Подчинённые пребывали в прекрасном расположении духа, особенно Петрович, от которого тянуло самогоном за пять метров, хоть тараканов трави. На мой нецензурно сформулированный вопрос наш механик ответил, что пил сугубо для пользы дела, что перед мужиками в мастерской проставлялся, что нашу пулемётную турель уже сделали и что вообще "поляны" накрывать положено за счёт общей кассы, а не за счёт кармана многодетного Петровича, который, как известно, не Билл Гейтс и вообще спать хочет, потому идёт на боковую. А наш УАЗик стоит под общагой уже с пулемётом, можно смотреть, щупать и наслаждаться.

Возражений с моей стороны не последовало, Петровичу завтра за руль, пусть дрыхнет. С Кирей всё было ещё проще — снаряга и оружие у него были сложены загодя, потому его я тоже довольно быстро оставил в покое. Может, действительно ни к чему было за сутки сбор объявлять?

Следующим в общаге материализовался Док, улыбающийся как Джокер в старом довоенном фильме. Выходные у товарища, похоже, прошли хорошо. Неужели опять "Снежинка", алкоголь и распутные девы?

— Здорово, пациенты, — Док ввалился в "клуб", кинул на стол пакет с какими-то лекарствами и, как обычно, с размаху плюхнулся в глубокое кресло.

— И тебя тем же самым по тому же месту, — дружелюбно отозвался Киря, а я изобразил приветственный жест рукой.

— Вот пока вы дома животы отращивали, я, между прочим, трудился во благо группы, — Док поднял вверх палец, — а на столе лежит зарплата.

— И что там? — я лениво бросил взгляд на пакет, — надеюсь, не использованные противозачаточные средства?

— Не, там тримеперидин.

— Чегоооо? — выпучил глаза Киря.

— Перевожу для людей, не имеющих медицинского образования. Промедол там. 50 ампул. 10 упаковок по 5 ампул, двухпроцентный. Простите, в шприц-тюбиках не было.

Промедол — отличная вещь, незаменимый препарат при ранениях, которые чреваты болевым шоком. Он, конечно, на основе опиума, потому наркотический, но любое сильное обезболивающее обладает наркотическим свойством. Промедол — дефицитный препарат, привозят его мало и редко, и раскупают почти мгновенно, потому что жизнь он спас многим, мне в том числе. И потому пятьдесят ампул — это невероятная удача, группе на год хватит, если боевые действия будут продолжаться с той же интенсивностью.

— Ну и откуда такое счастье? — спросил я.

Док закинул руки за голову, потянулся и мечтательно посмотрел в потолок:

-Да тут в нашем госпитале хирург новая появилась, Леной зовут. Познакомился в четверг.

Нда... И почему я не удивлён?

— Дальше можешь не продолжать, — хохотнул я, — вы так хорошо провели время, что Леночка решила на память подарить такому страстному мачо не свои шёлковые трусики, а десяток пачек промедола?

— Ну не совсем так, — вздохнул Док, — денег дать всё же пришлось, так что из общака возьму потом, как приедем.

— А денег за страстные ночи давал или за промедол? — не удержался от подколки я.

— Да за всё сразу, наверное, — не смутился Док. — Там девочка профи, думаю. Но красивая...

Лицо нашего штатного врача расплылось в блаженной улыбке Казановы.

Вот так с ним всегда. Но пользу принёс, и немалую, так что уже хорошо.

Последним пришёл Тигра, который, как и я, устраивал себе "день тюленя", потому никакими интересными новостями поделиться не мог. А жаль, потому что мы, привыкшие к бешеному потоку информации XXI века, от её отсутствия реально страдаем.

Первым делом меня, конечно же, интересовал наш УАЗ, потому мы вчетвером, оставив спящего Петровича, пошли на стоянку под общагой.

У нашей боевой машины уже околачивались двое коллег из дружественного подразделения, с явной завистью поглядывая на творчество компании "Петрович сотоварищи". А посмотреть было на что. Во-первых, был изменён сам принцип вертлюга — раньше пулемёт крепился к середине дуги, возвышающейся над открытым кузовом машины по принципу арки или буквы "П", но у такого способа был явный недостаток: вести огонь можно было только прямо по курсу машины, в пределах градусов 30-45, не более. Сейчас крепление было модернизировано — от дуги в сторону кормы шёл приваренный "аппендикс" из трубы, а сам вертлюг крепился на кончик этого "аппендикса". Таким образом, сектор ведения огня расширялся примерно до 180 градусов, что не могло не радовать. Вертлюга, конечно, преображение коснулось больше всего: из металлических уголков была сварено грубое ложе для установки ПКТ, в котором он крепился с помощью самых обыкновенных болтов. Систему спуска придумали проще некуда — обычная рукоять от АК74, привинченная снизу, на ней — кнопка спуска с не слишком аккуратно выведенными проводами, но для начала было и так неплохо. На крышке ствольной коробки, как мы и планировали, была привинчена планка Пикатинни, но прицел на неё пока не прикрепили. Завершал картину куцый приклад из арматуры, приваренный к той же ложе. Мелочь, но важная, потому что без приклада на ходу стрелять очень неудобно.

В общем — поработал Петрович на славу, вполне заслужил мирный алкогольный сон и мою искреннюю признательность. Ну а мы займёмся планированием завтрашнего выхода...

Киев, 2020 год, 18 мая, понедельник, 4.00, дорога на Вышгород, широта: 50®34?, долгота: 30®28?

Утро выдалось холодным. Хоть и май месяц, а все же не июль, так что рассчитывать на нежную ночную погодку, при которой так приятно прогуливаться под луной, не приходилось. Наш автомобиль похрюкивал двигателем, стучал ходовой на колдобинах и нёс нас за Киев, наводить артиллерию на теплоходы нехорошего человека — господина Фашиста. Мы ежились от неожиданно холодного ветра, заворачиваясь в пончо, и пытались согреть душу глотками горячего кофе из термоса. Машину вёл Петрович, душевно отоспавшийся после вчерашней пьянки, компанию ему составлял Тигра, а оставшаяся часть группы во главе со мной сидела сзади.

Не далее как шесть часов тому назад к нам в расположение приходил Михаленко на финальный инструктаж, но в этот раз без своего юного друга, чем несказанно меня обрадовал. Мы получили свежие позывные, пропуск через ГЭС и ценнейшие рекомендации вроде "Беречь себя", "Если что — быстро уходить" и "Хранить служебную тайну как свою собственную". И как бы мы служили без столь ценных инструктажей — ума не приложу. Про тайну — конечно, это я пошутил.

В наше распоряжение была предоставлена обещанная батарея "Гвоздик", которая уже развернулась в районе Бабьего Яра и была готова открыть огонь по указанным нами координатам, и, что особо приятно, в нашем распоряжении она оставалась вплоть до пересечения группой моста на ГЭС на обратном пути. Это отлично, их поддержка может нам ещё понадобиться для личных целей, ведь ещё предстояла мародёрка с возможными непредвиденными рандеву.

Город ещё спал, ведь выехали мы в самый разгар "собачьей вахты", и потому сами же боролись с зевотой и объятьями Морфея всеми доступными способами, но даже утренний холод был не слишком хорошим помощником в этой борьбе.

За бортом мелькали деревья, город закончился, последний блокпост мы тоже оставили позади и ехали по трассе, идущей через лесок. Забавно поворачивается жизнь. Когда-то в этом лесочке мы шашлыки жарили, и вино пили, а теперь с такой целью туда только психически больной сунется. Наткнуться на мину, неразорвавшуюся гранату или малоприятную компанию можно запросто, но народ нынче опытный, искателей приключений находится не много.

Дорога, по которой мы ехали, не относилась к разряду центральных и имевших стратегическое значение, потому и охраняли её соответствующе — очень плохо, это вам не трасса Киев-Житомир, где чуть ли не через каждые два-три километра по блокпосту выставлено. О качестве дорожного покрытия и говорить не приходится — асфальт сменяется колдобинами, колдобины — щебнем, щебень-снова асфальтом. Пить из металлического термоса в условиях тряски — сплошная радость для зубов, плавно превращаешься в мечту стоматолога, но без кофе я проснуться не мог никак.

Петрович "давил тапок" усердно, скорость была километров семьдесят в час, что для нашего "бобика", да на такой дороге — довольно много. Потому блок-пост при въезде в Вышгород мы увидели очень скоро. В отличие от Киева, у местной самообороны была своя мода при строительстве подобных укреплённых точек: в Киеве были в ходу бетонные плиты и мешки, здесь же основное здание и заслоны на дороге возведены из брёвен. Удивительного тут ничего нет, лес под боком, запрет на вырубку отсутствует, строй-не хочу. Вокруг основного здания то тут, то там были понатыканы короткие "заборы" из старых покрышек, в просторечии — "скатов", поставленных друг на друга и скрепленных проволокой. Технология эта тоже не нова: сами скаты используются сугубо как оболочка, внутрь же засыпается щебень, а при его отсутствии — земля, песок, даже строительный мусор. От пуль стрелкового оружия защищает превосходно, а при необходимости переместить куда-то такую стенку — разобрать и собрать на новом месте можно за считанные минуты. Само здание поста одноэтажное, широкий сруб, вместо крыши — внахлёст набросанные листы ржавого кровельного железа, в стенах вырезаны бойницы, а из одной такой выглядывает ствол пулемёта.

Блокпост встретил нас привычным шлагбаумом из рельса и сонным ополченцем возле этого шлагбаума. Да, видок у него, конечно... Это не комендатура и не мы, сразу заметно. Обычный дядька сельского вида и неопределённого возраста, небритый, засыпающий прямо на ходу, а старый АК на плече очень гармонирует с фуфайкой, грязным бронежилетом и помятой советской каской.

— Хто таки, хлопци? — равнодушно поприветствовал вопросом ополченец, когда УАЗ тормознул у шлагбаума.

— Свои, мужик, отворяй ворота?, — отозвался с переднего сиденья Тигран.

Ответ дядьке явно не понравился.

— Свои в мэнэ дома, сплять, — вяло огрызнулся он, — або на кладбищи лежать. Докумэнты давай, або поворачивай назад.

Чудесный язык, просто восхитительный, воистину народный. "Суржик" называется, или, если научно, симбиоз русского и украинского. Звучит отвратно, но народ в сёлах Центральной Украины на нём уже не первое десятилетие разговаривает — и ничего.

— А мы тоже свои, — сказал я, поднимаясь и передавая своё удостоверение постовому, — ты на машину бы хоть смотрел, на борту всё написано.

— Я тоби на борту тому шо хошь намалюю, а докумэнты — е докумэнты, — высказал неглупый аргумент мужик, внимательно вчитываясь в моё удостоверение и подсвечивая себе дешёвым китайским фонариком.

После проверки, сопровождавшейся долгими комментариями постового, явно страдавшего от недостатка общения, мы остановились под одним из импровизированных заборов, а к нам вышел заспанный и жутко недовольный внезапным пробуждением старший блокпоста — молодой парень с растрёпанным волосами. Каску и броник он одеть поленился, а вот автомат в руке наличествовал, что сразу выдавало человека битого и воюющего не первый день. Всё можно забыть — бронежилет, одежду, да хоть голову. Автомат — нельзя. Разу вспомнился забавный случай, как я год тому назад при обороне нашего блокпоста выскочил в штанах, в бронежилете на голое тело, в каске и босиком, но с оружием. А потому что нечего расслабляться, даже если думаешь, что место тихое и никто никогда здесь не нападал.

Одет парнишка был в старый "дубок", а сверху была накинута красная спортивная куртка. Партизан, что скажешь...

— Здорово, парни, дайте сигарету, — вызубренной фразой поприветствовал старший, протягивая руку.

В группе у нас курил один я, потому пришлось делиться. Док с Тигрой — спортсмены, Петрович бросил эту пагубную привычку ещё до войны, а Киря не курил отродясь.

Парень почесал не мытые с неделю волосы и затянулся, прикурив от простенькой китайской зажигалки.

-Куда направляетесь? — спросил он после недолгого молчания, — мародёрить?

-Ага, угадал, — соврал я, — слушай, как тут вообще обстановка? Через Вышгород можно без проблем проехать или лучше пропетлять окольными путями?

Старший затянулся сигаретой, спрятанной в кулаке:

-Та можно, чего ж. Езжайте по набережной спокойно, до второго блок-поста перед ГЭС. Там уже комендачи дежурят. По Вышгороду как раз лучше не шарахаться, многие улицы в завалах, не проедете.

— Ясно, — кивнул я, — слушай, а чего у вас тут пост такой жиденький-то? Танк бы вам выделили, что ли... Или тут шума не бывает?

Пост и вправду был на первый взгляд слабоват в плане огневой мощи. А это граница города, тут такое недопустимо.

— Ну чего жиденький? За пост загляни, — ткнул пальцем себе за спину парень.

За зданием обнаружилась боевая машина в окружении всё тех же заборов из скатов, направившая ствол КПВТ в сторону Вышгорода и леса. КПВТ, точно, его ни с чем не спутать, очень уж раструб и рубашка характерные. А вот саму машину из-за укреплений сразу не опознаешь.

— БТР? — спросил я.

— Почти, — ответил старший, — "бардак". Но нам по фиг, сам понимаешь.

Конечно. Что БТР, что БРДМ-2, часто именуемый "бардаком" — в плане вооружения идентичны. КПВТ+ПКТ. Для задач, выполняемых сейчас блокпостами — вполне достаточно.

— Ну а обстановка и вправду тихая, — продолжил старший, — за неделю ни одной тревоги. До этого какие-то олухи из леса решили обстрелять, мы в ответ шарахнули из всех калибров, они и слиняли.

— Понятно, — кивнул я, — тишина, покой и гармония. А ты вообще сам местный, из Вышгорода?

— Из него, а что? — в глазах у парня мелькнула тень тревоги.

— Да ничего особенного. Хотел узнать, что у вас сейчас в Хотяновке с Осещиной происходит. Проехать там просто думаем.

— О, это интересно, — засмеялся старший, присев на пустую бочку.

Что-то мне его смешок не нравится, определённо. Больше порадовали бы крики "Да вы что, не суйтесь туда, там опасно!". К этому мы хоть привыкли.

— Что именно? — спросил Док. Он тоже заметно занервничал, перехватив мой взгляд.

— Ну хотя бы то, что в Осещине сейчас обитает "Братство Судного Дня", — хитро ухмыльнулся старший.

— КТО?!?!?! — хором выпучила глаза вся группа.

— "Братство Судного Дня", — повторил собеседник.

— Ааа, ну так бы сразу и сказал, — развёл руками Док, — сразу всё стало понятно, а то мы не расслышали поначалу.

— Кто же не знает "Братство Судного Дня"? — поддакнул Киря, — Всем известные люди, на весь Альянс! Это те самые братья, что днём судят, правильно?

— А весёлые вы парни, — ухмыльнулся старший, — нет, это местные религиозные типочки. Устроили себе там общину, церковь вроде построили. Но ни с кем особо не контачат, замкнутые очень. Ходят только в головных уборах, электричеством не пользуются, но зато вооружены очень даже неплохо. Даже дети стрелять умеют.

Вот тебе и "крестьяне". Молодец Михаленко, отлично разведка работает, хоть медаль давай. Ну действительно — что крестьяне, что вооружённые религиозные фанатики — какая разница? Не люблю фанатиков. Любых. Религиозных — в частности. К любой вере отношусь с уважением, но от религиозного фанатизма сплошное зло и вакханалия.

— А мы слышали, что там просто селяне какие-то, — осторожно начал я.