Архивы Конгрегации - 2

— Ты сказала: "многое не таково, чем кажется". Я спрошу еще раз: что ты увидела? Если ничего — тебе повезло. Если что-то — мне придется давать пояснения. Это будет тяжкий груз, причем не столько для меня, сколько для тебя. Не каждый вынесет.

Вспомнились соседи. Вспомнился дед, каждый раз напоминавший, как он любит внука, несмотря на его "ублюдочный" статус. И это люди еще не знали о его истинной природе! Что уж сейчас говорить.

Испанка задумалась. Она явно пыталась воскресить в памяти детали. Вот ее глаза расширились... Дыхание участилось...

— ¡Hombre lobo![74] — выдохнула девушка. На мгновение — всего на мгновение! — что-то, похожее на страх, мелькнуло где-то на дне темной зелени взгляда. А потом она порывисто наклонилась вперед и крепко поцеловала Макса в губы. Тот оторопел.

— Эээ... Ыыы!

— Una bruja[75], колдунья, мудрая женщина нагадала мне, что я встречу в своей жизни настоящего caballero[76] — истинного мужчину, — зачастила Джулия, — Но будет он не простым смертным, а un licantropo — человеком, обращающимся волком. И это ты!

Восторженный вопль чуть не оглушил Хагнера. Он даже втянул голову в плечи, а потом отвесил челюсть, не зная, что сказать. Наконец, когда излияния восхищений поутихли, "un licantropo" удалось перехватить нить беседы:

— Подожди, подожди... И тебе совсем не страшно? Знаешь, я как-то не привык...

— Не-а! — безапелляционно заявила девушка, вскакивая на ноги и устремляясь к кувшину с вином. — Я с детства любила слушать волчий вой. В нем всегда было что-то... манящее. Притягательное. А когда señor[77] моего отца изловил одного — я полюбила пробираться к клетке, и мы сидели, смотрели друг на друга. Порой волк даже давал себя гладить...

Вздохнув, испанка протянула Максу вновь наполненную чашу, села на лежанку и похлопала ладонью рядом с собой. Не подчиниться было бы невежливо. Рассказ же следовал своим путем:

— В какой-то из дней я не выдержала и выпустила зверя, — слово отозвалось внутри, но Хагнер стиснул зубы и промолчал, — после чего в клетку посадили уже меня. Señor грозился выпороть, а отец похитил ключи и выпустил меня, словно того же волка. Пришлось бежать, и бежать далеко... — взгляд девушки затуманился. — Я прибилась к бродячим артистам, научилась жонглировать и владеть телом, выступая на канате. Потом вместе с ними перебралась в Италию, стала называть себя Джулией... Там и открыла в себе желание: дарить любовь и получать за это, — шаловливая улыбка, — знаки внимания, выраженные в серебре и золоте. Это, знаешь, как вторая натура, — снова улыбка, куда более хулиганская. Макс осознал, что ему нравится, как она улыбается — ему, только ему. Ну, в данный момент.

— Погоди, — уточнил он. — То есть, ты занимаешься этим по доброй воле?

— Конечно! — всплеснула та руками. — Во-первых, мне это нравится. Во-вторых, за это платят. В-третьих, я делаю доброе дело!

Не выпучить глаза стоило серьезных усилий. Видимо, на лице все же что-то отобразилось, поскольку девушка так же терпеливо, с пониманием пояснила:

— Ну вот, mira aqui[78]. Ты пришел сюда, потому что у тебя звенят cojones[79] и в голове от этого полная mierda[80]. А я помогу тебе справиться с подобной неприятностью — и к тому же сделаю счастливым. И умений в этом деле мне не занимать, поверь... — нежные, но сильные руки снова обвились вокруг шеи Макса, и тот, не зная, что предпринять, промямлил:

— Но... Ты же видела, к чему это приводит. Я не хочу навредить. Верю, что ты сильна, верю, что ловка... Но я-то не человек. Точнее, человек, — напомнил он сам себе, — просто у меня есть una segunda naturaleza[81], — ага, вспомнилось-таки выражение из книг. Джулия рассмеялась и дунула ему в нос.

— Все-таки ты мужик. И как все мужики, страшно самоуверен. А может, — взгляд ее стал еще более глубоким, а одна из ладоней ловко скользнула ликантропу между бедер, — я и хочу, чтобы ты проявил tuya naturaleza segunda[82]...

Ошарашенный, Макс не нашелся, что ответить. Его толкнули в грудь, и он распластался по лежанке, утонув в перинах. Губы девушки снова покрыли поцелуями его плечи, живот, спустились на бедра... Обхватили то, что составляло его мужскую суть. Пришлось вцепиться пальцами в покрывала.

— Порву же... — простонал юноша, ловя ртом воздух.

— Рви, — раздалось невнятное снизу, — оплачено. Барон был щедр, — снова пауза, звуки, вызывающие помутнение в голове, острые и горячие нити через все тело, волна, пульсация, ритм, — Вы с ним друзья?

— Мы с ним... Ооо... Как ты это... Мы с ним... ах ты, хулиганка! Да, да, да, друзья, о Боже!

Губы, пальцы, язык — все это работало слитно, совместно, как тело борца в поединке. Все движения и намерения были направлены на одно: извлечь зверя. Разбудить волка. Поднять тьму. Макс решил предупредить:

— Если... Если я обернусь. Я контролирую себя. Но могу не рассчитать силы.

— Не считай, — промурлыкали снизу. — Сейчас не то время и не то место. Ну же, сделай это. Я хочу!

Помолившись крепче, чем когда-либо, и попросив прощения у всех возможных святых, юноша приподнялся и положил ладонь на голову испанки. Та понятливо отодвинулась. Во взгляде посверкивали отблески от светильников — или то было жгучее любопытство?

Переход был на удивление легок. Словно зверь внутри только и ждал того, чтобы его выпустили наружу. "Ша! — пригрозил ему Макс. — Помни: я все еще человек! И я управляю тобой!" Волк подчинился. Он признал главного. Это внушало уверенность.

Джулия снова обошла его кругом. Ее запах усилился, дыхание очевидно сбивалось. Как она ни храбрилась, но заметно было: девушке не по себе. Ликантроп медленно приблизился и потерся мордой о ее бедро. Ладошка легла меж ушей.

— Ты понимаешь, что я говорю? — голос хозяйки стал тонким от волнения. Макс кивнул, потерся еще раз и лизнул кончиком языка предплечье. Испанка в ответ облизнула губы.

— Да... Да, я понимаю. Теперь я понимаю. Ты не просто lobo[83], ты un lobo grande[84]. И знаешь... — теперь она говорила низко, хрипло, чуть ли не сбиваясь на шепот, — знаешь... Это безумно заводит!

Плавно, текуче, звериным движением Джулия опустилась на колени. Прогнув спину, она стояла перед Максом на четвереньках. Руки согнулись в локтях, голова ее опустилась на пол, на дорогой ковер — и теперь девушка искоса, с ожиданием во взгляде, смотрела на волка. Она звала. Она просила. Она требовала.

Осторожно переступив лапами, зверь подошел сзади. Язык снова вынырнул между клыков — и в воздухе, напоенном теперь уже не только женскими ароматами, прозвучал тоненький, чуть ли не жалобный стон. Еще. И еще. И больше Макс терпеть уже не мог.

Волчий вой снова раздался откуда-то сверху, но посетители борделя не обратили на него ровным счетом никакого внимания: подумаешь, кому-то из "коллег" вздумалось поиграть. И судя по торжествующим ноткам, а также по аккомпанементу из восторженных женских стонов и вскриков, шалость удалась...

* * *

Александер уже сидел внизу, в компании пары незанятых девиц. Видимо, травил какие-то байки времен своей жизни во Франции, старательно избегая стрижьей тематики. На спускающегося, пошатываясь, по лестнице Макса он посмотрел с искренним одобрением, но от беседы не оторвался. Лишь махнул рукой, приглашая сесть рядом.

— Ну что же, я вижу, fait ce qui doit être fait[85]. С чем тебя и поздравляю, mon ami.

Хагнер с глупой улыбкой кивнул и упал на удобную, обитую мягким скамью. Соседняя барышня попыталась прижаться к нему, но барон предупреждающе, аккуратно ухватил ее за локоток.

— Не стоит беспокоить нашего юного друга. Он сейчас... не в той форме, — и незаметно подмигнул. Ликантроп ухмыльнулся и подмигнул в ответ. Лицо стрига вдруг слегка потемнело, и он, шуганув дам, придвинулся к юноше.

— Ты же почувствовал? — прошептал он. — Ты ощутил тьму внутри, когда это... произошло?

Подобравшийся Макс кинул взгляд по сторонам, а потом скупо, сдержанно кивнул. Александер нахмурился.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Я думаю, каждому дается по силам его, — серьезно ответил Хагнер. — Сегодня я не просто "гонял волка по лесам". Сегодня мне было хорошо... как никогда прежде. Но я знал, что делаю. И старался не навредить. Правда, она так стонала...

— О, я слышал, — игривый тон вернулся к барону, и он похлопал спутника по плечу. — Не бойся за Джулию. Она хорошая, умная и выносливая девочка. Поверь, она получила удовольствие. Насколько я в курсе, пожестче — это ее конек.

Стриг осклабился и покивал своим мыслям.

— А вот то, что ты прежде всего думал о самоконтроле — это assez bien, très bien[86]. Вера в себя — помнишь? Именно из этого она и зарождается. Всегда помни: ты человек. Но даже человеку иногда нужно немного... или много тепла. Огня, я бы даже сказал, — лукавый взгляд Александера устремился наверх, и Макс невольно уставился туда же.

На галерее было темно, даже для зрения ликантропа. Но на мгновение показалось... да, показалось, наверное, что где-то там блеснули глубокие, зеленые глаза. И в полутьме качнулись бронзовые ненасытные бедра...

Простой Рыцарский Меч

Автор: Дариана Мария Кантор

Краткое содержание: как два зондера по стрижьему замку меч Гессе искали.

— Ну что, поехали отсюда? — Ульрих устало утирает пот со лба. — Вроде всех отловили.

— Шарфюрер очень просил найти меч Гессе, — Дитер так выделил "очень", что оставалось только вздохнуть и плестись обыскивать замок по новой, на этот раз в поисках чертовой... то есть Молотовой железяки.

— Как он хоть выглядит? — недовольно простонал Ульрих.

— Короткий, на навершии рукояти герб — три пучка ивовых розог на зеленом поле, в верхнем правом углу крест.

— Ладно. Давай думать. Куда этот стрижий вычморок мог его засунуть? В сокровищницу?

— Это. Простой. Рыцарский. Меч, — процедил Дитер, будто разговаривал с тупым ребенком.

— В караулку? В оружейную? — тут же предложил альтернативы Ульрих. Его эта привычка бесила. Бесила настолько, что он был готов с рычанием вцепиться сослуживцу в морду. Но нельзя. Поэтому пришлось отвечать поскорее.

— И здесь тоже нет. Больше караулок я не заметил, — Дитер устал не меньше товарища, но держался, корчил из себя старожила. Оружейную они обыскали еще раньше — ни следа.

— Ну не в спальню же он его упер! — воскликнул Ульрих. — Может, ну его, а? Скажем, что не нашли...

— Это. Меч. Молота. Ведьм, — коротко бросил Дитер.

— По-онял, — обреченно вздохнул Ульрих. — Ну что, начинаем по новой? С подвала?

Покой нам только снится

Автор: Мария Аль-Ради (Анориэль), Дариана Мария Кантор

Краткое содержание: Ян и Лукас отыскали отца, а отец — стригов, некогда убивших его жену. Вроде бы.

Отца Ян с Лукасом нашли там, где им и сказали: в единственной комнатушке единственного на эту занюханную деревеньку трактира. На стук он не отреагировал. На повторный и более настойчивый рявкнул: "Подите прочь!". Этого Яну хватило, чтобы узнать голос.

— Черта с два! — отозвался почтительный сын. — Не для того мы пол-Германии носом пропахали! Это я, Ян. И Лукас здесь. Открывай, а?

Увещевания ли или упоминание блудного младшего сына подействовало, но щеколда стукнула, и дверь с душераздирающим скрипом распахнулась, явив братьям Ван Аленам хмурого, всклокоченного человека с зажатым в руках пухлым мешочком — их отца. Тот придирчиво осмотрел гостей, после чего нетерпеливым жестом велел заходить, закрыл и запер дверь и лишь тогда порывисто обнял сначала старшего сына, затем младшего.

Комната носила следы основательных сборов. Здесь, без сомнения, готовились к серьезной схватке, и противником в ней предполагался явно не человек. На подоконнике — чаша с мелкой металлической стружкой, рядом с ней несколько особым образом сшитых мешочков, таких же, как был в руке у отца, только пока пустых. На кровати — россыпь разнообразного оружия, на столе — ведро с водой и несколько уже наполненных ею склянок. И крепкий, ядреный запах чеснока.

— Вы как раз вовремя, — сообщил отец так, будто к самому факту приезда сыновей был готов, вот только сомневался, поспеют ли непутевые мальчишки к назначенному сроку. — Я выследил их. Это — те самые. Завтра с утра мы отправимся в их логово и отомстим за ее смерть.

Он говорил так, будто они собирались на давно спланированную и оговоренную операцию. Будто Лукас не убегал, хлопнув дверью и разорвав все отношения с семьей, а сам он не исчез на полгода, заставив Яна выдернуть брата за шкирку из его университета и броситься на поиски, запрещая себе думать, что искать, быть может, уже давно некого. Ян мог его понять. Если столько лет живешь памятью и болью, если вся твоя жизнь продиктована нескончаемой войной и мечтой о мести, в шаге от цели так легко видеть во всем добрый знак, знак близкой победы и свершения справедливого возмездия.

Братья молча обменялись понимающими взглядами и принялись помогать с подготовкой.

* * *

К логову стригов они подошли незадолго до полудня. Лучшее время для охоты на подобных тварей. Но и так это будет непросто. Трое стригов, один из которых стар и опытен. Впрочем, даже молодой, неопытный стриг — непростой противник, как бы ни был силен и тренирован охотник. Сверх того еще пятеро или шестеро слуг, сколько-то из них, вероятно, на кровавом поводке; с этими тоже придется повозиться. Отец — отнюдь не дурак и считать умеет. О чем он думал, собираясь идти на них в одиночку? На что надеялся? Как все же вовремя они с Лукасом подоспели. Еще немного, и оправдались бы худшие страхи Яна: отец нашел логово, сунулся туда один и погиб. Что может быть глупее?

Заявлять о себе громко мстителям было совсем не с руки, потому сквозь открытые, едва держащиеся на петлях ворота, а затем и через заваленный мусором и обломками камней двор они пробирались перебежками, прячась в скудных тенях. Судя по пустым дверным и оконным проемам, стриги угнездились в подвале, надеясь таким образом не привлекать внимания местных жителей к крошечному, давно заброшенному и наполовину развалившемуся замку, а заодно надежно скрываясь от губительного для них солнечного света.

Первый человек встретился им лишь в третьем помещении, выходящем окнами в противоположную от ворот сторону. Шедший впереди с обнаженным мечом в одной руке и мешочком серебряной стружки в другой отец просто снес ему голову. Человек даже вскрикнуть не успел. Следующих двоих сняли из арбалетов Ян и Лукас. Судя по скорости движений, это все еще были просто люди, никакого кровавого поводка.

— И чем они думают, когда идут служить этой мрази? — сплюнул отец.

Сыновья дружно промолчали. Напоминать отцу, чем по молодости не гнушался он сам, было бы непочтительно и не ко времени. Тем более что они как раз добрались до помещения, раньше явно бывшего кухней. Собственно, печь и кое-какая утварь имелись здесь и сейчас. Надо ведь слугам-людям чем-то питаться.

Здесь же обнаружился и спуск в подвал. И тут начиналась самая опасная часть. Ломиться из пусть и плохо, но освещенной кухни (окна были старательно заколочены или загорожены мебелью) в полную темноту означало стать отличной мишенью. Однако особенного выбора не было, не бросать же вниз факел, дабы осветить поле боя, а заодно громко и ярко заявить о своем появлении.