— А я в этом и не сомневаюсь, — пожал тот плечами. — С документами все в порядке. А с вами нет, не все. Вас, граждане сельские общинники, для чего в город пустили? Для работы по квоте — назидательно произнес он. — А вы что делаете? Сидите в рабочее время в кооперативном кафе и пьянствуете. Подозреваю, что общинные деньги пропиваете, — кивнул он на кружки из-под пива. Придется пройти с нами до выяснения.

Глава 14. Новобранцы.

Заметив характерный, устремленный вглубь самого себя взгляд Петровича, я поспешил придержать его за руку и отрицательно помотал головой. Скорректировать патруль — не проблема. Но не здесь же, среди кучи свидетелей. В кафе даже гул разговоров затих, все смотрят в нашу сторону. Теперь стирать память каждому из посетителей шашлычной мне в копеечку встанет, мы и так в автобусе и во время прогулки по городу потратились. А оставлять последствия коррекции на самотек глупо. Если прямо сейчас милиционеры нас отпустят, извинившись и вернув документы, то для окружающих ситуация будет выглядеть странно. Нет, может быть, никаких последствий и не последует... Но информация порою тоже подчиняется закону подлости и бывает штукой невероятно текучей. Кто-нибудь из свидетелей обязательно расскажет о случившемся родственникам, сболтнет на работе или в компании о "колхозниках", пьющих пиво среди рабочего дня в кооперативном кафе и посылающих подальше патрульных... А уж сложить два и два спецслужбам страны, руководству которой хорошо известно, кто такие Хозяева и что такое ЛКР, будет несложно. Сотрудники местной "конторы" наверняка проинструктированы насчет подобных случаев. Картина типичной ситуативной коррекции налицо. К бабке не ходи — патруль нарвался на наемников и те его отшили магией... Все, приехали. Вывернут "непомнящий" патруль мехом внутрь, прошерстят густой сетью всех подряд, найдут свидетелей. Мы же по городу долго гуляли, каждому встречному и поперечному память не сотрешь. И к следующему визиту наши портреты будут уже у каждого оперативника. Переодеться нам надо было, вот что. Сразу же, как только купили городскую одежду. Тогда бы и проблем с милицией удалось избежать. Задним умом все крепки...

Впрочем, ничего страшного не случилось, ошибка легко поправима, — рассуждал я. — Скорректирую милиционеров наедине, за пределами парка, вот и все. Посетители кафе увидят бытовую и насквозь понятную сценку задержания нарушивших правила пребывания ив городе сельских общинников, патрульные нашу встречу забудут, дело закрыто.

— Офицер, у нас все в полном порядке, — самым беззаботным тоном начал импровизировать я. — Мы с дядей отдыхаем в свой законный выходной после суточной смены, имеем право расслабиться. Но если хотите убедиться в этом лично, то конечно. Разрешите только сначала расплатиться по счету.

— Пусть так, — подумав секунду, ответил начальник патруля и жестом подозвал стоявшую неподалеку официантку. — Но объяснить, откуда вы взяли государственные рубли, все равно придется, — добавил он, глядя как Петрович достает из кармана червонцы с Кремлем. — Спекулировали продуктами, поди? — строго спросил офицер.

— Я этих виноградарей, из Брюховецкой общины, хорошо знаю, — подал голос пожилой красномордый "сержант" с жирной галочкой на погонах, стоявший рядом с офицером и видевший наши документы. — Устроятся за взятку по квоте в город, а сами вместо работы спекулируют чачей. У них в Брюховецкой виноградные поля, товарищ нарлей. На словах ударники народного труда, а на деле самогон из остатков винодельческого сырья втихую вся община гонит, хитрованы те еще... Гуров у них всегда полные карманы, а трудовыми брезгуют. Посмотрите на этого "дядю", у него же на роже все написано! Спаивают народ...

— Помолчи, Мельниченко, — скривился офицер. — Разберемся...

"А поживи-ка ты, сука, без альдегиддегидрогеназы в печени", — зло подумал я, мельком глянув на "сержанта" и списывая со счета пять ЛКР. Именно во столько обошлось мне отключение синтеза расщепляющего токсичные продукты распада алкоголя фермента до почти нулевого уровня. "Борец за народную трезвость? Ты же поди на нас и навел... Так получи ее в награду, теперь тебе после рюмки небо с овчинку покажется".

А дальше нас, окружив с трех сторон, вывели из шашлычной. Провели под негласным конвоем через парк мимо пляжа, хорошо хоть не в наручниках, и только я собрался пожелать патрульным вернуть нам документы и наглухо забыть о нашей встрече, как появились новые свидетели. Дело в том, что у выхода с пляжа, в тени под двумя высокими тополями стоял небольшой угловатый автобус-автозак, с темно-синими полосами на сером борту, у распахнутых дверей которого курили еще двое милиционеров. Нас с Петровичем подвели к нему и велели залезать внутрь, к сидевшим на жестких деревянных сиденьях остальным задержанным. Да что сегодня за день такой! Ни хрена сэкономить ЛКР не получается и все тут!

— Что делать будем, союзничек? — спросил меня Петрович, когда мы сели сзади у окна. — Ты зачем меня удержал, когда я в кафе с проблемой разобраться хотел? — голос бывшего майора звучал иронично, но я чувствовал, что он начинает потихоньку злиться.

— Мечтаешь в местном околотке побывать, в обезьяннике посидеть? Так это идея дурная, давай без меня, — продолжал военный.

— Хотел попозже без лишних свидетелей от конвоя избавиться, — честно ответил я.

— И как? Получилось, студент?! — начал закипать Мотя.

— Кто же знал, что тут целая облава, — вздохнул я. — Стиляг они, что ли, сегодня ловят? Или просто хулиганов, алкоголиков и тунеядцев? Извини. Моя вина Матвей Петрович, мне ее и решать. Ничего, ЛКР-счет позволяет.

— Ладно, я тоже хорош. — Махнул рукой Петрович, сбавив тон. — Расслабился лишка. Но давай на сегодня заканчивать, попутешествовали вдосталь.

— Согласен, — кивнул я. — Только... — я внимательно присмотрелся к сидевшему в салоне народу. На откровенно уголовных типов почти никто из задержанных похож не был. В основном молодежь, примерно моего возраста, одеты не богато, но чисто. И в самом деле, кто они такие? Ни на криминальный элемент, ни на стиляг-фарцовщиков не тянут.

— Что "только"? — Насторожился бывший майор.

— Вам "имущество" в локус не нужно, дядя Мотя? — тихо спросил я. — А то сидите там один как сыч. Мариша с Иришей хороши, слов нет. Но с автоматом по лесу они бегать не будут, постели не постелют и каши в походе не сварят. А в автобусе полно молодых симпатичных девушек.

"Может быть, если подогнать Петровичу общинницу посимпатичнее, он перестанет на мою Хей облизываться", — пробежала невольная мысль. "Хотя это вряд ли. Тот еще котяра".

Не теряя времени зря, я открыл ID в режиме корректора и начал тестирование сидевших поодаль задержанных общинников на относительную совместимость с Верлесой, переводя внимательный взгляд с одного на другого. Есть подходящие кадры, как не быть. На соседних скамейках две девушки подходят аж на семьдесят процентов. Есть и набирающие больше пятидесяти процентов парни...

— Саша, ты серьезно? — удивился Мотя. — Готов хватать первых попавшихся девиц и волочь их себе в клановое имущество? Прямо как казак турчанку или викинг англичанку? Не ожидал от тебя.

— А почему нет? — пожал я плечами. — И не обязательно девиц... Мне нужен личный состав, это факт. В моем клане кроме меня нормальных бойцов всего двое, включая Надю. И Костик, блин... С вами, Матвей Петрович, я уже обжегся — опытные мужики в годах мне даром не нужны, буду сам свои кадры воспитывать и натаскивать. Тех, кто начнет с "имущества" и у меня с Верлесой с рук есть будет. Уж как сумею. Пусть это неопытный молодняк, но зато свой. Вот тут — кивнул я на задержанных — молодые люди в тяжелой жизненной ситуации. В то, что это подстава властей РКНС я не верю, брать себе в команду военных или госслужащих не хочу — они здесь выгодополучатели, от них лояльности не жди. И зачем мне тянуть? Силком в "имущество" никого не поволоку, только с доброго согласия. Уходить в РФ будем здесь же, учитывая обстоятельства к переходу не пойдем — его нельзя засветить ни в коем случае. В общем, я начинаю. А вы как хотите — или присоединяйтесь или не мешайте!

— Привет, Юля, — кратко пробив по ID информацию об одной из девушек, подсел я к ней на скамейку. Бледная, с дорожками от высохших слез на щеках, сидит, сгорбившись на скамейке впереди, нервно теребя рукав простенького ситцевого платья. Совместимость с Верлесой семьдесят четыре процента, но не только этим она мне приглянулась. Чертами лица и фигуркой молодая общинница неуловимо напоминала мне другую Юлю, ту, что осталась навеки лежать в могиле около железнодорожного терминала.

— Откуда вы меня знаете? — вскинула на меня зеленые глазищи девушка.

— Это неважно, — отмахнулся я. — Важно другое. Слушай меня внимательно и соображай быстро, пока конвой курит — показал я за двери автозака. — Времени очень мало. Ты поступала по Образовательной Квоте от Тарасовской сельской общины в Миродарский Медицинский Университет, экзамены провалила. Должна была уехать в деревню на следующий же день, после последнего экзамена, но подала апелляцию в приемную комиссию и осталась с просроченной учебной квотой в городе ждать рассмотрения дела. Попалась сегодня во время проверки документов в общежитии. Верно?

— В...верно, — дрожащим голосом ответила девушка. — Я все задания правильно решила в билете, понимаете? Мне никак не могли поставить двойку, это какое-то недоразумение, — встрепенулась она.

— Так и есть, — быстро проверил я информацию по ID. — Ты умница. Но на твое место взяли другого. Видишь ли, ваш Миродарский Медицинский очень коррумпированный университет. Просто очень, — вчитался я в краткий дайджест на виртуальном экране. — Кавказ рядом, за место в ММУ до десяти тысяч государственных дают или до двухсот овец. А ты — русская девушка без связей из деревни. Тут никакая квота не спасет. В общем, впереди у тебя депортация за сто двадцатый километр, вечный волчий билет и поражение в правах, плюс работа в дисциплинарно-трудовой общине. От одного до трех лет, как суд решит. Но есть альтернатива.

— Какая же? — горько улыбнулась Юля. — Вы сами кто такой, молодой человек?

— Я Корректор, — серьезно сказал я. — Или молодой Кащей. Сказочный персонаж, короче говоря. Но это тоже неважно. А важно вот что — достал я из кармана дубликат Юлиных документов, обошедшийся мне в двадцать ЛКР. — Держи, Юлька. Я могу взять тебя за руку, вывести из этого автобуса и навсегда закрыть эту историю. Обещаю. А взамен втяну тебя в другую, потребовав послужить. Не бойся, ничего грязного я от тебя не попрошу, но легко не будет. И то, что ты о своем решении не пожалеешь, не обещаю. Но за службу ты получишь награду. Да или нет?

— Что за ерунда...

— Да или нет!? — Настойчиво сказал я, повысив голос. — Мне некогда возиться. У тебя одна минута ровно и я ухожу.

— Да, — глубоко вздохнув, ответила Юля. — Под суд и в дисоб не хочу.

— Я рад, что в тебе не ошибся, — улыбнулся я. — А теперь ты Антон, — резко развернулся я к молодому парню, которого до этого подозвал к нашей скамейке магией, потратив одно ЛКР. — Ты все слышал. Остальные — нет, я об этом побеспокоился заранее, можешь не вертеть по сторонам головой. Сказанное Юле верно и для тебя. Или мне рассказать тебе твою историю и описать твои проблемы? Пойдешь с нами?

— Пойду, — после паузы ответил загорелый высокий парень в белой рубахе. — Если документы отдашь, как ей — усмехнулся он.

— Да вот они, — протянул я ему паспорт общинника. — Мои приказы выполнять беспрекословно. Ясно?

Юля с Антоном кивнули мне, и я оглянулся, ища взглядом Петровича. К моему удивлению тот не терял времени даром, а уже о чем-то говорил с крепким мужиком лет тридцати пяти в обтрепанной одежде. Наверняка проводил свою вербовочную беседу. Ну, вот и славненько...

— Готов рвать когти Петрович? — спросил я его, когда отставной военный со своим новобранцем подошел к нам. — С пополнением тебя?

— Это Иван, — представил мужика бывший майор. — Служил в армии, дослужился до старшего сержанта, но карьера не сложилась — подрался с офицером и вылетел с полным разжалованием и переводом в дисоб. Отбатрачил два года и полетел дальше, как говориться, по наклонной — улыбнулся Петрович. — Но мне сей кадр подойдет, а если будет брыкаться, я из него дурь выбью. А студенток ты сам себе клей, Сашок.

— А это кто? — не удержавшись, спросила Юля.

— Это старый лесной Кощей, — ответил я. — Я молодой, а он старый. Говорю же, неважно, все потом. Пошли. Держитесь за нами. На милицию и остальных внимания не обращайте, вас просто не заметят.

— Подождите, — схватила меня за рукав Юля. — А как же Алена?

— Кто такая? — в свою очередь спросил я.

— Подруга моя. Вместе учились и поступали... и не поступили. Она здесь же, в автобусе. Возьмите ее тоже!

— Я пас, — отмахнулся я. — Мне двоих новобранцев хватит, итак ЛКР потрачено — караул. Петрович, вопрос ребром, — возьмешь к себе Алену? Или Алена не нужна?

— Это которая тут Алена? — хитро сощурился Петрович.

— Вон она, — показала на одну из скамеек Юля, где неподвижно сидела молодая девушка, отрешенно глядя в окно. — В белой блузке с двумя русыми косичками.

— Ага..., — взгляд Моти затуманился, как всегда во время ID тестирования. — Совместимость хорошая, Полессе подходит, — кивнул он мне. — Юля, крикни ей, чтобы к нам лицом повернулась... Братец Иванушка, как тебе сестрица Аленушка? — улыбнувшись краем губ, повернулся он к своему новобранцу, когда Юля позвала подругу. — Красивая?

— Симпатичная, — коротко ответил тот. — По лицу видно, девушка серьезная.

— Стало быть, берем к себе в сказочный лес. Пойдем, сделаем девушке предложение, от которого трудно отказаться, — мне показалось, что несмотря на ситуацию, Петрович явно наслаждается происходящим.

Не знаю, что именно думали Юля с Аленой и Иван с Антоном, соглашаясь на наше с Петровичем предложение. Скорее всего, они так далеко не заглядывали, а готовы были схватиться за соломинку, лишь бы вырваться из лап родной милиции и поэтому обещали служить не задумываясь. Полагаю, они не воспринимали нас с Петровичем всерьез. Но мне это было не важно — главное получить от человека добровольное согласие, чтобы соблюсти формальную правду и правила. Я, конечно, понимал, что поступаю нехорошо. Как тот персонаж из сказки, который предлагает герою быстро решить его проблемы здесь и сейчас, в обмен на будущий "должок", или какую-нибудь нелепицу вроде: "отдай мне то, что к тебе первым со двора выйдет". Но тут уж так: хочешь развиваться как Хозяин локуса, поначалу вербуй в клан "имущество", которое перед тобой по уши в долгах. История с Мотей желание играть в демократию и права человека из меня выбила напрочь.

Мимо курящих у двери автозака милиционеров мы прошли вшестером, а те даже глазом не моргнули. Встретившийся неподалеку знакомый патруль с молодым нарлеем, на нас тоже не обратил внимания. Пятнадцать ЛКР и служивые полностью убеждены в том, что мы имеем право валить из автобуса на все четыре стороны. А как только мы скрылись за поворотом парковой аллеи, то они о нас и вовсе навсегда забыли. Еще за двадцать пять ЛКР. И это было только началом трат — я стирал из всех официальных документов упоминания о наших новобранцах и сегодняшней облаве, стирал память о нас с Петровичем и парнях с девушками всем задержанным в автобусе аборигенам и посетителям в кафе, в общем, заметал следы как мог. В РКНС это стоило не так уж дорого — цифровых носителей и вездесущих видеокамер этот мир не знал, а почистить бумажные записи в рапортах и официальных архивах, вкупе с памятью свидетелей не так сложно. Обошлись мне все мероприятия в три с половиной сотни и, надеюсь, оно того стоило.