Звери пламени. Часть первая

Ноги запутались в чем-то, и, поднимая длинную тряпку, она думала только о том, чтобы не упасть. Но тут в глаза бросились яркие, удивительно знакомые полосы.

Это был шарфик. Длинный полосатый шарфик, и Таэс даже помнила, на ком она его видела. А еще лучше она помнила, на кого, кроме них двоих, совершенно не реагировал хлыст. Она опустила глаза, рассматривая небрежно оброненную одежду и медленно заливаясь краской. Женской среди нее не было.

Все это очень плохо укладывалось в голове. Чудовищно плохо.

Зато до нее внезапно дошло очень многое, в том числе и то, что раньше казалось полной несуразностью. И надеяться на выходку по пьяной лавочке определенно не стоило.

Она покрепче прижала к себе хлыст и на цыпочках, стараясь не шуршать крыльями, вышла обратно в коридор и прикрыла дверь. На Йенериса ей было плевать — было бы дело только в нем, она без колебаний ввалилась бы прямиком в спальню, а потом выбила бы себе зачет совершенно безобразным шантажом, и ее совершенно не мучила бы совесть. Но Тоби ей искренне нравился, и его не хотелось ставить в более чем неловкое положение. Пусть он и совершенно не умеет выбирать объект для привязанности.

Таэс качнулась, снова на мгновение оказавшись у громады инкубатора, и встретилась глазами с маленькой девочкой. У девочки были черные глаза, темный пушок на голове и крошечные розовые ладошки. Единственное, что успела Таэс до того, как ее вышвырнуло обратно — удивиться.

Сморгнув, она обнаружила, что ее палец все это время давил на звонок. В дверях стоял Йенерис, предсказуемо хмурый и в криво застегнутой рубашке.

— Три часа ночи. Кто бы сомневался.

Ей показалось, или при виде ее он едва уловимо расслабился?

— А должен был прийти кто-то другой? — ядовито начала Таэс и осеклась, опустив взгляд — у него в руке был карт. Значит... Его могли вызвать посреди ночи? И делали это, видимо, неоднократно. Но... куда? Заказ — не та вещь, в которую бросаются очертя голову, так же, как и зачистка. — Что происходит?

— Не твое дело, — он резко закрыл дверь у себя за спиной. — Шагом марш в палату.

Она уже открыла рот для ответа, как из пульсирующего зеленого сумрака на нее снова глянули любопытные черные глазенки. Пухлый пальчик потянулся навстречу, и это было... странно. А потом...

На миг или два ей показалось, что она снова стоит перед каймеем, настолько они были похожи — сердце застыло ледяным комком, и неважно, что эти глаза были цвета холодного янтаря, а за плечами мужчины, держащего на руках ребенка, жесткими складками лежали крылья.

На этот раз она вернулась сама — ее вышвырнул такой знакомый, давящий страх. Мертвой плетью выпал из руки хлыст. Она подняла на брата испуганные глаза и пролепетала, схватив его за руку:

— У шенн ведь нет своих мужчин? Нам же говорили...

— Кого? — он с тревогой посмотрел куда-то поверх его головы. — Такой... вылитый Ватайн, только еще более отмороженный? — Таэс сдавленно кивнула, хотя каймея отмороженным не решалась назвать даже в мыслях. — Быстро он тебя вынюхал...

Йенерис зло дернул ушами и рывком открыл окно в коридоре. Высунулся наружу, ища глазами окно палаты — и кивнул сам себе, обнаружив его до сих пор открытым.

— Тебе больше нельзя на Изнанку — в ближайшие лет пять. А лучше вообще забыть, что она есть.

— Что?!

— У него хороший нюх и хорошая память. И сила, перед которой наш каймей — щенок, — он одним неуловимым движением скользнул за подоконник и раскрыл крылья. Таэс, все еще сжимающая его руку, вывалилась следом. Йенерис сам перехватил дрожащие пальцы и несколько секунд спустя уже втаскивал ее в другое окно.

— Он тебе так и сказал? — осев на кровать, она упрямо вскинула подбородок, хотя в это верилось. Более чем.

— Мне сказал Старик, — он хмуро захлопнул раму. — О том, как они втроем не разошлись на узкой дорожке. Мне после этого расхотелось проверять лично. И вообще, — Йенерис резко развернулся, ища глазами стул и, не найдя, опустился на коврик, опершись спиной о кровать. Крылья накрыли пол шелестящим полотном. — Держись за меня, пока еще проваливаешься. Иначе второго меня мы потеряем так же внезапно, как и получили.

— За какую, прости, твою часть мне держаться? — саркастически поинтересовалась она. И, не удержавшись, ядовито добавила: — О единственный и неповторимый.

В ответ ее накрыло чужим крылом, прибивая к одеялу.

— Так и лежи, — невозмутимо отрезал Йенерис. Вдруг улыбнулся — так, что на щеках появились совершенно мальчишеские ямочки: — Если страшно, могу подержать за ручку.

Таэс перевернулась на живот, протянула руку и зло дернула за пушистое ухо. Потом второй — за другое. Месть на уровне трехлетки, да... Маленькие кулачки через мгновение потонули в чужих ладонях — Йенерис резко дернул ее руки вниз, благоразумно не отпуская. От неожиданности она стукнулась лбом о его затылок и получила ухом по лицу.

— Не хочешь лежать спокойно, лежи так, — ухо еще раз проехалось по носу. Мелькнула мысль вцепиться в него зубами — просто потому, что это было бы вполне в ее духе. Чертов защитный рефлекс. Но ведь хотелось вовсе не этого... Совсем, совсем другого...

Черт, черт, черт...

Руки дрожали, ногти впивались в ладони. Черт... Совсем как тогда — до безумия хотелось быть рядом, касаться, и не только сейчас — всегда. Закрыть глаза и ткнуться ему в плечо, зарыться пальцами в мягкие волосы...

Она не выдержала — слишком близко сидела, уже почти касаясь, слишком тянуло к нему... и отпустила себя — мягко высвободила руки из захвата и обняла его за шею, притягивая к себе. Тихо фыркая, потерлась щекой о вставшие дыбом на затылке волоски, окунаясь в такой близкий запах... Пальцы скользнули по теплой коже вдоль кольца ошейника и замерли на мерно бьющей жилке.

Он на секунду удивленно замер — тело рефлекторно напряглось, тут же расслабившись. Чужие руки накрыли ее собственные, переплетая пальцы. Из его горла вырвалось вибрирующее урчание, Йенерис откинул голову назад, с оттяжкой мазнув по виску волосами, и жарко задышал в ухо.

Мелькнул тонкий проблеск паники — ведь с этого дурака станется ответить, поняв все именно в меру своей распущенности.

Грудь под пальцами задрожала от тихого смеха.

— Киса, обо мне можно многое сказать, но малолетки меня не привлекают. Как и родственники, пусть даже и такие невнятные. Так что успокойся, — смеющие глаза вдруг потускнели. — Мне он тоже достался, вот и все.

— Хлыст-извращенец? — она положила голову ему на плечо, вычерчивая пальчиком узоры на груди. Ей было так спокойно и правильно...

— Инстинкт гнезда. Контакт с себе подобными. Шенны без этого не живут, — он криво улыбнулся. — Только в этом мире подобных нам нет, вот в чем проблема. А мне еще досталось сомнительное удовольствие родиться на двадцать пять лет раньше тебя.

Таэс молча проанализировала собственные ощущения, помножила на услышанное и пришла к выводу, что Ноа сейчас находится под таким букетом, который даст не всякая наркота, и делать с ним, в общем-то, можно что угодно. О чем угодно спрашивать — и он ответит. Проблема была в том, что ничего делать не хотелось — только лежать, уткнувшись носом в мерно бьющуюся жилку на шее и гладить его пальцы.

Палка о двух концах, увы...

Минут через двадцать он наконец вспомнил, зачем сюда пришел. Скользнул пальцами по запястьям — и кожу закололо тонкими ледяными иглами, ошейник и браслеты снова ожили, сжавшись и начав пульсировать — редко и бессистемно.

— Что ты делаешь?

— Сонастраиваю твою персональную клетку, киса. Думаю, она уже вполне дозрела.

Таэс посмотрела на запястья — браслеты действительно стали напоминать мутное стекло.

— Это... дал каймей? Для контроля?

— Это дал Нерхара. Исключительно для нашего выживания — не вываливаться на Изнанку постоянно можно научиться, вопрос только в том, чтобы не забыть, что ты такое в процессе. Как и в том, чтобы тебя не отловило некое аномальное явление "визуально мужского пола" с нюхом натасканной гончей. В отличие от прочей шушеры он понимает, кто мы, даже когда этого не понимаем мы сами, — Йенерис вытащил из кармана "юлу" и закурил. — Иногда я думаю, что и наш Папаша где-то встречался с этим мутным фарром... А каймею и своих методов хватит с головой.

— Но как Нерхара узнал... что такое может понадобиться? Тебе.

— ...Никак. Я бродил по Изнанке больше года.

— Как же тогда?...

— Он год держал меня под капельницей. И пытался достать обратно, — светящийся в темноте кончик "юлы" описал правильный круг. — Как видишь — достал. Чудеса — они тяжело даются.

— Папаша — он не Луч, тем более Изнанки. Я одно время вообще сомневалась, что он охотник, — тонкие брови сошлись на переносице. — Как он смог туда пройти в принципе?

— Не Луч, это да, — его губы слабо дрогнули. — Не знаешь, что у него за специализация? Нет? Ну, спроси, может, тебе расскажет. Он у нас, — смешок, — стеснительный.

— Кстати о Папаше, — Таэс в голову пришла одна идея, и Йенерис в теперешнем состоянии в нее вполне вписался. — Посмотри у меня в куртке, в нагрудном кармане... Да, фотография. Кто второй?

Он бросил беглый взгляд на помятый квадратик, странно хрюкнул и начал сползать на пол.

— Уж от кого-кого, а от тебя не ожидал, — задыхаясь от смеха, проговорил он. — Надо будет ему рассказать... Я как представлю это выражение лица... Абзац полный, готовьте камеру.

— Так кто это?

— Твоя детская неокрепшая психика не выдержит ответа, честно. Надеюсь, ты хоть по ночам с ним не разговариваешь?

— Я его видела хотя бы? — с каждым новым отказом ее любопытство растравливали с новой силой, и отступать так просто на этот раз она не собиралась.

— Видела. Ну что, я сократил твой список до пары тысяч пунктов?

— Ах ты, гад! — она все-таки укусила его за ухо. — Он здесь работает или на филиале?

— Скажи честно — он тебе что, действительно нравится, или это у меня просто сбоит? — спросил Йнерис неожиданно серьезно. — Ответишь — скажу.

Вопрос поставил в тупик — не то что бы она не рассматривала анонимного парня с этой точки зрения, но ведь это как-то... глупо. Не говоря уже о том, что сейчас он старше ее раза эдак в четыре. Но любопытство продолжало гложить, подогретое еще больше, и она ответила. Сравнительно честно. На "раза эдак в четыре" Йенерис поперхнулся дымом, из чего она сделала вывод, что все еще печальнее.

— Вот и хорошо. А то Элета тут как насмотрела — мне самому страшновато... Нет, что-то с ней в последнее время все-таки не то, с провидицей нашей... — он спохватился, что его несет явно куда-то не туда. — В общем, не советую в любом случае. Он же на всю голову отмо...

— ... "отмороженная сволочь без малейшего чувства юмора. Дальше нецензурно", — процитировала Таэс. — Оно?

— Что без чувства юмора — это факт.

— Тогда поздно — с этим я уже целовалась. Хотя масти он другой.

Таэс захотелось откусить себе язык. Но он продолжал в том же духе — будто после бутылки "Дьявольских копыт" на троих. Йенерис же, судя по всему, виртуальную бутылку употребил единолично. Потому что захохотал так, что слышно было, наверное, двумя этажами выше.

— Ну, если что, я тебя предупредил... Исключительно по-братски. Надо бы еще его предупредить, что ли... Или обоих, если это тот, кто я думаю... Герррронтофилка...

Таэс заерзала: "клетка" нагревалась, пульсируя все чаще и четче, а Йенерис выглядел окончательно напившимся. Он прикрыл глаза, и ошейник внезапно успокоился, сливаясь с биением сердца, за ним затихли и браслеты, переставая ощущаться. Она покосилась на брата, но тот явно не собирался ни вставать, ни открывать глаз. Спать, видимо, он тоже собирался здесь. Таэс перебрала пальцами по его шее и осторожно начала:

— Йен...

— Мммм?...

— Что ты сказал Андрису? Что мне слишком мало лет?

— А что, он уже начал покушаться на твою невинность? — пробормотал он. — Странно, думал, у него своих мозгов хватает, не говоря про воспитание... Я просто сказал, что из-за него ты будешь очень долго рыдать, когда он тебя бросит, поэтому даже начинать было свинством... Привязывать к себе, зная, чем все кончится.

— Он меня не бросит! — запальчиво бросила Таэс.

— Вот и он так сказал... Фррр... Смешно. Кто ты и кто он... Еще бы в настоящего принца влюбилась, дааа... — он зевнул и замолчал. Таэс знала, что брат уже спит — и это знание казалось совершенно естественным.

Она просыпалась медленно и с чувством, будто уснула на затянувшейся гулянке под столом в обнимку с хозяйской мышовкой. Мышовка хлопала ушами по лицу, заставив наконец проснуться. Она открыла глаза и с возмущением обнаружила, на ком спала. Слава богам, только частично — половина досталась кровати. А потом она вспомнила...

Реакция была бурной, громкой и нецензурной, что и разбудило ее "половину". Через несколько секунд лицо Йенериса приняло на удивление похожее выражение, приправленное нервным тиком — он явно вспомнил, что и о ком вчера говорил. А главное — с кем.

— Это же надо — так слететь с тормозов, — пробормотал он, поднимаясь с пола. С треском сложил крылья и рванулся из палаты, едва не сбив Папашу, возникшего в дверях. Тот только ойкнул и неловко влетел внутрь. Таэс привычно начала поднимать растяпу. Папаша почему-то выглядел удивленным.

Она нахмурилась. Чего-то не хватало. Очень не хватало.

— Ааа, дьявол!... — Таэс выругалась и побежала за братом.

Хлыст вчера так и остался лежать в коридоре.

На бегу она придирчиво осмотрела правую руку и не увидела ничего серьезнее ссадин и пары шрамов. Это было логично — у самого Йенериса не было привычки ходить постоянно в бинтах.

На входе в преподавательский корпус дело застопорилось — его она так и не догнала, а дежурный не хотел входить в ее положение. Пытаться залезть в окно среди белого дня было еще хуже, чем под этими окнами прыгать, крича во всю глотку. Поэтому, увидев в вожделенном коридоре Мару, Таэс радостно рванулась навстречу, повиснув на дежурном. И, только упросив еле передвигающего ноги парня сбегать на третий этаж и вызвать Йенериса, задалась вопросом, что он вообще там делал.

Выглядел однокашник неважно даже по своим меркам, поэтому, когда Мара через десять минут прошаркал мимо нее на улицу, Таэс не удержалась:

— Над тобой что — эксперименты ставят? Ты чего такой зеленый?

— Угу, — вяло промычал он. — С особым садизмом.

— Генетические?

— Педагогические, — он шел все медленнее, пока не остановился совсем. Постоял с минуту, вздохнул и окунул голову в ближайший сугроб.

— Не могу больше, — донеслось из сугроба. — Как же они меня достали, Звезда моя... Ноа сказал, что скинул его из окна, сходи, забери.

Таэс уважала право на личные бзики, но не до такой же степени... Поэтому Мара был извлечен на свет божий и во избежание прихвачен на обход территории. "Его" она нашла быстро — серый пластиковый чехол жирной кляксой выделялся на неубранном снегу. Машинально сунув руку внутрь и почувствовав, как в ладонь вяло тыкаются тонкие усики, Таэс с некоторой паникой осознала, что на Мару хлыст не реагирует вообще и поволокла обоих в тепло медкорпуса.