— Странно... — нахмурившись, задумчиво протянула крылато-рогатая кобыла, рассеянным взглядом проскользив по спутникам и сопровождающим жеребца Селестии и Твайлайт, с удивлением остановившись на отдаленно знакомой темно-серой единорожке.
"Где я ее видела? Стоп... Это же не?..".
Однако же, озвучить свою догадку принцесса любви не успела, прочитав по губам обладательницы кинжаловидного рога короткую фразу: "Не порть сюрприз".
Несколько секунд в душе Каденс боролись чувство долга и благоразумие, с жеребячьим желанием утереть нос вечно высокомерному, надменному принцу с замашками идеального жеребца. Пару дней назад она с вероятностью в сто процентов сделала бы выбор в пользу первого варианта, но по видимому после знакомства с императором и всех произошедших с тех пор событий, она больше не ощущала в Сомбре угрозы, а потому решила, что от маленькой шутки вреда не будет.
— Разберемся с этим в другое время, — решил принц. — Раз с тобой и Шайнингом... все в порядке, то нужно отправляться на встречу с императором. Хм... Стоило бы отправить принцессам письмо, но что-то подобный способ переписки уже не кажется мне безопасным. Ладно: дождемся следующего открытия портала.
Примечание к части
Жду отзывов.
Прошу обратить внимание на работы "Злая шутка", "Добро с копытами", "Господин Органа"
18
"Удержал лицо... Жа-а-аль", — пронеслась мысль в голове бирюзовой единорожки, в тот момент когда на слова Блюблада "Неужели ваш король опаздывает?", Омбра уселась на центральный из трех тронов и голосом жеребца ответила "Короли никогда не опаздывают: они приходят строго тогда, когда считают нужным", после чего окутавшись клубами объемных теней, перетекла в облик темно-серого единорога, весело щурящего глаза и кривящего губы в улыбке.
В тронном зале установилась тишина, которую не нарушали ни гвардейцы выстроившиеся вдоль стен с активированными световыми копьями, ни придворные жеребцы и кобылы, в лучшем случае одетые в юбки и жилеты сшитые из странной ткани, а то и вовсе ограничивающиеся штанами, красуясь оголенными торсами. Впрочем, держались кристальные пони так, будто бы подобные наряды были для них естественны, а их внешность вовсе могла заставить завидовать минимум две трети кантерлотской знати (и дело было даже не в глянцевом блеске кожи, а силуэтах, будто бы выточенных умелым скульптором).
"Поверить не могу: он все же сделал это! Сомбра сделал едва прикрывающие наготу тряпочки народными одеяниями кристальных пони", — спутница белого единорога не знала, чего в ней в этот момент было больше, возмущения с негодованием, либо же восхищения чужой целеустремленностью, пусть и идущей вразрез со здравым смыслом.
— Прошу прощения, Ваше Величество: я не узнал вас сразу, — после короткой паузы, невозмутимым голосом произнес принц Эквестрии. — Я был уверен, что Сомбра — это жеребец, а ваша маскировка оказалась настолько хороша, что ее не смогли раскрыть даже методы, которые используются в определении подменышей.
"Много ты знаешь об иллюзиях и иных способах маскировки. Чейнджлинги пусть и используют эту свою способность с рождения, да еще поголовно, но их природный механизм перевоплощения, далеко не совершенен и имеет множество слабых мест, начиная от слабого фона пространственного искажения, заканчивая постоянной затратой магии", — несмотря на мысли, выражение мордочки бирюзовой единорожки оставалось спокойным и слегка надменным, что было привычно для напарников.
— О, Ваше Высочество, вы меня смущаете, — правитель города-государства прижал ладони к щекам в абсолютно кобыльем жесте, что в исполнении крупного жеребца выглядело комично и чужеродно. — Могу лишь сказать, что мой предыдущий облик, не был маскировкой... Впрочем как и этот вид, для меня естественен. В конце концов, для магов достигших определенного уровня мастерства и проживших достаточно долгий срок, психологические ограничения стираются. К примеру Каденс, решила воспользоваться подвернувшейся возможностью чтобы понять, каково жить в шкуре жеребца.
Нежно-розовая аликорн, по какой-то причине усаженная Сомброй на скромный трон из розового кристалла по левую руку от себя, в эмоциях полыхнула стыдом и раздражением, что внешне выразилось только в недовольном взгляде брошенном на короля. Шайнинг Армор, усаженный (усаженная?), по правую руку от темно-серого единорога на синий кристаллический трон, сверкнул взглядом и дернул левым ухом, непроизвольно потянувшись рукой к ошейнику.
— Я вижу, капитан Армор так же не отказал себе в этом... удовольствии, — с тенью насмешки заявил Блюблад. — Признаться честно: я никогда не подозревал в своем старом друге, подобных наклонностей.
"Идиот!", — спутница принца едва не выругалась вслух, стоило только этой откровенной провокации прозвучать.
Гвардейцы не шелохнулись, придворные продолжали стоять на своих местах и молчать, а сам Сомбра все так же дружелюбно улыбался. От белой единорожки с синей гривой веяло слабенькой жаждой крови, что свидетельствовало о желании обнять дипломата за шею и держать до тех пор, пока он как минимум не потеряет сознание, Каденс обрушила на принца испепеляющий взгляд, всем своим видом показывая, что готова за свою мужа, кому угодно кости пересчитать. Однако воздух в помещении стал ощутимо душным и тяжелым, а свет потускнел, будто бы само пространство начало его подавлять.
— Принц Блюблад, я предупреждаю в первый и последний раз: если вы еще раз позволите себе оскорбительное высказывание в сторону матери моего еще не рожденного жеребенка, я вас убью, не смотря ни на какие вероятные сложности с Эквестрией в целом и принцессой Селестией в частности, — взгляд короля-чародея скользнул по свите дипломата и он добавил. — Надеюсь, мы друг друга поняли?
Откровенная злость Шайнинга переключилась на новую цель, но к своей чести, она почти ничем себя не выдала. Больше же всего удивления бирюзовой единорожки вызвало то, что за внешним раздражением, капитан дневной стражи скрывала обиду, а так же намеки на злорадство и благодарность.
"Жеребцовая душа — потемки. И они еще что-то смеют говорить о кобылах? В себе бы разобраться попытались".
— Прошу прощения, Ваше Величество, — Блюблад изобразил полупоклон. — Подобного более не повторится.
— Раз мы во всем разобрались, то давайте перейдем к причине, по которой сегодня встретились, — величественно поведя правой кистью, Сомбра уложил руки на подлокотники. — Изложите причину вашего визита, принц.
* * *
"Какая интересная компания: даже не знаю, кого из них выделить... и стоит ли вообще кого-то выделять?", — официальная часть церемонии, с представлением членов посольской делегации, предоставлением верительных грамот и обменом любезностями, была откровенно скучной и на три четверти прошла мимо моего сознания, отмечаясь самым краем внимания, мертвым грузом оседая в дальних уголках памяти, так что ничто не мешало размышлять на отстраненные темы.
Сам Блюблад, пусть я его и видел в воспоминаниях моих будущих жен (что бы они сами по этому поводу не думали), при личной встрече внушал уважение: его магическая сила не уступала, а то и превосходила Шайни, однако же в отличие от матери еще не рожденного жеребенка, восемь-девять десятых от резерва, уходили на укрепление, усиление, лечение и защиту тела. Иными словами, магом он является средним, пусть на общем фоне эквестрийцев и выделяется, а вот в ближний бой даже моим гвардейцам при полной экипировке, с ним один на один лучше не вступать.
"Защита разума неплохая, но пробить можно, а если будет время, то и незаметно просочиться получится. И почему Шайни в свое время такую же не организовали? Ладно, пока что лезть не буду, все же потрошить мозги посла при первой встрече — это дурной тон. Но его наглость я не забуду".
Реакция Армор на принца, слегка меня позабавила: тут и ревность к сестре, легкая зависть, чувство соперничества и ростки дружбы, которые еще не успели стать чем-то по настоящему серьезным. Моя же грубая защита, наглым образом показывающая мои притязания на белую единорожку, вызвала в основном гнев и негодование... но уже не такие категоричные, как были сразу после нашей первой ночи. С такими темпами, месяцев через шесть, капитан будет спокойно относиться не только к словам, но и к более тесному контакту...
"Как нас учит ксенопсихология: разумные способны привыкать и приспосабливаться ко всему. Даже шум работающих турбин, оглушает только в первое время, а затем превращается в фоновый звук, без которого приходит ощущение неудобства".
Второй, кто привлекла мой интерес, стала серая пегаска с соломенного цвета гривой, которая откровенным взглядом раздевала одну из кобыл, находящихся у боковой стены тронного зала. Со стороны могло бы показаться, что летунье понравилась кристальная пони, одетая в длинную темно-синюю юбку из мелкого бисера, с разрезом на левой стороне от середины бедра и до самого нижнего края. Однако же, стоит заглянуть ей в разум, защита на котором пусть крепче чем у среднестатистического эквестрийца, но до Блюблада сильно не дотягивает, как становится понятно, что интересует ее исключительно сама одежда и то, как она будет в ней смотреться.
"Ха-а... Однозначно, выделю ей несколько комплектов белья, из последних модных коллекций. Пусть лучше крутится перед зеркалом, чем пытается пролезть туда, куда не следует".
Третим по очереди на изучение оказался крупный пегас-эмпат. В отличие от напарницы, он был сосредоточен и собран, своими силами пытался прощупать гвардейцев и придворных, а вот меня и моих будущих жен (да-да, цель поставлена и я буду к ней идти), старательно обходил стороной. Видимо удар голой яростью, нанесенный по их группе в момент озвучивания ультиматума, подействовал на него слишком сильно.
Хуже всех себя чувствовал единорог-ученый, обладающий даром понимания технологий. После попадания в Кристальную Империю, представляющую из себя один большой артефакт, в котором между собой взаимодействуют миллионы артефактов поменьше, он получил настолько сильный сенсорный шок, что теперь выглядит пришибленным и растерянным. Его даже становится немного жалко, ведь при взаимодействии с каким-либо устройством он вполне может понять, для чего оно предназначено и какой эффект вызывает, но вот сами принципы работы остаются тайной, так как на расшифровку информации поступающей от дара, просто не хватает элементарных знаний.
"Лет за десять усиленной учебы, из него получился бы неплохой специалист. Не элита ученого мира, но и не середнячок, способный работать только по готовым схемам. Жаль, что он староват, переучивать замучаешься", — мысленно отметаю идею о перевербовке (тем более, что вряд ли Блюблад взял с собой кого-то ненадежного) и перехожу к последней по очереди, но не по значению представительнице посольской делегации.
Бирюзовая единорожка, притворяющаяся надменной и самоуверенной сукой, на деле являющаяся высокомерной и самоуверенной надменной сукой. Уровень ее сил определить не представляется возможным, так как аура уплотнена, а на верхний слой выставлена обманка, призванная убедить любого интересующегося, что перед ним находится чародейка чуть более сильная чем боевой маг среднего уровня (для иллюзиониста, полагающегося в большей степени на филигранный контроль, а не на грубую мощь, очень даже хорошо). Разум же защищен довольно изощренным способом: слабый барьер воли, который легко продавить, но почти невозможно пройти незаметно, окружает фальшивый внутренний мир, где среди постоянно меняющихся декораций, скрывается настоящая личность гостьи.
"Серьезно: защита лучше чем у принца Эквестрии. И после этого ты пытаешься меня убедить, что являешься его подчиненной? Да я скорее поверю в версию с агентом влияния какой-нибудь третьей силы. Хотя, может быть и телохранитель приставленный к своему фавориту Селестией. Хм... Я так и поступил, приказав Асаж и Саже прислуживать Шайни".
— ...теперь, когда я убедился, что жизням и здоровью капитана Армор и принцессы Каденс ничто не угрожает, мы можем приступить к обсуждению мирного договора между Эквестрией и Кристальной Империей, — белый единорог сделал паузу в своей размеренной речи (сразу видно, что выступать перед публикой ему не привыкать). — Как известно издавна: даже худой мир, гораздо лучше доброй войны. Прошли те времена, когда конфликты между государствами решались на поле боя и теперь, недопонимание приводит исключительно к диалогу, через который мы находим выход устраивающий все заинтересованные стороны. Я уверен, нашим государствам есть что предложить друг другу в плане культуры, науки, торговли. Принцессы Селестия и Луна, заинтересованы в мирном урегулировании старого конфликта, вызванного обоюдным непониманием ситуации, ради чего готовы пойти на определенные уступки: во-первых, вашему государству будут возвращены земли, ранее входившие в состав Кристальной Империи, но позднее ставшие частью Эквестрии, по праву победившей в войне стороны...
"Как мило: мы отдадим вам бесплодные снежные пустыни, которые нам и даром не нужны, но которые мы были вынуждены защищать из чувства собственного величия. Красивый жест, который вам совершенно ничего не стоит, так как ближайший эквестрийский город находится на расстоянии в почти сотню километров южнее", — глядя на распинающегося оратора, я бы мог сказать, что симпатизирую ему как личности... если бы не ощущение холода и жестокого расчета в его эмоциях (друзей у подобного существа быть не может, только семья, служащая ограничителем и психологическим якорем не позволяющим пуститься во все тяжкие, а так же подчиненные, жизни которых оцениваются по степени полезности).
— ...во-вторых, в качестве демонстрации дружелюбия и доверия, мы хотели бы основать постоянное посольство в вашей столице, для того чтобы решать возникающие вопросы прямо на месте, не позволяя недопониманию вновь вырасти в откровенную вражду. Главой дипломатической миссии станет принцесса Ми Аморе Дэ Каденс, с которой у вас уже сложились некие отношения. Кроме того, принцесс безмерно радует факт скорого появления жеребенка, являющегося наследником древнего рода эквестрийских единорогов и короля Кристальной Империи: это несомненно станет той первой соломинкой, которая со временем позволит нам забыть прежние обиды и вновь стать единым обществом.
— Я разделяю ваши надежды, принц Блюблад, — мой голос прокатился по тронному залу раскатом глухого грома, в зародыше подавляя возможное недовольство. — За свою жизнь я видел слишком много вещей, которые навсегда хотелось бы оставить в прошлом... Но забыть о том, что произошло тысячу двести лет назад; забыть о тех тяготах, что сопровождали мой народ все эти долгие столетия, означало бы предать всех тех, кто отдали свои жизни ради того, чтобы все мы дожили до сегодняшнего дня. Пони, забывший свое прошлое, обречен раз за разом повторять свои ошибки в будущем. Мы будем помнить все, но... это не станет причиной для того, чтобы отвергнуть руку дружбы. Главное, чтобы во второй руке у вестника мира, не находился кинжал, который он готов воткнуть в спину, стоит только потерять бдительность... Хе-хе.
