История железного лорда

— Помогайте,— сказал она.

Ксен опустился на колени напротив нее, покопался в гниющей листве и нащупал толстые ветви. Вдвоем они подняли настил закрывавший вход в туннели цвергов. Путники спустились под землю и вернули настил на место.

В полной темноте, на ощупь Кайна провела их по длинному тоннелю. Ксен сгорбился, вжал голову в плечи, но несмотря на это постоянно бился лбом о каменный свод.

— Осторожно тут еще ступеньки,— раздался в темноте голос провожатой.

Они спустились на уровень ниже и продолжили двигаться все так же на ощупь.

— А тут как вообще?— поинтересовался Ксен,— Ничего такого?

— Тут безопасно успокоила,— его лучница.

Еще через сотню шагов она дала команду остановится и не двигаться с места. В темноте сверкнули искры, на мгновение осветившие лицо лучницы, склонившейся над кучкой дров.

Еще искры и взявшийся на деревянной трухе огонь осветил большую комнату с низким потолком и отверстием над выложенным в центре очагом. Улыбаясь, Кайна стянула с головы рыжий капюшон, сняла с плеч сумку и бросила ее к массивному столу, постепенно появляющемуся из темноты по мере разрастания пламени.

— Ты же сказала, что огонь не горит в скверном лесу,— нахмурился Гайрон.

— В скверном лесу не горит,— лукаво заулыбалась Кайна,— А здесь горит.

— Как ты нашла это место?— спросил Ксен, освобождаясь от капюшона.

Кайна подошла к столу и что-то с него взяла. К огню она вернулась с толстой пыльной книгой в руках. Из-под кожаной обложки торчали растрепанные листы разного цвета и размеров.

— Чтобы пройти дальше, нам понадобится вот это,— сказала она.

— А что это?— кивнул на книгу Гайрон.

— Записи одного альва,— ответила Кайна,— Я нашла их восемь лет назад и с тех пор, прежде чем идти в новую для меня часть плеши, смотрю нет ли тут чего-нибудь о нужном мне месте.

— И как часто ты находишь там записи о нужных местах?— спросил Гайрон снимая с плеч сумку.

— Почти всегда,— улыбнулась Кайна.

Глава 21

Сердце империи

После обеда Идан Седьмой сидел в любимом кресле посреди огромного зала императорской библиотеки. Его окружали огромные стеллажи прячущие верхние полки где-то в темноте под высокими потолками. Здесь были собраны десятки тысяч книг со всего света. Запечатленные учеными на бумаге сказания и мифы племен, не освоивших письменность, истории множества царств и городов, собрание мыслей философов и описание технологий, которые когда-либо были известны человечеству.

В библиотеке не было окон и иногда император просил слуг погасить все лампы и свечи, оставив всего одну в центре зала, на столе возле его кресла. И темнота сгущалась, поглощая стены, статуи богов расставленные в нишах на нижних уровнях стеллажей, столы для работников канцелярии иногда приходящих сюда для переписывания ветхих экземпляров и обновления каталога книг. Вокруг императора появлялся огромный неизведанный мир, который он исследовал, погружаясь в чтение текстов из дальних стран. Время переставало для него существовать, и он мог забыться, оставить в стороне беспокойные мыли о делах Ида.

В этом году иператор с размахом отметил свое тридцатилетие. На огромном поле рядом с Идом лучшими артистами было разыграно сражение Идана Великого с царем Неосом претендовавшим в то время на лидерство среди царств, раскинувшихся от южного трехгорья до северных земель. Это сражение определило дальнейшую судьбу царства Ид.

По имперским меркам Идан Седьмой, с полным на то правом, мог считать себя зрелым мужчиной. За последнее двести лет без голода, моров и затяжных кровопролитных войн продолжительность жизни выросла и тридцатилетний возраст среди состоятельных граждан стали называть золотой серединой жизни.

Высокий, хорошо сложенный, с иссиня-черными густыми вьющимися волосами, вдумчивым взглядом черных глаз, слегка удлиненным носом с горбинкой и тонкими поджатыми губами, всегда бодрый наполненный жизнью Идан был живым воплощением идеального гражданина империи и в его юбилей тысячи людей неистово аплодировали, встречая своего кумира наделенного красотой Пирея, силой атлета и безграничной властью, всем тем к чем каждый из них, безусловно желал обладать.

От природы Идан Седьмой получил красивое тело и пытливый ум. Его старшему брату повезло меньше. Он родился со слабым здоровьем и умер от лихорадки в девять лет. Идану тогда было всего три года, а в пять, по закону, утвержденному во времена правления Идана Великого, наследника начали обучать письму, истории, философии, двум языкам, распространенным на севере и востоке, военному делу.

Идану нравилось учиться, он преуспел в каждом из предметов, но только после смерти отца и возложения лаврового венка на его голову он по-настоящему осознал для чего была нужна вся эта подготовка.

В тот момент, когда на его плечи легла вся ответственность за судьбу империи и государственные дела забрали его большую часть его времени, а оставшиеся крохи как стая голодных воробьев расхватили первые лица государства: главы канцелярий, сенаторы, городские чиновники Ида, он понял, что его жизнь больше не будет прежней и все то, о чем он мечтал в юности, читая книги о далеких странах, придется оставить в стороне, полностью посветив себя заботе о благосостоянии Ида.

Дела огромной империи постоянно требовали внимания. Идану и его советникам приходилось детально изучать каждое решение сената, помимо того, что нельзя было забывать и о собственных проектах. В итоге времени на то, что действительно нравилось молодому императору совсем не оставалось.

Сегодня, впервые за долгое время, у Идана появилось несколько свободных часов, но несмотря на то, что он любил чтение всей душой его воображение отказывалось рисовать причудливые картины диких джунглей по другую сторону Великого моря и он видел лишь строчки на бумаге, а все потому что мысли его были заняты последними новостями.

Император недовольно посмотрел на слугу, принесшего ему яблочный сок, который Идан любил потягивать за чтением. Юноша недавно приставленный к правителю встрепенулся, быстро осмотрел поднос не пролилась ли на него хотя бы капля из золотого кубка, затем опустил голову и проверил свое одеяние.

Идан вздохнул и махнул рукой отсылая парня. Тот медленно развернулся и с ужасов в глазах, на подкашивающихся ногах пошел к двери. Император отказался от сока, такого не случалось уже несколько лет. Слуга пытался понять его ли это вина и если да, то что за наказание последует.

Недовольный взгляд императора не имел ничего общего с соком или подавшим его слугой. Идан был недоволен собой. Положившись на то, что дела Иде шли хорошо и ничего не предвещало беды, он перестал задумываться о будущем, перестал детально вникать в подносимые ему на подпись приказы. Вместо этого он впал в праздность. Больше времени уделял чтению и уже стал подумывать о поездке на остров Кит, чтобы побродить среди руин великого города где придумали письменность и начали чеканить первые в мире монеты.

Три месяца назад поступили сведения, что правитель Керот из царства Хават, что лежало по другую сторону Западного моря вовремя не выплатил положенную по договору с Иданом Шестым дань, а еще через месяц доложили, что отправившихся поправить дело сенаторов не пустили в столицу Хавата и даже пригрозили им кровавой расправой.

По донесениям с востока там вот-вот вспыхнет восстание и это после снижения налога на торговлю, ослабления влияния наместников и передачи права на свершение правосудия местным властям.

С юга из маленькой провинции Цвергберг сообщения вообще перестали приходить и это было тревожнее всего. Идану Четвертому удалось остановить вторжение Врага, но сила неведомого повелителя настолько потрясла участников тех событий, что они убедили императора заключить с ним перемирие и согласиться на условия, предложенные послами.

По этим условиям Долина полумесяца формально становилась территорией империи, но по тайному соглашению: шахты цвергов и портал Черного Замка переходили к Врагу, а Цвергберг и земли вокруг объявлялись нейтральной территорией на которой могли находиться представители обеих сторон.

Туман неизвестности сгустившийся на юге беспокоил Идана Седьмого больше всего. Никто из направляемых в Цверберг чиновников не смог там закрепиться. Они сбегали, сходили с ума или пропадали. Агенты, посланные инкогнито, быстро раскрывались и исчезали как будто их никогда и не было.

При этом его первый советник, уважаемый сенатор Кабо, командир императорской гвардии Табис, к чьему мнению Идан Седьмой всегда прислушивался, и глава тайной канцелярии Кезон в один голос твердили, что опасности на юге нет и что нужно сосредоточиться делах востока и запада.

Идан лично был знаком с Керотом. Царь Хавата однажды приезжал в Ид, чтобы засвидетельствовать свою преданность и уважение Идану Шестому. Идан младший запомнил Керота как рассудительного и осторожного человека, и сейчас молодой император с трудом верил, что тот мог отказаться платить дань, учитывая, что легионы все так же сильны, а с поставкой продовольствия для армий в этом году нет никаких трудностей.

Еще Идан знал о непомерном жадности и тщеславии наместника на западе. Гарода из дома Нод, двоюродного племянника советника Кабо. Император допускал, что наместник решил таким образом поправить финансовые дела своего дома и обзавестись славой блистательного полководца, но советник Кабо с непривычным для него пылом убеждал императора в том, что эти предположения совершенно лишены оснований.

Глава тайной канцелярии Кезон настаивал на аресте трех из пяти шейхов на востоке, что точно не обойдется без кровопролития и командир имперской гвардии Табис поддерживал его утверждая, что иногда провинциям нужно напоминать о том, кто правит этим миром.

Слова приближенных императора как рой от которого нет спасения все утро снова и снова вертелись в голове Идана. Наконец устав от путаницы мыслей он с силой захлопнул книгу, бросил ее на стол и посмотрел на покачнувшийся от удара тяжелого тома по деревянной поверхности, маленький бюст своего прапрапрапрадеда Идана Великого. Императору показалось, что застывшими глазами пращур смотрел на него с осуждением.

Идану вдруг почувствовал, что в зале слишком холодно, он поднялся сложил руки на груди и поежился. Император поднял голову и обвел взглядом множество окружающих его полок. Его накрыла волна отчаяния и одиночества. Здесь в столице могучей империи, в своем собственном дворце он чувствовал себя как в стане врага. Захваченный в плен, окруженный враждебными чужаками. Даже императрица, которая казалась ему надежной опорой и поддержкой вдруг изменилась и сделала его жизнь невыносимой с тех пор, как их сын достиг четырехлетнего возраста.

Клира часто стала заводить разговоры о том, что ребенку не следует начинать обучение так рано и пять лет слишком нежный возраст. На возражения Идана о том, что это закон она отвечала, что он император и вправе изменять любые законы, а несогласных сенаторов всегда можно купить или запугать. Их споры на этот счет не утихали и несколько месяцев назад она перестала пускать его в свою постель.

Немного постояв, император решил, что сегодня он не вернется к делам и ему нужен отдых. Идан вернулся в свои покои и приказал приготовить выходное платье. За последние пятьдесят лет климат в Идя изменился. Зимы стали холоднее, летние ночи прохладнее и еще при отце императора в моду вошло одеяние северных варваров: штаны, полностью закрытая обувь и верхняя одежда из плотной ткани с рукавом. Туники и тоги постепенно уходили в прошлое, в последнее десятилетие их одевали только в период летних празднеств.

Седеющий слуга Берт, заслуживший почетное место подле императора своей молчаливостью и вниманию к деталям, застегнул последнюю золотую пуговицу на длинном черном камзоле господина. Ощущение от облегающей тело мягкой бархатистой кожи помогло Идану почувствовать себя увереннее.

Берт передал императору кожаный ремень с прекрасным длинным эсверсским клинком в темных ножнах,, рукоять которого была украшена навершием из золота в виде круга с раскрытой ладонью в центре. Каждый император по завету Идана Великого лично заботился о своем оружии, не поручая это дело слугам. Содержал в чистоте, затачивал, полировал и всегда опоясывался самостоятельно.

Так же правителю Ида не полагалось носить украшений, кроме золотого лаврового венка и перстня с императорской печатью. Берт аккуратно возложил венок поверх густых черных волос господина и протянул ему перстень. Император надел перстень на безымянный палец правой руки, посмотрел на себя в установленное в его покоях, в полтора человеческих роста зеркало и кивнул слуге в знак благодарности.

Крытые носилки Идана появившиеся возле дома Фрад вызвали оживление в районе Пир названном так в честь аристократов, селившихся здесь, издавна величавшихся среди простого народа — пиреи, как люди, которым покровительствовал бог славы, удачи и достатка Пирей.

Турвон старший сын Палия главы дома Фард практически вырос вместе с Иданом, пока Палий занимал место советника Идана Шестого. Идан младший и Турвон были неразлучны и в юности, позже Идан Седьмой предлагал ему высокий пост при дворе, но Турвон отказался, сославшись на то, что дворцовые дела навевают на него смертную тоску.

Последнее время они виделись редко. Повеса Турвон предпочитающий хорошее развлечение любому достойному делу не стремился пополнить полчище имперских чиновников, а Идан Седьмой все больше тонул в бегущем полноводном потоке нескончаемых государственных дел.

Слуги отворили двери еще до того, как император вышел из носилок. Маленький, но шустрый мальчик успел даже промести ступени, поднимающиеся между белоснежными колоннами к высоким дверям из красного дерева.

Одноэтажный просторный дом Палия со множеством комнат, мраморных колонн занимал чуть ли не половину квартала. Гордостью дома Фард был сад в самом центре семейного гнезда. Прадед Палия начал высаживать там деревья с экзотическими фруктами, и его потомки продолжили традицию. Сейчас сад насчитывал восемнадцать взрослых деревьев, выстроившихся в два ряда и дарующих обитателям жилища приятную тень и прохладу летом и фрукты в течении всех четырех сезонов года.

Императора проводили в сад. Ветер ранней весны был еще прохладным, но солнце уже щедро делилось теплом, одинаково пригревая любого, кто попадал под его лучи: пиреев и простых граждан. Почти сразу к императору вышел Турвон.

— Доминус Идан!— торжественно произнес Турвон, завернутый с ног до головы в белую тогу,— Прошу прощения, но Палий не может приветствовать тебя лично, с самого утра он отлучился по делам городского совета.

— Прибереги помпезные речи для своих девиц, Турвон из дома Фард,— сухо ответил Идан,— Ты прекрасно знаешь, что я здесь не для того, чтобы повидаться с вечно недовольным стариком.

— Всей душой надеялся на это!— воскликнул Турвон.

— И зови меня просто Дан, как в старые добрые времена.

На строгом лице императора заиграла улыбка и он развел руки в стороны. После крепкого дружеского объятие Идан осмотрел Турвона с ног до головы и неудовлетворительно покачал головой.