Иван - Вождь Племени Аборигенов

Ивану в отличие от них не спалось. Он пытался перетереть путы на руках и ногах о камни. Они в гроте оказались гладкими без сколов. И его усилия пошли прахом. Как вдруг, откуда ни возьмись, в грот залетел птах.

— Клык! — обрадовался Иван птенцу. — Как я рад тебя видеть! Помоги! Перегрызи путы!

Он подставил птаху руки. Клык не понимал, чего требовал Иван от него.

— Вот же где птеродятел! — вспомнилось его хозяину существо из той фантастики, о которой сам себе дал зарок не вспоминать.

Наконец Иван придумал, как заставить птаха перегрызть путы.

— На, — сказал он, делая вид, что у него имеется для крылато-клыкастого питомца кое-какое лакомство.

Тот открыл пасть шире, а Иван воткнул ему путы. На них птах и сомкнул свои клыки — перегрыз.

— Спасибо, — погладил Иван питомца, пообещав наградить его в ближайшем будущем за оказанную помощь. Сам принялся распутывать ноги. Сделал он это легко и просто при помощи перочинного ножика, о котором забыла Фифа.

Она и Маха спали. Иван решил проверить эту догадку. Сам он не полез к ним, дабы не провоцировать лишний раз на агрессию, иначе ему могло достаться от них. Он поступил умнее: бросил камень рядом с ними.

По гроту эхом пронёсся грохот. Ни одна из двух дикарок не шелохнулась. Тогда Иван подобным повтор-ным действием потревожил одну из них, угодив Махе по уху.

Та сквозь сон недовольно огрызнулась точно хищный зверь и махнула рукой. Получив удар от неё, Фифа перевернулась на иной бок.

Ивана порадовало данное обстоятельство. Он мог бежать.

— За мной, Клык, — обратился Иван к питомцу.

— Ать-тютя... — заверещал когтекрыл.

— Т-с-с... — попросил Иван тишины. — Не шуми!

Птенец не понял. Ивану пришлось взять его в руки и силой сжать клюв.

Минуя дикарок по стене грота, он очутился у выхода из пещеры, который скрывала шкура дикого животного, вероятнее всего прародителя доисторического медведя, обитавшего здесь на правах хозяина до появления дикарок.

— Свобода! — порадовался Иван. Рано.

Просунув голову сквозь щель в шкуре, он обнаружил на выходе стражу. Она состояла из дикарки. И та стояла, держась за посох Махи — охраняла его и вход в грот к мамахе.

Иван замер. Дикарка не шелохнулась. И у него насчёт неё закрались сомнения. Ему показалась: она спит. Он решил проверить собственную догадку — отпустил когтекрыла. Клык был недоволен действиями Ивана, заверещал. Дикарка как стояла, склонив голову себе на грудь, так и осталась в том же положении.

Иван не ошибся. Она спала. Он смело подошёл к ней и помахал рукой перед лицом. Никакой ответной реакции не последовало.

— Молодец, — усмехнулся Иван. — Сторожи дальше свою палку вместе с бестолковыми хозяйками, а мне пора. Ты не против?

Молчание он не без доли иронии расценил как немой знак согласия. Поспешил дальше вниз по ущелью, сквозь которое протекал ручеёк. Данное наблюдение позволило Ивану замести следы. В воде их смывала вода, поскольку помимо камней встречалась трава, местами превращаясь в грязную хлябь.

Один Иван не собирался покидать лагерь. Он при свете луны и звёзд изучал, как устроено стойбище пещерных дикарей женского пола, отметил про себя, что им довольно тяжело обходиться без мужчин. Требовались сильные руки.

— Ну что же, Клык, поможем женщинам устроить относительно сносный быт проживания на данной местности?

— Тя-тя-тя... — заверещал когтекрыл.

— Верно. Мне совесть не позволит бросить их тут одних на произвол судьбы, как и мабадян. Ведь не зря же я попал в доисторический мир. Знать такова моя судьба!

И если в первые минуты, едва Иван остался без стягивающих пут, мог думать только о побеге, то, получив такую возможность совершить её в одиночестве, отринул. Ведь без общества — общения — он долго бы не протянул и сам одичал.

Этого он больше всего сейчас и опасался — сойти с ума.

— А поход к месту падения небесного тела я непременно совершу в будущем. И точно узнаю, какой очередной сюрприз мне подкинула жизнь!

Иван давал себе отчёт: приключения ровным счётом только теперь и начинались для него в полной мере, а до сей поры, была простая проверка на вшивость.

Обнаружив поляну с горными цветами, он нарвал их с целью преподнести букет дамам — Махе и Фифе. Не сумел пройти в грот мимо охотницы. Он вставил ей в растрёпанные космы цветок. После чего демонстративно кашлянул на ухо раз, потом два. Тщетно. Охотница не реагировала.

— Эй, красавица! Ты жива? — толкнул её легонько пальцем в плечо Иван, затем повторно и сильнее. — Ау! Ты слышишь меня?

Эхо подхватило его слова и понесло по ущелью, а дикарке хоть бы хны.

— Караул! — сорвался Иван на очередной провокационный крик.

— А-а-а... — наконец-то ожила охотница.

На дальнем горизонте из-за скал поднимался яркий диск солнца, озаряя первыми лучами ущелье дикарок с наступлением утра.

— Извини, конечно, красавица, что я испугал тебя и вообще разбудил, но ты вроде на службе. Поэтому будь любезна — извести хозяек грота, что к ним явились гости. То бишь я!

Иван протянул дикарке очередной цветок в знак большого уважения и признательности. Но та отпрянула от него и снова сорвалась на провокационный крик, взывая о помощи.

Вокруг грота мамахи собралось племя дикарок, обступив Ивана. Тут и появилась Маха на пару с Фифой.

— Это вам, милые дамы, — сказал Иван и протянул каждой по охапке цветов.

Те, прежде чем принять странные и непонятные дары огляделись по сторонам, пытаясь понять, что произошло. Это им в двух словах при помощи пары жестов и звуков объяснила охотница. И увидела перед носом два кулака. Затем Маха вытащила палку из камня и, указав ей на Ивана, скрылась за шкурой в пещере, куда следом охотница с Фифой затолкнули его силой.

Племя дикарок успокоилось и разошлось.

— Прекратиться драться, бабы! Я не могу ответить вам тем же! Но не советую больше пользоваться в будущем подобной слабостью с моей стороны — чревато! Ибо моему терпению рано или поздно наступит конец!

Концом палки Маха указала Ивану на его место подле камня — трона. Она велела ему сесть. Иван неповиновался. Тогда охотница с Фифой повалили его.

— Хамки! — отреагировал Иван. А после понял: дикарки, когда те занялись его дарами.

То, что они сделали с цветами, заставило Ивана серьёзно призадуматься.

Понюхав букет, Маха схватила его зубами точно жвачное животное и попробовала на вкус.

— Корова, — не сдержался Иван от выражения своих эмоций вслух.

На его счастье дикарки не знали данного языка. Фифа повторила действия Махи, а охотница, не желая отставать от неё, зажевала свой цветок, хотя он не лез ей в горло и был не по вкусу.

— Ну и вкусы тут у вас царят. С голоду помереть можно, — констатировал Иван. — Пора всерьёз заняться данным женским коллективом.

После овощного завтрака, он предложил своим неизменным спутницам прогуляться по стойбищу. Иван указал на шкуру у выхода. Маха не была против. И Фифа с охотницей, подняв Ивана под руки, вывели вслед за мамахой, которую со спины скрывала шкура. Все остальные её подчинённые вообще не имели одежды. Иван решил исправить эту вопиющую несправедливость.

Меж тем они оказались среди толпы. Женщины кричали, размахивая руками, и рвали силой друг у друга добычу.

— Базар, — догадался Иван. — А точнее чёрный рынок с подпольной продукцией и рэкетом. Не порядок!

Он пытался разнять двух сцепившихся дикарок. Его жест доброй воли Маха восприняла несколько иначе, соответственно своему уму. Она забрала шкуру плащеносной ящерицы и бросила Ивану.

— Спасибо, конечно. Но им бы следовало заплатить, — заметил Иван.

Лучше бы он молчал об оплате за покупку, так как Маха произвела её при помощи дубинки, стукнув торговок: одну — по заду, другую — по голове. И те окончательно присмирели, упав ниц.

— Извините, — попросил Иван прощения. — Я больше не буду вмешиваться в ваши сугубо женские разборки.

Маха пошла дальше, её свита вслед за ней, волоча Ивана. Он больше не мог смотреть на творящийся вокруг него стриптиз, прикрыл для начала волнующую его и будоражащее сознание грудь охотницы, поскольку Фифа имела бикини.

Дикарка опешила. Ей ещё никто не выказывал подобных знаков внимания из мужчин, даже Дя, но и женщин родного племени. Обрадовалась словно малое дитя.

Маха заинтересовалась воплями охотницы. Её взгляд упал на шкуру, которую она подарила Ивану, а потом на него самого. Тот улыбнулся, сделав невинное лицо, кося под простачка.

— У-у-у... — выдала недовольно Маха.

На том прогулка была завершена. Помимо прочего охотница была отправлена на охоту с иными дикарками. Маха же осталась в гроте с Иваном и Фифой.

Дикарки не спускали глаз с Зябликова. Им было интересно то, чем он занимался. А Иван при помощи ножа резал шкуру на полу грота. Зачем он это делал, стало понятно, когда с кусками шкур подошёл к Махе.

Она посмотрела в недоумении на Фифу, вопрошая: "Что ему надо от меня?"

Та в ответ застенчиво улыбнулась. И Маха взмахом дубинки приказала ей удалиться. Зачем — Иван плохо соображал.

Маха откинула его дары, как непотребные ей, и далее Иван осознал, чего она жаждала от него — любви. Этого Иван не мог ей дать. Тогда Маха пыталась силой взять то, чего жаждала.

Её рука опустилась резко ниже пояса Ивана, туда, где находилась набедренная повязка и больно схватила. У него глаза округлились. Ему вдруг стало нехорошо. Раздался крик и он упал. Маха не оставила его, и придавила сверху своим телом, но так ничего существенного в итоге не добилась.

Фифа, дежуря на выходе из грота, услышала очередной истерический вопль, влетела в помещение. Маха вела себя неадекватно. Она кидала камни, что служили мебелью — стульями — о стены грота, сбивая сталактиты и сталагмиты, вдобавок принялась рвать зубами и руками собственную накидку из шкуры. Вскоре успокоилась и затихла.

Когда Иван пришёл в себя и открыл глаза, буря гнева Махи миновала. Он узрел порванную на лоскуты шкуру, подобрал их. И указал Фифе на выход, давая понять, что просит её о прогулке. Она посмотрела вопросительно на Маху, та отмахнулась от них обоих. Данный жест в её исполнении означал: они свободны и могут распоряжаться предоставленным временем на своё усмотрение.

Иван первым делом наведался на базар. Шум и гам тотчас прекратился. Дикарки замерли в ожидании очередной неприятности. Однако Иван преподнёс им дары. При помощи Фифы, он надел на одну из дикарок тот же наряд, что красовался на его оппонентке. Затем аналогичное убранство одежды было предложено всем остальным присутствующим.

Страсть к тряпкам у дикарок как у женщин оказалась в крови. И они едва из-за них не передрались. Успокоила всех Фифа. У неё в руке находился посох мамахи. Что означало: она в данный момент времени является исполнительницей её воли — заместительницей. Треснула парочку нерадивых дикарок. Вновь наступила тишина.

С одной проблемой Иван справился, одарив женщин для начала нижним бельём, и отметил про себя их нынешний достойный вид; отказал себе в удовольствие видеть полностью обнажённые тела.

— Чего и говорить — красота требует жертв, — пытался Иван успокоить себя. — Ведь я несу в доисторический мир блага цивилизации, пусть и во вред себе!

Иван понимал, что несёт какой-то несусветный бред, но не мог перебороть себя, жизнь в доисторическом мире сводила его с ума. Он решил навестить дикарей, чтобы на какое-то время отогнать от себя дурные мысли той жуткой действительности, которая являлась чудовищной реальностью.

— Фифа, — молвил Иван.

Дикарка давно усвоила, что это он зовёт её.

— Идём, — указал далее Иван в сторону На.

Вскоре приветствовал его рукопожатием и похлопыванием по спине, когда они обнялись.

Старуха возмущённо посмотрела на Фифу. Она о том могла только мечтать, дабы На обнял её и приголубил. Плюнула на землю и топнула ногой. Фифа ответила ей тем же и вдобавок погрозила посохом.

Старуха покричала для приличия — придания себе веса в племени — и успокоилась.

— Ты как тут поживаешь, На, а? — спросил Иван. — Тебя не обижает эта старуха?

Иван указал на дикарку, выкупившую На. И тот показал ему дары, коими та пыталась его задобрить. Но толку от На, как и от Ивана, когда с ним пыталась сделать то же самое Маха, было мало.

Затем Иван проведал Дя и Ма. А после настала очередь Ба. Он бегал по горам среди ущелья и отбивался, бросаясь мелкими камнями в свою хозяйку. Той сильно досталось от жениха, да и от Фифы влетело.

Ба на время укрылся под защитой Ивана, используя покровительство его спутницы. Он тыкал себе в набедренную повязку руками, а затем нервно в сторону дикарки.

— И что ты говоришь, — не сдержал улыбки Иван. — Надо же! Тебя едва не лишили невинности! Хи-хи! Ну и женщины в этом племени! Одно слово — дикарки! А в моём времени иначе обстоят дела с домогательством на любовном фронте. Там женщина — жертва. И если, чего хочет она — для мужика закон, то для него в свою очередь — уголовная статья. Привыкай, брат, тут матриархат, а не патриархат. Но мы попытаемся исправить своё незавидное положение и уровняем шансы обоих полов в борьбе за выживание людей. Иначе грош цена всем нам!

Над этим Иван и задумался. Он подговорил Фифу, дабы та привела Маху в надлежащий вид. Помимо нижнего белья, он смастерил ей, как сумел тапочки и повязку на голову вместо короны из пушистого хвоста какого-то животного, возможно песца, ибо он в любом случае был ему, коль пошёл на шкуру дикаркам.

Долго Ивану не пришлось стоять перед входом в грот. Фифе удалось в два счёта то, что Ивану вообще когда-либо вряд ли. Маха предстала перед племенем сама во всей своей природной красе.

— Обана, — выдал Иван. — Вот эта женщина!

Рот открылся даже у Дя. Он положил на предводительницу дикарок глаз. Это заметил Иван. И понял: бунта в племени не избежать. Охотница не простит ему измены.

Она появилась вовремя, как раз на показ мод. Добычей у неё оказался зверозубый ящер — наземное существо похожее отдалённо на прародителя крокодила. Его можно было сравнить с комодским драконом.

Предстояла делёжка добычи среди племени. Дикарки оживились. Успокоила всех Маха, подняв посох. Наступила тишина. Её нарушил Иван. Он высек огонь при помощи камней.

Искры упали на кусок шкуры и задымились. Дикарки сорвались на крики и разбежались. Маха повела себя аналогично им. Она выронила посох и пала ниц. А после вздела руки к небу и чего-то запричитала на языке звуков.

— Слышь, гром-баба, — обратился Иван к ней. — Тебе плохо или как? Это всего-навсего огонь. И на нём лучше всего готовить пищу. Я покажу как.

Иван поднял посох мамахи и продел через спутанные лапы животного, которое не без помощи Фифы установил на камни и под ними на углях запёк зверозубого ящера. После чего позвал всё племя.

— Кушать подано, — крикнул Иван. — Садитесь жрать!

На его зов откликнулись лишь соплеменники.

— Похоже, мужики, в нашем новом племени произошёл переворот — матриархат сменил патриархат, — констатировал Иван явный факт.

Он ещё не знал: радоваться ему по данному случаю или горевать. Теперь на него ложилась забота о жизни каждого человека в племени. И он приказал своим сподвижникам вернуться к их прежним хозяйкам с дарами.