Прогулки по крышам

— Светобоязнь, — констатировал Док. — Пульс слабый, нитевидный. Температура тела понижена. Бледность кожных покровов. Признаки недоедания налицо.

— Странно, что они вообще находят, что пожрать, — буркнул второй. Пальцы Дока полезли мне в рот.

— Скажи дяденьке 'а-а-а'! — скомандовал он, светя в рот крохотным фонариком. — Зев, слава богу, чистый, но лучше, все-таки, всем принять таблеточку.

— Таблеточку! — передразнил второй. — У меня вся задница распухла от твоих прививок, а ты еще 'колесами' нас будешь пичкать!

— Ну тогда микстурку, — предложил Док сладко, — или порошочек.

— Тьфу на тебя! С этой что будем делать?

Сквозь щелки опухших век я видела, как Док повел широкими плечами. Все они были широкими, плотными.

Полнокровными.

— Ты командир, тебе решать. Можно оставить ее подыхать здесь. А можно прихватить с собой. Тут уже рукой подать. Посмотри на нее. Вряд ли она могла выжить в одиночку.

— Н-не-э... — выдавила я, стуча зубами.

Оба склонились ниже.

— О, еще и говорить умеет! Что 'не', болезная ты наша? Ты здесь одна?

Я вцепилась в чей-то рукав.

— Н-не бери... не-ет...

Солдаты озадаченно переглянулись.

— В смысле — 'дайте спокойно сдохнуть'?

— Н-нет... я н-не...

— Носилки давай! — крикнули над моей головой. Командир пружинисто поднялся. Док сидел на пятках, оглядываясь и насвистывая. Потом неожиданно быстро наклонился, разводя пальцами мои губы. Склонил голову, разглядывая так и эдак — я едва не показала ему язык. Свист стал громче. Солдат взглянул мне в глаза...

— Док, вот носилки!

Он отдернул руку. Зачем-то похлопал меня по щеке жесткой ладонью, бормоча: 'ха-ар-рошая девочка!'

— Лечить будешь?

— Не от чего ее лечить. Подкормить бы. Ну, давай, на раз-взяли!

— И взять-то нечего...

Солнце плескалось меж верхушек деревьев. Я, жмурясь, пыталась натянуть на лицо воротник. Военные двигались бесшумно, как будто сквозь кусты и деревья. Я так ходить не умела.

Раньше.

Поляна. Я уже поняла, что они идут по моим следам. Возвращают меня обратно. Зря они это делали.

Зря...

Солнце давно перевалило зенит, но я сжалась, предчувствуя удар. Тут Док, обгоняя носилки, накинул на меня куртку. Сразу стало душно, но я с благодарностью свернулась под ней, пряча лицо и голые руки.

Дура, думала я, дура! Ты думала, что сумеешь уйти?

Или это думала уже не я...

Солдаты громко топали по дому, подымая тучу пыли и обмениваясь впечатлениями. Дом был большим, двухэтажным, заброшенным. А когда-то он, как и разрушенные теперь корпуса лабораторий, был полон людей: живых, здоровых, теплых людей. Даже я это помню, хотя память моя понемногу превращается в серую зыбкую паутину, в которой бьются маленькие яркие мухи-картинки...

Они выбрали угловую комнату на первом этаже: решетки на окнах; несколько проржавевших кроватей, шкаф. Кто тут жил? В последний год уж точно никто.

Меня переложили на кровать, застеленную солдатским спальником. Военные сновали по дому, выполняя приказ командира — проверить все комнаты, подсобные помещения, чердак... Подвал, могла бы сказать я, но меня это не касалось.

Тот, кого называли Доком, стоял надо мной и все насвистывал. Здесь, в углу, в полумраке комнаты, стало легче. Я лежала на боку, осторожно, сквозь ресницы глядя на него.

— Что, подруга, хреново тебе? — спросил он весело. Я промолчала.

— Есть-то хочешь?

Пустой мешочек желудка свело судорогой. Я прерывисто вздохнула. Получился всхлип. Док понял.

— Хочешь... Ну, чем тебя попотчевать?

Он вывалил на кровать целый мешок армейского рациона. Сетка была продавлена, и даже при моем невеликом сейчас весе продукты съехали мне под живот. Солдат бесцеремонно выгреб их из-под меня. Сел на стул напротив. Поднимая к глазам по очереди, бормотал: 'нет, не годится, нет, фигня... это жрите сами... этот сухой... ага, может подойти'. Словно не доверяя этикетке, понюхал туб, выдавил немного на язык. Скривился:

— Гадость какая! Тебе понравится.

Медленно протянул туб мне — точно опасался, что я цапну его за пальцы. Я тоже принюхалась. Пахло молоком. Кислым молоком... сыр? И еще немного металлом — док долго сжимал в руках автомат... и влажной человеческой кожей... теплой. Живой.

— Ням-ням, — подсказал наблюдавший за мной Док. Я неловко, осторожно, стараясь не коснуться его руки, взяла туб. Ела через силу. Док глядел с сомнением, как бы подозревая подвох. Жидкий сыр стал в непривычном желудке комом. Я отдала военному на треть опустошенный туб.

— Ну как тут, Док?

— Слегка жива, — охотно отозвался Док, откинувшись на шаткую спинку стула.

— Говорить сможет?

— Сможет-то сможет, только захочет ли...

Командир постоял, стуча по бедру планшетом карты. Глядел на меня. Рыжеватый крепыш с упрямым лицом.

— Надо, — сказал хмуро. — Надо, чтоб говорила. Вколи ей какое-нибудь укрепляющее, что ли.

Врач смотрел в потолок:

— Лучше бы ее усыпить...

— А?

— Ладно, не заморачивайся. Дай мне списки сотрудников Центра. Может, она вообще не отсюда.

— Ага, выросла в лесу, как гриб...

— Иди погуляй пока, командир, а? Не мешай мне делать мое черное дело.

Док постучал стикером по клавишам лэп-топа. Бормотал:

— Так, что тут у нас? Сетчатку смотреть бесполезно, фото... бессмысленно. Отпечатки пальцев? Дай-ка лапку, будь добренька.

Я молча смотрела, как он прижимает мой палец к проявляющему листу. Лист накладывает на экран лэп-топа. Ворча, вертит его так и этак. Снова начинает насвистывать.

— Вот тут кто у нас, — говорит, разглядывая наложенный отпечаток. — Анжелика... Не повезло тебе, Ангелочек, так что будем знакомы. Я Борис. Доктор в этой команде смертников. Думаю, у нас к тебе будут вопросы... Командир! Где командир?

Командир стоял на краю огромной, поросшей травой и цепкими кустами, воронки. Сверялся с картой. Сказал, не оглядываясь:

— Здесь был главный корпус Центра.

— Неплохой котлованчик, — заметил Док благодушно.

— Что тут у них взорвалось? Док, что у них вообще могло взрываться?

Тротил. Под руководством Зимина мы закладывали заряды. В подвале. Под фундамент, призванный устоять при землетрясении в шесть баллов и выбросе магии по шкале тринадцать. Но он не выдержал простых точечных зарядов. А, может, нам помогло то, что стремилось из корпуса наружу?..

— Понятия не имею, — так же благодушно объявил Док. — Зато у нас теперь есть тот, кто может это рассказать.

Продолжая сжимать мой локоть, он подтолкнул меня вперед.

— Разрешите представить. Ассистент профессора Зимина Анжелика Климова.

Командира было слегка жаль. Если уж я устала выслушивать его вопросы, то он, тем более, устал их задавать. Я молчала, глядя ему в лицо. Потом я перестала его слушать, потому что начала слушать тишину. Тени становились длиннее и гуще. Воздух — прохладнее. Скоро выступит роса...

Меня резко встряхнули за плечи:

— Ты меня слышишь? Эй!

Я моргнула и снова уставилась на командира. Он был красным и горячим от злости. Еще с мгновение смотрел мне в глаза, потом плюнул и повернулся к Доку.

— Она хоть вменяема? Она понимает нас?

Док ответил не сразу. Он тоже оглядывался. Сказал рассеянно:

— Да кто ее знает...

— Мне нужны ответы, Борис! Ты слышишь?

— Слышу-слышу, — тот перестал вертеть головой. — Другими словами, ты приказываешь считать ее не гражданским лицом, а военнопленной?

— Мне нужны ответы, — повторил командир не сразу.

— Будут тебе ответы, — буркнул Док, вставая со склона котлована. — Только завтра. Пока считаем, что у нее шок. От нашего появления. А сейчас — пошли-ка уже в дом. Смеркается.

Я посмотрела на него. Конечно, они должны были уже кое-что видеть...

— Да, подруга, — сказал Док, словно подслушав меня. — Встречали мы ваших тварей. Волосы дыбом! На черта они вообще вам были нужны?

Чисто академический интерес, как любил приговаривать Зимин. Научный.

Солдаты ели, негромко переговариваясь. Меня мутило от запаха пищи, и я отказалась от жидкого сыра. Док философски пожал плечами:

— Дело хозяйское...

Он сидел неподалеку, удобно привалившись к стене. Свет небольших переносных фонарей не раздражал глаз, и я могла рассматривать его. Давненько я никого не разглядывала. Некого было разглядывать. Не могу понять — чем — но он отличался от остальных солдат. Может, профессией? Коротко стрижен. Казался высоким — во всяком случае, я все время смотрела на него снизу. Форма такая же, как у всех, а в погонах я не разбираюсь. Лицо бледное. Глаза темные, поблескивающие. Плотно сжатые губы постоянно кривятся в усмешке. Вот и сейчас он быстро взглянул на меня — с усмешкой.

— Что, нравлюсь?

Я машинально качнула головой, прежде чем поняла, что отвечаю.

— Да и ты мне не очень, — сообщил он.

Командир сказал:

— Включайте защитное поле.

Я закрыла глаза. Не было нужды смотреть — я и так видела, чувствовала его. Очень надежная защита... наверное, последняя разработка магов-научников.

Одна беда — ее можно отключить.

Солдаты укладывались. Остался гореть экран мониторов внешнего и внутреннего периметра. И еще светильник рядом с моей кроватью. Док листал найденную в доме книжку, то и дело шумно сдувая пыль со страниц. Фонарь освещал его снизу, превращая лицо в маску монстра из детских комиксов. Док вскинул на меня глаза и поморщился.

— Знаешь, что, Ангелочек...

Не договорив, залез в свой мешок. Потянулся и взял меня за запястье.

— Так-то будет лучше...

Щелчок. Я не поняла, что он делает, пока Док не отодвинулся. Металлические наручники приковывали меня к спинке кровати. Я машинально потянула их. Металл брякнул о металл.

— Не советую, — сказал наблюдавший за мной Док. — Там есть кое-какие примеси... ты не сможешь их сломать. Ляг повыше, чтобы руки не затекали. И учти — я плохо сплю ночью. Вернее, практически не сплю.

Я тоже.

Лежавший неподалеку командир смотрел на нас. Сказал негромко:

— Спокойной ночи, Док.

— Тебе того же.

Командир повернулся к нам спиной.

Док шелестел страницами. Я закрыла глаза. Зрение мне сейчас было не нужно. Достаточно слуха и того чувства, которое появилось у меня не так уж давно. Солдаты разбудили тех, внизу. Но еще не до конца. Хотя можно было уже различить их тени и пение. Зачаровывающее пение, которому невозможно противостоять...

Я не поняла, что сама пою, пою с закрытым ртом, пока кто-то не пошлепал меня по губам. Я открыла глаза и посмотрела в озабоченное лицо Дока.

— Не надо, Ангелочек, — сказал он негромко. — Не беспокой их. Дай им поспать.

Я не поняла — кому, но замолчала.

Я проспала весь следующий день — светлое его время. Осталось смутное ощущение, что меня будили, тормошили, и пытались чем-то накормить. Проснулась уже поздним вечером, почти ночью — когда все десантники вновь собрались в комнате.

Не все.

— Ого-го! — крикнули откуда-то из коридора. Кричали звучным женским голосом. По пустому дому неожиданно пронеслось эхо. Я села на кровати. Командир оглянулся:

— Кто еще не вернулся?

— Лорка с Семеном.

— Эй, глядите, кого мы нашли! — кричали из коридора.

Десантник распахнул двери, выглянул в темноту.

— Ну, где вы там? Кто с вами?

Голос Лоры стал ближе.

— Мы здесь, — сказала она возле самой двери.

— Ну так давайте, заходите! — нетерпеливо сказал командир. Я начала машинально качать головой и перехватила быстрый взгляд Дока. Он пружинисто вскочил, окликая командира.

Дальнейшее произошло одновременно. Командир оглянулся, солдат попятился от дверей, и в комнату вошло чудное создание. Девочка лет семи, белокурая, голубоглазая, с нежным беленьким личиком.

Одна из близнецов Вайнеров.

Наступило ошеломленное молчание. Десантник уперся руками в колени, склоняясь над ней.

— Откуда ты, прелестное дитя? Лорка, ты где ее нашла?

Задрав голову, девочка улыбалась ему. Я встала с кровати. Ребенок доверчиво протянул большому дяде чумазые ручки. Как тут было не умилиться?

— Егор, — предостерегающе сказал Док, раздвигая столпившихся десантников.

— А? — спросил тот, не оборачиваясь, и наклонился, чтобы подхватить малышку. Улыбка осталась на губах девочки и когда она вцепилась зубами в руку доброго дяденьки.

Вопль изумления, боли и ужаса. Упершись ногой в раму кровати, я рванула на себя наручники. И впервые увидела, как легко, одним движением, можно сломать человеку шею. Док проделал это так же быстро и профессионально, как, наверное, всаживал шприцы пациентам. Но, мертвая или живая, со сломанной шеей или нет, Катя не выпускала свою добычу из зубов. Ошалелый дэс выл: 'Уберите ее от меня! Отцепите!'. Народ толпился вокруг, пытаясь помочь словом и делом. Все забыли про дверь. А про второго близнеца Вайнеров они и знать не знали. Едва не крича от напряжения, я рванула наручники в последнем усилии...

Я успела. Когда дверь будто взорвалась от летящего внутрь тела, я встретила его. Сшибла на пол, не давая подняться, затанцевала вокруг, раз за разом поднимая и опуская свое оружие...

— Стоп-стоп-стоп! — говорил кто-то, оттаскивая меня. — Все хорошо, все, уже и костей не соберем... Все, хватит!

Я остановилась. Попятилась, волоча за собой вырванную с мясом металлическую спинку кровати — она и была сегодня моим оружием. На месте Курта Вайнера было месиво. И это месиво еще шевелилось.

— Да это же дети... — сказал кто-то. И второй — коротко, нервно хохотнув:

— Ни хрена себе детки!

Часть дэсовского оружия было направлена на черный провал двери, часть — на останки близнецов Вайнеров.

И часть — на меня.

Люди молчали, лишь слышалось неровное дыхание-всхлип порванного Егора. Командир неожиданно шмыгнул носом.

— А где Лорка?

Док посмотрел на меня. Я попятилась и села в угол, загородившись от них от всех своей изгвазданной железякой. Под опущенными веками люди светились красноватыми силуэтами, близнецы — пульсирующей затихающей синью. И было что-то еще... Непонятное. Я открыла глаза.

— Нет больше Лорки, — сказал непонятный Док. — Может, и Семена тоже.

— А с этими-то что делать?

Кто-то из дэсов ткнул носком ботинка искривленное тельце девочки. Рука ее дернулась, и солдат отпрыгнул, как ошпаренный. Никто даже не усмехнулся.

— Сжечь, — сказал Док. — Чтобы и костей не осталось. Посмотрим, что найдется в моем волшебном чемоданчике. Не плачь, Егор, сейчас я тобой займусь...

— Вампиры?

— Вампиры, — подтвердил Док. — Профессор Зимин проводил опыты по превращению людей в вампиров, так, Ангелочек?

И не только в вампиров. Я промолчала. Собственно, я только это и делала — молчала. И наблюдала. Командир и Док тихо переговаривались, сидя рядом с моей кроватью. Все остальные спали. Или делали вид. Егор постанывал. Док всадил ему кучу инъекций, но я сомневалась, чтобы у него в чемоданчике было что от вампиризма. Лекарства от бешенства тоже не существует, сколько бы вам уколов в живот не ставили... Так что — милости просим в Кобуци, Егор!