Дождался окончания осмотра Гриши:
— Ну, как он?!
— С ним всё хорошо будет, раны жига ваша обрабатывала? Здесь тоже всё в порядке, рана глубокая, но не задето ничего серьезного. Голова целая, хоть и били сильно. Что с вашим обозом не так? Второй день подряд ты мне ушибленных возишь! Кстати вчера гости к твоему парню приезжали. Сказали с вашего обоза, проведать заглянули. Две жиги, молодые, стриженные. Одна подвижная вся, на месте не стоит. Бледная, волосы бесцветные, в очках больших темных, не снимала даже в хате, "подземник" явный, а вторая поспокойней, светленькая такая, травами моими любопытствовала. И от нее самой запах настойки травяной шел.
— С нашего обоза, — подтвердил Северин, Заряна и Волна, так вот откуда они вчера на стан вернулись. — Что хотели?
— Посмотрели на спящего парнишку, лечить сказали, денег своих дали. "Ночная" на стол положила, — Знахарка покопалась в складках юбки и протянула Северину кожаный прямоугольник красного цвета с выжженным на нём рисунком быка и цифрами.
Северин хмыкнул:
— На это у них можно корову или десять баранов купить.
Кусок кожи тут же исчез в складках юбки.
— Не жадная! А паренек этот, родственник их, что ли? Скорей лечи, говорит, хозяйка, мы без него никак уехать не можем! А этого оставлять не надо, через день он на ногах уже будет. Раны главное не тревожить, перевязку вовремя делать, ну у вас свой лекарь есть, она и без меня всё знает. Это ведь она приезжала, светленькая?
Северин кивнул.
— А чего не открылась, промолчала?
Башлык пожал плечами:
— Кто их знает, ну ладно поехали мы. Подними нам парня, хозяйка!
Александр хлестнул кнутом, — Но! Пошла красивая!
Пыль, поднятая товарой, все ещё висела в утреннем воздухе, поддерживаемая лучами восходящего солнца. Деревенский люд зная, что за околицей на ночь встал обоз, утром уже вышел к воротам, кто со свежим молоком, кто с ароматно пахнущими свежеиспеченными пирогами и хлебом. Александр несколько раз останавливался, соблазненный запахами, не торгуясь, купил молоко и пироги, собираясь устроить себе знатный завтрак. За поворотом, притершись к кустам, стояла "хозяйка". Карась вышел на дорогу, и остановил их.
— Поговорить надо, Северин.
— Надейка спит?
Карась кивнул. Северин подошел, посмотрел на спящую дочь. Затем перенес ее к Александру, уложив рядом с Гришей.
— С нами поедет, езжай Сань, мы догоним.
— Что случилось? — спросил у Карася, устроившись рядом с ним.
— Насчет вчерашнего. Сомнения у меня, что это жиги траванули нас. Утром вчера, когда с поляны выезжали, я корзину подобрал с бутылями. Не знаю, может белаварские оставили, может еще кто...
Карась хлопнул вожжами по колену и продолжил:
— А вечером на гулянке, на стол выставил...
Северин уставился на него:
— Это сколько мы тогда выпили?
Карась вздохнул, и покаялся:
— У меня здесь, в хозяйке, бочонок наш. На четверть пустой. Угу, утаил, припрятал. Пили их вино, из их бочонка. Так вот перед тем, как из бутылей этих вино разливать, я Полкану чутка в миску плеснул.
— Так это ты Полкана споил!?
— Угу, я... Ты же знаешь Полкана, он всю заразу за километр чует. А тут вылакал и миску вылизал, не унюхал отравы, за добавкой подбегал. Я сам это вино попробовал, оно мне лучше бочкового показалось. Вот и стал его по кувшинам разливать, да нашим подливать. Правда пару кружек и Ненаду, с его друзьями досталось, да одну бутыль Далян прибрал, своих угостить из фляжки новой.
Карась снова вздохнул:
— Так что я это вас всех траванул, из-за меня Даляна со службы попрут. Весь день вчера и так, и так, думал. Со всех сторон получается, что я виноват.
— Жигам точно не наливал?
— Нет, из бутылей нет, только из кувшина, что они принесли, да из бочонка. Они и не пили почти.
— А Ненад?
— Ты видел, как он пил, и ел? Со стола все сметал! Разбавил, наверное. Да и сам по себе бык здоровый!
— Так пока никому ничего не говори. Твоей вины нет, не ты в вино отраву сыпал. Да и не ясно многое, Полкан же выпил, значит чистое оно было. И с Ненадом непонятно. Почему он не уснул? Гриша вон тоже здоровый, Саня не маленький, а до обеда проспали, очухались позже всех. Вечером с Вилли, Матвеем как вернется, переговорим. А пока забудь.
Успокоившийся немного Карась догнал товару и пристроился последним в колонне. Северин спрыгнул с "хозяйки":
— Я до Надейки дойду, покормить ребятенка надо.
Надежда не спала. Увидев отца, замахала зажатым в руке пирожком с картошкой, держа между коленками кувшин с молоком. Сидя за спиной у Александра она улыбалась набитым ртом.
— Вкуш-ш-шные!!!
Северин не понял: — А почему шепотом?
— Чтобы дядя Вилли не услышал, а то обидится!
— А ты где взяла?
— А ничего, ничего, Северин Тимурович. Пусть угощается, пока свежие и тёплые.
— Красавица, так ты дядю Сашу без завтрака оставила?
— Сань ты извини, сейчас я у Вилли соображу чего-нибудь, поесть принесу.
И он быстрым шагом направился догонять кухню.
— Север, ты где ходишь? Как там Руда?
— Да вроде нормально всё. Хуже не стало, спит, не стал будить. Еду, постель передал, Гришу осмотрела, да уехал.
— С Гришей что?
— Жить будет. Голова цела, рана на боку не смертельна, остальные раны для него -царапины. Жиги вчера там были. Денег дали на лечение Руды. У тебя есть, что пожевать? Осталось что-нибудь, здоровяка накормить?
— Так, насчёт еды! Я, тебе с Надейкой, пироги взял деревенские. Пусть ребёнок домашним, тёплым, из печки, побалуется.
— Ага, уже вовсю балуется, спряталась за спиной у Александра и втихаря пирожки его подъедает.
— А что прячется то?
— Так тебя обидеть боится, пирожки то не твои, а вкусные.
Вилли расхохотался.
— Ну ладно пора мне, чаю в кружку нальешь?
— Там молоко стоит, забирай кувшин. Свежее. Для вас брал.
Северин отошёл на другую сторону дороги, спасаясь от пыли и пропуская мимо себя мажары и телеги. На встречу никаких обозов не было. Дождался подводу Александра.
— Съезжай Саня на обочину. Позавтракаем спокойно. Доча, дядя Вилли сказал, что теперь тебя совсем кормить не будет.
Надейка уже сидевшая рядом с Александром и болтавшая ногами, засмеялась и спросила:
— И Полкана тоже кормить не будет?
— А что и Полкану досталось?
— Ага, я полпирожка ему отдала. Ну и ладно, пусть не кормит. Нас дядя Саша теперь будет кормить, да?
Александр рассмеялся вместе с Северином:
— Конечно буду, нам без тебя никак! Только кто меня будет кормить?
Башлык махнул Карасю, вставай сзади. Поднял, показал кувшин молока, щелкнул по горлу. Снова махнул рукой, айда к нам, позавтракаем.
Сели у телеги. Карась со своим пайком подоспел. Надейка наелась, в телеге улеглась, на завтракающих сверху вниз смотрит. Полкан вокруг них носится, круги наматывает. Добычу скрадывает.
— Как там Гриша? — спросил Карась.
— Спит.
— О наших парнях ничего не слышно?
— Откуда?
— А жиги что говорят?
— Не видел я ещё никого.
— Так сколько времени прошло то. Должны уже вернуться!
— Карась! До обеда ждём, а потом суету подымаем, так Александр?
— Они к обеду вернуться должны? Нашли бочку, а там колеса нет, или ремонт нужен, мало ли куда за ночь угнать успели. Вот назад и тащат бесколёсную.
— Север! — Над бортом телеги показалось перевязанная Гришина голова.
— Северин! Башлык, прости, я ведро утопил. Они удавкой меня хотели, да я локоть подставить успел! Ведром отбивался. Шестеро их, сначала ведром, а потом ручка только в руке осталась, и раз голова лопнула, темнота, в боку кольнуло, и вырубился я. Два раза открывал глаза, кругом темно! Голова болит, я и заснул, а потом слышу во сне, Карась Полкана зовёт, и Надейка смеётся...
Гриша устало уперся перевязанной головой в борт телеги. Карась бросился к нему. Но водовоз поднял голову и продолжил:
— Глаза открыл и светло сразу. Прости Север за ведро! А Лапа где? И бочку забрали? Север, я всё верну, прости, не уследил. Я отработаю!
— Гриш, ты ляг. Успокойся! Есть будешь?
— Пить!
Подошел Северин, вместе с Карасем принялись успокаивать водовоза:
— Не шуми, Григорий! Забудь про все, тебе сейчас лежать нужно, не волнуйся за Лапу свою. Матвей, Арт за бочкой поехали и белогорцы с жигами с ними по следам пошли, найдут и вернут все. Тебе спать надо. На, вот, молока попей. И спать ложись, проснёшься, все уже вернутся, и Матвей, и Лапа твоя с бочкой. А ведро новое из "хозяйки" возьмёшь, вот Карась тебе и выдаст.
— Верно, выдам все, ты ложись Гриш, отдыхай. Успеешь с ведрами набегаться.
Григорий опять вскочил:
— Север! Не выгоняй меня, я всё верну. Встану завтра, все отработаю.
Так он несколько раз ложился и снова вскакивал. Еле-еле угомонился.
— Да крепко ему в голову прилетело, никогда его таким не видел.
Карась накрыл Гришу одеялом, которое в очередной раз было сброшено беспокойным во сне Григорием.
— Пойду я до жиг дойду, может Волна придёт, на него посмотрит. — Северин спрыгнул с телеги, когда они нагнали товару и пристроились в конце.
— Северин! — окликнул его Вилли. — Где вставать на дневку будем? Саттарова поляна?
— Да, и поближе к реке вставай.
— Я поеду тогда.
— Подожди, сейчас с жигами переговорю, Может у них свои задумки. Я тебе махну.
Северин нагнал беспут и зашагал рядом с ним. Волна расчистила место на скамье рядом с собой, перекинув какие-то тряпки со скамьи, назад в повозку.
— Залазь Северин. Разговор есть?
— Ага, — чуть покряхтывая, он забрался на высокую скамью.
— Ты, что прям как старый дед, кряхтишь?
— А я и есть старый, и ещё пирожки запрыгнуть не дают. Там Гриша очнулся.
Волна посмотрела на него вопросительно.
— Ну, водовоз, на реке вечером вчера ему досталось.
— Да я помню, кто это. Думала, ты его у знахарки оставишь.
— Нет. Отказала, с собой везти велела, в дороге выздоровеет. Наверное, на тебя оскорбилась!
— С чего бы это?
— Не призналась ты ей, что тоже лекарь, когда приезжали Руду проведать.
Волна усмехнулась:
— Ну вот, а я её обидеть не хотела. Бабка себе на уме, подумает еще, что с проверкой какой приехала... Как там ваш "ушибленный"?
— Руда? Вроде лучше становится. Хрипеть перестал, дышит ровно, лежит прямо. Спал он. Не стал я его будить.
Волна хлестнула лошадей.
— Так что там с Гришей случилось?
— Шестеро их было, ведром отбивался. Удавкой сзади взять его пытались. Не получилось, избивать принялись чем попало, со спины зашли и по голове стукнули, и уже лежачего ножом ткнули. Но убивать не хотели, останавливали друг друга.
Башлык зло стукнул ладонью по скамейке и продолжил:
— За ведро и лошадь свою переживал, чуть не плакал как ребенок. Я никогда его таким не видел. Они ему ничего, там, в голове не повредили? Еле-еле угомонили и спать уложили, всё каялся, извинялся.
— Пусть спит больше, ему сейчас только сон поможет. Проснётся, пусть лежит, не встаёт. Я подойду, посмотрю.
— Хорошо. До стоянки ещё часа три ехать. Не больше десяти километров. Я Вилли хочу вперёд послать. Пусть там встанет, место займёт. И "хозяйку" с ним пошлю.
Волна свистнула, привлекая к себе внимание Ливы.
— Пусть охрану с собой возьмёт. Шалгу с ратниками. На дороге, у съезда к стоянке пост выставят. А лучше я с ними проеду. Давай зови Вилли.
Северин спрыгнул со беспута, перешёл на другую сторону дороги, и махнул рукой. Тут же из строя выпала кухня, следом за ней выехала "хозяйка", за которой пристроился Александр:
— Поеду я с ними, Северин Тимурович, чего тут плестись, пыль обозную глотать. А там речка, к ужину чего-нибудь глядишь и наловим. Вон и Надейка с нами тоже решила.
— Надейка, Полкана с собой возьмёшь?
— Ага, поедем дяде Вилли помогать. За пирожки отрабатывать буду.
— Ладно, езжайте не потеряйтесь только. От взрослых не отходи.
Он подхватил пса, и сунул его под бок спящего Гриши:
— Не возитесь сильно, Гришу не будите.
Северин постоял на обочине, провожая взглядом телегу Александра с дочкой, махающей ему рукой. Дождался, когда они скроются за поворотом, и пошёл к мажарам. За повозками и волами пригляд нужен, всё-таки третий день в пути.
Так и шёл от последней мажары вдоль всей колонны, присматриваясь к волам и вслушиваясь в скрип повозок. Волы лениво жевали сено, добытое на ходу с обалка, и, не напрягаясь, катили мажары по ровной дороге. Каждому погонщику велел в обед проверить холки у своих волов, нет ли потертостей, и смазать, если что-то намечается, мазью лечебной. Всю дорогу поглядывал назад, не появится ли пропавшая погоня за водовозкой. Переждал на обочине, пока мимо воловьи упряжки пройдут, и за осмотр лошадиных повозок своих принялся. Прошелся рядом с каждой из своих телег, переговорил с каждым возницей. Запыленный и довольный итогами осмотра уселся рядом с Забалом, ехавшим на последней телеге.
Посидеть не удалось, примчался на повозке один из охраняев, ушедших вперед с Шалгой. Что-то крикнул Волне и рванул вдоль обоза, выкрикивая Северина. Тот спрыгнул с телеги, перешёл на другую сторону дороги.
— Что случилось?
— Садись, жига тебя зовёт, старшая!
Волна съехала с дороги на обочину, пропуская вперед мажары:
— Не останавливайся, вперёд! Шагу! шагу!
Она махнула вперед Трохе.
Тот понял, и колонна пошла дальше, мимо остановившегося беспута. Волна вскочила на своего коня и рванула к телегам с охраной. Выслушав её, охраняи и белогорцы посыпались с телег и принялись вооружаться на ходу, облачаться в доспехи, пристраивать оружие половчее.
Северин тронул за плечо своего возничего:
— Что там такое?
— Дружина Новоторга дорогу перекрыла возле стоянки нашей. С ними конница белаварская!
— Эх, шехматик тебя забери! Стой! Своим скажу! Троха! Овал!
Оба обернулись на его зов.
Он привстал в телеге, изображая натягивание лука, а потом двумя руками похлопал себя по груди. Троха кивнул, поднял над головой самострел, тут же снятый с борта мажары, а Овал побежал вдоль товары предупреждать остальных мажоров.
Их догнала Волна. Заставила с дороги съехать.
— До твоей стоянки ещё далеко, Северин?
— Обычным шагом часа два.
— Слышал про белаварцев?
Северин кивнул.
— Чтоб ты знал, с Белаваром у нас на носу война. Полыхнет со дня на день. К ней готовились и мы, и они. Но если там с ними воевода Новоторжский, начнётся не здесь. Мы не будем союзников подставлять. Но ты будь готов ко всему. Теперь про "товару", что везёшь — не знаешь! Куда — в Сантимир! Больше ни одного слова, ни про груз, ни про сопровождение. У тебя договор с Грядой на перевозку нашего груза, больше ты ничего не знаешь! Понял? И людей своих предупреди, чтоб не трепали языками! Всех любопытных к нам посылай или лесом, ко всем ночным базгулам отправляй!
Подбежали и встали рядом с телегой двое белогорцев в шлемах, каждый в полном доспехе, со щитом за спиной, копьем в руке, мечом на поясе.
— Езжай тебя Лива ждёт. Про обоз в овраге, на мостках, — ты не причём! Это наша вина. Не бойся, говори как есть. Езжай, за своих обозных не переживай. На войну я их не пущу. Возьми еще двух человек. Вот они.
