— Подожди, но ведь нападение Лавийцев, это для него тоже оскорбление! Над ним же смеяться будут, если у него кусок земли оттяпают.
— В первую очередь оттяпают у нас, а не у него. Он же продал баронство. Причем ловко, за кое-какие деньги. Правда, без принятия вассальной присяги. Над этим и можно бы посмеяться, но все понимают, что это за баронство.
— Стой! А ты, как его представитель, а исполнение договора с Лавией? Я же под всем этим расписывался! Фактически граф мой сюзерен, правильно? И обязан меня защищать.
— Исключительно из добрых побуждений! Присягу вы не давали, а он в свою очередь отказался от налогов.
— Правильно, на три года, пока на ноги не встану...
— И не дадите вассальную клятву. У него развязаны руки, а у вас связаны. Он очень хитер и никто не может с ним тягаться в разной... казуистике, вот. Опять повторюсь, ваша милость, только если война затянется или если сильно много войск придет, ему придется вмешаться. Тогда не поймет его общество.
— И я вам без всякой разведки могу сказать, что граф уже стягивает войска поближе к баронству.
— Сколько — долго и сколько — много, чтобы Нугар вмешался.
— А вот этого я вам подсказать не могу, ваша милость. Не дольше месяца думаю, а про количество никакого понятия не имею.
Я сел и отпил пивка:
— Слишком долго для нас. Хотя... как вариант...
— Ваша милость, я не стал бы на это рассчитывать.
— Почему?
— Хитер граф, и если он своими силами нас освободит, то... не знаю, что он может придумать.
— Хм, — я покачал головой, — граф, граф... ты же ему присягал, а говоришь, как о чужом владетеле! Это как?
— Теперь Хром заграница, — твердо ответил старик, — а присяга пусть будет на совести графа, когда он не пришел нам на помощь. Столько людей погибло! Я — житель Комеса. Был и остаюсь, — закончил, гордо поднявшись.
— Ты же общаешься с Ярошем?
— Общаюсь, и что? Только с ним и только по делу и он тоже делами недоволен по голосу слышу. Не переживайте, ваша милость, ничего лишнего я ему не говорю.
— Я не об этом, — махнул я рукой, — слушай, а ты с самого начала все это знал?
— Что? А, про Лавийцев и Нугара? Нет, конечно, храни вас Спаситель! Как я был рад, что у баронства появился хозяин! А когда строительство началось, и помощь жителям пошла, то был просто счастлив. Все изменилось после нападения. Я стал думать и вспоминать. Так родилась сказка, — Семус криво ухмыльнулся, — которая к сожаленью сказкой не является.
— Не переживай, старик, отобьемся! Ты мне веришь? — и посмотрел управляющему прямо в глаза.
— Верю, — и у него на душе полегчало.
— Вот что еще хотел у тебя узнать. Если граф так к нам относится, то не перейти ли нам к Лавийцам? Подожди, не возмущайся. Раз Нугар нас кинул, то и мы ему ничем не обязаны, а крестьянам, как мне кажется, без разницы под кем жить, а от войны отмажемся. Я не прав?
Семус поморщился от моих словечек и ответил:
— Нет. Вы порядки Лавийцев не знаете. Казнокрадство и взяточничество кругом! И чиновники творят, что хотят. У нас, по сравнению с ними — царство справедливости, — старик скривился, — потом, не все так просто: нельзя разорвать один вассалитет и тут же принять другой. Должен пройти минимум год для утрясания так сказать разногласий. То есть отбиться от бывшего сюзерена, если сил хватит.
— И, в конце концов, вы — маг и юридически не являетесь владетелем в полном смысле. Этот вопрос вне вашей компетенции.
— А как тогда быть? Чисто теоретически, я понял, что этот вариант не прокатит.
— Ох, ну и словечки у вас! — высказал, наконец, старик свое отношение к моей речи, — теоретически надо отдать всю полноту власти родственнику, — вспомнил, что никого у меня нет и сразу поправился, — или любому другому человеку не магу. Это происходит при свидетельстве служителя. И все. А тот пусть делает, что хочет. Только так.
— А ты сейчас не можешь?
— Нет, я здесь как бы представитель графской власти. Если передадите мне баронство, смогу. Теоретически, — подмигнул он мне.
— Спасибо. Ты очень мне помог, очень. А почему сказка? Ты же можешь нормально и очень даже грамотно.
— Не знаю, ваша милость, само на ум пришло, — хитро ответил мой управляющий. Точнее политрук.
Действительно, все встало на свои места. Теперь никакие дурные сомнения не будут меня отвлекать. Остался один невыясненный вопрос: сами Лавийцы додумались или кто надоумил? Но об этом можно позже, теперь без разницы.
Лиона недолго томилась в своей комнате. Через день после застолья по поводу нашей встречи Хуго подготовил торжественную утреннюю молитву. Реклама была грандиозная, и народу в храм набилось, как сельдей в бочке. Служитель подходил ко мне, сомневался, но понимал — это его звездный час. Теперь пан или пропал. Я даже удивился этой его авантюрной жилке — вот это честолюбие! Поди, примеряет епископскую мантию. А что, мне только плюс и мы с ним прекрасно это понимали.
Витар привел безучастную мать поближе к алтарю. Все опустились на одно колено и Хуго открыл торжественную, долгую молитву. Я привычно увидел отлетающую от людей энергию, которая никак мне не подчинялась — пробовал, и, наконец, с рук служителя сорвалось "покрывало". Все происходило штатно, кроме поведения Лионы. Когда благодать обтекала её, она вздрогнула и взвизгнула. Люди в гробовой тишине ожидающе посмотрели на неё. Хуго мгновенно вспотел. Спустя долгие томительные мгновения, графиня шумно, со стоном выдохнула и произнесла:
— Сынок! — и рухнула в объятья Витара. Зал взревел!
— Слава Спасителю! — воскликнул Хуго, перекрывая шум хорошо поставленным голосом.
— Слава, слава! — понеслось со всех сторон.
Мы, стихийники, с трудом пробились через толпу, уводя "исцеленную".
— Как ты, мама, — спросил Витар, когда мы остались одни, — так натурально вскрикнула!
— Что-то странное происходило на этом служении, — задумчиво ответила Лиона, — я видела странные дымки от людей, а в конце службы пелену из рук священника. Она касалась всех и лица людей преображались радостью, а когда задела меня, мне стало неприятно. Словно что-то липкое, противное. Я невольно вскрикнула.
— Лиона, какая ты наблюдательная! — восхитилась Агна, — я никогда ничего такого не видела, а благодать... что ж, видимо давно не была в храме. Но ты не черная, нет, они от благодати горят, — говорила, ни капли не сомневаясь в собственных словах.
Остальные задумчиво промолчали, в том числе и я.
— Лиона, ты точно видела то, что рассказала? — уточнил Агнар.
— Разумеется! Я не слепая.
— А ты, Егор? — он резко повернулся ко мне.
Я смутился.
— Всегда такое вижу, правда благодать меня тоже радует, как и всех.
— И ты молчал? — обиделся Агнар, — мы что тебе, не друзья?
— Что ты такое говоришь! — теперь обиделся я, — что у нас других забот нет, чтоб еще и с этими непонятками разбираться! Ну их, этих богов, всех вместе взятых!
— Ты и прав и не прав, — вступил Рон, — богов действительно ну их, а рассказать следовало. Вас с Лионой связывает одно — ваши души некоторое время отсутствовали в этом мире.
— Это сейчас ясно, а что бы вы подумали раньше, до Лионы?
— Не знаю, — пожал плечами Рон, — наверное, о том же.
— Благодать становится видной всем, когда ей осеняются некоторые служители или монахи, благословленные на борьбу с чернокнижниками. А до этого я нигде не читал, что бы можно было видеть нечто подобное, — задумчиво сказал Агнар.
— Ну! И что толку с того, если б я раньше рассказал!
— Доверие, дорогой, доверие, — грустно произнесла Лиза.
Я буквально взвыл! Хочешь как лучше, а получается как всегда — незабвенный афоризм.
— Хорошо, слушайте. Еще я вижу души чернокнижников, когда они покидают тело, а здесь, в этом кинжале хранится душа одного из них, Барт'хата Крохтура, она втянулась в рукоять, когда я убивал его, — выпалил я на одном дыхании, — довольны? Или вам еще тайны подавай!
Развернулся и пошел к себе в кабинет, бросив с порога:
— Благодать меня по-прежнему радует, так что черным я не стал.
— А почему мне противно? — услышал я недовольный голос Лионы, когда захлопывал дверь в гостиную. Без стука, не в сердцах. Я уже успокоился и уходил по инерции, из принципа.
До обеда принимал посетителей, а на трапезу спустился в столовую. Там собралась вся наша команда без посторонних. Сначала за столом висело виноватое молчание, и я по садистски наслаждался. Не выдержал. Прыснул от смеха и сразу расхохотался. Друзья удивленно переглянулись, но сперва один, потом второй и, наконец, все вместе весело смеялись. Особенно заливалась Лиза, до слез. Буквально минуту назад она чувствовала себя предательницей, хотела бежать к Егору вымаливать прошение. Много чего накрутила, а тут... сволочь он все-таки. Любимый.
Первым опомнился Рон:
— А мы думали ты серьезно обиделся.
— Было бы на что! Да и сам виноват, проехали. Выяснили, что с тобой, — обратился к Лионе.
— Эти мудрые ученые, — она покосилась на сидящего рядом Агнара, — предполагают, что я посвящена другому богу. Скорей всего. Ничего они не знают, эти ученые.
— Я не теолог! — возмутился Агнар, — если бы Егор не подтвердил твои слова, то я до сих пор считал бы твое путешествие плодом больного воображения, а выходит, что действительно часть твоей души где-то была. Еще раз повторю, я в этом не специалист. Это Егор у нас по другим мирам ходил.
— Увольте! — я шутливо поднял руки, — беру самоотвод.
— А я ведь начала забывать те полеты, — грустно заметила графиня, — в памяти остаются только чувства. Радостные, — добавила мечтательно, — но больше ни-ни! Никуда, — закончила твердо и принялась есть.
В столовой, да и в других помещениях автоматически включался "полог молчания", когда мы собирались вместе и без посторонних. Поэтому хоть выкрикивай самые страшные тайны — никто не услышит, кроме нас самих. Агнар постарался. Он сильно прогрессирует и как теоретик магии, и практик — артефактор, да и по другим специальностям не отстает. К моей помощи прибегает все реже, я в основном ему идеи подкидываю и общую схему решения. Дальше он сам. Иногда идет своим путем, более "гладким" и решение от этого только выигрывает.
Ярчайший пример — отражение. Моя идея на счет индукции плюс виртуальная аура и в общих чертах принцип был готов. Дошли до обсуждения технологии и встряло — моя схема сильно сложная. Тогда Агнар, вот дотошный, проводит серию длительных экспериментов и готово открытие — обратная индукция. И все, схема сглаживается, а дальше дело техники. Опять Агнаровской.
Или еще моя идея — штамповка амулетов. Надоело всем по очереди ходить в лабораторию, чтобы тупо всаживать готовые плетения в заготовки.
Снова за основу была взята виртуальная аура и метод индукции. Делается "пресс" с накопителями нужных стихий, вставляется нужный артефакт и готово — только подставляй заготовки. Так нет же, гладко было на бумаге, да забыли про овраги — не переносится и все тут! Я и так крутился и эдак, пока Агнар не подсказал: "Полярность в руне передачи поменяй, там поток в противоположную сторону завихряется и отталкивает, а должен сливаться". "Не мешай, Агнар, девочки сто раз пересчитывали, все правильно! Если такой умный, сделай сам!"
Он и сделал, утер мне нос. Гордый был, как не знаю кто. Оказывается, мы с девочками не учли той самой обратной индукции. Знать — знали, но как-то пропустили мимо ушей. Не своё оно и есть не своё. Девочки потом долго чувствовали себя виноватыми. Я тоже досадовал.
Со штамповкой дело пошло гораздо веселей. Подкладывать заготовки это вам не вглядываться в каждый. Хоть болтать можно ничего не опасаясь, не говоря уже о скорости процесса. Правда, отбраковка была высокой, чай не ручная работа, но все-таки склад почти забили. И рациями, и военной продукцией. На небольшую армию хватит. А теперь Агнар готовит штамп для амулета защиты от демонской магии, и заготовки к ним натаскали — "пуговицы" на складе нашли. И до поры — до времени спрятать готовые артефакты есть где. Надо же, демонами пахнут! Поуввбивав бы!
Мне с трудом удалось уговорить Хуго не хвастаться своим успехом по радио, и ведущим запретил распространяться.
— Земля слухами полнится, а слухи обрастают подробностями. Так до вашего начальства быстрее дойдет. К тому же скромность украшает, а хвастовство — грех. Посмею посоветовать, в своем отчете укажите это событие вскользь. Кому надо — поймут.
— Эх, господин барон, если бы вы знали, как я устал от завистников! Они только и ищут, где меня больнее ущипнуть. Но Спаситель видит, кто его истинный почитатель, тому и отпускает благодать без меры, — служитель сиял, как начищенный самовар, — у многих настоятелей душевнобольные излечивались? Единицы! Вы правы, пусть об этом узнают окольными путями из людской молвы. Тогда епископ сам, без моей подсказки, вспомнит о нашем баронстве, о чуде не побоюсь этого слова, которое произошло и он...— на лице мелькнула досада, — соберет совет окрестных епископов. Владение без главы церкви — не дело.
— А тут вы со своей неоспоримой святостью, брат настоятель, — я поклонился ему.
— Да, Спаситель не допустит несправедливости, вы правы. Но со святостью немного преувеличили, брат барон.
— Нисколько!
— Это ваше личное мнение. Не скрою, приятное для меня. Только от Лавийцев отбейтесь, — внезапно переменил он тему, — я буду усердно молиться за вашу победу.
— Непременно! Спаситель не допустит несправедливости, — переживает, черт, что епископства лишится. Ого, он себя уже епископом считает! Богатое воображение у дяди, спасибо Фиона.
"Ты что, мысли прочитала?"
"Посмотри, у него на лице все написано и эмоции соответствующие"
"Жаль"
Сожаление осталось без ответа.
— Витар, к тебе Валет подходил?
— Конечно! Расспрашивал историю нашего спасения для баллады. Это после материного выздоровления было. Рассказал, как мы условились: про разбойников и все такое. Он пообещал написать потрясающую вещь. Я посоветовал ему к маме подойти, он согласился и сказал, что завтра вечером непременно поговорит. Это вчера было, так что сегодня за ужином подойдет, он должен с выступления из Цитруса вернуться. Интересно, что он там напоет?
О чем напоет Валет, мы с Роном слушали в кабинете. Ждали долго и дождались:
— Бард вызывает Старика.
Сразу ответ:
— Старик слушает, — знакомый голос Шелмиусского следователя слышался сквозь треск помех, заметно плавал. Скорее угадывался.
— Докладываю, вернулись три дня назад на свежих конях: барон, Шелтонец и графиня. Графиня была явно не в себе, но буквально вчера утром она вылечилась!
— Не говорите чепухи.
— Слово чести! Это было в местном храме на утренней службе, её специально провели для излечения, и такая мощная благодать сошла, какой я ни разу не чувствовал. Графиня вскрикнула и узнала сына. Я бы сам ни за что не поверил, если бы не видел все собственными глазами! Теперь она вполне здоровая женщина, с обычной аурой.
Мы с Роном переглянулись. Нифига себе, Валет минимум видящий! Хорошо, что мы привыкли к маскировке, а Лионе надо будет еще раз напомнить.
