зашептала мне в ухо Гермиона, — не обижайся, что Гарри выбрал не тебя. Мы потом поменяемся... а может — и еще раз. И Гарри кончит в тебя... или в Джинни... а может и в меня... Но в кого-то из нас — обязательно.

При этом она облизала мое ухо, и я почувствовала, как меня накрывает. Уже не сдерживаясь, я простонала:

— Я люблю тебя... и Гарри... Вас... обоих.

Осознание того, что я все-таки призналась, подбросило меня выше, на самый пик наслаждения... а потом — еще выше, в сияющие бесконечные небеса...

Глава тридцать третья

— Мисс Тонкс! Кончайте, наконец, тупить, и внимательно смотрите, как это делается!

Взмах палочкой, неудобопонятная фраза, как бы не на древнешумерском, и деревянная фигурка рассыпается в зловонную кучу, подвергнутая проклятью гниения.

Я пытаюсь повторить то же самое, разумеется на своей мишени, и...

— ...что за тупоголовая идиотка, неспособная к минимальному контролю! И какого Мордреда я вообще взялся ее учить! — слышу я, приходя в себя. — Ведь элементарно же!

Нда. Учиться чему бы то ни было у Северуса — тяжелый труд. Как и положено Мастеру, многие действия он выполняет "на автомате", и давно уже забыл как это "простейшее движение" выполняется по частям. Да и Мастер он в зельеварении и темной магии, но никак не в педагогике. И, встречаясь с упорным непониманием элементарных вещей — злится, срывается и начинает орать.

Впрочем, мне-то как раз к такому не привыкать. Моя неуклюжесть постоянно навлекает на мою голову гнев всех подряд, начиная от собственной семьи, и заканчивая начальством в аврорате. Да и занятия в Хогвартсе, где я ухитрилась-таки получить "Превосходно" на СОВ и "Выше ожидаемого" на ЖАБА — привили мне немалый иммунитет к выступлениям Мастера зелий.

— Северус, — хотя я для него "мисс Тонкс", обращаться к учителю темной магии я стараюсь по имени. Просто чтобы доказать самой себе, что я его больше не боюсь. Получается пока что плохо... но зато сам Снейп еще ни разу не возразил на такое обращение. Так что рано или поздно, но я добьюсь своего. — ...а почему ты вообще преподаешь? Разве в Хогвартсе так много платят?

Профессор горько усмехнулся.

— Да если бы я имел возможность варить не одно-два действительно серьезных и дорогих зелья в семестр, а хотя бы пять-шесть — давно бы уже мог варить их только ради собственного удовольствия, а жить как рантье — на проценты с капитала.

— В чем же тогда дело? — с удивлением спросила я его. — Преподавать тебе явно не нравится, и, прости, но делать этого ты не умеешь. Знаешь, ты, конечно, много, но вот научиться чему-то у тебя сможет только тот, кто очень хочет научиться, чего о большинстве школьников никак не скажешь.

— А то я сам этого не знаю... — губы Снейпа горько искривились. — Иначе с чего бы это я год за годом претендовал на должность преподавателя ЗоТИ, на которой еще никто дольше года не продержался? И если ты сумеешь устроить мое увольнение из Хогвартса, желательно — "с пожизненным запретом на профессию", но не "переводом в Азкабан", клянусь — возьму тебя замуж и буду каждый день носить на руках не менее чем по полчаса.

— Упс... — сказала я, рассматривая светящуюся голубым нить Обета, обернувшуюся вокруг запястья Снейпа.

— А, — Мастер зелий махнул рукой. — ...не обращай внимания. Я Малфою так же обещал двадцать флаконов Феликс Фелициас, если он сумеет меня уволить... Думаю, это более существенная перспектива, чем возможность заполучить такого мужа как я: клейменого, — он поднял левый рукав, демонстрируя мне Темную Метку, — ...запутавшегося в смертельной игре между двумя Великими магами, да еще и живущего прошлым, когда еще была жива...

— Зато я всегда мечтала выйти замуж за рантье, который сможет нигде не работать и целыми днями уделять внимание мне... — я чуть не рассмеялась, городя эту чушь: вряд ли можно было придумать что-то более далекое от моих настоящих желаний... Но зато возможность сделать то, что не удалось богачу, любимчику властей и члену Попечительского совета Хогвартса Люциусу Малфою... Это был вызов. Ей-Мерлин, самый настоящий вызов! А я никогда не отказывалась от вызовов!

— А вот возьму и сделаю! Будешь знать, как словами бросаться!

— Буду знать, — ухмыльнулся Снейп. — А пока что бери палочку, и еще раз...

В принципе, проклятье гниения было не особенно применимо в бою, равно как и где бы то ни было еще... Но, как объяснил Снейп, на нем было очень удобно тренироваться в контроле Силы и своего эмоционального состояния. Так что не освоив этого упражнения, браться за действительно серьезные и темные заклятья и ритуалы — это все равно, что начинать писать роман (или, хотя бы повесть), не умея выводить бессмысленные закорючки в прописях*.

/*Прим. автора: можно, конечно, и по клавиатуре постучать — год-то уже 96 или даже начало 97-го, но в Волшебном мире и слова-то такого: "компьютер" не знают*/

Я подняла палочку, и собиралась было снова попробовать правильно сформировать проклятье, когда в дальнем углу зала открылось "окно контакта" и в из него высунулась Луна в своем любимом платье служанки.

— Профессор Снейп, здравствуйте. Ой! Нимафдора... — кого другого за это я бы и убить могла. Но это же Луна... Она даже умерев — не поймет. Не захочет понять.

— Р-р-р! — зарычала я на нее и направила палочку в ее сторону.

— Нимфи, ты решила стать анимагом, и превращаться в громкорыка? — "удивилась" Луна, освещая полутемную комнату своей улыбкой. — А может, лучше — в морщерогого кизляка? Папа его давно ищет, а найти никак не может... а тут мы каак...

— Мисс Лавгуд, — прервал начинающийся разговор холодный голос Снейпа. — Потрудитесь объяснить: что Вам понадобилось у меня дома? И, кстати, передайте Поттеру, что его иллюзии, которыми он пытался прикрыть слишком глубокий вырез Вашего платья, слеплены настолько грубо, что мало-мальски подготовленному магу не составляет труда видеть прямо сквозь них.

Эти слова почему-то царапнули меня... хотя признаться себе в том, почему это произошло — я так и не решилась. Саму же Луну они ничуть не затронули.

— Ага, — взмахнула она головой так, что светлые волосы на мгновение образовали настоящий нимб. — Обязательно передам. А вы не могли бы помочь нам разобраться с одним черномагическим артефактом?

— Так... — Снейп нахмурился. Он уже рассказывал мне, что давно привык к тому, что если школьники могут вляпаться в какие-то неприятности — они в них обязательно вляпаются... Впрочем, если школьники стопроцентно не могут вляпаться в неприятности — они в них все равно вляпаются, но позднее. Так что, представив сочетание "Поттер, Грейнджер и черномагический артефакт" — Северус вздрогнул. — Что за артефакт?

— Может быть, перейдете к нам? — поинтересовалась Луна.

— Хорошо, — кивнул Северус. — Мисс Тонкс?

Разумеется, я пошла с ним.

— Мисс Лавгуд, — спросил Северус, оказавшись в гостиной дома Блэк, и раскланявшись с хозяевами и Джинни Уизли. — Так что за артефакт вы обнаружили и какие с ним проблемы?

— Вот, — Луна вытащила из лифа своего платья серебряный амулет на цепочке.

Северус схватился за голову, да и я была недалеко от этого. Таскать на себе предмет, про который точно знаешь, что он — порождение черной магии... Это мало отличалось от самоубийства и было глупостью просто за гранью вообразимого*.

/*Прим. автора: да, это шпилька в сторону "Принца-Полукровки" и "Даров Смерти"*/

— Хм... — единственный присутствовавший в гостиной мастер Темной магии взмахнул палочкой, направляя ее в сторону медальона. — Попробуйте снять его.

Луна попробовала... но цепочка, которой она только что легко игралась — даже не сдвинулась с места.

— Не получается, — блондинка удивленно посмотрела на Северуса.

— Хм... — повторил Северус. — Рабочий. А ну-ка...

Мастер размахивал палочкой. Речетативом лились слова давно мертвых языков. Вспышки мертвенного света освещали гостиную...

— Значит так, — начал Снейп, успокоившись, и выпив бокал вина, поднесенный ему Кричером. — Медальон — действительно черномагический. Заклят на главу дома Блэк, которым почему-то признает Поттера. Снять, соответственно, можно только с его разрешения...

— Угу... — согласилась Луна, устраиваясь у Гарри на коленях.

— ... подчиняет того, кто его носит, и заставляет его... а скорее — "ее" подчиняться тому, на кого заклят и выполнять все его пожелания...

— Вот в том-то и проблема, — произнес Гарри. — Луна, слезь с меня и подойди к профессору Снейпу.

— Не-а... — помотала головой Луна. — Мне и тут хорошо.

Глава тридцать четвертая.

— Мистер Поттер! — профессор Амридж нависала надо мной всеми своими пятью футами. — В своем эссе о методах использования Альтернативной реальности против накатывающих на наш чистый и богоспасаемый остров волн тьмы и невежества, рекомендованных Министерством... — большие буквы в ее речи слышались вполне отчетливо, — ...Вы два раза использовали слово "парень" и три раза — слово "девушка". Это недопустимо! Переписывайте!

Чувствуя за спиной непокобелимую поддержку Верховного администратора Министерства, Корнелиуса Фаджа, розовая ведьма выглядела внушительно и даже грозно, несмотря на всю комичность ее претензий. Она протянула мне Кровавое перо и стандартный двухфутовый свиток чистого пергамента.

Когда я представил себе процесс написания эссе этим пыточным приспособлением — мне поплохело.

— Мистер Поттер! — Амбридж встряхнула пером и снова протянула его мне.

— Мистер Поттер! — профессор вытянулась и как-то странно почернела. Я заморгал, отгоняя наваждение, и убедился, что передо мной стоит не временный директор Хогвартса, а профессор зельеварения Северус Снейп, при этом мне тепло и уютно оттого, что на коленях у меня сидит Луна. — Вы, никак, задремали?

— Никак нет! Я заснул!

Я потряс головой, пытаясь сообразить, что происходит. Последним, что я смог вспомнить было то, что Луна отказалась подойти к профессору Снейпу, и он подошел к ней сам... а потом, похоже, я все-таки вырубился, и у меня начались бредовые видения, которые я даже умудрился принять за реальность. Это же надо! Долорес Амбридж привиделась! Да ее еще прошлым летом кентавры куда-то уволокли... надеюсь — с концами...

— Это чем же таким Вы занимались ночью, — ехидно поинтересовался профессор, — что теперь так вырубаетесь?

— Колдовал, — ответил я.

— Над чем? — удивился Снейп.

— Над амулетом Луны. Она обнаружила в записях Изабеллы Лавгуд, что этот амулет должен принуждать свою носительницу к повиновению... результат — Вы видели сами.

— А Вам, — Мастер Темной магии ехидно ухмыльнулся, — значит, уже мало власти над несчастной девочкой, которая и так таскает на себе медальон, фактически — объявляющей ее Вашей рабыней? Еще и принуждать ее захотелось? Это чего Вы такого от нее захотели, что она отказалась?

— Ничего, — я пожал плечами, — просто если медальон не работает так, как должен, то КАК он работает? И почему именно так? И не опасно ли Луне носить его... А снять медальон она не дает...

— И не дам, — улыбнулась Луна, обнимая меня, и прижимаясь покрепче.

Я вопросительно посмотрел на профессора. Тот снова ухмыльнулся.

— Поттер, медальон работает именно так, как ему и положено. Попробуйте приказать ей с большей уверенностью в себе...

— Упала — отжалась! — рявкнул я на Луну, и с удивлением увидел, что профессор Снейп, как, впрочем, и довольно часто, оказался прав: Луна скатилась у меня с колен, и отжалась от пола, удивленно-вопросительно глядя на меня. — Можешь подняться, — разрешил я девочке, и она, просияв улыбкой, снова плюхнулась ко мне на колени.

— Как я и думал, — произнес профессор.

— А можно узнать, что именно Вы думали? — поинтересовалась Луна.

— Можно, — Снейп кивнул. — Поскольку Вы надели медальон добровольно, он не ломает Вас жестко, а допускает некую свободу действий. Но когда Глава Дома приказывает, именно приказывает, а не просит — Вы вынуждены повиноваться. Кстати, не порадуете нас описанием своих ощущений при этом?

— Совершенно не так, как под Империо, — радостно встряхнула белобрысой головенкой Луна. — Когда на третьем курсе профессор Грюм, который был Краучем, учил нас бороться с Империо... — мы с Гермионой вздрогнули. Мы как-то не думали, что Крауч будет проводить такие занятия и у детей младше нас на год. — ... так вот, под Империо все, сказанное наложившим — воспринимается как непреложная истина. Верить и повиноваться ему — легко и приятно, и даже кажется единственно возможным выбором... — Снейп кивал со знанием дела. Подозреваю, что он-то хорошо знаком с проклятьем подвластия так сказать, со всех сторон. — Зато когда Гарри приказал мне... Я твердо знала, что не хочу выполнять команду, приготовилась даже сопротивляться... Но тело как будто жило своей жизнью, исполняя приказание как бы независимо от меня. Я могла только наблюдать изнутри за своими действиями, и вернулась к управлению телом только после того, как Гарри разрешил мне подняться.

— Так может, теперь ты все-таки снимешь его? — поинтересовался я.

— Не-а, — покачала головой Луна. — Гермиона, я сегодня дам тебе свиток Изабеллы, почитай — думаю, тебе будет интересно.

— А мне — не будет? — спросил я.

— Тебе тоже будет интересно, но позже, — улыбнулась Луна, показывая, что для того, чтобы получить свиток — мне придется ей приказывать, чего я делать не собирался.

Через браслет я ощутил тоску и неприятие, охватившие Гермиону.

— Да, леди Блэк, — кивнул профессор. — Это очень похоже на то, чему Вас подвергли в плену. — У меня руки сжались в кулаки. Они посмели обидеть мою Гермиону!

— Но откуда Темный лорд получил... — начала Гермиона, преодолевая отвращение.

— Не забывайте, в свите Темного лорда был Регулус Блэк, а сейчас в ней состоит Беллатрикс Лестрейндж, в девичестве — Блэк. Любой из них мог как ознакомить Лорда с подобными вещами, так и самостоятельно разработать заклятье, воспроизводящее действие артефакта. В частности, на Вас, леди Блэк, заклятье накладывала именно Белла. И я не рекомендовал бы Вам встречаться с ней вновь: кто знает, какие постэффекты были в него вплетены...

Гермиона мелко задрожала, представив себя марионеткой в руках Беллатрикс Лестрейндж, и эти ощущения передались через браслет мне. На какой-то момент мне захотелось убить Снейпа... но потом я понял, что, хотя это знание и неприятно, но лучше им обладать, чем не обладать и неожиданно нарваться.

— Профессор, спасибо за предупреждение! — кивнул я.

— Не за что, — спокойно ответил Мастер зелий. — А теперь, если у вас больше нет вопросов, мы с Тонкс пойдем... у нас еще много дел.

Только после этих слов я вспомнил, что, вообще говоря, в гостиной есть еще и Тонкс. Я посмотрел на нее, и удивился горящим любопытством глазам. Кажется, метаморф живо интересовалась рассказанным. Вот только зачем ей это? Надеюсь, она не будет напрашиваться на такой же медальон? Мне и троих много...

Под эти мысли я сформировал козырный проход очень быстро, и Снейп, прихватив с собой метаморфа, отправился обратно в свою лабораторию.

Как только проход закрылся, Луна немедленно развеяла мои иллюзии, и оперативно выскочила из платья.

— Нда, — сказала она, сжимая свои груди и нацеливая их сосками на меня. — А я-то думала, что сегодня ты мной займешься...

— Но? — озвучил я очевидное продолжение паузы.

— А придется — отогревать Гермиону, — улыбнулась Луна. — Ей сейчас плохо и холодно. — Я удивился. Сам-то я состояние жены чувствовал через брачные браслеты. А вот Луна откуда знает? По лицу Гермионы сказать что-либо было сложно! — Так что хватай ее, и идем вниз, в ритуальный зал...

Интересно, что она задумала? Но это можно будет выяснить и на месте. Я подхватил Гермиону на руки. При этом она крепко-крепко обняла меня за шею, и прижалась ко мне.

Спуск в зал не занял много времени, а там... Как выяснилось практически сразу, в качестве метода оттаивания Луна выбрала "массаж изнутри", что, в общем-то, и не удивительно.

Гермиона, пошептавшись о чем-то с Луной, устроилась на мне сверху. Она двигалась резко и быстро, как будто стараясь вытрясти из себя память об ужасе и отчаянии тех дней...

Внезапно я ощутил касание тонких пальчиков там, где никак не рассчитывал их почувствовать. В принципе, ощущение было знакомо: Гермиона не раз ласкала меня таким образом "через Луну". А теперь, значит, сама Луна решила повторить этот фокус.

Любимая вздрогнула от боли, и я собирался было приказать Луне пойти вон, возможно — даже используя силу медальона. Но Гермиона покачала головой, не давая мне сделать этого. Теперь она двигалась мягко и плавно, принимая нас с Луной и отдаваясь нам...

Глава тридцать пятая

Умаяв Гермиону, я посмотрела на нашего общего любовника, ее мужа и моего господина и повелителя. Гарри, похоже, был в лучшей форме, но не настолько, чтобы требовать немедленного продолжения. Так что я отползла в сторону, и стала перечитывать те дни из дневника Изабеллы Лавгуд, которые, собственно, и довели нас до вызова профессора Снейпа.

* * *

13 июня 1603 года. Проклятый день! Как бы мне хотелось выбросить этот свиток, и ничего не писать... но... Хозяин потребовал, чтобы я продолжала вести дневник, записывая все, что со мной происходит. Хозяин... Мерзкое слово. Но ОН потребовал, чтобы я называла Его Хозяином — и я не могу не подчиниться. И если Он сказал записать, что со мной случилось — я запишу, так как иначе могу подвергнуться наказанию худшему, нежели смерть.

Сегодня мы поехали навестить наших дальних родственников — Креббов в их поместье. Какая-то аномалия, которую отец посчитал природной, мешала аппарации, и мы с Ритой, поехали в карете.

* * *

"Рита"... Я несколько секунд вспоминала, кто это, но потом до меня дошло, что это — служанка, которую к Изабелле приставил ее отец. Мне сейчас лень рыться в более ранних записях, но, кажется, Рита была года на три младше своей госпожи. Нда. Суровые были времена.

* * *

На нас напали, когда мы покинули зону патрулей Дома Лавгуд, но еще не добрались до патрулей Креббов. Охранники просто упали, и больше не шевелились. Я разу поняла, что дело плохо, раз уж все амулеты, навешенные на наших воинов, и все их навыки оказались бесполезны. Выскочив из кареты, я крикнула Рите:

— Беги! — и попыталась аппарировать. Но у меня ничего не получилось. Место нападения было накрыто какими-то чарами, которые не давали воспользоваться этим искусством. Я на секунду остановилась, осознав, что мы не смогли попасть к тетушке Лилиан не из-за природных аномалий. Нас хотели выманить из-за щитов поместья Лавгуд — и выманили.

Я бежала через лес. Погони за собой я не слышала, и думала уже, что спаслась, но, стоило мне остановиться и попробовать отдышаться, как страшный удар швырнул меня вперед. Оказывается, за шумом, который сама же создавала, я не услышала жестокого и беспощадного преследователя, который гнался за мной как тень, но не потому, что не мог догнать сразу, а скорее — играя моими страхами и надеждой.

Я упала и покатилась, а преследователь обрушился на меня сверху, и сразу накинул на шею что-то холодное, а потом — резко откатился в сторону.

— Встань! — услышала я, и встала. А что делать? Не лежать же на сыром мхе? — Хороша...

Высокий черноволосый парень неторопливо обходил меня против часовой стрелки. Я мучительно осознавала, что забег по лесу отнюдь не положительно сказался на состоянии моей одежды, и попыталась прикрыться руками.

— Руки опусти! — прикрикнул черноволосый, и я... опустила! Почему я это сделала? Почему?! — Стой и не двигайся.

Я замерла, а поймавший меня столь же неторопливо подошел, и сунул руку в лиф моего платья. Грубая мужская рука играла с моими сосками, а я ничего не могла с этим поделать. Совсем ничего. Даже поднять руки.

— Хороша! — повторил пленитель. — Подходишь!

— Для чего? — я поняла, что мой голос звучит как какой-то перепуганный писк.

— Узнаешь, — издевательски ответил охотник.

— Кто вы? Почему напали на нас? Я...

— Нихал Блэк, — ответил он, и я с трудом смогла устоять на ногах. Нихал Блэк, глава проклятого Дома! — Стой здесь. Я посмотрю, как там остальные. Когда позову — пойдешь на голос.

Ага! Сейчас! Так я останусь стоять! Вот только скройся из вида...

Но, когда Блэк исчез за деревьями — выяснилось, что я по-прежнему не могу ничего... даже сдвинуться с места. Приказ "стой здесь" держал меня как бы не надежнее цепей. Я смогла только наклонить голову, чтобы разглядеть: что это на меня надел проклятый Блэк? В вырезе моего платья на серебряной цепочке болтался серебряный же медальон. Я попыталась взять его... но приказ "опусти руки" видимо все еще действовал. Так я и стояла, пока не вернулся Блэк. Он бросил:

— Иди за мной, — и я пошла.

Подойдя ближе к поляне, на которой на нас напали, я услышала душераздирающие крики. Видимо, Рите тоже не удалось убежать.

— Твою служанку по кругу пускают, — подтвердил мои страхи Блэк. — Если выживет — будет и дальше тебе прислуживать.

Я вздохнула с облегчением. В конце концов, трупу нет необходимости прислуживать? Значит — убивать меня прямо сейчас никто не собирается.

Картина, открывшаяся мне возле кареты — была страшной. Тела наших охранников — оттащили в сторону и покидали в кучу. На дороге, на расстеленном плаще лежал голый мужчина таких габаритов, что Блэк сразу стал казаться каким-то мелким и щуплым. Голая Рита со связанными за спиной руками сидела на нем, а сзади к ней пристроился парень в синем плаще, предпочетший не раздеваться, но только спустить штаны. "Синий плащ" лапал только начавшие наливаться груди Риты, и совершал задом движения, подобные тем, которые я видела, когда мою арабскую кобылу Звездочку водили на случку. При каждом движении Синего Рита дергалась и кричала, и это, похоже, нравилось тому, кто лежал.

— Ах-р-р-р! — Зарычал лежавший.

— Нет! Не надо! Не в меня! — закричала и забилась Рита, но это ничего не дало.

— Оу-у-у! — взвыл Синий, замерев на некоторое время.

Некоторое время они лежали все втроем, приходя в себя. Потом Синий поднялся, и поднял Риту, дернув ее за связанные руки. Девочка покачивалась с прикрытыми глазами, а по ногам ее стекала какая-то бело-розовая жидкость.

— Следующие! — заявил поднявшийся шкаф, и пошел одеваться.

Из нападавших выделилась следующая пара. Один из них лег на так и оставленный на дороге плащ, а другой подвел к нему Риту и усадил сверху. Рита вскрикнула. Видимо, ей было очень больно. А оставшийся стоять спросил:

— Ну что, Джонни? Хороша ведьминская дырка?

— Хороша! — ответил Джон. — Пусть Билл ее слегка и подразработал, — "Шкаф" приосанился, — но все равно узенькая, как у благородной.

Оставшийся стоять поднял Риту вверх, а потом резко опустил, да еще и надавил на плечи, вызывая новый крик.

— Не страдай фигней, Том, лучше — присоединяйся! — предложил Джон, и Том присоединился.

И только тут до меня полностью дошел весь ужас происходящего: Риту, девушку из чистокровного, пусть и неспособного похвастаться древностью, богатством или влиянием рода — насиловали простецы!

— Слышь, девка, — громко сказал Том, приостанавливаясь. — Ты давай, это... отсоси еще одному. Все меньше народа придется нижними дырками ублажать! Все равно пока всех не обслужишь — отсюда не уйдешь!

Рита как-то судорожно кивнула, и к ней подошел еще один насильник, и начал пользовать ее рот.

Некоторое время стонущая и рычащая груда дергалась на дороге. Парни время от времени сменялись, Рита же все время оставалась "главным блюдом" на этом пиру похоти, и ее стоны и крики становились все тише и слабее. Но вот последний, совсем юнец, поднялся с Риты, и "Синий" обратился к Блэку.

— Все. Всех обслужила. И даже жива еще. Крепка девка!

— Отлично, — ухмыльнулся Блэк. — Значит, и дальше будет вас обслуживать, — а потом бросил мне: — не пытайся аппарировать, — и в тот же миг странное чувство, которое помешало мне сбежать из леса, чувство аномалии — исчезло! Но аппарировать я по-прежнему не могла. Мешал запрет.

Блэк подошел к лежащей без сознания Рите, присел около ее бесстыдно раскинутых ног, и что-то положил ей на живот. А потом он молча взмахнул палочкой — и Рита исчезла.

— Ну вот, — сказал Блэк, поднимая из дорожной пыли мою палочку, которую я, как выяснилось, выронила еще в самом начале погони. — Теперь отправляем эту — и сами по домам!

Блэк снова взмахнул палочкой, и меня как будто что-то дернуло за пупок...

Глава тридцать шестая

Я еще раз дернулся, и опустился, вдавливая Луну в кровать, а себя — в нее. Мир вокруг меня дернулся и взорвался. Правда, с наслаждением это имело мало общего, но все-таки какое-то облегчение принесло. Способность соображать ко мне вернулась, и я осознал, что лежу прямо на девочке, между ее бессильно раскинутных ног, а ее глаза закрыты. Спешно приподнявшись, я попытался вспомнить, что привело меня к такому состоянию — и чуть не рухнул обратно. Только что я грубо и жестоко трахал Луну. Именно "трахал", и даже "насиловал". Без ласк, без намека на прелюдию, без единой мысли о том, чтобы доставить удовольствие партнерше.

— Прости... Прости, Луна...

Слова казались какими-то мелкими и незначительными... Как такое можно простить — я даже не представлял. Но все равно снова и снова повторял мольбу о прощении.

— Нда, — произнесла Луна, не открывая глаз. — Не для каждодневного повторения, — она охнула, попытавшись свести ноги, — но мне даже понравилось. Гарри...

Я встрепенулся.

— ...Гарри, пожалуйста, скажи Кричеру, чтобы принес обезболивающее, ладно?

После такой просьбы продолжать вымаливать прощение было бы настоящим издевательством.

— Кричер!

— Вот, хозяин Блэк, — домовик протянул мне поднос с несколькими фиалами. — Эти зелья могут помочь подруге главы Дома.

Я взял поднос и протянул его Луне. Но когда я увидел, как трясется фиал в дрожащей руке, то отобрал его, и сам аккуратно вылил его содержимое между приоткрытых губ.

— Спасибо, — кивнула Луна. — А вон тот синий фиал... Его содержимым нужно смазать... там. Поможешь?

— Если ты не против, чтобы я к тебе прикасался... — начала я, но был прерван.

— Ох, Гарри, — нежная ладошка погладила мою щеку, — какой же ты у меня... у нас с Герми и Джинни дурачок... Если бы я не хотела этого — то и не просила бы, не так ли?

Я выполнил ее просьбу, стараясь действовать как можно мягче и аккуратнее. Но все-таки иногда девочка вздрагивала, когда мои движения становились слишком грубыми и резкими.

— А теперь, — Луна попыталась подняться, — помоги мне спуститься в заклинательный зал. Отлежусь на диске гемункулов — и буду как новенькая!

Следующую попытку встать пресек уже я. Не давая девочке встать, я подхватил ее на руки и вышел в предусмотрительно открытую Кричером дверь.

— Нда, — подумал я, — становлюсь настоящим рабовладельцем. Хожу перед Кричером без ничего, тащу голую девочку — и хоть бы тень смущения!

В заклинательном зале сидела Гермиона с книгой. У ее ног светилось умопомрачительно сложное построение, в которое она время от времени вносила какие-то изменения. Увидев нас с Луной, Герми щелкнула пальцами, зажигая столь полезный пыточный агрегат, на который я и сгрузил пострадавшую от моего приступа безумия. Усевшись прямо на пол неподалеку, я попытался вспомнить: что же довело меня до такого состояния?

* * *

Из полыхнувшего зеленым камина вывалилась Луна. Она была одна и она была в настоящей панике.

— Гарри! Гермиона! — закричала она, как только поднялась на ноги после не совсем удачного окончания перехода. — Джинни пропала!

— Как — пропала? — удивился я.

— Она с утра ходила какая-то... странная... А когда пришло время собираться — ее уже не было, — начала рассказывать Луна. — Я пробежала по всему замку... Ее нет!

— А козырь? — спросила Герми.

— Не работает!

Я достал из кармана колоду, с которой почти никогда не расставался, и вытащил из нее козырь Джинни. Но, как я не старался, карта оставалось картой — просто картинкой на плотном картоне. Контакта не было. Я заметался.

— Мы найдем ее, — любимая произнесла это безо всякого выражения. В глазах ее мертвенно стыло ледяное пламя.

Гермиона встала из кресла и двинулась в ритуальный зал. Я, как привязанный пошел за ней.

В этот момент я отчетливо осознал, что не фига я не волшебник. Так — тупой боевик с палочкой. Вломиться, покромсать, унести... А вот понять — куда надо вламываться — это уже совсем другое!

В заклинательном зале Гермиона вызвала Кричера, и потребовала от него принести несколько книг, от одних названий которых, казалось, потемнел свет магических шаров. Я метался по залу, не находя себе места.

Луна спустилась несколько позже.

— Вот! — сказала она, протягивая Гермионе белые кружевные трусики, которые я неоднократно видел на Джинни.

Любимая вывернула их, и на что-то сосредоточенно уставилась. Я подошел к девочкам, и заглянул луне через плечо. На белом кружеве отчетливо виднелось красно-бурое пятнышко.

— Да, — кивнула головой Гермиона. — Ты права. Это — подойдет, — и вернулась к своим размышлениям, которые она прерывала только чтобы начертить очередной участок пентаграммы.

Луна оттащила меня в сторону, толкнула в кресло, и уселась мне на колени, немного поерзав.

— Гарри, — сказала она, поглаживая меня по щеке, — твои мозгошмыги начинают мешать Гермионе. Постарайся успокоиться. Хоть немного.

— Не получится у него, — приподняла любимая голову от книги. — Но в одном Луна права. От тебя уже варп в спираль закручивается и такие наводки дает... Так что, пожалуйста, пойди, займись чем-нибудь интеллектуальным... Луну трахни, что ли...

Глава тридцать седьмая

Гермиона закончила приготовления к ритуалу как раз тогда, когда диск закончил залечивать повреждения, нанесенные мной Луне, и та поднялась на локте, рассматривая получившуюся конструкцию.

— Гарри, живо в арсенал за артефактами, бери с собой что-нибудь поубойнее... и Гнев Хведрунга не забудь! — начала командовать любимая. — Луна, шустро к себе и оденься, что ли!

— Зачем? — поинтересовалась белобрысая, потянувшись на золотых спиралях.

— Боюсь, — любимая провела рукой по животику, чьи очертания свидетельствовали, что сейчас для нее любые авантюры несколько... несвоевременны, — Гарри меня с собой не возьмет. А одного его отпускать...

Герми не успела договорить, а дверь заклинательного зала уже хлопнула, едва не прищемив светлые волосы. Когда хотела — Луна могла двигаться ну очень быстро. Впрочем, я вылетел следом через не такой уж большой промежуток времени. Мне-то тоже надо было сначала одеться, а потом — еще и продумать, в какие арты я упакую Луну, вящего опаса ради. Так что, когда я вернулся в зал, на мне было столько всего, что продав эти "безделушки" можно было купить весь Хогвартс, а на сдачу — еще и половину лавок Косого переулка. Блэки, за долгую историю Древнейшего и Благороднейшего Дома накопили в своих запасниках много чего. Правда, для щадящего взятия в плен из этого "много чего" было предназначено не так уж много, гораздо больше для беспощадного уничтожения и жестоких пыток. Но и зарядился я, не зная, что случилось с Джинни, на все случаи жизни, включая возможную схватку с Волдемортом и Дамблдором, поддержанными всеми своими прихлебателями. В последнем случае выжить мне, конечно, не светило, но зато "Выключатель Мертвой руки" обеспечил бы активацию таких артефактов, что мало бы им не показалось... а заодно — пробил бы любые антиаппарационные щиты и выбросил Луну в цитадель Дома.

— Готовы? — спросила нас Гермиона, когда мы вернулись.

— Нет, — покачал я головой, задирая выбранную Луной мантию. Как я и думал, бельем наша белобрысая не озаботилась.

— Ай! — сказала Луна, когда я проколол ей нежную кожу над лобком и закрепил крохотное золотое колечко, расписанное вовсе уж микроскопическими рунами... способными заставить задрожать от страха древнего лича — существо, вовсе не способное испытывать страх.

Я отпустил подол и еще раз перепроверил набор защитных и атакующих артефактов, навешенных на Луну. Пара браслетов на ножках. Пара браслетов на руках. Два кольца. Ожерелье. Бриллиантовые сережки, заменившие, несмотря на все возмущение девочки, ее вечные редисочные клипсы. Колечко в пупке и колечко над лобком. Вроде все... Вообще-то я притащил еще и колечки для сосков... но Гермиона отговорила меня, сказав, что даже если их потом вынуть, то кормить малыша Луне буде все равно неудобно. И я согласился, хотя тащить девочку с собой, не обеспечив ей максимальной возможной защиты — было несколько неудобно.

— Да хватит тебе уже перестраховываться! — топнула Луна ножкой, встряхнув новыми сережками. Они двигались не так, как снятые мной редиски, и это несколько нервировало девочку. — Надо уже отправляться. А то кто знает, что там сейчас с Джинни делают?!

С этим сложно было не согласиться, и мы с Луной встали в фокусах расчерченной Гермионой фигуры.

— ... карана рэ! Абара кедабра*!

/*Прим. автора: "сотворись же по слову", или "да будет так, как я сказал", в отличие от "авада кедавра" — "умри по слову"*/

Пробег через лабиринт зеркал, в которых отражалась будущее, и то, чего уже не будет, бывшее, и не бывшее, настоящее и отвергнутое, занял у нас с Луной не более нескольких секунд. И вот мы уже стоим на точно такой же фигуре, как и та, которую начертила Гермиона, но уже на участке варпа, соответствующем тому месту, где держат похищенную Джинни.

— Смотри! — ткнула Луна пальцем в ставший прозрачным потолок. Там, на спине, бессильно раскинув руки лежала голая Джинни. Между ног ее натекла белая лужица, вид которой заставил меня сжать кулаки.

Впрочем, месть могла подождать. Вначале... Варп! Несмотря на все мои усилия, потолок не спешил расходиться, чтобы пропустить к нам Джинни.

— Да смотри же! — Луна снова ткнула пальцем в Джинни. Или... скорее — в ее ауру, опутанную заклятьем, от которого не просто пахло, но смердело одним очень нам хорошо знакомым волшебником. И пока это заклятье сковывало ее, вытащить девочку за пределы реальности — не представлялось возможным. Значит, нам придется проявиться там и снять заклятье...

— Стой! — Луна сбила мою руку, когда я уже собирался взломать небо над нашими головами. — Нельзя!

И девочка ткнула пальцем в несколько нитей, которые я раньше не заметил. Похоже, они были насторожены так, чтобы сделать любого, появившегося в комнате, где держали Джинни, рабом... Твари варпа! Мысли Зла! Что же делать?!

Луна улыбнулась, но это была не ее обычная, теплая и ласковая улыбка. Сейчас Луны улыбалась холодно и недобро. Она ударила небеса кулаком и прозрачный хрусталь пошел волнами. Он не разбился, и даже деформировался не слишком сильно, но несколько нитей настороженного заклятья-ловушки оказались пойманы на нашей стороне, в варпе.

— Поймай мне, пожалуйста, двух шушпанчиков! — бросила Луна через плечо.

Это было нетрудно. Мелкие твари, низшие звенья пищевой цепочки варпа, просто роились неподалеку, и я легко выхватил из роя двух тварей. Прочие отлетели подальше, но не разбежались, а продолжали крутиться рядом.

— Держи! — сказал я, передавая Луне двух удерживаемых за шкирку тварюшек.

— Ой, какие они хорошенькие, пухленькие... — умилилась Луна... и сунула пойманных прямо в сторожевые нити. Те немедленно сработали, добавив к числу вернейших последователей Дамблдора еще и двух низших демонов варпа. Сама же ловушка просто испарилась, и мы с Луной рванулись вверх, в реальность.

— Гарри! Нет! — закричала Джинни, увидев меня. — Тут ло...

— И они уже попались, — произнес мужчина, закутанный в черный плащ. Серебрянная маска смотрела прямо на нас. — Что, Поттер, решил, что нам мало одной твоей девки, и привел еще?! Давай сюда, так и быть, опробуем! Тот-кого-нельзя-называть будет рад...

Кажется, он решил, что ловушка сработала, и я сейчас покорно исполню все сказанное... Болван. Даже если бы это было так, подчинение было настроено только на одного человека, и это был явно не он.

Я подхватил замершую Джинни на руки, и усмехнулся в сторону черной фигуры.

— Что, предполагается, что ты — Пожиратель смерти?! Даже издали не похож. И, чтобы ты знал, Вальпургиевы рыцари называют своего лидера Темным лордом и никак иначе. Всякие там эвфемизмы он не приветствует.

— Мальчишка! Да что ты себе...

В этот момент Луна, скрытая от придурка мной и Джинни, закончила построение. Почувствовав это, я, не вынимая палочки, выдохнул в лицо подделке:

— Сектумсемпра!

Мой враг, видя, что я безоружен, не посчитал нужным как-то защититься... и совершил страшную, последнюю ошибку. Долгие тренировки дали-таки результат и сотни невидимых лезвий вспороли его тело, нанося тяжелые, трудно исцелимые раны. А на случай, если кто-то успеет применить к нему Вумера сантетум, я навесил на валяющегося без сознания врага одно забавное (с точки зрения обитателя варпа) проклятье.

Увидев, как первый вошедший падает, оседая кучей окровавленного тряпья, в комнату ворвались еще двое "чернокапюшонников". Но заклятье Луны уже действовало, снова взламывая небеса... Полагаю, что с точки зрения оставшихся в комнате, мы просто растворились в воздухе.

Глава тридцать восьмая

— Альбус! Ты что творишь?! — ударный кулак в составе двух из четырех деканов Хогвартса ворвался в кабинет директора оного учебного заведения как цунами в мирно спящую бухту.

Директор отвлекся от поглаживания феникса и недоуменно посмотрел на вошедших. Порождения варпа, запертые заклинанием в дальнем углу кабинета, пищали и тянули к седому чародею мутно-прозрачные псевдоподии.

— Северус, мальчик мой, — начал директор, — я же объяснял вам с Минервой, что если Гарри останется там, где он сейчас, и не примет участия в битве — это будет означать, что Волдеморт... — Снейп скривился, схватившись за левую руку, на что гордый своим бесстрашием Дамблдор привычно не обратил внимания. Великий Вождь Сил Света был выше житейских мелочей. — ...уже почти победил. Если мальчик окажется без мудрого руководства...

— Можете считать, — скривился Снейп, — что он без него остался. После сегодняшнего он Вам не поверит даже под Империо... особенно, учитывая, что мальчишка умеет его сбрасывать.

— ЧТО?! — взревел директор, вскакивая с троноподобного кресла.

— Вы что приказали младшему Флетчеру со товарищи? — лицо зельевара перекосила саркастическая ухмылка.

— Забрать девочку с отработки, которую ей назначил Филч за пределами замка...

— ...оглушить и принести к Вам на конспиративную квартиру, где Вы наложили на нее блокирующее заклинание, и устроили свою ловушку. Кстати, судя по поведению этих вон сущностей, — Снейп кивнул в сторону порождений варпа, — заклинание должно был не "слегка поправить мышление мальчика и помочь ему немного больше доверять тем, кто желает ему добра", — процитировал зельевар. — Больше похоже на то, что это было что-то вроде аморетенции. Убить их теперь было бы как-то... гуманнее.

— Убивал, — вздохнул Великий Белый. — Возвращаются.

— Угу... понятно, — кивнул Снейп при молчаливой поддержке разъяренной до онемения Макгонагалл. — А потом Вы велели оставшимся "изобразить перед девочкой Пожирателей Смерти", и, довольные собственным хитроумием, удалились, так?

— Ну да, — кивнул директор. — Надо доверять людям...

— Доверять? — взревел Снейп. — Таким тварям, как Флетчер и его дружки можно доверять разве что вынос де... — зельевар покосился на декана Гриффиндора и поправился, — отходов! Да и то проверять надо, чтобы не сперли чего! Вы им приказали "изобразить Пожирателей Смерти", — они и послушались!

— И что? — не понял Дамблдор.

— Девочку, — вступила Макгонагалл, справившись с приступом гнева, — насиловали, пытали круциатисом, и грозили наложить "империо" и отправить убивать Поттера. Вы серьезно думаете, что это хороший способ завоевать доверие мальчика?!

— ЧТО?! — Даблдор снова приподнялся, а потом рухнул обратно в кресло. — Да как же это так... как они могли... Людям же надо давать второй шанс...

— Может и надо, — внезапно успокоившийся Снейп флегматично пожал плечами, — но могу спорить на что угодно: Поттер Вам ТРЕТЬЕГО шанса не даст.

— Третьего? — удивился Дамблдор.

— Двух его любовниц похитили при полном Вашем попустительстве (это если он еще не докопался до того, что второе похищение — по Вашему прямому указанию, что вряд ли), — зельевар воткнул взгляд в феникса. Фоукс зябко поежился. Похоже, спокойствие Снейпа было исключительно внешним. — Причем, если первое похищение, в сущности, обошлось, и мисс Грейнджер отделалась хоть и не легким, но все-таки испугом, то второе уже более серьезно. Подозреваю, что мадам Помфри в ближайшее время пригласят, если еще не пригласили, в гнездо Поттеров. Не думаю, что мисс Уизли и мисс Лавгуд вернутся в школу.

— Что же делать? Что делать? — забегал директор по своему кабинету. — Минерва, ты уверена?..

— Уверена, — мрачно кивнула Макгонагалл. — Северус считал память Флетчера. Там все однозначно. Если хотите — можем оставить воспоминание для Вашего замечательного Омута памяти.

— Оставьте, — кивнул Дамблдор. — Надо разобраться... Может быть, все еще можно исправить?

— Исправить? — усмехнулась Макгонагалл. — Не думаю. Разве что выдать головы Флетчера и компании — Поттеру. Северус, что ты собираешься делать...

— Ничего, — пожал плечами Снейп.

— Конечно, — горько вздохнула декан Гриффиндора. — Это же не твоя ученица... А мне вот теперь придется эти самые головы отрывать, чтобы извиниться перед Гарри...

— Я не собираюсь делать ничего, — подтвердил Снейп. — И, в первую очередь, я не собираюсь лечить Джорджа Толстяка от последствий сектумсемпры и снимать с пытавшихся ему помочь Флетчера и Траппа то хитрозлобное проклятье, в которое оба влипли. Не думаю, чтобы кто-то из них дожил до следующих выходных... а если доживет — то будет умолять, чтобы в него Аваду пустили.

— Северус, Минерва, — директор ошеломленно переводил взгляд с одного декана на другого, — разве так можно?! Это же...

Деканы ни слова не возразили директору. Они просто повернулись и вышли из кабинета.

* * *

Я потянулась к кристальному залу, извлекая из него свежее воспоминание. Под моим взглядом кристалл мигнул... и вот уже их было два.

— Химериона! — позвала я самое удачное мое творение. Разумеется, она была в библиотеке, и, разумеется, немедленно явилась на мой зов. — Держи. Отнесешь сестренке. Пусть они там... полюбуются.

Глава тридцать девятая

Под теплыми струями душа мне всегда становилось легче. Всегда... Но не теперь. Даже вода, что привычно смывает грязь с тела — не сможет смыть грязь с моей души и моего разума. Ведь как я могу быть уверена, что те твари, что меня похитили — не смогли преодолеть ограничения, наложенные тем страшным ритуалом? Откуда мне знать, что я не буду представлять опасности для Гарри? Я...

— Спокойнее, — теплые, даже среду струй горячей воды, ладони Гермионы легли мне на плечи. — Не дергайся. Все хорошо. С тобой ничего не случилось. Они смогли взломать только верхний слой моего заклятья "на всякий случай", а остального — даже не заметили. Так что никаких лишних прибавлений в нашей семье не будет! Я уже проверила...

Я вздохнула.

— В семье? А как я могу быть уверена, что все еще отношусь к ней? Почему ты думаешь, что они, — я сглотнула, — не смогли спрятать в моей сути что-то... что-то, что будет опасно для тебя, для Луны, для Гарри? Как...

— Помолчи, — пальцы Гермионы нежно проникли внутрь меня, и я действительно ощутила некоторое облегчение. — Сейчас я отмою твое тело... а потом, если ты решишься — можно будет убрать и все остальное.

— Как?! — застыв между надеждой и отчаянием, я не сопротивлялась тому, как пальцы Гермионы проникли и в мою попку.

— Очень просто, — улыбнулась наша заучка, и мне очень захотелось поверить в то, что она действительно в своих посиделках в библиотеке нашла что-то, что поможет мне даже в нынешнем отчаянном положении. — Тот ритуал, который мы с Гарри уже проводили над тобой — он ведь не "лечебный", исцеление и снятие печатей договора — всего лишь побочный эффект. "Темные эльдар" и "лечение" — плохо сочетаются в одном предложении.

— А какой главный? — спросила я, с трудом сдерживая стон наслаждения.

— Главный? — усмехнулась Гермиона. — Этот ритуал предназначен для кражи чужих рабынь, в которых могут быть закладки на верность и прочие гадости как колдовского, так и биологического свойства. Вот ритуал их все и убирает. И не думаю, что у нас нашелся кто-то, кто превзошел бы гемункулов, оттачивавших свои ритуалы даже не тысячелетиями, но десятками и сотнями тысяч лет. И уж совсем невероятно, чтобы на такого монстра налетела именно ты. А уж среди тех, кого перебил Гарри — таких и вовсе точно не было.

— Я... — мне вспомнилась дикая боль, чудовищное унижение, беспомощность... и счастье, охватывавшее меня, когда Гарри раз за разом овладевал мной. — Я согласна. Сделайте это.

— Отлично, — Гермиона вынула пальцы из меня, пробежалась ласковым касанием по грудям, больно ущипнула за сосок и потрепала меня по шее, где так и осталась ленточка. Та самая. — Мы сделаем это. А теперь — пойдем. Надо рассказать обо всем Гарри.

Гермиона вышла из-под душа, накинула халат, и, забавно переваливаясь, пошла вниз по лестнице. Все-таки живот у нее довольно большой, и уже недалек момент, когда она позволит Гарри заронить в нас с Луной новую жизнь.

Стоп! Я еще раз прокрутила в голове последнюю мысль... А ведь я действительно поверила ей. Поверила, что мы сумеем преодолеть последствия моей глупости и слабости, и что у нас все будет хорошо. А значит...

Одеваться я не стала, спустившись в гостиную в одной ленточке.

— Косплеишь Луну? — спросил у меня Гарри, прихлебывая матэ из тыквенного сосуда через металлическую трубочку.

Я внимательно посмотрела на любимого, стараясь найти на его лице следы отвращения и гадливости, но не нашла ничего подобного. Гарри не менее внимательно осматривал меня, и его халат характерно топорщился. Он все еще хочет меня? Несмотря на...

— Ага, — кивнула я, опускаясь на колени у его ног. — Можно? — спросила я у него, и, не дожидаясь ответа, отвела в сторону мешавшую мне полу халата и принялась сосать то, что этот халат оттопыривало. Ладонь Гарри легла мне на затылок, направляя и помогая. А значит — он действительно не имеет ничего против. Похоже — для меня действительно не все потеряно.

— Ох, — сказал Гарри, разряжаясь в глубину моего горла.

Я глотнула, борясь с позывами к тошноте, и стараясь принять как можно больше того, чем одаривал меня любимый. Пусть вкус мне и не слишком нравился, но это же Гарри...

— Так, — сказала Гермиона, устроившаяся у Гарри за спиной таким образом, что голова парня оказалась в ложбинке между ее налившимися грудями. — Гарри — порадовали, столик — подкормили. Теперь можно и о проблемах поговорить.

— Проблемах? — поинтересовался Гарри, поворачивая голову, и целуя левую грудь Гермионы "случайно" вывалившуюся из халата.

— Увы, да, — ответила Гермиона.

После этого она максимально четко и несколько холодно и отстраненно рассказала о моих страхах и сомнениях. Я бы так не смогла. Гермиона действительно четко сформулировала все, что мучало меня.

— ...так что, стоит сделать все с полной привязкой, раз уж родители Джинни все-таки сподобились получить деньги, подтвердив предложенный тобой контракт...

— Понятно, — сказал Гарри после того, как Гермиона описала, в чем она видит выход из сложившейся ситуации. — Но ты в этом не участвуешь.

— Почему? — удивилась Гермиона.

Вместо ответа Гарри извернулся и погладил ее животик.

— Срок уже большой, а магия этого ритуала — никак не светлая. И как она скажется на ребенке...

— Это — да, — вздохнула Гермиона.

— Но что же делать? — с тоской спросила я, глядя на старшую пару нашей необычной семьи. Мысли путались...

— Луну натаскаем, — спокойно ответил Гарри.

— Луну? — раздался звонкий голос сверху. — Помощь веселой Луны потребовалась вам?

И босые ножки звонко зашлепали по лестнице. Разумеется, белобрысая наша спускалась в гостиную, одетая исключительно в медальон наложницы дома Блэк. Достоинство Гарри явственно подняло голову, готовясь к новым подвигам.

— Потребовалась, — кивнул Гарри. — Гермиона даст тебе книгу, а ты ее внимательно прочитаешь, выучишь некоторые моменты, а потом — поможешь мне с проведением описанного там ритуала.

— Конечно, — улыбнулась Луна, тряхнув белокурой прической. — А пока, в виде аванса, разрешите мне со столиком вашим поиграться?

Неужели она тоже не считает, что случившееся — испачкало меня? Я ей не противна?

— Разумеется, — кивнул Гарри. — Ты — со столиком, я — с тобой...

Глава сороковая

Распростертая на диске гемункулов, Джинни выла под моими руками. Через Ледяную маску добрые и пушистые лунопухи были видны как игриво-жестокие... нет, это все-таки не нарглы. Они так и остались лунопухами, но вот что-то в них изменилось, и я подумаю об этом позже, когда мы закончим. Гермиона рассказала мне, что и как надо делать. Но то, что она рассказала — это было... не то, чтобы совсем неправильно, но... "неоптимально", вот! Она сделала все в точности так, как было написано. И именно из-за этого Джинни просела в своей магической силе. Я же прямо на ходу правлю ритуал так, чтобы он наилучшим образом подходил именно для нашей Джинни. Так что сейчас, в то время, когда Гарри овладевает ее распяленным при помощи резинового кольца ротиком, я большим и указательным пальцами сжимаю тоненькую преграду, а левой рукой слегка покачиваю нож, которым вывожу необходимые знаки на ее нежной коже. С ротиком, заткнутым двойным кляпом, тело Джинни может только невнятно мычать, но душа ее выводит жуткую и прекрасную мелодию боли. И по этой ужасающей песне я ориентируюсь в поисках тех уязвимостей, которые оставила Гермиона, стараясь подогнать реальность ритуала к своим представлениям о том, какой эта самая реальность должна быть. А, кроме того, я ищу что-то, чуждое душе Джинни. Чуждое настолько, что уже сейчас выдает себя... нет, пока что не фальшью, но только лишь тенью фальши в прекрасном ужасе извлекаемой мной мелодии. И лунопухи ведут меня по следу этого чуждого.

Я успела. Правда — в обрез. Последний символ начал наливаться кровью как раз в тот момент, когда Гарри взвыл, демонстрируя, что больше не может сдерживаться.

Некоторое время мы приходили в себя, а потом я поднесла Гарри левую чашу, а из правой часть пролила на спину Джинни, а часть — влила в ее горло, пользуясь наколдованной воронкой. Жидкость побежала в точности по кровоточащим ранам, смешиваясь с новой порцией крови, и застывая золотой коркой, полыхнула светом, разогнавшим сгустившийся мрак ритуала.

Мы с Гарри молча меняемся местами, и он принимается за свою часть необходимой работы, а я вижу, как вздрагивает ледяная маска, принимая на себя вопль его души. Сила струится сквозь зал, выплескиваемая все новыми и новыми порциями боли, ужаса и унижения, и очищаясь в огне Источника Дома. Лишь крохотную часть этого потока, прошедшего переплавку и очищение в Источнике беру я себе, оставляя многое в распоряжении Дома.

Фальшь в песне боли становится все сильнее. Я все ближе и ближе к цели. Вот один из знаков вместо уютного золота — вспыхивает тревожным рубином. Потом — еще и еще. Где-то там, среди прекрасного и совершенного сочетания золотых нитей, которое и есть Джинни — начинает проявляться нечто уродливо-фиолетовое, неряшливое, противное... но крепко вцепившееся в ее душу. Взглядом я прошу Гарри сдерживаться, сколько может, и начинаю аккуратно поддевать те нити, которые переходят от золотого свечения к болезненно-фиолетовому мерцанию.

Тот, кто создал эту гадость — чем-то похож на нашу Гермиону. Обширные, даже великие знания, но никакого чувства красоты и ритма. И именно поэтому его конструкцию, столь тщательно защищенную от заклятий поиска — оказалось достаточно легко найти, ориентируясь на нарушения красоты и гармонии.

— Дамблдор? — спрашивает Гарри, не прекращая своих трудов.

— Не думаю, — качаю головой я.

Уж директор-то знал по крайней мере кое-что о проведенном над Джинни ритуале, и не стал бы защищать свое заклятье так, как это сделал неведомый чародей. Заклятье, все больше и больше отделяющееся от души Джинни, начинает посылать в нее волны боли и унижения. При снятии обычными методами это заставило бы снимающего остановиться, поскольку не давало прибегнуть к помощи самой исцеляемой, а то и отправило бы ее в обморок, скрывая душу и все, что к ней присосалось. Но диск гемункулов заставлял Джинни оставаться в сознании, а сами суть и смысл ритуала состояли в том, чтобы задавить ее сопротивление, заставить принять нашу власть над ней. Так что сейчас "защита" только помогала уничтожению того, что она должна была защищать.

Я провела кончиком указательного пальца по внутренней поверхности кольца, распирающего ротик Джинни и не дающего ей сжать зубы, а потом вновь двинула его глубже, подставляя ласкам ее дергающегося язычка. Ледяная маска Гарри опасно затрещала. Мы с ним сейчас были связаны ритуалом, и он видел тоже, что и я.

Вторая треть ритуала подошла к концу, когда мерзость, впившаяся в душу Джинни еще не была отделена. На этот раз экстрактом души пришлось залечивать обрезанные мной нити... на что ушло почти все. Нам с Гарри хватило для восстановления. Прерываться было нельзя.

И снова алтарь ритуального зала Дома Блэк пульсирует в такт песне боли. Гарри двигается плавно, стараясь не доставлять лишних страданий, но я укоризненно качаю головой. Сейчас — не время для сострадания, и так урезанного опасно трещащей Ледяной маской. Нож хирурга не имеет права сочувствовать тому, чью плоть он рассекает. А мы с ним сейчас — именно такие ножи. Мы, а не тот кусок металла, который сейчас наносит все новые и новые знаки на спину корчащейся от боли Джинни. Гарри понимающе кивает, вцепляется в широко расставленные бедра Джинни, и резким движением с хлюпаньем натягивает ее попку на себя. Сопротивление золотой нити ослабевает, и я успеваю срезать еще часть того, что удерживает подчиняющее заклятье на душе рыженькой. Я вынимаю пальцы правой руки изо рта Джинни.

— Хр-р-ш!

Последние сильные нити, крепящие вражеское заклинание, поддаются моему ножу. Сигнальные же и управляющие — слишком слабы, чтобы сопротивляться моему напору. И вот уже болезненно мерцающая зеленым, фиолетовым и лиловым конструкция бессильно обвисает на моей руке.

— Дзинь!

С тонким хрустальным звоном Ледяная маска Гарри осыпается, разлетаясь водяной пылью, не в силах сдержать его ярости. Я же, закончив свою часть работы, просто срываю. Темное пламя ненависти Гарри охватывает нас. Сейчас он — не совсем человек. Он — пламя Источника Дома, поток варпа, проходящий через ритуальный зал. И я радуюсь, тому, что академически-правильные заклятья Гермионы устояли в этой вакханалии, когда осознаю, что именно сейчас вливается в лоно Джинни. Предсказать, что именно родилось бы у нее, имей она возможность зачать — не взялась бы не только Сивилла Трелони, но и ее прабабушка Кассандра.

Боль и ярость охватывают нас с Гарри, изливаясь на Джинни, сминая ее сопротивление, перекраивая ее по-новому. И я изо всех сил удерживаю нашу Силу, чтобы это "новое" все равно осталось нашей Джинни.

Ярость Гарри, Сила Источника Темного дома, мгновенно испепеляют корчащуюся многоцветную гадость в моей руке. Боюсь, что следы этого ожога останутся на моей коже надолго, если не навсегда, столь хищным является это пламя. Но боль только придает мне силы. И я удерживаю то, что корчится и рвется из моей руки, надеясь снова вцепиться в душу Джинни. Не выйдет! И последняя, тускло мерцающая нить исчезает в небытии.

А потом Гарри долго и нежно любит меня, стараясь в нашем тепле растворить пылающий лед охватившей его ненависти к тем, кто посмел так поступить с Джинни. Но я знаю, что совсем эта ненависть уйдет только тогда, когда он увидит, как корчится в агонии последний из посмевших совершить это. И вот тогда нам с Джинни и Гермионой придется очень постараться, чтобы на место ненависти не пришла столь же холодная пустота.

Глава сорок первая

Мы спокойно ужинали, когда в гостиной с хлопком появился Кричер.

— Блудная дочь Дома желает получить аудиенцию у грозного главы Дома Блэк, его супруги и их подруг.

— Блудная дочь? — на мгновение задумался я. — Тонкс что ли?

— Нимфадора, презревшая имя, данное ей при рождении, — согласился домовик.

— Пропусти ее, — кивнул я.

Камин полыхнул зеленым, и из него выскочила Тонкс, неловко грянувшись на левое колено.

— Ай! — вскрикнула она, видимо, действительно больно ударившись.

Гермиона выхватила палочку, и, пренебрегая этикетом, бросила в Тонкс несколько заклинаний, среди которых я опознал диагностическое и обезболивающее.

— Спасибо, Гермиона, — произнесла Тонкс, поднимаясь.

Она внимательно осмотрела меня, столик, на котором мы ужинали, Луну, одетую в традиционный наряд наложницы главы Дома Блэк (то есть — в медальон), и улыбнулась.

— Хорошо, что вы все здесь...

— А где же мы еще можем быть? — заинтересовался я. — Впрочем, присаживайся. Кричер!

Возле левого плеча Джинни появилось блюдце, на которое с центрального блюда перелетел кусок пудинга, а в руке Тонкс возник бокал с вином. Она отхлебнула, приподняла бровь, показывая, что оценила поданное ей вино, и снова улыбнулась.

— Мало ли... может — гулять пошли. Или по магазинам.

— Знаешь, — я покачал головой, — после недавних событий я не скоро захочу покинуть нашу уютную крепость. А о том, чтобы отпустить куда-то девочек — и вовсе речи не идет.

— Понимаю, — вздохнула Тонкс. — Тогда давайте поговорим после ужина? Мне нужно будет внимание нашего замечательного столика.

Джинни дернулась, но я удержал ее, положив руку ей на шею.

— Хорошо, — кивнул я Тонкс. — А пока что давайте поговорим на отвлеченные темы. К примеру — как там твое обучение?

— Ох, — вздохнула метаморф, отставляя бокал на лопатку Джинни. — Тяжело. Учитель из Снейпа... тот еще, — Мы молча кивнули, соглашаясь. — Но вот знает он много и рассказывает интересно... разумеется, если не злить его.

Некоторое время мы провели, рассказывая байки об уроках зельеварения. Заметив, что Гермиона больше принимает участие в беседе, чем ест, я спросил у нее:

— Наелась?

— Да, Гарри, — кивнула мне она.

— Тогда — заканчиваем ужин? — поинтересовался я у Луны и Тонкс.

Они кивнули, и в тот же миг вся сервировка исчезла со спины Джинни. Мы с Гермионой уселись в кресла возле камина, а Луна и Джинни устроились у наших ног. Причем, что характерно, ни та, ни другая — не кинулись одеваться. Луна обняла ножку Гермионы, а Джинни — мою ногу, и все мы заинтересованно посмотрели на Тонкс, так и не выпустившую из руки бокала с вином.

— Так вот, Гарри, — улыбнулась метаморф. — Вопрос, в сущности, о Снейпе. Я тут копалась в Уставе Хогвартса и древних договорах, на которых он основан, и выяснила интересные вещи.

— Какие? — заинтересовался я.

— Оказывается, преподаватель обязан не только назначить отработку, но и проследить за ее исполнением. То есть, допустив, чтобы на назначенной ей отработке (причем имеет значение именно то, кто назначил саму отработку, Филч, отправивший Джинни за пределы замка — не при делах), Джинни подверглась смертельной опасности, от которой ее избавил кто-то, не относящийся к персоналу школы, Снейп нарушил Договор и Устав, и должен быть уволен.

— Но тогда можно и самого директора убрать! — обрадовался было я. — Ведь тогда, на первом курсе, меня спас кентавр, а он, вроде бы, к администрации школы не принадлежит!

Тонкс покачала головой.

— Боюсь, что нет. Отработку вам тогда назначила Макгонагалл, и, если дать ход тому делу — пострадает именно она.

— А мадам Трюк? — заинтересовалась Гермиона. — Да и сам Снейп с вечными взрывами котлов и отправками школьников в Больничное крыло...

— Не выйдет, — снова покачала головой Тонкс. — В отличие от отработок, травмы на уроке — считаются частью обучения. А вот если ученик погиб или покалечился из-за наказания — это уже другой вопрос. В сущности, когда писали Устав, предполагалось, что учителя могут подвергнуть ученика гораздо более серьезному наказанию, чем "отработка". И именно поэтому туда внесено такое вот условие, ограничивающее возможные наказания.

— Понятно, — Гермиона положила руку на светлые волосы Луны и задумалась. — Значит, если Джинни...

— Нет, — прервала ее Тонкс. — Не Джинни должна обращаться к магии Основателей, а ее законный представитель.

— Мама и папа ни за что... — начала было Джинни, но Тонкс ее перебила.

— А при чем тут Артур и Молли? — Тонкс усмехнулась. — Вы же показывали мне договор! Согласно этому документу твоим законным представителем является Гарри. Более того, ты считаешься его "имуществом", и, следовательно, он имеет право предъявить требование не только об увольнении нарушившего Устав преподавателя, но и о компенсации ущерба.

— Нет, — отрицательно покачал головой я, а Джинни вздрогнула, прижалась к моей ноге и вопросительно посмотрела на меня. — Я не собираюсь требовать компенсации. Что бы не говорили буквы пыльных, бессмысленных и противоречивых томов, но для меня Джинни — прежде всего подруга, а не вещь... Хотя столик из нее получается просто отличный, — я запустил руку в рыжие волосы, подбадривая Джинни. — А вот об отстранении Снейпа — стоит подумать. И не столько из-за него самого, хотя он мне и сильно помог, сколько потому, что это нанесет удар по истинному виновнику... — Мою руку больно кольнул кристалл с воспоминанием, переданный Химерионой. Я...

Тут меня перебила Гермиона.

— Подожди! — Она повернулась к Тонкс. — Извини, но прежде, чем Гарри впутается в какие-либо обязательства, я все как следует перепроверю.

— Конечно-конечно, — рассмеялась ученица Снейпа, поднимая руки. — Перепроверь. Пока что ничего не горит.

— Вот и отлично, — улыбнулась Гермиона. — Завтра заскочишь? Думаю, к тому времени я уже управлюсь...

— Обязательно, — ответила Тонкс, но, прежде чем она ушла, я остановил ее.

— Что там происходит новенького?

— "Там" — это где? — спросила Тонкс.

— В Хогвартсе. В стране. В мире...

Глава сорок вторая

Мои рыцари доставили мне ценный подарок. Эми Гилберт, старшая дочь Роджера Гилберта, видного министерского деятеля, смотрела на меня с ужасом. Ребятам стоило изрядных усилий забрать ее так, чтобы как минимум один из ее охранников остался в живых, так что ее обязательно будут искать... будут искать и найдут. Но позже. Существенно позже.

— Итак, — усмехнулся я, стоя перед забившейся в опутавших ее веревах пленницей, — наша долгожданная встреча наконец-таки состоялась... — девушка гордо сверкнула глазами и попыталась что-то горда промычать через кляп.

Когда-то давно тот мальчишка, что только что паридумал лорда Волдеморта, но в ужасе бежал от мертвого тела Бетти Миртл, додумавшись приказать Шеессе скрыться, но едва не забыв закрыть Тайную комнату, и даже не подумавший о том, что можно просто кинуть тело в то помещение, которое искали тысячу лет, но так и не нашли — пришел бы в ужас от того, что я собираюсь сделать. Но это было давно. Очень давно. Целые эпохи назад.

С тех пор мне довелось видеть тела девушек, волшебниц и магглов, попавшихся на пути диверсионных групп Гриндевальда, действовавших ради Всеобщего блага, видел, что оставляют после себя министерские ликвидаторы, в своих попытках "сохранить стабильность общества", да и сам участвовал во многих вещах, которые заставили бы того озлобленного, но, в сущности, наивного паренька бежать в ужасе, а потом — вывернуться наизнанку.

— Хм... — я сжал в руке округлую, приятно мягкую, но отнюдь не чрезмерную грудь, заставив Эми попробовать выдать через кляп новый поток брани. — Должен сказать, что у тебя есть некоторый принципиальный выбор, который определит твое будущее... — девушка попыталась гордо выпрямиться, и презрительно посмотреть на меня... то есть, посмотреть у нее получилось, а вот с "выпрямиться" — были проблемы. Связали ее аккуратно и качественно. — Молчишь? — усмехнулся я. — Это правильно. Это хорошо. В твоем положении, — продолжал я, игнорируя мычание, — надо молча и очень внимательно выслушать то, что тебе хотят сообщить. А то, глядишь, что-то да упустишь... Что-то очень важное. Так вот. У тебя сейчас есть выбор. Вариант первый. На днях твой отец получит замечательно выделанный коврик на стену и фиал с воспоминанием о том, как ты расставалась с девственностью, с нежной кожей, а потом — и с жизнью. Поверь, — я внимательно посмотрел в глаза девушки, медленно наполняющиеся ужасом, — среди нас есть хорошие целители, которые помогут тебе пережить многократное изнасилование, свежевание и насаживание на вертел. Долго продержать тебя живой над огнем, наверное, не выйдет даже у них, но, надеюсь, твой отец увидит, что ты была еще жива, когда от тебя начали отрезать те кусочки, которые прожарятся быстрее всего. Думаю, после этого, когда пропадет твоя сестренка Фелиция... ей ведь, кажется, на днях исполнилось пятнадцать? — девушка забилась в путах, — ...он пойдет на все, чтобы она не повторила твою судьбу... — я сделал паузу, давая возможность дочери одного из не слишком высокопоставленных министерских чиновников проникнуться ужасом обещанной ей и ее семье участи. — Либо есть другой вариант, — ужас в карих глазах мешался с надеждой, — я сейчас развяжу тебя, и ты очень-очень постараешься доставить мне удовольствие, станешь моей постельной игрушкой и будешь оставаться ласковой и послушной, пока я не отпущу тебя. В таком случае ты вернешься к своей семье. Правда, Чарльз Лэнг уже вряд ли примет опозоренную невесту, но ведь по сравнению с альтернативой — это мелочи, не так ли? Ну что, — увидев, что Эми готова сломаться, я убрал кляп, — каков будет твой выбор?

— Я... — Эми задохнулась, — только ради Фелиции... я сделаю все, что вы скажете...

— Нет-нет-нет, — покачал я палочкой перед ее лицом, — выполнения приказов совершенно недостаточно. Ты будешь стараться, доставляя удовольствие!

— Я буду стараться... — опустила он голову, пряча взгляд.

— Отлично! Фините! — по взмаху моей палочки веревки исчезли. — Раздевайся.

Эми медленно потянула вверх домашеюю мантию, под которой, как и ожидалось, ничего не было. Я почти физически ощущал стыд девушки, раздевающеййся передо мной... а значит, она скоро найдет оправдание своему поведению, а магия, которой я научился в своих странствиях, ей поможет в этом, медленно и постепенно меняя ее мышление.

— Ну вот, — улыбнулся я, рассматривая обнаженную девственницу, — пока что все не так страшно? Становичь на четвереньки и прогни спинку. И помни — чем сильнее ты расслабишься, тем менее больно тебе будет... Не оглядывайся!

Я достал из своей мантии нечто необходимое для следующего этапа обработки девушки-волшебницы, и твердой рукой неторопливо ввел это в черный ход ее тела.

— А-а-а! — закричала мисс Гилберт, пытаясь сопротвляться проникновению.

— Расслабь попку! — прикрикнул я на нее. — И подумай о том, что в случае чего, вертел будет потолще... и, к тому же, он не остановится!

— Я... — залепетала Эми, — ...я стараюсь! Но мне больно!

— Старайся. Это будет недолго. Собственно, уже все. Теперь напрягись и удерживай.

— Хорошо... — Эми напрягла ягодицы, а я приложил необходимое усилие...

Хрусть!

— А-а-а!

Я обошел голую девчонку, из глаз которой текли слезы боли и унижения, и продемонстрировал ей обломок ее собственной палочки, оставшийся у меня в руке.

— Ну вот, а теперь — ляг на спинку и раздвинь ножки...

Разряжаясь в содрогающееся от боли дефлорации тело я не думал ни о чем. Я просто наслаждался добычей. Время для магии и политики придет позже.

Глава сорок третья

Пока Гермиона перепроверяла все сведения в Уставе Хогвартса и его Истории относительно того, что нам рассказала Тонкс, Луна, хитро улыбаясь подсунула мне тот самый свиток, который они с Гермионой и Джинни читали, время от времени то тихо хихикая, что заливаясь краской негодования.

Я развернул старый, но хорошо сохранившийся под действием хранящих заклятий свиток.

* * *

Сегодня проклятый Блэк сотворил надо мной такое, что я постаралась бы забыть... если бы не приказ "записать в дневнике", и то, что последствия сделанного скоро обязательно проявятся. Хотелось бы, чтобы этот... [тут на листе было несколько царапин, как будто писавшая пыталась еще что-то вывести на пергаменте, но так и не смогла] ...просто соврал, чтобы помучить меня. Но нет, всей душой я чувствую, что он сказал правду. Впрочем, хозяин приказал писать по порядку.

Сегодня Блэк приказал мне спуститься туда, куда раньше мне не было хода: в Заклинательный Зал Дома. Признаться, с некоторым любопытством я разглядывала обстановку. Спускаясь, я представляла себе роскошь, золотые стены, украшенные хвастливой резьбой, рассказывающей о величии и могуществе Дома Блэк. Но вместо этого меня встретили только голые стены и алтарный камень.

Понятно было, что хозяин задумал провести ритуал с моим участием, и какая-то часть меня надеялась, что мне не суждено пережить этот ритуал, и наконец-то прекратятся мои мучения и мой позор.

Вместе с нами в Заклинательный Зал спустилась Рита и одна из служанок Дома. Рита, после пережитого ей насилия, была беременна, и должна была скоро уже рожать. Рита шла тяжело, ее обнаженный живот колыхался, ее соски потемнели и увеличились, занимая почти всю грудь. Тогда я еще подумала, что "хорошо, что насилие, сверженное надо мной Блэком не привело к тому, что я оказалась бы в таком же положении... Если бы я знала... Впрочем, хорошо, что не знала, и еще на что-то надеялась...

Вторая же девушка... Она была одета исключительно в ошейник. А между ее стройными ножками путался хвост. Тогда меня такое явление крайне удивило, но, когда девушка повернулась к нам спиной, стало видно, что хвост просто вставлен в ее попку. Я содрогнулась, сознавая, что подобное надругательство может ожидать и меня.

— Эй, брюхатая, — бросил он Рите, — помоги мне подготовиться... а то все закончиться слишком быстро. А ты, хвостатая — готовь Лавгуд к тому, что ей предстоит, — он задумался, глядя на меня. — Ты же делай все, что тебе скажут, и не пытайся сопротивляться.

Девушка с "хвостом" приказала мне задрать ноги, и стала привязывать предплечья к голеням. Стараясь отвлечься от мыслей о том, что собирается сделать со мной страшный Блэк, я вслушивалась во влажное хлюпанье и стоны, свидетельствующие о том, что рядом насилуют мою служанку.

Когда "хвостатая" закончила связывать меня, я ощутила, как мое тело взлетает в воздух и медленно переворачивается. Алтарь Блэков превратился в узкую скамью, на которую меня и уложили спиной вверх. Длины скамьи не хватило, так что мои голова и попа свешивались с нее по разные стороны.

Блэк схватил меня за волосы и поднял мою голову, чтобы я увидела Риту, стоящую на коленях задом ко мне. Из ее растерзанной щелки вниз, на ноги и огромный живот медленно стекала густая белая жидкость.

— Твой Дом, — заговорил Блэк, жестко удерживая меня, — отнял у меня двух племянников. В качестве компенсации за это, вы, две самки, дадите мне двоих бойцов для Дома. Правда, кто папаша ребенка твоей служанки — определить сложно, да и не нужно. Это в любом случае будет маггл. И чтобы у нее родился волшебник, я сейчас позаимствую часть твоей Силы, бездарно растрачиваемой на Дар, который все равно не сможет воплотиться. Так что всем будет хорошо. Дом получит двух магов, вы с этой дурой — сильных детей и легкие роды, я — Дар крови, да и Мисси кое-что достанется...

Упомянутая Мисси вошла в мое поле зрения, и начала выводить на бесстыдно оттопыренных ягодицах Риты тонкой беличей кисточкой какие-то знаки.

Осознав сказанное, я закричала и забилась, пытаясь вырваться. Но связали меня хоть и не болезненно, но очень плотно, так что у меня не получилось.

— Вот-вот, — усмехнулся Блэк, одной рукой удерживая мои волосы, а другую положив мне на попку, — ты все делаешь правильно. Я разрешаю тебе вырываться и кричать... но даже не пробуй укусить.

Я попыталась стиснуть зубы и расслабиться, сохраняя неподвижность, но в этот момент что-то так укололо мою несчастную попку, что я закричала и забилась в путах.

Хозяин обошел меня, и вогнал свой отросток прямо в мой распяленный криком рот. Я задохнулась, но не смогла стиснуть челюсти, чтобы откусить эту мерзость. Когда же я снова попыталась замереть в неподвижности, на мою попку обрушился удар плети.

— Вот так вот, — усмехнулся Блэк, продолжая накачивать мое горло, — как только тебе станет скучно — Мисси взбодрит тебя...

Продолжалось это долго. Видимо, после Риты, Блэк никак не мог кончить, продолжая истязать меня. Но все-таки все кончается, и в мое горло хлынула тошнотворная струя.

— Глотай! — приказал Блэк, и у меня не осталось другого выбора, кроме как исполнить приказ.

Хозяин отошел к Рите, все также покорно стоявшей на коленях, и просунул руку куда-то под нее.

— Хорошие сиськи, мягонькие, молочные... Скоро и у тебя такие же будут, — повернулся он ко мне, и я застонала от страха и ненависти.

Не знаю, сколько времени мы провели так вот... Но видимо, как раз достаточно, чтобы проклятый Блэк отдохнул и восстановился.

Поднявшись на ноги, он бросил этой Мисси:

— Давай.

И та протянула ему вырезанную из дерева, лоснящуюся от масла модель члена, которую этот [снова набор линий, решительно отказывающийся складываться в слова] Блэк вогнал в попку Риты. Та закричала, но не двинулась с места.

Хозяин подозвал Мисси, и та стала радостно двигать палку в Рите. Сам же Блэк обошел меня, и вторгся в мои задние ворота. Боль снова заставила меня кричать, биться и пытаться вырваться, несмотря на то, что я отчетливо сознавала, что этим только приношу удовольствие своему мучителю. И осознание того, что одновременно со мной такие же, а то и худшие муки претерпевает Рита — ничуть не облегчало моего положения.

— Сегодня я овладею тобой полностью, без малейшего остатка, — с этими словами Блэк потянулся вперед, и, одновременно с особенно глубоким и болезненным вторжением, до боли сжал мои соски.

Я почувствовала, как он запульсировал во мне, и как струя его семени ударила куда-то глубоко мне в живот. Я закричала и потеряла сознание.

В следующий раз я пришла в себя как раз перед тем, как Блэк взял меня более... традиционным образом. С каждым движением он произносил какие-то слова, которых я не понимала, но их чеканный ритм захватил меня, и понес куда-то с собой. Я бы не написала этого... но хозяин велел писать правду, и я не могу удержаться от признания: я совершенно потеряла голову. На этот раз я кричала не от боли, а от наслаждения. И собственная беспомощность, а также вид того, как Мисси продолжает мучать Риту — только добавляли мне удовольствия. И когда Блэк разряжался в меня — я выла, сотрясаемая нежеланным, насильственным наслаждением.

* * *

Я отложил свиток. "Легкие роды и сильные дети"? Это... любопытно. Но из этого описания нельзя вывести формулу ритуала. Впрочем, дуамю, что Гермиона найдет, как преодолеть эту сложность. Но интересно, что получилось у Нихала Блэка? Ну, помимо ребенка от Изабеллы Лавгуд?

Я снова развернул свиток.

* * *

На вершине наслаждения боль кольцами охватила мои бедра. Закричав снова, я оглянулась, и замерла в ужасе. Вцепившись когтистыми лапами в мои нежные ножки, надо мной нависал огромный феникс. Черный феникс.

Глава сорок четвертая

В процессе поисков в библиотеке Блэков, девочки выяснили, что в своих записях Изабелла упомянула далеко не все. То ли не все знала, то ли чего-то не поняла... В общем, выяснилось, что присутствие третьей девушки было обязательным условием ритуала. Да и то, что проведение действа было приурочено к последним месяцам беременности Риты — тоже было далеко не случайно. Поскольку частично ритуал был направлен еще и на обеспечение легких родов — то и участие "беременной на поздних сроках" в качестве символического компонента было абсолютно необходимо. Все-таки при всей эгоистичности и легком безумии, Блэки никогда не забывали о Доме... то есть — не забывали, до последних поколений, которые в погоне за "чистотой крови" забыли заветы предков.

Однако, описание ритуала мне не понравилось. Слишком уж... грубо и унизительно придется его проводить. И если в случае Джинни подобный подход был, увы, единственно возможным, то для Луны можно было бы постараться придумать что-то помягче.

— Думаешь, стоит? — заинтересовалась Гермиона.

— Попробуем, — улыбнулся я, — А если не получится — проведем ритуал по полному описанию.

С этим девочки согласились.

Так что через некоторое время, потребовавшееся на то, чтобы выучить свои роли в ритуале, так как заглядывать в записи явно будет некогда, и подготовить необходимый реквизит, мы решили приступить.

Я ждал девочек в ритуальном зале. Со времен несчастной Изабеллы Лавгуд он ничуть не изменился. Разве что заклятье мягкости и теплого пола Гермиона поддерживала постоянно, ну и, ее же стараниями, сюда переехала немалая часть библиотеки и несколько уютных кресел.

Вообще, беременность Гермионы протекала удивительно легко, несравнимо с тем, как это описывалось в книгах. И, хотя в последнее время мне она стала уделять несколько меньше внимания, чем раньше, но капризничала — в пределах нормы. Тем более, что большую часть того, что она требовала — можно было наколдовать, а за меньшим, включая редкие лакомства, отправить Кричера.

Мои размышления прервали спустившиеся девочки. Джинни ожидаемо взяла на себя роль "девочки с хвостиком". Уж не знаю, было ли это действительно необходимо, или же девочки в таком виде просто нравились создателю ритуала, но проверять это мы не стали, тем более, что Джинни совершенно не возражала против запихивания в ее попку найденного ритуального предмета. Более того, после упражнений в зельеварении под руководством Снейпа, у нас осталось некоторое количество оборотного зелья и нейтрализатора к нему, а Косолапуса мы принесли еще тогда, когда отправляли в путешествие родителей Гермионы. Так что проблем ни со специфическим оборотным, ни с его нейтрализацией у нас быть не должно. К тому же, все равно по итогам ритуала мы собираемся позвать мадам Помфри, поскольку остальной администрации школы вряд ли будет дело до чего бы то ни было еще... Ведь Тонкс уже получила от нас все необходимое, и мы договорились, что в Хогвартсе она появится примерно сейчас. Так что забот Дамблдору мы добавим столько, что вряд ли он сможет уделить благосклонное внимание еще и школьному колдомедику.

Джинни мурлыкнула и опустилась на колени возле меня, подставляя ушки под мою руку. Я погладил мягкую, льнущую к пальцам шерстку. Сегодня с нее было снято заклятье, в котором так и не смогли разобраться похитители. Вместо него и она, и Луна выпили несколько зелий, долженствующих обеспечить успех ритуала. Конечно, можно было провести ритуал столько раз, сколько понадобится... Но, учитывая, что мы внесли в канонический вариант некоторые изменения, так что непонятно было бы: не получилось из-за изменений, или просто необходим повтор.

За Джинни спустилась Гермиона, сообщив, что Луна "скоро будет". Эта задержка меня несколько напрягла, но Гермиона потерлась грудью о мое плечо, и мне стало немного не до волнений. Тем более, что и Джинни немного передвинулась, и сейчас под моей рукой оказалась как раз та ее часть, откуда торчал серый хвостик.

Луна спустилась последней. То, что одета она была исключительно в медальон наложницы — было ожидаемо. Хотя платье служанки она и приняла как "допустимую для ношения дома одежду", но, все-таки, как правило, она предпочитала одеждой не заморачиваться. Однако, впечатлило меня не это, а то, что руки Луны были туго стянуты за спиной, причем не просто были связаны запястья, а предплечья были примотаны одно к другому. Из-за этого плечи Луны оказались разведены в стороны, а груди приподнялись и торчали розовыми сосками вперед.

— Зачем? — только и смог спросить я. — Ведь мы же договорились...

— Мы договорились, — перебила меня Луна, — что все пройдет так, как я сама захочу. И Джинни с Гермионой помогли мне сделать именно так, как я хочу.

— Почему? — удивился я.

— Потому что Гермиона уже насиловала меня связанную, а ты еще нет. И это несправедливо.

При этих словах Гермиона уткнулась мне в спину, но все равно я ощущал жар ее щек. Но, опустив руку по ее животику вниз, я ощутил некоторую влажность. Кажется, мысль об изнасиловании Луны вызывает у моей милой отнюдь не такие отрицательные эмоции, какие она старается продемонстрировать.

— Джинни, начинай подготовку, — скомандовал я и повернулся к Гермионе. И по описанию ритуала, и по моим собственным ощущениям, мне требовалась небольшая разрядка. Иначе протянуть время, необходимое для завершения всех необходимых действий во влажной, содрогающейся Луне я бы просто не смог. А чем грозит несвоевременное извержение — мы как-то не знали, и проверять не стремились.

Как и ожидалось, долго я во влажной, но очень тесной глубине не продержался, сделав эту самую глубину еще более влажной.

Между тем, Джинни изображала на спине, плечах и попке лежащей на животе Луны ритуальные символы. Далеко не все получалось у нее с первого раза. Иногда просто вздрагивали руки, а иногда — "холст" дергался, когда кисточка касалась особенно чувствительных к щекотке мест. Тогда Джинни заклинанием убирала не получившийся знак, и упорно пыталась нанести его снова. Так что к тому времени, когда весь узор был нанесен, я уже вновь был готов "к бою".

Знаки на спине Луны уже высохли, благо, для их нанесения применялась специально заклятая краска, в которую мы, все четверо, уронили по капле крови. Так что она перевернулась на спину, и сейчас лежала, раскинув ноги, на золотом диске Комморага. Розовую бледность ее сосков подчеркивали темные круги, проведенные Джинни, а на животе темнела сложными извивами запутанная дорожка, заканчивающаяся стрелкой, направленной к лишенному волос лобку. Рыжая ассистентка задумчиво игралась кисточкой там, где сходились в уголок складочки, обрамлявшие главный вход у Луну. Голова же блондинки свешивалась с диска и манила призывно открытым ротиком.

Я приподнял диск на удобную мне высоту, и погрузился туда, куда меня звали. Гермиона положила одну руку на левую грудь Луны, а другую — туда, где нежные ножки нашей блондинки соединялись с телом. Джинни же встала напротив нее, одна рука рыжей зеркально легла на правую грудь Луны, а вторая — поверх руки Гермионы. Обе девушки затянули литанию, в которой обращались к Силе, требуя забрать у Луны то, чем ей не воспользоваться, и отдать достойному, то есть — мне. Вообще-то в оригинальном ритуале Рита участия не принимала, отлеживаясь в отключке. Но по расчетам Гермионы выходило, что ее участие повысит шанс положительного исхода. Вообще-то, Луна и сама присоединилась бы к поющим, не будь ее ротик настолько занят.

Продолжалось это довольно долго, хотя и с длинными перерывами на отдых. Гермиона и Джинни крутили Луну, подставляя мне ее тело в самых удобных ракурсах, а я овладевал ею под пение ассистенток, заявляя, что Луна вся — моя, и все, что ей принадлежит, или может принадлежать — тоже мое. Родовой алтарь Блэков откликался на наши действия, и пели в унисон девушкам разноцветные изменчивые ветра.

— Поставьте ее на колени, — скомандовал я, рассекая веревку, которой были связаны руки луны. Сейчас она должна была встать на четвереньки, я был в этом точно уверен. Залюбленная до полной потери соображения Луна покорно приняла требуемую позу. Не то, чтобы я думал, что она будет возражать, но все-таки...

Я вошел в ее влажный, истекающий ее собственными соками и моим семенем главный вход, Гермиона воткнула два пальца в попку Луны, а Джинни без каких-либо дополнительных команд, всунула пальцы в нежный ротик блондинки.

— Кто бы ни имел на нее каких-либо прав — мы отрицаем их, — эти слова не были нигде записаны, но сейчас нас несли на своих крыльях изменчивые ветра, и я уверен в том, что все, что мы делаем — правильно. — Она — наша. И все ее дары — наши. И все, чем она владеет, владела или же будет владеть — наше!

Алый Акши взвихрился вокруг нас и улегся спокойной зеленью Гиран. На мгновение я потерялся в наслаждении и потоках Силы, а когда пришел в себя — оказалось, что я лежу, окруженный остальными участницами ритуала. И только то, что белые капли сочились не только из Луны и Гермионы, но и из Джинни, намекало на то, что прошло не так мало времени, как мне казалось.

Глава сорок пятая

Я, звонко цокая каблуками, шла через Большой зал под многочисленными удивленными взглядами.

— Мисс Тонкс, — Дамблдор приподнялся со своего золотого трона, — Хогвартс рад приветствовать в своих стенах выпускников, но все-таки я должен спросить: зачем Вы прибыли?

— Боюсь, — ответила я, — я пришла в альма матер как официальный представитель аврората, чтобы дать ход расследованию по жалобе одной из учениц.

— Я доверяю профессору Снейпу, — директор продолжал нависать надо мной. Возвышение, на котором находился стол преподавателей позволяло ему это, так что он находился в выгодной позиции... Но одну ошибку он уже допустил.

— Директор, я не называла имен, — главное, быть твердой... если он сумеет заткнуть меня ДО того, как я обращусь к древнему артефакту, заклятому еще Основателями, ничего у меня не выйдет. — Так что очень любопытно, что Вы бросились защищать именно профессора Снейпа! Но дело не в этом. Мисс Джинни Уизли утверждает, что во время назначенной ей отработки — она подверглась пыткам и издевательствам и не получила никакой помощи со стороны персонала школы. Она готова подтвердить, предоставив свои воспоминания.

Дамблдор попытался что-то сказать, но было уже поздно. Передо мной возник столик, на который я и выложила три фиала с воспоминаниями Джинни. Сами ребята затеяли очередной темномагический ритуал, обнаруженный ими в бездонных запасниках Блэков, и включающий, как я подозреваю, очередную оргию, так что Джинни будет совершенно недоступна по меньшей мере несколько часов, да и потом — вряд ли высунется из цитадели Черного дома. Но в как раз для случая, когда обвиняющая сторона просто боится показаться в Хогвартсе, он и был заклят именно таким вот образом, чтобы представитель пострадавшего мог предъявить воспоминания, обвиняя предавшего школу и идеалы Основателей преподавателя. И Хогвартс подтвердил мое право. Фиалы с воспоминаниями о том, как Джинни пытали и насиловали, вспыхнули фиолетовым пламенем и исчезли. А вместо них на том же каменном столике возникла распределяющая шляпа, голосом которой Хогвартс общается с теми, кто его населяет.

— Воспоминания подтверждают твои слова, Нимфадора Тонкс. Жалоба правомерна. Преподаватель зельеварения Северус Снейп. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

— Он... — начал было Дамблдор, но был прерван Шляпой.

— Говорит только Северус Снейп. Что ты можешь сказать?

— Ничего, — спокойно ответил зельевар. — Я отправил девочку на отработку, полностью осознавая, что это будет для нее опасно, хотя и не сознавал всего масштаба опасности. Я полностью признаю свою вину и ожидаю вердикта.

А вот тут Дамблдор попался в собственную ловушку. Он взял со Снейпа, равно как и с остальных членов Ордена Феникса, Непреложный обет в том, что мы не расскажем кому бы то ни было постороннему о делах Ордена. И историю с Джинни Дамблдор также объявил "делом Ордена". И теперь Снейп просто не мог защититься, объяснив, что Дамблдор сам сказал декану Слизерина, что "девочке ничего не грозит". Расскажи Снейп об этом — и вердикт Хогвартса был бы непредсказуем. Артефакт мог бы решить, что "все совершили ошибки", и ограничиться предупреждением. Но без оправдательной речи, которую Снейп не мог произнести из-за Обета — решение могло быть только одно.

— Профессор Снейп, Вы нарушили Устав Хогвартса, и больше не можете преподавать. Ваши вещи будут доставлены на Ваш адрес. Покиньте территорию школы.

— Хорошо, — кивнул Снейп, вызвав этим бурю восторга за столом Гриффиндора. Остальные столы встретили известие гораздо менее восторженно. Они напряженно смотрели то на меня, то на Снейпа, то на столик со Шляпой, который отнюдь не торопился исчезать.

Северус вышел из-за стола преподавателей, и твердым шагом направился к дверям Большого зала.

— Стойте, — поднялся профессор Флитвик. — Вы тут на многое намекнули, но не сказали: что, собственно, произошло. Думаю, мне следует знать это, чтобы решить, не следует ли вызвать бывшего профессора Снейпа на дуэль немедленно!

Снейп криво усмехнулся.

— Я отправил мисс Уили на отработку за пределы защиты Хогвартса, — пояснил он профессору Флитвику. — Там на нее напали люди в одеждах и масках Пожирателей смерти. Ее похитили, пытали и насиловали.

— Пожиратели смерти? — нахмурившись, уточнил Флитвик.

— "Даже издали не похожи", — процитировала я Гарри Поттера.

— Понятно, — кивнул Флитвик. — Но, судя по тому, что Вы получили воспоминания...

— Да, — подтвердила я мысль Филиуса. — Ее спас Гарри Поттер. И, после этого, он решил, что ни школа, ни родители не могут защитить девочку должным образом. Он потребовал от Молли и Артура подписать контракт сопровождения...

Чистокровные и все, кто знал, в чем тут дело, из полукровок и магглорожденных — смотрели на меня, выпучив глаза. "Контракт сопровождения" правильнее было бы назвать "контрактом наложницы", в соответствии с которым один Дом передавал свою дочь другому (как правило — более сильному и успешному), отказываясь от всех прав на нее, но без заключения брака. Считалось, что если род, отдавший свою дочь под такой контракт, окажется на грани вымирания — он будет продолжен ребенком отданной девушки. Но в остальном права этой самой девушки ничем не отличались от прав рабыни.

— И? — вопросительно посмотрел на меня Флитвик.

— Они подписали, — улыбнулась я.

— Понятно, — ответил Флитвик, скосив глаза в сторону Золотого трона. Или я сильно ошибаюсь, или у директора будут изрядные неприятности. Пусть он и обезопасил себя от формального преследования, но все, кто хоть немного знакомы с магией, знают: вывести ученика из школы против воли директора практически невозможно. Тому-кого-нельзя-называть в свое время потребовался сложный, на грани полной нереализуемости, план, чтобы заполучить Поттера. Впрочем, сам Гарри говорил как-то мне, что, оглядываясь на те события, он теперь считает, что и там без директора не обошлось.

Уже у самого выхода Снейп повернулся ко мне.

— Нимфадора Тонкс, — вот, как ни странно, мне даже не захотелось его убить. — Вы станете моей женой?

— Мистер Снейп, — ехидно ответила я, — помнится, Вы сказали, что возьмете меня в жены, а не будете интересоваться моим мнением по этому вопросу. И еще — носить на руках по часу в день. Имейте в виду — я буду очень требовательна в последнем вопросе!

Зал замер. Взгляды учеников перебегали с уволенного со скандалом профессора на меня и обратно... Впрочем, преподаватели наблюдали за происходящим с ничуть не меньшим интересом... Все, кроме Дамблдора. Последний сидел с прикрытыми глазами и о чем-то размышлял.

— Вот как... — задумчиво произнес Снейп. — Тогда...

Он подошел ко мне, подхватил на руки... и тут же закинул себе на плечо так, что моя голова свесилась к нему на спину. Вот в таком виде он и потащил меня дальше, придерживая за бедра.

— И, кстати, — прошептала я, с некоторым трудом выгнувшись так, что моя голова оказалась где-то на уровне плеча Снейпа, — хотя из-за клятвы ты меня и не спрашивал, но я все равно согласна.

Ответом мне был только шлепок попке. Так что я свела руки за спиной, изображая беспомощную пленницу, и расслабилась.

Глава сорок шестая

Результаты ритуала проявились довольно-таки быстро. Ведь волшебные методы диагностики серьезно превосходят любые маггловские тесты. Так что есть надежда что Дом Блэк, как и род Поттер будут восстановлены самыми что ни на есть ударными темпами. Я погладила живот, который еще долго не будет заметен, но в котором уже развивается новая жизнь.

Блокнот на столе полыхнул фиолетовой вспышкой, намекая, что Невилл хотел бы пообщаться с нами. Еще в тот раз, когда они с Эби заходили к нам в гости, Гарри отдал им блокнот, зачарованный Гермионой. И теперь, когда мы с Луной прячемся на Гриммо вместе с Гарри и Гермионой, этот блокнот — основной наш источник информации о том, что происходит в Хогвартсе.

Прочитав, что Эби, подружка Невилла, хотела бы проконсультироваться с нами по вопросам, о которых она не хочет оставлять письменных упоминаний, я немедленно ответила, что они могут прибыть "обычным" способом.

Разумеется, "обычный" способ не подразумевал прямого перехода через камин, или какими-либо еще небезопасными способами. Нев и Эби, получив мой ответ, отправились в Выручай-комнату. Пока они шли, туда уже просочился Кричер, чтобы удостовериться: ребята там действительно одни, и никто не последует за ними, скажем, схватив ту же Эби за руку.

С нашей же стороны я оторвала Луну и Гарри от их исследований в областях запретной магии, близких к дверям с шестью замками, шесть ключей от которых — в руках Сияющего принца. Отрывать Гермиону от тома "Акушерство и родовспоможение" — я посчитала чересчур опасным для здоровья. Такие операции, еще и в прежние времена были, скажем так, небезопасны. Но теперь, когда беременность Гермионы подходит к завершению, ее гениальные мозги реально перекосило. Впрочем, судя по тому, что написано в книгах, и что рассказывала мне Молли (после всего случившегося мне трудновато называть ее "мамой") — это как раз нормально. Чудим мы в подобном положении. И я буду чудить. А уж что будет откалывать Луна... Мне уже интересно на это посмотреть.

Втроем мы спустились в темницы, заклятые многими поколениями рода Блэк. Выбраться из них без разрешения хозяев — будет затруднительно даже для Дамблдора, или же Волдеморта. Гарри активировал Козырь Невилла, и кинул его в камеру, сразу же поднимая защиту. И если, паче всякого чаяния, кто-то сумеет прорваться через Козырь вслед за Невиллом и Эби — их будет чем встретить.

К счастью, хитроковарных врагов не нашлось, и Невилл прошел сам, и провел Эби без особых проблем. Гарри активировал комплекс заклятий и артефактов, нацеленных на выявление любой нежелательной магии: скажем, не подчинены ли гости Дома зельями, либо же заклятьями, не несут ли они следящих или маячковых артефактов, или еще чего-нибудь, что будет признано Домом нежелательным. Опять-таки, как выяснилось, мы последовали велению паранойи впустую. Но ослаблять меры безопасности никто не собирался.

— Невилл, извини, у нас с Луной эксперимент незакончен, — заторопился Гарри, когда гости расселись в гостиной. — Джинни, развлеки их пока... подобающим образом.

И любовники поторопились вернуться в уютную кровать. А мне — разговоры разговаривай! "Однако", — вздохнула я про себя, признаюсь — несколько неискренне, — "дипломатом в нашей команде являюсь именно я". Гермиона, при всех ее обширных знаниях, тяжеловато понимает других. Гарри — боевик, и этим все сказано, да еще и Посвященный Хаоса. Луна... Смеетесь? Луна, пожалуй, договорится. Вот и остаюсь я. Образец "человека нормального", как издевается Гермиона.

— Кричер! — призвала я служителя Дома. — Мне — имбирный чай, гостям... — я присмотрелась к их состоянию, и решила, что наилучшим выбором будет горячий шоколад. Еще лучше было бы успокоительное зелье, благо, Снейп их нам наварил, после того, как покинул Хогвартс... но предлагать такое было бы по крайней мере — невежливо. — ... горячий шоколад.

Домовик не стал появляться в гостиной, но просто разместил требуемые напитки на небольшом столике, который мы использовали в тех случаях, когда столиком не становилась я.

— Итак, — вернулась я к разговору, отхлебнув вкуснейший напиток, вкус к которому мне привила-таки Луна... заодно — улучшив мою репутацию в глазах Кричера. — Я вас слушаю. Какие проблемы привели вас в Дом Тьмы?

События, о которых рассказали мне Невилл и Эбигайл, ввергли меня в легкий шок. Оказывается, после торжественного увольнения Снейпа, в школе началось и вовсе что-то непонятное. То, что Кети Белл чуть было не умерла, пытаясь пронести в школу проклятое ожерелье, я знала. А вот то, что младшего из старших моих братьев еле откачали после того, как он, не иначе, от большого ума, хлебнул медовухи, которую профессор Слагхорн забыл на столе в классе зелий — стало для меня новостью. А недавно директор Дамблдор пригласил Невилла "на прогулку", в какую-то пещеру, набитую инферналами. Там Дамблдор нахлебался некоего неизвестного зелья, а потом — отмахивался от инферналов Адским пламенем. Результатом же этой авантюры стал фальшивый медальон Слизерина с запиской от некоего Р.А.Б., извещающей, что настоящий медальон он похитил и уничтожил.

После этой "прогулки" все в школе покатилось под откос. Директор все реже появлялся из своего кабинета, а младшие слизеринцы — распоясались окончательно. Слагхорн, новый декан зелено-серебряного Дома то ли не мог, а может быть — и не хотел их унять. "Грязнокровки" подвергались оскорблениям и домогательствам. Правда, надо сказать, что фигню всякую тварили именно младшие. Старшие почему-то сидели тише мышей. Так что и проблемы возникали у магглорожденных, в основном — с младших курсов. Но недавно Орлу Квирк, полукровку с третьего курса Рейвенкло затащили в заброшенный класс, завернули ей подол на голову, облапали, стащили трусики... может быть — собирались сделать что-то еще... Но тут в класс ворвались Энтони Голдстейн со своими друзьями. В общем, девочку отбили. Однако, виновным за это ничего не было. "Дети просто неудачно пошутили", — только и сказал Дамблдор, несмотря на возмущение декана Флитвика.

После этого напуганная Эби стала искать заклятья или ритуалы, которые могли бы защитить ее. То, чему научил Невилла Гарри в прошлом году — ее не устроило прежде всего тем, что их требовалось применять, когда угроза уже обозначилась. И, получив в спину из-за угла оглушалку, а то и империо — защищаться уже "немного" поздно. В этом я с Эби была полностью согласна.

И вот девочка стала лопатить библиотеку Хогвартса. Сначала ее открытую часть, а потом, не обнаружив там искомого, и Запретную секцию, получив разрешение у Флитвика. И ведь она нашла подходящий ритуал.

Прочитав то, что Эби выписала из одной из книг, я содрогнулась. Слишком уж свежи и незабываемы были ощущения.

— Джинни? — уточнила Эбигайл. — Тебе столь отвратительна темная магия?

Похоже, она ожидала, что я ее буду стыдить, и уговаривать отказаться от этой идеи. Что ж. Она права. Буду.

— Вот, — я ткнула пальцем в не понравившиеся мне строки.

— А что тут такого? — удивилась подруга Невилла. — "Нанести на тело следующие руны..." Неужели ты думаешь, что это так щекотно?

— Щекотно? — криво ухмыльнулась я. — Сразу видно, что ты на Древние руны не ходишь. А вот Невилл, судя по всему, меня понял.

— Нев? — переспросила Эби у своего спутника.

— Руны не "рисуют", — вздохнув, пояснил Невилл. — Руны "режут".

— Это как? — не поняла Эби.

— Просто, — ответила я. — Ножом. Прямо на спине. Или на груди. Или где еще...

— Но это же больно! — возмутилась Эби.

— Очень, — подтвердила я. — Это же не мелочи, вроде "непростительных". Это — настоящая черная магия. Темные искусства. Кстати, обрати внимание — одной тебе обряд не провести. Обязательно должен быть тот, кто "нанесет" на тебе властительные знаки. Он принесет твою боль, твой страх, твои ненависть и отчаяние в жертву ва... — я запнулась, и переформулировала: — ...темным силам, чтобы они взамен дали ему власть над твоей судьбой. Заметь — ему дали, не тебе. Ты по-прежнему хочешь провести этот ритуал?

Эбигайл задумалась, посмотрела на меня, на Невилла, снова на меня... а потом решительно кивнула.

— Да. Хочу. Я верю Невиллу.

— Что ж, — вздохнула я. — Раз уж ты так твердо уверена в своем решении... Тогда нам пора переходить к самой опасной части подготовки обряда.

Эбигейл содрогнулась, но не отвела взгляда. А вот Невилл потупился, и решил уточнить:

— Какой?

— Вначале надо оторвать Луну и Гарри от их изысканий... Но это не очень страшно. Луна — девочка добрая... Сама проклянет, сама и вылечит. А вот потом нам понадобится оторвать Гермиону от ее книги... И это гораздо опаснее. Круциатисом можно и не отделаться...

Глава сорок седьмая

Споры о том, кто будет помогать Невиллу в проведении ритуала, завершились относительно быстро по двум важным причинам. Во-первых, Гарри был исключен из числа претендентов практически мгновенно. Ему мы это объяснили тем, что не желаем обижать Невилла, который вряд ли обрадуется, что его девушку увидит голой другой парень. Ну а на самом деле — ни у кого из нас троих не было желания, чтобы Гарри созерцал голышом кого-то еще. Нас троих ему вполне хватит, и лишние дамы тут совершенно лишние.

Следом из числа претендентов на проведение обряда вылетела Геримона. Исключили ее подавляющим большинством в один голос, поскольку этот голос принадлежал самому Гарри. Аргумент же, что мы с Джинни ныне находимся с Гермионой в равных позициях, был отвергнут, поскольку рационального возражения на гаррино "И чё?" Гермиона подобрать так и не смогла.

Выбор же между парочкой финалистов и вовсе не представлял сложности. Я изобразила взмах руки, как будто кидаю дротик для дартса, и Джиннерезада прекратила дозволенные речи.

Невилл смотрел все это представление круглыми глазами. Судя по всему, он силился осознать, как распределяются властные полномочия в нашем узком кругу, но парящие вокруг него мыслепуты не давали ему разобраться. Эби же просто мелко дрожала. Судя по количеству витающих вокруг нее фиолетовых сплюшцев, она уже сейчас представляла себе тот кошмар, который ей придется пережить... хотя описание ритуала, найденное ребятами в запретной секции, было далеко не полным.

Следующий этап подготовки обряда требовал присутствия человека, лучше нас всех разбирающегося в черной магии. Но вот выловить Снейпа, наслаждающегося одновременно позорным увольнением из Хогвартса "без мундира и пенсии" и медовым месяцем в обществе молодой жены — оказалось неожиданно сложно. Сквозное зеркало, судя по всему, лежало "лицом вниз" где-то в шкафу. Сова вернулась, принеся письмо без ответа. Кричер тоже вернулся, сообщив, что "домовики не могут проникнуть туда, где находится адресат послания". И попытался прижечь уши в камине, но был вовремя остановлен Гарри и усажен писать объяснительную, обосновывающую необходимость наказания. А вот когда он перепишет ее раз пять-шесть (уж при помощи Гермионы Гарри найдет к чему придраться), и сам уже будет не рад, что связался с этим делом, Гарри и накладет поперек бумаги резолюцию: "Отказать за необоснованностью". Следующей попыткой добраться до Снейпа была активация Козыря. Увы, но карта активироваться отказывалась, оставаясь плоской черно-белой картинкой.

— И Козырь блокирует, — вздохнул Гарри.

Мы молча смотрели на стол, пытаясь изобрести еще какой-нибудь способ достучаться до Снейпа. И тут серебряные лунопухи подсказали мне решение. Я попросила у Гарри его колоду, перетасовала ее, и выложила Гэльский крест. Как я и думала, на центр легла карта, заменившая в колоде Гарри Башню. Кризис. Опасность и возможность*...

/*Прим. автора: китайское слово "кризис" записывается двумя иероглифами, дин из которых — "опасность". Трактовка второго как "возможность" широко распространена в англоязычных странах, но отнюдь не является общепринятой. Более того, многие филологи утверждают ее ошибочность... но мне она нравится*/

Я провела рукой над картой, над девичьим лицом, что Гарри изобразил, поймав момент изменения, над летящей молнией, угрожающей всему, что встретится на ее пути, не исключая и того, кто вызвал ее...

Привычный холод козырного контакта немедленно отозвался.

— Привет, Тонкс! — бросила я в пространство, что вне пространства. — Или уже "Снейп"?

— Миссис Северус Снейп, — улыбнулась мне вызываемая. — Но ты все равно можешь называть меня "Тонкс".

Усилием воли я раздвинула окно контакта... и Гермиона, взвизгнув, закрыла ладошками глаза Гарри. Спустя буквально пару секунд, так же поступила и Эби с Невиллом. Тонкс, которая Снейп, приветствовала нас в полном неглиже... то есть — совсем без ничего.

— Кто это там? — со стороны, которую не было видно в окне контакта прозвучал такой знакомый голос... — А, это клуб любителей черной магии прорезался! Вот ведь... Свой Козырь — блокировал, а твой — забыл... — Снейп вздохнул.

— Не привык еще, что у тебя есть хоть какая-то жена? — весело поинтересовалась Нимфадора.

— Не привык, — еще раз вздохнул бывший профессор Хогвартса.

— Ах, значит, против "хоть какой-то" ты не возражаешь?! Ах так...

Подушка, брошенная сильной рукой аврора, улетела куда-то мимо Козыря. Оттуда послушался негромкий взрыв, шипение чего-то, растворяющегося в кислоте, и грустный звон осыпающегося стекла.

— Эванеско! Репаро!

Вместо третьего заклятья в Тонкс прилетела подушка, от которой обнаженная молодая женщина легко увернулась, как будто и не она задевала и роняла все подряд.

— Кто бы мог подумать, — произнесла Гермиона, не убирая рук с лица Гарри, — что наш вечно хмурый профессор зелий в процессе любовных игр будет кидаться со своей подругой подушками?

— Не видели вы, что мы на собраниях Ордена творили, — буркнул все еще невидимый профессор. — А ну, скройтесь, быстро! Я свой Козырь разблокирую, когда можно будет.

— Ордена? — выдохнул пораженный Гарри, не делая, однако, попытки убрать руки Гермионы от своих глаз.

— Да уж не "Феникса", — донеслось из закрывающегося портала. — "Вальпургиевых рыцарей", разумеется.

— Итак, — спросил Снейп, проявляясь в нашей гостиной, — что вам потребовалось от отставного профессора Хогвартса, да еще так срочно, что вы решились нарушить мое уединение с прекрасной девушкой?

Уточнять степень "девичести" упомянутой девушки, разумеется, никто не стал. Зато Гарри придвинул к усевшемуся за столом (обеденным, а отнюдь не Джинни) Снейпу записи, как скопированные из книги, добытой в Запретной секции, так и результатов изысканий Гермионы в нашей библиотеке.

— Вот этот ритуал мы хотели бы провести прежде, чем мисс Эбигайл Эндроус придет время возвращаться в Хогвартс. А то бывшие Ваши подопечные чересчур уж распоясались.

Глава сорок восьмая

Увидеть Невилла, добряка и пухлика Невилла в качестве колдуна Хаоса при всех, положенных для данного дела регалиях, было... несколько странно. Но, при этом, надо сказать, смотрелся он вполне органично. Мантия вообще не была проблемой. Ведь "школьная мантия в Хогвартсе может быть любого цвета, при условии, что этот цвет — черный", ну а серебряные украшения... Распознать, кого именно славят сияющие на потемневшем от времени серебре руниры... Дамблдор смог бы, так что в школе в ЭТОМ появляться не стоит... Но вот уже начет моего декана, не говоря уже о МагКошке — я отнюдь не уверена. Хайратник, сплетенный из светлых полосок кожи, тоже смотрелся в темных волосах вполне органично. Так что, посовещавшись с Джинни, мы дружно решили не уточнять, чья кожа пошла на атрибут колдуна, и из какой кости созданы резные украшения. Во избежание. И, как это ни странно, мастер Снейп с нами согласился. (Профессорского звания он лишился в связи с увольнением из Хогвартса, но вот звания мастера зелий, мастера Тьмы и мастера ментата его лишить можно разве что вместе с жизнью).

Сам бывший профессор, попытав Невилла и его избранницу вопросами, долженствующими выявить малейшие сомнения в их решимости провести ритуал, ушел вниз, в заклинательный зал, проверять точность графического построения. Поскольку в качестве опорного Гермиона использовала диск гемункулов, не приходится сомневаться, что ничего опасного он там не найдет... по крайней мере — более опасного, чем этого требует сама суть и смысл предстоящего ритуала.

Я же обошла вокруг Невилла. Чего-то не хватало. Нет, Гарри подобные ритуалы проводил и вовсе без ничего. Но то — Гарри. Ему и Авада — не заклинание. Образ же Невилла настоятельно требовал дополнения.

Я попросила Джинни принести мне палочку. Поскольку мы давно уже перепробовали все палочки, хранившиеся в запасниках Дома, уточнять о какой именно палочке идет речь — не требовалось. Палочка из ветви дуба с волосом единорога, чем-то похожая на ту, которая выбрала меня в магазине Олливандера, попала в дом Блэк в качестве трофея вместе со своей хозяйкой — Избеллой Лавгуд. И, видимо, я оказалась достаточно похожа на Изабеллу, чтобы ее палочка приняла и меня.

Попросив Гарри подстраховать меня, я взмахнула палочкой, выводя в воздухе властительные знаки. След от кончика палочки так и остался гореть передо мной. Короткий катрен, и вот уже я свободной рукой проламывают стены реальности. На несколько мгновений я любуюсь собой и предаюсь греху гордыни: ни Гермиона, ни даже Гарри так не могут... Впрочем, у них много иных достоинств.

Выдернув руку из разрыва реальности, я с трудом удержалась от того, чтобы завизжать в искреннем, неподдельном восторге: такими красивыми мне показалась парочка полуматериальных существ, извлеченных мной из варпа.

Признаться, добыча моя не была какой-то там редкостью. Подобные существа, поглощающие "ментальные отходы человечества" в изобилии встречаются вблизи любого людского поселения. А уж в таком городе, как Лондон — их и вовсе столько, что поймать нескольких можно практически в любой точке пространства и времени.

Я оглянулась с гордым видом. Гермиона, надо сказать, не соизволила оторваться от толстенного тома, содержавшего, как я подозреваю, очередные плоды долгих и вдумчивых изысканий добрых обитателей солнечного Комморага. По мере того, как ее срок приближался, ее страсть к печатному (а также и рукописному) слову только росла.

Невилл смотрел на извивающуюся в моих руках прелесть с недоумением. А вот Эби с трудом удерживалась от того, чтобы познакомить всех присутствующих со своим богатым внутренним миром... точнее — с его содержимым.

Гарри одобрительно погладил меня по голове, заставив меня судорожно удерживаться от глубокого горлового мурлыканья, и забрал у меня заготовки. Все-таки мне слишком жалко столь... совершенные и грациозные создания, чтобы сделать с ними то, что необходимо. Гарри в этом смысле куда более тверд духом. Его голос заставил пространство трепетать, а пухноглотиков — замереть в неудобной позе. Тяжкие слова падали одно за другим, заставляя реальность вздрагивать. Сияние пухноглотков потускнело, сменяясь холодом черного металла. Просвечивающие же через него кроваво-янтарные вставки постепенно складывались в узор восьмиконечной звезды. Закончив, Гарри отдал Невиллу и помог ему закрепить на руках самые настоящие даэдрические наручи.

Невилл осмотрел свои преобразившиеся руки, и молча кивнул. Кажется, ему понравилось. Я не удержалась, и погладила столь верно послуживших существ варпа.

— Г-р-р-р — от непроизвольного рычания Гарри средних размеров акромантул присел бы на ослабевших от ужаса лапках.

Признаться, подобное отношение мне, в отличие от Гермионы, всегда льстило. Однако, злить Гарри больше самого необходимого минимума не следовало. И я, оставив Невилла, отошла к Гарри и обняла его, позволив запустить руку под мое иллюзорное платье. Специально к приходу гостей я соорудила себе максимально плотное, зато пышное платье. Не то, чтобы я стеснялась Невилла, или же его подруги... Но Гарри почему-то было спокойнее, когда никому не видно — где именно по моему телу блуждает его рука.

Почувствовав, как рука Гарри скользнула с поясницы вниз по моей попке, я мурлыкнула, и, поймав подошедшую Джинни, направила и ее в руки нашего господина и повелителя. Поскольку Гермиона временно выпала из расписания, именно Джинни придется позаботиться о хозяине Дома Блэк, пока я буду помогать наследнику дома Лонгботтом проводить ритуал, что привяжет к нему подругу.

Поднявшийся из заклинательного зала Снейп буркнул, что все сделано правильно... "насколько это возможно для криворуких недоучек", что означало, что, в Дурмстранге, на занятиях по темным искусствам Гермиона вполне могла получить "Лучше, чем Превосходно".

— Чушь! — Гермиона завершила свои изыскания, и громко захлопнула изучаемую книгу. Как выяснилось, это был вполне легальный, одобренный Министерством Магии, учебник по ЗоТИ от тысяча семьсот лохматого года. Правда, подозреваю, что если бы кто-нибудь взял на себя труд пересмотреть этот учебник — министерскую апробацию* немедленно отозвали бы. Многие утверждения тех времен нынешнему радикально-светлому Министерству покажутся откровенно еретическими.

/*Прим. автора: Апробация — официальное одобрение, вынесенное на основании испытания, проверки. "Апробация учебных программ".*/

— Что именно? — заинтересовался Гарри, не отпуская, впрочем, талию Джинни, и не убирая другой руки с моей попки.

— Вот здесь... — Гермиона снова открыла книгу и отчеркнула ногтем столь возмутившую ее строку. — "Для минимального умения защищаться от темной магии — необходимо глубоко и вдумчиво изучать ее основы".

— Что неверного Вы находите в этом утверждении? — заинтересовался Снейп, отвлекаясь от разглядывания собственной жены, устроившейся напротив него возле камина. Камин не горел. Вообще в доме Блек камин служил не столько для отопления, сколько в качестве элемента транспортной системы... а потому зажигали его крайне редко: хозяева предпочитали Дом не покидать, а гости в основном проникали при помощи Козырей Рока.

— Да все, — буркнула Гермиона. — Насколько глубоко необходимо изучать метеорологию, чтобы построить теплый дом? Надо ли углубляться в познание вулканологии и теории движения литосферных плит, чтобы держаться подальше от действующего вулкана? Нужны ли глубокие познания в темной магии, чтобы влепить ступефай колдуну, или аппарировать подальше от демонтора?

— Хм... — произнес Снейп. — Помниться, в прошлом году, организуя пресловутую Армию Дамблдора, Вы, мисс Грейнджер, думали иначе.

— Молодая была, — вздохнула Гермиона. — Глупая. На Рона заглядывалась.

Я прыснула в плечо Гарри, чьи пальцы конвульсивно сжались на моей ягодице. Напоминаний о том периоде наш Гарри не любит от слова "совсем".

— Воистину — признак поглупения, — согласилась с Гермионой Джинни.

— Ладно, — буркнул Гарри. — Заканчиваем болтовню. Пора приступать. Профессор?

Несмотря ни на что, Гарри продолжил именовать Северуса Снейпа профессором... Кажется, во многом потому, что с одной стороны, это раздражало бывшего преподавателя зелий, а с другой — не давало оснований это возмущение высказать. Так что, молча кивнув, мастер зелий исчез в полыхнувшем зеленым пламенем камине. Счет времени пошел на секунды.

Побуждаемая легким шлепком, я схватила Невилла и Эби за руки, и потащила их вниз, в заклинательный зал. Успели мы очень вовремя. Уже через поднимающийся щит я услышала голос мадам Помфри:

— Это что это вы тут задумали?!

Глава сорок девятая

Вниз мы спустились все вместе, оставив тех, кто остался наверху, разбираться с разгневанной колдомедиком.

— Готовая? — спросила я у Эби. Та немедленно покраснела.

— Я... я... нет... — заблеяла будущая жертва ритуала.

— Раз готова, тогда — раздевайся! — приказала я, используя кое-какие приемы из причисленных к черной магии, а потому — нашедшиеся в библиотеке Дома Блэк. Конечно, это не империус, но все-таки подпавшая под власть Голоса повиновалась прежде, чем смогла хотя бы подумать о том, чтобы воспротивиться приказу. Эффект, как правило, не слишком длительный, но в данном случае — его хватит.

Так и оказалось. Эбигейл уже стащила с себя мантию, и начала снимать туфли, когда до нее дошло, что делает что-то, чего вроде бы и не собиралась. Она залилась краской уже не "по уши", а по самые пятки. Впрочем, Невилл, старательно отворачивающийся, и пытающийся не смотреть не девушку, выглядел ничуть не лучше. Впрочем, "не смотреть" у него получалось... не очень.

Я обошла вокруг полыхающей Эби, неторопливо осматривая ее тело. Черное кружевное белье резко выделялось на ее фарфорово-бледной коже.

Про себя я улыбнулась. В свое время Гермиона сумела вытряхнуть из Гарри (тогда он еще стеснялся таких вещей), что он твердо уверен, что "белье должно быть белым". И с тех пор мы стараемся подстраиваться под его вкусы... когда вообще считаем нужным носить хоть какое-то белье. И вот теперь я имела возможность осмотреть девушку в черном белье. Все-таки в Хогвартсе старшекурсницы предпочитают перед "мелкотой" в белье не позировать, а те, кому на это наплевать, как правило, пользуются скорее утилитарными, чем эстетичными предметами.

— Невилл, не отворачивайся! — бросила я. — Как ты на ней будешь руны резать? Вслепую? Не советую. Очень не советую. Ошибиться не то, чтобы "легче легкого", но все-таки не слишком сложно. А вот исправить... Да и в любом случае — лишние линии, и, соответственно, лишняя боль — это не то, чего ты хочешь, не так ли? А ты чего застыла? — повернулась я к Эби. — Продолжай раздеваться. В ритуале ты будешь принимать участие полностью голой!

Наверное можно было подобрать какой-нибудь благозвучный синоним, который успокоил бы девушку, и помог ей успокоиться. Но ритуал уже начался, хотя не все участники это заметили, и меня "несло". Так что стыд и нежелание девушки, участвующей в этом порождении неизвестного гения Темных веков, уже требовались на подпитку происходящего действа... и меня, как Ведущей.

Эби разулась, скатала маггловские чулки, и принялась дрожащими руками расстегивать лифчик. Застежка упрямо не поддавалась. В чем-то это было даже и хорошо. Сила уже начала течь через меня, пусть пока что и тоненьким ручейком. Ритуальная мантия, которую для меня соорудил Гарри, начала реагировать. И вышитые на белой ткани белые линии, постепенно начали окрашиваться алой страстью Акаши, предательской лазурью Азир, серебром Улгу, и даже, кое-где, тьмой Дхар.

— Невилл, — поторопила я, чувствуя, что пауза несколько затянулась. — не стой столбом. Помоги девушке. Видишь же — она не справляется!

— А... — вот теперь в могущественном колдуне Хаоса можно было узнать прежнего мямлю Невилла, — ...это обязательно?

— Обязательно, — отрезала я. — Как же ты будешь вырезать на девушке руны, если не можешь к ней даже прикоснуться? Или ты хочешь, чтобы это сделала я? Но мне это особо не надо... у меня уже и любовник, и любовницы — есть, мне дополнений не надо.

Услышав это, наследник Лонгботтом сумел собраться, и аккуратно расстегнул заклинившую застежку.

Реальность потихоньку вздрагивала: откат от будущего ритуала уже распространялся даже в прошлое. А значит, шансов отказаться — уже нет. Мы сделаем "нечто" потому что я уже знаю, что мы это сделали. Парадоксы многомерной логики.

Я обошла вокруг старательно, но безуспешно пытающейся прикрыться руками Эби, отвела ее руки, и положила свою на освобожденную от сдерживавшей ее ткани грудь.

— Р-р-р!!! — как оказалось, Гарри Невилл косплеит вполне талантливо.

Я рванула руку, выхватывая просочившуюся из варпа, и привлеченную страданиями Эби тварюшку, выбивая ее из пограничного, полуреального состояния в материум. Призвав диск гемункулов, я поставила ногу на его золотистые узоры, и аккуратно намотала скованное моей волей порождение варпа на щиколотку. Я, конечно, не артефактор. Но пока что зафиксирую ее, как получится. А там — отдам Гарри или Гермионе: они что-нибудь для меня сделают. Правда, у меня уже с полдюжины подобных браслетиков валяется в сундучке... Но, кажется, Гарри нравится, когда я танцую перед ним, одетая только в эти самые браслеты и медальон наложницы. Так что он не откажется сделать для меня еще один.

Пользуясь тем, что оба участника начавшегося ритуала застыли, одна — отдавая Силу, а другой — принимая ее... ну, и, немного — в удивлении от моих действий, я присела на корточки, и рванула трусики Эби вниз, на середину бедер. Эби взвизгула, а Невилл злобно на меня посмотрел. Но мне сейчас нет до этого дела. Я — часть ритуала, атейм, что режет не тела, но души, принося жертвы силам варпа.

— Итак, — продолжила я, сделав знак Эби, чтобы она не останавливалась, и продолжила то, что я начала. — Сейчас следует решить, в какой степени мы будем проводить ритуал. Вообще-то решать должен мужчина... И, обычно, они предпочитают идти по длинному варианту полного ритуала. Но у нас случай не обычный. Так что, думаю, Эби тоже стоит спросить.

— Что за степени? — спросил Невилл, продолжая зло смотреть на меня. И это — хорошо. Наследнику Лонгботтом стоит знать, что темная магия — это не безобидные потрахушки в странно выглядящих нарядах.

— Можно нанести руны... и на этом успокоиться, — начала я перечислять варианты. — Тогда ты будешь знать — где она, и узнаешь, если кто-то захочет получить ее себе. Так сказать, "малая власть".

— А еще? — влезла Эби, прежде, чем Невилл успел заявить, что этим и собирается ограничиться.

— Взяв ее... — я провела пальцем по губам хаффлпаффки, — ...ты получишь власть над ее голосом. То, что ты прикажешь считать истиной — она произнесет как истину даже под воздействием веритасерума. Взяв ее... — теперь я провела пальцем по ложбинке между ее грудями, — ты получишь ее сердце...

— Но ведь любовь создать нельзя никакой магией?! — вскричал Невилл.

— Создать — нельзя, — согласилась я. — Зато можно разрушить. Жертва ритуала уже не сможет полюбить никого больше. А там... "sterpitsa — slubitsa" — произнесла я по-русски, хотя не уверена, что правильно. Ведь это я слышала только раз, от Химерионы, когда она нам рассказывала одну из историй приключившуюся где-то далеко, за пеленой варпа. — Что значит: "со временем привыкнет".

— А еще? — как ни странно, но, похоже, Эби начала чувствовать не только стыд, но и некоторое возбуждение. Возможно, ритуал пройдет все-таки легче, чем я боялась. Хотя и выход от него будет, соответственно, меньше.

— Взяв ее... — я обошла девушку сзади, и слегка развела в стороны половинку ее попки. Эби вздрогнула. А вот Невилл задышал как-то тяжело. И даже не соизволил злобно на меня зыркнуть. Все-таки не испытать возбуждения, когда видишь голую девчонку, которую лапает другая девушка... Для парня-подростка это довольно-таки сложно. И, разумеется, Эби это заметила. — ...ты получишь ее тело. Тебе легче станет доставлять ей удовольствие. А вот кому-либо другому... упс. Ну и... — я накрыла ладонью то место, где стройные ножки хаффлпаффки крепятся к телу, и почувствовала под ладонью мягкий пушок, — завершив завоевание, ты получишь ее душу. Признаться, я не уверена, что это значит, но так написано в книге, откуда Гермиона выудила этот ритуал.

— А над вами... — Эби тоже тяжело задышала, и даже не попыталась скинуть мою руку. — Гарри этот ритуал проводил?

— Увы, — я вышла из-за спины хаффлпаффки, и встала так, чтобы меня видели оба участника ритуала. — Важное условие: жертва, та, кого забирают себе, должна быть девственна. К тому времени, когда Гермиона выкопала этот ритуал, ни одна из нас для него уже не годилась.

— Ты рассказала, что получу я, — произнес Невилл, причем тон, в котором отсутствовали эмоции, говорил о том, что ему приходится жестко контролировать себя. Вот только относилось ли желание, подлежащее столь жесткому контролю, к домену Темного принца, или Владыки вечной войны... Боюсь, тут и сам Невилл затруднился бы ответить. — А она?

— Кроме того, что она станет истинно твоей, и ты сможешь представлять ее даже перед Визенгамотом, не говоря уже о директоре школы? — уточнила я, на что Невилл только судорожно кивнул. — По завершении полного ритуала любой способ определения статуса крови покажет, что она — чистокровная. Часть дома Лонгботтом по крови, духу и магии. Отрицать этого не посмеет даже наше безумное министерство. Ну и, если ты все-таки не убережешь ее... — я сделала небольшую паузу, давая Невиллу и Эби возможность самим нафантазировать, о чем я говорю... Поток Силы, было совсем уже иссякший, резко возрос. — ...ребенок все равно будет твоим. По крови, духу и магии.

— Но как? — удивилась Эби.

— Mind over matter, — произнесла я на низком готике, и, убедившись, что меня не поняли, примерно перевела на английский: — Это — магия, Эби.

Глава пятидесятая

Хотя уже пара дней прошла с тех пор, как мы вернулись в Хогвартс, меня все еще трясет. А стоит мне закрыть глаза — я вновь и вновь вижу то, что сотворил. Слышу крики, а после — стоны и хрипы Эби. Под конец она просто сорвала голос, и мадам Помфри пришлось серьезно потрудиться, чтобы вернуть девочке способность говорить. А главное — я отлично помню самого себя. Мерзкое, отвратительное удовольствие, накрывавшее меня с головой, когда я силой брал кричащую от боли девочку, когда я резал ее нежную кожу ножом, похожим на кисть художника, сделанным из черного металла с янтарными прожилками, такого же, как тот, из которого сделаны мои наручи. Я не мог остановиться... И даже не потому, что об этом мне шипела Луна, подсказывая, что уже выброшенной мощью нас просто разорвет, если ритуал прервать, а потому что просто не мог остановиться. Желание причинять боль той, кто слабее, той, что не могла мне сопротивляться... мерзкое, постыдное желание было сильнее меня.

Я прикрыл глаза, и передо мной вновь встало непрошенное видение: Эби буквально распятая на диске, составленном из сияющих золотом узоров. Ее ножки бесстыдно разведены в стороны и зафиксированы так, что пятки подпирают попку. Ее руки закреплены запястьями над головой. Луна, поводив рукой Эби между ног, добытой влагой смочила ложбинку между грудей и приглашающим жестом махнула в сторону живота Эби, и... я уселся буквально верхом на беспомощную девочку. А Луна, закатившись куда-то под диск, который жестко удерживал Эби, но почему-то легко пропускал как меня, так и саму Луну, сжала груди Эби вокруг того, чем я в тот момент, по всей видимости, думал...

А потом на лицо Эби лег замысловатый узор из колдовских знаков, и я стал резать нежную кожу...

— Стимулятор! — бросила мне Луна, вылезая из-под диска, когда кровавая маска на лице Эби покрылась белыми потеками.

Я взял из рук колдуньи фиал, и вылил его содержимое в распяленный воплем боли рот. Тогда Эби еще могла кричать...

Вынырнув из очередного мерзкого видения (и это еще из наименее тошнотворных), я огляделся. Эби, как ни странно, сидела возле меня. Хотя, надо сказать, я думал, что, когда мадам Помфри более-менее приведет ее в норму, я за такие фокусы заслуженно получу по роже, и больше не смогу девочку даже увидеть, не говоря уже о том, чтобы к ней прикоснуться. Ведь та боль, те издевательства, которым я ее подверг... Пусть шрамов на теле и не осталось — они почему-то полностью исчезли с завершением ритуала, но шрамы на душе бывают хуже и болезненнее. Я, сын замученных до безумия родителей, сам пытал и насиловал ни в чем не повинную девочку... Я...

Узкая ладошка погладила меня по щеке.

— Невилл... — шепнула мне Эби, — успокойся.

— Эби... — выдохнул я.

— Все хорошо... — она взяла мою руку, и положила ее себе на бедро, немного задирая и так короткую почти на грани приличия юбочку.

Я судорожно оглядываюсь. В окна Выручай-комнаты светила луна... Нет, не та, которая помогала нам с ритуалом, и без которой я бы все наверняка запорол с летальным для меня и Эби исходом... и без которой мы бы никогда на этот кошмар не решились. Серебристая спутница Солнца, Око Ночи... Хорошо еще, что обед был совсем недавно*, так что до отбоя есть еще время.

/*Прим. автора: "Обед" (dinner) — прием пищи где-то в 20-21 час. Т.е. на севере Шотландии ранней весной уже вовсю темно*/

— Не понимаю... — произнес я, чувствуя, как у меня начинают гореть уши, — ...как ты можешь позволять мне прикасаться к себе? После всего, что было...

— Именно после "всего что было", — я чувствую, как мою руку сдвигают все выше, и ощущаю прикосновение материи куда более тонкой, чем грубоватая ткань форменной юбки. — Стокгольмский синдром, даже без магии — вообще штука суровая.

— Чего?! — не понимаю я. Кажется, это что-то маггловское... Ведь Стокгольм — это, по-моему город... где-то на севере... или на востоке... или на северо-востоке.

Признаться, я слабо уловил смысл этого маггловского извращения. Просто потому, что Эби, объясняя мне все это, одновременно водила моей рукой у себя... ну... там. И это увлекало меня гораздо сильнее, чем какие-то там объяснения. Все-таки, если бы я действительно не хотел сотворить то, что сотворил — я бы этого и не сделал? Но я хотел. Может быть, не так жестоко... но хотел. Потому-то так легко и вошел в темные воды злой магии Блэков.

— Ты все еще продолжаешь себя обвинять, — мурлыкнула Эби, прижимаясь грудью к моему плечу.

Я объяснил девочке, о чем именно подумал. Она пожала плечами, при этом не отстранившись от меня. Так что движение ее упругой мягкости по моему плечу вызвало почти болезненную дрожь у меня в штанах.

— Если бы я не хотела ничего подобного, — улыбнулась она, — то выбрала бы краткий ритуал. Джинни ведь объясняла мне смысл всего, что мы прочитали, но так и не поняли. Хотя я все равно не ожидала, что будет ТАК больно... Но все равно это того стоило.

— Стоило?! — не понял я.

— Знаешь, если долго говорить с пустотой — пустота начинает отвечать тебе*. А мы говорили с варпом почти непрерывно шесть часов. Говорили на понятном ему языке — языке боли, стыда, ненависти, пускай это и была твоя ненависть к себе. И варп понял нас, и ответил.

/*Прим. автора: источник цитаты — Сергей Ким, "Орден Геноцида"*/

— Ответил? — переспросил я. — Ну да, я теперь чувствую, когда тебя кто-то хочет...

— Просто "хочет" — улыбнулась Эби. — Ведь Маклагген совершенно случайно налетел глазом на дверь, да так, что ему пришлось обращаться к мадам Помфри?

— Совершенно случайно, — подтвердил я, при этом костяшки на правой руке слегка зачесались. И только то, что именно эту руку удерживала Эби, помешало мне выдать себя, начав рассматривать "ударные поверхности".

— Ну а, раз "совершенно случайно", — Эби радостно улыбнулась, — то тебе не кажется, что на мне надето много всего лишнего?

Глава пятьдесят первая

— ЧТО?! — тетя Белла широко раскрыла глаза, услышав сообщение коленопреклоненного Снейпа. — Ты сделал ЧТО?!

— Взял ее в жены, как и поклялся, — спокойно ответил тот, не поднимая взгляда. Однако при этом выглядел он... Не так давно тетя Белла откуда-то приволокла маггловскую аппаратуру и показывала нам мультфильм... Некоторые из Внутреннего круга плевались и корчили рожи, стараясь, чтобы сама Неистовая Беллатрикс этого ни в коем случае не заметила... А мне понравилось. Так вот, сейчас Снейп был удивительно похож на одного из Рыцарей Круглого стола перед императором Чарльзом. Уничижение паче гордыни.

— В Бездну Лабиринта кузину, — интересно, откуда тетушка берет такие ругательства? Раньше я ничего подобного от нее не слышал. — Ты уволился из Хогвартса?!

— Да, — спокойно ответил главный шпион... а вот чей и в чьем лагере — вопрос нерешаемый по определению. — Принесенные мной обеты не допускали иного исхода.

— Снейпушка!!! — завизжала тетя Белла под тихий стук опадающих осенними листьями челюстей. — Я... Я... Я не знаю, что с этой Нимфой сделаю... Наверное, даже убивать не буду, если попадется! Вот! Наконец-то ты свалил оттуда!!!

— Но-но, — поднявшийся Снейп отстранил тетю, вознамерившуюся было повиснуть у него на шее. — Я теперь — солидный женатый человек.

— Надеюсь, из ордена Жареной курицы ты не ушел? — уточнил отец.

— И рад бы рай, да грехи не пускают, — почему-то по-русски ответил Снейп. Впрочем, о его изысканиях в темной магии, приведших его в русское Чернолесье, преподаватель зелий вообще мало кому рассказывал... и отнюдь не потому, что эти воспоминания были ему неприятны. С мамой он, правда, поделился... А мама — расказала мне.

— Поздравляю, Северус, — голос Темного лорда был несколько мрачен. — Твое давнее желание — исполнилось. Жаль, конечно... Впрочем, не все еще потеряно. Мистер Малфой, докладывайте!

Ко мне Темный лорд обращается так, или же, в официальных случаях — именует "наследник Малфой", но это случается редко. Отца же он стал называть "лорд Малфой", и среди Вальпургиевых рыцарей до сих пор пытаются понять: является ли смена именования с "мой скользкий друг" знаком опалы, или же, напротив — милости Темного лорда? Я как-то спросил у тети, чтобы не гадать о возможном будущем моей семьи. И она ответила, что это не имеет никакого значения, а сам Великий Магистр ордена Вальпургиевых рыцарей, оставаясь наедине с ней, над такого рода гаданиями не то, чтобы "посмеивается", а скорее — "неприлично ржет". "Не все же мне над Великими Злодействами размышлять. Иногда и повеселиться хочется" — процитировала мне тетя самого Темного лорда, взяв обещание, что я никому об этом рассказывать не буду. Ведь иначе у магистра исчезнет неиссякаемый источник веселья и хорошего настроения. А уж Темный лорд в плохом настроении... Тетушка зябко поежилась, и я решил, что того, что пугает бесстрашную тетушку я видеть точно не хочу. Так что, как бы мне этого не хотелось, рассказывать о том, что мне удалось узнать, я не стал даже маме.

Впрочем, все эти размышления вылетели у меня из головы, когда я встал перед кафедрой.

Я рассказывал о происходящем в школе. О Кети Белл, коснувшейся проклятого артефакта. О том, как Рона Уизли с трудом спасли после того, как профессор Слагхорн угостил его отравленной медовухой. О бюсте, что едва не зашиб проходившую под ним слизеринку — полукровку старинного рода Файерфаксов, пусть и не входящего в список Двадцати восьми Священных. О брожении, происходящем в умах слизеринцев и об атаках со стороны Гриффиндора. Впрочем, рассказал я и о расколе алознаменного факультета. Часть "особенно храбрых" последовала-таки за Роном, вовсю поливающем "предавшего дело Света" героя за это самое "предательство", "дезертирство", "порабощение сестры"... То, что сама сестра была случившимся вполне довольна, и то, что продали ее их собственные родители — рыжего не волновало. Поминал он и "изменницу Грейнджер"... И ведь его слушали... и за ним повторяли. Другая же часть Гриффиндора последовала за новым героем, представленным публике профессором Дамблдором — Невиллом Лонгботтомом. Директор заявил (не то, чтобы публично... но мне пересказали), что когда-то было сделано пророчество, согласно которому один из детей, родившихся в конце июля 81 года получит силы, достаточные, чтобы "низвергнуть Темного лорда". Дамблдор объяснил, что раньше считал таковым героем Гарри, которого Тот-кого-нельзя-называть отметил знаменитым шрамом как "равного себе". Но теперь, произведя сложные астрологические расчеты, директор уверился, что тогда совершил ошибку. И что настоящим героем пророчества является Лонгботтом.

На этом моменте Темный лорд рассмеялся, сбив меня с мысли. И пояснил, что Поттера он, конечно, отметил как "равного себе". Но не дурацким шрамом, в котором нет ничего необычного: просто шрам от темной магии и не более того. А тем, что вообще посчитал его "героем пророчества", "тем, кому хватит сил одолеть Темного лорда", и пошел его убивать.

Я вернулся к изложению ситуации. За Лонгботтомом тоже оказались приличные силы. Многие еще помнят репутацию Поттера. Помнят и историю с василиском, и участие в Турнире. И даже философский камень, который "строгий секрет, и потому об этом известно всей школе" — еще не окончательно забыт. Так что в рассказы Рона на то, что именно он был главным героем, а "ложный Избранный" — Поттер ему только немного помогал, верят далеко не все, и, главным образом, младшекурсники. Несколько раз подобные рассказы приводили к конфликтам Рона с Невиллом, в которых рыжий усердно огребал. Наследник Лонгботтом в последнее время приобрел привычку пускать в ход увесистые аргументы в виде собственных кулаков. А поскольку он был на полголовы выше Рона, и физическими упражнениями, позволившими справиться со столь достававшей Невилла детской пухлостью — не пренебрегал, то прилетало рыжему очень больно. Макгонагалл злилась. Макгонагалл назначала отработки. Макгонагалл даже снимала баллы с собственного Дома. И это ничего не меняло. Уизли как не мог удержать язык за зубами, так и не может. А Лонгботтом сдерживать кулаки не считает нужным.

— Хорошо, — кивнул Темный лорд, когда я остановился. — Вам следует внимательно наблюдать за окружением наследника Лонгботтома, и сообщать обо всех изменениях в его окружении. Возможно, это будет... любопытно. И даже важно.

Я задумался. Вообще-то, я не собирался рассказывать об этом, но... Раз уже требуют рассказывать "обо всем" — стоит рассказать и об этом. Может, мне даже смогут объяснить, как это, собственно, вообще возможно.

— Я как-то отрабатывал заклятье определения чистоты крови... — начал я свой рассказ. — У меня оно не совсем получалось. И, чтобы не махать палочкой в пустоту, я бросил его в сторону той грязнокровки, с которой путается наследник Лонгботтом. И... Не знаю, как это вышло, но заклятье показало мне "побочную ветвь Лонгботтомов по крови и магии".

— Ха! — бросил кто-то из Вальпургиевых рыцарей, — значит, девчонка — потомок сквибов, или бастардов Дома Лонгботтом, выброшенных к магглам!

Я покачал головой.

— Не сходится. Тео, с которым я говорил об этом, сказал, что проверял всех грязнокровок Хогвартса этим заклятьем, в надежде найти полукровку или потомка побочной линии. И тогда эта Эндроуз читалась как стопроцентная грязнокровка.

— Значит, в твоих кривых руках это заклятье так толком и не заработало! — произнес тот же голос.

— Снова — нет. Мы с Тео подошли к Невиллу, и попросили его разрешения проверить его подружку этим заклятьем, пообещав, что эта проверка не причинит ей вреда. Результат получился тот же. Эндроуз — побочная ветвь Лонгботтомов, связанная с наследником Дома.

Повинуясь жесту Темного лорда, произведенному даже без палочки, в Зал собраний вплыли Омут памяти и хрустальный фиал для воспоминаний. Пояснять, что от меня требуется, не пришлось, и вскоре воспоминание об этой встрече оказалось в Омуте.

* * *

Знаки, порожденные древним заклинанием, созданным как бы не самим Салазаром, как будто ударами огненного копья были высечены в плачущем от боли воздухе. На этот раз я не использовал материальной привязки и ментальных связей, чтобы результат был виден всем.

Тео уронил челюсть при виде надписи: "Побочная ветвь Дома Лонгботтом. Связана с наследником Дома", и мешанины знаков, которые должны были определять природу этой самой связи, но которые было совершенно невозможно понять.

— Хм... — произнес Темный лорд, обходя вокруг замерших по его воле силуэтов всех присутствовавших при этой сцене. — Драко, — он в первый раз обратился ко мне так. — Ты когда-нибудь пробовал заклятье проверки крови на домовиках?

Я удивленно посмотрел на него, и потряс головой, выбивая из сознания картину, как применяю заклятье, созданное для поиска подходящей невесты... на домовом эльфе.

— А зря, — твердо сказал Темный лорд. — Для настоящего черного мага любопытство — это очень важно. По крайней мере — не менее важно, чем амбиции. Следует проверять все невозможные сочетания условий, комбинации заклятий и объектов. Только так можно сделать следующий шаг. Так вот, если бы ты сделал это, то понял бы, что вот это — магистр провел палочкой вокруг символов связи, — очень похоже на тот отклик, который дают домовики. Связь судеб. Точнее... не так. Передача судьбы одной стороны в руки другой. Отличается только условие разрыва связи. Здесь в качестве такового условия указана только смерть!

Магистр запустил продолжение развертывания воспоминания.

— Как ты этого добился?! — спросил Тео, когда смог-таки поднять челюсть. Мне это, надо сказать, в тот момент такой подвиг был еще не под силу.

— Черная магия, — пожал плечами Лонгботтом. — Настоящая черная магия, а не глупые игры с авадами и прочей мелочевкой, вроде круциатисов.

Тео снова выпал в осадок, зато я сумел собраться.

— Что Дом Малфой может предложить Дому Лонгботтом в обмен на описание ритуала?

Важность подобного я отлично понимал. Многие наследники благородных домов не могут найти себе подходящую невесту даже среди полукровок, чтобы она не была предосудительно близкой родственницей. И если можно превращать грязнокровок в чистокровных, да еще и побочной линии... Это знание — бесценно!

Но наследник Лонгботтом покачал головой.

— В этом разбираются только Блэки. Я же просто делал, что сказали. И многого из того, что я делал — я не помню, а то, что помню — хотел бы забыть. Эби же — вообще не спрашивайте! Ей только через неделю пребывания в Больничном крыле мадам Помфри смогла восстановить сорванное криком горло, так чтобы она смогла нормально говорить.

Все присутствовавшие, включая Темного лорда, посмотрели на мисс Эндроуз с уважением. Та, что пошла на такие мучения чтобы перестать быть поганой грязнокровкой — уважения заслуживала.

* * *

На этом воспоминание прервалось, и мы с Темным лордом оказались снова в Зале Собраний Мелфой-манора. Когда-то это был настоящий манор: земли, данные королем Вильгельмом Завоевателем в кормление роду Малфой, со всем необходимым: деревеньками маггловских крестьян, прудами, мельницами, заповедными лесами, в которых мог охотится только хозяин земель, или же те, кого он приглашал... После принятия Статута Секретности (которому Малфои активно, хотя и безуспешно противились) некогда обширные владения сократились до парка. А некогда грозная крепость была перестроена в изящный дворец. Но мы все равно называем и будем называть наше жилище "манором".

— Значит так... — Темный лорд обвел взглядом собравшихся. — В настоящее время Дом Блэк включает следующих лиц. Глава Дома, Гарри, наследник Поттер. Жена Главы по воле Магии, миссис Гарри Поттер, леди Грейнджер-Блэк. И двух наложниц. Луну и Джинни. И если кто-то из присутствующих, имея усердие не по разуму, нанесет им хотя бы царапину... Я... — магистр задумался, а потом — жестко улыбнулся. — Я сам — ничего делать не буду. Я такого ослушника отдам Белле, а в подарочной надписи упомяну ее полное имя!

Бесстрашные рыцари Вальпурги присели на ослабевших от ужаса ногах. Если и существовал способ довести миссис Родольфус Лестрейндж до белого каления лучший, чем поименовать ее таким образом, то я такого точно не знал. А разозленная тетушка Белла...

— Наследник Малфой, благодарю. Вы принесли очень важные вести. Я бы попросил Вас постараться выяснить: кто это в школе так разошелся. А то, уверен. Что молва уже приписывает эти покушения нам. Дескать "злые Пожиратели Смерти угрожают детям". Это необходимо прекратить. На этом — собрание закончено. У кого остались вопросы — можете подойти в частном порядке.

Мне оставалось только кивнуть.

— Мой лорд... — обратился подошедший к нам отец. — Но разве так уж необходимо столь... трепетно обхаживать Поттера и его девиц? Можно же добыть описание ритуала и как-то иначе...

— Можно, — кивнул Темный лорд. — Более того, даже по отклику заклятья, который показал мне Ваш сын, я смогу восстановить если не сам проведенный Блэками ритуал, то нечто функционально аналогичное. Все-таки я углубился в темную магию как никто другой. Но... — магистр жестко взглянул в глаза лорду Малфою, — ...есть одна проблема. И проблема эта состоит в том, что маги — вырождаются. Вот нырнул в Арку Смерти прошлый Блэк... — отец содрогнулся от напоминания о неудачной операции в Отделе Тайн, после которой он оказался в Азкабане, — ...и ничего по сути не изменилось. Туда ему и дорога, магглу с палочкой, отказавшемуся хотя бы заглянуть в ту бездну знаний, что хранило его семейство с незапамятных времен. А если покалечится, или, не дай Мордред, погибнет кто-то из нынешнего поколения Блэков — волшебный мир станет меньше и беднее! Я, кстати, и Хогвартс не атаковал в прошлую войну не потому, что боюсь Дамблдора. А потому что он, как бы я к нему не относился — настоящий маг. И кто бы из нас не погиб в бою, Магическая Британия в частности и Волшебный мир вообще стали бы меньше.

— ...корень златоцвета, добытый в полночь при восходящем Орионе...

Мы проводили взглядами проходившего мимо Снейпа, который обсуждал с тетушкой Беллой что-то совсем уж зубодробительное из области Высшего Зельеварения.

— Однако, лорд Малфой, — обратился к отцу магистр, — мы увлеклись. А между тем, перед собранием Вы говорили, что придумали способ провести в Хогвартс Вальпургиевых рыцарей, чтобы изъять оттуда реликвию, описание и местонахождение которой я сообщу позднее...

— Да, мой лорд, — поклонился папа. — Следует провести родительское собрание. Сейчас многие дети жалуются на то, что им мешают учиться конфликты, которые администрация школы не может, или же не хочет прекратить. Хоть я и потерял место в Попечительском совете, но некоторое влияние на его членов я все-таки сохранил. Так что я смогу провести через него идею организовать собрание родителей, чтобы они повлияли на разбуянившихся детишек...

— И тогда в Хогвартсе окажутся мои верные последователи, у которых дети там учатся... — развил мысль отца Темный лорд. — Неплохо. Совсем неплохо! Я хотел было поручить твоему сыну успокоить Слизерин, чтобы не бушевали чересчур сильно... Но теперь, пожалуй, поручение будет обратным. Наследник Малфой. Ордену Вальпургиевых рыцарей нужны шум и конфликты. И желательно — не только Гриффиндор против Слизерина. Пожалуй, оптимально будет, если Слизерин вмешается во внутренний конфликт Гриффиндора... на стороне наследника Лонгботтома. Это и затруднит Дамблдору агитацию в пользу нового героя, и поднимет репутацию Дома Изуммрудного мага. А еще лучше будет, если сумеешь втянуть в этот конфликт еще и Рейвенкло с Хаффлпаффом.

Я кивнул. Помнится, в Армию Дамблдора входили учащиеся этих Домов. Так что, если взяться за дело с этой стороны — конфликт можно будет как следует раскачать и расширить.

— Сделаю, мой лорд, — склонился я перед Великим Магистром Ордена Вальпургиевых рыцарей.

Глава пятьдесят вторая

Очередное интересное воспоминание доставила нам химерический двойник любимой. Уж как ее покровительница, леди Аметист сумела просочиться в Нору, где директор Хогвартса общался со Снейпом — варп ее разберет... Но как-то смогла.

Срок Гермионы неумолимо приближался. Он был настолько близок, что я на всякий случай постоянно держал под рукой Козырь мадам Помфри. Как выяснилось, девицы в школе вели себя отнюдь не столь целомудренно, как это предполагалось. А результаты своей бурной жизнедеятельности прятали различными иллюзиями столь искусно, что частенько выяснялась истинная природа их состояния тогда, когда тащить роженицу в Мунго бывало уже непоправимо поздно. Так что диплом акушерки мадам Помфри был не только бумагой. Он был подтвержден практически непрерывной практикой.

Так что, вящего опаса ради, а также "во избежание", постель мою грели по очереди, а то и вместе "необразованные наложницы" в промежутках, выкраиваемых из подготовки к сдаче СОВ. Сама же любимая плакалась, что стала некрасивой, выглядит отвратительно, и вообще я ее, такую, любить не буду... На самом же деле выглядела она при этом так, что для того, чтобы не распустить руки, а то и кое-что еще, требовалось приложить немалые усилия.

Те не менее, сроки, как родов, так и экзаменов — неумолимо приближались. Отпускать девочек в Хогвартс, хотя бы и на время сдачи СОВ, не хотелось до дрожи в руках. Особенно, учитывая способность Дамблдора блокировать Козыри, выяснившуюся в ходе истории с похищением Джинни. Но делать было нечего. Провести сбор комиссии в министерстве мимо Верховного Чародея Визенгамота — не удалось. Так что, вылезая из постели, я почти непрерывно тревожил имматериум мощнейшими из доступных мне Призывов, создавая свитки, заключая договоры и выковывая артефакты, которые могли бы помочь девочкам "если вдруг что". И это занимало почти все наше время. "Почти" — потому что все-таки приходилось время от времени отдыхать. Так что Химериона возникла в гостиной (как всегда — не потревожив сигнальных и охранных чар), когда я в совершенно медузообразном состоянии расплылся на диванчике, положив голову на бедра Гермионы.

С появлением собственного химерического двойника любимая задергалась, постаралась одернуть задравшуюся полу халатика... без особого успеха, поскольку этому действию мешала моя голова. У Джинни запихнуть в лиф грудь, которую она вложила мне в руку, получилось куда успешнее. А вот Луна и вовсе решила не дергаться. Ее пребывание в обычном наряде, то есть — туфельках и медальоне наложницы, решительно не смущало.

— Да не дергайтесь вы, — фыркнула Химериона. — Вот, посмотрите на досуге. Леди Аметист полагает, что вам это будет интересно.

И девушка, лицом и фигурой столь похожая на Гермиону, медленно растворилась в воздухе, оставив нам "на память" свою улыбку.

— Вот ведь... химера чеширская, — фыркнула Гермиона. Впрочем, я не думаю, что она действительно злится на двойняшку.

Колдовская фигура для просмотра воспоминаний у нас давно расчерчена, и сохраняется на постоянной основе. Просто потому, что "химера чеширская" время от времени притаскивает нам кое-что интересное. И если, скажем, вид на Поля Темной крови с башен твердыни Повелителя Ничего, или вихрь варпа, кружащийся возле Замка-на-Миром, в основном представляли эстетический интерес, то вот лекцию "о сущности инобытия", прочитанная одним из четырнадцати колдунов-фабрикаторов Саргаба на вершине его башни с видом на Золотое кольцо К'Сала — пришлось тщательно конспектировать, и разбирать. И вот уже третий месяц мы с Гермионой периодически возвращаемся к этому воспоминанию, находя в нем все новые и новые смыслы и идеи.

Так что тратить время, создавая основу ритуала по новой, нам не пришлось. Достаточно было установить кристалл в нужную позицию — и можно было смотреть.

Место действия все мы опознали легко. Разве что Джинни удивило то, какой стала гостиная ее родного дома после того, как на нее обрушился Гнев Хвердунга. Полностью восстановить повреждения — не удалось. Так что стены выглядели как будто оплывшими. Круг нетронутого пола, позволивший выжить мне с родителями Джинни — отчетливо выделялся, хотя ауру дурной смерти и почистили.

Возле камина, играющего роль скорее транспортного, чем отопительного прибора, сидели старшие Уизли. Молли тяжело хмурилась, поглядывая на часы, где стрелка с именем "Джинни" указывала на "Дома". Вид этот Молли откровенно не нравился.

Артур сосредоточенно читал свежий номер "Популярной механики". В этом была некая ирония. Магглорожденная Гермиона и маггловоспитанный я — погружались в глубины магии, особо не обращая внимания на ее цвет. А чистокровный волшебник в хрен его знает каком поколении — сосредоточенно изучал журнал, повествующий о новинках науки и техники.

Заглянувший "на огонек" Дамблдор стоял чуть сбоку от часов, разглядывая их стрелки. Что уж он при этом думал — сказать было решительно невозможно. На его лице было обычное для директора Хогвартса выражение вежливой заинтересованности.

Камин в "Норе" полыхнул зеленым, и оттуда шагнул бывший "профессор", а ныне — "мастер-зельевар" Северус Снейп. Вот чему я всегда завидовал — так это умению Снейпа проходить камин настолько элегантно и аккуратно, что ему даже не требовалась чистка. Если же через камин шагаю я — Гермионе каждый раз приходилось приводить меня в порядок даже до того путешествия в варп, что связало наши судьбы.

— Северус? — с улыбкой приветствовал шпиона глава Ордена Феникса. "Мальчик мой", что интересно — не прозвучало. — Собрание уже закончилось?

— Да, директор, — элегантным движением Снейп извлек непонятно откуда бутылку, вид которой однозначно говорил о приличном возрасте хранящегося в ней напитка. Мастер зелий легким движением палочки создал себе снифтер*, плеснул в него на два пальца напитка из бутылки. Покачав бокал в руке, Снейп полюбовался тем, как жирная жидкость стекает по стеклу, насладился ароматом напитка, и только потом — отпил его. Что примечательно, все время этого представления никто из присутствующих не обратился к Снейпу, требуя у него доклад о том, откуда он вообще явился, не сбил концентрацию, не прервал самый настоящий ритуал поглощения дорогого напитка.

/*Прим. автора: "снифтер" — классический бокал для коньяка шарообразной формы с зауженным горлышком на короткой ножке*/

— Итак, — Снейп отставил бокал на стол, выглядевший грубовато по сравнению с изящной конструкцией тонкого стекла. — Спрашивайте.

— Как я понимаю, — Дамблдор блеснул очками, — собрание Внутреннего круга Пожирателей — закончилось?

— Иначе бы меня здесь не было, — спокойно ответил Снейп.

— Что-нибудь интересное было? — встрепенулся Артур. Дамблдор промолчал, но по его виду было ясно, что он полностью поддерживает своего рыжего ставленника.

— Было, — кивнул Снейп, и пересказал приказы Темного лорда относительно "новых Блэков" и мотивировку отданных приказов.

— Вот как... — Дамблдор огладил бороду. Колокольчики в ней едва слышно звякнули. — Это очень важная информация. Признаться, раньше я всегда думал, что Том — просто рвется с власти и силе, что склоняющиеся перед ним чистокровные маги и возможность безнаказанно убивать магглов и магглорожденных, тем самым "подтверждая", — Дамблдор скептически хмыкнул, — свое "высокое происхождение", доставляют ему удовольствие сами по себе. Но если он стремиться к благу для волшебного мира... — Дамблдор сделал паузу, заставив чету Уизли настороженно посмотреть на него, — ...то все очень и очень плохо. Куда хуже, чем я мог предположить!

— Хуже? — удивился Артур.

— Конечно — хуже, — усмехнулся Снейп. — Самые тяжелые войны идут не между "добром" и "злом", а когда сталкиваются два "добра", две "истины", ни одна из которых не может отступить даже на шаг, поскольку эта уступка будет для ее носителей "злом".

— Ты прав, Северус... — вздохнул Дамблдор. — И, боюсь, наша ситуация, как оказалось, именно такого свойства. Том не может отступить, признав черную магию — злом, подлежащим искоренению. Ведь для него те, кто согласятся с таким ограничением — "магглы с палочками", недостойные не только иметь собственное мнение, но и самого права на жизнь. Я же не могу допустить и мысли, что черная магия хотя бы отчасти имеет право на существование...

— Но почему? — непритворно удивился Мастер Тьмы Северус Снейп.

Дамблдор тяжело вздохнул, сложив руки на груди.

— Понимаешь ли, Северус, — директор помолчал, собираясь с мыслями. — Каждый из нас имеет собственный опыт. Прости, но с черной магией ты познакомился только лишь краем. Лишь чуть-чуть ты соприкоснулся с ее возможностями и тем влиянием, что она оказывает на реальность. И поэтому, вслед за Томом ты считаешь, что можно использовать эти возможности... и остаться человеком. Я же... Я видел, что случилось с Персивалем Дамблдором... моим отцом.

Все присутствовавшие посмотрели на него с удивлением. И Дамблдор, вздохнув, начал рассказ.

— Семья Дамблдор — одна из относительно древних. Не таких, как Блэки, или, скажем, Гонты, возводящие свой род к одному из Основателей, но, тем не менее, постарше "чистокровных" Креббов и Гойлов. Так что в наших архивах скопилось много знаний о природе магии... в том числе — и о черной магии, такой, что Том отдал бы левую руку за возможность взглянуть в инкунабулы, что собрали Дамблдоры за время существования рода.

Снейп несколько... скептически посмотрел на рассказчика.

— Да, Северус, — усмехнулся Дамблдор, — говоря это, я имею в виду именно то, что левую руку Том без труда восстановит, получив серебряный протез, аналогичный тому, который он даровал Петтигрю.

Присутствующие молча покивали, признавая аргумент солидным.

— Так вот... Род наш был древним... Но Сила стала покидать нас. Были ли причиной близкородственные браки, которые предки заключали, пытаясь сохранить чистоту крови, не зная еще, к чему это тогда еще не привело Гонтов... Или же какое-то деяние кого-то из предков, нарушивших какой-то из Законов... Но факт в том, что уже ко времени рождения отца Дамблдоры не могли похвастаться силой. И заменяли силу — знанием.

Но это не всегда помогало. Мы... мы теряли не только силу, но деньги, владения, уважение окружающих.

И тогда отец решил обратиться к черной магии. К знаниям, накопленным родом. К зловещим силам, что вне понимания смертных.

Результат первых опытов его удовлетворил. Я. Уже к рождению брата было понятно, что я стану сильным волшебником. И отец решил повторить. Но... Аберфорт... Он родился всего лишь "посредственным" магом. Не "слабым", далеко не слабым. Но... Он не устраивал отца. Совсем не устраивал. И тогда Персиваль Дамблдор решил сделать следующий шаг. Он провел очередной ритуал. Он... Он заключил Договор... С одним из герцогов Той Стороны.

— И Герцог обманул его? — вклинился в рассказ Артур Уизли.

Снейп, грустно усмехнувшись, покачал головой. И Альбус с ним согласился.

— Нет, Артур. Увы, но ты не прав. Наверное, лучше было бы, если бы Данталиан, семьдесят первый Столп Соломона, могущественный Герцог Гоэтии обманул того, кто решился заключить договор с ним. Увы, отец не пытался надуть демона. И владыка Той Стороны тоже полностью, точно и в срок исполнил свою часть договора. Моей сестре он даровал ровно то, что и обещал. Он дал ей Силу. А то, что душа и сознание Арианы не смогли справиться с "подарком"... Что ж. Это не было оговорено.

— Сестра? — вскинулась Молли. — Ариана? Но разве она не сошла с ума от того, что мальчишки-магглы поиздевались над ней?

— Нет, — вздохнул Альбус. — Боюсь, к тому времени сестра уже не была в полной мере человеком. Она... она боролась. Она пыталась обрести контроль... Но проигрывала эту битву, что бы мы, ее семья, не старались сделать. А отец... Он заплатил цену по погубившему сестру Договору. Чересчур высокую цену, если на мой взгляд. Его гордость, надо сказать — оправданная гордость сильного и знающего, хотя и не "великого", мага, стала гордыней. Амбиции — взлетели под небеса... а жалость, сострадание... они не то, чтобы исчезли из его души, но заняли в ней неподобающе ничтожное место. К счастью, он понял, что сотворил. К несчастью, случилось это слишком поздно. Он уже стоял над растерзанными трупами маггловских детей, посмевших посягнуть на то, что принадлежало ему... И тогда отец решил, что ему не место среди людей. Не место рядом с семьей. Он мог бы защищаться в суде Визенгамота. Чистокровные маги приняли бы объяснение, что Персиваль Дамблдор защищал семью от нападения магглов. Более того... Позже я говорил с отцом Себастьяном*. Церковь согласилась бы с решением о самозащите. Но... отец не сказал ни слова в свою защиту. Он не стал нанимать адвоката. Он полностью признал свою вину, и гордо заявил витенам, что сделает это снова... И его отправили туда, куда он и стремился — в Азкабан.

/*Прим. автора: нет, это не тот же самый отец Себастьян, что действует в "Школьном Демоне". Просто тезка.*/

— Откуда Вы... — начал было Артур.

Дамблдор улыбнулся и вклинился в возникшую паузу.

— Мне, как сыну своего отца, разрешили свидание. И я говорил с ним. Я услышал его. И я видел своего отца. Тот светлый, радостный, добрый человек, которого я привык видеть ребенком — уже практически совсем исчез под напором внешней тьмы. От Персиваля Дамблдора мало что осталось. А потом я видел, как сходит с ума Ариана. Она убила нашу мать, Кендру Дамблдор. И я сам до сих пор не знаю, что вело сестренкой, когда она кинулась под пересекающиеся заклятья в нашей "трехсторонней дуэли". Тогда я дал себе клятву, что избуду тьму, чего бы мне это не стоило... И то, что Том отчасти может быть и прав — ничего не меняет. Тому знанию, тому "развитию", тому "прогрессу" о котором он говорит — нет и не может быть места в нашем мире!

Директор постоял, как будто что-то вспоминая.

— Даже самые благие цели не оправдывают обращения ко Тьме. Барти Крауч Старший и Аластор Грюм... Они выбили для аврората разрешение использовать непростительные заклятья в первой войне против Тома. Они обратились ко Тьме — и сами подписали себе свой приговор. Артур, — светло улыбнулся Дамблдор. — Вот вы в Ордене удивлялись, как я мог не узнать Барти Крауча-младшего под личиной моего старого друга, Аластора Грозного глаза Грюма... Но дело именно в том, что заглянув в душу Барти — я увидел то, что ожидал увидеть в Аласторе. Душу, источенную Тьмой. И помните. Хотя сейчас Аластор — на нашей стороне, но все равно он — на краю. На самом краю. И лишь шаг отделяет его от Падения.

— А Вы сами, директор Дамблдор, великий светлый маг, — криво усмехнулся Снейп. — Вам удалось устоять?

— Снейп! — Вскинулась Молли. — Как ты смеешь...

Но замолчала, остановленная жестом Альбуса.

— Ты спрашиваешь у меня, сумел ли я устоять... — вздохнул директор. — Что ж. Я отвечу. Нет. Я давно Пал. Мне самое место в аду, если он, конечно, есть. За то, что я творил вместе с Геллертом, пока мы искали Путь. За то, что я сделал с тобой, со старшими Поттерами, с Гарри, с другими учениками Хогвартса, включая Драко Малфоя... Мне нет места ни среди живых, ни даже среди мертвых. Закончив свою миссию — я рухну во тьму, против которой боролся всю жизнь. И завершать мое дело придется Вам.

* * *

— Вот ... — мы выпали из транса, услышав, что произносит Гермиона. Обычно любимая избегала непарламентских выражений. Но сейчас она высказывалась сложно и витиевато, совмещая сразу несколько языков, поминая Альбуса Дамблдора, его предков, Вестников Света, вкусивших Плод Жизни, короля Артура, Мерлина, Моргану, рыцарей Круглого стола и всю челядь Камелота, а также их запутанные и непростые взаимоотношения. — ...старый... — она оглянулась на ошарашенную Джинни и Луну, старательно конспектирующую прозвучавшую филлипику, — ...грек. В плохом смысле этого слова! Даже, вроде бы, произнеся покаяние — он все равно продолжает манипулировать. Снейпом, Уизли... даже нами, хотя вроде бы и не должен знать, что мы его слушаем...

— Спокойнее, любимая, — прошептал я, обнимая Гермиону, и, не удержавшись, погладил ее по налившейся груди. — Спокойнее. Что бы он ни говорил, какие бы цели себе не ставил... После всего случившегося это ничего не изменит, — я любовался глазами Гермионы, которые темнели, возвращая себе природный цвет. — Альбус Дамблдор, Великий Светлый, — наш враг!

Глава пятьдесят третья

/*Авторское предисловие к главе: наверное, мне расскажут, что такого, как описано в этой главе — не бывает. Что такого "не может быть, потому что не может быть никогда". И, знаете... пожалуй, я даже соглашусь: не бывает. Но у нас тут не суровая соцреализЬма, в которое подобного рода "общение" привело бы к слезам, страданию, ссорам и разрыву отношений, а порнографическая сказка с БДСМ-уклоном. А почему эта сказка случилась именно такой — будет рассказано в прологе к Третьей Волне*/

Гермиона меланхолично взмахивала палочкой, отрабатывая заклятья по уходу за маленьким. Нет, это не она сама по себе такая спокойная. Просто мадам Помфри, которую Гарри пригласил после очередной вспышки беспокойства, едва не доведшей всех нас до нервного срыва, прописала старшей жене и хозяйке Дома Блэк курс весьма специфических зелий, предназначенных специально для беременных на поздних сроках, и позволяющих буквально "отстраниться от самой себя". Также колдомедик порекомендовала набор дыхательных упражнений и медитативных практик, для той же цели. Гермиону же целительница напугала тем, что в случае неисполнения рекомендаций — существует вероятность выкидыша. Вот наша старшая жена и принялась принудительно успокаиваться. И уж не знаю, зелья тут сработали, дыхательные упражнения, или же медитации... Но результат — налицо. Гермиона однозначно смогла успокоиться и взять свои нервы под контроль.

А вот про Гарри такого не скажешь. То, что Гермионе предстоит рожать примерно в то же время, когда мы с Луной будем сдавать экзамены — доводит его почти до безумия. Даже Луна, при всем ее не вполне однозначном восприятии опасностей, несколько раз отговаривала Гарри от идей, которые даже ей представлялись "чересчур опасными".

Вот и сейчас иссиня-бледный Гарри что-то чертит на столе, перелистывая том, который представляется мне крайне подозрительным. Пожалуй, нашего парня пора отвлечь от... что бы он там не делал.

— И-и-и!!! — ухватив Луну, я опрокинула ее на диванчик, и сама устроилась между ее разведенных в стороны ножек. Одета малышка Луна была... как всегда, то есть — в медальон. Да и я успела сбросить халатик.

Что ж. Внимание Гарри я однозначно привлекла. Наверное, стоит продолжать. Я впиваюсь в губки Луны требовательным поцелуем. Блондиночка расслабляется подо мной, не предпринимая активных действий, но позволяя мне делать с ней все, что захочу...

Указательный и средний пальцы я ввела во влажную щель, не добившись от блондинки большей реакции, чем довольно-таки вялый стон. Тогда я добавила большой палец в сморщенную дырочку, что сейчас находилась несколько ниже влажного женского плодородия. И теперь уже реакция была. Луну выгнуло так, что я едва не слетела с нее.

То сжимая тонкую завесу плоти, то отпуская ее, я начала двигать рукой, ощущая, как Луна сжимается вокруг вторгнувшихся в нее пальцев. Однако, надо сказать, что обычно белобрысая принимает в наших играх куда более активное участие. Даже когда я взяла ее в первый раз, Луна была гораздо более деятельна. Сегодня же блондинка по каким-то своим, непонятным простым смертным лунным соображениям решила разыгрывать пассивность и покорность. И это распаляло меня, заставляло испытывать темные и странные желания. Мне захотелось причинить боль своей любовнице. Свободной рукой я сжала розовую ареолу соска Луны, выкручивая его. Наверное, это было больно. Но Луна ни словом, ни знаком не дала понять, что хочет, чтобы я остановилась, или, хотя бы, действовала нежнее.

Покорность и пассивность Луны, прежде для нее совершенно не характерные, распаляли меня все больше и больше. Сознание плыло, как тогда, когда я по глупости угостилась из бутылки огневиски, что близнецы протащили в гостиную Гриффиндора. Я прижималась к теплому голенькому телу Луны, и все активнее двигала руками, стараясь добиться реакции. Но, видимо, расторгнутый договор лишил меня чего-то важного... И Луна не реагировала. А я не могла остановиться, прекратить... перестать мучить ее...

Резкая, острая боль на мгновение прояснила сознание. Не сразу, но мне удалось осознать, что это Гарри метнул мне в ягодицу один из тех дротиков для дартса, что в свое время кидала в меня Луна.

Я поняла, что надо разжать руку, которая сжимала сосок Луны, и прикрыть попку от новых попаданий... Но...

Сейчас я сама себе напоминала героиню одной из историй, которые рассказывала нам у камина Гермиона. Обезьянку, которой подсунули привязанную тыкву-горлянку, насыпав в нее вкусные и остро пахнущие семена. Обезьянка засунула лапку в узкое горлышко, ухватила добычу... а вытащить лапку так и не смогла. Она могла бы легко освободиться, разжав кулак: кисть свободно прошла бы через горлышко обратно. Но это означало бы остаться без добычи. И обезьянку поймали.

Так же поймали и меня. Мне следовало отпустить Луну, прекратить ее мучить и насиловать... Но я не могла.

Вспышки боли сыпались одна за другой. Все попадания приходились на левую ягодицу, и каждое следующее было чуть больнее предыдущего... и невыпитое вино кружило голову все сильнее и сильнее.

Я чуть отстранилась от Луны, и впилась ей в верхнюю часть левой груди жестким поцелуем, гарантированно оставляя засос, помечая ее. Конечно, нельзя было сказать, что "Луна — моя". Ведь мы обе — игрушки и наложницы Гарри. Но сейчас мне дали Луну на поиграться. И я игралась ею... А Гарри игрался со мной. В дартс.

— Это что, — спросила Гермиона, — переплетенные зеркала Венеры?

— Ага, — отозвался Гарри, и я поняла, что он не просто так метал дротики, но выстраивал капельками моей крови какую-то картинку.

Гермиона что-то нашептала нашему хозяину, и дротики начали впиваться мне в другое полупопие. А я постаралась обеспечить засосом другую грудку Луны.

— Ну вот, — довольно произнесла Гермиона. — Копья и щита в комбинации с зеркальцем ей явно не хватало.

Гарри, закончив рисунок, вошел в меня. Двойственность ощущений, когда я одновременно жестко беру Луну, вбиваясь в ее нежное тело, оставляя ей засосы... и, одновременно — расплываюсь, принимая в свою мягкую и влажную киску нефритовый жезл Гарри, оказалась именно тем, чего мне не хватало. Последние запреты и ограничения были сорваны.

Если раньше я сжимала тонкую завесу внутри Луны подушечками пальцев, то теперь я вцепилась в нее ногтями, путь и не длинными, но довольно-таки жесткими. Ногтями же левой руки я впилась в сосок правой грудки подруги, а зубами — захватила сосок левой.

Наверное, Луне было очень больно. Но вместо того, чтобы попросить нас с Гарри прекратить, отпустить ее, она подняла ножки к плечам, захватив их под коленками, демонстрируя, что полностью открыта для нас.

Гарри всунул мне в попку один палец, затем — другой. Без какой-либо смазки это было больно. Но сейчас я была благодарна этой боли, резко усилившей ощущения. И я задвигалась активнее, как овладевая Луной, так и насаживаясь на член берущего меня парня.

— Бери нас, — зашептала Луна. Я понимала, что это она говорит Гарри... Но мне хотелось думать, что хотя бы чуточку это звучит и для меня. — Мы — твои игрушки, насадки на член, грелки на все те...

Луна не договорила, когда волна оргазма накрыла ее, сжав мои пальцы пульсациями как киски, так и попки. А потом такая же волна пришла и ко мне...

К реальности меня вернуло что-то холодное, что сначала погрузили в уже освобожденную от нефритового стержня, но еще заполненную семенем киску, а потом — всунули в размятое пальцами Гарри колечко попки.

Я поморщилась. Благо, лежала я лицом вниз, так что заметить это были не должны. Хоть введенный предмет и причинил мне некоторую боль, но если Гарри, Гермиона, или, особенно — Луна решили воспользоваться мной таким вот способом — у меня нет ни оснований, ни права возражать.

Голос Гермионы произнес что-то совершенно непонятное, а ее палочка прикоснулась к моим плечам, лопаткам, спине, пояснице, и еще саднящим... тому, что ниже поясницы.

— Переверни ее! — скомандовала Гермиона.

И меня перевернули. Правда, сделал ли это Гарри, или же Луна, и проделано это было руками или заклятьем — я не поняла. Открывать глаза мне было лень и недосуг. Мне все еще было слишком хорошо. И даже то, что всунули мне в попку, этому не мешало, но скорее — помогало.

— Вот как-то так это все и выглядело, то, что "вы не смогли увидеть", — с какой-то непонятной иронией произнесла Гермиона.

— Прямо так и выглядело? — удивился Гарри.

— Ага, — подтвердила Гермиона. — Ты не представляешь, как это было неудобно! Лифчик на них не наденешь: конфигурация уж больно... нестандартная. А чувствительность у них... — Кто-то, скорее всего — Гермиона, провела рукой по нижней паре грудей, и я застонала от вспышки наслаждения, пробившей меня от пяток до затылка. — Хорошо еще, что у меня тогда и основная-то пара вполне в первый размер помещалась, не говоря уже об остальных... В тринадцать-то лет... Я тогда так Лаванде завидовала...

Стоп! "Нижней паре грудей"? Что со мной сотворили?

Я вскочила, взмахнув рыжим хвостиком.

— Ты смотри, как взбодрилась! — фыркнула Гермиона.

Я обратила внимание, что Луна так и осталась лежать рядом с тем местом, откуда вскочила я. Видимо, переворачивая — меня с нее и сняли. Немного неожиданно, но личико у белобрысой было довольное-довольное...

Отведя взгляд от Луны, я заметалась по гостиной, хотя и знала, что зеркал тут отродясь не было. Заметив мои метания, Гарри взмахнул палочкой, и посреди гостиной воздвигся самый настоящий трельяж*, в три зеркала которого я смогла осмотреть себя со всех сторон.

/*Прим. автора: "трельяж" — трёхстворчатое зеркало (большое туалетное зеркало в соединении с двумя малыми, боковыми) и, как правило, в сочетании с туалетным столиком*/

Ну, что сказать... Превращение в Джиннеко было... неоднозначным. Хвостик, в который превратилось нечто, засунутое мне в попку, успешно шевелился, уши — стояли торчком на макушке, и не дублировались человеческими... Но вот попытавшись прикоснуться к лицу, я выяснила, что кошачьи вибриссы — очень-очень чувствительны.

— Надеюсь, все это, — Гарри обвел рукой мой новый облик, — не настоящее?

— Тебе не понравилось? — сморщилась Гермиона.

— Очень-очень понравилось, — Гарри взялся за среднюю пару сисек, заставив меня выгнуться и застонать. — И я жду — не дождусь, когда смогу узреть в таком виде тебя... И не только "узреть". Но все-таки, у тебя тогда хвост рос, как ему и положено — от копчика. А у Джинни он сейчас... не совсем оттуда. И если ей захочется... — Гарри запнулся, но даже и так все было понятно, — то будет несколько... неудобно.

— А, вот ты о чем, — улыбнулась Гермиона, сложив руки на животе. — Тогда — не бойся. Иллюзия. Мне сил не хватило не то, что на полноценное Изменение, но даже и на иллюзию без материальной опоры. Вот и пришлось пробку трансфигурировать... — я подвигала попой, ощущая, как в ней движется наколдованная пробка... Опять чуть больно, но как хорошо! А заодно — и хвостик шевельнулся. — Зато с ней иллюзия получилась — первый сорт! — похвасталась Гермиона. — На грани химеры, "того, что могло бы быть"... Даже, вон, хвостик движется. И чувствителен!

Гермиона провела рукой по моему хвостику, заставив горло издать громкое мурчание.

— Ох... — завозилась Луна. — Как же мне...

— Плохо? — встревоженно спросила я.

— Хорошо, — отозвалась Луна. — Давненько меня так не трахали! С тех пор, как Гарри излил в меня беспокойство за тебя.

— За меня? — удивилась я.

— Конечно, — кивнула Луна, впрочем, не поднимаясь. Да она даже ножки свои не свела. Так и лежала, раскинувшись, и демонстрируя всем желающим свои так и не закрывшиеся нижние дырочки. — Гермиона, тогда, чтобы он своим беспокойством ей не мешал — отослала нашего сюзерена "Заняться чем-нибудь интеллектуальным. Луну трахнуть, что ли..." Вот он и трахнул. Кстати, Гермиона, не сделаешь ли милость... А то после сегодняшнего, как тогда...

— Конечно, — улыбнулась Гермиона, взмахнула палочкой, и, произнеся вполголоса что-то, в чем мне послышались неприличные латинские корни, прикоснулась палочкой к лону Луны, причем кончик палочки чуть-чуть скрылся между нижних губок блондники. А потом то же самое повторилось с ее попкой. Причем в последнем случае Луна опять подтянула колени к груди.

— Полегче стало? — поинтересовалась Гермиона.

— Ага. Спасибо, — весело кивнула Луна. Впрочем, попытки подняться — не предприняла. — Да, Джинни, а что это у тебя за узор на горле? Вроде ты татуировками не увлекалась? Да и когда успела?

Я метнулась к зеркалу, которое Гарри так и не убрал, и убедилась, что Луна — права. По моему горлу вилась сложная вязь перетекающих один в другой символов, смотревшаяся, если не приглядываться, как изящное золотое ожерелье... Ну, или ошейник: кому как нравится.

Я присмотрелась к Луне... и обнаружила у нее на шее точно такой же ошейник.

— Так... — нахмурился Гарри. — Гермиона, убирай Джиннинеко... — Гермиона одним взмахом палочки ликвидировала сотворенную ею иллюзию... и выдернула у меня из попки муляж хвостика. — Девочки. Оденьтесь. Будем разбираться, а ваш вид меня... отвлекает.

Желающих спорить с очевидным — не нашлось. Так что минут через двадцать мы, все втроем, одетые по-домашнему, но довольно-таки прилично, снова собрались в гостиной.

Гарри, уже в своей домашней одежде, изучал какой-то толстый том. Заметив наше появление, он поднял голову.

— Начнем, наверное, с самого простого варианта, — вздохнул он. — Конечно, вряд ли сработает. Но вдруг? Кричер!

Слуга Дома возник посреди гостиной с легким хлопком.

— Что угодно грозным хозяевам Дома? — поинтересовался он.

— Что это такое? — Гарри ткнул пальцем в то ли татуированный, то ли нарисованный ошейник на моем горле.

— Знак невольницы Дома, — ответил Кричер.

— Почем его не было раньше? — заинтересовалась Гермиона. — Ведь "контракты сопровождения были уже давненько подписаны. А на луну мы заявили наши права еще тогда, когда проводили традиционный блековский ритуал над девушкой Лавгуд?

— Формально — да, вы приняли наложниц своего мужа... и своих. Но в глубине души и Вы, леди, и Глава Гарри не считали себя вправе владеть ими, решать их судьбы. Вы думали, что где-то вдали от вас им может быть лучше. И Дом не проявлял Знаков Приналежности, чтобы не тревожить вас. Хотя они там появились в тот момент, когда вы впервые заявили свои права на них. На Джинни, — надо же, он впервые назвал меня "Джинни", а не "мелкая предательница крови"! — когда завязали на ней свою ленточку, отметив ее принадлежность себе и Гарри. А на Луне — когда разрешили ей отдаться Гарри.

— Не тогда, когда были подписаны договоры "сопровождения"? — удивился Гарри.

— Нет, — покачал головой Кричер. — Бумажки, будь то маггловские, или волшебные, не имеют никакого значения для Дома. Только Воля Дома, выраженная его Хозяевами несет в себе смысл и право... — домовик гордо выпрямился, как будто это он лично ввел эти правила. Сейчас же Глава Дома и его супруга в достаточной степени приняли и прониклись Духом Дома, чтобы ошейники на дочерях враждебных Домов, оказавшихся в вашем распоряжении — уже не тревожили вас. И Дом проявил Знаки. Теперь каждый чистокровный, и большинство полукровок, увидев это, поймут: "Ценное имущество Дома Блэк. Держитесь подальше!"

Внезапно я почувствовала, как дом как будто вздрогнул.

— Имущество Дома ощутила связь с Домом, — хрипло констатировал Кричер.

— Ты о чем? — поинтересовалась Гермиона.

— Полукровка Блэк, вышедшая замуж за полукровку Принцев, просит разрешения войти, — констатировал Кричер. — И ваши наложницы это почувствовали.

— А почему не мы? — спросил Гарри.

— Встречать гостей вне торжественных церемоний — дело слуги Дома, или же наложниц Главы. Самому Главе, равно как и его супруге это не по чину, — проскрипел Кричер. — А потому именно слуги и наложницы Дома ощущают запрос на появление гостей. Конечно, если щиты подняты в положение "Осада" — тут решать уже только Главе. Но пока этого нет...

Гарри кивнул, соглашаясь с логичностью рассуждений Кричера. А вот я усомнилась. Вся наша жизнь после спасения похищенной Гермионы — сплошная осада. Так, может быть, стоит и официально объявить об этом?

По завершении обычных предосторожностей, бывшая Тонкс вошла в гостиную. Но, о Мерлин, в каком она была виде! Восковая бледность. Черные волосы, характерные для Блэков, с седой прядью, заставляющей всуе помянуть Беллатрикс Лестрейндж и все ужасы ее. Да и настоящим своим лицом, носящем неизгладимые черты фамильного сходства со все той же особой, Тонкс старалась, мягко говоря, не злоупотреблять. Так что уже по внешнему виду метаморфа было понятно: случилось что-то очень нехорошее.

— Тонкс! — хотя она уже вовсе Снейп, а местами даже и Принц, мы частенько по привычке обозначали ее девичьей фамилией. Вот и Гарри — туда же... — Что случилось то?!

— Дамблдор... — Тонкс задохнулась, подошла к столу, схватила материализовавшийся там стакан с водой, и выпила его залпом. После чего, успокоившись, продолжила. — Дамблдор — убит!

— Кто же его? — заинтересовался Гарри. — Надеюсь, не твой муж?

— Нет, — покачала головой метаморф. — Не муж. Учитель. Аластор Грозный глаз Грюм.

— Упс... — самое страшное слово в черной магии. — И ведь недавно он... — я заткнулась, почти вовремя сообразив, что рассуждения Дамблдора об "Аласторе на краю" мы здесь не знаем, потому что и знать не можем. Так что, чтобы загладить свою ошибку, я произнесла совсем другое. — И что же теперь будет?

— Война, — хотя спрашивала я у Гарри, в крайнем случае — у Гермионы, ответила мне Луна. Блондинка наша выглядела совершенно нормально... конечно, в той степени, в какой это слово вообще применимо к Луне. Но я-то знаю, на что смотреть. И вижу, что она сейчас — в глубоком трансе. — Равновесие — нарушено. Одна из сторон противостояния — ослаблена потерей своего Великого мага. Теперь, если бы Темный лорд и захотел обойтись без крайних мер, его последователи все решат за него. Марс очень яркий сегодня...