Чужими глазами

И, сцепив руки в 'замок', добавила, проявляя тактичность:

— Но если тема тебе неприятна, то не будем об этом говорить, конечно.

Рассказывать кому-то о матери Лиссерилю еще не доводилось: все, с кем ему доводилось встречаться, и так ее историю знали. Да и, если честно, весь Алис тоже знал. Так что сказать точно, приятна ему предложенная тема, или нет, было сложно.

Пожалуй, с каким-нибудь случайным алиором, вроде повара, у которого он полчаса назад требовал ужин, Риль о маме беседовать бы не захотел. А вот с Юлей — почему бы и нет?..

— Тема как тема, — тряхнув головой, Риль постарался улыбнуться. — И да, мама была королевой Алиса и женой отца, пусть и недолго. Ее звали Дишта, родом она была из Хэссы. И, как и я, она была менталистом, или 'Слышащей Истину', как нас иногда называют.

— И такой же... белой? — наконец-то в голосе собеседницы Рилю послышался интерес. А значит, он делает все правильно и нужно продолжать.

— Как раз нет, — усмехнулся в ответ его высочество. — Мама была из того большинства Слышащих, что родились с обычной, ничем не выделяющейся внешностью. У нее были русые вьющиеся волосы, медная кожа и яркие бирюзовые глаза. И шион, конечно. Только она не любила его показывать всем подряд и прикрывала волосами.

Вспомнив эту маленькую деталь, он непроизвольно дотронулся до собственного 'блокатора'. Снять с волос заколку и спрятать его — дело не хитрое, хотя Лиссериль не мама и этим, конечно, не обманет даже круглого идиота. Вот только он этого 'украшения' не стеснялся и был доволен тем, что другие его видят. Иное было бы нечестно по отношению к отцу, который дорого заплатил за то, чтобы Риль этот шион получил.

— Это теперь называется 'ничем не выделяющаяся внешность'? — хмыкнув, уточнила Юля, насмешливо задрав бровь. — По-моему самая настоящая экзотика.

— Для Хэссы — вполне типичная, — пожал плечами его высочество. — Хотя в Алисе хэсситов действительно мало. Им с отцом это, впрочем, не помешало.

— Подожди, — перебила оживающая на глазах Юля. — Ты сказал, что твоя мама выглядела как 'большинство'. Значит, ты меньшинство, но ты не один. И часто вы такими рождаетесь?

Риль не сумел сдержать улыбку: именно этим ему и нравились беседы с Юлей. Она всегда внимательно его слушала, как прилежная ученица на уроке, делилась выводами и задавала вопросы. Именно такая беседа и нужна менталисту, чтобы нарабатывать навыки. Спокойная, не агрессивная, живая. В которой нет чистой лжи, но нет и абсолютной правды. Юля ошибается, обманывается, шутит, иронизирует... И менталист все увереннее улавливает эти нюансы.

— Часто. Почти половина Слышащих выглядит так же, как я. Наверное, нас даже можно перепутать... — Риль сделал паузу, припоминая виденных им 'коллег'. Они, правда, были взрослыми, а ему тогда только исполнилось четырнадцать... Но он действительно вырос похожим на них, а не на родителей. — Эти две особенности очень близки с точки зрения генетики: чувствительность ко лжи и специфическая, без лишних красок, внешность. Так что одно очень часто прилагается к другому. Хотя бывают, конечно, просто альбиносы. И просто менталисты, как моя мама.

— А как она оказалась в Алисе? Приехала из этой... — девушка запнулась, вспоминая название маленькой островной страны, скромно притулившейся в уголке карты, настолько далеко от Алиса, что тонущая в информации девочка даже не пыталась ее запомнить. — Хэссы?

— Она там никогда не жила.

— Это как?

— Нас не принято растить в семье, — сухо пояснил его высочество. — Есть община, куда отдают детей, у которых обнаружились... отклонения. Там они растут, воспитываются, живут и учатся.

— А...

— Я — исключение, — опередил ее вопрос Риль. — Мой отец — король, он может обеспечить условия для сколь угодно трудного ребенка. Другим так не везет. Так и мама с младенчества жила с менталистами. А потом захотела посмотреть мир и со временем оказалась в Алисе. Слышащие не так уж часто покидают свою территорию, да и мало их там — немногим больше полусотни, не считая маленьких детей. А способности наши ценятся высоко и спрос есть всегда. Так что маму срисовали еще у телепорта и едва ли не в день приезда пригласили судить какое-то сильно вонючее дело. Звали вежливо, так что она не отказалась. Потом было еще одно дело, и еще. И так до тех пор, пока она не оказалась во дворце, тоже ради какого-то дознания, естественно. Там они с отцом и познакомились. Что они друг в друге нашли — я не знаю, если тебе это интересно, можем спросить у отца. Но уже через полгода мама была королевой Алиса. А еще через два у них родился я.

— И... каково это? Иметь маму-менталиста? — склонила голову к плечу внимательно ловившая каждое слово девушка.

— Не хуже, чем любую другую, — улыбнулся Риль, припоминая свое детство. — А мама... Она была хорошей женщиной. Ей до всех было дело, все время хотелось сделать мир лучше, как-то помочь. Она пользовалась даром, разбирала какие-то споры день за днем, хотела, чтобы все было справедливо. А еще у нее было специфичное чувство юмора. Это ведь она меня так назвала.

Дэл-Юля вопросительно приподнял брови, показывая, что не понимает, в чем соль, и Лиссериль коротко пояснил:

— 'Риль' на языке Хэссы значит 'белый'.

Ответом ему был негромкий, но вполне искренний смех.

Интересно, Дэалан всегда так смеется, или это, как и многие проявившиеся в нем в последнее время привычки, Юлино нововведение?..

— Действительно, забавно, — улыбнувшись чуть шире обычного, признала девушка.

Да, забавно. А еще это — чистая правда, ведь он действительно белый.

Имя взрослого алиора давно принадлежит ему, срослось с ним. И менталист, называя это имя, не чувствует в нем фальши. Но если вдруг слабому Слышащему посчастливится стать родителем, он окажется перед дурацкой проблемой: безымянного малыша на руках придется звать так, чтобы слово достоверно его описывало.

Когда-нибудь, возможно, и его ребенка будут звать 'Рыжий', 'Большое Ухо', 'Спиногрызик' или что-нибудь в этом духе...

— А почему ты имя до 'Лис' не сокращаешь. По-моему звучит не хуже. У нас дома такой зверек живет хитрый. Тоже, кстати, бывает белым. — И, подумав еще, с ехидцей добавила: — И тоже подкрадывается незаметно.

— Если хочешь, можешь сокращать и так, — слегка смутившись, быстро ответил Лиссериль, которому не казалось существенным, первой частью имени его зовут, или второй. — Но отзывать ся не обещаю. Возвращаясь к матери — они с отцом прожили еще девятнадцать лет, после чего она умерла.

— А... что с ней случилось? — осторожно спросила девушка, с которой разом сползла мимолетная веселость. Даже жалко стало: воистину, редкое зрелище.

Риль мельком удивился тому, что в этом голосе все-таки можно услышать сочувствие.

— Она была человеком, Юля, — мягко пояснил он. — И ей было за сорок, когда я родился.

Но убила ее вовсе не старость, которая к магически одаренной Диште не пришла бы еще много лет, а то, что рано или поздно случается почти с каждым менталистом: не выдержала боли, которую несет с собой чужая ложь, и агонизирующий мозг, не способный больше сопротивляться, затопило кровью.

Но этого Юле сейчас знать не нужно.

Девушка притихла, делая какие-то выводы, а потом вдруг озадаченно нахмурилась:

— Постой-постой. Ты ведь говорил, что ты стопроцентный алиор. Еще тогда, в первый день, помнишь? А теперь вдруг оказывается, что твоя мама человек. Это как вообще?

Теперь настала очередь Лиссериля хмуриться: действительно, был такой разговор. Но неужели эта тема так ни разу больше и не поднималась? Чудеса.

— Я разве не объяснял? — на всякий случай уточнил рит.

Юля отрицательно качнула головой.

— Даю... — озадаченно протянул он, проводя пальцами по шиону — просто так, по привычке. — Видимо забылось, или случая не было. Так вот, не бывает алиоров-полукровок, Юля. И людей-полукровок тоже не бывает. От межрасового союза может родиться либо человек, либо алиор, причем чаще второе — наша кровь сильнее. От второго родителя можно унаследовать магию, внешность, дар вот, как я... Но как можно быть наполовину одним и наполовину другим?

— Понятия не имею, — признала девушка. — У нас от темнокожего и светлокожего родителей могут родиться смуглые дети, например. Метисы называются.

— Да, но что темнокожие, что светлокожие, все вы люди, — возразил Риль. — Внутри вы одинаковые, это генетика. А от кошки с собакой у вас в мире кто родится?

— Эм. По-моему никто, — неуверенно отозвалась Юля, явно разбирающаяся в таких тонкостях очень поверхностно. — Хотя даже если вдруг что-то и родится, то долго оно явно не протянет.

— Вот и ответ. Мир устроен так, что между кошками и собаками потомства быть не может, по крайней мере если им не помочь магией. А алиоры с людьми могут рожать детей. Но не уродцев, обреченных на гибель, а либо нормального алиора, либо нормального человека.

— Однако...

— А ты думала, — улыбнулся Риль и неожиданно даже для самого себя объявил: — теперь твоя очередь.

— На что? — подозрительно прищурилась Юля.

— Рассказывать интересные истории, конечно, — ответил он, привычно регулируя шион так, чтобы посильнее притупить чувствительность дара. Юлины 'интересные истории' хоть и были правдивы, но пестрели иносказаниями и преувеличениями, а менталист сейчас не был настроен на них отвлекаться.

— Ну, нет! — возмутилась девушка. — Мы так не договаривались.

— Неужели тебе жалко для меня историю? — постарался изобразить лицо пожалобнее Риль, которому и правда никаких историй никто не обещал.

— Хм. Да не жалко... — чуть растерявшись, пошла на попятный девушка. — А про что? Тоже про маму?

— Было бы интересно. Но если не хочешь — не нужно, — развел руками его высочество, возвращая ей недавнюю любезность. Ведь если Юле пришло в голову, что ему может быть неприятно говорить об умершей матери, то и она сама может страдать сходной проблемой.

— Да нет, ты прав. Тема как тема, — суховато отозвалась она, и Риль где-то на грани чувствительности уловил неясную фальшь. Что-то девушке все же не давало покоя. — С чего начать-то?..

— А просто начни. Вот ты, например, говорила, что твои родители были очень состоятельными людьми, — припомнил Риль то единственное, что о них знал. — Это как-то сказывалось на твоей жизни?

— Когда я родилась, они не были настолько состоятельными, — с невеселой усмешкой поведала она. — Хотя и не бедствовали, конечно. У моего деда по папе было свое дело, довольно крупное. Делал машины по зарубежной технологии, кажется. А папа был у него 'сынок директора' — всячески на подхвате. Со временем они помимо сборки машин начали делать к ним всякие фентифлюшки типа умной сигнализации, блокирующей двери с колесами, или напоминающей, что в салоне забыли собаку. В этом отделе у них работала мама, там они с отцом и познакомились.

— И поженились? — уточнил Риль, которому чьи-то романтические отношения были совершенно не интересны, но на фоне страшных слов 'машина', 'сигнализация', 'салон' и 'директор' показались меньшим из зол.

— Со временем — да, — подтвердила Юля, великодушно избавив его от подробностей сего знаменательного события. — А еще чуть позже умер дед, оставив дело папе. Так что когда я родилась, они с мамой были по уши в его расширении. Мама постоянно что-то кодила или вообще паяла, а папа даже не знаю, где и чем занимался, хотя теперь понятно, что всякими встречами-договорами с нужными людьми. Где-то кого-то подмазать, где-то что-то поглотить... Ну, ты понимаешь, я думаю.

Конечно, его высочество понимал. О том, откуда у кого берутся деньги, он был прекрасно осведомлен и в целом представлял себе, какие люди способны преумножать малое. Хотя пока ничего шокирующего Лиссериль, всегда прекрасно знавший, что у короля с королевой и кроме него полно дел, не услышал.

— Может, я потому и родилась, что они за делами о кондомах позабыли, — между тем вполголоса добавила Юля. — Но зато лет через десять у них был уже не какой-то хилый бизнес, а Корпорация. А их, между прочим, в мире всего четырнадцать. На радостях мама с папой притормозили свои прожекты и родили мне брата.

— И? Что-нибудь изменилось? — участливо поинтересовался Лиссериль, который, будучи в семье младшим ребенком, не очень хорошо представлял, как и что с их появлением происходит в жизни старших. Впрочем, говоря откровенно, вряд ли тысячелетние Дэалан и Ирэнтиль всерьез обратили внимание на его рождение. А вот на их взаимную нелюбовь такое знание могло бы и пролить хоть какой-то свет, ведь разница в пользу Ирэнтиля была всего лишь семнадцать лет.

— Да как тебе сказать, — как-то неохотно протянула Юля. — Поменялось, но я думаю не столько из-за брата, сколько из-за того что я подросла. Мама засела в декрет и стала сама со мной возиться. Раньше-то они ребенка либо бабушке сплавляли, либо с нянями оставляли.

— Так была еще и бабушка? — вкрадчиво уточнил Риль, начиная жалеть, что под рукой нет ллэкты с блокнотом.

— Да, по маме. Она меня постоянно к себе забирала, когда родителям некогда было. Она меня там в музыкальную школу водила... Потом, правда, меня оттуда украсть пытались, и бабушка вместо этого стала к нам домой приезжать. А ей самой мама квартиру купила в охраняемом доме.

— Эм... — Риль так сразу даже не смог сообразить, что на это можно сказать. Однако не скучно живут люди в соседнем мире, раз в таком возрасте могут подобными вещами похвастаться!

В Алисе редко кто отваживался похитить ребенка. Это преступление считалось куда более тяжким, чем даже убийство члена правящего рода. Родители могли рассчитывать на любую помощь, вплоть до личного участия в поисках Лиссериля, или любого другого менталиста, которых община для этого выделяла моментально, по первому требованию. Если же ребенка убивали... Казнь, ожидавшая преступников, была по-настоящему страшной.

Даже если родителям угрожали жизнью их детей, заставляя молчать, а получив свое убивали тех и других — менталисты высокого уровня вытягивали Истину буквально из ничего, находили виноватых и передавали их Карающему Крылу.

— Ничего не помню, знаю только, что было такое, — по-своему поняв его реакцию, поспешила откреститься от подробного рассказа о своих приключениях Юля.

— Понятно. Так что твоя мама делала в дек-ре... Что это, кстати?..

— Декрет? Это такой специальный отпуск по беременности. Когда мама не работает, а сидит с маленьким ребенком, пока он немного не подрастет. А на работе за ней вроде как остается место. В случае моей мамы это, конечно, просто слово такое: она хозяйка Корпорации, как-никак, ее место никуда не делось бы. Хотела — ходила на работу, хотела — дома сидела. А вот простым рабочим это сильно помогает, — охотно разъяснила девушка. — А что делала... Мама вообще была дамой с вот таким шилом в одном месте. И сидеть спокойно ей было скучно. Вот и решила, что меня надо срочно учить какому-нибудь полезному семье делу. Сама она технарем была, лично основные новинки 'Аврелии' проектировала, вот и решила, что мне тоже без этого в жизни не обойтись. Так что меня привозили из школы, сажали за стол — и мама начинала мне под нос всякие платы со схемами совать.