— В таком случае не стоит терять времени даром,— тут же оживился Сарэн.— Еще вчера вечером я отправил в Пустошь Жарэда с вооруженным отрядом королевской гвардии. И ты меня обяжешь, если присоединишься к ним безотлагательно. Ты их нагонишь, если поторопишься. В твоем распоряжении лучшие скакуны королевских конюшен. Поспеши, мой друг!
— Да, Ваше Величество,— поборов себя, ответил Ганеги.
Просьба Сарэна рушила его планы. Ему не терпелось попасть в подземелье, где, по словам его нового знакомого, находился Источник. Кстати, это было бы в интересах и самого короля: без Дара Шторн был никто. Но сказать об этом, означало бы признаться в собственной несостоятельности, и Ганеги промолчал.
"Спасательный отряд возглавляет Великий Мастер Жарэд. Этого вполне достаточно".
К тому же — и эти мысли Сарэн не вытянул бы из Шторна никакими клещами — принцесса пропала в Харийской пустоши, а значит, шансы найти ее живой были исчезающее ничтожны.
"...или привези в столицу ее тело..."
Разве что так...
Отправившись в королевский дворец, Ганеги не вернулся в гостеприимный дом Винеара, где мы со Шторном гостили по приглашению радушного хозяина, а незамедлительно умчался на поиски принцессы. Об этом нам рассказал Гван, пересекшийся со Шторном у выхода из дворца. Сам он тоже не собирался задерживаться в столице. Скорду не терпелось взглянуть на свой новый домик на берегу Пантанского залива. Принеся встревожившую нас новость, он распрощался и ушел.
— Не успев выбраться из одной передряги, Шторн вляпался в очередную,— пробормотал Винеар и посмотрел на меня.
Теперь, когда события развивались по непредсказуемому сценарию, я понятия не имел, чем закончится эта история... и когда я получу свой кристалл.
Да и получу ли его вообще...
Тем временем мне нужно было где-то пристроить свой зад, дожидаясь возвращения Штона Ганеги из Харийской пустоши. Денег у меня оставалось совсем мало. Пару дней я точно протяну, а что потом?
Тогда-то я и решился открыться Винеару, рассчитывая на его понимание и поддержку. Не знаю, поверил ли мне цанхи окончательно, но я воспользовался его замешательством и напросился на длительный постой. Ошеломленный новостью Винеар не смог отказать человеку, путешествовавшему между мирами...
В окрестностях Харийской пустоши сезон Увядания наступал незаметно. Это где-нибудь на севере или на востоке природа меняла краски, напоминала людям листопадом о том, что грядут холода. А в Пустоши даже в самый разгар Цветения трудно было найти клочок зеленой травы, не говоря уже о плодоносящем дереве. Здесь и в самое полуденное пекло мог ударить такой мороз, что почерневшая земля в мгновение ока становилась белой от покрывавшей ее изморози, а случайно залетевшая птица падала в полете, превращаясь в кусочек льда. И напротив, когда во всем Варголезе царствовала лютая стужа, в Пустоши внезапно теплело, и повсюду на радость жителям Яснера появлялись грибы.
Для юного Мангора в этом не было ничего необычного. Он родился на окраине Пустоши, прожил в Яснере тринадцать лет и лишь пару раз выбирался с отцом в Бронт, на рынок. Ему нравился этот город, нравилось огромное озеро, а вкуснее рыбы, водившейся в нем, он ничего в жизни не ел. Но о том, чтобы покинуть со временем Яснер, перебраться в Бронт, стать горожанином и каждый день лакомиться рыбой, не могло быть и речи. Он был рожден, чтобы стать Защитником. И обязательно станет им, возможно, даже раньше, чем положено, раньше, чем он сам мог надеяться. Особенно после того, как сложили свои головы старики, попытавшиеся воспрепятствовать Врагу открыть ворота между мирами.
О вратах Мангор узнал совсем недавно. Раньше ему об этом не говорили. Теперь же брат рассказал, какая опасность угрожает Варголезу... да что там — всему миру! — буде врата открыты. Без подробностей, о которых он и сам не знал. Но страшная участь старых Защитников красноречиво говорила о том, что старшой не преувеличивает.
Дед Репей...
Не было больше деды. Узнав о его гибели, Мангор проплакал весь день, тайком, чтобы никто не видел его слез: Защитнику не положено плакать. Да и других было жалко: и Илима, и Сургу, и остальных. Пусто стало в Яснере без мудрых и опытных стариков. И некому теперь присматривать за Пустошью. Молодые охотники должны были добывать пропитание для деревни. После того, как Сингар подался в столицу, их стало на одного меньше, а зверь еще дальше разбрелся по степи, так что на охоту приходилось отправляться всем, кто умел держать в руках оружие.
А как же Врата?
Они оставались на попечении Мангора.
Он сам так решил, вызвался в дозор, смог настоять на своем. Деревенский сбор был вначале против: что сможет безусый малец, коли полезет из Ворот всякая нечисть? Поспорив, пришли к выводу: если полезет, никто из деревенских ее не сможет остановить. А вот сигнал об опасности в состоянии подать даже Мангор. Чтобы бабы и дети успели попрятаться, чтобы страшное известие не застало жителей Варголеза врасплох.
— Ты понимаешь, какая ответственность на тебя возлагается?— спросил его брат, когда решение было принято.
— Ага,— кивнул Мангор.
— Ничего ты не понимаешь,— проворчал старший.— Но кроме тебя некому... Только держись подальше от Ворот... и береги себя: один ты у меня остался... Защитник.
Да, он назвал Мангора Защитником.
Значит, его время пришло.
С тех пор Мангор целыми днями торчал на холме, с которого хорошо просматривались Ворота. Он часто забредал в Пустошь в поисках самых крупных грибов, но до холма никогда не добирался — жутко было до усрачки... да и отец не велел. Теперь же что-то случилось, что-то произошло... Может быть, он стал взрослее? Так или иначе, но уже в первую свою вахту он оседлал холм, не ощутив прежнего страха. Это было единственное место во всей Пустоши, подходящее для дозора: и далеко от опасного места, и в то же время все на виду. Вместе с братом они соорудили костер, который следовало поджечь в случае опасности, прикрыли его камнями, защитив сушняк от дождя...
— Только смотри в оба, не проспи!— предупредил его старшой.
— Да я...— от обиды не нашлось даже слов.
Мангор дежурил только днем. С наступлением темноты он возвращался в деревню, потому как ночью все равно ничего не видно, и молил Великого Стража о том, чтобы нечисть не полезла сквозь Врата, воспользовавшись темнотой.
Но ничего не происходило.
Со временем бдительность начала притупляться. Проходили дни, однако Врата оставались закрытыми. Скучно, лениво, сонно. Даже железные монстры, охранявшие Врата, уже не вызывали прежнего любопытства. За все то время, пока Мангор дежурил на холме, они ни разу не шелохнулись. Мальчик упрямо боролся с дремой, развлекался тем, что бросал камешки по выбранной цели или чертил на земле чудовищ, которых бесстрашно пронзал остро отточенной палочкой.
Так было и в тот день. Он лишь на мгновение отвлекся, наблюдая за камешком, покатившимся по склону холма, а когда снова посмотрел в сторону Врат, увидел стоящего перед ними человека.
Или все же это было чудовище?
Пришелец лишь отдаленно был похож на человека: судя по лицу — настоящий монстр. Мальчишку он не мог заметить — тот находился слишком далеко, к тому же частично заслоненный валуном. Зато зоркий Мангор видел его прекрасно. В глаза бросались необычные доспехи то ли из камня, то ли из темного дерева — трудно было различить издалека. Но не металл — это точно.
Дрогнул воздух, вогнутая плита пошла рябью и сквозь ставший полупрозрачным камень на Пустошь вышел еще один монстр, потом появился третий, четвертый...
Помня о поручении, Мангор принялся поспешно расчищать кострище...
Он снова был в Варголезе. Знал, что вернется сюда, но не думал, что это случится так скоро.
Димер-Шер прошел сквозь портал, потянул намотанную на руку цепь, вытаскивая на Пустошь изможденную пленницу, в которой немногие знавшие ее прежде признали бы принцессу Гинеру. Девушка лишилась своих доспехов, оставшись в одной сорочке, едва прикрывавшей ее бедра. Волосы были растрепаны, спутаны, грязны, отрешенное лицо перепачкано мазками застывшей крови. Ссадины на сбитых коленках затянулись коростой, ранки на истерзанных, лишенных обувки стопах сочились сукровицей, но Гинера игнорировала боль и неудобство. В последнее время она вообще ничего не замечала вокруг, смотрела на мир глазами пустыми и лишенными разума.
Оказавшись в Варголезе, Димер-Шер снял с лица опостылевшую маску, облегчавшую дыхание в неприветливом Огвонтере, обернулся, взглянув на принцессу:
— Вот вы и дома, Ваше Высочество,— сказал он сухо.
Гинера никак не отреагировала на его слова, лишь вдохнула полной грудью, словно соскучилась по свежему воздуху.
Так оно, в общем-то, и было.
Огвонтер сильно изменился за последние сотни лет. Необратимые перемены наступили еще в те далекие времена, когда Димер-Шер отправился на поиски нового пристанища для народа, своими руками уничтожившего родную планету. Он возглавлял отряд, посетивший три других мира, прежде чем попасть в Патэприен. Первые три оказались еще хуже Огвонтера: гиблые, истощенные и пустые. Когда-то и они радовали глаз буйной зеленью, питали легкие чистым воздухом, снабжали обитателей несметными сокровищами подземных недр. Но хищническая эксплуатация природных ресурсов, непомерная жадность и воинственность огавонов за считанные тысячелетия превратила эти миры в безжизненную пустыню.
А в Патэприене было хорошо. Слишком хорошо, чтобы принадлежать кому-то другому помимо огавонов. Отец Димер-Шера, правитель Огвонтера, непобедимый Сулун-Тар рассказывал, что путь в этот мир ему подсказал сам Кигнек — создатель всего сущего. Так и сказал, явившись правителю во сне:
— Я дарую вам этот мир. Распорядитесь им с умом.
Экспедиция была тайной, потому как в те годы власть Сулун-Тара уже не была как прежде прочной и безоговорочной, а врагов становилось все больше и больше. Даже в рядах преданных на протяжении веков вассалов появились заговорщики и недоброжелатели, требовавшие перемен. Правитель беспощадной рукой карал возмутителей спокойствия, в самом зародыше истреблял неповиновение, но уже не внушал того почитания и трепета, на которых зиждилась власть его рода из поколения в поколение. Да и сам Огвонтер уже был не тот. Все труднее становилось утолять насущные потребности и вести бесконечные войны с недругами. Ресурсы иссякли еще во времена правления деда, а часть из них была захвачена противниками. Пора было перебраться в другой мир, как это делали все предшественники огавонов, из тысячелетия в тысячелетие кочевавшие в Безграничном Универсуме. И снова на помощь пришел Кигнек — создатель и покровитель огавонов. Говорили, что он разочаровался в своих преданных креатурах, и все реже уделял им внимания. Но в самый трудный час он неизменно приходил на помощь, указывая верный путь.
На это раз его даром был Патэприен. Сулун-Тар послал единственного сына в экспедицию, целью которой была разведка и возможное основание базы для последующего переселения народа. Вместе с Димер-Шером в путь отправились лучшие из лучших: воины, инженеры, ученые, создатели. В качестве силовой поддержки Сулун-Тар выделил два десятка нуров и полсотни давов. Дал бы больше, но война в Огвонтере не затихала ни на миг. Впрочем, это уже само по себе была немалая сила, способная подчинить себе любой первобытный мир.
Однако Патэприен оказался не просто обитаем. Население Интери-Анере далеко продвинулось в своем развитии, избрав путь силы разума, неведомый воинственным и прямолинейным огавонам. Тем не менее, некоторые технологии были знакомы Димер-Шеру, а значит, их миры когда-то где-то пересекались. И все же они отличались друг от друга как небо и земля. Уж слишком слащав был Интери-Анере, до отвращения чист и незапятнан.
Впрочем, и здесь местные обитатели не были чужды междоусобным дрязгам, и Димер-Шер появился как раз в самый разгар назревавшего между независимыми городами конфликта. Понимая, что прямое противостояние приведет к поражению — сильны были жители городов Интери-Анере, не по зубам не то что отряду Димер-Шера, но и всему Огвонтеру, — посланник Сулун-Тара решил действовать исподволь. Где лестью, где "добрым советом", где ненавязчивой помощью ему удалось разжечь разгоравшуюся искру вражды, доведя противоборствующие стороны до открытого столкновения. И вот уже в Интери-Анере люди начали убивать друг друга, не имея четкого представления о том, что же, собственно, послужило поводом к братоубийственной войне.
И вроде бы все шло по плану. Димер-Шер со стороны наблюдал за происходящим, ждал подкрепления от Сулун-Тара и готовил площадку для вторжения Огвонтера основными силами. Уже был построен портал — причем местные сами помогли ему в этом, использовав привычные для них технологии и энергоносители, когда пришелец пообещал помощь терпящей поражение стороне...
Глупцы... Наивные легковернее глупцы...
Но он просчитался, так и не поняв, где именно допустил ошибку. Его схватили, учинили дознание, во время которого были применена неизвестная Димер-Шеру методология воздействия на сознание. Удивляясь собственной откровенности, он поведал и о личных планах, и об Огвонтере. Постепенно он выдавал все тайны, которые знал и о которых только догадывался. Ему, сыну правителя, многое было известно. Все это время его пытались вызволить из заточения его подчиненные, но их атаки ни к чему не привели. А потом...
О том, что случилось потом, Димер-Шер понятия не имел. Однажды, не объясняя причин, его проводили в какое-то подземелье, силой уложили в капсулу и ввели в состояние катеранги. Почему? Зачем?
Ответов на эти вопросы он так и не получил. А когда любопытная принцесса вызволила его из капсулы, оказалось, что государство Интери-Анере уничтожено, а миром нынче правят люди, которых с полным правом можно было назвать дикарями.
Уже тогда Димер-Шеру пришла в голову мысль о том, что завоевать этот мир, в отличие от Интери-Анере, не составило бы большого труда... будь при нем хотя бы малая часть его отряда. А что, если...
Он твердо решил вернуться в Огвонтер и договориться с его теперешними правителями о помощи, пообещав в качестве платы часть прекрасного мира. К счастью, прошедшие столетия не смогли уничтожить возведенный совместными усилиями портал. К тому же его люди позаботились о безопасности, окружив Точку перехода защитными системами и выставив у самого портала двух неподкупных стражей. Знакомая принцесса — эта влюбленная дура! — помогла ему добраться до Врат...
...и спустя тысячу лет Димер-Шер вернулся домой.
То, что он увидел, повергло его в уныние. Родной мир умирал — медленно, мучительно, неизбежно. От некогда величественных городов и неприступных крепостей остались только развалины. Небо — прежде серое и безликое — теперь совсем почернело, в воздухе висела плотная взвесь тонкого удушающего пепла, затруднявшего дыхание, редкая некогда растительность теперь совершенно исчезла, а от живых существ не осталось и следа.
Впрочем, кое-что все же осталось. Бредя в последней надежде по Огвонтеру, Димер-Шер наткнулся на останки человека. Он умер давно, но не так, чтобы очень. Пришелец снял с его лица маску, облегчавшую дыхание. Принцессе пришлось обходиться простой повязкой на лицо...
