— Ах! — простонала Моргана, выпустив из рук моего, готового взорваться, бойца. Такой уровень непотребства ей ещё в новинку. Мне, кстати, тоже. Опыт прошлой жизни помогает слабо. Это было давно. К тому же те воспоминания зияют удручающими дырами.
Руки не сидят без дела, сражаясь крючочками на спине. Любимая же, постанывая, зарылась пальчиками в мою шевелюру и прижимает меня к своим очень немаленьким, для её возраста, холмам. Оторвавшись от груди я вновь припал к устам любимой. Спустя несколько минут Моргана предстала передо мной в костюме Евы. Всё это время девушка проявляла, на удивление, мало инициативы. Обычно в наших играх она всё время пытается взять верх. Настоящая тигрица. А сейчас какая-то странная покорность.
— Что с тобой? Почему ты такая... робкая?
— Я... ну... я не знаю... как... это происходит, — ответила любимая, покраснев, как помидор, и чуть-чуть запинаясь.
— Как так? Мы же с тобой... Ты же давно этого хотела?! — сказать, что я очень изумился, значит, ничего не сказать.
— Я... когда ты рядом у меня ноет там, — и она скосила взгляд вниз. — Я очень хотела. Просто не знаю, как оно бывает, в деталях.
Несмотря на стеснение, Моргана по ходу рассказа ни разу не отвела от меня взгляд. Ладно, пора прекращать это словоблудие. Целую красавицу, и заваливаю её в горизонтальную плоскость из полусидящего положения, в котором мы вели свою неловкую беседу. Руки начинают блуждать по такому желанному телу Морганы. Грудь и лоно оказались под самым пристальным вниманием моих пальчиков. Любимая не знает, как реагировать на ласки, поэтому просто стонет мне в рот.
— Раздвинь ножки пошире, — говорю девушке, попутно пристраивая свой инструмент к её входу. Киска уже блестит от влаги, руки комкают простыню, а в глазах похоть напополам с интересом. Пора.
Моргана выполняет мою просьбу, передо мной во всей своей красе расцветает розовый бутон. Чувствую, как ещё одна порция крови устремляется к паху, делая эрекцию чуть ли не болезненной. Головка уже касается мокреньких половых губ. Время пришло. Взяв любимую за бёдра, резко подаюсь вперед.
— А-а-а!!! — издала весьма громкий возглас она. Из лона вытекла небольшая струйка крови. А я весьма чувствительной своей частью оказался в тесном и тёплом плену. Крик Морганы длился секунд пять, и, одновременно с этим, её глаза наполнились влагой.
— Как ты? — спрашиваю, и поглаживаю любимую по волосам.
— Б-больно, — отвечает красавица, тяжело дыша.
— Подожди немного. Скоро всё пройдет.
Спустя минуту начинаю потихоньку двигаться. Никаких протестов от Морганы не последовало, поэтому я постепенно наращиваю темп. Любимая уже сладко стонет в голос, откинув голову и закатив глаза. После гибели Утера я крутился, как белка в колесе, и пахал, словно раб на галерах. И так получилось, что мои навыки обращения с магией серьёзно улучшились. Знания в этой области тоже хорошо пополнились. Теперь я могу без опаски за жизнь пациента проводить манипуляции с живыми организмами. С оглядками, но всё же. Сейчас вот Моргане немного помог. Промотал 'ранение' на месяц вперёд. То есть привёл лоно в то состояние, когда плева уже давно пропала. Минута мне на это и потребовалась. Свой оргазм, который должен был случиться ещё в тот момент, когда член проник в киску, также придерживаю магией. Первой кончить должна именно стонущая подо мной красавица. Всё-таки первый раз является сильным потрясением именно для девушек. И свою награду любимая должна получить в любом случае. Я уже вышел на максимально возможный темп. Полностью вытаскиваю член и также, на полную, его загоняю. Любимая уже просто орёт, царапая мне спину. Хорошо я в самом начале, как только мы сюда пришли, кинул на комнату заглушающее плетение. Меня прямо таки переполняет энергией, желанием и любовью. Заниматься сексом со своей второй половинкой это что-то с чем-то. Всё нутро, буквально, искрит и рвётся наружу. Хочется отдать всего себя, без остатка. По нам уже ручьями течёт пот. Со слипшимися волосами и скользкой кожей Моргана становится для меня ещё более желанной. Несмотря на достаточно продолжительную скачку, желание в нас нисколечко не угасает. А усталость всё ещё не даёт о себе знать. Но вот красавица выгибается всем телом и издаёт особенно громкий крик. Меня начинает сжимать со страшной силой. Отпускаю себя и, тут же, взрываюсь ничуть не меньше, чем продолжающая оргазмировать Моргана.
* * *
Да-а. Оттянулись мы тогда знатно. До самого утра проверяли бедную мебель на прочность. Но не время сейчас предаваться сладким грёзам. Прохожу вдоль построившихся солдат, выискивая возможные недочёты в снаряжении. А также прощупываю эмоциональный фон. Что с одной, что с другой стороны всё нормально. Вторичное вооружение в виде топорика у всех на месте. Доспехи сидят как надо. Настрой решительный, с примесью предбоевого мандража. Мне более или менее доверяют. Эх. Было бы намного легче, если бы на месте этой сотни, которая в настоящем бою то ещё ни разу не была, стоял мой, уже проверенный битвой, десяток. Что называется, навесили мне на шею салаг. Эти бойцы входят в полутысячу отобранную из городской стражи. Молодые, крепкие, умелые, но зелёные. Скоро начнётся самая настоящая полномасштабная бойня десятков тысяч солдат. А они прямо таки пышут спокойной уверенностью. Но это не уверенность прожжённых ветеранов, а глупость салаг, которые просто не представляют, что их скоро ждёт. Лучше бы боялись, честное слово. Страх очень легко конвертируется в ненависть. А вот спокойствие, тем более такое, запросто оборачивается растерянностью. Что может стоить им всем жизни.
— Напра-а-во! Шагом марш! — командую, встав в первый ряд, рядом со знаменосцем. Ну, хоть с дисциплиной у них всё отлично. Шеренга солдат бодро развернулась, превратившись в колонну, и пошагала вливаться в большое войско.
Развертывание пока ещё в самом разгаре. До конца отведённого времени осталось где-то полтора часа. Лагерь стремительно пустеет. Повсюду царит упорядоченная суета. Солдаты организованно покидают его, а обозники также организованно стаскивают весь скарб в одно место и готовят укрепления к осаде. Место нашей тысячи, в походной колонне, всем сотникам сообщили накануне. Я привёл свой отряд в самый тыл арьергарда и стал ждать команды на выдвижение. Повезло сегодня с погодой. Вся мерзкая грязь за ночь вымерзла, и никак нам не мешает. Воистину, какой же интересный путь я прошёл. От слуги и ученика лекаря до достаточно уважаемого рыцаря с кое-каким боевым опытом. Не говоря уже о том, что происходило на тайной стороне моей жизни. Образ безумного старика-мага, как нельзя лучше подходил в сложившейся после гибели Утера ситуации. Король, являющийся главным ненавистником всего сверхъестественного, мёртв. Наследник, тщетно отражавший нападение дракона, без сознания. Куча трупов и раненых, с которыми никто не знает толком, что делать. И вот, появляюсь я в образе дряхлого старика в балахоне и ставлю на ноги всех, в ком ещё хоть немного, но теплится жизнь. После этого ни у кого даже мысли не возникло разговаривать со мной во враждебном ключе. К тому же, в творящемся бардаке, в командную вертикаль весьма ловко вклинилась Моргана. Которая, естественно, целиком и полностью на моей стороне. Из задумчивости меня вывел длинный сигнал рога.
— Приготовится! — ору своим подчинённым, и одеваю лежащий до этого в руках шлем. Отовсюду слышаться такие же команды разными голосами.
Второй сигнал.
— Вперед! Шагом! Марш!
И огромная масса людей пришла в движение. От грохота, издаваемого марширующей армией, содрогнулась земля. Узкую полосу чистого пространства с дорогой окружает голый лес. Глядя на эти откровенно зловещие и унылые фигуры, коими являются деревья без снега в зимний период, моё сердце наполняется спокойствием и умиротворением. При таких условиях враги не смогут подобраться к нам незамеченными. Мне удалось излечить несколько сотен человек только из-за огромной насыщенности окружающей среды маной. Дело в том, что Дракон помимо своей основной деятельности, то есть превращения некоторого количества людей и предметов материальной культуры человеческой цивилизации в пепел, тратил своими атаками магическую энергию в очень больших количествах. Ну, на мой взгляд. Для него это, скорее всего, были крохи, недостойные того чтобы об их потере вообще задумываться. Собственно, собрав всю витающую в окрестности ману, я сплёл простую, как лом, структуру и привёл всех живых в порядок. Повторить такое даже с моим резервом нереально. Максимум, на что меня хватит, исцеление трёх человек с фатальными повреждениями. Протяжный и тоскливый вой рога пронёсся по рядам армии, перекрывая оглушительный топот тысяч окованных железом сапог.
— Стой! — командую во всё горло. Через секунду мои солдаты останавливаются. То же самое происходит по всему войску. Армия остановилась.
Прозвучал ещё более протяжный вой. Спустя пару минут, где-то в середине войска, возник трёхметровый штандарт. На нём было белое полотно с отчётливо видимыми, вышитыми красным полотном, символами. Копьё и римская цифра один. Первая пехотная тысяча. Через несколько секунд по армии прошлась целая серия сигналов. Четыре коротких с перерывом между первым и вторым. Понятно, центр, шеренга в четыре ряда. Стоило прозвучать последнему сигналу, как впереди, в отдалении, стали слышаться звуки команд и грохот марша. Штандарт опустили и тут же подняли другой, различающийся с предыдущим только римской цифрой. На этот раз там была двойка. Вторая пехотная тысяча. Шесть коротких сигналов с перерывом между третьим и четвёртым. Левый фланг, шеренга в шесть рядов. К шуму строящейся первой пехотной тысячи добавился шум второй. Снова опустился штандарт и поднялся над головами совсем иной. Теперь на нём был вышит лук без какой-либо цифры. Стрелковая тысяча. Она у нас одна. Ей определили место в центре, вместе с первой пехотной. И вот, спустя полчаса, дело дошло и до нас. Копьё и римская циферка пять на штандарте. Край правого фланга, построение квадрат. Веду своих солдат в указанное место. Поначалу приходилось очень сложно. Нужно было заниматься своей основной работой, помогать Гаюсу в лечении раненых (обычной медициной). Трудиться за целую бригаду спасателей, устраивать, то и дело, кому-нибудь чудесное (в прямом смысле) исцеление. Легализировать, размещать, продолжать вкладывать в головы учеников знания. Объяснять им произошедшие изменения. Физически я подпитывал себя магией, и в этом плане никаких проблем не было. Однако умственная усталость давала о себе знать. Поначалу образ стукнутого на голову могущественного волшебника нужен был, чтобы никто не задавал лишних вопросов и не стремился общаться с этой 'моей' маской. Но потом... когда мозг устает от какой-то умственно тяжёлой деятельности, переходя в этакий 'ждущий режим', приходит смех или возникают абсурдные и глупые мысли. Будто наш серый грецкий орех, не спросив разрешения хозяина, курнул дурман-траву. Какое-то время магия прекрасно снимала напряжение и стимулировала деятельность мозга. Однако на определенном этапе это перестало работать, накопилась критическая масса ментальной усталости, и меня накрыло... Из фальшивого безумца я на некоторое время превратился в самого натурального шизофреника. Ко мне в разум постучалась ещё одна личность. До сих пор не знаю, с чем это связано. Может слишком вжился в роль. Или ещё что. Все дело в том, что где-то в течение полумесяца, я мог в любой момент времени начать считать себя старым магом, Эмрисом, сплести соответствующую иллюзию и идти выносить мозг жителям города. Это было невозможно контролировать. Единственное, я, чувствуя подкатывающее безумие, быстренько сматывался в какое-нибудь укромное место. Если находился на виду, конечно же. Страшно, очень страшно вспоминать о том, как твоя личность меняется и уже не принадлежит тебе. Ты — это не ты, а какая-то больная фантазия, которая украла твой разум. Построились. Моей сотне отвели место в третьем и четвёртом ряду посередине. Стоим, ждём дальнейших приказов. Если оглядеться по сторонам, чуть отдалив зрение, возникает ощущение, будто ты находишься не среди одетых в броню людей, а являешься частью армии железных роботов, механизмов. Однако стоит поближе приглядеться к этим 'механизмам', иллюзия полностью развеивается. Кто-то ковыряет носком мёрзлую землю, кто-то переминается с ноги на ногу, а кто-то вообще приспустив забрало, чешет нос. Когда безумие отступило, я, отложив кучу важных и не очень дел, принялся разбираться в той фигне, что со мной происходила. На этом фоне даже моё посвящение в рыцари, и последовавшая за этим попойка, прошли фоном. Все мысли заняты только одним. Были серьёзные опасения, что подобное может повториться. Изрядно поковырявшись в мозгах, и проверив себя всеми возможными способами на возможные проклятия, я понял, что же это было. Честно говоря, аж отлегло. Обычный психоз, вызванный глупостью и плохим вниманием к деталям с моей стороны. Возникшая псевдоличность представляла собой исключительно игру моего подсознания. Просто у меня были серьёзные опасения, что ко мне каким-то неведомым образом подселилась какая-то сущность, которая так дала о себе знать. Да уж, даже находясь в мире, где магия является объективным фактором, не нужно уходить в излишний мистицизм. У всех проблем и явлений в человеческой жизни (за исключением чисто природных) есть совершенно конкретный автор. Как ни странно, но от подобного казуса тоже имелась некоторая польза. Находясь в неадекватном состоянии, я творил с магией много такого, до чего в нормальном состоянии никогда бы не додумался. Некоторые решения в плетении магических узоров можно, вообще, назвать гениальными.
Два протяжных сигнала.
— Шаг-о-ом! Марш! — отдаю команду, вторя тысячнику, сиру Лаяну. Повсюду стали разноситься точно такие же команды. Спустя несколько секунд, когда приказ дошёл до всех, армия вновь двинулась. Уже не походным, а боевым строем.
Став рыцарем, я, ввиду приближающейся войны, отбыл на передовую. И это было очень даже хорошо. Несмотря даже на то, что пришлось сократить магическую практику, оставить на время учеников и расстаться с Морганой. Наработать нужный для моих планов авторитет можно только мечом. Со своими доспехами поработал на все двести процентов, вложив в них всё имеющееся мастерство. И не только в магии. Собственно, я снова обратился за помощью к Патрику. И мы опять, как и до этого с пилой, мучились над комплектом не самой плохой рыцарской брони. С тем, чтобы сделать её ещё лучше. В течение полутора месяцев неспешной работы нам удалось повысить прочность доспеха раз так в шесть. При этом вес стал меньше на семьдесят процентов. Однако металл приобрёл отчётливый светло-серебряный оттенок. Пришлось это маскировать. Купил побольше самой дешёвой краски, немного над ней поколдовал, и нанёс на броню. Ничем экстраординарным данный поступок не являлся. Все рыцари, так или иначе, украшают свои доспехи. Конечно, мои действия выбивались из общего ряда, но не более того. Оружие я решил не улучшать. Если чудесные свойства брони скрыть относительно легко, то меч, прорезающий сталь, словно бумагу, был бы очень заметен. Последовали бы вопросы, на которые не имелось бы адекватного ответа. А признаваться в том, что я маг, очень глупо. Несмотря на то, что Артур отменил указ своего отца, к представителям чародейской братии относятся с подозрением. Но, конечно, это не главное. Если бы я раскрыл свой секрет, то меня бы немедленно подвергли остракизму. Большая часть моего авторитета в рыцарской среде растаяла бы, как снег в конце апреля. И не важно, что я лгал из-за вполне понятных объективных причин. Лгал же, причём достаточно продолжительное время. Ложь, чтоб вы понимали, считается у рыцарей вторым после предательства грехом.
