Зря спящий проснулся

— Я не хочу спасать работу. Можете уволить меня прямо сейчас, но дайте день, сутки, половину сегодняшнего дня, до вечера, чтобы я побеседовал со Спящим. Пожалуйста.

— Ладно. Двенадцать часов погоды не сделают. — Генерал закрыл папку с подписным листом.

— Только у меня есть одно небольшое дополнение, — сказал Свистов.

— Какое же?

— Охрана будет усилена в два раза. Как в здании, так и снаружи.

— Вы думаете, что я устрою Спящему побег? — спросил Андрей.

— Нет. — Абсолютно искренне ответил начальник охраны. — Просто небольшие меры безопасности для самого объекта. Вдруг ты расскажешь ему о предстоящей операции, а он возьми да рвани на волю. Или повеситься еще вздумает. Кстати, я прямо сейчас прикажу убрать из палаты все капельницы и там, вроде бы, еще есть шнур от ночной лампы, его тоже уберем. Да и одежду ему сменить придется на особую, чтобы не порвал на лоскуты.

— Хорошо, — раздраженно кивнул Андрей. — Хорошо. Через сколько мне можно будет пройти к нему?

— Минут сорок.

Психолог посмотрел на часы.

— Сорок минут, а на сорок первой я вхожу в палату Спящего и он полностью мой.

— Да. — Свистов улыбнулся, наморщив нос. — Думаю, что не надолго. Насладись моментом.

вечер

— Нам нужно серьезно поговорить! Вставай, вставай быстрее! На ходу куртку свою накинешь!

Андрей ворвался в палату к Спящему и принялся спихивать того с кровати. На нем уже были одеты грязно-белые больничная рубашка и штаны, очень плотные и скользкие на ощупь, а внутри помещения не осталось ничего, кроме, собственно, кровати, стула и телевизора. Даже DVD-плеер убрали вместе с дисками, видимо, боясь, что объект может ими себя основательно порезать и вскрыть вены.

Чуть ли не пинками выгнав Максима наружу, Андрей со злостью захлопнул дверь, и повел его дальше, к лесу. Солнце плавно, как раскаленная монета в кусок масла, входило в линию горизонта, было прохладно, и изо рта вырывался едва видимый пар. Две летучих мыши, неизвестно где заимевших гнездо, метались черными кляксами на фоне пока еще светлого неба. Такого светлого, каким оно бывает лишь в одночасье — перед своей смертью и полным погружением во тьму.

Спящий не задавал вопросов. Похоже, он и сам понял, что что-то неладно. Трудно было не догадаться.

— Куда мы идем? — спросил он.

— Мы идем до упора. На максимально возможное расстояние.

— Зачем?

— Узнаешь.

Минут десять они шли в полной тишине, среди таинственных сумрачных деревьев, по мокрым прелым листьям, которые уже не радовали, как в первые дни осени, а удручали.

Вышли на широкий поворот прогулочной тропы. Поваленный ствол, давно сгнивший скворечник. Скворечник Андрею не понравился. Он легонько толкнул Спящего в плечо и они прошли чуть дальше.

— Все, здесь, — сказал психолог. — Мне нужно кое-что проверить.

— Что?

— Стой спокойно, не двигаясь.

Он начал шарить руками по телу Максима, хлопая с боков, грубо проводя ладонями по рукавам. Заглянул за отвороты воротника и немного длинных штанов. Спящий не задавал лишних вопросов.

— Необходимо было убедиться, что они не прицепили к тебе прослушку.

— Для чего это им?

— Для того, дружище, — Андрей нервно облизнулся, — что совсем недавно твоя судьба решилась не совсем в правильном направлении.

— А поточнее? — Максим улыбнулся.

— Кажется, что они все знают. Про то, чему ты научился.

— И для этого ты меня сюда вытащил?

— Нет, не для этого. Они знают еще и том, что мы врали. Лгали. И скрывали.

— Это плохо?

— Да, очень. — Андрей оглянулся назад. — Послушай, они хотят тебя убить. Вернее, ввести в кому и начать какие-то эксперименты с мозгом. Обратно ты не вернешься, если это произойдет.

Максим отшатнулся и недоуменно покачал головой.

— Убить меня? Но ведь я им нужен.

— Ты нужен им, как оружие. А сейчас ты вроде как заржавел или отсырел, понимаешь? Пистолет есть, но он не стреляет и может вдруг взорваться в самый неподходящий момент. Им же нужно, чтобы ты палил каждый раз, как они нажмут на курок. Куда скажут и когда скажут.

— Понятно. И как мне теперь быть?

— Нужно показать им все, что ты умеешь.

— Но ведь тогда... — Максим поднял ясные глаза и посмотрел на Андрея. В сумраке его лицо плохо различалось, но вот глаза почему-то были невероятно четкими и живыми. — Все ведь тогда? Кончится, так или иначе.

— Что кончится?! — Андрей схватил его за полупустой, свободный рукав куртки. — Если оставить, как есть, то тебя убьют, все, конец и баста, а иначе — ты будешь жить!

— И плясать под их дудку?

— Да какая разница? Ты же не будешь сидеть в карцере или в оковах. Все останется почти как прежде, только...

— Только я начну "стрелять" по их указке. Считаешь, что я не думал уже об этом? Да сотни раз. Но картинка-то вырисовывается не из приятных. Вряд ли они будут заставлять меня поливать поля дождем или продлевать теплую осень, чтобы снять еще один урожай гребаной капусты для зайцев. Улавливаешь, чем я займусь в ФСКО со старыми-новыми возможностями?

— Улавливаю, — сказал Андрей. — Но они используют тебя в любом случае. Живого или мертвого.

— Ну что ж. — Максим вежливо убрал пальцы психолога от куртки. — Мой выбор очевиден.

— Нет, постой! Ты... черт... — Андрей резко и искренне ударил себя по щеке. — Черте что... ты не должен так поступать, Максим, слушай меня внимательно. Они введут тебя в кому и будут резать голову. Мозг. Изощренная лоботомия изо дня в день. Составлять отчеты, прогнозировать, управлять и прочее. А меня уволят. Но мне кажется, что Свистов, этот начальник охранки, он знает о той встречи с дочкой полковника и о том, что я тебя покрывал. Да я даже уверен, что он каким-то образом все до мельчайших подробностей узнал!

— Какое мне дело до службы безопасности?

— Тебе — никакого. Но мне, и полковнику, и всем тем охранникам, что были задействованы, им не сносить головы. У меня в договоре стоит пункт о сотрудничестве, я только что быстро перечитал эти бумажки еще раз. И знаешь, что там сказано? Там сказано, что сознательное не содействие ФСКО грозит тюремным сроком до пяти лет. Пять лет! Поэтому, как только ты ляжешь на операционный стол, так нас сразу и возьмут. Свистов точно не смолчит.

— Мне очень жаль, что я доставлю неприятности, — сухо сказал Максим. — Теперь вижу истинную причину твоего беспокойства.

— Да что ты видишь! — Андрей бессильно закричал и крутанулся на месте, смолов носком туфли несколько листьев в кашу. — Ты ни хрена не видишь! Ты — сдохнешь, это самое, самое главное, а я пойду в тюрьму! — слюни летели у него изо рта. — Полковника под военный трибунал и после туда же, за мной. А что в итоге? В итоге, тебя отымеют прямо в голову, а без своих любимых людей останется моя жена, семья Горданова и семьи этих парней, которые ему помогали. Я же предлагаю тебе посотрудничать с ФСКО. Взаимовыгодное предприятие. Или ты думаешь, что умирать это круто? Типа, заснешь и все, окажешься в раю.

— Нет, не думаю.

— А что тогда? Откуда такая упертость?

— Ниоткуда. Пойдем обратно, я замерз.

— Нет, я не уйду отсюда, пока ты не примешь решение!

— Оно простое. — Максим щелкнул пальцами. — Ты победил. Но перед этим я хочу попросить ФСКО об одолжении. Это будет сделка века.

— Какая еще сделка? — настороженно спросил Андрей.

— Ты узнаешь. Всему свое время. Просто скажи им там, что объект научился кое-как контролировать силы и хочет продемонстрировать их Совету Трех Толстяков, с последующей интереснейшей беседой.

— Трех толстяков?

— Да. — Максим подул на замерзшие онемевшие пальцы рук. — Последняя книжка, которую я прочитал. Забавная история.

ДЕНЬ 106

Максим сидел на стуле. В большом зале с высокими потолками, он смотрелся весьма одиноко. Прямо перед ним, на расстояние пяти метров, за сдвинутыми в одну линию столами, сидело начальство ФСКО. Генерал Яковлев, главный врач Матвеев и еще двое людей из верхов, которые если и появлялись тут раньше, то явно без лишнего шума и огласки. Максим их не знал, но, судя по упоминанию слова "президент" в их должностях, работали они высоковато, даже слишком, чтобы размениваться на такие мелочи, как встреча с объектом по его же просьбе.

Но сегодня был иной день.

Максим положил ногу на ногу и обвел всех спокойным взглядом. Он уже давно разучился нервничать, чувствовать себя беспокойно или неловко. Когда каждый день находишься под прицелом десятка пар глаз, вырабатывается иммунитет и если даже в душе его были когда-то посеяны частички социопатии, то они выветрились с той же легкость, с какой исчезает мыльная пена на дне опустошенной ванной.

Он вопросительно развел руки в стороны, поджал нижнюю губу и насмешливо спросил:

— Ну что, вам понравилось представление?

Слова его продублировало слабое эхо. Пустота. Здесь было слишком пусто и бесчеловечно. Как бы он хотел сказать это двум напыщенным болванам в дорогих, не мнущихся костюмах. Они бы обиделись, наверное.

Первым отреагировал генерал Яковлев. Он пошевелился, повел плечами и кратко сказал:

— Да. Очень.

— А вы слышали, что я хочу кое о чем вас попросить?

— За этим мы и собрались, Максим, — сказал один из небожителей, поправив массивный золотой перстень на среднем пальце.

— Максим... меня редко здесь называют по имени. Если честно, — он наклонился вперед и перешел на заговорщицкий тон, — то вообще всего лишь один человек. Мой психолог. Он зовет меня Максимом. Для остальных я — объект.

— Это очень интересно, но не мог бы ты вернуться к сути.

— Мог бы. Мог. Суть такова, что я хочу встретиться со своей семьей. Один раз. Попрощаться, как следует, по-человечески.

— Но это невозможно! — Перстень у второго небожителя был поменьше, зато наручные часы так и кричали, что стоят целое состояние и плюс пару сотен тысяч долларов. Они наполовину выглядывали из-под четкого среза белоснежной сорочки, в свою очередь, прячущейся за рукавом пиджака идеального покроя.

— Почему?

— Потому что ты находишься в ведении ФСКО, а это секретная служба. О ней никто не знает и, дай Бог, никогда не узнает.

— Бог? — Максим глянул на потолок. — Если вы его хорошо попросите, то не будет ничего невозможного. Но мы тут с вами не о боге собрались говорить, а обо мне, сиром и убогом. И если вы хотите, чтобы я с вами сотрудничал, то придется исполнить маленькую просьбу. Я же не прошу привезти свою бывшую беременную жену сюда. Я просто хочу их увидеть. Пообщаться немного и попрощаться, раз и навсегда. Иначе у нас ничего не выйдет и вам придется вырезать мой мозг, как вы и хотели сделать ранее.

Эксперты в области дорогих вин и автомобилей беспокойно переглянулись. Генерал Яковлев поиграл желваками и насупился. Матвеев же сидел ни жив, ни мертв. Побледневший, с серыми губами, он уже не походил на того почтенного лоснящегося врача-метросексуала, каким был раньше.

— Это слишком большой риск, — сказал Перстень.

— Какой смысл нам идти на такое? — подтвердили Часы.

— Смысл в том, что если я захочу, то смогу стереть с лица Земли любую страну. — Максим щелкнул пальцами левой руки. — Или всю Землю. — Он щелкнул пальцами правой руки. — Мне придется постараться, конечно, но есть такие ощущения, что я смогу развивать способности и дальше. Для вас я как бесконечный источник нефти. Только в сто раз круче. И, вы поймите, что я мыслю реально. Я не шантажирую, не угрожаю, нет. Я просто прошу о крохотной услуге, осознавая, какую услугу окажу вам, в свою очередь. Это небольшая плата. Скромная.

— Хорошо. Как ты объяснишь свое исчезновение из списка жертв катастрофы и последующее, повторное, исчезновение из жизни своей жены? — это Перстень.

— Да как угодно. Скажу, что меня избили, например, перед посадкой, я потерял память и все это время лежал в больнице. А сейчас, мол, память вернулась и я сразу же пошел домой.

— Так. А дальше?

— Дальше? — Максим беспокойно задергал ногой, но практически сразу же себя остановил. — Дальше я оставлю ей письмо и выйду покурить. Навсегда. И да, вот еще что забыл. Вы будете каждый месяц присылать ей и моему ребенку определенную сумму. Я скажу потом точнее.

— С этим нет никаких проблем. Главная проблема в утечке информации. — это Часы.

— Не будет никакой утечки. Мы приедем, я встречусь, поговорю, попрощаюсь и уйду.

— Максим, но ведь вам будет это непросто, — сказал Матвеев и щепотью пальцев поправил зафиксированную лаком челку. — Вы испытаете стресс.

— Если вы мне не позволите, то я не испытаю вообще ничего. То есть абсолютно. А стресс... ну что, стресс. Он бывает в жизни каждого человека. Я смогу справиться. Ведь меня ждет увлекательная и плодотворная работа с любимым государством.

— Зачем ты ерничаешь, Максим? — спросил генерал. — Ведь мы не желаем тебе ничего плохого.

— Конечно же.

— Послушайте, Яковлев, — поинтересовался Перстень, — возможно ли максимальное обеспечение безопасности объекта при данной встрече?

Спящий рассмеялся и все недоуменно на него посмотрели.

— Вы когда сказали "максимальный", то я думал, что назвали меня по имени. А потом сказали "объект" и я понял, что ошибся, — пояснил он. — Специфический у меня юмор, да?

— Немного, — процедил Перстень. — Так что же, господин Яковлев, мы сможем потенциально огородить объект от любых непредвиденных обстоятельств?

— Думаю, что да.

— Думаете?

— Так точно, сможем, — без особого энтузиазма сказал генерал. — У нас отличная служба безопасности.

— Их начальник здесь?

— Да.

— Позовите.

Генерал потянулся к телефону, стоявшему на самом углу стола, прислонил заляпанную красную трубку к уху, набрал короткий номер и замер. В тишине слышались короткие, частые гудки. Затем послышался треск и шипение.

— Свистова сюда, — сказал генерал.

Минуты через три дверь открылась, и в комнату вошел начальник охраны.

— Могу представить вам Свистова Владислава Владимировича, — сказал генерал. — Большой специалист в своем деле.

— Добрый день, — нагло и даже требовательно сказал Перстень. — Вы в курсе просьбы объекта?

— Да, видел через камеру.

Максим указал пальцем на полусферу в углу комнаты и подмигнул ей.

— Что можете сказать по этому поводу?

— Я не одобряю.

— Почему?

— Потому что он неуверенный в себе человек, — протянул Максим, перебив Свистова. — Потому что он боится выполнять свою работу. Потому что он — тупое животное, мышцы и немного интеллекта, способного лишь на то, чтобы запоминать команды и отдавать их другим, не менее развитым и смышленым ребятам.

— Господи... — тихо пробормотал генерал, уткнувшись лицом в ладони.

— У вас конфликт со службой безопасности? — вкрадчиво поинтересовались Часы.

— Нет.

— А тогда почему вы так высказываетесь об этом человеке? — он показал на покрасневшего, переминающегося с ноги на ногу Свистова. Он осоловелым взглядом водил туда-сюда и, кажется, если бы не присутствующие здесь люди, кинулся бы на Максима и разорвал того голыми руками.