— Помог-Ай... — продолжал удерживать бродяга раскрытую пасть твари на расстоянии полусогнутых рук в локтях от собственного лица.
До горла оставалось всего ничего — один серьёзный навал зверюги, он и последовал, но в исполнении оруженосца. Явился варвар.
— Ты где пропадал столько времени?! — вызверилась девица на него, не обращая внимания на то, что он сам был весь в крови и его оружие.
Нет, чтобы испугаться, и решить: ранен — возможно, ему также требуется её помощь. Какое там — не жаловала, а кого — кому досталось от неё. А раз лупит, значит любит. Аксиома на все времена, как непреложная истина.
Варвар опешил, бродяга заодно с ним. Однако девица не дала им опомниться, обнаружив следом: тварь жива и просто прибита, а не убита. Удар топора по затылку пришёлся плашмя.
— Варвар! Ты чё натворил? Зачем скотину и нас мучишь? Сразу не мог разрубить?
— Тогда бы пострадал твой спутник!
— Что и говорить: сила есть — ума не надо! А не дано!
— И у кого — у тебя... — обескуражил бродяга. — Снимите эту тварь с меня-а-а...
Он задыхался. Она сдавила ему грудь.
— Ах так! Сам и избавляйся от неё, — отказалась девица оказывать всяческую помощь ему.
— А что если я её это — того... — шепнул варвар на ухо бродяге.
— Чего — толком говори, что намерен сделать? Если убить...
— Да не...
— Неужели трахнуть...
— Ага, — повеселел варвар.
— Надеюсь топором плашмя по голове?! — переспросил на всякий случай бродяга.
— Вы чё там удумали, похотливые самцы? Дикари! Варвары...
Своим выкриком больше подобным на рык, девица окончательно распугала всю хищную живность в округе. Этого от неё и добивался проводник.
Привал "блудливой" троице удался на славу. Помимо малой нужды кое-кому удалось справить и большую.
Морщась, варвару пришлось при помощи топора выбить дёрн из земли и установить на отходы жизнедеятельности девицы.
— Ну и засранка же ты... горазда гадить ...
— А шуточки с замашками у самого такие же варварские, как и сам — варвар!
— Т-с-с... — попросил бродяга тишины. Ему показалось: он уловил некие посторонние звуки, и издавали их не хищники и не арканоиды, а...
Бросился сломя голову сквозь заросли и замер на мгновение, не веря собственным глазам.
— Вода...
Перед ним и его спутниками выросла незначительная водная преграда в форме полноводного ручья. Сначала последовал водопой, а затем купание. Напившись и отмывшись от крови с грязью, беглецы решили не возвращаться в берлогу варвара. Смысл. Кругом "контрики" и рыщут в поисках "фрагов". А становиться ими для них никому не хотелось. Да и пожиратели с хищниками также спуску не давали. Но от них удавалось отбиваться до поры до времени, а как дальше будет — никто ничего не стал загадывать. Всем хотелось подольше пожить, даже если придётся при этом помучиться. А долго не собирались — стоит им разжиться всем необходимым в качестве оружия и... тогда они сами начнут охотиться на тех, кто гонял их по таёжному краю.
Да пока не судьба — и злодейка. Варвар наткнулся у водопоя на странное явление — следы людей и зверей переплелись в единое целое, но также ни мог не отметить: они не дрались меж собой за водопой. Кровь отсутствовала.
— Что же здесь было, а произошло? — согласился бродяга с ним. Он также умел читать следы. — Кто тут хозяйничал — пожиратели?
Варвар отрицательно затряс головой из стороны в сторону, одновременно озираясь в такт движениям головной конечности тела. Опасения на обустройство засады не подтвердились, но по всему видать: не на водопой пришли, скорее всего, переправлялись в брод. Сам удивился. Он впервые оказался в неведении того, что творилось в его краю — у пожирателей.
Здесь объявился новый вид дикарей, и скорее они были ближе к нему по своему происхождению, нежели по отношению к дикарям из числа пожирателей.
— Да что тут твориться? — заинтересовалась с опаской девица.
Ответ мог и не порадовать её, поэтому не желала слышать о тех, с кем, возможно, придётся столкнуться, а мимо точно не пройдут — уж дикари на зверюгах не пропустят их, если сами обнаружат чужие следы.
Наконец-то притихла, и стала себя вести много тише, хотя и не отметить: благоразумнее. Эмоции на первом плане — женщина. И их железная логика — не мужская — неподвластна её спутникам, а недоступна, как и сама.
— Запри рот на замок, а от ключа избавься, — дал коротко понять бродяга девице: им больше может не улыбнуться удача избежать очередной напасти. Стоит хозяевам данных отпечатков, наследивших у ручья, напасть на них и далеко не уйти. Нагонят и... — Сама реши, что они с тобой в том случае сделают, как женщиной!
— А сам бы чего хотел?
— Не думай, не вожделел тебя?
— Чего возжелал — меня?!
— Ты себе явно льстишь...
Девица обиделась на бродягу и в отместку уделила больше внимания, чем обычно варвару.
— Можно я дальше с тобой рядом пойду — всё надёжней будет?
— Ежели не будешь лезть под руку, иначе прибью! — огорошил проводник.
— Вот и поговорили... — осознала девица: лучше и впрямь помалкивать, да ситуацию не нагнетать. Но уж так была устроена, как и любая женщина. Ей всегда хотелось как можно больше внимания, и не хватало, сколько бы его ей не уделяли мужики, и пускай один из них дикарь, а иной вовсе варвар. Всё лучше, чем ничего — бродить как раньше одной, а долго не пришлось. Слишком заметная внешность у неё и приметная на местности. Такую красоту не утаить от кого бы то ни было — выдаст с потрохами. С ними же и проглотят какие-нибудь троглодиты, а не подавятся.
— Я думаю: уходить нам надо, мальчишки... — не удержалась девица. Чихнула.
— Больше так не поступай... — пригрозил бродяга.
— Как — и так?
— Перестать чмыхать, — пояснил варвар.
— Что я сделала, когда чихнула? И у меня это на запахи-и-и... А-а-аллергия-а-Апчхи!..
Видя, что толку не будет, варвар проявил свои замашки. Девица получила от него пук мха.
— А цветы слабо было догадаться подарить, если уж решил поухаживать за мной?
— В нос забей и заткнись, пока я сам это тебе не сделал, а заодно и в рот напихал!
— Нет, ты не варвар — извращенец! Маньяк...
Бродяга одобрительно кивнул, и варвар с его подачи легонько зацепил девицу — по голове, но не топором плашмя. Им он ударил по стволу дерева. Чего вполне хватило с неё — лёгкого прикосновения шишки при падении на макушку.
— Всю жизнь мечтал носить женщин на руках, — подхватил бродяга девицу, — а теперь пропало не только всякое желание, но и к ним, как особам противоположного нам пола!
— С этой точно не жизнь — либо сама сведёт мужика в могилу своими постоянными недовольствами, либо он её раньше — и прибьёт! — выдал варвар всё, что думал про девицу, а она этого не слышала.
Мужики немного посекретничали, решив: так будет лучше и для них и для неё — немного успокоиться и отдохнёт. А иного снотворного или наркоза под рукой не оказалось — тайга — дикий край варваров и дикарей, а также адских механизмов.
— 11 -
"Консерва консерве — рознь!"
(излюбленный деликатес пожирателей)
Бродить в одиночку наёмника не прикалывало, ему казалось: над ним прикалывается судьба... злодейка...
В выбранном им направлении топтались арканоиды. Они были повсюду и нигде не пройти — ни одной тропой, а прокладывали новые — и десятой дорогой не обойти. Везде и всюду адские механизмы, а если учесть: опасность с угрозой для жизни исходила не только от них, но и от загнанных зверей дикого края, то про дикарей и вовсе отдельный разговор.
Он натолкнулся на отпечатки, которые оставили они на звериной тропе. Сразу урод не уловил подвоха, решив поначалу: здесь вотчина стайных животных — забрёл на их территорию, а вотчина принадлежала тем, кто оседлал их.
Сомнения отпали, когда он обнаружил в одном из таких явных мест людские следы вперемежку с отпечатками звериных лап, и также оказался у ручья.
Хотелось неистово пить — влаги хоть отбавляй, а он не мог себе позволить расслабиться. Со спины никто не прикрывает. Похоже на западню или...
Здесь была переправа — глубина ручья чуть выше колена. На речушку водоём не тянул, но и не надо, да и заросли подступали к его берегам практически вплотную, лишь оставляя двухметровую кромку для песка с одной стороны, а с иной камни.
На них имелись ещё мокрые отпечатки — не успели высохнуть и испариться. Влага долго держалась в холодном климате таёжного края. Значит, были здесь не так давно и далеко не могли уйти — продолжали бродить в поисках добычи или убегали прочь от арканоидов. А возможно была ещё какая-то причина.
Особо заморачиваться и забивать голову ненужными хлопотами урод не спешил. Оно ему надо, когда напротив — спокойствие. И только спокойствие.
Ему требовалось немного придти в себя — отдохнуть и взвесить все "за" и "против". Что он имел, а намерен был осуществить? Ну явно не подвиг! Реплика — "Братан — умри геройски!" — претила уроду. Для них главный лозунг был: "Урвал и скрылся!" или "Бей и беги!"
Опустив ладонь в ручей, наёмник брызнул водой в лицо. Данная затея ему понравилась и пришлась по душе. Он повторил её ещё раз, а затем ни раз, не забывая через раз открывать рот — пил... с жадностью, вожделением и нескрываемым наслаждением. При этом при всём, постоянно косился одним глазом по сторонам, не упуская из виду ничего. Казалось, у него растут глаза на затылке или он обладает шестым чувством, как животные. А пришлось научиться — довести до совершенства чутьё. Любой урод-наёмник — это прежде все профессиональный охотник, он же следопыт и воин. Навыки присущие егерю-рейнджеру при нём, и набивал их и руку, а чаще глаз и морду своим противникам и конкурентам на протяжении всей жизни, а не только последние десять лет, когда мир Земли в одночасье переменился до неузнаваемости. За плечами армейский быт — послужной список в горячих точках при выполнении интернационального долга, а затем после плена и вовсе влился в ряды французского иностранного легиона, и пока вовсе не докатился до наёмника-урода на службе у ублюдков с выродками.
Надоело — и всё — до чёртиков. Он больше не мог видеть адские механизмы, особенно самые мелкие из них и назойливые как насекомые. Не зря же выродки давали соответствующие названия своим машинам, а порой идею им подкидывали ублюдки, но чаще уроды. Он сам иной раз принимал непосредственное участие в названии тех или иных боевых механизмов. Они практически все за исключением техновоинов прошли через его руки — он уничтожал и истреблял себе подобных существ (людей) в немалых количествах, когда происходили облавы с погонями.
Если бы выродки с ублюдками учитывали его трофеи, как личные заслуги, давно бы превзошёл самого оголтелого среди них головореза, но ситуация такова: кому из ублюдков подчинялся, а тот выродку — тому и принадлежали все его достижения с заслугами, являясь боевыми трофеями. Хотя опять же нашёл чем хвастаться — тем, что превратился в головореза по жизни. Так уж была устроена его натура — военного. Достаточно командиру отдать приказ и указать на цель, обозначив за врага — и понеслась.
В какой-то мере бывший командир когорты наёмников мог при желании примерить погоны комдива или генеральские, но они были распределены негласно меж ублюдками и выродками. Это они — комбаты и комдивы с полководцами. А уроды... на то и они, чтобы выше ротного не подняться — потолок. И не капитаны, скорее все лейтенанты. А ведь помниться был майором спецназа. На нём настоящих боевиков — рота, если не батальон. И начинал со снайперской винтовкой в руках, как старший сержант.
Лучше бы вообще не поступал в военное училище по окончании сверхсрочной службы, но нет же — повёлся на увещевания бывшего командира — пообещал тому стать офицером и защищать родину. Слово дал, а тот возьми и загнись у него на руках. Облом. Вот и дальше по жизни — чуть не повторил его судьбу. Пленили, а затем...
Затем воспоминания, нахлынувшие на него у ручья, улетучились без остатка, гнетущая реальность вернула его в нынешний мир адских машин. Механизмы гремели где-то поблизости, но в стороне и шли мимо. Беспокоиться на их счёт не стоило. Зато тех, кого, вероятно, спугнули или могли — застать его здесь врасплох.
Пришлось спешно отступить от ручья, стараясь не оставлять на песке следов — сломанной веткой всё и скрыл, как учили в армии, а научила жизнь — заставила... и не такое в последствии совершить, и не подвиги...
Первое правило стрелка в засаде, особенно это в высшей степени касалось снайпера — никаких деревьев и прочих столбов с трубами — позиция должна быть удобная для стрельбы и представлять собой площадку пригодную для устойчивости оружия и достаточного пространства для занятия горизонтальной позиции из положения лёжа. При этом при всём необходимо учесть пути отхода и обязательно два, поскольку один опять же могут блокировать. Следовало соблюсти все нюансы предосторожности, и обычно времени на это не оставалось, требовалось всё подмечать на ходу.
Опытный глаз бывшего военного, а ныне урода сразу подмечал, где лучше всего скрыться, если вдруг последует неожиданная атака извне. Мгновенно расположился под корнями вывернутого дерева. Земля там сырая не оставит облака пыли при выстреле или смене им позиции — а соответственно не выдаст. Но даже если и так, он к тому времени будет в другом месте, если противников окажется не двое, а скажем трое. Да хоть сколько — отобьётся — не впервой, а начинать заварушку едва ли не с голыми руками. Но если учесть: край дикарей — вовсе вооружён до зубов.
Адские механизмы ни в счёт. Выстрел в том случае будет произведён из оружия аналогичного образца, применяемого ими. Даже если останутся стреляные гильзы, всё равно не сразу раскроется обман.
Не думать о том и обо всём остальном — плохом, исключительно хорошем. Чёрная полоса в жизни урода прошла, теперь наёмник сам за себя — и командир по жизни. Пора и впрямь сменить свой статус на более приемлемый и благозвучный — егеря. А по сути ничего не изменится, просто окажется прикреплён к определённому наделу земли, который будет считать своим, и заделается практически ублюдком — будет думать о том, как уберечь его от варварских нападок дикарей и свою собственную жизнь. Зато хозяин — пусть и на бумажке — грамоте выданной ублюдком и заверенной выродками.
Слишком много чести для них. Он вольный стрелок — им и останется, а непременно станет — головорезом. Вот кто пользуется всеми благами созданного мира выродками, как и они, да только их яркая жизнь короче, почти как вспышка — вспыхнул точно спичка и сгорел. Но бывало, что и горели как свечи — такие тёмные личности сколачивали свои собственные активы, называя артели и верховодили в них — попросту являлись посредниками меж выродками и наёмниками без посредничества ублюдков. За что их не жаловали "контрики", но приходилось мириться.
Он и сам ни раз сталкивался с одним из главарей разбойничьей артели головорезов, явившись с предупреждением и... разогнал его банду — людей перебил, а самого захватил и практически сдал ублюдку. У пленника оказалось много "хабара", к тому же пообещал помогать в будущем. Вот и настал черёд проведать его. Где-то здесь в секторе-13, если не запамятовал и избавился от него. А долг платежом красен.
