— Нечего здесь ошиваться, — сказал Хитрый Гвоздь. — Могли бы и сразу сообразить, что нас здесь не пропустят. За рыцарем тоже не дураки стоят. Сам Хоанг виды на сокровища имеет. Поедем к тебе, Пелей, отдохнем, попьем пива. Есть у тебя дома хорошее пиво?
— Найдется, — Пелей понял, что Гвоздь что-то придумал, но спрашивать не стал. Не то место. Слишком много лишних ушей.
Хитрый Гвоздь повернулся к строю стражников и посмотрел на сержанта Нообста. Нообст почувствовал его взгляд и посмотрел на гоблина. Гвоздь пожал плечами. Нообст тоже пожал плечами.
— Поехали, — позвал Гвоздь братьев Пекисов и Крагозея. — Сейчас в самый раз выпить пару кружек холодненького пива.
Скоро площадь перед воротами опустела. Телеги убрались восвояси, монахи тоже ушли. Только двое из них остались. Они скромно стояли возле городской стены, предавшись молитвам. Маляры пытались выкрасить ворота в какой-то непонятный цвет.
Стражники застыли на своих постах. Все они смотрели на Черного Лейтенанта. А сам лейтенант никак не мог сообразить, что произошло: кажется, он держал в руках сверток с монетами, а потом вернул его. Такого не могло быть, и лейтенант решил, что изможденный службой и лишенный выпивки он на мгновение вздремнул, и это ему приснилось.
Сержант Нообст поглядел вслед уехавшим телегам.
"Чего это они все хотели рвануть за ворота? — пытался сообразить он. — Да такой толпой. А впереди Деляга с братом и Хитрый Гвоздь. Если Деляга и Гвоздь куда-то рвутся, значит там, куда они спешат, должны быть монеты. И немало. Эти за пригоршней меди не пойдут. Мы, стражники, по медяку собираем, а им золотые подавай. И Крагозей за ними увязался. Болтун, а тоже тянется туда, где жирно. Все это не так просто..."
Он повел носом, в сторону ворот. Пахло вонючей краской и потом стоявших в строю стражников.
Сержант Нообст был не таким человеком, который со стороны смотрит, как другие набивают карманы. Сержант Нообст не был бы сержантом Нообстом, если бы его тут же не потянуло за ворота, туда, куда собрались Деляга и Гвоздь, туда, где пахло монетами. И, может быть, даже золотыми.
Он поправил меч, висевший на ремне, перекинутом через плечо, подкрутил усы, подошел к безнадежно трезвому, уставившемуся бессмысленным взглядом в пустоту лейтенанту Брютцу и громко щелкнул каблуками. Лейтенант перевел бессмысленный взгляд из пустоты на сержанта Нообста.
— Мой лейтенант, — обратился тот, — прошу разрешения отлучиться. Надо получить на складе ведро.
Брютц представил себе ведро полное пива...
"Совсем не обязательно пить пиво из кружки или из кувшина, вполне можно пить из ведра, — подумал он. — И если сержант принесет ведро пива, я выпью его. А потом — все равно: пусть на каланчу, пусть кукушкой".
— Ведро? — с надеждой уточнил Брютц.
— Так точно, ведро!
— М-м-м, — промычал лейтенант. В горле было сухо, в голове пусто. — М-м-м... — Он и не видел Нообста, он видел ведро полное пива. Ведро светилось и умопомрачительно пахло.
— Ведро для мытья полов в караульном помещении, — неотесанными булыжниками обрушились слова сержанта.
Внутренний голос противно захихикал.
Видение исчезло. Брютц очнулся и представил себе ведро полное воды... Это было ужасно, лейтенанта передернуло от отвращения.
Глава двенадцатая.
Небольшой отряд, возглавляемый рыцарем, оставил позади себя ворота, а также прекрасный город Геликс со всеми его свободами и заботами, и теперь двигался по ухабистой степной дороге, уходящей за горизонт. Каретник Шовкр выделил Бурксту свой лучший экипаж с мощными рессорами и мягкими сидениями для пассажиров. Но и они не спасали от немилосердной тряски. Дорогу эту не ремонтировали последних двести — триста лет, точнее, ее не ремонтировали никогда. Сменявшие друг друга бургомистры, твердили одно и то же: дорога находится за пределами города, и на ее ремонт они не имеют права истратить ни одной медной монеты из городской казны. Пусть ее ремонтируют те, кто по ней ездит. А поселяне, которым чаще всего приходилось пробираться по этой разбитой стиральной доске, не менее резонно считали, что поскольку они привозят горожанам провиант, без которого Геликс жить не может, то городские власти и должны содержать дорогу в порядке. Бургомистры твердо стояли на своем, упрямые поселяне — на своем. Так что нашим путешественникам приходилось передвигаться по дороге, на которой за триста лет была собрана богатейшая коллекция ухабов и выбоин, самых различных, самых неожиданных и причудливых форм. От простейших вульгарных колдобин до замысловатых рытвин, переходящих в ямы — ловушки.
Мичиграну, почти не спавшему двое суток, все же удалось задремать, но счастье длилось недолго. Прыжки экипажа с одной колдобины к другой разбудили бы даже пьяного тролля. Повертевшись, повздыхав, и еще раз мысленно поклявшись, что больше он никогда не станет ввязываться в дурацкие авантюры, из-за которых нормальный человек не имеет возможность удобно полежать на спокойном и неподвижном месте, Мичигран откинул плащ и сдвинул шляпу на затылок. Первый кого маг увидел — был уютно устроившегося на противоположном сидении эльф Альдарион. Тот самый Альдарион, которого он давно мечтал встретить. Некоторое время они смотрели друг на друга. Альдарион с ужасом, Мичигран с изумлением.
— Вот это да! — восхитился маг. — Сам пришел! Жалкий пройдоха, взяточник и мелкий жулик! Буркст, скажи, правда, что это Альдарион? Может быть, я все еще сплю, и этот наглец мне только снится?
— Не знаю, как его зовут, — пробурчал Буркст, равнодушно поглядев на эльфа. — Он к нам еще в городе приблудился.
— Значит я не сплю, и потерявший совесть пройдоха здесь. Очень хорошо, что вы заманили его в карету, — похвалил монаха и рыцаря Мичигран. — Теперь я выбью из него все восемнадцать больших медных монет и одну золотую. А потом мы дадим этому нахальному ничтожеству, этому лжемагу и возомнившему о себе канцеляристу, хорошего пинка и выбросим его на дорогу в самую зловонную лужу, чтобы он, по крайней мере, запомнил, как связываться с настоящим магом, с Великим магом Мичиграном!
От оскорблений сыпавшихся на его голову Альдарион вначале покраснел, потом позеленел, потом пошел пятнами самых неожиданных цветов и оттенков и, наконец, не выдержал. Он выдернул из ножен длинный эльфийский кинжал и бросился на Мичиграна. Таким кинжалом эльф вполне мог пронзить мага насквозь. Этим коварным поступком эльф лишил бы рыцаря Каланта возможности убить дракона и освободить из заточения прекрасную принцессу, а его пресветлость отец Хоанг не сумел бы значительно пополнить монастырскую казну. Возможно, что святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, заинтересованный в успешном походе рыцаря, вмешался бы и уберег мага от преждевременной гибели. Но Мичигран не стал ждать его помощи. Он ловко подхватил посох и применил свой испытанный прием: саданул эльфа концом посоха в лоб. Сам святой Фестоний не мог бы добиться более действенного результата. Альдарион побледнел, глаза его закатились, и он плавно опустился на пол кареты.
— Маг поставил ногу на грудь поверженного эльфа и с удовольствием произнес:
— Так будет с каждой жадной канцелярской крысой, которая только о том и думает, чтобы выжимать взятки с членов славной гильдии магов.
— Неплохой удар! — Буркст остановил лошадей. — Ловко ты управляешься со своим посохом, не хуже чем я с дубиной. А за что ты его?
Вот уже добрых полгода я пытаюсь его поймать, но этот жадный хорек научился так ловко прятаться от меня, что все время ускользает. Теперь он никуда не денется. Кстати, почему он к нам прибился?
— Убегал от кого-то, говорил, что его хотят убить.
— Желание совершенно нормальное для каждого разумного жителя нашего славного города. И кто мы такие, чтобы мешать естественным порывам народа!? Но, до того как это ничтожество падет под справедливыми ударами разъяренной толпы, я должен выбить из него свои монеты.
Калант почувствовал, что карета остановилась, оглянулся, развернул Фамогуста и подъехал к спутникам.
— О-о-о, — сказал он. — Надеюсь, поединок был честным. Ты не нарушил правила? — спросил он Мичиграна.
Благородные рыцари, к коим непременно следует отнести Каланта, считали чрезвычайно важным, чтобы на поединках ни один из сражающихся не имел преимущества в оружии, и если кого-то убивали, то это следовало делать по определенным правилам.
— Куда уж честней, — успокоил рыцаря Мичигран. — Мой посох против его кинжала. Дерево против стали и он нападающая сторона. Причем напал он на меня неожиданно и вероломно, без предупреждения.
— Все так и было, — подтвердил монах, — я свидетель. Эльф бросился на него с кинжалом, а Мичигран защищал свою жизнь.
— Раз ты убил его по правилам, то не станем об этом больше говорить. Похороним эльфа и продолжим свой путь.
— Его не надо хоронить, — заявил Мичигран. — Эта крыса очень живучая, ее одним ударом посоха убить нельзя.
— Но он, кажется, не дышит.
— Сейчас станет дышать, — маг пнул носком сапога в бедро лежащего на полу экипажа эльфа.
Альдарион застонал, зашевелился и открыл глаза. Он увидел перед собой Мичиграна с посохом в руке, снова застонал и закрыл глаза.
— Если ты будешь притворятся дохлым, я выброшу тебя на дорогу, — пригрозил маг.
Альдарион открыл глаза и стал ощупывать лоб, на котором уже вырастала хорошо заметная шишка.
— Тебе плохо? — спросил Мичигран, с удовольствием разглядывая поверженного противника. Вид слабо шевелящегося и даже не пытающегося встать эльфа вызвал у него чувство глубокого удовлетворения.
— Плохо, — признался эльф.
— Будет еще хуже, — с удовольствием сообщил ему маг.
— Раз эльф жив, то я должен выслушать обе стороны, — объявил Калант. — Кодекс рыцаря требует, чтобы я разобрался, кто из вас прав, кто виноват, и восстановил справедливость. Маг Мичигран, расскажи нам, кто твой противник.
— Что тут долго рассказывать, этот возомнивший о себе взяточник служит в канцелярии бургомистра Слейга. Там сейчас окопались сплошные эльфы. Работать они не хотят, а жить красиво им хочется, вот эти бездельники и подались в чиновники. Альдарион среди них не последний.
— Что он делает в магистрате? — спросил Калант.
— Он старший специалист по вопросам магии. Считается, что он и сам маг, хотя вся его магия заключается в том, что он может создавать тыквы. А какая от этого польза? Тебе, Буркст, очень нужны тыквы?
— Нет, не нужны, — не задумываясь отказался от тыкв монах.
— И никому не нужны. Вы только посмотрите на него! Наш Фамогуст разбирается в магии больше чем этот чинуша.
Прислушивавшийся к разговору Фамогуст заглянул в экипаж, где на полу по-прежнему лежал эльф, фыркнул и несколько раз кивнул головой. Умный мерин выразил полное согласие с мнением Мичиграна.
— Неправда, я владею магией, — не делая попытки подняться, сообщил Альдарион.
— Ты!? — презрительно посмотрел на поверженного эльфа маг. — Ладно, чтобы меня не обвинили в несправедливости и предвзятости, скажу, что кроме тыквы он может создавать огурцы, петрушку и укроп. Говорят, что особенно ему удается укроп.
— Что он делает в магистрате? — вернулся к своему вопросу Калант.
— Ничего он там не делает. Там никто ничего не делает. У него должность. Я уже сказал, что он старший специалист по вопросам магии.
— Если он бездельник, то почему ты с ним связался? — рыцарь явно осуждал неразумный поступок Мичиграна.
— Они издали дурацкий Указ, согласно которому все маги должны пройти перерегистрацию и заново получить лицензии на свою деятельность.
— Зачем? — поинтересовался несведущий в хитростях экономики свободного города Геликса рыцарь.
— Затем, что каждый маг за свою новую лицензию должен заплатить пять больших медных монет. А деньги эти идут в городскую казну и, уже, потом их разворовывают чиновники.
— Пять медных монет это, по-моему, не так уж и много, — прикинул рыцарь.
— Вот именно, пять монет это совсем немного, — подтвердил Мичигран. — Я взял пять монет и пришел к этому жадному чинуше. Он забрал монеты и сказал, что для получения лицензии я должен заплатить еще три монеты за бумагу, на которой эта лицензия будет изображена. Да что тут долго рассказывать. Я ходил к нему шесть раз, и каждый раз приносил монеты: за бумагу, за чернила, за печать, за срочность, за исправление допущенных писарями ошибок и за свечи, при которых писарям приходилось работать, и за износ перьев, которыми лицензия писалась. Вы когда нибудь слышали о таком?
— Неслыханно, — признался монах.
Рыцарь, который старался быть беспристрастным, ничего не сказал, но с явным возмущением покачал головой.
А когда я все это выплатил, — Мичигран с негодованием посмотрел на эльфа, — он сказал, что лицензия находится на подписи у бургомистра и поскольку бургомистр очень занят, она может там пролежать долго.
— Сколько? — спросил я. — Без лицензии ни один маг не имеет права работать в Геликсе.
— Может быть месяц, а может быть и год, — ответил мне этот зеленый хорек и гнусно улыбнулся.
— Но такое невозможно! — попытался объяснить ему я. — За это время я умру от голода!
— От жажды, — не удержался Буркст.
— И от жажды тоже, — согласился Мичигран. — А эта ядовитая ехидна в облике эльфа вроде бы задумалась, потом говорит:
— Можно, конечно, ускорить, но это потребует некоторых расходов. Надо кое-кому оплатить внеурочные труды.
— Я понял, что он опять требует взятку. Скажите, куда беззащитному магу деваться, если на него так давит зарвавшийся чиновник?! Некуда магу деваться! Такие, вот, наступили времена. Давай, — говорю, — оплатим. Сколько надо?
— Золотой, — ответил мне этот моральный урод, нисколько не стесняясь. Ну, не гад ли он?
— Гад, — охотно согласился Буркст.
— Отдал я этому зеленому гаду последний золотой. И в тот же вечер получил лицензию. Он меня, за эту лицензию, ободрал, как ненасытный козел обдирает молодую липу. Вот я и спрашиваю вас: можно ли прощать такое издевательство!?
— Нет, — поддержал мага Буркст. — Грех стяжательства один из самых мерзких. Незаконно полученные монеты эльф должен вернуть.
— А я что говорю?! Прежде чем я его стану убивать, выколочу из него все свои монеты.
— Твоя позиция ясна, — с сочувствием, которое ему не удалось скрыть, сообщил рыцарь. — Послушаем теперь, что скажет противная сторона. Это правда, что ты берешь взятки? — спросил он Альдариона.
— Чего ты разлегся, симулянт несчастный! — прикрикнул на эльфа Мичигран. — С тобой благородный рыцарь разговаривает. Вставай и честно отвечай на все его вопросы.
Альдарион послушно поднялся и вжался в угол экипажа, стараясь находиться подальше от мага.
— Взятки у нас берут все, — ушел от прямого ответа хитрый эльф.
— Но почему? — удивился рыцарь. — Это ведь нехорошо.
— А что делать?! Нам платят очень маленькое жалование, — эльф не оправдывался, он просто объяснял.
— Как вы работаете, так вам и платят, — заметил Мичигран.
— Работаем, как можем, — не согласился эльф. — Вот если бы нам платили больше, мы бы взяток не брали. Мы же понимаем, что это плохо, но жить как-то надо.
