Младший. В тени отца

— Починить сможешь?

Очень хотелось ответить, что нет, связываться с этим опасным типом не было никакого желания. Но в том то и дело, что мог, повреждения коснулись не самых сложных участков, вот если бы стояла задача восстановить узел крепления протеза к руке — даже пытаться бы не стал, от безумной многократно пересекающейся мешанины цепочек рябило в глазах, там в каждой последовательности с микроскопом не один день пришлось бы разбираться, и не факт, что даже после сумел бы. А те места, где стояли нелепые заплатки... Ёпта, я просто не понимал, как можно вместо изящной семнадцатирунной связки из самых распространенных сплавов наворотить такое ... слов нет, что!

Плюсы, минусы... В попытке потянуть время снова подтянул к себе и вскрыл начинку протеза, проводя кончиками пальцев по чужим вставкам. В том, что собеседник почует ложь, сомневаться не приходилось — меня ни разу от Санни так в дрожь не бросало, как от этого человека, а, казалось бы, куда уж ему до Пустынного Ужаса! И не хватает воображения представить, что насторожит его больше — знания или неумелое вранье?

— Признаюсь, мистер Дед, задачка на грани моих умений. Если бы повреждения случились здесь, — показал на верхушку протеза, — Здесь или здесь, — ткнул в локтевой и кистевой шарниры, — То я бы развел руки. Пятьдесят тысяч, — закончил ценой свою краткую речь.

Неухоженные брови взметнулись ввысь:

— Упомянутый тобой Серковский запросил только десять!

— Помогло?

В ответ на простой вопрос Дед только хмыкнул.

Короткий перегляд собеседника с кем-то за спиной Рульки, и просочившийся в кабинет невзрачный мужчина в помятом костюме со спрятанными под ним четырьмя пистолетами и двумя артефактами (и это только те, которые я отметил с ходу!), выложил передо мной пять ровных стопок из банкнот — цену не самой дорогой, но и не самой дешевой квартиры в столице. Не ожидал, сам посетитель не производил впечатления человека, способного разом выложить озвученную сумму. Опасного — да, а вот сильно богатого вопреки моим же собственным словам — нет. Так что вертелась подленькая мыслишка, что пока заказчик будет собирать запрошенные деньги, меня и след простынет. А теперь шах и мат. Слово произнесено, а сдавать назад, вроде "я пошутил", — уж точно не с этими ребятами.

Следом за "мятым" в занимаемый мной кабинет зашли еще трое мордоворотов. Тоже не бухгалтеры и вооружены примерно так же, но все на порядок проще, чем безрукий. Где-то уровень Вершинина, чьим карьерным потолком в перспективе стал бы полковник, если бы остался служить. Рульку окончательно оттерли в коридор, а четверка бравых помощников уставилась на шефа в ожидании приказов.

— Все вон! — опередил я безрукого.

— Сынок!.. — угрожающе начал Дед.

— Кроме вас, мистер Дед, — уточнил я. Пока вертел артефакт, на ум пришло еще три варианта связки, и следовало выяснить, какой из них лучше подойдет владельцу протеза, — Вы мне будете нужны, настраивайтесь на долгое ожидание. Рекомендую заказать здесь фирменную рульку, она повару обычно удается. Пиво тоже ничего, а вот вино здесь дрянное.

— Присутствие моих людей не обсуждается!

— Отсутствие ваших людей не обсуждается! — когда дело доходило до работы, я становился смелым, — Их пыхтение будет меня раздражать, а это отразится на результате.

— А я, значит, не буду? — развеселился старик.

— Будете, но это необходимое зло. Раз работали с Петром Исаевичем, то должны помнить, что такие изделия подгоняются к человеку.

— Ты был с ним знаком?

— Я знаю имена около двух сотен руноведов, что здесь, что за рубежом, может, даже больше. Отличу их почерк, характерные приемы. Естественно, Романов возглавляет этот список. Но это не значит, что я с ними всеми лично встречался, всего лишь обширная практика, — не очень умело увильнул от ответа, но вроде бы не вызвал новых подозрений.

Откинулся на спинку стула и скрестил руки перед собой, всем видом давая понять, что не притронусь к протезу, пока не будут исполнены требования. Со стариком, наверное, нечасто так разговаривали, потому что какое-то время все пятеро пытались поиграть со мной в гляделки, кто кого переглядит. Не повелся, а просто прикрыл глаза, выходя из навязываемого противостояния. Если согласились на цену, то на это пустяковое условие тем более согласятся.

— Гоша, ждите в коридоре, — в конце концов сдался безрукий.

— Лучше пусть займут соседний кабинет, мы здесь часов на восемь, — тихонько посоветовал я, но уже не настаивал.

— Слышали? — кивнул свите старик.

Команда поддержки заказчика нехотя скрылась за дверью, а я приступил к работе.

— Раздевайтесь до пояса! — и в ответ на явное нежелание, — Мне нет дела до ваших телес, но освободите хотя бы правую часть, придется постоянно примерять! А мне надо будет видеть плечо целиком.

Не восемь — себя я переоценил, — а целых двенадцать часов с короткими перерывами, почти до самого утра продолжалась возня с протезом. Даже так — отличный результат, учитывая, что работать приходилось не в оборудованной мастерской, а на кабацком столе подручными инструментами. Но в отличие от отца у меня было великое подспорье в виде магического зрения. Там, где отцу требовались точные приборы или хотя бы применение навыков тестера, мне часто достаточно было просто посмотреть.

К середине ночи старик устал, хоть и старался скрывать свое состояние. Я понял это по тому, что он почти перестал сыпать вопросами с подковырками. Помня о проколе с Рулькой, старался не отвечать или отвечать односложно, но опасный заказчик явно вычислял из моих реплик гораздо больше, чем я хотел сказать.

Зато впервые сжав кулак самостоятельно, он попытался не отдать протез. Отобрал с трудом. А уж когда я безжалостно выпилил удачный по его мнению результат, и вовсе негодующе заорал, переполошив собственных сопровождающих.

— Вон!!! — рявкнул я, потрясая на ворвавшихся охранников распотрошенным протезом, — Марш отсюда! — и уже старику, — Орать у себя на службе будешь!

— Но ведь работало же! — возмущенно указал он на вынутый участок.

— Я тебя не учу шпионов ловить, а ты меня не учишь рунам! — все еще заведенный отрезал я, перейдя в запале на "ты", — Это всего лишь времянка, через день бы рассыпалась! Сейчас буду уже нормальный ремонт делать, терпи!

Шокированные охранники смотрели то на полуголого шефа, то на меня, не зная, что предпринять. И с такими же удивленными рожами вышли, повинуясь его властному жесту.

— Извините, — буркнул я, немного остыв, — Но впредь под руку не суйтесь.

— Ты похож на Петра Исаевича. Не столько внешне, сколько манерами, точнее их полным отсутствием! — выдал старик, опускаясь обратно на диванчик.

— Были у Петра Исаевича манеры! — и тут же прикусил язык, останавливая следующую фразу. Чтобы хоть как-то вывернуться, продолжил другим, — Если он десять лет придворным артефактором оттрубил, с императорской семьей за стол садился, то не мог неотесанным мужланом быть! И я уже извинился!

Получив через еще четыре часа доведенный до ума протез, в противовес мне старик взбодрился. Я же обессилено растекся на неудобном рабочем стуле. Сейчас меня можно было брать тепленьким — никаких сил на сопротивление не осталось. Из-под прикрытых век наблюдал, как заказчик, улыбаясь, одевается, вовсю пользуясь искусственной конечностью.

Все той же полноценно работающей рукой старик вернул на стол убранные в процессе ремонта пачки денег. Как мастера меня порадовала и общая слаженность движений, и сам жест: приятно, когда твой труд оценен по достоинству.

— Уважаю твое желание не знать имен, но все же возьми, — он вынул из кармана и протянул мне прямоугольник визитки, — Многие молодые мастера на первых порах не гнушаются покровительством, тебе тоже может пригодиться.

Я равнодушно проследил за скольжением визитки по столу. Скромненько и со вкусом: Соколов Анатолий Иванович. И телефон. Ни титула, ни звания, ни места службы. Точно из разведки!

Проводив глазами посетителя за дверь, порадовался тишине внизу — заведение уже закрылось. Нашарил в кармане кастет, со вздохом собрался и снял себя со стула. Оставлять Рульку безнаказанным за такую подставу я не собирался.

— Мин херц?.. Мин херц! Петька!!! — посреди Пассажа на меня налетел вихрь, — Петька, сукин сын! Живой!

— Сашка?!!

Прохожие. кто испуганно, кто улыбаясь, шарахались от нашей парочки, а мы, обнявшись, прыгали среди торгового зала, пороняв шапки.

— Какого черта ты ко мне не пришел?! — возмущался Саня, устроившись за столиком кафе, в котором мы расположились после окончания диких плясок и первого обмена бессвязными возгласами, — Ладно я, но есть же родители, дед, они бы помогли!

— Слишком быстро все завертелось.

— Тебя потом долго искали, по всем нашим прошлись не по одному разу. А что мы могли сказать? Праздновали, уехал... Жалко Петра Исаевича, — нелогично закончил он, положив руку мне на запястье.

Признательно кивнул, сжав Сашкину ладонь.

— До сих пор не привык, — ответил на его соболезнования, — Расскажи лучше, что потом творилось?

— Искали тебя, искали тех, кто это сделал. Ты уж прости, но мы все на пепелище посмотреть сбегали, там, по-моему, весь Николаевск побывал, — дернул плечом, чужое досужее любопытство неприятно кольнуло, — Хоронили Петра Исаевича в закрытом гробу, положили рядом с женой, мамой твоей. Ты не думай! — поспешил он меня заверить, — Вершинин все по высшему разряду организовал! Даже от императора представитель был! Речи, венки, прощальный салют... Всем городом провожали, а уж школа наша, наверное, всем составом присутствовала. За тебя очень переживали...

— Нашли?

— Кого?.. А, понял. Не знаю. Я ведь вскоре уехал сюда — университет, экзамены, учеба. Отца тоже той осенью перевели, родители теперь в Нарве, с Николаевском связей не осталось. Кстати, Санчос же здесь! Его можно спросить! Он нынче на первый курс поступил, ему, оказывается, от фонда твоего отца приглашение на учебу пришло! Молодец парень! Не упустил шанс!

— Санчос?!

— Он самый! Надо будет с ним пересечься, он, может, больше знает!

В кафе просидели полдня, никак не могли наговориться, но внезапно понял, что рассказывать о себе отвык. Врать другу не хотелось, впутывать в свои дела тоже, на вопросы отделывался корабельными байками, создавая впечатление, что все полтора года пропутешествовал. Сам не знаю почему. Даже близким знакомством с Пустынным Ужасом не похвастался, а ведь Санька был из тех немногих людей, что оценил бы.

Из всей нашей компании в столицу переехали кроме Меньщикова и Панина еще двое, трое поступили в московскую военную академию, решив пойти по стопам родителей, другие остались в Николаевске. С Сашкой договорились на новую встречу в выходные, друг обещал подтянуть остальных товарищей. Увидеть их и хотелось и нет, пока сидел, слушая вываливаемые старым приятелем новости, пришло осознание: мы больше не друзья, а именно приятели. Пути разошлись, с высоты полученного жизненного опыта переживания Сашки по поводу учебы, гулянок и местных недоступных красавиц казались страшно детскими. Наверняка и Ромка с Димкой покажутся мне такими же беззаботными детьми, ноющими из-за пустяков. Из всех николаевцев я бы с удовольствием повидался с Санчосом, но вряд ли Меньщиков его позовет с собой — с деньгами у Панина всегда было негусто, и, сомневаюсь, что стипендия отцовского фонда дает разгуляться.

Умнику на работу потребовалось одиннадцать дней, вновь в "Пиве и рульке" он появился на двенадцатый, когда я уже начал волноваться.

— Интересную задачку ты мне подкинул. Итак, Солнцевы. Историческая справка здесь, — он протянул мне несколько страниц, расписанных убористым почерком, — Но тебя, как я понимаю, интересуют настоящее.

— Так точно, — подтвердил я.

— Нынешний глава семьи Георгий Михайлович Солнцев. Пятьдесят два года, родился под Калугой в родовом имении. Была еще сестра, намного его младше, в свое время с громким скандалом вышла замуж за известного артефактора — Петра Исаевича Романова. Погибла в автомобильной аварии семь лет назад, остался сын Петр Петрович Романов. Пропал без вести примерно полтора года назад, тогда же погиб Романов-старший. Предположительно, было нападение на их жилище в Николаевске, это под Екатеринодаром, виновники до сих пор не найдены. В эту сторону я глубоко не копал, следствие засекречено, если интересует — подниму связи, но это уже другая сумма будет... — Умник вопросительно посмотрел на меня.

— Интересует, ознакомиться не откажусь, детали обговорим потом. Что по самим Солнцевым?

— Георгий Михайлович осиротел рано, отец — Михаил Андреевич — скоропостижно скончался, едва наследнику исполнилось восемнадцать. Мать умерла еще раньше родами младшей сестры. С матерью все прозрачно: возраст, неправильное предлежание плода, преждевременные роды застали в дороге, ожидали несколько позже, ни одного грамотного медика вокруг, истекла кровью. А вот с отцом князя темная история, ходили слухи, что тайного советника упокоили по заказу неких сил. Интересует?

— Не очень! — отмел я. Углубляться в темные дела рода Солнцевых я не собирался.

— Отлично, едем дальше. Малолетнюю сестру забрала на воспитание императорская семья, про дальнейшую судьбу я уже сказал, а юный Георгий поступил в Михайловское артиллерийское училище, где показал недюжинные способности к анализу и языкам. Ни дня не прослужил по специальности, сразу же по окончании учебы был переведен во внешнюю разведку, где служил следующие двадцать с хвостиком лет. Подробности опять засекречены, но судя по тому, что в сорок с небольшим дослужился до генерал-майора и заместителя начальника департамента, служил на совесть. Карьерные вехи и награды в папке отмечены, но как и с чем связаны, увы! — развел руками Умник, — Что касается семьи: женился в двадцать три на восемнадцатилетней дочери соседей по имению — Капитолине Павловне Исецкой, брак предположительно был сговорен еще родителями будущего генерала. В браке родились Василий Георгиевич Солнцев, ныне двадцать семь лет, и двойняшки-сестры Наталья и Нина, сейчас им по двадцать два. Обе недавно мелькнули в светской хронике, есть объявления о помолвках, готовятся свадьбы. Вырезки и краткие справки на женихов в папке.

— Услышал, посмотрю, — довольно равнодушно ответил — сестрички меня тоже мало волновали, в отличие от главы семейства и его сына.

— Почему-то так и думал, — прокомментировал мое отношение Умник, — Примерно восемь лет назад Георгий Михайлович подал в отставку по состоянию здоровья. С тех пор живет затворником в собственном имении. Адрес в папке. На этом с официальной частью отчета закончено, это все, что удалось добыть из открытых источников информации.

— Негусто.

— Неудивительно, если принимать во внимание, где он служил.

— Но я так понимаю, что есть что-то еще? — представленная информация на пять тысяч не тянула.

Умник хлебнул пива и продолжил немного другим тоном:

— Все остальное не под запись. Я порасспрашивал народ немного, руководителем он был толковым. Плохой-хороший, судить не мне, но отзываются о нем без плевков. По тем же слухам тянул лямку не только за себя, но и за своего начальника, делая карьеру им обоим, начальник вскоре после его отставки слился, так что может и не врут. Убрали его свои же. Тут версии расходятся: или накопал что-то не на того, — Умник выразительно приподнял полупустой стакан к потолку, — Или же крупно напортачил. Косвенные улики есть в пользу обеих версий. Но то, что свои — в этом никто не сомневается. Там все сошлось: и служебный защитный артефакт был оставлен в сейфе. Чтоб ты знал, такие вещи обычно делают в виде колец и никогда не снимают. Ах да! Кому я рассказываю! И водитель у него был новый, и маршрут, каким он поехал, не совпадал с листом. Слишком много совпадений. Машина взорвалась. От водителя остались одни ошметки, но Солнцеву как-то удалось выжить. Очень красноречиво, что доставили его потом в ближайшую больницу, даже не в ведомственную! Еще штрих: распространенная практика в таких случаях — это предоставить услуги императорского целителя, все же он был не простой фигурой, а этого сделано не было. Если говорить без приукрас, то, оказав первую помощь, его попросту вышвырнули умирать в собственное имение. Но Солнцев оказался живучим и тянет с этим мероприятием вот уже восемь лет.