Ковчег Полдня

— Интересный вопрос. По-моему, это больше похоже на какую-то... я не знаю... машину Бира...

— А это что такое?

— А это еще до Исхода был на Земле такой шарлатан, еще в XX веке. Он предлагал построить машину для центрального планирования, и чтобы в каждом районе был пульт с рубильниками... по-моему, на 25 позиций, на которых местный райсовет выставляет степень довольства населения по разным параметрам, а машина собирает данные с этих рубильников в реальном времени и корректирует план.

— Звучит как бред, по-моему.

— Ты знаешь, у вас... да что у вас, я видел несколько колоний и читал почти про все, да и на Земле... люди делали много такого, что не только звучит, как бред, но и... знаешь, христиане правильно говорят, что человек слаб и обладает свободой воли, поэтому... Но это неважно, проблема в другом. Как я понимаю, если ты начнешь рассказывать знакомым, что видела человека с Земли и говорила с ним, не говоря уж про... долго ты про это рассказывать не сможешь, причем, скорее всего, с тобой будет иметь дело КОМКОН, а не система конц... корлагерей. Да и если ты напишешь на бланке опросника под галочками "установите контакт с землей" — у вас же эти бланки именные?

— Да, там еще расписаться надо и отпечаток пальца поставить.

— Во. Так что подполье и революция выглядит более убедительно, но все-таки... черт, все опять к тому же самому сводится, в условиях конспирации не объяснить людям, зачем это, а если люди не будут понимать, зачем, они не пойдут в подполье. А без конспирации вас всех, как я опасаюсь, заметут в полдня.

— А если сказать про то, что они несправедливо распределяют разрешения на детей? Я ведь... ты знаешь, я что дергаться-то начала с этим разрешением, у нас на работе дядька, он мой начальник... не напрямую, через голову, так вот, ему наконец-то дали второе разрешение, и... я точно не знаю, как это делается, но, как я понимаю, именно он пробил, чтобы разрешение дали мне. И сейчас он на меня уже второй месяц... А... он в лагере активистом был, ты бы его видел, я лучше помру, чем рожать от такого...

— Сильно... а что ж ты сразу не сказала?

— Да как-то все другие темы находились...

— А сколько вообще это разрешение действует?

— Оно бессрочное...

— А... ну да, примерно понятно. Кстати, знаешь, если при раздаче разрешений такая коррупция, может быть и никакой евгеники, во всяком случае целенаправленной, за этим не стоит... правда, это, в каком-то смысле, даже еще хуже. Только... ну хорошо, несправедливо. А как справедливо было бы?

— Например, по жребию...

— Э.... Кать, а как ты себе это представляешь? Это ведь... ведь представляешь, что ты выиграла себе третье разрешение. Как к тебе на той же работе тетки...

— Ой. Да, наверное, ты прав. А... слушай, но ведь тогда получается, что это надо совсем переходить на вашу систему, чтобы родители... но как же, это же все города перестраивать надо, как жить в такой квартире с двумя детьми-подростками? И у нас же все росли в интернатах, у нас же если кто-то и представляет, что такое семья, то только как я, по книжкам...

— Сектанты представляют.

— И что, все интернаты массово отдавать на воспитание сектантам? Я это тоже себе не представляю...

— Вот я и говорю, что подполье и революция самый надежный вариант, но мы к нему не готовы. Идейно, во всяком случае. Нет, Кать, это несерьезно. Надежда в другом — даже если меня сейчас заберут, мы ведь не оставим в покое эту колонию, вам нужен контакт, и нам нужен контакт, мы будем работать с этой планетой, не получится с вашим правительством — мы попытаемся установить контакт с сектантами, с Пандорой. Но это вопрос нескольких лет, а у тебя-то проблема, как я понимаю, буквально горящая... Что ты знаешь про Пандору?

— Кажется, что много, а чему верить — неизвестно. В школе и по телевизору про них всякие страсти рассказывают, что у них учителя с учениками сексом занимаются, а в сети есть — ну, как есть, в общем-то полулегально, когда раздачу находят, часто с милицией закрывают — есть их телепередачи, зеркала их сайтов... по ним впечатление, что не так уж сильно они отличаются от нас...

— Мда. Знаешь, я человек посторонний, но "не так уж сильно отличаются от нас" звучит как-то... не вдохновляюще... Они предлагают нам коридор для посадки капсулы, чтобы меня могли забрать. Собственно, если их предложение сработает, то можно будет посадить нормальный корабль, он двухместный и взлет на шести же, а если надо с комфортом, можно и на четырех... Разговор был, что за мной кто-то из наших сядет, но его вполне можно посадить и на автопилоте.

— Но там же только до границы тысяча километров...

— Да, именно из-за этого я в город-то и вышел. Мы хотим сделать смарткарту, чтобы можно было ехать на электричках... или у вас тут пассажирские поезда есть?

— Есть, но... знаешь, поездом-то даже сложнее, чем по лесам. Если я уйду с работы, меня в розыск объявят, а это сразу — и карту заблокируют, и в поезде практически на первой же станции....

— Ну, карта как раз не проблема... Проблема в другом. В Пандору имеет смысл идти, если они действительно дадут коридор для посадки. А если не дадут...

— В смысле?

— Например, если они просто надеются захватить наш корабль с гиперприводом, они могут сначала захватить меня, а потом использовать как заложника и шантажировать наших. Если бы я был один, это была бы одна история, а с тобой... Когда заложников двое, каждый из них по отдельности менее ценен, его просто для демонстрации серьезности намерений можно...

— Ой.

— Вот такой вот расклад и получается.

— Грустно...

— А чего веселого... Давай спать, утро вечера мудренее...

До утра они больше длинных разговоров не вели и несколько раз задремывали, но заснуть так и не получалось. Любовью они занимались уже не предохраняясь, а про микрофлору Катя сказала, что и черт с ней с микрофлорой...

Настроить замок на использование олеговой смарткарты Катя, конечно же, не могла. Она возвращалась с работы до шести часов, они договорились, что Олег подойдет чуть позже шести и позвонит по домофону. Олег отправился на вокзал смотреть расписание и тестировать фальшивые карты. На троллейбусе был написан номер маршрута и начальная-конечная остановки; спрашивать "доеду ли я до вокзала" Олег не рискнул, чтобы лишний раз не подчеркнуть, что он не местный. Он просто сел и поехал наугад. Ручной терминал у кондуктора скушал его карту без вопросов; Олег представил, как Поль зудит ему в наушник — "Олег, ну вот же он перед тобой ходит, слева аварийный выход, а он вот тут. Кондуктора по морде, терминал цоп — и на ходу в окошко". Вариант был очень соблазнительный, и Полю была бы обеспечена радость дня на два, и это действительно сильно повысило бы шансы на успех операции, но Олег все-таки не рискнул. Наблюдая за кондуктором, Олег заметил, что народ расплачивается преимущественно наличностью. Это было очень хорошо.

Они переехали плотину и на кольцевой развязке догнали другой троллейбус, на заднем табло которого был написан другой номер и одна из конечных остановок — ж.д. вокзал. Великолепно! На остановке Олег выскочил из троллейбуса, но до шедшего на вокзал добежать не успел, зато смог запомнить номер маршрута.

Следующего троллейбуса не было долго, Олег успел бегло осмотреть окрестности и даже найти банкомат и вставить в него экспериментальную пашкину карту. Результат превзошел все ожидания: внутри банкомата что-то явственно щелкнуло и разноцветную заставку сменил синий экран с дампом регистров. О таком варианте Пашка не предупреждал. Самое страшное было то, что карта — это был ключ от джипа, который Олег угнал из концлагеря — со следами расслоения, с пашкиной программой и с олеговыми отпечатками пальцев осталась внутри устройства. По существу, он оставил здешним силовым структурам полный отчет о том, что он Олег Злотников, разыскиваемый за побег из корлагеря, что он находится в Гондоре и что он занимается взломом банкоматов и как именно он это пытается делать. Олег оглянулся. Прохожих было мало и они, вроде бы, не обращали на Олега внимания. Олег быстро достал из рюкзака компьютер (черт, и тут плохо подготовились, неужели сложно было заказать нормальный шпионский фотоаппарат?), приоткрыл крышку и сфотографировал экран банкомата — хоть эту информацию можно будет получить. Впрочем, пока Олег еще не успел засунуть компьютер обратно, банкомат ушел в перезагрузку и — Олег чуть не упал — выплюнул карту, причем сделал он это чуть ли не сразу после появления на экране загрузочного монитора.

Олег подавил в себе желание схватить карту и бежать куда глаза глядят. Вместо этого он спокойно подошел к остановочному павильону, сел на лавочку, вытер со лба пот и перевел дух. Пашка будет в полном экстазе, но, черт подери, когда он отсюда выберется, первым делом Пашку необходимо будет придушить. Или нет, лучше девчонкам пожаловаться, чтобы они его прямо сейчас придушили. О таких вещах надо, как минимум, предупреждать.

У следующего троллейбуса ж.д. вокзал тоже значился конечной остановкой, но табло оказалось обманчивым. На земном общественном транспорте Олег привык, что на каждой конечной остановке табло переключают, так что та остановка, в сторону которой сейчас идет автобус или там вагон, всегда стоит справа. И здесь ж.д. вокзал на табличке стоял справа, но троллейбус привез его в микрорайон Юбилейный. Олег прогулялся по микрорайону, зашел в промтоварный магазин, купил себе рубашку и механические часы на кожаном ремешке — определять время по звезде ему надоело, а доставать в людных местах из рюкзака компьютер было стремновато, и блокнот с ручкой — если потребуется что-то записать, чтобы опять же не доставать компьютер.

Потом он посидел в скверике, засаженном чахлыми земными тополями, и — народу было немного — внаглую вышел на связь с Альфой. Пашка спал; Олег передал Лене все, что он думает про Пашку и почему, но, конечно, передал и фотографию экрана банкомата с регистрами, и пожаловался на то, что нужно какое-то решение, позволяющее скрыто делать фотографии. Лена сказала, что Пашку они, конечно, придушат, когда Аня проснется, и поинтересовалась, как у него с личной жизнью. На удивление этот вопрос прозвучал без ехидства. Олег всех подробностей рассказывать не стал, но сказал, что она спрашивала, можно ли ее забрать отсюда. Они обсудили все варианты и пришли, в общем, к тем же выводам, что и вчера ночью — что если установить нормальный контакт, то проблем никаких, а так... Впрочем, чем бы ни кончилось в Пандоре, следующей мишенью для контакта в любом случае будут сектанты. Они-то знают тропы через укрепрайоны, так что высадим тебя у сектантов, договоришься с проводником и пойдете... ага, если пандорцы меня отпустят. Ага — Лена вздохнула — если отпустят. Ей идея с походом в Пандору не нравилась. Еще Олег похвастался купленными часами. Лена сказала, что ты их теперь береги, их же на любом дизельпанковском аукционе с руками оторвут.

Олег доехал до вокзала, посмотрел расписание. Вокзал был маленький; Гондор производил впечатление города достаточно крупного, тысяч на четыреста-пятьсот, а вокзал приличествовал большой деревне или полустанку. Это был скромный одноэтажный домик из стандартных домовых бетонных панелей с внутренним залом, где стояли в четыре-пять рядов пластмассовые кресла. Здесь же в зале размещались и кассы. Зато там на стене была схема железнодорожной сети, наложенная на карту, и можно было спланировать как прямой маршрут на поезде, так и на электричках с пересадками. Пассажирские поезда ходили редко, до Умбара через Хельмову Крепь ежедневно, до Раздола (крупный город вблизи пандорской границы) через два дня, и сегодняшний уже ушел. Электрички тоже ходили нечасто, по одной на каждое направление утром и по одной ближе к вечеру. Понаблюдав за пассажирами возле кассы, Олег заметил, что билеты — как показалось Олегу, и на дальние поезда, и на электрички — продают только при наличии смарткарт, хотя расплачиваются некоторые наличностью. То есть надо делать нормальную карту, с ламинированием и фотографией. Это тоже может занять пару дней, и... черт возьми, но тогда у него не будет причин задержаться здесь дольше... Впрочем, понятно, что сидеть на одном месте в его положении все равно рискованно.

На привокзальной площади была гостиница, а на первом этаже гостиницы — кафе, точнее все-таки столовая, с длинными полозьями для подносов и мрачной теткой в засаленном белом переднике на раздаче. Поедая жидковатый борщ, щедро заправленный уксусом (чтобы свекла краснее была), Олег задумался над парадоксом — они же все здесь инкубаторские, в смысле интернатские, и живут поодиночке, а еду готовят дома, и вроде прилично готовят, во всяком случае некоторые.

Осмотрев конечную остановку, Олег обнаружил троллейбус с прямым маршрутом от вокзала до микрорайона Солнечный, куда ему и было нужно. Немного поразмыслив, он решил все-таки запутать следы и поехал с пересадкой. По дороге ему попался магазин спортивных товаров, где он купил себе рюкзак, менее удобный, чем его, присланный с Альфы, зато побольше и местного производства, и армейского вида берцы. Вообще, то, что здесь продавалось под видом туристического снаряжения, больше походило на перекрашенное армейское полевое обмундирование.

Троллейбусы здесь ходили редко и неторопливо, поэтому и получилось, что Олег проездил почти весь день, но все-таки вернулся в Солнечный за некоторое время до шести. Он сидел в скверике неподалеку от конечной остановки, и размышлял, стоит ли ему отсюда пытаться выйти на связь или сейчас кончится рабочий день и поедет большая толпа народу, когда увидел выходящую из троллейбуса Катю. Она его не заметила, и Олег получил возможность понаблюдать за ней в естественной обстановке. Она выглядела очень хорошо, глаза у нее блестели и вообще вся она словно светилась изнутри. Шла она довольно быстро, так что Олег догнал ее с некоторым трудом. После короткого обсуждения они решили, что сильно маячить по окрестностям вместе им не следует. Катя пошла домой, а Олега отправила в магазин. Он купил мяса, риса и морковки, расплатившись снятыми в Юбилейном деньгами — как выяснилось, они здесь не умели делать плов, и Олег пообещал Катю научить. Впрочем, баранины не было, и приправ тоже, поэтому плов получался сильно неканонический.

Про умение готовить Катя объяснила, что вообще-то в интернатах кормят безобразно, но после четвертого класса начинается домоводство, а в пятом классе детям — кто особо хочет — уже начинают выдавать продукты и пускают на кухню стряпать самостоятельно. Впрочем — признала она — бывает у этого и криминальный контекст, когда кого-то одного заставляют стряпать на компанию. Так или иначе, у детей возникает довольно четкое убеждение, что единственная нормальная еда — это та, которую ты приготовил сам.

Образование у Кати было примерно в объеме техникума, но, как выяснилось, под "сведением ведомостей" она подразумевает не канцелярскую работу, а обязанности администратора базы данных.

Вообще, об интернате у нее оставались практически исключительно неприятные воспоминания, она была изгоем в детском саду и это же продолжилось в интернате, как она сказала со вздохом — детям ведь обязательно нужно кого-то травить. С учителями у нее отношения тоже не складывались, пока во втором классе ее не пригласили в танцевальный кружок. Там она стала надеждой всей интернатской самодеятельности. Это позволило ей маневрировать между детьми и учителями, не впадая в стукачество и наушничество. Интернаты у них были с раздельным обучением, но с четвертого класса начинаются периодические совместные активности с мужскими интернатами, походы в лес (или, скорее, пикники, вроде того, на котором подобрали олегову посылку), танцы, совместные экскурсии. Интересно, что группы старались тасовать, на разные встречи они ездили с разными классами и даже разными интернатами. Там Катя обнаружила, что с мальчиками ей гораздо легче и приятнее выстраивать отношения, чем с девочками. Она подозревала — и небезосновательно — что Олегу неприятно слышать про ее предшествовавший сексуальный опыт, но Олег все-таки уговорил ее рассказать. Как он и подозревал на основе наблюдений в концлагере и слов учителя, однополый секс в интернатах процветал и поощрялся. В палатах стояли камеры видеонаблюдения, поэтому преподаватели не могли не знать, что происходит. У Кати подруг не было, а ее особый статус звезды самодеятельности довольно эффективно защищал ее от принуждения к сексу (которое тоже практиковалось, правда, по возможности, за пределами зон наблюдения видеокамер), поэтому почти весь ее подростковый опыт был с мальчиками.