Окно в Полночь

"Вась, а что это было?..", — осторожно уточнил Игорь.

"Я злюсь! — и добавила демонический смайлик. — Хмырь не посылается! Как думаешь, Гриша сильно рассердится, если я его монитором?.."

"Кого? Гришу или хмыря? — Игорь хмыкнул и посерьезнел: — Вась, пожалей нас. Монитор-то Грише не жалко, а вот хорошего верстака найти трудно. Тебе-то в отпуск, а нам?.. Давай я с ним поговорю?".

"Ну ладно", — и посмотрела на фотографа с любопытством.

Игорек встал во весь свой двухметровый рост, расправил могучие плечи, закатал рукава свитера и вразвалочку подошел к верстальщику. Наклонился над ним, опершись о стол, и душевно улыбнулся. Хмырь побледнел и сократился на два размера.

— Слюшай, дарагой, — у фотографа оказался неплохой для славянина кавказский акцент, — если дэвушка гаварит "нэт" — значит, она гаварит "нэт", и ее слово — закон. От Василисы отвалил и пошел искать подругу жизни в другом месте, понял?

Хмырь сократился еще на размер и испуганно икнул.

— Не слышу? — фотограф склонил голову набок и выразительно поднял брови.

— П-понял... — промямлил верстак, и я радостно показала своему защитнику большой палец.

— Вот и молодец, — Игорь дружески хлопнул хмыря по плечу, и тот исчез под столом.

Я не стала добивать несчастного. И написала фотографу в аську "СПАСИБО!!!", добавив смайлик с поцелуйчиком.

"Спасибом не отделаешься", — отозвался он, когда вернулся за комп.

Я насторожилась: "Игорек, не борзей!"

"А ты о чем? — и смайлик с ангелочком. — А я про бутылку!"

"Будет, — пообещала с улыбкой. — После отпуска, обязательно!"

"Забудь, я пошутил, — отстучал фотограф бодро и следом: — А все-таки, Вась, что у тебя стряслось? Ты сама на себя не похожа..."

И я "сломалась". Опять. Вскочила, уронив кресло, убежала в туалет и ревела там, сидя на крышке унитаза. До тех пор, пока за дверями не загомонила общественность, жаждущая попасть в заветное заведение. "Как в приемную к президенту!.." — донеслось возмущенное. Я собралась с духом, умылась и вышла, заплаканная, но гордая. Общественность в лице Анюты, бухгалтершы и двух рекламщиц проводила меня озадаченно-заинтересованными взглядами. А вот не скажу...

Игорь уже собирался на съемку. Посмотрел на меня сочувственно, но с расспросами приставать не стал. Хлопнул, походя, по плечу и пожелал "наступающего". Я улыбнулась через силу и пожелала ему того же. Потому что на завтрашний корпоратив я точно не приду. Да, жаль новое платье не выгулять, но... Нет, не жаль. Я не пью, и ресторанные шабаши не понимаю. И не понимаю, зачем им вообще ресторан. Что здесь напьются, то там — все едино. А то и перед рестораном так душевно примут в офисе, что после — только повыступать выползти. Ненадолго.

Угрюмо посмотрев на часы, я открыла первую попавшуюся онлайн-игру и с головой ушла в квесты. Пару часов пересижу и сбегу. Коллеги дефилировали мимо моего стола и бурно общались. И здравый смысл подсказывал, что нет им до меня никакого дела, а комплексы и мания величия — что меня, заразы, обсуждают... Хмырь сидел, нахохлившись, и не подавал признаков жизни. Как же это все мне преодолеть, м-да...

Квесты помогли отключиться от эмоций, но мозг заработал совсем не в игровом направлении. Я покосилась на хмыря и задумалась: меня, по сути, пасли в ожидании дара, и что если за членами моей семьи тоже... присматривали? И, кажется, я не удивлюсь, если в том же Гене проявится сущность. Вопрос в другом: что дальше, кому теперь доверять? А если и на работе есть глаза?.. Но так и спятить недолго из-за мании преследования — в каждом встречном-поперечном гадость будет чудиться. Надо спросить у Сайела, как распознать сущность. И не давала покоя ситуация. Тупо подменили одного человека другим?.. Чушь собачья.

С этими тяжелыми мыслями я ушла с работы на каникулы и в отпуск, когда Гриша решил, что в моих услугах больше не нуждается. Я искренне пожелала коллегами всего наилучшего и сбежала. Все, можно снять маску и расслабиться... И обмозговать насущное. Которое, будь оно проклято, напоминало... неумелый черновик. Написали начало, подумали, решили изменить ход сюжета, вычеркнув одного персонажа, а старое оставили, как есть. С моей памятью и с моими же проблемами.

Я споткнулась, тормозя на перекрестке при виде "красного человечка". А ведь это мысль... Ведь если я — писец, и могу писать реальные истории о ком-то там, то почему кто-то там не может писать реальную историю обо мне здесь?.. И перекраивать ее, пока масть прет, чтобы после переделать начало под концовку?.. А что, я так и пишу. История, оживая, сильно мутирует, и порой я забываю, о чем вообще начала писать. А потом переделываю начало, иногда переписывая его полностью. И если все происходящее — это та самая мутация истории... Что-то я очкую... Кто знает, может, завтра утром я вообще не вспомню о том, что случилось сегодня или вчера... Но, вероятно, я брежу.

Домой я пришла нервная, возбужденная и жаждущая ответов. Но Муз по-прежнему отсутствовал, а Сайел — спал. А время — шесть вечера. Надо что-то делать... Я вынесла мусор, прибралась, приготовила наконец бигус и сварила грибной суп. Поела нормально и почувствовала себя человеком. И ушла в ванную. Постирать, помыться и пореветь. Ибо елка и магнитики, как и прочая подарочная мелочь, оказались на своих местах. Да, мудрые утверждают, что все однажды проходит... Пока им виднее, чем мне.

Саламандр не проснулся и к полуночи. А я за это время успела на пятьдесят раз обдумать идею жизни-черновика, перечитать историю своего героя и прийти к неожиданному выводу. Он все время что-то пишет на стенах. Постоянно. И называет себя пишущим. А если я — героиня его романа?.. Звучит нелепо, но уже больше недели, после приснопамятного сна, моя жизнь напоминает бред. В который я начинаю верить. И чем черт не шутит?..

Я сидела на краю ванны и хлюпала носом, когда, синхронно зевая, на пороге появились Сайел и Баюн.

— Все ревешь? — неодобрительно скривился саламандр и сел рядом. — Какие новости?

Я хлопнула по коленям, и кот привычно взобрался на руки. И, обняв его, пересказала весь сегодняшний сумасшедший день.

— Зря он так сильно засветился, — резюмировал мой собеседник хмуро. — Нам нельзя участвовать в процессах. Большинство из нас тихо бомжует по подворотням или селится на хуторе в тайге. Мимо пройти — это не работать бок о бок.

— А много вас таких... — я замялась, — вселившихся?

— Думаю, не очень. Мир не подходит, тела быстро приходят в негодность, — и пояснил: — изнашиваются, не выдерживая чужеродной силы. Поэтому и участвовать... нельзя. И недоразумений потом много, и раскрыться риск велик. Сначала держишь лицо, а потом расслабляешься, теряешь контроль, и маска сползает. Представляешь, что будет, если люди узнают о таких, как я?

— Хаос?

— Понецензурнее, — усмехнулся он и нахмурился: — Реветь кончай! Дел — выше крыши, а она нюни распустила!

— А это моя ванная! — огрызнулась в ответ. — И моя квартира! А в своем доме что хочу — то и делаю! Хочу реветь — и буду реветь, и ты мне не указ!

— Очень глупо.

Да, грешна...

— Тебя не спросила!

— Балда сопливая, — фыркнул Сайел презрительно. — Ты же писец, у тебя мозгов должно быть больше, чем эмоций, а не наоборот!

А вот это незаслуженно... Я вскочила на ноги:

— Так, встал и вышел!

— В смысле? — саламандр повернулся ко мне и поднял брови.

Я крепче обняла кота и повторила, тихо, с расстановкой и очень зло:

— Встал и вышел из моей квартиры! Ты находишься у меня дома, на моей территории! В гостях, мать твою! И не имеешь никакого права меня оскорблять! Встал и вышел!

— А рассказывать тебе кто будет?.. — неприятно улыбнулся он.

— А я... — и смешалась на секунду. Чтобы прийти к неожиданному: — Мне бабушка все расскажет!

— Она мертва!

— Но она была писцом! — эта ссора определенно полезна... — А у любого писателя остается самое главное — черновики и записи! А черновики и наброски... это память. Да, ты расскажешь быстрее. Но она расскажет наверняка. Поэтому... — но продолжить не успела.

— Я тебе жизнь спас! — возмущенно перебил саламандр. — Это что, не считается?!

— А я тебя об этом не просила! И ты моего друга убил!

Сайел вытаращился на меня, как на ненормальную. Баюн укоризненно склонил голову на бок и замолчал. А я... Я вижу две стороны медали, и обе — через призму переживаний, криво и косо. И логик из меня никудышный. Пройдет время — эмоции улягутся — боль притупится. А пока...

— Ну, знаешь!.. — покраснел от злости саламандр.

— Знаю! — окрысилась в ответ. — И если не выгнала тебя до сих пор... — я сглотнула, отвернулась и, выдержав короткий и жестокий раунд внутренней борьбы, сипло добавила: — потому что благодарна. Спасибо, Сай. За то, что пришел, помог и... не бросил. Но еще одно нелестное слово в мой адрес!..

— Понял, — он опустил глаза, помолчал, разводя гордость с рассудительностью по разным углам "ринга", и выдавил: — Извини.

Я снова села на край ванны, и Баюн опять запел.

— Ну?

— Что "ну"? — буркнул саламандр обиженно.

Надо же, какой чувствительный... А еще на меня бочку катит... ящур. Я почесала кота за ухом, расслабляясь. Так, я хотела уточнить...

— Почему изменилась реальность? Ведь он же должен был... исчезнуть, — и снова хлюпнула носом, украдкой промокнув рукавом глаза. — А на его месте обнаружился некто, тоже Валентин, тоже верстальщик, и я, оказывается, два года с ним работаю. И вообще по объявлению устроилась. Как такое возможно?

Сайел посопел, повздыхал и честно признался:

— Не знаю, Васюта. Не знаю. Мы никогда не вмешивались в жизнедеятельность. И, умирая, сущность оставляла размытое пятно в памяти. Всё. О подмене реальности я никогда ничего не слышал, — и, помедлив, добавил неохотно: — Извини.

Кивнув, я погладила кота по спине. Странное ощущение, словно реальность и нереальность поменялись местами... Еще пару дней назад на работе я чувствовала себя в своей тарелке — в своей реальности, а все, что происходило дома, казалось сном. А теперь — наоборот. И Сайел, и птеродактиль стали якорями, удерживающими меня в истинной реальности, а рабочий день казался сном — дурным, мутным и далеким. И не только этот рабочий день, но и предыдущие — и плакаты Игорька, и Цыпа с шефом, и тесты, и... Это события двухлетней давности из чужой жизни в корявом пересказе... И какими же они теперь видятся неправдоподобными, незначительными и несущественными... Кажется, механизм психологической защиты включился на полную катушку. Знать бы только предел его прочности...

Часы на кухне пробили полночь, и я привычно вздрогнула. Мир поплыл, "проваливаясь", теряя очертания, становясь кисельно-вязким. Я действовала интуитивно. Опустила Баюна на пол, схватилась за саламандра и сипло попросила:

— Обожги!..

— Чего?

— Обожги! Я не хочу писать!.. Не сейчас!

Вчера шок помог обойти зов полуночи, и сегодня должен помочь.

— Обжигай, говорю!..

Ладони вспыхнули болью, словно на них кипятком плеснули. Я зажмурилась и закусила губу, чтобы не заорать. В голове помутилось, но точно не от "обморока". Если я права, и он меняет мою реальность, то нужно этому помешать. Иначе крыша улетит далеко и навсегда. Если, конечно, я права...

— Еще? — ехидно уточил Сайел.

Я нервно съежилась и кивнула. Мало ли... Он крякнул, присел на корточки и сжал мои предплечья. И меня тряхнуло. Не пальцы в розетку и двести двадцать, но похоже... И мой крик показался очень далеким, гуляющим под потолком эхом.

— Еще? — глухое и невнятное, как сквозь вату.

Я быстро замотала головой. Вдох-выдох, и сознание проясняется, и пусть трясет... С макушки по плечам поползло искристое тепло, унимая дрожь и снимая боль. И вспомнилось неожиданно "здоровое" утро. Так саламандр умеет не только убивать, но и лечить?.. А что он еще умеет?

— Много чего разного...

Кажется, я спросила вслух.

— ...но без нормального тела мои способности малы.

Я бессмысленно посмотрела в темные глаза, и Сайел пояснил:

— Физическое тело — это ограничитель. Когда становится больно, когда сила сжигает изнутри — значит, ее возможности на пределе, а перешагнуть через него — смерть. И тела, и духа — он развоплощается, сгорая. А это маломатериальное тело нечувствительно, и приходится... — он помялся, но добавил: — сдерживать возможности, чтобы не выгореть случайно. И полностью.

Я снова кивнула. Стало легче. Моргнула, присмотрелась и сглотнула. Я сидела на полу, прислонившись к стене. Перед носом болтался шипастый птеродактилев хвост, а на коже, щекочась, плясали белые искры. Стало хуже. Я зажмурилась, а саламандр захихикал. И пусть себе, смех продлевает жизнь...

— Спасибо... — выдохнула тихо.

— Спасиба мало, хочу свечки, — весело отозвался Сайел.

— Не проблема, — я приняла протянутую руку и встала. Ноги будто ватные.

На кухне я включила свет и обнаружила Муза. Пьяный в дупель, он спал на подоконнике, обняв бутылку и завернувшись в тюль. Настенные часы показывали полпервого ночи, но спать не хотелось. И "обмороки" отступили.

— Почему ты не хочешь продолжать книгу?

Я помолчала, заваривая душицу с мятой. Внутренний голос против рассказа ничего не имел, и я изложила свои бредовые предположения.

— Думаешь, твой герой — тоже писец? — переспросил Сайел серьезно. И ни тени насмешки, только беспокойство. — А как он выглядит?

— Ну... на меня похож. Только коса короче, и... он парень.

Саламандр матюгнулся. Походил по кухне от стеллажа к плитке и снова выругался. Остановился, посмотрел на меня, но ругнуться не успел.

— Да в чем дело-то? — я достала из тумбочки банку с медом.

Сайел сел на табуретку, ссутулился и вытянул ноги. Потаращился на Муза, на потухшие свечи и тихо сказал:

— Сядь. То, что расскажу... Это легенда, древняя и мало кому известная. Заканчивай с чаем и садись.

— Думаешь, не устою? — я, выполняя обещание, зажгла свечи. — Ты меня пугаешь.

— Мне ль тебя пугать? — хмыкнул он. — Я ж не зеркало.

Я выронила зажигалку:

— Видишь, что ли?..

— Нет. Знаю, — саламандр смотрел исподлобья, внимательно и хмуро. — Все, что случается с ним, отражается на тебе, так? И ты это видишь в зеркале.

Я плюхнула в отвар два ложки меда и села на табуретку. Сайел довольно прищурился на пламя, помедитировал и загробным голосом начал вещать:

— С детства нам рассказывали легенду об изначальном мире — Эрении. Да-да, я только начал, когда позвонил этот... Васюта, не реви! И откуда у тебя столько слез?.. Ты меня сбиваешь. Вот, на полотенце... Значит, Эрения. Изначальный мир. Созданный из тьмы и света. Вась, ну хватит!.. — посмотрел на меня раздраженно и быстро закончил, не успев толком начать: — Словом, все миры — это повторения Эрении. Как и все существа, в этих мирах живущие, — повторения жителей Эрении. Вот. Вопросы?

— Не понимаю... — и украдкой высморкалась в полотенце. Действительно, откуда столько слез?..

— Тебе физику мироздания объяснить? — Сайел насмешливо поднял брови. — Рассказать о том, как мир при катаклизме сбрасывает силовую и информационную оболочки, обновляясь и порождая новые миры? О том, что и у твоего мира тоже есть повторения, в которых тоже живут похожие на вас существа?