Мерлин. Великий и Ужасный

Часть 1. Отрезок 1

— Мерлин! Просыпайся! Я приготовила завтрак!

— Уаа. Уже иду, мама! — отозвался я, просыпаясь. Блин. Как мне не охота есть ту гадость, которую местные крестьяне называют едой. Им-то хорошо, они по-другому не питались никогда. А мне, когда я два года назад пробудил память прошлой жизни, стало не очень приятно питаться всякой гадостью, спать на земле, жить в лачуге и от зари до заката горбатиться в поле, в общем, жить, как типичный средневековый крестьянин. За это время у меня получилось более или менее свыкнуться с такой жизнью.

— Вот, ешь, — протянула мне деревянную миску с едой мама. И я с большой неохотой начал поглощать свой завтрак. Вспоминая о том дне, когда ко мне вернулась память прошлой жизни, мне до сих пор не понятно, что послужило причиной пробуждения воспоминаний. Никаких предпосылок к этому не было, просто в один момент память появилась и все. Причем, такое ощущение, что эти воспоминания были со мной всегда, и я ими подсознательно пользовался, и они просто вышли из подсознательной области моего разума в сознательную. Вариант с тем, что я попаданец, вселившийся в тушку деревенского паренька с магическими способностями по имени Мерлин, приходил мне в голову, но был практически сразу отброшен, потому что если и было вселение, то в раннем детстве.

— Мам, можно мне сейчас к Канену, а на поле я после полудня поработаю?

— Ладно, иди, но не опаздывай.

— Спасибо. Ты лучшая. Пока, — последнее слово я произнес уже в дверях.

По дороге к дому своего лучшего друга и, по совместительству, сына погибшего рыцаря, я опять погрузился в раздумья.

Вот еще одна загадка — местные крестьяне. Они совсем не похожи на средневековых землепашцев. Треть населения грамотна, все моются раз в неделю и блюдут гигиену. Я в прошлой жизни был реконструктором, который фанател от раннего периода средних веков и, более или менее, хорошо разбирался в остальном средневековье. Так вот, ответственно заявляю, что таких крестьян в то время быть попросту не могло.

Еще очень беспокоило то, что у меня не получается выяснить где и когда я нахожусь. То, что в Англии, которую все зовут Альбионом, и пингвину ясно, но в какой век или эпоху, было решительно непонятно. Ситуация, когда в одной стране присутствует несколько устоявшихся королевств, воюющих друг с другом, была похожа на шестой-восьмой век. Названия некоторых из них это даже подтверждали, но как быть с тем, что существует некий Камелот, который к этому периоду должен был уже уйти в небытие. Еще меня очень беспокоит ситуация с религией. Люди вроде бы поминают Бога, но я не видел, чтобы они хоть раз молились, и ни у кого нет крестов на шее. Также иногда народ поминает какую-то старую религию. Сам я ничем подобным в этой жизни никогда не интересовался и решил узнать ответ на интересующий меня вопрос у двух близких мне людей: мамы и Канена. Никто из них вразумительного ответа не дал. Вроде бы есть Бог, в которого все верят, и была раньше старая религия. Ей все поклонялись, но в чем она заключается, никто не знает, но она как-то связана с магией. В общем, это какой-то мрак. Добил же меня уровень материальной культуры, самым ярким свидетельством которого был тот факт, что у моей матери (простой крестьянки), неплохо для своих лет сохранившейся даже для женщины двадцать первого века, было небольшое зеркальце. Единственное разумное объяснение, пришедшее мне в голову, это то, что я нахожусь в каком-то параллельно-перпендикулярном мире, который отличается от Земли.

— Привет, Мерлин, рад тебя видеть. Не думал, что ты сегодня придешь. Проходи, — поздоровался со мной Канен и пригласил в дом.

Мой лучший и по совместительству единственный друг — круглый сирота. Мать умерла при родах, а отец, будучи рыцарем местного короля, полтора года назад погиб на очередной войне с соседним королевством, Мерсией. Ему было четырнадцать лет, когда он остался один. По крестьянским меркам уже вполне взрослый, поэтому с тех пор он владеет землей и имуществом покойного отца, живя в неплохом, по сравнению с деревенскими лачугами, доме.

Так как он не в состоянии справиться с доставшимся ему хозяйством в одиночку, я прихожу к нему два-три раза в неделю и помогаю ему телекинезом с сельхоз работами. Для меня это не стоит больших усилий, к тому же лишняя практика по контролю моего дара, а для него серьезное подспорье. Его участок является отдельным аллодом*, выделенным его отцу королем за службу, и он находится немного на отшибе, поэтому лишних глаз, которые могли бы запалить паранормальщину, я не боюсь. А вот на нашей земле приходиться впахивать ручками, там лишних свидетелей хоть отбавляй.

Зайдя в дом, мы вынесли оттуда весь необходимый инвентарь и пошли на задний двор тренироваться. Дело в том, что с тех пор, как я подрядился "на картошку" к Канену, у меня возникла мысль потрясти друга на тему воинских умений, которым отец мог его учить. И не прогадал, потому что рыцарь хотел, чтобы сын пошел по его стезе и крепко вдалбливал в него воинскую науку. Разумеется, я тут же попросил друга научить меня всему, что он знает. И он без колебаний согласился. В процессе обучения я с прискорбием понял, что мои умения реконструктора из прошлой жизни здесь практически ничего не стоят.

Матери я ничего о своих занятиях с Каненом не говорил, она думает, что я просто помогаю другу по хозяйству. И тем более она не знает, что я пользуюсь магией во время сельхоз работ. А то ее удар хватит, мама очень переживает из-за того, что у меня есть дар, и боится, что кто-нибудь в деревне об этом узнает. Надо сказать, ее страхи имеют под собой реальную и очень неприятную основу. Дело в том, что пятнадцать лет назад король сильнейшего государства в Альбионе, Камелота, объявил, что любое занятие магией и обладание магическими способностями карается смертью в его королевстве и учинил настоящий геноцид среди живших в Камелоте магов и им подобных. Произошло событие сравнимое с Варфоломеевской Ночью, но не для гугенотов, а для магов. Понятно, что не всех волшебников истребили, многие смогли спастись и попрятаться по норам. Конечно, этот указ не поддержали иные правители и на территории других королевств вполне можно заниматься магией... официально. А на самом деле король Камелота, Утер, назначил за голову каждого волшебника сто золотых монет, что по местным меркам деньги бешеные. И получается, что любой маг за пределами Камелота рискует получить чем-нибудь тяжелым по голове и очнуться после этого на костре или эшафоте. А наша деревенька находится на границе с Камелотом, на территории королевства Уэссекс*.

В Канене же я уверен, он меня ни за что не предаст. А вот мать тревожить по поводу него, ни к чему.

Удар, отход, принять на щит, натиск щитом, резкий отход вправо, противник проваливается, укол, успевает подставить щит, переходит в атаку, защита ослаблена, подрубаю колено, но не успеваю уйти от рубящего удара в голову. Все, финиш.

— Проклятье! Мерлин! Как у тебя это получается? Ты всего год... ладно, полгода, учишься обращаться с оружием и уже дерешься со мной, тем, кто занимался этим с раннего детства, на равных, — в который раз за последнее время негодовал мой друг. Мы сели на траву после выматывающей тренировки, отбросив в сторону деревянные мечи и щиты, которыми мы дрались.

Реклама:

Скрыть

— Ну что тут скажешь? Наверное, у меня талант, — шутливо ответил я на ворчание Канена.

— Молчи, Мерлин! Просто молчи! Это был риторический вопрос.

— Канен, ты меня задрал уже своим нытьем. Прекращай. Кстати, будем еще один поединок проводить или нет?

— Нет, Мерлин, в отличие от тебя я уже выдохся. Закончим на сегодня с этим, — друг действительно дышал как загнанная лошадь. В отличие от него я не настолько сильно устал и был способен продолжать тренировку.

— Ладно. Как скажешь. Ну пока, — и я потопал на выход.

— Иди, — своеобразно попрощался со мной Канен.

Сняв с себя плохонькую кожаную броню, в которой я тренировался, и, отнеся ее в дом, отправился к себе.

По дороге обратно я думал о том, что серьезного разговора в ближайшее время не избежать. Практически всю свою жизнь я понимал, что мне не место в этом захолустье, это было скорее смутное понимание, чем твердая уверенность. Но, когда память вернулась, я четко понял, что мне делать, чтобы выбиться в люди, — стать рыцарем. В этом мире сделать это относительно просто. Так как ситуация с населением здесь примерно такая же как и в Англии раннего средневековья, хороших воинов всегда не хватает и они сильно востребованы. Поэтому рыцарем может стать любой человек, умеющий хорошо сражаться, приехав наниматься к королю на службу. Но это только если претендент является уже состоявшимся воином, остальные должны будут проходить в оруженосцах энное количество лет. Я же хотел явиться на службу уже подготовленным бойцом. По моим прикидкам, мне нужно еще как минимум год тренироваться, чтобы выйти на необходимый уровень. Будь я обычным человеком, мне понадобилось бы учиться воинскому искусству с раннего детства, чтобы достичь в этом деле каких-либо начинаний, но я маг. Всю жизнь я пользовался своим даром, даже не осознавая, что делаю что-то необычное. Только когда у меня случался спонтанный телекинез, я понимал, что совершаю магическое действие. Два года назад у меня появилась возможность сравнить ощущения бытия обычным человеком от бытия магом. Разница, как говориться, на лицо. Повышенная выносливость, сила, возможность перегнать всадника, улучшенная реакция, общая живучесть, неплохая память. И это только в, так сказать, пассивном режиме. Я ведь могу, прогоняя поток маны по организму, полностью излечить себя от легких повреждений.

После же начала моих занятий с Каненом я начал пробовать использовать телекинез во время боя, но так, чтобы со стороны никто не понял, что я колдую. К сожалению, больших успехов в этом достичь мне не удалось, Канен меня постоянно палил. Тогда я придумал использовать свою силу во время непосредственного боевого контакта с противником. Например, усилить свой удар и ослабить удар противника, чуть сместить оружие противника, чтобы он не попал по тебе. Вариантов куча. И я добился серьезных успехов в использовании телекинеза подобным образом. Правда, я стараюсь на занятиях с Каненом сражаться своими силами, без активной магии. Потому что такой телекинез — это настоящий чит, и если я буду пользоваться им постоянно, то так и останусь посредственным воином. К тому же, когда я творю магию, у меня начинают светиться глаза, и если мне не хочется себя запалить, то лучше пользоваться магией только в критических ситуациях.

Придя домой, я, не отдыхая, переоделся в лохмотья, которые не жалко испачкать, и отправился на поле помогать матери.

Вечером мы с мамой поужинали и легли спать. Примерно так и проходит мой обычный день вот уже полтора года. До этого я просто копался в земле и не строил никаких планов на будущее.

Полгода спустя

Твою мать! Ненавижу зиму в Англии. Снега с гулькин хрен, а грязи по колено. Вот кто меня спрашивается заставлял тащиться в лес. Хотел, блин, поупражняться в магии. Клял я себя, идя домой из леса, где умудрился чуть ли не утонуть в грязи. Посреди дня зарядил холодный дождь со снегом, и влажная с прошлого раза земля превратилась в жидкую грязь, в которую я умудрился упасть.

С приходом зимы у крестьян становиться много свободного времени, поэтому я каждый день хожу в лес и там тренирую свой контроль маны и стараюсь придумать какие-нибудь новые магические приемы. Я так делаю уже третью зиму подряд. Вообще, за все два с половиной года, во время которых я активно развиваю свой дар, мне удалось придумать и развить несколько магических приемов. В частности: создание и управление пламенем, магический сенсор, тонкий телекинез и щит маны.

Работа с огнем сначала далась мне очень нелегко. У меня ушел месяц на то, чтобы научиться придавать своей мане свойства пламени и более или менее сносно им управлять. На данный момент я уже могу окружать свое тело огнем так, чтобы ни одежда, ни я сам не пострадали от него, еще у меня получается поджечь любую область размером около трех кубометров, находящуюся в зоне моего восприятия. Ну и, конечно, я не простил бы себе, если бы даже не попытался освоить коронный прием всех магов — файербол. С обычным огнем вышел затык. Как я только не изгалялся, пытаясь заставить его принять форму шара и отправить в полет. В конце концов, я плюнул на все и перестал тратить на это время. Через некоторое время, когда у меня во время экспериментов получилось сотворить что-то похожее на плазму (ну не силен я в физике), и я с удивлением обнаружил, что "плазма" очень податлива к моим манипуляциям, мне наконец-то удалось создать настоящий файербол. Получился шар размером с футбольный мяч и летящий хрен знает какой скоростью, но от такого фиг кто увернется. Мощность я не проверял, потому что это вызовет сильный переполох среди односельчан.

Магическим же сенсором я называю умение, позволяющее мне с помощью магии чувствовать мир вокруг себя. Впервые у меня это получилось через две недели после пробуждения памяти, тогда я решил попробовать очень распространенный среди различных попаданцев, книги про которых я читал в прошлой жизни, способ открыть в себе суперспособности — медитацию. До этого я никогда не практиковался в этом, поэтому ничего удивительного, что с первого раза у меня не получилось, но я не сдавался, и уже на третий день мне удалось увидеть мир с помощью магии. Это похоже на эхолокацию, когда ты посылаешь волны маны, а тебе в ответ приходит информация о том, что происходит в том направлении, куда отправился запрос. В пределах моей ауры, которую я тогда тоже впервые ощутил, а это примерно двадцать метров, я ясно все ощущаю, но вот, если хочешь узнать, что происходит за пределами ауры, то надо пользоваться магическим сенсором. Вся сложность в его использовании — добиться как можно большей частоты магических эховолн. Если в самом начале я мог делать два запроса в минуту, то на сегодняшний момент мне удалось добиться одной волны за одну десятую секунды. К сожалению, чтобы пользоваться этим умением нужна полная сосредоточенность.

Тонкий телекинез — это использование телекинеза там, где нужна аккуратность и незаметность. Я прокачивал это умение, когда помогал Канену в сельхоз работах.

Для себя я вывел две разновидности телекинеза: тонкий и объемный. В тонком важен контроль и не важна сила, а в объемном наоборот важна мощь. Тренировкой второго типа телекинеза я практически не занимался потому, что маны у меня очень много, а контроля поначалу почти не было.

Реклама:

Скрыть

Ну а щит маны очень простой в своей сути прием. Я окружаю себя полусферой из уплотненной магии, которая не пропускает физические предметы и любую ману меньшей плотности. Как я заметил, отток из резерва на поддержание Щита не превышает выработку маны из ядра.

— Мерлин! Опять в лес ходил?! Посмотри на себя! Да на тебе же нет ни одного чистого места! — встретила меня на пороге мама. Она знала, зачем я хожу в лес. Не одобряла, конечно, но и не мешала. Ей было известно, что я достаточно осторожен, чтобы случайно себя не выдать. А односельчане думают, что я хожу на охоту. Для соответствия легенде у меня есть лук, который я таскаю с собой в лес. Даже иногда приношу оттуда дичь. Не сложно стать Леголасом, если ты владеешь телекинезом и можешь направлять стрелу по правильной траектории.

— Привет, мам. Я тоже рад тебя видеть. Можно я пройду?

— Иди. Бочка во дворе. Как знала, что ты придешь в таком виде.

— Спасибо. Я говорил тебе, что ты самая лучшая мама на свете?

— Иди уже, подхалим! — и я пошел во двор отмываться от налипшей грязи. Если бы на моем месте был обычный человек, то он бы уже схватил простуду и слег после купания в холодной воде на улице, в самый разгар Января. Но на мне подобное никак не сказывается. Все-таки у меня мировая мама. Мозг не выносит, помогает если нужно, и обращается со мной в основном как со взрослым. А то есть у меня пример перед глазами. Нашего соседа, Джима, мать настолько затюкала, что он, будучи уже тридцатилетним отцом троих детей, мямлит в ее присутствии и боится ей слово поперек сказать.

Еще полгода спустя

— Мерлин. Нам надо поговорить. — Сказала мама с серьезным выражением лица, стоя посреди единственной в доме комнаты. Мне ее тон сразу не понравился. Было видно, что она сильно переживает, но пытается не подавать виду.

Эх, а это было такое чудесное утро. Солнце в кой-то веки выглянуло.

— Да, мама. О чем ты хотела поговорить?

— Мерлин... ты достоин большего, чем прозябать здесь всю жизнь, копаясь в земле. — Интересно, она практически слово в слово повторяет заготовленные мной аргументы, которые я собирался использовать в предстоящем разговоре с ней. Дело в том, что я по своим расчетам вышел на уровень неплохого рыцаря. По мастерству. Опыта мне категорически не хватает. И пора уже идти наниматься к какому-нибудь властителю на службу. Самый лучший для меня вариант — это Мерсия. У них сейчас идет тяжелая война с Камелотом, они несут тяжелые потери, людей не хватает. Но с другой стороны Мерсия, наравне с Камелотом, является сильнейшим королевством Альбиона, поэтому возможностей для карьерного роста хоть отбавляй. Подобные сведения я узнавал у торговцев, что два раза в год проезжают через нашу деревню.

— Э-э-э. Это ты к чему? — неужели она прознала о моих тренировках с Каненом?

— Видишь ли, Мерлин, мой старый друг, Гаюс, работает придворным лекарем у короля Утера, и я уже отправила ему письмо, чтобы он помог тебе устроиться в Камелоте, — нет слов, одни эмоции. Откуда у нее такие знакомства? Стоп. Отправила? Что это, блин, за самоуправство?! Почему она не посоветовалась со мной?!

— Мам. Ты УЖЕ ОТПРАВИЛА письмо?! — я не кричал, но постарался, как можно более отчетливо выделить интонациями свое возмущение.

— Сынок, это для твоего же блага. — Вот, что значит любящая мать. Она и бровью не повела на мое негодование, продолжая гнуть свою линию. — Камелот даст тебе возможность на лучшую жизнь, а Гаюс будет присматривать за тобой, чтобы ничего дурного не случилось.

Хм. Возможно, она права. Зацепиться в Камелоте имея связи, будет намного легче, чем в Мерсии. Правда, мне придётся утроить осторожность, живя в центре магоненавистнического королевства. А на маму обижаться не стоит, я сам виноват, что скрывал от нее свои намерения.

— Ты права. На какой срок моего прибытия ты договорилась со своим другом?

— Ты... согласен? — и мама неверящим взглядом посмотрела на меня. Видимо она думала, что меня придётся долго уговаривать. — На среду следующей недели.

Часть 1. Отрезок 2

— Батька Махно смотрит в окно, а в ок... Да ну на х*й!!! Этого не может быть, этого б**ть просто не может быть!!! — подозреваю, что русские матюги тогда впервые огласили стены Камелота. Я стоял на холме, с которого открывался прекрасный вид на город-крепость, и матерился во всю широту своей русской души. Разом все непонятки и странности этого мира сложились в единую картину, которая мне очень не понравилась.

Дело в том, что я уже видел Камелот в прошлой жизни, во второсортном Британском сериале, шедшем по ТВ3. Несмотря на явный недостаток бюджета и связанные с этим проблемы в визуальной части сериал цеплял хорошей игрой актеров и неплохим сюжетом, поэтому я время от времени его посматривал. И Камелот, бывший главным местом действия, показывали там постоянно, и чтобы не запомнить его, надо было очень сильно постараться. К счастью, в прошлой жизни я никогда на память особо не жаловался, а уж в этой она стала почти фотографической. Поэтому описать мои чувства, когда у меня перед глазами появился прекрасно знакомый по сериалу о малолетнем Мерлине, Камелот, можно только и исключительно матом.

Через полчаса я более или менее отвел душу и принялся продумывать свои действия в свете открывшихся обстоятельств.

К сожалению, сериал я смотрел от случая к случаю и подробно помню только первый сезон.

Итак, самый главный вопрос: "Стоит ли мне вообще во все это лезть?"

Рассмотрим плюсы и минусы моего активного участия в предстоящих событиях.

В плюсах у нас — уникальная возможность забраться на вершину власти в Камелоте и полноценное обучение магии у Гаюса. В минусах — периодически происходящая в королевстве х*рня магического происхождения, которую я буду должен в одно рыло разгребать, и опасности связанные с этим, а также необходимость довольно долгое время терпеть не самых симпатичных, лично мне, персонажей, Артура и Утера.

Подумав, что на голодный желудок такие судьбоносные вещи не решаются, я устроил себе небольшой привал с перекусом.

Насытившись вяленой олениной и куском хлеба, я принялся усиленно вспоминать все, что мне известно о сериале имени меня. Результатом моей прогулки по отдаленным закоулкам памяти стало решение двигаться в Камелот. В конце концов, шанс стать у руля довольно сильного по средневековым меркам королевства стоит того, чтобы некоторое время прислуживать Артуру.

Войдя в ворота города вместе с еще несколькими, судя по виду, крестьянами, я сильно поразился архитектуре Камелота и его чистоте. Одно дело видеть подобное сооружение на экране телевизора и совсем другое в реальности. Камелот поразил даже меня, бывшего жителя развитого техногенного мира. Красота и изящество соседствуют с надежностью и монументальностью. Если же еще учесть, что здесь есть нормальный водопровод, то вопрос с тем, кто его построил, встает в полный рост. Понятно, что маги. Но какие? И когда? Судя по тому, что я знаю о местных колдунах, никто из них подобным заниматься не стал бы. Тем более, мне кажется, что даже магам для постройки чего-нибудь наподобие Камелота нужны специфические знания. Ладно, гадать об этом можно бесконечно. Поинтересуюсь потом у Гаюса.

— За тайное использование магии! Томас Джеймс Коллинз! Приговаривается к казни через обезглавливание! Приговор будет приведен в исполнение немедленно! — вещал со своего балкона Утер Пендрагон. По его слову стражники поставили мужчину, обвиняемого в колдовстве, на колени и палач отрубил ему голову. И все это под мрачный бой барабанов. Король еще что-то говорил, но я не слушал, стоя среди толпы, наблюдающей за казнью, и размышляя о бренности бытия. Ведь по большому счету, если я не буду в достаточной мере осторожен, то легко могу оказаться на месте бедного Томаса. Наверное, только сейчас до меня дошло в какое дерьмо я по собственной воле собираюсь влезть. Желания повернуть назад не возникло, но настроение подпортилось сильно. И, когда Утер закончил уже свою невероятно напыщенную, наполненную самовосхвалениями речь, из центра толпы донесся горестный плач. Люди расступились и на свет показалась старуха, одетая в лохмотья. Прекратив рыдать, она принялась достаточно жестко высказываться об умственных способностях и моральных качествах нынешнего короля Камелота. Совершенно естественно, что Утер не стал терпеть подобных оскорблений и приказал страже арестовать бабу Ягу местного разлива, но старуха, верная своей колдовской сущности, арестовываться не пожелала исчезнув на глазах изумленной публики.

Вся эта сцена сильно подпортила мне настроение. Несмотря на то, что я прекрасно помнил этот момент по первой серии. В сериале все было несколько заретушировано, сглажены многие острые углы.

Без всяких проблем (Серьезно! Меня постовые на входе даже не окликнули!) оказавшись в верхнем городе, где живут придворные, рыцари и члены королевской семьи, я спросил дорогу до покоев лекаря у первого попавшегося стражника, и он мне все подробно объяснил (край непуганых идиотов. Приходи, кто хочет, делай, что хочешь).

— Гаюс! Ух ты ж б**ть!!!— найдя обитель Гаюса, я зашел без стука, потому что дверь была открыта. Его покои были похожи на причудливую смесь лаборатории алхимика, библиотеки и хижины бабки-травницы. Сам хозяин апартаментов обнаружился на втором этаже перебирающий что-то на полке. Я окликнул его по имени и он, повернувшись на мой голос, не удержал равновесие и протаранил спиной деревянные перила, которые сломались под его весом. Гаюс стал падать со второго этажа. Так как свидание с полом обошлось бы слишком дорого для его здоровья, возможно даже привело к летальному исходу, я подхватил престарелого лекаря телекинезом и аккуратно поставил его на ноги.

— Как ты это сделал?! Сплел заклинание? Отвечай! — несколько секунд осматривая меня ошарашенным взглядом, Гаюс пришел в себя и довольно агрессивно потребовал у меня объяснений. Надо сказать, что я заранее решил вести себя с ним как каноничный Мерлин. Уж не знаю, чем так зацепил Гаюса оригинальный оболтус. То ли он напомнил старику себя в молодости, то ли он захотел помочь талантливому, а в будущем и великому, но не очень умному магу. А может и то, и другое вместе. Поэтому я решил, что самый оптимальный вариант — это, на первых порах, следовать канону. Причем не только в отношении Гаюса, но и Артура. Ведь самое поразительное, что по своей дурости дважды нахамив принцу и не побоявшись с ним сразиться без шансов на победу, Мерлин заслужил у Артура некое уважение. Гаюс, видя, что его подопечный творит откровенную хрень, из каких-то своих побуждений дал ему свою книгу магии, ценность которой я даже боюсь представить. Конечно, выходка каноничного Мерлина имела еще одно далекоидущее последствие — Гвиневра, видевшая из окна как он защищал парня-слугу перед Артуром, зауважала Мерлина и впоследствии стала его другом. А от Гвиневры недалеко и до Морганы. В общем, придется напрячь свое актерское мастерство на полную, чтобы как следует сыграть нужный образ.

— Я-а-а... не плел никаких заклинаний. Я всегда так мог, — я откровенно "мямлил" на напор Гаюса.

— Невозможно! Кто тебя учил? Отвечай! — а его будто заело. Надо это прекращать.

— Никто меня не учил! Я просто применил магию без заклинания! — решительно объяснил я старику свои действия.

— Без заклинания? Это как? Ты вообще кто? — ну вот мы и подошли к самому главному.

— Я Мерлин. У меня с собой письмо.

— Сын Хуниты? Ты же должен был приехать в среду? — после известий о том, что я сын его старой подруги, взгляд старого лекаря несколько потеплел.

— Сегодня уже среда.

— Ладно, давай сюда письмо. Наверху есть комната. Располагайся, — Гаюс взял у меня мамино письмо и указал мне рукой на второй этаж. — Первое время будешь мне помогать, пока я не найду куда тебя пристроить.

Вот так и решилась моя судьба на ближайшее время. В течении следующих двух дней я бегал по всему замку по поручениям Гаюса, ходил в лес за травами для его многочисленных настоек и выполнял обязанности менеджера чистоты. Работа на придворного врача отнимала достаточно много времени и сил. Благо, мне, привычному к намного более тяжелому крестьянскому труду, было не в тягость выполнять поручения старого лекаря. Тем более что за отдельную комнату, мягкую кровать, вкусную еду и нормальный туалет я был готов простить Гаюсу очень многое, тем более его не самый простой характер, проявляющийся в постоянном ворчании. Присмотрев в лесу недалеко от городских стен неплохую поляну, я стал там тренироваться, вставая с первыми лучами солнца. Я занимался с мечом, который мне на прощание подарил Канен, вместе с неплохим кожаным доспехом. Эти вещи принадлежали его отцу, и мне неудобно было принимать их от него, но он настоял, убеждая меня в том, что я его лучший друг, очень много для него сделал и т. д. Меч и доспех были вполне добротными. Я же еще укрепил их своей магией, повысив качество этих вещей на порядок.

Во время завтрака, на второй день, случилось одно забавное происшествие, которое помогло мне обрести полноценный учебник по магии. Гаюс, видимо решивший проверить меня, опрокинул рядом бадью с водой. Я моментально среагировал, и, уже почти выплеснувшаяся вода вернулась в свое вместилище, а бадья снова оказалась на столе, как ни в чем не бывало. Старик на все это смотрел квадратными глазами, будто позавчера я не спас его от падения со второго этажа.

— Как ты это сделал? — если два дня назад, когда он задавал этот вопрос, Гаюс был сильно растерян и обескуражен, то сейчас ничего кроме сильного любопытства, которым просто светился лекарь, не было.

— Просто я постоянно держу рядом с собой, вне тела, некоторое количество магии и, если случается что-то, я реагирую, — я постарался в максимально простой и доступной форме объяснить свои манипуляции. Так, как это сделал бы малообразованный пацан из деревни.

— Это... у меня нет слов. Ты используешь магию по желанию. Без всяких формул и заклинаний. Скажи. А ты только предметы двигать можешь или...? — мой ответ поверг его в состояние близкое к шоку.

— Или. Еще я с огнем неплохо управляюсь, — сказал я и подвесил над раскрытой ладонью небольшой огонек. — И, если поднапрягусь, смогу своей магией увидеть все примерно в трех километрах от себя.

— Мерлин! Ради всего святого! Прекрати разрушать мою картину мира! — схватившись за голову, возопил Гаюс. — Еще вчера я был уверен в непреложном факте — магия невозможна без заклинаний или ритуалов. Но тут появляешься ты и разбиваешь вдребезги моё мировоззрение.

Интересно, Гаюс, будучи человеком, для своего времени, очень умным и образованным, считает, что магию можно творить только с помощью определенных посредников вроде заклинаний или ритуальных действий.

— Погоди, Гаюс! А откуда ты столько знаешь о магии? Ты занимался ею? А меня можешь научить?

— Не части. Да, я занимался магией, пока Утер шестнадцать лет назад не запретил ее. А насчет обучения... Пойдем, — ответил мне Гаюс и пошел в сторону, где у него хранились книги, поманив меня за собой.

— Вот. Если что-то будет не понятно, спросишь у меня. И я надеюсь, тебе не надо напоминать об осторожности? Хунита писала, что ты очень серьезно подходишь к сокрытию своих талантов, — выудив из неприметного, на первый взгляд, ящичка довольно массивную книгу, старик протянул ее мне.

Я, боясь поверить своей догадке, открыл фолиант и осторожно пробежал глазами по написанному. Не может быть. Он отдал мне свою книгу магии.

— Гаюс... Спасибо!!! — подняв на старика сияющий от счастья взгляд, я в спонтанном желании обнял лекаря.

— Тихо, тихо. Задушишь же, медведь.

Часть 1. Отрезок 3

В ту ночь я практически не спал, изучая книгу которую дал мне Гаюс. Содержимое фолианта превзошло все мои ожидания. Я успел просмотреть по диагонали примерно четверть книги и понял, что она представляет собой дневник неизвестного чародея, который он приспособил под учебник для начинающего мага. Надо отдать должное автору фолианта, он смог простым и понятным языком написать настоящую инструкцию по применению для заклинаний и ритуалов присутствующих в книге. Также там есть описания и заметки о различных магических тварях. В общем, эта книга представляет собой невероятную ценность для любого мага.

Уснул я только в четвертом часу ночи и проснулся в девять утра, пропустив утреннюю тренировку. Спустившись вниз, на столе я обнаружил завтрак и записку, в которой старик расписал мне задания на целый день.

Нехилый такой списочек. Я решил для начала сходить за травами в лес. Проходя мимо тренировочного полигона для рыцарей, меня посетили мысли о том, что канон неведомым образом влияет на мою жизнь и направляет меня. Дело в том, что прямо сейчас крепкий белобрысый парень в красной рубашке, примерно мой ровесник, посмеиваясь, метает ножи в бегающего с большим деревянным щитом слугу.

Похоже, настал черед знакомства с Артуром. Блин. Если в сериале в этот момент он выглядел не с самой лучшей стороны, то сейчас наследный принц выглядит откровенным говнюком. Не знал бы каким Артур может быть, подумал бы, что он просто избалованный мажор.

Так, пора. Слуга уже споткнулся и уронил свою ношу около меня. Подхожу к нему и ставлю ногу на щит, не давая парню его поднять. Артур это замечает и быстрым шагом направляется ко мне.

— Хватит. Ты уже развлекся, друг мой, — говорю я Артуру.

— Я тебя знаю? — с пренебрежением спрашивает меня подошедший принц.

— Я — Мерлин.

— Не знаю. Ты назвал меня другом?

— Это была моя ошибка.

— Полагаю да, — закивал Артур.

— Я бы никогда не стал дружить с ослом, — говорю я принцу, и делаю вид что ухожу. На язык, конечно, просится другое определение, но мне нужно не поссориться с ним, а сбить спесь и расположить к себе.

— И как я мог быть так глуп... Скажи, Мерлин. Ты умеешь ползать на коленях?

— Нет.

— Научить?

— Можешь попробовать, — говорю я с вызовом. Мы с ним поравнялись и, надо заметить, я по своей комплекции практически не уступаю принцу, мало напоминая того доходягу из сериала.

— Что же, думаю, тебе будет полезно, — отвечает мне Артур и, попутно, тянется за мечом.

— Рыцари Камелота теперь доказывают свою доблесть в бою с безоружными? — подначиваю я принца.

А его, будто, ударили под дых. Наглая улыбка исчезла с лица Артура, и он обвел все вокруг немного растерянным взглядом.

— Действительно, это будет не справедливо. У меня есть меч, а у тебя нет. Эй! Там! Принеси ему меч! — ответил мне принц и приказал тому самому слуге, которого только что гонял с деревянным щитом, принести мне оружие из-за стойки.

Получив в руки кусок стали, я отошел от Артура на десять шагов и встал в стойку, характерную для тех, кто по тем или иным причинам вынужден сражаться без щита. Судя по чуть расширившимся глазам принца, он не ожидал от меня таких специфических знаний воинского искусства.

Надо сказать, что мы с Артуром находились примерно в одинаковых условиях, щита у него не было, как и брони.

Держа меч наготове, Пендрагон начинает осторожно подходить ко мне. Видимо, понял, что со мной все не так просто.

Быстро сближаюсь с противником и провожу колющий выпад в район живота. Деремся мы, естественно, затупленными тренировочными мечами, максимальный вред от которых синяки.

Артур же с трудом отскакивает влево, в последний момент, уходя от моего меча.

Наседаю на противника, не давая ему опомниться. Пендрагон ушел в глухую оборону, потеряв инициативу. Проводя очередной удар я открылся, и этим моментально воспользовался Артур, ткнув тяжелой железякой мне в грудь. Удар был достаточно сильный и мог бы свалить практически любого, но я только слегка покачнулся и отступил.

Увернулся от меча противника, пошел в рискованную контратаку и достал принца ударом в колено. Пендрагон покачнулся и стал подволакивать левую ногу, сильно потеряв в мобильности.

Стараюсь атаковать с левой стороны, но противник не дает мне в полной мере реализовать свое преимущество, яростно отбивая все мои выпады. В какой-то момент я снова слишком увлекся и пренебрег защитой, получив сильный удар в солнечное сплетение. От "приятных" ощущений, которые меня посетили, я не смог дальше продолжать бой.

— До... кх... статочно! Ты... победил! Я... кха! Признаю свое поражение! — говорю я Артуру, заканчивая поединок. Чувствовал я себя, конечно, прескверно. Мало того, что этот бой для меня был очень тяжелым, так еще и полученная травма давала о себе знать.

— Ты... вообще кто?! Откуда ты взялся?! — мой противник выглядел не сильно лучше, хромая и держась за пострадавшую конечность.

— Я же уже... кх... говорил. Я — Мерлин. Приехал в Камелот два дня назад из одной безымянной пограничной деревеньки в Уэссексе. Сейчас раб... кх... отаю на Гаюса, — отвечаю Пендрагону. Проклятый кашель. Конкретно меня Артур приложил. Недаром, блин, лучший воин Камелота.

— Ты... ты крестьянин?! Где ты научился так сражаться, Мерлин?! — офигел принц после того, как я сказал о своем происхождении.

— Всю жизнь... готовился стать рыцарем, приехал в Камелот. Наша деревенька достаточно глухое место, и туда не дошли слухи о новом правиле набора в рыцари, — привираю немного о своей жизни. — Слушай. А ты сам-то кто? Ты мое имя знаешь, а я твое нет. Как-то нехорошо получается.

— Ты разговариваешь с принцем Артуром, смерд, — назвал свое имя и социальный статус мой недавний противник. Он попытался встать в величественную и пафосную позу. Получилось у него, на мой взгляд, не очень. Помешала, хромающая, левая нога.

— Теперь понятно, откуда такое эго, — подначиваю Пендрагона.

— Ты вообще понимаешь, что тебя бросят в тюрьму? — неужели обиделся?

— Знаешь. Я был о тебе лучшего мнения. Думал, что ты хоть и осел, но благородный. Выходит, ошибался, — его лицо так перекосило... это надо было видеть. Судя по всему, в нем боролись впитанная с молоком матери рыцарская честь и желание наказать зарвавшегося смерда.

— Я победил, Мерлин. А что у нас было условием поединка? — однако, Артур, далеко не дурак, сообрази-таки.

— Ты грозился научить меня ползать на коленях, — отвечаю принцу.

— Верно, поэтому я требую, чтобы ты встал на колени и извинился за то, что назвал меня ослом.

— Хорошо, — опускаюсь на колени, делаю на лице постную мину и начинаю произносить покаянную речь. — Я, ничтожный червь, не достойный дышать одним воздухом с сиятельным господином, прошу у него прощение за поганые слова, вывалившиеся из моего грязного рта, — отовсюду начинали раздаваться смешки. За нашим боем наблюдали достаточно много людей: дружки принца из рыцарей, слуги, оказавшиеся поблизости и горожане.

— Извинения приняты, — отвечает мне Артур с такой каменной рожей, что из нее можно высекать гранит. Понимает, что я его уделал.

Я же встаю с земли, отряхиваюсь, возвращаю меч на место и иду туда, куда изначально собирался, в лес, собирать травы.

— Мерлин! Ради всего святого! Скажи мне, что все это просто раздутые из ничего слухи! — такими словами встретил меня Гаюс. Дело происходило вечером, после того как я закончил все дела и вернулся "домой".

— Что "это"? Ты о чем вообще, Гаюс? — неужели он уже в курсе утреннего происшествия со мной и Артуром? Вполне может быть. Куча народа видела наш поединок, а зная страсть слуг и придворных к сплетням, скорее всего, уже весь Камелот знает об этой истории.

— О чем я?! Весь город судачит, что какой-то Мерлин надрал в поединке на мечах задницу принцу Артуру, а потом публично насмехался над ним! Судя по тому, что ты не в тюрьме, все было не совсем так. Рассказывай.

В итоге, старик весь вечер выносил мне мозг на тему всяких малолетних идиотов, их глупости и безответственности. В принципе, я его понимал и даже поддерживал. Если бы у меня не было знаний из прошлой жизни о сериале, я ни за что не стал бы нарываться на драку с первым попавшимся рыцарем. Стойко выдержав все нравоучения Гаюса, я отправился на боковую.

"МЕРЛИН! МЕРЛИН!" — мой сон был прерван посреди ночи непонятным, глубоким голосом, который звал меня по имени. В первые секунды после пробуждения я не мог понять, что происходит и искал источник звука. Но потом до меня дошло, что это мысленный зов. Самое интересное, что он каким-то странным образом передавал мне информацию о том, куда надо идти. Вот и Великий Дракон объявился. Тихо покинув покои придворного лекаря, и спустившись к входу в подземелья, я наткнулся на двух стражников. Они увлеченно играли в кости, откровенно забив на бдительность. Наверное, это самый скучный и безопасный пост во всем Камелоте. Так как все остальные солдаты, которых я видел, исправно несли службу.

Пройти мимо них оказалось достаточно просто. Я с помощью телекинеза имитировал шум в соседнем проходе и, когда эти олухи вместе пошли проверить в чем дело, прошмыгнул в нужный тоннель.

Часть 1. Отрезок 4

Идя по подземелью Камелота, я как никогда был благодарен Великому Дракону за его ментальный зов, который очень четко вел меня в нужном направлении. Хоть мне и понятно, что Ящер делает это из своих сугубо эгоистичных соображений. Если бы не его помощь я бы заблудился, потому что под замком не просто сеть тоннелей, как мне раньше казалось, а настоящий лабиринт, в котором, не зная дороги, обязательно заплутаешь. Бесконечные развилки на каждом шагу очень способствовали этому.

Увидев пещеру, в которой последние шестнадцать лет обитал Ящер, я на пару секунд впал в ступор, поразившись ее размерами. Здесь, при желании, можно было построить настоящий подземный город, как у дроу.

— Эй! Есть кто? Ты хотел меня видеть, я пришел! Покажись! — зову Великого Дракона. Это свинство, в конце концов. Я подрываюсь посреди ночи и спускаюсь к черту на рога, чтобы еще и ждать, когда он соизволит со мной поговорить. — Если ты тотчас же не покажешься, я уйду!

— Здравствуй! — поздоровался со мной, приземлившийся откуда-то сверху, здоровенный дракон с золотистой чешуей. — Я звал тебя!

Описать мои мысли в момент, когда это сказочное пресмыкающееся неожиданно приземлилось на противоположный от меня скальный выступ, можно исключительно матом. Шутник чертов! Ставлю на что угодно, он это специально.

— И тебе не хворать. И зачем я тебе понадобился? — спрашиваю, и попутно накладываю на себя как можно более плотный Щит Маны. Мало ли как наша беседа повернется. Помню, в первом сезоне Дракон поливал пламенем моего прототипа, когда они что-то не поделили.

— Однажды Артур станет королем. Его ждет Великая Судьба. Ему будут угрожать друзья и враги, — начал Ящер меня просвещать. Интересно, я ведь только сейчас заметил, что этот летающий огнемет общается со мной ментально. Вообще, логично. У него голосовые связки не приспособлены под человеческую речь.

— Это все, безусловно, интересно. Но причем здесь я? — максимально нейтрально интересуюсь у чешуйчатого интригана.

Бьюсь об заклад, что Великий Дракон сейчас находится в замешательстве и заново просчитывает наш дальнейший диалог. Он ведь ожидал увидеть перед собой обыкновенного мальчишку, пусть и наделенного необычайным даром к магии. А тут появляюсь я. И все его трюки, призванные впечатлить меня и настроить на нужный лад, пропадают втуне.

— Твой дар был дан тебе не просто так! Отныне твоя судьба защищать Артура! — ничего себе! Да Ящерица мозгоклюй каких еще поискать. Он подкрепил свои слова мощным ментальным посылом. Суть его в том, что магия дарована мне, чтобы я защищал Артура, которому суждено стать великим королем. Будь мой разум менее развит и тренирован, как у обычного средневекового подростка, это впечаталось бы мне в подсознание и влияло на мои дальнейшие мысли и действия.

— Значит так, ящерица переросток. Если ты еще хоть раз посмеешь сношать мне мозг подобными трюками, то мы больше никогда с тобой не увидимся, — от таких выкрутасов Дракона я порядком взбесился. Он посмел покуситься на то, что мне очень дорого в этом мире, — мой разум. Даже магия не так для меня ценна. Получив знания и мышление жителя намного более развитой цивилизации, я смог оценить какие преимущества и возможности это открывает передо мной. И тут появляется огромный летающий гад и пытается корежить мне мозги.

— Прими мои извинения, юный маг. Лишь необходимость заставила меня пойти на такой шаг, — говорит мне Ящер, вкладывая в свои слова эмоциональный посыл сожаления и раскаяния.

— Что же это была за необходимость такая? — с небольшой иронией в голосе спрашиваю своего собеседника.

— Я должен был быть уверен, что в нужный час ты защитишь Артура.

— В чем же твой интерес? Почему тебе так важна жизнь Артура? — допытываюсь у Великого Дракона.

От его ответа многое зависит. Если летающий огнемет будет юлить и нести бред про мою великую судьбу, попутно выкручивая мне мозги, я отважусь иметь с ним дела только в самом крайнем случае. Если же он скажет правду, я попытаюсь честно с ним договориться.

— Однажды Артур станет королем и вернет магию в Камелот. Тебе и таким как ты не придётся больше прятаться и скрывать свой дар. Я же обрету свободу.

— Хм. Почему ты так уверен, что он поступит именно так, а не продолжит дело Утера? — хочу получить ответ на вопрос, мучивший меня еще во время просмотра сериала.

— Пророчество. О тебе и об Артуре было пророчество, — нехотя признался Ящер. Судя по всему, он все-таки просчитал ситуацию и понял, что в общении со мной лучше быть более или менее откровенным.

— Какое пророчество? Что в нем говорится?

— Прости, Мерлин. Нельзя говорить содержание пророчества его участникам. Это может привести к необратимым последствиям. Могу только сказать, что тебя вместе с Артуром ждет великое будущее.

Блин. И ведь даже нельзя определить врёт он или нет. Мои знания о природе различных пророчеств говорят мне, что Дракон вполне может быть прав. В то же время я не доверяю золотистому Ящеру, у меня есть сильное подозрение в его неискренности. Обдумав ситуацию со всех сторон, я пришел к выводу, что мне совершенно нечего ему предъявить, а глупо истерить, требуя немедленно рассказать пророчество, — идиотизм. Поэтому я решил временно отложить этот вопрос.

— Итак, подведем итоги. Ты хочешь, чтобы я защищал Артура, потому что став королем он дарует тебе свободу. Я ничего не упустил? — осторожно подвожу Дракона к тому, чтобы он напрямую попросил меня помочь в его освобождении. Тогда я смогу в обмен попросить у него часть магических знаний, которыми он обладает.

— Все верно, юный маг. Я хочу свободы, — сказал Ящер и замолчал.

Молчал он примерно минуты две, без движения уставившись в одну точку.

Я уже было решил, что он заснул с открытыми глазами. Все-таки Великому Дракону уже несколько тысяч лет.

— Эй! Дракон! Ты там уснул? — окликаю своего застывшего собеседника.

— Да? — лениво спрашивает Ящер, отмирая. — Ты что-то хотел?

Вот жук. Он ставит меня в положение просителя. А ведь свобода нужна ему, а не мне.

— Нет ничего. Просто хотел попрощаться. Прощай, — говорю я и ухожу. Посмотрим, насколько летающему огнемету нужна моя помощь и что он может за нее дать.

На удивление Дракон не стал меня останавливать, и я, не оглядываясь, пошел обратно.

К счастью, путь к логову Ящера отчетливо отпечатался в моей памяти, что помогло мне быстро выйти из подземелья. Повторно наткнувшись на пост стражи, я вздохнул с облегчением. Эти олухи мирно дрыхнули привалившись к стене. Надо будет посмотреть в Книге заклинание сна. Я уверен, это не последний мой визит к Великому Дракону.

Вернулся в апартаменты Гаюса я уже под утро и, пройдя мимо храпящего старика, завалился спать. Долго пребывать в царстве Морфея мне было не суждено, потому что утром меня разбудил противный голос лекаря, зовя на трудовые подвиги. Сняв симптомы недосыпа волной животворящей маны, я вознес хвалу неизвестному божеству или обстоятельствам, наделившим меня магией, и пошел вниз, к Гаюсу.

После завтрака старик привычно нагрузил меня поручениями, и я отправился раздавать микстурки страждущим.

Шастая по Камелоту, я заметил у жителей верхнего города нездоровый интерес к моей персоне. В какой бы части замка я ни оказался, там обязательно найдется слуга или стражник, провожающий меня пристальным взглядом, а служанки, время от времени, постреливали глазами в мою сторону и застенчиво хихикали.

Было понятно, что такое поведение людей имеет прямое отношение к моему поединку с Артуром. С самого начала я готовился к чему-то подобному, но меня очень поразил масштаб слухов, которые, судя по всему, затронули почти все население верхнего города и, скорее всего, проникли в нижний.

— Привет. Меня зовут Гвиневра, но друзья зовут меня Гвен, — прощебетала, подошедшая ко мне в коридоре замка симпатичная блондинка в платье служанки.

Надо сказать, что после ее слов я немного удивился. Во внешности девушки не было ничего, что могло бы указать на хотя бы капельку негритянской крови. Наоборот, Гвиневра выглядела как стопроцентная европейка. Через пару секунд я вспомнил, что за всю жизнь ни разу не видел мулатов, арабов или латиносов, которых в сериале было изрядное количество. Все встало на свои места. Долбанная политкорректность.

— Эй! С тобой все нормально? — вырвала меня из раздумий белокурая служанка. Размышляя о национальном составе фэнтезийной Англии раннего средневековья, я настолько сильно ушел в себя, что полминуты, не отрываясь, смотрел на Гвиневру.

— Извини, задумался, — отвечаю девушке. — Я — Мерлин.

— Я знаю. Я хочу сказать спасибо за то, что приструнил Артура. Он всегда был задирой. И все тебе благодарны.

— Э-э-э. Всегда пожалуйста. Если на горизонте появится еще один осел с непомерно раздутым самомнением, можешь смело на меня рассчитывать, — от ее слов я немного засмущался и стал делать то, что всегда делаю в непонятной ситуации — шутить.

— Ха-ха-ха! Обязательно! — судя по всему, Гвиневре понравился мой незамысловатый юмор.

— Ладно, Гвен. Мне надо отнести микстуру от кашля сэру Родрику. Пока.

— Счастливо, Мерлин, — продолжая улыбаться, попрощалась со мной служанка.

Часть 1. Отрезок 5

Взмах, поворот, усиление реакции, режим вентилятора, перегруппировка, увеличение силы, глухая оборона, усиление гибкости, уклонение x5, конец.

Тяжело дыша, я опустился на ближайший пень. Только что закончилась тренировка, скоро будет рассвет, и мне нужно возвращаться в замок.

Вот уже второй день, я ночью отрабатываю свои воинские умения, изучаю Книгу, тренируюсь в прямом контроле магии, разгоняя свои мозги на безопасный максимум.

В самом начале, как только я пришел сюда, и понял, в каком мире нахожусь, у меня потихоньку начал рождаться план.

Опираясь на сведения из канона, я должен сблизиться с Артуром и Морганой, постепенно становясь для них лучшим другом и авторитетом, с которым стоит считаться. Таким образом, мне удалось бы в нужные моменты повлиять на них и повернуть те или иные события себе на пользу. Естественно, что, когда умрет Утер, которого я планирую отправить на тот свет после того, как у меня наберется, говоря языком РПГ игр, достаточное количество очков репутации с этими двумя, появится известность у жителей Камелота, и я стану сильным магом, мне удастся уговорить Артура вернуть магию в королевство. При нынешней довольно простой системе власти я смог бы, правильно действуя, стать теневым владыкой королевства, сделав Пендрагона лишь формальным символом в короне.

Конечно, должность верховного чародея, которая в таком случае станет моей, ничего не будет стоить без сильной группировки при дворе, поддерживающей меня и отстаивающей мои интересы.

Я собираюсь создать в Камелоте подпольную организацию магов, которая после смерти Утера выйдет из тени. Никаких террористических актов или попыток свержения королевской власти, только изучение и практика магических искусств. Надеюсь, что мои знания о конспирации и агентурной работе, довольно скудные по меркам двадцать первого века, но бесценные здесь, помогут надежно спрятать организацию. Людей я туда стану набирать из тех, кого время от времени ловят охотники за головами и везут в Камелот, на казнь.

Самый лучший контингент как по мне. Попадаются в основном недоучки, и те, кто не умеет пользоваться своим даром от слова совсем.

Все это, конечно, еще весьма далекие планы. Чтобы учить кого-то магии, сам я должен знать хотя бы основы.

Причина моей бессонницы заключается в том, что мне для осуществления своих поистине Наполеоновских планов надо качаться как самый последний задрот.

К счастью, у меня наконец-то получилось усиливать себя с помощью магии Жизни, что уменьшило мои потребности во сне до двух часов в сутки.

Еще до прихода в Камелот я экспериментировал с изменением свойств маны. После многочисленных проб и ошибок мне удалось изменить свою ману, делая ее условно более "мягкой" и "теплой". Получившаяся энергия прекрасно лечит раны и придает организму общий тонус. Мои походы в лес нужны были, в том числе, и для того, чтобы проверить действие маны Жизни, как я назвал ее, на животных.

Естественно, что это не было панацеей. Мне приходилось тщательно контролировать процесс лечения, чтобы сделать все как надо и не покалечить "пациента" своими кривыми руками. Здорово помогали знания по биологии из прошлой жизни. К счастью, особых проблем с синтезированием и контролем маны Жизни не было, она оказалась даже более податлива, чем исходная магия. Лечить же у людей что-нибудь серьезнее поверхностных ран я не отважусь.

Очень сильно надеюсь, что Гаюс научит меня хотя бы основам магического целительства.

Впоследствии я наловчился преобразовывать небольшую часть своего внутреннего магического потока в ману Жизни и гонять ее все время по телу. Из-за того, что это требует от меня хоть и небольшого, но усилия, во сне у меня не получается это делать.

Воздействуя на себя маной Жизни вот уже четыре месяца, я отметил, что мой организм стал гораздо лучше работать и быстрее развивается.

В свои шестнадцать я выгляжу на восемнадцать. Мозги стали работать намного быстрее, улучшилась память и реакция, наросла мышечная масса, увеличилась гибкость. Раньше все это, конечно, тоже развивалось, но не такими бешеными темпами.

Два дня назад я решился провести на себе эксперимент. Серьезно повысил уровень магии Жизни в своем организме. Таким образом, у меня появилось новое умение, которое на несколько минут повышает то или иное свойство моего организма, что очень помогает в бою или иных ситуациях, когда требуется действовать быстро.

Например, если отправить такой сгусток маны Жизни в район головного мозга, то мир вокруг меня буквально застывает, вычислительная мощь моего разума становится лучше на порядок и память становится абсолютной. К сожалению, дольше четырех минут подряд в таком состоянии находиться нельзя. Мозг не выдержит, и все закончиться инсультом.

Если равномерно распределять измененную магию по всем мышцам в теле, моя сила возрастает в несколько раз. Предел этой способности десять минут.

Еще можно концентрировать ману Жизни в районе суставов и одновременно направлять ее к связкам. Получившийся результат дает серьезное увеличение подвижности.

— Мерлин! Вставай! Собери траву: белену, полынь и щавель — и отнеси их леди Моргане. Бедняжка страдает от кошмаров, — ворвался ко мне Гаюс и стал раздавать указания.

— А-а-ага. Сейчас встаю, — сладко зевнул я, поднимаясь с кровати. — Слушай, Гаюс, у меня возникли некоторые вопросы по Книге.

— Все потом. Поговорим вечером, как сделаешь все дела, — обернулся ко мне старик, выходя из комнаты.

Одеваюсь, выхожу из города, и снова иду в лес. Все-таки, магия Жизни оказалась хорошим подспорьем. Спал всего два часа, тренировался как проклятый, и, все равно, свеж аки огурец.

Два часа мне потребовалось, чтобы найти и собрать нужные травы. Вблизи все уже повыдергивали, пришлось идти вглубь.

На обратном пути на меня внезапно напал небольшой мандраж.

Чтобы расположить к себе Артура я использовал канон, слегка его подправив, предстал перед принцем в образе молодого, незнатного, почти рыцаря. Понятно, что этот титул мне не светит, но тут все дело в стереотипах и восприятии. Я показал себя как храбрый и умелый воин, с чувством собственного достоинства. Этого достаточно, чтобы окружающие и Артур, в том числе, думали обо мне скорее как о рыцаре, а не как о простолюдине. Канонного Мерлина Пендрагон считал слугой, хоть и своим другом, но слугой, и относился к нему соответственно. Таким образом, мои слова обрели больший вес в глазах Артура.

Как налаживать первичный контакт с Морганой, от которого потом будут отталкиваться все наши дальнейшие взаимоотношения, я представляю себе довольно смутно, поэтому и волнуюсь.

— Тук! Тук! Тук! — стучу в приоткрытую дверь покоев Морганы.

Это канонный Мерлин мог без стука врываться в покои к знатным особам, я же человек культурный и не лишенный чувства самосохранения.

— Да? Кто там? — раздался из-за двери довольно приятный женский голос.

— Здравствуйте, леди Моргана. Гаюс просил меня отнести вам эти травы, от бессонницы, — я вошел в покои и обомлел. Девушка, которую я увидел за дверью, была по-настоящему прекрасна. Длинные волосы цвета воронова крыла, завораживающие синие глаза, чистая белая кожа, идеальные черты лица, гибкий стан и немаленький бюст делали Моргану сказочной красавицей. На актрису из сериала она была нисколько не похожа, разве что цветом волос. К счастью, мне потребовалось всего секунда, чтобы справиться с собой и продолжить говорить.

— Спасибо, — улыбнувшись, взяла из моей протянутой руки связку из трав Моргана. С улыбкой она стала выглядеть еще прекрасней. — Я тебя раньше не видела. Как тебя зовут?

— Меня зовут Мерлин, леди Моргана. Я прибыл в Камелот несколько дней назад, — ответил я, и постарался выдать самую очаровательную улыбку, на которую был способен.

— Мерлин? Где-то я слышала это имя, — задумалась она.

— Вряд ли вы могли слышать обо мне, леди Моргана, — чешу затылок, изображая стеснение. Не хватало еще, чтобы наш разговор затянулся. — Простите, но мне надо идти. Гаюс загрузил меня кучей работы.

— Да, конечно. До свидания, Мерлин.

— До свидания, леди Моргана.

И я пошел к Гаюсу, по пути обдумывая свою совершенно ненормальную реакцию на девушку. Да, она красива, невероятно красива. Но меня к ней тянуло, сильно тянуло, хотелось просто стоять и глупо улыбаться. Мозги отключились, и на разум накатила какая-то необъяснимая эйфория. Хорошо еще, что у меня есть возможность в любой момент ускорить работу своего мозга маной Жизни. Это я и сделал, чтобы Моргана, не дай Бог, не заметила моей реакции на нее.

Блин. Все симптомы указывают на то, что я с первого взгляда втрескался в Моргану. Ни в этой, ни в прошлой жизни у меня не было ни к одной девушке таких сильных чувств, которые я начал испытывать к воспитаннице короля. Даже просто думая о ней мое настроение повышается, а на лицо выползает глупая улыбка.

Моя прошлая жизнь закончилась на тридцать втором году жизни, от столкновения с несущейся на бешеной скорости красной Феррари. Умер я молодым и неженатым. Серьезные отношения два раза заводил, но из этого ничего не вышло.

Теперь понимаю, что просто не нашел подходящую девушку.

Блин. Теперь придется пересматривать многие планы, связанные с Морганой. До этой встречи я планировал стать ее другом, понимая, что, даже если у меня получиться сблизиться с ней больше чем это позволяют законы и обычаи Камелота, ничего хорошего из этого не выйдет.

Сейчас же мне нужно ломать голову над тем, как соблазнить Моргану, скрыть наши будущие отношения и, возможно, узаконить их. О том, что у нее нет ко мне никаких чувств, я старался не думать, чтобы лишний раз себя не накручивать.

Лучше строить планы и идти по ним к своей цели, чем содрогаться от сложности поставленной задачи.

Когда странный слуга покинул комнату, Моргана смогла облегченно выдохнуть.

Девушка находилась в сильной растерянности. Только что ее посетили очень необычные желания, направленные на недавнего собеседника. Ей захотелось обнять его и не отпускать, стоя так хоть целую вечность. Он, конечно, недурен собой, не намного хуже Артура, а это о многом говорит, так как принц считается самым красивым мужчиной Камелота. Но воспитанница короля не могла понять, что же вызвало у нее такую реакцию. Были смутные догадки, но она боялась им верить. В любом случае, нужно посоветоваться с Гвен.

— Мерлин? Где же я слышала это имя? — пробормотала себе под нос Моргана, сидя в раздумьях на своей кровати.

— Вы что-то сказали? — раздался недалеко голос ее личной служанки.

— Гвен? Здравствуй. Прости, я тебя не заметила, — рассеяно пробормотала Моргана.

— С вами все в порядке? — обеспокоенно спросила Гвиневра. Судя по всему, вид у черноволосой красавицы был слишком потерянный.

— Нет. То есть да. То есть... Гвен, скажи. Ты знаешь некоего Мерлина? Он, вроде бы, недавно появился в Камелоте.

— Леди Моргана. Да о нем почти все что-нибудь слышали, — весело улыбаясь, ответила Гвиневра.

— ...? — выразила свое удивление немного расширившимися глазами Моргана.

— Вы разве не знали? Неделю назад на тренировочном полигоне Мерлин заступился за слугу, которого Артур заставил бегать с большим щитом и метал в него ножи. В результате Мерлин с Артуром поругались и стали драться на тупых мечах. Артур победил, но Мерлин задал ему хорошую трепку, и с тех пор Артур ведет себя не так вызывающе, — поведала невероятную, по мнению Морганы, историю Гвиневра, попутно выполняя свои прямые обязанности.

— Да! Вспомнила. Что-то такое я слышала. Гвен, не стоит так безоговорочно верить всяким невероятным байкам. Ты же знаешь людей, они любую мелочь готовы раздуть до невообразимых масштабов.

— Леди Моргана, не считайте меня за дуру. Все, что происходило тогда между этими двумя, я видела своими глазами, — немного оскорбилась белокурая служанка.

— Прости, пожалуйста. Я не хотела тебя оскорбить. Но то, что ты говоришь кажется таким нелепым. Артур лучший воин королевства, и чтобы какой-то слуга смог биться с ним практически на равных... не вериться. Однако ты говоришь, что все видела. Расскажи мне все! В подробностях! — требовательно заявила воспитанница короля.

Стальные нотки, прозвучавшие в голосе госпожи, заставили Гвиневру невольно напрячься.

Часть 1. Отрезок 6

Вечером, когда мы с Гаюсом поужинали, я напомнил старику о его утреннем обещании.

— Гаюс, ты, помнится, утром обещал удовлетворить моё любопытство, — сказал я старому лекарю. А он уже собрался выходить из-за стола.

— "Удовлетворить любопытство"? Да? Мерлин, давно хотел тебя спросить. Ты где всего этого нахватался? — Гаюс вернулся за стол и принялся сверлить меня взглядом матёрого чекиста. Получалось у него неплохо, а для здешней, неискушённой публики, так и вообще замечательно.

К несчастью для лекаря, меня такими дешёвыми трюками не обмануть.

— Ты не переводи тему, старый пройдоха. Сам же сказал, что я могу обращаться к тебе с вопросами. Они у меня появились. Будь добр, отвечай за свои слова.

Где-то минуту мы играли в гляделки, пока Гаюс со вздохом не отвёл взгляд.

— Мерлин, какой ты, однако... нетерпеливый. Прочти сначала Книгу полностью, а уж потом я отвечу на все вопросы, которые у тебя возникнут.

— Уже.

— Что "уже"? — с подозрением переспросил меня Гаюс.

— Я уже изучил Книгу вдоль и поперёк, и у меня возникли вопросы, — ответил я.

— Но когда? Когда ты успел?! У тебя же на это должно было уйти минимум два месяца?! — принялся громко возмущаться обычно спокойный и флегматичный лекарь.

— Ночью читал, — равнодушно пожал я плечами.

— ...?! — оху... удивление Гаюса можно было потрогать руками. У меня возникло ощущение, что ещё немного и над его головой возникнет жирный знак вопроса.

— Мне для сна нужно всего два часа. Магия. Не говорил потому, что не видел смысла. Нет. Мысли не читаю. У тебя на лице всё написано.

Некоторое время Гаюс, с крайне офигевшим лицом, пялился на меня, а потом гулко захохотал, держась за живот. Через несколько секунд я присоединился к старику. Смеялись мы долго. Первым отпустило королевского лекаря. Смахнув выступившие слёзы, он сел на скамью у стола и стал ждать, когда я закончу.

— Ну так что? Ответишь на мои вопросы? — выпустив последний смешок, снова спросил я.

— Неназываемый* тебя подери, мальчишка! Отвечу! — в его возгласе причудливо переплелись возмущение, ирония и веселье.

— Что за язык используется в заклинаниях? — начинаю с того, что больше всего меня интересует.

— На нём разговаривали Древние. Слова их языка обладают СМЫСЛОМ и СИЛОЙ. Сам мир откликается на них и даёт то, что ты хочешь, забирая взамен магию, — стал объяснять мне Гаюс, его голос приобрёл лекторские мотивы.

— Кто они, эти Древние?

— Увы, Мерлин, единственное, что о них известно, это то, что они обладали невообразимым могуществом и знаниями. Древние с лёгкостью повелевали силами, о которых и представить трудно. Но в какой-то момент они просто исчезли. Это случилось очень давно — несколько тысяч лет назад, — фига себе новости. Гипербореи, Атлантиды и прочие Лемурии нервно курят в сторонке. Если, конечно, Гаюс невольно не преувеличивает.

— Ты научишь меня языку Древних?

— Нет, не научу. Я его не знаю. Только жрецы Древней Религии знают их язык и хранят многие другие тайны оставшиеся от Древних. К сожалению, во время Великой Чистки последователей Старой Религии практически истребили, — говоря это, старик стыдливо отвел глаза.

От его слов я пришёл в некоторое замешательство. Если вся магия завязана на, условно говоря, программирование реальности посредством ключей-слов определённого языка, а Гаюс заявляет что не владеет им, то это полный п*дец.

— Поэтому я и дал тебе эту Книгу. В ней собраны самые необходимые знания для любого, кто хочет с полным правом называть себя магом. Те заклинания, которые там описаны, дадут тебе необходимую основу, благодаря которой ты сможешь полноценно колдовать, совершенствуя своё мастерство, — ответил старик на незаданный вопрос. Судя по всему, он понял по моему выражению лица, что я, мягко говоря, в недоумении.

— Спасибо за разъяснения, Гаюс. Но если всё магическое искусство строится на заклинаниях, каким образом у меня получается колдовать с такой легкостью, одним усилием воли?

— До встречи с тобой я искренне считал это невозможным. Ни в одной известной мне книге нет упоминания о таких как ты. Моя гипотеза такова: "Время от времени рождаются те, кому суждено стать великими чародеями, и ты, Мерлин, один из них". Доволен? Больше вопросов не будет?

— Нет, не будет. Спокойной ночи, Гаюс.

— Спокойной ночи, Мерлин.

И я отправился в свою комнату. Сегодня ночью буду пробовать заклинания из Книги.

— Мерлин! Бездельник ты этакий! Где оружие и доспехи?!

— Уже на месте, сир. Я ещё утром их туда отнёс.

— А ты не такой идиот, каким кажешься.

— Благодарю, сир. К сожалению, я не могу сказать того же о Вас.

— Ты на что это намекаешь?! — возмутился Артур. В его голосе слышалась явная угроза. Любого другого слугу такие интонации заставили бы сильно понервничать, но не меня.

— Только на то, что Вы не выглядите идиотом, сир. А вы о чём подумали?

Минуту Артур силился что-то сказать, но, видимо, не нашёл достойного ответа.

— Ладно, у меня нет времени на твои глупые шутки, мне нужно готовится к турниру. Пошли!

И мы вышли из покоев принца, и отправились на полигон, тренироваться.

Месяц прошёл с того момента, как мне выпала честь стать слугой младшего Пендрагона.

На следующий день после моего разговора с Гаюсом состоялся пир в честь юбилея "избавления Камелота от магии". Фактически, празднование грандиозной резни, которую учинил Утер. На пир меня провёл лекарь, в качестве своего помощника, и я провёл весь вечер у стенки, тайком пялясь на Моргану.

Надо сказать, что девушка выглядела просто потрясающе. Фиолетовое атласное платье подчеркивало её идеальную фигуру, а сложная прическа открывала вид на изящную шею. Не говоря уже о том, что она явно пользовалась какой-то косметикой.

Весь вечер меня не покидало странное ощущение, что я нахожусь не на королевском пиру, а на костюмированной вечеринке ролевиков. Не знаю, как это объяснить, но общее впечатление складывалось именно такое.

Когда все знатные гости праздника уселись за длинные столы, и в центре зала образовалось пустое пространство, я насторожился и сосредоточил в ауре максимально возможное количество маны, ожидая выступления "леди Хелен". И ведьма не подвела моих ожиданий, усыпив всех своим волшебным голосом. Голос, кстати, действительно был очень красивый, я на короткое время аж заслушался.

Чары на меня не подействовали. Единственное, я уловил какие-то слабые касания чужой магии к своей ауре. Ощущения были похожи на слабую щекотку на краю сознания. В общем, зря напрягался, решил перестраховаться.

Дождавшись, когда ведьма окажется под средневековой люстрой со свечами, я повредил телекинезом цепь, и большая железная конструкция упала прямо на неё. Заклинание стало разрушаться, и люди начали просыпаться. И увидели уродливую старуху в платье певицы, придавленную люстрой.

Из последних сил умирающая ведьма смогла метнуть кинжал прямо в Артура. Только общим ступором от произошедшего я могу объяснить то, что принц стоял столбом, разинув рот, и даже не попытался увернуться. Хотя вполне мог.

Я же не зевал и моментально кинулся к Артуру. Мне вовремя удалось сбить его с ног.

В награду за спасение сына Утер сделал меня его слугой. Таким образом, я практически полностью повторил канон.

После случившегося праздник был безнадежно испорчен, и пир довольно быстро свернули.

— Что-то Вы сегодня не в форме, сир. Может быть, стоит отказаться от столь плотного завтрака?

— Заткнись и продолжай, Мерлин! Я прекрасно себя чувствую!

По прошествии получаса интенсивных тренировок со мной, Артур выглядел, как загнанная лошадь. Я, чтобы не раздражать принца, тоже изображал усталость.

Благодаря магии моя выносливость была намного выше, чем у младшего Пендрагона.

Через два дня будет очередной турнир среди рыцарей королевства, и Артур усиленно готовится к нему. В основном проводя со мной спарринги, в которых мы стабильно приходим к ничьей. Что неимоверно бесит Его Высочество, и придает ему второе дыхание во время тренировок.

В первую неделю я готов был прибить Артура с особой жестокостью и свалить всё на неведомого мага-злодея.

Дело даже не в том, что мне приходилось выполнять много тяжёлой и унизительной работы, я морально был к этому готов, к тому же мне за это хорошо платили, и магия очень сильно облегчала жизнь, а в том, как этот баран ко мне относился.

Я очень сильно ошибался, когда думал, что Артур проникнется уважением к моей персоне, если у меня получиться показать себя достойным воином.

Самое интересное, что на многих других представителей благородного сословия это подействовало. Практически каждый рыцарь, с которым я общался, разговаривал со мной, как с равным, не забывая, впрочем, грузить меня своими поручениями, но это уже частности.

К счастью для принца, он вскоре потащил меня на тренировки, где я с полным правом его мутузил. Спуская, таким образом, пар.

— Сир? Вы захотели полюбоваться на звёзды? Должен Вас предупредить, что сейчас не слишком подходящее время. Лучше это делать ночью, — говорю это Артуру, который, после часа махания мечом вместе со мной, настолько выдохся, что упал на спину и лежит, созерцая небо бессмысленным взглядом.

— Отвали, Мерлин, — вяло отозвался младший Пендрагон, никак не изменившись в лице.

В какой-то момент наши отношения с Артуром пришли в равновесие. Я, периодически, тонко, на грани приличия его стебу, от чего он бьётся в бессильной злобе, а принц, время от времени, помимо моих ежедневных обязанностей, даёт мне совершенно абсурдные и трудоёмкие задания. Например, взять с кухни десяток куриных яиц и натереть их до блеска или подсчитать сколько раз в день лошадь ржёт.

Во всём этом безобразии был и один положительный момент: у меня появилась железная мотивация как можно скорее стать сильным магом, чтобы всякие принцы не смели так со мной обращаться. За этот месяц я достиг того, что уже могу уверенно применять треть заклинаний описанных в Книге.

— Вставайте, сир. Завтра турнир, Вам надо как следует выспаться.

Часть 1. Отрезок 7

— Рыцари королевства! Великая честь приветствовать вас на турнире Камелота! В следующие три дня вы испытаете свою храбрость, рыцарские умения и, конечно, сразитесь с моим сыном, принцем Артуром! Лишь один станет чемпионом и получит приз! Тысячу золотых монет! В битве раскрывается истинная суть рыцаря! Воин он?! Или же трус?! Турнир начинается!!! — вещал Утер, стоя перед приехавшими на турнир рыцарями.

Артур же стоял с таким видом, будто его ведут под венец с кракозяброй ради политической выгоды.

Хоть бы рожу сделал попроще, что ли. На тебя ведь люди смотрят.

Интересно, он не выспался из-за тренировок или что-то другое?

Я же сидел во втором ряду и высматривал воина в жёлтом плаще и с гербом змеи на груди.

У меня на этого рыцаря были особые планы.

Ещё в прошлой жизни, во время просмотра сериала, у меня разрывался мозг в попытках понять логику поступков Валианта. В конце концов, мне надоело забивать себе голову всякой фигней, и я сделал вывод, что он был просто напросто не способен просчитывать события дальше, чем на шаг вперед.

В этой жизни вопрос, что делать с глупым, не обременённым моральными принципами кабальеро*, имеющим волшебный щит, встал в полный рост.

Вначале я хотел просто устроить ему проигрыш, используя телекинез. И пусть катится на все четыре стороны.

Но потом ко мне в мозг заползла мысль о том, что такой кадр, как Валиант, может явиться сюда на следующий турнир. Кто знает, какую пакость он припасет в таком случае?

Поэтому я решил поступить хитрее...

Второй день турнира. Вечер.

— Кушайте, мои хорошие. Кушайте. Заслужили.

Кормя своих волшебных змеек, что так удачно выручили его сегодня во время турнира, Валиант предавался сладким мечтам о тысяче золотых, которые он непременно выиграет.

К тому же, ЧСВ рыцаря приятно щекотало то, что король Утер оценил по достоинству его таланты и пригласил к себе на службу.

Как ни посмотри, а причин для хорошего настроения хоть отбавляй.

Незначительно портил благостную картину один единственный факт: леди Моргана не проявила к нему почти никакого интереса, отвечая вежливым равнодушием на все его многочисленные знаки внимания.

Валиант думал о будущем. И, чтобы надежно укрепиться при дворе Утера, надо жениться на его воспитаннице. Благо она очень красива, и любой нормальный мужчина захочет, чтобы такая девушка называла его своим мужем.

Искренне считая себя неотразимым сердцеедом, рыцарь недоумевал по поводу такой холодной реакции на него.

— Какого?.. — мгновение, и в помещении подул пробирающий до костей ледяной ветер, факелы потухли, погружая оружейную во мрак.

Обнажив меч, Валиант принялся настороженно вглядываться в темноту.

— Ищите и убейте! — повелел он своим питомцам.

Как ни странно, но змеи правильно поняли такой неопределённый приказ и отправились на поиски возможного свидетеля.

Будучи связанными со своим хозяином ментально, они понимали его с полуслова. Валиант же ни о чём таком не задумывался, а просто пользовался хорошим инструментом, каким стали для него змеи.

— Благородный сир Валиант с Западных Островов*. — раздался за спиной рыцаря холодный низкий голос.

Благородный кабальеро быстро обернулся и увидел двухметровую фигуру в чёрном плаще с капюшоном, буквально источающую мрак.

От страха, испытанного им в этот момент, Валиант не придумал ничего лучше, чем кинуться с мечом на нежданного визитера. Но не успел он преодолеть и половины разделявшего их невеликого расстояния, как неведомая сила подхватила рыцаря и приподняла его над полом, а шею сдавила невидимая удавка, от чего он стал задыхаться, беспомощно дрыгая ногами в воздухе.

— Какое восхитительное хамство. Нападать на хозяина, пользуясь его гостеприимством. По-хорошему, тебя нужно как следует наказать. Но я добр, и прощаю твое невежество, на первый раз, — голос неизвестного был все также холоден и отдавал какой-то потусторонней жутью. В сочетании с ощущениями приближающейся смерти от удушья, Валианта охватил не поддающийся описанию ужас, и он, в буквальном смысле, обмочился.

Момент, когда его отпустило и он, заходясь в надсадном кашле, плюхнулся на каменный пол, был для благородного кабальеро, наверное, самым счастливым в жизни.

Он уже приготовился умереть, и тут ему подарили жизнь.

— Кхто... кхх... кхто ты? — спросил Валиант, поднимаясь с пола.

— Вейдер... для тебя Владыка Вейдер, — представился маг.

— Чем я могу быть Вам полезен, Владыка Вейдер? — после всего, что произошло, у рыцаря не возникло даже мысли непочтительно обратиться к волшебнику.

— Ты, сир Валиант, имел дерзость пользоваться магией в стенах Камелота. Его Величество пока ничего не знает, но будь уверен, я доложу ему, если мы не договоримся.

— Но... но разве король Утер не преследует и не казнит всех магов?!

— Ха-ха-ха. Обожаю таких глупцов, как ты. Вы отчего-то наивно полагаете, что без помощи магов можно серьёзно бороться с колдовством, — от смеха владыки Вейдера у рыцаря по спине промаршировал табун мурашек и встала дыбом короткая шевелюра. А полученная информация заставила мысленно костерить себя последними словами, признавая правоту жуткого мага по поводу его умственных способностей.

— Чем я могу быть вам полезен, владыка Вейдер? — спросил Валиант, и поклонился, дав, таким образом, понять, что готов подчиняться.

Да у него, собственно, и выбора никакого не было. Или топор палача и смерть, или необходимость служить магу и жизнь.

— Никакой нужды в тебе у меня пока нет. Когда ты понадобишься, я тебе сообщу.

Надеюсь тебе не нужно напоминать, что, если ты ещё хоть раз используешь змей иначе, чем для спасения жизни, я тебя удавлю, — от последних слов Вейдера повеяло такой угрозой, что рыцарь, не в силах вымолвить ни слова, бешено закивал головой. — Ну что же, раз ты такой понятливый, не буду лишний раз тебя задерживать. Приятного вечера.

Вдруг, из того места где был маг, подул сильный ветер, который, на удивление, нёс в себе какое-то неуловимое тепло, согревающее душу. Факелы вновь загорелись, освещая оружейную комнату. А страшной, двухметровой фигуры след простыл.

— Ха-ха-ха! Дарт Вейдер! Тайная организация магов на службе у Утера! Ха-ха-ха! Да мне Оскара нужно давать. Жалко, что некому, — сидя на пне и вспоминая свой дебют в роли Дарта Вейдера, я от души веселился.

После спектакля с Валиантом, я вручил Гаюсу яд, чтобы он сделал лекарство для сира Талада*.

Пришлось врать, что нашёл, доселе не встречавшуюся в окрестностях Камелота, змею в лесу.

Пострадавшему от идиотизма Валианта рыцарю, мне пришлось нудно и аккуратно, чтобы ничего не повредить, обрезать ассоциативные связи, ведущие к воспоминанию о том, как зверюшки из щита оживают и кусают его.

После всех сегодняшних перипетий я с чувством выполненного долга отправился на свои еженощные тренировки в лесу.

Честно говоря, на вчерашнем пиру, когда Валиант начал подкатывать свои шары к Моргане, мне сильно хотелось его убить.

Три часа назад я вдоволь потешил свою темную сторону, отыгравшись на рыцаре за все свои потрёпанные нервы.

Восемь дней назад произошло знаменательное событие: Дракон наконец-то дозрел и позвал меня к себе, на разговор. В ходе довольно напряжённой беседы и яростной торговли мы с Ящером пришли к тому, что он передает мне все свои знания по магии разума, и я его освобождаю.

Тогда же Великий Дракон и загрузил в мой мозг первый пакет необходимой информации. Как он мне объяснил, чтобы мой разум нормально усвоил весь этот немаленький пласт его знаний, ему потребуется каждые три дня, на протяжении четырех месяцев, передавать мне небольшую порцию информации.

Причем, как я уже смог убедиться, Ящер загружает мне не просто знания, которые надо еще отработать на практике, но еще и НАВЫК их использования.

Первый пакет содержал информацию об устройстве духовной, ментальной и магической структуры у различных рас. Во втором были уже знания о том, как осуществлять конкретное воздействие на разум.

Оказывается, у каждого человека есть три слоя ауры: слой разума (ментальный), слой духа и слой магии. По названию понятно, за что отвечает каждая из них.

Самое интересное, что все они тесно переплетены между собой, поэтому если человек будет всю жизнь развивать свой интеллект, то его ментальный слой теснее переплетётся с духовной сферой, которая тоже станет расти. Магический слой же, представляющий то, что в фэнтези литературе называют резервом, начинает расширяться за счет поступающей в него духовной энергии, которая является ничем иным, как маной.

Надо сказать, если бы у меня не было подобных знаний, я не стал бы заморачиваться, и убил бы Валианта. А так, мне удалось посредством наглядной демонстрации могущества заполучить в своё подчинение хорошего бойца.

Конечно, с таким интеллектом и моральными качествами этот рыцарь долго коптить небо не будет, уж я об этом позабочусь, но для кое-каких дел мне понадобится его помощь.

* В разных странах рыцарей называли по-разному. В Германских землях — риттер. Во Франции и Испании — кабальеро. В Англии — knight. Во избежание повторов я и дальше буду иногда использовать этот термин.

* В сериале он представился распорядителю турнира, как сир Валиант из Вестерн Айрлес. Я просто нормально перевел.

* В сериале имя рыцаря-араба, которого укусили змеи Валианта, не упоминается, я же дал имя этому проходному персонажу.

Часть 1. Отрезок 8

Отражаясь, лунный свет создавал на открытой поляне атмосферу сказочной таинственности. Вдруг, прямо посередине этого чудесного островка, прямо из воздуха начала появляться серебристая дымка. Некоторое время она кружила по поляне, создавая причудливые образы людей и животных. Но, в один момент, с ней произошли разительные перемены: вся дымка собралась в одну точку и стала образовывать что-то похожее на человеческую фигуру. И вот, наконец, процесс завершился, явив миру высокого рыцаря с двуручным мечом и доспехами, глядя на которые даже король задохнётся от зависти.

Спокойно пройдясь пару минут по траве, неизвестный кабальеро с поистине чудовищной скоростью устремился к ближайшему дереву, и, взмахнув своим монструозным мечом, одним движением разрубил несчастный дуб пополам. После чего ствол с грохотом упал на землю, задев стоящих рядом собратьев. А рыцарь, постояв пару секунд, бесследно истаял в воздухе.

— Да!!! Я сделал это!!! — раздался по поляне мой радостный крик.

С самого начала, когда Книга оказалась у меня в руках, и я при практике различных заклинаний обнаружил, что, одновременно с произнесением слов древнего языка, мана, которая выделяется для того или иного заклинания, начинает формировать определённые узоры. Тогда я не придал этому значения, отложив это на потом, и сосредоточившись на изучении Книги.

Но всё изменилось, когда я заключил сделку с Драконом. Через полтора месяца таких экзерсисов мой разум стал работать в три раза лучше и быстрее, я получил что-то похожее на пресловутое магическое зрение, которое позволяет видеть магию и ауры всех существ в радиусе пяти километров, и появились фундаментальные знания о природе магии и всего, что с этим связано. Не говоря уже о том, что теперь я могу походя внушить любому обычному человеку с неразвитыми оболочками, что угодно.

Даже не представляю себе, что со мной будет, когда Дракон передаст мне все оговоренные знания. Кстати, использовав особое зрение в Камелоте, я с удивлением обнаружил, что все стены замка пронизаны магическими узорами неясного назначения. Интересно, что будет с Утером, если он узнает об этом? Повелит разрушить Камелот до основания или ограничится грандиозной истерикой?

Так вот, с определенного момента моё знание и понимание магии позволяли мне создавать заклинания без посредника в виде слов древнего языка. И тогда я начал экспериментировать, совмещая различные узоры и конструируя на их основе совершенно новые плетения, не имеющие вербальной формулы.

Четыре дня назад я начал разрабатывать заклинание практически с нуля, и вот сейчас, спустя кучу проб, ошибок и напряжённого умственного труда, у меня получилось нормально работающее плетение магического голема.

Тот рыцарь был созданием из маны и имел Искусственный Интеллект. Больше всего времени я потратил как раз на то, чтобы прописать ему сознание схожее с человеческим и императивы подчинения. Фактически это робот на магической основе. К тому же, использовать материальную иллюзию, из которой такой голем и состоит, можно и на себя, превращаясь в кого угодно.

Так, не понял. Что она здесь делает в такое время?! Обнаружив в четырёхстах метрах от себя весьма знакомую ауру, я поспешил туда.

Через пару минут моя цель уже была в десятке метров от меня, и, ничего не подозревая, в быстром темпе шла по весьма широкой тропе. Что интересно, направлялась она в сторону моей поляны.

— Леди Моргана! — когда расстояние между нами сократилось до пары метров, я окликнул девушку. За всю жизнь, прожитую практически в лесу, у меня сами собой выработались навыки, которым обзавидуется любой индеец (мне хочется так думать). И естественно, что любительница ночных прогулок не услышала чужие шаги даже на таком близком расстоянии от себя.

— Мерлин? — от звуков моего голоса воспитанница короля вздрогнула и резко повернулась ко мне. Этой ночью из-за полнолуния было довольно светло, поэтому девушке потребовалось всего пару секунд на то, чтобы опознать меня.

Этой ночью Моргане не спалось. Впрочем, в последний год бессонница стала ее постоянным спутником, даже снадобья Гаюса в последнее время стали действовать намного слабее. Сам лекарь объясняет это тем, что её организм привык к его зельям, и ему понадобится время, чтобы подобрать новый состав.

Пару месяцев назад у неё появилась какая-то странная тяга к лесу. Каждую ночь, когда бессонница мучает девушку особенно сильно, у неё появляется чувство, что её кто-то зовёт, и источник этого зова находится в лесу.

В какой-то момент Моргана не выдержала, и прямо в полночь отправилась в лес на поиски неизвестно чего. Вернувшись домой под утро ни с чем, она клятвенно пообещала себе, что больше никогда подобной ерундой заниматься не будет. Этому весьма способствовали: сильная усталость, гудящая от недосыпа, голова, и искреннее непонимание какого черта она вообще туда попёрлась.

Снова Моргана ночью сбежала из замка в лес, и опять совершенно безрезультатно. С тех пор воспитанница короля регулярно, раз в несколько суток, ходит на ночные прогулки.

Этой же ночью зов был особенно силён и вёл её в конкретном направлении.

— Леди Моргана! — услышала девушка всего в паре метров чужой голос. Вздрогнув от неожиданности, она быстро повернулась к тому, кто окликнул её по имени.

— Мерлин? — неверующе прошептала воспитанница короля. Вот уж кого она не ожидала здесь встретить. Сердце забилось быстрее, а в душе поселилось чувство покоя и защищенности.

С тех пор как Моргана повстречалась с этим юношей впервые, её мысли практически постоянно были заняты им. Она даже просила Гвен поподробнее разузнать всё, что можно про Мерлина. Сведения, которые добыла белокурая служанка, были довольно волнующими для юной девушки выросшей на различных любовных романах с рыцарской тематикой. Конечно, Моргана не была дурой и понимала, что реальная жизнь отличается от той картины, которую рисуют подобные книжки. Но нужный задел в мозгах присутствовал, поэтому, когда Гвиневра рассказала ей о том, что Мерлин является отличным воином, не уступающим Артуру, весьма образованным и начитанным человеком, и общается в основном с рыцарями, которые охотно принимают его в свой круг, не трудно представить, что навоображала себе Моргана.

С определённого момента в ней поселилась твёрдая уверенность, что Мерлин — сбежавший из родных мест принц или сын влиятельного лорда, который был вынужден покинуть родные края и скитаться в результате политических козней.

К сожалению, все её встречи с ним можно было пересчитать по пальцам, и то он всего лишь приносил ей снотворное.

— Да, это я. Могу я поинтересоваться, что вы здесь делаете в такое время? — спросил её Мерлин. В его интонациях присутствовал небольшой укор и нотки заботы. На губах же играла лёгкая, чуть лукавая улыбка.

— Я-я просто гуляла, — ответила Моргана. Голос её дрогнул, и все попытки казаться невозмутимой потерпели крах.

— Тогда, не окажите ли мне честь, позволив присоединиться к вашей прогулке, миледи? — галантно поклонившись, спросил Мерлин. Он улыбался, а его глаза лучились нежностью и заботой.

— Конечно. Я буду очень рада, если ты пойдешь со мной... То есть я хотела сказать... А ты что ночью в лесу делаешь, Мерлин?! — рядом с этим юношей мысли Морганы путаются, поэтому она нечаянно сказала то, что на самом деле думала, и, чтобы отвлечь внимание собеседника от её предыдущих слов, она попыталась изобразить возмущение.

Именно что попыталась, потому что ничего, кроме чуть более широкой улыбки на лице Мерлина, эти слова не вызвали, ей не удалось его смутить.

— Отрабатываю свои навыки обращения с мечом, миледи, — ответил слуга принца, пожав плечами.

— Э-э-э? Ночью? В лесу? Это же небезопасно! А вдруг разбойники или ещё что-нибудь нехорошее?! — его ответ поверг леди в шок, поэтому она опять не уследила за тем, что сказала.

— Днём у меня и так дел предостаточно. К тому же, в случае чего я смогу себя защитить. А вот о чём думали вы, идя сюда в такое время совершенно одна, для меня загадка, — с лица Мерлина исчезли все намёки на веселье. Сейчас юноша чем-то неуловимо напоминал ей отца, который также смотрел на неё в детстве, когда она вытворяла какую-нибудь шалость.

— Честно говоря, для меня тоже. Порой меня прямо тянет в этот проклятый лес! И я брожу и брожу здесь до утра в поисках неизвестно чего!!! — не выдержала Моргана и зарыдала, бросившись в объятия к, остолбеневшему от такого поворота событий, Мерлину.

Вся эта ситуация с непонятным зовом из леса очень сильно угнетала девушку. Единственным человеком, который знал, что ночью она покидает свои покои, была Гвиневра. И то, служанка даже не подозревала о том, куда ходит её госпожа, думая, что Моргана из-за бессонницы гуляет по замку. О том, что её манит какая-то непонятная сила, леди предпочла никому не рассказывать, во избежание.

Оказавшись же в ночном лесу наедине с парнем, к которому испытывает весьма сильные чувства, Моргана после недолгих колебаний всё ему и выложила, попутно орошая юношу своими слезами.

Я обнимал, гладя по спине рыдающую девушку. Честно говоря, меня сильно обескуражило её поведение. Мне в страшном сне не могло привидится, что Моргана может броситься плакать в жилетку малознакомому человеку, каким я для неё и являлся. Потом, когда она немного успокоилась и смогла связно разговаривать, на меня обрушилось новое потрясение: воспитанница короля стала совершенно откровенно рассказывать мне о своих проблемах.

Я, как мог, успокаивал её, попутно офигевая от всего происходящего.

— Знаешь, Моргана, думаю, ты и сама понимаешь, что здесь, скорее всего, замешана магия, — сказал я, пришедшей в себя девушке, после того как она все подробно и обстоятельно мне поведала. В процессе утешения воспитанница короля услышала от меня кучу комплиментов, и мы как-то незаметно перешли на "ты".

— Да, Мерлин, ты прав. Я думала об этом, но не хотела верить, — произнесла леди и обняла себя за плечи, поежившись.

— Послушай, в следующий раз, когда тебя настигнет очередной зов, иди на восточный полигон и я помогу. У меня там каждую ночь проходят тренировки.

— Мерлин, спасибо, что помогаешь. Ты даже не представляешь, как мне полегчало. У меня прямо камень с души упал, — подняла она на меня свои сияющие глаза.

Я же натурально поплыл от её вида. Больше всего она напоминала Кота из Шрека. Прибавить к этому то, что передо мной стояла безумно красивая девушка, в которую я влюблён, и получится гремучая смесь. К счастью, сила воли возобладала над желанием впиться страстным поцелуем в её чувственные, алые губы.

— Мерлин! С тобой всё в порядке? Я сказала что-то не то? — обеспокоенно спросила меня Моргана. Видимо девушка заметила мои внутренние терзания и неправильно их интерпретировала.

— Нет-нет. Ты здесь ни при чём. Просто мне пришла в голову идея. Ты говорила, что сегодня зов очень силен, и у тебя получалось определить направление. Сейчас ты чувствуешь, куда нужно идти?

— Да. Но к чему ты спрашиваешь?

— Я думаю, что нам следует отправиться туда, где тебя ждёт кто-то или что-то, чтобы раз и навсегда во всём разобраться или, по крайней мере, попытаться.

— Но Мерлин! Это же опасно! Ты предлагаешь идти неизвестно куда, неизвестно зачем! — возмутилась Моргана. Кстати, совершенно справедливо. Не будь я уже сейчас довольно сильным магом, ни за что не предложил бы такую идиотскую идею.

— Опасность, конечно, есть, и немаленькая. Но лучше решить всё сейчас, пока не стало слишком поздно.

— Слишком поздно? О чём ты говоришь? — непонимающе переспросила у меня Моргана.

Когда она рыдала в моих объятиях, мне представилась неплохая возможность просканировать ауру девушки. И кое-что мне очень не понравилось. В её ментальной оболочке присутствует магический конструкт. У меня хватило знаний, чтобы разобраться в структуре и назначении сего плетения. Грубо говоря, эти чары имеют постоянную связь со своим создателем, и через них неизвестный колдун может посылать сигналы в разум Морганы, заманивая её в определённое место. К тому же, конструкт с каждым днём усиливает свое воздействие на девушку. В один прекрасный день она просто не сможет сопротивляться зову.

— Боюсь, дальше будет только хуже. Поэтому нам стоит разобраться с этим как можно скорее.

— Ты прав, Мерлин, — коротко ответила мне Моргана после минутного молчания.

Эти слова, будто, поставили точку в нашем разговоре.

Часть 1. Отрезок 9

— Эй, Мерлин! Ты не занят? Как насчет того, чтобы позвенеть мечами? — спрашивает сэр Персиваль, обмениваясь со мной рукопожатием*.

— Ты оскорбляешь меня в лучших чувствах, Персиваль. Ты же знаешь, я никогда не откажусь от доброй драки! — отвечаю я, притворно обижаясь.

— Ха-ха-ха! Ну, ты, Мерлин, порой как сказанёшь. Пошли! — весело засмеялся рыцарь на мою немудрёную шутку и повёл меня на северный полигон.

После поединка с Артуром, когда я показал свои выдающиеся, без шуток, воинские умения, ко мне стали подходить рыцари с предложением "смахнутся". Первое время ко мне шли, в основном, "духи". После того как я отделал всех молодых кабальеро, меня стали приглашать на поединок более старшие и солидные рыцари. Двое из них даже смогли меня победить. В поединках я принципиально не использовал магию.

После всей этой эпопеи рыцари стали относиться ко мне, как к равному. Сэр Леон, являющийся в Камелоте кем-то вроде начальника штаба, даже искренне посетовал на первое правило кодекса рыцарей*.

Надо сказать, что в общении с военной элитой королевства я использовал определённый шаблон поведения, который должен был расположить их к моей персоне, и он со своей задачей прекрасно справился.

В итоге перед ними предстал образ смелого, честного, весёлого и немного хитрого парня. Нельзя сказать, что я притворялся, скрывая свои истинные мысли и эмоции за маской. Нет. Просто выставлял наружу одни свои чувства и прятал другие.

К тому же, некоторых из них я спустя пару месяцев знакомства могу с полной уверенностью называть своими друзьями.

Персиваль был одним из этих рыцарей. С ним мы сошлись на совместной любви к шуткам. Увидев его впервые никто даже мысли не допустит, что этот хмурый здоровяк может улыбаться. На самом же деле Персиваль является записным приколистом и балагуром. У нас с ним даже образовалась традиция каждую неделю ходить в трактир и, как сказали бы в будущем, устраивать соревнования по литр болу. Кто проигрывает, тот потом платит за двоих. Не смотря на мой прокачанный магией организм, Персиваль ведёт с отрывом. Хорошо еще, что он, как настоящий друг, всегда притаскивает меня, ужратого до розовых соплей, домой.

Впервые когда это произошло, Гаюс мне потом наутро устроил лекцию о вреде алкоголя в больших количествах. Повезло старику, что для меня убрать похмелье это пара пустяков, а то я бы его просто-напросто прибил, как источник громких звуков.

Наконец мы дошли до места, и стали готовиться к предстоящему бою, облачаясь в доспехи и выбирая себе меч по руке.

Ухожу в сторону от яростного напора противника, принимаю удар на щит, отвожу руку в сторону, враг теряет равновесие, укол в горло, успевает сместиться, попадаю в ключицу, отход, не успеваю закрыться, прилетает в печень, волевым усилием давлю ощущение боли, выставляю вперед щит и бегу на врага, бью противника щитом по руке, меч выпадает, враг открывается, обозначаю отрубание головы. Победа.

— Фуф. Ты порой слишком увлекаешься во время атаки и забываешь о защите, Мерлин, — говорит после тренировки Персиваль, обращая моё внимание на ошибки, которые я допустил во время боя.

— А ты слишком полагаешься на свой меч и теряешься, если выпускаешь его из рук.

Поединок был довольно интенсивным, и мы пропотели насквозь.

За время, что я провел в Камелоте, мои воинские навыки довольно серьёзно подросли за счёт постоянных тренировок с лучшими рыцарями королевства.

— Эй, Мерлин, смотри, кто идёт. Это же наш сэр Ужик, — пихнул меня в бок Персиваль, показав на проходящего мимо Валианта.

Заметив меня, отважный рыцарь скривился так, будто съел лимон без сахара, и прошел мимо, напоследок окатив мою персону взглядом, полным ненависти.

У меня с этим кренделем произошла довольно забавная история. После турнира, в котором Валиант занял второе место, проиграв Артуру, Утер таки взял его на службу.

К тому времени я уже стал достаточно уважаемым членом местного дворянского собрания. А он, только появившись в Камелоте, не знал о моем неофициальном статусе среди рыцарей.

Будучи по природе своей человеком мстительным и завистливым, Валиант исходил злобой на принца за свое поражение и не придумал ничего лучше, чем прикопаться ко мне, как к слуге Артура.

Когда змеиный рыцарь отловил меня возле покоев венценосного блондина и начал строить в достаточно грубой форме, я послал его в стратосферу, доходчиво объяснив, что являюсь слугой принца и подчиняюсь только ему, а на всяких

* * *

срать хотел. Валиант почему-то обиделся и попытался зарубить меня на месте. Моя реакция уже тогда превосходила человеческую, и я, легко увернувшись, от всей души пробил засранцу хук с правой. От чего он тут же прилёг отдохнуть.

Этот гад не успокоился, и через три дня попытался расквитаться, вызвав меня на поединок при свидетелях. В общем, довольно логичный ход. Таким финтом он убивает сразу двух зайцев: и совершенно безнаказанно мстит Артуру, и меня убивает.

Бой был назначен на шесть вечера, к тому времени на место поединка стянулись многочисленные зеваки из придворных, все рыцари, которые были в Камелоте, даже Утер припёрся ради интереса. Дело в том, что за довольно короткое время я успел стать местной знаменитостью, в пределах верхнего города меня знала каждая собака. О моей ссоре с Валиантом широкой публике было не известно. И все подумали, что новичок просто решил громко заявить о себе, побив меня.

В конце поединка, когда поверженный враг лежал на траве и ожидал своей участи, а мой меч грозился поставить жирную точку на его жизненном пути, я резко воткнул оружие в землю, рядом с головой рыцаря, и сказал ему, что вместо змей на гербе намного правдоподобнее смотрелись бы ужики.

С тех пор его иначе, чем "сэр Ужик", и не называют. Слуги и придворные делают это за глаза, а иные кабальеро не стесняются именовать так и в открытую.

Думаю не надо говорить, что Валиант питает ко мне лютую ненависть и при любом удобном случае попытается отправить в страну вечной охоты.

Я, конечно, мог бы сгладить ситуацию и не доводить до конфликта, но мне было просто-напросто плевать. Все равно Валиант скоро погибнет и сделает это с большой для меня пользой.

Попрощавшись с Персивалем, я отправился к себе, чтобы помыться и привести себя в порядок.

— Привет, Гаюс. Как дела? Скольким несчастным за сегодня ты продлил их мучительное существование, не дав упокоиться в райских садах? — поздоровался я с лекарем, который готовил очередное лекарство для страждущих.

— И тебе доброе утро, Мерлин, — флегматично отозвался Гаюс, продолжая свое занятие. К моим подколкам он уже привык и не реагировал на них.

— Слушай, Гаюс, я тут подумал. Ты не мог бы обучить меня науке врачевания? — задал я вопрос старику, после того как освежился в ванной.

Мои слова произвели на лекаря волшебный эффект. Гаюс поперхнулся и уронил ингредиенты, которые смешивал в этот момент.

— С чего это вдруг?! Ты же ни разу не проявлял интереса к моей работе, — удивленно спросил меня старик.

— Ну-у. На самом деле я надеюсь узнать от тебя некоторые секреты ОСОБОЙ медицины.

— То есть, ты хочешь, чтобы я научил тебя исцелять с помощью магии?

— В общем, да.

— Боюсь, ты обратился не к тому человеку, Мерлин. Даже в свои лучшие годы, когда я практиковал магию, мои умения на этом поприще были довольно скромными, — сказал Гаюс, и с сожалением вздохнул.

— Может и так. Но поблизости нет никого другого. К тому же, ты не будешь отрицать, что в деле не магического врачевания тебе нету равных. И мне очень хотелось бы припасть к источнику твоих безграничных знаний в этой области.

— Уговорил, чёрт языкастый*, — улыбнувшись, произнес старик после минутного просверливание во мне дырок взглядом. — Чуть не забыл, приберись тут.

— Доброй ночи, миледи. Надеюсь я не помешал? — улыбаясь, захожу в комнату Морганы.

— Мерлин. Я очень рада, что ты пришел. Надеюсь тебя никто не заметил? — увидев меня, девушка просияла и бросилась в мою сторону.

— Не волнуйся, я был предельно осторожен. Вот, возьми их, пусть они будут дарить тебе хорошее настроение и напоминать обо мне, — достаю из-за спины букет, и протягиваю его ей.

Надо сказать, что это не обычные цветы, а очередной магический конструкт в виде девяти тёмно-синих роз. Выглядят они, конечно, фантастически. Три дня я корпел над тем, чтобы подарок, который должен произвести впечатление на Моргану, и получил, в результате, настоящее произведение искусства. Помимо чисто эстетической функции, у роз есть еще и практическая, а именно, обеспечивать мою возлюбленную крепким и здоровым сном.

Увидев букет в моей руке, юная красавица застыла с открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова. В её глазах плескалось безграничное удивление, и даже шок.

— Что это за цветы? Где ты их достал? — подняв на меня взгляд, спросила девушка. Взяв, наконец, протянутые ей розы, она глубоко вдохнула их чудесный аромат.

Как такового запаха у них нет, но есть специальный конструкт, который продуцирует в мозг всем, кто приблизится к бутонам ближе десяти сантиметров, ощущение самого желанного и приятного, для каждого отдельного человека, аромата.

Волосы встали дыбом от того, как она на меня после этого посмотрела. В этих прекрасных голубых озерах заполыхал настоящий вулкан страсти и желания.

В эмоциях же образовался настоящий коктейль из нежности, желания, благодарности и еще кучи мало понятных для меня чувств.

— Это синие розы. Насчет того, где я их добыл. Позволь оставить это в секрете, — с улыбкой ответил я, обнимая Моргану за талию и притягивая к себе.

Наш роман начался две недели назад, в ту ночь, когда мы пошли разбираться с неизвестным колдуном, который ей полоскал мозги.

После трех часов брожения по лесной чаще нам удалось найти место, откуда исходит источник сигнала. Это оказалась небольшая поляна, на которой обнаружился небольшой лагерь из пяти палаток. Обитатели этой стоянки были похожи на романтиков с большой дороги.

Сидя в кустах, я насчитал одиннадцать слоняющихся по лагерю человек и ещё одного, сидящего в самой большой палатке. Предположительно этот человек и есть тот, кто мне нужен. Его аура отличается большой энергонасыщенностью. Не так, как у меня, но все равно весьма прилично.

Моргану пришлось оставить подальше и идти на разведку самому, потому что тихо передвигаться по лесу и маскироваться она не умеет. К тому же, я не мог наложить на неё чары отвлечения внимания, была опасность повредить уже висящее на девушке плетение. Как бы оно повело себя в этом случае, мне даже страшно подумать. Не говоря уже о том, что создатель конструкта мог насторожиться, и тоже сделать какую-нибудь пакость.

Разведав всё как следует, я вернулся, и мы с Морганой начали советоваться и составлять план. В конце концов, сошлись на том, что она пойдёт туда, якобы в одиночку, а мне будет отведена роль храброго белорусского партизана, то есть сидеть в засаде и мочить немцев в случае надобности.

Когда юная красавица вышла к границам лагеря и её заметили означенные личности криминальной наружности, а я затаился, готовый в любой момент броситься в бой, из большой палатки вышла довольно красивая женщина в лёгком голубом платье. Улыбнувшись, она успокоила насторожившихся бандитов и что-то сказала Моргане, подзывая её.

Что странно, секунду назад моя возлюбленная сильно нервничала, а тут совершенно спокойно пошла за незнакомой колдуньей. С трудом подавив желание вмешаться, я осторожно сменил место дислокации, чтобы быть поближе к шатру ведьмы.

Заведя девушку в свою палатку, колдунья усыпила её и стала проводить малопонятные для меня магические манипуляции.

Причин таиться у меня больше не было, поэтому я, не пожалев маны, накрыл поляну заклятием сна и, выбежав из-за деревьев, поспешил к шатру ведьмы. На бандитов мои чары подействовали мгновенно, и они упали на землю, захрапев. Один даже умудрился приземлиться в костер. Видимо, с силой я умудрился переборщить, потому что разбойник продолжал спать сном младенца, горя заживо.

Но вскоре мне стало не до самого сурового косплейщика Джордано Бруно. Из палатки выбежала колдунья, при этом вид у неё был очень обеспокоенный, даже скорее, напуганный.

Заметив меня стоящего посреди лагеря, и дрыхнущих бандитов, она, кажется, даже немного взбледнула.

— Кто ты такой? Что тебе надо? — спросила ведьма, пытаясь казаться невозмутимой. Но голос подвёл её, дрогнув в неподходящий момент.

Магическим зрением я заметил, что она формирует вокруг себя защитное заклинание. На мне же с самого начала был мой Щит Маны, поэтому у меня не было особых причин волноваться, и я решил вступить с ней в диалог.

— Я, скажем так, друг Морганы. Моё имя тебе ничего не скажет, — отвечаю колдунье.

— Кто! Ты! Такой?! — вспылила моя собеседница и начала плести в ауре какое-то заклинание.

На всякий случай я укрепил свою защиту, добавив в неё ещё несколько слоев.

— Меня зовут Мерлин, если тебе интересно, и я действительно пришёл с Морганой. Мне стало крайне любопытно пообщаться с тем, кто наложил на неё такое любопытное заклятие.

— Я тебе не верю! Не прикидывайся тем, кем ты не являешься! Покажи свой истинный облик! — вот оно что. Судя по всему, она приняла меня за какого-то крутого мага, который скрывается за личиной семнадцатилетнего юноши. В принципе, её можно понять, заклинание, которым я усыпил романтиков с большой дороги, наводило на вполне определённые мысли. К тому же, она наверняка чувствует мою мощь. Если эта ведьма та, за кого я её принял, стоит попытаться договориться с ней.

Решив сыграть на заблуждениях колдуньи, я создал поверх себя иллюзию, которая в точности повторяла внешность Палпатина в его бытность канцлером. Ну, что поделать, люблю я Звёздные Войны.

— Я тебя не знаю. Кто ты? — осмотрев мой новый облик, снова спросила ведьма.

— Мое имя ты уже слышала. Я пришел из земель франков, и мне тоже очень хотелось бы узнать, кто передо мной.

— Моё имя Нимуэй, я — жрица Древней Религии.

Дальнейший наш разговор по своему содержанию напоминал базар двух авторитетов, которые никак не могут поделить территорию. Конечно, общались мы исключительно вежливо и культурно. Особенно Нимуэй, которая откровенно меня побаивалась.

Я пытался доступно объяснить ведьме, что Камелот — моя территория, и совать туда свой нос не следует. Она, наоборот, хотела, чтобы ей никто не мешал осуществлять священную месть в отношении Утера.

В какой-то момент я не выдержал и атаковал колдунью телекинезом, проделав с ней то же самое, что и с Валиантом во время нашей первой встречи. Надо сказать, что мне пришлось изрядно потрудиться, грубой силой продавливая ее защиту. Она, конечно, пыталась сопротивляться, и даже успела послать в меня пару огненных шаров, но моя защита с честью выдержала это испытание, просев всего на десятую часть.

После этого переговоры пошли намного легче. Прав был американский гангстер в своей знаменитой фразе про пистолет и доброе слово.

В итоге, Нимуэй дала магическую клятву, что не будет вредить Камелоту без моего на то разрешения, а также поведала мне о том, что собиралась сделать с Морганой, и множество интересных фактов про магическую кухню пяти королевств. Я же обязался в течении десяти лет убить Утера и всеми силами поспособствовать возвращению магии в Камелот.

На этом мы и разошлись. Я взял на руки сладко спящую воспитанницу короля, и пошел в направлении города.

Через полчаса, когда мы достаточно удалились от стоянки Нимуэй, я развеял иллюзию и, подстелив свой плащ на траву, бережно положил на него юную красавицу, и принялся тщательно сканировать ее ауру на предмет посторонних конструктов. Найдя только уже знакомое плетение, я принялся аккуратно его удалять.

Удалось мне это лишь спустя полтора часа. После чего я разбудил Моргану небольшим импульсом маны.

Проснувшись, красавица буквально засыпала меня вопросами о том, что произошло. Мне пришлось поведать ей красивую сказку о том, как я доблестно превозмогал гадких бандитов и подлую ведьму, которая, вот незадача, сумела сбежать, исчезнув в вихре магии.

Всё случилось после того как мой рассказ подошел к концу. Между нами возникло непонятное притяжение, и мы слились в жарком поцелуе. То, что я чувствовал в этот момент очень сложно описать словами. Все страхи и тревоги враз покинули меня. Появилось ощущение, что я обрёл свою вторую половину, теперь это мой самый близкий и родной человек в этом мире. Всё это вместе с неописуемым счастьем и накатывающим возбуждением дало совершенно убойный эффект, я капитально потерял голову, и наш поцелуй быстро перерос в прелюдию к сексу. Судя по той страсти, с которой Моргана откликалась на все мои ласки, голову ей снесло почище, чем мне. К счастью, у меня ещё были остатки разума, не давшие двум обалдевшим подросткам совершить непоправимую глупость.

Придя в себя, мы вернулись в Камелот. Я проводил девушку до её покоев, а сам отправился высыпаться.

С тех пор у нас, можно сказать, начался довольно бурный роман. Гуляем теперь по вечерам в верхнем городе или в лесу. Разговариваем обо всём на свете и подолгу целуемся в самых разных местах. Но, надо сказать, что шифруемся мы очень тщательно, ибо нам обоим понятно, что если о наших отношениях узнает кто-нибудь третий, это будет катастрофа. Я заранее планировал маршруты свиданий и, чтобы окончательно подстраховаться, вешал на нас заклинание сокрытия, когда мы были вместе.

На удивление, необходимость ото всех прятаться очень заводила Моргану и придавала нашим отношениям некоторой приятной перчинки.

* Имеется в виду древнее рукопожатие, когда пожимали не ладони, а локти.

* Имеется в виду правило, которое запрещает принимать в рыцари лиц не благородного происхождения.

* На самом деле Гаюс употребил какое-то другое выражение близкое по смыслу. Просто я решил не плодить лишних смыслов и фразеологизмов.

Часть 1. Отрезок 10

— Ваше Величество! Ваше Величество! — сквозь сон доносился до Утера чей-то громкий голос.

Неохотно вставая с кровати, король проклинал всё на свете и клялся себе, что если причина, по которой его подняли посреди ночи, окажется недостаточно веской, провинившегося ждёт жестокая кара.

— Что стряслось? — открыв двери, недовольно спросил Утер.

За дверью обнаружился чем-то сильно взволнованный Леон и пара стражников. Сон как рукой сняло. Стоящий перед ним рыцарь не был склонен к панике и преувеличению опасности, а значит, произошло что-то действительно серьёзное.

— Беда, сир. В кабаке "Восходящее Солнце" между сэром Валиантом и Грегором произошла ссора. Они взялись за клинки, и провели поединок на месте. Cэр Валиант мёртв, а Грегор тяжело ранен. Гаюс даёт самые неутешительные прогнозы...

— Это все печально, конечно. Но неужели нельзя было подождать до утра? — недовольно перебил Леона король. Новости были, откровенно говоря, паршивыми. Верных людей и так мало. А они ещё додумались резать друг друга. Надо будет запретить рыцарям проводить поединки до смерти без его дозволения. Но Утер ожидал услышать намного более худшие новости.

— Простите, сир. Но это ещё не всё. Грегор вёз сюда очередную партию и, остановившись в таверне на ночь вместе со своими людьми, столкнулся там с сэром Валиантом. Часть его людей осталась охранять клетки с пленниками. После того как закончился поединок трактирщик послал за Гаюсом и стражей. Прибывший отряд стражи обнаружил стоящие возле таверны пустые клетки и мёртвых охотников за головами, лежащих кучей в стороне. Причём люди Грегора, которые остановились на ночлег, тоже оказались мертвы.

От таких новостей у Утера зашевелились волосы на затылке, а по спине пробежала стая мурашек.

— Ск... сколько?! — только и смог вымолвить король.

— Пятеро, сир. Не волнуйтесь, все они — дети не старше одиннадцати лет, — ответил рыцарь, правильно поняв своего сюзерена.

— Гаюса и Агравейна в малый зал. Живо! Ты там тоже понадобишься, Леон. Ступай! — послал Утер за своими самыми доверенными людьми, задавив в себе проснувшиеся страх и гнев, и настроившись на деловой лад.

— Что ты можешь сказать по этому поводу, Гаюс? — поинтересовался король у лекаря.

Дело происходило в малом зале, где обычно проходят рабочие совещания правителя с самыми авторитетными рыцарями и придворными. Помимо Утера и Гаюса здесь присутствовали: фактический глава рыцарей — сэр Леон, и Лорд Агравейн — шурин короля и прознатчик* Камелота.

— Честно скажу, я в замешательстве, сир. За свою жизнь я многое повидал, но это... — развёл руки в сторону старик, показывая свою растерянность, — я тщательно обследовал тела людей Грегора. Никаких внешних повреждений на телах нет, как и следов борьбы. У них у всех сломана шея. Такое ощущение, что их всех умертвили одновременно.

— Ты уверен в своих выводах, Гаюс? — спросил король. Картина, нарисованная старым другом, откровенно пугала. И в неё очень не хотелось верить.

— Я уже ни в чём не уверен, сир. Но нельзя отрицать очевидное. Здесь замешана магия, весьма могущественная магия, должен заметить.

— Ладно, садись. Что удалось выяснить тебе, Агравейн? — дал слово своему шурину король.

— Дело очень странное и запутанное. Мне понадобится, в лучшем случае, неделя, чтобы во всём разобраться. Предварительные выводы пока таковы: поединок Валианта и Грегора не был случайностью, — отчитался Агравейн. Вид у него при этом был довольно мрачный. Впрочем, как и у всех присутствующих.

Устало прикрыв глаза и потерев виски, Утер принялся усиленно думать над возникшей проблемой.

— Прошу прощения, но я хотел бы напомнить, что завтра должен прибыть лорд Байярд вместе с делегацией, — подал голос, молчавший до этого Леон.

Все разом повернулись к рыцарю, и их взгляды были крайне далеки от дружелюбных.

— Спасибо, сэр Леон, что напомнили нам о столь радостном событии, а то мы стали забывать об этом, — ядовито произнес Агравейн, обращаясь к сидящему напротив него Леону.

Поднявшись из-за стола, Утер принялся молча мерить шагами помещение, нервируя этим своих подчиненных.

— Я просто хотел сказать, что принимать делегацию Мерсии, когда у нас в городе находится сильный колдун, крайне нежелательно. Может, стоит, пока не поздно, послать гонца к Байярду и договориться о встрече где-нибудь в другом месте, — высказал рыцарь своё предложение.

— Мысль, конечно, здравая, но боюсь, мерсийцы могут принять это за оскорбление. Не говоря уже о том, что такой жест обязательно скажет всем соседям, что в Камелоте не всё в порядке, — возразил Агравейн.

— Агравейн прав. Мы не можем позволить себе показывать слабость. Особенно сейчас, когда война только закончилась. Леон, кого ты отрядил на поиски? — после слов своего родственника Утер резко остановился и стал говорить, цепко впившись взглядом в рыцаря, от чего он начал чувствовать себя довольно неуютно.

— Сердика, Хельфнара, Персиваля и Джонаса. Они должны справиться, сир, — Ответил Леон.

— Ты поступил правильно. Эти действительно справятся. Иди к ним и передай, что времени у них до вечера. Пусть перетряхнут тут всё, но найдут этих проклятых Создателем колдунов, — приказал король.

Поклонившись сюзерену, Леон поспешил удалиться из зала.

— Располагайтесь, еда и вода вон там, отхожее место за левым поворотом. Не волнуйтесь, вы здесь временно, потом я переселю вас в более достойное жилище. Вопросы есть? — обращаюсь к пятерым детям десяти-одиннадцати лет, которых я привёл в катакомбы Камелота.

На мой вопрос ребята дружно покачали головой.

— Хорошо. Сейчас я не могу всё вам объяснить. Скоро по всему Камелоту начнёт рыскать стража, и мне надо быть на своём месте. Я постараюсь навестить вас через пару дней. А пока, заклинаю вас, не выходите отсюда. На входе есть чары не позволяющие обнаружить это место, здесь вас никто не найдет, — дал я детям последний наказ и на крейсерской скорости припустил в свою спальню, пока не начали обыскивать придворный люд.

— Подожди! Как тебя зовут? — догнал меня возглас блондинистого паренька, судя по виду, самого старшего в их компании.

— Мерлин. Моё имя Мерлин, — обернувшись, ответил я и сразу же продолжил свой бег.

Удивительно, какие вещи могут приключиться с человеком стоит ему выйти из дому. Сегодня вечером я был чётко уверен, что мне светит очередная тренировка в свете луны и ничего больше. Но судьба или высшие силы распорядились иначе.

С определенного момента, когда я научился заклинанию сокрытия, моя жизнь стала намного проще. В частности, отпала необходимость пользоваться тайными ходами для того, чтобы выйти ночью в лес. Теперь я, как белый человек, иду через главные ворота, и, никем не замеченный, спокойно их прохожу.

Сегодня всё шло как обычно и ничего не предвещало беды. Я вышел из верхнего города и направился вниз по главной улице. Уже выходя из города, я заметил, что к воротам подходит довольно странный караван из двух десятков вооружённых молодчиков, охраняющих две передвижные клетки, в которых сидели испуганные дети. Три девочки и два мальчика.

Мысль, что это работорговцы, пропала ещё на стадии своего формирования. В Камелоте людьми не торговали, за это можно было лишиться имущества или головы. В зависимости от настроения стражников, которые тебя за этим поймали.

Когда караван подошел ко входу в город, от него отделился один из воинов и подошел к стражникам дежурившим у ворот. Старший наряда о чем-то поговорил с незнакомцем, после этого солдаты расступились, дав дорогу каравану с клетками.

Уже догадываясь кто это, я залез в разум одного из бойцов. Как и предполагал — это отряд охотников за головами, которые накрыли небольшую общину магов в землях Карлеона. Взрослые не дались просто так и дали бой, оставив от нападавших меньше половины. А вот детей удалось захватить почти всех. И теперь их везут Утеру для казни.

План сформировался в моей голове за считанные секунды. Узнав в разуме главы отряда Грегора, ближайшие планы охотников, я бегом отправился в замок искать Валианта. Рыцарь обнаружился в своих покоях, дрыхнущим без задних ног. Сделав ему комплексное внушение, я отправил его в таверну, где собирались остановиться охотники за головами.

Мой план был достаточно прост и незатейлив. Валиант провоцирует Грегора на поединок, тем самым концентрируя на этом всеобщее внимание, а я спокойно делаю своё дело, освобождаю детей и веду их в один из своих схронов в катакомбах.

Понимая, что хранить в своей комнате запрещённую литературу и некоторые другие волшебные вещи, которые со временем у меня образовались, как минимум глупо, я решил, что бесконечные катакомбы под Камелотом замечательно подойдут для того, чтобы организовать в них схрон.

С помощью одного интересного заклинания, которое может регулировать твёрдость различных материалов, и телекинеза, я на относительно неглубоком участке подземелий смог организовать себе достаточно обширное помещение, куда потом стал прятать различные магические книги и некоторые артефакты.

Со временем у меня появился ещё один такой схрон, в котором я стал делать продуктовые запасы на случай Ядерной Войны. Естественно, что второй склад оказался намного больше, и именно в него я решил на время поселить детей.

Прибыв вместе с Валиантом на место, я понял, план придётся серьёзно корректировать. Клетки с пленниками охраняла ровно половина отряда охотников. Остальные преспокойно сидят в кабаке и надираются, радуясь тому, что завтра они получат пятьсот золотых за пойманных детей.

Надо сказать, что дальнейшая операция по освобождению маленьких волшебников и дальнейшему запутыванию следов потребовала от меня серьёзных ментальных и магических усилий на грани возможностей.

*Ничего такого в каноне не было. И я решил конкретным словом обозначить должность, которую занимает Агравейн при дворе короля. Если брать аналогии из современности, то он является кем-то вроде главного палача кровавой гэбни.

Часть 1. Отрезок 11

Утро следующего дня. Малый зал.

— Что ты можешь мне сказать, Хельфнар? — мрачно обратился к одному из своих вернейших рыцарей король. Для всего высшего руководства Камелота прошедшая ночь стала настоящим испытанием — нервное напряжение, ожидание хоть каких-нибудь новостей и отсутствие сна сильно потрепало всех сидящих в этом зале, число которых пополнилось ещё двумя людьми: королевским казначеем — Гербертом, и хранителем знаний — Мариусом*. Позвали их скорее для того, чтобы в случае нужды далеко за ними не бегать, чем по какой-то реальной необходимости.

— Мы обыскали каждый угол в Камелоте, сир. Их нигде нет. Посланные по окрестностям дозоры пока не обнаружили никаких следов. Но, надеюсь, что с восходом солнца поиски должны стать значительно легче, — было видно, как белобрысому здоровяку тяжело докладывать сюзерену о неудаче.

— Я тебя понял. Эй, там! Вызовите сюда Артура! Срочно! — выслушав Хельфнара с каменным лицом, Утер послал стражников за своим сыном.

Это же самое время. Покои принца.

— Мерлин! Чем ты там занимаешься? Помоги мне одеться! — раздраженно позвал Артур своего слугу, который в данный момент совершал какие-то странные манипуляции с прикроватной тумбочкой, постукивая по ней пальцами в непонятной, отчасти музыкальной, последовательности.

— Извините, сир, но я должен проверить вашу мебель на наличие термитов. С недавних пор эти маленькие вредители стали настоящей напастью в Камелоте. В покоях у сира Эрика они настолько порезвились, что ему пришлось покупать новую мебель. Старая рассыпалась в труху. А вам, сир, я бы посоветовал научиться одеваться самому. Способствует, знаете ли, выработке самодисциплины, — оторвавшись от своего занятия и повернувшись к своему господину, произнёс Мерлин.

Артур тяжко вздохнул и стал делать попытки напялить на себя рубашку. Попытки были, откровенно говоря, довольно убогими, но, по сравнению с предыдущими усилиями, это явный прогресс. Мерлин уже давно пытается приучить своего господина к тому, чтобы он, наконец-то, стал одеваться самостоятельно.

Поначалу Артуру казалось, что его слуга не человек, а демон из преисподней, посланный сюда, чтобы выедать ему мозги. Масла в огонь этой версии подливало то, что деревенский юноша чуть младше самого принца, казалось, знает и умеет всё на свете. Даже самые абсурдные и невозможные вещи, которые Артур поручал ему, чтобы иметь хотя бы формальный повод от него избавиться.

Но, нельзя не признать, Мерлин прекрасно справляется со своими обязанностями, — одежда принца всегда чистая и доспехи постоянно сверкают чистотой. Не говоря уже о том, что постоянные тренировки с ним помогают Артуру серьёзно прогрессировать в воинском мастерстве. За это младший Пендрагон был готов многое простить своему слуге.

Вообще, за те несколько месяцев, что Мерлин у него служит, принц серьёзно изменил к нему своё отношение, — появилось уважение и чёткое понимание, к его советам надо прислушиваться.

Не последнюю роль в формировании такого мнения сыграло то, что его слуга прочно и основательно прописался в компании рыцарей, будучи простолюдином.

Однако, не смотря на всё это, Артур никогда и никому не признается в том, что он думает о Мерлине.

— Ваше Высочество! Ваше Высочество! — в дверь кто-то настойчиво забарабанил.

Принц же в это время, с трудом одолев рубашку, напяливал на себя жилет. Никакого желания открывать дверь в таком положении у него не было.

— Мерлин! Открой и спроси, какого демона меня так рано беспокоят!

Неделю спустя. Опушка леса в двух километрах от Камелота.

Этой ночью в лесу происходило очередное, за последние месяцы, странное действо магического характера. Среди деревьев стоял юноша, хотя скорее молодой мужчина, и, воздев руки к небу, произносил слова на непонятном языке.

Всё это продолжалось никак не меньше часа. После чего неизвестный, шатаясь, пошёл в направлении Камелота.

Уфф. Так хреново мне не было с трёх лет, когда я ещё, практически, не мог контролировать свой дар и мог спустить всю свою магию в одно действие, получая, таким образом, магическое истощение, после которого меня здорово колбасило. Именно это сейчас со мной и произошло, я потратил всю свою ману.

В течении всей недели, прошедшей с того момента как я спас детей, по Камелоту и окрестностям, днём и ночью, рыскали отряды стражи и солдат. Уровень паранойи был просто запредельный. Утер просто помешался, он боялся каждого шороха, каждого чиха. Мне это было хорошо видно, я прислуживал ему и Артуру во время завтрака и ужина. Здесь в ходу двухразовое питание.

Отлучаться дальше городских стен было чревато большими неприятностями, поэтому я сидел у Гаюса, зарывшись в его драгоценную коллекцию конфиската, в надежде отыскать что-нибудь, что поможет мне решить проблему с размещением детей в более комфортных условиях, чем сейчас.

Во время Великой Чистки, когда убивали магов, основная часть их книг перекочевала к лекарю. Не знаю, что связывает Утера и Гаюса, что король доверяет старику магические знания, особенно учитывая бзик монарха. Впервые узнав об этом я был, мягко говоря, ошарашен. Но потом понял, что это логично, потому что Утер, как ни крути, дураком никогда не был и понимал, — столкнуться с магией рано или поздно ему придётся и лучше быть к этому хоть как-то готовым. Этакий компромисс между личным безумием и здравым смыслом.

К сожалению, увидится с Морганой наедине не получалось даже ночью. В её покоях круглосуточно находилась Гвиневра, а снаружи дежурил взвод стражи. За безопасность своей воспитанницы король трясся еще сильнее, чем за безопасность своего сына, который возглавлял поисковую операцию в поле. Единственное что нам оставалось, это бросать друг на друга жаркие взгляды во время очередной трапезы.

К детям я забегал всего три раза — удостовериться все ли в порядке и проверить сохранность охранных чар. По счастью, с этой стороны всё было хорошо, ребята попались понятливые и не лезли куда не надо.

На пятый день мне повезло — я нашёл в одной из книг Гаюса заклинание, которое поможет решить проблему с обустройством моих будущих учеников. К несчастью, оно оказалось просто запредельно сложным и энергоёмким. Фактически это был целый ритуал рассчитанный на нескольких весьма неслабых магов.

Помнится, когда я только пришел в Камелот, то задавался вопросом о том, каким образом его построили. Судя по всему, именно с помощью этого ритуала он и был возведён.

Как только Артур вернулся в замок ни с чем, и привёл с собой большую часть солдат, которые рыскали по округе, я этой же ночью отправился в лес, чтобы подобрать место для будущего строения и потихоньку начать его создавать.

Суть ритуала состояла в том, что на определённой территории надо сделать небольшой прокол в мир духов и жёстко зафиксировать его, чтобы никакая гадость оттуда не вылезла, а мана наоборот прибывала, наполняя окружающее пространство. Следующий этап представляет собой долгую и нудную работу с образовавшейся маной, выстраивание, с помощью длинной и сложной формулы на Древнем Языке, заготовки под будущее строение, на основе которой и будет потом создан дом. При этом ещё надо активно ментально взаимодействовать с создаваемым плетением, в подробностях представляя каким должен быть объект. Третий же этап это, собственно, и есть создание дома из заранее помещённых в зону ритуала материалов. В общем, натуральная жесть.

Если бы не форс-мажорные обстоятельства то я не притронулся бы к этому заклинанию, как минимум, в течении ближайшего года. Шанс ошибиться и учудить какую-нибудь жуткую фигню, при работе с такими высокими материями, слишком велик.

Сейчас я занимался тем, что прорвал своей магией ткань реальности и жёстко фиксировал червоточину в этом мире. Ввиду запредельной сложности всего процесса мне пришлось творить заклинание с помощью Древнего Языка, чтоб наверняка. Вот на всё это весь мой резерв и ушёл.

"Это ещё что за?!! Бл*ть!!!" — пронеслось у меня в голове, когда я заметил ауру пикирующего с воздуха непонятного магического существа.

С трудом уклонившись от когтей трёхметровой твари, напоминающей орла, я на рефлексах выхватил меч и попытался пронзить брюхо неосторожно подставившегося существа.

К сожалению, шкура этого гр*баного грифона оказалась основательно зачарована на прочность, поэтому максимум чего я смог добиться, это сильно долбануть тварь и откинуть её от себя на два метра, купив себе несколько секунд.

Прежде чем существо пришло в себя и снова ринулось на меня, я успел как следует его рассмотреть и прикинуть все возможные способы противодействия этому железнобокому монстру. Получалось, что в нынешней ситуации, когда резерв абсолютно пуст и невозможно использовать магию даже для усиления тела, самый верный способ выжить, это на максимальной скорости бежать в Камелот. Что я и сделал, исполнив сто первый приём каратэ.

Надо сказать, что мне очень сильно повезло с типом магической твари. Будь это какой-нибудь волк, медведь или ящер, мои останки бы уже покоились в его желудке.

Эта нечестивая помесь орла, грифона и ещё чёрт знает чего, очень неуверенно чувствовала себя в лесу и вынуждена была взлетать, чтобы обнаружить меня. Я же с земли, пробираясь через бурелом, прекрасно видел ауру существа и вовремя менял направление или прятался, если понимал, что тварь меня заметила.

Не смотря на то, что Камелот находился всего в двух километрах от меня, достиг я его только через несколько часов, практически к рассвету.

Тварь оказалась на редкость упорной, она крепко села мне на хвост, и я всю дорогу был вынужден петлять, периодически прикидываясь ветошью, именно поэтому на путь к городу ушло столько времени.

Когда до Камелота оставалось всего ничего чудовище наконец-то оставило меня в покое, улетев в неведомые дали.

Облегчение, которое я тогда испытал, перед тем как потерять сознание, нельзя описать словами. Словно вознесение духа на седьмое небо и спокойное блаженство.

Магическое истощение очень сильно отразилось на моём состоянии, подарив мне давно забытые ощущения зверской головной боли и дикой тошноты. Когда появилась эта тварь я смог волевым усилием загнать все свои проблемы поглубже и бодрой рысью побежал к замку. Но чем больше проходило времени, выветривая адреналин из крови, чудные ощущения стали возвращаться в двукратном размере, вместе с ними приходили страх и близкое дыхание смерти. Монстр подбирался всё ближе, а мне было всё сложнее убегать от него.

К моменту, когда я уже почти попрощался с жизнью, и мысленно костерил себя последними словами за беспечную глупость, чудовище просто улетело.

Две недели спустя. Полдень. Окрестности Камелота.

— Я думаю, нам, для начала, стоит познакомиться. Назовите своё имя. Что любите, что не любите, о чём мечтаете, — говорю я детям, сидящим вместе со мной за круглым столом в новом убежище.

Ребята, реагируя на мои слова, стали недоумённо переглядываться. Общий эмоциональный фон от этих детей примерно соответствовал тому, что показывали их лица.

— Я понимаю, вы уже друг с другом знакомы. Но вы не знаете меня, а я не знаю вас, поэтому предлагаю именно такую форму знакомства. Ладно. Подам пример. Меня зовут Мерлин. Я — маг. Я люблю узнавать новое, не люблю подлых и заносчивых людей. Моя цель сделать так, чтобы гонения на владеющих даром в Пяти Королевствах прекратились, и мы вновь обрели почёт и уважение. Мечту я, пожалуй, оставлю при себе. Давайте. Кто следующий?

— Можно я? — робко спросила меня девочка с длинными светлыми волосами.

После того как я высказался о своих целях дети немного осмелели, и из их эмоций постепенно стало уходить недоверие, уступая место надежде.

— Да! Конечно! Лучше встань, чтобы тебя было видно всем, — мягко улыбнувшись сказал я.

— Меня зовут Хельга. Я люблю собирать цветы, не люблю плохих людей. Цель... Ну-у... не знаю. Хочу вернуться домой.

— Молодец. Можешь садиться. Кто следующий?

— Я! Меня зовут Бальтазар. Я — друид. Люблю жареную на костре оленину, ненавижу Утера Пендрагона. Мечтаю, чтобы он, как можно скорее, сдох в мучениях, — на этот раз поднялся тот самый парень, который спросил у меня имя в катакомбах.

Скорее всего, он является негласным лидером в их компании. От него прямо веет недетской силой и уверенностью. Видно, что в нём есть стержень.

После своего монолога он дисциплинировано сел. И, тут же, встал второй мальчик. Он был чуть ниже Бальтазара, и обладал длинными, до плеч, русыми волосами.

— Меня зовут Хорват. Я люблю изучать магию, не люблю глупых людей, которые считают магию злом. Хочу, чтобы таких людей было как можно меньше, — представился курносый мальчик с тёмно-рыжей шевелюрой.

Интересный экземпляр. В данном случае мы явно имеем не по годам интеллектуально развитого ребенка, родители которого уже успели начать учить его магии.

— Я — Вероника. Мне нравится смотреть за тем, как бежит вода, очень не люблю волков, — поднявшись со стула, представилась довольно милая черноволосая девочка.

— М-меня зовут Керна. Я люблю смотреть на облака, не люблю грязь, — встала последняя неизвестная участница нашего импровизированного собрания, имеющая короткие плохо остриженные каштановые волосы.

Во время своего короткого монолога девочка немного стеснялась, опуская глаза в пол.

Во время того как тот или иной ребёнок представлялся и говорил о своих предпочтениях, все остальные дети начинали испытывать лёгкое, или не очень, удивление. Видимо, за три недели совместного сидения в подземельях Камелота они недостаточно тесно узнали друг друга.

На протяжении всего знакомства дети постепенно эмоционально расслаблялись. К моменту, когда Керна села, рассказав о себе всё, что посчитала нужным, обстановка в зале стала намного менее напряжённой. Ребята даже начали тихонько шептаться между собой. До этого они напряжённо оглядывались по помещению и кидали в мою сторону настороженные взгляды, не зная чего от меня ожидать.

Всё-таки знакомство с отрядом охотников оставило в них глубокую душевную травму, которая не скоро зарастёт, если вообще зарастёт. Несмотря на то, что я спас их от смерти, они всё ещё слабо доверяют мне, подспудно ожидая подвоха.

Ну ничего, Москва тоже не сразу строилась. Я смогу воспитать из этих юных одарённых своих верных последователей.

— Почему ты нас спас? Для чего мы нужны тебе? — неожиданно задал мне вопрос Бальтазар, испытующе глядя на меня. Судя по эмоциям остальных, им тоже будет очень интересно узнать ответ.

— Мне очень обидно, если ты всерьёз полагаешь, что я мог бы бросить на смерть пятерых детей, — сказал я, добавляя в интонации изрядную долю укора.

— А-а-а. Извини, Мерлин, я не хотел тебя оскорбить. Но, всё-таки. Ты же не просто так привёл нас сюда, — мой посыл дошёл до адресата, и парень стушевался, немного покраснев и сбившись с первоначального настроя.

— С приходом тирании Утера магическое искусство оказалось под запретом, большинство знаний было утеряно. Меньше всего пострадали служители Древней Религии, сохранив за собой немалую силу. Все остальные волшебники, не исповедующие Древний Культ, оказались почти полностью истреблены. Я обладаю большой волшебной силой и знаниями. Я предлагаю вам стать моими учениками. Знания многих поколений магов не должны быть забыты. Однажды мы сможем привести свой род и все Пять Королевств к процветанию. Отомстим Утеру Пендрагону, Саруму, и их шавкам, что угнетают нас долгие годы. Вместе! — говорил я, выдерживая определённую долю пафоса.

На детей моя речь произвела довольно сильное впечатление. После того как я сказал последнюю фразу они загомонили и наперебой стали уверять меня, что готовы помочь мне в благородном деле мести, став моими учениками.

*Не помню какую должность этот старик занимал в каноне и как его звали. У меня вот так. Казначея я вообще выдумал. По логике вещей такой человек просто обязан существовать.

Часть 1. Отрезок 12

Тот же день. Полночь. Учебная аудитория.

На меня смотрели сидящие за партами ученики, сонно потирая глаза. В их взглядах было столько надежды и ожидания чуда, что мне даже пришлось побороться с внезапно напавшей робостью. До меня вдруг дошёл весь масштаб задачи, которую я перед собой поставил, и обрушилось понимание ответственности, взятой мной за дальнейшую судьбу этих детей.

Ведь я задумал, ни много ни мало, а переделку общественного, экономического и частично политического устройства всей Англии на свой, более прогрессивный, лад, а также собираюсь по полной использовать этих ребят в своих планах.

Приступ неуверенности и самобичевания длился всего около десятка секунд. В конце концов, если бы не моя помощь все эти милые дети были бы мертвы. К тому же я никого не держу, они могут в любой момент уйти на четыре стороны света. Конечно, сейчас им просто некуда податься, у них никого и ничего нет, кроме друг друга. Но даже в том случае, если они захотят покинуть меня потом, когда подрастут и станут настоящими магами, я не стану никому препятствовать. Моя главная задача воспитать из этих детей верных последователей, хорошо обучить их магическому искусству и привить им свой взгляд на мир, взгляд человека намного более развитой цивилизации. По большому счету мне нужны не столько волшебники, сколько люди с определённым складом ума, которые будут помогать мне строить Новый Порядок.

Если же ученики станут от меня разбегаться, твердо решив, что им со мной не по пути, значит я хреновый учитель и наставник.

— Итак, вижу вы не последовали моим рекомендациям и не выспались днем как следует, — укоризненно обратился я к детям.

Сегодня днём, когда состоялось наше знакомство, и они согласились стать моими учениками, я провёл для них небольшую экскурсию по созданному для них убежищу и предупредил ребят, что надо переходить на ночной образ жизни, ибо у меня есть возможность обучать их только ночью.

Судя по всему, они частично проигнорировали мои слова. Впрочем, будет им урок на будущее.

Мои слова подействовали на детей, и они виновато опустили глазки в пол. Эмоции подтверждали их мимику, им действительно было стыдно.

— Надеюсь, впредь вы, мои дорогие ученики, будете более внимательно относиться к тому, что я говорю, — сказал я ребятам после того как наложил на них плетение временно придающее организму общую бодрость, и они стали оживать прямо на глазах. — Поднимите руку те, кто знает грамоту.

Да-а. Негусто. Руку поднял только Хорват, остальные сидят и с непониманием хлопают глазами, глядя на меня. Видимо они думали, что я буду им тут показывать суперкрутые заклинания, а не спрашивать о какой-то там грамоте.

Эх. Чувствую, намучаюсь ещё с ними. Самое обидное, что я сам всё это начал.

Так! Отставить хандру! Вперёд на баррикады учебного процесса!

Там же. Три часа спустя.

— На этом вводный урок можно, пожалуй, закончить. Все свободны. Советую вам незамедлительно отправиться в кровать. Заклинание, которым я вас взбодрил, скоро перестанет действовать, и вы можете не справиться со сном, отрубившись прямо там, где вы будете находиться, — сказал Учитель, завершая этим свой первый урок.

Керна, как и все её друзья, немного напуганная словами Мерлина, поспешила в свою комнату, чтобы утонуть в большой и роскошной, на взгляд девочки, кровати.

Первые полчаса она ворочалась и никак не могла уснуть. В голове помимо воли стали роиться разнообразные мысли и недавние воспоминания. Всего за месяц у неё в жизни произошло столько событий и крутых разворотов, что Керна никак до конца не может поверить в происходящее сейчас.

Когда на глухое убежище в лесу, где жило всего несколько семей, среди которых были друиды и те, кто просто практикуют магию, не разделяя постулаты Древней Религии, напали охотники за головами, Керна пребывала в перманентном ступоре. Её родители были довольно сильными магами и смогли унести с собой на тот свет семерых нападавших, прежде чем их изрубили на куски.

Девочку, которая в это время стояла в стороне и без единой мысли во взгляде следила за тем, как погибают мама и папа, посадили в специально приготовленную передвижную клетку.

Очнулась Керна уже будучи в плену, рядом с ней обнаружился её друг Бальтазар. Вся его одежда была изорвана и испачкана, открытые участки тела покрыты синяками и ссадинами, а взгляд буквально горел пламенем лютой ненависти.

Заметив, что девочка пришла в себя и со страхом осматривается вокруг, он тут же крепко обнял её и стал объяснять, что случилось. От таких новостей Керна впала в натуральную истерику, прервать которую не смог даже грубый окрик конвоира и последующие весьма чувствительные удары древком копья через прутья решётки. Основные удары принимал на себя Бальтазар, закрывая её собой, но, несмотря на это, девочке все равно прилетало весьма сильно.

Потом Керна, конечно, успокоилась, очень сильно ей в этом помог сосед по клетке, который со всей возможной убеждённостью в своих словах заверял её, что обязательно найдёт способ освободиться и сбежать.

Не смотря на явную несбыточность обещаний мальчика, она поверила ему, ухватившись за призрак надежды на спасение.

Эти четыре дня, которые она провела в передвижной клетке, были самыми худшими в жизни десятилетней девочки. Постоянное чувство боли и тоски по погибшим родственникам, а также страх и безысходность просто сводили с ума. Единственным хрупким лучом надежды в этом царстве мрака был Бальтазар, и его обещание. Вопреки всем доводам своего неглупого разума она верила юному друиду, верила, потому что ничего другого ей не оставалось.

Момент, когда рядом появилась ещё одна клетка, в которой ютились трое грязных, испуганных, она пропустила, находясь в плену своих переживаний. Будучи от природы эмоциональным и открытым ребёнком, Керна буквально погрузилась в чёрную меланхолию, слабо реагируя на окружающий мир.

Более или менее ожила она только, когда их караван стал подъезжать к Камелоту. Девочка, которая всю жизнь провела в лесу, стала с интересом и восторгом обозревать огни ночного города, забыв на мгновение обо всём на свете.

Именно тогда и случилось событие, перевернувшее её жизнь во второй раз. Охранявшие детей охотники, оставшиеся сторожить юных одарённых, пока их товарищи развлекаются в таверне, неожиданно, с каким-то влажным хрустом повалились на мостовую и остались там лежать безжизненными куклами с вывернутой шеей.

Следом за этим, клетки, повинуясь невидимой силе, распахнулись настежь. Несмотря на то, что открылся путь к свободе, никто из детей не воспользовался предоставленной возможностью. Слишком напуганы они были. К тому же всё произошло слишком быстро, и ребята просто не успели сориентироваться.

Сразу же после того как всё произошло из-за угла выбежала высокая тёмная фигура. Когда некто оказался в свете фонаря, Керна увидела перед собой молодого парня, ненамного старше её самой.

В следующее мгновение девочка почувствовала какое-то неестественное умиротворение, казалось она вновь оказалась в родной хижине, рядом с близкими. Когда незнакомец позвал их за собой, Керна моментально повиновалась, не думая ни о чём. Её друзья сделали то же самое.

Пребывая в каком-то полусне, она, вместе с остальными жертвами политики Утера Пендрагона, в быстром темпе следовала за странным юношей по пустым улицам Камелота, освещаемым светом неполной луны.

Нормальное восприятие реальности вернулось к ней только, когда они все вместе вошли в темное подземелье.

Вместе с сознанием проснулись и чувства, весьма далекие от счастья и гармонии. Но, если раньше эмоциональный спектр колебался в районе страха, неуверенности и боли от потери родных, то теперь он сместился поближе к интересу и крепнущей надежде на лучшее.

Неожиданно кромешный мрак сменился дневным светом, глаза, успевшие кое-как привыкнуть к темноте, резануло болью, и девочка на несколько секунд ослепла. Проморгавшись, девочка увидела то, что заставило её в изумлении открыть рот, — в широком проходе тоннеля, под потолком, висел белый шар размером с яблоко, он, подобно маленькому солнцу, освещал своим мягким светом всю видимую часть подземелий.

Через несколько секунд любования Керна всё-таки смогла оторвать взгляд от невиданного ранее явления и оглядеться по сторонам. Рядом стояли остальные дети, которые, так же как и она секунду назад, поражённо смотрели на шар света. Даже Бальтазар, за последние четыре дня ставший для неё олицетворением силы духа, непоколебимости, храбрости и примером для подражания, был до глубины души поражён столь явным проявлением магии и восхищенно наблюдал за этим маленьким солнышком.

Наконец девочка перевела взгляд на их спасителя, молча стоящего впереди и ждущего момента, когда дети хоть немного придут в себя, чтобы повести ребят дальше.

Будучи весьма сообразительной, Керна всего за несколько секунд смогла понять происходящее и мотивы поступков юноши. Очевидно, что живущий в Камелоте маг каким-то образом узнал о том, что привезли одаренных детей для казни, и решил помочь им избежать неминуемой смерти.

Примерно такие мысли бродили в тот момент в голове десятилетней девочки.

— Вперёд, у нас мало времени. Скоро трупы обнаружат. Я отведу вас в безопасное место, где вы сможете пересидеть некоторое время, — сказал юный чародей спустя полминуты, когда все дети наконец смогли справиться с удивлением и начать адекватно воспринимать реальность.

Ребята, видимо, пришли к тем же умозаключениям что и Керна, так как не стали возражать или задавать наверняка имеющиеся у них вопросы, а молча последовали за юношей.

Путь до подземного убежища занял примерно полчаса, которые особо не отложились в памяти уставшей девочки. Когда они наконец-то дошли до места, она в очередной раз за сегодняшнюю ночь поймала себя на том, что её челюсть очень сильно стремится встретиться с полом.

В понимании Керны безопасное место под землей — это тёмное, тесное, сырое и наполненное крысами место. Вместо этого её взгляду предстало чистое, просторное помещение с ровными стенами и высоким потолком, исписанными каким-то невиданным, но красивым орнаментом в виде различных листьев и ветвей. Освещалось всё это тремя висящими под потолком шарами света. И практически всё пространство занимали разнообразные мешки.

Быстро показав детям своё убежище, и разъяснив им некоторые важные для выживания вещи, юноша оставил их одних.

Следующие три недели Керна страдала от скуки и мечтала о том, чтобы помыться. Сидение в ограниченном пространстве очень угнетающе действовало на активную и деятельную девочку. Если бы не постоянные игры, которые дети устраивали между собой, чтобы хоть чем-нибудь занять своё время, было бы совсем плохо.

Каждый раз, когда приходил Мерлин, Керна надеялась, что он наконец заберёт их отсюда или что-нибудь объяснит. К сожалению, он забегал лишь на короткое время, — проверить всё ли у них хорошо и подбодрить.

Когда юноша наконец-то стал выводить их из катакомб, она почувствовала небывалое воодушевление. Девочка настолько откровенно устала сидеть, пусть даже и в красивом, но каменном мешке, что ощущала будто у неё выросли крылья.

На этом воспоминании Керна мгновенно забылась здоровым сном младенца, как и предупреждал Мерлин.

Часть 1. Отрезок 13

Мертвецкая. Утро.

— Интересно, очень интересно. У этого человека видны явные следы недавно перенесённой ветряной горянки, которую он, судя по всему, благополучно пережил. Внешних признаков указывающих на причины смерти я не вижу. Будем вскрывать, — меня внутри аж передёрнуло, а к горлу подкатил увесистый ком. Но я постарался не показать своего отвращения этому вредному старикану, спокойно подав ему сумку с хирургическими инструментами и в душе молясь всем известным богам, чтобы он не додумался привлечь мою скромную персону к разделке трупа, как это не раз уже бывало.

Напрашиваясь к старику в ученики, мне как-то не приходило в голову, что ремесло лекаря предполагает не только приготовление различных зелий, припарок, диагностику болезней и, если надо, перевязку ран, а ещё и хирургию вместе с работой в мертвецкой.

Когда мы с Гаюсом пришли сюда в первый раз, и лекарь заставил меня вскрывать грудную клетку трупу какого-то толстяка, аргументируя это тем, что я нуждаюсь в практике, а подпускать мою персону к живым пациентам пока нельзя, мне пришлось изо всех сил сдерживаться, чтобы не заблевать здесь всё. В этом деле даже магия не особо помогала. Проблемы были не физиологическими, а чисто психологическими. Старик же, глядя на серо-зелёный оттенок моего лица, стоял и ехидно посмеивался.

— Помоги-ка мне, сделай аккуратный надрез во-от... здесь, — вот скотина, знает же как я к этому отношусь.

Подхожу к столу, на котором лежит труп, беру в руки средневековую предтечу скальпеля и начинаю осторожно вскрывать стенку желудка, стараясь загнать свою брезгливость в дальние уголки сознания. Рвотных позывов при виде человеческих внутренностей я уже не испытываю, но приятного всё равно мало.

Учителем Гаюс оказался очень требовательным и занудным. Всё время, когда я не находился на службе у Артура, старик таскал меня с собой по больным, знакомя меня с ремеслом лекаря на практике. Показывал как нужно готовить те или иные зелья лечебного и не очень свойства. Про теоретический материал, которым он меня загружал и говорить не стоит, его было дохрена. Мне приходилось с помощью магии ускорять, долгое время поддерживая в рабочем состоянии, свой мозг, чтобы одновременно штудировать книги по магическому искусству, ремеслу лекаря и составлять учебный план для детей, что тоже добавляло изрядной головной боли, так как я сам ещё, по большому счету, ученик и многого не знаю.

Обращаться за помощью к Гаюсу, рассказывая ему о том, что именно я устроил тот переполох, из-за которого весь Камелот до сих пор икает, мне категорически не хотелось. Было у меня какое-то смутное недоверие к старику. Я до сих пор не мог понять, что заставляло, и до сих пор заставляет, его равнодушно смотреть за тем как истребляют людей обладающих даром, даже детей. Поэтому у меня нет совершенно никаких гарантий, что он не сдаст местоположение ребят Утеру.

Хоть школа и защищена мощным скрывающим барьером, но рисковать, испытывая мою магию на прочность всё равно не стоит.

— Что ты творишь, бестолочь криворукая?! А если бы это был живой человек?! Ты бы ему внутреннее кровотечение обеспечил, балбес!!! — проорал Гаюс, дав мне увесистый подзатыльник. Дело в том, что моя рука дрогнула и я крупно ошибся, сделав надрез там, где этого делать не следовало.

— Всё было бы нормально, если бы ты не стоял над душой и не прожигал таким пристальным взглядом, — огрызнулся я в ответ. Понимаю, что старик пропесочил меня по делу, но уязвлённая гордость требовала сказать ему хоть что-нибудь.

— Поговори мне ещё тут, неуч! — и снова подзатыльник от доброго дядюшки Гаюса.

Формат наших с лекарем взаимоотношений претерпел серьёзные изменения с того момента как он стал учить меня своему ремеслу. Если раньше мы общались примерно на равных, и то, что он помогал мне освоить магию, никак на этом не сказывалось. Когда же я стал учиться у него не магическому врачеванию, Гаюс из нормального, может чуть вредного, старика превратился в натурального тирана и деспота. Справлялся с усилившейся нагрузкой я только благодаря знаниям дракона, серьёзно усилившим мою ментальную мощь.

Наконец-то старик закончил разбираться с трупами и отпустил меня. Я же быстрым шагом достиг покоев Гаюса, оставил там хирургические инструменты и, взяв ведро с тряпкой, отправился к Артуру. Удивительно, но с тех пор как старик стал меня учить, работа на принца начала восприниматься мной чуть ли не как халява и отдых.

Младший Пендрагон обнаружился в своей постели, спящий сном младенца. Мне ничего не стоило сделать его сон чуть более крепким, чтобы он не проснулся в неподходящий момент и не увидел как я на самом деле предпочитаю убираться.

* * *

Это был самый счастливый день в жизни принца Артура, он женится на самой красивой и желанной девушке на свете. Вот стоит отец и широко улыбается ему и его избраннице, прекрасное лицо которой скрыто вуалью свадебного платья. Весь тронный зал набит придворными, в полной тишине ожидающими начала церемонии. Наконец священник начинает произносить положенную речь. Через некоторое время, казавшееся молодому принцу вечностью, церемония подходит к концу и настаёт время для поцелуя, который должен закрепить брачный союз.

Вот невеста поднимает вуаль, чтобы соединить уста со своим суженным, а он каменеет от ужаса видя перед собой отвратительную зелёную рожу с выдающимися нижними клыками, похожими на кабаньи, и поросячьим носом. Оглядевшись по сторонам, Артур видит всё также улыбающегося отца и придворных, смотрящих на него с ожиданием.

— Что-то не так, любовь моя? — спрашивает существо красивым девичьим голоском.

От такого чудовищного диссонанса ему становится по-настоящему страшно. Ужас буквально проникает в каждую клеточку тела, и он с криком просыпается.

* * *

— С добрым утром, сир, — говорю я Артуру, после того как он вдоволь огласил замок ревом раненого барана.

— Мерлин, — не знаю, чего в его голосе было больше, усталости или недоумения. — Что ты здесь делаешь?

— Убираюсь, сир, — ответил я, мимикой и взглядом намекая на то, что это очень глупый вопрос.

— А почему так рано?

— Уже почти полдень, сир.

— Долго тебе ещё убираться? — с надеждой спросил принц, желая поскорее от меня избавиться.

— Я уже закончил, сир.

— Прекрасно, ты молодец Мерлин. Я дарю тебе сегодня выходной.

— Благодарю, сир, — говорю я, и выхожу из комнаты.

Такая щедрость Артура связана с тем, что Артур боится того, что от меня опять последуют долгие нотации на тему того, что нельзя так поздно вставать и вообще надо быть более самостоятельным в быту.

После очередного пакета знаний Ящера я как-то совершенно внезапно вышел на абсолютно новый, намного более тонкий уровень ментального оперирования. И моим подопытным кроликом в проверке новых возможностей стал Артур. У меня возникла идея совместить эксперимент с воспитательным моментом, приучив младшего Пендрагона, что если он будет вставать слишком поздно, то будет получать замечательные в своей отвратительности кошмары.

Сегодня, закончив уборку, я сгенерировал для Артура очередной кошмар с довольно простеньким сюжетом.

Надо признаться, мне доставляет сильное моральное удовольствие троллить принца. И я решил, коль день у меня сегодня свободный, пойти потренироваться на полигон. В это время там обычно собираются рыцари, и мне обязательно найдётся партнёр для спарринга. Главное не попадаться на глаза Гаюсу, а то он быстро найдёт, чем меня занять.

Преодолев каменные коридоры замка, оказываюсь на самой любимой тренировочной площадке воинской элиты Камелота. Любимая она по той простой причине, что рядом имеется удобный ход, через который можно оперативно попасть в башню Гаюса. Очень удобно, если перестараешься во время спарринга и покалечишь своего партнёра, или сам отхватишь по самое не балуйся. Такое с горячими альбионскими парнями происходит периодически, поэтому они быстро просекли фишку и стали тренироваться практически только тут.

— Привет. Тренируешься? Почему один? — здороваюсь с Ланселотом, который одиноко машет мечом на дальнем краю полигона.

— Здравствуй. Рад тебя видеть, Мерлин, — на его лице расцветает приветливая улыбка, и он пожимает мне руку. — А с кем? Я здесь никого не знаю, — отвечает парень на мой вопрос, обводя взглядом тренирующихся рыцарей. Они, кстати, начали косить глазами в нашу сторону.

— А подойти познакомиться? Религия не позволяет? Так уж и быть, преподам тебе урок. Будь добр, сгоняй в оружейную за нормальным мечом и щитом. Если Маркус будет подсовывать всякий хлам, скажи что я ему

* * *

в

* * *

и

* * *

.

— Спасибо. Я мигом, — мой собеседник просиял, как начищенная монета, и тут же умчался на склад.

Две недели назад, оклемавшись после магического истощения и дикого забега от неизвестной магической твари, я вернулся в Камелот. К счастью на восстановление мне понадобилось всего несколько часов и мою пропажу не успели заметить. С учётом того, что тогда в городе и окрестностях был повышенный режим паранойи, меня могли начать подозревать во всяком нехорошем, и, как это в средневековье заведено, тут же потащили бы к палачу.

Имея возможность и время осознать и поразмыслить о произошедшем, я понял, что всего этого можно было бы легко избежать, не будь у меня вместо головы кочан капусты. Нахождение на пороге смерти здорово прочистило мне мозги, избавив от ложного ощущения всемогущества.

Всю сознательную жизнь магия помогала и оберегала меня. И со временем я перестал чего-либо серьёзно бояться. Мне стало казаться, что любые проблемы и напасти мне по плечу. Весь мой жизненный опыт это всё время, изо дня в день, подтверждал. Пробудившаяся память прошлой жизни, не полностью, но отрезвила меня. Я покончил с бездумным использованием магии направо и налево, скрываясь только, чтобы не огорчать мать, и начал соблюдать простейшие правила конспирации. Стал развивать контроль над своим даром и пошел к Канену в ученики, начав задумываться о своей дальнейшей судьбе. К сожалению, все мои действия были продиктованы, в основном, разумом, в душе же оставался все тот же идиотизм с отсутствующим инстинктом самосохранения. Придя в Камелот и поняв в каком мире я оказался, ко всему прочему добавилась непоколебимая вера в собственную избранность.

Поначалу, до поры до времени, всё шло просто замечательно. Моя магическая сила и мастерство довольно быстро росли, получив жирный кусок в виде знаний Великого Дракона и приличной коллекции конфиската от Гаюса, появился серьёзный авторитет среди военной элиты королевства, не напряжённая, с моими талантами, должность, и устроилась личная жизнь. Закономерным итогом всего этого стало то, что я просто-напросто потерял берега.

Ко мне в руки попало описание сложнейшего ритуала. Из-за нехватки времени я более или менее подробно его изучил и тут же побежал совершать нелёгкий первый этап, совершенно не учтя размеры энергозатрат, по умолчанию решив, что моего резерва всё равно хватит. Не подумал о чудовищных возмущениях магического фона, которые могут затронуть весь остров и дойти до северных берегов Франции. Ничего удивительного в том, что грифон, находившийся относительно близко, прилетел к источнику гигантского магического выброса и решил закусить его автором, нет.

Я потом прочитал в бестиарии, посвященном редким и уже вымершим существам, что эта тварь обожает человечину, а одарённые у неё вообще почитаются деликатесом.

Сильнейший стресс, испытанный мной тогда, помог мне вставить мозги на место. Лёжа в овраге без сил, в ожидании неминуемой гибели, я думал о Моргане и боялся представить, что с ней будет, вспоминал мать, зло смеялся над своими великими планами. В общем, кардинально переосмысливал прожитую мной жизнь и уже морально был готов к тому, чтобы оказаться ранним завтраком грифона. Когда тварь улетела, устав меня преследовать, я буквально получил второй шанс, заново родился, можно сказать.

Произошедшее заставило меня круто пересмотреть отношение к себе и окружающим.

Ритуал, доставивший мне столько проблем, я разобрал буквально по косточкам, определив, что, где и по каким принципам работает. На всё про всё ушло примерно десять дней. Причём, надо заметить, я просто досконально изучил ритуал, а не воссоздал его в форме магического плетения. На это, по самым скромным прикидкам, может уйти от полугода до девяти месяцев.

Время поджимало, держать детей в подземелье было уже нельзя, потому что Утер бросил людей на прочёсывание катакомб, когда поиски в самом городе и ближайших деревнях ничего не дали. Стражники, повинуясь моим чарам, проходили мимо убежища, где прятались беглецы. Но такое положение не могло длиться вечно, в какой-то момент солдаты поняли бы, что в катакомбах есть область, куда их что-то не пускает. Если бы они собрались и целенаправленно волевым усилием пошли туда, моя магия пропустила бы стражников.

Дело в том, что заклинание скрыта, которое я использую, действует на всех разумных в определённой зоне, заставляя их мозги мгновенно переключать внимание с объекта охраны на что-нибудь другое. Они как бы видят и помнят, но совершенно не воспринимают, обрываются ассоциативные связи. Очень тонкое и сложное заклинание из знаний Дракона. К сожалению, у него есть одна слабость, — если объектов воздействия будет больше двух десятков, и они все станут стремиться туда, куда не надо, заклинание начнёт сбоить, не в силах справиться с одновременным напором стольких разумов.

Задействовав всё своё мастерство, я за четыре дня всё-таки смог закончить постройку тайной магической школы. При строительстве использовалось только дерево, единственный материал которого было в достатке. В итоге у меня получился импровизированный трёхэтажный особняк с одним подземным уровнем и двумя обычными. Жилые комнаты, коих было десять (в расчете на будущее пополнение), и туалет с ванной располагались на первом этаже, на втором я создал пару учебных аудиторий, одну для лекций, в другой же можно проводить практические уроки по магии, а на третьем уровне разместился большой зал с круглым столом.

Постель и одежду для детей пришлось свиснуть из замковых складов. Еду им я перетащил из своего склада. С водой же вообще интересно получилось. Дело в том, что в ритуале было, оказывается, несколько готовых инженерно-архитектурных схем, которые здорово облегчили мне работу. В том числе и схема водопровода, в которой было заложено заклинание, преобразующее ману в чистейшую воду. А благодаря контролируемой червоточине проблем с магической энергией не было.

Конечно, проблем осталась ещё куча, и их ещё предстоит решать, но постройку к заселению детей я более или менее подготовил.

— Э-э-э... Ланселот, скажи, пожалуйста. Ты почему взял только один комплект? Собираешься сражаться против меня этой дрянной железякой? Или предлагаешь, чтобы это делал я?

— Понимаешь... Дело в том, что сир Маркус не дал мне больше ничего. Я передал ему твои слова, но на него это не подействовало. То есть подействовало, но как-то не так.

— Так, а ну-ка пойдём. Надо привести этого жадного засранца в чувство, — сказал я, устремившись в сторону оружейного склада. Ланселот же, как ни странно, увязался за мной.

Не сказать, что я пришёл в бешенство, но определённая злость во мне появилась и стала с каждой секундой нарастать. Маркус — единственный человек в Камелоте, вызывающий у меня дикую ненависть одним своим существованием. И это было полностью взаимно. Он — старый, вредный мерзавец, которого в силу возраста, и утраты правой ноги по колено, поставили заведовать оружейным складом Камелота. При всей своей склочности Маркус, ко всему прочему, имеет ещё и весьма сильный синдром прапорщика.

Первый раз мы с ним встретились, когда я пришёл в оружейную, чтобы купить нормальную амуницию, как раз накопил достаточно денег с двух зарплат.

Дело в том, что в результате многочисленных войн и "инцидентов", связанных с магией, в вооружённых силах Камелота наблюдается весьма бодрая текучка кадров. Рыцарей, как элиту, это касается в меньшей степени, чем простых солдат, но потери наблюдаются и у них.

Гибнут в основном молодые кабальеро, не успевшие ещё жениться и обзавестись потомством, и их имущество отходит казне. Утер же решил восполнить довольно существенный дефицит бюджета, начав распродавать кучу пылящегося на складе оружия и доспехов, которых всё равно некому было носить.

Я, посоветовавшись с Персивалем, захотел приобрести себе неплохой рыцарский доспех и стал на него копить. Всё равно получилось бы дешевле, чем заказывать аналогичное изделие у кузнеца, не говоря уже о времени.

Суть первоначального конфликта между нами заключалась в том, что этот старый

* * *

отказался продавать мне рыцарский комплект, мотивируя это моей, якобы, подозрительной рожей. Деньги главное взял...

Ещё и ухмылялся мне в лицо, гад. Думаю не надо говорить о вспыхнувшей у меня неземной любви к данному персонажу. Тогда я ещё не владел ментальной магией достаточно для того, чтобы заставить такого скрягу, как Маркус, расстаться с "честно" нажитым добром. К счастью, налаженные связи и авторитет среди рыцарей уже были, и я обратился к "предводителям уездного дворянства", Леону, Хельфнару и Рикарду.

Они меня выслушали и решили тихо разобраться с этим делом. Маркус все-таки их товарищ, и им не хотелось бы бесчестить его, бросая тень на репутацию всех рыцарей Камелота. В процессе "следствия" Рикард, бывший в этой компании кем-то вроде Джирайи, то есть похотливый алкоголик, который странным образом всё про всех знает, выяснил, что эта скотина поступает так практически с каждым вторым покупателем незнатного происхождения. А не жалуется на него никто, так как все знают о "заботе" и "внимании" Утера по отношению к простому народу.

Узнав о махинациях Маркуса рыцари, мягко говоря, не обрадовались и пошли к старику выяснять отношения. Не знаю, о чём они с ним беседовали, не присутствовал. Но на следующий день я, придя в оружейную, получил долгожданный комплект брони и оружия вместе с увесистой денежной компенсацией. Вот с тех пор наши отношения и колеблются от холодной войны до горячей. Правда, дальше забористых матюгов наш конфликт не разгорался по причине увечья моего недруга, и связанная с этим невозможность проведения смертельного поединка. Я стараюсь лишний раз не появляться на оружейном складе, и, если есть возможность, прошу сбегать туда какого-нибудь знакомого рыцаря.

Благодаря разветвлённой сети "тайных" ходов быстро достигаю цели и без стука, ногой, распахиваю дверь. В глаза сразу бросается необычайная пустынность помещения. Обычно днём здесь кипит работа: слуги приносят и уносят те или иные вещи, перетаскивают что-либо, а Маркус всем этим руководит, не забывая крыть своих подчинённых многоэтажными конструкциями.

— Держи меч наготове. Что-то мне это не нравится, — обернувшись, сказал я Ланселоту. Тот внял моим словам, насторожившись.

Часть 1. Отрезок 14

Час спустя. Оружейный склад.

Стоя перед закутанным в чёрный плащ королевским прознатчиком, Ланселот испытывал ничем не объяснимую робость. Несмотря на добродушный взгляд и располагающее лицо, казалось, что этот человек видит тебя насквозь и знает все твои тайны. За три дня пребывания в Камелоте кандидат в рыцари успел кое-что услышать о лорде Агравейне. Он случайно зацепил краем уха разговор пары придворных, которые, с хорошо видимой неприязнью к предмету обсуждения, недовольно сокрушались о "недостойном коварстве" родственника короля, умудрившимся сохранить свое положение после серьёзной неудачи в поиске колдунов. Из этого Ланселот составил определённые выводы о данном персонаже. Будучи человеком, свято почитающим рыцарский кодекс, парень понял: означенный лорд Агравейн является типом зело подозрительным и хитрым. От него, по возможности, нужно держаться подальше.

И вот сейчас этот человек выпытывает из него все возможные детали происходящего на оружейном складе, когда сир Маркус и пятеро слуг были ещё живы.

— Ты не замечал в поведении сира Маркуса чего-нибудь странного? Может быть, он нервничал или больше обычного был зол? — мягко задал Агравейн Ланселоту очередной вопрос.

— Я недавно прибыл в Камелот, сир, поэтому не знаю как обычно вёл себя сэр Маркус, но ничего подозрительного в его поведении я не обнаружил, — несмотря на предвзятое отношение к прознатчику Ланселот охотно отвечал на его вопросы и искренне вспоминал все детали, понимая серьёзность ситуации. — Подождите... Кажется один из слуг был сильно не в себе. У него тряслись руки, и он уронил ящик, который нёс. А когда сир Маркус начал его ммм... ругать, у него было такое лицо, будто его сейчас поведут на виселицу.

Слова Ланселота заметно оживили Агравейна. Он резко втянул носом воздух, черты лица обострились, — шурин короля стал походить на гончую, которая взяла след оленя. Сделав знак парню следовать за ним, лорд пошел туда, где Гаюс осматривал тела погибших.

— О ком из них ты говорил? — показывая на трупы слуг, спросил он.

— Простите, сир. Боюсь, его нет среди мертвецов, — ответил Ланселот спустя минуту тщательного вглядывания в лица.

— Занятно, занятно. Опиши мне его!

И тот, кого в Камелоте знали как Ланселота, пятого сына лорда Ирвина из Сассекса, стал подробно рассказывать о внешности и приметах означенного слуги.

* * *

Идя по коридору в западное крыло замка, я проклинал всё на свете, и особенно неведомого убийцу, отправившего на тот свет злобного старика вместе с обслугой оружейного склада. Если смерть Маркуса была мне безразлична, туда ему и дорога, то неплохих парней, с которыми у меня имелся хорошо налаженный контакт, искренне жаль. Но главная причина моего негодования кроется в том, что теперь, в связи с этим, режим тревоги в Камелоте опять вернётся к тому уровню, на котором он был три недели назад. А это значит, что мне теперь каждую ночь придется изображать из себя Штирлица и Джеймса Бонда в одном лице, чтобы суметь незаметно выйти из Камелота и поделиться с учениками своей мудростью. И неизвестно, сколько это ещё всё может продлится.

С Морганой за прошедшие три недели я так и не смог встретиться с глазу на глаз. Честно признаться, без её общества все эти дни мне было очень тяжело. О чем бы я ни думал, как ни старался отвлечься, мои мысли всё равно возвращались к ней. Возникало сильное, нестерпимое желание, увидеть Моргану и заключить возлюбленную в объятия. Сдерживало меня только понимание, что рано или поздно наряд стражи уберут от ее покоев, а Гвиневра перестанет у неё ночевать. И вот сейчас произошло событие, которое отодвинет на неопределённый срок моё воссоединение с любимой.

Мне надоело ждать. Сейчас, пока об убийстве Маркуса не известили Утера, у меня есть небольшое временное окно, чтобы проскочить в спальню Морганы. К счастью, Гвиневра не находится подле своей госпожи денно и нощно, заступая на свой пост лишь ночью. В связи с этим мои шансы на незаметное проникновение резко повышаются.

Спустя полчаса оказываюсь в нужном месте. У дверей, по обе стороны, стоят стражники, ещё две пары патрулируют коридоры, ведущие к покоям воспитанницы короля. А один, вообще, занял потайную нишу и внимательно следит за своими товарищами. При этом они периодически обмениваются малопонятными мне условными знаками. Видно, что каждый из них серьёзно относится к своим обязанностям. Походка выдаёт в них хороших бойцов. На вояк, "охраняющих" подземелье, эти ребята походят только формой.

Тут нужно думать. Если попасть к Моргане я могу без проблем, то сделать это незаметно, никого не потревожив... будут серьёзные трудности.

К сожалению, скрыт здесь не поможет, слишком много направленного внимания на относительно небольшой участок пространства. Придётся долго и нудно расшатывать их критическое восприятие. У всех. Одновременно. Смешно, я могу сделать с разумом любого человека, и почти любого мага, всё что угодно. Если же целей становится больше двух, мои возможности резко уменьшаются в зависимости от количества. А заниматься каждым по отдельности я не могу, другие тут же заметят странное поведение товарища и переполошатся.

Отхожу немного в сторону, нажимаю на ни чем не примечательный участок стены, открывается тайный ход, и ныряю в него. Отсюда можно, никем не замеченным, осуществлять свой план.

Там же. Полтора часа спустя.

Однако вымотался я изрядно. Зато теперь доступ в заветные покои открыт. Мне удалось сделать в разумах стражей небольшую, но очень важную закладку. Теперь, в случае если я попадусь им на глаза, они будут считать меня, и всё связанное со мной, несущественным. Настолько, что ничего из этого не будет откладываться в сознании.

Покидаю потайной ход, отряхиваюсь от паутины и пыли, и бодрым шагом иду в нужную сторону, предвкушая встречу с любимой. Как и ожидалось, стражники мазнули по мне ленивыми взглядами и тут же забыли о моём существовании.

Открываю дверь и захожу, почти машинально накрывая комнату куполом тишины. Оглядываю покои, в глаза почти сразу бросается какой-то жуткий беспорядок: постель не заправлена, шёлковое покрывало, скомканное, лежит на полу, шкаф открыт, а вещи валяются, где только можно. Сама девушка обнаруживается далеко не сразу. Она стояла за ширмой и неотрывно глядела в окно, наблюдая за тем, что творится на улице, поэтому я и не заметил её, когда вошел.

— Моргана, — любимая резко оборачивается, и окидывает меня удивленным взглядом. — Здравствуй.

— Мерлин? Как... ммм, — не даю договорить, резко сближаюсь и страстно впиваюсь в сладкие губы, проникая языком в её уста, взяв личико в ладони.

Опешив от такого напора, первые секунды Моргана просто стояла, не проявляя никакой инициативы. Но ступор скоро прошёл, и она ответила не менее страстно, активно включившись в процесс своим язычком и обхватив руками мою спину. От близкого соседства с юной обладательницей изумительной фигуры, и неплохих форм, мушкетер обнажил шпагу. Девушка явно почувствовала мои затруднения, но не смутилась, как это раньше с ней случалось, по-моему, это ещё больше её раззадорило.

Через десять минут мне, после непродолжительной, но очень тяжелой борьбой со своими желаниями, пришлось буквально силой отрывать от себя Моргану. Мы настолько увлеклись в процессе, что переместились на кровать и принялись срывать друг с друга одежду. К сожалению, моя возлюбленная не простая девушка и лишение её невинности, сейчас может плохо на мне отразиться.

Скрыть факт превращения Морганы в женщину не получится утаивать сколь либо долго. Гаюс, который является великолепным врачом-многостаночником, может заметить и правильно интерпретировать изменения в своей пациентке. Он, конечно, прикроет меня, если я во всём признаюсь, но... мой мозг окажется у него на блюдечке, и старик долго и со вкусом будет его употреблять. Не надо забывать ещё об одном человеке. Гвиневра. Эта девушка служит Моргане с детства, они выросли вместе. И она тоже может заметить кое-какие изменения в своей госпоже. Хуже другое, воспитанница короля может по секрету поделиться с ней произошедшим событием, без имён, разумеется. Как та поведет себя в этом случае, я сказать не берусь. Может сразу побежит к Утеру, или, что вернее, начнёт тихонько трепаться, тоже "по секрету". Учитывая страсть слабого пола к сплетням, особенно таким "горячим", через какое-то время по замку станут активно гулять слухи о "распутности" леди Морганы. Рано или поздно они дойдут до короля. Понятие не имею, что сделает Утер, но ничего хорошего в этом случае не будет.

Конечно, есть вероятность молчания Морганы и Гвиневры, но играть с судьбой в русскую рулетку, жертвуя своё благополучие на алтарь похоти двух любящих сердец, даже если одно из них моё, я не намерен.

— В чем дело, Мерлин? Что-то не так? Мы так долго не виделись. Почему ты остановился? — обеспокоенно, с лёгким недовольством, обратилась ко мне Моргана после того как пришла в себя после любовного дурмана. После долгого поцелуя её губы немного припухли, волосы растрепались, а сама она тяжело дышала, вздымая объёмную грудь при каждом вздохе.

— Мы с тобой это уже раньше обсуждали? Помнишь? — на мои слова девушка только угрюмо кивнула. — Я люблю тебя. Но, если мы пересечем эту границу, обратного пути уже не будет, — мягко улыбаюсь и нежно провожу рукой по её волосам. На меня нахлынули довольно странные чувства. Наверное, именно это и называют когнитивным диссонансом. В прошлой жизни я раскручивал дам на интимную близость, а они обычно ломались, говоря, что нужно еще подождать, и вообще, мы слишком мало знакомы. Здесь же ситуация с точностью да наоборот. Передо мной сидит шикарная во всех смыслах девушка, готовая отдаться мне прямо сейчас, а я отнекиваюсь тем, что ещё не время.

— Мне плевать, Мерлин. Плевать на Утера и других! Я хочу быть с тобой! Ты говорил, что надо подождать, что у тебя есть план! Нет у тебя никакого плана! Ты просто трус, который боится брать на себя ответственность! Трус и мерзавец! — Моргана резко вскочила с кровати, и начала активно и громко выплескивать в крике свои эмоции. В таком состоянии она предстала передо мной впервые, и, надо сказать, в гневе любимая была особенно прекрасна.

— Успокойся! Я! Всё! Тебе! Расскажу!!! — подойдя и твердо взяв бьющуюся в истерике Моргану за плечи, чтобы все внимание было сконцентрировано на мне, проорал эти слова ей в лицо, буквально перекрикивая.

У меня получилось, любимая перестала орать, уставившись на меня своими прекрасными глазами.

— Успокойся, присядь. Сейчас я тебе всё расскажу, — я воспользовался моментом, пока Моргана пребывала в некотором ступоре, за руку отвёл её к кровати и посадил на неё. А сам встал чуть поодаль, у окна, приготовившись резать правду-матку.

— Я внимательно слушаю тебя, Мерлин, — произнесла девушка через пару секунд. Вид у неё при этом был такой, что здесь была бы более уместна фраза: "Ну и какие оправдания ты придумал на этот раз?".

Наши отношения были далеко не безоблачными. Всякое бывало, и споры, и ругань, и обиды. Но такой истерики, как сейчас, ещё ни разу не случалось. Видимо, за то время, которое мы не виделись, с ней произошло что-то не очень хорошее.

Конфликты у нас случались, в основном, на почве неясного будущего наших отношений. Моргана, будучи влюблённой шестнадцатилетней девушкой и понимая всю сложность ситуации, активно подговаривала меня сбежать вместе из Камелота куда-нибудь на материк. Я, как мог, пытался её отговаривать и просил подождать. Признаваться же в своей принадлежности к магам, мне очень не хотелось. Я понятия не имел о том, как она отреагирует на такую новость. Всё-таки Моргана выросла рядом с человеком, который ненавидит магию всеми фибрами своей души. Конечно, девушка не настолько бескомпромиссна, как Утер или Артур, но что она думает по поводу магии, я понятия не имею.

Со временем в наших отношениях появилась некая неловкая недосказанность, породившая увеличивающуюся с каждым днем отчужденность. Любимая чувствовала, что я не до конца с ней честен, и все больше отдалялась от меня. В каком-то смысле эти три недели отдельно друг от друга пошли мне даже на пользу. Я понял, что и дальше шифроваться от самого дорогого для меня в мире человека, нельзя.

Создаю на ладони иллюзию танцующего серебристого пламени, которое постепенно принимает форму льва и начинает носиться по воздуху, словно по саванне. Моргана же во все глаза стала следить за небольшим представлением, устроенным для неё. Наконец призрачный лев истаял, оставив после себя лишь серебристые искры, исчезнувшие в воздухе вслед за царем зверей.

— Я — маг, Моргана, и всегда им был.

— Ты... Это... Ха-ха-ха! — пораженное молчание сменилось истерическим смехом. Девушка сидела на кровати и хохотала во весь голос.

С ней что-то не так. Вторая истерика за пять минут. Понятно, что я вывалил на неё просто сногсшибательную новость, но такое поведение совершенно не в её стиле. Скорее она попыталась бы прописать мне хук с правой за такое долгое молчание или, если я в ней ошибся, попробовала бы обезвредить меня и позвать стражу. Определённо произошло что-то очень нехорошее.

Подхожу к Моргане, сажусь рядом, заключаю в объятия и пытаюсь с помощью магии привести её нервы в порядок. От меня к ней идёт поток светлой магии, и, воздействуя на весь организм в комплексе, прогоняет усталость, как физическую, так и моральную, и в целом оказывает положительное влияние, оздоравливая любимую.

За время учёбы у Гаюса я постиг не только некоторые основы немагического врачевания, но и смог, используя магическое зрение и знание анатомии, разработать несколько довольно простеньких лечебных заклинаний, использующих ману жизни. Именно одно из них и было сейчас использовано.

— Всё-таки ты мерзавец, Мерлин, — находясь в моих объятиях и прижимаясь ко мне всем телом, произнесла Моргана после того как её немного отпустило. Сказано это было мягким, тёплым, тоном с нотками упрёка.

— Я знаю. Прости, что так долго скрывал это от тебя. Просто... просто я боялся, не знал, как ты отреагируешь.

— Ты не просто мерзавец, ты ещё и дурак! Ты хоть представляешь, как я переживала?!

— Прости, — несколько сконфуженно произнес я, и прижал Моргану к себе покрепче, зарывшись пальцами в её шелковистые чёрные волосы.

Некоторое время мы так и просидели в объятиях друг друга, наслаждаясь близостью любимого человека.

— Что с тобой стряслось? — прервал я молчание спустя пятнадцать минут.

— Ты о чём? — недоумённо переспросила девушка.

— Я не слепой, и не дурак. Почему здесь такой беспорядок? Куда смотрит Гвен? Почему, когда я пришёл, твои глаза были красными, словно от недавних слез? И я раньше не замечал у тебя склонности к истерикам. Что случилось?

— Я... поссорилась с Утером, — нехотя ответила Моргана. Было видно, что у неё совершенно нет никакого желания говорить об этом.

— Интригующее начало. Не могла бы ты поведать мне об этом прискорбном происшествии чуть подробнее, — выразил я недвусмысленное желание узнать о том, что же случилось на самом деле.

— Я не хочу об этом говорить, — хмуро проговорила Моргана, чуть отстранившись от парня.

Воспоминания о том дне до сих пор будили в девушке чудовищные гнев и ненависть, приправленные сильным чувством вины.

— Прости любимая, но придётся, — бережно проведя ладонью по её щеке, мягко, но твёрдо сказал Мерлин. — Это не праздный вопрос. Я чувствую, что-то очень сильно гнетёт тебя. Поделись со мной. И я заберу себе всю твою боль и тревогу.

От его слов Моргане стало стыдно. Единственный, как оказалось, близкий человек вынужден уговаривать её для того, чтобы ей же и помочь. Преодолевая весьма болезненные воспоминания, девушка начала рассказ.

* * *

— Потом меня заперли здесь, и с тех пор наружу я не выходила. Только благодаря Гвиневре я окончательно не умерла от скуки, — закончила свою, прямо скажем, ошеломительную историю Моргана. — А где был ты, Мерлин? Почему пришел только сейчас? Мне было очень плохо без тебя.

В её словах звучал такой сильный отголосок тоски, что я невольно представил то, как любимая должна была тогда себя чувствовать, и ужаснулся. Получается, что моя девушка осталась без поддержки и заботы тогда, когда они были ей особенно нужны.

У меня, конечно, имелись на это весомые причины. Но на душе всё равно стало как-то гадко.

Всё случилось двадцать дней назад. В тот момент Утер явно находился в жёстком приступе неадеквата. Ничем другим я его действия объяснить могу. Он с чего-то решил, что злобные колдуны больше всего хотят навредить именно Моргане. Следуя своей странной логике, король отрядил для охраны девушки десяток солдат. Притом, что двое из них должны были постоянно дежурить внутри покоев. Когда к ней заявились стражники во главе с сиром Леоном, который весьма доходчиво разъяснил политику партии, юная красавица сильно обалдела от таких перспектив и пошла разбираться к своему опекуну.

Ей очень не понравилась такая опека, и она решила поговорить с Утером, хотя бы убрать стражу из её комнаты.

К сожалению, король находился в состоянии полного игнорирования каких-либо мнений помимо своего и наотрез отказался обсуждать этот вопрос. А Моргана, будучи особой весьма целеустремлённой и упёртой, не пожелала покорно удалиться и не мешать очередному совещанию Утера со своими верными вассалами, а начала активно напирать на своего опекуна стараясь пробиться сквозь танковую броню. Отчасти ей это удалось, король вспылил, в весьма грубой форме потребовав, чтобы девушка оставила его в покое.

Но, как это часто бывает в ссоре между близкими людьми, хамство и грубость одной стороны моментально порождает ответную реакцию другой стороны. Моргана и Утер натурально орали друг на друга вытаскивая наружу старые обиды, как реальные, так и мнимые.

Эти двое настолько разошлись, что перестали следить за языком, напрочь забыв о присутствующих здесь рыцарях и придворных, которые занимали ответственные посты в королевстве. Видимо старший Пендрагон доступно объяснил им всем, что будет, если они откроют свои рты. Иначе объяснить то, что по замку за все три недели не пронеслось ни одного шепотка по этому поводу, я не могу.

Но это ещё цветочки. Ягодки произошли после того как Утер, в порыве эмоций, не уследил за своим языком, проговорившись о том что является настоящим отцом Морганы. Высказано это было в очень грубой и нетактичной форме. Что-то вроде: "И зачем я только е**л твою мать?". Очень сильно удивившись, и это мягко говоря, юная девушка с рыком, достойным мантикоры, бросилась на Утера.

Своего отца, Горлуа, Моргана очень любила и всегда сомневалась в том, что король действительно опоздал на битву, а не бросил своего друга в неравной схватке с врагом. И тут выясняется такое... Боюсь себе представить, что творилось с ней в тот момент.

Если бы не рыцари, вовремя оттащившие фурию, в которую превратилась любимая, от Утера, боюсь, король мог лишиться самого дорогого для любого мужчины. Она брыкалась, кусалась, кричала всякие нехорошие слова, — в общем, вела себя крайне неадекватно. По словам Морганы, она успела исполосовать обидчику всё лицо и почти отгрызть ухо.

Потом, когда она немного пришла в себя, её заперли здесь, под охраной. Ставить стражу в комнате поостереглись, ограничившись Гвиневрой в ночное время, которая всю ночь бдит, а днем отсыпается.

Из-за этого Моргана, сжалившись над служанкой, разрешила ей пока не убираться в её покоях. В отличие от Артура, который до знакомства со мной даже одеться самостоятельно не мог, любимая была как-то более самостоятельна в бытовом плане, но не настолько, чтобы содержать свою комнату в порядке и стирать вещи. Именно этим объясняется такой тотальный бардак.

— Думаю теперь пришёл мой черёд полностью открыться перед тобой, — говорю Моргане после того как она оклемалась от этого непростого во всех смыслах рассказа.

— И какие же тёмные тайны ты прячешь, злобный колдун? — обняв меня со спины и прижавшись упругой грудью, жарко прошептала любимая мне на ухо.

— Если ты продолжишь в том же духе, я могу не сдержаться, и этот разговор отложится на неопределённый срок, — попытался осадить я Моргану, которая уже расстегнула верхние пуговицы на моей рубахе и залезла своими ручками внутрь.

— Может быть, это мне и надо? — игриво прошептала красавица, продолжая своё чёрное дело. А у меня, между прочим, боец уже заступил в караул.

— И всё-таки я попрошу тебя внимательно меня выслушать, не отвлекаться и, главное, не отвлекать меня. Это важно, — предельно серьёзно сказал я, аккуратно убрав шаловливые ручки любимой от своего мушкетёра.

— Прости. Я не подумала, — мой тон сбил с Морганы всё шаловливое настроение, и она покорно отстранилась, приготовившись слушать уже меня.

— Давным-давно. В далёкой деревне... — начал было я.

— Мерлин! Ты мне зачем тут сказки рассказываешь?! — но меня нагло перебили.

— Неужели тебе так сложно молча слушать не перебивая. Я просто хотел добавить своему рассказу элемента сказочности, чтобы он стал более интересным. А ты взяла и всё испортила! — раздражённо проговорил я, существенно повысив голос.

— Извини. Ляпнула не подумав, — проговорила Моргана, виновато опустив к полу глазки. Осталось только невзначай шаркнуть ножкой, и картина девочки разбившей любимую мамину вазу была бы полной.

— Так вот, в далёкой деревне в одну из ночей родился мальчик, которого мать нарекла Мерлином...

И начался эпический сказ о житие великого в будущем волшебника, а пока простого слуги на окладе.

Если серьёзно, то я постарался как можно более честно поведать о себе и своей жизни.

Поначалу Моргана слушала меня с интересом, не перебивая, но когда я всё-таки решился поведать ей о своей главной тайне, не сдержалась и удивленным возгласом не дала мне договорить до конца.

— Подожди, подожди! Что значит: "Проснулась память прошлой жизни"?! Я не понимаю.

— Ты слышала что-нибудь о переселении душ?

— Нет. Впервые слышу, — озадаченно мотает она головой.

— Суть в том, что после смерти человек перерождается, душа переселяется в новое тело, а память о прошлой жизни стирается, в лучшем случае остаются неясные образы или странные предпочтения. В общем, примерно как-то так.

Да-а. Загрузил я девушку знатно. Сидит и уже минуты три не может собрать мысли в кучу.

— Мерлин, ты хочешь сказать, что помнишь свою жизнь до рождения... то есть предыдущую жизнь до смерти... Аргх! Ты понял, что я хотела сказать!

— Да именно это я пытался тебе втолковать с самого начала.

— Но как? Ты же сам только что сказал, что воспоминания прошлой жизни забываются.

— Веришь, нет. Без понятия. Скорее всего, это связано с тем, что я обладаю очень большим магическим даром. Других версий у меня, пока что, нет, — пожимаю плечами и стараюсь придать себе как можно более равнодушный и легкомысленный вид.

Внутри же я ощущал колоссального размера сжатую пружину, ожидая, как Моргана воспримет очередную мою тайну, на этот раз, как мне кажется, более "страшную".

— А, ну тогда понятно, — вынесла вердикт любимая, ожидая продолжения истории.

— И это всё, что ты можешь сказать по этому поводу?! — такая спокойная реакция меня немного даже покоробила.

— Э-э-э. А что я ещё должна была сказать? Бегать по потолку и истерично завывать? — удивлённо выгнув бровь, иронично переспросила девушка.

Надо признать, долгое общение со мной заметно повлияло на Моргану. Она даже стала использовать мои любимые реплики против меня же.

— Признаю, уела, — глядя в откровенно смеющиеся глаза, произнес я, улыбаясь в ответ.

— Не всё же тебе издеваться над бедной и несчастной мной.

— Это когда это такое было?!

— Тебе напомнить?

— Ладно. Извини, был не прав. Больше такого не повториться.

— Свежо предание... Мерлин.

— Ладно. Давай закроем тему. Тебе всё ещё интересен мой рассказ или мне лучше уйти?

— Мне безумно интересно всё, что ты говоришь. Не смей останавливаться! — буквально на выдохе, горячо пропела Моргана. Одновременно с этим от неё прямо шибануло чем-то вроде острого охотничьего азарта и сильнейшего любопытства.

Дальше я всё-таки поведал оставшуюся часть истории. Надо признать, любимой удалось меня провести. За продемонстрированным равнодушием по поводу моего перерождения скрывался жгучий интерес.

К сожалению, сегодня закончить разговор мы так и не смогли, потому что как-то незаметно наступили закат, за ним сумерки. А потом я засек ауру Гвиневры, целенаправленно идущей сюда. К счастью, мне удалось улизнуть из покоев Морганы незамеченным.

Стоило мне заикнуться о том, что моя прошлая жизнь проходила в другом, не похожем на этот, мире, как девушка забросала меня кучей вопросов, ответы на которые порождали новых своих собратьев. Интересы её, как ни странно, вертелись вокруг военного дела. Всё-таки дочь воина.

Только я сказал, что там воюют совсем не так, как здесь, и мне пришлось отражать массированный натиск настоящей танковой дивизии вермахта. Было очень тяжело объяснять реалии двадцать первого века человеку живущему, пусть и в фэнтезийном, но средневековье.

Вот так мы с Морганой и просидели до вечера. Жутко не хотелось уходить. Было сильное желание усыпить служанку, когда она сюда войдет, и продолжить этот день, плавно перетёкший в томный вечер.

Но мне удалось задушить этот глупый порыв и уйти, подарив на прощание любимой жаркий поцелуй.

* * *

— Где тебя весь день носило, Мерлин?! — ворчливо воскликнул Гаюс, стоило мне появиться в его башне.

— Моргану соблазнял, — устало отозвался я.

— Раз уж ты такой прыткий, вот тебе задания на завтра, — усмехнувшись, старик протянул мне в руки список с поручениями на следующий день.

— Гаюс, ты случаем не о**л? Где я времени на всё это найду?!

— Раз уж у тебя есть время крутить шашни со знатной леди, значит и на мои скромные просьбы что-нибудь да найдётся.

Как мне хотелось в этот момент набить старику его наглую рожу, кто бы знал. Конечно, он понимал, что никакого романа с воспитанницей короля у меня нет. Это у нас с ним такая шутка. Ну-у, это Гаюс так думает.

Резко вырываю у лекаря из рук список и быстро иду к себе. Не дай Бог, ещё сорвусь на старика.

Оказавшись в своей каморке, начинаю готовиться к предстоящему уроку. К сожалению, времени мало, у меня есть всего три часа до полуночи, чтобы как следует всё продумать.

В прошлый раз я провёл для ребят вводную лекцию. Надо было кратко ввести их в курс дела и объяснить чему они будут учиться. Именно тогда мне стало понятно, что придётся, ко всему прочему, осваивать ещё и нелёгкое ремесло педагога. Если бы не заготовленная заранее речь и ускоренное мышление, я вполне мог бы оконфузиться и подпортить свой авторитет.

На этот раз же планирую научить детей ощущать магию. Чёткого плана на этот счёт у меня нет, посмотрим по ситуации. К тому же, надо где-то раздобыть много бумаги, перьев и чернил. В общем, зашиваюсь я.

Оглядев свою комнату, тяжело вздыхаю. Конечно, по сравнению с тем в каких условиях мне приходилось жить до прихода в Камелот, это настоящий пятизвёздочный отель. Но прошедший разговор с Морганой серьёзно разворошил уже почти, казалось бы, забытые воспоминания об ушедшей жизни.

Волевым усилием отогнав гнилые интеллигентские сопли о "зелёной траве", которая раньше была еще зеленее, я мысленно пообещал себе стать крутым архимагом, который щелчком пальцев посреди чистого поля сможет организовать себе дворец со всеми удобствами.

А пока, учиться, учиться и ещё раз учиться, как завещал великий Ленин. Ну и учить других, разумеется.

Часть 1. Отрезок 15

Три дня спустя, Полдень.

"Я свободен, словно птица в небесах, я забыл, что значит страх..." — очень хотелось мне запеть, но, боюсь, окружающие этого не поймут.

Гаюс отправился в какой-то отдалённый городок, там свирепствует болезнь, вызывающая у людей жуткий понос. Его не будет в Камелоте как минимум неделю. И у меня резко освободилась куча времени, которое я с пользой могу потратить на свои многочисленные дела.

В данный момент я иду к Ланселоту на тренировочную площадку. Он в это время обычно там обретается, усердно готовясь стать рыцарем, благородным хранителем королевства, защитником слабых и покорителем женских сердец.

Познакомились мы с ним при довольно таки неординарных обстоятельствах.

Повстречавшись с грифоном, и еле унеся от него ноги, я стал осторожно выслеживать его.

Мне было понятно, что причиной всего произошедшего был огромный магический выброс привлекший тварь. И я, вместо того чтобы замаскировать постройку школы, стал всячески привлекать внимание твари транслируя в окружающее пространство относительно чёткие волны своей маны.

Естественно, резерв у меня при этом проседал едва ли на одну четверть. Оставшегося количества магии хватило бы грифону за глаза.

И вот на второй день эта тварь показалась на границах моего магического радара.

У меня получилось, на основе уже имеющихся на тот момент знаний, создать плетение по функциям напоминающее знаменитую "сигналку" из различных фэнтези. Представляет оно собой связанный со мной ментально искусственный интеллект, который настроен на обнаружение насыщенных маной аур. Самое трудное при его конструировании было придать этому полу разумному сгустку энергии моё магическое зрение. Но кое-как всё-таки справился. Дистанция радара составляет десять километров.

В тот момент я, как и тогда, шёл обратно в город после проделанной работы. Окутавшись накачанным под завязку Щитом маны, и создав вокруг себя целый рой материальных иллюзий разнообразных клинков, я принялся ждать своего врага.

На удивление монстр летел не в мою сторону, а преследовал кого-то по лесу в пределах чувствительности моего заклинания. Из-за того что конструкт был настроен только на магические ауры мне было ничего не известно о цели грифона.

Решив не ждать у моря погоды, побежал наперерез грифону. Двигался я под ускорением. Это новый прием, даже не заклинание, который увеличивает скорость реакции и мускульную силу вместе с гибкостью связок.

Мне наконец-то удалось улучшать не какие-то отдельные показатели, а равномерно напитать магией Жизни весь организм, серьёзно повышая свои физические возможности в целом. Для этого нужен был, как оказалось, более совершенный контроль над маной. За счёт интенсивного использования магии на протяжении четырёх с половиной месяцев жизни в Камелоте у меня получилось серьёзно его повысить.

Спустя десять минут супермарафонского забега через достаточно густой лес я приблизился к твари на расстояние прямой видимости. Картина, представшая передо мной, была достойна увековечивания в какой-нибудь героической балладе: одинокий человек без доспехов, в грубой рубашке и штанах виртуозно бился копьём*, не давая грифону себя задеть и отступая на север, в более дремучие заросли.

Решив помочь смельчаку, я набросил на себя более слабую версию магического щита, невидимую за счёт гораздо меньшего количества маны, сотворил в руке фантомный меч и бросился на монстра.

Мой манёвр не остался незамеченным для обоих участников битвы. И если грифон отскочил от, как оказалось, молодого парня примерно моего возраста и попытался парировать новую угрозу, то юный храбрец наоборот решил отвлечь от меня тварь, кинувшись в весьма рисковую атаку на врага со своим копьём.

Будучи под магическим щитом и имея большую скорость, чем у твари, мне без всяких проблем удалось вогнать острие материального фантома в глаз грифона, тем самым пробивая его череп насквозь. Грифон издох, не успев издать на прощание ни звука.

Удостоверившись в смерти своего врага, я обратил внимание на юного копейщика. Он всё ещё не мог прийти в себя после такого интенсивного боя и, тяжело дыша, тупо пялился на мёртвую тушу монстра.

Придя в себя через пару минут, парень представился мне со всем возможным почтением, и назвал цель своего путешествия.

У меня, признаться, возникло небольшое удивление. Эти месяцы, проведённые в Камелоте, я просто жил не особенно оглядываясь на канон. И встретится с одним из персонажей сериала примерно в тех же обстоятельствах что и сериальный Мерлин было довольно странно.

К тому же реальный Ланселот походил на свой экранный прототип только цветом волос. Вместо чистокровного испанца передо мной предстал самый настоящий шотландец: высокий, в меру тренированный, с характерными чертами лица и длинной затянутой в хвост шевелюрой. Не говоря уже о том, что у него копье вместо меча, как было в сериале.

Спустя десяток секунд, справившись с удивлением, я представился в ответ. Вот так и состоялось наше знакомство.

Позже, когда мы вместе шли к городу, он поведал мне о своей мечте. При этом у парня был такой одухотворённый вид, что мне очень не хотелось его расстраивать. Но я всё-таки рассказал ему о том, кого в рыцари принимают, а кого нет.

Выглядел он после этого настолько потерянно... Словно верный пес, которого любимый хозяин отвёз в лес и бросил там. В тот момент у меня в мозгу мгновенно созрел план. Я решил сделать то же самое, что и мой канонный прототип, то есть выправить Ланселоту дворянскую "ксиву". Учитывая высокие моральные качества этого юного воина, у меня появился бы среди рыцарей человек сильно мне обязанный и готовый, при должной мотивации и накачке, практически на всё.

Никаких грязных дел или подлостей, на взгляд Ланселота, я с его помощью совершать не планировал и не планирую, но возможность получения "инсайдерской" информации изнутри, так сказать, дорогого стоит. Всё-таки, какими бы друзьями мы с Персивалем и другими кабальеро не были, никто из них не будет делиться со мной какими-либо, хоть сколько-нибудь важными, сведениями вроде: количества зерна в хранилищах или мобилизационный ресурс королевства. А пытаться узнать что-то в разуме, если человек не думает об этом или не вспоминает о чём-то с этим связанным, заранее дохлый номер. К тому же надо знать, что и у кого спрашивать.

Вообще, искусство работы с разумом колоссально сложная и мозговыносящая штука. Если бы не Дракон, я, наверное, и за сто лет непрерывной практики не усвоил бы того, что умею сейчас. И это при условии, что мне кто-то давал те бесценные и, скорее всего, потерянные знания по магии Разума.

Решив не затягивать и обговорить всё пока рядом нет лишних ушей, я, сразу же, не отходя от кассы, начал ездить Ланселоту по ушам, убеждая его в том, что он достоин звания рыцаря намного больше, чем иные благородные, и предложил ему свою помощь, пообещав выправить неотличимую от оригинала дворянскую грамоту.

Сначала мой собеседник, конечно, неуверенно мялся. Вроде бы как обман, нехорошо. Но это больше было похоже на формальность, для очистки совести. В конце концов, мне достаточно быстро удалось его уломать.

Когда мы вошли в Камелот, было ещё около шести часов утра, достаточно рано. С учётом того что слуги начинают просыпаться примерно в восемь, а люди рангом повыше и того позже, у меня имелся шанс провернуть всё быстро и без лишних свидетелей.

Дав Ланселоту немного монет, чтобы ему было нескучно ждать в таверне, я резво бросился в замковую библиотеку.

Потратив полтора часа на поиск нужных книг, а именно: "Благородные Дома Альбиона", "Геральдика для начинающих" и "Изначальное Древо".

Первое — просто список дворянских родов Англии с гербами и небольшими пояснениями, чем именно знаменит тот или иной дом и где находятся его владения.

Второе — самый настоящий учебник по геральдике. В нём подробно и очень обстоятельно на исторических примерах объясняется, что обозначают какие-либо рисунки или знаки, как на протяжении нескольких поколений менялся герб у той или иной семьи. В общем, довольно таки полезная и занимательная книга. Тому, кто собрал всю эту информацию, и изложил в доступной и понятной форме, нужно, на мой взгляд, поставить золотую статую в полный рост. Работа была проведена просто колоссальная.

Третье — вообще что-то с чем-то. Этот толстенный трактат смело можно переименовать в "Откуда есть и пошла земля Английская". Ну, или, если учитывать здешние реалии, скорее Альбионская. Невероятно, но в дальнем закутке библиотеки, даже не на стеллажах, а на полу, под столом, в пыли и паутине я нашёл книгу, повествующую о происхождении Пяти Королевств и их основателях. Кто кого завоевал и поработил, кто кого ограбил и разорил... Правда историческим учебником это назвать всё же нельзя, больше всего "Изначальное Древо" походит на сборник мифов и легенд в хронологическом порядке.

И вот, забравшись в самый дальний угол этого хранилища знаний, и отгородившись скрывающим барьером, я стал усиленно штудировать отобранный материал. Мне нужно было создать Ланселоту если не идеальную, то такую легенду, которая не рассыплется при первой же серьёзной проверке.

На всё про всё у меня ушёл практически весь день. Вышел из библиотеки я только под вечер.

Благо хранилище знаний Камелота настолько обширное, насколько же и малолюдное. Именно поэтому мне удалось пробыть там совершенно никем незамеченным несколько часов. У меня на руках была дворянская грамота на имя Ланселота, пятого сына лорда Ирвина из Сассекса.

Сассекс является самым удалённым от Камелота королевством Альбиона, с которым нет общих границ, ни разу за всё правление Утера не было войн, и практически не ведётся торговля. Следовательно, о состоянии дел там, здесь известно довольно мало.

Самого лорда Ирвина я вообще выдумал, использовав герб давно угасшего рода.

В "Благородные Дома Альбиона" регулярно вносится дополнительная информация, если есть что вносить, а также вписываются новые дворянские дома, в случае их появления. И если о том, что происходит в Мерсии, которая до недавнего времени была вассалом Камелота, и, тем более, в самом королевстве, всё известно в подробностях, то сведения о других, даже соседних государствах, подчас бывают довольно скудны.

Последняя же запись об одном из знатных родов Сассекса была сделана аж тридцать восемь лет назад.

Вот я и провернул нехитрую комбинацию. Взял герб дома из какой-то "Долины костей", и стёр в книге одну маленькую, но важную запись шестидесятилетней давности о гибели всех членов этой семьи во время восстания против законного короля.

После проделанной работы я поспешил забрать Ланселота из таверны. Были опасения, что он мог напиться там от скуки или ввязаться в регулярно происходящую в том заведении кабацкую драку.

К сожалению, предчувствие меня не обмануло. Не доходя до места назначения, я заметил двух стражников ведущих под руки моего друга.

По счастью у меня в Камелоте имелся кое-какой авторитет, а Ланселот накосячил не так уж и серьёзно. И служители закона согласились отпустить парня и забыть обо всём за символическую мзду в восемь серебряных монет.

Оказалось он сел играть в кости с местными прощелыгами и, естественно, спустил все свои деньги. Но наш герой на этом не остановился. Решив во что бы то ни было отыграться, парень, каким-то чудом (или волей Великого Хомяка), смог выпросить у трактирщика немного денег.

Полученные монеты сыграли с Ланселотом злую шутку. Конечно, он не отыгрался. Более того, умудрился уйти в глубокий минус. В порыве чувств, после такого крупного (по его меркам) фиаско, юноша обвинил в жульничестве одного из своих партнёров по игре. Тот возмутился, в общем, началась драка, трое против одного.

И если противники Ланселота были профессиональными игроками и жуликами, капитально его обувшими, то мой друг являлся великолепным воином. Нетрудно представить результат схватки даже с тройным численным перевесом.

И вот, когда враги уже лежали поверженными и пускали слюни, в зал трактира ворвались стражники и повязали доброго молодца.

Отведя Ланселота в небольшой переулок между домами, я вручил ему дворянскую грамоту, объяснил куда идти и снова одолжил ему денег. В этот раз чтобы рассчитаться с долгами.

Клятвенно пообещав вернуть мне всё с первой получки, юноша радостно побежал записываться в рыцари.

Мои надежды оправдались, Ланселота сразу же приняли в кандидаты и поставили на довольствие, выделив жильё и амуницию за счёт казны.

Кандидаты — чисто Камелотская фишка. Обычно если человек хочет пойти на службу к какому-либо владетелю в качестве рыцаря, то проверяют его воинские навыки. И, в зависимости от результата, или сразу проводят посвящение, или предлагают пока походить в оруженосцах годик другой. Иногда бывает что и вышвыривают вон под зад коленом. Ну, это только для совсем уж безнадёжных неумех.

В нашем же королевстве между этими двумя званиями существует ещё одно. Оно предназначено для тех, кто по умениям вполне соответствует высокому званию рыцаря, но лояльность данных индивидуумов вызывает серьёзные вопросы. Обычно таким людям даётся полугодовой испытательный срок, в течении которого к ним присматриваются будущие, возможно, братья по оружию. И на основании их мнения и будет вынесен последующий вердикт. Произвести в статус кабальеро или же выгнать взашей.

И нет ничего удивительного в том, что Ланселот, прибывший, якобы, из далёкого королевства поставлен на испытательный срок.

* * *

Юный кандидат на полигоне не обнаружился.

Я поспрашивал Генри и Уилла, рыцарей тренировавшихся там. Ничего внятного они мне не сообщили, сами всего полчаса здесь.

Где он может быть, ума не приложу. Обычно же весь день на этой площадке мечом машет.

Дело в том, что у Ланселота в самом начале возникла небольшая проблема. Владение копьём у него находится просто на недосягаемом уровне. В этом с ним никто не сравнится, но вот с мечом есть сильные проблемы.

Артур закрыл на это глаза, принимая парня в кандидаты, но посоветовал подтянуть за полгода обращение с основным оружием благородных.

Вот Ланселот и тренируется целыми днями.

Решаю заглянуть к нему в каморку, выделенное ему казённое жильё на втором этаже, рядом с казармами. Если его там нет, то даже и не знаю где его искать.

Идя по каменным коридорам замка, я внезапно ощутил что-то странное, стены показались мне какими-то особенно мрачными и холодными, по спине пробежал табун мурашек. Такое чувство будто попал в населённый призраками склеп. Всё закончилось также внезапно, как и началось.

Это не спроста, интуиция подает сигнал, пока ещё смутный и далёкий, но ясно ощутимый, что скоро настанет какой-то глобальный п**ц.

Сделав себе зарубку в памяти, продолжаю идти прежним курсом.

"Тук! Тук! Тук-тук!" — битый час стучусь в дубовую дверь.

Как ни странно, но Ланселот обнаружился в своей каморке, и, судя по положению ауры, он преспокойно дрыхнет на кровати. А я уже минут десять стою тут и тщетно пытаюсь до него достучаться (в прямом смысле).

В конце концов, у меня терпение тоже не железное.

"БАБАХ!!!" — и это, без сомнения, одно из самых значимых изобретений человечества наравне с колесом, сохой и интернетом распахивается внутрь комнаты с напрочь выломанным замком.

Удивительно, но даже такой жуткий грохот не смог разбудить моего друга.

Это явно ненормально. Убедившись в отсутствии лишних свидетелей на горизонте, сканирую магией организм Ланселота. К сожалению, многие заклинания и приёмы имеют чёткое визуальное оформление. В данном случае вокруг объекта изучения появляется достаточно яркое золотистое свечение.

По окончанию из меня помимо воли вырвался облегчённый выдох. У этого лежебоки всего лишь сильное переутомление. А я уж было начал воображать невесть что.

Ну, он у меня сейчас за всё ответит.

— РОТА ПОДЪЁМ!!!

— А? Что? Где?! Какого хера?!!

Косплей старшины Симоненко, из прошлой жизни, чудесным образом поднял только что спящего беспробудным сном человека с кровати. Правда, он спросонья умудрился упасть, но это уже несущественные мелочи. И... я не ослышался? Ланселот неприлично ругнулся? Глядишь скоро и Утер признается в самой искренней и чистой любви к магам.

— Такого, мой друг. Что с тобой стряслось? Не тренируешься, спишь днём. Да так что не добудишься, — подтаскиваю ногой табуретку, являющуюся единственной мебелью, в этой каморке, помимо кровати, и сажусь на неё, а потом наклоняюсь к сонному другу и как бы заговорщицким шепотом спрашиваю. — Тебя что? Заколдовали? Ты не бойся, я знаю подходы к нужным людям, мигом избавишься от любой напасти.

— Да ну тебя, Мерлин! — попытался заехать мне по лицу подушкой Ланселот, но я легко выхватил это грозное оружие у него из рук.

— Давай, рассказывай что стряслось.

— Агравейн со мной стрясся. Этот старый хитровыкрученный хрен заставил меня выполнять его же работу. Людей у него, видите ли, не хватает! Тьфу!

— Ланселот, я тебя не узнаю. Куда делся тот благородный и чистый юноша, из которого даже и тени ругательства было не вытащить? — поддерживаю разговор и, одновременно, сдерживаю рвущееся наружу ликование.

Придя сюда, я рассчитывал узнать лишь про допрос, и на основании этого долго и нудно разматывать клубок. Но сразу получить громадный кусок оперативной информации... Просто невероятное везение.

— Этот "благородный и чистый юноша", как ты соизволил выразиться, не спал две ночи и слишком плотно общался со всякой швалью, — ворчливо отозвался мой друг, и поднялся наконец с пола, отряхиваясь от пыли.

— Неужели тебе раньше никогда не приходилось сталкиваться с людьми, у которых мораль весьма ограничена или вовсе отсутствует?

— Мерлин, будь другом, расскажи как у тебя получается так выразительно приподнимать бровь? Я пробовал, выходит какая-то глупая гримаса, — полушутливо взмолился Ланселот. — Сталкиваться то, сталкивался. Но обычно они не уходили от меня живыми. А тут пришлось общаться с этими мразями. И убивать никого... уа-ах... из них нельзя.

Видимо, эффект резкого пробуждения начал иссякать и друг снова стал засыпать.

— Пока тебя снова не сморило, поведай мне о том, что вы смогли узнать во время своего расследования. Я хочу помочь найти убийцу, — говорю как можно более доверительным тоном, излучая в пространство волны доброты и желания помочь. Так, вижу надо его ещё дожать. — Если всё расскажешь, обещаю не беспокоить в течении трёх дней. Надеюсь, столько времени тебе хватит, чтобы полностью отдохнуть?

— Ну ладно, слушай.

И Ланселот начал свой рассказ. Говорил он не так уж и долго, может минут тридцать, я не засекал. В какой-то момент он уже стал буквально отрубаться. Мне приходилось подбадривать небольшими порциями маны жизни, чтобы получить важные сведения в полном объёме.

Во время рассказа меня совершенно неожиданно охватила ностальгия по прошлой жизни. Самый настоящий детектив с убийцами, матёрыми уголовниками и всякими трущимися где-то рядом элементами. Теперь понятно, что происходит с Ланселотом. Он впервые в жизни встретился с таким понятием как подпольная организованная преступность. Для него стало шоком то, сколько вроде бы порядочных людей оказались замазаны в этом. У человека, если подумать, серьёзно пошатнулась картина мира. Да и пытки не самое приятное зрелище.

Друг был последним кто видел Маркуса живым, поэтому Агравейн особенно сильно насел на него. Допрашивал Ланселота уже после того как все остальные свидетели поведали что знали. А знали они до прискорбия мало. Так как допрос вёлся прямо на месте преступления, то юный кандидат всё слышал. Самыми полезными были показания одной поварихи, она видела спину какого-то человека. Он стремительно пробежал по коридору, где произошло убийство. Этот подозрительный тип был довольно высоким и одет в самый обычный дорожный плащ. Ничего больше женщина о его внешности сказать не смогла.

Сам Ланселот, неожиданным для себя образом, оказался не только главным свидетелем, но и на добровольно-принудительных началах был мобилизован в дружинники.

Дело в том, что единственной более или менее существенной зацепкой оказался слуга, который вёл себя как-то излишне, на взгляд моего друга, нервно. И так как он был тем, кто видел эту зацепку в лицо, ему и пришлось выступать живым детектором фейса.

К счастью, поиски не продлились долго. Нужный человек оказался личным конюхом Хельфнара, Джеком. Ему было всего девятнадцать лет. Внятно объяснить, что он делал у Маркуса у него не вышло. Этот идиот лепетал, заикался через каждое слово и потел.

Тогда Агравейн пригрозил парню пытками, и уже приказал было стражникам тащить его в подземелье, когда он бросился на колени и стал колоться по полной. Говорил он при этом, на удивление, более или менее четко. Вот что страх животворящий с людьми делает.

Оказалось его кузен содержит в городе лавку со всяким барахлом и, одновременно, крутит какие-то тёмные делишки. Подробностей конюх не знал.

Так вот, пару дней назад (считая от момента допроса), вечером, двоюродный брат приватно переговорил с ним, обещал пятнадцать золотых, если он тайно проведёт одного человека в замок. Такая сумма виделась простому конюху где-то в верхних слоях атмосферы, поэтому парень сразу же согласился, ни секунды не колеблясь.

Обрадованный кузен на следующий же день устроил встречу с клиентом в своей лавке. Человеку нужно было попасть в замок как можно скорее, поэтому сделать всё решили завтра же. Идти на дело пришлось днём, ночью число и бдительность стражи удваивается.

Поначалу злоумышленнику и продажному конюху сопутствовала удача. Они вошли в замок через кухню, никем не замеченные. Дело в том, что раньше там внизу была небольшая форточка, в неё сбрасывались отходы, и она закрывалась не на решетку. Некоторые ушлые работники Камелотского общепита, чтобы легче было выносить на дом некоторые продукты (во время рассказа я прямо ощутил дуновение чего-то очень близкого и родного), расширили дырку в стене до необходимых для человека размеров.

Информация об этом достаточно быстро расползлась в среде слуг, не выходя за её пределы. И все, соблюдая необходимую предосторожность, стали пользоваться новым, неизвестным страже ходом. И такое положение дел сохраняется уже больше трёх лет.

Агравейн узнав об этом, пришёл в неописуемую ярость. От того чтобы идти и немедленно карать невиновных, и бить непричастных, его остановил только не до конца расколовшийся конюх.

Этим двоим, действительно, сначала сопутствовала удача, но потом они услышали тяжёлые, звенящие железом шаги стражников. Джек, со всей возможной для себя тщательностью, так рассчитал время и маршрут, чтобы не пересечься с солдатскими патрулями. Но ему просто не повезло, именно в тот день солдаты из окрестных разъездов вернулись в Камелот, чтобы заступить на свои посты в городе и замке, те же кто несли вахту здесь, соответственно, отправились "в поле".

Чтобы скрыться от стражников, начинающий и, судя по дальнейшим событиям, матёрый уголовники вбежали в ближайшую дверь, коей оказался, естественно, оружейный склад.

Помещение было довольно обширное, где-то тридцать метров в длину и семьдесят в ширину. К тому же оно все заставлено ящиками, образующими причудливый лабиринт. Маркус же со своими помощниками что-то разбирали в дальнем конце, поэтому сразу не заметили появления этих двоих.

Главный злоумышленник, не теряя времени, успел спрятаться в противоположной от старого рыцаря стороне. Конюх же просто стоял и хлопал глазами. Видимо, шестерёнки в голове Джека в тот момент работали со скрипом.

Ну он и дождался того, что Маркус вернулся ко входу и в нём сработал самый главный инстинкт завхозов, инстинкт хомяка. Старого вояку не интересовало кто это и что он вообще здесь делает. Перед ним была бесхозная единица рабсилы, которую надо бы употребить на благое дело. Не слушая весьма слабых возражений, Маркус заставил парня перетаскивать ящики.

В итоге конюх работал грузчиком под руководством старого рыцаря, а непонятный злоумышленник прятался за ящиками. Такая идиллия продолжалась примерно чуть меньше часа. Один из слуг, на свою беду, обнаружил лёжку матёрого уголовника, после этого он не прожил и пары секунд. Нож в сердце ещё никому здоровья не добавлял.

Перед смертью слуга всё-таки умудрился подгадить своему убийце, издав напоследок достаточно громкий крик. Маркус мгновенно (мастерство не пропьёшь!) выхватил меч, второй работник старого рыцаря тоже сориентировался, взяв в руки то, что находилось ближе всего. По словам продажного конюха это была булава, хотя он и не уверен.

Вооружившись, эти двое осторожно пошли к тому месту, откуда слышался крик несчастного. Впереди шёл довольно крепкий слуга, а старик его прикрывал. С такой травмой, вообще удивительно, что Маркус мог передвигаться без костылей. Видимо, он потратил немало времени, чтобы научиться передвигаться, имея вместо ноги грубый деревянный протез.

Погибли они от двух кинжалов, прилетевших каждому из них в глаз. Парень уверял, что ножи летели одновременно, причём с разных сторон. Это навело следствие, в лице Агравейна, на определённые подозрения...

После того как тела Маркуса и его слуги рухнули на пол из-за ящиков выскочил наниматель конюха. Он не дал Джеку впасть в истерику с помощью волшебной оплеухи и привлек его к сокрытию трупов.

Когда дело было сделано, подозрительный уголовник со всей возможной поспешностью покинул замок и, судя по всему, сам Камелот. А конюх побежал на свое рабочее место, делая вид, что ничего не случилось. Получалось у него, откровенно говоря, не очень.

Злоумышленник был одет в самый обычный дорожный плащ, льняную рубаху, кожаные штаны и закрывал серой тканью нижнюю часть лица. Капюшон же не давал как следует разглядеть всё остальное. За неимением гербовой... Пришлось пытать парня на предмет каких-то особенностей речи и моторики движения преступника. Причём "пытать" в прямом смысле. Сведения нужны были вот прям щас, а другого способы стимулировать память ни у кого не было.

Дальнейшую судьбу Джека Ланселот не знает, Агравейн отправил его в город с отрядом стражи. Надо было как можно скорее арестовать мутного хозяина лавки. Всё прошло нормально и без каких-либо эксцессов. Кузен конюха спокойно, ничего не подозревая, торговал в своём магазине. Видимо, никто из этих двоих даже не вспомнил о нём или не захотел его предупреждать.

Никакого сопротивления при аресте лавочник не оказал. Но на допросе проявил неожиданную стойкость. Поначалу он всё отрицал, говорил, что ничего не знает, грешил на клевету, даже угрозы пыток не помогли. Вёл себя на допросе этот человек уверенно и с достоинством, полная противоположность своему кузену, из которого лилось столько информации, что записывать не успевали.

Когда от угроз перешли непосредственно к физическому воздействию на подозреваемого, то и тогда не смогли добиться ничего кроме уже озвученных ответов. Но под пытками, рано или поздно, раскалываются все, не стал исключением и хозяин лавки.

Когда он начал говорить выяснилось такое... Оказывается в Камелоте есть куча людей работающих на Таурена, мага — предводителя организации борющейся против Утера. Кто-то делает это за весьма немалые деньги, а кто-то совмещает материальное вознаграждение с личной ненавистью. Лавочник был как раз из таких. Его любимого дядю сожгли во время Великой Чистки. С тех пор он, что называется, затаил обиду. И когда к нему пришли люди, которые предложили заниматься определенной деятельностью, и весьма щедрую оплату за это, он с радостью согласился. Лавка то, собственно, именно с этих денег и открылась.

Человеку в дорожном плаще кузен Джека помог, потому что он назвал условленный пароль и заплатил весьма кругленькую сумму. К сожалению, лавочник знал об убийце не больше своего глуповатого родственничка. При нём он тоже прятал свое лицо.

В свете открывшихся фактов Агравейн временно забил на таинственного убийцу и занялся вскрывшимся вражеским подпольем. И дальше, по словам Ланселота, начался настоящий кошмар. Он ходил по верхнему и нижнему городу, и арестовывал людей. Под каток правосудия попадали мужчины, женщина, даже некоторые подростки. Причем прознатчик дал задание делать всё как можно более тихо, чтобы не спугнуть ещё не раскрытых предателей. Друг старался, как мог. Два дня и две ночи он только и занимался тем, что ловил и выявлял враждебный элемент в Камелоте.

Конечно, Ланселот занимался этим не в одиночку, а был на подхвате у Шарпа, правой руки Агравейна. Просто этот человек не был дворянином, а для законности действий необходимо, чтобы правосудие осуществлял человек благородного происхождения на службе у короля. Теоретически для этого сгодился бы любой оруженосец, но мой друг просто оказался под рукой.

В итоге они взяли шестьдесят восемь человек. Огромная для Камелота цифра.

Прекращаю подпитывать Ланселота магией, и он тут же заваливается на кровать. Да-а, с дверью неудобно вышло. Надо бы её теперь починить и замок поменять.

Оставляю друга наедине с радугой и розовыми поняшками и иду искать того, кто сможет починить эту злосчастную дверь.

* В каноне Ланселот был с мечом. Но откуда у обычного простолюдина может взяться меч, бывший примерно такой же дорогой и статусной вещью, как сейчас крутые иномарки вроде Лексуса или Бэнтли? А копьё достаточно дешёвое и массовое оружие.

Часть 1. Отрезок 16

— Уже уходишь?

— Прости, мне надо бежать.

— Когда ты снова придёшь?

— Не волнуйся, любимая, заскучать ты не успеешь, — ответил Мерлин и притянул Моргану к себе, взяв её двумя пальцами за подбородок.

В следующее мгновение парень нежно поцеловал девушку. Она сразу же ответила ему. Усилилось томление внизу живота и, одновременно, возникла какая-то необычайная лёгкость. Хотелось петь и танцевать, смеяться и делать всякие весёлые глупости. Моргана даже засмеялась, прервав тем самым поцелуй.

— Что случилось? — с лёгкой улыбкой спросил Мерлин, держа её лицо в своих ладонях.

— Ничего, просто люблю тебя, — абсолютно искренне ответила девушка.

— Я тоже очень сильно тебя люблю, — произнёс парень и окинул красавицу своим особенным взглядом, от которого возникают мурашки по всему телу и пробуждаются неприличные желания.

Нахлынувшие чувства побудили её крепко обнять своего любимого. Какое-то время они так и стояли, наслаждаясь теплом и близостью друг друга.

— Всё, мне пора, — сказал Мерлин, отстранив Моргану, и не оглядываясь, вышел.

Несколько минут девушка стояла на том же месте и, прижав руки к груди, смотрела на дверь, за которой исчез её любимый. С момента их знакомства прошло не так уж много времени, а она уже не представляет без него свою жизнь.

Ей было почти физически больно прощаться с ним, особенно сейчас, в обстановке тягостной неопределённости. После ссоры с Утером образовалось много свободного времени, чтобы подумать обо всём произошедшем. Поначалу её охватывала настоящая ярость и желание убивать, но постепенно самый яркий негатив ушёл, оставив после себя тлеющие угольки ненависти. И они, скорее всего, уже никогда не погаснут.

Мысленно девушка перебрала кучу вариантов, как освободиться из этого, фактически, заточения. О том чтобы примириться с королём речь даже и не шла. Всё естество Морганы восставало против такого шага. К сожалению, это был единственный реальный выход из данной ситуации. В этих условиях ей ничего не оставалось, как ждать дальнейших действий Утера. Но проходили дни, недели, а красавица всё продолжала сидеть под стражей в своих покоях.

Девушка впала в состояние близкое к депрессивной апатии, но в одно мгновение всё изменилось, и жизнь снова засияла всеми возможными и невозможными цветами и оттенками.

Моргана стояла и с тоской наблюдала за жизнью вне этих проклятых четырёх стен, ставших её тюрьмой. Как гром среди ясного неба, её окликнул голос того кто занял больше всего места в сердце юной красавицы. Обернувшись, она не поверила своим глазам: прямо перед ней стоял Мерлин, на его губах была слабая, чуть виноватая, улыбка.

Поначалу девушка подумала, что начинает потихоньку сходить с ума от скуки и одиночества, а это морок её больного разума. Но довольно быстро убедилась в реальности своего возлюбленного.

В тот момент Моргана позволила себе выпустить наружу весь скопившийся за три недели одиночества негатив. Истерика вышла знатная, ей до сих пор немного стыдно перед Мерлином за своё тогдашнее поведение.

К счастью, парень смог достаточно быстро её успокоить, иначе она рисковала наговорить ему ещё больших гадостей. У них состоялся очень откровенный разговор, во время которого влюбленные поведали друг другу все свои тайны.

Когда парень признался в том, что владеет магией, всё встало на свои места. Моргана не была ярой ненавистницей всего волшебного, чего многие подспудно ждут от воспитанницы Утера Пендрагона. Поэтому не ощутила ничего, кроме облегчения и лёгкой обиды.

Всё время казалось, что Мерлин может что-то такое чего не могут окружающие. Ни разу во время ночных прогулок они никому не попадались, чудесным образом оказываясь там, где людей нет. А его подарки... да они достойны любой королевы! Взять хотя бы восхитительное жемчужное ожерелье или поразительные синие неувядающие розы. И когда он рядом, возникало странное такое ощущение, на границе сознания, будто он способен сокрушить гору и сравнять Камелот с землёй. Это не пугало Моргану, наоборот, ей хотелось примкнуть к этой силе, слиться с ней. Именно поэтому она порой ведёт себя немного неадекватно, провоцируя парня на интимную близость. Нельзя сказать, что красавица не хочет слиться со своим любимым, хочет, ещё как хочет, но понимает всю опасность и несвоевременность этого шага. Правда бывают моменты, когда ей напрочь сносит крышу и плевать на все доводы разума. И последним по списку, но не по значению, идёт потрясающий ум и образованность "простого юноши из отдалённой деревни". В то, что Мерлин — простолюдин, Моргана окончательно перестала верить в конце первой недели их романа.

Все эти факты, достаточно весомые по отдельности, вместе создавали кучу вопросов. Девушка ни о чём не спрашивала своего возлюбленного, надеясь, что когда придёт время он сам ей всё расскажет. Но любопытство — неотъемлемая черта любой женщины, и оно грызло юную красавицу со страшной силой.

А признание Мерлина разом объяснило все, связанные с ним, непонятные моменты. Но не успела Моргана отойти от первого потрясения, как сразу вдогонку получила второе. Именно после этого она испытала самый настоящий шок.

Подумать только?! Другой мир, жизнь после смерти! Голова шла кругом, грозя облететь весь земной шар. В своём рассказе парень отделывался только общими фразами, которые мало что объясняли. Не утерпев, красавица прервала любимого и стала забрасывать разнообразными вопросами о его мире. Как-то так получилось, что большинство из них касались военной тематики. Каждый новый ответ порождал кучу новых непоняток, которые девушка не замедляла прояснить.

Всё это продолжалось до позднего вечера. Мерлин каким-то своим колдовским чутьём увидел приближающуюся Гвиневру и поспешил уйти. Когда, через минуту, служанка открыла дверь и дежурно поздоровалась с ней, начав убираться в комнате, Моргане нестерпимо захотелось придушить её или, на худой конец, хорошенько наорать. С трудом, но этот порыв удалось сдержать.

Но, видимо, что-то такое всё-таки отразилось у неё на лице. Иначе очень трудно объяснить то, что Гвен в мгновение ока побледнела, в рекордные сроки всё убрала, и быстро выбежала из покоев своей госпожи.

В ту ночь благородная леди никак не могла сомкнуть глаз, впечатления от прошедшего разговора с любимым были очень сильны, фантазия постоянно рисовала ей размытые картины иного мира. Удивительные города размером с треть всего Камелота (в данном случае имеется в виду королевство, а не город), огромные, невообразимо высокие, дома из камня, сотни тысяч и миллионы (сколько это вообще?!) людей, живущих там. Королевства, что раскинулись от одного края мира до другого. Оружие невиданной разрушительной силы, железные машины, что ездят по земле и летают по небу, и огромные армии, численно превышающие население всех пяти королевств.

Если бы Мерлин не сопровождал свой рассказ красочными иллюзиями, она подумала бы что ей вешают лапшу на уши. Настолько невероятно всё это звучало. Что-то похожее Моргана читала в произведении про древнюю Римскую Империю, но масштаб был на порядок скромнее того что описывал её возлюбленный.

Последующие дни ничем не отличались от предыдущих, за исключением того, что не было этой иссушающей апатии и страха, на их место пришли облегчение и надежда. Мерлин снова навестил её спустя четверо суток. Если бы девушка была знакома с культурой двадцать первого века, она сказала бы, что мимиметр зашкаливал за все разумные пределы. По тому, как жадно руки парня щупали её за разные интересные места, можно было подумать о желании любимого лишить юную красавицу невинности. Но дальше поцелуев и нескромных поглаживаний дело не зашло.

По правде говоря, если бы Мерлин решился на этот шаг, Моргана оказала бы ему всяческое содействие. Дальше его визиты стали происходить регулярно, раз в два дня. Обычно он заходил к ней после полудня и уходил перед приходом Гвен. Так же как это только что произошло.

* * *

"Ну же! Давай! Ещё!" Аргх! — и только-только вспыхнувшая, над раскрытой ладонью Хорвата, искра магического огня тут же потухла.

— Что такое? — подошёл к нему Учитель, услышав гневный возглас.

— У меня не получается! Я изо всех сил стараюсь! Но никак не могу удержать, всё время срывается! — громким шепотом, обиженно проговорил мальчик. Не смотря на то, что он находился в весьма взвинченном состоянии после очередной неудачи, присутствовало понимание, что не стоит отвлекать друзей, которые тоже с трудом пытаются выполнить это упражнение.

— Пойдём, выйдем, — сказал маг и аккуратно взял Хорвата за руку. — А вы пока продолжайте в том же духе. Молодец, Вероника, но ты тратишь слишком много сил, постарайся уменьшить поток, — а эта реплика была адресована остальным ученикам и в частности черноволосой девочке, которая смогла создать и стабильно поддерживать небольшой огонёк.

Они вышли из учебной комнаты, или класса, как говорит Учитель, поднялись наверх, в зал, и устроились за круглым столом друг напротив друга. Это была не первая такая беседа, маг всегда приглашал сюда кого-то из детей, если у него возникали проблемы с пониманием теоретического материала или же не получались какие-либо практические упражнения, как сейчас. Бывали ещё и общие собрания, на них дети слушали об устройстве человеческого общества, экономике, истории, военном искусстве и задавали вопросы по обсуждаемой теме.

— Хорват, опиши, пожалуйста, что ты видишь, когда пытаешься создать огонёк, — мягко попросил Учитель, глядя ему прямо в глаза.

Мальчик от этой просьбы немного стушевался. Он был единственным из всех учеников, кто умел колдовать ещё до становления учеником мага. И когда их начали учить Магическому Зрению, решил что это ему не нужно, обманув Учителя. Хорват кое-как чувствовал магию вокруг себя, поэтому у него и получилось соврать более или менее правдоподобно. А что делать сейчас он даже не представляет. Признаться — стыдно, не признаться — правда всё равно вскроется, и будет стыдно вдвойне.

— Я-а-а... Простите, Учитель. Я обманул вас...

Каясь в своем поступке, мальчик с опущенной головой теребил пальцы под столом. За время своего монолога он так и не решился посмотреть на Учителя. Закончив своё покаяние Хорват так и не поднял глаз, продолжая сидеть в той же позе.

— Что ж, я понял тебя. Позволь, объясню тебе, какую глупость ты совершил, и чем всё это могло закончиться, — голос мага был по-прежнему спокоен, но вместо прежней теплоты присутствовала изрядная доля холода. Ученик, наконец, посмотрел на Наставника: с лица мага пропала лёгкая улыбка, сменившись недовольной гримасой. Вдруг он встал и начал ходить взад-вперед по залу, заложив руки за спину.

— Итак, как я уже говорил на одной из своих предыдущих лекций про Древних и их язык... Ты внимательно меня слушал? Или и там тоже шельмовал? Качаешь головой... ладно, поверю на слово. Итак, язык Древних является универсальным программным кодом, привязанным к нашей реальности, проще говоря, — это огромное подспорье для одарённых, которое сводит к минимуму труд при выполнении сложных, непрямых магических конструкций... не перебивай меня! Потом задашь свои вопросы! За тысячелетия с момента исчезновения Древних магическая наука очень сильно продвинулась в постижении тайн магии. Но в какой-то момент прогресс практически остановился и начался постепенный регресс и откат в теократический догматизм, произошло это от непонимания фундаментальных основ. Древние дали нам огромную силу, чтобы изменять мир под себя, но не объяснили, или не успели объяснить, почему и как всё это происходит. Что касается тебя, для сотворения заклинания на основе языка Древних не нужно тратить каких-либо значительных усилий, если не брать, конечно, очень сложные и объёмные заклинания способные изменять ландшафт. Так вот, чтобы сотворить заклинание ты должен уметь ощущать магию внутри и вокруг себя. Когда речь идёт о самых простых и слабых заклинаниях не требуется даже этого. Вас же я изначально учу творить магию самостоятельно, без помощи Языка Магии, а это требует на порядок больше усилий и навыков. В том числе нужно видеть магию. Я не зря заставил вас учить это первым делом. Пытаясь творить магию самостоятельно, не умея видеть её потоки, ты рискуешь своим здоровьем, а то и жизнью. Хорошо что у тебя не получался огонёк. Если бы ты смог его создать я прибывал бы в блаженном неведении и дал бы вам задание создать полноценный огненный шар. Что в таком случае произошло бы с тобой и, не дай Бог, с твоими друзьями я даже представить боюсь.

Хорват имел весьма развитое и живое воображение, и ему не составило труда представить возможный огненный взрыв и сгорающих заживо друзей. О себе он в первый момент как-то не подумал. Картина получилась настолько живой и пугающей, что мальчика пробрало буквально до костей.

— Ладно, надеюсь ты все понял. Иди обратно, вместо прежнего задания, ты должен научиться Магическому Зрению. Даю тебе на это три дня, попроси помощи у друзей. Если что-то подобное повторится впредь, тебя ждёт суровое наказание, — приказал Учитель. Если во время лекции его голос был холодно-отстраненным, то теперь он вернулся к более тёплому стандарту.

Не медля, мальчик выскользнул из зала и побежал к остальным ученикам. Надо сказать, Наставник никогда не бил их, даже голос ни разу не повышал. Он мог изменением интонации и выражения лица показать детям своё отношение к тому или иному поступку. Вот и сейчас, устроил настоящий разнос Хорвату, от которого ученик чуть не сгорел со стыда.

Вернувшись в класс, он наткнулся на вопросительные взгляды друзей. Пришлось колоться ещё и перед ними, не отстали бы ведь, да и помощь нужна. Дружно обозвав его дураком, товарищи начали наперебой советовать ему как лучше всего осваивать Магическое Зрение.

Вскоре вернулся Учитель и отогнал от Хорвата всех, кроме Вероники. Аргументируя это тем, что она уже, хоть и не идеально, но освоила огонёк и у неё есть время помочь своему отстающему товарищу.

* * *

— Ребят, мне кажется это плохая идея, — Хельга пыталась воззвать к здравому смыслу окружающих.

— Да ладно, не будь занудой, всё будет нормально, — ответил ей Бальтазар, махнув рукой.

— А если нет? Учитель запретил нам самостоятельно практиковать ещё неизученные заклинания, — снова пошла в атаку белокурая девочка.

— Говорю же, всё будет хорошо, я контролирую ситуацию. А Учитель ничего не узнает, если, конечно, кто-нибудь ему не расскажет.

— Ну правда, Хельга, будет здорово. Вот увидишь! — застенчиво улыбнувшись, вмешалась в перепалку Керна.

"Да ты согласишься на всё, что предложит Бальтазар! Ходишь за ним всё время, словно хвостик!" — с неудовольствием подумала Хельга, но не озвучила свои претензии вслух. Как бы то ни было, но Керна была хорошей подругой и обижать её не хотелось.

— А вы чего молчите?! Скажите им! — оказавшись в меньшинстве, девочка обратилась к Хорвату и Веронике, которые сидели в дальнем уголке зала и внимательно прислушивались к спору, не вмешиваясь, однако, в него.

— Ну-у... Думаю ничего плохого не случится, — неуверенно протянула Вероника и оглянулась на своего соседа.

— Действительно, Зар же не предлагает делать что-то неизвестное. Мы же все уже читали про "Сотворение", да и Учитель говорил, что мы скоро будем его изучать, — аргументировано высказал свою точку зрения Хорват.

— Арр! Делайте что хотите! — понимание тщетности всех её уговоров пробудило в девочке тонны бессильной ярости, и она, чтобы окончательно не сорваться, стремительно, чуть не снеся дверь, выбежала из Зала Собраний.

Уже на лестнице её взгляд невольно остановился на расположившейся с правой стороны картине. Вот уже пару недель здесь висит это полотно, очень детально изображающее битву седого мага с длинными волосами и бородой и огромного красного дракона.

С самого начала в Школе были голые деревянные стены да очень большие окна, но потом, постепенно, стали появляться различные расписные узоры и картины. Они демонстрировали, в основном, различных волшебных животных, примеры применения магии, от чисто боевых до сугубо мирных. Поначалу всех, в том числе и Хельгу, охватил культурный шок. Ничего подобного никто из них в своей жизни не видел. Совершенно обыденной была ситуация когда все пятеро учеников могли стоять и часами пялиться на одну картину. Через некоторое время дети всё-таки попривыкли, но время от времени взгляд всё равно съезжал на очередной шедевр изобразительного искусства.

Жизнь заиграла новыми красками, причём буквально. Как-то незаметно страх и боль от всего пережитого стали уходить и забываться, изучение магии казалось всем очень увлекательным и интересным делом, визуальное оформление помещений только добавляло мотивации и желания постигать чародейскую науку.

Но созерцание прекрасного не смогло притушить её гнев на своих товарищей, у которых внезапно спеклись мозги. Неужели никто из них не понимает как это опасно?!

Как только Учитель худо-бедно научил их всех читать и считать, им были выданы книжки с картинками и описанием различных заклинаний. Названия никакого не было, но присутствовал красочный переплёт с изображением летящего огненного шара, накатывающей волны и закручивающегося урагана. Наставник сказал, там всё то чему они должны научиться в течении года, начиная с момента обучения. Ещё он строго-настрого запретил пытаться творить то, что ещё не разбирали на практике. Свои предупреждения маг подкрепил детальными иллюзиями не справившихся с собственными заклинаниями волшебников. Опорожнили желудок после этого все, прямо в классе. Хельге потом несколько ночей подряд снились кошмары.

И вот, её друзья из любопытства собираются нарушить этот запрет. Надо отдать Бальтазару должное, он выбрал самый простой и безопасный вариант из возможных. "Сотворение", под этим, мало что говорящим, названием скрывается довольно интересная суть. Воплотить с помощью собственной магии любой предмет, главное знать его "внутреннюю структуру". Так написано в книжке, но о том, что же такое эта "внутренняя структура", никто не знает. Как и всё в книге, это заклинание не имеет вербальной формулы на языке Древних и должно выполняться самостоятельно, на голом контроле.

Хельга уже спустилась на первый этаж и быстро побежала к себе в комнату. Надо было сделать всё как можно быстрее, пока ребята не догадались о её намерениях...

* * *

Два меча столкнулись, высекая искры. Непонимание и злость последних дней требовали выхода, и Артур со всей возможной силой наседал на противника, заставляя его раз за разом отступать. Земля под ногами была мягкой, после недавнего дождя, и закованный в тяжёлый рыцарский доспех принц постоянно проваливался в грязь по щиколотку, что добавляло ему пару очков ярости.

Получив в лицо ощутимый удар щитом, Артур на несколько секунд поплыл. Этого вполне хватило бы для поражения, но, к счастью для себя, он, на одних рефлексах, уклонился от последовавшего вдогонку меча и отступил на четыре метра. Полученная лёгким, обитым кожей, деревянным щитом оплеуха привела его в чувство, слепой гнев отошел в сторону, уступая место сосредоточенности.

За время поединка принц успел порядком устать. Сказались необдуманные, яростные наскоки, которые вытянули из него все силы. Пот заливает глаза, и сердце колотится, словно бешеный кузнечный молот, тогда как противник всё ещё относительно свеж и полон сил. Его защищает плотный доспех из вываренной кожи с элементами стальной брони в жизненно важных местах. Бьётся он лёгким круглым щитом, на котором изображён герб: красные облака на синем фоне, и простым одноручным мечом, начищенным до блеска, но с парой отчётливо виденных зазубрин. Этого человека зовут Колин Хайер, он представляет достаточно древний, но переживающий сейчас не лучшие времена род из Камелота. И в данный момент Артур проводит проверку его воинских умений на соответствие рыцарскому званию.

"Ага, как же, как бы этот ловкий чёрт меня не "проверил"!" — горько подумал юный принц, встав в глухую оборону. Весь бой Колин очень проворно уходил от его атак, изматывая младшего Пендрагона. После очередной, за последнее время ссоры, с отцом он прибывал отвратительном настроении и решил разделаться с новичком как можно скорее. Когда быстрой победы не вышло, и противник стал от него убегать, Артур порядком разъярился, потеряв над собой контроль.

"Если я сейчас проиграю, это будет просто полный

* * *

!" — именно такие мысли давали ему силы держаться и отражать многочисленные удары, которые обрушивал на него соперник. Они поменялись ролями, теперь именно Артуру приходилось сидеть в обороне. С одним отличием — Колин Хайер ловко уходил от ударов, а уставшему принцу в тяжёлой броне приходилось стоять и принимать удары на щит или блокировать их мечом.

Заливаясь солёным потом он возблагодарил природу за осень, которая уже начала вступать в свои права, в особенности за дождь, принёсший некоторое облегчение. Противник тоже начал потихоньку выдыхаться, не в силах пробить его оборону. Темп ударов проворного воина несколько ослабел, и принц смог вклиниться в него нанеся прямой укол в лицо. Острая полоска стали остановилась в миллиметре от глаз претендента на рыцарские шпоры.

— Милорд, — склонил голову Хайер, признавая своё поражение. Он был, по сути, мальчишкой на год младше самого Артура. Лопоухий, с короткими чёрными волосами и вполне заурядной внешностью он не производил впечатление сколь либо серьёзного бойца.

"Как же порой бывает обманчива внешность" — подумал принц.

— Ты принят, Колин, сын Арвина, из рода Хайер. Нам нужны такие умелые бойцы, как ты, — вынес он свой вердикт, отдышавшись.

Уже после, уходя с арены, его сознание царапнула одна вещь. Взгляды, взгляды рыцарей наблюдавших за испытанием. Здесь собрались все те, кто не несли никакой службы сегодня. Сильное удивление и недоумение так и читалось в их глазах. Нетрудно догадаться, чем это вызвано. Они прекрасно знали о воинском мастерстве Артура и не понимали, почему сейчас он сражался так плохо, что чуть не проиграл.

С каждым днём Артура всё больше и больше преследовала мысль, что его отец сошел с ума. Всё началось, когда прямо в Камелоте погибли охотники за головами. Они привезли магов для казни. В итоге хорошие воины, долгие годы исправно служившие Утеру, погибли, а пленники сбежали. Никто не мог понять, как это всё могло случиться, поэтому, по умолчанию, была принята версия, что в городе или замке живёт довольно могущественный волшебник, убивший охотников за головами.

Прекрасно зная своего отца, он совершенно не удивился его реакции на произошедшее. Крайняя обеспокоенность и паранойя — самые мягкие корректные определения последующего поведения короля. Артуру, вместе с рыцарями и солдатами, пришлось обыскивать сначала Камелот, а потом и всё королевство. Были даже стычки на границах с соседями, когда дозорные патрули увлекались преследованием разбойничьих банд и контрабандистов.

Но не через неделю, не через две, даже не через месяц, так беспокоящий его отца человек не был найден. Нет, результат был. Да ещё какой! Выловили кучу сообщников друидов по всему королевству, истребили и изловили никак не меньше тысячи голов всякой швали. Но, к сожалению, всё это было не то. Поиски продолжались. Но ситуация когда к тебе посреди ночи может вломиться отделение стражи, и, в лучшем случае, перевернуть всё вверх дном, не нравилась никому. В нижнем городе уже не осталось жилищ, в которых доблестные воины королевства не побывали меньше четырёх раз. Народ стал откровенно роптать. В замке обыски происходили лишь единожды, и у знати не было таких откровенных претензий, но недовольство тоже присутствовало.

Это, конечно, очень неприятные звоночки, с которыми нужно было разбираться, и чем скорее, тем лучше. Но самое неприятное и страшное заключалось в том, что угрожающие брожения пошли и в армии. Причём и среди рыцарей зашелестел слух про не слишком нормальное поведение короля. Сам Артур особо не обращал внимание на такие вещи и старательно исполнял свой долг, руководя поисками в не особо, или совсем не обжитых, местах страны. Со всеми этими тревогами к нему пришел Агравейн, умоляя повлиять на отца, так как он никакие разумные доводы слушать не желает.

Для принца подобные сведения стали настоящим откровением, довольно неприятным, надо сказать, откровением. Раньше в его системе мироздания центральное место занимали отец и Моргана, рядом, чуть поодаль, находились рыцари. Все остальные дрейфовали где-то далеко-далеко. Даже знатные люди, не имеющие воинских навыков, интересовали его крайне мало. Такое положение дел сохранялось до появления Мерлина. Именно тогда в мировосприятии Артура появилась серьёзная такая трещина. Простолюдин, да еще и вчерашний крестьянин, владел воинским искусством не хуже его самого, этот факт долго не давал принцу покоя. И с тех пор он невольно стал чуть более внимательно присматриваться к людям, которые его окружают.

Пример его слуги был довольно показательным, но единственным, и разум Артура со временем отнёс Мерлина в разряд феноменов — вещей необъяснимых и парадоксальных, по поводу которых надо не париться, а принять как данность.

Тогда же произошёл настоящий слом в мировоззрении принца. Всю жизнь он, по умолчанию, считал, что народ это какая-то бессловесная масса, которую он должен защищать, как рыцарь и будущий король, а она должна почитать его и всячески угождать. Солдаты — масса, идущая с ним в бой и подчиняющаяся ему, а рыцари — боевые товарищи, почти равные. Есть ещё различные знатные придворные, но с ними Артур практически не общался, ему это было не интересно.

А тут выясняется что народ-то, оказывается, может иметь своё мнение и интересы. Когда прошёл первый шок, и разрыв шаблона, принц стал обстоятельно выспрашивать своего дядю обо всех деталях. Несмотря на молодость и некоторую ограниченность мышления, которую вместе с воспитанием передал ему отец, в списке его недостатков никогда не числилась скудность ума. К тому же он был достаточно молод и гибок разумом, чтобы не рефлексировать над разбитыми иллюзиями, отрицая очевидные вещи.

Вникнув в суть происходящего в королевстве Артур буквально схватился за голову. Если продолжать в том же духе, бунт неминуем. А зная короля, не трудно представить, что отреагирует он на это чрезвычайно жёстко. Допустить же резни подданных Камелота нельзя было ни в коем случае. Взвесив все за и против, тщательно продумав аргументы поубедительнее, он тем же вечером отправился к Утеру. Разговор вышел непростой, старший Пендрагон не хотел ничего слушать, а младший не мог оставить всё на самотёк и упрямо стоял на своём. В итоге поиски не прекратились, но стали менее интенсивными, половину солдат из патрулей отозвали, а рыцари получили "рекомендацию" не сильно досаждать верным подданным короля.

Жизнь в Камелоте более-менее устаканилась, люди подуспокоились. Жизнь в королевстве вошла в прежнюю колею, но оставался один довольно важный нюанс, который очень сильно беспокоил Артура.

Моргана. Когда отец поместил её под охрану, заперев в своих покоях, он, конечно, повозмущался, но, ничего не добившись, махнул рукой. Дел навалом, и тратить время на бесполезные препирательства с Утером — глупо. К тому же король всегда проявлял в отношении своей воспитанницы излишнюю заботу, и ничего удивительного в том, что случилось, нет. Так он тогда думал.

Уговаривая отца свернуть поиски неизвестного мага, принц упомянул и Моргану. В контексте того что пора бы уже её и выпустить из под такого строгого надзора, но Утер встал на этом вопросе, словно древнее каменное изваяние, и Артур снова не стал сильно настаивать. Всё-таки положение Морганы было тогда не самой важной из проблем.

Через пару дней, после разговора с отцом, принц передал командование Сердику, которому теперь предстояло лазить по всяким лесным закоулкам, и вернулся вместе с половиной солдат и рыцарей в Камелот. Наконец-то у него появилось время повидаться с Морганой, что он незамедлительно и попытался проделать. Но не вышло. Его тупо не пустили охраняющие девушку стражники, ссылаясь на приказ короля. Артур в негодовании отправился к отцу, вышел натуральный скандал.

Утер твердил какую-то чепуху о том, что за ней охотится маг, а ему нельзя входить, потому что злобный колдун может принимать облик кого угодно, и лучше перестраховаться. Принцу такие аргументы показались, мягко говоря, неубедительными. Он всё пытался выяснить с чего отец взял что Моргане хотят причинить вред, но Утер просто, без объяснения, свернул разговор и выгнал Артура.

С тех пор принц пытался, в меру сил и ума, узнать в чём дело. Начал он с самого осведомленного человека в королевстве, Агравейна. Кое-что его дядя знал, но, к сожалению, не так уж и много. От одного из стражников стороживших малый зал стало известно, что несколько недель назад к королю приходила леди Моргана. Была она, по словам осведомителя, "дюже раздражена, милорд". После этого из-за дверей стала доноситься какая-то невнятная ругань. Артур, прекрасно знавший о том, что все помещения, предназначенные для проживания и работы членов королевской семьи и людей особо приближенных, снабжены очень хорошей звукоизоляцией, впечатлился. А через некоторое время брыкающуюся и злую девушку вывели под локти два рыцаря.

Озадачившись ещё больше, младший Пендрагон решил зайти с другой стороны. К сожалению, Агравейн отказался помогать, не желая идти против Утера.

"Я и так сделал всё что мог в ответ на твою помощь. Если я начну вызнавать больше, это уже будет самой настоящей изменой, прости" — сказал ему дядя тогда. И Артур решил зайти с другой стороны, через слуг. Пришлось просить Мерлина. За месяцы принц установил с ним достаточно доверительные отношения, чтобы доверять в таком деле. К счастью, он согласился, стребовав себе целую неделю выходных.

Спустя несколько дней ехидный слуга сообщил Артуру о том, что каждый вечер, чтобы убраться, к Моргане приходит Гвиневра. И через неё можно наладить связь с подопечной короля. Но служанку надо ещё уговорить пойти на этот, сулящий определенные опасности, шаг. И лучше чтобы с ней потолковал сам принц.

В итоге младший Пендрагон в очередной раз засомневался в своих действиях, но уже по крупному. Ведь что он, по сути, делает, плетёт заговор за спиной отца. Может быть Моргане действительно грозит опасность и у Утера есть основания так поступать? В результате всех этих метаний Артур пошёл к коронованному родителю, — развеять, наконец, туман и выяснить, почему его подругу заперли и держат под замком уже почти восемь недель.

Снова скандал, ничего объяснять отец так и не стал. Принц окончательно убедился — что-то нехорошее. Либо с самим королем (крыша поехала), либо между Морганой и Утером случился какой-то конфликт и нужно выяснить подробности. И вот в таком нелёгком душевном состоянии ему пришлось биться с Колином Хайером. Слава всем богам, этот парень оказался очень неплохим бойцом. Иначе Артур мог случайно убить его.

* * *

Он спал и ему снились сны о былом. Вот он вылупляется из яйца, маленький, глупый и весь в слизи, а рядом с ним десятки точно таких же существ, сломавших свою скорлупу. "Братья!" — всплывает в сознании. Всё переливается разнообразными причудливыми красками, но больше всего выделяются братья, они светятся ярче всего. Любопытство охватило его, и он неуклюже, спотыкаясь через каждые три шага, пополз знакомиться с сородичами. Спотыкаясь через каждые три шага, по грудь в воде, новорожденный дракончик шёл к своей цели.

Вдруг, неожиданно, какая-то невидимая сила оторвала его от пола и понесла в ведомое только ей место. Он пытался вырваться, махал всеми четырьмя лапами, даже пытался что-то изображать своими перепонками на спине. Всё было тщетно, но малыш не прекратил своих, откровенно смешных, попыток вырваться. Именно тогда, в первые минуты жизни, проявилось феноменальное упрямство, которое будет сопровождать его по жизни.

Неожиданно его отпустили, и он плюхнулся на землю. В этот раз обстановка несколько отличалась: не было больше братьев, все остальные краски несколько потухли и превратились в линии, паутиной опутывающие окружающее пространство. Вдруг появились два больших существа, светящиеся даже больше чем его сородичи. "Создатели!" — вновь всплыло у него в разуме, а затем появилась цепочка образов. Понял он далеко не всё, но основное уловил. Один из создателей бережно взял дракончика своей лапой и поднёс к морде.

— Fruyb aset njoeuk lyr Saet nven, — донеслись до него непонятные звуки...

Но такой приятный, вызывающий в душе старого дракона тонны ностальгии, сон прервался. Восприятие реальности древнего ящера, летавшего над облаками уже больше восьми тысяч лет, сильно отличается от человеческого. Разум является основным, если можно так выразиться, органом через который драконы "видят" мир. И чем старше крылатая рептилия, тем лучше и дальше простирается её взор. И вот в поле его восприятия попал один, довольно важный для него, человечек. Именно это и выкинуло старика из объятий грёз. Поудобнее устроившись на своей любимой скале, он повернул голову ко входу и принялся ждать гостя.

Ожидание древнего дракона не продлилось долго, уже через пару десятков минут в проходе показалась одинокая человеческая фигура, освещаемая небольшим шаром чистого света, висящим в четырёх сантиметрах над ней.

— Здравствуй, Великий Дракон, время пришло, — сказал человек и его голос эхом отразился от стен огромной пещеры.

— Здравствуй, юный маг, — проговорил ящер низким, гулким басом и без промедления передал чародею часть своих знаний.

— Ты — долбанная ящерица!!! Почему так много?! У меня же чуть голова не лопнула!!! — взъярился человечек, усвоив спустя несколько минут очередную порцию информации.

Слова ни сколько не задели дракона. Прошли те времена, когда он бросался в бой по любому, может быть даже надуманному оскорблению и оставлял от своего обидчика лишь пепел или улепётывал раненый, выжимая из себя все возможные силы. К тому же ящер действительно был виноват, передав магу больше чем обычно.

— Я прошу у тебя прощения, Мерлин, — повинился дракон. Не то чтобы он действительно чувствовал свою вину, но с тем от кого зависит твоя свобода лучше соблюдать элементарную вежливость. — Это последняя. Я выполнил свою часть сделки, теперь дело за тобой.

* * *

Смотрю на эту древнюю рептилию, и меня разбирают достаточно противоречивые чувства. Радость от окончательного получения очень нехилого пласта бесценных знаний. Злость от такой откровенной подставы и замешательство. С одной стороны я обещал освободить дракона, и намереваюсь своё слово сдержать, с другой стороны мне очень хорошо понятно, что вырвавшись на волю, ящер в первую очередь начнёт жестоко мстить. Так как умеют делать это только драконы, оставляя после себя лишь прах и пепел.

Четыре месяца назад, договариваясь с ним, я всё прекрасно понимал, но мне было, некоторым образом, пофиг, а перспектива маячила очень даже заманчивая. Чувствую себя героиней сказки про Румпельштицкена в момент, когда пришло время отдавать первенца.

— Что ты будешь делать, когда я освобожу тебя?

— Я думал мы обо всём договорились, юный маг. Прошло время торговли, пришло время действий, — прогрохотал дракон, в его голосе слышались отчётливые нотки злости.

— Да, ты прав. Прошу лишь об одном. Когда я порву цепь, и твои крылья вновь соприкоснутся с ветром над облаками, повремени со своей местью на час. Всего на час. Это всё о чём я прошу.

— Час? Хмм... — протянул ящер, и на его морде появилось что-то похожее на задумчивость. Хотя понять эмоции по мимике лица моего собеседника — обычно практически невозможно. — Возможно... да! Я выполню твою просьбу, Мерлин.

Ну что же, вперёд и с песней, на штурм магических кандалов. Однажды, пару месяцев назад, я поинтересовался у ящера о том, как его вообще смогли пленить. Оказывается, существуют на свете маги с интересным врождённым даром, а именно, — подчинять драконов. От таких новостей со мной случился самый настоящий когнитивный диссонанс. У меня просто в голове не укладывалось. Вот люди и вот драконы. Каким образом первые могут подчинять вторых, не имея запредельной ментальной мощи перекрывающей очень неслабый разум летающих рептилий, я решительно не понимал. Древний дракон не пожелал разъяснить мне сию загадку, несмотря на многочисленные просьбы. Лишь поставил перед фактом.

И вот, Утер в приступе безумия перебил более молодых и слабых собратьев ящера, бывших у него на службе, а мой реликтовый собеседник смог сбежать, и в отместку за предательство наводил страх, ужас и огонь на Камелот. Через какое-то время дракон услышал обращённый к нему зов повелителя и не смог ему противиться. Тогда меня уже во второй раз, за время рассказа, пробрало. Это какой же силой нужно обладать, чтобы подчинить многотысячелетнего владыку неба, да ещё и на расстоянии?!!! Прилетевшего на довольно обширную полянку рядом с Камелотом ящера быстренько заковали в монструозную цепь из хладного железа и препроводили в эту пещеру через находящийся там тайный ход. За всем этим, потупив глазки, наблюдал повелитель драконов.

После я ещё очень долго не мог спать. Несколько ночей подряд мне снились кошмары о том, что меня в самых разных ситуациях ловит повелитель драконов и заставляет танцевать стриптиз или петь матерные частушки на городской площади. Причём выглядит злодей всегда, как Фантомас из старой французской комедии, а в глазах у него серый риннеган. В общем, бред полный, как и большая часть снов, но покоя мне такая ерунда не давала достаточно долго. Одновременно, днём, я искал любое упоминание о данных персонажах в библиотеке Гаюса. Ничего существенного, хоть сколько-нибудь подробно рассказывающего об этом, не побоюсь этого слова, феномене, не было. Лишь краткое описание, не поведавшее мне практически ничего нового.

Тогда я направил свои стопы в замковое хранилище знаний. Там всё-таки удалось найти кое-что более или менее существенное. От моих страхов не осталось и следа. Получалось так, что повелители драконов — это не маги с запредельно крутым врождённым талантом к магии разума, могущие подчинять даже крылатых владык неба, а одарённые с узкоспециализированной способностью направленной только на драконов. Конечно, непоняток сильно прибавилось, но от сердца, что называется, отлегло. В конце концов, решил не насиловать себе мозг этой загадкой, а сосредоточиться на текущих делах.

Через какое-то время я вспомнил о "чудесной" цепи. Были обоснованные сомнения в моей способности хоть как-то повредить этот шедевр древних артефакторов и кузнецов. Во время одного из посещений пещеры дракона спустился вниз по вырезанным в камне ступенькам, чтобы изучить цепь.

После этого я вновь на время превратился в натурального книжного червя. Искал способ, как можно повредить хладное железо. Мало того что эта зараза невероятно прочная, так она ещё и абсолютно инертна к магии. Судя по всему тому, что мне удалось изучить, с любым готовым изделием из хладного железа можно что-то сделать лишь превосходящим материалом. Упоминался некий адамант. Я спросил о нём у Гаюса. Старик рассказал мне пару легенд, где упоминалось оружие из этого металла, но никакой существенной конкретики.

Так как вопрос был довольно важным, но не насущным, я продолжил заниматься текущими делами, выделив время для изучения хотя бы азов кузнечного дела. Пришёл к молодому, не намного старше меня, кузнецу по имени Патрик. Живёт он чуть ли не у городских стен. Я попросил обучить меня его ремеслу. Он поначалу, конечно, очень удивился и послал куда подальше, но пол, обещанной мной, серебряной монеты в день примирили кузнеца с реальностью. Патрик всего год как стал самостоятельным мастером, и делает он, в основном, всякие инструменты, петли и гвозди, поэтому предложенные деньги принял с большим энтузиазмом. Договорились о том, что я буду приходить к нему днём, через час после полудня.

Мне потребовалось чуть больше двух недель, чтобы перенять все навыки Патрика. В первые дни он постоянно ворчал, что я напрасно трачу свои деньги, что кузнечному делу надо учиться годами... но потом, когда у меня стало получаться, мой учитель офигел, и сменил пластинку. Теперь он удивлялся такому быстрому прогрессу. Я же во время наших с ним занятий настроил свой мозг на максимальное восприятие информации и вбивание её себе в подкорку.

Надо сказать, за те две с половиной недели мы с ним стали если не друзьями, то очень хорошими приятелями точно. Патрик внешне и некоторыми жестами напоминал мне меня самого. И ставлю на что угодно, он, скорее всего, ощущал то же самое. Может какая-нибудь родня, не знаю. Как человек кузнец мне тоже понравился. Честный, открытый, прямолинейный и, одновременно, не лишённый ума и некоторой деликатности.

Под конец, при взгляде на меня, у него на лбу так и читалось: "Это какое-то колдовство!". И его вполне можно было понять. В конце концов, я не стал томить Патрика и рассказал ему о своей сущности. Никакого риска в этом не было. Если бы у него в разуме обнаружился хоть сколько-нибудь значительный враждебный порыв по отношению ко мне, то данный разговор мигом стёрся бы из его памяти, а все подозрения развеялись, словно пух во время урагана. Реакция на моё признание оказалась довольно забавная. Он почесал затылок и с серьёзным лицом потребовал от меня самого лучшего здешнего вина, — за молчание. Это была такая шутка и одновременно предложение пойти в таверну пропустить по кружке. В итоге мы с ним в тот раз всё-таки выпили. Причём именно того самого пойла, что кузнец у меня вымогал.

Освоив кузнечное дело на крепком среднем уровне, я принялся за эксперименты с вплетением чар во время ковки. Проходило это в кузне Патрика, с разрешения самого хозяина и, естественно, за деньги. Иногда ко мне присоединялся сам кузнец. Наблюдал, помогал, подсказывал. Как он потом признался, после нашей совместной работы у него неплохо так подросло мастерство, и доходы от ремесла.

Результатом моего труда стала пила, которая в теории должна перепилить цепь из хладного железа. Придя в очередной раз к дракону, я провёл испытание своей поделки, кою она с честью прошла и осталась там дожидаться своего часа. Вот и пришло время для этой малышки. Чувствую, ночь сегодня будет ещё та.

Часть 2. Отрезок 1

Эти руины некогда величественного храма видели на своем веку очень много интересных и значительных людей и событий. В младенчестве, когда великий друид Коруникс со своими последователями и учениками закладывал фундамент и воздвигал его из гранитных блоков. Долгие столетия он служил домом для почитателей богов, и наполнял силой обитателей. Время смерти подкралось к нему незаметно. Приплывший из-за моря народ не принимал здешних богов и не желал склонять перед ними голову. Разгорелась великая битва у стен этого храма, жрецы до последнего защищали обитель богов, заставив врагов заплатить поистине кровавую цену, из четырёх выжил лишь один. Храм подвергся чудовищному разграблению и был предан огню, но самое главное захватчики оставили, — магическое сердце, заложенное в основание и служащее источником безграничной силы. Слабым и необразованным колдунам варваров просто-напросто не хватило мозгов понять, с чем они имеют дело. Вот так закончилась жизнь величественного храма, и началась смерть. Разрушенный, оставшийся только в виде руин, но с живым сердцем, он представлял собой вечно умирающий труп. Со временем к нему вновь потянулись последователи богов, но было их намного меньше, чем раньше, и восстанавливать его никто и не думал. Внутри него собирались самые авторитетные жрецы, и решались разные вопросы, проводились важные ритуалы, для которых нужно как можно больше силы. С тем, что было раньше не сравнить, но с приходом людей он стал потихоньку выздоравливать и чуть меньше походить на мертвеца. К сожалению, за последние два десятилетия количество людей в этих руинах заметно убавилось. По-прежнему проводились ритуалы и собирались советы, но масштаб был уже далеко не тот. Вот и сейчас, на острове, посреди небольшого озера, в руинах встретились три женщины — жрицы старых богов.

* * *

Почти забытое блаженство, от наполнения каждой клеточки тела силой, наполнило Моргаузу, как только она ступила ногами на Остров Блаженных. Но миг блаженства прошёл, и холодный ветер сдул с её головы капюшон, и проклятый мокрый снег тут же попал на лицо. Чертыхнувшись, девушка вернула часть одеяния на своё законное место и бодро зашагала по направлению к виднеющимся дымкам костров.

Последний раз она была здесь семь лет назад. Старая наставница принесла себя в жертву, отдав все накопленные за жизнь магические силы своей ученице. С того дня Моргауза стала полноправной жрицей. Среди последователей древнего культа такое обычно не практикуется, более того, сильно не одобряется, но Веринда, долгие годы раскрывавшая перед ней таинства волшебства, была очень стара и всем сердцем ненавидела Утера Пендрагона, убившего двух её сыновей.

Надо сказать, ученица в полной мере переняла не только секреты старых богов, но и отношение к королю Камелота. И вот, она вынуждена вновь ступить на этот остров. Четыре дня назад к ней прилетел ворон — посланник Верховной жрицы, созывающей всех последователей Старой религии. И Моргауза откликнулась, прискакав сюда на всех парах.

Проходя по лабиринту разрушенных коридоров и залов, девушка внимательно приглядывалась к остаткам архитектурного шедевра минувшей эпохи. Перед глазами невольно вставали серые стены с бронзовыми барельефами, высокие окна, уходящие в высокий потолок, округлые купола крыш, и изящные, монументальные колонны, поддерживающие всю эту конструкцию.

Пасмурная погода, моросящий дождь вперемешку со снегом и порывистый ветер, гуляющий по руинам и создающий мерзостные звуки похожие на завывания призраков, — складывали очень своеобразную, достаточно унылую картину окружающего мира. Моргауза невольно поёжилась, вспомнив далёкое детство и мать с её сказками, порой довольно страшными. Однако неудобство было вызвано не жуткой обстановкой или детскими ужасами, всё-таки она сильная жрица Старого культа и вполне способна скрутить любого призрака в бараний рог, а вспыхнувшей болью по ушедшим за грань родителям.

Наконец девушка вышла на огромную площадку под открытым небом, перед ней предстало множество палаток и костров. На глаз их было никак не меньше ста. Люди сновали туда-сюда, переговаривались, готовили еду и кое-где даже слышался смех. Это зрелище вселяло в сердце девушки некоторое облегчение и комфорт. Столько своих собратьев по вере вместе ей ещё видеть не приходилось. Когда она шла к центру лагеря, попадающиеся на пути субъекты уступали дорогу и кланялись. Некоторые из них знали и почитали Моргаузу, другие видели на шее медальон высшей жрицы и выказывали уважение её сану.

* * *

— Здравствуй, Моргауза. Рада тебя видеть, — искренне улыбнулась и обняла жрицу Урсула, бывшая очень хорошей её подругой.

— Здравствуй. С нашей последней встречи ты ещё больше похорошела, — ответила девушка, отстранившись.

— Говорила это раньше и повторю снова: не надо говорить и так всем очевидные вещи, — довольно рассмеялась подруга Моргаузы, и тут же её лицо сделалось серьёзным, а голос опустился до заговорщицкого шепота, — ты не знаешь, что затевает Нимуэй? По моему, она собрала здесь всех последователей культа со всех Пяти Королевств. Что-то меня во всём этом настораживает.

"Слишком осторожна, впрочем, как и всегда" — с неудовольствием подумала Моргауза, и поудобнее устроилась в кресле, сшитом из медвежьей шкуры и набитом опилками. Уже второй день она находится здесь, в палаточном лагере посреди Острова Блаженных. За это время количество людей увеличилось в полтора раза. Нимуэй предложила ей своё гостеприимство и разместила в своём огромном шатре. Он представлял собой настоящий походный дом, вмещающий в себя несколько отдельных "комнат" с лежаками и одну большую, предназначенную для общих трапез. К сожалению, несмотря на тёплый приём, Верховная жрица не пожелала разъяснить ситуацию, пообещав всё рассказать, когда прибудут остальные главы культа. Ждать Урсулу и Йавина, единственного мужчину в их чисто женской компании, было невероятно скучно. Нимуэй принимала всех более или менее значимых последователей Старой религии, занималась чисто организационными вопросами, и времени на то, чтобы развлекать Моргаузу, не нашлось. Поэтому девушка, в основном, сидела в шатре под согревающими чарами и цедила неплохое вино из собственных запасов.

Ворвавшейся в шатер, словно огненный вихрь, Урсуле девушка была искренне рада. Яркая красавица, обладающая густой копной красных волос, спускающихся до талии, точеной фигуркой, смазливым личиком и высокой, полной грудью, она, к тому же, была очень весёлой и непосредственной. У любого кто общается с ней хотя бы больше часа, возникало ощущение, что перед тобой близкий и знакомый тысячу лет человек. О том, какое впечатление Урсула производит на мужчин, можно и не говорить. Надо сказать, что за свою жизнь жрица наравне с магией оттачивала и свою харизму, добившись на этом поприще впечатляющих результатов. Но, как и у всех людей, у неё имелись и недостатки. На взгляд самой Моргаузы они вытекали из её же достоинств. Циничная манипуляторша, которая вертит окружающими как хочет, нерешительна, если полностью не уверена в успехе того или иного дела, и слаба на передок. Они вместе учились у Веринды, просто Урсула стала жрицей на два года раньше Моргаузы. На пару с огневолосой ведьмой она исходила весь Альбион, навербовала много последователей и помогла одному амбициозному лорду завоевать обширные территории, вполне тянущие на полноценное королевство. В общем, их связывает давняя дружба и совместно пережитые приключения.

— Не знаю. Когда я спросила её, она сказала нужно подождать тебя и Йавина, чтобы не повторять всё несколько раз, — ответила Моргауза, и устремила свой взор в сторону, вспоминая тот разговор.

— Ладно, оставим эту тему. Не будем ломать зря голову. Лучше расскажи как ты, — Урсула положила локти к себе на колени и придвинулась к подруге, а в глазах у неё плясали любопытные чёртики.

— При одном условии. Если сама расскажешь о том, где пропадала эти два года, что мы не виделись, — невольно улыбнувшись, проговорила жрица. Что не говори, а ей очень не хватало непосредственного и легкого нрава рыженькой ведьмы.

— У-у-у, злюка, — подруга состроила обиженное выражение лица и чисто символически ткнула Моргаузу кулачком в плечо, и через мгновение её лицо сделалось совершенно нормальным. — Согласна, давай колись.

* * *

Через два дня приехал Йавин со своей свитой, и Верховная жрица Древнего культа Нимуэй сказала своё слово.

* * *

На море стояла относительно спокойная погода. Лил дождь, но ветер был достаточно спокоен и волны не доставляли особенных хлопот. Дитрих благодарил богов, а в особенности Одина, Всеотца, за то, что они уберегли его людей и корабли в период самых суровых штормов. Уходя на своих пяти драккарахи* к чужим, ещё неизведанным берегам, он заранее предполагал, что все они, скорее всего, погибнут в море.

К сожалению, выбора не было. Останься он дома и стало бы только хуже. Род Каменных Рук был одним из самых бедных и малочисленных во всей Скандинавии*. Для того чтобы хоть сколько-нибудь существенно пограбить ближайших, или не очень, соседей не хватало сил. Их добычей обычно становились прибрежные рыбачьи поселения ещё более бедные, чем они сами. А во время совместных больших походов им перепадало до обидного мало.

Когда ярл Торвальд Огненный Хуй поднял восстание против конунга, Дитрих углядел в этом возможность для себя и своего рода, наконец, занять достойное место, получить больше золота и рабов. В этом порыве он был не одинок, очень много мелких кланов и тех, которые по тем или иным причинам затаили злобу на действующего конунга, Лейфа Шумного, присоединились к Торвальду.

К сожалению, всё это изначально было обречено на провал. Количество, а главное качество восставших сильно уступало закалённым в бесчисленных боях, прекрасно обмундированным и вооруженным дружинникам Лейфа и его родича Леймунда. Роду Каменных Рук повезло, когда Огненного Хуя разбили в пух и прах, так как они развлекались на землях своих соседей, которые поддержали конунга. Половина воинов была предоставлена в общий, так сказать, котёл восстания, а другая половина пошла поправлять материальное положение рода. Дитрих, как раз, был в числе вторых. На войну оправился его сын, Дитмар.

Весть они получили из первых рук, от бежавших после разгрома Торвальда родичей. Из полутора сотен вернулись лишь два десятка, остальные пошли на корм рыбам или остались гнить в мёрзлой земле. Его сын с большей частью воинов пал в бою. Но времени на то, чтобы оплакивать мертвых не было. Причалив к родному берегу, Дитрих развил бурную деятельность и, главное, созвал племенной совет, где выложил всю правду матку. И началась, можно сказать, традиционная, в таких случаях, говорильня. Одни предлагали не суетиться, мы де слишком худая и мелкая птица, чтобы обращать на нас внимание. Другие говорили, что надо срочно откреститься от Огненного Хуя и идти громить "мятежников", доказывая Шумному свою лояльность. Третьи, вообще, призывали к мести за убитых, но таких, хвала Одину, было очень мало. Пока все ругались и дрались, отстаивая свою точку зрения, до Каменных Рук начали доходить слухи. Слухи, заставляющие стыть в жилах кровь даже у такого матёрого головореза, как Дитрих.

Конечно, он понимал, полностью верить тому, что доходит к ним через третьи руки нельзя. К тому же, у страха глаза велики, и люди часто склонны к преувеличениям. Но даже если поделить все эти чудовищные слухи на десять, то ясно, что им конец, вырежут под корень. И он предложил своим родичам бежать, пока есть такая возможность. Тут же поднялся новый вой. Большая часть посылала Дитриха с таким предложением в Етунхейм. Ведун*, — старый, высохший, с острым, словно клюв ворона, носом и выцветшими синими глазами Ральф во всеуслышание объявил, что боги помогут нам в нелёгком путешествии, что нас ждёт чужой, более тёплый и благодатный край, и если мы найдём в себе мужество покинуть родную землю, то выживем и приобретём больше, чем потеряли. В общем, старик разливался соловьём долго, и расписывал прямо таки сказочные перспективы. Наверное, если бы всё это говорил кто-нибудь другой, то его подняли бы на смех, но ведуна в племени уважали и к его слову очень внимательно прислушивались.

И вот, видя такое неестественно тихое море в сезон штормов, Дитрих понял, что без божественного вмешательства тут, ну никак, не обошлось, и богам действительно есть дело до маленького бедного рода Каменные Руки.

— Земля, земля! — голос впередсмотрящего отвлёк его от воспоминаний. Приглядевшись, он и вправду увидел далёкую полоску суши.*

* * *

— Сир Эрик, разошлите во все стороны конные дозоры, берите всех кто хоть как-то умеет держаться на лошади, — выслушав приказ, небритый блондинистый рыцарь с кривыми, как и у всех серьезных кавалеристов, ногами быстро удалился из королевского шатра, в котором сейчас проходило совещание высшего командного состава армии Камелота.

— Сир Персиваль, на вас охранение лагеря, и приказываю тебе организовать сеть секретов на расстоянии половины дневного перехода от лагеря, — поклонившись, здоровяк степенно вышел.

— Сир Престон, вы знаете свои обязанности, не смею вас больше задерживать, — седой, как лунь, но не растративший былой силы рыцарь ответил быстрым кивком, и отправился в обоз, следить за тем, чтобы солдаты получали всё нужное, должного качества и без проволочек.

— Сир Георг, я хочу, чтобы враги умылись кровью, штурмуя этот лагерь, — и черноволосый, короткостриженый человек невысокого роста с квадратной челюстью и резкими, будто высеченными из камня, чертами лица ударил себя кулаком в грудь и ушёл. Артур с некоторым внутренним весельем подумал, что главный осадный инженер Камелота больше похож на какого-нибудь не обременённого интеллектом вышибалу из трактира.

Оставшись в одиночестве, теперь уже король, снова стал предаваться унынию и неуверенности. Свалившееся на него после гибели отца бремя власти чудилось многотонной плитой, которая погребла его под собой. Пендрагону порой казалось, что он не справляется, делает всё не так и вообще не готов к тому, чтобы править Камелотом. В такие моменты сильно выручал дядя, помогая Артуру разбирать королевские дела и поясняя многие существенные нюансы, которые были ему совершенно неизвестны.

Удивительно, но самые большие сложности начали вылезать только через пару месяцев после гибели Утера. Казалось бы, нападение дракона, гигантские разрушения и жертвы (в основном, как ни странно, раненые), и даже этот проклятый выживший из ума маг. Артур, конечно, благодарен ему за спасение себя и ещё тысяч жителей Камелота. Но всему же есть предел!!! При воспоминании о костлявом старике в простом коричневом балахоне и с длинными седыми волосами короля явственно передёрнуло.

FLASHBACK

Целую ночь они на ногах. Вот уже из-за горизонта показался рассвет. Солнечные лучи пробиваются сквозь чёрный дым пожарищ. Ветер доносит до них сладковатый аромат. Сир Сердик грязно выругался, ему вторили все более или менее опытные рыцари и простые вояки, прекрасно знавшие, ЧТО это за запах.

В один миг тихая лунная ночь, которой впору притягивать волков и суеверных влюбленных, разорвалась огнём и смертью. Будто ад пришёл в мир людей. Беспомощным и испуганным горожанам оставалось только молиться о спасении и прятаться от смерти, идущей с небес. Пожалуй, в их представлении всё происходящее было чем-то сродни кары небесной, явлению, которое сродни стихии. Люди же по долгу службы защищающие Камелот, благородные кабальеро и простые солдаты ясно видели перед собой врага, страшного, практически неуязвимого, но вполне себе материального и, при должном усердии, смертного.

Рыцари, имеющие достаточно крепкое телосложение, заменяли собой погибшие расчёты тяжёлых стреломётов, бесстрашно посылая вслед врагу смертоносные снаряды. Надо сказать, к утру от них осталась лишь треть. Треть обгоревших и держащихся на одном упрямстве защитников Камелота. К сожалению, даже такие длинные, словно копья, и в три раза более толстые, с острым, бронебойным древком из лучшей в мире стали, снаряды стреломётов откидывали дракона, но не пробивали его шкуру. Во врага стреляли всем, чем только можно. Горящими стрелами и болтами из луков и арбалетов, свинцовыми шарами из пращей. Притащили даже пятёрку катапульт, и даже успели пару раз выстрелить. Естественно, не попали, это был уже скорее акт отчаяния.

Артур полностью разделил судьбу своих людей в эту проклятую всеми богами ночь. Хорошо, что ему не спалось, иначе он рисковал превратиться в обугленный труп, который вряд ли кто-нибудь опознает. Первый, и самый мощный, удар пришёлся на верхние этажи, туда где спит королевская семья. Огонь, белый, как само солнце, буквально расплавил камень и превратил нехилую часть замка в жидкую, раскалённую лужу, стекающую вниз по стенам. Волевым усилием принц запретил себе думать об отце и Моргане, им он уже ничем не поможет, а вот отомстить и защитить живых подданных Камелота ещё способен.

Повезло, что в столь поздний час ему не спалось, и он решил устроить оруженосцам незапланированную тренировку. Когда всё началось эти юные воины очень пригодились, было кому бегать, выяснять обстановку и созывать к нему всех боеспособных воинов.

Всю ночь они делали что могли, посылали во врага огромное количество самых разнообразных снарядов в надежде на победу. Но, в лучшем случае, им удавалось лишь на пару минут отогнать тварь. В какой-то момент все чувства ушли, оставив усталость и безразличие. Артур, словно какой-то механизм, продолжал сражаться, отдавать приказы, отмечать новых убитых и раненых, но в душе он уже смирился с тем, что все усилия напрасны и смерть неизбежна.

Пребывая в весьма затуманенном состоянии рассудка, принц не сразу заметил изменения в окружающей действительности. Но радостные крики рядом вывели его из транса. Занимался рассвет, а в небе не было дракона. Невидимые скрепы, державшие Артура, исчезли, и он повалился на каменную брусчатку, сознание провалилось в темноту, даря спокойствие и облегчение.

* В данном случае имеется в виду территория, на которой проживают родственные друг другу племена скандинавов, разговаривающие на одном и том же языке и имеющие кое-какое единое информационное пространство и сообщение между собой. Ни о какой стране или государстве речь не идет в принципе.

* Так как мир Мерлина во многом плевал на историчность, то и я не буду сильно ею заморачиваться. Дело в том, что там численность населения соответствует позднему средневековью. Причём численность в одном только Камелоте соответствует реальной численности во всей позднесредневековой Англии. Так вот, пять драккаров у малого скандинавского племени, — есть самый настоящий БРЕД. Максимум пару каких-нибудь рыбацких лодок. Но так как численность и богатство населения в этой мифической Скандинавии сильно больше, чем в реальности, то вот вам и пять драккаров.

* Не помню как скандинавы обзывали своих жрецов-колдунов-волхвов, поэтому вот вам понятный славянский термин. Причём, хочу заметить, что в германском язычестве и римском язычестве среди жрецов не было разделения на светское и духовное. Небезызвестный Гай Юлий Цезарь совершенно официально занимал должность великого понтифика. И какой-нибудь ярл или рядовой викинг, или даже конунг, могли быть жрецами того или иного бога, не отрываясь, так сказать, от текущих дел. Но были и более привычные, для христианской традиции, различные "мудрые" отшельники. Их считали пророками, колдунами и говорящими с богами. Такими становились или люди с различными физическими отклонениями или старики уставшие от активной жизни, — кровь, бухло и секс. Но, так как у нас магический мир, то здесь имеем аналог типичного такого шамана в племени фэнтезийных орков.

* История выдумана от балды, в исторических трудах можете не искать.

* * *

Первые секунды после пробуждения Артур не мог понять, где он находится, и что вообще происходит. И если второй вопрос прояснился достаточно быстро, стоило ему вспомнить о последних событиях, то первый так и остался без ответа. Проснулся он в совершенно незнакомом месте, с достаточно скудным внутренним убранством. Вскоре обнаружилось, что это не комната, а маленький дом с одной единственной большой комнатой. Кто-то бережно снял с него доспехи и уложил в кровать, оставив броню и оружие здесь же.

Прогнав остатки сна, принц пошёл на выход. Дверь не была заперта. Выйдя, он с некоторым трудом опознал главную площадь верхнего города, которая сейчас была сама на себя не похожа. Огромные чёрные пятна копоти, на белоснежном прежде камне и многочисленные каменные обломки сильно уродовали одно из главных архитектурных достояний Альбиона. На дворе был день, но струящийся со стороны нижнего города дым закрывал солнце. Настроение, и так находящееся на нуле, после увиденного ушло в глубокий минус.

— Ваше высочество, — донёсся до него справа хриплый голос с нотками усталости. Обернувшись, он увидел перед собой стражника с копьем. Без шлема, с лёгкими следами копоти на кольчуге и каким-то пустым взглядом от которого Артура пробрал холодок. В любое другое время он обязательно бы отчитал солдата находящегося в таком непотребном виде, но сейчас просто кивнул и принялся забрасывать служивого вопросами.

— Сколько я спал? Кто сейчас командует?

— День, вы проспали день, милорд. Кха-кха. А распоряжается всем леди Моргана и сир Леон, — закашлявшись, ответил стражник. Спустя миг он чуть встрепенулся, его глаза стали более "живыми". — И, сир, вы уж не рубите с плеча. Он хоть и маг, но столько хороших людей спас. Не трогали бы вы его. Доброе же дело делает.

После известия о том, что подруга детства, бывшая ему всю жизнь, как сестра, жива, Артура затопила радость, поэтому следующие слова солдата принц осознал не сразу. Но когда до него дошёл весь смысл сказанного, шестеренки в голове заржавели и практически перестали крутиться.

— Ты о чём, солдат? — осторожно спросил Пендрагон, внимательно вглядываясь в своего собеседника, который, при ближайшем рассмотрении, оказался человеком в возрасте. Из-за короткой стрижки и отсутствия какой-либо растительности на лице определить истинный возраст было очень трудно. Только морщины выдавали в нём старого, годящегося Артуру в отцы, ветерана.

— Ну так, Вашество, про старика того в балахоне, мага. После того как вы, сомлев, упали, появился этот старик. Чудной такой, всё руками размахивал да глаза закатывал, и говорил странно, заумно слишком. Но если в суть смотреть, то предлагал он людей раненых вылечить. Его благородие, сир Леон, рукой махнул, мол, хуже уже не будет. А этот как руками махнул, выкрикнул непонятное что-то, и все, кто там был, выздоравливать начали. Я всё это видел своими глазами, милорд, и почувствовал всё на своей шкуре. Как большой поток тёплой воды прошел по мне и смыл усталость и хвори все. Когда батюшка ваш, упокой боги его душу, воевал с лордом Мерсии, мне стрела в колено угодила. С тех пор бегать долго и не мог, боль сильная схватывала. Вот меня и определили сюда, где побезопаснее. В резерв, значица. А вот как старик белиберду свою произнес и теплом меня омыло, то как не было той стрелы, бегаю, словно козлик молодой. А те, которые раненые, стали превращаться в здоровых. У одного молодчика пол тела сгорело. Одной руки и ноги вообще не было, в пепел обратились. Лежал, труп трупом. А тут прямо на моих глазах, раз, и как будто бы не жгли его ничем, и конечности заново отросли. Ну и переполох начался. Все стали бегать, орать, благодарить богов. Сир Леон покричал, присмирил всех, и отвёл мага в сторону. Не знаю уж, о чём они толковали, но старик этот теперь появляется то тут, то там, — вдохновлённо рассказал стражник. Из него полностью ушло прежнее безразличие. Судя по всему, ему жизненно важно было поделиться произошедшим хоть с кем-нибудь. И Артур его понимал, от всего услышанного у самого принца голова пошла кругом.

— Ладно, понятно. Веди меня к сиру Леону и леди Моргане, — приказал Пендрагон и потёр двумя пальцами переносицу. Он решил прежде времени не волноваться и прояснить всё в беседе с Леоном.

К удивлению Артура, стражник повёл его не в рыцарское крыло замка или, на худой конец, к складам, где, как он знал, пустуют три достаточно свободных помещения пригодных для штаба, а в нижний город. На недоумённый вопрос служивый пояснил, что все важные сиры, леди и лорды, устроились в двух постоялых дворах, выгнав оттуда всех постояльцев. Дело в том, что замок сильно пострадал от огня, а верхние этажи выгорели практически полностью. После таких вестей принца охватили сложные, двойственные чувства и эмоции, он понял то, о чём умолчал старый солдат.

В нижнем городе работают что-то около десятка таверн, они являются одновременно и харчевнями, и местом где можно остановиться на какое-то время или просто переночевать. Раз на раз не приходится, но в среднем в каждой из них без особого стеснения может поместиться примерно полсотни человек. Но все эти заведения предназначены для простого люда, и удобства там соответствующие. А есть два постоялых двора постояльцами которого чаще всего становились рыцари из соседних королевств, приезжающие на тот или иной турнир, или заезжие благородные, недостаточно знатные чтобы поселиться в замке. Вмещают эти постоялые дворы чуть меньше сотни человек вместе. Если же все рыцари и придворные уместились там, то получается что погибло две трети элиты Камелота.

Отойдя достаточно далеко от замка, Артур смог увидеть его со стороны. Зрелище было откровенно удручающее. Вместо величественного строения, которым восхищались во всех Пяти Королевствах, теперь на холме высился какой-то уродливый, закопченный обломок. Находясь в верхнем городе он не мог увидеть всей картины из-за дыма, чадящего в различных местах и закрывающего тем самым обзор. Внизу же, на удивление, разрушения были не столь чудовищными. Несколько домов, конечно, сгорело, но не больше.

* * *

— Добрый день, милорд. Рад, что с вами всё в порядке, — поприветствовал его Леон, когда они со старым солдатом оказались на постоялом дворе "Весёлый Лорд".

Длинное двухэтажное здание сделанное из того же камня что и замок, на время им и стало. На входе стоял десяток стражей во главе с молодым рыцарем. Пошарив в памяти, Артур вспомнил его имя — Уильям. Его с почтением проводили к Леону, а пожилого вояку, имени которого он так и не спросил, отправили на отдых.

— Докладывай, — хмуро произнёс принц. Находились они в просторной светлой комнате на втором этаже, с большим окном в пол стены и столом, около которого было не меньше дюжины пустых стульев. Никакой другой мебели здесь попросту не было.

— Пока ещё трудно сказать, сколько точно мы потеряли. В строю находится меньше половины гарнизона, легкораненых двести шестьдесят три человека, тяжелораненых нет. Из рыцарей погибло две трети. Потери среди мирных подданных меньше сотни. Дракон атаковал в основном только замок и верхний город. Судьба многих неясна, я отрядил спасате...кх...льные команды, которые занимаются разбором завалов и спасением людей из-под обломков. И ещё. Я выяснил. Ваш отец абсолютно точно был у себя, когда всё началось. Лорда Агравейна нет среди мертвых, но нет и среди живых. Леди Моргана здесь. С ней всё нормально, она любезно взяла на себя бремя эвакуации из замка всех слуг и оставшихся в живых знатных господ. Гаюс также не пострадал и сейчас помогает раненым. К сожалению, его башня уничтожена вместе со всеми хранящимися там снадобьями. Если бы не...к-хм. Практически полностью разрушена верхняя часть замка, средняя часть в правом и частично центральном крыле оказалась завалена, нижние и подземные этажи практически не пострадали, но в некоторых местах всё-таки образовался завал. Все склады и их содержимое в порядке. Жду дальнейших распоряжений, ваше величество, — говорил рыцарь по-военному чётко. Было видно, что он смертельно устал и сейчас испытывает нешуточное облегчение. Наконец-то можно спихнуть все проблемы и ответственность на вышестоящего и идти заниматься более привычными делами.

Новости, конечно, были очень, мягко говоря, не радостные. Если потерю полутора тысяч солдат, не без проблем и потерь в качестве личного состава, можно восполнить, то где взять ещё, как минимум сотню рыцарей, Артур просто не представлял. К тому же, смерть Утера обязательно спровоцирует соседей на то, чтобы попробовать нового короля на прочность. Но больше всего его насторожило нехорошее молчание Леона о волшебнике. Есть вероятность, что солдат сошёл с ума от всего пережитого, и теперь ему мерещится всякий бред. Но не прояснить этот момент он просто не может.

— Понятно. Леон, до меня дошли некоторые слухи о... — протянул Артур, но не успел он договорить как...

— Привет Артур. Смотрю, ты уже пробудился от сна векового, спящая принцесса*, — за спиной раздался до боли знакомый, насмешливый голос.

Резко повернувшись, принц увидел перед собой Моргану. Но какую! Такой он её не видел уже достаточно давно. Свободные волнистые волосы заплетены в косу, вместо платья кожаная броня и меч за поясом. Она стояла, привалившись к дверному косяку, улыбалась так, как, по мнению Артура, может только она. Чуть насмешливо, с хитринкой, и в тоже время лучезарно. Не сдержав эмоций, он сгрёб девушку в объятия.

— Ох! Аккуратнее! Раздавишь же, медведь ты этакий! — натужно прошептала Моргана, и принц тут же выпустил её, поняв, что немного переборщил с выражением чувств.

— Прости, я думал ты погибла.

— Ещё чуть-чуть и "я думал" можно было бы смело выбрасывать. Ты вообще силу-то соизмеряешь?! — недовольно проворчала девушка, потирая свои ребра, на которые и пришёлся основной удар.

— Прости. Я... я не понимаю, ты ведёшь себя так, будто ничего не произошло... — позабыв о том, что они не одни, Артур начал было интересоваться у девушки причиной её двухмесячного заключения, и как она спаслась, будучи взаперти, но...

— Молчи, дурак! — получил от Морганы кулаком в солнечное сплетение и сложился пополам. Удар был несильный, и принц спустя пару десятков секунд оклемался.

— Сир Леон, я поручаю вам... — Артур решил дать Леону задание, но опять не договорил.

— А что это вы тут обсуждаете? Почему без меня? — сбоку, там, где никого быть, по определению, не могло, раздался противный старческий голос, отдающий скрипом ржавых петель.

Артура будто молнией пробило, он оцепенел. На помещение опустилась какая-то плотная, зловещая тишина. У него в мозгу в одно мгновение пронеслись и путаный рассказ старого солдата, и многочисленные поучения отца, и достаточно скудный личный опыт "общения" с магами. Медленно повернувшись на звук, принц встретился взглядом с... он не понимал как ЭТО вообще можно назвать. Длинные, седые волосы, которые прибывали в жутком беспорядке, топорщились во все стороны, коричневый свободный, явно уже не первой свежести, балахон, многочисленные морщины, сеткой покрывающие лицо, странная, бросающая в дрожь, улыбка, на удивление ровные и белые зубы, и самое главное взгляд, безумный, жуткий, пробирающий до костей. Создавалось ощущение, что через эти пронзительные синие глаза на тебя смотрит сама смерть.

* Так как "Спящая красавица" — сказка, имеющая свои аналоги почти у всех европейских народов, то я подумал, что в мире Мерлина эта история тоже должна присутствовать и иметь широкое распространение.

— Кто ты? — Артур изо всех сил старался не показать своего страха, но не получилось, голос ощутимо дрогнул.

— Всего лишь ничтожная песчинка на фоне бесконечной космической вселенной, не более того, — усмехавшийся мгновение назад старик после вопроса тут же переменился. Свой ответ он сопровождал искренним сожалением о своей роли в мироздании. Вся его поза и выражение лица как бы говорили, — "Пожалейте меня! Ах! Какой я несчастный! Плак-плак!".

"Это... Это... Это ЧТО?!!!" — на принца напал сильнейший ступор, мозг отказывался работать напрочь. Первоначальный страх и жуть сменились звенящей пустотой и жестоким непониманием реальности.

В поисках какой-либо поддержки он перевёл взгляд на Леона, но тот увлечённо изучал узор на потолке. Моргана тоже не могла ничем помочь, все её силы были брошены на сдерживание рвущегося наружу, со свирепостью оголодавшей мантикоры, смеха.

Выдохнув пару раз, чтобы успокоиться, Артур со смирением приговорённого к казни понял и принял то, что остался с этим один на один. Но не успел он как следует прийти в себя и приготовиться к новым ударам судьбы, как старый волшебник пошёл в новую психическую атаку.

— Но это неважно, вселенная бесконечна, всё на её фоне кажется мелким и ничтожным. А я — Великий Волшебник Эмрис Великолепный, благочестивый защитник целомудрия, любимец дам, протектор зверей и лесов, безжалостный истребитель сладостей и непреклонный строитель счастья всех для всех! — настроение старика разом переменилось, опять. Отбросив всякое сожаление, маг, встав в горделивую позу, начал излучать в окружающее пространство тонны пафоса. Странным образом его голос уже не казался противным, изрядно прибавив силы и величественности.

Будучи готовым к чему-то подобному Артур перенёс этот удар куда более стойко, чем в первый раз. Ступор длился в два раза короче.

— От себя и от народа Камелота благодарю тебя, Эмрис Великолепный, за ту помощь, которую ты оказал моим людям. Проси любую награду, если она будет посильна для меня, я предоставлю то, что ты захочешь, — произнёс принц весьма почтительным тоном и в конце даже поклонился. Он надеялся таким образом прервать поток изливаемого на его голову безумия и как можно скорее распрощаться с... с ЭТИМ.

В данный момент Артуру хватило ума отбросить большую часть наставлений отца куда подальше и начать составлять своё собственное мнение. А заключалось оно в следующем: стоящий перед ним маг вылечил всех кто пострадал в схватке с драконом, не требуя ничего взамен, причём вполне возможно что он лечил людей и впоследствии, Леон и Моргана не чувствуют никакой угрозы в присутствии волшебника, что также говорит о многом. Из всего этого можно сделать вывод — маг, несмотря на всю свою ауру тотального безумия, с большой долей вероятности является другом Камелота.

После слов Артура старик ещё больше выпрямился, выпятил грудь и сделал такое выражение лица, словно триумфатор, принимающий капитуляцию покорённого народа. Отец заставлял его в детстве учить историю, и много времени уделял Риму. Особенно сильно он делал акцент на его военную организацию, которую частично адаптировав под современные им реалии, вовсю использовали ещё первые короли Камелота. Глядя на эту довольную физиономию ему в голову пришла именно такая ассоциация.

— Я пове... то есть моё желание таково. Пусть больше не чинят в королевстве твоём преград никаких для волшбы всякой. И ещё, ученики есть у меня. Желаю я, чтоб предоставил им ты потребное для жизни достойной всё. Вырастут когда они, помощниками великими станут тебе, Артур, Камелота король,* — выдвинул маг свои требования.

"Лучше бы он и дальше кривлялся." — мрачно подумал при... теперь уже точно король. Этот старик как будто вознамерился свести его с ума. Раньше он хотя бы говорил нормально, а теперь точно какое-то старинное сказание пришло к нему в гости и теперь переиначивает всё на свой мозговыносящий язык. Что же касается требований, то Пендрагон после всего ожидал чего-то более... весомого что ли. А тут, пустяки, право слово.

Артур уже хотел было дать своё согласие, но его прошибло внезапное подозрение, — "А сколько интересно у него учеников? С этого старика станется повесить мне на шею несколько десятков юных магов. А если они все такие же, как их учитель, то всему Камелоту настанет конец вернее, чем от дракона. Кстати, о драконе. Почему никто не волнуется на его счёт. Даже Леон во время доклада ни словом не обмолвился, так, будто нам не стоит больше его опасаться".

— А сколько у тебя учеников о, Великолепный Эмрис, — озвучил король свои подозрения.

— Душ пять не более. Три девочки смышлёных и отрока два науку постигающих старательно.

— Ну, тогда... Я согласен на все твои условия, маг.

— Благословенна будь мудрость твоя, Пендрагон Артур. Удаляюсь я, с учениками жди меня. А все остальные вопросы обсудим потом, в рабочем порядке, — начал говорить волшебник, как и раньше, медленно и величественно, растягивая гласные, а закончил уже нормальным тоном. Через секунду старик взмахнул рукой, просторные и длинные рукава балахона скрыли на миг его голову, и он исчез, сопровождая это хрустальным звоном и розовой вспышкой, больно ударившей по глазам.

У Артура непроизвольно задёргался глаз, догадка о том, что над ним самым натуральным образом издевались, только что подтвердилась. Комната погрузилась в тишину, и, словно гром среди ясного неба, раздался истерический смех Морганы.

END OF FLASHBACK

Успокоившись, девушка всё-таки рассказала ему про мага и ответила на другие волновавшие его вопросы. Леона Артур сразу же отослал на границу с Мерсией, самым сильным и самым обиженным соседом-противником Камелота. Пендрагон не без основания полагал, что когда известия о смерти Утера и погроме в столице дойдут до Байярда, то он захочет пересмотреть итоги прошедшей войны. Он дал рыцарю самые широкие полномочия, фактически назначив его временным наместником трети королевства.

Узнав от Морганы, что этот старик не только вылечил много людей и помогает в данный момент расчищать завалы, но и прогнал дракона, Артур поклялся себе терпеть любые выходки волшебника, если они не несут вреда жизни и здоровью его подданных, естественно.

На следующий день волшебник появился из ниоткуда перед воротами постоялого двора вместе с пятью учениками. Пендрагон распорядился, чтобы детям предоставили всё самое необходимое в потребном количестве, и лично все проконтролировал. Указ об отмене смертной казни, или какого-либо другого наказания за магию, он также составил, подписал и приказал разослать во все уголки королевства. Юных волшебников поселили в одном из домов верхнего города. Само здание, как ни странно, практически не пострадало, а вот его хозяева, лорд Ларри с семьей, погибли в огне, находясь в замке.

Артур с головой ушёл в дела, даже на сон времени перестало хватать. Как выразилась однажды Моргана: "Да даже свежий труп выглядит получше тебя, у него хотя бы нет таких измученных глаз!". С тех пор девушка, поняв как тяжело приходится королю, начала ему помогать, а именно разбирать донесения, присылаемые из военных фортов каждые три дня, и принимать многочисленных просителей. Дело в том, что в Камелоте всего три полноценных города. Остальное составляют либо многочисленные деревни, либо городки с частоколом, а чаще вообще без оного. И форты, находящиеся в стратегически важных пунктах королевства, являются не только местом дислокации крупного войскового гарнизона, но и сосредоточением административной власти в этих местах. Там находится мытарь, который в нужное время собирает налог в окрестностях, лекарь, следящий за тем, чтобы не было никаких эпидемий, и чиновники, регулярно осуществляющие перепись населения. В итоге нагрузка снизилась примерно на треть, и Артур вновь обрел здоровый и крепкий сон.

Через пару недель из под завала был извлечён Агравейн, и тут же вылечен. С тех пор молодой король окончательно вздохнул с облегчением. Дядя отыскал ему парочку толковых секретарей, да и сам впрягся в этот воз. В три руки у них получилось разобраться почти со всеми последствиями за пару месяцев. К сожалению, замок так быстро не восстановишь.

Но был один момент, который не давал спокойной жизни не только Артуру, но и всему Камелоту. Маг, Эмрис Великолепный, старый безумец, и ещё куча титулов и прозвищ, которыми его уже успело окрестить всё население столицы. От самого нищего попрошайки до короля. Для одних он стал благодетелем, для других — ночным кошмаром. Создавалось ощущение, что волшебник находится одновременно везде и нигде. Он появлялся там где хотел, не считаясь ни с чем, вытворял совершенно немыслимые и абсурдные, на взгляд нормальных людей, вещи.

Чего только стоят говорящие курицы-барды, которые прошли строем по главной улице, от замка до городских ворот, распевая такую похабщину, от которой покраснеет любая шлюха. Или "неделя длинных носов", как её уже успели окрестить в народе, когда у любого кто солжёт, тут же на пару сантиметров вырастает нос. И по длине данного органа можно было судить о правдивости и умственных способностях того или иного субъекта. Интересно, но у Мерлина он не вырос ни на миллиметр, тогда как самому королю приходилось осторожничать во время трапез. Именно после этого к Артуру валом повалили люди с просьбами, а иногда даже требованиями, если проситель особо наглый или особо знатный, угомонить "проклятого колдуна". А пикантность всего этого заключалась в том, что польза от присутствия волшебника в Камелоте многократно превышала вред от его "чудачеств". За каких-то пять дней все калеки, раненые, неизлечимо больные, или просто люди с застарелыми травмами, превратились в полностью здоровых, с полным набором конечностей. А ещё он взял на себя львиную долю усилий по восстановлению замка.

Тех, кто слишком уж зарывался, он приказал заковать в колодки. Но с магом всё-таки пришлось поговорить. Было сложно, очень. Это напоминало общение слепого с глухим. Артур пытался втолковать своему собеседнику одно, а в ответ на него лился поток лютого, малопонятного бреда. Разговор закончился, по сути, ничем. Но, как ни странно, через некоторое время Пендрагон смекнул, что его всё-таки поняли. Нет, безумства не прекратились, просто стали несколько... безобиднее что ли?

Король прекрасно понимал к чему всё идёт, но, как ни странно, не имел ничего против, успев по достоинству оценить те возможности, которые даёт магия, если направить её в нужное русло. К тому же он правильно понял то, что сказал ему волшебник в первую их встречу о своих учениках — "помощниками великими станут тебе". Произошло, однако, ещё одно событие, потрясшее Артура до глубины души.

FLASHBACK

Зима уже окончательно вступила в свои права, не дожидаясь официального конца осени. На дворе середина ноября, а снега уже по колено. Артур стоял в кабинете своего покойного отца и смотрел в окно, на падающие с небес белые хлопья и мельтешащих внизу людей. Три дня назад замок был полностью восстановлен, и по этому случаю закатили пир. Первый за время его короткого правления. Тогда же он и вернулся сюда из гостиного двора. Несмотря на то, что большую часть жилых помещений отстроили ещё две недели назад, молодой владыка Камелота не заселялся в королевские покои.

Последний месяц в Камелот из разных источников начали поступать достаточно тревожные вести. Торговцы, ходящие с караванами по всему Альбиону, распространяют слухи о том, что лорд Байярд и король Сарум созывают знамена. Пограничные гарнизоны докладывают об участившихся стычках на границах с Нортумбрией и Мерсией. По всему выходило — эти двое сговорились и не сегодня-завтра пойдут на Камелот войной. Нельзя сказать, что предстоящее пугало его до дрожи. Нет, совсем нет. Но было острое чувство того что он не готов и в конце концов приведёт своих людей к неминуемой гибели, а королевство к разорению. Артур отчасти понимал надуманность этих страхов и не позволял им выходить наружу.

От неожиданно раздавшегося стука у него ёкнуло сердце. Странно. Кто бы это мог быть? И тут, спустя секунду, не дожидаясь ответа, дверь отворилась. Внутрь вошли непривычно молчаливые Мерлин и Моргана.

— Здравствуй, Артур, мы должны серьёзно поговорить, — серьёзно, можно даже сказать угрюмо, произнёс бывший слуга. Девушка же молча прошла дальше и уселась за длинный стол, за которым обычно проводятся рабочие совещания.

С тех пор как он даровал Мерлину рыцарские шпоры, он стал ходить повсюду в ярко белом дублете с золотой вышивкой. Свои доспехи он зачем-то тоже покрасил в белый цвет с красивыми жёлтыми узорами. За это его уже успели прозвать "Белым рыцарем". За свою недолгую службу бывший слуга уже умудрился отличиться. Получив под командование десяток солдат, Мерлин, как и остальные новоиспеченные кабальеро, был отправлен на границу. Во время патруля нарвался на вражеских разведчиков, которые вынюхивали расположение войск Камелота, и погнался за ними. В процессе его отряд заехал на территорию Мерсии, где охотник моментально поменялся местами с жертвой. К четырем всадникам моментально пришли две дюжины тяжеловооруженных конников во главе с тремя рыцарями в синих плащах. В итоге два с половиной десятка убитых, и трое пленных, включая одного кабальеро, со стороны врага, у Мерлина же никто не погиб, только раненые лёгкой и средней тяжести.

Самому Мерлину достался перелом ноги и пробитое лёгкое. В таком состоянии от него было мало проку, поэтому его отправили в столицу, к Гаюсу. Старый лекарь, получив от Артура разрешение, вновь, как и много лет назад, стал применять магию для исцеления. А волшебник, который раньше лечил всех и каждого, заявил, что долг выплачен, и дальше он будет заниматься только своими учениками, ну и "Серость и скука не вернуться в город сей, пока дышу я.". О каком долге шла речь Пендрагон не знал, и, как ни странно, не имел ни малейшего желания что-либо вызнавать по этому поводу. Завтра утром Мерлин уже должен отправляться обратно в составе обоза из полутысячи солдат.

— Ну что там у вас? — устало спросил Артур. Полчаса назад здесь проходил очередной совет, посвящённый недостатку средств в казне. Проблема была насущной и очень болезненной. В конце концов, он принял непростое решение понизить содержание золота в монете до половины, за счёт меди. Пендрагону очень сильно не нравилось, что деньги с его изображением потеряют в ценности. Это задевало гордость молодого короля, но другого выхода не было, или так, или можно сразу, не дожидаясь войны, идти на поклон к Саруму и Байярду. Потому как денег на эту самую войну просто не хватит. И если войска можно замотивировать чувством долга и обещанием добычи, то с ремесленниками и крестьянами, которые обеспечивают армию всем необходимым, так не договоришься.

— Мы с Морганой любим друг друга и собираемся пожениться после окончания войны, — решительно произнес Мерлин. Моргана подошла к нему и взяла за руку, кивая на слова бывшего слуги.

Измученный мозг Артура не сразу воспринял сказанные слова. Потребовалось полминуты на то, чтобы до него полностью дошёл смысл.

— И давно это у вас? — спросил он первое, что пришло в голову.

— Давно, мы полюбили друг друга с первого взгляда, — подала голос Моргана и перевела взгляд на Мерлина. Полный любви и нежности взгляд.

Данный жест окончательно отрезвил короля, и на него потоком хлынул вал самых разнообразных мыслей и чувств, подчас довольно противоречивых. Изумление, граничащее со ступором, обида на то, что оба, будучи его друзьями, скрывали это, радость, зависть, и даже капелька ревности.

— И что вы от меня хотите?! — раздражённо бросил Артур. Его взяла злость, не на этих двоих, просто накопившаяся моральная усталость и произошедшая несколько секунд назад эмоциональная встряска дали о себе знать.

— Да, в общем-то, ничего. Нам показалось, ты должен знать, — пожал плечами Мерлин, никак не отреагировав на грубость Пендрагона. Моргана же нахмурилась и её глаза, обращённые на молодого короля, начали отдавать холодком.

END OF FLASHBACK

В тот день Артур, будучи в весьма неважном расположении духа, высказал своим друзьям всё, что он о них думает. Они не остались в долгу. Со стороны влюблённых скандалила в основном Моргана. На следующий день, как следует выспавшись и переосмыслив своё поведение, Пендрагон понял что был сильно неправ, и, не откладывая дело в долгий ящик, пошёл мириться. К сожалению, Мерлин уже уехал, и ему представилась возможность поговорить только с девушкой, которая поначалу сильно на него дулась.

Через полторы недели армия в десять тысяч человек уже стояла на границе с Нортумбрией, и Артур вместе со многими опытными рыцарями отправился туда, чтобы возглавить её. По информации разведки именно Сарум будет главнокомандующим сборным войском Мерсии и Нортумбрии. Что довольно удивительно, потому как именно Байярд, на его взгляд, является наиболее опытным и авторитетным воином и полководцем, а Сарум просто мясник.

Именно поэтому решили сосредоточить армию именно там. И надо сказать, могли бы собрать и больше, но подумали, что будет неразумно ослаблять гарнизоны в ситуации, когда есть большая угроза массовых грабительских налётов. Дело в том, что, несмотря на численное превосходство более чем в два раза, вражеское войско на две трети состоит из всякого мало дисциплинированного сброда. Самыми боеспособными отрядами противника являются в основном мерсийцы, которые могут на равных противостоять армии Камелота в открытом бою, но их очень немного, всего четыре тысячи. Проигранная война, и последовавшая за ней необходимость выплачивать солидную контрибуцию, заставили Байарда серьёзно сократить численность армии.

И если противники не дураки, а рассчитывать на это не приходится, то они, скорее всего, рассредоточат свою армию и пустят её в набеги на земли Камелота, всячески уклоняясь от открытого сражения. Артур же рассчитывал встретить и разгромить противника в генеральном сражении, пока его войско едино. Составляющие план компании опытные рыцари, настоящие псы войны, взяв прикидки короля за основу, родили на свет шедевр стратегического искусства. Состоял он в том, чтобы разделить войско на три части. Одну, самую большую, в семь тысяч пехоты и полтысячи конницы отправить навстречу главным силам врага, вторую отправить в Мерсию. Предполагается отвлечь лорда Байярда на проблемы своих земель, и оттянуть часть тяжелой мерсийской пехоты из объединенного войска. В задачу конной тысячи под командованием сира Сердика входит создавать панику на землях Мерсии посредством всяческих бесчинств. Третья же часть, состоящая из полутора тысяч легкой кавалерии, должна остаться в Камелоте и служить щитом от весьма вероятных грабительских набегов. Всего по гарнизонам в королевстве рассредоточено восемь тысяч солдат, из них три с половиной тысячи составляет конная пограничная стража, заточенная на борьбу со всякого рода разбойниками. Исходя из всего этого, усиление из полутора тысяч лёгких всадников очень сильно затруднит врагам возможность удара по тылу Камелота.

И вот, время планов и согласований прошло, настало время войны. Ударить решили на опережение, а не ждать пока враг закончит все нужные приготовления. Взяв под своё начало семитысячную армию, Артур повёл её навстречу врагу. Зайдя на земли Сарума, войско Камелота пополняло припасы за счёт попадающихся на пути деревень. Спустя четыре дня осторожного марша на горизонте стали появляться разведчики врага. Он приказал остановиться и ставить укреплённый лагерь, рассчитывая на то, что враг будет вынужден идти сюда и встретиться с ними лицом к лицу. Также считали и все рыцари. Дело в том, что Пендрагон перекрыл старый, ещё римский, тракт, тянущийся через густые, холмистые леса, в которых очень легко потерять свою армию не имея чёткой военной организации и дисциплины, а с ними у воинов Сарума как раз самые большие проблемы.

Часть 2. Отрезок 2

— Думаешь, мы правильно сделали, что всё ему рассказали? — неуверенно спросила Моргана. — Что-то он не сильно рад.

— Я бы сильно удивился, если бы Артур запрыгал от счастья или ринулся бы нас поздравлять, — приобнимаю любимую за плечи и целую в макушку. — Всё нормально. В последние месяцы на него очень много свалилось. Недосып ещё никому хорошего настроения не добавлял.

Мы находимся в выделенных мне, как рыцарю, покоях. Одни. Моргана сильно переживает из-за случившейся полчаса назад ссоры с Артуром. Решение о том, что пора бы уже вывести наши отношения из тени было сугубо коллегиальным. Я стал рыцарем, поэтому и скрываться смысла уже, как бы, и нет. Однако некоторое опасение, что у меня, что у любимой, ещё оставалось.

— Обещай, что вернёшься ко мне. Живым, — наклонив к себе моё лицо, твёрдо потребовала Моргана.

— Не понимаю твоего беспокойства. Ты прекрасно знаешь, кто я. По-настоящему мне практически ничего не грозит, — отвечаю девушке. Помимо воли вышло как-то излишне самодовольно.

— Не будь таким самоуверенным! Или ты забыл, сколько магов уничтожили во время Великой Чистки?! — возмутилась любимая. Одета она сегодня в белое платье с треугольным вырезом. И когда Моргана чуть подпрыгнула в порыве негодования, её бюст немного подпрыгнул, приковав тем самым мой взгляд. — Эй! Ты куда это пялишься?!

— На твою грудь. Разве непонятно? — прижимаю к себе красавицу и целую. И она, тут же, жарко ответила мне. Спустя минуту мы уже предавались страсти на кровати. В одежде и не переходя определенных рамок, как и много раз до этого. Максимумом в таких играх был засос или поглаживание интимной зоны. Но сегодня всё будет по-другому. Резко разрываю наши уста и говорю тяжело дышащей девушке с припухшими губами. — Я вот тут подумал. Артуру о нас мы уже всё рассказали, я завтра утром отправляюсь на войну, и неизвестно, сколько месяцев тебя не увижу. Почему бы нам с тобой не попрощаться, как следует?

— О чём ты гово... — недоуменно проговорила черноволосая красавица. Но, глядя на мою хитрую улыбку, не закончила, быстро всё поняв. В её глазах заиграли чёртики, и она без слов, но с многообещающим выражением лица, стала расшнуровывать свой корсет. Я также стал раздеваться, не отставая от девушки.

— Дай мне. Хочу сам снять с тебя эти тряпки, — на мне уже ничего нет, а Моргана ещё ковыряется с сорочкой. Вот я и решил немного ей помочь. Ну и себе естественно тоже. От осознания долгожданной близости с любимой девушкой у меня всё окрепло и поднялось, чуть ли не на девяносто градусов. Моргана же только кивнула, заворожено смотря мне в район паха. Подхожу к ней и начинаю освобождать любимую из плена исподних одежд, попутно щупая за попу и грудь.

— Ой! Какой же он горячий! — в какой-то момент Моргане надоело просто стоять, и она, преодолевая какую-то странную в данной ситуации робость, ухватилась за мой ствол. Меня как током прострелило. Я так возбужден, что если она не уберёт руку, случится конфуз.

Справившись со шнуровкой лифа, опускаю сорочку с груди и впиваюсь губами в алый, успевший затвердеть, сосок.

— Ах! — простонала Моргана, выпустив из рук моего, готового взорваться, бойца. Такой уровень непотребства ей ещё в новинку. Мне, кстати, тоже. Опыт прошлой жизни помогает слабо. Это было давно. К тому же те воспоминания зияют удручающими дырами.

Руки не сидят без дела, сражаясь крючочками на спине. Любимая же, постанывая, зарылась пальчиками в мою шевелюру и прижимает меня к своим очень немаленьким, для её возраста, холмам. Оторвавшись от груди я вновь припал к устам любимой. Спустя несколько минут Моргана предстала передо мной в костюме Евы. Всё это время девушка проявляла, на удивление, мало инициативы. Обычно в наших играх она всё время пытается взять верх. Настоящая тигрица. А сейчас какая-то странная покорность.

— Что с тобой? Почему ты такая... робкая?

— Я... ну... я не знаю... как... это происходит, — ответила любимая, покраснев, как помидор, и чуть-чуть запинаясь.

— Как так? Мы же с тобой... Ты же давно этого хотела?! — сказать, что я очень изумился, значит, ничего не сказать.

— Я... когда ты рядом у меня ноет там, — и она скосила взгляд вниз. — Я очень хотела. Просто не знаю, как оно бывает, в деталях.

Несмотря на стеснение, Моргана по ходу рассказа ни разу не отвела от меня взгляд. Ладно, пора прекращать это словоблудие. Целую красавицу, и заваливаю её в горизонтальную плоскость из полусидящего положения, в котором мы вели свою неловкую беседу. Руки начинают блуждать по такому желанному телу Морганы. Грудь и лоно оказались под самым пристальным вниманием моих пальчиков. Любимая не знает, как реагировать на ласки, поэтому просто стонет мне в рот.

— Раздвинь ножки пошире, — говорю девушке, попутно пристраивая свой инструмент к её входу. Киска уже блестит от влаги, руки комкают простыню, а в глазах похоть напополам с интересом. Пора.

Моргана выполняет мою просьбу, передо мной во всей своей красе расцветает розовый бутон. Чувствую, как ещё одна порция крови устремляется к паху, делая эрекцию чуть ли не болезненной. Головка уже касается мокреньких половых губ. Время пришло. Взяв любимую за бёдра, резко подаюсь вперед.

— А-а-а!!! — издала весьма громкий возглас она. Из лона вытекла небольшая струйка крови. А я весьма чувствительной своей частью оказался в тесном и тёплом плену. Крик Морганы длился секунд пять, и, одновременно с этим, её глаза наполнились влагой.

— Как ты? — спрашиваю, и поглаживаю любимую по волосам.

— Б-больно, — отвечает красавица, тяжело дыша.

— Подожди немного. Скоро всё пройдет.

Спустя минуту начинаю потихоньку двигаться. Никаких протестов от Морганы не последовало, поэтому я постепенно наращиваю темп. Любимая уже сладко стонет в голос, откинув голову и закатив глаза. После гибели Утера я крутился, как белка в колесе, и пахал, словно раб на галерах. И так получилось, что мои навыки обращения с магией серьёзно улучшились. Знания в этой области тоже хорошо пополнились. Теперь я могу без опаски за жизнь пациента проводить манипуляции с живыми организмами. С оглядками, но всё же. Сейчас вот Моргане немного помог. Промотал 'ранение' на месяц вперёд. То есть привёл лоно в то состояние, когда плева уже давно пропала. Минута мне на это и потребовалась. Свой оргазм, который должен был случиться ещё в тот момент, когда член проник в киску, также придерживаю магией. Первой кончить должна именно стонущая подо мной красавица. Всё-таки первый раз является сильным потрясением именно для девушек. И свою награду любимая должна получить в любом случае. Я уже вышел на максимально возможный темп. Полностью вытаскиваю член и также, на полную, его загоняю. Любимая уже просто орёт, царапая мне спину. Хорошо я в самом начале, как только мы сюда пришли, кинул на комнату заглушающее плетение. Меня прямо таки переполняет энергией, желанием и любовью. Заниматься сексом со своей второй половинкой это что-то с чем-то. Всё нутро, буквально, искрит и рвётся наружу. Хочется отдать всего себя, без остатка. По нам уже ручьями течёт пот. Со слипшимися волосами и скользкой кожей Моргана становится для меня ещё более желанной. Несмотря на достаточно продолжительную скачку, желание в нас нисколечко не угасает. А усталость всё ещё не даёт о себе знать. Но вот красавица выгибается всем телом и издаёт особенно громкий крик. Меня начинает сжимать со страшной силой. Отпускаю себя и, тут же, взрываюсь ничуть не меньше, чем продолжающая оргазмировать Моргана.

* * *

Да-а. Оттянулись мы тогда знатно. До самого утра проверяли бедную мебель на прочность. Но не время сейчас предаваться сладким грёзам. Прохожу вдоль построившихся солдат, выискивая возможные недочёты в снаряжении. А также прощупываю эмоциональный фон. Что с одной, что с другой стороны всё нормально. Вторичное вооружение в виде топорика у всех на месте. Доспехи сидят как надо. Настрой решительный, с примесью предбоевого мандража. Мне более или менее доверяют. Эх. Было бы намного легче, если бы на месте этой сотни, которая в настоящем бою то ещё ни разу не была, стоял мой, уже проверенный битвой, десяток. Что называется, навесили мне на шею салаг. Эти бойцы входят в полутысячу отобранную из городской стражи. Молодые, крепкие, умелые, но зелёные. Скоро начнётся самая настоящая полномасштабная бойня десятков тысяч солдат. А они прямо таки пышут спокойной уверенностью. Но это не уверенность прожжённых ветеранов, а глупость салаг, которые просто не представляют, что их скоро ждёт. Лучше бы боялись, честное слово. Страх очень легко конвертируется в ненависть. А вот спокойствие, тем более такое, запросто оборачивается растерянностью. Что может стоить им всем жизни.

— Напра-а-во! Шагом марш! — командую, встав в первый ряд, рядом со знаменосцем. Ну, хоть с дисциплиной у них всё отлично. Шеренга солдат бодро развернулась, превратившись в колонну, и пошагала вливаться в большое войско.

Развертывание пока ещё в самом разгаре. До конца отведённого времени осталось где-то полтора часа. Лагерь стремительно пустеет. Повсюду царит упорядоченная суета. Солдаты организованно покидают его, а обозники также организованно стаскивают весь скарб в одно место и готовят укрепления к осаде. Место нашей тысячи, в походной колонне, всем сотникам сообщили накануне. Я привёл свой отряд в самый тыл арьергарда и стал ждать команды на выдвижение. Повезло сегодня с погодой. Вся мерзкая грязь за ночь вымерзла, и никак нам не мешает. Воистину, какой же интересный путь я прошёл. От слуги и ученика лекаря до достаточно уважаемого рыцаря с кое-каким боевым опытом. Не говоря уже о том, что происходило на тайной стороне моей жизни. Образ безумного старика-мага, как нельзя лучше подходил в сложившейся после гибели Утера ситуации. Король, являющийся главным ненавистником всего сверхъестественного, мёртв. Наследник, тщетно отражавший нападение дракона, без сознания. Куча трупов и раненых, с которыми никто не знает толком, что делать. И вот, появляюсь я в образе дряхлого старика в балахоне и ставлю на ноги всех, в ком ещё хоть немного, но теплится жизнь. После этого ни у кого даже мысли не возникло разговаривать со мной во враждебном ключе. К тому же, в творящемся бардаке, в командную вертикаль весьма ловко вклинилась Моргана. Которая, естественно, целиком и полностью на моей стороне. Из задумчивости меня вывел длинный сигнал рога.

— Приготовится! — ору своим подчинённым, и одеваю лежащий до этого в руках шлем. Отовсюду слышаться такие же команды разными голосами.

Второй сигнал.

— Вперед! Шагом! Марш!

И огромная масса людей пришла в движение. От грохота, издаваемого марширующей армией, содрогнулась земля. Узкую полосу чистого пространства с дорогой окружает голый лес. Глядя на эти откровенно зловещие и унылые фигуры, коими являются деревья без снега в зимний период, моё сердце наполняется спокойствием и умиротворением. При таких условиях враги не смогут подобраться к нам незамеченными. Мне удалось излечить несколько сотен человек только из-за огромной насыщенности окружающей среды маной. Дело в том, что Дракон помимо своей основной деятельности, то есть превращения некоторого количества людей и предметов материальной культуры человеческой цивилизации в пепел, тратил своими атаками магическую энергию в очень больших количествах. Ну, на мой взгляд. Для него это, скорее всего, были крохи, недостойные того чтобы об их потере вообще задумываться. Собственно, собрав всю витающую в окрестности ману, я сплёл простую, как лом, структуру и привёл всех живых в порядок. Повторить такое даже с моим резервом нереально. Максимум, на что меня хватит, исцеление трёх человек с фатальными повреждениями. Протяжный и тоскливый вой рога пронёсся по рядам армии, перекрывая оглушительный топот тысяч окованных железом сапог.

— Стой! — командую во всё горло. Через секунду мои солдаты останавливаются. То же самое происходит по всему войску. Армия остановилась.

Прозвучал ещё более протяжный вой. Спустя пару минут, где-то в середине войска, возник трёхметровый штандарт. На нём было белое полотно с отчётливо видимыми, вышитыми красным полотном, символами. Копьё и римская цифра один. Первая пехотная тысяча. Через несколько секунд по армии прошлась целая серия сигналов. Четыре коротких с перерывом между первым и вторым. Понятно, центр, шеренга в четыре ряда. Стоило прозвучать последнему сигналу, как впереди, в отдалении, стали слышаться звуки команд и грохот марша. Штандарт опустили и тут же подняли другой, различающийся с предыдущим только римской цифрой. На этот раз там была двойка. Вторая пехотная тысяча. Шесть коротких сигналов с перерывом между третьим и четвёртым. Левый фланг, шеренга в шесть рядов. К шуму строящейся первой пехотной тысячи добавился шум второй. Снова опустился штандарт и поднялся над головами совсем иной. Теперь на нём был вышит лук без какой-либо цифры. Стрелковая тысяча. Она у нас одна. Ей определили место в центре, вместе с первой пехотной. И вот, спустя полчаса, дело дошло и до нас. Копьё и римская циферка пять на штандарте. Край правого фланга, построение квадрат. Веду своих солдат в указанное место. Поначалу приходилось очень сложно. Нужно было заниматься своей основной работой, помогать Гаюсу в лечении раненых (обычной медициной). Трудиться за целую бригаду спасателей, устраивать, то и дело, кому-нибудь чудесное (в прямом смысле) исцеление. Легализировать, размещать, продолжать вкладывать в головы учеников знания. Объяснять им произошедшие изменения. Физически я подпитывал себя магией, и в этом плане никаких проблем не было. Однако умственная усталость давала о себе знать. Поначалу образ стукнутого на голову могущественного волшебника нужен был, чтобы никто не задавал лишних вопросов и не стремился общаться с этой 'моей' маской. Но потом... когда мозг устает от какой-то умственно тяжёлой деятельности, переходя в этакий 'ждущий режим', приходит смех или возникают абсурдные и глупые мысли. Будто наш серый грецкий орех, не спросив разрешения хозяина, курнул дурман-траву. Какое-то время магия прекрасно снимала напряжение и стимулировала деятельность мозга. Однако на определенном этапе это перестало работать, накопилась критическая масса ментальной усталости, и меня накрыло... Из фальшивого безумца я на некоторое время превратился в самого натурального шизофреника. Ко мне в разум постучалась ещё одна личность. До сих пор не знаю, с чем это связано. Может слишком вжился в роль. Или ещё что. Все дело в том, что где-то в течение полумесяца, я мог в любой момент времени начать считать себя старым магом, Эмрисом, сплести соответствующую иллюзию и идти выносить мозг жителям города. Это было невозможно контролировать. Единственное, я, чувствуя подкатывающее безумие, быстренько сматывался в какое-нибудь укромное место. Если находился на виду, конечно же. Страшно, очень страшно вспоминать о том, как твоя личность меняется и уже не принадлежит тебе. Ты — это не ты, а какая-то больная фантазия, которая украла твой разум. Построились. Моей сотне отвели место в третьем и четвёртом ряду посередине. Стоим, ждём дальнейших приказов. Если оглядеться по сторонам, чуть отдалив зрение, возникает ощущение, будто ты находишься не среди одетых в броню людей, а являешься частью армии железных роботов, механизмов. Однако стоит поближе приглядеться к этим 'механизмам', иллюзия полностью развеивается. Кто-то ковыряет носком мёрзлую землю, кто-то переминается с ноги на ногу, а кто-то вообще приспустив забрало, чешет нос. Когда безумие отступило, я, отложив кучу важных и не очень дел, принялся разбираться в той фигне, что со мной происходила. На этом фоне даже моё посвящение в рыцари, и последовавшая за этим попойка, прошли фоном. Все мысли заняты только одним. Были серьёзные опасения, что подобное может повториться. Изрядно поковырявшись в мозгах, и проверив себя всеми возможными способами на возможные проклятия, я понял, что же это было. Честно говоря, аж отлегло. Обычный психоз, вызванный глупостью и плохим вниманием к деталям с моей стороны. Возникшая псевдоличность представляла собой исключительно игру моего подсознания. Просто у меня были серьёзные опасения, что ко мне каким-то неведомым образом подселилась какая-то сущность, которая так дала о себе знать. Да уж, даже находясь в мире, где магия является объективным фактором, не нужно уходить в излишний мистицизм. У всех проблем и явлений в человеческой жизни (за исключением чисто природных) есть совершенно конкретный автор. Как ни странно, но от подобного казуса тоже имелась некоторая польза. Находясь в неадекватном состоянии, я творил с магией много такого, до чего в нормальном состоянии никогда бы не додумался. Некоторые решения в плетении магических узоров можно, вообще, назвать гениальными.

Два протяжных сигнала.

— Шаг-о-ом! Марш! — отдаю команду, вторя тысячнику, сиру Лаяну. Повсюду стали разноситься точно такие же команды. Спустя несколько секунд, когда приказ дошёл до всех, армия вновь двинулась. Уже не походным, а боевым строем.

Став рыцарем, я, ввиду приближающейся войны, отбыл на передовую. И это было очень даже хорошо. Несмотря даже на то, что пришлось сократить магическую практику, оставить на время учеников и расстаться с Морганой. Наработать нужный для моих планов авторитет можно только мечом. Со своими доспехами поработал на все двести процентов, вложив в них всё имеющееся мастерство. И не только в магии. Собственно, я снова обратился за помощью к Патрику. И мы опять, как и до этого с пилой, мучились над комплектом не самой плохой рыцарской брони. С тем, чтобы сделать её ещё лучше. В течение полутора месяцев неспешной работы нам удалось повысить прочность доспеха раз так в шесть. При этом вес стал меньше на семьдесят процентов. Однако металл приобрёл отчётливый светло-серебряный оттенок. Пришлось это маскировать. Купил побольше самой дешёвой краски, немного над ней поколдовал, и нанёс на броню. Ничем экстраординарным данный поступок не являлся. Все рыцари, так или иначе, украшают свои доспехи. Конечно, мои действия выбивались из общего ряда, но не более того. Оружие я решил не улучшать. Если чудесные свойства брони скрыть относительно легко, то меч, прорезающий сталь, словно бумагу, был бы очень заметен. Последовали бы вопросы, на которые не имелось бы адекватного ответа. А признаваться в том, что я маг, очень глупо. Несмотря на то, что Артур отменил указ своего отца, к представителям чародейской братии относятся с подозрением. Но, конечно, это не главное. Если бы я раскрыл свой секрет, то меня бы немедленно подвергли остракизму. Большая часть моего авторитета в рыцарской среде растаяла бы, как снег в конце апреля. И не важно, что я лгал из-за вполне понятных объективных причин. Лгал же, причём достаточно продолжительное время. Ложь, чтоб вы понимали, считается у рыцарей вторым после предательства грехом.

Пять коротких сигналов и через интервал шесть коротких.

— Стоять на месте! — отдаю команду. Наша и шестая пехотная тысяча останавливаются.

Через несколько минут снова слышатся сигналы, и остальные тысячи последовали нашему примеру. Когда новое построение было закончено, я заметил, что выстроившиеся пехотные тысячи напоминают тупоносый клин, а стрелки, прикрываемые и спереди и по флангам, являются своеобразной сердцевиной. Хотя с моей позиции было видно не всё, но додумать остальное не стоило никакого труда.

— СОМКНУТЬ РЯДЫ!!! — по армии прошёлся многоголосый командный клич, который я подхватил во всю мощь своей глотки.

— ПРИГОТОВИТЬСЯ!!! — солдаты выставили вперёд щиты и свои двухметровые копья. Неужели враг близко? Из-за спин передних двух рядов что-то разглядеть очень непросто.

На грани слышимости нарастает какой-то странный шум. Я бы обозначил его, как глухой, тяжёлый и одновременно хлёсткий. И он всё ближе и ближе. Напрягаюсь, примерно представляя, что сейчас последует. Сканирую эмоции всех ближайших ко мне солдат. Собраны, сосредоточены, немного мандражируют. Хороший настрой.

Тем временем от топота летящих на нас всадников начала содрогаться земля. Появился какой-то слабо понятный вой тысяч глоток и ржание лошадей. Пространство заполнила настоящая какофония, перекрывающая все остальные звуки. Обнажаю меч, и так же, как солдаты, выставляю щит вперёд. Уже видна несущаяся на нас нестройная, но очень решительная, лавина. Пробрало даже меня. В эмофоне же солдат добавилась немаленькая нотка страха. Наверное, то же самое чувствовали красноармейцы в окопах, когда на них ехали немецкие танки. Вроде бы, теоретически, знаешь, как с этим бороться, а всё равно страшно жуть. Плохо вооружённая орда накатывает на передний строй и бешеным напором пытается сломить, раздавить, опрокинуть нас. Вот и пришла она, мясорубка.

* * *

Три передних ряда отошли в тыл, уставшие и израненные. Но мы держимся. Я уже не могу эффективно командовать вверенной мне сотней. Всё, что остаётся — это крошить врагов, воодушевляя подчиненных личным примером. Злая, но плохо вооружённая, и также обученная, конница отхлынула, не сумев сходу опрокинуть нас, и тем самым увязнув в сече. Где преимущество было явно не на их стороне. Лохматые всадники с маленькими деревянными щитами, с копьями и в различных кожаных доспехах или плотных стёганых куртках. Чаще всего без какого-либо шлема. Отступали, посылая вдогонку грязные оскорбления и натужные насмешки. Но никакого облегчения это нам не принесло. Стоило этим конным ополченцам ускакать на значительное расстояние, как на нас посыпался целый дождь копий и камней. Впереди в огромных количествах расположилось мясо, главное достоинство которого в количестве и умении метать всякое в нужную сторону. Вооружены пращники и копьеметатели были, по-моему, ещё хуже, чем недавние всадники. Несмотря на подобие черепахи, в которое мы построились, щиты и добротную броню, урон этим обстрелом был нанесен очень значительный. Только у меня в подразделении выбило треть из оставшихся после боя с лёгкими всадниками. Положение соседних полков было во многом схоже с нашим. Атака стрелками шла не только на нас, а ещё и по всему правому крылу клина. Приказ сира Лаяна был однозначный: 'Любой ценой держать позицию!'. Вот мы и держали. После на нас пошла пехота. И вот это стало самой большой проблемой. Прямо на нас шли мерсийцы. Уверенно, чеканя шаг не хуже отборных солдат Камелота. Вооруженные так же, как мы, только ткань синяя. В отличие от нас они были свежи и рьяно жаждали нашей крови. Это чётко прослеживалось в эмофоне. Как выяснилось чуть попозже, выучкой и дисциплиной они нас даже чуть-чуть превосходили. Всё-таки наш полк состоит из рекрутов, которые настоящей войны ещё ни разу в глаза не видели. И началось настоящее веселье. Одна колючая бронированная стена против другой колючей, и тоже бронированной, стены. Передняя шеренга моей сотни оказалась практически полностью перемолота за несколько минут, а её жалкие остатки отошли в тыл. Судя по всему, на нас бросили отборных ветеранов Байярда, которые были закалены многочисленными войнами именно с Камелотом. К сожалению, мой опыт, как командира, ограничивается разведкой и пограничными стычками. Да и под началом у меня было всего десяток человек, поэтому в таком бою я могу действовать, опираясь только на советы более опытных товарищей и собственную смекалку. Магия, увы, сейчас не самый сильный помощник. Практически все мои силы уходят на порции бодрости трём сотням солдат и поддержание их морального духа. К сожалению, когда мерсийцы принялись бодро нас крошить, в эмоциях бойцов стало проявляться всё больше страха и апатии. Столкнувшись с противником, который однозначно их превосходит, они стали желать того, чтобы всё это поскорее кончилось. Мои опасения начали сбываться. Вот я и начал небольшими порциями маны придавать бодрость своим солдатам. И это практически полностью осушает мой резерв. Остаётся только необходимый мизер, который даёт мне повышенную силу и реакцию. Благодаря расцветке доспехов и плащу, я очень заметен. Это даёт как положительный, так и отрицательный эффект. Хорошее заключается в том, что мои солдаты прекрасно видят меня живым и сражающимся, это придаёт им мотивацию. Плохое же состоит в том, что для врагов я, как маяк в ночи. Они с особым упорством стараются меня уничтожить и, несмотря на все усилия, постепенно окружают. Закрыться щитом от целившего мне в бедро копья. Ответный выпад мечом в стык между шлемом и нашейной кольчугой. Не получилось, вовремя отступил гад. Лезвие лишь немного чиркнуло по лицу. Если выживет, шрам и поврежденный глаз ему обеспечены. Обливаясь кровью, он отступил в глубину вражеского строя, а на его место встал другой, свежий, солдат. Товарищи раненого с удвоенной силой стали наседать на меня, дав ему, тем самым, время. И мы, и враги сражаемся в строю, плечом к плечу. Здесь не особо важно воинское мастерство. Правят бал выносливость и моральный дух. Как игра в гляделки, кто первым сломается. Нам в этом смысле повезло сильно меньше. Когда пришлось вступить в столкновение с мерсийцами, мы уже значительно устали и понесли потери. Пользуюсь шансом, резко, всей массой, толкаю щитом стоящего напротив неосторожного врага. Потеряв равновесие, он внёс некоторую сумятицу в ряды своих товарищей. Пинаю его бронированными сапогом под колено, чтобы гарантированно сломать. И у меня это получается. Солдат заходится в протяжном крике и падает на спину, начиная кататься по земле и завывать.

— За мной, воины! Покажите этим ублюдкам, чего стоят защитники Камелота! — ору во всё горло, немного взбадривая солдат чуть скопившимися крохами маны. Одновременно начинаю активно работать мечом, мешая противникам восстановить строй. Смахиваю голову у стоящего справа мерсийца, наступаю на его труп и продолжаю всячески отвлекать на себя внимание. В эту небольшую брешь хлынули мои солдаты, помогая мне расширять прореху.

Сражение стало потихоньку приобретать вид собачьей свалки. Копья уже давно были выкинуты, и в ход пошли топоры. С тех пор, как нас атаковали мерсийцы, никаких внятных приказов я не слышал, поэтому и действую сейчас полностью на своё усмотрение. А именно, ставлю всё на безумный натиск, вклиниваясь и создавая сумятицу в их отряде. Колю в глаз одного, наступаю на его труп, за мной бешено рвутся воины, рубя всех, до кого могут дотянуться. Делают они это, пренебрегая осторожностью, за что очень часто расплачиваются жизнью. В определённый момент останавливаюсь и начинаю выступать как позиционная 'мясорубка'. Мы прошли уже на четыре ряда вглубь вражеского строя. Дальше будет сильный риск нашего окружения. Рублю, колю, толкаю, пинаю. Использую как меч, так и другие доступные средства. Я могу только догадываться, как выгляжу со стороны. Но то, что покрыт кровью с ног до головы не вызывает сомнений. Целиком и полностью отдавшись бою, погружаюсь в что-то напоминающее транс. Сознание будто вышло на другой уровень восприятия. Заранее, каким-то шестым чувством, ощущаю, откуда приходит опасность. Более того, могу определить, насколько она сильна. Знаю, что произойдет в ближайшие двадцать-тридцать секунд. Мой разум, как будто бы, стал существовать одновременно и в настоящем, и в будущем. Никакого напряжения на мозг, в связи с этим, не было и в помине. Наоборот, появилась необычайная лёгкость и, как бы это выразиться, понятность окружающей реальности. Словно в один момент все пазлы сложились. Я превратился в настоящий конвейер по уничтожению людей. Землю подо мной и вокруг меня я усеял трупами. Уворачивался, принимал удары на щит или, в крайнем случае, на цельные куски брони. И разил врагов с недоступной для обычного человека проворностью. Дело даже не в мышечной реакции, которая не особо и полезна в тесной свалке, а в том, что я знал, что тот или иной воин будет делать спустя полминуты. Это, кстати, помогало не только в убийстве врагов, но и в спасении своих людей. Вовремя прикрыть или заранее ликвидировать того кто может убить союзника. Вопреки собственным планам о том, что нельзя идти вглубь вражеского строя, я, как это ни странно, совершенно потерялся в оперативной обстановке. Единственное, чему подчинены мои мысли и цели, это убийство как можно большего числа противников и сохранению, по возможности, союзников. Вся мана по-прежнему уходит на поддержку солдат. К счастью, воодушевлять их уже практически не надо. Втянулись уже, так сказать, в процесс. Я вместе с ещё где-то полусотней человек уже давно оторвались от своих и безобразничаем в полном окружении. Самым большим изъяном во вражеской броне было горло, и именно туда я чаще всего тыкаю свой меч. Достаточно одного не слишком сильного, но точного удара. И человек либо умирает в считанные секунды, от чудовищной кровопотери, вызванной настоящим фонтаном из разорванной артерии, либо, в случае везения, если я чуть промахнулся, и его защитила кольчуга, надолго теряет дееспособность. Мной и моими людьми овладел какой-то жуткий кураж, жажда крови. Мы убивали и ржали при этом, как кони, отпуская в сторону врагов похабные оскорбления. Вдруг у меня закружилась голова, резко накатила тошнота. Ушло 'прозрение' и 'предвидение'. Из-за внезапности я сбился с движения и упал, споткнувшись о чей-то труп. Пришедшая через секунду сильнейшая слабость не дала возможности подняться. Вместе со слабостью на разум стал опускаться тяжелейший тёмный туман. Сопротивляться ему было практически невозможно. И спустя какое-то количество времени сознание полностью уплыло на остров грёз.

Часть 2. Отрезок 3

Разум начал возвращаться в моё бренное тело. И вместе с ним пришло ощущение пронизывающего до костей холода, ноющей боли в спине и какого-то источника тепла сбоку. Голова немного побаливала. Даже не побаливала, просто было ощущение, что под черепную коробку кто-то забрался и настойчиво щекочет извилины. Вроде бы не сильно достаёт, но приятного всё равно мало. Также чувствовался отчётливый запах нечистот. Открыв глаза, я обозрел не самую просторную клетку, в которой помимо меня сидели ещё три мужика в исподнем. Один из них как раз подпирал меня слева.

— Слава Богу, очнулся. Мы уж думали ты так и скопытишься, во сне, — флегматично, с хрипотой в голосе, произнёс сидящий напротив молодой мужчина с коротким тёмным ёжиком и гладко выбритым лицом.

— Ричард? Что случилось? Мы проиграли? — задаю очевидный вопрос. Голова работает так себе, и хлынувший по венам, после осознания своего положения, адреналин не способствует здравому мышлению. Этот молодой парень является рыцарем. Знаком я с ним не очень хорошо. Так, хорошие приятели.

— Честно говоря, понятия не имею. Мне в голову прилетел камень. Очнулся я уже здесь, — сказал он, голос его был глухим и каким-то бесцветным, а глаза пустыми, как колодец посреди жарких песков. Что же могло привести его в такое состояние?!

Попытка применить магию, чтобы прощупать эмоции узников, отозвалась резкой болью где-то в районе солнечного сплетения. Будто оголённый нерв тронул. Из глаз выступили слезы, а к горлу подступил мерзкий ком. Напряжённо выдыхаю и тут же захожусь в утробном кашле. Пытаюсь задавить накатившую панику, но тщетно. Что с моей магией?!! Закрываю глаза и погружаюсь в себя. Нужно понять что происходит. Спустя какое-то время мне удаётся справиться с эмоциями, и я начинал настраиваться на своё духовное тело. Одним из плюсов такого состояния является отключение от внешнего мира и от химических реакций, протекающих в организме. Следственно эмоции достаточно сильно притуплены. Хорошо это потому, что даже не представляю, как среагировал бы, увидев своё энергетическое тело в таком состоянии. Даже не знаю, как это описать. Каналы маны каждую секунду необратимо меняются, сплетаясь во что-то невообразимое. Резерв никуда не делся. Вот только воспользоваться им нельзя пока энергетическое тело так лихорадит. Что же, мать твою, происходит?! Как же плохо. Повлиять на это я никак не могу. А если попытаюсь, то вполне возможно ещё хуже сделаю. Остаётся только ждать и надеяться на лучшее. Хотя, учитывая где и в каком положении я нахожусь, до окончания этого хаоса, что твориться с моей духовной системой, могу попросту не дожить. В смешанных чувствах возвращаюсь во внешний мир. Мои соседи, устроившись кто как, спали. И Ричард в том числе. Да уж, холод действует на пленников лучше, чем любые запугивания и увещевания. Чуть повернувшись, что отозвалось в теле ноющей болью, заглядываю себе за спину, сквозь прутья решетки. Перед глазами предстали выстроенные ровными рядами палатки, образцово показательный порядок. Со своего ракурса я насчитал три костра, рядом с которыми грелись солдаты. Кто-то был в кольчуге, кто-то в поддоспешнике. Они были слишком далеко, поэтому разобрать о чём идут разговоры, но было видно, что люди расслаблены, веселятся, пьют, смеются. Наводит на не самые лучшие мысли, однако. С неба падали крохотные снежинки, а само оно, что для зимы в порядке вещей, радовало нас серо-белой палитрой облаков. Прижимаюсь поближе к тёплому боку своего безымянного сокамерника, и начинаю размышлять. То что мы в плену именно у мерсийцев не вызывает никаких сомнений. Хорошо это или плохо? Я убил кучу их товарищей и то, что жизнь всё ещё теплиться во мне, можно объяснить лишь тем, что они приготовили для меня что-то очень неприятное и мерзкое, или же не знают, кто я (зависит от обстоятельств попадания в плен). Надо бы как следует расспросить товарищей по несчастью.

* * *

Вглядываясь в лица своих подчинённых, Артур не мог отделаться от мысли о жареном мясе. Желательно кабанины. Командуя очень напряжённой битвой, которая чуть было не закончилась сокрушительным поражением, он очень устал и проголодался. Но обстановка сложилась не самым лучшим образом, и естественные нужды плоти сейчас стояли далеко не на первом месте в списке приоритетов короля.

— Сир Престон, прошу вас, — обратился Артур к седому интенданту, поудобнее устраиваясь на стуле. — Сидите, все мы сегодня устали. Незачем лишний раз тратить силы.

— Кхм. Итак, ранены у нас пять тысяч двести восемьдесят семь человек. Из них, скорее всего, не доживут до следующего рассвета семьсот три человека. Люди, которые имеют все шансы выздороветь, но сейчас категорически не готовы встать в строй, составляют тысяча триста сорок четыре человека. У остальных лёгкие, практически неопасные для жизни, ранения. Безвозвратные потери составляют девятьсот двадцать шесть человек, — сухо сообщил старый рыцарь. Перед боем он с таким же равнодушным лицом отчитывался об имеющихся в наличии припасах и амуниции.

Атмосфера в штабной палатке была очень мрачная. Артур прямо чувствовал уныние, излучаемое подданными. Да и у него самого настроение было примерно такое же. Всё-таки проигрывать очень тяжело. Тем более, если это первая твоя серьёзная битва. Неуверенность в себе и страх за будущее буквально снедали молодого короля.

— Сколько погибло рыцарей, сир Престон?

— Сорок один, ваше величество, — сказав это, старик на секунду жутко скривился, будто съел что-то невероятно горькое.

— Понятно. Что будем делать, сиры? У кого какие предложения? — обратился к подчинённым Артур. Нужно срочно выработать новую стратегию.

— Я считаю, ваше величество, что всё не так уж и плохо. Мы смогли отступить в лагерь. Другой дороги в Камелот нету. Припасов хватит на несколько месяцев. Укрепления здесь вполне добротные. Нам остаётся только продержаться, пока Сарум со своим сбродом не расшибёт себе лоб и не запросит мира, — после продолжительного молчания выступил белокурый сир Эрик.

— Боюсь, ты забываешь о Байярде. Как показали недавние события, в этом противоестественном союзе командует именно он. И он прекрасно понимает, что самым логичным с нашей стороны будет именно сидение в укреплённом лагере. У них достаточно людей, чтобы кинуть одну половину на нас, а другую осторожно, малыми группами, пустить через лес, в обход, — высказался коренастый сир Грегор.

— Грег, это ты забываешь кое о чём. Байярд может и хороший полководец, но он не Бог. И пойти против объективных обстоятельств он не в состоянии. Орде Сарума надо что-то жрать. Сильно сомневаюсь, что у них есть припасы хотя бы на месяц. За меньшее время провести через лес даже треть всех войск у них не выйдет. Байярд, конечно, может повести в обход только свою армию, но это будет очень глупо. Он прекрасно понимает, что если здесь нас так мало, то там, на землях королевства, его не ждёт ничего хорошего. Тем более, что без него Сарум всё про*бёт. У них нет выбора, кроме как идти на нас в лоб. И уж поверьте мне, они будут очень упорны и изобретательны, — не на шутку разошёлся здоровенный сир Персиваль.

Артур же начал потихоньку выходить из состояния сплина (пр.б.: угнетённое состояние; тоска; хандра; уныние), и настроился на рабочий лад.

— Сир Престон, предоставьте мне, пожалуйста, список погибших рыцарей, немедленно, — кивнув, седой рыцарь встал из-за стола с картой и, прихрамывая, удалился из палатки. Его уже несколько лет как поразил артрит, но старик упрямо не пользуется тростью. — Сир Эрик, вашей задачей будет следить за всеми передвижениями врага. От прямого столкновения по возможности лучше уклоняться. Сир Грегор, я отдаю под ваше начало всех, кто не получил никаких ран. Осадные машины и оборонительные сооружения должны быть готовы к грядущим испытаниям. Делайте что хотите, используйте что угодно. Сир Престон окажет вам полное содействие. У нас есть не больше трёх дней. За это время вы должны сделать так, чтобы оборона хотя бы частично была в состоянии компенсировать нашу уменьшившуюся боеспособность. Персиваль, тебе я даю всех легкораненых. Они должны быть в состоянии нормально оборонять лагерь. Большего я не требую.

* * *

Человек может привыкнуть ко многому. Вот и я за пару дней, более или менее, привык к постоянному, пробирающему до костей, холоду и вони, которая из-за того же самого холода быстро сходит на нет. Дело в том, что в туалет мы ходим в вырытую яму прямо под клеткой. Вообще, обращаются с нами на удивление гуманно. Кормят два раза в день хлебом и вином, чудовищно разбавленным водой. Пару раз дали по рёбрам древком копья. Но так, чисто символически. И беспокоит это не только меня, но и остальных узников. Они, кстати, все оказались рыцарями. Сошлись на мнении, что нас готовят к чему-то очень нехорошему. От холода мы ещё не сдохли по той простой причине, что рядом, всего в нескольких метрах, постоянно горит немаленький костёр. Там и находится пост стражи. Дежурят, посменно, четверо солдат. Всё это время я осторожно, но внимательно, наблюдал за караульными. Честно говоря, стало немного грустно. Это были суровые профессионалы. Даже несмотря на изрядную расслабленность, они то и дело, будто бы неосознанно, оглядывали окружающее пространство. Особенно цепкими взорами удостаивали нашу клетку. Как я успел понять, наши пленители были если не профессионалами, то очень опытными и прагматичными людьми. Раздели нас до исподнего и поместили в передвижную клетку на улице посреди зимы. Благо в Англии данное время года намного более мягкое, чем на моей бывшей родине. Температура колеблется между лёгким плюсом и лёгким минусом, нередко застывая на нуле. Последние дни на дворе царил как раз лёгкий минус. Пленников грамотно, с помощью погоды, делают более пассивными, чтобы вероятность каких-либо неприятностей с нашей стороны была минимальна. В то же время не дают от этого самого холода загнуться. Поят вином, хоть и сильно разбавленным, и обеспечивают минимальным теплом от костра неподалеку. С магией всё откровенно плохо. Как происходила какая-то малопонятная ерунда, так и происходит. Что делать даже не представляю. Однако, несмотря на откровенно паршивую ситуацию, меня не покидает иррациональное убеждение, что всё закончится благополучно. Понятия не имею, откуда такая уверенность. По всем канонам логики и здравого смысла напрашивается совершенно противоположный вывод. И ведь нельзя сказать, что я самоуверенный дурак, или не осознаю всю опасность сложившегося положения. Осознаю, ещё как осознаю. Такой диссонанс между тем, что говорит логика объективной реальности, и тем, что подсказывает интуиция, шестое чувство или вообще третий глаз, ввергает мою душу в изрядное замешательство. Общался с соседями я не очень интенсивно. Из-за холода единственным желанием всех узников, и меня в том числе, было заснуть, прижавшись к единственному находящемуся поблизости источнику тепла. То есть своему соседу. Но мне всё-таки удалось их кое-как разговорить. К сожалению, знают они до прискорбия мало. Каждый из них во время боя, в тех или иных обстоятельствах, получил по голове и вырубился. Очнулся уже здесь. Позже всех (всего через несколько часов) пришёл в себя я. Вот и весь сказ. Из их слов очень сложно составить какую-либо более или менее целостную картину битвы. Во-первых, потому что все узники (всего шесть человек, включая меня) сражались в четвёртой и пятой пехотной тысяче. То есть видели примерно то же, что и я. Во-вторых, улетели в страну розовых пони они даже раньше меня. Смешно, но только здесь мне выпала возможность как следует поразмыслить. Последние месяцы по большей части проходили в режиме, если не суматохи, то крайней занятости. К тому же выспался на славу, хоть и не в самых лучших условиях. Всё больше прихожу к выводу, что моё состояние во время боя напрямую связано с творящимся в энергосистеме бардаком. Ни о чём похожем я нигде не читал, да и знания Ящера как-то подозрительно помалкивают на этот счёт. И волнует меня данное обстоятельство намного больше, чем факт нахождения в плену. В конце концов, если решится эта проблема, то и остальные перейдут в разряд легко выполнимых. Хм. Интересно. Сюда целенаправленно идёт десяток солдат. И не похоже, что это праздношатающиеся, которые захотели посмотреть и словесно поглумиться над военнопленными. Такое, кстати, уже пару раз случалось. Несмотря на то, что пришедшие не скрывают улыбок, видно, что они на службе.

— Мы их забираем. Пора уже, — донёсся до меня голос одного из солдат, обратившегося к одному из караульных. Наши охранники, кстати, все, как один, встали, стоило десятку приблизиться к ним.

— Ну, наконец-то, хоть какое-то веселье, — произнёс караульный. Что-то мне слова про 'веселье' очень не нравятся. Тем временем охранники и пришедшие солдаты вместе подошли к нашей клетке.

Достав из-за пояса связку довольно массивных ключей, один из солдат принялся ковыряться с замком клетки. Остальные же профессионально, чтобы не мешаться друг другу, встали по бокам, направив в нашу сторону копья. Ученые, сволочи. Понимают кого конвоируют. — Эй! Благородные...хах...сиры, вылезайте! По одному! — ухмыляясь проорал тот, кто открыл клетку. Не сразу, где-то секунд через десять мы начали как-то шевелиться. Все-таки, слабость и сонливость из-за мороза были нашими постоянными спутниками. Передо мной уже вышло два человека. Их отвели в сторону под охрану четверых стражников. Со мной проделали практически тоже самое, несильными тычками древками копий мне указали направление, в котором нужно топать. На удивление, оно оказалось чуть поодаль от того места, где стояли другие, вышедшие из клетки узники. Вскоре, рядом со мной встал последний пленник, и нас, разбитых на две группы повели куда-то. Направление нам указывали с помощью все того же способа, древком копья в бок, ну, или по хребту. Вели нас по весьма четко устроенному лагерю. Очень сильно напоминал то, что мы сооружали в конце дневного перехода, только масштабы, конечно, в несколько раз больше. И это плохо. Если Байярд не распорядился строить более долговременный лагерь, получается, что армия собирается в скором времени стронуться с места. Думать, что они собираются вернуться в свои края, очень глупо. Тем более, после, возможно, не самой убедительной, но победы. Остается только один вариант. Солдаты, которых мы встречали на своем пути, провожали нас весьма долгими взглядами. Чем бы, кто ни занимался, он обязательно приостанавливал свои дела, чтобы поглядеть на нас. Причем, особой враждебности в их взглядах я не заметил. Злорадство, жалость, превосходство, но никак не ненависть или гнев. Путь наш был не очень долог. Да и то, если бы мы ковыляли чуть побыстрее, он был бы еще более коротким. Но, увы, идти быстрее было попросту невозможно. Привели нас к большому синему шатру. Сверху у него висело полотно с вышитым на нем белым грифоном на бордовом фоне. Личный герб рода Хеорингов. Байард. Его охраняли два воина весьма представительного роста с алебардами и в полных латных доспехах. Грозная, внушительная... декорация. Выставлены они здесь скорее для престижу. Если бы Байярд действительно чего-то опасался, здесь стояло бы, как минимум, несколько десятков таких молодцов. Нас завели в шатер, который оказался намного больше, чем казался снаружи. То место, куда нас привели было лишь своеобразной прихожей. Вместе с нами вошла и половина конвоиров. Внутри нас ждал пол, устланный многочисленными, не очень чистыми шкурами и то, чего мы очень долго были лишены. Тепло. Один из нас, Патрик даже чуть было в обморок не упал. Мне и Ричарду пришлось держать его под руки и хлопать по лицу, чтобы не смел терять сознание. Слава всем богам, через какое-то, но несомненно очень недолгое время он перестал напоминать разваренный овощ, держась на ногах более или менее уверенно. И это притом, что наше состояние было не намного лучше. А Эрхард, еще один пленный рыцарь, хоть и держался на ногах, явно находился в каком-то полубреду. А дальше началось то, чего ни я, ни кто-либо другой в нашей компании не ожидал. Нас повели в баню. Точнее, какой-то ее походный аналог. Это было в некоторой степени даже комично. Пока слуги мыли и отпаривали нас, бравые конвоиры чутко бдели, вдруг мы чего учудим. Совершенно зря, на мой взгляд, они это делали. Солдаты, не слуги. Меня в некоторой, хотя и в очень мизерной, степени подпитвывала магия, и то, я чувствую себя так, будто целую вечность провел в ледяном аду. Что уж говорить об остальных? Нам было совершенно плевать на все прочие обстоятельства, мы просто млели. Через какое-то время, когда мой разум отошел от сонной неги, нам принесли еду и вино. Вот тогда-то я и понял, что запахло совсем уж чем-то нехорошим. Дело в том, что еда была ничуть не хуже подаваемого на королевский стол. Пол цельной тушки кабана, запеченной чесночном соусе, и с зеленью. Свежий, душистый хлеб, без всяких примесей, характерных для того, что едят крестьяне. И очень неплохое на вкус вино, явно привезенное откуда-то с материка. Однако какие бы подозрения не гуляли в моей голове, это не помешало мне набить живот и чуть 'повеселеть'. Вскоре две симпатичные служанки в простых синих платьях принесли нам одежду. Ничего выдающегося, обычные льняные рубахи и штаны, кожаные снаружи, шерстяные внутри, сапоги также с теплой шерстью. Одежда и обувь у всех была, естественно, одинаковая. Друг с другом мы особо не разговаривали. Сначала сил и, соответственно, желания не имелось. А потом уже больше из осторожности. По крайней мере, именно так я это интерпретировал. Когда мы уже пришли в более или менее божеский вид, нас выгнали из бани и привели в достаточно роскошно обставленную часть шатра и усадили на стулья с высокими спинками. Воцарилось напряженное молчание.

-Приветствую вас, благородные сиры. Как вам мое гостеприимство? — конвоиры с поклонами расступились, пропуская высокого мужчину в роскошных синих одеждах, расшитых изящными серебряными завитушками. В длинной, черной с сединой шевелюре проглядывался скромный, позолоченный венец. За поясом красовался короткий меч с украшенной сапфирами рукоятью. Аккуратно подстриженная борода несколько скрадывала кривую усмешку, которой он сопровождал свои слова.

-Мы очень благодарны вам, милорд, что вы решили исправиться и сделали наше пребывание у вас в гостях чуточку более комфортным, — проговорил я, перебив собирающегося бросить в лицо Байярду какую-нибудь гадость Ричарда. Это было хорошо видно по его закаменевшему от гнева взгляду и по сжатым добела костяшкам. Уж не знаю, отчего такая реакция, но хамить человеку, в полной власти которого мы все находимся, не очень разумно.

-Сир... — Байард прошел через все помещение и уселся на массивный стул с высокой спинкой, изрядно напоминающий трон. Мы же сидели перед ним в два ряда. У меня сразу же возникли ассоциации с успешным бизнес-тренером, который сейчас начнет задвигать простофилям за жизнь.

-Мерлин, — отвечаю, еле сдерживая смех. К сожалению, мне это в полной мере не удалось, и некое подобие ухмылки наползло на мои губы. Судя по всему, Байярд это уловил, и его взгляд на меня изрядно прибавил остроты.

-Сир Мерлин, я очень рад, что вы оценили мою доброту. Но, что же скажут ваши товарищи? — продолжил лорд Мерсии. Вот гад! Теперь, если рыцари поблагодарят его, это поставит их в неформально подчиненное положение. Они обязаны будут ему за 'доброту'. Если же они не сделают этого, то 'оскорбят' Байярда, проявив, тем самым, 'черную неблагодарность' за хорошее отношение. И не столь важно, что это самое 'хорошее отношение' проявилось лишь после 'плохого отношения'.

Все эти вещи лежат в плоскости рыцарской чести и этикета, то есть, четко прописанных твердых внутренних принципов. Их попрание для моих друзей является тяжелым грехом и святотаством, на которое они могут пойти только в безвыходной ситуации. Например, если спасение мира может зависеть от нарушения какого-то пункта рыцарского кодекса. Сейчас, понятно, не настолько хреновая ситуация. Сам я не настолько привержен подобным догмам, и мне ничего не помешает, если представится случай, прирезать нашего 'гостеприимного' хозяина.

— Милорд, я — сир Эрхард, и я благодарю вас за проявленную доброту.

— Милорд, я — сир Патрик, и я благодарен вам за ваше гостеприимство.

— Милорд... я — сир Ричард, я очень ценю ваши деяния.

Мои товарищи по очереди вставали, выражая Байарду свое отношение, и опускались обратно. Лица у них во время данного действа были до ужаса протокольные. А вот с Ричардом чуть по грани не прошло. Мне пришлось его пинать, чтобы он тоже встал и высказался. И взгляд, которым он одаривал Байярда, горел адским пламенем. Однозначно, здесь что-то личное.

— Итак, сиры, вы, наверное, гадаете, зачем я вас сюда пригласил? — задал риторический вопрос лорд Мерсии и сам же вскоре на него ответил. В тоне же его чувствовалось изрядное самодовольство. — Вы храбро сражались за своего короля, сиры. Однако вы проиграли. Артур бежал с остатками своей армии. Вскоре мы с Сарумом двинем свои силы дальше, и окажемся в пределах Камелота. У Артура нет сил, чтобы помешать нам. Война с его стороны практически проиграна. У вашего сюзерена, если ему, вообще, удасться уцелеть, будут большие проблемы с презренным металлом. Я предлагаю вам перейти ко мне на службу.

Вот хитрая зараза! Может показаться, что рыцари Камелота это такие паладины, служащие своему королю и очень четко придерживающиеся неписаного кодекса чести. А предать своего господина для них хуже смерти. Это, безусловно, так. Вот только нужно понимать, что большинство рыцарей являются либо мелкими дворянами с аллодом, либо младшими детьми в аристократических семьях. Есть, конечно, исключения. Это те самые простолюдины, которых посвятили в рыцари. Уж они-то зубами будут грызть за своего короля. Потому как без него они ничто. Еще, конечно, нельзя сбрасывать со счетов тех, кто занимает важные, хлебные посты. Им предательство тоже невыгодно. Такое может произойти только в самом крайнем случае. Рядовые же рыцари или же, говоря более современным языком, офицеры среднего звена при определенных обстоятельствах и значительной для себя выгоде вполне могут присягнуть другому сюзерену. А рыцарский кодекс при всей своей суровости вещь, привязанная больше к букве, нежели к духу. И сейчас Байярд достаточно ловко продемонстрировал, как его можно вывернуть, обратив себе на пользу. Если бы он приказал доставить нас к себе в том состоянии замороженных макаронин, то получил бы от каждого вежливый или же не очень отказ. А так... Байярд показал на контрасте два способа взаимодействия. Или вы со мной, и у вас есть тепло, еда, и даже женщины (уверен, симпатичные служанки с неплохими формами, которые стреляли в нас глазками, были не просто так), или же вы гниете на морозе. Да еще и недвусмысленно намекнул на способ обойти рыцарский кодекс. Та самая, пресловутая 'благодарность'. Никто же не оговаривал пределы этой 'благодарности'. При желании ею вполне можно оправдать переход на службу к другому сюзерену. Зачем мы ему нужны? Подозреваю, мы единственные рыцари Камелота попавшие в плен к Байярду. Возможно, есть еще и те, кто оказался у Сарума. Может быть, даже они до сих пор живы. Хотелось бы на это надеятся. Мотивы же правителя Мерсии вполне прозрачны. Мы знаем много военных секретов Камелота, а Байярд не настолько уверен в победе, как хочет показать. Да и, если можно так выразиться, пропагандистский эффект должен быть достаточно сильный. В первую очередь для своих. Ведь, если рыцари врага начинают перебегать на твою сторону, значит дела у него швах. Судя по некоторым моим товарищам, на лицах которых читалось тяжелое раздумие, посыл Байярда таки дошел до адресата. Пока Патрик и Эрхард мялись, как бы продать Родину и не выглядеть при этом подлецами, Ричард кипел, словно чайник, грозя выплеснуть во вне весь негатив, Байярд ждал, я лихорадочно просчитывал ситуацию. О смене сюзерена не может быть и речи. Я успел порядком пустить корни в Камелоте, не говоря уже о том, что в Мерсии, во многом, придется начинать сначала, имея репутацию не особо верного вассала. Однако, если откажусь, меня отправят обратно в клетку, на мороз. Где, рано или поздно, из-за хреновой кормежки и холода наступит смерть. Есть, конечно, вариант с чудесным спасением. Армия Камелота оправится от поражения, нападет и победит. Ура! Все спасены. Но что-то мне подсказывает, что этого не произойдет. Более реальный — заключение мирного договора и обмен пленными. Однако, если это и будет, то очень нескоро. И я к тому времени гарантированно подохну. Хотя меня могут и просто казнить. Тут не угадаешь. Согласиться для виду, а потом, при удобном случае сбежать? Тоже не лучшая идея. В таком случае моя репутация станет похожа валяющуюся в грязи старую свинью. Свободу передвижения я получу только после присяги новому сюзерену. Получится такое себе двойное предательство. Вот такая ситуация. Выхода нет, остается только...

— Милорд, ваше предложение очень щедро, но очень уж неожиданно. Дадите ли вы нам время на раздумие? — поднимаюсь со стула, предварительно оттоптав ногу Ричарду, чтобы он не рыпался. Тот, видимо, и сам все понимая, сдерживался, как мог. Я лишь помог ему в этом. Патрик и Эрхард взглянуля на меня с благодарным одобрением. Это именно то, что им сейчас нужно — время на подумать.

— Полагаю, это бу... — не успевает Байярд договорить, как я быстро срываюсь к нему. Мой кулак метит ему в лицо и, достигая своей цели, расквашивает ему нос, ошеломляя. Вторым движением вытаскиваю у него из ножен меч и приставляю к горлу лорда.

— Стоять! Иначе я перережу ему глотку! — ору на ошеломленных стражей, которые еще даже не поняли, что происходит. Но после моего окрика до них, кажется, дошли, и они ощерившись копьями двинулись на меня. Рыцари же пребывали в очевидном ошеломлении и взирали на мои действия круглыми глазами. — Назад!!!

Мне пришлось сильнее надавить на горло Байярда, до крови, чтобы напугать стражей, а главное, самого лорда.

— Не приближайтесь! Делайте, как он говорит! — это уже подал голос сам заложник. Тон его, как ни странно, был тверд, без какого-либо намека на панику или что-то подобное. — Сир Мерлин, вы с ума сошли? Отпустите меня, и я, так и быть, буду считать это досадным недоразумением.

— Отнюдь, милорд, я в своем уме. А теперь, прошу вас встать, — говорю сидящему на высоком стуле Байярду. Тот подчиняется, и я, не отрывая лезвия от его горла, становлюсь ему за спину и тесно прижимаюсь к нему, чтобы предотвратить возможные взбрыки венценосного заложника.

Часть 2. Отрезок 4

— Вы пожалеете об этом, сиры, обещаю вам, — прохрипел валяющийся на земле, связанный по рукам и ногам Байярд.

— Ни секунды не сомневаюсь в этом, милорд, — холодно отвечаю и ухожу, держа коня под уздцы. Рядом также идут мои товарищи по несчастью и ведут своих лошадей.

Всякий свет уже покинул небо, и мы вынуждены пробираться, чуть ли не, на ощупь. Безумная авантюра, затеянная мной от безысходности, неожиданно удалась. Держа острое лезвие стали у горла Байярда, я смог вытребовать себе и товарищам оружие, доспехи, припасы и коней. В обмен на это мы обещали отпустить лорда, как только окажемся не ближе трех километров от солдат Байярда или Сарума. Было смешно наблюдать за лицами мерсийских гвардейцев, вынужденных наблюдать за тем, как мы по очереди экипируемся. Один одевает доспехи, двое других ему помогают, а четвертый держит Байярда за горло. По-моему я даже видел, что у кого-то из них дергался глаз. Ни секунды не сомневаясь, что погоня за нами уже отправлена. Но также ясно и то, что они находятся, примерно, в том же положении, что и мы. То есть, вынуждены пробираться по темноте. И в этой ситуации выиграет тот, кто минует за ночь большее расстояние. Двигались мы, кстати, отнюдь не в сторону Камелота. По этому, слишком очевидному пути погоня пойдет в первую очередь. Идем мы на северо-запад, в Эссекс. Королевство это сейчас, как и последние десять лет, впрочем, переживает не лучшие свои времена. Границы охраняют только, так называемые, бароны со своими дружинами. А если быть точнее, обычные разбойные главари, коим король даровал землю на границах и позволил с нее кормиться в обмен на защиту этих самых границ. Никаких налогов королю бароны не платят. Данный поступок Арбена, монарха Эссекса, естественно, не обернулся ничем хорошим. Новоиспеченные феодалы, будучи самым обыкновенным, бандитским сбродом, принялись грабить и отжималь земли у своих соседей. Как за границей, так и на внутренних территориях Эссекса. И если дворяне Камелота и Уэссекса быстро поставили на место зарвавшихся наглецов, то лорды Эссекса, которые с увлечением грызлись между собой, серьезно пострадали от баронов-разбойников и не смогли дать им достойный отпор. Парадокс заключался в том, что если бы эта непрекращающающаяся грызня между дворянами королевства, хоть на месяц, но затихла, дружины одного лорда хватило бы, чтобы утихомирить пограничных владетелей. Удивительно, что Эссекс при том кошмаре, что в нем творится, до сих пор не распался и не был проглочен более сильными соседями. Народ оттуда бежит со страшной силой. Причем, не только крестьяне, но и горожане. Среди людей ходят упорные слухи, что король обезумел, связался с нечистой силой и всякая подобная ерунда, свойственая для невежественных людей дремучего средневековья. Хотя все может быть. Откуда я все это знаю? Да вот, месяца три назад, когда Артур только посвятил меня в рыцари, я поехал навестить маму. Деревушка, в которой прошла большая часть моей жизни находилась на границе Уэссекса и Камелота. Там и увидел пару беженцев из Сассекса, которые обосновались Элдоре. Пообщался с ними на тему, почему они оставили свои дома. Надо же знать, что в мире творится. Помню как заезжал в деревушку. На коне, в доспехах с красным, развевающимся за спиной плащом. Когда бывшие односельчане узнали меня, с них можно было писать картину: "Эталонный ступор, усугубленный когнитивныи диссонансом". Чесно говоря, только обняв, плачущую от счастья мать, я понял, насколько же соскучился по ней. Изначально у меня была надежда уговорить ее и, по возможности, Канена перебраться в Камелот. Я думал, что придется их долго уговаривать оставить родную деревню. Однако оба они согласились, стоило мне озвучить свое предложение. По возвращению в город я порекомендовал Артуру взять Канена на службу. С учетом того, что друг детства изначально неплохо владел мечом, его сделали кандидатом. Маме же я временно снял комнату у одного из более или менее обеспеченных горожан. Все постоялые дворы и таверны тогда были просто переполнены. Когда мы порядочно удалились от связаного Байярда, Патрик неожиданно заговорил.

— Сиры, я знаю, неподалеку должна быть достаточно широкая тропинка. По ней раньше ходили караваны кондрабандистов, она достаточно широка и утоптана, чтобы по ней шли две лошади на небольшом расстоянии друг от друга. Ведет она, конечно, не туда, куда нам нужно, но, чтобы скрыться, места лучше не найти. Барыги в свое время неплохо постарались, замаскировав тропу так, что ее очень сложно найти, не зная о ней заранее.

— Что же ты раньше... — начал было возмущаться Ричард...

— Раньше с нами был Байярд, — но я его перебил и обратился уже к самому Патрику. — Куда ведет этот путь?

— Увы, здесь прямой тропы к Камелоту нет. Есть три развилки. Западная, на которую мы можем сейчас выйти. Она ведет из Нортумбрии в Уэссекс. На северо-западе соединяется с Северной тропой, которая соединяет между собой восточное и западное побежье Альбиона, проходя чуть южнее земель пиктов. И, наконец, Южная тропа. Этот путь раньше проходил через Камелот, Мерсию и земли валийцев. Сейчас же часть тропы, ведущая из Мерсии в Камелот заросла и стала лишь удобной тропинкой для крестьян. Не буду сейчас рассказывать, как мы вышли, это неважно. Главное сейчас — решить пойдем ли мы этим путем. В этом случае нам придется долго скитаться прежде, чем мы попадем домой.

В темноте было не видно лиц товарищей, однако что-то мне подсказывало, что они находятся в плену тяжелых раздумий. Впрочем, как и я. Неизвестность относительно дел в союзном лагере откровенно угнетала. Было желание, как можно скорее, оказаться в одном строю с людьми в красном сюрко. У меня в Камелоте остались любимые и родные люди. Даже боюсь себе представить, что они могут испытать, если узнают, что я погиб. А это вполне вероятно. Если мы будем долго слоняться по Альбиону, война может закончиться и без нас. Представляю себе эту картину. В ворота столицы въезжает победоносная (или же не совсем) армия, и на главной площади глашатай зачитывает имена павших героев. Рыцарей естественно. А в толпе встречающих стоят Моргана и мама, слышат мое имя. Что будет дальше, боюсь себе даже представить. Особенно волнуюсь за Моргану, у нее вполне может произойти неконтролируемый выброс маны. За учеников, как ни странно, не особенно переживаю. Перед уходом "на фронт" я вручил им кучу книг, являющихся копиями тех, что заныканы у Гаюса. Этого должно хватить надолго. Да и они сами по себе большие молодцы. Бальтазар научился создавать файерболы и весьма неплохо ими управлять. Керна нащупала в себе очень перспективный дар к манипулирванию растениями. У Хорвата, Хельги и Вероники тоже наметился неплохой прогресс, однако напрямую манипулировать маной они, пока что, в полной мере не могут. Мои отношения с Гаюсом не претерпели серьезных изменений. Я все также оставался его учеником, познавая медицину и магию. Последнее в большей мере самостоятельно. Единственная помощь старика в этом вопросе, зачастую, заключалась в разрешении взять ту или иную книгу и пояснении некоторых неочевидных нюансов. Перед тем, как Дракон принялся жечь замок, я, помимо Морганы и Гаюса, спас еще и его библиотеку. Хотел захватить с собой еще и запас зелий, но от этого пришлось отказаться. Если бы Дракон сжег башню старика напрочь, то книги пришлось бы спрятать. Во всех остальных случаях возможны были варианты. Библиотека хранилась в тайнике, и состряпать для Гаюса приемлемое объяснение можно было достаточно легко. Чего категорически нельзя сказать о зельях, ядах и прочей синтетике. Склянки с разноцветным содержимым стояли у Гаюса, буквально, везде и совершенно бессистемно. На полке с книгами, располеженной на втором этаже, могли соседствовать и микстура от кашля, и какой-нибудь особо зловредный яд. К счастью, башня практически не пострадала. Наутро я вернул все книги в тайник, на положенное место. Самого Гаюса тоже переместил обратно, сымитировав ему легкую черепно-мозговую травму, объяснявшую, почему он всю ночь был в отключке. Вход в башню завалил телекинезом. На эту меру мне пришлось пойти, во многом, вынужденно. Лекарь вполне мог меня узнать в обличии безумного мага-старика. Дело в том, что каждый волшебник в той или иной мере чувствует ману. Тех, кто может ощутить нейтральную магию, которая присутствует, буквально, везде, очень мало. Сами же маги и рукотворные артефакты очень неплохо выделяются на общем фоне, и практически любой чародей, даже самый бездарный, вблизи легко определит своего коллегу. Тем более, у каждого волшебника, как объяснял Гаюс, свое невидимое "лицо". Проще говоря, каждая аура имеет свои, можно сказать, черты. К сожалению, узнал я это меньше, чем за неделю до того, как все произошло. И не успел научиться скрывать свою ауру. Моя проблема заключалась в силе. Ее у меня слишком много. Соответственно, контролировать ауру довольно таки сложно. Старик вообще сказал, что у меня ничего не получится. Это умение само по себе требует большой концентрации. А мой случай усугубляется огромными объемами ауры, разросшейся под влиянием поступающей в нее магии.

Однако Гаюс не знал о подарке Ящера, поэтому здесь дела обстояли не так уж плохо. Трудно, но не безнадежно. Так вот, я завалил вход в башню Гаюса и оставил его там. Благо, он хранил у себя некоторое количество еды, и мне не пришлось беспокоиться еще и об этом. Позже, помогая разбирать завалы, я вытащил Гаюса из башни. К тому моменту я более или менее научился прятать ауру, и старик меня не узнал.

— ...ин, Мерлин! — вырвал меня из раздумий голос Эрхарда и его же тяжелая рука, треплющая мое плечо.

— А... что? — резкое выныривание из воспоминаний несколько затормозило в этот момент мои мыслительные функции.

— Мы уже все высказались. Теперь дело за тобой, может, ты сможешь предложить что-нибудь дельное. Это же ты нас всех спас, — отвечает мне все тот же Эрхард.

— О чем...? Ах да, прошу прощения! Что-то у меня в голове так, немного помутилось. Я немного прослушал. Кто, что говорил?

— Мы должный пойти тайной тропой в Нортумбрию, а оттуда морем вернемся домой, — отозвался Патрик.

— Мне это не нравится. Нужно возвращать кратчайшим путем через Эссекс, как мы раньше и хотели, — Ричард.

— Мерсийцы будут гнаться за нами, словно черти за грешной душой. Если есть возможность от них ускользнуть, нужно этим шансом воспользоваться, — выступил Эрхард.

— Сиры, думаю все и так ясно. Нужно идти тайной тропой. Если мы этого не сделаем, весьма вероятно, что нас догонят и убьют, а мертвыми мы королю добрую службу не сослужим, — мои слова предназначались в первую очередь для Ричарда, как единственного несогласного с общим мнением.

* * *

— Я что-то слышал, — поднимаю руку, останавливая своих товарищей. Несмотря на то, что с магией до сих пор творится все та же непонятная ерунда, мой организм работает лучше, нежели у обычного человека. В том числе и органы чувств.

— Что такое? — негромко спрашивает Патрик, придержав своего гнедого жеребца.

Я же изо всех сил прислушиваюсь. Пару секунд назад мне послышался отчетливый хруст откуда-то справа. Не успеваю ответить, как из леса вылетела стрела и попала мне в бок. И попала крайне неудачно, умудрившись воткнуться между сочленений нагрудника. Никакой особенной боли я поначалу не почувствовал, только ощутимый толчек. От неожиданности, чисто машинально дал лошади шенкеля, и она погналась вперед.

— Разомкнуть строй! — услышал я сзади луженый крик Эрхарда. Это меня отрезвило. Развернув лошадь, я поспешил на выручку товарищам. Рана уже начала давать о себе знать. Сильная режущая боль в боку и небольшая слабость.

На моих, разбежавшихся в разные стороны друзей полезли выбежавшие из леса разбойники. Никем иным облаченные в убого сделанные меховые одежды и вооруженные ржавыми топорами и вилами люди быть не могли. Дико крича что-то непонятное, они выбежали из-за деревьев с двух сторон дороги. Вот так на глаз не могу определить их количество. Где-то между одним и двумя десятками. Что интересно, похоже, что мне особенно "повезло". Никто из рыцарей еще не был как-либо ранен. И стрел на поле боя валялось всего три, помимо той, что торчала сейчас из меня. Похоже, стрелок всего один. Твою мать!!! Трое уродов ссадили Ричарда с седла. Его лошадь понесла в испуге, а его самого повалили на землю и принялись нещадно бить ржавыми железяками. Поворачиваю немного влево и, занеся предварительно меч, отрубаю голову одному из бандитов. Голова упала неподалеку, на меня взглянули пустые глаза с поломавшимися капиллярами на грязной, бородатой харе. Ричард времени зря не терял, и пока двое его противников отвлеклись на гибель третьего, стукнул одного из них рукояткой меча по лбу, а со вторым затеял борьбу, явно одерживая верх.

— Кха-кха! — из моего горла вырвался кашель, а следом за ним и кровь. Пока никакого особого ухудшения я не ощущаю, но симптом очень хреновый.

У остальных моих товарищей дела шли более или менее. Патрик и Эрхард кружили по достаточно узкому полю битвы и умудрялись весьма ловко сокращать поголовье бандитов, самими оставаясь целыми невредимыми. А вокруг них бегало что-то около десятка уродов. Скачу им на помощь. Стараюсь держаться с краю, чтобы не быть окруженным. Когда я уже оказался в зоне "догонялок" и успел ранить одного из бандитов, налетчики обратили на меня внимание и взялись, в том числе, и за мою персону. Из-за ранения я не мог выделывать трюки подобные тем, что вытворяют Патрик и Эрхард. Слабость постепенно брала верх, и стрела, из-за качки в седле, делала мне все больнее и больнее. Продолжать бой было уже невозможно. Я погнал коня подальше битвы. Покинув опасную зону, остановился и, буквально, свалился с седла на здоровый бок. Удивительно, рана стала резать еще больше, из горла, через кашель выходили сгустки крови. Самочувствие до ужаса паршивое. И, одновременно, на меня опускалось странная легкость, спокойствие. Хотелось погрузиться в него и раствориться без остатка... Брр!!! Встряхиваюсь, мотаю головой. Приди в себя тряпка! Еще поборемся с костлявой! Валяюсь я метрах в тридцати от боя и, в силу расположения тела, более или менее вижу картину боя. А картина эта ни разу не внушает оптимизма. Я вижу шесть оставшихся уродов и только одного рыцаря. Кого именно разобрать не могу, в глазах все плывет. Пытаюсь сопротивляться этому, изо всех сил вглядываюсь в происходящее. Кое-как даже получается, но нормально видеть могу только через раз. Размытая фигурка в доспехах явно не справляется. Его ссадили, и он вынужден биться пешим. Шестеро бандитов отчетливо загоняют его. Может, по одиночке они и неумехи, но вместе им удается не подпускать моего товарища к кому-то одному и постепенно выматывать его. Если он единственный остался на ногах ему надо помочь. Вот только как? Тянусь к магии. Меня тут же дергает уже знакомая боль, но я не останавливаюсь. Боль медленно нарастает. Пока терплю. Есть! Удается зачерпнуть немного маны. На максимально возможной сейчас для моего мозга скорости выстраиваю в голове плетение и выстраиваю на его основе конструкт. Внутри будто взорвалась сверхновая. На последних остатках воли успеваю активировать заклинание перед тем, как отрубиться от этой чудовищной боли.

Часть 2. Отрезок 5

Это в некоторой степени уже стало нехорошей традицией очухиваться после обморока, ощущая себя крайне паршиво. Меня в буквальном смысле скручивало от острой боли в боку. Именно она и выкинула мой разум из забытья. Слабость, озноб, жар, чудовищная боль в боку, к тому же, трясет просто ужасно.

Открыв глаза, я понимаю, что лежу в какой-то телеге, а рядом... А рядом валяются несвежие трупы. Наверное, должен стоять ужасный смрад. Вот только я ничего не чувствую. Наверное, я должен испытать страшную брезгливость и проблеваться. Но мне все равно на покойников, которые прижимаются ко мне со всех боков. Я чувствую себя предельно паршиво, боль заглушает все остальные чувства.

Пытаюсь максимально отрешиться от этой боли, обращаюсь внутрь себя, к магии и получаю слабый, но отклик. Не укол боли, как раньше, а полноценное слияние с духовным телом. Я в буквальном смысле возликовал. Если бы мог, обязательно заорал бы от радости на всю округу. Немедленно начинаю погружаться еще дальше внутрь себя. Нужно посмотреть, что там у меня стало с каналами, резервом и всем прочим.

Того хаоса, что наблюдался после пробуждения в клетке, не было и следа. Только спокойная циркуляция маны по организму. Однако ее было довольно таки мало, резерв наполнен едва на одну полусотую, а в каналах циркулирует треть от нормального количества маны.

Стоп. Вглядываюсь пристальней. Это не магии стало меньше, это резерв и каналы стали на порядок объемнее. Ничего себе скачок в силе! И ведь раньше ничего подобного не слышал. Даже в знаниях Дракона не было никакой похожей информации.

Так, выработка маны тоже значительно увеличилась, но не сопоставимо с тем, как эволюционировало духовное тело. Отсюда и слабый отклик магии. И за счет всего этого я все еще жив. Магия не дает мне умереть, подпитывая организм. Однако конвертация нейтральной маны в жизненную идет слишком медленно, и исцеления, как такового, не происходит.

Возникла парадоксальная ситуация. Я уже давно должен быть мертв, но из-за слишком большой насыщенности тела магией этого не происходит. Дыра в боку, заражение крови и лихорадка есть, но они не убивают меня. Поганая ситуация, я умираю, но никак не могу умереть. Кто бы ни кинул меня в эту повозку, он был уверен, что я уже откинул копыта или же, что меня уже поздно спасать.

Вопрос, относительно собственного положения во времени и пространстве отошел на второй план в ту же секунду, как только более пристально посмотрел на состояние организма. Это самый настоящий п*здец! Сердце бьется, как бешеное, гоняя по телу кровь, зараженную какими-то бактериями. Иммунная система борется, подпитываемая жизненной энергией, но видно, что надолго ее не хватит. Мозг также оказался затронут этой заразой, почему я не испытываю проблем с мышлением остается загадкой. Рана от стрелы уже не просто сгнила, ткани там самым натуральным образом омертвели, отравляя организм своими миазмами. Стрелу, кстати, кто-то из меня выдернул. Болят там только немногочисленные, оставшиеся живые участки. Сигналы от нервной системы в мозг поступают не так, как должны. Хотя это, наверное, к лучшему. Иначе я бы сдох от болевого шока. Если ничего не сделать, то привет Край Вечной Охоты.

Лихорадочно вспоминаю все, что умею на поприще медицины, и начинаю лечить свой организм. Так, самое опасное сейчас — обильные мертвые ткани. Оживить их никак не получится, поэтому подстегиваю регенерацию в данной области и слежу за тем, чтобы все срослось, восстановилось так, как надо. Также внимательно отслеживаю, чтобы мертвая плоть уходила наружу и ни в коем случае не попадала внутрь.

Магии вроде бы потратил не так уж много, но морально вымотался прилично. Мало того, что такое я еще ни разу не лечил, так еще и жуть как страшно было. Лечишь ведь не кого-то постороннего, а самого себя. И ошибиться, мягко говоря, очень не хотелось бы. Но слава всем богам, которые только есть, я справился. Даже печень полностью восстановил. Что было, чуть ли не самым трудным во всем этом деле.

Несмотря на то, что соображать и колдовать после этого, мне было уже довольно таки трудно, прерываться нельзя было ни в коем случае. Я продолжил приводить организм в порядок.

С учетом крайней ментальной измотанности и самой постановки вопроса провозиться пришлось еще дольше. Зараза была, представлена шестью видами микробов, умудрившихся уже заметно укорениться в организме. Все это гасилось мной с большим трудом. К тому же, нужно было соблюдать максимальную аккуратность, чтобы вместе с микробами-паразитами не уничтожить антитела, которые с ними боролись, а также полезные для организма бактерии.

По окончанию я догадался покрыть свое тело простейшим щитом с постоянной подпиткой. Благо, в новых условиях, когда регенерация маны равняется пятой части моего прошлого резерва, просуществует это заклинание, пока я жив. Или если на меня упадет пара тонн чего-нибудь очень плотного, которые просто этот щит перегрузят.

После этого я со спокойной совестью отрубился от чудовищной умственной усталости.

* * *

— Hey! Hver fer þar?

— Það er ég, Ólafur! Fært dauður fyrir norn.

— Fjandinn sjálfur! Utley, ertu bjáni?! Svarið er, og það ætti að vera!

— Fjandinn hirði þig! Allar þessar asnalegu reglur fyrir utan! Opna dyrnar!

— Að þú ís risa helvíti! Ég læt skýrsluna þína hegðun að höfðingi! Haltu áfram, að þú ert asni visnaði.

Проснулся я от весьма громкой перепалки на неизвестном языке. Двое, судя по голосам, весьма крепких мужиков горячо спорили о чем-то. Несмотря на то, что я ни хрена не понимал из сказанного, по тону было понятно, что отнюдь не дружеская беседа.

Я решил пока никак себя не выдавать и посмотреть, как дальше будут развиваться события. Щит меня прикрывает, поэтому бояться за свою жизнь уже нет особого смысла.

По тому, что я вижу, лежа на спине, находимся мы не в лесу, а на открытой местности. К тому же, с той стороны, где сидит возница, неплохо так дует ветерок. Причем, с ветром идет какой-то странный аромат. Одновременно знакомый и незнакомый. Будто когда-то давно знал, что это такое, а сейчас напрочь забыл.

Кстати, на счет возницы. Именно он и был одной из сторон в разгоревшейся перебранке. Разглядеть его мне не удалось, стопка трупов, закрывающая обзор. Друг на дружке, рядом аккуратненько лежит пятерка тел. Расположилась эта стопка аккурат за возницей. Что интересно, все остальные трупы лежат по одному.

После того, как неизвестные перестали ругаться, послышался отчетливый скрип, который сложно спутать с чем-то другим. Пришли в движение довольно таки массивные дверные механизмы. Повозка тронулась, и вскоре я увидел где-то трехметровые деревянные ворота и окружающий их чуть более высокий частокол.

Далее стало понятно, что заехал я в какое-то поселение. Причем довольно таки странное. Постройки, которые удалось разглядеть, были довольно длинными и высокими. Присутствовали резные узоры, красивые, надо заметить. Люди же совершенно не походили жителей Альбиона. Более высокие и крепкие, волосы будто солома, глаз не видел, но есть такое подозрение, что у большинства они голубые. Пока мне на глаза попалось четверо мужчин в довольно бедной на украшения, но качественной одежде. Шерстяные штаны, плотные рубахи с накидками. На ногах же были низкие кожаные ботинки, стянутые одним, завязанным спереди шнурком.

Хм, а ведь я и забыл, что на дворе, вообще-то, зима. Мне совершенно не холодно и не жарко. На земле лежит мокрый снег, вперемешку с грязью. Нормальной, вымощенной хотя бы деревом дороги здесь не наблюдается. И телега со мной едет по этой грязи. Хорошо хоть дома стоят довольно далеко друг от друга и особенной скученности не наблюдается. Иначе было бы совсем нехорошо.

Вдруг я ощутил просто чудовищную магическую ауру, которая подавляла даже меня. Мои глаза воспринимали это как огромный и очень плотный, темно-синий столб, уходящий куда-то за облака. Была эта аура в одном из "длинных домов", который отличался богатством и красотой отделки.

Всю беспечность как ветром сдуло. Я максимально сжал свое магическое тело, чтобы не светить им на всю округу, и окутался всеми возможными щитами. Особое внимание уделил защите от астральных атак.

Кажется, понял, что это такое передо мной предстало. В знаниях Дракона было кое-что по этому поводу. Действующий алтарь одного из богов, коих на нашей грешной земле водится в достаточном количестве. На Альбионе с этим делом уже давно серьезные проблемы. Еще римляне серьезно проредили кельтское жречество, которое что-то знало и умело, а местные храмы, являвшиеся, помимо всего прочего местами силы (чем именно?), разрушили и на их место поставили храмы своим богам. Потом эти храмы частично сменились христианскими церквями. После ухода римлян кельтское язычество вновь подняло голову. Предки Артура, Пендрагоны, объединились со всем, с кем только можно, в том числе и со жрецами Старой Религии, чтобы отбиться от лезущих на остров германцев. Когда Великое Переселение Народов, более или менее, сошло на нет, и серьезнейшая внешняя угроза перестала маячить перед бриттами, великое королевство Альбион, объединившее практически всю Британию, за исключением горных районов Шотландии, где жили пикты, раскололось из-за междоусобных войн.

Однако ничего еще не было кончено. С материка пришла новая волна переселенцев. На этот раз бритты не смогли дать чужакам достойный отпор. Вся Восточная и Южная Британия оказалась захвачена саксами. Единственная сила, которая как-то противостояла саксам, был Камелот. За счет большей территориальной удаленности от районов первостепенного завоевания королевство успело подготовиться к войне, пока "добрые" соседи резались с не менее "добрыми" саксами. К тому же, в Камелот успел под шумок откусить от соседей приграничные территории.

На очередном витке резни бриттов с германцами, которую первые уже ощутимо проигрывали, к данному увлекательному занятию присоединились бритты из Камелота. Склады были забиты припасами, армия подросла раза так в два за счет агрессивных беженцев, готовых со всей отдачей мстить тем, кто лишил их дома и родни. В результате еще десяти лет практически непрерывной войны Камелот присоединил к себе огромные территории, однако земли эти, по большей части, были разорены. Да и в районах, куда не дошла война, тоже было несладко. Король забирал у крестьян семь десятых собранного урожая. Что заставляло людей жить впроголодь. Да и боеспособных мужчин в стране осталось крайне мало. В армии пошли нехорошие настроения. Воевать уже никому не хотелось, а хотелось вернуться домой, к семье. К концу той войны в войсках Камелота служили не профессиональные солдаты или люди заинтересованные в личной мести, а самые обычные крестьяне и редкие горожане, мобилизованные насильно.

Однако германцы были остановлены и отброшены. К тому же, война не пощадила и их тоже. Сил воевать у них уже не было. В результате между королем Камелота и саксонскими вождями был заключен мир, четко очерчивающий границы владений. Именно после этого на Альбионе появилось пять стабильных королевств. Четыре саксонских и одно бриттское. Однако такое национальное разделение касалось лишь королевских династий и в некоторой степени дворянства. На территориях завоеванных Камелотом проживало огромное количество саксов, а в Нортумбрии, Мерсии, Уэссексе и Эссексе никуда не делись коренные жители — бритты. А со временем даже эта разница ушла в прошлое. Короли Камелота не раз и не два устраивали династические браки со своими соседями, о простых людях и говорить не стоит. Установление крепких торговых и хозяйственных связей между бывшими врагами стало неплохим подспорьем для взаимной этнической интеграции. Появился на свет новый язык, причудливо сочетающий кельтский, латынь и саксонский говор германцев.

К чему это я все? Да к тому, что в результате всех этих потрясений кельтское жречество значительно деградировало. Не осталось тех, кто мог по-настоящему общаться с высшими сущностями и пользоваться их силой. Адепты Старой Религии превратились скорее в кружок магов, посвященных в тайны некоторых волшебных практик древнего культа. И не сказать, что это плохо. Наоборот, среди чародеев зародилась небольшая группа, если можно так выразиться, "светских" исследователей, которые предпочитали не молиться на знания древних, копаться во всяких руинах в поисках истины или пытаться выпросить у богов толику могущества. Нет, эти маги предпочитали не просить, а брать, не растерянно блуждать в потемках, а твердо идти на слабые лучики света, способные привести к истине.

Откуда я все это знаю? Ну, так я не зря тратил столько времени над книгами Гаюса и просиживал штаны в королевской библиотеке. Многие магические трактаты, помимо всего прочего, были еще и личными дневниками. Точнее это были дневники, в которые волшебники прошлого записывали не только свои магические изыскания, но и совершенно посторонние размышления личного характера. Один оригинал, например, размышлял на тему нездорового влечения к собственной сестре. Самое поганое во всей этой истории заключалось в том, что вместе с любовными страданиями был записан ход любопытнейших медицинских исследований. Неизвестный маг, ведомый нездоровой любовью, пытался найти причину, по которой кровосмешение порождает уродов, и устранить ее. Ему, кстати, это удалось. Под конец своих изысканий он вплотную подошел к тому, что можно назвать зачатками генетики.

Телега остановилась у строения, откуда исходит этот энергетический столб. Я еще больше затаился. Что интересно, на мне все еще был доспех, который я добровольно-принудительно реквизировал у Байярда. Неплохой, но с моей поделкой не сравнится. Оказалось, что белые латы, которые были на мне во время битвы, правитель Мерсии отправил с караваном на родину. Дюже по душе они ему пришлись, вот он и решил их в сокровищницу к себе определить, пока чудо броней не заинтересовался Сарум. Как поведал мне сам Байярд, король Нортумбрии вполне мог, пользуясь своим, можно сказать, "начальственным" положением в их с Байярдом союзе, вежливо или не очень отжать у него "диковинку". Не сказать, что я так уж поверил в эту историю, но было совсем не то время и место, чтобы устраивать дознания относительно хищения личной собственности.

Данный факт сильно удивляет. Меня же должны были обобрать по полной, перед тем, как запихивать в эту труповозку. Или полагается совершать мародерство уже после, на месте? Но это же глупо! Если есть возможность, надо обирать мертвяков, пока они не начали разлагаться. А рядом со мной лежат экземпляры, которым больше пары недель точно.

Ладно, пора заканчивать этот цирк. Бежать надо от этого храма и как можно дальше. Накидываю на себя скрыт и стараюсь аккуратно выбраться из телеги, чтобы не задеть лежащие рядом тела. Ухватившись за край телеги, усилием подтягиваю себя и осторожно, с помощью рук, вылезаю.

С некоторым трудом встаю. Видимо, я слишком долго лежал, мышцы проявляют не сильные, но заметные признаки атрофии. Не будучи уже забитым в повозку с трупами, имею возможность, как следует, оглядеться по сторонам. Итак, нахожусь я в каком-то поселении, которое смело можно именовать городком. Несколько десятков "длинных домов", построенных в довольно непривычном стиле. Первоначальное впечатление о том, что улицы ничем не замощены, оказалось немного неверным. Просто повозка ехала отнюдь не по центральной улице, что логично. А так, выйдя на главный проезд, я увидел чистенькую, покрытую булыжниками дорогу.

Относительно людей, проживающих здесь, можно сказать, что их хоть сейчас на любой нацистский плакат. Высокие, крепкие, белокурые и голубоглазые. Одеты вполне добротно, но не слишком ярко. Единственным признаком, по которому можно вычислить более зажиточных людей, это наличие меха и его пропорции в одежде. В общем, возникает вполне закономерный вопрос: где я, мать его, нахожусь?! И Британия ли это вообще?

На улице царило некоторое оживление. Люди спешно направлялись в какую-то сторону. Из любопытства я решил пойти туда же. Хм, а девушки здесь весьма и весьма. Высокие, фигуристые и на личико смазливые. Так, не отвлекаться, у тебя девушка есть, почти жена!

Пройдя несколько десятков метров, я невольно остановился. В первые секунды даже не сразу понял, что вижу перед собой. Но потом полузабытые воспоминания вынырнули из глубин памяти. Море. Впервые в этой жизни я увидел море. Городок тянулся снизу вверх, от песчаного пляжа с длинными деревянными причалами, у которых стояло несколько, судя по всему, рыбацких лодок. Темно-синяя водная гладь была спокойна, и только мелкие волнушки разбивались о белый песок. Этот вид настолько меня заворожил, что я простоял так несколько минут, не шевелясь.

— Hættu, ókunnugum!— услышал я за спиной могучий и громкий крик, вырвавший меня из созерцания. Машинально оборачиваюсь в сторону, откуда раздался этот звук. Прямо за мной стоял довольно дряхлый старик в потрепанном плаще и с обнаженным мечом. Однако намного более примечательно выглядела его аура. Большая, насыщенная, чуть ли не гудящая от маны. Он был где-то в два с половиной раза сильнее той жрицы, с которой я повстречался несколько месяцев назад, Нимуэй. И взгляд его был обращен прямо на меня.

Вмиг я пришел в полную боевую готовность. Привычно уже разогнал мысли в несколько раз и еще больше усилил напитку щитов. Делать ход первым я не решился. Все-таки неизвестно какие у этого старика намерения. Вполне возможно, что обойдется без полноценной битвы магов. Уверен, ему совсем не хочется, чтобы пострадали соплеменники. Мне, как ни странно, этого тоже не хочется. Окружающий меня народ ничего плохого мне не сделал и, если есть возможность обойтись без жертв, ее надо использовать.

— Að sýna þig! — старик взмахнул своим мечом, разрубая воздух, и в меня полетело какое-то плетение. Так как оно было довольно слабым, я не счел нужным уворачиваться, решил просто принять на щит. Благо, он у меня многослойный и никакой угрозы, даже теоретической нет. Однако, каково же было мое удивление, когда заклинание, не долетев до меня пять метров, вгрызлось в скрыт и в считанные секунды разрушило его.

Как-то так совпало, что, как только спала невидимость, на площадь выбежала куча вооруженных до зубов воинов. Обойдя со всех сторон, они окружили меня. Однако близко подходить все же не решались. Словно ждали чьего-то приказа. Нетрудно догадаться чьего.

Кстати, из проходящих сейчас по улице мирных жителей практически никто не испугался происходящего. Немногочисленные женщины более или менее спокойно увели детей подальше, а мужчины предпочли остаться. Обнажив короткие топоры, мирно висящие до этого у них за поясом, они присоединились к окружившим меня воинам.

Интересная складывается ситуация. Делаю свой ход. Разворачиваю ауру на полную, выпускаю треть своего резерва в окружающее пространство и, достав из памяти давний эксперимент, материализую вокруг себя четырех фантомов с вложенными ментальными командами.

Если старика впечатлила моя аура, то воины откровенно струхнули от вида двухметровых, полностью закованных в латы рыцарей с монструозными мечами. Маг скрывал свои эмоции просто превосходно, но обычные люди похвастаться этим не могли, фонтанируя сомнением и откровенным страхом. Однако, надо отдать им должное, в паническое бегство бросаться никто не собирался.

— Поговорим? — говорю без особой надежды на понимание. По всему выходило, что мирно мы не разойдемся. Хотя, не буду лишний раз загадывать.

Неизвестный язык в тексте — это исландский. Если интересно, о чем болтают граждане скандинавы, воспользуйтесь Яндекс или Google Переводчиком.

Часть 2. Отрезок 6

— Hvar Er Bróðir þinn núna? — прервалось пятиминутное молчание голосом старика. Обращался он явно не ко мне, а к своим соплеменникам. Я это понял по его глазам, бегающим по напряженным фигурам воинов.

— Ég veit smá, en það er slæmt, ég er betra að spyrja bróðir minn ingulf. Hann sefur hjá stelpu í utanaðkomandi er þorpinu. Á hvaða segir betra mig, — в заднем ряду с восточной стороны сформированного вокруг меня кольца раздался чей-то голос, следом его обладатель протолкался вперед, представ пред очами широкой публики. Это был довольно молодой мужчина, примерно мой ровесник. Борода у него была не такая длинная и густая, как у его более старших товарищей. Если бы на нем не было доспехов, а движения не выдавали опытного воина, принять всерьез данного юношу лично мне было бы очень трудно. Несколько более смазливые черты и исключительно доброе выражение на лице создавали впечатление не сурового воина-скандинава (да-да, до меня дошло, с кем я столкнулся), а сельского мальчика-простака.

— Hvarerbróðir þinnnúna? — раздраженно отозвался старик. По крайней мере, мне так показалось. Вообще, незнание, о чем беседуют между собой окружающие, изрядно бесит.

— Líklega vinnur á móta. Það er björtum degi nú, — отозвался молодой воин, пожав плечами.

Пока они болтают между собой, я не стою, сложа руки, а тщательно ощупываю окрестности своим магическим чутьем. И от увиденного мною все меньше и меньше хочется вступать в открытую конфронтацию. В этом поселении магия встречается буквально на каждом шагу. Из-за огромной энергетической ауры, судя по всему, храма я сразу не обратил на это внимание. У всех людей встречных людей ощущались разные по силе и назначению магические предметы. У воинов, окруживших меня, было по тройке амулетов, дающих некоторую защиту от магии, делающих пользователя быстрее и сильнее. Против меня такие меры не сильно помогут. Сил, чтобы продавить такую защиту вполне достаточно. Однако амулеты есть не только у воинов, но и у простых людей, даже у детей. И там уже намного больше функционального разнообразия. Из всего я смог выделить только амулет, повышающий естественный иммунитет, у какой-то девочки. С остальными надо разбираться более вдумчиво, на что в данный момент времени никак нет.

В каждом доме заметил слабо видимые плетения чем-то похожие на те, что я видел в Камелоте. Зачарования, призванные укрепить строение. И самое, на мой взгляд, главное. Старик был напрямую связан с алтарем в храме. То есть, он может в определенных, неизвестных мне пределах черпать оттуда силу. После того, как я осознал это, у меня по спине пробежало целое стадо мурашек. Если взять ситуацию в совокупности, то получается, что я оказался в поселении народа, очень хорошо знакомого с магией. Имеется полноценный божественный алтарь, старый и соответственно опытный маг, подключенный к данному алтарю.

Не сказать, что все совсем уж плохо. Я где-то в десять раз сильнее этого старика. Но наличие у него внешнего источника питания уравнивает нас. Возможно. Он намного старше меня, а значит опытнее, и имеет довольно неплохой багаж знаний. С учетом памяти древнего дракона, хоть и далеко не полной, на этом поле у нас с ним тоже условный паритет. Данные прикидки, конечно, вилами по воде писаны, но что есть, то есть. Информации для анализа катастрофически не хватает.

— Segðu þessi útlendingur sem við gerum ekki óska honum skaða nema hann kemur með slæmt fyrirætlanir, og keyra hratt fyrir bróður þinn, — весьма невежливо указывая на меня пальцем, произнес старик, по-прежнему обращаясь к молодому воину. После этих слов в эмоциях окружающих стало проступать слабое облегчение.

— Utanaðkomandi, мы не желать тебе зла, если ты не враг нам. Mína брат приходить и gott говорить с тобой. Я плох слишком в вашей речи, — сказал воин с жутким акцентом, постоянно запинаясь и переходя на родной язык. Юноша заметно волновался, что я его не так пойму. Для него было очень важно донести до меня позицию своих соплеменников. Однако, меня приняли всерьез.

— Хорошо, я жду, — коротко отвечаю.

— Hvað gerðihannað segja? — спросил молодого воина маг. Не надо знать язык, чтобы понять, что запрашивается перевод.

— Hann Samþykkir Og Hann Verður Að bíða, — юноша.

— Allt í lagi, farðu á, hlaupa, kallaðu á bróður þinn, — старик.

* * *

— Хитрейший и мудрейший Локи, взываю к тебе! Прими в дар мечи эти, пролили они немало крови! Прими в дар серпы эти, скосили они немало пшеницы! Прими в дар золото это, немало погибло храбрецов, чтоб добыть его! Прими и дай в дар благословение свое роду Каменных Рук, кои всегда чтили тебя и исправно приносили дары, — говорил Ральф, стоя у серо-зеленого, гладкого камня-алтаря, на котором лежали все перечисленные вещи.

Десяток мечей с виднеющимися зазубринами и даже кое-где трещинами. Это оружие и вправду на протяжении уже нескольких поколений проливало чью-то кровь. Однако использовать его по прямому назначению уже просто невозможно. Расколется от одного удара по щиту.

Серпы уже тоже ни на что не годны, а вот золото было по-настоящему жалко. На алтаре лежал открытый сундучок, набитый монетами, которые в свое время привезли викинги рода из южных морей. И в этом сундучке находится большая часть всех запасов. Скрепя сердце, на совете рода было принято решение пожертвовать в дар Локи именно золото. Благословением Хель и Одина Каменные Руки уже заручились, утопив в море все свои драккары. За это боги более чем одарили их своей силой, но этого все было недостаточно.

Ральф был, хоть и слабым, но провидцем. Он чувствовал, что для выживания в этих землях роду понадобиться покровительство, как минимум, трех богов. Лучше, конечно, больше, но Каменные Руки слишком бедны, чтобы удовлетворить аппетиты всех асов. К тому же, их род бросил свою землю и свой алтарь, из-за чего боги недовольны ими. А это только увеличивает плату.

Однако старого ведуна заботили не только боги, но и смертные. В особенности вождь рода, Дитрих. Когда на одном из общих собраний встал вопрос о жертвах богам, он предложил принести в жертву какого-нибудь чужака. И на всех последующих собраниях с упорством отстаивал эту точку зрения. Хорошо, что большинство взрослых родственников и тех, кто был ему по-настоящему верен, погибли, сражаясь против конунга. Дитрих все еще имел большой авторитет и к нему прислушивались, но уже не так, как раньше. Ведь это он настоял на том, чтобы присоединиться к Торвальду.

Ральф же прекрасно понимал, что конфликт с жителями этих земель может выйти роду боком. Их мало, они слабы. Глупо предполагать, что местный ярл не уничтожит их, если они начнут безобразничать на его землях. И на всех собраниях ведун жестко выступал против вождя, который не хотел задумываться о последствиях. Люди, помня о том, что именно из-за действий Дитриха они были вынуждены покинуть родные края, поддерживали Ральфа, который еще ни разу их не подводил.

Три месяца назад их драккары достигли берегов этой земли, которую местные зовут Альбионом. За это время они смогли построить для себя новый гардр*, который получился лучше прежнего. В основном потому, что Ральфу пришлось впрячься в общее дело наравне со всеми, используя колдовство, чтобы помочь сородичам в возведении домов. Делал он это без всякой задней мысли. Однако когда на очередном собрании почувствовал более сильную, чем раньше, поддержку людей, понял, что этим можно воспользоваться, в определенных пределах, разумеется.

Так у Ральфа появился отряд преданных лично ему воинов, официально нужных для защиты алтаря. На деле же ведун знал, что однажды его конфликт с Дитрихом от простых слов перейдет к делу. Он, конечно, обладает силой и могуществом, но лучше, чтобы его охранял кто-то помимо богов. Вождь вполне может зарезать Ральфа во сне или применить иные подлые трюки, коим нет числа.

Произнеся наполненные силой слова, обращенные к Локи, ведун принялся ждать ответа. Шла минута, три, прошло уже целых десять минут, но ничего не происходит. Обычно боги отвечают ему практически сразу. Ральф всегда обладал немалой силой, и асы хорошо слышали его. Молчание Хитреца может означать только одно, он не хочет отвечать, он за что-то очень сердит на Ральфа или же на все Каменные Руки.

Что еще хуже, эти дары уже не примет никакой другой бог. Преподносить то, что не принял один ас другому — тяжелейшее оскорбление, за которое следует немедленная кара.

Острый слух Ральфа уловил наверху тяжелый стук в ворота храма. Прошло уже больше получаса, стало окончательно ясно, что никакого ответа не будет, и он решил подняться, посмотреть, кого там нелегкая принесла.

Пройдя зал с идолами, ведун толкнул дверь в прихожую, предназначенную для хозяйственных нужд. Она довольно обширная и имеет прямой выход в складской подвал. Очень удобно, нет нужды беспокоить богов мелочными делами.

Стоило Ральфу войти, как двое мальчишек, прислуживающих в храме, пока не достигнут совершеннолетия, легко поклонились ему. Еще здесь присутствовал смутно знакомый ведуну мужчина, но он не выказал никакого почтения. И это нисколько не смутило Ральфа, никто не обязан кланяться, даже те, кто прислуживают ему. Однако поклоны они делают не по обязанности, но по доброй воле, выказывая тем самым уважение.

— Приветствую, достопочтимый Ральф, — прогудел мужчина.

— И тебе привет, Олаф, кажется. Зачем пришел? — осведомился Ральф.

— Ну, дык, мертвяков я вам привез.

— Мертвяков? Ах да! Сколько привез? — не на шутку обрадовался ведун.

— Больше дюжины. Я не считал, да вы сами идите, посмотрите.

— Не считал? Где же ты их достал? — Ральф был несколько удивлен, когда он говорил людям, что ему нужны мертвецы, не думал, что ему притащат требуемое так скоро, да еще в количествах: "я не считал". Ухватив Олафа за плечо, ведун впился пристальным взглядом ему в глаза, — я надеюсь, ты специально не сделал живых мертвыми, чтобы протащить их сюда?

— Нет-нет, как можно?! Я ж не дурак, понятие имею! После вашего клича мы с мужиками к чужакам пошли, сказали, что мертвяки нужны, заплатим щедро. Вот землепашцы нам мертвяков и продали, где они их взяли, то мне неведомо.

— Ладно. Вигге, Ленне, помогите Олафу оттащить мертвяков в подвал, — обратился Ральф к мальчишкам. Те послушно подбежали к стоящей недалеко от входа телеге, но остановились, как вкопанные, стоило им увидеть трупы. Вигге стремительно побледнел, а Ленне приобрел даже какой-то зеленоватый оттенок. Ведун помянул про себя недобрым словом ледяных великанов. Максимум, что они видели в своей жизни, это забитых свиней и кур. Дюжина несвежих человеческих тел вызвала у мальчишек вполне ожидаемую реакцию. Прикрыв глаза, чтобы сконцентрироваться, Ральф зачерпнул толику силы и, пожелав им всего хорошего, наградил ей ребят, лица которых стали приобретать здоровый оттенок, — Лучше? Давайте, за работу!

Неожиданно, нос ведуна уловил аромат силы. Чужой силы. Принюхавшись, он понял, что аромат идет из телеги. Растолкав изумленных его поведением ребят, Ральф принялся обнюхивать содержимое повозки. Чужая сила пахла одновременно, как воздух после грозы и как свежескошенная трава. Запах был настолько силен, что забивал сильнейшую трупную вонь, которой здесь не может не быть.

— Вигге, быстро беги к Скульду, скажи, чтобы собирал всех и мчался сюда! — скомандовал Ральф. Мальчишка умчался, стоило ему договорить.

Ведун был настолько взбудоражен, что позабыл практически обо всем. Подумать только, к ним в поселение пробрался какой-то ведун, а он откровенно проморгал это дело. Наверняка чужаки, продавшие Олафу эти гр*баные трупы, отправили сюда своего колдуна. С довольно понятной целью — шпионить, а возможно и для чего-то похуже.

— Я не понял... что мне-то делать? — оторопело спросил Олаф.

— Что-что?! Мертвяков таскать! Чего застыл, Ленне, помогай уважаемому Олафу?!

Ральфу не сиделось на месте. Страшно хотелось, не дожидаясь храмового хирда, бежать и, искать колдуна самостоятельно. Благо, он отчетливо ощущал следы его силы. Однако старого ведуна останавливало осознание того, что противник сильнее его. Насколько точно, Ральф определить не мог. Но то, что сильнее, понимал четко. Об этом ему сказала насыщенность запаха силы неизвестного колдуна. Такого чистого и, одновременно, крепкого аромата он еще никогда не чувствовал.

Скульд не заставил себя долго ждать, прибежав в полном вооружении вместе с тремя десятками своих подчиненных спустя несколько минут. Ральф коротко разъяснил воинам ситуацию и приказал следовать за ним. Сам ведун даже не побежал, а помчался на запах грозы.

Несмотря на свой возраст и откровенно дряхлый вид, Ральф все еще мог дать фору многим молодым. Во многих аспектах. Сила магии фактически заменяла ему растраченное здоровье, не давая умереть от старости.

В какой-то момент его нос почуял колдуна в его первозданной форме. Вот только там, где нюх Ральфа четко ощущал цель, глаза не находили ничего. Более того, он никак не мог сосредоточиться на месте, откуда исходит аромат.

Часть 2. Отрезок 7

Еда буквально исчезала у меня во рту. Я проглатывал все, что лежало передо мной, даже не жуя. Аппетитная похлебка с рыбьими потрохами, которая в иное время вызвала бы у меня отторжение, в данный момент шла "на ура".

Несколько недель я питался только магией, не дававшей мне умереть, но и не предоставлявшей организму никакого строительного материала. Пока не отправил первую за долгое время порцию пищи себе в желудок, я даже не ощущал, насколько же голоден. Чувствую, объем я гостеприимных хозяев прилично.

Старый маг, которого, как стало теперь известно, зовут Ральф, смотрел на меня с небольшим удивлением. Что неудивительно, учитывая, что всего за несколько секунд содержимое немаленького котелка перекочевало в мой желудок.

— Достопочтимый Ральф, не могли бы ваши помощницы принести мне еще еды. В пять раз больше от того, что было. В силу не зависящих от меня причин я несколько недель ничего не ел и не пил, — говорю, стоящему надо мной старику. Говорю это на языке хозяев. Хоть и с порядочным акцентом (речевой аппарат не очень приспособлен к особенностям их языка), но вполне правильно. Кузнец, который был вынужден работать переводчиком, с радостью ухватился за возможность не отвлекаться от своих, несомненно, важных дел и с облегчением дал мне возможность скопировать у него из головы языковую матрицу. За моими действиями внимательно наблюдал маг. Что абсолютно логично. Так как возможности этого старика ни тогда, ни сейчас толком мне неизвестны, я не стал делать в разуме мужика никаких "лишних" закладок.

Час назад я стоял на улице, окруженный со всех сторон и готовый в любой момент устроить кровавую баню. К счастью, маг, являющийся здесь, если не главной, то весьма авторитетной фигурой, так же, как и я был настроен скорее на диалог. Сошлись на том, что они предоставляют мне кров и еду на пару дней, а в ответ получают пять килограммов золота (так как расплатиться было нечем, пришлось признаться, что хорошо владею трансмутацией). Отличная цена с учетом того, что я скрытно проник к ним в дом, словно вор.

Оказать мне гостеприимство решил сам маг, в храме, где, помимо всего прочего, имеются и разветвленные жилые помещения. Видимо, совершенно правильно решил поостеречься и присмотреть за таким подозрительным и опасным субъектом лично.

— Слышали? Принесите нашему гостю то, что он просит, — поглядев на меня несколько секунд, обратился Ральф к "помощницам", двум весьма симпатичным, молодым девушкам. Те, тоже впечатленные моей скоростью поглощения еды, моментально выпорхнули отсюда. Находились мы, кстати, в небольшом помещении, без каких-либо украшений или других излишеств. Только грубо сколоченный стол, лавки по двум его сторонам и деревянные стены. Единственное окно было закрыто ставнями, и освещалось все это тремя масляными лампами. — Как же так вышло, что такой сильный ведун, как ты, так долго голодал?

Старик вперил в меня внимательный, с прищуром взгляд. Что-либо сказать о его эмоциях я не мог. Либо он сам, либо какой-то артефакт надежно закрывал разум моего собеседника от кого бы то ни было. Вызывает ассоциации со скрытом, который я не раз применял, чтобы ускользнуть от чужих глаз и пройти в неположенные места. Пытаясь обнаружить разум мага, я сталкиваюсь с тем, что просто не могу этот самый разум отыскать. Будто его и нет здесь вовсе. Если бы я не видел ауру перед собой, подумал бы, наверное, что со мной говорит иллюзия, автор которой искусно прячется где-то неподалеку.

— Не думаю, достопочтимый Ральф, что вам будет интересна столь скучная история, — все, чего мне в данный момент хотелось, это наполнить гудящий от голода желудок, а не вступать в длинные беседы. Да и вообще, лучше будет, если я покину этот городок как можно раньше. И его жители забудут обо мне, а я забуду о них. Скандинавы, особенно в контексте средневековой Англии, не сулят ничего хорошего. Надо будет, когда вернусь в Камелот, предупредить Артура, чтобы озаботился безопасностью побережья. А то, насколько я помню, викинги аж до Ирландии доходили, и именно они основали там Дублин. Да что там Ирландия?! "Бедные мореходы севера" Америку посещали за несколько сотен лет до Колумба.

В этот момент, как раз, прибыла еда в сопровождении давешних девчонок и еще каких-то двух пацанов. Так что я на некоторое время выпал из реальности, поглощенный поглощением пищи. (Хе-хе! Каламбурчик получился!)

По моим ощущениям жор (а никак по-другому назвать это не получается) продолжался несколько десятков минут, в течение которых Ральф терпеливо сидел на своем месте и ждал, пока я наемся. Попотчевали меня, надо сказать, очень даже щедро. Целая гора вяленого мяса, бочка пива, опустошенная теперь наполовину, пироги с разнообразной начинкой, от оленины с грибами до меда с кусочками сот и пареная репа с засоленными огурцами.

— Ты не прав, достопочтимый... Мерлин, — продолжил старик, стоило мне сыто привалиться к столу, (к сожалению, лавке спинка не положена, а жаль), перед произнесением моего имени он немного запнулся. Видимо, для его речи оно довольно непривычно. — Очень немногое способно заставить меня от скуки (от удивления) ловить ртом ворон. Я и мои соплеменники — новички в этих землях. Было бы замечательно, если бы ты поведал нам о своем доме. Здешние обычаи сильно отличаются от наших. Хотелось бы знать, каковы они, чтобы не оказаться случайно в беде. Наш род и так уже достаточно настрадался на родине. Последнее, что нам нужно, так это новые испытания, которые могут обрушиться на наши головы из-за простого невежества.

Насытившись от пуза, я порядочно подобрел. Подозрительность никуда не делась, но к ней добавилась лень и изрядная толика благожелательного расположения к людям, которые так здорово меня накормили. Да и сам Ральф, хотя и мимоходом, но сообщает, что они просто беглецы из родных мест. Осторожность, конечно, не повредит, однако...

— Разве я — единственный житель Альбиона, которого повстречал ваш род? — говорю с притворным удивлением, выгибая для убедительности правую бровь (научился этому приему у Гаюса, старый лекарь — настоящий мастер в передаче эмоций бровями, до него мне еще очень далеко).

— Нет, но все, кого мы видели до сих пор — пахари и рыбаки, только и способные, что повторять неизвестные нам названия и имена. Точные знания этих людей распространяются только на их родные деревни и, возможно, на пару-тройку соседних. А идти вглубь чужих земель для нас пока что слишком опасно. Про богов эти простофили мелят вообще что-то странное. Мы не знаем, какие боги населяют здешние поля, леса и реки. Но ты — совершенно другое дело! Ты — ведун! Ты совершенно точно знаешь больше этого неграмотного люда. Расскажи, пожалуйста, то, что знаешь. Я не прошу у тебя секретов, но даже самое очевидное любому твоему соплеменнику будет величайшей ценностью для моего рода.

— Помниться, у нас был уговор. Золото в обмен на кров и пищу. Что-то я не помню уговора, что я должен потчевать вас байками, — решаю говорить начистоту. Вышло грубовато, но как есть.

Не нужно было читать его эмоции, чтобы увидеть ошеломление старика. После моих слов он просто опешил. Иначе его маска доброжелательности так просто не треснула бы.

— Ты пришел сюда, в наш дом, ешь нашу пищу, и считаешь нас... Кем ты нас считаешь?! — снова прищурился маг. Вот только на этот раз прищур был откровенно нехорошим. А закаменевшее лицо с играющими желваками выдавало едва сдерживаемый гнев. Картина: "Оскорбленная Невинность", во всей красе. Будь я несколько более легковерен, в ту же секунды начал бы истово просить прощение у честного и порядочного человека, которого по глупости и недомыслию обвинил во всяких гнусностях.

— Скажи, сколько в твоем племени викингов? — спокойно спрашиваю, никак не реагирую на покрасневшее от гнева лицо Ральфа. Даже с помощью простого снятия языковой матрицы можно узнать очень многое. Не только про человека, но и про общество, в котором он обитает. Термин "викинг" оказался более чем знаком кузнецу. Более того, он его довольно таки часто употреблял. А значит поводов для опасения у меня более чем достаточно.

— Мы приличные люди, у нас подобное отребье не водится! — отрезал маг, а потом уже менее напористо продолжил. Его речь приобрела уже знакомые мне, кошачьи нотки. Он говорил, словно убаюкиваю своим голосом жертву, перед тем, как броситься на нее и разорвать одним стремительным движением горло. — Я понял, чем вызвано твое недоверие. Буйные до крови и золота викинги плавали по всему свету, и, наверняка, были и в этих землях, оставив после себя горе, разорение и злобу. Да, это воистину так, именно в наших землях рождаются викинги. Но, уверяю тебя, среди нашего рода таких негодяев нет и никогда не было!

— Ты можешь в этом поклясться? — спрашиваю, не слишком веря сказанному. После моего вопроса старик заметно поскучнел, а его губы скривились в кислом подобии улыбки. Все стало понятно и без слов. — Вот видишь? А ты еще спрашиваешь, за кого я вас принимаю! Не надо считать меня дураком! Я благодарен твоему роду за оказанное гостеприимство, и, будь уверен, отплачу вам сполна, как и договаривались. Но помогать вам в ваших бесчинствах я не намерен!

— Прошу меня простить, достопочтимый Мерлин, я не был с тобой до конца честен. Викинги — позор моего народа. Они покрывают дурной славой всех нас. Но это лишь горстка, малая часть всех северян. Признаю, в нашем роду тоже проросло это проклятое семя, как и у всех. Но все уже погибли, либо отошли от прежнего ремесла и раскаялись в своих поступках. Мы покинули родные края не просто так. Наш вождь втравил род в совершенно ненужную нам войну. Блеск золота, которым поманил Локи многих наших мужей, обернулся для них губительным светом Муспельхейма. За свою глупость и алчность они совершенно справедливо заплатили своими жизнями. Однако наши враги сочли такую плату недостаточно весомой, и под угрозой оказались все мы. Как это ни печально, но мы вынуждены были оставить земли, на которых жили сотни поколений наших предков. Мы вовсе не стремимся враждовать с кем-либо здесь. Это было бы для нас смертельно.

— Хм, хорошо. Значит, твой род — одиночки, изгнанники, и у вас нет связи с родиной? Если к этим берегам приплывут корабли ваших сородичей, что в таком случае будете делать вы?

— Мы будем сражаться! Викинги — это отпетые мерзавцы, для которых свои это только члены их банды. Даже самых близких родичей эти мрази готовы убить за плешивую овцу! Бум! — разгорячился Ральф и от избытка чувств ударил по столу. Видно, что-то личное.

Два светильника тут же свалились на пол, погружая малую трапезную во мрак. Из-за резкого потемнения я, чисто машинально, создал пяток светлячков и подвесил их под потолок. Помещение тут же озарилось дневным светом. Старик с минуту переводил немигающий взгляд с меня на светляки. Потом его лицо все-таки претерпело некоторые метаморфозы, став весьма задумчивым.

— А что, если я заключу с тобой еще одну сделку, и ты расскажешь все, что нам нужно? — спросил Ральф, придя в ходе своих размышлений к каким-то странным умозаключениям. Да и предложение он сделал донельзя странное. Чем, интересно, он собирается со мной расплачиваться? Да и не настолько я жадный, чтобы за "целую бочку варенья да целую корзину печенья" все сдать. (Обрадовались тогда буржуины, записали поскорее Мальчиша-Плохиша в своё буржуинство и дали ему целую бочку варенья да целую корзину печенья. Сидит Мальчиш-Плохиш, жрёт и радуется).

Их неведение играет на руку жителям острова. Плохо, если они узнают, что нормального жречества здесь фактически нет, и основная масса населения давно перестала верить в языческих богов. Даже христианство на Альбионе представляет собой какую-то слабую, разбавленную жижу. Храмов нет, священников тоже нет, люди верят в "Бога", но практически никак ему не поклоняются.

Если Ральф и его соплеменники узнают о таком положении дел, я даже не могу представить себе последствия. Массовое обращение жителей Альбиона в скандинавское язычество, обязательная война на религиозной почве и прочие подобные прелести.

Почему я думаю, что жители Альбиона начнут поклоняться скандинавским богам? Все просто. Они изначально не слишком религиозны и тверды в своей вере, которая, к тому же, не дает им ровным счетом ничего, а тут вполне реальные и "живые" боги, которые адекватно отвечают на молитвы и подношения. Ральф же — это очень старый, очень опытный и, что самое главное, очень сильный маг и жрец. Его одного вполне достаточно, чтобы обратить значительную часть жителей Альбиона.

Даже если он и сказал относительно своего племени правду, это не делает их менее опасными. Как бы цинично это ни звучало, но грабежи и убийства не такая уж большая угроза по сравнению с распространением новой веры.

По какой причине? Как ни странно, но мало религиозное, в чем-то даже светское сознание жителей Альбиона очень хорошо ложится на любые прогрессивные изменения. Там, где полный религиозного мракобесия и предрассудков человек будет страшиться или, как минимум, сильно опасаться всего нового, тот, кто лишен большей части всего этого, будет смотреть на вещи, прежде всего, с практической точки зрения и быстро оценит пользу от прогресса.

С учетом моих дальнейших планов волна религиозного мракобесия, подкрепленного живыми и активными богами — это последнее, что мне, да и всей Британии надо.

Хм, в таком контексте лучше будет ответить на вопросы Ральфа и попытаться убедить его в том, что здесь тоже обитают весьма могущественные сущности. И чтобы моя ложь продержалась как можно дольше, нужно иметь убедительные и вполне конкретные примеры. Алтари, например, или места силы, замкнутые на тех или иных, незнакомых старику богов.

Вариант с убийством старика я даже не рассматривал. Не здесь, где у него есть силы сделать мне очень нехорошо. Что ж, видимо, придется мне здесь задержаться, чего, судя по всему, так хочет Ральф.

— И какую же плату ты хочешь мне предложить?

— Хоть я увидел тебя всего два часа назад, я вижу твою суть насквозь. Тебе не важны золото, драгоценности или шелка. Тебя не прельщает то, за что иные готовы убить. Но ты все равно жаден, жаден до знаний, жаден до могущества. Я отчетливо вижу это в тебе, потому что я сам такой.

— Очень... заманчиво. И насколько же далеко простирается твоя щедрость? — а этот старый хрыч — чертовски проницательная скотина. Ловко он меня прочел. Вот только терзают меня смутные сомнения в том, что он готов поделиться со мной своими знаниями в обмен на общеизвестную, хоть и не очевидную ему, ерунду. Наверняка он задумал какое-то надувательство. — И неужели ты готов поделиться со мной своими знаниями в обмен на то, что намного менее ценное.

— Ну, ты же честный муж, и восполнишь недостающую цену тем, что знаешь ты.

* * *

Несмотря на то, что бриз был довольно таки холоден, с неба моросил противный, мелкий дождь, а ноги утопали в грязи, на душе у меня царило небывалое умиротворение, почти счастье. Вид мутных морских волн, накатывающих на песчаный пляж, действовал просто необычайно. Штормовое море завораживало намного сильнее, чем огонь в очаге или бегущий по лесу весенний ручей.

Стоя здесь, на берегу я мог позволить себе наслаждаться бушующей стихией, зная, что полностью защищен от ее гнева. Мысленно ты будто становишься частью этой огромной, беспокойной водной массы. Возникает желание соединиться не только духовно, но и физически. Раздеться и прыгнуть навстречу волнам, окунаясь в свежесть и соль.

— Двадцать восемь! Двадцать девять! Тридцать! — считаю отжимания своего, уже совсем не юного, "падавана". После тридцатки он рухнул в грязь, будучи уже полностью обессиленным. — Молодец! Сегодня уже намного лучше!

Смотрю на полудохлого Ральфа сверху вниз и жду, пока он поднимется, придет в себя или пока окончательно не откинет копыта. Второе, к сожалению, маловероятно. До Вальгаллы ему, как до Китая на карачках.

Что? Как мне не стыдно издеваться над бедным стариком и быть настолько равнодушным к его страданиям? Ну, начнем с того, что никакой он не бедный, да и по поводу "старика" есть у меня некоторые сомнения. Для своего возраста Ральф очень уж бодр и, как выяснилось, изрядно любвеобилен.

О, он уже начал потихоньку подниматься. Облокотившись руками о землю, маг встал на колени и задышал полной грудью. К счастью для себя, Ральф сделал выводы по предыдущему занятию и догадался одеться в рваные лохмотья, которые совершенно не страшно испачкать. А то, в прошлый раз напялил какую-то яркую, разноцветную тунику с золотой вышивкой по краям, тяжелый, бархатный плащ, отороченный волчьим мехом и суконные штаны, выкрашенные в ярко-голубой цвет. То ли просто повыпендриваться решил, то ли еще что, однако с его стороны это стало роковой ошибкой. Все это великолепие, за исключением плаща, покрылось чуть ли не сантиметровым слоем грязи.

— Ну что? Впал в Нирвану или тебе помочь? — спрашиваю у всё еще стоящего на коленях Ральфа. Глаза его были полуприкрыты, создавая у постороннего наблюдателя ощущение, что старик ушел куда-то глубоко в себя.

— Нет... благодарю... тебя, Мерлин, я, кажется... сам справился, — медленно, делая большие паузы между словами и не меняя позы, ответил жрец.

— Что же, тогда опиши мне свои ощущения.

— Я чувствую... будто по моим жилам течет прохладная вода. Она бежит... она бежит быстро... слишком быстро. Я не успеваю ничего понять! — последние слова он со злостью прокричал. И не только... Голос Ральфа буквально завибрировал, невидимая волна вырвалась изо рта и, расширяясь, прошлась по пространству перед ним. Оставив внушительные, ровные вмятины на песке, она улетела в море.

— Интересно, я, конечно, ожидал чего-то иного, но так тоже неплохо.

Вот что значит маг с многолетним опытом. Даже совершенно незнакомые вещи способен освоить гораздо быстрее, чем, хоть и сильно мотивированный, но новичок.

Что же здесь происходит? И почему старый жрец вдруг превратился в моего ученика? Что ж, объясняю по порядку. После того застолья, во время которого я загрузил в себя недельный запас продовольствия десятка здоровых, подвергающихся регулярной физической нагрузке мужиков, прошел целый месяц. Насыщенный событиями месяц.

Несмотря на свое первоначальное желание уехать как можно скорее, пришлось задержаться. На это повлияло несколько факторов. Первый и, пожалуй, самый главный — необходимость убедить скандинавов и, в частности, Ральфа, что в Британии есть свои боги, которые надают по шапке любому, кто попробует сунуться в их вотчину.

Вторым шло любопытство и интерес, желание научиться чему-нибудь у старого и могущественного мага. Ну, а в третью очередь идет один довольно интересный факт.

На второй день пребывания в Тромсгарде (как назвали свое поселение скандинавы), отмывшись, отъевшись и переодевшись в чистую и, что самое главное, целую одежду, я пошел в деревню, откуда труповозка меня и привезла.

Да уж, нахлебался я там дерьма знатно. Контраст с довольно благополучным Тромсгардом был разительным. Нищета, грязь и откровенное скотство. Даже Элдор на фоне этой деревеньки смотрится в весьма выигрышном свете. Там, хоть и небогато, но люди являются людьми, не превращаясь в их жалкие подобия, грязные и злобные. Местный лорд, откровенно говоря, драл с крестьян непосильный налог, вводя их в голод и нищету.

Когда пришли скандинавы и объявили, что хорошо заплатят за более или менее свежие трупы, мужики из окрестных деревень отправились к относительно оживлённым транспортным артериям и занялись грабежом и убийством проезжающих мимо путников, получая, таким образом, двойную выгоду. И ценности путников, если таковые имеются, и награду за тела. Именно с такими мерзавцами мы и повстречались, уходя от погони Байярда.

Как выяснилось, мне не удалось убить того разбойника. Заклинание, судя по всему, улетело куда-то в сторону. В результате, всех убили, а тела продали Олафу. Я же был настолько бледен и так тихо дышал, что меня приняли за мертвеца, (да и стрела в боку и море крови не давали в этом усомниться) и продали на общих основаниях.

В этом "бизнесе" были замазаны абсолютно все, невиновных не было совершенно. Мужчины и некоторые женщины ходили "на промысел", дети и большинство женщин с удовольствием помогали своим "кормильцам". Ставили в округе ловушки на людей. Если чуть отойти от основной дороги, все, считай, ты труп. Либо в капкан попадешь, либо в волчью яму свалишься, а потом придут "добрые" селяне и отоварят тебя по голове здоровенной дубиной, после чего ты уже не очнешься.

Узнал я все это, выпотрошив память мужичка, на которого указал Олаф. Поначалу ничего подобного я даже не подозревал. Просто пришел в деревню и стал искать, указанное лицо. Даже был готов, как следует, раскошелиться за нужную информацию. Как ни странно, но на месте меня встретили тоже вполне нормально. Жители очень любезно со мной обошлись, позвали искомого мужика. Как выяснилось позже, меня приняли за проезжего рыцаря, решили не наживать себе лишних проблем и быть максимально лояльными. Я был на коне, хоть и не на самом лучшем, и в доспехах.

Подозрения зародились только уже в процессе непосредственного общения с "продавцом трупов". Стоило мне завезти разговор о непосредственной цели визита, как от мужика (а он реально был мужиком, высокий, крепкий, с бородой, как у Деда Мороза, только не седая, а каштановая) пахнуло таким животным ужасом, какой даже вообразить себе очень сложно. Я заметил даже у него характерные подергивания кисти, в которой был зажат топор. От страха у него промелькнуло вполне явственное желание зарубить меня прямо на месте. Однако здравый смысл возобладал, понял, что это скорее рыцарь его на мелкие ломтики порежет, нежели он сумеет нанести ему хоть какой-то вред.

Мужик попытался отбрехаться. Придумать правдоподобную сказочку, чтобы я отстал от него. Но ничего не вышло. Возможно, не будь он настолько напряжен, что-нибудь, да сочинил бы. Я бы, конечно, не оставил его в покое, но хоть бы послушал что-то интересное. А так... Одно разочарование.

В общем, не дослушав до конца его детский лепет, я взял его за жабры. Сначала более или менее осторожно, а потом, по мере погружения в "вопрос", без всякой жалости и какого-либо желания сохранить жертве разум, я читал его память. Найденное привело меня в неописуемое бешенство. Эти суки убивали всех, кого только можно. Мужчин, женщин, даже детей. Любого, кто неосторожно сунулся в окрестный лес, ждала незавидная участь. Про тех, кого они убивали и грабили на большой дороге, я и не говорю.

И ведь не спишешь все на злобный род Каменных Рук, которые заставили честных людей стать чудовищами и мразями. Во-первых, никто ни к чему никого не обязывал. Хотя Ральфу стоило бы и задуматься о происхождении тел. А то, он так печется о том, чтобы не влезать в местные разборки, и проявляется такую близорукость. Позже я ему высказал всю правду-матку, не стесняясь в выражениях.

Надо сказать, несмотря на бешенство, голова у меня все-таки осталась на плечах. Я не стал сразу идти и всех страшно мочить. Увиденное в разуме лесоруба (кстати, забыл упомянуть, тот мужик был лесорубом, впрочем, это не так уж и важно) было настолько безумно, что у меня возникли сомнения во вменяемости данного, конкретного субъекта. Оставив пускающего слюни овоща (а после жесткого ковыряния в мозгах другим он быть не мог) в собственной хижине, я пошел к старосте. У меня еще оставались сомнения, что это всего лишь бред одного спятившего мужика. Ну, или как вариант, бред только наполовину. Съехала, например, у лесоруба крыша, и он начал убивать людей, а все остальное, вроде того, что все его односельчане делают то же самое, ему уже привиделось.

Еще в прошлой жизни слышал о чем-то подобном. У одной женщины вся семья погибла в автокатастрофе. Муж и двое детей. На этой почве она и сошла с ума, начала самым натуральным образом убивать людей. Стояла вечером где-нибудь на трассе и голосовала. Так как женщиной она была еще относительно молодой и достаточно красивой, машины останавливались довольно таки часто. Если водитель в машине находился в одиночестве, она пыряла его ножом в шею. Труп выбрасывала на обочину, садилась за руль и ехала в случайном направлении. Ей казалось, что в этот момент к ней возвращается семья. Дети смеются и играют друг с другом на заднем сидении, а муж находится в соседнем кресле.

Жуткая история. Я очень надеялся, что этот лесоруб просто-напросто маньяк-шизофреник. Но мои надежды канули в лету. Память старосты полностью подтвердила то, что я узнал от того мужика. К тому же, выяснились новые, более мерзкие подробности.

Так как старосту я тоже особенно не жалел, он тоже превратился в овощ. Пришлось взять его под полный контроль (а это было, доложу я вам, очень непросто, будто пытаешься надеть на себя старые ботинки сорокового размера, притом, что у тебя пятидесятый) и созвать всех сельчан на совет. Другими словами, я собрал их всех в одном месте, в центре деревни, а потом, создав шестерку (это пока все, на что меня хватает) фантомов, образовал очень отдалённое подобие концлагеря. Мои создания не выпускали никого через невидимый, но четко очерченный мною периметр. Конечно, там собрались отнюдь не все жители, но подавляющее большинство так точно.

Так вот, соорудил я импровизированный загон (какой ор стоял, просто не передать, я аж на секунду Гитлером себя ощутил) и стал по одному считывать память каждого находящегося здесь человека. Не глубокое сканирование, как со старостой и лесорубом, а только для того, чтобы убедиться, виновен тот или иной субъект в каком-либо преступлении или нет.

Вот тогда-то я и хлебнул дерьма, что называется, полной ложкой. Три человека! Всего три человека из более чем двух сотен собравшихся оказались не замешаны ни в чем. И то, только по причине практически полной старческой немощности.

Под конец у меня просто ужасно болела голова, из ушей, носа и даже глаз шла кровь. Мне стоило остановиться еще на третьем десятке, но я продолжал до тех пор, пока не проверил всех. Перед тем, как уничтожить эту мерзкую деревеньку, нужно было отделить зерна от плевел. Зерен оказалось ничтожно малое количество.

И вот, отведя подальше двух старух и одного старика, я удавил всех их телекинезом. Причем, "удавил" в буквальном смысле. Я, не торопясь, давая им насладиться всей гаммой "прекрасных" ощущений, давил их со всех сторон гигантским телекинетическим прессом. В результате, в центре деревни появился откровенно жуткий монумент, обелиск, составленный из раздавленной человеческой плоти. В тот момент, да и сейчас, во мне не было никакой жалости к этим людям. Все их мольбы, крики и завывания никак не трогали меня.

Старикам я дал по золотой монете и зарядил порцией живительной маны, чтобы они смогли дойти до ближайшего города или деревни и дожить там или еще где свой век. Лишний раз общаться с ними я не стал. Меня они после всего произошедшего боялись до судорог. Объяснил свои действия тем, что я — жрец Старой Религии и покарал этих людей за их бесчинства.

Описать мое состояние после всего этого будет очень сложно. Апатия, моральная усталость, гнев на уже погибших людей, изрядная доля самокопания с попытками ответить на вопрос: "как же так?", желание, как можно скорее, забыть произошедшее и жалость к жертвам этих зверей в людском обличие. И это я не про своих товарищей говорю. Они, все-таки, были рыцарями и погибли, как рыцари, унеся с собой кучу врагов. От изначальной банды в два десятка рыл осталось всего четверо. И то, трое из них лучники, которые в ближнем бою не участвовали. Недавно из какой-то дальней деревеньки к тому злосчастному селению забрела девушка, практически, девочка пятнадцати лет. Она попалась в капкан. Так мужик, который в тот день проверял ловушки (туда помимо людей частенько и звери попадали), сначала жестоко ее изнасиловал, а потом задушил, и это был не какой-то мифический маньяк, а среднестатический житель этой деревеньки. И таких примеров десятки.

Вернувшись в Тромсбург, я накинулся с обвинениями на Ральфа. Действительно, что это за ерунда, ему гонят свежие трупы в количествах, которые естественным образом никак не могли образоваться, а он ни сном, ни духом! Старик признался, что у него возникали сомнения по поводу происхождения тел, но ему нужно, как можно скорее, укрепить алтарь, и на сантименты времени нет.

Здесь нужно сделать еще одно отступления. Собственно, о том, зачем Ральфу вообще сдались эти трупы. Оказалось, что старый жрец очень неплохо знает и практикует самую настоящую некромантию. По крайней мере, это очень похоже на то, что описывают в большинстве фэнтезийной литературы. Сам старик называет это "ремеслом Хель". И, несмотря на то, что служит Ральф всем богам своего пантеона, не посвящая себя полностью кому-то отдельному, (у такого положения есть как свои положительные стороны, так и недостатки, впрочем, сейчас не об этом), больше всего за годы жизни он преуспел именно в некромантии. Именно ее он использует, чтобы защитить свой храм и, вообще, Тромсбург от возможных внешних угроз.

В данном случае Ральф занимался созданием самых настоящих некрохимер. По крайней мере, именно так можно интерпретировать то, что он из нескольких тел лепит одного монстра с большим, чем у человека набором конечностей и подселяет в эту оболочку полностью послушного себе духа, который кое-как налаживает процессы жизнедеятельности в практически непригодной для нормально функционирования оболочке и, в дальнейшем, управляет ею.

Пока он наделал двадцать пять штук таких, но ему надо больше, как минимум, сорок, чтобы закопать их под стеной, по периметру поселения и разместить под самыми важными строениями Тромсбурга. Вроде храма и дома собраний. Тут надо отметить, что все эти создания требуют постоянной внешней подпитки, чтобы сохранять от разложения мертвую плоть и давать подселенным духам возможность управлять несуразным телом. Сам Ральф в силах обеспечить такую подпитку только для одного создания. И то, на это уйдет большая часть его сил. Все это богатство держит на себе алтарь. При желании на него можно и сотню таких некрогигантов повесить. Однако радиус действия у него ограничен. Два километра — максимум. Так что эти монстры хоть и эффективны, но годятся только в виде сторожей.

Хм, что-то я основательно так закопался в дебри и ушел сильно в сторону от основной темы. Третья причина, по которой я вынужден был остаться в Тромсбурге, заключается в моем географическом положении. Нортумбрия, практически самый юг, на границе с Мерсией. Если пройти немного на восток, там будет и граница Камелота. А Нортумбрия, напоминаю, это королевство, которое в союзе с Мерсией воюет против Камелота. Вот и появилась у меня одна идейка.

Теперь вернемся к тому, почему Ральф пару минут назад отжимался в грязи и под дождем. Собственно, в тот день хитрый старик, по факту, договорился об обмене опытом. Он видел то, с какой легкостью я колдую, и это заставило его сильно уважать меня, а также научиться этому.

Оказалось, что проблемы с, как я это называю, "прямыми воздействиями" есть не только у британских магов. Такая завязанность на ритуалы существует и у скандинавов. Несмотря на то, что Ральф очень силен и способен на такие вещи, от которых у меня просто дух захватывает, самостоятельно плести конструкты он не способен. Только с помощью заклинаний, ритуалов или артефактов, в которых уже заложено определенное плетение. После этого он лишь активирует их. Вот так и получилось, что я учу старика направлять и структурировать ману волевым усилием, а он делится со мной.

Что? Еще не все вопросы прояснил? Ладно, так уж и быть, въедливый читатель, ты меня поймал. Действительно, чтобы научиться управлять магией внутри себя, совершенно не обязательно кататься в грязи и доводить себя до изнеможения. Это моя маленькая месть. Дело в том, что Ральф стал учить меня некромантии, причем так, чтобы дать поменьше реальных знаний и навыков и всучить побольше псевдофилософской ерунды.

Я решил ему отплатить той же монетой и начал промывать мозги про измененное состояние сознания, пранические чакры и прочую Нирвану. Подленько, но он тоже хорош! Этот гад заставил меня выкладывать человеческие кишки ритуальной рунической вязью. Мало того, что противно до невозможности, так еще и смысла никакого не имеет. Точно такого же эффекта можно было добиться, чертя нужные символы каким угодно образом.

— Кхе-кхе! Что это... кхе... было? — после своего импровизированного крика у него изрядно саднило горло.

— Поздравляю, ты вышел на третий уровень! — опускаю ладонь ему на плечо. — Так, глядишь, скоро третий глаз откроется!

Часть 2. Отрезок 8.

— Эх, Кривонос, ну ты и силен! — уважительно прокряхтел Скьор, ухватившись за мою руку помощи. Рывком я поднял его на ноги, чем заслужил еще одно уважительное хмыканье, как от самого соперника, так и от зрителей. Дело в том, что Скьор на полторы головы меня выше и где-то вполовину шире в плечах (и это притом, что он — мой ровесник). Длинные, белые волосы, завитые в многочисленные косы, шикарная борода, светло-голубые глаза. Прям стереотипный викинг. В бою привык полагаться на рост и силу, мастерства ему категорически недоставало. Потому и проиграл. Мне даже оружие не пришлось вынимать, зарядил со всей силы в солнышко, и готово.

Надо отметить, представителей рода Каменные Руки, а, возможно, и у всех скандинавов все в порядке с чувством юмора. "Кривоносым" меня прозвали после того, как я сломал нос одному слишком дерзкому субъекту. Силу немного не рассчитал, и означенная часть тела уехала немножечко в сторону. Такое прозвище дала Анхильд, двоюродная внучка Ральфа, она вместе со своей сестрой прислуживает в храме. Довольно бойкая, несколько стервозная и острая на язык девушка.

— Ну, кто следующий? — оглядываю собравшуюся за оградой толпу мужчин и женщин. Скьор уже ушел и затерялся среди людей. Наступила тишина, никто не отзывался на мой призыв. Все, как будто, воды в рот набрали. — Что? Неужели среди вас не осталось смельчаков, готовых сразиться со мной?

Я был откровенно разочарован. Всего шесть человек! И то, чтобы справиться с двумя из них мне даже не потребовалось использовать меч. Ручками справился. В Камелоте у меня не было отбоя в желающих поспарринговаться, даже, если до этого они вдрызг проигрывали десять битв из десяти. Хотя, ради справедливости, такое случалось очень нечасто.

Хотя ладно с ним, с Камелотом. Буквально позавчера мы с местной молодежью развлекались, будь здоров, в том числе и дубасили друг друга всяким колюще-режущим. Затупленным, разумеется. И, несмотря на то, что я оказался самой большой лягушкой в их болоте, многие, кто был уже по нескольку раз бит, упрямо вставали против меня.

А тут что? Вроде бы, большой праздник, посвященный Одину, во время которого предусмотрено что-то отдаленно напоминающее турнир. Только без заранее утвержденного списка бойцов, кто хочет, тот пусть дерется, показывая молодецкую удаль, и совершенно без каких-либо правил. Хочешь, убивай противника, хочешь, калечь, хочешь, просто по шее надавать и отпустить с миром, пожалуйста. Тем более, что я никого не убил и не покалечил и даже сильно не ранил. В чем дело?

— Я! Я хочу с тобой сразиться! — откуда-то из толпы раздался приглушенный девичий возглас. А затем, расталкивая людей, появилась и его обладательница. Высокая, чуть ниже меня, молодая девушка с тяжелой, рыжей косой, которая доходила практически до попы. Коричневые, кожаные штаны полностью облегали стройные ножки и упругую пятую точку. Сверху был надет довольно толстый меховой жилет. А под ним самая обычная рубаха, рукава которой защищали ее верхние конечности от холода. Ловким прыжком она перемахнула деревянную ограду и встала напротив меня, встав в угрожающую стойку с зажатым в обеих руках копьем.

Вот, что называется, влип! Если выиграю, то никакого общественного профита мне с этого не будет, возможно, даже наоборот потеряю часть заработанного уважения. Если проиграю, все будет во много раз хуже. Хоть девы-воительницы и вполне обычны для скандинавов, но они все равно считаются априори слабее мужчин.

— Что, испугался меня, Кривонос? — оскалившись, спросила девушка после того, как увидела мое поскучневшее лицо. Со стороны народа, в основном женской части, послышались смешки.

Я не стал отвечать. Вместо этого стал отвязывать от себя перевязь с оружием. Бросив ножны с мечом на землю, принялся расшнуровывать плотную, кожаную куртку. Сбросив и ее, я снял рубаху, полностью оголяя торс.

— Что ты делаешь?! — воскликнула Анхильд, уже не смеясь.

— Уравниванию наши шансы, — спокойно говорю, чуть пожимая плечами. На этот раз послышался громкий гогот со стороны мужиков.

В ответ девушка нехорошо прищурилась, чем стала сильно напоминать Ральфа, и кинулась в атаку. Судя по всему, своим демонстративным пренебрежением я порядочно ее разозлил, и она решила сделать мне, как можно больнее, как в физическом, так и в моральном плане. Стремительно несущийся к моему паху наконечник копья намекал об этом очень недвусмысленно.

Реакция у нее, надо признать, впечатляющая. Стоило только мне начать уклоняться, как она тут же стала поворачиваться в движении, перенацеливая вектор своей атаки. Благо, площадку народ соорудил за гардром достаточно обширную. Пятьдесят на тридцать метров.

Вместо того, чтобы и дальше вилять, резко бросаюсь навстречу Анхильд. Та немного замешкалась, видимо, подбирая новую тактику. Заминка не продлилась и секунды. Перехватив копье другой рукой и расставив пошире ноги, она встала и начала поджидать меня. Решила играть от обороны.

Подбегаю к ней, протягивая руку, чтобы вырвать у нее копье, и приноравливаюсь, как бы половчее ударить ее по колену и свалить на землю. Она же перехватывает свое оружие второй рукой и собирается долбануть меня по лицу древком. Надо признать, стратегию она выбрала эффективную, очень вовремя перехватив копье. Уйти мне от такого удара очень сложно.

В последний момент подставляю вперед ладонь и получаю по ней весьма чувствительный удар. Волевым усилием отстраняюсь от возникшей ноющей боли, обхватываю древко пострадавшими пальцами и резко тяну на оружие на себя. Анхильд, которая весьма крепко держала свое копье, провалилась вперед вместе с ним, теряя, таким образом, равновесие.

Эх, не хочется над ней издеваться. Но, выйдя на эту арену, она сама не оставила мне выбора. Быстро обхожу ее на сто восемьдесят градусов, и моя открытая ладонь встречается с ее попкой, порождая звонкий шлепок. Народ встречает мою выходку бурным хохотом и неприличными комментариями от некоторых.

Анхильд стремительно разворачивается и рассерженной кошкой, видимо, позабыв о том, что вообще-то идет поединок, дает мне звонкую пощечину. Я даже не стал пытаться уворачиваться. Вместо этого, пережив оплеуху, хватаю ее за руки и максимально аккуратно в данной ситуации поваливаю девушку на землю, заблокировав ей еще и ноги.

— Сдаешься? — спрашиваю яростно вырывающуюся Анхильд.

— Пошел ты, я еще могу выпустить тебе кишки!

— Вот как? Что ж, желаю удачи, — отвечаю, не отпуская ее.

Пару минут она еще пыталась сопротивляться. Даже прокусила мне руку до крови. Но это никак не уменьшило ее беспомощности.

— Все, отпусти! Я сдаюсь! — буквально процедила девушка. Ей было почти что физически больно признавать свое поражение.

Я разжал руки и встал с нее, давая возможность двигаться. Она тут же вскочила и, не говоря ни слова, зато выразительно зыркая на меня глазами, покинула площадку.

Из горла вырвался тяжелый вздох. Да уж, отношения с этой девушкой у меня складывались очень непросто с самого начала. На третий день моего здесь пребывания она самым наглым образом попыталась со мной переспать. Запрыгнула ко мне в постель и дожидалась, пока я улажу с Ральфом все дела. На известие о том, что у меня есть жена, Анхильд никак не прореагировала. Обычные увещевания на нее вообще не действовали. Пришлось силой выволочь ее из спальни.

Но это был отнюдь не конец. Она повадилась устраивать мне подобный цирк практически каждый вечер. Дело осложняется еще и тем, что она очень даже привлекательная. Упругий третий размер с острыми, алыми сосками (что для ее шестнадцати лет очень впечатляюще), стройная, сбалансированная фигура, без излишней худобы и мышц, упругая, твердая, как орех попка. Аккуратный, чуть вздернутый носик, алые, в меру пухлые губки, синие, льдистые глаза. Густые рыжие, практически красные волосы. Чистая, молочная кожа. Все это в сочетании с хищной, кошачьей грацией при каждом движении.

А с того вечера с Морганой прошло уже несколько месяцев. И организм вполне определенным образом реагирует на красивую девушку, которая, к тому же, очень настойчиво просит, чтобы ты обладал ею. Понятия не имею, почему все еще, как следует, не оттрахал ее. Видимо, очень сильно люблю Моргану.

В какой-то момент Анхильд начала весьма агрессивно и едко со мной общаться. И при этом не переставала домогаться, только делать это стала с изрядной злобой. Как ни странно, но это увеличило мое влечение к ней. Однако если судить по ее характеру, это не очередная форма охмурения, девушка весьма искренна в своих эмоция.

Ах да, забыл упомянуть кое о чем. Она обладает магией. Как и ее сестра. Их с ранних лет воспитывает Ральф и передает свои знания. Девушки являются довольно таки сведущими в жреческом ремесле. Сестра Анхильд, Ингигерда довольно сильно отличается от нее, как по внешности, так и по характеру. Светло-желтые волосы, типичные для скандинавов, были довольно таки короткими, доходя до шеи. Лицо, в отличие от плавных, смазливых черт у Анхильд, было более грубым, хотя у меня язык не повернется назвать его некрасивым. Фигура не носила на себе отпечатка регулярных физических упражнений. Анхильд с самого детства, вдобавок к науке Ральфа, серьезно осваивала воинское мастерство и неплохо в этом поднаторела. Ингигерда не сильно утруждала себя этим, что сделало ее фигуру чуть более округлой. Характер же у сестры Анхильд был воистину "стойкий, нордический". Спокойная, в чем-то даже холодная, но очень твердая, а также очень настойчивая в своих желаниях. Это, пожалуй, единственное общая черта у сестер.

С сестрами я провожу довольно много времени. Они живут со мной под одной крышей, в храме, часто помогают Ральфу с ритуалами и с трупами. Поэтому я неплохо успел их изучить. Надо признать, если бы не было Морганы, я бы с удовольствием завел роман с Анхильд. В принципе, она неплохая девчонка. Со своими, порой, достаточно странными закидонами, но для ее весьма юного возраста это вполне нормально.

* * *

— Рыыы! — раздался справа от меня звук могучей отрыжки. Повернув голову, вижу, что мой сосед явно перебрал с элем и кабанятиной, и его желудок нещадно бунтует, выпихивая лишний объем наружу. Кладу ладонь на побледневший и покрывшийся испариной лоб страдальца, пускаю в него ману и с помощью нее отлаживаю пищеварительный процесс своего обожравшегося соседа.

— Советую, сегодня больше не нажираться, будет хуже, но помощи ты от меня не дождешься. Ты меня понял, Лейф?

— Спа.. ик... спасибо тебе, Мерлин. Но я не могу сегодня не есть. Я ж ведь разгневаю Одина! А гневить богов это... того... плохо, в общем... мне... потом будет.

— Я разве сказал что-то о том, что тебе нельзя есть? Ешь на здоровье! Я сказал не нажираться! Будь более умерен до конца пира. Большую часть того, что ты мог сегодня съесть, ты уже съел.

Праздник во славу Одину, название которого я так и не смог выговорить, подходит к своему логическому концу. Три дня шли всяческие опасные для здоровья развлечения, и сегодня, с наступлением ночи, после захода солнца начался пир. Так как зима, то собрались все не под открытым небом, а в доме собраний. Благо, он строился для того, чтобы вмещать в себя максимальное количество людей, поэтому вместились все, да еще и место осталось.

Пир в момент своего разгара стал до боли похож на свадьбу, на которой мне довелось побывать еще в прошлой жизни. Все пьют и едят, как не в себя, кто-то, уже порядочно приняв на грудь, распевает всякую похабщину заплетающимся языком. То тут, то там начинается мордобой. И над всем этим стоит порядочный гул, заглушающий любые звуки в полуметре от тебя. Нет только молодых и периодических криков: "горько!".

Я, в отличие от остальных, не спешил окунаться в праздник, так сказать, с головой. В ближайшие дни будут происходить очень серьезные вещи, и, будучи в трезвом разуме, намного легче достичь поставленных целей, нежели отходя от дичайшего похмелья. В том, что у всех здесь присутствующих оно будет, я даже не сомневаюсь.

Хотяяя... Кого я обманываю? Избавить себя от последствий интоксикации алкоголем я могу без лишних вопросов. Проблема заключается совсем в другом...

— А чего... ик... ты такой кислый, Мерлин, чего это ты такой кислый, как ослиная моча?! Ик! Чего не вес-с-сели-ишься?!

— Все нормально, Лейф... — а, к черту все! Утром он все равно ни хрена не вспомнит! — Проблемы у меня Лейф и очень серьезные. Я даже не знаю, что делать! Понимаешь, Лейф, у меня есть жена, я ее очень люблю. Но она сейчас далеко, и мы уже давно не виделись. Но тут недавно появилась в моей жизни одна девушка, мое копье стоит при виде нее, словно стальное. Да и она как бы совсем не против. Но в то же время я понимаю, что если трахну ее, начнутся такие проблемы, что ваш Рагнарек покажется детской возней. Я даже, блядь, напиться не могу, иначе точно не удержусь и трахну ее!

— Ну-у-у-у тебя... ик... и ситуация. По-моему-у ты сли...ик...шком загоняешься, дру-у-ужище. Возьми эту кра-а-алю второй женой. Ик! Или твоя баба слишком у-у-уж жесткая?

Лейф продолжал заливать в себя эль, и язык у него стал заплетаться еще больше, тяня гласные и икая вдвое чаще, чем раньше. Видимо, мою рекомендацию: "не нажирайся!", он понял как: "пей больше!".

— Дело не в характере, Лейф. Просто у нас брак всегда заключается только с одним партнером. Жену или мужа можно поменять, только если один из супругов умер. И то, не всегда.

— Я-я-я т-тебе т-так с... скажу, х-хрень э-э-это все! Бум! — кое-как произнес Лейф и для подтверждения категоричности своих слов стукнул кулаком по столу. — П-поч-ч-щему т-ты не м-мо-о-ож-жешь вз-з-зять с-сто-о... ст-то-оль... К-ко-ор-ро-оч... — Лейф героически держался, но битву с зеленым змием он таки проиграл, отключившись и уронив голову прямо на недопитую кружку с элем. Емкость не выдержала такого издевательства и опрокинулась, облив неблагодарного пьяницу, который не только не допил, но еще и драться вздумал, нахал!

А мне стало еще тоскливей. Умом я понимал, что никакого дельного совета, который позволил бы и на елку залезть, и штаны не ободрать, Лейф не даст. Но надежда все-таки была. Глядя на веселящиеся рожи, я решил все-таки немного приложиться к пиву. В самом деле, вряд ли от одной кружки пенного напитка случится что-то страшное.

* * *

Непередаваемая простым человеческим языком злоба душила ее. В который уже раз. Да как он может?!!! С того самого момента, когда Анхиль стала превращаться из девочки в девушку, мужчины и юноши начали провожать ее полными похоти и желания взглядами. Сколько раз ее звали замуж, она уже давно сбилась со счета.

Несмотря на большое внимание со стороны противоположного пола, Анхильд не слишком была заинтересована в отношениях с мужчинами и отказывала всем, кто хотел на ней жениться. Из-за этого в племени о ней ходили не слишком хорошие слухи. Говорили, что она воображала и любит издеваться над парнями, дразня их, а потом жестоко отказывая.

И до этого у нее с друзьями не складывалось, а затем уж и подавно. Девушки видели в ней соперницу за мужское внимание и не слишком привечали. А с парнями не хотела общаться уже она сама. Похотливые взгляды, а иногда и попытки самым наглым образом облапать были бы ей обеспечены в мужском обществе.

Поэтому в течение некоторого времени единственными людьми, с кем Анхильд общалась на постоянной основе, были Герда, старшая сестра и дедушка Ральф. Однако такое положение дел не продлилось долго, Анхильд подружилась с девчонками, которые выбрали для себя путь воительниц. Они не были похожи на ее бывших подруг. Веселые, добрые, сильные и нисколечко не завистливые. Не было у них второго дна, лицемерной маски, за которой прячется истинное к тебе отношение.

Влившись в их общество, Анхильд очень быстро стала точно так же упражняться с оружием, весело мутузить им подруг и проводить много времени вдалеке от дома. И кое-что еще. Как она узнала позднее, ее новые подруги не только любили мужские развлечения, но и разделяли любовные предпочтения мужчин. Вместо парней они любили молодых девушек. Очень любили.

У Анхильд не было совершенно никаких предубеждений против подобного рода отношений. Что-то слышала давным-давно краем уха. Поэтому ничего страшного в том, чтобы попробовать сделать это с девушкой, она не видела. Попробовала, ей понравилось. С тех ее отношения с остальными воительницами стали еще более тесными и теплыми, скорее даже горячими.

Как ни странно, но дедушка Ральф знал обо всех сторонах ее нового увлечения и не имел ничего против этого. И нет, нельзя сказать, что ему было на нее наплевать.

Когда ей было шесть лет, у нее проявился дар, как потом сказал дедушка. Соседские мальчишки стали кидаться в нее камешками, один из них попал ей в нос. Ей стало так больно и обидно, что она захотела убить их, этих мальчишек. И словно что-то внутри откликнулось на это желание. На мальчишек с огромной скоростью понеслось что-то, от чего так и веяло смертью и холодом. Саму Анхильд пробрало тогда до костей. Одному из мальчишек это задело руку, конечность за считанные секунды высохла и превратилась в руку мертвеца на живом мальчике. Его крик еще долго снился девочке в кошмарах.

Она очень испугалась, побежала домой и рассказала все родителям. Вернее, попыталась рассказать. Вряд ли, они что-то поняли из ее испуганного лепета. От волнения и накатившей истерики Анхильд просто отрубилась, проспав весь оставшийся день. Проснувшись, она впервые в своей жизни увидела старого Ральфа. Родители сказали, что он заберет ее с собой, и теперь он будет о ней заботиться. Вместе с ней Ральф забрал и ее старшую сестру.

Девочка не понимала, что происходит, почему она должна уходить с каким-то незнакомым стариком. Она плакала, цеплялась за все, что только можно, пыталась вырваться и убежать домой, но хватка у Ральфа была очень крепкой. Он сел вместе с ней в телегу, которой правил ее отец, и увез к себе в свой дом, находящийся в прибрежной деревушке, где жили рыбаки и куда, помимо всего прочего, приплывали корабли с большой земли и с других островов.

Поначалу, будучи вырванной из привычного мира, ей было очень тяжело. Выручало то, что с ней была сестра, которая более спокойно отнеслась ко всему произошедшему, поддерживая Анхильд. Дедушка Ральф тоже не оставался в стороне. Он был добр и внимателен к ним, терпеливо разъясняя, почему они покинули родной дом. Оказалось, что незнакомый и пугающий (в тот момент) старик является родным братом их давно умершего деда. Забрал он их потому, что у них с сестрой есть сила, дар богов, который передался им через поколение. Если оставить все, как есть, это может привести к страшным последствиям. Дедушка объяснил ей, что произошло тогда, с мальчишками. Он много говорил о том, что она могла убить этого мальчика или даже обоих. А возможно и навредить самой себе.

Он рассказывал истории про то, что бывает, когда взрослый человек обладает полноценным, сильным даром, но не умеет им пользоваться. Эти рассказы по-настоящему пугали, после некоторых она мучилась бессонницей. Боялась, что Эрик Коротковолосый, который однажды из-за ревности к жене обернулся черным туманом и в безумии убил всю семью, притаился рядом, во тьме. Дедушка сказал, что им необходимо овладеть своей силой, и он научит их этому.

Со временем Анхильд чуть позже, а Герда чуть раньше поняли, что старый Ральф тогда несколько лукавил. Если бы вопрос действительно стоял в том, чтобы обезопасить двух юных ведьмочек от окружающих, ему было бы достаточно одеть на них специальные амулеты, которые выпивали бы излишки их силы.

Дедушке нужны были те, кто продолжит его дело, те, кто станут жрецами племени. Точнее, в их случае, жрицами. Достойных учеников он так и не смог найти, а своих детей у него не было. В обмен на великий дар боги лишили его возможности иметь детей.

Когда они это поняли, никакого желания обижаться на Ральфа или возвращаться домой у них уже не было. К тому времени сестры поняли, что та жизнь, которую им предлагает дедушка намного лучше того, что с ними было бы, останься они на ферме с родителями. Почет, уважение, относительное богатство, долгая, по сравнению с прочими людьми, жизнь, обладание силой, что подвластна лишь очень немногим. И все это в обмен на необременительные ритуалы несколько раз в год. А что их ждало на ферме? Тяжелый труд большую часть времени, брак с каким-нибудь соседом, необходимость тужиться и выдавливать из своего чрева детей, одного за другим. Сами они, конечно же, не знали каково это, но мать и другие женщины рассказывали им, что это очень больно и тяжело.

С родителями девочки с тех пор виделись изредка. Обычно, когда они заезжали в рыбацкий поселок за какими-то своими надобностями. Спустя несколько лет после того, как она покинула дом, Анхильд без особого удивления поняла, что родичи с фермы стали для нее просто хорошими знакомым, с которой ее уже мало что связывает.

Еще позже девочки прониклись тем ремеслом, что преподавал им дедушка. Ощутили всю мощь и удивительные вещи, которые постепенно становились им подвластны. Герда окунулась во все это чуть ли не с головой, крайне слабо интересуясь окружающим миром. Анхильд же избежала подобной участи в силу очень живой и активной (порой даже слишком) натуры.

Необходимость срочно покинуть родной остров, долгое плавание и новая земля, где им теперь предстояло жить. Все эти события, шедшие одно за другим, потрясли девушку и заставили ее взглянуть на многие вещи несколько с другой стороны. Что творится на уме у сестры — Анхильд плохо представляет. Откровенно говорили они за это время лишь один раз, во время плавания.

Она никогда не была за пределами родного острова. Даже ближайшие острова представлялись девушке чем-то эфемерным и не слишком реальным. А тут пришлось сразу уплывать куда-то, вообще за пределы ее миропонимания, чуть ли не на край света. Ральф, как мог, успокаивал внучек и говорил, что за пределами острова люди не ходят на руках, и небо не меняется местами с землей, все везде одинаковое, и, что они почти не заметят разницы.

Нахождение в течение двух месяцев посреди моря на драккаре, набитом людьми до такой степени, что яблоку негде было упасть, запомнилось Анхильд урывками, наполненными не самыми приятными ощущениями. Теснота, боль в спине, головная боль и тошнота — это все, что она вынесла из долгого плавания.

Когда они сошли на берег и начали уже немного обустраиваться, Анхильд поразилась тому, насколько же огромна эта новая земля. Родной остров можно было обойти по кругу всего за день, а пройти из конца в конец и того меньше.

Анхильд с подругами решили тайком пойти, узнать, насколько велик их новый дом. К их немалому удивлению, им не удалось пройти на другой конец и за три дня. Пришлось возвращаться.

Дедушка тогда очень сильно отругал ее и наказал молчанием. Наложил на нее заклятие, которое не давало ей говорить. Длилось оно четыре дня. Надо сказать, Ральф очень редко наказывал Анхильд. Тем более, так. После этого девушка стала проявлять больше осмотрительности в тех или иных своих поступках. По здравому размышлению, они поступили невероятно глупо. Неизвестно, что с ними могло случиться на чужой земле.

Все то время пока строился новый гардр, она вместе с дедом и сестрой помогали возводить дома для племени. Она, конечно, была не настолько умелая, как Ральф, и не могла одним заклинанием сложить бревна нужным образом так, чтобы получилось уже практически готовое строение, только без крыши. Однако подготовить фундамент девушка была очень даже в состоянии.

Затем последовало множество событий, которые, по большому счету, прошли мимо Анхильд. Знакомство с чужаками, налаживание кое-какой торговли. Все это не сильно заботило девушку. Нужно было возводить алтарь богов, чтобы они защитили их племя в этой неизвестной и вполне возможно, таящей опасности, земле. Она трудилась в поте лица вместе с дедом и сестрой, и времени на то, чтобы интересоваться чем-то еще у нее попросту не оставалось.

Несколько десятков дней назад у них в храме, помимо нее, сестры и деда, поселился еще один человек, чужак. Дед сказал, что это очень сильный колдун, и попросил их с Гердой, по возможности, подружиться с ним. Надо сказать, гость произвел на Анхильд довольно сильное впечатление. Он был совершенно не похож на мужчин, которых ей доводилось раньше видеть в своей жизни.

Черноволосый, с короткими, жесткими волосами. Бороды у него не было, только редкая щетина. Темно-карие глаза, отливающие зеленью. Сам он не намного ее выше. Плечи не слишком широкие, да и сложение, в целом, больше похоже на то, что имеет она и ее подруги-воительницы, нежели на мужчин и юношей племени. Даже его лицо больше подошло бы какой-нибудь девке. Его имя тоже было очень странным: "Мерлин", оно ничего не означало, представляло собой лишь бессмысленный набор звуков.

Еще Анхильд очень удивляло, как, будучи еще таким юным, их гость может быть таким сильным колдуном, что заслужил уважение и даже некоторый страх деда.

Однако это было далеко не все, что черноволосый чужак пробудил в ней. Всего за несколько дней девушка отчетливо поняла, что хочет его, как мужчину. Это было странное, доселе неизвестное чувство. Ее лоно буквально изнывало, ей нестерпимо хотелось соединиться с ним. Причем, это появилось не сразу, а нарастало, как снежный ком, катящийся с горы.

Анхильд решила не сопротивляться своему желанию и в тот же день, как оно окончательно оформилось, пошла к Мерлину с вполне ясными намерениями. И была им отвергнута. Он выпроводил девушку из своих покоев, оставив ее злой и до крайности возбужденной.

Всю ночь она пыталась удовлетворить себя самостоятельно, но ничего не получалось. Лоно отчаянно текло и требовало вполне конкретного органа, а не пальчиков хозяйки. С тех пор девушка потеряла покой, заявляясь к чужаку каждый вечер и каждый вечер не добиваясь желаемого.

В какой-то момент Анхильд стала чувствовать невероятную злость, ее начало раздражать буквально все. Неудовлетворённое желание просто сводило с ума. Благо, дедушка вовремя заметил, что с внучкой твориться что-то неладное, и заставил рассказать обо всем.

Старый Ральф дал ей снадобье, которое на время заглушало жажду лона. Девушке стало легче, но полностью желание у нее не пропало, а легкое раздражение стало постоянным спутником. И срывать она его начала на непосредственном виновнике такого ее состояния, на Мерлине.

При этом Анхильд ни на день не прекращала попыток получить желаемое. Постепенно это уже перестало быть для нее просто зовом плоти, а переросло в некую игру, соревнование, которую она уже не могла просто так бросить. Природное упрямство не давало этого сделать.

Сегодня состоялось первое на этой земле чествование Одина. На рассвете каждый ее соплеменник, достигший дееспособного возраста, принес подношения Всеотцу, она вместе с сестрой и дедом принесла в жертву от всего рода трех упитанных коров. Затем пошли сами празднества. Один наблюдал в тот день за всем племенем, поэтому каждому было важно показать удаль, силу и храбрость. Может, бог заметит кого-то из них и отметит своим благословением.

Анхильд очень удивилась тому, что Мерлин тоже решил принять во всем этом участие. У него свои боги, зачем в таком случае привлекать внимание чужих, ей было непонятно.

Что-то стукнуло девушке в голову, и она решила тоже сразиться с ним, на законных основаниях пустить ему кровь, отомстить за все отказы и прочие вещи, уже скорее не реальные, а являющиеся порождением буйной девичьей головки.

Она, конечно, слышала о нём и даже видела его, достаточно неплохие воинские навыки, но все равно считала себя лучше. Основания так думать у нее были достаточно серьезные. Год назад, на празднике Одина Анхильд победила всех, кто решился выйти против нее. И это были не простые драчуны с ферм, а серьезные воины из хирда Дитриха. Позже почти все они погибли, не вернувшись из похода, который, как уверял вождь, сулит несметные богатства.

Анхильд имела редкий дар, она могла, когда это нужно, очень быстро думать. Ральф говорил, что это ее сила ей помогает, что у каждого колдуна есть один или несколько способностей, которые, так или иначе, соответствовали их внутренней сути. Дед, например, мог чуять силу, это очень помогало в его ремесле.

Вкупе с телом, закаленным множеством тренировок, девушка представляла собой очень опасного бойца, справиться с которым могли лишь немногие. И она шла на площадку с четким намерением побить и унизить черноволосого чужака. Однако все вышло с точностью до наоборот. Ее не побили, но унизили, будь здоров.

Часть 2. Отрезок 9

Дверь со смачным грохотом вывалилась наружу, а мне пришлось крепче сжать ручку, чтобы не познакомить лоб с крепким, деревянным полом. Будь проклят этот эль! Вроде выпил всего чуть-чуть, а уже на ногах твердо не стою.

— Инга? Здравствуй, — здороваюсь с девушкой, которая, судя по всему, собралась покинуть храм.

— Здравствуй, Мерлин, — как всегда, холодно ответила девушка.

— Ты дашь мне пройти? — выражая движением брови очень многое, также холодно осведомилась племянница Ральфа.

— Да, конечно, извини, — отошел я в сторону, а затем неожиданно для самого себя спросил. — А где твоя сестра?

Ингигерда будто наткнулась на невидимую стену и воззрилась на меня так, словно в первый раз увидела. Неудивительно, ведь обычно я стараюсь контактировать с Анхильд, как можно меньше. Да и зачем я вообще это спросил?! Хм, а глаза у нее довольно красивые, когда в них нет этого вечно холодного безразличия.

— О... она у... у себя, — несколько растеряно ответила девушка.

— Спасибо, — чуть улыбаюсь, чтобы как-то сгладить момент. А затем отворачиваюсь и медленно, стараясь не свалиться, иду в свои покои. За спиной слышится звук захлопывающейся двери. Ушла.

Все-таки набрался я знатно. Иначе объяснить то, что я решил свернуть к комнате рыжеволосой бестии, нельзя.

— Анхильд! Анхильд! — шепотом зову девушку и осторожно стучусь к ней в дверь. Час уже поздний, и она уже, скорее всего, спит.

— Зачем ты пришел?! — как всегда при виде меня, агрессивно воскликнула стоящая на пороге Анхильд. Минут десять мне все же пришлось провести под дверью. Несмотря на то, что девушка действительно была не рада меня видеть и совершенно не стеснялась этого, весь образ стервы тут же смывался непроизвольной зевотой и движением, которым она потерла сонные веки. Этакая злобная, не выспавшаяся няшка. Стоп! Ее глаза. Неужели она плакала?!

— Я считаю, нам с тобой надо поговорить, — улыбаюсь кончиками губ, пытаясь смягчить ее настроение.

— Не о чем нам с тобой говорить! — отрезала она и попыталась захлопнуть дверь, но я успел подставить ногу. В ответ меня ожгли гневным взглядом, оскалив ровные, белые зубки.

— Все же я прошу, выслушай меня.

С минуту поглядев на меня и поняв, что просто так от моей персоны не избавиться, девушка независимо вскинула свой прелестный носик и одарила меня взглядом, в который вложила все возможное презрение.

— Кхм... — откашливаюсь, напала вдруг необъяснимая робость. Да и зачем я вообще здесь стою? Малодушный порыв — уйти к себе, был задушен мужской гордостью и пониманием, что, если сейчас отступлю, то просто перестану себя уважать. — Я хочу, чтобы ты знала. Ты очень красива, и любой мужчина будет счастлив, овладеть тобой. И я... тоже. Если бы у меня не было жены, я бы ни секунды не колебался.

— Это все? — все также смотря на меня, словно на таракана, спросила Анхильд.

— Да... наверное. Хотя нет, не все, — что-то стукнуло в голову, я потянулся к ней и коснулся пальцами ее щеки. Как ни странно, девушка не сбросила мою руку и не отстранилась, продолжая стоять, словно статуя самой себе. — Не плачь, пожалуйста, Я совсем не тот человек, из-за которого ты должна лить слезы...

— Да что ты говоришь?! — воскликнула девушка, тут же озлобившись. Боги, как же она прекрасна! — Ты униз... Ммм!!!

Притягиваю Анхильд к себе, касаюсь своими губами ее губ и вовлекаю в поцелуй. Поначалу девушка сопротивлялась, пыталась оттолкнуть и прикусить язык, который свободно хулиганил у нее во рту. Но у меня отказали всякие тормоза, просто так отпускать свою "добычу" я был не намерен.

В какой-то момент у Анхильд будто переключился какой-то тумблер, и она пошла в решительное "контрнаступление", активно стараясь перехватить инициативу. Буквально пожирая друг друга, мы ввалились к ней в комнату и плюхнулись на кровать. Дверь я предупредительно захлопнул телекинезом.

Эта рыжая бестия старалась оказаться сверху и оседлать меня, но я не давал ей этого, удерживая доминирующую позицию. Хотя и не без труда. Казалось, она хотела лишь победы в понятной только ей битве. Я же хотел, наконец, овладеть этой непокорной и чертовски притягательной девчонкой.

Разорванная неслабой девичьей ручкой рубашка упала на пол. Ее агрессивная похоть передалась и мне, я отплатил ей той же монетой, уничтожив одежду девушки небольшой огненной искрой. За считанные секунды длинная рубашка осыпалась черным пеплом, открывая вид на восхитительное тело Анхильд.

— АХ!!! — уже давно задубевший член без церемоний ворвался в девственное лоно. Девушке было больно, но в тоже время и приятно. Она получала от боли некое извращённое удовольствие. Это разожгло во мне еще больше агрессии, и я принялся нещадно таранить ее чрево. В меня будто демон вселился. Рыча, словно дикий зверь, я сношал девушку, которая вела себя, как дикая кошка. Царапала мне спину, кусалась и тоже порыкивала.

Она сжимала меня внутри себя так, будто хотела выдоить досуха. Ничего удивительного, что продержался я не очень долго, загнав инструмент поглубже и излившись в нее.

После этого сознание немного прояснилось, я стал понимать, что обошелся с девушкой, как последняя скотина.

— Прости меня, даже не знаю, что на меня нашло... — сразу же начал извиняться я, отстраняясь от тяжело дышащей красавицы.

— Какой же ты все-таки blokk! — произнесла она, глядя мне в глаза каким-то нечитаемым взглядом. Обхватив руками за шею, она приблизила мое лицо к себе и поцеловала.

На этот раз ничего похожего на схватку двух смертельно опасных хищников не было, а был танец двух равных партнеров, которые хотели доставить друг другу удовольствие. Дикое, животное соитие уступило место нежному и осторожному изучению партнера. Мне очень понравилось играться с ее подтянутой, объемной грудью, особенно с этими розовыми, твердыми сосочками. Ее смех, когда я проходился по ним языком, буквально ласкал мой слух. Волосы, эти прекрасные, алые локоны, которые буквально пропитаны ароматом меда и черники. Пальцы буквально зарылись в них, расставаться с ними очень не хотелось. Только сочная, подтянутая попка и грудь могли посоперничать с ними.

В этот раз финал наступил через полчаса. Как ни странно, но ни я, ни Анхильд не устали, а желание нисколько не погасло. Я кончал в нее, практически без перерыва и никак не мог насытиться.

Успокоился я только перед самым рассветом. Даже поразительной выносливости теперь уже моей красавицы не хватило, и под конец она была уже в полудреме. Кончив в последний раз, я буквально свалился на постель, рядом с девушкой и тут же отрубился.

* * *

Шум, поднявшийся после моего выступления, заглушал любой любые посторонние звуки. Перекричать несколько десятков орущих друг на друга глоток было практически невозможно, не говоря уже о том, чтобы унять мужиков, готовящихся перейти от слов к действию.

Однако кое-кому это все же удалось. По залу разнесся вроде бы негромкий деревянный стук, который, тем не менее, был слышен абсолютно всем, несмотря ни на какой шум. Сквозь расступающуюся толпу, чуть горбясь и изображая неспешную старческую походку, с посохом в руке вышел Ральф.

— Ты удивляешь меня, Мерлин, — обратился ко мне старый маг, почти нарочито не замечая всех остальных. — Я искренне считал тебя честным человеком, чтущим законы гостеприимства. Но что я вижу? Ты собираешься втравить мой народ в совершенно ненужную ему войну, подвергаешь всех нас серьезной опасности! И ради чего?! Ради того, чтобы просто напакостить недругу твоего конунга!

Ну, Ральф, это даже как-то неспортивно! Где изящные словесные кружева с двойным, а то и тройным дном?! Где насмешка и в тоже время обвинение собеседника?! Где, мать твою, непрошибаемые аргументы! Да, разбаловал меня Гаюс, Ральфу до ворчливого лекарю, как до Китая пешком. Его обвинения и также хрупки, как лед в апреле.

— Ты серьезно ошибаешься, Ральф, если думаешь, что я хочу куда-то вас "втравить". Вы сами себя "втравили", когда приплыли на эту землю и решили поселиться здесь. Неужели ты всерьез полагаешь, что хозяева этой земли потерпят у себя под боком чужаков, говорящих на другом языке, поклоняющихся другим богам и, самое главное, не платящих дань? Именно потому, что вы очень хорошо ко мне отнеслись, помогли в трудное для меня время, я хочу помочь всем вам. Сейчас идет война, конунг Сарум и его ярлы и пальцем не пошевелят, если на землях не произойдет чего-то по-настоящему страшного. Но война рано или поздно закончится. Ярлы со своими воинами вернутся домой, и вот тогда, будьте уверены, на вас обратят внимание. Я готов просить за ваше племя перед своим конунгом, чтобы он взял вас под защиту. Взамен же вы должны показать, что вы — полезные союзники! Очень даже честная сделка, как по мне!

По глазам старика вижу, не убедил. А вот окружающие начали переводить несколько растерянные взгляды с меня на Ральфа и обратно. С одной стороны, старый маг имеет довольно большой авторитет, с другой стороны — я, который такого авторитета не имеет, но кое-чем уже известен и говорю довольно разумные вещи.

— Ты говоришь, идет война. А что будет, если твой конунг проиграет? Что в таком случае нам делать? Да, говоришь ты складно! Но имеешь ли ты право говорить от имени своего конунга? Вдруг, все, что ты нам тут наобещал, не стоит и сушеного рыбьего хвоста?

Пока я молчал, обдумывая, как бы половчее отбиться, люди, особенно старшего возраста, отдельными репликами стали выражать поддержку Ральфу. Один беззубый старик даже посмел грязно выругаться в мой адрес, обозвав: "helvítis lygalaupur". Я выпустил немного маны, особенно надавив на этого пердуна, который тут же схватился за сердце и побледнел, посторонний шум в мгновение затих. Присутствующие, кроме Ральфа, обратили на меня опасливые или даже откровенно испуганные взгляды.

— Колдун слишком любезничает с тобой, чужак! — вперед вышел высокий белокурый мужчина в довольно богатых одеждах с виднеющейся кое-где золотой вышивкой. Статью он был не обижен. Впечатление не портили даже следы старения в виде многочисленных седых прядей и выделяющих морщин. Что его портило, так это выражение лица. Надменное,я бы даже сказал, спесивое. — Мы оказали тебе честь, быть здесь, среди достойнейших и даже дали тебе право говорить, но ты оскорбляешь нас гнуснейшей ложью! Ты хочешь, чтобы наши мужи воевали и погибали за какого-то хера, про которого мы первый раз слышим в обмен на какую-то "защиту"! Ха! Нам не нужна ничья защита! Особенно с sonur hóra, который держит подле себя таких подлых змей, как ты! Тьфу!

Стирая с лица слюну, я пытался понять: это глупость или провокация? Этот, судя по всему, важный и богатый хрен мало того, что в грубой форме оскорбил меня, моего сюзерена, он еще решил меня публично унизить. Настолько уверен в себе или у него есть какой-то план?

А в доме собраний тем временем установилась просто гробовая тишина. Одни, те, кто более или менее, меня знали, предвкушали мой ответ, вторые, знавшие меня чуть хуже, ждали, чего же сейчас сделает "страшный" колдун, а третьи пребывали в злобном предвкушении.

— Ты невежлив, прежде, чем говорить, ты должен был представиться, — прозвучал мой спокойный голос в полной тишине.

На лицо моего собеседника выполз самодовольный оскал, оглянувшись на тех, от кого как раз и шло злобное предвкушение напополам с презрением (с чего бы?), он преисполнился еще большей спеси и заговорил.

— Мое имя Дитрих, сын Дьярви, из рода Грегер. Ты хочешь мне что-то сказать, чужак?

— Да, хоть ты, наверное, это знаешь, но вежливость обязывает меня представиться. Мое имя — Мерлин. Отца своего я не знаю. Он сбежал от матери, когда я еще не родился. И рода своего у меня тоже нет. Хочу, чтобы ты знал это. Я — Мерлин, безродный и не знающий отца, вызываю тебя Дитрих, сын Дьярви, из рода Грегер на поединок во славу Одина.

В ответ раздался громогласный смех Дитриха. Вскоре к нему присоединилась добрая четверть собравшихся, которые почему-то были практически все здоровыми мужиками в возрасте, под стать самому Дитриху. Затесалась в эту компанию одна женщина "за тридцать", наверное, чья-то вдова.

— Ха-ха-ха!!! Ну... ха-ха... насмешил! Поединок тебе... ха... подавай! Да кто ты такой, úrþvætti, чужак чтобы я — вождь этого благословенного богами рода бился с тобой?! Да еще и во славу Всеотца! — его смех был вполне искренним, а также самодовольство от того, что, как он думает, все больше и больше втаптывает меня в грязь. Хм, а Ральф тем временем стоит, как ни в чем не бывало. Почему он молчит? Почему не поддержит этого радостного дебила? Вместе у них намного больше шансов задавить меня. К тому же, если их сторонники объединятся, надеяться на "независимых" мне уж точно не стоит.

— Я правильно понимаю, ты отказываешься от поединка со мной? — вежливо спрашиваю, сохраняя бесстрастное выражение лица. Судя по эмоциям, мое поведение окружающие восприняли как слабость, даже те, кто, в принципе, доброжелательны ко мне,. Скандинавы такие скандинавы. Хотя, скорее, просто время такое, непростое. Что ж, непростые времена требуют непростых решений.

— Ты еще и тупой! Да, я отказываюсь, ты — грязное отребье, недостойное даже сапоги мне лизать! — уже откровенно веселясь, ответил этот "вождь".

Это были последние членораздельные звуки, которые он издал в своей жизни. За доли секунды над моей ладонью сформировался плотный огнешар и со скоростью арбалетного болта устремился к моему собеседнику. Никто ничего не успел сообразить, а горящее и визжащее от боли тело врезалось в предусмотрительно созданный барьер, отгораживающий центральную площадку от лавок, на которых и сидит большинство присутствующих.

И пока народ выпадает в осадок от резкой смены обстановки, выпускаю в ауру треть всего резерва. Не смертельно и даже для здоровья не особенно вредно, но ощущение давящей мощи послужит неплохим аргументам для того, чтобы не делать глупостей. Так и получилось, до того, как тушка Дитриха перестала подавать какие-либо признаки жизни, и я не забрал назад весь магический огонь, погасив таким образом тело, народ даже дышать старался как можно тише. Они взирали на меня круглыми от изумления и страха глазами.

Но были два исключения. Та самая "вдова", секунду назад насмехавшаяся надо мной, и Ральф. Первая не испытывала такого уж сильного страха, скорее сильное опасение вместе с... эээ?! Вместе с возбуждением и желанием, направленным на меня. С учетом того, что буквально только что этого не было, она — настоящая садистка-извращенка. М-да.

Что касается старого мага, то его эмоции все также были закрыты от меня, но никакого всплеска маны или даже излишне резкого движения внутренней силы от него не последовало. Интересно, я только что убил вроде как важного члена племени, а жрец племени, который, по идее, должен такие вещи пресекать, никак не отреагировал.

— Если воин отказывается от поединка, значит он трус, и его жизнь ничего не стоит. Так принято на этой земле. Вы поселились здесь, будьте любезны, уважать законы этой земли! — говорю я собравшимся, а затем поворачиваюсь к Ральфу. — Нас прервали, но я отвечу на твои вопросы. Да, риск того, что мой конунг проиграет, есть. Но вы рискуете в любом случае. Встанете вы на сторону одного конунга или другого, это ничего не изменит. Кто-нибудь из них все равно одержит победу, а кто-то потерпит поражение.

Старый маг вперился в мои глаза цепким, внимательным взглядом, будто пытаясь что-то в них прочесть или решить для себя какую-то дилемму.

— Ты так и не сказал мне о гарантиях. Чем ты можешь подтвердить свои слова?

— Не волнуйся, я не бросаю слов на ветер и готов подтвердить все на Алтаре! — как в таких случаях говорят? "Все или ничего"?

* * *

— Вы откуда? — спрашиваю у подошедших воинов в количестве около дюжины.

— Мы воины рода Вегейр, пришли согласно договору, — ответил относительно молодой, чуть старше меня парень. Хотя в отряде были воины постарше.

— Отлично, ваше место вон там, — и указываю рукой на заблаговременно приготовленное для этого рода место. После этого мужики, молча, с каменными рожами последовали туда, куда я их послал. Кроме одного.

Эх, когда я думал, что самым сложным будет вынудить это залетное племя идти в военный поход, я сильно ошибался. Оказывается, этим скандинавам было достаточно пары пафосных речей и наглядной демонстрации, кто здесь самый крутой. Если бы не Ральф, никто бы, наверное, и не стал задавать неудобных вопросов.

Больше всего я намучился, когда пришло время организовывать все это. Собирать ополчение или провести все на добровольных началах? То есть, кто хочет — идет, кто не хочет — не идет. После нескольких часов споров и уточнений (с моей стороны) сошлись на втором варианте. Мне нужен был скорее небольшой мобильный отряд, который сможет навести шороху в одном месте, в другом, в третьем, и хрен его потом поймаешь, а не маленькая армия с ограниченной мобильностью.

Или, например, вопрос, откуда брать припасы в дальнюю дорогу. С оружием, хвала всем богам, все было более или менее нормально. Практически у каждого члена племени имелось личное оружие.

А вот договариваться с родами, обговаривать время и место сбора было тем еще геморроем. Каждый стремился растянуть все это дело. Пришлось устанавливать жесткие сроки и устанавливать материальную ответственность за каждый день опоздания.

— Что? — спрашиваю у застывшего напротив меня юноши, который почему-то остался и не пошел со своими.

— Достопочтимый... — неуверенно начал он, — глубокоуважаемая* Ода просила передать, что у нее есть для тебя дар, и она хочет вручить его тебе с глазу на глаз.

— Хм, когда глубокоуважаемая матрона* ждет меня? — интересно.

— Она будет рада видеть тебя в любое время.

* * *

Фух, наконец-то со всем разобрался! Все рода прислали своих воинов, оружие и амуниция в порядке. Об однотипных и довольно качественных комплектах, как в армии Камелота, приходится только мечтать. У большинства защита представлена только в виде большого, круглого щита и плотной кожаной курткой. Некоторые имеют неплохие кольчуги и шлемы. И по пальцам можно пересчитать тех, кто одет в пластинчатую броню, под стать той, что носят рыцари.

Всего сто сорок восемь человек, а как я намучался! В армии Камелота есть четкая, устоявшаяся иерархия и организация. Множество чисто технических вопросов вынесено за скобки и у рыцарей голова обо всём этом не болит.

Три дня ушло на то, чтобы всех собрать, назначить младший командный состав и тщательно проработать и согласовать походный порядок. А то ведь никто и слова-то такого не знал. У них все просто, собрались, договорились куда идти, следить, чтобы никто особо не отставал, и все. Пришлось по несколько раз объяснять и разжёвывать этим людям базовые принципы армейской организации. Еще и плевались, сволочи! Мол, какая-то ерунда, деды наши так не делали, и нам не следует. Гребаные блюстители традиций! Как бы не так! Ленивые жопы! Пришлось надавить на них и напомнить о судьбе некоего Дитриха.

Ещё эта Ода! Что ей вообще надо?! Времени и так нет, а тут она со своими приглашениями. И ведь не откажешь! Эта дама предоставила дюжину хорошо вооруженных и экипированных воинов, прочие рода дали, в основном, лишь бездоспешный молодняк.

Дело уже идет к закату, виднеющаяся морская гладь почти окрасилась в розово-оранжевый цвет. Неповторимый пейзаж, который можно увидеть лишь на побережье. Благо, особняк Оды находился как раз ближе к морю. Странная всё-таки женщина. Все бывшие сторонники убитого мной вождя буквально пылали ко мне чистейшей, концентрированной ненавистью пополам с животным страхом. В крайнем случае, имело место сильная неприязнь. А тут? У неё даже в эмоциях при общении не прослеживалось никакого негатива. Хотя понять, что она чувствует в конкретный момент, довольно сложно. Мало того, что ее эмоции скачут, словно бешеные тараканы, меняясь через каждые несколько минут, так они еще и смешиваются между собой во всякую непонятную ерунду.

Не хочется делать поспешных выводов, но такое состояние эмоциональной сферы свидетельствует о том, что у дамы не всё в порядке с головой, и, по идее, вести себя она должна, как неуравновешенная истеричка. Однако это далеко не так, Ода производит впечатление спокойной и властной женщины. И либо у нее просто чудовищный самоконтроль, либо мои умозаключения не соответствуют реальности, и дело в чем-то другом.

На входе меня встретил десятилетний мальчишка, судя по всему, выполняющий обязанности прислуги, и проводил меня в большой и пустой зал с очагом. На стенах висело разнообразное оружие, а на полу, в нужных местах,расстелены медвежьи шкуры.

Рядом с очагом, на одном из кресел сидела, в принципе, еще вполне симпатичная, белокурая женщина, укутанная в темно-синий плащ с воротником из лисьей шкуры. Ее босые ноги покоились на одной из шкур.

— Приветствую тебя, достопочтимый Мерлин, смотрю, тебе передали мое приглашение, — приветливо улыбнулась она, увидев меня. — Прошу, проходи, присаживайся, угощайся, чувствуй себя, как дома.

Указала Ода на кресло, напротив себя, и на столик, на котором стоял расписной серебряный кубок. В нем исходило паром пряное вино.

— Благодарю тебя, глубокоуважаемая, — сажусь в кресло, беру в руки кубок и делаю небольшой глоток. Каждый раз угощает меня этим напитком. Да и сама, как я заметил, очень любит его. Оно и не мудрено. Вкус у этой поделки скандинавов, хоть и своеобразный, но довольно приятный. Чем-то напоминает глинтвейн, только более сладкий. — Не сочти за дерзость, но у меня очень много забот, и я не могу позволить себе слишком долго бездельничать. Твой родственник сказал, что у тебя для меня какой-то дар. Я очень благодарен за твоих воинов, это — лучшее, что ты могла преподнести в дар. Ты уже сделала для меня очень много, нужды разоряться еще больше нет.

— Ха-ха! Какой же ты все-таки милый, — рассмеялась моя собеседница. — Не тревожься, это дар уж точно не введет меня в разорение.

Сказав это, Ода встала с кресла и одним движением сбросила с себя плащ, под которым не оказалось никакой одежды. От открывшегося вида у меня в паху мгновенно вспыхнул жар, а штаны показались неожиданно тесными. Надо признать, она была очень красива. Но не так, как Анхильд или Моргана, которые являются прекрасными юными девушками. Здесь имеет место красота зрелой женщины. В прошлой жизни для этого существовал специальный термин, правда, я уже и не помню его за давностью лет. Что-то на "м".

Легкая пухлость, не переходящая, однако в полноту, а придающая формам лишнего объема. Чистая, белая кожа без видимых изъянов. Грудь никак не меньше пятерки с выделяющимися, розовыми ореолами. При этом она не висит, как можно было бы подумать при таком размере. В меру плоский животик со следами былых тренировок и не только. Округлая, сочная попа, которая так и манит ухватиться за нее или же шлепнуть.

— Поверь, мой дар доставит много удовольствия нам обоим, — произнесла Ода чарующим голосом, от которого у меня по спине пробежал табун мурашек. И отнюдь не от страха. Затем она наклонилась ко мне, и чудесным образом мое лицо оказалось напротив ее раскачивающихся грудей, от которых я не мог, да и не хотел отвести взгляд.

Шикарная женщина под конец тяжелого и напряженного дня без всяких двусмысленностей предлагает мне себя. Любой нормальный мужик даже не стал бы раздумывать на моем месте...

Вот и я не буду! Наверное, я — сволочь, кобель и еще куча подобных эпитетов, но я уже изменил Моргане с Анхильд, причем неоднократно. Поздно уже хранить верность!

Притягиваю к себе Оду, усаживаю на колени, обнимаю и начинаю ласкать ее грудь. Пальцами, языком и чуть-чуть зубами. Издав томный, грудной вздох, она вся буквально подалась вперед, утопив мою голову в своих дынях, которые я продолжал обрабатывать.

С трудом расстегнув штаны, выпускаю на свободу своего зверя, проникая в мокрую пещеру женщины. Ее лоно было не таким узким, как у моих предыдущих партнерш, но она компенсировала это опытом и мастерством. Мышцы там у нее были неплохо натренированы, и Ода чуть ли не массировала мою часть внутри себя. Ощущения от этого были, конечно, потрясающие. Вдобавок к этому, она буквально прыгала на мне, головка буквально упиралась ко входу в матку, грозя всё-таки попасть туда.

Однако через некоторое время мне надоела такая поза, я повалил женщину на спину, прямо на медвежью шкуру и принялся яростно в нее проникать. Громкость и частота стонов тут же увеличилась. Засмотревшись на ее ротик и пухлые губки, понимаю, что еще не уделял внимание этой части тела любовницы, и без промедления целую ее, пуская в ход язык. Дыхание ее отдавало какими-то травами, и было довольно приятным. Судя по первой реакции, Ода не была знакома с подобными ласками. Она позволяла моему языку безраздельно хозяйничать, лишь постанывая мне в рот. Спустя несколько минут я подошел к пику и, не подумав вынимать член, излился в партнершу. Та уже успела пару раз заехать на вершину блаженства и обиженной не осталась.

Несколько минут я лежал на шкуре зверски убитого животного и игрался с грудью Оды, которая, закрыв глаза, блаженно улыбалась в полудреме. Но мое желание вновь поднялось, и начался второй раунд. Немного взбодрив партнершу, я пристроился к ней и опять стал сношать ее в миссионерской позе. Не знаю почему, но меня безумно возбуждал ее взгляд, обращенный на меня, и я еще дважды излился в нее, беря в такой позе.

Партнерша же почему-то не проявляла излишней активности, полностью отдавшись в мои руки. И это тоже нехило возбуждало.

После традиционной любви, глядя на грудь любовницы, мне в голову пришла одна идея...

Сидя в кресле, я поглаживал макушку Оды, она буквально утопила моего дружка в своей груди, оставив лишь головку, которую активно дразнила язычком. Пришлось немного потрудиться, чтобы объяснить женщине, чего я хочу, и зачем это. Однако когда она поняла мою идею, то тут же загорелась ею не меньше меня. И сейчас она, хоть и неумело, но делает мне что-то, название чего я забыл, совмещенное с попытками на минет.

Пока она этим занимается, мне зачем-то захотелось посмотреть, почему у нее эмоции так скачут. Хм, как интересно. Узнав то, что нужно, я перестал забивать голову лишними мыслями и позволил наслаждению с новыми оттенками унести меня.

* Настало время кое-что прояснить. Так как я описываю не феодальное общество, а развитый родоплеменной строй с уже выстраивающейся иерархией, но сохраняющий в себе общинную демократию, то и обращения пришлось взять, которые подходили бы под этот строй. Глубокоуважаемые — это главы того или иного рода. Также слово матрона пришлось добавить, чтобы широкому читателю было понятно, что это за персонаж, и какое место занимает в племени. При этом я, конечно же, страшно погрешил против историчности (не в первый раз).

Часть 2. Отрезок 10

На пригорке, посреди луга, расположился приземистый замок, всем своим видом производящий впечатление маленького, но очень крепкого орешка. Правильный квадрат, с каждой стороны которого имелись внушительные, круглые башни с баллистами на крыше. И это не считая башни донжона, приютившей у себя настоящую катапульту.

Толщина стен также вызывает изрядное уважение. Навскидку можно предположить, что их толщина составляет полметра. Внутри уже знают о нашем приближении, ворота закрыты, а жители посада укрылись за стенами, оставив свои дома.

Проявляя осторожность, мы остановились в километре от замка. Как оказалось, не зря. Такое количество осадных машин стало бы для нас крайне неприятным сюрпризом. Благо, у меня есть возможность провезти безопасную разведку.

Просиживая в Тромсгарде и набираясь мудрости у Ральфа, мне пришла в голову одна интересная идея. Затем она переросла в перспективные эксперименты, а сейчас, без всякого преувеличения, можно говорить о новом направлении в магическом искусстве. Пока все еще очень сыро, но перспективы просто захватывают дух.

После того, как Ральф показал мне, как лучше и безопаснее общаться с богами и божественными сущностями калибром поменьше, я крепко задумался. Старый маг рассказывал о том, что есть множество мелких духов, взаимодействовать с которыми очень сложно. Их разум слишком сильно отличается от человеческого. Поэтому работают с ними только отдельные представители колдовского племени, или достаточно безумные, или же получившие хорошую базу от учителя. Сам Ральф никогда этим не занимался и не собирается даже пробовать.

Из слов старика вырисовывался образ нормального такого шамана. Эксплуатирует разных духов, заключая с ними контракты; на своей земле, где проживает всю жизнь, по-настоящему страшен. Также, если дать ему достаточно времени для подготовки к битве, устроит врагам похохотать. А вот в спонтанной схватке такие товарищи значительно слабее большинства колдунов и жрецов. Если, конечно же, у противника будет равное количество силы, опыта и мастерства.

И возникла идея. Так как я, скорее всего, самый искусный маг разума в мире (не считая, конечно же, Дракона), то и общаться через мыслеобразы с подобными существами, наверное, смогу. Так как методы обращения, что к богам, что к духам, практические одинаковые, я соорудил рунный круг призыва. На всякий случай сделал это за стенами Тромсгарда, не слишком близко, но и не слишком далеко.

Пришлось повторять призыв несколько десятков раз прежде, чем откликнулся хоть кто-то. Первым, кого я вызвал, был мелкий дух Воздуха. Очень игривое и энергичное существо с просто гигантским шилом в несуществующей пятой точке.

Мои умозаключения подтвердились. Общение с духом доставляло определенные трудности из-за разности восприятия, но было вполне посильным делом. Голова стала трещать только спустя несколько часов, а это уже показатель.

В конце концов, мы заключили что-то вроде договора. Я ему энергию, а он выполняет все мои приказы. Оказалось, больше, чем игры, дух любит ману. Если судить по переданным ощущениям, она для него, словно самая вкусная сладость, витаминный коктейль и сытный, прожаренный бифштекс, истекающий соком. То есть, вещь одновременно сладкая, сытная и очень полезная. Это очень грубая аналогия, там все намного интереснее, но по-другому, понятными человеку аналогиями не объяснить.

По-первости пришлось отпустить духа, так как у меня не было сосуда, куда его можно было бы поместить. Благо, он смог более или менее понятно объяснить, куда ему было бы приятно "поселиться". Пару дней ушло на то, чтобы соорудить дом для духа. Представлял он из себя вырезанную из дерева фигурку чайки (дух любит птиц) с серебряным шаром внутри (пришлось потренироваться в фигурной трансмутации). Птичка полностью умещалась в ладони, то есть была относительно миниатюрной.

С тех пор я стал проводить со своим новым питомцем разные эксперименты. В конце концов, мне удалось нащупать очень интересную тропу. Сам по себе дух был довольно слаб. Даже с моей подпиткой ему нужно несколько лет до тех времён, когда он будет хоть что-то из себя представлять.

Но я совершил настоящий прорыв, войдя с духом в настоящую синхронизацию! Настоящее соединение разумов через духовное тело! Я смог на некоторое время стать духом Воздуха! Это такой кайф, просто словами не передать! Непередаваемые ощущения свободы и бескрайнего простора! Я понял, почему мой питомец настолько непоседлив.

К сожалению, долго находиться в такой синхронизации нельзя. С определённого момента тебе все сложнее отделить себя от духа, начинаешь забывать, кто ты.

Сейчас я един с духом, летаю над замком, осматриваю все, что там происходит непосредственно, вблизи. А происходят там нормальные военные приготовления. Мирных жителей четко отвели куда-то всем скопом, видимо, чтобы не мешались. Расчеты осадных машин высматривают наш отряд и ждут, когда же мы войдем в зону поражения. На стене стоят облаченные в добротные доспехи воины с двухметровыми копьями, а во внутреннем дворе квадратом стоят лучники... Не понял, почему здесь, а не на стене? А, кажется, дошло, передо мной ни хрена не снайперы, и стрелять они будут тупо по площади. Просто и эффективно. Общее число защитников — пятьдесят шесть, если не считать осадные расчеты. Лорда, кстати, почему-то нигде пока не видно.

Так, с разведкой закончили, теперь займемся диверсиями. Уплотняю собственное тело в одном месте, придавая ему бритвенную остроту, подлетаю к одной из баллист и начинаю аккуратно пилить тетиву. На все про все ушло десять минут. Теперь попытка выстрелить из неё приведет к тому, что тетива попросту лопнет.

Потратив еще час на то, что обезвредить подобным же образом остальные машины, я прервал синхронизацию, вернувшись в свое тело.

— Ну, что там? — от нетерпения переминаясь с ноги на ногу, спросила Анхильд.

Да, я не сказал. Эта неугомонная девчонка увязалась со мной. Просто пришла в лагерь сбора и сказала, что идет со мной в поход. Глянув в ее полные решимости глаза, у меня пропало всякое желание спорить. Это было просто бесполезно.

Я надеялся, что она останется в Тромсгарде, и наши бурные отношения останутся в моем сердце приятными воспоминаниями, о которых лучше не распространяться. Но не сложилось. И дело даже не в том, что она привела с собой своих подруг-воительниц. Она любит меня, в тот момент это стало ясно, как день. Анхильд мне тоже небезразлична, но люблю я только Моргану.

Однако прогонять ту, что открыла для меня свое сердце, было выше моих сил. В дальнейшем так уж вышло, мы стали делить одну палатку, спать вместе, во всех смыслах этого выражения. Из-за по-настоящему выдающихся воинских и командирских качеств девушки, я назначил ее командовать лучниками, коих в отряде было аж сорок человек. Конечно, это были не чистые стрелки, способные со ста метров белке в глаз попасть. Просто, как оказалось, все воины, так или иначе, неплохо обращаются, что с топором, что с копьем (метательным в том числе), что с луком. Этакие универсалы. Хотя у такого подхода есть большие минусы, например, среднее владение всем перечисленным. Но при этом, имеются и вполне очевидные плюсы. Возможность быстро перестроиться в бою дорого стоит. Скачет, предположим, на лучников кавалерия. А тут они раз, бросают луки, поднимают с земли щиты и копья и образуют плотный строй.

Естественно, у кого-то даже при таком подходе лучше получается что-то одно. Лучники у нас в отряде это те, у кого лучшие навыки именно в стрельбе. А Анхильд я поставил командовать ими по той причине, что больше половины стрелков составляют ее подруги. Девушки, конечно, были не слишком довольны своей ролью. Им бы пришлось по душе место где-нибудь на передовой. Но я смог убедить Анхильд в необходимости своего решения, а она-то построила уже своих подруг.

— Я смог насчитать полсотни воинов. Подозреваю, что их там несколько больше. В принципе... это не имеет значения... Кстати, что ты здесь делаешь? Разве у тебя нет своих обязанностей?

— Хмпф! — пренебрежительно фыркнув, Анхильд ушла в арьергард, к своим подчиненным. Эх, дождется у меня! Выпорю, несмотря на все заслуги и блатные связи! Если бы я еще сам не являлся этими самыми "блатными связями", вообще было бы все замечательно.

И вот она всю дорогу так! Сколько раз уже говорил о том, что надо разделять работу и личные отношения, что своими выходками она роняет мой авторитет в глазах воинов, как со стеной разговариваю. Решено, если Анхильд в следующий раз отчебучит какую-нибудь ерунду, ее задница познакомится с розгами.

Усиленным магией голосом отдают приказ всем строиться в боевой порядок, представляющий из себя довольно незамысловатую позицию. Линия копейщиков в два ряда, позади лучники, а впереди всего этого безобразия я вместе с дюжиной элитных воинов, с головы до пят облаченных в металл. В руках у половины самые настоящие двуручные секиры. Остальные были все же более традиционны, используя добротные каролинские мечи со щитами.

На замок, кстати, пошли далеко не все. Часть я оставил охранять обоз и лошадей, ну, и в качестве резерва, само собой.

К сожалению, отдать приказ недостаточно для того, что воины встали так, как тебе надо. Строевая подготовка пока что хромает на обе ноги. Приходится самому ходить вдоль шеренги и чуть ли не каждого бойца ставить так, как нужно.

— Стой!!! — останавливаю отряд в трех сотнях метрах от замка и тяжело, про себя вздыхаю. К счастью, отряд сильно не растянулся во время марша и даже сохранил кое-какую форму. Именно что кое-какую, на нормальный строй это походило мало.

В этот раз отдаю команду своим замам, чтобы они привели это безобразие в порядок. Подобрал я себе тройку толковых, а главное уважаемых воинов, которые наиболее лояльно относились к тому, что я пытался вдолбить окружающим. И всю дорогу, в течение полутора недель, держал при себе, объясняя многие прописные истины. Пока они еще не слишком готовы, но пусть привыкают потихоньку, под моим присмотром, командовать "по-новому".

Вновь синхронизируюсь с духом, но в этот раз не полностью, а лишь частично, чтобы и себя можно было контролировать. Сейчас я лишь смотрю "глазами" духа, зависшего на высоте птичьего полета. Этакий вид сверху, как в компьютерных стратегиях.

Одновременно с этим начинаю плести огненный шар. Обычно у меня на это заклинание уходит меньше секунды, но случай сейчас особый и заклинание мне нужно несколько иное. Файербол, которым я пользуюсь, по факту, является подобием фугасного снаряда. То есть, при соприкосновении с твердой поверхностью взрывается, создает ударную волну и неплохо жжет то, что попало в эпицентр взрыва. В принципе пара-тройка подобных, неплохо накаченных маной снарядов с гарантией пробьют стену. Проблема в том, что сопутствовать этому будут солидные разрушения. В худшем случае на месте замка останутся горящие руины. Мало того, что это все-таки очень негуманно, так еще и пришли мы сюда совсем не за этим. Своих друзей-скандинавов я сманивал в этот поход возможностью всласть пограбить. И вот, место сосредоточения всяких полезных и приятных ништяков взлетит на воздух прямо в Ад. Меня, мягко говоря, не поймут. Тем более, что я запрещал им грабить попадающиеся по пути деревни.

В связи со всем вышеизложенным, пару дней назад я добавил в обычный огнешар некоторые плетения, фактически, сделал модификацию того примитивного конструкта, который чисто интуитивно создал, еще живя в деревне.

Фаербол под номером два намного более стабилен по своей структуре, взорваться он может только тогда, когда мана в элементах сдерживающего конструкта кончится. Но вся прелесть в том, что к тому времени потеряет силу и само заклинание в целом. Он имеет также намного более высокую температуру, вплотную приближающуюся к плазме. Однако влияет он только на то, что находится от него не дальше двадцати сантиметров. Ну, и еще я могу управлять им в пределах видимости. Собственно, именно поэтому я и подключён сейчас к духу. У меня получился очень эффективный и мощный, но капризный инструмент, требующий постоянного контроля. Возможно, потом я доработаю это заклинание. Но пока имеем то, что имеем.

Через пять минут в десятке метров от меня и в двух метрах над землей висел оранжевый шар трех метров в диаметре. Внутри него туда-сюда "плавали" и "перекатывались" языки пламени. Судя по эмоциям окружающих, впечатление он производит довольно таки жуткое. Даже несмотря на то, что воины чисто физически не могли ощущать жар, они его таки ощущали. Не по-настоящему, это было фантомное чувство на основе визуальной информации, проявившееся примерно у трети всего отряда.

Осторожно сдвигаю получившуюся фигню вперед, затем назад, вверх, вниз влево, вправо. Тестирую, в общем, на управляемость. Управляемость была хорошая, задержка между командой и действием всего четыре доли секунды.

Проверив все, что только можно и нельзя, отправляю конструкт непосредственно к цели. Летит, кстати, хорошо. Со скоростью автомобиля по пустой дороге в черте города. То есть, где-то шестьдесят-семьдесят километров в час. Когда до замка оставалась совсем чуть-чуть, я решил пересмотреть приоритеты. Вместо того, чтобы плавить дырку в стене, шар отправился гулять "по верхам", сжигая на хрен всех, кто сейчас стоит на стенах и башнях, а также плавя камень до такого состояния, чтобы туда уже невозможно было забраться.

Хорошо, что я нахожусь достаточно далеко, иначе крики заживо сгорающих людей здорово сбивали бы мне концентрацию. Если даже с расстояния это здорово отдает жутью, боюсь даже представить себе, какое впечатление оно производит вблизи.

Как бы то ни было, устранив угрозу того, что нас будут хоть сколько-нибудь прицельно поливать стрелами, возвращаюсь к главной задаче. Повинуясь моей воле, оранжевый шар улетает от башни донжона и устремляется к участку стены справа от ворот.

На то, чтобы оставить на месте стены одну большую брешь у меня ушло меньше десяти минут. Честно говоря, я рассчитывал на более быстрый результат. Судя по всему, произошла небольшая переоценка получившегося инструмента. По идее, все должно было кончиться максимум спустя три минуты. Хм, неужели я где-то ошибся в расчетах? Или конструкт вышел кривым? Так! Отставить размышления не по делу! Заняться всем этим можно и после, а сейчас имеем то, что имеем.

А ведь та башенка с теми широкими бойницами там совсем даже лишняя. Еще один мысленный вздох. И ее еще плавить! Такими темпами я себе мигрень заработаю!

На этот раз у меня ушло почти пятнадцать минут. А также пришло чувство приближающегося ментального истощения. Не магического, а именно ментального. Маны у меня еще столько, что хватит на небольшой Армагеддон в локальных масштабах. А вот способность концентрироваться, создавать плетения или заниматься любой другой деятельностью, требующей напряженного умственного труда, скоро иссякнет.

Раньше, до битвы и временной неспособность хоть что-нибудь наколдовать, я даже и не подозревал, что подобное вообще может быть. Даже, несмотря на то, что я практически не спал, тренировался, учился, как проклятый, а затем и учил, таких проблем не возникало. Хотя, конечно, порой случались моменты, когда мне отчаянно хотелось подорвать к чертям собачим весь Камелот и убежать далеко-далеко, желательно на тропический остров и вместе с Морганой. Особенно часто такое случалось, когда мне в течение одних суток приходилось одновременно терпеть местами очень раздражающее бурчание Гаюса и терпеливо, не срываясь, по десятому кругу объяснять детям ту или иную тему.

В ходе магических практик с Ральфом я заметил, что через какое-то время я впадаю в состояние, когда не то, что плести конструкты, а просто думать становится как-то... сложновато. Естественно, такое не могло меня не обеспокоить. Пару дней я практически без перерыва медитировал, пытаясь понять, в чем дело.

Диагноз вышел неутешительный. Хотя и не такой страшный, как мог бы быть. Все дело в увеличившихся объемах резерва. Оказалось, такое большое количество маны само по себе изрядно давит на мозги, а уж осознанный контроль магии отнимает еще больше умственных усилий. Вот и получилось, что имея огромный резерв, я не могу им пользоваться в полной мере. Ситуация стала даже тяжелее, чем раньше. Если в течение дня я интенсивно колдовал, даже не подходя к граница ментального истощения, то вечером на меня наваливается усталость, а сознание проваливается в сон. Жить в таком же темпе, как раньше, уже не выйдет.

Так, все. На месте башни осталась лужица раскаленного камня. И это ведь еще не конец, а я уже на пределе. Отключаюсь от духа, чтобы лишний раз не напрягать разум, запускаю шар как можно выше и разрушаю к чертям сдерживающий конструкт.

О как! Нехило полыхнуло! Оранжево-белое зарево заполонило, чуть ли не половину неба. Даже тучи немного разошлись, показав кусочек синевы.

Когда разрушенное плетение перестало радовать нас спецэффектами, начинаю осторожно плести новое заклинание. На этот раз не такое сложное и относящееся к совершенно другой стихии.

Преобразовывать ману в воду слишком сложно в текущих условиях, поэтому сотворим небольшую хитрость. Благо, сейчас конец зимы, и сложно представить в Британии более влажный сезон. Сплетаю над крепостью простенький конструкт влагосборника и жду, пока наберется необходимая масса жидкости.

Голову тут же прострелила вспышка боли. Блин! Давай быстрее, зараза такая! Секунды текут, вода собирается, и мигрень все усиливается. Черта все ближе. К невидимой точке на небе стекается все, что только можно со всей округи. Облака редеют, предоставляя чистую, дождевую воду и мокрый снег, с земли поднимаются мутные потоки грязи. Все это образует бесформенную, мутную и постоянно шевелящуюся каплю огромных размеров. Очень большая водная амеба.

Минута, сорок две секунды потребовалось, чтобы собрать нужное количество воды. Голова уже натуральным образом раскалывается, удерживать конструкт все сложнее и сложнее. Вздохнув с облегчением, чуть отодвигаю каплю к нужному участку и со спокойной совестью разрушаю плетение. На шипящую и дымящую лужу того, что совсем недавно было крепостной стеной и башней обрушивается несколько тонн холодной воды и не успевшего растаять снега.

Поднявшийся после этого пар я даже описывать не буду. Достаточно сказать, что в образовавшемся тумане скрылся весь замок. Втыкаю меч в землю и, оперевшись на него, перевожу дыхание и жду, когда перед глазами перестанут прыгать солнечные зайчики.

— Лучники, вперед! — спустя пару минут даю команду стрелкам выйти перед атакующей линией. Жду, пока "девочки и мальчики" обойдут линию ближнего боя с двух сторон и командую вперед уже всему отряду.

После того, как в округе поубавилось грязи, народ стал шагать намного бодрее, не боясь поскользнуться и заляпаться по самые уши. Подступающий туман, конечно, здорово мешал обзору. Благо, эмпатия подсказывала, в какой стороне самое большое скопление людей. Причем, эмоции этих самых людей очень сильно варьировались. Одни буквально дрожали от страха в ожидании не иначе Конца Времен, другие находились в отчаянии, но все еще были полны решимости сражаться и умереть. И третья, самая малочисленная группа, всего два человека. Они не испытывали сильного страха, отчаяния или других отрицательных эмоций. Ими, если можно так выразиться, правил разум, и сейчас они лихорадочно что-то соображали.

Все вокруг было во влажном молочно-белом пару, четкая видимость была возможна лишь на десяток метров. Я попробовал было ориентироваться с помощью магического зрения. Но я сам так все здесь загадил, что говорить о хоть каком-то четком зрении не приходилось. В такой-то жуткой энергетической мешанине!

Ждать, пока все это не рассосется, явно не вариант. Слишком долго, ветра-то практически нет. Стоп! Ветер... Вот я дурак!

Не отвлекаясь на самобичевание, зову своего питомца и в доступных образах объясняю задачу. А затем щедрой рукой выделяю ману. Тот от полученной порции аж запищал от восторга. Точнее его эмоциональный спектр передавал аналогичное состояние. Пищать, конечно же, он никак не мог.

Фоня на всю округу радостью и довольством, дух с огромным усердием принялся сдувать на хрен весь этот пар. И вот, спустя десяток минут на поле боя была вполне нормальная видимость, и я отдал лучникам приказ не жалеть стрел. На двор замка обрушился небольшой, но очень смертоносный дождь. Который, к тому же, летел далеко и приземлялся, куда надо. Я припряг духа еще и на это.

В замке, как ни странно, после того, как на них посыпались стрелы, началось некоторое оживление. Наконец-то начался привычный бой, а не магия, которой и не знаешь, чего противопоставить.

Вот уже в ответ начали лететь одинокие стрелы. Две воткнулись в землю, не долетев до построения, а три влетели, куда надо, вот только ни в кого не попали. Однако перестрелка только набирала обороты. Спустя полчаса у нас уже было шестеро раненых и один убитый. Как оказалось, в замке нашлось несколько толковых стрелков, которые весьма метко разили из пропущенных мною бойниц. Некоторые смельчаки попытались стрелять с того места, где стены по факту нет, но быстро слегли с отверстиями в неположенных местах. Для нескольких десятков лучников не составило труда задавить это безобразие. На открытой-то местности!

— Стрелки, к обозу, бегом марш! — командую лучникам прекратить обстрел и отойти в резерв. И ощутив эмоции некоторых членов означенного коллектива, добавляю. — Анхильд, Далия, Вива, Келда, Сиф, Вагне, Калле, Лейф, в тыл! Кнуд, ты за главного. Приказ тот же, к обозу!

Несколько ошарашенный воин, тем не менее, справился с внезапным повышением и повел людей туда, куда я и сказал, к обозу. Все-таки, полезная это штука Магия Разума. Очень быстро понимаешь, кто перед тобой, кто толковый, а кто не очень. И я не занимался ментальным сканированием всех и каждого. Просто чтение эмоций и поверхностных мыслей в течение определенного времени дает весьма четкую картину относительно качество того или иного человека.

Это очень полезно в таких случаях, как, например, сейчас. Когда срочно нужно сменить командира, иначе будет плохо. Несколько секунд назад эмоции Анхильд четко говорили о том, что она начнет препираться со мной прямо посреди боя и никуда не поведет свой отряд. Все попытки урезонить эту рыжую фурию приведут лишь к еще большей дезорганизации. Я очень четко просчитал эту картину у себя в разуме.

Поэтому принял решение отстранить Анхильд на время от командования целым отрядом и поставить в тыл атакующей линии вместе с таким же нестабильным элементом в виде воительниц, а также парочки излишне горячих парней.

Одарив меня довольно странным и противоречивым эмоциональным коктейлем девушка, тем не менее, не стала спорить, и отошла в указанное место. Остальные названные немного помялись в растерянности, но тоже пошли куда надо. Поняли, что вперед я их все равно не поставлю, а слишком уж наглеть и препираться они все же несколько опасались. Вот же, блин, дисциплина в отряде! Несмотря на то, что мою персону, в принципе, уважают и даже боятся, народ считает нормальным спорить по поводу того или иного моего решения. Если оно им по какой-то причине не по душе.

Как разделаемся с этим замком, немедленно займусь дисциплиной. Они у меня еще по струнке будут ходить!

Тем не менее, не стоит забывать, что у нас тут бой, а не увеселительная экскурсия по монументальным памятникам каменного зодчества. Жду, пока основная масса стрелков отойдет на значительное расстояние, а затем даю воинам долгожданный приказ, идти на штурм.

Энтузиазм был настолько велик, что пришлось их даже немного притормозить. Враги были бы полными идиотами, не попытайся они устроить какую-нибудь подлянку или банальную засаду.

Пятьдесят метров до того места, где была стена, мы преодолели уверенным шагом под вялым и практически нерезультативным обстрелом противника. Щиты и более тяжелые доспехи сводили все усилия вражеских стрелков на нет.

Странно, но когда мы оказались уже во внутреннем дворе замка, там никого не оказалось. Никаких ловушек, никаких засад, ничего. Даже эмпатия говорила мне о том, что ничего, испытывающего хоть какие-то эмоции, здесь нет. Только что я прекрасно все ощущал. И через мгновение все пропадает.

Я хотел отдать воинам приказ сбиться в плотный еж, благо, это они прекрасно умели. Однако не успел. Со всех сторон, ломая двери, окна, на нас выпрыгнули двухметровые гуманоиды. Мне удалось разглядеть, что неожиданные противники представляют собой прямоходящих волков с внушительной мускулатурой и кистью с пятью пальцами, которые заканчиваются внушительными, острыми когтями. Практически хрестоматийные вервольфы.

Пока я отмечал физиологические особенности невиданных доселе созданий и прикидывал, как бы ловчее их угробить, означенные создания кинулись на нас. Самый резвый успел даже разорвать пополам одного из моих "телохранителей" с двуручным топором. Эти "оборотни" оказались просто на диво быстрыми. Если я отчетливо видел все их движения и даже несколько превосходил в скорости реакции, то мои воины представляли для этих существ легкую добычу.

Часть 2. Отрезок 11

От понимания, что я сам, собственными руками завел воинов в ловушку, где их будут просто уничтожать. Да что там! Уже уничтожают! Я немного, совсем чуточку, психанул.

Бессильный гнев и ярость ударили по моему сознанию, и что-то переключили во мне. В тот момент я даже не до конца понимал, что творю. Выплескиваю в пространство невероятно чудовищное количество маны с одной единственной мыслью: "остановить, задержать, не так быстро".

В следующее мгновение окружающее пространство превратилось в самое настоящее слоумо. Причем, очень медленное. Была видна чуть ли не каждая разлетевшая капля крови. "Оборотни" будто попали в невероятно густой, резиновый кисель. Мои воины, словно вообще застыли.

Я же, хоть и испытывал некоторые трудности. Создавалось ощущение, что гравитация увеличилась процентов так на тридцать. Но, все же, мог относительно нормально двигаться. Чем не замедлил воспользоваться.

Больше все это было похоже на работу мясника. Резать практически несопротивляющиеся куски плоти, которые практически никак не могут тебе помешать. Не сказал бы, что все мое нутро яростно протестовало против этого, но некая гадливость, все же, присутсвовала. Одно дело убивать в сражении, пусть даже менее быстрых и умелых противников. Они хотя бы видят меня и, в теории, могут дать какой-никакой отпор. Здесь же это просто тела, даже будучи живыми и очень агрессивными тварями, которые никакого противодействия оказать не могут, даже если их взасос поцелует Фортуна.

После того, как я расправился с "оборотнями", ребром встал другой вопрос. А как, собственно, вернуть все назад? Это ведь даже не плетение, а оформленная воля, приказ, подкрепленный чудовищным количеством маны.

Закрываю глаза, сосредотачиваюсь на нужном посыле, а затем выпускаю примерно столько же маны, как и несколько минут назад. К счастью, это сработало, время перестало жутко тормозить. Воины не успели даже толком понять, что произошло, и теперь с недоумением оглядывали своего предводителя, облитого кровью с ног до головы, упавшие на землю трупы "оборотней" и на ошметки нескольких товарищей, успевших близко познакомиться с тварями.

Оставив половину отряда сторожить периметр, я отправился с другой половиной в рейд по внутренним помещениям замка. Не покидала мысль, что у защитников может быть припрятан еще не один подобный сюрприз. Ворота донжона были буквально выломаны. И не нами. Именно оттуда выскочило больше всего "оборотней".

Внутри нас ждали следы поспешного бегства. Судя по валяющимся тут и там тарелками с разнообразной снедью, столовым приборам и опрокинутым кубкам с чем-то алкогольным, хозяева перед нашим приходом трапезничали. Куда же все сбежали? К сожалению, эмоции моих воинов заглушают эмпатический "радар", и я не ощущаю обитателей замка, которые куда-то попрятались.

Некоторые, особо ушлые уже потихоньку начали разбредаться "в поисках сокровищ". Пришлось, как следует, гавкнуть, напомнив о том, что пока враг не найден, расслабляться нельзя.

* * *

— Мэтр, а оно точно сработает? — осторожно спросил его молоденький рыцарь.

Галаху очень захотелось обрушить уже скопившуюся мощь на голову этого наглого мальчишки, который уже достал его своими тупыми вопросами.

— Точно не сработает, если ты и дальше будешь меня отвлекать! — в очередной раз сдержал свои чувства друид, выразив их лишь словами. Но и этого было очень много, учитывая, с кем он разговаривал.

— Не забывайтесь, мэтр! — надменно отчеканил рыцарь, непроизвольно схватившись за рукоять меча. — Ваши зверушки бесславно погибли. Вы уверяли, что они смогут, если не принести нам победу, то хотя бы дадут нам время. Мы не получили ни того, ни другого!

— Не мешай мне! Если я сорву заклинание, мы взлетим на воздух или живьем попадем в царство мертвых!

Хвала всем богам, после этого мальчишка замолчал. Но затаил обиду, точно затаил. В иное время Галах поостерегся бы так разговаривать с Гербертом Гортом-младшим, сыном лорда Горта, являющимся самым могущественным владетелем Нортумбрии после короля, и прямым нанимателем друида. Однако сейчас он был озабочен тем, чтобы выжить. Ему было совсем не до сантиментов. В отличие от мальчишки, который, видимо, не осознавал до конца, в какое дерьмо они все угодили.

Избавившись от отвлекающего фактора, Галах полностью отдался процессу. Копившаяся годами сила текла из накопителей со всех концов замка в ритуальный рисунок. А он следил за тем, чтобы заклинание раньше времени не активировалось, "придерживая" его своей волей.

Увы, этот круг совершенно не был рассчитан на что-либо, кроме призыва. Уже чудо, что Галаху удалось на скорую руку его переделать. Будь на его месте кто-то более молодой и менее опытный, вроде нынешних глав Древнего Культа, он бы не стал даже пытаться. Все равно, не получилось бы.

Из-за такой переделки он, то и дело, норовил взбрыкнуть, и друиду приходилось чутко следить за ним, ждать пока соберется достаточно магии и молиться, чтобы до этого времени их не нашли.

* * *

Что за черт?! Прямо перед нами возникла многометровая воронка, которая с гигантской скоростью стала затягивать в себя саму реальность. Так быстро я еще не колдовал. Окружаю отряд сильнейшим барьером, вмещающим практическим весь оставшийся резерв, не добиваюсь ровным счетом ничего. Мою магию эта дрянь тоже затягавала со страшной силой. Я бы, наверное, запаниковал, если бы успел.

В считанные мгновения саму мою суть перекручивает, выворачивает, растворяет и с невообразимой скоростью куда-то тянет. Через какое-то время то же самое начало происходить и с моим разумом. Однако у неведомой силы ничего не вышло уничтожить эту часть меня. Я держался за свое сознание не просто как утопающий за соломинку, а как падающая в адскую яму душа за руку ангела. То есть изо всех сил. Благо, моя ментальная структура была весьма устойчива, давая возможность не терять себя даже в такой дерьмовой ситуации.

Ощущение будто вокруг меня охрененно горячая лава, а я — кусок льда, который никак не хочет таять. В какой-то момент я потерял счет времени, практически перестал мыслить, впав в некий анабиоз. Поэтому сказать, сколько продолжался мой "заплыв", не могу.

В одно мгновение ко мне вернулись ощущения живого тела и, что главное, живого мира. Я бы был безумно счастлив, если бы не упал лицом прямо в грязь. И чем дальше, тем больше падало мое настроение. От первоначальной вспышки ликования не осталось и следа.

Во-первых, я снова оказался, хрен пойми где, с голой жопой. Причем, в этот раз в буквальном смысле. На мне совсем не было одежды. Но на этом чудные открытия не заканчивались. Моя кожа имела не слишком характерный для человека оттенок. Такой, поблескивающий черно-серый. Ногти были такими, будто я несколько лет их не стриг. А на голове прощупывались два неположенных нароста.

Никаких проблем с магией, чего я подспудно боялся, не было. Конструкт сплелся даже как-то слишком легко. Материализовавшийся передо мной сгусток воды служил довольно неплохим отражением. Не зеркало, но тоже нормально. Главное он показывал мне меня.

И показывал он самого настоящего демона. Неестественного цвета кожа, высокий рост (выше, чем был), внушительная мускулатура, шикарные, загнутые назад черные рога и глаза, которые буквально сочатся тьмой. Дааа, в таком виде перед людьми появляться нельзя.

Мне нужны знания, очень нужны. И не просто так, необходимо систематическое обучение. То, что случилось, доказывает одно, как бы не был силен, недоучка в лице меня, неизменно обречен терпеть поражение перед знанием и опытом. В замке был маг, и он был многократно слабее меня, иначе не бездействовал бы в тот момент, когда я плавил стену. Но в итоге-то он заманил меня в ловушку и сотворил то, против чего я оказался полностью бессилен. И теперь, меня закинуло неизвестно куда, а мои воины, скорее всего, мертвы.

Очень, очень сильно надеюсь, что Анхильд с остальными, кто не пошел в замок, убежали оттуда на всех парах.

* * *

— Клинки хорошие, клинки острые! Подходи, покупай, честной люд! Доспехи, добрые, крепкие доспехи! Подходите, господа! Не стесняйтесь!

— Шелк, парча, бархат, лен, шерсть, кожа! Одежда на любой вкус и кошелек! Госпожа Герта шьет и на заказ!

— Лучшее италийское вино! Сладкое, как поцелуй девы, крепкое, словно медвежьи объятия. Оно унесет вас на вершины райского блаженства! Спешите купить, пока я не передумал продавать этот волшебный напиток! — используя все доступное красноречие, зазывал Питер людей к своему винному к лотку.

Завидев очередного, судя по осанке и наряду, знатного дворянина, принялся активно, но со всей вежливостью зазывать его.

— Вино? А что-нибудь еще ты продаешь? — подойдя к лотку, спросил у Питера тот самый господин.

— Только вино, сэр. Но вы не волнуйтесь, это лучшее красное вино на всем белом свете! Лучше эля, браги, слаще медовухи! — чувствуя, что потенциальный покупатель срывается, виноторговец принялся заливаться соловьем.

— Это все замечательно. Но не мог бы ты ответить на пару моих вопросов?

— Да, конечно, сэр, что вас интересует?

— Что это за город, кому он принадлежит?

— Это Картвастен, правит нами муниципальный совет! Живем мы на землях лорда Герна и платим ему ежегодный, фиксированный налог, — охотно пояснил Питер, ощутив желание высказаться.

— Хорошо, а что это за королевство?

— Так, Уэссекс же! Правит нами король Альфред Великолепный! Но никакой он не Великолепный! Его следовало бы называть...

— Заткнись! Мне это не интересно! Где я могу купить карту?

— Так, вон, через дорогу книжная лавка Шарта Жадюги. Вы не представляете, сэр, этот Шарт — просто невероятный скупердяй! У самого денег куры не клюют, а на нормальную одежду денег жалко, ходит все время в какой-то рванине...

— Я понял, спасибо! Держи.

Оглядываясь по сторонам, Питер никак не мог понять, как у него на ладони оказалась золотая монета. Его не покидало ощущение, что он что-то пропустил.

* * *

Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!

— Да иду я! Кого там еще принесло?! — раздраженно бросил Патрик, отворяя засов. Какая-то сволочь подняла его среди ночи, что не добавляло кузнецу хорошего настроения. — Ты еще кто?

Недовольство слегка поутихло, частично уступив место осторожности. Человек за порогом был не знаком Патрику. Уж он-то запомнил бы огромного, лысого бугая, со взглядом матерого душегуба. Зря он открыл дверь.

— Ты — Патрик? — спросила эта образина, на удивление, нормальным голосом.

— Д-да, я.

— Мне тебя порекомендовал Лайонел.

— Заходи!

Патрик заметно успокоился. Если кузен направил этого типа к нему, значит, он, как минимум, не зарежет из-за пары серебрушек.

— Так что тебе от меня надо? — осведомился Патрик, зажигая свечи в зале, чтобы был какой никакой свет. Вести деловые разговоры кромешной темноте — дело, не очень приятное. Всегда лучше, когда лицо видно собеседника.

— Я хочу обустроиться в этом прекрасном городе. Купить дом, начать свое дело.

— Не продолжай, я все понял! Мое условие — пятьдесят процентов!

— Побойся бога, какие пятьдесят, на**й, процентов?! Да самый дешевая лачуга здесь стоит десяток золотых! Не слишком жирно?!

— Это плата за риск! Я должен найти покупателя, договориться с ним, потом я должен найти поручителей и договориться с ними. В конце концов, нужно "подмазать" старосту района, чтоб он не обращал внимание на некоторые детали! Ты хоть представляешь, сколько на все это нужно монет?!

— Ты меня убедил. Тебе действительно придется сильно раскошелиться. Двадцать процентов. И это мое последнее слово.

— Сорок во... Я согласен, двадцать — это действительно справедливая доля.

— Вот и хорошо.

* * *

Наконец-то! Снимаю с себя надоевшую иллюзию и расправляю ауру. Не знаю даже с чем сравнить эти ощущения. Будто снял с себя многотонные гири. Сразу такая легкость! Прямо на грани эйфории.

Оказалось, чем дольше держишь на себе иллюзию, тем больший дискомфорт испытываешь. К сожалению, без нее никак. Представать перед людьми в образе серокожего демона было бы большой глупостью.

Помнится, наткнулся как-то на дружину какого-то мелкого лорда еще в Уэссексе, так меня без всяких вопросов просто атаковали. А я ведь просто шел мимо, слова плохого никому не сказал. Ксенофобы чертовы! Ну, зато у меня появились деньги, припасы и неплохая одежка.

Вам, наверное, интересно, где я и что вообще происходит? Ответственно заявляю. нахожусь я в Камелоте. Только что успешно завершилась настоящая эпопея с покупкой дома. Куда благополучно въехал и смог наконец-таки, оставшись наедине с собой, сбросить иллюзию.

Хм, сдается мне, вы так ничего и не поняли.

Ладно, выпав из того жуткого места, где меня чуть не уничтожило, я, как выяснилось позже, с какого-то хрена оказался практически на самом юге Уэссекса. Рядом с побережьем залива, который позже назовут: "Ла-Манш". Ну, или не назовут.

Хорошо, я с самого начала выбрал правильное направление и уже спустя три дня вышел к довольно крупному портовому городу с каменными стенами. По размерам он был, конечно, меньше Камелота, но, все равно, впечатляет. По нынешним временам — настоящий мегаполис.

К сожалению, там особенно никому не было дела до того, что творится в Камелоте. Даже о войне с Нортумбрией и Мерсией никто не слышал. Более того, тамошние жители были уверены, что Утер до сих пор на троне.

Так думал я тогда. Пока не пришел в Элдор. Деревня располагалась неподалеку от наезженного тракта, напрямик ведущего в Камелот. Не было никаких причин обходить ее стороной.

Что же я обнаружил в Элдоре? Деревню, жителей и мать. А их там просто не должно было быть. Я же всех их в Камелоте устроил, а мать так вообще поселил в Верхнем городе!

Так как носил я иллюзию себя самого до "прекраснейщих" метаморфоз, народ меня узнал и потянулся за свежими новостями и сплетнями из Камелота.

Тут-то и выяснилось, что бывшие односельчане тоже не слышали ни о какой войне, уверены, что на троне сидит Утер, а я — слуга Артура.

Каких сил мне хватило не заорать на всю округу: "Вы рехнулись что ли?!!!", знает только высший вселенский разум. Было полное ощущение, будто я оказался в сумашедшем доме, где психи пытаются объяснить, что это у меня крыша поехала, а они — нормальные.

Но я сдержался, скормив односельчанам парочку наскоро придуманных баек. Однако главное испытание ждало меня после. Разговор с матерью. Я ужасно по ней соскучился, хотелось столько рассказать, поделиться, так сказать, с родным человеком. За то время, что мы не виделись столько всего накопилось... Вагон и маленькая тележка.

Но приходилось молчать, дабы не сболтнуть чего лишнего. Я уже был ни в чем не уверен. Мое немногословие мама истолковала по своему.

И спросила не связано ли это с отцом. "Каким отцом?! Что ты несешь, женщина?!" — хотелось мне в тот момент исторгнуть из себя этот крик души.

Плюнув на свой принцип не применять ментальные приемы к близким людям, я чуть-чуть понизил ей планку критического мышления и буквально завалил вопросами.

По итогу у меня напрашивался только один логически непротиворечивый вывод. Воронка выбросила меня не просто в другой конец Альбиона, но и в другой, параллельный мир. Мир, где Мерлин — обычный деревенский мальчишка с большим магическим даром. Не удивлюсь, если здесь все идет точно по сериалу.

Так как большей части серий я не видел, судить об этом со стопроцентной вероятностью сложно. Однако насторожило меня не только это. С тех пор, как я покинул Элдор, прошел, от силы, год. Но мама сказала, что с того времени минуло больше трех лет.

Либо в этом мире время немного спешит, либо я провел в той воронке два года.

Возникает ощущение, что кто-то наверху посмотрел на меня, подумал: "слишком у этого парня все хорошо", и устроил мне череду нескончаемого "бега с препятствиями". Не одно, так другое, не другое, так третье.

А, да, забыл сказать про отца. Оказывается, год назад на Камелот напал дракон (что-то мне это напоминает), и, чтобы его остановить, мы с Артуром отправились на поиски последнего Повелителя Драконов, являвшегося, по совместительству, моим отцом. Ему пришлось удрать из Элдора, из-за того, что по его след шли ищейки Утера, который, в числе прочего, истребил всех его собратьев.

Мы с Артуром как-то его нашли и даже уговорили помочь Камелоту. Но на нас по дороге напали разбойники, и он погиб, передав свой дар мне. И вместо него с драконом разобрался я.

Все это мне в подробностях поведала мама.

После посещения Элдора я решил не менять маршрут. Четкого плана, что делать дальше, пока нет. Понятно, нужно возвращаться в свой мир. Вот только как?

В конце концов, сериальный Мерлин постоянно влипал в разнообразные переделки, встречая разных волшебных существ и крутых магов. По идее, кто-нибудь из них должен мне помочь.

Дело за малым, поселиться в Камелоте и установить слежку за здешним мной. Переночевав у матери, втихую оставил ей четыре золотые монеты — все, что у меня было с собой, я отправился дальше, в Камелот.

Первым делом, оказавшись в городе, отправился к Патрику. Дело в том, что в Камелоте приобрести жилье просто так практически нереально. Во-первых, нужно иметь родственные связи с владельцем жил. площади, которую ты собрался покупать. Во-вторых, нужно иметь письменно заверенные показания четырех горожан, что тебе можно доверять, что ты не проходимец какой.

Эти правила были установлены еще при позапрошлом короле. Хотя, если учитывать, что здесь на троне по-прежнему Утер, то при прошлом.

Суть в том, что в Камелоте хотело жить очень много людей. В несколько раз больше, чем столица могла прокормить, в принципе. В связи с этим тесть Утера принял ряд довольно разумных мер. Ввел те самые ограничения, касающиеся приобретения жилья, о которых я упоминал. Выделил значительную часть денег на развитие прочих городов королевства, чтобы миграционный поток из деревни не замыкался на одном лишь Камелоте. Значительно снизил налоговую нагрузку на крестьян, чтобы у них не было большого стимула ехать в город, искать лучшей доли. И одновременно еще сильнее привязал крестьян к земле.

С Патриком мы дружили очень плотно, поэтому я прекрасно знал о некоторых его, скажем так, не очень законных делишках. Указы короля это, конечно, хорошо, но они не отменяют объективных экономических интересов. Камелот, по нынешним меркам, — это очень крупный центр торговли и ремесла. Здесь крутятся просто баснословные деньги. Очень многие состоятельные люди не только из самого королевства, но и со всего Альбиона были бы не прочь надежно обосноваться здесь.

Совершенно естественно, на этой почве выросла просто потрясающая коррупция. Патрик уже во втором поколении профессионально помогает приобретать недвижимость в обход всех этих правил. Находит потенциального продавца, который за солидную сумму подтвердит, что покупатель его брат, сват, троюродная племянница. Хоть кто. И точно также имеет уже прикормленных свидетелей, способных за деньги подтвердить все, что угодно.

В магистрате о таких махинациях, конечно же, знали. Более того, были в доле.

Наконец-то вся эта бюрократическая волокита кончилась, и я могу передохнуть, привести мысли в порядок, нормально распланировать свои следующие шаги. Да и вообще.

Часть 2. Отрезок 12

— А, это ты, Гвэн. Здравствуй, рада тебя видеть. Ты даже не представляешь, как я по тебе скучала.

— Я тоже очень по вам соскучилась, миледи. Хорошо, что вы наконец вернулись домой.

— Да... и впрямь хорошо.

— Вам что-нибудь еще нужно, миледи?

— А, нет, ничего... спасибо за завтрак. Знаешь что... пожалуй, на сегодня ты свободна. Я даю тебе выходной.

— Постойте, миледи, но так нельзя! Вам же нужен уход! Вы такое пережили...

— Гвэн! Посмотри на меня, неужели я похожа на умирающую курицу?

— Нет, но...

— Гвэн, не упрямься! Сходи в город, развейся! Может, присмотришь себе кого-нибудь.

— Миледи, что вы такое говорите?!

— А что? Тебе уже восемнадцать! Самое время!

— Тогда и вам... пора... миледи.

— Да, наверное, вот только Его... Величество не спешит подыскать мне достойного жениха.

— Кхм, да, — неловко кашлянула в кулачек Гвиневра. Разговор зашел куда-то не туда.

— Гвэн, иди, развейся. Нужно же и тебе когда-нибудь отдыхать, — проникновенно сказала Моргана, взяв служанку за подбородок и заглянув прямо в глаза.

* * *

Последовав совету своей госпожи, Гвиневра решила выбраться в город. Присматривать себе жениха она не собиралась, а вот прикупить чего-нибудь была бы непрочь. Взяв четыре серебрушки из дома, она отправилась на рынок.

"ЛЕКАРСТВА, КОСМЕТИКА И ПРОЧИЕ ЗЕЛЬЯ" — было написано на красочной, деревянной вывеске с дымящимся розовым флаконом на разноцветном фоне.

"Интересно," — подумала девушка, — "раньше этого не было." — заинтересовавшись, Гвэн решила зайти в новую лавку.

Около двери висел колокольчик, который зазвенел, стоило служанке потянуть за ручку. Внутри было... Гвиневра не могла подобрать определение для того, что увидела. "Необычно" — вот единственное, что приходито ей на ум.

Переступив порог, она оказалась в просторном помещении с высокими потолками. Все вокруг было заставлено стеклянными колбами самых разных размеров, которые были соединены между собой медными трубками. В самих колбах плескались, судя по всему, какие-то зелья. Красные, белые, зеленые, синие, желтые, черные и даже пурпурные.

А над колбами, под потолком висели высушенные листья и корешки как знакомых Гвиневре растений, так и тех, которые она в первый раз видела. Внизу, между колбами находились кадки с деревьями. На одних росли странные яблоки с морщинистой кожурой, на других цвели совершенно удивительные цветы, которых Гвиневра в жизни никогда не видела. А у третьих листья росли только у самой верхушки, откуда свисали большие, мохнатые орехи.

В конце, там, где заканчивалось все это великолепие, находился прилавок, за которым никого не было. Пройдя чуть дальше, Гвиневра заметила, что рядом с прилавком находится дверь. "Наверное, стоит в нее постучать?" — подумала служанка. Но так и не решилась этого сделать. Что-то подобное она последний раз испытывала, когда впервые оказалась в башне Гаюса. Интерес, робость и огромное ожидание ЧУДА. Книг чуть ли не больше, чем замковой библиотеке. Валяющиеся тут и там пузырьки с разнообразными зельями и настойка. Маленькая девочка, коей Гвэн являлась в ту пору, была просто очарована. Понадобилось много времени на то, чтобы привыкнуть и перестать воспринимать старого лекаря неким всезнающим волшебником (пусть даже этот волшебник и не владеет магией).

Оказавшись здесь, Гвэн, как будто, вновь стала маленькой девочкой, которая оказалась в гостях у сказки. К счастью, долго страдать от собственной робости ей не пришлось. Открылась та самая дверь, и оттуда вышел пожилой мужчина, чуть моложе Гаюса, но для девушки все едино он был стариком.

Будучи служанкой в замке, где много рыцарей, да и вообщее воинов, она сразу отметила характерную походку и осанку, которую можно встретить лишь у дворян. Одет мужчина был в белую, не слишком чистую рубаху, обычные, коричневые штаны из льна и в заляпанный чем-то фартук. В общем, очень походил на самого обычного трактирщика. Правда, не хватало выпирающего живота и пухлых щек.

— Здравствуйте, милая девушка. Пришли за чем-то определенным или вам подсказать? — улыбаясь, спросил, судя по всему, хозяин лавки, подойдя к ней.

— Да... я просто зашла посмотреть. Я раньше не видела вашу вывеску, вот и зашла. Интересно стало, — ответила Гвэн, испытывая легкое смущение. Как ни странно, но мужчина располагал к себе с первых же секунд. Лучащийся теплотой взгляд и улыбка на лице, заросшем короткой, седой бородой, делали его похожим на доброго дедушку.

— Понятно-понятно, что ж, любопытство — великая сила, особенно если это женское любыпыство. Я — Магнус, хозяин этого скромного заведения и по совместительству неплохой алхимик. По крайней мере, мне хотелось бы думать, что я неплох, — с легкой полуулыбкой произнес хозяин лавки, собственными словами задавая тон предстоящей беседе. Легкий, непринужденный, в тоже время не переходящий грань, за которой идет панибратство. При этом, представляясь, он совершил поклон характерный для рыцарей, когда они приветствуют равных по статусу. Это немного озадачило девушку.

— Очень приятно, а меня зовут Гвиневра, я работаю служанкой в замке, — представилась Гвэн.

Взгляд Магнуса сделался несколько удивленным, и он принялся оглядывать ее с головы до ног. Под таким пристальным вниманием девушка почуствовала себя крайне неуютно.

— Приятно... также познакомиться. Вы простите, вспомнилось... кое-что. Итак, раз уж вы прибыли ко мне без определенной цели, позвольте, я отрекомендую вам свои изделия. Может быть у вас или у ваших близких не все в порядке со здоровьем? В таком случае вам понадобятся мои лекарства, — Магнус зашел за прилавок и, нагнувшись, стал доставать из-под него небольшые пузырьки.

— Нет, спасибо я здорова, и мои родные тоже не болеют, — покачала девушка головой.

— Очень рад за вас, Гвиневра.Что ж, в таком случае вам бы, наверное, понадобиться косметика. Вы очень симпатичны, хотите стать неотразимой?

В этот момент Гвэн вспомнила, что именно было написано на вывеске. Надо сказать, слова Магнуса пробудили в ней живейший интерес. Нельзя сказать, что она была одержима тем, чтобы стать красивее всех, но, как и любая девушка, всегда старалась держать себя в порядке.

Хозяин лавки, тем временем, выкладывал на прилавок какие-то коробочки и стал объяснять, что это такое, и как пользоваться.

-... итоговая цена составляет три серебряные монеты и двадцать одна медная.

— Ааа, понятно, — растрянно протянула Гвэн. Монет ей не хватало. А ведь девушка уже мысленно начала считать эту "пудреннцу", "помаду", "тушь" и прочее своими. Как ни крути, но и у Гвэн тоже было самолюбие, ей хотелось произвести впечатление на окружающих. Магнус так разрекламировал свой товар, что разжег в девушке это самое чувство.

— Хотя знаете, Гвиневра, вы — мой первый посетитель, я просто обязан сделать вам скидку. Хм... положим, две трети можно и скинуть по такому случаю. Ну что, цена в одну серебряную монету вас устроит?

— Спасибо вам большое, Магнус!

* * *

— А? Привет, Гвэн, ты... тут пол моешь? — в проходе, где она убиралась, неожиданно появился сам принц Артур.

— Ваше высочество, — Гвэн машинально сделала книксен. — Да... я... тут убираюсь.

— Да, хорошо, — принц с плохо скрываемым интересом пялился на нее, — выглядишь ты как-то странно, по-новому... Нет-нет, ты не подумай... тебе идет. Да... очень идет. Ладно... извини... я, наверное, пойду.

— До свидания, ваше высочество, — с глубоким чувством удовлетворения попрощалась с принцем Гвэн.

Вот уже две недели она каждое утро наносит "макияж", как назвал это Магнус, и с тех пор ни один представитель мужского пола, увидев ее впервые, не смог удержаться от комплимента. Даже старый Гаюс, пробурчал что-то одобрительное.

Вот и принц Артур, наконец-то, заметил ее. Данный факт как-то особенно тепло грел ее душу.

* * *

Образовавшееся вокруг алхимической лавки столпотворение поражало воображение. Казалось, здесь собралась половина Камелота. Она, конечно, слышала, что магазин Магнуса стал довольно популярен. Все только и говорят о его чудодейственных составах. Но уведеть это воотчию — совсем другое. Ходили слухи, что король Утер заподозрил алхимика Магнуса в колдовстве. Но, наверное, это были всего лишь слухи. Иначе его бы уже давно кинули в темницу и казнили.

Теперь Гвэн поняла, как же ей на самом деле повезло, что леди Моргана дала в тот день выходной. Увы, на этот раз пришлось стоять в очереди, которая простиралась чуть ли не до ворот Верхнего Города.

— Ааа, Гвиневра, здравствуйте, рад вас видеть, — улыбнулся ей алхимик, когда она стоящий впереди горожанин отошел в сторону, забрав какое-то снадобье.

— Здравствуйте, Магнус, вы меня помните?

— Как же я могу не помнить своего первого покупателя? К тому же, если этот покупатель такая милая девушка. Что же вас привело ко мне на этот раз. Надеюсь, у вас никто не заболел?

— Нет, все по-прежнему в порядке. Просто косметика кончилась.

— И вы пришли за новой. Что же, с вас, как и в прошлый раз, один серебряный.

— А почему не три? Ведь комплект косметики стоит три серебряные монеты. Не подумайте, что я жалуюсь...

— Гвиневра, вы — мой первый покупатель. В моей лавке у вас пожизненная скидка.

— Знаете, я слышала, люди говорят, — Гвэн понизила голос до шепота, — у вас есть любовное зелье.

— Да, есть. Желаете приобрести?

— Желаю.

— Так, тогда с вас две серебряные пять медных монет. За набор косметики и любовное зелье.

* * *

Ощутив неожиданное прикосновение к плечу, Гвэн жутко напугалась, шарахнувшись в сторону.

— Ой, ваше высочество, простите, вы меня напугали!

— Ничего, это ты прости. Можешь звать меня просто: Артур.

— Эээ, хорошо, Артур...

— Яаа... я хочу... я хочу сказать, вернее спросить. Не согласишься ли ты пойти со мной в лес, на пикник в это воскресенье?

— Я бы с удовольствием... наверное... если меня отпустит леди Моргана.

— О, не волнуйся, с Морганой я поговорю. Ну так что, ты согласна?

— Да, я согласна, ва... Артур.

* * *

— Как красиво! — непритворно восхитилась Гвэн, увидев с холма зеркальную гладь горного озера и сами горы, как бы обнимающие это самое озеро.

— Видишь, не зря мы сюда шли, — сказал принц, как бы, невзначай приобняв ее за плечи. Девушка ничего не имела против, даже наоборот, поэтому тоже, "случайно" прижалась к Артуру.

— Уф! Ну и тяжелая же хреновина! Фуф! Еле дотащил, — тут же испортил всю романтику догнавший их Мерлин.

— О, ты уже здесь? Нечего разлеживаться! Давай, готовь поляну!

Пробурчав что-то невразумительное, парень, кряхтя, расстелил на поляне скатерть, а затем стал расставлять на ней еду из корзинки. Несмотря на то, что Гвэн прекрасно понимала, как Мерлину тяжело, и даже немного сочувствовала, глядя на него, девушка испытывала мрачное, мстительное удовлетворение.

Послав слугу следить за лошадями, Артур галантно позвал Гвэн разделить с ним трапезу. В течении часа принц, как мог, развлекал ее, рассказывая разные смешные и интересные истории, то и дело, прихватывая что-нибудь вкусненькое.

Девушка тоже не обделяла своим вниманием провизию, успев за слегка проголодаться в пути. В какой-то момент лицо Артура оказалось к ней особенно близко. Время пришло. Принц овладел ее губами, а его пальцы легли на грудь, расшнуровывая лиф.

* * *

В этот раз очередь не выходила за пределы алхимической лавки. Прошло полтора месяца, первоначальный интерес спал, люди, в основном, закупились всем необходимым.

— Здравствуйте-здравствуйте, Гвиневра, — улыбнувшись поприветствовал ее Магнус, — я смотрю, вы прямо счастливы. По какому поводу, если не секрет?

— Простите, это секрет, — засмущавшись, ответила девушка. У них с Артуром уже некоторое время шел бурный роман. С тех пор Гвэн, как будто бы, крылья отрастила. Ей было легко и хорошо, а мысли, по большей части, были заняты только Им.

— Понимаю-понимаю, отношения с наследным принцем — вещь весьма деликатная, — с тем же выражением "доброго дедушки" произнес Магнус.

В первые секунды служанка даже не осознала смысла его слов, но вот когда осознала... Липкие, холодные щупальца вторглись ей в душу.

— Откуда... как... — сдавленно прошептала Гвэн, судорожно оглядываясь по сторонам. Удивительно, но в лавке, кроме алхимика и самой девушки, никого не было. Хотя только что здесь были люди, стоявщие в очереди за ней.

— Не волнуйтесь, лишних ушей здесь нет, я закрыл лавку.

— Закрыли, но... как? Тут же... были люди, я... видела...

— Действительно, здесь были люди, но они ушли. Пойдемте, Гвиневра, поговорим в более приятной обстановке, — Магнус вышел из-за прилавка, аккуратно взял Гвэн за локоть и повел к двери.

Служанка даже и не подумала сопротивляться. Она понимала, что этот человек уже сковал ее прочнее любых цепей, и никуда ей от него уже не деться.

За дверью оказался не слишком длинный коридор, в конце которого находилась лестница. Поднявшись на второй этаж, девушка просто обомлела. Это место по своей "необычности" не только не уступало первому этажу с его колбами и дивными растениями, но и значительно его превосходило. Еще более высокий, зеркальный потолок, местами переливающийся всеми цветами радуги.

Растений здесь было просто огромное количество. Они занимали большую часть этого необычного зала, прорастая прямо из голой земли. Каменные дорожки выглядели просто тропинками посреди этого маленького, причудливого леса.

Магнус привел ее в "комнату" с большими, мягкими креслами и шерстяным ковром.

— Гвиневра, я бы попросил вас снять ваши чудесные башмачки.

— Что? Зачем?!

— Ковер чистый, не хотелось бы его пачкать.

— А, хорошо.

Магнус, не отпуская локоть Гвэн, посадил ее в одно из кресел и через секунду с кряхтением опустился в соседнее.

— Гвиневра, прежде, чем я изложу вам суть дела, хочу, чтобы вы знали. Будь у меня иной выбор, я бы никогда так не поступил. Но, увы, ситуация, в которой я оказался, диктует свои условия, — проникновенно начал алхимик. Гвэн от его тона чуть-чуть расслабилась. Сидящий напротив нее человек совершенно не походил на злодея, даже наоборот, ему подсознательно хотелось доверять. — Меня очень интересует кое-кто из обитателей замка. Ты должна следить за ним, докладывать мне о каждом его шаге. Благо, в последнее время ты стала видется с ним куда чаще, чем раньше. В обмен на это, если у тебя возникнет какая-либо нужда, я помогу тебе. А мои возможности, можешь поверить, весьма широки.

— Вы хотите... чтобы я... шпионила за Артуром? А что... если я не хочу?

— Дался мне твой Артур, — махнул рукой алхимик, — меня интересует Мерлин.

Часть 2. Отрезок 13

— Гаюс, что происходит? Что с отцом? — подбежал к Гаюсу Артур, когда они с Мерлином вышли из королевской опочивальни.

— Я сильно не уверен, сир, но, по множеству признаков, у вашего отца наблюдается нервический припадок.

— Что? Что это значит?

— Предполагаю, некие внешние обстоятельства долгое время оказывали негативное воздействие на рассудок его величества. Этой ночью случилось что-то что надломило вашего отца, и у него случился срыв. Если все так, как я предполагаю, волноваться не о чем, скоро он придет в себя.

— Но ты не уверен до конца? Почему?

— Человеческая душа — материя крайне сложная и противоречивая. Когда имеешь дело с ней, ни в чем нельзя быть уверенным до конца.

— Гаюс, сделай все, что только можешь. Отец должен поправиться. Король не может быть испуганным стариком, забившемся в угол. Если о его состоянии узнают....

— Ваше Высочество, вы могли не просить меня об этом. Этой мой долг — приложить максимум усилий, чтобы Его Величество, как можно скорее, поправился.

— Я знаю. Что ж, до встречи. Надеюсь, когда мы встретимся у тебя будут хорошие новости.

— Я тоже очень на это надеюсь, сир.

— Эх, со мной ведь даже не попрощался, — изображая досаду, вздохнул Мерлин, стоило Артуру скрыться за поворотом.

— Не ной, пошли обратно, — сердито пихнул его в бок Гаюс. — У тебя еще куча дел.

— Ты ведь не все сказал Артуру? Верно? — спросил лекаря молодой маг, когда они оказались в башне и избавились от опасности лишних ушей.

— С чего ты взял? — чуть вздернул бровь старик. Так как у него постоянно одна бровь хмурилась, а другая удивлялась, особой разницы Мерлин не заметил.

— Ну... я уже достаточно долго тебя знаю... что-то мне подсказывает... ты сказал Артуру не все.

Происшествие с королем беспокоило Мерлина, но еще больше оно его интриговало. После всех тех приключений, что выпали на долю молодого мага, он не утратил свое фирменное любопытство и привычку лезть, куда не просят. Это была сама его суть. Любопытный проныра, которому до всего есть дело.

— Оставь, Мерлин, — оказавшись на своем рабочем месте, Гаюс тут же принялся готовить какую-то микстуру. Юноша уже немного разбирался. Находясь рядом с лекарем, волей-неволей чему-нибудь от него да наберешься. Судя аромату, он делал что-то успокаивающее. — Всего лишь догадки, зыбкие предположения. Я сам до конца еще не уверен. Незачем лишний раз беспокоить Артура, он и так сильно переживает. И нет, Мерлин, дело не в магии. Утер наделал за свою жизнь много ошибок, и некоторые его до сих не отпускают. Эй! А что это ты стоишь без дела?! Давай, растолки пока стебель Неясинца.

* * *

— Вы... вы меня слышите? — раздался из амулета связи неуверенный шепот Гвиневры.

— Слышу, рассказывай, — также тихо отвечаю.

— Сегодня Мерлин был полдня у Гаюса. Помогал готовить лекарство для короля и мыл полы в башне. Затем... вечером был у Артура и, как обычно, убирался в его покоях.

— Лекарство для короля? Утер чем-то болен? — а вот это уже интересно.

— Я-а-а точно не знаю. Гаюс сказал, что Его Величество наделал много ошибок и теперь расплачивается за них. И магия точно не причем.

— Магия? Почему ты упомянула магию?

— Мерлин спросил Гаюса, что он скрыл от Артура, а он сказал, что ничего важного, что магия здесь не причем, и сказал... сказал, что короля не отпускают ошибки, которые он наделал в своей жизни.

— Еще что-нибудь интересное слышала?

— Нет, больше ничего.

— Что ж, ты молодец. Продолжай наблюдать. Если узнаешь что-то важное немедленно сообщай мне.

— Да, хорошо, я помню.

После этого связь прервалась. Что ж, наконец-то мой план вышел на старт. Каким будет результат, покажет время, но то, что дело сдвинулось с мертвой точки, уже радует.

Кому-то может показаться странным, что я так положился на обычную девушку и, вообще, приложил столько усилий, чтобы завербовать ее. Я же самый могучий маг на Альбионе. Зачем такие ухищрения?

Затем, что вся моя стратегия строится на том, чтобы "снимать сливки" с канонных событий. Грубые, прямые действия могут послать поезд предрешенных событий под откос, и я лишусь даже того слабого предзнания, которое у меня есть.

Гвиневра идеально подходит для моей тактики. Обычная служанка, которую никто из значимых людей не воспринимает всерьез или, вовсе, не замечает. При этом, достаточно близка с моим здешним двойником, Гаюсом, прислуживает Моргане и с недавних пор спит с наследным принцем.

С последним это я ей, кстати, помог. Парфюм и косметика, которые она у меня взяла, были снабжены весьма хитрыми феромонами, настроенными на одного, конкретного человека.

Столкнувшись с Гвиневрой несколько раз, Артур воспылал к ней вполне определенными чувствами. И не банальной похотью, а кое-чем более серьезным.

Насколько я знаю, эти двое рано или поздно все равно сойдутся. Более того, уже сейчас были видны зарождающиеся между ними чувства. Мои зелья всего лишь стали катализатором этого процесса.

Однако Гвиневра всего этого не знает и думает, что это именно любовное зелье заставило Артура воспылать к ней чувствами. И данное обстоятельство позволяет мне держать девушку на очень плотном крючке.

Она уверена, что ее счастье находится в моих руках, и стоит мне перестать давать ей "зелье", как все тут же рухнет. На деле, то, что я ей даю даже микстурой назвать нельзя. Просто сладкая водичка с розовым красителем.

Откуда я знаю, как готовить подобные составы, да еще в виде косметики? Оттуда, ознакомился в свое время с библиотекой Гаюса. В полном объеме. Там, помимо всего прочего, был и довольно богатый ассортимент знаний по магической алхимии.

Естественно, рецепты всяких афродизиаков были представлены в довольно большом объеме. Имелись даже настоящие любовные зелья, способные вызвать то самое чувство. Но там сложность приготовления просто запредельная. Не говоря уже об ингредиентах, которые надо еще умудриться достать.

Некоторая практика, и у меня уже получаются вполне достойные зелья. Продаю я, конечно, самые обычные микстуры. Было бы глупо так подставляться, раздавая на руки магические зелья. Тем более, что, как правило, вмешательство магии и не требуется. Только в каких-то особенно редких случаях, когда человек уже при смерти находится. Но это отдельная история.

Не надо думать, что я просто так отрядил девушку следить за своим двойником, выдав ей всего лишь амулет для дальней связи. Все не совсем так.

Амулеты эти, кстати, как и многое другое, пришлось изобретать практически на ходу. Благо, у меня есть довольно обширный багаж знаний, который позволяет, по мере необходимости, реализовать самые разные проекты.

С этими амулетами я не стал особо мудрить. Были мысли сделать сложный комплексный артефакт на основе магии разума, но от них пришлось отказаться. Нашлось более простое решение. Я создал два парных амулета, настроенных друг на друга и прикрутил к ним простейший функционал вкл/выкл, звуковое плетение и легкие скрывающие чары, чтобы окружающие не обращали на него внимание.

Ну, и конечно же я выдал ей "следилку". Тоже мое новое изобретение. Из названия понятно, какую функцию оно несет. И вот с ним-то я попотел изрядно. Как обеспечить устойчивое и незаметное для окружающих наблюдение? Как сделать так, чтобы даже неодаренный смог воспользоваться магическим артефактом? Проявив изрядное количество изобретательности, я смог ответить на эти вопросы.

"Следилка" это очень маленькие металлические песчинки-артефакты. Знали бы вы, как трудно накладывать плетения на столь микроскопические объекты! Тем более, если речь идет о немаленьком таком комплексе конструктов.

Эти песчинки фиксируют все, что происходит на расстоянии нескольких метров и непрерывно транслируют все происходящее в мозг пользователя. В максимально мягком и доступном виде. Фактически, это как в рот положить и разжевать. Пользователю остается только "проглотить" информацию. И, чем я особенно горжусь, подобная нагрузка на мозг настолько "мягкая", что можно не отвлекаться от текущих занятий.

Однако есть у "следилок" одна маааленькая проблемка. Если у одного пользователя имеется непрерывная ментальная связь уже с двумя "следилками" давление информационного потока возрастает даже не в несколько раз, а на несколько порядков. Ментальное действие двух артефактов начинает "резонировать" и получается вот такой эффект. Как преодолеть его я пока не знаю.

Поэтому-то мне и нужна Гвиневра. Одна "следилка" абсолютно для нее безвредна. И даже в какой-то мере полезна. Тренирует психическую устойчивость и ментальную сопротивляемость.

Еще одной важной функцией "следилки" является ее полуматериальность. Мне удалось прорастить внутрь этой песчинки хоть примитивную, но полноценную магическую структуру.

Это было не просто очень сложно. Я совершил невозможное. Преодолел некий барьер. Не представляю даже как это описать. Не было революционных открытий, озарений, мой резерв не стал еще больше. Но я стал понимать магию несколько глубже. Плетения стали мне открываться с некой иной стороны. Ощутил, что способен на большее. Открылись пока еще даже не новые возможности, а пути к этим возможностям.

Если максимально упрощать, "следилка" может обращаться в чистую энергию, не теряя, при этом, четкую "материальную" структуру. Обычно я работаю над тем, чтобы придать мане свойства определенного материального объекта, но в этот раз пришлось работать над тем, чтобы обратить в ману изначально материальный объект без капли магии.

Однако и это еще не все функции "следилки". Она может войти в ауру магически одаренного субъекта и существовать там, поддерживая работу за счет его энергии.

На данный момент этот артефакт — вершина моего мастерства. Как правило, я либо пользовался уже известными заклинаниями, составлял на их основе что-то иное, либо компилировал их в различных сочетаниях.

"Следилка" — практически полностью моя разработка. Если бы я учился в каком-нибудь маг. университете, это можно было назвать моей дипломной работой.

Вот поэтому и были нужны все эти танцы с Гвиневрой. Одной "следилкой" пользуется она, приглядывая за моим двойником. А другой пользуюсь я, следя за... Морганой.

Насколько помню из сериала, с определенного момента она стала представителем "Темной Стороны". Если учесть, что в этой параллельности время опережает мою реальность примерно на год — полтора, "падение" Морганы уже могло состояться или состоится в ближайшее время.

И мне нужно держать руку на пульсе событий, чтоб не проморгать свой шанс. Если он у меня вообще есть.

"Следилку" я на нее повесил четыре дня назад, когда она пришла в мою лавку. Купила две литровые бутылки сильнейшего снотворного. Чудится мне, не для себя она их брала. Но пока что ничего криминального за ней замечено не было.

И что это меня на размышления опять потянуло? Неужели это у огня свойство такое? Смотришь на него и сразу в самокопания проваливаешься?

Хорошая, все же, штука, камин. Посидишь вот так, вечером перед открытым огнем, с кружечкой пива и расслабляешься, мысли в порядок приходят.

Жаль только нет никого, с кем можно было бы разделить такие моменты.

Так, а куда это Моргана собралась, на ночь глядя?

* * *

Ее переполняло радостное нетерпение. Скоро она увидит сестру, и все ей расскажет. Видеть ужас на лице Утера Пендрагона было особенно восхитительно. Видеть его беспомощность и страх.

В эти моменты раны, что оставил этот человек на ее душе, ненадолго зарастали под действием "лечебного бальзама", слез короля Камелота.

Но подлинное наслаждение она испытает, когда расскажет обо всем сестре, единственному родному и близкому человеку, от которого у нее нет секретов. Расскажет, и они вместе порадуются.

Окрыленная светлыми надеждами Моргана и не заметила, как покинула замок, спустилась в катакомбы, вышла оттуда уже за пределами городских стен и оказалась перед их с Моргаузой тайным убежищем в пещере под небольшим холмом.

— Моргауза! — улыбаясь, позвала она сестру, что, закутавшись в шаль, сидела у костра в центре небольшого внутреннего пространства.

— Моргана! — губы Моргаузы тоже растянулись в приветливой улыбке, стоило ей увидеть воспитанницу Утера Пендрагона. — Здравствуй, милая сестра.

Моргауза подошла к Моргане и поцеловала в щеку, обняв.

— Я скучала тут, без тебя, — продолжила белокурая колдунья.

— Я тоже... скучала, — отозвалась младшая сестра, и на ее лицо непроизвольно выползла хитрая улыбка, — у меня для тебя подарок.

И, запустив пальцы себе в лиф, Моргана достала оттуда платок.

— Что это? — приподняв брови, заинтересованно спросила Моргауза.

— Слезы... Утера... Пендрагона, — медленно, смакуя каждое слово, ответила Моргана.

— Прелестно. Яд мандрагоры делает свое дело.

— Слухи уже идут по всему королевству. Вскоре весь Камелот узнает, что король сошел с ума, — похваляясь своими успехами, произнесла воспитанница Утера.

— Глупо не завоевать королевство без короля, — преисполнившись еще большим довольством, сказала Моргауза, — завтра же отправлюсь к Сендреду.

— Он поступит так, как нам нужно?

Моргана не была лично знакома с Сендредом, но слышала о нем много. Как от сестры, так и от некоторых других членов Древнего Культа, с которыми ей довелось хоть сколько-нибудь близко общаться.

Полководец, прибывший с Зеленого Острова* во главе большой армии и покоривший за неполный год огромные земли. Эссекс и половину Мерсии.

Жрецы Древнего Культа, к которым с некоторых пор принадлежит и сама Моргана, возлагают на этого человека определенные надежды. Вернее, одни возлагают надежды и строят планы, а Моргауза действует. Соблазнив Сендреда как собой, так и перспективами завоевать Камелот, сестра хочет покончить с тиранией Пендрагонов над Альбионом и устранить довлеющую над каждым одаренным опасность.

Моргана, будучи не такой смелой и хитрой, как Моргауза, опасалась Сендреда. Из рассказов и слухов, ходивших вокруг него, у нее в голове сложился образ жестокого, беспринципного, лишенного чести и властолюбивого чужестранца.

И ее не покидали сомнения, было подспудное ощущение, что связываться с Сендредом себе дороже. И она, естественно, волновалась за сестру.

— Он сделает все, чтобы ублажить меня. Я не зря проводила с ним время, — ответила старшая сестра, бросив в котел корень мандрагоры.

Через мгновение пещеру огласил крик, возвещающий о новых страданиях короля Утера.

* * *

Ночные прогулки в одиночку, да еще и в исполнении высокородной дамы — занятие крайне подозрительное. Поэтому, когда я понял, что Моргана куда-то собирается в тайне ото всех, я тут же подорвался и рванул к ней. "Следилка", конечно, передает многое, но далеко не все. Это как смотреть телевизор в очень реалистичном сне. Основное ухватываешь, но детали расплываются. Да и вмешаться я, если что, не смогу.

Пройдя коротким путем, через катакомбы (я прорыл из своей лавки удобный ход в подземелье), я нагнал Моргану уже в лесу.

Занятно, идет она в обстановке кромешного мрака и отнюдь не по натоптанным тропам, которыми пользуются все. Да еще и ступает тихо, как матерый охотник, десятки лет проживший в этом лесу.

Кто же тебя так натаскал?

Закончилось ее путешествие около пещеры, из которой был виден огонек света.

Хм, прямо-таки настоящее, я бы сказал, эталонное логово злой ведьмы. Булькающий котел с чем-то зловещим, пучки трав и корни, развешанные по стенам. И завершает все это общая убогость кое-как обустроенной пещеры. Вот только злая ведьма ни разу на уродливую старуху не похожа.

Красивая, даже очень, белокурая девушка. Чем-то похожа на Моргану. Разрез глаз и форма носа у нее такая же. А вот подбородок более узкий, рот меньше и аккуратнее.

Вот как! Сестра! Значит, я был близок к истине, и Моргана уже успела перейти на "Темную Сторону".

Слухи по всему королевству? Моргана, ты серьезно? Слабенький шепоток в столице, это еще не "слухи по всему королевству".

Плохо у вас, дамы, оперативная работа поставлена. Ой плохо! Неужели так сложно подкупить парочку проныр, чтобы они собирали для вас слухи и сплетни? Или у вас плохо с финансами?

Интересно, яд мандрагоры. Знакомое название.

Сендред? Тот самый? Вы, девушки, имеете на него влияние и хотите, чтобы он напал на Камелот?

Черт-черт-черт!!! Как же хреново быть простым наблюдателем!

Моргана! Это не та девушка, на которой я женился. Она даже не знает о моем существовании. Умом я это понимаю. Но не сердцем. Не сердцем.

Возможно, это совсем другая Моргана, которая не имеет к моей возлюбленной никакого отношения. Возможно. Но я в это не верю.

Очень хочется "выйти на свет", познакомиться с этой Морганой, попытаться сойтись с ней, не исключено, что и она полюбит меня, как мы полюбили друг друга в той, параллельной реальности.

Останавливает понимание, что этим я разрушу каноничный ход событий и не вернусь домой, к Моргане, которая меня любит и ждет.

В последнее время не покидает острое чувство сожаления. Я не должен был поддаваться похоти и изменять любимой. Будто высшие силы наказали меня за это, отправив сюда, чтобы мучался, будучи так близко и так далеко от нее.

Правы были легенды, крик у мандрагоры действительно ничего хорошего здоровью не несет. Простой человек, услышав его, получит сильнейшее нервное потрясение и, скорее всего, впадет в кратковременную кому.

Но простых людей здесь нет. Магия очень хорошо "глушит" воздействие этого корня. Про меня и говорить нечего. Блондинка, сестра Морганы раза в полтора сильнее Ральфа. А сама Моргана вообще практически, как я, когда пришел в Камелот.

При желании, они явно могут навести шороху. И такое желание у них имеется.

Общались девушки еще долго, почти до рассвета, который нынче летом наступает довольно рано. Я бы с удовольствием пошел домой, но, увы. Пришлось ждать, пока они наговорятся в надежде получить еще какую-нибудь ценную информацию.

И я не оказался разочарован. По видимому, девушки действительно скучали друг по другу. Создавалось стойкое ощущение, что они стремятся наверстать упущенное из-за разлуки общение.

Перемывание косточек знакомым, сплетни, обсуждение разных трав, эликсиров, как знакомых, так и совершенно неизвестных, "коварные планы". Когда вернусь домой, обязательно все запишу. Хоть память у меня и замечательная, но долго хранить в активной зоне детально зафиксированные отрывки немножечко вредно для мозга.

Когда Моргана ушла, а Моргауза легла спать, я остался в пещере. Сделал сон белокурой ведьмы чуть более крепким, чем необходимо, и стал изучать содержимое этого места.

Сильные магические эманации не давали сомневаться, что я найду здесь много интересного.

На Моргаузе были артефакты, преодолеть защиту которых вот так, сходу даже я не смогу. Благо, когда маг спит, он во много раз уязвимее и не может достойно отреагировать на взлом своих чар.

Потребовалось всего три минуты, чтобы наложить на и так уже спящую ведьму сонное заклятие. Слава высшим силам, кроме себя, Моргауза в этой пещере ничего магией не защитила.

* * *

— Леди Моргана? — вырос прямо перед ней одинокий караульный.

Она настолько ушла в свои мысли, что не заметила перед собой рослого, молодого стражника.

— Я выходила прогуляться! — испуганно выпалила молодая ведьма. Рука нащупала за поясом рукоять кинжала.

— Все хорошо?

— Да, более чем, — нервно улыбнулась девушка и попыталась продолжить путь, караульный заступил ей дорогу.

— Хорошо? Вы ранены! — воскликнул стражник и отдернул красную ткань плаща, обнажив корень мандрагоры, сочащийся черным ядом.

Не успел он удивиться, как получил в живот остро заточенный кусок стали. А спустя секунду, потеряв равновесие, свалился с крепостной стены.

Не давая себе времени на то, чтобы испугаться, девушка, стремглав, помчалась в спальню Утера. Надо успеть подложить мандрагору, пока тело не обнаружили!

К счастью, больше ей по дороге никто не встретился, она благополучно заменила уже потерявший силу корень на новый и вернулась в свои покои, где забылась сном без сновидений.

* * *

Уж на что я махровый дилетант, но даже мне от настолько топорных действий хочется стукнуть себя по лицу. Неужели нельзя было изучить распорядок караулов? Аккуратно по расспрашивала бы Артура, он бы ей все и выложил.

Но нет. Теперь мы имеем сильно раненого, но все еще живого стражника с весьма характерным орудием убийства в ране, которого сейчас выхаживает Гаюс и мой двойник.

Пришлось оставить убежище Моргаузы и со всех ног бежать в Камелот. Обратился в истинный с некоторых пор облик демона и помчался.

Пока нашел стражника, пока подлечил и подправил ему воспоминания, дело постепенно подошло к завтраку. А ведь я еще не ложился.

Хлопотная выдалась ночка, что ни говори.

* * *

Сидя на маленьком троноподобном стуле позади Утера, Моргана изо всех сил сдерживала довольную улыбку. Как и говорила сестра, Сендред делает то, что им нужно, собирает армию для похода на Камелот. А Утер не может думать ни о чем, кроме своих призраков.

Вот он кричит, грозится пустому месту, а в глазах рыцарей и придворных отражается страх и непонимание.

Потерявшего разум короля уводят из зала, заседание прервано. Рыцари и лорды ушли. Остались лишь Моргана, Артур, да Гаюс с Мерлином.

— Как там раненый? Уже пришел в себя? — спросил Артур у Гаюса.

Воспитанница Утера сразу же обратилась в слух.

— Еще нет, но скоро должен. Ему несказанно повезло, кинжал не задел никаких жизненно важных органов и застрял в ране, предотвратив кровотечение. И вот еще что, сир. Я проверил, клеймо на кинжале принадлежит стражу крови. Воину-магу, чьим священным долгом была охрана Высшей жрицы Древнего Культа.

— Хорошо. Значит, скоро мы узнаем, кто его ранил.

Моргана замерла в испуге и отвернулась к окну. Тот караульный жив! А она дура, которая глупо попалась!

Если еще Мерлин решится рассказать о том, что на самом деле случилось год назад, ее точно казнят! Ни Артур, ни Утер не простят ей предательство и сговор с магами из Древнего Культа.

Что делать?! Бежать, пока этот чертов страж не очнулся?! Или... Сделать так, чтобы он уже никогда не очнулся?

— Гаюс, постой, а когда, ты говоришь, он придет в себя?

— Я не могу сказать с точностью, но его состояние уже достаточно пришло к внутренней гармонии. Полагаю, это должно произойти в течение часа.

— Отлично, пошли к нему. Чем раньше мы узнаем имя лазутчика, тем лучше. Не исключено, что это Сендред послал к нам гадину. Слишком невовремя он затеял войну. Как будто знает, что отец помешался.

* * *

— Милорд? Что... где я? — потерянно спросил бледный мужчина на кровати, еще не полностью отойдя от беспамятства.

Нервы Морганы были напряжены до предела. Спрятавшись за спину Артура, она сжимала в руке отравленную заколку, которую вынула по дороге из волос. Как только стражник произнесет ее имя, эта заколка окажется в шее принца. После этого девушка убежит и обвинит Мерлина с Гаюсом в его убийстве. Яд убьет Артура за считанные секунды. Довольно будет одной царапины.

Их слово против ее. Осталось лишь надеяться, что слез для будущего действа ей хватит с избытком.

— Ты у лекаря, воин, тебя ранили. Знаешь ли ты, кто хотел убить тебя?

— Да... кажется, я стоял в карауле, как и положено. Затем... затем я увидел... я не видел его лица. Он был в плаще с опущенным капюшоном. Он быстро шел. Прямо ко мне. Я приказал ему остановиться и назвать себя, но он не остановился. Помню... я хотел обнажить меч... не успел. Последнее, что я помню, это ярко алые глаза.

Дальнейшие расспросы пролетели мимо ушей Морганы. Она не могла понять. Как такое вообще может быть?! Почему воин врет?! Или не врет?!

* * *

В последние недели настроение Мерлина колебалось от "как все достало" до "убейте меня кто-нибудь". С тех пор, как у Утера начались эти припадки помешательства, Гаюс, как с цепи спустился. А точнее, его, Мерлина на эту цепь посадил.

Раньше ему приходилось ухаживать за Артуром, убираться в башне Гаюса и ходить, время от времени, за травами, в лес. Все это отнимало много сил, но Мерлин не роптал, сумев с помощью магии несколько упростить себе жизнь.

После того, как король "заболел", Гаюс принялся вливать в него разные настойки просто в невообразимых количествах в надежде, что это успокоит Утера.

Помогло не слишком. Если вообще помогло. Запасы Гаюса стали кончаться, и он повадился каждый день гонять Мерлина в лес. Да еще заставлял его вместе с ним готовить лекарства. Под присмотром, разумеется.

Когда Утеру стало плохо прямо во время заседания большого совета, Гаюс заставил Мерлина ухаживать еще и за королем. Как сказал Гаюс, он должен быть рад оказанной чести. Но молодой волшебник, наверное, был неблагодарной скотиной и не видел ничего хорошего в дополнительных обязанностях.

Вот и сейчас он пришел в покои Утера, чтобы влить в него лекарственные настойки. Поправляя одеяло, Мерлин почувствовал, что его сапог вляпался во что-то склизкое.

Глянув на подошву, он обнаружил густую черную жижу, от которой тянуло еле различимым флером магии.

Молодой маг сразу же насторожился и полез под кровать. Туда, где и наткнулся на черную жижу.

Там его ждало вполне закономерное, но от того не менее настораживающее открытие. Висящий прямо под Утером корень мандрагоры, сочащийся той самой черной мерзостью. И вот от него-то шел вполне отчетливый "аромат" черного колдовства.

Мерлин был отнюдь не глуп и сложить два и два умел. Он понял, что эта мерзость причастна к "болезни" короля. И только волшебник потянулся схватить плод черной магии, как заслышал быстрые шаги.

Рефлексы сработали раньше разума. Мерлин полностью скрылся под кроватью, отползя поглубже.

Вскоре шаги оказались совсем рядом, их обладатель, так же, как и Мерлин ранее, остановился у постели Утера. А затем у него чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Неизвестный просунул руку под кровать и, не глядя, взял корень. Чуть не задев, при этом, Мерлина.

Когда неизвестный стал уходить, он высунулся, чтобы посмотреть на злоумышленника. Моргана! Это была она! Это она подложила сюда корень!

Практически не думая, Мерлин решил проследить за ней, чтоб узнать, что она задумала.

* * *

О боги, стихии и чупакабры вместе взятые, что это за... Испанский стыд. Просто испанский стыд. Косячит мой двойник, а провалиться под землю хочется мне.

Что это за слежка уровня театральной самодеятельности? И он ведь на полном серьезе думал, что его не замечают. Ничего удивительного, что парня схватили и теперь будут убивать.

— Магнус! Магнус! Вы меня слышите?! — позвала меня из амулета Гвиневра.

— Да? У тебя что-то срочное? — ответил я. Находясь рядом с объектами слежки, я мог говорить свободно. Заклятие сокрытия работало исправно, и в его пределах можно было не бояться быть услышанным, увиденным, учуянным и даже ощупанным.

— Мерлин в опасности! Это все Моргана...

— Ах, ты об этом. Не волнуйся. Я уже обо всем знаю. Мерлин не погибнет. По крайней мере, не сегодня.

Сказав это, отключаю амулет и временно деактивирую "следилку" на моем двойнике. Гвиневре не за чем знать некоторые вещи.

А события, тем временем, разворачивались довольно интересные. Моргауза за каким-то чертом захотела поговорить с моим двойником перед тем, как убить его. А он продолжал изображать из себя беспомощного слугу, никак не желая освобождаться.

Что, лично для меня, очень странно. Секреты секретами, но сейчас на кону твоя жизнь, придурок! Чего ты ждешь?!

Мой двойник ненамного, но все же сильнее Моргаузы. Магической атаки она не ждет. Идеальный момент. Не убить, так серьезно оглушить он ее сможет. Моргана уже далеко отсюда. Воины-телохранители тоже куда-то ушли.

Так чего тебе еще надо?!

А это еще что за бред? Добро, справедливость? Он правда во все это верит и думает, что Артур все это преподнесет ему на блюдечке? Хм, действительно верит. Хотя из канона это было и так понятно.

Но канон это все-таки не реальная жизнь, а лишь некий ее процент. Оказалось, преданность моего двойника Пендрагонам нисколько не преувеличена.

Ничего себе! А я и не заметил! Все то время пока Моргауза допрашивала Мерлина, она готовила какой-то сложный конструкт, проговаривая заклинание про себя. Это что-то на основе менталистики и чего-то еще с вкраплениями благотворной энергии, Жизни.

Долго гадать, что это за плетение, мне не пришлось. На поляну стала выходить целая стая гигантских скорпионов. А Моргауза ушла, оставив Мерлина наедине с этими тварями.

А мне было на все плевать. Я никак не мог налюбоваться этими малышами. Передо мной предстали настоящие произведения магического искусства.

В основе у этих существ были реальные скорпионы. Такие, какими они должны быть. Мелкие членистоногие с ядовитым жалом. Но их, во-первых, подчинили себе, приделав к нервной системе магический конструкт, заменяющий мозг. И, во-вторых, многократно увеличили. Магии в них совсем немного. Но что это за магия! Она же в буквальном смысле имитирует живые клетки, ткани и все, прямо скажем, непростые процессы живого организма.

Перестройка маны на молекулярном уровне! Просто невероятно! Чтобы повторить подобное, даже видя конечный результат, уйдет не одна неделя, а то и месяц.

Бьюсь об заклад, Моргауза даже не подозревает, насколько невероятными и продвинутыми заклинаниями пользуется.

Подозрения переросли в твердую уверенность. Древний Культ хранит знания Древних. Скорее всего, все это осталось только в виде специфических практик и ритуалов без понимания сути.

Может, плюнуть на канон и просто выдоить из Моргаузы всю полезную информацию? Надо это, как следует, обмозговать.

За размышлениями я не пустил события на самотек. Мой двойник тщетно пытался разрушить созданные магией цепи и точно также, тщетно пытался отогнать скорпионов. Впрочем, за него это вполне успешно делал я. Не давал тварям подобраться к связанному телу, используя телекинез.

Теперь понятно, почему он не атаковал Моргаузу. Его жалкие попытки отогнать скорпионов с помощью узконаправленных магических толчков еще долго будет сниться мне в кошмарах. Потрясающая беспомощность.

И это сильнейший маг Альбиона? Не удивительно, что он так усиленно скрывает свой дар. Его же прихлопнут, как таракана.

М-да. Обстоятельства Великой Чистки расцветают новыми красками.

В какой-то момент я решил немного отпустить пару тварей, чтобы они подобрались к моему двойнику поближе. В конце концов, в каноне он как-то выпутался из этой ситуации без посторонней помощи. Вот пусть и "шевелится" активнее.

Что это он сейчас проорал? Какое-то заклинание? Похоже на язык Древних, но с более жесткими согласными и отрывистым произношением.

И что? Не полу...

Ах ты ж твою душу-бога-мать!!!

С неба спикировал гигантский летающий огнемет и за десяток секунд спалил всю стаю монстро скорпионов, пройдясь огненным валом и по мне.

Чары, одежда и даже человеческий облик. Все в труху! К счастью, для моей шкуры драконье пламя оказалось не столь губительным, доставив лишь легкое неудобство. Как от горячей воды.

За доли секунды сплетаю вокруг себя барьер и бегу с открытой поляны в глубь леса. Биться с этим древним Ящером, это надо быть совсем чокнутым. Ну, или сильно замотивированным.

Однако Дракон не пожелал меня отпускать. Сначала в мой разум с грацией пещерного тролля постучался колоссальной мощи ментальный удар. Эта атака серьезно меня дезориентировала. Затем пошла волна синего пламени.

К счастью, барьер выдержал эту атаку. Растерял почти всю силу, но выдержал. А вот остальному, что было в округе пары сотен метров, так не повезло. За секунду все, чего коснулось синее драконье пламя, превратилось в пепел. А то, что было чуть дальше обуглилось и вспыхнуло.

Да что с этой ящерицей?! Откуда столько ненависти?!

"Отбомбившись", дракон повернул назад. Судя по всему, чтобы повторить свою атаку. А то и сотворить что-то помощней.

Летел он достаточно низко. Создаю конструкт, заставляющий землю передо мной выпустить из себя в высь острейшие стальные колья. Область покрытия плетения была довольно обширной, что сыграло свою роль.

Дракон не успел даже дернуться в сторону, напоровшись на колья. Округу огласил громогласный рев, полный боли. Я уж было обрадовался.

Оказалось, зря. Мой разум снова был атакован. Еще сильнее, чем в прошлый раз. Ментальная волна Ящера просто звенела от ярости, которая буквально сожгла мою ментальную защита, а потом стала рушить и мою ментальную структуру.

Благо, в свое время я позаботился о том, чтобы сделать свой разум более устойчивым к агрессивным воздействиям. Я даже продублировал несколько раз всю структуру. "Заплыв" в том безумном пространстве многому меня научил.

В результате, ментальная волна Дракона увязла в лабиринте моего разума, быстро растеряла силу и была мной ассимилирована.

Пока я разбирался с атакой на разум, Ящер расплавил стальные колья и кинулся на меня с отчетливым желанием растерзать. Его чешуя была исцарапана и исколота, но не пробита. Даже малейших струек крови не было.

Казалось, он напрочь забыл о магии, уподобившись дикому зверю. Среагировать я не успел. Не потому, что оказался недостаточно проворен, а потому, что попросту не мог, латая свой разум.

За секунду Дракон перекусил меня пополам и вознамерился проглотить верхнюю часть. Свои ощущения в этот момент я даже описывать не буду. Скажу лишь, что во мне проснулся безумный страх за свою жизнь. Я отчаянно не хотел погибать, застряв в этом мире, не увидев любимую, в глотке обезумевшего Ящера.

И страх придал мне сил. Неосознанно, на инстинктах я сотворил пламя, в которое вложил весь свой страх и гнев. Все вокруг охватило грязно-серым огнем. Через мгновение по мне ударил хриплый рев, а затем Дракон меня выплюнул.

Плюхнувшись в горку пепла, я имел удовольствие наблюдать истошно кашляющего Ящера. И не просто кашляющего. Он катался по дымящейся луже еще не до конца застывшего металла и, судя по старательности, пытался выкашлять все внутренности.

Часть 2. Отрезок 14

— Где ты пропадал, придурок?! Я уже три дня хожу в одном и том же! — "ласково" встретил меня Артур, отвесив весьма увесистую плюху.

— Не извольте беспокоиться, ваше высочество, я всего лишь танцевал с лесными девами под луной, — ответил я с фирменной улыбкой менеджера МакДональдса, изо всех сил давя желание свернуть шею этому утырку.

Никто. Не смеет. Так. Со мной. Говорить.

Даже если эта сволочь думает, что перед ним слуга. Он не смеет! Сейчас мне не до него, но я найду время, чтобы привести его в меридиан.

На лице принца отразилось сильнейшее недоумение.

— Что? Какие еще... девы? Ты это... будь аккуратнее с брагой. И займись, наконец, делом!

— Я выполню свои обязанности в лучшем виде... ваше высочество.

Отделавшись от принца, я продолжил свой путь в башню Гаюса. Старик знает своего ученика лучше всех и проводит с ним времени больше, чем кто бы то ни было.

Я не смогу притвориться здешним Мерлином и... не хочу этого. Парень сгорел в пламени обезумевшего Дракона. Обратился в пепел точно так же, как растения и животные на той полянке и в нескольких сотнях метров вокруг.

Я расскажу старику все, как есть. А там, если он вздумает сдать меня, убью его. Время нежностей прошло, надо брать ситуацию в свои руки.

— Где ты был?! — именно таким возгласом встретил меня с порога старый лекарь.

Захлопнув за собой дверь, кидаю на все помещение изолирующий барьер. Лишние уши мне сейчас ни к чему. Да и старик, если что, не сможет позвать на помощь.

— Твоего парня больше нет, Гаюс, — сказал я это, отключив звуковую иллюзию. То есть, произнес это голосом своего истинного тела. Низким, глубоким, чуть вибрирующим.

— Кто ты такой?! Что с Мерлином?! Что ты с ним сделал?! — лекарь сразу же все понял. Вскочив на ноги, он, как бы невзначай, отступил к полке с самыми забористыми ядами.

Хитро. Если бы не знал, как здесь все устроено, мог бы и не сообразить. У Гаюса нет привычки лепить на пузырьки поясняющие этикетки. Он знает, что и где у него лежит. Ему этого более чем достаточно.

— Он мертв. Обратился в пепел. Лично я ничего с ним не делал. Благодари за это древнего дракона, что раньше сидел на цепи, в подземелье Камелота.

— Ты лжешь! Мерлин — повелитель драконов, ни один дракон никогда не причинит ему вред! — с последним словом Гаюс быстрым для старика движением вынул из-за спины руку, в которой был зажат флакончик с голубой жидкостью, и плеснул ее прямо в меня.

Ожидая чего-то подобного, я подхватил телекинезом яд, вернул его обратно, во флакон и пролевитировал на книжный стеллаж неподалеку от себя.

— Это первая и последняя твоя выходка, старик. Попробуешь выкинуть что-то подобное еще раз, я тебя убью.

— Кто ты такой, и чего ты хочешь? — снова стал атаковать меня вопросами Гаюс. Только уже более спокойно, приняв свой обычный вид усталого ворчуна.

— Твой подопечный погиб. И не сможет теперь исполнять свое предназначение. Я буду делать это за него. Я жду, что ты поможешь мне. Или хотя бы не будешь мешаться под ногами.

— Какое предназначение? И почему я вообще должен тебе помогать?

— Ну как же? Не ты ли день и ночь внушал мальчику, что он должен оберегать семейку Пендрагонов?

— Я ничего ему не внушал! Это его Предназначение! Защищать Камелот! Он был рожден для этого!

— Вот видишь, как быстро к тебе вернулась память. А то дурачком вздумал прикидываться. "Какое предназначение?", "какое предназначение?"!

— Допустим. Но зачем тебе подменять Мерлина? Какой тебе в том резон? И почему я вообще должен тебе верить?

— Думаю, стоит начать с того, кто же я все-таки такой. Меня зовут... Мерлин. О, судя по твоей гримасе, ты принял мои слова за шутку. И шутка эта пришлась тебе не по нраву. Уверяю тебя, я вполне серьезен. Меня действительно так зовут. Более того, я родился в Элдоре, деревеньке на границе с Камелотом. Мою мать зовут Хунита. Я являюсь рыцарем Камелота и мужем Морганы... Ла— Фэй. Вот только все это произошло со мной в другом мире, очень похожем на этот. Похожем, но не во всем. Как я оказался здесь, история долгая. Но поверь, старик прибыл я в этот мир не по своей воле. И мое единственное желание — вернуться домой, как можно скорее. Я долго наблюдал за твоим парнишкой. И был готов наблюдать еще дольше. Очень много магов и магических созданий желают зла королевской семье, а вы с моим двойником их постоянно защищаете. Вот я и подумал, что кто-нибудь из них, так или иначе, мне поможет. На вас же всякая нечисть слетается, как пчелы на мед. Но Мерлин погиб из-за Дракона, который вздумал прикончить меня, не считаясь ни с чем.

— Как... как погиб... Мерлин? — с заметным трудом спросил лекарь. Если до этого Гаюс не верил мне, в принципе, то после моей речи он уже не был так уверен, что я лгу, и до него стал доходить весь ужас произошедшего. Все-таки он любил парня, как родного племянника или даже сына.

— Моргана весь тот год, что отсутствовала, провела отнюдь не в плену. Уж не знаю, чем она там занималась. Могу только предполагать, что училась у Моргаузы искусству жрицы. Это они ввергли разум "доброго" короля в нынешнее скорбное состояние. Моргауза сварила яд из корня мандрагоры, а Моргана подложила корень под кровать Утеру. Мерлин застал ее за черным делом и, как настоящий... герой, решил проследить за ней. Ведьмы поймали его и попытались изощренно казнить. Он позвал на помощь дракона, который действительно помог. И все бы закончилось хорошо... если бы эта тупая ящерица не захотела во что бы то ни стало прикончить меня!

В помещении установилась тишина. Гаюс смотрел на меня невидящим взглядом, уйдя глубоко в себя. Лезть в его мысли не было никакого желания. Не из-за мнимого благородства. Не было его. Этот старик мне никто, если понадобиться, я легко возьму на себя грех очередного убийства. Просто исследовать чужой разум во время усиленной работы мозга — удовольствие ниже среднего. Ворох мыслей, воспоминаний, размышлений — во всем этом легко потеряться и не сделать то, за чем вообще полез.

— Пепел, говоришь... А почему Дракон так сильно захотел убить тебя? — произнес Гаюс несколько минут и пару пузырьков успокоительного спустя.

— Наверное... из-за этого, — ответил я, окончательно сбросив с себя иллюзию.

БДЫЩЬ!!! БЗДЫНЬ!!!

Моя "красота" так сразила лекаря, что он попытался сбежать, но не заметил, стола и грохнулся на пол вместе с мебелью и всем, что на ней было. И упрекать старика в такой реакции было бы глупо. После того, как Дракон лишил меня больше половины туловища, я стал тем еще "красавцем".

Не в том смысле, что у меня нет половины тела. С этим никаких проблем нет. Регенерация оказалась выше всяких похвал, уже через полчаса, вернув мне полный набор органов и конечностей.

Вот только из немного странного человека с серой кожей и рогами я превратился в настоящую тварь в багровой хитиновой броне. Причем, изменениям подверглись не только вновь отросшие части тела, но и весь организм, в целом. На лицо наросли хитиновые чешуйки, во рту появился весьма представительный набор острых клыков. Выглядит все это, конечно, предельно страшно. Когда увидел свое отражение в ручье, сам испугался.

* * *

— Моргана, почему ты не пришла в назначенный день?! Войско Сендреда уже почти у Камелота! Мне пришлось изворачиваться и лгать! Я просила Сендреда ждать после того, как сама же уговаривала немедленно собирать армию. Ты хоть представляешь, чего мне стоило убедить его подождать?!

Моргауза была очень зла. Моргана не раз видела, как гнев и злость обуревают ее сестру. Но впервые она ощущает все это на себе. Было не по себе. Очень. А еще обидно. Она еле-еле выскользнула из Камелота, а любимая сестра встречает ее так неласково. Мягко говоря.

— Я не виновата! Из-за войны Артур стянул в Камелот почти десять тысяч воинов! Ты хоть представляешь, сколько там стражи теперь?! Как смогла, так и пришла! — начала Моргана орать на сестру в ответ. У нее в душе образовался красный, клокочущий кусок обиды.

— Я... прости меня, сестра. О таком я... не думала. Вот, возьми это. Это посох из дуба с Острова Блаженных... — повинилась Моргауза и, взяв из седельной сумки длинный сверток, развернула его, обнажив красивый посох из белой древесины с навершием в виде кроны с магическим кристаллом внутри.

— Ты отдаешь его мне? — пораженно спросила Моргана, ощущая заключенную в этом предмете силу. — Но... я не смогу, как следует, им распорядиться. Моргауза, ты гораздо сильнее меня...

— Я не могу, — покачала головой белокурая колдунья. — Я должна приглядывать за Сендредом. Ты справишься. Посох сам направит тебя.

* * *

— Неправильно все это. Так нельзя.

— Опять? Старик, если тебе так не нравится то, что я делаю, ты мог со мной и не ходить. Или надеешься убить мой мозг зашкаливающей концентрацией занудства?

— Я должен проследить, чтобы ты не навредил королю!

— Хах, не хочу тебя расстраивать, но даже если я захочу, чтобы Утер Пендрагон сдох мучительной смертью, ты этому никак не помешаешь. Так что мог бы не утруждать себя и посидеть у камина. Поясница-то, небось, болит?

— И все-таки ты мне солгал. Ты не рыцарь Камелота. Не может рыцарь в таком непочтительном тоне говорить про короля, — поджал губы Гаюс. Я в это время достал из-под кровати исходящий ядом корень и демонстративно сжег его.

— Не отвлекай меня. Будешь ныть, я ошибусь, и останется Утер на всю оставшуюся жизнь безумным овощем.

Гаюс наконец-то замолчал, и я преступил к тому, за чем пришел, касаюсь пальцами виска спящего монарха.

Надо привести короля в порядок. Мандрагора уничтожена, но яд уже неплохо укоренился в ауре Утера, отравляя его. Со временем, без внешней подпитки эффект сойдет на нет. Но до этого еще очень далеко. Пока же Утер спит мертвым сном и просыпаться явно не собирается.

Не надо думать, будто у меня случилось резкое обострение ложного благородства, и я решил пожалеть законченного ублюдка и мясника. Просто сейчас он нужен мне живым и вменяемым.

Миную зону активного подсознания, то есть, сны, которые снятся королю, и о которых он по пробуждению даже не вспомнит. И оказываюсь в сознании Утера, играющему сейчас пассивную роль. Но это совсем не цель моего визита. Из сознания гораздо легче попасть в глубокие слои памяти. Именно там заложены причины тех или иных действий человека. Из сложения всех воспоминаний получается личность, которая принимает решения.

Бегло пролистываю детство и юные годы Утера. Их нельзя назвать трудными. Он рос в Камелоте, его воспитывали любящие родители. Но он не был наследником. У него был старший брат. Всего год разницы, но брат был всем лучше его. Был лучшим воином, лучшим полководцем и... лучшим любовником. Да, первая юношеская влюбленность, доставшаяся старшему брату.

С тех пор обычная зависть к брату начала медленно перерастать в ненависть, которая отравляла будни молодого принца. Утер усердно учился, пытаясь превзойти брата, но все было тщетно. Дело еще усугублялось тем, что брат не был образцом кротости и мирской добродетели. Даже если не обращать на эмоциональную окраску воспоминаний Утера, видно, что его брат был высокомерным, избалованным и эгоцентричным ублюдком.

В какой-то момент будущий король решил убить брата, чтобы самому занять трон и не видеть больше эту мерзкую от самодовольства рожу. Готовился он очень долго и очень тщательно. Но судьба сыграла с ним шутку. В тот день, когда они с братом собрались на охоту с небольшой свитой. В тот день, когда на них должна была напасть "шайка разбойников". В тот день, когда его брат должен был пасть от стрелы "подлых бандитов". В тот день он пал, но не от рук наемников Утера. Ему в голову прилетел арбалетный болт одного из дворян, который целился в косулю, но слегка промахнулся.

То была чистая случайность. Сам Утер и его отец четко выявили это. Каждый по-своему. Этот случай нанес определенную психологическую травму будущему королю. С этого момента он стал очень болезненно воспринимать любые неожиданности и сюрпризы. Все, что не находится в его власти. Болезненное желание все контролировать.

Пролистываю ранние годы взрослой жизни. Ничего особо интересного там нет. Утер очень много и плодотворно воевал, но никаких кардинальных перемен его личность не претерпела. Единственное, характер закалился. Восшествие на престол также не сильно повлияло на него. Лишь добавило цинизма и жестокости.

Все изменилось, когда откладывать женитьбу стало уже неприлично. Утеру было хорошо и без жены. К его услугам были самые роскошные придворные бляди, которыми он с удовольствием пользовался, относительно щедро одаривая их мужей землями. Но королевству нужен был наследник, поэтому король начал подыскивать себе будущую жену.

И вот тут-то с ним случилась еще одна поворотная веха его жизни. Он влюбился. Ему очень повезло. Мало, кто из королей может позволить себе жениться по любви. Он мог и женился. Она происходила не самого богатого и влиятельного, но достаточно знатного рода Бретони. Были претендентки и с более заметным приданным и с более предпочтительные с точки зрения политики. Но Утер выбрал ее.

Некоторое время он наслаждался всеми прелестями необременительной супружеской жизни. Однако со временем стало понятно, что супруга бесплодна. Сам он бесплодным быть не мог. Выяснил он это уже давно чисто эмпирическим методом. И не один раз.

Кстати, это интересно. Оказывается, в Камелоте подрастает уже второе поколение королевских бастардов. Может быть даже использую это. Но не сейчас, как-нибудь потом.

Не мудрствуя, Утер обратился за помощи к магам, пригласив в Камелот самую сильную и авторитетную колдунью Альбиона, Нимуэй. Отношение к магии со стороны короля было вполне себе лояльным. При дворе была парочка магов, пользующих Утера, всех более или менее важных людей и занимающихся время от времени устранением проблем магического характера. В самом Камелоте жило множество волшебников разной степени силы и мастерства. Никаких глобальных происшествий, связанных с магией не случалось уже больше столетия. В общем, ничего не предвещало Великую Чистку.

Нимуэй подтвердила опасения Утера, и дала ему зелье, которое должно было обеспечить его наследником. Вот только она еще и предупредила короля, что просто так ребенок не появится. "Жизнь за жизнь". Придется платить чужой жизнью.

Вообще, странно. Неужели верховная жрица Древнего Культа не могла вылечить физический недуг жены Утера? Не хотела? Или действительно не могла?

Что же до самого короля... Челодлань, просто челодлань. С его стороны не было какого-либо злого умысла или же тяжелого решения: "наследник вместо жены". Нет, он просто прослушал то, что ему говорила Нимуэй, не воспринял ее слова в полной мере, поняв лишь то, что нужно дать жене зелье, и будет наследник. Накануне была пирушка, Утер мучился жестоким похмельем и изо всех сил скрывал это во время разговора со жрицей.

А когда, через девять месяцев, жена померла, это стало для него большой неожиданностью. Очень большой неожиданностью, в результате которой он сошел с ума. Без дураков. Из-за колоссального эмоционального переживания, на фоне горя и чувства вины возникло мощное отрицание. Утер вышел из депрессии, перестав возлагать ответственность за произошедшее на себя и переложив всю вину на магию. Причем, не на конкретных магов, а на магию, как таковую, вообще.

Его безумие канализировалось только в одну конкретную область. Это спасло психику Утера. Во всем, что не касается магии он — вполне нормальный человек со своими тараканами. Если же разговор идет о магии, черты безумия встают в полный рост.

Надо заметить, Утеру не откажешь в уме. Даже став безумцем, он не кидался с мечом на первого же попавшегося пользователя магии. Великой Чистке предшествовали несколько месяцев тщательной подготовки. Верные люди, которые не проболтаются, те, кого просто не использовали "в темную". Были составлены списки всех магов королевства. Их места проживания, привычки, наиболее предпочтительные методы устранения. Все это тщательно готовилось и прорабатывалось. Фактически, Утер осуществил масштабную спецоперацию. Если бы это не было актом неспровоцированного геноцида, я бы даже пожал ему руку. Наверное.

Неоценимую помощь в подготовке Великой Чистки и ее осуществлении Утеру оказал Агравейн. Брат его покойной жены. Ему король скормил весьма правдоподобную сказочку о том, что его сестра погибла от руки подлой ведьмы. Молодой рыцарь, естественно, воспылал желанием отомстить и активно включился в начинание Утера. Да так, что фактически взял на себя обязанности главы всего мероприятия. Осуществляя контроль за деятельностью разрозненных групп будущих ликвидаторов, разрабатывая для них инструкции и лично руководя работавшими "в темную" соглядатаями. Именно благодаря ему не произошло никакой утечки и маги ничего не заподозрили до момента, как их начали убивать.

Утер так и не понял до конца, какого человека ему удалось заполучить. Это же просто гений "плаща и кинжала". Таланты Агравейна можно было бы использовать и более широко. Но король не додумался, используя его только в качестве, так называемого, "дознатчика", человека выполняющего функции, отдаленно напоминающие одновременно внешнюю разведку и тайную полицию.

Кстати, а Гаюс то, оказывается, та еще гнида. Он тоже помогал Утеру истреблять магов, сдавая пачками своих коллег. Такому слабому колдуну никогда бы не светила должность королевского лекаря, поэтому он обеими руками схватился за возможность стать тем, кем он сейчас является. Пусть даже и ценой гибели сотен невинных, в том числе женщин и детей.

Утер старика не считал своим другом, хотя неоднократно так называл. Гаюс для него это — верный и полезный слуга, которого изредка можно "гладить по голове". Пожалуй, я поторопился, сохранив лекарю жизнь. Если вернусь домой, моего старика будет ждать тяжелый разговор.

После Великой Чистки Утер, естественно, не успокоился и принялся активно истреблять магов по всему Альбиону. В основном, попадались всякие слабосильные знахари или дети, вся вина которых заключается в обладании магическим даром.

Однако чем дальше, тем больше проходило времени, и горе короля притуплялось. Он даже вернулся к старым привычкам, снова стал пить и трахаться. Но, конечно, не с такой интенсивностью, как раньше. Однажды, как уже известно, Утер залез на жену своего вассала и практически друга. От этой связи и родилась Моргана. Друг погиб в бою, его жена умерла от горячки, и девочка перешла на попечение своего биологического отца.

Моргана очень похожа на покойную мать Утера, поэтому он особенно сильно привязался к ней. Похоже, он любит ее даже больше, чем Артура.

Так, искать нужное подходящее воспоминание нет времени. Беру подходящий образ из детства. Образ отца из самых ранних воспоминаний, когда Утер буквально боготворил родителя. И на его основе создаю ложное воспоминание, в котором отец наставляет провинившегося сына, говоря ему, что нужно говорить правду. Если сделал какую-то гадость, нужно сознаться, чтоб не держать на сердце никакого зла.

Довольно банальная мысль, и у пожилого Утера это воспитание не вызовет ничего, кроме краткого приступа ностальгии. Однако я прицепил его к сознанию. То есть, в ближайшее время он будет частенько возвращаться к этому воспоминанию. Остался последний штрих. Создаю нить между поддельным воспоминанием и образом Морганы и образом ее покойных родителей.

Таким образом, у Утера проснется острое желание поделиться с кем-нибудь тайной происхождения Морганы. Точнее, не с кем-нибудь, а с Гаюсом. Тут даже ничего делать не надо. Лекарю король доверяет очень многое. Просто потому, что старик уже давно крепко повязан с ним кровью и дерьмом.

Закончив "полоскать" Утеру мозги, я стал делать то, за чем, как думает Гаюс, я пришел. Лечить короля от последствий близкого "общения" с ядом мандрагоры. Это заняло значительно меньше времени. Собрав весь "шлак" из ауры, я просто развеял его в окружающем фоне. В рассредоточенном виде все это совсем не опасно.

Гаюс уже собрался меня о чем-то спросить, видимо, о состоянии Утера, но я даже не стал с ним ни о чем разговаривать, атаковав его разум. После увиденного вести со стариком какие-либо диалоги резко расхотелось. Он рухнул, потеряв сознание, как подкошенная снизу трава.

Подхватываю его телекинезом, чтобы он себе чего-нибудь не сломал, и кладу на кровать, в ноги Утера. К сожалению, даже слабый магический дар дает серьезный плюс к ментальному сопротивлению. Собственная мана рано или поздно "вымывает" простроенные в разуме конструкты. Поэтому работать со стариком пришлось более основательно.

Если проводить аналогии, разум обычного человека — сухая шахта, которая находится очень далеко от каких-либо подземных водоемов. Разум одаренного — шахта влажная, в которой деревянные подпорки довольно быстро сгниют. Чем сильнее одаренный, тем больше "воды" в его "шахте". Вместо "дерева" пришлось использовать "железо", что было на порядок труднее.

Я стал ощущать подступающее ментальное истощение. Впервые в этом мире. К счастью, мне хватило сил не перейти черту. Что же касается Гаюса... Во-первых, я изменил его воспоминания о сегодняшнем дне. Не просто наложил подправленную версию событий поверх старой, "заретушировав" ее. Я буквально стер подлинные воспоминания и вставил на их место новые, сфабрикованные. Причем, пришлось делать их не на основе уничтоженных, которые обязательно бы со временем восстановились, создавая в разуме старика двойной набор воспоминаний. Пришлось создавать их из моих воспоминаний, отображающих просмотренные до мельчайших деталей память Гаюса.

Даже если проговаривать все это, можно сойти с ума. А мне пришлось все это претворять в жизнь. Согласно новой версии событий к Гаюсу пришел Мерлин, который сообщил ему, что во всем виновата Моргана, и они побежали к Утеру, чтобы снять с него проклятие мандрагоры. После сожжения корня в огне камина они вернулись к себе в башню и легли спать.

Но правка воспоминаний — далеко не все, что я сделал. Я внушил Гаюсу, что король после пережитого нуждается в психологической помощи. Это оказалось не так сложно, как мне представлялось. Старик и так беспокоился о короле, я лишь направил его мысли в нужное русло. Повозиться пришлось, простраивая в разуме нужные связи. Причем, не так, как с Утером, когда я соединил все самым простым способом, магическим конструктом. Пришлось выстроить "естественный" ход мысли. Через те связи, которые бы естественным путем могли привели Гаюса к необходимым выводом. Способ очень надежный, но %?;"@ сложный!!! Ассоциативных цепочек очень много, и нужные еще надо умудриться отыскать.

— Мерлин?! Что ты здесь делаешь?! — воскликнул Артур, ввалившись в покои отца. — Что с Гаюсом?

Я настолько утомился, что даже не обратил внимание на шаги за дверью и противный скрип петель. Поднимаю взгляд на принца, и не думая вскакивать с края кровати. Сил играть на сцене погорелого театра не было совершенно.

Часть 2. Отрезок 15

— Мерлин? — недоумение Артура начало перерастать в откровенную опаску, и он ухватился за рукоять меча.

Я же смотрел на наследного принца и думал, что с ним делать. Появился Артур в очень неподходящий момент. Хотя... а почему бы и нет?

Не даю принцу понять, что происходит, вскакиваю с кровати и бросаюсь к нему. Я сильнее и быстрее любого человека раз в десять, Артур не успел даже понять, что происходит, потеряв сознание от столкновения черепушки с моим кулаком, тщательно соизмеряя силу, чтоб не убить его. Благо, за месяцы приноровился к нечеловеческим возможностям.

Опускаюсь перед упавшим принцем и проникаю в его разум. Ничего не меняю, лишь смотрю. Последние недели он фактически заменял Утера. Очень интересно. Обсуждения, военные планы, размышления самого Артура, лежащие прямо на поверхности. Огромное количество чисто технических моментов, бесценных в своей простоте. Великолепно.

Оказывается, пока я отходил от схватки с Драконом, Сендред успел подвести войска к границе с Камелотом и перешел ее. В данный момент идут приграничные бои. Точнее, приграничные гарнизоны сидят по фортам и изо всех сил обороняются, делая редкие вылазки.

Артур провел уже три военных совета, в ходе которых так и не смог определиться с тем, что же делать. Либо ждать Сендреда в Камелоте, стянув в столицу все силы. Либо встретить врага в поле.

В первом случае существовала большая опасность того, что, запершись в Камелоте, они дадут Сендреду прекрасную возможность разорить практически беззащитное королевство. Если же выйти на столкновение в поле, есть неиллюзорная вероятность быть разбитыми в пух и прах. Артур терялся, не зная, что делать. Вот, решил проведать Утера в надежде на отцовское напутствие.

Что ж, можно сказать, он пришел, куда надо. Здесь действительно есть тот, кто решит все его проблемы. Накладываю на сознание Артура мощное, но простое плетение. Оно замораживает сознание в состоянии сна, не давая человеку проснуться. Пару минут уходит на то, чтобы "просканировать" организм принца на физическом и духовном уровне. Закончив, развеиваю иллюзию своего покойного двойника и накладываю другую личину.

* * *

— Ваше высочесто, — отвесил мне легкий поклон вошедший сир Леон.

За ним вошли другие рыцари. И тоже поклонились.

— Приветствую вас, сиры, — встал я с трона Утера, приветствуя самых титулованных воинов Камелота.

Артур испытывал к этим людям неподдельное уважение, пиетет и ощущал в их присутствии некоторую неуверенность. Все они были старше его, как минимум, раза в полтора и помнили совсем мальчишкой. Принцу все время казалось, что рыцари-командующие считают его недостойным отца. Самого Артура эта неуверенность постоянно разъедала, и он переносил свои переживания на других.

Когда все расселись за длинным столом, начался очередной военный совет. Первым высказался, как и положено, самый младший по должности. Сир Арон, мужчина в самом рассвете сил, лет на десять старше Артура. Командир "летучего отряда". Довольно малочисленной легкой кавалерии Камелота.

Видимо, в моем мире этого рыцаря сжег Дракон вместе с Утером, и Персиваль занял его место. Был он одним из сторонников "оборонительной" стратегии и предлагал более широко использовать легкие силы, чтобы измотать врага. Даже сам рвался возглавить рейд.

Предложение Арона не пропало втуне, тут же подключился сир Леон, тоже ярый сторонник "обороны". Вскоре, уже все присутствующие активно вырабатывали стратегию войны. Возникающие разногласия не перерастали в ругань и перекидывание оскорблений через стол, затухая в конструктивных спорах.

А я сидел, смотрел на это и тщательно запоминал. Передо мной были настоящие военные профессионалы, которым я и в подметки не гожусь. Одно дело махать мечом, а другое вести настоящую военную компанию. Я — не Артур и выступить достойно на таком заседании пока что не смогу. Молчу и мотаю на ус.

Благо, планы Моргаузы мне известны. Сендред не будет отвлекаться на второстепенные цели, он хочет получить все и сразу. При таких вводных, дальнейшие действия очевидны.

* * *

— Это еще что за...

Решив все вопросы военного и административного характера, я наконец отправился на боковую. В покои Артура. Кого изображаю, в постели того и сплю. Сам принц уже второй день отдыхает у Утера. Вместе с ним самим и Гаюсом. Все трое надежно спрятаны за мощным барьером. который не только препятствует физическому проникновению, но и не дает окружающим вспомнить о том, что это место вообще существует.

Кстати, если отсутствие Утера все воспринимали, как должное, то про Гаюса такого сказать нельзя. Пришлось пару раз показывать людям управляемого фантома. Ненормальная бледность и огромные мешки под глазами убедили окружающих в том, что старик болен, лучше любых слов.

И вот, прихожу я к "себе" в надежде, как следует, выспаться и вижу перед собой аппетитную женскую попку, обладательница которой искала что-то, зарывшись в шкаф с головой. Не просто женскую попку, а голую женскую попку и ножки обладательница коих рылась в шкафу Артура.

— Гвен... — обратившись к памяти принца, я понял, кто передо мной.

Отношения Артура и Гвен уже давно минули стадию романтических ухаживаний и перешли в стадию дикого секса. Служанка почти каждую ночь проводит с принцем. В редких случаях, он ночует у нее.

Они стараются не афишировать свои отношения, но, как по мне, получается у них хреново. Окружающие должны были уже давно все понять хотя бы по сладостным женским стонам, которые ночами доносятся из покоев Артура. В этом отношении Гвен себя абсолютно не сдерживает.

Прежде чем добраться до кровати, пришлось выдержать настоящую битву с обеспокоенной девушкой. Артур делился с ней абсолютно всем, поэтому о непростой, скажем так, обстановке она была осведомлена очень хорошо. И жаждала узнать подробности из первых рук.

Мне же общаться с Гвен было категорически не с руки. Мало того, что я устал, так еще и она могла коснуться меня. На ощупь материальная иллюзия совсем не похожа на ткань или кожу. Гвиневра сразу бы поняла, что с ее возлюбленным что-то очень сильно не так.

Хм, а почему бы... В уплывающем сознании возникла картинка гигантских скорпионов с наращенной псевдоплотью. Почему бы не сделать что-то подобное с личиной?

Впрочем, все потом, а сейчас спааать...

* * *

Ну вот и началось. Зеленые луга вокруг Камелота потонули в сером людском море. Армия Сендреда наконец пришла. Редкие деревья уже вырублены и превращены в штурмовые лестницы, тараны и штурмовые заслоны.

Тридцать тысяч явились к стенам столицы. И это не какая-то толпа, а настоящая армия, организованная в лучших традициях позднего Рима. Точно так же, как и армия Камелота.

Это несколько пугало и, одновременно, вызывало приятное предвкушение. Сразиться с такой армией было бы волнующе интересно... Хех, кажется, за эти дни я слишком уж вжился в роль полководца. Впрочем, не вижу здесь ничего дурного. Если делать что-то, так делать с душой.

— Ваше высочество?

— Погодите сир Пэрот, еще рано, пусть подойдут еще ближе.

Вчера Сендред подошел к стенам города, и сейчас его армия пошла на штурм стен. Приготовились они, надо сказать, очень хорошо. Помимо приспособ, изготовленных на месте, Сендред притащил с собой осадные башни, баллисты и катапульты.

В разобранном, естественно, виде. Весь день мы наблюдали со стен, как эти осадные машины "обретают плоть". Катапульты и баллисты уже начали обстреливать стены, сшибая лучников, обстреливающих подступающие войска, и бойцов, что приготовились отбивать намечающийся приступ.

— Вот сейчас... Огонь!

Десятки катапульт, прячущиеся до поры за стенами, сказали свое веское слово. Небо расчертили желтые огни, летящие прямо во врага, оставляя в плотных рядах наступающих просеки и поджигая вражеских солдат. Истошные вопли сгорающих заживо людей доносились и до вершин крепостных башен, на одной из которых мы и расположились.

Две осадные башни уже начали разгораться, грозя вот-вот превратиться в гигантские факелы. С крыш самых высоких домов уже стали постреливать скорпионы, делая штурм для врагов еще более тяжким. Однако, вскоре, лучники Сендреда подошли достаточно близко и обрушили на нас смертоносный ливень, выбивая не только бойцов, но и обслугу метательных машин.

Но вот, лестницы и башни уже у стен, а таран стучит в ворота. Если враги сумеют их взять, весь нижний город придется оставить. А этого очень бы не хотелось. Мало того, многие горожане могут погибнуть и лишиться крова, так еще и неизвестно, что с моей лавкой станет. Столько трудов и все коту под хвост?! Вот уж дудки!

* * *

— Воины, собратья по оружию! Это не просто ворота! Это стена между вашими родными, близкими, женами, матерями, сестрами, дочерьми и безжалостными подлыми псами, что давно потеряли всякое право называться людьми! Они могут лишь кусать, иное им не дано!!! Так станьте же стеной, если ворота падут!!! Не дайте псам Сендреда ступить в Камелот!!! — приходилось надрывать глотку, перекрикивая гомон сражения, которое разгорелось уже во всю прыть.

На стенах льются реки крови. Солдаты Камелота гибнут, но даже не думают сдавать позиций. Одна часть лучников спряталась в башнях, а другая спустилась со стен и теперь навесом стреляет по бойцам Сендреда. Я тоже спустился вниз, к воротам, прихватив с собой резервную тысячу. Таран у врагов такой, что просто караул.

Здоровенная хрень, составленная из нескольких стволов, зажатых в гигантский железный "подстаканник", обмотанных цепями и вставленных в огромную "баранью голову", которая стучит сейчас в ворота. Толкает эту эпическую приспособу целая сотня обслуги, защищенная крышей, которая обшита сырой кожей. Из-за этого поджечь или как-то повредить таран невозможно. Пробовали уже. Кипящее масло и камни со стен не помогли ни разу.

Поэтому я решил лично возглавить оборону. К тому же, неподалеку от надвратной башни, совсем рядом есть неприметный лаз прямо в катакомбы. И это важно. Моргана уже спустилась в замковый склеп и проводит там какой-то ритуал. С одной стороны было жутко интересно, какое "секретное оружие" из арсенала Древнего Культа она собралась вытащить на свет. С другой имелись здоровые опасения на счет того, что будет, если "оружие" "выстрелит".

Есть ненулевая вероятность того, что: "весь мир в труху". Хотя, конечно, подобный исход не соотносится с предыдущими действиями ведьм. Они явно хотят завладеть Камелотом, а не уничтожить его. Но, мало ли.

Ситуация откровенно шаткая. Либо штурм будет отбит до того, как Моргана закончит свой ритуал, я успею спуститься в катакомбы и остановить ее. Либо нет, и мне придеться разбираться с тем, что она там "наархитектурит". И скорее всего, события будут развиваться именно по второму варианту.

В ответ на мою пламенную речь воины разразились громким воинственным кличем, в котором с трудом можно было разобрать отдельные слова: "Камелот!" "За короля!" "Артур!". Подождав, пока бойцы проорутся, приказываю барабанщику бить оборонительное построение. Да, в армии используют не только рог. Но это совсем другая история.

Барабанщику пришлось отбивать нужную последовательность несколько минут прежде, чем солдаты замолчали и начали становится в плотную линию перед воротами. Однако этого еще не все. Нужно выставить заслоны по флангам, чтоб не дать врагу даже призрачную возножность взять нас в клещи. А такое вполне возможно, учитывая, что они могут не считать потери и просто давить массой.

Снова барабанщик отбивает нужный ритм, четыре сотни с задних рядов вышли из общего строя и встали, как и надо, сбоку от ворот. Получилась такая двузубая вилка, обращенная вовнутрь.

Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!

Под мерный грохот мы ждали врага. Я транслировал на всех ближайших бойцов решимость и рьяный задор. Направлял на них малые дозы живительной маны, придавая сил. И не только тем, кто рядом, но и вообще всем защитникам города. Я уже не тот, каким был во время той битвы на дороге сквозь зимний лес. Теперь я намного сильнее и поддерживать десяток тысяч солдат могу без особого труда.

Когда ворота уже стали откровенно трескаться, а крепления, державшие стальной запор, отваливаться, выхожу вперед и командую: Копья к бою!!!

Солдаты выполнили приказ и практически в следующую секунду ворота, наконец, пали, разломившись посередине. Вопреки ожиданиям, враги не стали сразу же ломиться в открытый проход, а предпочли сначала убрать со своего пути таран.

Эх, не подумал. Можно было, наверное, поставить на главной улице баллисту, чтоб стрелять сквозь проход. Хорошо бы получилось. Прямой наводкой. Полководец, называется. Учиться мне еще и учиться.

Пока таран отъезжал в сторону я дал команду бойцам поднять копья. Нечего им лишний раз руки напрягать. Когда таран оттащили, я оказался очень неприятно удивлен. Впрочем, уверен, моим солдатам было не просто "неприятно".

Прямо напротив нас стояла баллиста, которая тотчас же выстрелила в нас и проделала кровавую брешь в построении. Они собрались расстреливать нас, как в тире. Сойти с этого места мы не можем. Отступим, враги ворвутся в город, поведу в наступление, все там и поляжут.

Хотя... с другой стороны... выход есть.

Сильно накачиваю своих солдат Жизнью, постепенно усиливаю их ярость и, одновременно, создаю плетение для масштабной иллюзии. Баллиста успела сделать еще один выстрел, который оказался не таким удачным, как предыдущий. Копье пролетело прямо у нас над головами, изрядно повредив стену какого-то дома. Заканчиваю плетение и активирую его.

Прямо в меня с неба ударил гигантский столб света, ослепивший всех вокруг на пару секунд. После того, как он рассеялся, вместо Артура всем, кто мог это видеть, предстал трехметровая фигура, состоящая из чистого света. И шедшая от этой фигуры мощь пробирала всех до костей.

Это я, наконец-то, расправил ауру. Будто из тесной клетки вырвался. Чтобы поддерживать иллюзию приходилось сжимать ауру. Иначе она бы создавала лишнее давление на фантом, он бы просто разрушался, и мне бы приходилось постоянно следить за его целостностью.

— Бей гадов!!! — издал я громогласный клич родным голосом, вскинув вверх иллюзорный меч "из света".

Секунда, другая и мне вторили тысячи переполненных яростью глоток. Я побежал, за мной побежали все, кто стоял у ворот. Воинов, сражающихся на стенах, мое воздействие тоже коснулось, и они стали биться с утроенной силой.

Я бежал впереди и сносил все на своем пути, смешивая порядки врага и не давая им организовать нормальный отпор. Мои солдаты превратились в берсерков, которые бросались на врага, не чувствуя боли, не обращая на нее внимание.

Первым делом я сломал эту проклятую баллисту и передавил всю обслугу. Меня пытались затыкать копьями скоординированными усилиями, но они просто ломались о мой барьер. В какой-то момент передние ряды врага не выдержали и обратились в паническое бегство, наседая на ряды задние

Я даже чуть было не поддался боевому куражу, побежав вслед за отступающими. К счастью, сумел вовремя себя одернуть, притормозив еще и солдат. Уже слышались рога со стороны врагов. Сендред разворачивал на нас резервы с других направлений. Пришло время снова задействовать магию, и я начал просчитывать новое плетение, попутно убивая солдат Сендреда.

Вооружены они, кстати, были очень даже неплохо. Хуже солдат Камелота, но совсем ненамного. Однотипные остроконечные шлемы, кольчуги, но далеко не у всех. По большей части, их защищала только кожа. В остальном все тоже, что и воинов Камелота. Добротные щиты, копья и топоры. Котты носили только воины в кольчугах. На них было изображено белое вычурное колесо на темно-синем фоне.

И подобное немного удивляет. Это же дорого. Даже солдаты Камелота носят просто красные котты без всяких изображений. Делать несколько тысяч одинаковых рисунков в наш век кустарного производства очень сложно, и поэтому очень дорого. Иначе, как понтами, подобное объяснить затруднительно.

Выстроив наконец заклинание, активирую его.

* * *

— Ты обещала, что Камелот будет беззащитен, но мои глаза говорят мне совершенно обратное. Так кому я должен верить, Моргауза, тебе или своим глазам?

— Ни одна армия не сможет сражаться на два фронта, Сендред, даже армия Камелота. Сомнения обуяли тебя очень невовремя. Впрочем, как и всегда.

— А ты уверена, что твоему "другу" можно верить? Предатели трусливы и ненадежны.

— Не волнуйся этот человек не меньше нашего хочет сокрушить Камелот. Имей терпение, скоро все переменится.

— Очень надеюсь, — сказал Сендред напоследок и ускакал вперед. Наверное, чтобы придать духа своим воинам.

Сама Моргауза предпочла остаться наблюдать за битвой с безопасного расстояния. Глядя на происходящее, ведьма понимала, почему Сендред в очередной раз начал сомневаться. Камелот держался, на удивление, стойко. Это было первое крупное сражение, которое ей довелось увидеть. Оно по-настоящему впечатлило девушку. И взбудоражило. Здесь, на ее глазах творилась история.

Она могла признаться себе, что сильно недооценила Камелот и несколько переоценила Сендреда. Хотя это неважно. Скоро Моргана призовет немертвых к себе на службу, и Камелот падет. Никто не в состоянии сражаться против тех, кого нельзя убить. Ведьма уже ощущала отдаленный, едва звучащий "голос магии". Ее сестра исполняет ритуал.

В какой-то момент наблюдение за битвой ее утомило, и она вернулась в шатер, где стала ждать дальнейшего развития событий, попивая вино. Но Моргаузе не суждено было долго пребывать в покое. "Голос магии" из едва слышного "шепота" превратился в громкий "набат", который отдавался легкой болью в висках.

Ведьма тут же выбежала из шатра и, вскочив на лошадь, поскакала туда, где ощущался источник магии. Предсказуемо, это оказалось место битвы. Выехав на пригорок, с которого они с Сендредом наблюдали за ходом сражения, Моргауза сразу все поняла. Сложно не заметить великана, источающего нестерпимо яркий свет. Сотворив заклинание, что даровало ей дальнее зрение, она увидела воинов Камелота, которые шли за ним и бились с невообразимым для человека неистовством.

Моргауза не понимала, кто или что это, зато она очень ясно предтавляла, что это необходимо уничтожить, пока не стало слишком поздно, и Моргана не призвала мертвую армию. За сестру ведьма испугалась не на шутку. Ощущая силу этого существа она представляла, что оно может с ней сделать.

— Ты, следуй за мной! А вы, охраняйте мое имущество! — почти не глядя, Моргауза указала пальцем на одного из своих телохранителей и, дав лошади шенкеля, поскакала в ближайшую рощу.

— Да, госпожа, — тихо отозвался тот, кого она позвала, и поскакал за ней вслед.

Остальные охранники правильно ее поняли, отправившись к шатру, в лагерь Сендреда. На опушке Моргаузе пришлось спешиться и вести лошадь в поводу. Пройдя не больше трех десятков шагов, она остановилась и, обнажив меч, стала рисовать на сырой земле геометрические фигуры и аккуратно вписывать в них символы языка Древних.

— Позвольте, госпожа, я помогу, — неожиданно предложил телохранитель, о котором Моргауза на короткий миг даже забыла.

— Поможешь, обязательно поможешь, но не сейчас, — ответила она, даже не оборачиваясь.

Когда все основные символы были нарисованы, Моргауза объединила разрозненные рисунки линиями и начертила вокруг всего этого круг и поверх него треугольник. По краям получившейся конструкции ведьма начертила три мощнейших защитных символа, каждый из которых заключал в себе три стихии. Огонь, Смерть и Ветер. Вода, Жизнь и Земля. Молния, Тьма и Хаос.

Закончив с ритуальным рисунком, Моргауза обратила внимание на своего слугу.

— Ты хотел мне помочь? Что ж, самое время, — сказала ведьма, постаравшись улыбнуться, как можно более доброжелательно.

— Приказывайте, госпож... — недоговорил телохранитель, рухнув на землю, как подкоженная трава.

Два коротких слова на Древнем наречии, и он заснул беспробудным сном. Моргаузе было жалко терять верного слугу, который был с ней долгие годы, но такова жизнь. Периодически приходится чем-то жертвовать, чтобы не потерять еще больше.

Сделав так, чтобы рука телохранителя оказалась в ритуальном круге, Моргауза взяла его голову и аккуратно, со знанием дела, свернула ему шею. А затем начала читать заклинание. Она не давала его душе уйти в загробный мир, задерживая ее в мире этом.

После того, как душа оказалась надежно привязана к телу, ведьма стала произносить новое, куда более длинное и сложное заклинание. По мере того, как с ее уст срывались слова наречия Древних, "свет души" телохранителя перетекал в ритуальный круг, наполняя его силой. Начертанные на земле знаки и фигуры наливались голубым светом, с каждой секундой становясь все ярче и светлее.

Моргауза терпеливо ждала, пока круг заберет нужное количество силы. Однако на душе у нее было крайне неспокойно. Каждый лишний миг казался ей кирпичиком дороги, ведущей в пропасть. Если она не успеет, и войско Сендреда будет разгромлено, все ее планы, мечты и даже, возможно, жизнь уйдут в небытие. Никакая магия уже будет не в силах что-либо исправить.

Отпустив истощенный до крайности дух, Моргауза вошла в светящийся ритуальный круг. В ту же секунду ее разум соединился с управляющим контуром ритуала. Холодный, бездушный инструмент открылся полностью, дав девушке делать с собой все, что ей будет угодно. И она сделала.

По ее команде ритуальное заклинание открыло дверь в иной мир. Чуждый, жуткий, совсем не похожий на тот, в котором живут люди. Мир, населенный злыми вечно голодными духами, коим неведомо ничего, кроме голода и ненависти. Мир Тьмы.

Щедро зачепнув так лакомый для злых духов "свет души", Моргауза послала зов, которого хватит, чтобы приманить по-настоящему могущественного духа. Все вышло даже лучше, чем она ожидала. Через несколько секунд из чернильно-черного портала вальяжно выплыла бесформенная черная масса, то и дело, меняющая свои очертания. На губах ведьмы даже заиграла торжествующая улыбка, но долго радоваться ей не пришлось. Ровно до тех пор, как она ощутила суть призванного духа. Моргауза четко поняла, что если проявит хотя бы малейшую слабость, ее попросту сожрут. Тело и душа станут кормом для этого духа.

Она, конечно, знала, кого призывает, но до сего момента ей не приходилось близко сталкиваться с сущностями Тьмы. Все, что она о них знает, поведала ей наставница. А слова никогда не передают реальность и на десятую долю. Что ж, ради сестры можно пойти на такой риск.

Обратившись к скованному духу, Моргауза предложила ему сделку. В ответ получила лишь поток безумной ненависти. Разум у этой твари определенно был, но вести какой-либо диалог она явно не хотела. Это было очень плохо, хотя и ожидаемо. Времени мариновать духа в "клетке" у девушки не было, поэтому она атаковала его. Заклинания на основе "света души" очень хорошо действовали против различных духов. То, что является замечательным лакомством для духов, еще и неплохо с ними расправляется.

Сгорая в светло-голубом пламени, тварь сопротивлялась изо всех сил, атакуя барьер круга. И небезуспешно, Моргаузе пришлось буквально на ходу "латать дыры" своей чародейской силой. Когда от твари осталась едва половина, ведьма отменила заклинание и снова обратилась к духу, ставшему намного более сговорчивым. Сущность Тьмы согласилась на все условия девушки. Однако имя свое называть отказалась.

К сожалению, без этого все договоренности не стоят ничего. Дух предаст ее в тот же миг, как получит свободу. Пришлось Моргаузе повторить то заклинание и сократить тварь до трети от изначальных размеров. Если оно и дальше будет упрямиться, ей придется выгнать его в родной мир. "Света души" осталось совсем мало, только на поддержку заклинания.

Со второго раза до твари все-таки дошло, кому надо подчиняться. Оно назвало ведьме свое имя, являющееся не набором звуков, а набором смыслов, описывающих сущность духа. С помощью имени Моргауза за считанные секунды превратила его в раба со связанной накрепко волей.

Когда дух стал полностью ей послушен, ведьма наконец отключила барьер.

Часть 2. Отрезок 16

Крики ярости, стоны раненых, звон оружия, топот тысяч поддавшихся панике воинов. Управлять войсками в такой обстановке невозможно. Однако мои солдаты действуют, словно единый организм, не разбегаются в разные стороны, держатся в единой формации.

Я управляю их разумами. Благодаря огромному, еще и подпитываемому магией эмоциональному накалу, они находятся в своеобразном трансе. В таком состоянию их разумы для меня, как открытый браузер с паролями от всех личных аккаунтов. Они реагируют на мои ментальные команды, ни о чем не задумываясь, не задаваясь лишними вопросами, не осмысливая критически происходящее

Однако, несмотря на бегство отдельных подразделений, врагов все еще очень много. На смену побитым воинам идут свежие полки, которые еще не принимали непосредственного участия в битве. По нам стреляют тысячи лучников, не щадя своих же убегающих солдат. Большинство стрел либо застревает в поднятых щитах, либо отскакивает от них, но есть и такие, что попадают в бреши, раня или убивая моих воинов.

В центре приближающегося арьергарда шла тяжелая конница, не предвещая ничего хорошего. Но кем бы я был, если бы бросил доверившихся мне людей на произвол судьбы? Закончив рассчитывать масштабное плетение, наполняю "каркас" маной.

В том месте, где шла рыцарская конница возник огненный смерч, который принялся очень резво гоняться за крупными соединениями врагов. Это резвились прикормленные духи стихий, элементали. Элементаль огня и элементаль воздуха играют друг с другом внутри одного конструкта, попутно убивая, тех, на кого я указал.

Зрелище было прекрасным и ужасным одновременно. Совершенно потрясающая огненная феерия. Думаю, если бы дело происходило в прошлой жизни, это кто-нибудь обязательно заснял бы, выложил в интернет, и видео набрало бы десятки миллионов просмотров. Но данное огненное шоу было разбавлено настоящим голосом Ада, нечеловеческими воплям тысяч сгорающих заживо людей и лошадей, которые слились в единый, совершенно инфернальный, пробирающий до костей вой. Даже чудовищный аромат паленой человеческой плоти не так ужасал.

С этого момента о какой-либо угрозе со стороны Сендреда можно и не заикаться. Остатки его войска разбегутся по округе, их придется ловить. Сам Сендред, скорее всего, забьется в какую-нибудь дыру или же, вообще, вернется в Ирландию. Армии для обороны завоеванных королевств у него уже нет.

Это еще что за хрень?!

Я ощутил настоящий взрыв маны, говорящий о том, что неподалеку свершилось какое-то мощное колдовство. Что-то произошло. Сосредоточившись ощущении магического фона, понимаю, что это не Моргана. Из катакомб по-прежнему чувствует небольшой ручеек маны Она все еще корпеет над "свиньей" защитникам Камелота. А вот со стороны леса, за лагерем Сендреда фон как раз таки был здорово взбаламучен.

Хм, это еще что? Среди потоков "чистой" магии я заметил "ручейки" какой-то неправильной маны. Не знаю даже как описать свои ощущения. Если облечь их во цвето-осязательные категории, эта мана будет похожа на горькие-горькие чернила. Определенно, это стихийная мана. Вот только непонятно, что это за стихия.

Долго размышлять над загадкой не пришлось, из насыщенно серого дыма вылетело... нечто. Комок черных, маслянистых щупалец, летящий, судя по всему, на аналоге реактивного двигателя из заднего места. Ощущается оно... никак. Через-чур никак. Словно на мироздании кто-то протер дырку, добравшись до абсолютной пустоты. Именно так и ощущалась это нечто, как кусок бездны.

Метров пятнадцать над землей, и оно явно летит к городу. Летать я, к сожалению, не умею, зато могу прыгнуть высоко. Разбегаюсь и отталкиваюсь от земли, используя всю свою демоническую мощь. Уже в полете пытаюсь проделать тот же фокус с реактивной тягой, окружаю себя насыщенной огненной "аурой", создаю на ней значительное уплотнение вовне и вкачиваю туда, как можно больше маны, чтоб уж точно сработало.

Сработало. Даже слишком хорошо. Перестарался, в общем. Безумной ракетой пролетел мимо этого долбанного сгустка тентаклей, мимо войск и мимо Камелота. Скорость вышла настолько чудовищной, что я догадался деактивировать конструкт только, когда уже пролетал над стеной, конкретно, замка, а не города.

Упав на брусчатку перед дворцом, не ощущаю никакой особой боли или дискомфорта. Будто на кровать плюхнулся, а не упал с огромной высоты. Однако фантом не выдержал этого испытания и схлопнулся. В связи с чем мне пришлось долбануть по округе ментальной волной. Чтоб окружающие забыли о том, что видели. А то, от барьера уже отскочило несколько арбалетных болтов.

Восстанавливаю иллюзию светящегося гиганта и большими прыжками мчусь к месту битвы. Перепрыгнув ворота замка, вижу, как это непонятное нечто приземляется на восточную стену города, разметав волной неизвестной стихии, находящихся там воинов. Причем, как сражающихся за Камелот, так и часть все еще бьющихся солдат Сендреда, которые превратились в "загнанных крыс".

Приземлившись, оно "распутало" щупальца, за которыми пряталась гуманоидная фигура, встало на них и ими же стало убивать всех вокруг. Одних кидало с чудовищной силой, ломая им все, что только можно, а из других буквально вытягивало всю жизненную и духовную энергию, превращая тела просто в пыль. После каждого поглощение нечто становилось заметно сильнее. Пустота ширилась и наращивала "объем".

На бегу готовлю заклинание на основе того серого огня, который помог мне не подохнуть в глотке Дракона. В руке клубится закрученные в шар потоки нестандартной огненной маны. Этот прием я отрабатывал уже давно, вдохновляясь небезызвестным аниме.

Когда "давление" в шаре достигло предела, делаю в удерживающем плетении небольшой "надрез", одновременно с этим укрепляя и сжимаю остальные его части, буквально "выдавливаю" из шара огонь. Не слишком широкий серый луч выстреливает в резвящееся уже внутри города нечто.

Оно реагирует, на удивление, резво, выставляя вперед одно из щупалец, которое за считанные мгновения создает вокруг чернильно-черный кокон. Об него и разбивается моя атака, провоцируя в месте попадания сильный взрыв. У парочки домов загорелись крыши, а один так и вообще, половину, как корова языком слизала. Как бы весь город не загорелся.

Ну, на легкую победу я и не рассчитывал. Подаю в шар еще немного огня и повторно стреляю в черный кокон, но не отпускаю луч, а держу его на постоянной энергоподпитке. За счет этого я создал постоянное давление на барьер врага. Оно теряет силы, хоть и не так быстро, как хотелось бы, но теряет.

В какой-то момент нечто просто исчезло. Вот только что было, миг, и нет его. На том месте, где оно находилось не ощущается никакой пустоты. На всякий случай усиляю барьер вокруг себя. И не зря. Доля секунды и комок щупалец вынырнул из черного провала прямо передо мной и выстрелил ими в меня.

Оказалось, эти "тентакли" имеют просто колоссальную энергетическую плотность и являются, по сути, плотной маной. Поэтому они, без особого труда, пробили щит, пронзили меня насквозь в дюжине мест и принялись со страшной силой выкачивать из меня энергию, видимо, желая проделать со мной то же, что и с теми несчастными, которые обратились в пыль.

Хе-хе, бооольшая ошибка. Боли практически нет, отток, ввиду моих практически неисчерпаемых запасов, почти не ощущается. Прыгаю вперед, насаживаясь на щупальца еще сильнее, но это и неважно. Хватаю за шею зависшее в воздухе подобие женщины и начинаю жечь его серым огнем. Ввиду крайней близости от источника губительной магии, то есть меня, никак защититься оно уже не может.

Сопротивляется, зараза, отчаянно. Вместо поглощения теперь тварь принялась травить меня, вливая в мое тело жидкий яд. И очень забористый, надо сказать. Внутренности словно наизнанку выворачивает. Но симптом оказался страшнее болезни. Энергоканалы подвергаются значительной деформации, но ничего необратимого на текущий момент не произошло. И, судя по всему, не произойдет. Моя мана сама по себе тот еще яд и в большой степени нивелирует действие попавшей в организм дряни.

Поэтому не ослабляю натиск на существо, давлю по всем направлениям. Сжигаю, гашу все его попытки сформировать более или менее сложные конструкты и давлю ментально, не давая сосредоточиться. Я бы с удовольствием посетил его разум, но, к сожалению, мышление его настолько отлично даже от того, как ощущают себя в мироздании духи, что лезть туда было форменным самоубийством для разума. Только и остается давить грубыми ментальными "кувалдами".

Когда большая часть щупалец сгорела, сопротивление твари сошло практически на нет. Само оно начало как будто бы испаряться, чернильная плоть превращалась в дымку, теряясь в местном фоне, как пепел на ветру. С гуманоида стала исчезать чернильная пленка. Под ней обнаружилась весьма красивая голая барышня, пребывающая в крайней степени истощения. И оттого без сознания.

— Моргауза...

Личность означенной дамы не была для меня секретом или особой неожиданностью. С меня хватит, больше ни в какие игры я с тобой играть не намерен. Надо еще подумать, что с тобой делать. Ты пригодишься, определенно пригодишься, прикинуть нужно, как лучше тебя использовать.

В момент, когда я позволил себе немного расслабиться подумать, что все кончилось, жизнь нанесла очередной удар поддых. Случился новый всплеск магии. На этот раз уже под землей, и раза в три сильнее, чем в прошлый раз. Ко всему прочему, оттенок, привкус разлившейся по округе маны был просто омерзителен. Будто мел смешали с гноем, чуть-чуть разбавив водичкой. Боюсь даже представить, что именно сотворила Моргана.

Идти в катакомбы уже бессмысленно, процесс уже запущен, от ведьмы теперь ничего не зависит. Окутываю Моргаузу силовым барьером и бегу к своей лавке. Благо, она буквально за углом. Аккуратно, телекинезом открываю парадную дверь, торопливо швыряю туда бессознательную пленницу и мгновенно активирую одно из плетений, бывшее до того в "спящем режиме". Барьер, рассчитанные не только на защиту от внешних угроз, но и на то, чтобы не выпустить никого наружу. Не знаю, удержит ли это Моргаузу, хотелось бы надеяться. В любом случае, данные меры — максимум того, что я могу сейчас сделать.

Взобравшись на крышу магазина, который был самым высоким зданием в округе я, наконец, смог обозреть происходящее. А происходило очень нехорошее. Трупы начали вставать и убивать живых. Самое неприятное — действовали они совсем не как безмозглые зомби, используя, судя по всему, собственные прижизненные навыки обращения с оружием. Это были воины, которые не боялись боли, смерти, фатальные раны не значили для них ровным счетом ничего. На стенах снова начала литься кровь. Уставшие солдаты оказались не готовы к атаке мертвых товарищей и врагов. Убитые этими самыми мертвецами через несколько секунд превращались в таких же воинов смерти. Разлитая в округе, "гнилая" мана мгновенно наполняет лишенное души тело, автоматически формируя внутри сложный конструкт, который и управляет мертвой тушкой. Охренеть!

Еще чуть-чуть и у Камелота просто не останется армии. Максимально напрягаю собственную ментальную мощь и транслирую всем живым одну единственную команду: "Бегите!". Даю образ замка, чтобы было понятно, куда, собственно, бежать. И они побежали со всех ног. Причем, не только те, кто сражался в этой битве за Камелот, но и воины Сендреда. Впрочем, сейчас это неважно. Сейчас враг у всех один.

Мертвецы ожидаемо ринулись за убегающими, и часть живых моментально перешла в принципиально иное качество. К счастью, выяснилось, что зомби не могут бегать так же резво, как люди. Скоро они начали заметно отставать от живых. Что ж, пора.

Отсекаю барьером мертвецов от убегающих солдат. Зомби начинают бездумно биться о прозрачный щит, словно мухи о стекло. Замечательно. Создаю точно такие же барьеры по периметру, заключив в своеобразный прямоугольник львиную долю ходячих мертвецов, затем выжигаю там все к чертовой матери.

Под раздачу попала парочка домов с находящимися там людьми и не успевшие убежать живые солдаты. Жаль, но это неизбежные издержки. Сейчас не до сантиментов. Поднялся черный дым, перекрывший видимость на происходящее дальше центра города. Сосредотачиваюсь, обращаясь к своему "шестому чувству".

Мертвецов еще много, что и немудрено, но все они рассеяны, к тому же, основная масса уничтожена. Так что, ситуация более или менее устаканилась. За пределы города эта зараза не пошла и мертвые не восстали. Солдаты, с которыми я пошел в прорыв, самостоятельно гоняют остатки войска Сендреда. Вливаю в них еще достаточно Жизни, приказываю возвращаться в город, образами давая пояснения, что именно происходит, и для чего они нужны.

Излишний ментальный нажим превратил этих солдат беспрекословных исполнителей моей воли. Мыслящие, думающие, но инструменты. С одной стороны хорошо, с другой... надо быть осторожнее. Сомневаюсь, что подобное благотворно сказалось их на критическом мышлении и аналитических способностях. Да и никто не отменял возможности дальнейшего умственного регресса... надо бы с крыши слезть, а то черепица уже как-то подозрительно хрустит...

Так, это еще что? За общим хаосом я только сейчас ощутил под землей большое количество весьма характерных объектов. Ну конечно же, в катакомбах полно склепов с древними королями, особо отличившимися рыцарями и лордами. Некоторые из них заброшенные и забыты, за некоторыми ухаживают и изредка посещают. Просто блеск!

И судя по всему, эта орава уже восстала и организованно стекается под замок. Учитывая, что там заперлась не потерявшая организацию и все еще довольно многочисленная армия, мертвецам либо дадут достойный отпор, либо будет резня, и все закончится самым печальным образом.

В это время в ворота уже вошли солдаты, которых я всего полтора часа назад лично возглавил и которые очень сильно изменились за это очень короткое время. Повинуясь новому ментальному приказу, семьсот восемьдесят солдат разделились на мелкие группы по сорок человек и отправились зачищать город от зомби.

Я же сделал длинный прыжок к месту тотального экстерминатуса ходячих мертвецов. Все равно здесь уже нечего ломать. Создаю удерживающий конструкт и накачиваю его измененной маной, которую я использую в телекинезе. Телекинетическая сила, если угодно. Вместо шара, как в прошлый раз с огнем, плетение имеет форму трехметрового, острого бура. И, загудев от вложенной силы, конструкт вонзился в мостовую, как вампир в шею на все согласной девственницы.

Во все стороны полетели каменные осколки и земля, добавляя в окружающую обстановку парочку жирных плюсов к хаосу. Конечно, я позаботился о том, чтобы никто не пострадал от каменной картечи, и накрыл "место раскопок" барьером.

Бур справился со своей задачей весьма быстро, минуты не прошло. Аварийный ход в катакомбы готов. Развеиваю заклинание и прыгаю в образовавшуюся дыру. Так как здесь меня уже никто особо не увидит, деактивирую, заодно, и фантом. В узких катакомбах он будет только мешать, и толку от него под землей никакого.

* * *

Капельки пота струились по ее лбу, волосы уже порядком намокли, а льняная куртка, даже будучи придавленной к телу кожаным дублетом, все равно слишком сильно липла к спине, сердце колотилось сильнее обычного, а в правом боку сильно стреляло. Будто несколько километров пробежала.

Однако Моргана не бегала. Устала она, потому что больше часа готовила сложнейшее заклинание, которое выпило почти все ее силы. Заправив сбившуюся прядь за ухо, девушка счастливо улыбнулась. Она проделала сложнейшую работу, сумела оживить посох, который обратил против Камелота мертвую армию. Сестра будет очень довольна, Утер, наконец, ответит за свои преступления, его королевство падет, и Древний Культ вновь займет подобающее ему место.

Когда Моргауза сказала, что он направит ее, она не думала, что слова сестры сбудутся столь буквально. Магический посох действительно направлял Моргану. Она прекрасно знала ритуал, но, как оказалось, чтобы достичь желаемого результата, простого знания было категорически недостаточно. Существовало огромное количество не очевидных вещей, огрехов, который молодая ведьма по неопытности допускала... могла допустить, если бы посох не контролировал каждое ее действие, подсказывая, как лучше действовать в том или ином случае.

К концу ритуала Моргана порядком устала и утомилась, ей казалось, что это будет продолжаться целую вечность, но она справилась, кристалл в посохе засветился от магии и взмыл над полом. Он окутал своей силой все могилы в склепе. Из-под каменных плит стали выбираться скелеты в ржавых доспехах и с ржавыми мечами. В первый миг девушка здорово напугалась, хотя прекрасно знала, что ей предстоит увидеть. Все же, она впервые так близко увидела скелетов, да еще "живых". Мертвецы не обратили на нее никакого внимания и быстро покинули склеп.

С этого момента Моргана позволила себе расслабиться. Она сделала все от нее зависящее, больше от нее ничего не зависит. Прикрыв глаза, девушка присела на пол и, облокотившись на стену, задремала. Однако отдохнуть ей не удалось. Поначалу она ощутила некие толчки, испугалась было, что это начало землетрясения, но все закончилось так же внезапно, девушка успокоилась и снова закрыла глаза в попытке уснуть. Не удалось, усталость была, но прежнюю расслабленность, как ветром сдуло.

Спустя несколько минут молодая ведьма услышала уже намного более настораживающие звуки. Лязг железа, чей-то приглушенный рык, и падение некоего тяжелого предмета о камень. Это заставило Моргану всерьез насторожиться. Она тут же вскочила на ноги и, схватившись за посох, начала читать защитное заклинание. И не зря.

Швырнув вперед себя то, что раньше было одним из мертвых воинов, в склеп ворвалось настоящее чудовище. Черный панцирь, словно броня полностью покрывал человекоподобное тело огромного роста. Лишенный губ рот скалился в кошмарном подобии улыбки. Красные, светящиеся глаза, без намека на зрачок будто бы решали, как лучше тебя уничтожить. Съесть заживо или разорвать в клочья и потом уже сожрать? Когти, представляющие собой совершенно жуткие кинжалы, тоже не навевали хоть сколько-нибудь положительных ассоциаций.

Свет от кристалла посоха очень хорошо освещал темный склеп, и Моргана прекрасно разглядела гостя, придя в настоящий ужас. Сбившись с речитатива, она, тем не менее, начала судорожно читать заклинание заново.

— Отойди от посоха, — произнесло чудовище, обращаясь к ведьме.

Девушке показалось будто с ней заговорила гора. Непобедимая, монументальная и невероятно древняя, как сам мир. Это заставило Моргану вновь сбиться и начать сначала, не приглушая голос, а уже чуть ли не крича во весь голос. Повиноваться чудовищу она даже и не думала.

В следующий миг короткий меч, висящий у ведьмы за поясом, вылетел из ножен и повис в воздухе, упираясь острой, режущей кромкой ей в горло.

— Отойди, — повторило чудовище.

Моргана была уже порядком испугана, и меч у ее горла не сильно повлиял на девушку. Она продолжила читать заклинание, которое должно ее защитить. Ведьма прекрасно понимала, что ни в какие соглашения с этим чудовищем вступать нельзя, оно убьет ее в любом случае.

Неожиданно металл перестал холодить ее кожу, меч улетел куда-то вверх. Не успела Моргана что-либо сообразить, как на ее макушку опустилось что-то твердое, и она потеряла сознание.

Часть 2. Отрезок 17

— На нашу долю выпали тяжелые испытания. Коварные колдуны смутили мой разум, не дав мне возглавить народ Камелота в трудную минуту. Эта тяжкая ноша легла на плечи моего сына... м-да... И в связи с этим я хотел бы во всеуслышанье заявить, магия больше не является под запретом в моем королевстве. Я был убежден, что магия может служить лишь злу и ничто не могло переубедить меня в том. До сего дня. Я ошибался...

Утер говорил много и о сплочении королевства перед обрушившимися на жителей Камелота бедами, и о великой победе над злокозненным Сендредом, и много о чем еще. Все дальнейшие его слова стали для Морганы невнятным шумом. Натужно улыбаясь и пропуская один кубок за другим, она стремилась успокоиться и понять, что вообще происходит.

Все вокруг казалось каким-то дурным бредом, лишь внешне похожим на настоящую жизнь. Вот она в склепе, судорожно сжимает посох из священного дуба, макушку простреливает внезапная боль и в следующий миг улыбающийся Утер вручает ей потрясающую, украшенную рубинами диадему, называет Спасительницей Королевства и дарит во владение город Рэдлоу.

Что больше всего испугало Моргану, в тот момент ею кто-то управлял, она оказалась пленницей в собственном теле. Поблагодарив короля, тот, кто взял ее тело под контроль, произнес перед собравшимися лордами, рыцарями и их дамами настолько пафосную и полную лицемерия речь, что даже Моргана постеснялась бы говорить такое. Никто не заметил фальши или, что вернее, не захотел ее замечать, все дружно разразились овациями.

В конце концов, общий восторг поутих, ее тело отошло в дальний конец зала, а затем к Моргане вернулась власть над самой собой. Там, вдали от людских глаз ведьма переживала нешуточный шок. Всего несколько минут назад ведьма ощущала себя вершительницей судеб, проворачивая по-настоящему грандиозные дела. Но, столкнувшись с силой куда более могущественно, ощутила себя марионеткой, которой показали ее место. При том, марионеткой в прямом смысле.

Моргана смутно помнила из уроков Урсулы, подруги Моргаузы и одной высокопоставленных жриц Древнего Культа, что подавить волю человека, превратив его в раба, можно самыми разными способами. И что для этого требуется немалое мастерство.

Какое-то время, возможно, несколько дней она ходила, говорила, что-то делала, не помня и не осознавая все это. Урсула рассказывала о полумифическом Зеленом Эликсире, в существование которого сомневаются многие даже последователи Культа. Зелье, порабощающее сознание жертвы, против него нет средств, и оно необратимо. Моргауза говорила, что во времена ученичества даже пробовала изготовить Зеленый Эликсир, но не смогла добиться должной очистки Черного Отвара, медленнодействующего яда, и Отвара Мутного Разума, вызывающего кратковременный приступ сумашествия. В результате получился никуда не годный яд, способный вызвать разве что расстройство желудка.

Многие послушники, жрицы и жрецы, то и дело, пытаются сварить Зеленый Эликсир, но у них ничего не выходит, несмотря на то, что рецепт прекрасно известен и не содержит каких-то труднодобываемых ингредиентов. Все говорят либо о некоем утраченном секрете, либо о том, что это всего лишь пустой миф.

Неужели ее напоили этой гадостью или воспользовались чем-то другим? Напавшее на нее чудовище по описанию очень похоже на демона, дитя Хаоса и Огня. Считается, что некоторые, особо могущественные демоны способны сводить с ума и внушать ложные мысли. Крайне не хотелось в это верить, но, скорее всего, она столкнулась именно с таким.

Когда Утер стал говорить о том, что магия больше не под запретом, Моргана схватила у ближайшего слуги с подноса два объемных кубка с красным вином и буквально влила в себя их содержимое, а затем начала пить вообще все. Брагу, пиво, медовуху, эль и то же вино. Поверить в то, что король Камелота, вдруг, перестал ненавидеть магию было очень сложно. Еще сложнее было это принять.

Месяцы страха, когда у девушки только пробудился дар, она не могла его толком контролировать и до ужаса была напугана перспективой стать очередной жертвой сухих поленьев. Со страхом пришла ненависть. А после встречи с сестрой, которая открыла ей глаза на все чудовищные злодеяния Утера, Моргана твердо уяснила, что с тиранией Утера надо покончить. Девушка наконец-то обрела гармонию внутри себя. Появился четкий смысл жизни, заключающийся в необходимости уничтожения Камелота, как сильного и самостоятельного королевства. Даже уничтожение правящей династии ничего бы уже не решило. Утер наплодил кучу последователей, таких же упертых фанатиков, как и он сам, которые бы продолжили его дело.

И что? После всей крови просто взять и смириться? После всех жертв оставить борьбу? Это невозможно. Кто-то должен ответить за все преступления. К тому же, нет никакой уверенности, что Утер не передумает.

Но, помимо слов короля и страха за свой разум, Моргана очень переживала за сестру. Совершенно очевидно, Сендред битву проиграл. Если заклятие посоха было разрушено, Камелот не получил так нужного Сендреду удара в спину. Не получив поддержку, военачальник вполне мог увести армию от стен столицы. И только богам известно, как он, наверное, недоволен. Моргауза, конечно, совсем не беспомощная овечка, но у Сендреда целая армия. Моргане было очень тревожно за сестру.

Алкоголь приглушал страх и тревогу, помогал забыться, даря даже некоторое веселье. В какой-то момент ведьма так набралась, что перестала твердо стоять на ногах. Ей пришлось облокачиваться о стену. Перед глазами все плыло, невозможно было состедоточить внимание на чем-то одном. Несмотря на очевидные симптомы сильного опьянения, Моргана продолжала пить. Ей очень хотелось просто забыться, пусть даже ценой потери лица.

Когда девушка уже почти перестала что-либо соображать, чьи-то сильные руки подхватили ее, и через непонятное количество времени она уже лежала в мягкой постели, а ее сознание уплывало в мягкие объятия сна.

Проснулась ведьма уже сильно за полдень в довольно разбитом состоянии. В голове словно поселился отряд кузнецов, которые долбят своими молотами по содержимому этой самой головы. Гвиневру, которая принесла кувшин воды, Морагана была готова просто расцеловать. В тот момент ведьма даже не задавалась вопросом, как служанка узнала, что именно ей нужно. Эта догадка пришла к ней гораздо позже.

Опустошив кувшин так же, как накануне опустошала кубки, Моргана привела себя в порядок и стала заниматься своими обычными делами, следить и собирать информацию. Гуляя по замку, девушка ловила каждое слово, каждый разговор. Нужно было понять, что произошло и какую роль в произошедших событиях сыграла она.

Под вечер, когда ноги уже немного гудели от неспешной, но непрекращающейся хотьбы, Моргана узнала очень много нового, не приблизившись к разгадке и на жалкий сантиметр. Множество версий одних и тех же события, откровенные байки, не говоря уже о обычных сплетнях, которые приходилось терпеливо выслушивать в надежде на крупицы ценных сведений.

Ей совершенно неинтересно, что главный повар слишком любит своих поварят, какой-то там слуга женился на кузине, Гаюс варит чудозелье, от которого стоит даже у столетнего старика, а Артур спит с Гвиневрой...

Что?!!!!!

Моргана буквально споткнулась на ровном месте. В ворохе совершенно бесполезной болтовни, она чуть было не пропустила действительно важные сведения. Возможно, это всего лишь пустая сплетня, но если нет, то... то... перспективы открыватся такие, что просто дух захватывает! Можно по мелочи шантажировать Артура, можно похитить Гвиневру, привести принца прямо в ловушку и убить... или подчинить...

Ведьма так погрузилась в себя, что перестала обращать внимание на внешний мир. В себя ее привел чей-то тихий голос, доносившийся из-за ближайшей двери, которую Моргана вмиг опознала. Задумавшись, она подошла вплотную к покоям Утера. Было бы очень интересно послушать о чем болтает король и с кем.

Отойдя чуть в сторону, девушка нашла нужный фонарь и нажала на скрытую пластину рядом с ним. Тут же, кусок стены выступил наружу. Толнув его внутрь, Моргана вошла в темный и узкий ход, а кусок стены, крутанувшись вокруг своей оси, встал на место, но уже другой стороной.

Она прекрасно изучила все тайные ходы и скрытые ниши замка еще в детстве, ей не нужны были глаза, чтобы знать, куда идти.

Меньше минуты в темноте и вот, она уже выглядывает сквозь небольшую щель между приоткрытой дверью и стеной. Утер и Гаюс сидели к ней в пол оборота и, глядя в камин, о чем-то говорили. Вернее, говорил, в основном, король.

— ...ть, если бы не Артур, я бы с легким сердцем передал Камелот Моргане. Девочка выросла и теперь защищает всех нас. Если бы не ее храбрость... — ведьма стала прислушиваться к речи Утера, обратившись в одно большое ухо.

— Ваш сын тоже сделал немало, сир. Мне кажется его мы и должны в большей степени благодарить за победу, — ответил королю лекарь. Как казалось Моргане, он был чем-то сильно недоволен и не сильно это скрывал.

— Да-да, я знаю, магия эта... Артур обязан защищать народ Камелота, это его святой долг. Моргана... ей было не место в том склепе, она не должна была подвергать себя опасности. Тем не менее, она сделала то, что сделала, уничтожила эту мерзкую магию, спасла нас всех... не используя магию.

— Так вот, что вас тревожит, ваше величество...

— Да, именно это меня и тревожит! Артур не должен был так поступать, не должен был обращаться к магии! Я понимаю, почему он так поступил, но не могу принять. Это сейчас все хорошо, но магия коварна, опасно, она может сделать из него монстра.

— Если бы ваш сын не сделал это, мы бы уже были мертвы...

— Ты прав, старина. Ты, как всегда, прав, но... эх... — после тяжелого вздоха Утера установилась тишина, которую сам же он и прервал. — Ты давно меня знаешь, Гаюс, знаешь множества моих секретов. Сейчас узнаешь еще один, я устал нести в себе эту тайну... Моргана — моя дочь... когда Горлуа уехал подавлять северные равнины, Вивиан было очень одиноко... если понимаешь, о чем я. Порой я бывал с Морганой слишком строг, но только от того, что люблю ее всем сердцем...

— Сир, ваша тайна умрет вместе со мной.

— Ты всегда знал, как сказать нужные слова, Гаюс. Я рад, что теперь эта тайна не умрет вместе со мной.

На следующий день Моргана срочно засобиралась прочь из Камелота. Ей нужно было придти в себя и, по возможности, найти Моргаузу. После того, что она узнала накануне привело ее в смятение сильнее, чем что бы то ни было.

Никаких положительных чувств к Утеру услышанное не добавило. Покойного отца ведьма очень любила и всю жизнь нет-нет да обвиняла своего опекуна в его гибели. В том числе и из-за этого в ее душе выросла и расцвела лютая ненависть к Утеру.

И что же выходит? Король один раз уже предал ее отца, переспав с его женой. Нет никаких сомнений, что и с подкреплением он тогда опоздал не случайно. Ненависть к Утеру стала еще сильнее.

Но это было не самым главным. Больше всего сбивали с толку и выводили из себя воспоминания. Счастливые воспоминания из детства, когда отец был еще жив, проводил с ней время, играл и учил. Получается, она не имела на все это права, потому что не была его дочерью, в ней нет его крови. Горлуа был очень хорошим отцом, и ей было одновременно больно и за него, и за себя.

Чтобы покинуть Камелот, Моргана использовала железный довод. Ей нужно съездить в Рэдлоу и оценить свое новое владение. Одну ее, естественно, не отпустили. Да и очень глупо было на это рассчитывать. Она — воспитанница короля, а с недавних пор и леди очень большого владения, по размерам уступающему только королевскому домену. Ей просто необходима представительная свита и охрана.

Однако размеры возможного сопровождения Моргана явно недооценила. Мало того, что с ней решил отправится Артур, так он еще и настоял на том, чтобы взять с собой аж сотню воинов. В ответ на крайнее недоумение девушки принц пояснил, что по королевству все еще бродят остатки войска Сендреда, и лишняя осторожность не повредит.

Несмотря на логичность доводов, поведение Артура немного ее насторожило. Как-то четко описать свои ощущения она не могла, но некая неправильность при общении с ним постоянно царапала на краю сознания.

С того момента, как Моргана спустилась в склеп со священным посохом, она еще ни разу не выходила в город, не до того было. Видела в отдалении огни погребальных костров, дым от которых закрывал солнце, словно грозовые облака.

Когда вся их представительная процессия выехала из ворот замка, ведьма увидела вблизи следы войны, которые заставили Моргану внутренне поежится. Валяющиеся повсюду каменные ядра, торчащие тут и там стрелы, разрушенные, полуразрушенные, сожженные, полусожженные строения, бродящие по улицам, словно призраки, усталые, грязные люди, стаскивающие трупы к погребальным кострам и пытающиеся чинить свои дома. И запах, удушливый запах гари, разложения и дерьма.

Аромат был настолько терпкий, что у девушки заболела голова, и к горлу подступил ком. Неожиданно кто-то, видимо правильно поняв ее гримасу, протянул ей пропитанный благовониями платок, запах которого перебивал окружающую вонь. Вдохнув аромат хвои с цветочными нотками, ведьма сразу же почуствовала облегчение.

— Благодарю вас... — Моргана повернулась, чтобы поблагодарить того, кто дал ей этот платок, но тут же осеклась. Рядом с ней, чуть отставая от Артура, ехал Мерлин.

— Не стоит благодарности, леди, — тепло улыбаясь, чуть поклонился слуга принца, последний человек в замке, от которого ведьма могла ждать какой-либо помощи по той простой причине, что он должен быть давно мертв.

Все также улыбаясь, он тронул коня, несколько обогнал ее, а затем буквально растворился среди походной колонны. Все произошло настолько внезапно и плавно, что остается только диву даваться. Вот она видит слугу на не самой лучшей лошадке и в следующий миг он пропадает. И, как будто, так и надо. Сама девушка поняла, что что-то не так только через несколько секунд. Холодок прошелся по спине Морганы. Ей тут же вспомнились многочисленные страшилки о призраках, вернувшихся с того света за отмщением.

Покатав между пальцами врученный им платок, ведьма убедилась, что эта вещь абсолютно материальна и не собирается никуда исчезать. Однако, от греха подальше, благоухающий кусок ткани полетел на грязную мостовую.

Моргана долго еще не могла придти в себя, настороженно вглядываясь в окружающих. Утомившись ехать верхом, она пересела в карету. Хоть там и трясло изрядно, но можно было все-таки отдохнуть. Вглядываясь в желтеющую листву за окном кареты, девушка впомнила то, что видела совсем недавно. Перед глазами встал разоренный войной город.

Когда они с Моргаузой планировали натравить Сендреда на Камелот и приводили свои замыслы в жизнь, она как-то не слишком задумывалась о том, к чему это может привести. Единственное, что ее заботило — месть Утеру. Ведьма, конечно, понимала, что многие погибнут, но, глядя на жителей Камелот, которые стаскивали трупы своих родственников, детей, родителей, друзей и любимых к погребальным кострам и сжигают их, чтобы они, не дай Бог, не восстали, к ней в голову стали подкрадываться мысли, что их с Моргаузой действия были, как минимум, не такими правильными, как ей казалось. Больше всего Моргане запомнили дети, брат с сестрой, лишившиеся родителей и дома. Они просили милостыню у городских ворот. Она кинула им три золотых монеты, чтобы как-то примириться с совестью, но сделать это оказалось не так просто, и чувство вины нет-нет, но грызло ее.

Тяжелые мысли и страхи с новой силой стали одолевать Моргану, и она прибегла к способу, который не так давно показал свою эффективность, взяла из походных запасов мех с вином, начав запивать им свои горести.

Как оказалось, если выпивать, любая дорога становится во много раз интереснее. Когда солнце начало клонится к закату, окрашивая небо в занятные оттенки, они остановились, начав обустраиваться на ночлег.

Моргана не спешила выходить из кареты. Во-первых, ей было приятно просто сидеть, когда ничего не трясет, а, во-вторых, не имелось уверенности в том, что походка будет твердой и уверенной. Какие бы жизненные обстоятельства не одолевали девушку, но она не могла позволить себе ронять статус. Ей бы, конечно, следовало подумать об этом прежде, чем напиваться, доводя себя до состояния, в котором достоинство очень легко уронить, но подобные мысли в тот момент не приходили в голову девушки.

— Выпиваешь? Дай я тоже причащусь. Фуф! Ну и кислятина! Вот, лучше съешь яблоко, — к ней в карету с потрясающей наглостью ворвался Мерлин, выхватил у нее из рук мех, усевшись напротив, сделал пару глотков и, достав прямо из воздуха большое красное яблоко, протянул его ей.

— Что тебе надо? — вжавшись в стену кареты, сдавленно прошептала Моргана. Визиту она не удивилась, а вот напугалась, будь здоров.

— Хм, ты же не так много выпила. Откуда белая горячка? — с недоумением глядя на нее, сказал Мерлин и приставил глаз к горлышку меха у себя в руках.

— Какая еще... горячка? — удивленно спросила ведьма. Как это ни странно, но страх начал постепенно отступать. Мерлин вел себя до странности дружелюбно, не предпринимая никаких враждебных действий. Это могла быть всего лишь игра, и девушка это прекрасно понимала. Но не могла испытывать сильный страх перед тем, кто пока никак ей не угрожает.

— Обычная белая горячка, еще называемая белочкой. Это болезнь всех пьяниц, если употребить много хмельного, можно начать видеть всякую хероту. Чаще всего народ допивается до чертей. Вижу, эта напасть не миновала и тебя, — с видом Гаюса, рассказывающего всякие заумные вещи, пояснил незванный гость. При этом, на того шебутного, немного наивного и упертого парня, каким она знала Мерлина, он был совсем не похож. Жесты, манера речи сильно отличались.

Версия о мстительном духе стала меркнуть под напором другой догадки.

— Ты ведь не Мерлин, верно?

— Хех, ты потрясающе догадлива, вот возьми яблоко в награду. Бери-бери, поверь, если бы я хотел тебе навредить, ты бы уже давно была мертва, — сказал притворяющийся Мерлином и сверкнул на миг алыми, светящимися глазами без какого-либо намека на зрачок. Как у демона в склепе.

Моргану пронзил укол страха, но она сдержалась, не показала виду, натянула на лицо привычную маску, что скрывала какие-либо эмоции.

Кукловод решил, наконец, выйти из тени. Неожиданно, Моргана считала, что с ней никто ни о чем разговаривать не будет. Она бы не стала.

Все-таки приняв яблоко из рук лже-Мерлина, девушка принялась его есть и с первым укусом чуть было не захлебнулась слюной. Ничего вкуснее она в жизни не пробовала! Красный фрукт оказался невероятно сладок, как мед, но, при этом, не царапал горло. Казалось, им можно было насыщаться вечно и все равно не насытиться. Поедая яблоко, ведьма чувствовала, как наполняется силой и энергией, из головы уходит хмельной шум, ей даже на миг показалось, что она может в буквальном смысле свернуть горы.

С аппетитом проглотив столь чудесный плод, Моргана уже совсем другими глазами смотрела на соседа по карете. Ведьма больше не боялась его и жаждала раздавить, как клопа за все дерзости, что он позволил себе, за то, что не дал им с Моргаузой уничтожить Камелот, за все, в общем. Более того, у нее не возникало сомнений, что сможет без труда с ним разобраться. Прилив большого количество маны Жизни вызвал кратковременное помутнение рассудка.

К счастью, оно быстро прошло, и Моргана не успела натворить ничего фатального.

Часть 2. Отрезок 18. Конец второй части.

— Я бы посочувствовала тебе, но мне не ведомы ни твои чаяния, ни твоя личность, — осторожно ответила Моргана после того, как я невольно дал свободу эмоциям.

Проблем и хлопот сестрички ведьмы обрушили на мою голову столько, что будь они материальны, я бы провалился куда-нибудь в район Ядра.

— Хочешь, знать, кто я такой? — спрашиваю и после осторожного кивка ведьмы продолжаю, — я тот, кто оказался в этом мире не по своей воле, тот, кто очень хочет вернуться назад. Тот, кому вы с сестрой очень мешаете. Но я не злопамятный и прекрасно вас понимаю. Теперь у тебя есть собственное владение, в котором ты вольна делать все, что душе угодно. Магия больше не является преступлением. Взамен ты должна дать клятву, что больше не будешь пытаться уничтожить Камелот.

— "Взамен"? Но причем здесь ты? Владение мне дал король Утер...

— Милая, не стоит принимать мое великодушие за слабость. Ты все еще можешь "упасть с лошади" на охоте или стать "жертвой" каких-нибудь разбойников, и уж точно ты уже никогда не увидишь сестру. Ты не в том положении, чтобы торговаться. Решай, принимаешь ли ты мою дружбу или нет?

— У меня же на самом деле нет выбора, так о каком решении ты говоришь?

— Выбор у тебя есть. Ты можешь решить, будешь ли ты жить со мной в мире или предпочтешь вражду. Если выберешь второе, я тоже буду с тобой враждовать. А со своими врагами я, обычно, не веду задушевных бесед. Я поступаю с ними несколько иным образом.

— Хорошо... я принимаю твой дар и клянусь всем святым, что у меня есть, что отныне впредь, не посмею вредить королевству Камелот. Этого ты от меня хотел?

— Да, ты молодец, Моргана, и сделала правильный выбор.

— Ты говорил, что я могу больше не увидеть Моргаузу, где она?

— Не беспокойся, скоро вы встретитесь.

Покидаю карету и, сплетя сокрытие, убегаю обратно, в Камелот. Она правда встретится с сестрой, но вот то, что сестра уже немного не такая, как раньше, ей знать не обязательно.

Так как я своими руками "вывел из строя" и короля, и его наследника, да еще и притворившись последним, то и все заботы воюющего государства полностью легли на меня. Поначалу меня это не сильно заботило. Точнее, заботило, конечно, и мне приходилось по-настоящему трудиться, но все работало, скажем так, "в автоматическом режиме". Нужные кадры находились на нужных местах, я, в основном, лишь отдавал приказы, иногда следил за их выполнением, но не больше.

После битвы выяснилось, что множество таких маленьких, но так необходимых винтиков погибли, и кем их заменить непонятно. Например, древние скелеты из склепов успели зарубить меньше сотни человек прежде, чем я уничтожил к херам тот нехороший посох из волшебного дерева. Но что это были за люди! Кладовщики, интенданты, служащие военной логистики Камелота. Они находились ближе всего к катакомбам, вот первый удар и пришелся на них. Это были, как позже скажут, высоквалифицированные кадры. Треть всех логистов королевства оказалась просто уничтожена. А ведь эти люди следили за складами. Насколько те или иные вещи пригодны к использованию. Занимались закупками вооружения и амуниции от имени королевской казны, решали сколько, чего в какой гарнизон отправлять. Люди незаметные, но крайне полезные. Пришлось собирать оставшихся специалистов со всех концов королевства и в приказном порядке приставлять к каждому по десятку учеников. А то это не дело, один "золотой выстрел" и военное снабжение оказалось в глубоком катарсисе.

Но на этом трудности не заканчивались. В Камелоте проживали и проживают, в основном, ремесленники, которые покрывали и перекрывали потребности королевства в огромном спектре товаров от кожанных сапог и железных плугов до высококлассных панцирных доспехов.

В ходе штурма от вражеских осадных орудий, локального восстания мертвецов и моих действий по устранению всего этого безобразия были разрушены или сожжены мастерские с оборудованием и сырьем, погибли мастера, а вместе с ними ушли в небытие многие секреты производства. Экономике не только столицы, но и всего королевства был нанесен просто колоссальный урон. Очень многое завязано на продажу и перепродажу товаров из Камелота. Тот же Рэдлоу — фактически торговые ворота королевства. Туда поступают всякие экзотические товары из-за моря, перепродаваемые Мерсией и Уэссексом, у которых есть морское побережье. А оттуда идут качественные ремесленные товары.

После случившегося этот торговый поток порядком захиреет. Моргану ждет очень неприятный сюрприз! Вот пусть теперь с последствиями своего художества и разбирается!

Можно подумать, а зачем я вообще тяну этот воз, зачем оборонял Камелот, не проще ли было бы не мешать сестричкам-ведьмам? Ведь ни Утер, ни Артур мне не друзья, я им ничем не обязан, Моргану же я, наоборот, люблю, и ее цели для меня более, чем близки. Возможно, так и следовало поступить, если бы я четко знал, что никогда не вернусь в родной мир и жить придеться в этом.

Какие бы чувства я ни питал к Моргане, она не знает меня, я для нее чужой. И просто так помогать она мне не станет. Особенно учитывая то, что за ней стоит Древний Культ, не самая добрая организация. Благодаря "следилке" у меня сложилось не самое приятное впечатление об этой Моргане. Моя Моргана это добрая, чуткая девушка, несколько эмоциональная и волевая. Уж не знаю, что на нее так повлияло, но здесь она стала откровенной стервой, готовой ради своих целей идти по головам.

Я тоже не ангел, однажды мне уже приходилось разменивать человеческие жизни на блага для себя. Отпуская Дракона из катакомб Камелота, для меня не было секретом, что он будет делать, получив свободу. Но я осознаю свою вину, я участвовал в разборе завалов, используя образ безумного, старого мага. И я дал себе зарок, что никогда больше ни один невинный не пострадает ради моих личных интересов.

Проблема с Морганой и Моргаузой еще и в том, что будь они у власти, я бы с ними ни за что не договорился. Они либо послали бы меня, куда подальше, либо обманули бы. Я, может, и силен, и могу их убить, но если за ними не следить каждую секунду, девушки способны сотворить такую эпическую хрень, на которую у меня, скорее всего, фантазии не хватит. Что и доказала Моргауза, когда меньше, чем за час призвала сильную тварь из иного мира и, подчинив, заполучила ее силу. Чтобы разговаривать с ними, не боясь удара в спину, нужен с одной стороны крепкий поводок, а с другой сладкий пряник.

Если раньше у меня еще были какие-то сомнения по поводу ведьмочек, то, покопавшись, как следует, у них в мозгах, я понял, что все сделал правильно. Речь даже не о том, плохие они или хорошие. Дело в весьма специфическом образе мыслей и системе ценностей. Девушки считают возможным человеческие отношения только внутри собственной, скажем так, "касты", магов и ведьм из Древнего Культа. К друидам у них еще довольно теплые отношения, которые зиждятся на принадлежности к одной религии, поклонению старым кельтским богам. Всех прочих, не только обычных людей, но и магов, они лишь используют, по мере возможности, или уничтожают, если видят в них опасность.

Я не являюсь последователем Древнего Культа и совсем не хочу вступать в эту тоталитарную секту, поэтому плодотворное сотрудничество на равных между мной и сестричками просто не продержалось бы хоть сколько-нибудь долго. Если бы оно вообще состоялось.

Однако, несмотря ни на что, к Моргане я, все же, питаю сильные чувства, и совершать насилие над ее разумом мне очень не хотелось. Менять в ней что-то радикальным образом я не решился. Так, немного подкрутил кое-что, чтобы она больше обращала внимание на окружающих. Кардинально уже сложившуюся личность подобное не изменит, но заставит со временем несколько поменять приоритеты. Я сильно на это надеюсь.

Но вот к Моргузе никакого пиетета у меня и близко не было, и ничего не помешало мне сделать с ней то, что я в итоге и сделал. То есть, полностью перекроил ее личность, сделав из нее верную рабыню. Как бы ни резало слух это слово, но оно полностью отражает реальность. Если я прикажу Моргаузе убить себя, она с радостью воткнет кинжал себе в живот. Если прикажу умереть в муках, она выполнит и это.

Так радикально переделать разум человека всегда непросто, а тут пришлось работать с очень сильной ведьмой. Даже во сне она крайне сильно сопротивлялось любому ментальному воздействию. Пару раз меня даже чуть не убило такое пассивное сопротивление.

Пять дней с перерывами я буквально ломал разум Моргаузы. Все, что было важно для нее, все, ради чего она жила, я сделал максимально "блеклым", убрав из значительной части воспоминаний эмоциональную составляющую. На место почти всех привязанностей был вставлен мой образ. Его я "накачал" огромным количеством положительных эмоций. Моргауза вполне осознает свое положение и прекрасно понимает, что с ней стало, но, при этом, она совершенно не имеет желания что-либо менять. Я стал для ведьмы центром вселенной, смыслом существования и, исполняя мои приказы, она испытывает постоянный эмоциональный экстаз.

Честно говоря, от результата мне до сих пор немного не по себе. Все-таки я — нормальный человек и никогда не страдал всякими комплексами неполноценности и прочей ерундой, вроде болезненного самолюбия или гордыни. Нет, конечно, все вышеперечисленное мне более чем свойственно. Но я не испытываю потребности в том, чтобы меня фанатично обожали просто по факту моего нахождения в этом бренном мире. Мне даже неловко становилось в те моменты, когда она смотрела на меня взглядами, полными немыслимо огромного восхищения. Такой я сделал Моргаузу исключительно из практических соображений. Из-за Морганы. Ссориться с ней, убивая ее сестру, было бы глупо. Но просто отпускать белобрысую колдунью было бы глупостью не меньшей. Мало того, что она невероятно опасна, так еще влияние оказывает на сестру не самое лучшее, вбивая ей в голову откровенно вредную мораль Древнего Культа, которая является застывшим во времени куском очень старых кельтских обычаев, имевших место задолго до столкновения с Римом и последующей романизации. Нормальность человеческих жертвоприношений, клановость, выродившаяся в корпоративность относительно Древнего Культа, и прагматичное отношение к окружающим на уровне, я бы сказал, легкого нацизма. Что-то вроде: "сколько мыла получится из тех унтерменшей и как дешевле их уничтожить".

Теперь Моргауза будет исправлять свое же дурное влияние и, заодно, докладывать мне о каждом шаге сестры. Вы же не думали, что я оставлю Моргану без присмотра? К сожалению, "следилки" может и хороши, но я уже не могу тратить даже небольшую часть мыслительных процессов на обработку поступающей информации. Из разума Моргаузы я "перекачал" все, что она знала о магии, и теперь мне надо все это изучить. Но есть проблема, ее воспоминания это не учебник с текстом, где все структурированы, в них очень много "мусора", который нужно тщательно фильтровать. Все это нужно запомнить, привести в нужную кондицию, изучить, как в теории, так и на практике.

Меня вперед никто не гонит, я сам тороплюсь освоить эти знания. Мало того, что знает Моргауза очень много полезного и интересного, так еще и это "полезное и интересное" напрямую касается животрепещущей для меня темы. Иные миры, состоящие из разных энергий, где обитают подобного же плана существа. Пространственная магия, порталы. Правда, только в виде нечеткой теории. Сама Моргауза не занималась созданием порталов, только иногда пользовалась ими. Однако самым вкусным были ритуалы и заклинания. Наконец-то ко мне в руки попала более или менее нормальная школа магии. Гаюс дал мне многое, но сам он знал не так уж много, как оказалось, а книги давали лишь разрозненные знания, которые, безусловно, оказались очень полезны, но не представляли из себя какой-то единой системы. В общем, стремление овладеть этим, как можно скорее, было сравнимо с желанием покушать у голодного волка, увидевшего косулю в зимнем лесу.

Но помимо освоения весьма вкусных знаний мне еще нужно управлять Камелотом. Утер, Артур и Гаюс полностью в моей власти. А вместе с ними несколько тысяч воинов и несколько сотен рыцарей. Побочным эффектом интенсивного ментального воздействия на большие массы людей стало то, что они, не став, тем не менее, тупыми болванчиками, превратились в послушных исполнителей моей воли. Таким нехитрым образом я стал истинным властителем Камелота. И с этим связаны как громадные плюсы, так и громадные минусы, вроде необходимости управлять доставшимся хозяйством.

Тут же возникает вопрос: зачем мне все это нужно? Я ведь могу спихнуть все на Утера или Артура и начать спокойно заниматься магическими исследованиями. Однако не все так просто. Во-первых, существует Древний Культ, возможности которого, на самом деле, огромны. В пределах не такой уж и большой Британии, разумеется. Это сеть прямых агентов, подкупленных информаторов и купцов, делающих вместе с последователями Культа немалый гешефт, которая плотно опутывает весь Альбион. Запасы всяких интересных артефактов, вроде того посоха, который с небольшой помощью Морганы устроил локальный зомби-апокалипсис в Камелоте. Единственное, что им мешает беспрепятственно проводить свою политику, это малое количество жрецов и послушников. То есть, одаренных. Утер в свое время уничтожил большую часть полноценных членов Культа. И дело даже не в том, что Древний Культ после всей пролитой королем Камелота крови не пойдет с ним ни на какие примирения. Если бы дело было только в этом, я бы лично отправил им Утера вместе с самыми отъявленными палачами в подарочной упаковке. Проблема с данными товарищами в том, что они не просто маги, а служители старых кельтских богов, и вся их деятельность направлена на то, чтобы вернуть им былую силу и власть. И целью их является создание тоталитарного теократического общества с жесткой кастовой системой. Конечно, они это так не называют, для них подобное — это "возвращение к исконным традициям". Но, по факту, они хотят насадить жесткую теократию с собой во главе. И самое паскудное заключается в том, что Древний Культ крайне децентрализован и рассеян по всей Британии. Вот захватил я Моргаузу, на секундочку, Верховную Жрицу, главу всей организации, но даже с ее помощью у меня не получится серьезно навредить Культу. Она является непосредственным главой лишь собственной "ячейки", маленькой компании жриц и жрецов, которым прислуживают обычные люди. С главами других таких компаний она, разумеется, знакома, но сказать, где они обретаются она не может. Просто не знает. Связь "ячейки" держат через одно общее место, Остров Блаженных. И даже если я попрошу Моргаузу трубить общий сбор и сделаю с собравшимся что-нибудь нехорошее, оставшиеся зароются еще глубже в землю и в будущем преподнесут что-то очень неприятное, а то и фатальное.

Чтобы бодаться с этими ребятами нужна мощная государственная машина. И чтобы эта машина была сильной я должен сам сделать ее таковой. К сожалению, Камелот, несмотря на всю свою мощь относительно соседей по острову, это мелкое средневековое королевство, возможности которого крайне ограничены.

Во-вторых, меня все еще очень волнует та история с Драконом. Поразмыслив, я пришел к выводу, что летающий ящер напал на меня из-за моей демонической природы. Это не точно. Но очень похоже, что все так и есть. Возможно, Дракон уже встречался с похожими созданиями, и те очень сильно его обидели. Да так, что он теряет разум при появлении в прямой видимости кого-то из них. Что-то мне подсказывает, что мы с ним еще встретимся.

В общем, многое еще предстоит сделать, но впервые с момента попадания в этот мир я нащупал тропу, которая ведет к возвращению.

Часть 3. Отрезок 1

— Миледи, простите за беспокойство, пришло письмо от его величества.

— Юджин... надеюсь, оно у тебя?

— Да-да, конечно, госпожа! Вот оно!

— Хорошо... ты своден... Юджин.

— Доброй ночи, миледи, — учтиво поклонившись, слуга покинул Моргану.

Юджин хорошо исполнял свои обязанности. Ее платья все время были чистыми и благоухающими, тоже касалось и прочих элементов гардероба. Постель пребывала в беспорядке лишь в те моменты, когда она в ней спала. Стоило только ей позвонить в маленький серебряный колокольчик, как юноша уже тут как тут, готовый услужить. Что бы она не просила сделать или принести, он исполнял это максимально быстро, не допуская оплошностей. Юджин был почти идеальным слугой. Слугой, но не человеком.

Все чаще Моргана начинала откровенно скучать по Гвен. Хоть та и не была образцом услужливости и, порой, отлынивала от своих обязанностей. Очень редко, но подобное случалось. Гвиневра была ее подругой, пусть не самой близкой, но с ней ведьма могла поговорить, посплетничать, поделиться теми или иными переживаниями и быть уверенной, что дальше нее все сказанное не уйдет.

Но Юджин... Моргане иногда казалось, будто перед ней не молодой юноша, а некий механизм, подобный тому, что мелет зерно в амбаре. Только тот предназначен, чтобы получать муку, а этот, чтобы служить ей.

Поначалу девушка не слишком обращала на него внимание. Было много других забот и переживаний. Резкий переезд из Камелота в Рэдлоу. Непривычная "бурная" атмосфера торгового города, необходимость вникать в проблемы и конфликты ее новых вассалов. Ко всему прочему, Моргана столкнулась с тем, что подданные не слишком ее уважают и не очень-то спешат выполнять ее приказы. С таким отношением девушка столкнулась впервые в жизни. Несмотря на то, что в Камелоте она находилась на положении всего лишь подопечной короля, персоны важной, но не имеющей каких-то особых прав, к ней относились с большим почтением, старались выполнить те или иные ее просьбы, не будучи обязанными это делать. Здесь же к ней относились либо с холодным равнодушием, либо с легким (уму непостижимо!) презрением. И кто?! Не рыцари, не лорды, а какие-то вшивые торгаши, городские чиновники и цеховые старосты! Простолюдины, лишь по недоразумению ставшие приличными людьми.

Закономерно, это здорово разозлило Моргану и, видя ненадлежащее исполнение своих приказов, недостаточное почтение и прочее, она начала отправлять людей в темницу, подвергать унизительным наказаниям, вроде колодок и позорного столба, а то и вовсе казнить. Но виселицей ведьма старалась не злоупотреблять. В загробный мир отправлялись лишь те, кто оказался повинен в особо крупном казнокрадстве.

Сначала Моргана собиралась казнить всех, кто посмел воровать из королевской, а теперь уже из ее казны, но очень быстро выяснилось, что в таком случае пришлось бы повесить треть города. Возможно, так и случилось бы, не будь рядом сестры, отговорившей девушку от столь радикальных действий.

Однако большой крови так и не удалось избежать, жители Рэдлоу оказались неблагодарными скотами. Вместо того, чтобы восхвалять Моргану за проявленное милосердие, они стали вооружаться, собираться в банды и устраивать все более дерзкие нападения на стражу, на верных ей подданных. Даже на дворец было совершено несколько нападений. Из-за этого ведьме пришлось переехать в укрепленный форт гарнизона. Но самое страшное — вооруженные банды перекрыли речной порт, парализовав, тем самым, всякую торговлю. Просители уже достали ее своими настойчивыми просьбами навести порядок. А что она могла?

Против Морганы, казалось, восстал весь город. Стражи хватало лишь на сопровождение гонцов из одного островка подконтрольной территории в другой. Спасало номинальную правительницу Рэдлоу лишь то, что бунтовщики не представляли из себя какой-то единой силы и часто одни банды сходились в жестокой схватке с другими. Были и те, кто не предпринимал каких-то активных действий, просто не пуская стражу в свой квартал. Такими были, например, кузнецы и литейщики, когда начался бунт, они собрали довольно значительное и неплохо вооруженное ополчение. Не принимая ничью сторону, они всячески сопротивлялись всем, кто хотел привлечь их на свою сторону.

В те недели, что на улицах Рэдлоу царил хаос Моргана испытала, наверное, самый тяжелый стресс в своей жизни. Ни проснувшаяся магия и страх перед Утером, ни недавняя тревога за судьбу сестры и разговор с демоном, во время которого самообладание девушки держалось на тоненькой нити не смогли поразить ее так, как этот проклятый мятеж! Ее врагами были не колдуны и не демоны, не король Камелота и его рыцари, а какая-то чернь! Она совершенно не понимала, почему жители Рэдлоу, ее подданные, решили совершить столь тяжкое преступление. И, что самое страшное, ведьма не могла ничего сделать этому взбунтовавшемуся быдлу! Даже магия оказалась бессильна! Просто потому что ее врагами были не конкретные люди, которых можно отравить, проклясть или нанять убийц, в конце концов! Нет! Против нее действительно восстал весь город! Огромная масса народа оказалась врагом Морганы. Врагом многоликим и неубиваемым.

Девушка привыкла к действиям неспешным и обстоятельным, ударам из тени, ядам, убивающим медленно и мучительно. Оказавшись в центре "Ока Бури", ведьма начала ощущать себя крайне неуверенно. Единственным, кто не давал ей впасть в окончательное помешательство и панику, была сестра, Моргауза. Она и успокаивала ее, и давала дельные советы, и даже совершала успешные боевые вылазки в охваченные мятежом районы, чтоб бунтовщики совсем уж не расслаблялись.

В какой-то момент ситуация пришла в пусть и очень неустойчивое, но равновесие. Бунтовщики захватили портовый и несколько ремесленных кварталов, между ними периодически проходили стычки, но, несмотря на это, отпор страже и солдатам они давали все вместе. Пара районов не присоединилась ни к кому, сохранив за собой вооруженный нейтралитет. За Морганой же остался Форт Стилфист, где она и укрывалась, часть крепостной стены, Южные и Восточные ворота, а также большая часть предместий за городскими стенами. К счастью, здесь уже у нее было преимущество. Несмотря на свою численность и неплохое вооружение, бунтовщики были всего лишь недисциплинированным пешим сбродом, которое успешно противостояло регулярной армии на узких улочках торговой столицы Камелота. Но вот за ее пределами, в чистом поле, они становились практически беззащитны против конницы, коя присутствовала у Морганы не сказать что в большом количестве. И даже неполной сотни солдат на лошадях и пары рыцарей вполне хватало, чтобы не пускать бунтовщиков за пределы Рэдлоу, через городские ворота.

К сожалению, так как речной порт был в их руках, они почти свободно могли спуститься вниз по реке и покинуть город. Так и происходило. Их потом пришлось вылавливать по всему королевству, а многие из них вообще уплывали из Камелота. Бунтовщики не были дураками и не сходили на берег рядом с предместьями, где их с большой долей вероятности поймали бы конные разъезды, потому что Моргана, не имея возможности заблокировать речной путь, приказала наблюдать за всеми лодками и плотами покидающими Рэдлоу.

Самостоятельно справиться с бунтовщиками ведьма не могла. Ей пришлось просить короля о помощи. Это решение было, наверное, одним из самых тяжелых в ее жизни. Иметь какие-либо дела ни с Артуром, ни с Утером, ни, тем более, с демоном она категорически не хотела. Моргане вообще хотелось забыть о неудавшемся завоевании Камелота, как о страшном сне, и жить дальше. Наращивать богатство, перетащить в подконтрольный город братьев и сестер по Культу, дав им новое, более комфортное место жизни, нежели лесные чащобы, развалины и, в редких случаях, придорожные трактиры.

А потом... кто знает... можно было бы подумать и о кое о чем большем. Ведь Моргана прекрасно помнила слова Утера, которые тот сказал Гаюсу вечером, накануне того, как она отправилась в Рэдлоу. С демоном можно и разобраться, если узнать его слабости. Моргауза говорила, что есть способы, позволяющие уничтожать могущественных фэйри. Правда, для этого нужно несколько могущественных заклинателей. Ну так и они с сестрой не одиночки. Были надежды и смутные очертания планов.

Не сказать, что восстание как-то повредило намерениям Морганы, скорее, просто отодвинуло их немного в будущее. Корень зла крылся совсем в другом, девушка ни в коем случае не изменила своего отношения к Утеру, Артуру и самому Камелоту. Просить своих врагов, пусть даже и не подозревающих о ее отношении к ним, о том, чтобы они навели порядок в ее владениях, было для Морганы очень унизительно. В первую очередь, перед самой собой. Поэтому она здорово медлила, решившись послать гонца только после настойчивых уговоров Моргаузы. Как ни странно, но сестра не разделяла ее чувств по этому поводу, будучи более прагматичной.

Конечно, о возникших проблемах в Камелоте было известно почти с самого начала. Трудно не заметить когда в одном из крупнейших городов королевства, находящемся в паре дней пути от столицы происходит такое. Но Моргана, до поры, отвергала всякую помощь, заверяя, что справится сама. Не справилась.

Выйдя на балкон, взору ее предстал великолепный вид на ночной город. В отличие от Камелота, Рэдлоу не засыпал ни на секунду. Огни простирающихся вдоль реки домов, диковинных уличных фонарей, судов, что стоят у причалов и курсируют по и против течения, гомон, доносящийся даже до дворца правительницы — все это рождало в груди девушки тепло и ощущение причастности к чему-то большему. Моргана не осознавала, но за полтора года Рэдлоу стал для нее по-настоящему дорог. И не как источник большого дохода, а как город со своим особым темпом жизни и людьми, которые так не похожи на всех остальных обитателей Альбиона.

Не прошло и недели с тех пор, как она таки соизволила попросить о помощи, а в предместья Рэдлоу уже входила целая тысяча воинов в красных коттах. Как ни странно, но командовал ими не Артур, а какой-то неизвестный сир Алиен, не пожелавший даже засвидетельствовать ей свое почтение или как-то согласовать с ней дальнейшие действия. Нет, он просто пришел в Рэдлоу и стал безжалостно уничтожать бунтовщиков, занимая улицу за улицей, квартал за кварталом. Если в каких-то домах прятались разбойники с луками или самострелами, эти дома просто сжигались с помощью соломы и огненных стрел. Алиена и его солдат совершенно не волновало то, что по их вине может вспыхнуть весь город. Этого не произошло, но Рэдлоу еще долго красовался полностью выгоревшими улицами.

Жесткие действия солдат, в конце концов, привели к тому, что бунтовщики начали массово сдаваться, а горожане выгонять вооруженных мятежников из своих домов, боясь сгореть заживо вместе с семьёй или потерять все имущество. И Моргана полностью одобряла действия Алиена, не испытывая к бунтовщикам ни малейшей жалости или сочувствия. Возмущало девушку совсем другое, а именно, откровенное пренебрежение с его стороны, граничащее с серьезным оскорблением. Ведьма подумала тогда, что пожаловаться на этого рыцаря Утеру, приукрасив некоторые моменты, было бы неплохой местью.

Когда на город опустилась ночь, озаряемая многочисленными пожарами, сир Алиен все-таки навестил ее.

В зал, где Моргана проводила вечернюю трапезу со своими лордами, некоторыми рыцарями и даже парочкой особенно богатых купцов, заслуживших такое право очень щедрыми "пожертвованиями" в казну родного города, бесцеремонно ворвался рыцарь в латном доспехе, в шлеме с полностью опущенным забралом. На плечах у него была застегнута тяжелая бархатная накидка, окрашенная в традиционный для Камелота цвет. А сопровождала его дюжина солдат, походка которых ясно давала понять, что они не с мытарями по глухим селениям ездят.

— Прошу меня извинить, благородные господа, за то, что прерываю вашу трапезу, мне очень срочно нужно переговорить с леди Морганой. Наедине, не могли бы вы нас оставить? — раздался из-под шлема слегка искаженный металлом голос визитера.

— Кха-кха-кха! — ведьма натуральным образом стала кашлять от сильнейшего удивления продемострированной наглости. Какой-то рыцарь посмел вот так к ней заявиться, да еще и фактически приказывает ее подданным!

Отойдя от шока, Моргана уже собиралась осадить наглеца, но не смогла вымолвить ни слова. Ее подданные испуганно, без лишних слов стали покидать зал, а вместе с ними ушли и стражники. Осталась лишь Моргауза, сидящая от нее по правую руку.

Когда в зале не осталось никого, кроме двух сестер, рыцаря с солдатами и кучи недоеденной пищи, наглый вторженец снял шлем, обнажая перед ведьмой свое лицо. Увидев его, Моргана не смогла понять, что испытывает, облегчение или все-таки опасение. Перед ней, в доспехах и плаще, стоял Мерлин, здорово прибавивший в росте и раздавшийся в плечах. Естественно, это был демон, притворяющийся ее бывшим другом. И тут ведьме оставалось только выдохнуть. По крайней мере, с этим злом она была уже знакома.

— Выбирай, плеть или розги? — глядя Моргане прямо в глаза, спросил демон. В этот момент, словно подчиняясь не озвученному приказу, его солдаты вышли за дверь и закрыли ее на засов с внешней стороны.

— Что?

— Выбирай, чем лучше тебя пороть? Розгами или ремнем?

— Да кем ты себя возомнил?! У нас договор, я его не нарушала... Не смей ко мне прикасаться!!! — не на шутку запаниковала Моргана, на эмоциях выплеснув из себя неконтролируемый поток силы.

Столы, лавки, тарелки, кувшины с вином, ложки, ножи, еда — все это пришло в движение, то, летая по залу и сталкиваясь со стенами и своими "товарищами по несчастью", порождая, тем самым, жуткий звон и грохот, то, выстреливая со скоростью крепостной баллисты во все стороны.

Прежде, чем все кончилось и на зал опустилась давящая мощь демона, Моргана успела получить тяжелым кувшином в живот, а Моргауза вообще потеряла сознание из-за прилетевшего в голову предмета. Какого именно, девушка не разглядела.

— С ней все будет хорошо, — неожиданно заботливо произнес демон, видя, как она бросилась к рухнувшей на пол сестре. Сказав это, он поднял свою, одетую в латную перчатку ладонь, из которой начал идти светло-желтый туман. Ведьма тут же ощутила дуновение силы. Крайне мягкой и приятной силы. Стоило туману силы коснуться Моргаузы, как рана на виске затянулась, оттуда перестала течь кровь, а с лица сестры ушла намечающаяся бледность. — А вот про тебя я такого сказать не могу.

— Не подходи!

— Ты спрашивала, кем я себя возомнил? Я хозяин всего этого проклятого королевства! А ты — беспросветная дура, которая умудрилась меньше, чем за месяц спровоцировать крупнейшее за двести лет восстание!

— Ты умом тронулся?! Причем здесь я?! Эта чернь...

— Ты! Именно ты обложила торговцев половинным налогом! Именно по твоему приказу людей стали массово хватать с улиц и незаконно пытать! И именно ты руководила казнью трех десятков... "казнокрадов"! А ну иди сюда!

Моргана попыталась выпрыгнуть во двор через разбитое окно, но демон не дал ей этого сделать. Неведомая сила сковала ее так, что даже пальцем пошевельнуть стало невозможно, и по воздуху отнесла к фальшивому рыцарю, у которого уже откуда-то появился толстый кожаный ремень, поблескивающий в свете почти полной луны. Он пробивался сквозь разбитые окна, кое-как освещая зал после учиненного девушкой погрома.

Невидимая сила, все также продолжавшая удерживать ее, развернула ведьму спиной к демону, заставила нагнуться прямо в воздухе, а затем задрала подол великолепного белого платья с золотой вышивкой. И ягодицы Морганы впервые в жизни познакомились с выделанной оленьей кожей.

— Ай! Прек... Ай! Стой! Аааа!!! Сволочь!!! Убью!!! Аааа!!! Чтоб тебя... Ай! ...темные духи драли!!!

Демон совсем не жалел ни ее чувства, ни ее пятую точку, раз за разом нанося удары. Ведьма плакала, орала и оскорбляла его последними словами, не в силах избежать наказания.

— Я буду здесь до тех пор, пока не улажу все, что ты наворотила. Как придешь в себя, мы еще поговорим.

— Мразь... — обессиленно прошептала Моргана лежа на обломках какой-то лавки. После экзекуции у нее не было сил, чтоб подняться. Да и желания тоже не было, двадцать сильных ударов превратили нижнюю часть спины в саднящий кусок плоти.

— Возможно, но ты заслужила.

Аккуратно взяв под руки, так, чтобы причинять как можно меньше боли, подчиненные демона отнесли девушку в ее покои и, положив на живот, молча удалились. Моргане только и оставалось, что ронять в подушку горькие слезы обиды и чудовищного унижения. Она твердо поняла: демона надо уничтожить, и неважно скольким придеться пожертвовать. Ненависть вспыхнула в ней ярким пламенем, рискуя испепелить того, кто ее породил.

— Ну как ты, сестренка? — неожиданно раздался тихий голос почти у самого ее уха, а волос коснулись чьи-то изящные пальчики.

— М-моргауза? Как ты...хнык! С тобой все хорошо? — если бы Моргана могла лечь хотя бы на бок, она непременно бы повернулась к сестре. Но попа продолжала нещадно болеть, делая мучительными любые телодвижения в районе таза.

— Хорошо-хорошо, не волнуйся, со мной все хорошо. Как ты? — заботливо проговорила Моргауза, поглаживая Моргану по роскошным чернильно-черным волосам, что порядком растрепались в процессе экзекуции, уничтожив элегантную прическу.

— Я убью его... уничтожу... заставлю страдать. Он будет валяться у меня в ногах! Ой! — пальцы сестры неожиданно крепко схватили ее волосы, причиняя боль.

— Прости, Моргана, я не хотела... Послушай, ты не думала, что он может быть... прав?

— ЧТО??? Уммм!!! Твою мать!!! — девушка так удивилась, что забыла обо всем и таки повернулась к сестре, но, испытав ни с чем не сравнимые ощущения, нечаянно плюхнулась на спину, после чего все эти ощущения повторились в тройном размере. — Ты вообще на чьей стороне?!

— Gaduhn wovau an motr, an mofyo u Ioert jedfae nyhr. Galar gehahn an bertu, sdfret itr eras, — тихий шепот Древнего Языка стал ей ответом. Моргауза читала заклинание исцеления, что подействовало почти сразу. Моргана перестала ощущать боль, испытав небывалое облегчения.

— Спасибо, прости меня.

— Ничего, сестренка, я все понимаю. Но, все же, ты правда не понимаешь, что он прав?

— С чего бы?! Хочешь сказать, я заслужила это?! — снова начала заводиться Моргана. Она не понимала и не хотела понимать никаких слов в защиту проклятого демона, что надругался на ее честью.

— То, что он сделал ты, конечно, не заслужила, но признай, ты и правда сделала многое, чтобы чернь восстала. А ведь я говорила...

— Не начинай, — скривилась Моргана.

— Сестренка, я тебе не враг, я всегда на твоей стороне, я поддержу тебя, на что бы ты не решилась, поэтому выслушай меня. Перестань лелеять обиду, сейчас она ничего тебе не даст. Подготовься лучше к разговору с ним. Думаю, ты сможешь немного смягчить его и добиться большей благосклонности.

— "Благосклонности"? Моргауза... похоже, ты слишком сильно повредилась головой...

— Со мной все в порядке, Моргана! Мне было тяжело об этом говорить, оказалось, зря. Я должна была поведать тебе об этом уже давно. Когда... когда он держал меня в плену, я смогла увидеть... ощутить его истинную мощь. Я уже чувствовала подобное, однажды представ перед госпожой Домну*.

*(Домну — согласно ирландской мифологии зловещая богиня, одна из повелителей фоморов).

— Постой! Ты хочешь сказать, что он равен богам?! Как такое может быть?!

— Нет, не совсем. Ты не так меня поняла. Когда я... когда любой предстает перед богами, то ощущает лишь часть его истинной мощи. Ни один смертный не в силах познать Высших, можно ощутить только то, что находится в нашем мире. Демон... он не равен богам это точно, но и неизмеримо выше любого смертного мага. Почему-то он благоволит тебе...

— Благоволит?! Благоволит?! А...

— Да, благоволит! Сама подумай, будь ты на его месте, что бы ты сделала со слугой, которому ты поручила важное задание, а он не справился, да еще из-за него пострадало бы твое имущество?

— Прирезала бы на алтаре.

— Вот видишь, а он тебя всего лишь выпорол. Не до крови, к тому же.

— Но я не его рабыня! И это мой город!

— Сестренка, я бы не была в этом столь уверена.

— В чем именно?

— Ни в чем... ни в чем. И не смотри на меня так... Уа! Давай спать, ты главное не будь такой стр... уа... такой строптивой...

И крепко обняв сестру, Моргауза в мгновение ока заснула, не удосужившись даже раздеться. Попытавшись выбраться из крепкой хватки, Моргана поняла, что просто дико устала. Покидать такую уютную постельку и теплый бочок сестры сразу расхотелось. Выдав продолжительный, сладкий зевок, она начала стремительно проваливаться в сон.

Следующий день стал для Морганы ничуть не легким, чем предыдущий. Никто не снимал с нее заботы о большом городе, находящемся в состоянии перманентного хаоса. Солдаты, которых привел с собой демон все еще зачищали Рэдлоу, а местным стражам приходилось убирать за ними. Тушить пожары, растаскивать баррикады, сопровождать пленных бунтовщиков в тюрьму и более частым гребнем проходиться по уже "освобожденным" районам. Все-таки, какими бы хорошими вояками не были пришлые, местные намного лучше знают свой город. Места для разбойничьих и воровских тайников, где, при желании, может спрятаться и человек, входы в канализацию и канализационные же отнорки. Все это местные стражники знали очень хорошо, ведь многие из них долгие годы находились в очень тесных связях с теневой стороной города. И Моргана с удовольствием выгнала бы этих нечистых на руку хранителей порядка, но бунт не позволил ей провести чистки в рядах стражей. А потом уже исчезла какая-либо надобность. Разгулявшиеся бунтовщики и повылазившая изо всех щелей шваль сделали очень многое для того, чтобы даже у насквозь продажных стражников были серьезные причины честно и старательно выполнять свою работу.

Но не наведение порядка в Рэдлоу так сильно заботило Моргану. Это была тягостная, трудная, но, все же, обычная рутина, к которой она уже кое-как свыклась. Волновала ее предстоящая беседа с демоном. После случившегося она не ждала ничего хорошего. А тут еще и сестра принялась доставать. Дескать, надо приготовиться к этому разговору, как следует, умаслить демона, завоевать благосклонность и лучше одеть вон то платье с "небольшим" вырезом и "слегка" коротким подолом. В общем, Моргауза откровенно настаивала на том, чтобы Моргана соблазнила этого проклятого демона. Естественно, делать что-то подобное девушке не хотелось от слова совсем.

Это был не тот разумный, которому ведьма думала отдать свою невинность. Мало того, что страшно, так еще и никаких положительных чувств он в ней не вызывал. К сожалению, Моргауза ничего слушать не хотела и, воспользовавшись авторитетом старшей сестры, она заставила младшую надеть то платье. Хоть та и отчаянно сопротивлялась.

В результате, когда демон во второй раз явился к ужину и снова прогнал всех гостей, Моргана уже готова была торговать собой. По крайней мере, об этом буквально кричал ее внешний вид. Тонкое платье из красного шелка, нисколько не скрывающее достоинств молодой ведьмы, роскошная подвеска с переливающимися сапфирами, что лежала прямо на полуоткрытой груди, подкрашенные алым губы и слегка подведенные с помощью особых женских приспособ ресницы приводили к тому, что леди города Рэдлоу стали буквально пожирать глазами все видевшие ее представители мужского пола. Моргану, конечно, и раньше не обделяли вниманием. Некоторые даже пытались стать ее близкими фаворитами, но такого... когда почти все мужские взгляды прикованы к ней одной, такого еще никогда не было.

Идя к демону, Моргана жутко боялась того, что он прикажет ей возлечь с ним или же вообще, ничего не говоря, просто набросится и изнасилует. На удивление, страхи эти оказались напрасными. В отличие от других мужчин, демон не смотрел на нее, словно похотливое животное, оставаясь все таким же холодным и желчным. Пару раз в глубине его глаз промелькнул огонек желания, но девушка не могла понять почудилось ей или нет.

Несколько часов демон с упоением песочил ведьму, указывая на то, какие ужасные ошибки она совершила, и на то, что именно эти ошибки привели к столь масштабному мятежу.

— Боролась с казнокрадством? Молодец! Нет, правда, барды должны прославлять имя Морганы Защитницы Закона по всему Альбиону, герольды просто обязаны воздавать тебе хвалу каждый божий день. Закон они, видите ли, нарушали! Я искренне считал тебя умнее, видимо, ошибался. Законы пишут устанавливают люди, и частенько не самые головастые. Чего тебе стоило подождать и получше разузнать о том, что здесь на самом деле происходит? Тебя никак не насторожило такое масштабное воровство? Чинуши прикарманивают монеты, это происходит сплошь и рядом. Но неужели ситуация, когда половина мужчин кормит свои семьи только благодаря не полной выплате налогов не показалась тебе странной? Ненормальной? Требующей тщательного расследования? Все еще не понимаешь, к чему я это все говорю? Ты, наверное, помнишь, что восемь лет назад Рэдлоу откололся от королевства и присягнул Эгберту Уэссекскому. Саксы отчаянно сражались за него, но Утер смог отвоевать его обратно. И в наказание за вероломство и непокорность наш доблестный король обложил Рэдлоу чудовищным налогом. Первые годы этот налог кое-как выплачивался, но потом жители города исчерпали все свои запасы, и золото в казну поступать перестало. Не с чего было платить. Официально понизить налог Утер не мог, тогда пострадал бы его авторитет. Ведь он публично поклялся, что Рэдлоу будет платить за свое предательство десять лет. Вместо этого он перестал жестко следить за выплатой налога, принимая много меньшие суммы, чем положено. Знаешь, как я все это узнал? Допросил бунтовщиков, допросил чиновников, допросил твоих рыцарей и даже простых вояк. Твоих. Один день, на то, чтобы узнать это. Один день! Есть что сказать в свое оправдание? Молчишь? А я тебе скажу! Тебе было плевать! Жадность ослепила тебя и превратила в слабоумную дуру!

— Я поняла, — робко вклинилась в эмоциональный монолог демона Моргана. С одной стороны в ней клокотала злость на обидные слова, на порку, на страх. С другой, она начала осознавать справедливость такого отношения. Ведь она действительно не задумывалась о последствиях, ей не были интересны причины, ей действительно двигала лишь слепая алчность. — Я все исправлю, даю тебе слово, демон.

— Исправишь, куда же ты денешься. А я тебе помогу!

И действительно помог. Уведя больше половины пришедших с ним солдат, демон остался в городе. Давая советы, как лучше восстанавливать город, он, в большинстве случаев, сам приводил эти советы в жизнь, попутно наставляя ее. И так вышло, что она начала проводить с ним больше времени, чем с сестрой. Закономерным итогом такого распределения хроноресурсов стало постепенно изменяющееся отношение к демону. Моргана перестала видеть в нем, собственно, демона, и начала видеть человека, в обличии которого он постоянно и пребывал. К собственному глубочайшему изумлению, ведьма поняла, что человек этот ей очень симпатичен. Он не был твердолобым и жестким, не терпящим ничьего мнения, кроме своего. Чем большую часть времени грешил Утер. Он мог быть твердым и решительным, но только в тех вопросах, где ощущал свою полную правоту. А ощущая ее, не стеснялся на пальцах объяснять, почему надо делать так или иначе. Он не стеснялся признавать ошибки и извиняться, но помыкать собой даже через давление на вину не позволял. Неожиданно, ему было ведомо сострадание к человеческому роду. Он мог предпочесть сохранить жизнь и имущество посторонних людей даже если это напрямую невыгодно. Во многом, демон напоминал ей отца, которого она уже порядком позабыла. В некоторые моменты Моргана забывала, кто перед ней, и чувствовала себя маленькой девочкой, с которой делится мудростью заботливый родитель. Все эти вещи однажды и подтолкнули ведьму на один простой, но довольно важный вопрос.

— Как твое имя? — спросила Моргана, перебивая демона, когда он рассказывал ей о преимуществах свободного рынка на начальных этапах индустриального развития. "Ум за разум заходит! И откуда он все это знает?!".

— М? С чего такой вопрос? Раньше тебя подобные мелочи не волновали, — спросил демон, отложив в сторону пергамент с отчетом казначея.

— Просто... я поняла, что не знаю твоего имени, — виновато улыбнулась Моргана. Словно девочка, стащившая сладости с кухни и теперь извиняющаяся перед взрослыми.

— И? Повторяю свой вопрос: что же изменилось? Раньше ты была не слишком озабочена этим.

— Не знаю, просто поняла, что у тебя должно быть имя, а я его не знаю, — вновь пожала плечами девушка.

— Мерлин, меня зовут Мерлин. Хех, не дуйся, это мое настоящее имя, так меня назвала мать.

— У демонов есть матери? Я думала вас порождает Иномирная Пустота.

— Демон — слишком общее понятие. Демоном можно обозвать любую астральную сущность... эм... внебытийного духа, если использовать понятную тебе терминологию. Я же не всегда был тем монстром, которого ты видела в подземном склепе. Год назад я был человеком, магом, но, все же, человеком. А затем со мной приключилось одно очень неприятное событие. Уж не знаю, что это было за место. Подозреваю, та самая "Иномирная Пустота", о которой вы, посвященные Культа, знаете. После заплыва там я и стал таким.

— Ты лжешь! Чтобы выдержать простое дыхание Пустоты нужны недели приготовлений и много запасных вместилищ силы! — в груди девушки поселился неприятный холодок. Она и забыла, кто перед ней, демон, отродье мрака, лживое, коварное и злобное. Она позволила себе довериться ему, позорно расслабившись.

— Хочешь верь, хочешь нет. Возможно, мне просто невероятно повезло. Возможно, магия сберегла. Раньше я был не намного слабее, чем сейчас, так что сама думай. Никакого смысла тебе лгать у меня нет.

— Мер-лин... — покатала на языке имя Моргана, — вот почему ты принял облик этого слуги, чтоб не менять привычки.

— Ну-ну, не стоит прибедняться. Я знаю, что вас с ним раньше связывала дружба. На самом деле, не только и не столько из-за этого. Почти половину года я спокойно жил в Камелоте совсем в другом обличие. Мы с тобой даже не раз виделись. Магнус, травник и зельевар, может помнишь такого? Кстати, не просветишь, зачем тебе столько сонного снадобья?

Перед взором Морганы тут же промелькнуло высокое и необычное здание лавки, что было таковым снаружи, уж совсем чудным внутри и престарелого хозяина с цепким взглядом нацеливегося на добычу орла.

— Для стражи Камелота. Чтоб спали крепче, — легко поделилась она совсем не страшным секретом.

— Ясно. Что ж, я так и думал. А теперь, когда ты, наконец, узнала мое имя, давай продолжим. Ты говоришь, что черни нельзя давать волю, иначе никто работать не будет, произойдет катастрофическое падение производительных и, как следствие, всей нынешней цивилизации. Я правильно тебя понял?

— Аргх!

— Не рычи, ты не демон, а хрупкая, красивая девушка. Это мне по должности положено рычать, извергать страшные проклятия и сжигать всех за косой взгляд.

— Лучше бы ты рычал... и... и... извергал проклятия! Ты — настоящий демон занудства!

— Я польщен твоей высокой оценкой, но ты явно переоцениваешь мои способности, на свете есть намного более страшные зануды, чем я, и никакого отношения к демоническому племени они не имеют. Однако мы отвлеклись, продолжим...

Спрятав лицо в ладонях, Моргана издала горький стон. Хоть он и говорил довольно интересные и полезные вещи, но облекал их в такие слова, от которых у девушки голова болит, и клонит в сон.

Со временем, когда город уже полностью восстановился и становился все богаче, их с Мерлином уже можно было назвать близкими друзьями, узнавая друг друга все лучше и лучше. Весьма скоро она начала видеть в нем привлекательного мужчину, а через время появилась довольно сильная симпатия.

— Не понимаю, сестренка, что тебя тревожит? — с ненаигранным удивлением спросила Моргауза.

Белокурая ведьма весь день утрясала вопросы с поселившейся в Рэдлоу общиной магов. Хотя какая там община? Так, пара семей и несколько одиночек с учениками. Но, учитывая, что в Камелоте совсем недавно уничтожали всех, кто имел хоть малейшее отношение к магии, одаренные проявили здоровое опасение и решили поселиться единой общиной. Если Утер, вдруг, передумает, у них будет больше шансов отбиться и убежать из города.

Вообще, Моргана приложила массу усилий для того, чтобы хоть кто-то решился выползти из тех нор, в которые их загнал Утер. И те, кто все-таки решился поселиться в Рэдлоу, это лишь малая горстка смельчаков, поверивших словам Морганы.

Поначалу девушка была уверена, что ей нужно лишь послать братьям и сестрам по судьбе весть, и они тут же покинут свои лесные обиталища, вернувшись к теплу и удобствам цивилизации. Но оказалось все не так уж и просто. После всего никто и не думал верить чему бы то ни было из уст Утера. А на саму Моргану смотрели, как минимум, с подозрением. Моргауза не могла ничем помочь, даже ее ковен верил своей жрице с очень большой оглядкой. Что уж говорить об остальных?

И вот, когда в Рэдлоу наконец-то появилась какая-никакая община магов, случилось это. Один юный ученик, видимо, страдая от недостатка женской ласки, решил с помощью магии привлечь внимание одной красавицы, дочери ткача. Ее отец почти сразу заметил перемену в ней, сделал верные выводы и потребовал суда. Дело можно было тихо замять, от ткача откупиться или заставить его замолчать. Так или иначе. Но ткач оказался не глуп и первым делом растрезвонил обо всем соседям и другим цеховым мастерам. Начались волнения, жители Рэдлоу и так очень настороженно отнеслись к магам, и тут сразу такое. Немедленно поползли слухи один другого кровавее. Чем дальше, тем больше становилось шансов, что все это перерастет в масштабный погром. Вряд ли, после весьма жесткого подавления восстания люди решатся идти против власти в лице Морганы. Но ведь община магов официально никакого отношения к ней не имеет, и жители города вполне могут собраться и пойти убивать "проклятых колдунов", искренне веря, что за это им ничего не будет, ну, или считая, будто отделаются денежной вирой.

Пришлось Моргане вмешаться и свершить суд. Вернее, пообещать свершить суд. Нужно было выиграть время и во всем разобраться. Правда ли ученик виновен, какое заклинание или зелье он применял к девушке, навредил ли он ей или эффект полностью обратим? И главное, судить честно или подыграть магам? К счастью, Моргауза смогла на время притушить страсти и купить им отсрочку в неделю.

Однако, несмотря на все заботы, головка ведьмы была забита любовными переживаниями, думать о чем-либо ином было крайне затруднительно.

— Не знаю даже как сказать... Да нет, ничего, забудь.

— Моргана, я же твоя сестра, ты можешь делиться со мной абсолютно всем. Что с тобой происходит? — взяв руку сестры в свои ладони, заботливо спросила Моргауза.

— Эх, я не уверена... мне кажется.. он мне нравится... очень... нравится... — спустя минуту молчания почти шепотом ответила девушка. Отведя взгляд от сестры, ее глаза поймали затухающий, алый свет заката и блики факелов, отражающиеся от белоснежного шелка занавесок.

— "Он"? О ком ты говоришь?

— Не притворяйся! — скривилась Моргана и отстранилась от сестры, — ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю!

— Так о ком ты говоришь? — скрестив руки на груди, вновь поинтересовалась белокурая ведьма. Губы ее еле подрагивали в намеке на скрываемое веселье.

— Ты знаешь! — более зло, сквозь зубы процедила девушка.

— Ладно-ладно, но откуда этот страх? Не забывай, кто ты! Вспомни, сколько мужей валялось у тебя в ногах! Ну, чего ты боишься?

— Сестра, за все время я не видела в его глазах желание. Если откроюсь ему... я не знаю, сестра, мне страшно.

— Быть того не может! Тебя отвергнет разве что мужеложец, а твой возлюбленный к этой породе не принадлежит. Он лишь хорошо скрывает свое вожделение.

— Мерлин ведь... не человек, кто знает, что его привлекает и привлекает ли вообще... Подожди... а откуда ты знаешь, что он не мужеложец?

— Пф! Сестренка, ты на Луне живешь? Да весь дворец шепчется о любовных похождениях сира Алиена! На прошлой неделе он, кажется, завалил леди Монди. А на позапрошлой устроил групповую оргию со служанками. Многие девицы после этого еще несколько дней ходили враскорячку.

Моргане будто отвесили смачный удар прямо в сердце. Слабые дорожки слез покатились по ее щекам.

— Прости, сестренка, прости! Я — дура! Забыла, как ты невинна, — обняв Моргану, торопливо зашептала Моргауза. — Вот что, продолжай ничего не делать, а я все разузнаю.

С того времени прошло три месяца. Они с сестрой больше не возвращались к этому разговору. Община магов более или менее прижилась в Рэдлоу и уже начала приносить значительную пользу. Помимо оживления торговли, благодаря появлению редкого и желанного товара — магии, жители города оценили все выгоды наличия таких соседей и перестали волноваться. Более того, начали слегка опекать магов. От случившегося меньше года назад мятежа не осталось и следа. Сожженные и разрушенные дома были отстроены, в том числе за счет казны. Предместья начали стремительно "урбанизироваться", как говорил Мерлин. Инженеры уже получили задание рассчитать постройку второго кольца стен. "Думать надо на перспективу" — это ей тоже говорил демон. Он, кстати, уехал из Рэдлоу, вернувшись в Камелот. До сего момента Моргана и не предполагала, что будет скучать по кому-нибудь так сильно.

И все это время Юджин идеально служил ей. В последнее время, когда забот стало меньше, она начала присматриваться к парню. И чем дольше длился этот "взгляд", тем меньше слуга ей нравился. Было в нем что-то жуткое, неестественное. Моргана бы давно от него избавилась, но найти замену столь исполнительному слуге было не так-то просто.

Впрочем, мальчишка не был хоть сколько-нибудь важной причиной для долгих раздумий. Ведьма обернулась к столику, на котором оставила сверток пергамента, запечатанный королевской печатью. Занятно, Утер не писал ей с тех пор, как она покинула Камелот. Даже когда она попросила помощи в подавлении восстания он не удосужился отправить даже голубя с личной запиской. Не сказать, что данное обстоятельство сильно беспокоило девушку. Но пропускать его мимо было бы глупо. Зная, какую сильную привязанность к ней питал Утер и зная, что за ней стоит, факт того, что он целый год не писал выглядит очень странно. Более того, и Артур ни разу ей не написал.

Только сейчас Моргана обратила внимание на подозрительное молчание венценосной родни. А не может ли Мерлин быть причастен к этому? Он сам не раз говорил, что является хозяином Камелота. Так может ни короля, ни принца уже давно нет в живых? Эта мысль неожиданно взбудоражила ее. Коварный демон, захвативший могучее королевство, управляющий им из тени, подло расправившийся с правящей династией... Она непроизвольно облизнулась.

Размышления не мешали ей вскрывать королевское послание. Сломав печать, Моргана пододвинула к письму канделябр и наклонилась, вчитываясь в выведенные аккуратным почерком строки. Очень знакомым почерком, который не имел к Утеру никакого отношения.

Милая Моргана, спешу известить тебя, что не позднее, чем через семь дней я собираюсь посетить Рэдлоу. Смею надеяться, ты окажешь мне теплый прием. С нетерпением жду нашей встречи, ведь ты очень запала мне в душу. Можно сказать, обосновалась там, как в замке. Уверен, без моих занудных наставлений ты прекрасно справляешься. Было бы очень досадно убедиться в обратном.

Всегда с тобой, Мерлин.

И в самом низу красовалась размашистая подпись на латыни: "Tenebris amet". Темный зануда. Забавно. Моргана слегка улыбнулась как самому письму, так словосочетанию в конце. Это было так в духе Мерлина. Перемешивать теплые слова с намеками на оскорбление или упреками. Ей, наверное, стоило бы оскорбиться или, на худой конец, недовольно поджать губы, но она ощутила только приятное тепло в груди и тянущее чувство слегка ниже.

Вот только зачем было присылать письмо под видом королевского? Показать, кто на самом деле заправляет в королевстве? Для нее же это и так не секрет. Хотя... Будь Моргана на его месте, тоже сделала бы что-нибудь подобное. Почему бы лишний раз не продемонстрировать свою власть?

Что ж, она будет ждать. Еще как будет.

* * *

— Каковы показатели? — спрашиваю ассистентов, глядя на распятого "кролика", чья душа бьется в жуткой агонии. Смотреть на подобное, прямо скажем, никакого удовольствия, но это необходимо. Эксперимент нужно тщательно фиксировать, чтобы ничего не упустить и уложить на его место поменьше бедолаг.

— Напряжение желтого спектра ан достигло предельных показателей, дальше только спад, — глянув в зеркало-артефакт доложил Третий С Половиной. Сорокалетний мужик с внешностью симпатичного молодого врача из среднестатического сериала про медицину. Глядя на него и не скажешь, что полгода назад он жил в лесу, грабил одиноких путников и, порой, подзакусывал их мясцом.

— Синий спектр ан находится в периоде неполного распада, — сразу после коллеги сказал Второй. Молодой парень, что ради наследства зарезал собственную малолетнюю сестру. С его внешностью даже особо заморачиваться не пришлось. Так, накинул визуально пару-тройку годков, чтоб совсем уж сопляком не казался, да слегка поработал над мелкими лицевыми пропорциями.

— Первое кольцо эр перешагнуло за минимальную планку полезного воздействия, — а это уже Третий и Одна Треть. Он был главарем разбойничьей шайки, что держала в страхе пару захолустных деревень. И после того, как его прижившуюся на теплом месте банду проредила сначала кучка убегавших из королевства солдат покойного Сендреда, а затем окончательно уничтожили преследующие их воины Камелота, он с остатками шайки угодил в свирепые лапы государства. Ко мне угодил почти случайно, не проезжай я мимо, когда в темнице городка Стоунберри ощущалась явная перенаселенность, висеть бы ему на ветвях раскитистого дуба, который местные используют как плаху. Иронично, сразу ведь не скажешь, повезло ему или же нет.

— Первый и Три Четверти, что там у тебя? — спрашиваю, не дождавшись доклада от последнего ассистента.

— А? Эээ... второе кольцо эр статично находится в нулевых пределах, — запоздало отчитался он.

— И почему оно все еще там? Дружище, ты чем там занимаешься? — подхожу к его рабочему месту и вижу в магическом зеркале Первого и Три Четверти кое-что интересное. Не имеющее, впрочем, к эксперименту ровно никакого отношения. — Я, конечно, последний, кто будет осуждать тебя за подобное. Но не мог бы ты тешить свое чувство прекрасного не во время опытов?

— Ааа... ммм... больше такое не повториться, господин, обещаю, — испуганно залепетал пойманный с поличным парень. Надо этого долбодятла потом проверить. Похоже, напортачил я с его гормональным балансом.

— Я тебе верю. Иди, позови Первого. Ах да, до летнего солнцестояния ты у нас главный по нужникам. Все, ступай.

Окончательно поникунув, озабоченный ассистент дошел до мраморных створок лифта. После нажатия на черную панель двери открылись, и он окончательно нас покинул.

— Господин... — неуверенно сказал Второй.

— Что? — спрашиваю.

— Нам продолжать эксперимент? Если Первый и Три Четверти...

— Продолжайте, я возьму на себя его работу, — отвечаю и, закрывая изображение из женских купален, аккуратно выкручиваю глубинный участок маны на отрицательную шкалу. Пользуясь введенной нашим институтом терминологией: "вывожу второе кольцо эр на вредоносное воздействие". Или, говоря по простому, изменяю свойства нейтральной маны в определенной области конструкта, делая ее откровенно разрушительной.

— Что там с первым кольцом? — интересуюсь, когда мой участок перешагнул "оптимальные показатели вредоносного воздействия", то есть, стал таким, каким надо.

— Приближается к оптимальным показателям полезного воздействия, — с готовностью ответил Третий и Одна Треть.

— Сколько в абсолютных числах?

— Двадцать восемь, господин.

— Добей до тридцати двух и остановись на этом. Что с синим спектром? — спрашиваю у Второго.

— Вошел в полный распад, перерождается в зеленый спектр, опережая средний темп в один и шестьдесят восемь сотых раза.

— Хорошо, когда процесс завершится, держи напряжение на средних показателях. Третий С Половиной, как там у тебя? Все по-прежнему?

— Да, господин, желтый спектр ан по-прежнему на пределе.

— Замечательно, там его пока и держи.

После того, как все участки плетения, которое я без затей обозвал "скальпелем душ", пришли в полное соответствие текущей задаче, мы приступили к делу. Если до этого распятый на алтаре испытывал невыносимые муки из-за того, что мы "раскрыли" его душу, "сдвинули" ауру, чтобы не мешала дальнейшим манипуляциям, то теперь, когда "скальпель" принялся буквально выжигать на душе нужные настройки, он почти сразу сошел с ума. Разум "кролика" перестал существовать, как единая система, разбившись на множество мелких осколков мыслей, чувств и воспоминаний.

В первый раз такое ужасает до глубины, на первом десятке просто неприятно, а когда счет приближается к полусотне, на краю сознания остается легкое чувство сожаления. По ходу опытов возникали малодушные позывы остановить все это, да и приступы самобичевания не давали покоя. Особенно часто возникали мысли, что если бы я занимался всем этим в первой половине двадцатого века, сидеть мне на скамье Нюрнбернгского Трибунала, на месте смывшегося от правосудия Менгеле.

Хотя, конечно, ни над детьми, ни над женщинами я не издеваюсь. Ко мне на опыты попадают, в основном, преступники, приговоренные к петле. Нет... кого я обманываю? Так было только поначалу. К сожалению, криминального контингента слишком мало, и он очень быстро повывелся. Пришлось использовать пленных солдат Сендреда, которых набралось под несколько тысяч. А затем и мятежников из Рэдлоу, их тоже было немало.

Увы, как оказалось, чтобы вновь обрести человеческий облик, я вынужден был перешагнуть через множество трупов. Снова, чтобы обрести что-то ценное, приходиться жертвовать чужими жизнями. Впрочем, с тех пор, как начались мои эксперименты, я сделал для Камелота и немало полезного.

После смерти своего двойника я отбросил в сторону лишние ограничения. Даже имея все возможности, чтобы подмять все под себя, я ими не пользовался, играя в шпионов, выжидая непонятно чего. А нужно было лишь промыть мозги всем ключевым фигурам, устроиться в их тени, да обделывать свои делишки с полным комфортом. Понадобилась кардинальная смена обстановки, чтобы до меня дошел весь идиотизм моей излишней осторожности.

Как только Моргана покинула столицу, а вместе с ней укатила и Моргауза, я сразу же принялся за дело. У меня есть две основные цели: вернуться в свой мир и сбросить наконец эту шкурку "гадкого утенка" прямиком из фильмов ужасов. А вместе с целями есть ресурсы небедного государства и бесценные знания Древнего Культа, которые мне подарила Моргауза.

Каким бы замечательным, сильным или умным я ни был, справиться со всем этим в одиночку у меня не вышло бы. Или потребовались бы годы, если не десятилетия. Знания Древнего Культа были поистине бесценны, но, к сожалению, готовых ответов они мне не дали. Я понял, что передо мной просто огромный фронт работ, и чтобы разгрести его в приемлемые сроки, потребуется целая команда. Вот только откуда ее взять?

С этим тоже помогла Моргауза. Послала весточки нескольким посвященным Культа, заманила их в ловушки, предоставив мне на блюдечке. Я же поработал с их разумами. К счастью, каждый из них был значительно слабее Моргаузы, и время совсем не поджимало. Они подверглись куда более качественной и обстоятельной обработке, чем сестра Морганы. Прежде всего, я почти полностью лишил их прежних личностей и вставил на освободившееся место слегка обрезанную матрицу своей. Идеальный помощник это ведь ты сам, верно? Кто лучше тебя самого знает, что и как надо делать? При этом, они, конечно, не были моими стопроцентными ментальными копиями.

Осколки прежних личностей все еще были в них, влияя на характер и предпочтения. Имен у моих первых ассистентов, кстати, нет, только номера. Сделал я это не из-за какого-то там садизма. То, на что они откликались прежде, уже не имеело к ним никакого отношения, а выдумывать новые имена было слишком глупо. Как ни крути, но поначалу мои ассистенты больше напоминали биороботов, разум я им перепахал знатно. Со временем они, конечно, очеловечились, но это было уже гораздо позже. А тогда я исходил исключительно из практических соображений, называя слуг так, как было удобно, в первую очередь, мне.

Первые недели я был погружен исключительно в научную работу. Обосновались мы в принадлежащей мне алхимической лавке. Занимались, в основном, тестированием и изучением заклинаний и ритуалов, которые практикует Культ. Работа кипела. "Двое — трое не как один", а в случае, когда не трое, не двое, а целых восемь, то получается вообще лучше некуда. Однако мы столкнулись с проблемой, с которой, судя по всему, столкнулся Древний Культ, когда на него была объявлена охота. Ингредиенты. Для зелий и ритуалов очень часто нужны редкие и очень дорогие ингредиенты. Вот где, например, взять пепел сердца феникса для ритуала Оборота Времени? Да, есть и такой ритуал. Я, конечно, сомневался в том, что с временем можно играть, даже при помощи редкой магической ерунды. Да и сейчас сомневаюсь, проверить на практике этот ритуал нам так и не удалось.

Но дело было не только и не столько в редких ингредиентах, вроде пепла феникса или сердца фэйри. У нас кончились самые обычные ингредиенты, восполнить которые с нашим темпом работы не представлялось возможным. Варианта было два. Либо озаботиться надежными поставками всего необходимого, либо поработать над искусственным синтезом эквивалентных заменителей. Я выбрал оба варианта.

Пока мои помощники, зарывшись в эксперименты, изучали доступные образцы и пытались их повторить, я промывал мозги людям. И не простым людям, а, преимущественно, купцам, их слугам, наемникам, родственникам, в общем, всем, кто был, так или иначе, завязан с ними в торговле. Как ни странно, но и здесь тоже подсобила Моргауза, назвав имена и места обитания барыг, тесно связанных с Древним Культом. Хотя конечно "вербовал" я не только и столько их. Они стали всего лишь первыми звеньями в цепи. Они сдавали мне своих близких или не очень партнеров до тех пор, пока все купцы-караванщики Британии не стали моими верными слугами. К сожалению, пользоваться открывшимися возможностями на полную я не мог. Пока что остров не находится под властью одного государства, и, если крупные торговцы, все, как один, начали бы работать на Камелот, остальные королевства заметили бы это, и ситуация на Альбионе сильно обострилась. Вплоть до войны. А мне тогда подобный исход совсем не нужен. Только-только установился хрупкий мир. Сендред повержен, его земли активно осваивают соседи. И пока это происходило, надо было не прозевать момент. Когда еще в следующий раз будут такие шикарные условия для торговли?

Имея возможность материализовать золото буквально из ничего, я вовсю этим пользовался. Подчиненные торговцы скупали необходимые товары в других королевствах и активно налаживали связи с континентальными партнерами. Конечно, далеко не все, что надо было, удалось найти, но и так достаточно стабильный поток ингредиентов послужил неплохим топливом для наших исследований.

Правда, без накладок и тут не обошлось. И самой большой накладкой оказалась Моргана. Точнее, ее "гениальные" административные решения, результатом которых стало крупное восстание в городе, являющимся торговыми воротами королевства. И надо же было такому случиться! Бунт произошел именно в тот момент, когда в Рэдлоу прибыл целый судовой караван с нужными нам товарами. Были там не только ингредиенты для заклятий, но и куча чисто ремесленного оборудования, некоторое количество оружия и доспехов, а также, зерно. Расплачиваясь золотом внутри самого Камелота, я бы довел ситуацию до того, что на руках у населения был бы избыток красивых, желтых, но абсолютно бесполезных кругляшек вместе с недостатком реально нужных вещей, вроде еды, одежды, инструментов, оружия, сырья для ремесленного производства. Вот и пришла мне в голову идея, что неплохо было бы изымать потребительские и производственные товары откуда только можно, по возможности, расплачиваясь ими внутри королевства. Ну и иметь запас для того, чтобы, в случае необходимости, оказать населению соц. помощь. Время сейчас такое, засухи, эпидемии и вытоптанные армиями поля периодически косят народ длинными худыми пальцами голода.

Наверное, если бы впустую пропали только привезенные товары и золото, которое на них ушло, я бы не пришел в такую неистовую ярость. Серьезно, когда до меня дошли вести о мятеже в Рэдлоу и о том, что произошло с караваном, я разнес к чертям свою лавку, в которой мы работали. К счастью, никто не погиб. Своих ассистентов я неплохо после этого подлатал. Обычно у меня не бывает подобных приступов эмоциональной нестабильности. Да что там! Такое со мной случилось впервые. Просто в один момент на меня обрушилась целая куча негативных переживаний. Погибли десятки преданных лично мне людей, тех над которыми я лично трудился, подстраивая их разумы под свои нужды. В них было вложено столько сил, что мне стало просто, по человечески, обидно. К тому же, потеря такого количества людей самым серьезнейшим образом сказалась на моих планах. Надо сказать, копание в мыслях и так занятие не самое приятное, и не было никакого желания повторять свой прошлый "марафонский забег" с вербовкой народа. Да и если уж повторять, то с кем? Я же обработал почти всех, кто имел нужный опыт и знания, на всем острове.

Но и это еще не все. Злость на себя, на свою слепоту и непредусмотрительность вместе с разочарованием в Моргане только подлили бензина в огонь. Моргауза ведь слала подробные отчеты о состоянии дел в Рэдлоу, но я не придавал этому должного значения, предпочитая занимать теоретической разработкой медицинского саркофага. Как показали дальнейшие события, занимался я делом важным и нужным. Но лучше было бы отложить это важное и нужное дело и обратить внимание на то, что твориться в торговых воротах Камелота.

Сам до конца не понимаю, как удержался сразу же мчаться в Рэдлоу, наводить там порядок, попутно разбираясь, куда эти сволочные "борцы за свободу" дели мою собственность. Остановило лишь понимание, что сейчас не двадцать первый век, и на место я прибуду, в лучшем случае, дня через три. То есть, ничего уже исправить, при всем желании, не вышло бы. Поэтому пришлось взять себя в руки, не пороть горячку и отправить в Рэдлоу пару ассистентов вместе с парой сотен солдат с разведывательной миссией. Их задачей было наблюдать за обстановкой и вмешаться при возникновении критической ситуации.

Ассистенты связаны со мной ментально, я могу в любой момент войти в разум каждого из них и захватить контроль над телом. Ко всему прочему, при желании, они способны слышать мои мысли, точно так же, как я их. Не будь ассистенты марионетками с прошитыми мозгами, следовало бы сто раз подумать о целесообразности такой связи, так как давать кому бы то ни было открытый доступ к своим мыслям — крайне рискованная затея. А так я мог безбоязненно иметь крайне оперативную связь на больших расстояниях, да еще и с возможностью прямого управления "не отходя от кассы".

Можно было, конечно, задавить этот мятеж сразу же, но мне было важно увидеть, как Моргана будет справляться с трудностями. Старый принцип: "кто кашу заварил, тот пусть и расхлебывает". Естественно, я не бросил свою почти любимую на произвол судьбы. Как уже упоминал, если ее жизни будет угрожать опасность, мои люди сразу вмешаются. Двух сотен отборных ветеранов с парой магов более, чем достаточно, чтобы парировать угрозу мятежных банд, не имеющих ни единого командования, ни строевой выучки, ни нормальной армейской организации, ни единообразной амуниции. Доставить проблем они могли лишь относительно малочисленной и откровенно тыловой страже Рэдлоу. Собственно, под рукой у Морганы было, в основном, только это.

Пока девушка пыталась разобраться с мятежом, я начал решать сопутствующие проблемы. Вроде организации торговых путей в обход взбунтовавшегося города, снаряжения нового каравана и "вербовки" людей. За неимением под рукой специалистов в нужных количествах, я решил переключиться на тех, кто всегда рядом. На материал для опытов. Конечно, большинство не имело необходимых деловых умений. Да что там! Толковых ремесленников среди них были единицы! По большей части, либо воины разной степени паршивости, либо обычные крестьяне, да городская шваль.

Пришлось вместе со стандартной прошивкой внедрять им навыки других людей. В первом приближении выглядит просто замечательно. Ведь как было бы здорово печь квалифицированных спецов, как пирожки, из сырого теста! Но память это вещь комплексная. Вместе навыками, умениями и знаниями всегда идут эмоции, ассоциации и личные воспоминания. Чаще всего отделить одно от другого просто невозможно. Вот и получается, что со знаниями люди получают и чужие куски личности. А это уже приводит к очень нехорошим вещам, шизофрении, навязчивым голосам в голове, галлюцинациям всех сортов и оттенков, немотивированным эмоциональным перепадам или, в лучшем случае, кратковременным приступам паники. Чтобы максимально нивелировать влияние этих чужеродных кусков на личность и психику, нужна плавная постепенная интеграция в разум. То есть, с между внедрением и полным овладением соответствующими навыками должно пройти время. От месяца до трех. Можно, конечно, быстрее, но тогда риск психических нарушений возрастает на порядок. Так как спецы нужны мне были "еще вчера", я осознанно пошел на риск, заранее списав часть людей в "неизбежные потери". К сожалению, чуда не произошло, и многие впоследствии вправду сошли с ума.

Пока я приглядывал за Морганой, подчищал устроенный ею кавардак и восполнял людские потери в своей "организации", а сама Моргана отбивалась от распоясовшихся бунтовщиков, мои ассистенты не сидели сложа руки, продолжая бодро двигать вперед магический аспект науки. В связи с разрушением прежнего нашего обиталища лабораторию пришлось перенести в другое место подальше от любопытных глаз. В катакомбы Камелота. Моя любимая локация, между прочим. Самым просторным и благоустроенным местом под землей был королевский склеп, куда ложились на вечный покой короли, наиболее знатные лорды и доблестнейшие рыцари. Именно там Моргана и попыталась начать свой маленький зомби-апокалипсис. Наверное, это было значимое и, во многом, священное место, но мне плевать. Никакой связи с этим склепом лично у меня не было, практической пользы от старых костей и ржавого железа тоже не наблюдалось, поэтому всех покойников я приказал перезахоронить. Новым местом упокоения стала запасная резиденция Пендрагонов недалеко от Лугудуна, тоже относительно крупного города. Не такого, как Камелот или Рэдлоу, но вполне населенного. Живет, в основном, за счет хиленькой сухопутной торговли и довольно существенных казенных дотаций. Лугудун это мощнейший город-форт, замыкающий на себе оборону всей северо-западной границы. Там на постоянной основе базируется тысяча воинов, и еще столько же в постоянной ротации. С военной точки зрения он, во многом, мощнее Камелота. Рядом с ним и располагалась "загородная" резиденция правящей династии. Сейчас она, в значительной мере, заброшена, но, как я видел из памяти Утера, раньше королевская семья проводила там каждое лето. Идеальное место, чтобы вывозить туда всякий хлам.

Была идея обосноваться там самому, но от нее пришлось отказаться. Место там относительно глухое, пришлось бы буквально строить все с нуля, везти туда людей, обеспечивать их продовольствием, прокладывать нормальные дороги, в общем, создавать целый городок, который бы обеспечивал бы наши нужды. А чтобы это поселение не голодало пришлось бы отдать землю в том районе крестьянам. Я ничего не имею против крестьян и внутренней колонизации, но Пендрагоны обосновались там не просто так. Уж очень в том месте природа живописная, гористая местность, хвойные леса и сеть широких, чистых озер. Чем-то напоминает пейзажи восточных областей США. Глупо гробить такую красоту, если можно без этого обойтись.

А в Камелоте людей всегда хватает, и за хорошую плату они всегда готовы поработать. Большого секрета из того, что в подземельях идет строительство, я делать не стал и даже людей, занятых в этом самом строительстве, не зомбировал. А зачем? О том, что переделывается именно склеп никому не сообщали. Горожане с подробностями архитектуры катакомб не сильно знакомы, те, кто знакомы и способны возмутиться, вроде знатных обитателей замка, туда не пойдут. Делать им там нечего и, даже если кому-нибудь захотелось туда спуститься, его бы не пустила стража. Кости, оружие, реликвии и драгоценности были заблаговренно вывезены в закрытых ящиках. Так как гробы были каменными, они пошли на стройматериалы, а настенные фрески безжалостно содраны. К моменту начала основного строительства ничего больше не напоминало, что там недавно была усыпальница королей.

Не передать словами, как же я намучился с поисками толкового архитектора. Даже мне, совсем не специалисту, было понятно, что вести какое-либо строительство в фундаменте большого замка дело не только хлопотное, но откровенно небезопасное. Нужен был четкий проект, который учитывал бы все "подводные камни". Очень не хотелось бы случайно обвалить пару этажей замка и похоронить строителей под градом камней или, что еще хуже, погибнуть самому в один прекрасный день вместе со всей уже обустроенной лабораторией. Найти архитектора! Ха! Увы, сейчас не то время, когда такие специалисты валяются на каждом шагу. Да и место тоже играет большую роль. Все-таки Британия сейчас это захолустье постримской Европы. Искусство, наука и культура, конечно, есть, но находятся они явно не в стадии расцвета. Несмотря на то, что Камелот, пожалуй, самая развитая часть Альбиона даже здесь с подобными специалистами крайне туго. Есть умельцы в смежной области, и вот их-то хоть отбавляй. В военных инженерах у королевства никогда не было проблем. К сожалению, это все-таки не совсем те люди, которые были нужны. Я узнавал через своих торговцев у их зарубежных контрагентов по поводу архитекторов в других странах. Сведений поступила масса, вот только вычленить из нее зерна действительно полезной информации оказалось не так уж просто.

Меня крайне заинтересовал рассказ о великом мастере Гийоме из Провинции*, что основал настоящую школу и вот уже десять лет обучает талантливых юношей. Не за бесплатно, разумеется. Сманивать самого мастера было бы глупо, у него уже все есть, деньги, положение, благосклонность не кого-нибудь, а самого Великого Понтифика*! Вряд ли бы он согласился тащиться куда-то даже за миллион золототых динариев. Меня, в первую очередь, интресовали его ученики, не столь обласканные судьбой и довольно энергичные в силу юного возраста.

*Прованс, если кто не понял. Именно так переводится название этой области южной Франции.

*Официальный титул Папы Римского.

И надо же было такому произойти, один из птенцов гнезда этого прославленного архитектора, как раз, находился в гостях у новоиспеченного герцога Роллона в Кале. Вернее, как мне доложили, отчаянно пытался заинтресовать лихого викинга своими "прожектами", обещая построить замок лучше, чем у самого императора*. При соответствующем финансировании, разумеется.

*Имеется в виду император франков.

Роллон вроде бы благосклонно реагировал на речи парня, но вот давать ему деньги или совершать какие-либо иные подвижки в деле строительства обещанного архитектурного шедевра совсем не спешил. Это был шанс, потеря который стала бы настоящим преступлением. Я отправил в Нормандию своих людей с заданием привести этого архитектора в Камелот, чего бы он ни попросил. И, хвала всем богам и чупакабрам, спустя полтора месяца кучерявый уроженец еврейской общины Марселя ступил на причалы Рэдлоу, только-только очищенного от бандитов.

Встречал я его лично, хотелось своими глазами оценить столь дорогого, во всех смыслах, гостя. Ну и понять, стоил ли он вообще затраченных усилий. При первом знакомстве у меня возникла ассоциация с Труфальдино из города Бергам. Как внешне, так и по поведению. Это был веселый, ушлый подхалим с настоящим паровым котлом в черепушке. Голова у него варила, дай бог каждому. К сожалению, варила она у него не совсем в ту сторону, в которую надо. Жуан, как его зовут, несомненно хороший архитектор и способен на многое, но за ним нужно было следить в оба глаза, подвергать сомнению каждое его слово. Парень оказался тем еще аферюгой, который пытается прокинуть на деньги каждого, кто имеет их хоть в каком-то достатке.

Меня, например, он при первом знакомстве принял за крайне приближенного к трону человека, имеющего немалое влияние на короля. То есть, почти угадал. Так вот, сделав определенные выводы, ученик великого архитектора тут же, сходу начал пичкать меня мегапроектами, способными затмить собой даже, цитирую: "дворцы ромеев". Он мне даже чертежи в нос пихал. Чтобы понять, что парниша, мягко говоря, обманывает, читать мысли совсем не надо было. Умение шарить по мозгам помогло с уточнением деталей.

Дав ассистентам четкие инструкции "по эксплуатации" сего чуда, я отправил его в Камелот и продолжил охмурять Моргану.

С ней у меня с самого начала было сложно. С этой Морганой, не с той, что осталась в родном мире. Правда, нельзя сказать, что наши отношения были устланы лепестками роз, но мы любили друг друга, и это сглаживало целую тучу острых углов.

Но здесь и сейчас ситуация здорово отличается. Поначалу, когда я только присматривался к этой Моргане, то невольно переносил свое отношение к любимой на нее. Понадобилось время, чтобы осознать: это не та, кого я люблю всем сердцем. Да, они, во многом, похожи. Идентичная внешность, движения, манеры, речь, но вот в глубине, за всем этим, прячется иное содержание. Это понимание здорово охладило мои симпатии к Моргане, но не заморозило их полностью. Я продолжал питать к ней теплые чувства, пусть они и были разбавлены горьким осознанием действительности.

Отправив ее в Рэдлоу, я, в том числе, хотел отдохнуть от всех этих любовных переживаний, привести мозги в порядок... Не вышло, пролетело совсем немного времени, и мне вновь пришлось заниматься Морганой. Оставшись в Рэдлоу по вполне прагматическим причинам, вроде необходимости лично контролировать восстановление города, искать разворованное добро с каравана и своих людей, которые могли бы, в теории, выжить, я, через некоторое время, решив текущие задачи, задержался, повинуясь скорее сердцу, нежели разуму.

Пообщавшись с ней некоторое время, понял, что все-таки ошибался. Это была та девушка, которую я однажды полюбил. То, что показалось мне "истинной сутью" ее души, было всего лишь еще одним "слоем". Под ним пряталась все та же Моргана, добрая, умная и чуткая. Немножечко высокомерная и эгоистичная, но кто не без греха?

Я остался в Рэдлоу, чтобы... сам тогда не знал зачем. Просто она была нужна мне, как человек, как женщина, как собеседник. Рядом с ней все больше казалось, что я дома, а передо мной моя невеста, не ее двойник из параллельного измерения. Спустя полгода после того, как мятеж в Рэдлоу был подавлен, наше с Морганой общение уже без всяких скидок напоминало то, как ведет себя влюбленная пара. Стоило появиться мне в поле ее видимости, как она начинала улыбаться. Просто так, без всякого повода. Неосознанно старалась касаться меня, как можно чаще, прижималась, если могла, частенько смеялась над моими байками, даже тогда, когда юмором в них пахло довольно слабо. Моргауза докладывала, что говорит обо мне сестренка почти постоянно.

Те чувства, что она выказывала, были почти полностью взаимными. Я второй раз влюбился практически в одну и ту же девушку. И дальнейшему развитию наших отношений мешала моя природа. Увы, мой человеческий облик был лишь иллюзией, пусть и намного более качественной, чем раньше, комплексным продуктом совмещения "умного" фантома и морока, ментального воздействия, дурманящего всех вокруг в пределах километра. Однако иллюзия остается иллюзией, за которой скрывается облик все того же демона. Сомневаюсь, что Моргана захочет иметь дело с таким чудищем, а если случится невероятное, и ее вкусы окажутся настолько "специфичными", то и тогда ничего не выйдет. Уж не знаю почему, но, видимо, инфернальным тварям не положено иметь половые органы. С тех пор, как Дракон откусил мне всю нижнюю часть туловища, отросло все, кроме этого. И теперь я способен лишь на платонические чувства. Поэтому я уже принес в жертву тысячи людей. Мне надо вновь стать человеком. Очень. Надо.

После данной потери мое мышление некоторым образом поменялось. Я не превратился в бесчувственного чурбана или робота, я все также ощущаю эмоции, и они ни разу не стали тусклее. Однако исчезло некое эфемерное... назовем это "давление нижней головы". Раньше, действуя и принимая решения, я был, во многом, непоследователен и нерешителен. Меня одолевали сомнения, не было понятно, куда двигаться, что делать. С тех пор, как родной Элдор остался где-то далеко позади, я только и делал, что стремился выбиться из простонародья в разряд господ. У меня были четкие цели и задачи, во многом, эгоистичные, но они были. Когда мне это удалось, я стал рыцарем и сводным родственником молодого короля, мое движение "из грязи в князи" не закончилось. Почивать на лаврах... это было не для меня. Я продолжил учиться, укреплять репутацию и, вообще, активно включался в жизнь правящей воинской элиты Камелота. После плена и побега во мне будто что-то сломалось, такое ощущение, что мне сбили прицел, и я своими поступками начал "палить во все стороны".

Сначала принял решение остаться у скандинавов. Логика в этом была и немалая. Я многому научился у Ральфа, получив уникальные знания, которые никто больше мне не дал бы. Но если бы в том городке оказался тот, кто только что пилил драконью цепь, он бы сразу покинул то место и, при наличии интереса, вернулся бы позже. Возможно, с сотней-другой солдат. Да и те развязные похождения с Анхильд и Одой были совсем не к месту.

Хотя кого я обманываю? В том, что я так круто изменил Моргане, кроме самого себя, винить некого. Все-таки возраст, все-таки гормоны. Любимая была далеко, а красотка с потрясными внешними данными, которая активно на меня вешалась, очень даже близко.

Когда я провалился в этот мир, став демоном, ничего не поменялось. Я был потерян и поступал еще более пассивно. Я не знал, что делать и оттого занимался откровенной ерундой. Взять под контроль королевство и начать масштабные исследования с целью выбраться из всей этой ситуации я мог на полгода раньше. Как-то иронично выходит, когда меня покинули яйца физические, ко мне вернулись яйца метафизические. Вернулась целеустремленность, а сомнения и нерешительность, наоборот, ушли.

Пока я прохлаждался и отдыхал душой в компании Морганы, мои ассистенты не прекращали работу. Благодаря прямой ментальной связи, я удаленно руководил ими. И даже принимал участие в опытах, когда считал это необходимым или интересным.

Еще до мятежа в Рэдлоу я стал задумываться о расширении состава научной команды. Ассистенты, конечно, трудились со всей отдачей, но уже к тому времени ощущалась острая нехватка рук. Поэтому я начал заниматься "вербовкой" народа, в том числе, в научный отряд. Убийцы, грабители, насильники и прочие некрозоопедофилы шли на переплавку. Сначала все эти неодаренные находились на положении: "принеси, подай, положи, рассортируй...". Низкоквалифицированный труд, в общем. Но за то время, пока меня не было в Камелоте, ассистенты не постеснялись и начали привлекать их к более сложным и ответственным вещам. Вроде рутинного отслеживания ауры подопытных до и после определенных ритуалов или кропотливого ковыряния в духовном "полотне" людей. Оказалось, даже неодаренный способен двигать вперед магическую науку. Если дать ему в руки специальный артефакт, разумеется.

Ассистенты были точно такими же эпическими лентяями, как и я. Чтобы не горбатиться самому, я чуть-чуть напрягся и заставил пахать на себя сотни людей. А они, чтобы сбросить с себя львиную долю нагрузки, разработали нехитрый комплекс артефактов, позволяющий даже обычным людям видеть магию и ограниченно манипулировать ею. Второе, по большей части, лишь в рамках специально измененных под это дело ритуалов.

Число полноценных ассистентов росло, вместе с ними росло количество "чернорабочих". Спектр исследований ширился, большие и мелкие открытия шли одно за другим. На моих глазах появлялась новая магическая школа, что стояла на твердой научной основе.

Вернулся я в Камелот, когда одна из моих проблем подходила к своему решению. Медицинский саркофаг наконец-то был готов, управляющие плетения настроены, эксперименты завершены, и огрехи устранены. Чудо магического искусства на основе всех знаний, что мне доступны, все-таки было сделано. А ведь в какой-то момент мне казалось, что это тупиковый путь.

В общем, я залез в саркофаг. Четыре килограмма сплавленного воедино кварца с внедренным в него комплексом плетений держали мою душу внутри него. Тело демона было уничтожено, дезинтегрировано в ману, вместо него материализовано человеческое тело, а душа к нему привязана. Последнее, кстати, заняло больше всего времени. Две, без малого, недели.

Все было хорошо, просто отлично! Тело слушалось без всяких проблем. Я уже собирался немедленно возвращаться в Рэдлоу, чтобы наверстать, так сказать, упущенное. Но у меня начал проступать панцирь, рост становился больше, ногти превращались в кинжалы, а хозяйство усыхало, впитываясь в тело, как лишняя биомасса. Не прошло двенадцати часов, как я вновь стал черным, страшным демонюгой.

Не хватит слов, чтобы описать то грандиозное разочарование, посетившее меня тогда. Год работы, успех, радость и такое. Словно я забрался на крышу самого высокого небоскреба, а затем сиганул с нее и разбился об асфальт, превратившись в художественный пост-арт натюрморт. Что-то подобное в моральном смысле произошло со мной.

Но, погоревав немного, я с новой силой и невиданной ранее энергией впрягся в работу. За короткий месяц погибло больше подопытных, чем за предыдущие полгода. Но я выяснил, в чем моя проблема. Оказывается, находясь в том странном пространстве, я умер. Вернее, умерло мое физическое тело. Растворилось в ту же секунду. Однако оно оставило некий "след", энергетический отпечаток на душе. Самого тела уже не было, зато информация о нем намертво вклинилась в меня. Благодаря этому я, во многом, кстати, и выжил. Душа не рассеялась в той агрессивной среде, а продолжала сохранять единую форму, ощущая "фантомные боли" по тому, чего уже не было.

Когда я "вынырнул" в нормальный мир, душа, согласно прописанной в "энергетическом ДНК" информации, тут же воспроизвела тело. Из-за того, что мне пришлось порядком "хлебнуть" тамошней энергии, оно оказалось не таким, как прежде. Изменилась душа, а вместе с ней изменился и "код". Как понятно, на этом чудные открытия не закончились. Обследуя меня с помощью специального ритуала, используя, до кучи, артефакты, ассистенты выяснили то, чего я сам никогда бы не узнал. Оказалось, у меня есть связь с кем-то или с чем-то, что на постоянной основе снабжает мой резерв весьма специфического свойства маной, тем самым "серым огнем", который не раз выручал. Именно он ответственен за те метаморфозы, произошедшие с моей душой, "кодом" и телом после межмирового путешествия и, главное, после схватки с Драконом. Если в первый раз я слегка искупался в этой энергии, то вот потом уже хлебнул ее внутрь, неосознанно, в момент опасности, потянувшись к этому каналу.

Раньше мы терзали лишь тела подопытных, теперь вивисекции подвергались уже их души. Я хотел создать схожее со мной существо. С плотной, энергонасыщенной душой, с таким же "кодом", чтобы попытаться сделать с ним то, что я хотел бы сделать с собой. Изменить "код" под человеческий и сделать его статичным, чтоб он не болтался, как дохлая рыба в проруби, меняясь от каждого чиха. Пока что полноценного результата нам добиться не удалось. Но промежуточные успехи не дают считать это дело бесперспективным.

Сейчас мы проводим очередной эксперимент по изменению души в нужную нам сторону. Вот уже из лифта вышел Первый, один из немногих, обладающих магическом даром ассистентов. Заняв место проштрафившегося коллеги, он сходу включился в работу, так как повидал не один и даже не десять точно таких же опытов. Я же вернулся к наблюдению за процессом и общему руководству.

* * *

— Ум, да... хорошо... возьми чуть выше. Вот так! Умница!

— Спасибо, господин! Вы так добры, — хоть я не вижу ее лица, но мне чудится лучезарная улыбка с белыми, жемчужными зубками в обрамлении алых губ.

— Нет, просто ты — мастерица, Фламия, — расслабленно отвечаю чистую правду. Никто еще не делал мне столь фантастического массажа. Ни в той, ни, уж тем более, в этой жизни.

Воцарилась тишина, и я продолжил наслаждаться умелыми ручками ассистентки. Спустя полтора года существования в виде монстра, которому были недоступны почти все человеческие радости, мне захотелось слегка посибаритствовать. Сначала горячая ванна с ароматическими травами теперь симпатичная девушка, разминающая мою спину. Все-таки не зря я заморачивался по поводу досуга для подчиненных.

Руководя немаленьким коллективом, в общем-то, живых людей, я с некоторым внутренним трепетом осознал, что люди, даже самые преданные, это отнюдь не роботы, и, кроме базовых потребностей: еды, сна и секса, они нуждаются в общении, каком-то культурном досуге. А также им не мешало бы, время от времени, саморазвиваться. Книжки там читать умные. Работу-то я на них взвалил не самую простую и, что уж там говорить, откровенно бесчеловечную. Конечно, далеко не всегда речь шла об экспериментах над людьми, но даже так личное кладбище у моих ассистентов превышало таковое у какого-нибудь законченного душегуба.

Идея так и висела в воздухе, пока я не начал возить в королевство тонны импорта. Дело в том, что сейчас, тем более, в Британии устроить какие-либо развлечения, кроме выпивки и баб, почти невозможно. Поначалу я и не заморачивался. На окраине Камелота был отстроен бордель только для "чистой" публики. Время от времени, туда действительно захаживали состоятельные господа и лорды, просаживающие, порой, целые деревни. Однако постоянными клиентами были, конечно, мои ассистенты. С определенного момента я стал давать им по два выходных раз в десять дней, отпуская, как бы, в свободное плавание. На самом деле, никуда мимо борделя "Золотая Дева" они не проходили, проводя там все свободное время. За редкими исключениями, что были вызваны живым любопытством.

Персонал для "Золотой Девы" я набирал по всему королевству, в дешевых борделях. Хотя других, в общем-то, в Британии и не существовало, здесь я, как ни странно, оказался первопроходцем. До меня благородные в подобного рода заведениях не появлялись из-за банальной брезгливости. У лордов для этих целей есть хорошенькие служанки, всегда готовые помочь господину в трудную минуту. Нынешние рыцари это те же лорды, их дети, братья, дяди. Потребности в женской ласке они удовлетворяют точно так же, выбирая понравившуюся служанку, а то и не одну. А заведения, где любовь покупают за деньги, это фу, грешно и, вообще, там позорную болезнь подцепить можно. Да и дамы в таких заведениях, как правило, не первой свежести.

Именно такие женщины нужны были опытные, потасканные бляди, которые давно разочаровались в жизни и ничего хорошего от нее не ждали. Я делал им предложение, от которого ни одна из них еще не отказалась. Молодость и полное обеспечение в обмен на рабство до конца жизни. Так и появились в моем борделе тридцать пять неземных красавиц, ночь с которыми стоит небольшого состояния. А по всему Камелоту случилась небольшая "эпидемия" несчастных случаев среди падших женщин, оставшаяся, впрочем, полностью незамеченной.

Уже позже, примерно, в тоже время, когда я искал архитектора, среди прочего, мне попались сведения, хотя будет уместнее называть это слухами, небылицами и байками, об арабах. До этого я как-то не вспоминал. Но ведь арабы сейчас это истинные наследники античного мира, не давшие сгинуть в забвении львиной доли оставшихся после Рима культурных богатств.

Я приказал своим людям сойтись с какими-нибудь восточными купцами и установить прямую связь с землями Халифата.

Им это удалось, уже к концу моего пребывания в торговых воротах Камелота туда прибыл грандиозный караван с таинственного Востока. Прибыли купцы вместе с товарами, прибыли путешественники и ученые, заинтересовавшиеся этими далекими землями, прибыли экзотические восточные красавицы в дар уважаемым людям и прибыли исламские миссионеры, чтобы нести слово Аллаха. И Утер со всей благосклонностью принял столь редких для королевства гостей. Мои люди приглашали сюда арабов не просто так, а в качестве посланников короля. Золото и щедрые дары, на которые они не скупились, убеждали окружающих, что король этот просто сказочно богат. И уж если его посланники так настойчиво приглашают в свою страну, то ее, как минимум, стоит посетить. Пусть оно и находится почти на краю света.

Прибыв ко двору одного из марокканских эмиров, мои люди лили мед в уши ему, его окружению и вообще всей местной "почтенной публике", завлекая их в наши "пенаты". Чтобы их сладкоречивые басни выглядели, на проверку, хоть чуть-чуть правдоподобнее, я некоторым образом облагородил королевство Камелот. Не все и не везде, лишь в Рэдлоу, Камелоте и на пути между двумя этими городами. Пути, по которому наши гости должны были проехать и, впоследствии, проехали. Страна небольшая, так что за несколько месяцев, да с ресурсами всего государства между Рэдлоу и Камелотом удалось проложить вымощенную камнем дорогу, да снабдить получившийся тракт добротными постоялыми дворами. В Рэдлоу центральные улицы также вымостили камнем и под страхом колодок или плети было запрещено выливать фекалии с мусором из окон. Для удаления отходов я мобилизовал отряды городской бедноты, которые собирают мусор и фекалии, а затем вывозят их на свалку далеко за пределами посада. Но это временная мера, пока не будет закончен полноценный водопровод.

К сожалению, частенько, люди — существа несознательные, и их надо наставлять и направлять в нужную сторону. Чем человек грамотнее, тем выше шанс, что светлое и разумное возобладает над животным. Жителей Рэдлоу пришлось долго приучать к новым правилам муниципальной гигиены. Поначалу народ даже не особо следовал закону, по-прежнему продолжая загрязнять улицы. И это при том, что герметичные ящики для мусора уже стояли на каждом углу. Пришлось жестко приводить в жизнь введенные ранее законы. Наказывали, конечно, не всех провинившихся. Но пострадало достаточно спин и задниц, чтобы все остальные в полной мере осознали вред грязных улиц.

С Камелотом таких проблем не было. Здесь уже века народ жил, пользуясь благами сделанного магами водопровода. Столица — это, наверное, чистейший город во всем Альбионе. Я всего лишь слегка привел его в порядок с помощью новосозданных отрядов дворников.

Великолепием гостей Камелот, конечно, не поразил, но и не разочаровал. Некоторые арабы даже остались после того, как зимний сезон штормов закончился и купцы на своих средиземноморских галерах отчалили с острова, прихватив с собой большую часть гостей.

Несмотря на то, что вся эта затея влетела в огромную копеечку, в накладе я не остался. В Камелоте осталась парочка путешественников "тире" ученых, которые привезли с собой немалое количество литературы художественного и научного толка, которую они, по просьбе Утера, переводят на латынь. Один из них, еще не старый мужчина с живыми, полными интересом к познанию мира глазами поведал мне занятнейшую историю о загадочных мудрецах, наставляющих халифа и, по слухам, владеющих мистическими силами. Не слишком много, но и не мало. По крайней мере, можно сделать вывод, что арабские маги дружат со светской властью, почти не таятся, особых и проблем с мусульманским священством у них нет. Когда соберусь посетить Ближний Восток, эта информация будет, как нельзя, кстати.

Девы, которых привезли сюда, были обучены самым разным, удивительным для жителей Британии вещам. В числе прочего, они знали толк в массаже. Поначалу я собирался пристроить девочек под бок короля и самых богатых лордов, но потом подумал, что слишком жирно для них будет, и забрал их себе. Но совсем не для тех целей, о которых можно подумать. Юные, воспитанные и неплохо образованные, из них вышли бы замечательные ассистентки. Так оно и случилось, пробыв пару месяцев в статусе "стажеров" девочки влились в дружный мужской коллектив Лаборатории. Ассистенты научили их работать с магией и магическими артефактами, а они стали своеобразными "хранительницами очага". Добились постройки прямо в лабораторном комплексе целого этажа отдыха. Бани, сад, бассеин, и все это прямо под землей. Бойкие очень оказались. Правильно я сделал, не став сильно перестраивать их личности.

Изрядно увеличившийся штат путан из "Золотой девы" подучили своим премудростям. Из-за чего мои ассистенты получили возможность прикоснуться к божественному чуду массажа. Когда я вернулся из Рэдлоу, то слегка упорядочил это дело. Часть девочек из борделя переехала непосредственно в Лабораторию в качестве обслуживающего персонала для нашего этажа отдыха. При этом, я включил для этих девушек тот же процесс, что и для "чернорабочих", всячески поощряя учебу и постепенно включая их в научную работу. Ассистентов женского пола становилось все больше. Конечно, далеко не все бывшие путаны хотели переходить в новое качество, работая над собой, но и так "Золотая дева" вносила немалую лепту в пополнение Лаборатории перспективными кадрами, вносящими свежее разнообразие в наш, исключительно мужской междусобойчик. Увы, не обходилось и без склок, скандалов, а то и драк. Я не учел, что вывезти шлюху из борделя легко, но вот вывезти бордель из шлюхи, подчас, бывает куда сложнее. Сводя мужчин и женщин в одном тесном коллективе, нужно быть готовым к тому, что через некоторое время они начнут сходиться, образую любовные пары. И я был готов к этому, а также к неизбежным конфликтами на почве: "Да я люблю тебя!". Но все оказалось куда сложнее. Я не учел, как профессионального "бэкграунда" дам, так и того, что соотношение полов сильно скошено в сторону мужчин. Девушки не стеснялись крутить сразу с несколькими, а из-за малого количества людей в коллективе все обо всем быстро узнавали.

Темпы исследований сбавились, участились несчастные случаи "на производстве" из-за рассеянности и несоблюдения ТБ. Погибло больше десятка людей, получив такие повреждения, которые даже я исправить был не в силах. Вот что, например, делать с "умником", забывшим построить дополнительные накопительные контуры при работе энергией мира Смерти? Его переполнила не предназаченная для живых мана, и он мутировал в псевдоживую тварь, полностью потеряв разум. Хорошо, что залы, предназначенные для опасных и сложных практик всегда запечатывают перед тем, как приступать к делу. Иначе, то, во что превратился тот ассистент, могло устроить кровавую жатву в Лаборатории. Пришлось стать тираном и строго запретить дамам иметь отношения больше, чем с одним мужчиной и карать за нарушение самыми тяжелыми и отвратительными обязанностями, которые обычно берут на себя наши чернорабочие. В свою очередь я в кратчайшие сроки переселил сюда кучу девчонок, чтобы снизить накал страстей.

И он снизился, исследования вернулись в прежнюю колею, а я, наконец, стал человеком. Нам удалось создать существо, подобное мне. Правда, оно вышло совершенно безумным. Боль от преобразования души свела его с ума. К сожалению, с изменением "кода" возникли сложности, подопытное существо пришлось отправлять в утиль из-за слишком сильной духовной деформации и делать новых "кроликов" из других "кроликов" более низкокачественных. Это заняло некоторое время, но я таки добился своего. После отработки безопасной операции по перестройке души ассистенты помогли провести ее на мне. Думал, придется снова лечь в медицинский саркофаг, но этого не понадобилось. Жуткий демон за день превратился в человека. Черный панцирь, кстати, отвалился от меня, оставшись, видимо, на память. Вот, думаю сделать из него доспех. Прочнейшая же штука, как ни крути. А из когтей можно слепить меч.

Но это потом, а сейчас я нежился под ручками самой умелой массажистки. И не будь у меня уверенности в скорой встрече с Морганой, я бы не отказал себе в удовольствии и покувыркался с ней. Но мне не хотелось "портить аппетит". Хотелось, чтобы наш роман имел феерическое начало, чтобы мы утонули в страсти, забылись в удовольствии. Уверен, так все и будет, наши чувства не позволят иного.

* * *

Она сидела на балконе с книгой в руках. Книга имела изящный кожаный переплет, на котором неизвестный умелец вырезал узор, напоминающий накатывающие волны. Или же это порывы ветра?

Книга была красивой, судя по всему, новой, человеческие пальцы еще не успели, как следует, укротить белых строптивиц, и они все время норовили перелистнуться совсем не туда. Может быть, в ней даже можно было найти множество интересных вещей. Но Она ее не читала. Взгляд зеленых с ореховой крапинкой глаз был устремлен вдаль, на широкую реку, бегущую неизвестно куда, на суда, что бегут вместе с рекой, на извилистую дорогу, покоторой путники приходят в ее город. Час кряду Она завороженно, изредка моргая любовалась видом с балкона.

Что такого занимательного в привычном, хоть и живописном виде с балкона? Я бы долго гадал над этим вопросом, если бы не знал, что она ждет меня. С волнением, трепетом и желанием. Ждет, что вот-вот из-за холмов покажется отряд всадников во главе с рыцарем в черных доспехах.

Ей было невдомек, что обычно я путешествую менее заметными способами. Мне бы давно следовало появиться пред ее очами, перестать мучить девушку ожиданием. Но я не мог, пока не мог. Увидев наконец любимую человеческими глазами, меня посетило замешательство определенного толка.

Я и забыл, как же Она красива на самом деле. Потрясающе черные, волнистые, чуть вьющиеся волосы, тревожимые ветром. Они так и норовили если не закрыть, то хотя бы коснуться каждого сантиметра белоснежной кожи хозяйки, до которого смогут добраться. Вздымающиеся от глубого дыхания, почти не скрытые лифом объемные шары груди. Изящная, точеная фигурка, подчеркиваемая вызывающим красным платьем. И черты лица, резкие, но, в тоже время, плавные и завораживающие своей естественной красотой.

Как же я по ней соскучился! И по своей истинной реакции на нее тоже.

Постояв еще немного и справившись кое-как с гормонами, я все-таки дал о себе знать.

— Здравствуй, Моргана. Скучала, пока меня не было? — спрашиваю, облокачиваясь о спинку стула, на котором она сидела. С этой позиции открывался отличный вид на ее декольте.

Услышав чужой голос почти над ухом, Моргана, не вставая, хорошо поставленным движением резко откинула голову, видимо, собираясь разбить мне лицо своей макушкой.

— Похоже, ты совсем не рада меня видеть. Пойду-ка я отсюда, — говорю, уклонившись от попытки оставить синяки на моем прекрасном личике

— Мерлин... Прости-прости, я не хотела! Не уходи! — ушла секунда на узнавание, а затем она начала суетливо извиняться, бросившись за мной, к двери.

— Никуда я не ухожу! Просто шутка! Не беспокойся! — сдался я в ту же секунду, как увидел на ее лице этот испуг вперемешку со стыдом. Эх, а у меня ведь была заготовлена целая шутливая речь. Ладно, как-нибудь в другой раз.

— Здравствуй, я... — поняв, что я ее не покину, любимая нерешительно остановилась, не зная, что делать и что говорить. Эмоции говорили о том, что ей хочеться меня обнять, но она не решается, боясь того, как я восприму этот жест. — ...я очень скучала, рада... что ты... вернулся.

— Не поверишь, но и мне тебя не хватало. Сильно... не хватало... Может, прогуляемся на свежий воздух? Заодно, расскажешь, о своих успехах без моего чуткого руководства.

— Мне позвать советников? — спросила Моргана, идя со мной под руку, в дворцовый сад.

Прислуга и стража в резиденции правительницы Рэдлоу были под моим полным контролем, так что я не боялся показываться на глаза посторонним. Попадающиеся на пути люди не забывали отдавать дань уважения Моргане, меня же никто будто не замечал. Но это была лишь видимость, моя персона вызывала у каждого из них эмоциональный отклик, который можно интерпретировать, как желание вытянуться по стойке при виде высшего армейского начальства у солдат. Просто никто этого не показывал, имея на то четкий приказ.

— Зачем? Неужели ты так боишься остаться со мной наедине?

— Нет, я вовсе не бою... Ах ты, мерзавец! Прекрати!

— Прости, ты так мило смущаешься. Это выше моих сил. Ну вот, снова, только посмотри на себя! Я сражен!

— Прекрати... льстец, — еле сдерживая смущенную улыбку, выдавила из себя любимая.

— Ничего подобного, все, что я сказал чистая правда! Ты ошеломительно прекрасна! — отвергаю грязные обвинения и, высвободив руку, приобнимаю ее за талию и прижимаю к себе.

Не выказывая и малейшего протеста, Моргана сама прильнула ко мне. Я даже ощутил биение ее сердца. Так мы и шли, прижавшись друг к другу, пока не достигли относительно небольших двустворчатых дверей, закрытых на засов и охраняемых двумя скучающими стражами. Повинуясь ментальному приказу, они, молча, отворили дверь и также, молча, закрыли ее за нами, когда мы вошли. Чтоб никто не потревожил.

Моргана и бровью не повела на странное, казалось бы, поведение своих воинов. Она знала, что я могу подчинять разумы людей, правда, и близко не представляла масштабов моей власти, в том числе, над ее собственным окружением.

Пройдя несколько метров, Моргана остановилась, заставив и меня задержать шаг.

— Хум-м, я не знала, что оно уже зацвело, — втянув воздух, произнесла любимая, глядя на апельсиновое дерево.

Не стоит удивляться наличию здесь столь экзотического в наших краях растения. К появлению этого сада я приложил не только свою руку, но и свою магию. Хотелось сделать для Морганы что-нибудь приятное, как-то разнообразить ее пребывание в Рэдлоу. Ведь, покинув Камелот, она почти перестала вести светскую жизнь, что сильно разбавило ее жизнь скукой.

Так как дворец был, по большому счету, законченным сооружением, сад пришлось размещать в пристройке, ради которой снесли пару улиц. В отличие от многих других проектов, строительством этого я занимался лично и, как строитель, и, как архитектор, в одном лице. Обратив в пыль все, что было на выделенной под сад земли, я слегка изменил эту пыль, напитал энергией Жизни и мельчайшими частицами псевдоплоти, которые были богаты разнообразными ферментами, полезными для растений. Затем получившееся удобрение размножилось с помощью материализации маны. После горы гумуса были утрамбованы в землю по всей площади, став верхним слоем почвы.

Дальше оставалось самое легкое — посадить нужные семена, которые, после всех манипуляций, росли почти как пальмы под волшебным зельем египетских туристов из Галлии, возвести над всем этим стеклянный купол и обеспечить растения стабильным источником солнечного света. Все получилось, сад зацвел и обзавелся футуристической кровлей из сверхпрочного стекла, обтянутого снаружи белой тканью. С примыкающей к дворцу стороны купол в буквальном смысле вплавлен в каменную стену. Это архитектурное решение здорово облегчает логистику между двумя сооружениями.

С тех пор, как сад зацвел, он стал нашим с Морганой местом уединения. Нашим местом. Здесь мы болтали о всякой чепухе, вели важные разговоры, в общем, проводили здесь большую часть совместного времени. Ничего удивительного, что за разговором мы пришли именно сюда.

— Думаю, полюбоваться на цветение апельсина можно и потом. Пошли, — беру Моргану под локоть и отвожу к нашей любимой беседке рядом с фонтаном, в самом центре сада.

— Неужели ты ревнуешь меня... к дереву? — губы любимой тронула ироничная усмешка.

— Я буду ревновать тебя даже к муравью, если дашь повод, — выпалил я, не сдержавшись, и, прижав Моргану к тому самому дереву, целую.

Она думала, что я, как раньше, отшучусь, и ее флирт опять ни к чему не приведет. Девушка никак не ожидала такого бурного проявления чувств от той ледышки, которую мне приходилось изображать в случае, если разговор хоть немного сворачивал на любовную тему. Она растерялась, никак не ответив на мой поцелуй. Оторвавшись через пару минут от чувственных губ Морганы, я взглянул ей в глаза. Слегка расширенные, они беспорядочно бегали по моему лицу, выдавая нешуточное замешательство своей хозяйки.

— Ты хочешь меня? — спросила она, спустя еще некоторое время, заключив руки в замок у меня на затылке.

Как она это спросила, и, какие эмоции при этом испытывает... Такой ураган передать словами просто невозможно. Одно можно сказать: от моего ответа зависит очень многое, если не все. Только почему "хочешь", а не "любишь"?

— Даже не представляешь как! — отвечаю и снова целую любимую, уже не ограничиваясь лишь губами. "Нападению" подвергся ротик, куда я запустил свой шаловливый язык.

— По...хмф... сто...ммм... — Моргана пыталась что-то сказать, но мне уже было все равно. Надо поговорить, поговорим, но только потом, сейчас меня уже охватило всеобъемлющее желание обладать этой восхитительной девушкой.

Неумелый, но страстный ответ на мой поцелуй, сорвал последние ограничения. Хватаю лиф этого вызывающего платья и обнажаю большие, упругие груди молодой, пока еще, девушки. Обхватив одну из них, вызываю у любимой вскрик, плавно переходящий в стон.

Терпения на то, чтобы снять всю эту треклятую одежду, которую зачем-то на себя нацепил, уже не остается. Обращаю в прах материю, что была на мне, обнажаясь перед любимой. А потом, спустя минут пять, когда Моргана начала уставать от нашей "борьбы", я вновь отстранился от нее.

Пылающие румянцем щеки, "детский" взгляд и тяжелое дыхание, из-за которого ее грудь волнительно вздымалась. Я чуть было не набросился на нее снова.

— Можно я поиграю на твоей кожаной флейте? — неожиданно предложила Моргана, с интересом глядя на моего "дружка", своим наклоном уже больше напоминающего ракету.

— Из всех видов музыки этот — самый прекрасный. При условии, что флейта моя, а играют на ней прекрасные девы.

— И сколько же дев поиграло на твоей флейте, — вроде бы невинно осведомилась любимая, вставая на колени и обхватывая ладошкой мой ствол.

— Не столь много, как ты думаешь. Хым!!!!!! — Моргана внезапно крепко обхватила член, заставив меня испытать сильную боль.

— Думал, будто можешь просто так заявиться и овладеть мной? После всего?! — подражая самой ядовитой змее, буквально прошипела девушка, глядя мне в глаза.

— О чем ты?! — сдавленно прошептал я.

— Ты отвергал меня! Бесчисленное количество раз! Никто и никогда не причинял мне столько горя, как ты! Я смирилась, думала ты не хочешь меня, но ты просто играл со мной! Тебе нравилось мучить меня! Так получай же! — перешла на крик Моргана, из ее глаз полились тонкие ручейки слез, а затем я ощутил концентрацию маны в ладони, что держала мою "мужскую гордость".

Ощутил, но не успел ничего сделать. Мой пах взорвался, разбрызгивая кровавые ошметки на зеленую травку, листву и кору апельсиного дерева, даже на каменную дорожку, от которой мы слегка отошли, попало. И конечно же Моргана заляпалась с ног до головы. Однако ее это, казалось, совсем не волновало. Наоборот, стоило моей крови оросить девичьей личико, как оно озарилось мрачным, мстительным торжеством.

Боль, шок, растерянность — все это ощутил бы любой на моем месте, но только не я. Запретив разуму обращать внимание на область поражение, я слегка подстегнул свою естественную регенерацию, которая и так на порядки превосходила человеческую.

— Кажется, нам все же стоит поговорить, — флегматично заявил я, спустя пять секунд, когда пенис отрос обратно.

Моргана ничего не ответила, глядя на меня уже с откровенным страхом. Как ни странно, но желание нисколько не убавилось. Глядя на любимую, перемазанную в алой скользкой, крови, во мне стало пробуждаться что-то очень темное и порочное. Проведя пальцем по ее груди, я сунул его в рот, зачем-то пробуя на вкус кровь. Но нет, подспудные ожидания не оправдались, это по-прежнему была соленая, не особо приятная жидкость с металлическим привкусом.

— Боишься меня? Полагаешь, я сделаю с тобой что-то очень плохое, похожее на то, что сотворила ты? — так и не дождавшись хоть какого-то ответа, спрашиваю у девушки, что замерла передо мной, подобно испуганной лани.

* * *

Гнев и возмущение переполняли Моргаузу. Да как эта тварь посмела?! Господин оказал ей величайшую честь, собрался дать то, чего сама она получить даже не надеялась, но робко, в глубине души мечтала. Поступок, совершенный сестрой, был для ведьмы просто немыслимым святотатством. Ведь она почитала Господина не много, не мало, как бога.

Будь ее воля, Моргана уже лежала бы в заклинательном круге столе, подыхая от ритуальной пытки. Но Господин не давал на то своего приказа, и у нее уже было совершенно противоположное повеление: оберегать жизнь сестры. Оставалось лишь надеяться, Он даст Моргаузе самой разобраться с этой неблагодарной мразью, а не сделает это сам.

Секунды шли, а изумление притаившейся в кустах черники ведьмы росло все сильнее. Господин отчего-то не спешил покарать посягнувшую на него девушку. Вместо этого Он что-то нежно говорил ей. Моргауза не могла разобрать что же именно, находясь достаточно далеко от сестры и Господина.

Думая о том, что Моргана наверняка льет Ему в уши свой яд, вымаливая прощение, чтобы снова навредить или даже убить, белокурая ведьма нашла компромисс с многочисленными ментальными закладками в своем разуме и сотворила заклятие, благодаря которому услышала то, что Господин говорит ее сестре.

И это повергло ее в еще большую эмоциональную неустроенность. Он извинялся?! Просил прощения?! Да какого демона?! Эта сучка точно что-то сделала с Господином! Внутри у Моргаузы все кипело, жажда крови превышала все мыслимые пределы, но вбитые чужой магией ментальные парадигмы крепко держали ее в узде. Однако более приятным все происходящее не становилось.

Ведьме предстояло вытерпеть еще час любовных переживаний между этими двоими и фальшивых рек слез со стороны сестры. Раньше Моргауза очень радовалась за Моргану и хотела, чтобы она стала счастлива с Господином. Сейчас же, после случившегося все происходящее не вызывало у ведьмы ничего, кроме дикой ненависти. На Его слепоту и на ее неблагодарное притворство.

То, что произошло позже, заставило зубы Моргаузы скрипеть в бессильной ярости. Несмотря ни на что, все же, решил овладеть сестрой. Сорвав с сучки платье, Он, не глядя, бросил его в фонтан, а затем принялся снимать с нее панталоны, чему сама тварь активно помогала. И, обнажившись полностью, она запрыгнула на мужской корень Господина.

Моргауза ненавидела, Моргауза жаждала задушить сестру, Моргауза отчаянно завидовала сестре, страстно желая оказаться на ее месте. И наконец, Моргауза, похотливо облизываясь, запустила руки под одежды и принялась теребить свою большую чувствительную грудь, с наслаждением переходящим в одержимость задевая соски.

Тем временем, Господин уже подарил подлой мрази свое семя, и она уподобилась собаке, чтобы получить еще. Даже визжит, словно настоящая сучка. Вот если бы Он выбрал ее, она бы никогда не позволила себе издавать подобные звуки, а услаждала бы Его слух глубокими, чувственными стонами.

Через некоторое время произошло то, что, хоть в очень малой степени, но примирило Моргаузу с реальностью. Господин схватил груди сестры и стал их мять, а затем, вовсе наклонился, чтобы припасть к ним губами. Это придало фантазиям ведьмы большую реальность, позволив ведьме погрузиться в них еще глубже. А пришедший вскоре пик наслаждения вогнал ее в блаженный полусон.

Казалось, она целую вечность стимулировала собственное удовольствие. Наслаждение следовало за наслаждением, ведьма просто терялась в этом бесконечном потоке ощущений, не посещавших ее ранее и во время любви с мужчинами.

Когда панталоны промокли буквально насквозь, а сил не осталось даже для удовольствия, Моргауза очнулась и с изумлением увидела, что сестра и Господин до сих предаются безудержной страсти. Лежа спиной, казалось, просто на воздухе, эта сучка громко стонала и сама насаживалась на Его корень, быстро проникающий в нее.

При этом, тела обоих блестели от пота, волосы были всклокочены и тоже заметно пропитаны телесной влагой. К тому же, она заметила у Морганы многочисленные следы засохшего семени. Больше всего их было на ее дойках, которыми тварь бесстыже трясла перед Господином. Все говорило о том, что прошло много времени, и эти двое должны были если не закончить любовные игры, то хотя бы стать не такими активными, как в самом начале.

Моргауза давно бы покинула сад, перестав терзать душу этой жуткой несправедливостью, но из-за игр с собой она сильно устала, не имея сил, чтобы двинуться с места, став уже вынужденным наблюдателем любовного соития Морганы и Господина.

Вот Он в очередной раз подарил сестре семя, заставив ее, откинув голову, визжать, как истинную сучку. И всего через несколько секунд, не отдыхая, он вновь засадил нисколько не уставшей Моргане, страстно слившись с ней еще и губами.

Три пика наслаждения Господина спустя, сучка посмела оседлать Его, скача на Нем, как отвратительно визжащая похотливая кобыла. Такое дерзкое поведение вновь никак не отвратило Его. Он даже оказал ей часть, прикоснувшись к груди этой твари.

К счастью, силы постепенно вернулись к Моргаузе, и она наконец-то покинула сад. Осторожной походкой дойдя до своих покоев, ведьма заперлась там и продолжила ублажать себя уже в более комфортных условиях. Под спиной была не грязная, твердая земля, а уютная пуховая перина. К коже не липла надоедливая и откровенно ненужная в этот момент одежда. А ладошки блестели от нежных, приятных масел, добавляя процессу удовольствия.

* * *

— Господин, я готова служить! — поприветствовала меня своей традиционной фразой Моргауза.

— Хорошо, что готова. Скажи, где ты была вчера, после полудня? Что делала? — спокойно спрашиваю, изо всех сил скрывая довольство жизнью.

— Г-Господин, я-я все могу объяснить! — заикаясь, выпалила ведьма. Ее кожа на глазах побледнела, а глаза в страхе расширились.

— Давай не будем тратить время на пустые оправдания там, где можно обойтись всего парой слов. Ты подглядывала, Моргауза. Я прав? Не отпираешься, уже хорошо. Хотя, зачем я вообще затеял этот разговор? Иди сюда, — махнул я рукой, подзывая к себе ведьму. Расспрашивать эту зомбированную дуру о мотивации ее поступков было все-таки слегка глупой затеей, лучше сразу заглянуть к ней в разум.

Стоило Моргаузе подняться к креслу-трону, на котором я восседал, и опуститься на одно колено, моя ладонь легла на ее лоб. Телесный контакт сильно облегчает работу с ментальной сферой и энергетикой. Погрузившись в разум ведьмы, невольно морщусь. Сейчас, спустя полтора года интенсивной работы с чужими мозгами, я получил опыт, которого не было тогда, когда мне пришлось проводить этой ведьме ментальную коррекцию. Куча огрехов, ошибок и откровенно неправильных решений стали видны, как на ладони.

Выдастся время, надо будет проверить всех своих "пациентов", начиная с самых ранних.

Ну что сказать? Вовремя я обратил внимание на Моргаузу, еще семь — десять месяцев и закладки вошли бы в противоречие друг с другом, сведя ее с ума. Пришлось остаток дня переделывать свою работу. Не самые приятные, надо сказать, ощущения, возникают ассоциации с белкой, бегущей в бесконечном колесе. Словно, возвращаясь к уже пройденному этапу, я откатываюсь назад. Но это, конечно же, всего лишь фантом, порожденный моими тараканами.

Промучившись с ведьмой, я все-таки смог перейти к тому, зачем вообще ее вызвал.

— Ты все поняла? — спрашиваю рабыню после того, как излагаю ей подробную инструкцию.

— Я все поняла, Господин, — кивает она с улыбкой от уха до уха.

— И что же, конкретно, ты поняла?

— Я должна уговорить Моргану на любовь втроем вместе с вами.

— Какие методы достижения цели ты можешь использовать, а какие не должна ни в коем случае?

— Прямые уговоры, словесные манипуляции, эмоциональное давление позволены. Пытки, угрозы, угрозы пыток, психологическое давление запрещены.

— Хорошо. А как ты должна себя вести с ней?

— Запрашиваемая поведенческая модель смоделирована на основе воспоминаний до первой модификации... Господин.

— Просто замечательно... знаешь что, я приостанавливаю текущий приказ. Готовься пока, думай, как будешь его выполнять. Иди лучше, проконтролируй мобилизацию.

— Как вам будет угодно, Господин, — переключившись из режима "робот" в режим просто "верный исполнитель", Моргауза попрощалась и незамедлительно покинула меня.

Эх, ничего никогда не бывает просто, даже с магией, которая, казалось бы, должна быть волшебной палочкой-выручалочкой. Но и здесь огромное количество подводных камней.

Проводить повторную ментальную коррекцию на порядок сложнее, чем в первый раз. Разум — штука очень сложная, большая и запутанная, как галактика, и изменчивая, словно Варп из вселенной Молота Войны. Если создаешь на этом поле какие-то конструкции с намерением оставить их там на постоянной основе, будь готов к тому, что придеться приложить массу усилий, да еще и учитывать "поправки на ветер". Если не принять мер на этапе "сборки", есть немаленький шанс, что, со временем, закладки будут либо сломаны, либо ослаблены, либо войдут в противоречие между собой и вызовут коллапс, то бишь безумие.

Это необходимо учитывать, рассчитывая математическим методом необходимую энергетическую "толщину" той или иной закладки и наилучшее ее расположение. К счастью, не обязательно каждый раз делать все с нуля, мы с ассистентами разработали шаблоны, по которым можно вполне нормально заниматься ментальным строительством.

Как уже говорилось, с разумом Моргаузы я работал еще тогда, когда обо всем об этом просто не был в курсе и, по незнанию, сильно напортачил. К сожалению, просто так взять и уничтожить результаты предыдущей работы, начав все с чистого листа, нельзя. Мои закладки уже вплелись в ее личность, к тому же, то, чем личность Моргаузы была сразу после порабощения и чем она являлась совсем недавно, до того, как я взялся исправлять свои недочеты, это совсем не одно и тоже. Увы, но первая коррекция вышла настолько кривой, что разум Моргаузы на протяжении этих полутора лет медленно, но верно деградировал.

К счастью, процесс не дошел до стадии, когда обратить его уже было бы невозможно. Пришлось аккуратно ставить новые закладки, которые по рассчитанному движению, со временем, уничтожат все ненужное и заменили его собой, создавая нормальные, устойчивые "подпорки" разума. Проблема в том, что этот процесс займет время, в течении которого Моргауза, скажем так, не сможет адекватно оценивать реальность. Поэтому я впихнул ей в мозг временную матрицу "робота", чтобы она хотя бы могла пока вести себя более или менее нормально. К сожалению, полная социальная мимикрия с подобной матрицей невозможна, время от времени, некоторая "чурбанистость" будет вылезать. В случае с ассистентами, которым нужно убить прежнюю личность и "нарастить" новую, такой подход более, чем оправдан. Но Моргаузе она не очень подходит. Увы, но это был единственный вариант с учетом бардака, творящегося у нее в голове.

Я надеялся, что ведьма сможет нормально общаться с Морганой даже в текущем состоянии, но, учитывая, что даже в ходе короткого расспроса она вела себя, как настоящий робот, это была ошибка. Пусть лучше следит за ходом мобилизации. Учитывая, что Рэдлоу — торговый город, а значит и рассадник разного рода мошенников, спекулянтов и казнокрадов, на этом поприще ее замашки бездушной машины будут, как нельзя, кстати.

Ах да, я же не сказал, у нас тут война на носу. Я решил, что время для завоевания Британии, наконец, пришло. Запасов зерна хватит на то, чтобы кормить три года все королевство. Оружия и доспехов хватит, чтобы вооружить тридцать-пятьдесят тысяч человек. На юго-западе Камелота, на пригорных холмах пасутся тысячи волов и лошадей, которые только и ждут, когда их запрягут в армейские обозы.

Осталось лишь мобилизовать тех, кто вытянет на себе основные тяготы предстоящей кампании. Если в Камелоте почти на всех уровнях властной пирамиды сидят мои люди, которые не дадут сорвать массовый призыв, а в Лугудуне власть в руках рыцарей, не склонных ко всякого рода воровству на казенных мероприятиях. В массовов порядке, по крайней мере. В Рэдлоу же вся гражданская и, во многом, военная власть связана с торговыми кланами, которые не упустят возможности нагреть руки на всем происходящем.

Во время мятежа я заметно поубавил наглости у данной публики, но проблемы это не решило. Даже если бы я уничтожил все местные торговые корпорации, на их место пришли бы другие, точно такие же люди. А ставить законодательные препоны купеческому сословию еще более глупо. Это понимал даже такой двинутый на рыцарской чести болван, как Утер, который закрывал глаза на разного рода грешки торговой элиты Рэдлоу.

Уничтожать этих жадных ублюдков и не давать им развиваться, означает подписать смертный приговор половине экономики королевства. К тому же, я не хочу хоронить надежды на начало индустриального развития в Рэдлоу. Пока что мои действия были направлены на то, чтобы подтолкнуть такое развитие событий. Стройка водяных мельниц в сельской местности для повышения производительности труда. Продажа металлических орудий и скота крестьянам практически за гроши. Подталкивание цеховых старост на сотрудничество с торгашами, что постепенно формирует зачатки капитала, подобно тому, как это было на севере Италии под закат Средних Веков.

Конечно, взращивание целого класса помешанных на прибыли ублюдков несет в себе определенные издержки и риски. Но кто, как не я, сможет оседлать нарождающуюся гидру?

Одна из издержек такого подхода — необходимость давать будущим капиталистам некоторую степень свободы и власти. Вот и получается, что для того, чтобы мобилизация в самом населенном регионе королевства прошла, как надо, мне необходимо держать руку на пульсе. Я ведь приехал в Рэдлоу не только ради Морганы, но и "по делам".

И пока любимая отдыхала после бурного начала наших отношения, я работал. Рассылал в каждый сборный пункт своих представителей, сверял вместе с чиновниками казначейства баланс, проверяя на сколько нас уже нагрели. Заставил писарей из того же ведомства пройтись по мобилизационным спискам и спискам уже призванных. В общем, не бездельничал. И только когда вся эта тягомотина кончилась, я позвал к себе Моргаузу, которая тоже подкинула мне работенки.

Думаю, надо рассказать подробнее о том, на что мне хочется уговорить свою ненаглядную. О приглашении в наш тесный междусобойчик третьего члена. Я люблю Моргану и сделаю ради нее все, что только смогу, но и разлечься с кем-нибудь на стороне я совсем не против. То, о чем девушка не узнает ей не повредит. Да и если узнает, вред будет только моральный, моногамия это же не что-то, спустившееся к нам свыше и существовавшее всегда и везде. Просто так принято в обществе в силу целой эволюции, сложившихся вместе культурных, религиозных, социальных и экономических факторов. Если сейчас животный мир, в основном, представляют млекопитающие, это не значит, что пресмыкающихся нет и никогда не существовало.

Рано или поздно, когда я найду путь домой, мне придеться объяснять моей ведьмочке, что существует еще одна Моргана, которую я тоже люблю. И чтобы как-то подготовить ее к этому непростому разговору, надо как-то притушить в ней собственнические инстинкты и ревность. Учитывая, что она мне половой орган взорвала, когда ей только показалось, будто я издевался над ней, реакция на эту новость будет... несколько более бурной.

А вот если Моргана, по своей собственной инициативе, пусть и под тяжестью уговоров сестры, включит ее в наш дуэт, это серьезно изменит ее отношение к жизни. И она легче примет новость о своем двойнике в другом мире. Точнее о том, что она — двойник той, кого я люблю. Увы, этот, во всех смыслах, гениальный план придется отложить до тех пор, пока у Моргаузы мозги на место не встанут.

Часть 3. Отрезок 2.

Ваша светлость, граф Дероуз крайне обеспокоен шевелениями на границе и просит нашей помощи.

— Помощи? Разве он не может сам приструнить разбойников? Или это сервы опять у него начали в леса уходить? Вот ничему этого болвана жизнь не учит, а ведь я говорил, что кости — дьявольская забава...

— Кхм! Ваша светлость, граф Дероуз пишет, что конные армейские отряды Камелота нагло переходят границу и нападают на поместья его вассалов, жгут и грабят амбары, а также: "причиняют урон большой всякому полезному имуществу".

— Камелот? Камелот это серьезно. Вот что, Реймонд, отправляйся ты к этой ленивой свинье и разузнай, что у него там происходит. Если его слова подтвердятся, шли голубей.

— Будет сделано, лорд Байярд.

* * *

Рассвет поднимался над холмами. Это были ничем не примечательные лысые, песчанные холмы, возникшие на этой земле совсем недавно. Всего каких-то семь веков назад. В те времена гордый и свободный бриттский народ стремительно терял и гордость, и свободу. По землям Британии шагали железные римские легионы, бывшие хозяева обращались в рабов, их боги падали с пьедесталов и заменялись идолами захватчиков, в городах очень громко зазвучала латынь, а кельтский, наоборот, стал на полтона тише. Сотни бриттских рабов бежали с соляных копей и укрывались в лесной чащобе. В безлюдном ранее месте появилась настоящая деревня. Рядом с людьми рано или поздно появляется домашний скот, имеющий обыкновение щипать сочную травку. На этих холмах ее было очень много. К счастью для окрестной растительности римские легионеры разыскали беглецов прежде, чем скот нанес ей непоправимый вред. Лишь холмы больше никогда не позеленели, оставшись лысыми проплешинами на этой благодатной земле.

Но все это дела давно минувших дней. Кусочек человеческой истории, который повидали лысые холмы, был до того незначителен, что вряд ли о нем остались хоть какие-то письменные упоминания. Однако день сегодняшний готовил нескольким клочкам безжизненной земли воистину грандиозное зрелище, которое повлияет на всю дальнейшую историю Британии.

Из-за пригорка медленно выходила колоссальная воинская масса. Двадцать пять тысяч, без малого. И вся эта масса буквально пестрила красным цветом. Красные котты на простых солдатах, красные плащи и красные щиты у рыцарей, красные штандарты, развевающиеся на ветру. Дополняли картину уверенных в себе, будущих победителей сверкающие на солнце, вычищенные до блеска доспехи рыцарей, что сидели на крупных лошадях с кольчужной попоной.

С противоположной стороны поля стояла несколько менее многочисленная и куда более разношерстная армия. Гербы, котты и флаги буквально пестрели разнообразием. Разные оттенки зеленого, желтого, черного и белого. Но больше всего было синего. Десять тысяч облаченных в синие котты воинов в самом центре смотрелись не менее внушительно, чем "красные" с другой стороны поля. За исключением того, что их было меньше.

"Красная" армия медленно сближалась с "разноцветной". "Разноцветная" же стояла на месте, заняв довольно выгодную оборонительную позицию на пригорке. На флангах расположились лучники, чуть поодаль от основного войска. Пусть на них не было нарядных котт, и даже доспехи носили далеко не все, сомневаться в том, что они обрушат на врага смертоносный дождь, не приходилось. Самая пестрая и яркая часть армии тоже располагалась на флангах, но еще дальше, чем лучники. Две конные колонны, рыцари со всей Мерсии, откликнувшиеся на призыв своего лорда. Отчаянно не желая вновь оказаться под властью Камелота, они явились в срок и почти в полном составе, что случалось очень редко. Обычно лорду везло, если на его призыв отзывалась половина вассалов.

Войско Камелота шло ровным, почти монолитным порядком. В центре шла рыцарская конница. В отличие от мерсийцев, у них не было той степени свободы, а, соответственно, и наглости, чтобы вольно относиться к своим обязанностям.

По бокам, построившись в несколько многотысячных квадратов, шли пехотинцы, позади шли лучники, одетые в хорошие клепанные доспехи и вооруженные композитными луками, бившими куда дальше тех, что были у мерсийских стрелков. А еще позади тяжелой конницы следовала конница легкая. Всадники на быстрых лошадках и с тяжелыми арбалетами на металлических пружинах.

Когда между армиями оставалось около трехсот метров тяжелая конница Камелота резко, оставив остальное войско позади, помчалась галопом прямо на плотные ряды тяжелой пехоты мерсийцев. Ход, мягко говоря, очень спорный. Регулярная армия Мерсии ничем не уступала армии Камелота. Это были стойкие, выносливые и умелые солдаты в отличной броне. Опрокинуть десять шеренг тяжелых копейщиков — практически невыполнимая задача даже для воинской элиты Камелота.

Однако прежде, чем лорд Байярд или кто-то из его ближайших подчиненных или вассалов успел выразить охватившее всех недоумение, как рыцари Камелота остановились, не доскакав до мерсийских пехотинцев какую-то полусотню метров. Спустя несколько напряженных секунд, пока все мерсийское командование изумлялось, а кое-кто даже пытался лихорадочно понять, какую пакость замыслили враги, напомнили о себе лучники, мерсийские лучники. Совершенно без какой-либо команды левый фланг обрушил на камелотских рыцарей целую тучу стрел. Чуть погодя, присоединился и правый фланг стрелков.

Владыка Мерсии подумал о том, что, если выживет и ему не придеться позорно бежать, он непременно накажет того болвана, который умудрился не только ослушаться приказа, но и совершить, при этом, ужасную глупость. Увы, но обстрел доставлял рыцарям неудобства лишь чуть более существенные, чем нашествие комаров. По большей части, стрелы лишь отскакивали от добротных лат, в редких случаях попадая в сочтенения и раня. К тому же рыцари прикрывались от обстрела массивными щитами, частично прикрывающими не только всадника, но и коня. Бесполезная трата стрел, вот что это было. Камелотские рыцари, несмотря ни на что, продолжали стоять напротив строя пехоты и чего-то ждать.

— Ты, как там тебя... неважно... беги к Портеру и скажи ему, чтоб прекращал этот блядский цирк, хватит попусту тратить стрелы. Делайл, ты мчись к Минье, скажи ему тоже самое. Ты, плюгавый, давай к сиру Болдуину, скажи ему, чтоб атаковал "подбрюшье" по двойному длинному сигналу рога. Так, ты, Вернер... Вертер... Валдис...

— Браун, ваша светлость!

— Да-да, я помню! Ты езжай к сиру Моллису. Длинный тройной сигнал и пусть ведет своих на правый фланг.

Байярд принялся раздавать указания вестовым. Он решил выжать все из неожиданной пассивности врага. Вестовых у него было столько, что всех их по именам он просто не помнил, различая их, скорее, по лицам. Да и было бы кого запоминать, это же не командующие, графы и рыцари, или даже офицеры-простолюдины, а так, челядь.

Помимо стрелков, Байярд послал вестовых и к рыцарскому ополчению, решив немного скорректировать обговоренные накануне планы.

Находился правитель Мерсии на, пожалуй, самой высокой точке в округе. С нее открывался прекрасный вид на поле боя. Но даже имея возможность наблюдать всю картину с наилучшего ракурса, он далеко не сразу заметил, что что-то пошло не так. Очень сильно не так.

Двух тысячная конная колонна с левого фланга внезапно стронулась с места и в неровном строю поскакал на врага. Отборный рыцарский отряд, в одиночку, на целую армию! Самоуверенные болваны! От досады Байярду захотелось закатить хорошую такую истерику, с целыми рядами виселиц и горами отрубленных голов. Но вместо этого он, изо всех сил сдерживая животное бешенство, отдал все нужные приказы. Прозвучала серия сигналов рога мерсийского рога, и армия Байярда пришла в движение. Первые три ряда регулярной пехоты присели на колено, открывая рыцарям Камелота замечательный обзор на арбалет такие же ровные ряды арбалетчиков.

Залп! Залп!

В отличие от стрел, что были выпущены из не самых хороших луков, болты замечательно пробивали, как кольчужные попоны, так и латы рыцарей.

— Мой господин, — к Байярду подъехал лысый мужчина в потрепанном дорожном плаще. Ни во внешности, ни в одеянии не было ничего, за что мог бы зацепиться глаз. Обычный путник, странствующий по дорогам Альбиона.

— Чего тебе? — буркнул Байярд. Будь на месте этого неприметного человека, кто другой, он бы от души ударил глупца, посмевшего попасть ему "под горячую руку".

— Я ощущаю ветер магии, он очень силен, и он... повсюду, — доложил правителю Мерсии волшебник.

Слухи о битве у Камелота широко разошлись по острову и даже вышли далеко за его пределы. Одни твердили, что ад сошел на землю, демоны пришли, мертвецы ожили, но с неба спустился ангел и обрушил на них священный огонь. Другие говорили, что была битва богов. Третие рассказывали, что Сендред обратился к злым силам, чтобы уничтожить Камелот, но был наказан за это силами добра. Узнать, что правда, а что вымысел, было невозможно. Но имеющий разум способен им пошевелить. Байярд и Оуэн, его кузен и ближайший советник, глупцами не были, и разум имели. Сопоставив все, что им известно, они пришли к выводу, что и Сендред, и Утер призвали себе на помощь мощную магию. Один выиграл, другой проиграл, все просто. Дальнейшие действия Утера только подтвердили их догадки. Отмена запрета на колдовство, привелегии для магов, община чародеев в одном из крупнейших городов Камелота.

В свете всего это Байярд справедливо посчитал, что договором "О чаровниках злокозненных", обязующим его и всех его потомков преследовать магов на своей земле и ни в коем случае не давать им убежище, уже можно подтереться. Камелот обрел большую силу и кто же станет его следующим врагом? Мерсия — бывшая вассальная провинция, потом и кровью отвоевавшая себе свободу. Байярд был почти уверен: на месте Сендреда вскоре может оказаться и он. Чтобы не повторить судьбу этого ублюдочного ирландца, ему нужны свои волшебники, своя магия.

Правитель Мерсии и до того не слишком соблюдал тот договор, предпочитая закрывать глаза на чародеев, если те живут, скрываясь, не крича на каждом углу о своей цеховой принадлежности. Проблем у него и так было предостаточно, прибавлять их не было никакого желания. У приверженцев Древнего Культа пусть и имелись странности, но помимо них, наличествовал и здоровый прагматизм. Они согласились не доставлять Байярду неприятности в обмен на аналогичную услугу с его стороны. И вот, когда ему понадобились маги, он без особого труда нашел их и призвал к себе.

— И давно? — подобравшись переспросил правитель Мерсии.

— С самого утра мы с братьями ощущали легкий бриз. Всего лишь очередное колебание мировых потоков — так нам казалось. Но ошибались мы, сильнее становился ветер, пока в ураган не превратился.

— Прекращай плести загадки, что за "ураган"? Чем он грозит?

— Заклятие мощное над нами довлеет.

— Ну так узнайте, что за заклятие, и кто его создал!

— Работу эту уж мы делаем. Обождать вам надо, господин.

— Сколько я должен ждать?

— Недолго осталось.

— Хорошо, если так. А теперь оставь меня, — прогнал Байярд чародея.

Рыцари Камелота перестали ждать непонятно чего и ринулись вперед, на порядки тяжелой пехоты. Так что ему было не до всяких колдунов с их туманными предупреждениями.

Расстояние было недостаточным, чтобы, как следует, разогнаться, и удар тяжелой конницы вышел недостаточно сильным, пехота устояла и теперь перемалывала рыцарей, словно жернова водяной мельницы. Арбалетчики покидали задние ряды, на их место вставали солдаты с короткими топорами, из резерва. Все вроде бы складывалось хорошо, но Байярду видел, что происходящее, как минимум, странно. Пусть Артур, наследник Утера, молод и проигрывает в опыте отцу, но он не глупец. Лорд прекрасно помнил прошлую войну Камелота и Мерсии и то, как воевал принц. Хорошо воевал, находчивый, решительный, дерзкий. Осторожности ему не хватало, но и полным болваном назвать его было нельзя. А сейчас создавалось впечатление будто вражеской армией командует умалишенный дурак. Остановка рыцарской конницы, невмешательство остального войска, пока погибает их воинская элита.

— Мой господин, — снова обратился к Байярду маг.

— Что там у тебя?

— Наложил кто-то заклятие сильное очень...

— Ты уже это говорил!

— Но не говорил я, что это за заклятие. В иллюзию кто-то поместил всех нас.

— Блядь... ты можешь выражаться яснее?!

— Видим мы не то, что есть на самом деле...

Правитель Мерсии наконец осознал смысл того, что до него хотели донести, и холодный пот в мгновение выступил на его коже. Он хотел было кое-что спросить у чародея, как у него в голове начал звучать надоедливый гул. С каждым мгновением он становился все громче и надоедливей, пока не начал причинять боль. Все вокруг жужжало, гремело и раскалывалось на мелкие кусочки. Не в силах унять это Байярд повалился на землю и принялся кататься, издавая приглушенные, как ему казалось, стоны. В глазах все плыло, а уши заложило, и он не видел, что все вокруг точно также упали на землю и, подвывая, пытались унять боль. Лишь чародеи, вставшие в круг, избежали этой участи. Они надежно защитили себя от развернувшегося буйства магии.

Внезапно все закончилось. Не стало гула в голове, боли, слуху больше ничего не мешало, а картинка перед глазами вновь становилась более или менее четкой. Судорожно подобрав подзорную трубу, правитель Мерсии взглянул на поле битвы... увиденное ужаснуло его. Оказывается, все это время его армия воевала сама с собой, а вражеской армии нигде не было. Словно она испарилась, или же ее здесь и не было, вовсе.

На позициях стрелкового ополчения, с правого фланга, только трупы и лежали, но чуть дальше была видна конная сотня, видать, гнавшаяся за остатками лучников, а теперь растеряно озирающаяся, не понимая, что происходит. Но без дела они простояли недолго. Воины, которых они только что беспечно рубили, отбросив всякий страх, ринулись на них с небывалым ожесточением. Им было плевать, что всех их обманули, что на доспехах совсем другие котты, с совсем другими гербами. Они помнили свой страх, помнили крики и кровь погибающих товарищей, помнили, как отчаялись уже дожить до заката. Помнили и мстили.

А вот стрелкам на левом фланге повезло больше. Не повезло арбалетчикам из центра и легкой пехоте. У Байярда создавалось впечатление, что они не защищались, вовсе, а просто стояли под градом стрел, не понимая, что их убивают. Передние же ряды центра, судя по диспозиции, все же сражались с конницей, вот только со своей. Правитель Мерсии неосознанно начал кусать губу, глядя на убитых коней, валяющихся в грязи всадников, проломленный в нескольких местах строй пехоты и целые горы трупов. Трупов ЕГО солдат!!! Если на ополчение и рыцарей Байярду было некоторым образом наплевать, то вот воины регулярной армии были ему совсем не безразличны. Эти воины были основой власти лорда. Чем меньше войско Мерсии, тем меньше его власть. Без них каждый ублюдочный граф будет почитать себя пупом земли, перестанет слушать сюзерена, а затем и о себе начнет воображать невесть что, разрывая страну на куски.

До самого заката Байярд скакал туда-сюда, по всему полю, успокаивая страсти и восстанавливая дисциплину. И к концу дня он уже не просто бранился через слово, он бранью разговарил. Тысячи трупов, раненых, которые вскоре станут трупами, и, что самое хреновое, жуткое падение дисциплины. Несмотря на все разъяснения, крики и команды, воины то и дело затевали драки, стычки и даже схватки на уровне отрядов. Пролилась кровь, много крови. Чтобы вновь наладить взаимодействие понадобиться время. Точно так же, как и уход за ранеными потребует много дней. В таком состоянии армия Мерсия никуда не пойдет. Байярд был вынужден взять с собой гвардию, наиболее преданных рыцарей с их отрядами и поспешить в Оукстон, сильнейшую крепость страны, являющуюся вратами к Брайтриджу, столице. Мимо нее этот щенок Артур при все м желании не пройдет. Высокие башни с катапультами на вершинах и огромное количество разнообразных боевых припасов сделают даже самый маленький гарнизон большой занозой в заднице у любой осаждающей столицу армии.

Разбираться с последствиями Байярд оставил надежного человека, Оуэна. Если не доверять ему, то кто вообще достоин доверия. Вместе с кузеном он оставил и восьмерых колдунов, с собой взяв лишь одного. Чародеи уверяли, ублюдок сотворивший это, выжат досуха и в ближайшее время никуда не денется. А уж они-то отыщут его в округе. И как бы лорду ни хотелось собственными руками свернуть мрази шею, он вынужден был рвать когти к столице.

* * *

— Попробуй вот это, даю слово, тебе понравится.

— А что это?

— Креветки в чесночном соусе.

— Ммм, слышала я про этих маленьких морских зверьков. Ну не знаю... ау... так устала, помоги мне, — изобразив сонливость и даже притворно зевнув, протянула Моргана.

Свет от фонарей походного шатра создавал неплохое освещение для нас, одновременно, создавая неплохую интимную атмосферу полумрака. Вот уже две недели мы не оставались друг с другом наедине, осуществляя вторжение в Мерсию. Каждый, со своей стороны. Она, как ни странно, командовала армией, не без помощи опытных рыцарей, но командовала. И делала это весьма неплохо, ну на мой не слишком компетентный взгляд. Все же ее воспитывали одни из лучших военачальников своего времени, Утер и Горлуа. Ну а я занимался магической поддержкой вторжения. Морочить голову тысячам людей даже мне трудновато. Причем, вовсе не в одиночку. Вместе со мной иллюзию поддерживали двадцать одаренных ассистентов и еще пятьдесят с артефактами. Особую пикантность процессу добавляли вражеские маги. Наводить на них отдельный комплекс иллюзий, одновременно, поддерживая общий конструкт было той еще задачкой. Ну а сегодня случилась долгожданная развязка, пусть все вышло не совсем так, как загадывал, но все же урон враги понесли серьезный. И я счел возможным выкроить себе небольшой отдых в компании обворожительной девушки. Моргана, которая была загружена, все же, гораздо меньше меня, с удовольствием присоединилась ко мне за ужином.

Глянув в миску с креветками, а затем на просяще-хитрую "мордочку" возлюбленной, я насадил на вилку одного из морских обитателей и поднес его к лицу девушки. Та, не растерявшись, тут же прихвалила зубами креветку и принялась медленно ее пережевывать. После того, как девушка проглотила первую креветку, я тут же преподнес ей новую и продолжал это делать, пока не скормил пол тарелки.

— Поразительно, такие маленькие и такие сытные. Кажется, я объелась, — погладив живот, сказала Моргана. Мой же взгляд был устремлен несколько выше, на весьма откровенный вырез. Видно, решив меня порадовать, она одела мое любимое красное платье, замечательно контрастирующее с молочно-белой кожей и угольно-черными волосами.

Высоко посаженный лиф и туго зашнурованный корсет делали и так немаленькую грудь визуально еще больше и волнительно выпячивали ее верхушку.

— Вижу, и ты уже насытился, — перехватив мой взгляд, с усмешкой заметила Моргана.

— О нет, я голоден, как волк. Но голод мой другого рода.

— Я могу как-нибудь помочь? — наклонившись к столу, Моргана стала медленно стягивать с себя верх платья.

— О да, моя прекрасная лань, дай мне насытиться твоим телом, — встаю со стула и подхожу к Моргане, протягивая ей руку.

Она без промедления вложила свою ладонь в мою. После чего я потянул любимую на себя и прижал к телу. Я чувствовал, как бьется ее сердце, как вздымается грудь, ощущал горячее дыхание, тонул в ее поразительных зеленых глазах, в которых отражался дрожащий свет свечей. А она точно также чувствовала меня.

Казалось, мы стояли так целую вечность, глядя друг другу в глаза. Но в какой-то момент наши лица так приблизились, что мы соприкоснулись носами. Ну а затем последовало другое касание. Губ и, чуть погодя, языков.

Поначалу наш поцелуй был лишь выражением любви, медленным и нежным, но потом в нас пробудилась страсть, желание и самая банальная похоть. Я повалил ее на большую, двуспальную кровать и, отстранившись от губ, зарылся носом в грудь, попутно, расшнуровывая этот мешающий лиф. Моргана же ловко орудовала с моим поясом, освобождая меня от штанов. Наловчилась уже.

— Хи-хи, какой похотливый волк, хи-хи... ха-ха-ха! — я щекотал губами ее грудь, а она смеялась.

— Хе, а ты, кстати, очень похожа на Красную Шапочку.

— Это еще... хи-хи... что?

— Не что, а кто. Есть такая сказка... — справляюсь наконец с завязками, оголяю объемную грудь Морганы и ловлю губами уже давно отвердевший сосок.

— Ра... расскаааа... жешь?

— Расскажу... потом.

Отбросив последнюю штанину, поднимаю девушке подол и с удовольствием нахожу там полнейшее отсутствие панталон, ну а затем приставляю головку напряженного члена ко входу во влажное лоно и начинаю быстро проникать. Как замечательно! Оно такое теплое и упругое. Я буквально плавлюсь внутри него!

Так, не раздевшись толком, мы любили друг друга. Нас будто приклеило невидимым магнитом. Мне было безумно хорошо в ней, я сношал ее, кончая без конца, целуя эти сладкие, алые губки и играясь с восхитительной упругой грудью молодой девушки. Она же стонала во весь голос и просила не останавливаться. За эти недели мы очень соскучились по близости и часика два, как бешеные, наверстывали упущенное. После того, как первичный голод был утолен, пришло время ласк. Мы сбросили с себя смявшуюся и пропотевшую одежду и принялись за более неспешный секс. Все ее тело буквально дышало свежестью и жизнью, словно только что созревший плод из райского сада, вот я и наслаждался им.

К половине ночи во мне не осталось ни грамма похоти, ее место заменила нега, приятная удовлетворенность, а еще легкая усталость и голод. А так как ужин все еще оставался на столе, я, как был, без одежды уселся за стол и вновь взялся за недоеденное филе курицы с кусочками огурца и гороха в соленой сметане. Проще говоря, стал уплетать курицу с салатом. Чуть позже ко мне присоединилась Моргана, тоже не ставшая утруждать себя одеждой. К тому времени пришлось повесить светляк, ибо свечи напрочь прогорели.

— Что же это за Красная Шапочка, твоя знакомая? — спросила любимая, прикончив последнюю креветку и запив ее сладким итальянским вином.

Что вино, что креветки достались нам, можно сказать, в качестве трофеев. Давеча, мы почти без боя взяли Фишборн, один из двух крупнейших портов Мерсии, в коем конечно же стояло достаточно купеческих посудин с экзотическими для наших широт товарами. И естественно, большая их часть была конфискована "до выяснения обстоятельств". Со временем, они даже вернутся к своим владельцам. Не все, но пусть торгаши радуются, что им вообще что-то отдали.

— Я же сказал, это сказка такая: "Про Красную Шапочку и Серого Волка.".

— Занимательное название, ну так расскажи. Обещал же.

— Хм, слушай: "Жила была девочка и носила она яркую красную шапочку. За это все и звали ее Красной Шапочкой... (...) ...на счастье неподалеку проходили лесорубы. Убили они волка и вспороли ему брюхо, освободив Красную Шапочку и ее бабушку.".

— Странная история. В чем ее смысл?

— Это сказка из моего детства. Мораль, скрытый смысл — не ищи все это. Просто история, которую я слышал сотни раз.

— Откуда же эта сказка? Ни разу не слышала ничего похожего.

— Сейчас эти места называют землями восточных франков, позже станут называть Священной Римской Империей, ну а в совсем далеком будущем нарекут Германией.

— У тебя есть пророческий дар?

— Вот уж чего мне и даром не нужно. Нет, я путешествовал по мирам и временам. Не по своей воле правда...

— Ты ходишь по мирам?! Ты — Древний Бог?! — девушка буквально впилась в меня взглядом своих зеленых глаз.

— Я в три раза старше тебя, так что на "древнего" никак не тяну. И уж точно не бог, мое самомнение еще не настолько раздулось, — отвечаю без задней мысли, усмехаясь уголком губ.

— Я не о том! — воскликнула Моргана, не на шутку возбудившись. — По преданиям, Древние Боги путешествуют сквозь время и пространство...

— Что же ты раньше молчала?!

— Ты не спрашивал! И не смей кричать! Будь ты даже...

— Да-да, мне стоило говорить с тобой в таком тоне. Расскажи мне все про этих ваших богов. Поверь, это очень важно.

Я — идиот. Гнался за магическими знаниями Культа, совсем не обращая внимание на прочее, поверья, сказки, легенды и мифы кельтских язычников. Зачем самому изобретать велосипед, если кто-то уже сделал это за тебя? Ну или, по крайней мере, есть надежда на уже свершенное изобретение.

Начав рассказывать про Древних Богов, Моргана, казалось, преобразила все вокруг. Ее речь текла плавно, без затыков и оговорок, она будто повторяла то, что слышала не один десяток раз. То и дело, у нее ненароком проскакивали устаревшие слова и поговорки, чисто кельтские. Те, что в современном бриттском давно заменены латинскими аналогами. Ее рассказ словно перенес нас в те давние времена. Мне даже на миг почудилось, что я не в походной палатке, сижу за одним столом с голой красавицей, а в пещере у старой травницы Гейлы, которая любило попотчевать маленького Мерлина всякими историями.

Из рассказа я уяснил следующее: в давние-давние времена по земле ходили боги, но в какой-то момент люди их так задолбали, что они предпочли от них спрятаться в некоем месте, которого не существует, но оно есть. Изредка боги все же покидают свою обитель. То ли для того, чтобы помочь кому-то, то ли, чтобы развлечься, то ли вообще для свершения каких-то своих непонятных, божественных дел. Адепты Древнего Культа — далекие потомки жрецов, которые служили тем богам. Иногда, в те моменты, когда становится совсем худо, верховные жрицы могут позвать кого-то из богов, принеся соответствующие жертвы. На призыв могут явиться, а могут оставить и без ответа. В истории Культа были случаи и того, и другого.

В связи с этим начал вырисовываеться план.

Часть 3. Отрезок 3.

— Сир! — в палатку ворвался запыленный гонец.

Брандон не стал его одергивать или как-то бранить, ведь сам повелел докладывать обо всем, хоть сколько-нибудь важном, ему лично. К тому же, сейчас он не занимался ничем важным, от чего было бы неохотно отрываться, а, наоборот, ждал вестей.

— Ну что там? — с интересом спросил рыцарь.

— Передовой разъезд сира Карака повстречал мерсийцев... — гонец запнулся и начал кашлять, прочищая горло.

— Выпей, промочи глотку, воин, — кивнув на глиняную бутыль с вином, Брандон разрешил гонцу выпить.

Тот, не обращая внимание на кубок, стоящий рядом, на той же тумбе, жадно присосался к горлышку.

— Я сказал: "выпей", а не: "опустоши всю бутылку", — одернул рыцарь гонца, который слишком увлекся его вином.

— Кх... кхм! Прошу прощения, сир!

— Прощаю... не медли, какие вести ты мне принес?!

— Разъезд сира Карака повстречал мерсийцев, вступил с ними в бой, победил и взял пленных. Их уже доставили к палачу. Требуется лишь ваш приказ.

— Ясно, — коротко произнес Брандон. Поднеся пальцы к подбородку он на пару секунд задумался.

А затем, взяв с края стола чистый лист бумаги и положив его перед собой, обмакнул лежащее под рукой перо в чернильницу и принялся строчить приказ с подробными разъяснениями по каждому пункту. Пусть командовал он не идиотами и не новичками, но лучше пояснить спорные моменты заранее, потратив каплю чернил, нежели разбираться с неправильным их истолкованием уже по факту. Увы, как показывал опыт самого Брандона, даже самые умелые и бывалые рыцари могут совершить те или иные, порой, фатальные глупости. Просто потому что имеют свой, особый взгляд на ситуацию. И ведь даже не накажешь таких, ведь формально они все сделали, как надо. А то, что вместо укреплений понастроено хер знает что из гнилых бревен, это так, мелочи.

Погрузившись в воспоминания, Брандон не заметил, как его рука остановилась, а с пера упала пара чернильных капель. Вынырнув из глубин памяти, он продолжил еще быстрее писать приказ. После того, как на бумаге было изложено все, что нужно, рыцарь скатал лист и потянулся вниз, за сургучом, печатью, свечой и огнивом. Достав все из перечисленного и выложив на стол, он поставил свечу в железный подсвечник, чиркнул три раза, добившись таки желанной искры, зажег свечу, затем поднес ее к кусочку сургуча. Красные капли расплавленной субстанции упали на бумагу и почти застыли, но Брандон не дремал и отточенным движением шлепнул печатью по мягкому сургучу, как и положено, вдавливая его в бумагу.

— Вот, передай это лорду Брюсу, — протянул Брандон запечатанный приказ гонцу.

— Будет исполнено, сир, — ответил тот, принимая из рук командующего свиток. Гонец уже собирался было покинуть шатер, но... — А как же пленные сира Карака? Палачу ведь нужен приказ...

— Это более не твоя забота, воин. Ступай, — произнес Брандон спокойно, но с нажимом.

Когда гонец ушел, рыцарь с неудовольствием отметил, как своевольны и горды в последнее время стали простые воины. Они все также подчинялись общей дисциплине, исполняли приказы, но вот по таким моментам, когда обычный солдат смеет задавать какие-то вопросы не своему десятнику, не младшему рыцарю, находящемуся в малом звании, а целому командующему армии, было видно, как сильно изменилось сознание воинов Камелота.

Раньше никому из них и в голову бы не пришло спорить с рыцарями, оспаривать приказы или задавать какие-то там вопросы. А тех, у кого все же хватало смелости или же глупости перечить, ждала плеть, палка, в самом "запущенном" случае виселица. Но сейчас и Брандону, и любому другому рыцарю или командиру подобные меры казались варварством и попранием человеческого достоинства. Наказание теперь можно было получить лишь за серьёзные проступки, вроде неподчинения приказам в бою или же дезертирство, а также призывы к нему.

С одной стороны ему казалось странным и в какой-то мере неправильным некоторое своеволие подчинённых, с другой он осознавал, что они — личности и, возможно, в будущем многие из них станут рыцарями и командующими. А значит, мыслить свободно, задавать вопросы и учиться у старших по званию они имеют полное право.

Такая раздвоенность мыслей могла бы породить в голове Брандона безумие, но его разум был крепок, как никогда. Ведь он прекрасно знал, что, из чего проистекает, и совсем не переживал по этому поводу. Понимание о свободе личности и прочие совершенно новые для средневекового рыцаря концепции навязал ему Владыка.

Он был там, в Камелоте, во время Великой Осады, и видел, как фигуру принца объял свет, превратив в ангела, что повёл своих верных воинов против Сендреда. Именно в тот миг Владыка явил всем свою волю.

Уже потом говорили, что преисполненный божественной благодати Артур спас народ Камелота от нечестивого Сендреда и демонов, с которыми этот ублюдок сговорился. Но они, те кто сражались в тот день и с живыми, и с мёртвыми, знали правду. Та воля, что вела их вперед, делала сильнее, благодаря которой они почти не ведали усталости и страха, не имела ничего общего с обычным человеком, пусть и наделённом великими силами.

То, что проникло тогда в их разум и душу было волей самого Бога. В тот день вместе с ними сражался Он или один из Его ангелов, если не архангел. В дальнейшем Брандон с товарищами все больше крепли в своём убеждении. Ведь сила, которую они ощутили тогда, так и осталась с ними. Не такая явная и сильная, но она была, все рыцари и воины чувствовали её внутри себя. И не только.

Знание, вот что Он давал им. Просыпаясь ото сна, Брандон множество раз замечал, что понимает и знает больше, чем накануне. Будто он вспоминал то, что давно забыл, будто это было с ним всегда, а в тот миг лишь пробудилось ото сна забвения.

Зачастую новые знания вступали в противоречие со старыми, но это не было большой проблемой, в нём была крепкая уверенность, что всё исходящее от Владыки, — несомненное благо, и его надо лишь принять, а внутренние протесты побороть. Этому помогало и то, что все окружавшие Брандона воины и рыцари тоже несли в себе Волю. Он находился в среде таких же "посвященных".

Полтора года назад, после Великой Осады и оглушительного разгрома армии Сендреда, он возглавлял охоту за ее остатками. Четыре сотни отборных рыцарей на боевых жеребцах и в стальных панцирях вместе с двумя тысячами легких всадников гнались за беглецами аж до восточного побережья Альбиона, не постеснявшись нарушить границы земель валлийских принцев и уничтожая всех тех, кто вставал у них на пути. Когда-то единый и сильный Уэльс представлял собой рыхлое и раздробленное образование, которое и королевством назвать-то сложно. Не завоёванное лишь по причине того, что на него претендовали сразу три королевства, Камелот, Уэссекс и Нортумбрия. И если кто-то из них попробовал завоевать эти земли, против него тут же ополчились бы два других. Да и сами валлийские принцы, убивающие друг друга в бесконечных междоусобных стычках, объединились бы против сильного внешнего врага. Были уже прецеденты.

Однако после всех завоеваний Сендреда и крушения его королевства возразить против такого наглого вторжения в Уэльс могли лишь сами принцы. Вот только сделать они могли очень немного. Все их "возражения" были Брандону до одного места. Легкие всадники были таковыми лишь по меркам Камелота. По-настоящему же они представляли собой одетых в добротную кожу, железные шлемы, а также вооруженных большими круглыми щитами, копьями, топорами и луками всадников, наученных воевать в строю. По меркам нищего Уэльса это были воины уровня дружины принцев. Воинской элиты тех земель.

Беглецы пытались договориться с валлийцами. Им это даже, во многом, удалось. С десяток принцев решили, что вот уж с помощью таких грозных воинов им точно удастся победить проклятый Камелот. К тому времени, как Брандон вступил на земли Уэльса, не уничтоженные им остатки войск Сендреда объединились в относительно большой организованный отряд, вел который один из бывших приближенных ирландского завоевателя, Дей. Было их около тысячи всадников и пехотинцев. И вот они-то были восприняты валлийцами, как некая "грозная сила".

Из-за постоянных междоусобных войн и нестабильной ситуации даже внутри самих владений, когда младший сын принца мог убить своего старшего брата и завладеть доменом, в Уэльс почти не заглядывали торговцы, что делало принцев оторванными от происходящего за его пределами. Сменилось уже два поколения, которые не видели ничего, кроме своих "замков", да халуп крестьян, с которых они драли зерно. Нынешние принцы очень смутно представляли себе о жизни в других королевствах, будучи свято уверенными, что там точно так же, как и у них.

Вторгшийся отряд Дея произвёл на них сильное впечатление. Усталые и голодные, но всё же обученные, опытные, хорошо вооружённые и организованные воины стали неодолимой силой для принцев, чьи дружины, хорошо, если пару сотен насчитывали. Да и были, к тому же, всего лишь большими бандами.

Пока Брандон стоял на границе Камелота и валлийских земель, давая отдых своим людям, подтягивая обозы, отправляя в тыл раненых и больных, а также составляя карту предстоящего марша по Уэльсу, Дей указывал принцам на их место, договаривался, угрожал, сулил золотые горы, чтобы, в итоге, присоединить к своему отряду еще дюжину сотен воинов в составе десяти дружин вместе. Помимо этого, к нему присоединились еще около трёх тысяч. Лесные разбойники, крестьяне и прочий сброд.

Возможно, если бы Брандон вошёл в Уэльс на неделю раньше, то уговорил бы часть принцев, не присоединившихся к Дею, встать на сторону Камелота. И тогда бы валлийцы дрались бы с валлийцами, как всегда и было, но он был рыцарем — воином и командиром, а не дипломатом. Ему просто не хотелось расшаркиваться перед нищей швалью, которая по формальному статусу была выше него, будучи особами королевской крови.

Пятнадцать лет назад, когда Брандону не исполнилось и двадцати, он командовал маленьким конным патрулём из трех десятков лёгких всадников на границе, как раз, с Уэльсом. И насмотрелся там такого, что сформировало у него вполне однозначное мнение о тех землях. В мошну к личным причинам шла и Воля, которая давала ему знать, что он может действовать в Уэльсе так, как сочтёт нужным. Никаких политических препонов, как раньше, нет.

И рыцарь не стал идти ни на какие ухищрения, а просто вторгся в Уэльс, уничтожая всех тех, кто смел противостоять королевству Камелот. Так как с недостатка в провизии его армии не было, то не было и необходимости добывать её на месте, отбирая у крестьян. Да и Владыка был против подобных мер.

Пройдя половину Уэльса, да укоротив на голову тройку дурных принцев, Брандон столкнулся с войском Дея. И состоялась битва.

Ни для одной из сторон эта "встреча" не стала неожиданностью. У армии Камелота была хорошо организована разведка, а ирландцы вовсю использовали местных землепашцев, докладывавших им о передвижении войск Брандона. Ему об этом сказал один из пойманных шпионов. Впрочем, это не сильно его тогда волновало, он был уверен, что одержит победу. Так оно, в итоге, и вышло.

Однако, вспоминая те события сейчас, рыцарь понимает, что был слишком самоуверен. Будь его противник немного хитрее, сложись обстоятельства немного по-иному, и он бы проиграл, погубив сотни воинов королевства.

Битва состоялась на пшеничном поле. Дей принял верное в тех условиях решение, не став дробить по-настоящему боеспособный отряд ирландцев. Однако это и сыграло с ним злую шутку. Фактически, Брандону противостояла не одна относительно большая для этих мест армия, а множество крупных и мелких отрядов, каждый из которых подчинялся своему принцу/атаману/командиру. В центре стоял полностью пеший квадрат ирландцев. По краям шли воины с копьями и большими прямоугольными щитами, а в центре стрелки с арбалетами. Как потом выяснил Брандон из рассказов пленных, всадников решено было спешить, а коней приберечь. Справа от ирландцев находились конные дружины принцев. Ну а слева находились вооруженные, чем попало, разбойники и крестьяне. В руках у основной массы преобладали такие замечательные вещи, как деревянные вилы и соха. Однако среди этого сброда было достаточно много лучников, которые могли доставить определённые неудобства.

Брандон не стал хитрить и поставил в центр тяжелых рыцарей, которых возглавил лично. Справа и слева от них шли, конечно же, легкие всадники. Слева тысяча, а справа пять сотен. Все же, марш по Уэльсу не был таким уж безоблачным. Несколько десятков погибли, сотни были ранены, и с ними также пришлось оставлять здоровых воинов.

Началась битва с взаимного обстрела. Выстроившись шеренгой в две максимально рассеянные линии, легкие всадники Камелота по обе стороны фланга стали залпами стрелять по врагам.

Со стороны крестьян и разбойников до них долетали редкие стрелы, бившие очень рассеянно, тогда как конные лучники Брандона стреляли по площади, даже не стараясь целиться. Настоящих мастеров среди них почти не было, да это и не требовалось. Главное умение лучника, по мнению рыцаря, состояло в натягивании тетивы, да умении слушать командира. От принцев тоже долетали стрелы, но тоже редкие и почти никого не задевающие. Лучше всех на этом поприще выступили ирландцы, что неудивительно. Не став стрелять по рыцарям, доспехи которых, вряд ли, пробьют они сделали залп по находящимся на правом фланге всадникам. Затем второй, третий...

Конные лучники заволновались, ведь погибло уже больше сотни людей и коней. Брандону пришлось дать им сигнал на отход. После того, как неполные четыреста легких всадников отойдут в тыл, он собирался вести рыцарей в атаку на ирландцев. Шаг довольно рискованный. Тяжелые пехотинцы могли устоять перед первым таранным ударом, вследствие чего тяжелая конница завязла бы. И если уж не проигрыш, то большие потери стали бы закономерным итогом.

Но рисковать ему не пришлось. Отдельные дружины принцев не выдержали и поскакали в бой, а за ними, чуть погодя, ринулись и остальные. Не раздумывая ни секунды, Брандон отдал приказ, запел рог, и готовая к броску тяжелая конница галопом поскакала наперерез рваной, "проседающей" шеренге валлийцев. К счастью легкие всадники на фланге тоже вовремя сориентировались, бросившись назад. В рассеянном строю принимать на себя удар, пусть и не слитной, но набравшей разгон конной лавы стало бы для них гибелью.

Увидев, как на них несётся ровная двойная шеренга тяжелых рыцарей с выставленными впёред длинными копьями, часть валлийцев попыталась убежать, но лишь натолкнулась на скачущих рядом товарищей. То подобие строя, что было у сборной солянки принцев, тут же смешалось, превращаясь в хаотичный клубок. Они, кажется, между собой даже драться начали. Безобразие прекратили рыцари Камелота, смявшие врагов, прошедшие сквозь них, как раскалённый нож сквозь нежную, отварную свинину.

Когда стало понятно, что с валлийцами покончено, Брандон приказал рыцарям отходить в тыл, тем самым, оставляя поле боя за врагом, что можно было счесть, как поражение. Многие были недовольны таким решением командира и требовали продолжить атаку. Но, в отличие от них, он не поддался общему куражу и трезво оценивал положение. Разгром дружин принцев, пусть и нанёс тяжелый удар по армии Дея, но говорить о каком-либо переломе было рано. Костяк в виде тяжелой ирландской пехоты всё еще оставался, и просто так, нахрапом его уничтожить было невозможно.

Необходимо было перегруппироваться и составить новый план атаки.

Рыцарь понимал, что даёт врагам время, которое они могут использовать с толком. Но и он собирался как следует подготовиться. Оставалось надеяться, что его приготовления будут толковее.

Пока в войске Камелота лечили раненых, высылали патрули для слежки за врагом, а командиры на их основе прорабатывали все возможные варианты следующего боя, сборная солянка под командованием Дея оставалась на месте. Валлийская чернь, которую ирландец умудрился собрать, как оказалось, была очень трудолюбива и за два дня построила на месте уже, кажется, бывшего общинного поля неплохие укрепления и ловушки. Острые колья, волчьи ямы, чеснок, разбросанные за пределами укреплений. Помимо этого, был вырыт довольно глубокий ров всё с теми же кольями и установлен три башни, на которых откуда-то появились скорпионы.

Позже Брандон узнал, что небольшой отряд ирландцев за эти дни посетил замок одного из покойных сторонников Дея и, не спрашивая разрешения, утащили имеющиеся у него осадные машины, которыми тот очень дорожил. Относился к ним не как инструментам войны, а как к предметам роскоши, дорогим игрушкам. И, несмотря на все посулы и предложения, отказался предоставить их ирландцам. Тогда Дей отступил, не став слишком уж явно посягать на имущество, пусть младшего, но всё же союзника.

А после побоища, устроенного рыцарями Камелота дружинам валлийских принцев, погиб и он сам, и почти все его войны. После этого Дей перестал чего-либо стесняться. Впрочем, Брандон не считал этот поступок хоть сколько-нибудь предосудительным. Суровая необходимость войны, он бы на месте ирландца поступил точно также.

Для их отряда такие укрепления были серьёзным препятствием, поэтому было решено не соваться туда вовсе. В конце концов, если враги сами себя посадили в такую прекрасную ловушку, грех было бы этим не воспользоваться. Разделив легкие силы на несколько мелких отрядов, Брандон приказал им, держась на расстоянии, уничтожать всех, кто будет пытать покинуть укреплённый лагерь Дея. Таким способом, рыцарь надеялся взять врагов измором, ну или вынудить их на новое сражение в поле.

Надежды Брандона, в целом, оправдались. Спустя две недели, когда армия Камелота так и не показалась на горизонте, а все обозы с провизией и отряды, посланные за ними, не вернулись, Дей попытался предпринять обманный манёвр. Под покровом ночи вывести из лагеря почти всех ирландцев, оставив валлийцев жечь огни и всячески изображать присутствие.

Вот только ничего у него не вышло. Валлийцы были тем, кто они есть, неорганизованным сбродом, который, стоило исчезнуть грозному пастуху с палкой, в виде бывших воинов Сендреда, почти сразу с шумом разбежался. Сбежали, разумеется, далеко не все, многие остались, но поднявшаяся суматоха не могла не насторожить конные патрули Камелота. Командир разведчиков, сир Лоренс, взял на себя ответственность и, прежде чем докладывать Брандону, решился разузнать всё "по горячим следам".

Были обнаружены ирландцы, идущие по проторенному маршруту в полной темноте и умудряющиеся не разбредаться в разные стороны. Как бы ни хотелось Брандону покончить, наконец, со всем этим, но затевать бой в ночи было бы откровенной глупостью.

Вместо этого он приказал сворачивать лагерь и выдвигаться вперёд, за ирландцами. Обогнув укрепления с горсткой валлийцев и ещё меньшим количеством ирландцев, армия Камелота снова устремилась в погоню.

Дей вёл своих воинов всю ночь, надеясь уйти, оторваться, выиграть время. Множество разведчиков погибло от арбалетных болтов, посылаемых из темноты на факелы, без которых вести преследование в безлунную ночь они не могли.

Однако с рассветом воины Брандона отыгрались за всё. Воины обеих армий устали и вымотались. Войско Камелота шло почти боевым порядком, готовое в любой момент ринуться на врага и вступить в бой. Ирландцы тоже, поняв, что оторваться у них не вышло, встали в свой любимый квадрат и медленно, задом, отступали, посылая в воинов Брандона арбалетные залпы, которые со временем всё редели и редели.

С рассветом диспозиция как врагов, так и союзников, стала полностью видна. Нужно было принимать решение, и Брандон, скрипя сердцем, его принял. Уставшие больше всех рыцари в тяжелых панцирях отъехали на полкилометра назад, там построились плотной шеренгой в четыре линии и, сначала рысцой, а затем галопом, набирая разгон, ринулись на монолитные порядки ирландцев. Прямо на копья пехотинцев, носивших почти такие же доспехи, как и они. Не столь дорогие и искусные, но тоже очень добротные и прочные.

Произошло столкновение, копья сломались, вышибая дух, проламывая черепа в шлемах, отбрасывая врагов. Рыцари, не медля, отбросили древки и обнажили мечи. Удар был страшен, три ряда тяжелой пехоты просто снесло, добрались до арбалетчиков в центре. Брандон был там, в самой гуще. Рубил и кромсал, его конь топтал копытами упавших.

Увы, как он и боялся, победить одним ударом тяжёлой конницы они не смогли. Смяв половину ирландского квадрата, рыцари завязли. Их начали ссаживать с коней ударами копий и, по возможности, находя слабые места в сочленениях, закалывать упавших длинными кинжалами. Стали гибнуть лошади, многим пришлось биться пешими. Ирландцы постепенно восстанавливали строй. Копейщики со всех сторон пробивались на передний край и вставали перед рыцарями. То и дело звучал ирландский рог, транслируя непонятные команды. Впрочем, не нужно знать, чтобы понимать, какие именно приказы отдаёт своим воинам Дей.

Когда перед рыцарями образовался более или менее плотный строй, и сражение замерло в неустойчивом равновесии, прозвучал рог Брандона. Легкие всадники, до того не вмешивающиеся в битву, обогнули вражеский строй сзади и принялись почти в упор закидывать ирландцев стрелами, целя, в основном, в центр, по арбалетчикам. Ведь те отвечали им. Куда более "жидкими", но всё ещё довольно опасными залпами. Тем не менее, в этой перестрелке ирландцы отчётливо проигрывали. Лучники делали куда более частые залпы, нежели ирландские стрелки, которых, к тому же, было просто меньше.

Долго это не продлилось, снова зазвучал рог Камелота и легкие всадники перестали осыпать ирландцев стрелами. Почти так же, как рыцари чуть ранее они отъехали от позиций врага, построились в плотную шеренгу и ринулись в бой. Пусть их кони не были столь же сильны, как у рыцарей, а доспехи не настолько крепки. Но этих всадников было намного больше, и в тот момент тоже представляли собой разогнавшуюся конную лаву.

Случись такая атака в самом начале ирландцы бы устояли и методично перемололи всю легкую конницу Камелота. Но после удара рыцарей, за считанные минуты уничтожившего больше трети всех воинов Дея, после получаса сражения всё с теми же рыцарями, убившими и продолжающими убивать их товарищей, порядки ирландцев не выдержали. Копейщиков просто смело, дело вновь дошло до арбалетчиков. И вот уж теперь они не ушли от предначертанной судьбы. Битва превратилась в бойню. Врагов резали, закалывали, но чаще просто топтали копытами. Из той тысячи беглецов выжили считанные десятки, и то, в основном, те, кто остался с валлийцами в укреплённом лагере на бывшем пшеничном поле. Уж очень злы были воины, уж слишком много крови у них попили ирландцы.

На следующее утро после той битвы Брандон проснулся с чётким знанием, что его ждут в Камелоте, и, что за выполненную работу его наградят. На месте армия простояла с неделю. Хоронили убитых, кому-то сколачивали на скорую руку гробы для транспортировки на Родину. Касалось это только рыцарей, простых воинов хоронили в общей могиле. Рядом рос большой старый дуб, на нём вырезали имена всех похороненных. Ирландцев же, без затей, просто сжигали. К тому же, нужно было позаботиться о раненых и собрать трофеи.

В Камелот они возвращались изрядно нагруженные, с огромным обозом. Уже в пути Воля сказала Брандону, что ему необходимо сделать после пересечения границы. Доехав с обозом до Спайвелла, относительно крупного форта, располагавшегося неподалеку от Лугудуна, рыцарь передал с рук на руки нагруженные трофеями телеги коменданту, получив взамен четыре тысячи монет в качестве выкупа. Эти деньги Брандон, как это было принято, раздал своим воинам. Кто-то получил больше, кто-то меньше. Отрядные казначеи ещё тогда, сразу после битвы оценивали стоимость трофеев и в соответствии с этим выдавали воинам расписки. В них указывалась сумма, которую должен он должен получить. Сколько ценностей сдал в общий котёл, столько и получил.

После раздачи денег его армия, как и он сам, была отпущена в бессрочное увольнение. Если нужда в них возникнут, их призовут, ну а пока они были сняты с довольствия. Брандон не был опечален, не считал, что его выбросили, наоборот, он с радостью отправился в родное имение.

Рыцарь не являлся истовым служакой, для которого вне армии жизни нет. У него была жена и две дочери. Он уже три года их не видел и хотел наконец-то вернуться домой. Согласно порядку, заведённому в королевстве еще с прадеда нынешнего монарха, рыцари служат всю жизнь, начиная со второго года после наступления совершеннолетия. И только на неделю в год им позволяют распоряжаться собственной жизнью. Впрочем, не всё так сурово, как кажется на первый взгляд. Большинство служат королю в гарнизонах близ своих имений. Что позволяет им, негласно, под видом той или иной служебной обязанности посещать дом и родных. Официально подобные вещи не поощряются, но по-настоящему все смотрят на такие нарушения порядка службы сквозь пальцы.

И только Брандону не повезло, мало того, что угодил служить на другой конец страны, так ещё и комендантом крепости был представитель рода, с которым у его семьи были очень сложные отношения. Один отбил у другого невесту вместе с приданным. Сын другого убил сына одного на поединке. Один в ответ напал на имение другого и поубивал множество его родных. Другой в порыве чувств зарезал одного прямо на королевском пиру. И так далее и тому подобное вот уже две сотни лет подряд. К настоящему моменту накал вражды уже изрядно поутих, прежнего кровавого смертоубийства уже никто не устраивал. Однако напакостить, при таком удобном случае, дело не только нужное, но и строго обязательное.

Вот и приходилось молодому Брандону на службе тяжелее всех. Ходил в патрули и воевал за десятерых, а получал меньше, чем за одного. Старые и нерасторопные служанки, самые маленькие и грязные покои, даже еду ему готовили отдельно из не самых свежих продуктов. Из-за чего у рыцаря регулярно приключались проблемы с желудком. Ну и, конечно же, как же без этого, постоянные придирки и недовольство командира, который был недоволен категорически любыми действиями Брандона. Этот гад не намного старше его самого никогда не выдавал ему полного жалования, урезая под теми или иными предлогами.

Дошло до того, что Брандону было намного милее проводить время в патрулях и рейдах, ночевать в сырых палатках, а то и, вовсе, на голой земле, прикрываясь лишь плащом. Там, по крайней мере, ему никто не грозил судом и казнью за очередной, надуманный проступок. Естественно, ни о каких послаблениях и, уж тем более, поездках домой под видом служебных обязанностей речи не шло.

Рыцарь уже подумывал о том, чтобы убить коменданта, а то события полным ходом шли к тому, что его таки подведут под суд. Или под гибель во время исполнения служебного долга. Умирать Брандон, понятное дело, не хотел, вот и подумывал о кардинальном решении всех своих проблем.

Однако марать руки об эту сволочь ему не пришлось. В королевство вторгся Сендред. Львиная доля всех воинов и рыцарей оказалась в Камелоте. В том числе и Брандон. Там он проявил себя с самой лучшей стороны, сумев не только выжить,но и сохранить свой отряд в самой гуще боя. А затем успешно рубить повылазивших из могил мертвецов.

Многие тогда поддались страху и отчаянию, но не Брандон. Он сумел призвать воинов к порядку и, воодушевляя личным примером, удерживал важный участок на западной части стены. Сзади, из города перли скелеты, а снаружи, по штурмовым лестницам карабкались ирландцы. Так он успешно оборонялся и от тех, и от других.

После Великой Осады лично принц Артур повысил его в звании, сделав командующим и отправив на охоту за остатками армии Сендреда.

Целый год отпуска был настоящим подарком для любого рыцаря, поэтому домой Брандон вернулся радостный и немного ошалелый. Увы, это состояние быстро прошло, стоило ему распахнуть двери обеденного зала. За столом собралась вся семья. Дочери, которых он сразу узнал, ибо они были очень похожи на его сестру, жена, восседающая во главе стола и какой-то негодяй недвусмысленно целующий супругу Брандона.

На несколько секунд воцарилась звенящая тишина. Жена увидела его, воззрившись испуганными, широко распахнутыми глазами. Дочери смотрели на него с интересом и неумением. Последний раз рыцарь видел их, когда им было месяц от роду, они попросту не узнали родного отца. Ну а мужчина, судя по всему, пользующий хозяйку поместья, смотрел на Брандона, словно на незваного гостя, с возмущенным удивлением.

Если бы этот негодяй испугался точно так же, как неверная жена, дальнейшего бы не произошло. Рыцарь бы ударил его, возможно, повалил бы на землю и пересчитал рёбра кованными сапогами, а потом выгнал взашей, хорошенько выпил и успокоился. Вместо этого перед глазами Брандона встала кровавая пелена. С рыком, которому позавидовал бы любой хищный зверь, он обнажил меч и бросился на негодяя, спавшего с его женой.

Всё произошло стремительно, секунда, и вот негодяй уже захлёбывается кровью, а клинок торчит у него из шеи. Мгновение, и голова его падает на стол, а из шеи выплёскивается кровавый фонтан. Однозначно, это совершенно не то зрелище, которое должны были видеть его дочери, но тогда Брандон не думал об этом. Он вообще почти ни о чём не думал.

Крик девочек и их матери спустя секунду огласил всё вокруг. Дальнейшее иначе, как кошмарным сном, назвать трудно. Жена рыдала, проклиная мужа и обнимая запачканный кровью труп любовника. Из-за чего сама вымазалась в ней. Девочки от страха спрятались под стол, тихо рыдая, стараясь не привлекать к себе внимание, а то и их этот страшный дядя убьёт. И только слуги молчали, испуганно вжимаясь в стену.

После убийства гнев Брандона поутих, и он вернул себе способность здраво соображать. Найдя взглядом пожилую няню, которую он лично нанимал несколько лет назад, ещё до рождения детей, рыцарь приказал ей увести девочек и успокоить их. Всех остальных тоже отослал прочь, закрыв все двери ставнями. Так они и остались втроём, Брандон, его жена и мёртвое тело её любовника.

— Ты... ты чудовище,.. ненавижу... всхлип... ненавижу тебя! — обратив на него глаза полные слёз, воскликну женщина, на которой он когда-то женился.

— Скажи мне... дорогая, неужели ты и вправду потеряла всякий стыд? Как ты могла... Мы и правда долго не виделись, тебе было холодно одной, в супружеской постели. Ничего удивительного, что ты нашла того, кто "согрел" тебя. Но как ты могла привести его сюда?! Посадить рядом с собой, выставляя свою натуру напоказ! Как могла так меня опозорить?! Пока я проливал кровь, терпел лишение во имя короля, слал тебе подарки и золото, ты смеялась на до мной! — с каждым словом рыцарь всё больше и больше и распалялся. Гнев возвращался, вновь грозя заставить совершить нечто ужасное.

— Всхлип... я люб... любила его! А ты... чудовище! — прокричав последнее слово, жена схватила нож и бросилась на мужа.

— Любовь, дорогая моя, зла, меня вот тоже угораздило полюбить шлюху, — вкрадчиво и спокойно, но очень зло сообщил женщине Брандон, вырывая у неё нож и хватая за руки. Ибо, даже лишившись оружия, она изо всех сил старалась причинить ему вред.

В общем, долгожданное возвращение домой не задалось с самого начала. И если с дочерьми Брандон всё же смог более или менее наладить отношения. А это было ой как непросто, учитывая, что поначалу девочки от отца шарахались. К счастью, жена проводила с ними не слишком много времени, передоверив их воспитание слугам. Рыцарю удалось через ту самую няню, которая, в основном, и занималась девочкам, наладить с ними контакт.

Вообще, за всё время пребывания дома Брандон проводил с дочерями большую часть времени. Возил их на охоты, просто на прогулки, рассказывал сказки или просто армейские байки. Те из них, которые можно слушать детям. Собственноручно вырезал им множество разнообразных фигурок воинов и играл с ними этими фигурками. Понимая, что уедет и неизвестно когда вернётся, он хотел, чтобы дети сохраняли о нём добрую память.

Если бы не девочки, Брандон, наверное, спился бы и окончательно озверел. Ведь с женой у него всё было очень плохо. После произошедшего ни о какой нормальной семейной жизни между ними и речи не шло. Рыцарь не мог простить жене не измену даже, а то, что она этого совершенно не стеснялась, ведя себя, как последняя потаскуха. От слуг он узнал, кем был любовник его благоверной, и что творилось в поместье в отсутствии хозяина.

А был любовник сыном лорда-сеньора, под властью которого находилась земля Брандона. В тот момент сиятельный отец не слишком сиятельного сына находился при смерти. Любовник жены был единственным наследником и собирался вот-вот стать полноправным хозяином в родовом замке.

Что-либо говорить или грозить карами тогда было уже поздно, слухи уже расползлись по окрестности, и их проникновение в замок сеньора было вопросом ближайшего времени, если не свершившемся фактом.

Брандон думал, что же ему делать, заснув с тяжёлыми думами и проснувшись с чётким знанием. Владыка снова дал ему знание. О замке сеньора, о его устройстве, о том, что там происходит. И о том, что будет в скором времени происходить. А также дал знание, что надо сделать. Он хотел, чтобы рыцарь пришёл в замок сеньора спустя четыре дня и убил всех знатных родственников покойного лорда, а также кастеляна и всех значимых воинов дружины. После чего Брандон должен объявить себя новым лордом и делать то, что будет способствовать благу для этой земли, а не просто драть с крестьян налоги на собственные нужды.

В том, что у него всё получиться в одиночку, он тоже знал, ощущая в себе ту силу, которую дал ему Владыка. Рыцарь стал быстрее и сильнее, начал видеть и замечать куда больше. Например, ему ничего не стоило разглядеть во всех подробностях муху, на крыше конюшни, стоя, при этом, у окна спальни. А ещё Брандон мог излечиться почти от любой раны. Правда, после этого он начинал ощущать огромное опустошение, усталость и дикий голод.

В назначенный Владыкой день рыцарь отправился в замок сеньора. Глядя на его алый плащ с королевским гербом и доспехи, стража пропустила Брандона внутрь. Тех, кого нужно убить, рыцарь знал в лицо и, как же ему повезло, что большая часть из них находилась тогда в одном месте. В торжественном зале, где покойный лорд принимал просителей, важных гостей и закатывал пиры. В тот момент там собралось с полсотни человек, претендующие на наследство родственники и их слуги.

Церемонимейстер объявил Брандона, тот молча зашёл, также молча обнажил меч и бросился на ближайшего дворянина. Голова полетела с плеч, никто ещё не понял, что происходит, а рыцарь уже отрубил руку стоящему рядом воину.

До того, как присутствующие осознали, что по их душу пришёл убийца, Брандон успел завалить троих, двое из которых были простыми боевыми слугами. Очнувшись вся та людская масса обрушилась на рыцаря. Среди собравшихся дворян все знали, с какой стороны браться за меч, поэтому нападали на него умело, не скучиваясь и не мешая друг другу. Если бы не скорость, помогавшая ускользать от самых опасных ударов и скакать по залу, делая стремительные выпады, и не сила, благодаря которой он разбивал щиты с одного раза наносил страшные рубящие удары, его бы, в конце концов, убили. Не может один человек, пусть и в самых лучших доспехах, справиться с десятками, пусть и без какой-либо нательной защиты.

Когда врагов осталось меньше десятка, а разрубленные, залитые кровью тела заполонили весь зал, выжившие попытались убежать. Двери то все были открыты. В общем "веселье" успела принять и стража. Их Брандон, в отличие от остальных, старался не убивать и не калечить, держа в голове, что совсем скоро эти воины будут служить ему.

Бегство оказалось целиком и полностью неудачным, рыцарь был быстр не только в бою, ногами он передвигал тоже весьма споро. К счастью, когда резня закончилась, уставшему Брандону не пришлось ходить по всему замку и искать попрятавшихся слуг. Некоторые из них вообще сбежали, куда подальше.

Прибыл отряд из самого Камелота во главе с посланником, у которого было письмо, заверенное монаршей печатью. В нём говорилось, что отныне Брандон становится наследным владетелем данной сеньории. Это письмо было предъявлено всем обитателям замка. После чего посланник объехал окрестности, чтобы донести весть до всех. Часть приехавшего отряда поступила в полное распоряжение рыцаря, став костяком новой лордской дружины.

Брандон вместе с семьёй и наиболее близкими слугами переселился в замок, ставший новым родовым имением. Как ни странно, обязанностей и дел у него сильно не прибавилось. Обо всем, что он должен сделать в качестве лорда, рыцарю дал знать Владыка. Необходимые действия были разложены в его разуме необычайно подробно. И Брандон следовал указаниям в точности. Благодаря этому, как ни странно, у него сильно прибавилось свободного времени. Просто, когда точно знаешь, что, как и в какой последовательности нужно сделать, ты неожиданно понимаешь, что можешь распоряжаться своей жизнью в очень широких пределах.

Рыцарь всё также возился с дочерьми, старался не убить жену, чуть ли не каждым взглядом выражавшую ему свою ненависть, тренировался, чтоб за время отпуска не потерять форму, ну и по-тихому щупал служанок в неположенных для этого местах. С женой после всего находиться в одном ложе было противно и горько, не говоря уж о том, чтобы исполнять супружеский долг. Вот и выплёскивал здоровый мужчина страсть, с кем мог.

Первое, что сделал Брандон, будучи лордом, это заключил договор с крестьянскими общинами, находящимися непосредственно под его властью. В обмен на существенное снижение постоянного оброка землепашцы обязались купить железные орудия, лошадей, коров и свиней для себя, а также оплатить вскладчину, напополам с лордом, постройку трёх водяных мельниц в общее пользование.

Долго ли, коротко ли, но спустя два месяца всё, что надо, было построено, а скот и новые орудия уже были у крестьян. Как докладывали его воины, каждую неделю ездившие по окрестностям и наблюдавшие за тем, чтобы всё полученное шло в дело. Крестьяне ведь могли чисто из суеверий или какого-то своего упрямства продолжать работать своими старыми орудиями, а скот забить на мясо. Увы, подозрения Брандона и предостережения Владыки оказались не беспочвенными. Многие решили, что, купив орудия и скот, попросту откупились от оброка, дальнейшее использование все этого их совсем не волновало. Зачем напрягать и что-то менять, если и так всё более или менее работает. То, что собранного в лучшие года урожая едва-едва хватало на то, чтобы есть более или менее досыта, они считали абсолютно нормальным, не представляя себе иного. И даже когда им в руки буквально суют вещи, способные обеспечить им лучшую жизнь, они отворачиваются, не желая воспользоваться ими пользоваться, чтобы не нарушить уже устоявшийся уклад жизни.

Для Брандона подобное было настолько дико, что он чуть было не приказал своим воинам насильно вправлять крестьянам мозги, а за упрямство нещадно сечь. На его земле живут не бесправные сервы, а свободные арендаторы, у которых вообще-то есть права, и так обращаться с ними мало того, что не принято, так ещё противоречит законам королевства. Так что можно представить всю степень бешенства, которую испытал тогда рыцарь.

Однако Владыка удержал его от такого приказа, предложив куда более мирный способ решения данной проблемы. К счастью, не все крестьяне были столь упрямы в своём консерватизме. Многие из них всё-таки умели видеть выгоду, мыслили в более практическом ключе и не боялись перемен. Этими-то землепашцами и занялся Брандон. Переселил на пустующие земли, помог обустроиться, отдал почти весь купленный инвентарь вместе со скотом и тремя мельницами, а также на пять лет освободил от оброка вообще.

К концу зимы в замок приехал весьма интересный и, во многом, странный человек. О нём и о его прибытии рыцаря заранее предупредил Владыка. Пришелец имел довольно странный, на взгляд Брандона, род занятий. Советник по земледелию. Что это вообще такое? Оказалось, Гордон, как его звали, знал почти всё о почве, о том, какой она может быть. Разбирался в пищевых сортах растений. Мог рассказать о том, что и где лучше выращивать. А главное, как обрабатывать поля с тем, чтобы получить на выходе больше урожая.

Брандон неожиданно открыл для себя целый новый мир, не подозревая, что простое пахание земли на самом деле такая сложная и многогранная вещь. Следуя заветам Владыки, рыцарь всячески прислушивался к Гордону, помогая ему, как он сам выражался, "наводить агрокультурную революцию в этом царстве серости и отсталости".

К сожалению, увидеть результат своих усилий Брандон сможет, в лучшем случае, спустя несколько лет. Отпуск кончился, он вновь стал рыцарем на службе у короля. Более того, вскоре должна была начаться война. Владыка не давал ему знаний о грядущем, но и он сам был способен самостоятельно мыслить. Всё это время Брандон не на острове жил, до него доходили разные интересные и пугающие слухи. Да некоторые королевские приказы тоже недвусмысленно намекали на то, каким будет ближайшее будущее.

В частности, отряд воинов вместе с парой рыцарей, явившихся к нему незадолго до окончание годового отпуска. Они привезли королевский приказ, согласно которому Брандон, как владетельный лорд, обязан предоставить рекрутов с каждых десяти крестьянских домов на его земле. Обычное дело, если намечается какая-то серьёзная заварушка. Да и введение военного налога об этом же говорило.

Оставив на хозяйстве старого управляющего, служившего ещё его отцу, и Гордона, рыцарь отправился навстречу судьбе. Жене после случившегося он не доверял вовсе, поэтому строго настрого приказал верным людям пристально за ней следить и не допускать к управлению сеньории ни в коем случае.

Догадки Брандона не обманули. К войне и вправду готовились и готовились очень серьёзно. Была собрана колоссальная по меркам Камелота и большая по меркам Альбиона армия. Двадцать пять тысяч мечей, топоров, копий, луков и арбалетов. А еще с сотню больших и малых осадных машин, катапульт, требушетов, баллист и скорпионов. Это была армия для завоевания королевств. Давно уже Камелот не видел ничего подобного. Кажется, король Утер не собирал ничего подобного и в лучшие свои годы. А уж сейчас, после череды неудачных войн и врага, сумевшего взять в осаду столицу и только невероятным чудом её не взявшим. Казалось, военная слава королевства постепенно уходит в прошлое.

Но, внезапно, такая огромная армия, это приятно удивило Брандона. Впрочем, а Утер ли собирал это войско? В последний год он редко появлялся вне стен королевского замка, вместо него везде, где только можно, был Артур. Ходили и ходят слухи, что король сильно болен, почти что при смерти. Камелотом же по-настоящему правит именно принц.

После небольшого перерыва Брандон вновь стал регулярно "слышать" Владыку. Тот давал ему знания, как раз, о том, как нужно вести себя с воинами. Что дисциплина в армии излишне строгая. Подавляет рядовых воинов, которые тоже люди и достойны того, чтобы быть рыцарями. Подобные знания приходили к нему постепенно, медленно, но верно меняя его взгляд на очень многие вещи.

Весть о том, что врагом Камелота в предстоящей войне будет Мерсия, практически не удивила Брандона. Это лишь подтвердило и так имеющиеся догадки. Бывшая вассальная провинция, а ныне, независимое государство была самой большой проблемой королевства на протяжении четырёх десятилетий. Схожая по укладу, занимающая плодородные и богатые земли, да еще перекрывшая Камелоту прямой доступ к морской торговле. Такая же сильная страна, находящаяся под властью одного правителя. Регулярная армия, крепкое хозяйство, дающее стабильно большой прибыток в казну, и множество лично преданных лорду Мерсии рыцарей. Всё это делало бывшую провинцию Камелота его же зеркальным отражением, справиться с которым было не просто сложно, а почти невозможно.

Войны этих двух стран неизменно происходили почти по одному и тому же лекалу. Король Камелота вторгается в Мерсию. Лорд Мерсии поднимает армию и встречает вражеское войско в открытом сражении, в ходе которого обе стороны несут большие потери. В зависимости от того, кто потерял больше и был вынужден отступить, в войне определяется проигравший и победитель. Дальше начинает долгий процесс переговоров, в ходе него стороны торгуются, стараясь выбить из противника побольше, а самим потерять меньше.

И не было ничего удивительного в том, что король предпринял очередной поход в Мерсию. Самому Брандону доверили куда больший отряд, нежели в прошлый раз. Полторы тысячи тяжёлых рыцарей, пять сотен легких всадников и три тысячи драгун. Последнее было совершенно новой концепцией в военном деле. Воины, добирающиеся до поля боя на лошадях, а затем бьются в пешем строю. Рыцарю подобное казалось странным и нелепым. Есть конница, и есть пехота. Зачем нужно смешивать эти два рода войск? Ведь понятно же, что "третья сестра" станет уродливым подобием того и другого.

Тем не менее, несмотря на личное мнение, Брандону пришлось командовать отрядом драгун. Правда, он не совсем понимал, что с ними делать. К счастью, по этому вопросу ему всё-таки дали разъяснение. И не Владыка, как это было раньше, начиная со времён Великой Осады, а на военном совете. Смешно, но, будучи одним из самых старших командиров, Брандон оказался там впервые.

Произошло это накануне вторжения, в лагере королевского отряда. Семь облечённых властью, суровых рыцарей собрались в большом, красном шатре. Сидя за большим столом, на котором была вырезана карта Мерсии. С лесами, дорогами, полями, городами, крепостями, крупными деревнями, реками. Были даже выделены возвышенности и низины. А помимо этого стояли красиво и очень детально вырезанные фигурки воинов, отображавшие реальное расположение войск на карте Мерсии. Брандону было страшно представить, сколько времени, сил и золота было вложено в изготовление это произведение искусства, каковым, безусловно, являлся тот резной стол.

Семь рыцарей сидели за этим круглым столом, а кроме них там была ещё молодая девица с копной чёрных волос и в "домашнем" варианте мужского платья, без котты, в одной лишь камизе. Леди Моргана, воспитанница короля и с недавнего времени владелица самого богатого домена. Она могла позволить себе одеваться, во что угодно. Рядом же с ней сидел не король и даже не принц, а неизвестный доселе Брандону молодой мужчина. Одет он был примерно так же, как присутствовавшие там рыцари. То есть, в стёганный дублет с красной коттой поверх. Движения выдавали в нём опытного воина, да и фигура была не обделена некоторой статью. Силачом, как прославленного сира Персиваля, его назвать было сложно, но сила в нём определённо имелась.

Брандон даже мог принять этого мужчину за такого же, как он, молодого рыцаря, недавно выдвинувшегося наверх за счёт проявленной доблести и находящегося в особом фаворе у леди Морганы, но решить так мешала одна важная деталь. А именно, отсутствие даже намёка на личный герб. Ни в одежде, ни в украшениях, ни даже на оружии. Кто же это тогда? Почему на высшем военном совете нет тех, кто и должен вести армию в бой? Вместо них девица и кто-то вообще непонятный.

Впрочем, долго гадать Брандону не пришлось, как только этот непонятный мужчина заговорил, рыцарь ощутил, как в его разум проникает уже знакомая воля Владыки, дополняя и шире раскрывая сказанное. Произнесённое дублировались образами и мысленными концепциями, которые очень сложно облечь в слова. В числе прочего, было "сказано" и про драгун, что было особенно ценно для рыцаря. Только у него они были.

После того совета армия, разделившись на три неравные части перешла границу. Шестнадцать тысяч пехоты и конницы вместе с осадными машинами двинулись но заранее определённому маршруту, проходящему через все крупные города Мерсии и заканчивающемуся у столицы. Четыре тысячи, куда входили три с половиной тысячи легких всадников и пять сотен рыцарей, отправились "гулять" по просторам страны, отвлекая на себя внимание лордов и рыцарей Мерсии. Третью же часть армии доверили Брандону, отдав ему практически всю тяжёлую конницу с задачей разгромить вражескую армию.

Не зная всей подоплёки, такой приказ может показаться глупостью. Но Владыка, чей облик был Брандону теперь известен, "рассказал" о магах, магии и о той грандиозной иллюзии, в которую они ввергнут Байярда и его войско.

Получая регулярные "послания", рыцарь с неделю вёл свой отряд к вражеской армии, а затем сопровождал её на расстоянии. Три дня назад армия Мерсии выстроилась холмистом лугу, неподалёку от одной довольно крупной деревни, почти города, только без нормальных стен. Выстроилась и начала биться сама с собой.

Владыка рассчитывал на то, что такая битва продлится половину дня и унесёт с собой жизни, как минимум, трети воинов, появится много раненых, а о единстве оставшихся не будет идти и речи. После чего Брандон нападёт на них и с помощью ударной мощи рыцарей сокрушит окончательно. Однако вышло всё не совсем так. Маги Байярда смогли разрушить иллюзию, потери оказались не такими большими, а дезорганизация не настолько полной. Тем не менее, удар по мерсийской армии был нанесён значительный, и Брандон с имеющимися силами вполне способен уничтожить вражеское войско. Особенно, после того, как Байярд со своей гвардией умчался в Оукстон.

К сожалению, после того, как маги перестали поддерживать иллюзию и спешно покинули округу, Владыка перестал сообщать ему о том, что происходит в мерсийском войске, и Брандону пришлось узнавать сведения по старинке. С помощью разведки и допроса пленников.

Вот и сейчас воины привезли очередных мерсийцев для допроса. Позвав воина, сторожившего шатёр, рыцарь отослал его к палачу с устным разрешением на пытки.

* * *

Араун спал крепким, тяжелым сном, словно больной, которому суждено вскоре умереть. В редкие проблески бодрствования он не сильно отличался от спящего. Не способный встать со своего трона, не в силах даже поднять веки. Держат его от полного растворения в вихрях небытия лишь души смертных, которых он когда-то забрал в свой мир. Их вера позволяет ему и его владениям существовать, но и только.

Знал бы Араун раньше, что смертные отвернутся от него и начнут приносить жертвы другим богам, брал бы к себе всех, кого мог, а не только самых, по его мнению, достойных. Тогда это казалось невозможным. Повелитель Смерти, хозяин Загробного Мира, которому поклонялись сотни тысяч, миллионы смертных. Такое положение дел казалось незыблемым.

Он почти не обращал внимание на войны смертных, считая, что бы ни происходило, его это не касается. Разве что появится очередной достойный смертный, которому будет позволено вечно пировать в его владениях, предаваясь всевозможным удовольствиям.

Как беспечен и слеп он был. Отток верующих Араун заметил не сразу. Подумаешь, иноземные захватчики, что поклоняются совсем иным богам, разрушили несколько городов, жителей истребили или поработили, а на их место поселили своих соотечественников, понастроивших красивые и величественные храмы в честь своего пантеона. Подумаешь, чуть-чуть уменьшился поток силы. Верующих по-прежнему много, в городах ведь живёт лишь малая часть, остальные пашут землю, и плевать хотели на новых богов. Подумаешь, римляне пришли и на острова.

И так продолжалось до тех пор, пока ручеёк силы не стал совсем уж тонким. Арауну волей-неволей пришлось что-то делать, и он попытался. Сначала сам, а затем вместе с бывшими друзьями и подругами. Когда-то давно они все были людьми, шли к одной цели, к могуществу и процветанию. Достигнув первого как-то слишком быстро забыли о втором, да и дружбе тоже. На место ей пришли зависть, соперничество, а то и откровенная вражда. Тысячи лет они упивались могуществом и властью, забыв, что может быть как-то иначе.

И вот, теряя паству и самую свою суть, они вновь объединились, чтобы вернуть всё на круги своя. Но проиграли. Куда более могущественные отражения низвергли их окончательно. Большая часть погибла, меньшая смогла сбежать в мир смертных и побирается теперь с жалкими остатками магии. Арауну повезло больше остальных, у него есть души, которые продолжают подпитывать его. И, время от времени, его жрецы ложатся на алтарь во имя своего Повелителя. Добровольно отданные жизни чародеев частично компенсировали количество качеством, позволяя хозяину Анунна, пусть и медленно, но копить силы и готовиться к отмщению.

Вот и сейчас, сквозь сон, Араун ощутил, как в него льётся чистейшая духовная сила. Это моментально пробудило древнего гэлльского бога. Привычное и уже опостылевшее своей горечью окружение в виде пустого пиршественного стола, сгнившей и засохшей еды, в которой копошились мухи и черви, а также крон мёртвых деревьев, нависавших над всем этим, интересовало его так, что он даже глаза открывать не стал, обратив взор внутрь себя, на силу, что продолжала литься. В этот раз ему посветили не одну жертву, а целых пять. Но, помимо силы, его последователи отправили зов, они желали, чтоб он явился им.

И Араун откликнулся. Пять чародеев, добровольно отдавших ему души — дар поистине великолепный. Ухватившись за этот зов, как моряк за канат, он прыгнул туда, откуда тот "раздавался".

Миг, и древний бог оказывается среди каменных руин древнего храма. Его не разрушали, он обветшал, люди покинули это место, у оставшихся же не было сил, чтобы содержать столь грандиозное сооружение в прежнем великолепии. Золото, серебро и даже стекло растащили, дерево сгнило и осыпалось трухой, остался лишь камень, да алтарь с крохами божественной силы.

Перед алтарём стояло больше десятка мужчин и женщин с характерными татуировками служителей гэлльского пантеона на лице. Здесь были, как жрецы хозяина Анунна, так и последователи его "друзей". Жалкие глупцы, продолжающие молиться тем, кто никогда им уже не ответит. Араун испытал раздражение и застарелую боль, которые захотел тут же выплеснуть на этих жалких смертных. Однако ему пришлось смирить нрав, не в том он был положении, чтобы собственными руками убивать своих союзников. Это в прежние времена можно было прихлопнуть пару букашек под настроение...

Явился он смертным в своём излюбленном виде. Как закутанная в плащ с головы до пят фигура с клубящимся из-под капюшона зелёным туманом и ветвистыми оленьими рогами. При виде бога все жрецы тут же упали на колени. Тот, что стоял ближе всех, чуть впереди остальных поднял голову и заговорил.

Но Арауну было наплевать на звуки, исторгаемые изо рта этого человека, коснувшись разума служителя, он без труда узнал обо всём, что тот хотел поведать и что пытался скрыть. Впрочем, жалкие секретики жреца не были хоть сколько-нибудь значимыми и не стоили упоминания. Он был верен своему господину, и это главное.

По-настоящему важное заключалось в том, что последователей культа истинных богов и сам культ истребляют. Началось все меньше двадцати лет назад, когда один из смертных владык возненавидел всех одарённых силой и принялся их убивать, не делая меж ними никакого различия. Тогда его последователям удалось не только выжить, но и неплохо пополнить ряды. Уничтожаемые мелкие общины, цеха или даже одиночки, объединялись вокруг более сильных и богатых собратьев. Пережив первые годы дикой охоты и забрав в свои убежища всех, кого только можно, его жрецы стали готовиться к мести, а затем предпринимать одну попытку за другой.

Этот момент показался Арауну весьма странным и тревожащим. Ни одна попытка не увенчалась успехом. Им противостоял очень могущественный маг, Эмрис. Но это было не настоящее имя, а лишь прозвище, дарованное Судьбой и по-своему понятое друидами. Друиды...

Лишь одна мысль об этих безвольных червяках рождала в нём жгучую ненависть. Дагда, один из бывших друзей, выживший и практически потерявший божественную силу. Он всегда был мягкотелым слизняком, но после падения эта его черта превратилась в настоящее безумие, которое Дагда привил своим почитателям, отдав последние крохи силы лишь на то, чтобы дать им врождённое "миролюбие". После этого бывший друг прожил среди них жалкие сорок лет, и умер, как простой смертный. Дагда не боролся, не пытался сделать хоть что-то, а просто сложил лапки, как побитый щенок, превратив в таких же побитых щенков свою паству.

Друиды были для Арауна чудовищным извращением и больными тварями, которых следовало истребить. Тем не менее, сам он к этому руку ни за что бы не приложил. Ему хотелось, чтобы это сделали те, на милость кого Дагда в своё время и положился. Римляне или искажённые ими гэллы. Пусть бывший друг был уже давно мёртв, и всего этого не увидит. Тем не менее, его жалкое наследие должно обратиться в прах из-за собственной никчёмности и глупости. Новости о том, что от этого смертного безумца пострадали и друиды, наполнили сердце Арауна злорадным удовлетворением.

Последняя попытка последователей истинных богов уничтожить враждебного им короля чуть было не увенчалась успехом. Договор с вождём, чтящим традиции своего народа и имеющим за собой тысячи воинов, шпион в окружении безумца и использование артефакта, созданного когда-то самим Арауном.

Однако и здесь они потерпели неудачу. Тот, чью память он читал, был там, у стен... Камелота, и видел... многое. То, что вызвало у этого жреца животный ужас, вызвало у Арауна отчётливое беспокойство. Он знал, что им противостояло. Смертный, ставший высшим существом, но ещё не переродившийся в бога. Сотни лет он с друзьями ходил по земле, сражались, царствовали, вели народы, совершали подвиги, будучи такими, уже не людьми, но ещё не богами.

Просто так подобные существа не появляются. Смертный, даже имея великую силу, никогда не перешагнёт рубеж, отделяющий низшего раба плоти от высшего, могущественного духа, с лёгкостью повелевающего материей. По крайней мере, без посторонней помощи.

Очень давно, тысячи лет назад, они были избраны из рода людского Siaeth"Tir, великими учителями, постигшими все тайны мироздания. Тогда высокие и прекрасные существа с длинными острыми ушами и глазами, что излучали яркий синий свет, казались юношам и девушкам настоящими богами. Их дома, одежды, сама жизнь и природа вокруг были настолько за гранью понимания молодых людей, что ничего другого они и подумать не могли.

Постепенно, находясь среди Siaeth"Tir, постигая тайны магии, к ним приходило понимание всех тех чудес, которыми их учителя повелевали. Большую часть мудрости высших существ они так и не постигли. Но благоговение перед магией и учителями молодые люди больше не испытывали. Уважение и преклонение перед мудростью сумевших обуздать эту силу, да. Благодарность за то, что показали и научили столь многому, тоже да. Но почитать Siaeth"Tir богами избранные от рода людского перестали.

Но в один момент их обучение закончилось, и они оказались предоставлены сами себе. Все Siaeth"Tir просто исчезли без следа. На месте городов, вдруг, появились поля, леса и реки без какого-либо намёка на то, что там когда стояли величественные и причудливые сооружения. Ни руин, ни фундамента, даже следов на земле и тех не осталось.

После жизни среди высших существ, их прекрасных чистых домов, чудесной музыки, вкуснейших плодов, что росли в многочисленных садах, после необычайно красочных историй, которые можно было в буквальном лицезреть с помощью магических кристаллов, после... В общем, после благоденствия и красоты оказаться среди самых обычных людей, живущих, в лучшем случае, в хижинах из брёвен, а то и в кожаных юртах, вынужденных охотиться и пахать землю, чтобы не умереть с голода. Причём, порой, даже этих усилий было недостаточно. Холодная зима, сухое лето, вот и нет почти урожая, а значит некоторые следующую зиму не переживут. Не говоря уже о грязи, фекалиях и гнили, которыми частенько пахло рядом с людскими поселениями. Да и жили они, в лучшем случае, по сорок лет. Тогда как Араун и его друзья жили среди Siaeth"Tir больше двух веков и считались по их меркам только-только вышедшими из детского возраста. За все эти годы они начисто забыли, как живут их сородичи, и вынужденное возвращение к ним не вызывало у воспитанников высших существ никаких положительных эмоций. Не говоря уже горечи от потери тех, кого они считали друзьями, родителями и наставникам.

Поначалу они, как только могли, искали учителей, скитаясь по свету и даже забредая на иные планы бытия. Но находили лишь слабые отголоски следов, понять которые им не хватало ни сил, ни умений. Смириться с потерей было очень сложно, но постепенно им это удалось. К тому же, в новой жизни были и положительные стороны. Неожиданно оказалось, что в глазах своих сородичей они почти что боги. Вечно молодые, красивые, сильные, быстрые, неубиваемые и повелевающие силами природы.

Построив себе заповедный город по образу и подобию Siaeth"Tir, Араун с друзьями поначалу жили там одни. Но вскоре им стало скучно, они поселили там людей и стали преподавать им культуру и мудрость своих учителей. В силу своего знания и понимания. Кое-что на этом поприще им даже удалось. Сородичи, которых избранники Siaeth"Tir приютили, относились к ним так же, как они, давным-давно, к своим учителям.

Со временем, такая жизнь, спокойная и размеренная, надоела им, и они стали покидать город. Кто-то уходил и не возвращался, кто-то уходил и возвращался очень редко, а кто-то отлучался ненадолго. Ученики высших существ разбрелись по свету, становясь вождями и мудрецами, уважаемыми ремесленниками и лукавыми пройдохами, беспечными балагурами и кровожадными воинами. Каждый развлекался, как мог. О них слагали легенды, сочиняли мифы, им молились и даже приносили жертвы.

Спустя примерно шесть сотен лет такой жизни, они стали замечать изменения в себе. Прожитые года прибавляли им сил, но в какой-то момент их могущество стало расти как-то слишком быстро. Сила начала буквально захлёстывать их. И это была не привычная уже сила магии, а энергия духа. Будто великое множество сущностей непрерывно отщипывают от себя малые частицы и передают их ученикам Siaeth"Tir. Учителя умели работать с духовным началом, но им они это знание не передали. То ли изначально не хотели, то ли просто не успели.

Начав пользоваться новым видом энергии так же, как и магией, они открыли для себя множество новых возможностей. Частицами духа управлять было куда проще, они требовали намного меньше мысленных усилий, и эффект от их применения был куда сильнее. Ученики высших существ почти сразу стали пользоваться исключительно духовной энергией. А поняв, что исходит эта сила от веры сотен тысяч смертных, начали целенаправленно создавать культы в свою честь.

Но чем больше они использовали силу духа, тем сильнее менялись. Гордость начала превращаться в гордыню, жажда развития и знаний превратились в жажду силы и власти, дружба во вражду, зависть и ревность. Доброта стала показным лицемерием. Осознание собственного превосходства над остальными людьми переменилось в эгоизм и презрение к "смертным".

Пользуясь энергией духа, которая, вместе с частицами духа, несла в себе отголоски эмоций и образы, они изменили свою суть, став такими, какими их представляли себе многочисленные верующие. Они по-прежнему могли управлять магией, но в их душах уже не было для неё места. Пользуясь энергией духа, Араун и его друзья убили в себе магическое начало. Без постоянного притока веры они уже были обречены на смерть, вернее, на полное исчезновение. Пути назад уже не было.

Ученики Siaeth"Tir всё прекрасно осознавали, и то, какую страшную ошибку совершили и то, что превратились в жалкие подобия самих себя, но остановиться уже не могли. Сама их новая суть, эгоистичная и себялюбивая не давала им прекратить своё существование или же стать смертными, избавившись от силы, что была дарована им верой множества людей. Подобная же участь, увы, коснулась не только Арауна с друзьями, но и почти всех жителей города, который они построили. Для обычных людей они тоже были богами, пусть и младшими. Избранники высших существ обучили их магии, а затем, вместе с ними же перешли на энергию духа.

Как оказалось, это был далеко не конец "прекрасных" метаморфоз, на которые были обречены неосторожные боги. Народ, некогда единый, пусть и разделённый на племена и рода, воевавшие друг с другом, но единый языком, богами и преданиями стал расползаться по свету. Одни ушли на север, к вековечным лесам, зелёным лугам и хмурым дождям. Вторые отправились на юг, в кишащие жизнью джунгли, к большим и грязным рекам, невероятно плодородной земле, что не знает снега и холодов, и на встречу со смуглыми людьми, разговаривающими на ином языке и поклоняющимся своим фантазиям. Третьи ушли к берегам тёплых и не слишком морей, убивая и порабощая тех, кто жил там раньше.

Единый ранее народ разделился, начал говорить на разных языках, легенды и предания стали пересказываться по-иному, и даже боги у них уже не были общими. Ученики Siaeth"Tir ощущали назревающие перемены задолго до того, как произошло окончательное разделение, но, как и до этого, ничего сделать не могли. Мир смертных уже не мог выносить их силу, всё живое и неживое вокруг них погибало, мутировало, теряло разум, стабильную форму... Жить среди людей они уже не могли, и ушли на иные планы бытия. Создали там свои собственные миры по вкусам и желаниям, захаживая к смертным лишь в виде аватаров. Вселяясь в смертные оболочки или образуя из чистой энергии тело. И то, и другое позволяют богам посещать смертных лишь на краткое время. Рано или поздно, сила не удержится в установленных пределах и начнёт корёжить реальность смертных под себя. Вести за собой народы и сильно менять их уклад они уже не могли.

Сам Повелитель Смерти ощущал, как его разрывает на несколько, хоть и похожих, но всё же довольно разных личностей. Араун, Аид, Хель, Плутон, Индра... В один не слишком приятный миг один бог разорвался на дюжину слабых и ещё более ущербных личностей. Тоже самое произошло и с его, уже не, друзьями. Исходный разум ученика Siaeth"Tir извратился ещё больше. Многие воспоминания исказились, характер пришёл в почти полное соответствие с верой паствы.

Араун был уже даже не тенью, а отблеском, едва заметным и очень слабым. Отблеском одного из избранников настоящих богов. Милостивых, великодушных и мудрых. Избранника, чьё настоящее имя не вспомнит уже никто. Многое он забыл, но многое также и помнил. Жажда жизни и желание, во что бы то ни стало продлить своё существование, были не до конца осознанным стремлением исправить ошибки, вернуть себя прежнего и вернуть своих друзей. Увы, гэлльский бог смерти сам себя уже давно не понимал, будучи практически полностью поглощенным навязанной ролью. Все его осознанные стремления были направлены на власть и силу. Ничего больше Арауна не интересовало.

Повелитель Анунна узнал все, что ему было нужно, и про то, что происходит сейчас на острове бриттов, и про то, как остатки его клира в последний год стали уничтожать. Скрытые убежища, старые святилища с идолами в буквальном смысле ровняли с землёй. Адептов, полноценных жрецов, послушников и наёмников убивали, артефакты забирали, алтари превращали в пыль с помощью могущественной магии. Поначалу все были в панике и не могли понять происходящее, но, осознав, что без предательства неизвестные враги не могли узнать расположение столь тайных мест, клир истинных богов начал искать "крыс".

Занялся этим Верховный Жрец Йавин, разум которого Араун и прочёл. Найти предателей ему удалось, и было их, на удивление, много. Все они прежде были верными слугами Древнего Культа, как стали называть себя почитатели истинных богов. Это название вновь пробудило у хозяина Анунна острое раздражение. Он не считал себя древним, тем, кто остался в прошлом. О нет, всё ещё впереди.

Предателей оказалось неожиданно много, некоторые из них были проверенными и верными слугами Культа. И, что главное, высокопоставленными служителями, знавшими то, о чём рядовые адепты и не подозревают. Пытки ничего не дали, что бы они ни делали, "крысы" молчали, выдерживая невероятную боль и погибая. С помощью одного ритуала Йавин смог соединить разум одного предателя с разумами шести сильных жрецов, в число которых входил и он сам.

Того, что хотели, не узнали, зато поняли, что за всем этим стоит кто-то невероятно могущественный. Если бы верховный жрец вовремя не прервал ритуал, их разумы были бы выжжены. После этого они и решили призвать в этот мир Арауна.

Смотреть в разумы остальных жрецов бог не стал. И так всё было понятно. Так зачем утруждать себя копанием в чужой грязи? Проблемах, страхах, тайных желаниях и прочем мусоре, который шёл в довесок к действительно ценным сведениям. Что ж, раз смертные призвали его, дав так необходимую силу, не воспользоваться этим было бы глупостью. Раз он не может получить веру смертных, значит, получит их души. Они ещё поплатятся за то, что так легко отреклись от него!