И это совершенно не так.
Из Хоры пришли ла'эр. Ла'эр, которые давным давно привели к северным берегам самый большой флот, которые заполнили весь материк, захватывая лучшие земли, и насмерть передрались между собой в итоге. Их ассимиляция шла без проблем; единственное, что сохранили первые колонисты — право называть детей длинными непроизносимыми именами. А еще ла'эр считались самыми сильными боевыми магами — так же, как мирринийке считались равнее всех равных и всего лишь стояли у власти, а ашео и Тхаэ Ле Ри просто были и болтались где-то на фоне. И даже думая об этом, я нарушаю закон.
Ехать на север по хорошей дороге и миновать Тамариск было невозможно. В этот раз город выглядел более оживленно: жители украшали дома сосновыми ветвями и омелой и жгли свечи, готовясь к годовому празднику зимы.
День обнуления дат — светлый и чистый день.
Перед умилительно знакомым пропускным пунктом нас встречала целая делегация: представители гражданской власти региона и союзных городов. Зимний праздник считался главным из цикла — именно в этот день путешественники с разбившегося корабля Аннер-Шентагар сумели ступить на землю. Начало колонизации южного берега, момент рождения Аринди, знаменательная дата и все дела.
Нам вручали ритуальные дары: веточки ели, колючие шары из можжевельника, венки из омелы и сладкие манные колобки. Темные принимали подарки со снисходительным одобрением, показывая, что им оно не особо нужно, но внимание приятно. Еловые лапы бросали за процессией; целая делегация поднесла мне горящую свечу; я продержал ее оговоренное регламентом время и под всеобщее облегчение передал спутникам.
Матиас в очередной раз завис, не дописав в блокноте фразу, и я пояснил, не дожидаясь, пока иномирец окончательно уйдет в ступор от творящейся фантасмагории:
— Чем дольше горит свеча, тем дольше проживет человек.
А свеча, погасшая в руках — хуже предзнаменования нет.
— Чему они радуются? — заарн подозрительно осмотрел зал, и испытующе повернулся ко мне: — А почему не радуешься ты?
Проклятый эмпат.
— Сегодня темные провели последнюю казнь. Я не праздную.
Я растянул губы в улыбке, встречая нового человека, желающего поздороваться. Матиас вновь склонился над блокнотом.
Любопытство сменилось пораженным узнаванием, узнавание переросло в страх; подошедший показывал необычные эмоциональные реакции. Я присмотрелся, узнав чиновника, с которым столкнулся в первое посещение Тамариска, и со внезапным озарением произнес:
— Регистрация.
Временная регистрация, которую мне дали на месяц, и которую я благополучно просрочил.
Страх начал переходить в панику; взгляд чиновника метнулся по собравшимся, словно моля о помощи, и человек дрогнувшим тоном сказал:
— Я послал запрос...
Его помощник рванулся к стационарному аппарату связи, кажется, собравшись звонить хоть кому-то, кто мог ответить.
— Я не думал, что вы...
Что светлый, которого силком притащили в страну, останется жив к этому моменту?
— Ничего страшного.
Администрация Полыни была расформирована еще до Осеннего праздника, а темная гильдия вряд ли хоть на секунду поверила, что ей придется реабилитировать светлых. Запрос обязан был потеряться, даже не дойдя до тех, кто принимает решения. Мне проще сразу обратиться к Нэттэйджу и вдогонку к непройденному второму посвящению порадовать его своим незаконным статусом.
От лица звонящего разом отхлынули все краски; он быстро произнес что-то одними губами, и побледнели все остальные. Я уловил, как чужие взгляды скрещиваются на черном портрете во всю стену и забрал наушники:
— Норман, хватит пугать людей.
— Регистрация будет у вас к завтрашнему утру. Бланков нет, но мы найдем, — без проволочек пообещал правитель Аринди: — Почему вы мне сразу не сказали?
Я забыл. Я родился в Аринди, и мне странно чувствовать себя здесь изгнанником. Кто вообще имел на то право?
— Наконец-то вы удостоили нас своим появлением, светлый магистр! — Шеннейр распахнул двери, уверенно входя внутрь, и я впервые увидел, как эмпатическое поле одного человека мгновенно затмевает все остальные. Шеннейр сиял, остальные — едва тлели.
Темного магистра здесь знали. Возможно, уже знали его действия; но в Аринди маги были частью привычного мира, и все, что оставалось людям — держать лицо и надеяться, что в этот раз ураган пройдет стороной. Шеннейр еще держался, пока мы не выехали, но терпение его уже закончилось.
— Я торопился, как только мог, — я с достоинством обернулся к вошедшему, не став испытывать судьбу, и прежде, чем он узнал бы ситуацию и начал глумиться, сообщил: — И я просрочил временную регистрацию.
Увлекся заговорами. Простите.
— А вы у нас, оказывается, незаконный мигрант? — с восхищением отозвался темный магистр.
— Я незаконно репрессированное лицо. И я могу потребовать компенсацию с темной гильдии.
— Требуйте. Как только выведете бюджет гильдии в плюс, так сразу, — разрешил он. — Да, поздравляю вас с победой над шихиш.
— И сколько здесь зараженных полей? — сквозь наигранную серьезность я уловил иронию, и сам ответил: — Значит, полно. И вы их не трогаете?
— Люди ложатся под колеса и кричат, чтобы светлый магистр явился и осветил им мрак, — торжественно отозвался Шеннейр, и без перехода презрительно процедил: — Люди от страха теряют последние мозги.
Я кратко маякнул Матиасу через эмпатию, призывая не подходить ближе. Шеннейр находился в приподнятом настроении — но это могло быть предвестие бури.
Темный маг остановился на пороге, вдыхая запах горящей хвои, и с долей ностальгии поведал:
— Знаете, как проводится настоящий темномагический ритуал белой гнили? В тело человека подселяют личинки и зарывают в землю. Через сезон земля заражена на километры вокруг.
— А для правильного темномагического ритуала, как я понимаю, человека нужно зарыть заживо.
— Вы начинаете улавливать суть темных ритуалов, — он указал на стоящую перед входом машину, и я без возражений забрался внутрь, заметив:
— При том, что человека без потерь эффективности заменит гнилая тыква.
— Или не улавливаете. Какой же ты темный, если используешь тыкву вместо человека? — маг последовал за мной и сел напротив: — Вы были нужны мне здесь, Рейни.
Этот разговор должен был произойти. Я хотел бы ответить, что "мне скучно" — это не причина; причина у Шеннейра могла быть иная, и я думал об этом тем больше, чем больше проходило времени.
— Если случилось нечто важное, Шеннейр, вы всегда могли сказать по прямой связи.
Ошибка.
Плохой ответ. По сравнению с темным магистром Шеннейром я был всего лишь бесправным учеником. Низшая ступень в иерархии не имеет права на подобную дерзость. Мне помогли вскарабкаться наверх, но так же легко сбросят вниз, и не следовало об этом забывать.
Темный магистр откинулся на подушках, окидывая меня холодным взглядом:
— Я не привык, что мои приказы не выполняются.
Да. Не привыкли — пусть я не позволю себе сказать это вслух. Но светлый маг может быть зол и неосторожен; я не стал дожидаться угрожающего "а вы обнаглели, Рейни" и того, что будет после, и тихо напомнил:
— Вы искалечили моего подчиненного, Шеннейр. Он должен был меня прикрывать, а вы едва не лишили меня защиты. Это нарушило бы планы, наши общие планы. Это была моя вина, и я должен был отвечать, а не Матиас.
Шеннейр перевел взгляд на стоящего у соседней машины заарна, и с ленцой посоветовал:
— Понизь тон, светлый. Или я его вообще убью.
Я предпочел умолкнуть вовсе.
Свеча погасла, когда мы уходили.
Вместо ставки Шеннейра мы поехали к складам, где темные начали разгрузку. Просевшие и полуразвалившиеся сараи украшали магические печати и омела, настроение царило расслабленно-праздничное, и прибывшие быстро смешались с местными, побратавшись и решив хотя бы на несколько дней забыть разногласия.
— Подождите-ка, — Шеннейр остановил меня и убрал волосы с виска, открывая печать. Я потерял контроль лишь на миг, прикрывая татуировку ладонью, и темный магистр насмешливо присвистнул: — Да расслабьтесь вы, Рейни. Если я вас ударю, вы же помрете ненароком. И что мне тогда делать?
Наверное, ему казалось, что это забавно.
Я вел себя как обычно; Шеннейр тоже делал вид, что ничего не произошло — но темный магистр умел скрывать настоящие эмоции ничуть не хуже. Я следил за ним со стороны, в который раз поражаясь, насколько он похож на Ишенгу. Одинаковые жесты, одинаковый голос, одинаковая интонация. Но я мог ошибаться — прошло слишком много времени, размывая воспоминания, и светлый магистр никогда не общался со мной больше, чем необходимо. Уверен, он не был таким же вспыльчивым, деспотичным и жестоким, как Шеннейр.
А если был — какая теперь разница?
Машину вновь вел Эршенгаль — должно быть, имелась причина, почему Шеннейр постоянно держал его рядом. Шеннейр перегнулся через переднее кресло, пристально меня разглядывая, и вынес неожиданный вердикт:
— Светлый магистр, а что вы все время молчите?
Я не нашелся с ответом; маг недовольно сощурился и резко бросил Эршену:
— Останови.
И вышел из машины.
В дождь и промозглый ветер. Я с тоской оглянулся на Эршена с Матиасом, которые оставались в тепле и просто оставались, и обреченно двинулся следом.
— Так, Рейни, — Шеннейр остановился на краю дороги, и резко спросил: — Что у вас за убитый вид? Что еще стряслось?
Скрыть удивление оказалось на пределе моих возможностей. Заботой об окружающих Шеннейр ранее не запятнался, и мой вид, убитый или нет, он бы заметил в последнюю очередь. Выстраивая линию поведения, я предполагал, что темный не настроен слушать чужую болтовню, тем более от светлого мага. Не касаясь дел — обычный светлый вообще немногое может сказать темному магистру.
Оставьте меня в покое. Я и так делаю то, что вам нужно. Что вы еще хотите услышать?
— Я сожалею, темный магистр. Я ошибался. Не трогайте Матиаса.
— И вы до сих пор из-за этого... — Шеннейр оборвал сам себя и отвернулся, раздраженно простонав: — Связался же со светлыми!
Я пожал плечами и вернулся в машину, сразу прислонившись виском к стеклу. Пусть пришлось померзнуть, но вместо угроз я послушал разные удивительные вещи. Все на пользу.
— Заедем на шестнадцатую, — Шеннейр забрался в машину и от души шарахнул дверью.
Я предпочел молчать дальше.
Объект шестнадцать прятался в редком сосновом перелеске. По просеке к нему тянулись вышки с нитями паутины и скрывались за бетонным забором.
— Именно сейчас меня не ждут. Будет им внеплановая инспекция, — с предвкушением сказал Шеннейр, наблюдая, как открываются ворота.
Темный магистр любил делать жизнь подчиненных веселой и разнообразной.
Зима в предгорьях чувствовалась гораздо сильнее, чем в долинах. Подоспевший комитет по встрече сделал большие глаза и честно предупредил, что к испытанию все готово, но совсем не совсем. Шеннейр милостиво сообщил, что казнить не будет, а всего лишь заехал в гости, и все порадовались его доброте.
Забор окружал заросшее поле и заброшенные ангары. Где-то на крышах виднелся мох, где-то — молодые березки; целыми выглядели лишь несколько зданий, и Шеннейр направился прямиком к ближайшему. Очередной полигон? Хранилища или лаборатории? Новое испытание лично от магистра? Вряд ли от темных стоит ждать хорошего.
— Но это же светлый! — возмутился один из встречающих, маг в рунной броне. — Вы собираетесь показать это светлому? А вдруг он...
Шеннейр распахнул двери одного из ангаров, приглашая меня внутрь. Вначале я видел лишь темноту; потом в темноте зашелестели маленькие лапки, и ко мне со всех сторон бросились пушистые...
Матиас отпрыгнул с места прямо к стене. Я поднял с пола одного из маленьких паучков, с любопытством заглянув в глаза — красные дуги обозначали маркировку нового поколения — и ощутил, как на лицо сама собой выползает улыбка.
— ... испугается, — уныло продолжил техник.
Темных магов мне уже показали, не беспокойтесь.
— Это паучья ферма, — Шеннейр подозвал одного из крупных пауков, придирчиво разглядывая рунные клейма. Остальные дисциплинированно держались в отдалении, не приближаясь к темному магистру; хорошо обученные существа умели вести себя правильно. — Когда выпал снег, они практически замерзли. Мы ставили печи, утепляли стены...
— Селили этих монстров у себя в главном здании... — кажется, техник и сам не решил, хочет он ужаснуться или пожаловаться.
Я вернул паучка к собратьям, наклонившись к большому серебристому смертокосцу, и удивленно сказал:
— Вы их спасли.
— Это же пауки, Кэрэа! — поразился Шеннейр. — Что может быть лучше пауков?
К сигналу связи, прошедшему через татуировку, оказалось сложно привыкнуть. Зато она позволяла разговаривать мысленно; я коснулся виска, активируя печать, и связь взорвалась возмущением:
— Вижу, слухи не врут, и встречу с Шеннейром вы пережили, — скороговоркой выдал образ Миля, появляясь посреди ангара, и внезапно позеленел: — Вы там что, обнимаетесь с пауками? Два дня, Рейни, а вы уже пошли вразнос! У вас официальная миссия, между прочим. Уберите их от меня!
— Я проверяю обороноспособность, — я взял лезущего на руки смертокосца и поправил когда-то поломанную паучью лапку, с нежностью убеждаясь, что она полностью зажила. Остальные пауки сгрудились ближе, и, кажется, заклинатель принял их интерес на свой счет. — Навещаю защитников наших границ.
— А говорят, мерзость к мерзости не липнет, — припечатал маг и оборвал связь.
— Смешной человек, — сказал я смертокосцу.
Как будто Миль способен что-то сделать, если встреча закончится плохо.
Самый новый ангар стоял на отшибе, окруженный вместо разрухи и зарослей колючей проволокой и предупреждающими знаками. Бронированные двери открылись, с щелчком вспыхнули мощные прожекторы, освещая заполненное паутиной помещение. В глубине, в паутинном коконе шевельнулось нечто большое и уставилось на нас сотней сверкающих глаз.
Искаженное. Старое порождение ночи и темных земляных нор. Чудовищная паучиха пристально оценивала вторгшихся в ее приют человечков, и я с трепетом коснулся разделяющего нас стекла:
— Это... это прекрасно, Шеннейр.
— Пробный экземпляр, Тсо Кэрэа, — темный самодовольно ухмылялся, забавляясь моей реакцией. — Мы планируем запустить этих милашек в шахты. Тоннели тянутся под горами и уже выходят в Аринди. Сейчас по ним шарахаются контрабандисты и прочая шушера, и гостей с той стороны нам не надо.
Чудовищная паучиха с обожанием смотрела из темноты.
Теперь в мрачных заброшенных туннелях под Аринди будут жить гигантские монстры-людоеды. Но пауки не виноваты, что они такие милые, что у них столько замечательных глаз и лапок.
Голову сжал невидимый обруч, и незримый шепот стал невероятно громким, почти распадаясь на голоса. Тень выросла за спиной у Шеннейра, упираясь в потолок, колоссальная тень обвинительно нависла над нами, и медленно подняла руку, указывая на темного магистра.
Я не ответил, молча смотря на нее, и опустил смертокосца на землю.
