Локон в медальоне: Флибустьерское море

Внимательно оглядывая публику, точно прикидывали, кто и какую могилу заслуживает, они держались так горделиво, словно служили в Уайтхолльском дворце. Уоллес встал и одарил меня заговорщической улыбкой. Абордажная сабля в его руке была оружием яростной атаки с единственным правилом — поразить врага или умереть.

— Алан, какого черта ты творишь?!

— Капитан, я в ответе за вашу леди и убью всякого, кто приблизится к ней! Вот вдолбил парням следить, чтобы никто, даже пальцем, не посмел к ней прикоснуться.

Сверху, из комнат Герти, донесся звонкий, заразительный женский смех.

— Там уже и другие девушки? — удивился я.

— Две, капитан, — доложил Уоллес. — Они только что прибыли. Черноволосые, очень хорошенькие, с бронзового цвета кожей и немного говорят по-английски

Когда я распахнул дверь, смех прекратился.

— Я тебя так ждала! — радостно обернулась ко мне Герти. — Уже собиралась выйти в город одна, но Уоллес мне не позволил. Почему? Совсем мало времени остается, чтобы сшить приданое, даже если Джэки и Рэйен будут мне в помощь.

Поразительно похожие друг на друга, вероятно, сестры, обе смотрели на меня с любопытством. Их черты лица отличались мягкой, почти детской округлостью, а миндалевидные глаза цвета кофе излучали легкую настороженность. Длинные, густые волосы, блестящие, как вороново крыло, искусно уложены в традиционные прически из двух пучков-бабочек по бокам головы. Подобно большинству индейских девушек, они были невысокого роста, чуть выше пяти футов. Белые блузки с глубоким вырезом гармонично сочетались с широкими пестрыми юбками, доходившими до середины голени и обнажавшими босые ноги.

— Малышка, нее стоит думать, что Порт-Ройал так уж безопасен и дружелюбен. Это суровое и опасное место, где обретается более тысячи отчаянных головорезов. Вести здесь разносятся быстро, новость о нашей свадьбе уже наверняка облетела весь город. Ты не можешь ходить по магазинам или быть в толпе на улице без защиты. Какой-нибудь висельник может захотеть похитить тебя с целью продажи, поэтому мои ребята будут всегда рядом, Герти.

— Меня не посмеют купить!

— Будь уверена, покупатель охотно заплатит любые деньги!

— Но кто?

— Я!

— Чушь, — отрезала она. — О, Ричард, разумеется, ты заплатил бы любой выкуп. Но весь город знает, что тот, кто решиться на это, очень скоро, чтоб другим неповадно, будет болтаться на ноке рея твоего 'Роялиста'.

Так вот, милый, у меня совсем нет одежды, но кое-что я заказала, когда прошлась по магазинам. Завтра все привезут: белье, платья, подходящие по тону шляпки, перчатки и туфли.

— А какую ткань ты купила для свадебного наряда?

— Посмотри, — Герти развернула сверток. Солнечный свет коснулся прекрасного легкого шелка, словно мне на колени легла лазурная волна. Это был совершенно чистый, полный нежности цвет ясного неба, прозрачной морской глади. Не существовало ничего более изысканного и аристократичного. Он являлся именно тем, что лучше всего подходил для нее, придавая образ трогательной сказочной принцессы.

— О, Боже мой! Девочка, ты будешь выглядеть просто очаровательно! А у меня для тебя новость — мы можем переехать в свой собственный дом.

Это важно, конечно, но не так, как ты. Для меня главное — быть рядом с тобой, Ричард, — тихо призналась она. — Поужинаем вместе?

На пороге появилась Джеки с внушительным подносом. На нем были самое известное ямайское блюдо — жареный цыпленок с гарниром из риса, тарелка с ломтиками ветчины, булочки с маслом, завернутые в полотняные салфетки. Присутствовали джемы из бананов и манго, медовый кекс со специями и изюмом и чайник с заваренным чаем, в компании двух чашечек.

— Я принес корзинку с фруктами: ананасы, темно-коричневая хурма и сметанные яблоки. Хочешь попробовать?

Герти осторожно разрезала одно из них. Сочная бело-кремовая мякоть поразила ее своим нежным вкусом, напоминая заварной крем. Свечи на столе мерцали, создавая интимную атмосферу, а воздух был наполнен домашним уютом.

* * *

Новый день начался у меня с восходом солнца. В половине шестого еще не жарко и на верфи нет влажной дневной духоты. Якоб Хендрикс был человеком, который верил в себя и умел принимать правильные решения. Он уже заканчивал разгрузку, оставалось снять орудия батарейной палубы, закрыть и запечатать пушечные порты до того, как 'Роялиста', будут кренить. Мачты, во избежание поломки, подкрепили с наклоняемой стороны подпорками и временными штагами с противоположной.

— Завтра приступим к очистке днища и сжиганию грязи, а затем примемся наносить смесь серы и сала, чтобы уничтожить червя.

В ответ на мой кивок боцман спросил: — Капитан, вы действительно собираетесь обшивать днище медью?

— Именно так, — ответил я. — Все дело в ее дороговизне, Якоб. Цена медной обшивки составит одну десятую цены от общей стоимости всего корпуса. Думаю, что немногие смогут себе это позволить.

Килевание корабля, подвергая его чрезмерным нагрузкам, могло вызывать деформации и повреждения. Тем не менее, операция являлась необходимой процедурой для обеспечения боеготовности и продления срока службы.

— Потерпи.

Я легонько провел рукой по борту фрегата, в моем восприятии он казался живым существом. В Королевском флоте к кораблям относились с тем же уважением, что и к женщине.

Глава 15

Ключ, изготовленный мастером из Бирмингема или Стаффордшира, был настолько изящен, что Герти с интересом обратила внимание и на дверной замок. Гравировка на его полированном латунном корпусе, гласила:

— Если бы у меня был дар говорить,

Я бы объявлял обо всех приходящих.

Улыбаясь, она медленно отворила дверь. Мы вошли в просторную залу, где стояли пять уютных кресел, обтянутых светлой тканью и защищенных съемными чехлами. Солнечные лучи, проникая сквозь высокие окна падали на гобелены, украшающие стены сценами из древней мифологии.

Поднявшись на второй этаж, мы попали в коридор, освещенный торцевыми окнами, справа располагались две спальни, разделенные небольшим кабинетом.

— Последняя по коридору, твоя Герти.

Обстановка внутри превзошла все ее ожидания. Широкая кровать с балдахином, резной ореховый шкаф, двухстворчатый, с пышным барочным декором. Мягкое, обитое бархатом кресло приглашало к отдыху. Несколько столиков и напротив окна, выходящего на маленький внутренний дворик, консольная полка на двух ножках с зеркалом над ней.

На противоположной стороне освещенного торцовыми окнами коридора, по соседству с лестницей, находились две гостевые комнаты. Третья, отделанная светлым мрамором, примыкала к ним. Полная любопытства, Герти отдернула решетчатую ширму в углу, открывая взорам довольно большую медную ванну. Стирая пыль, она провела пальцем по ее краю, думая о том, как хорошо помыться после очередного душного дня, и велела принести воды для купания.

Сняв покрывало с кровати, она вытряхнула его, аккуратно застелила обратно и начала стирать пыль с мебели. Рэйен заглянула в спальню через полчаса, за ней, не отставая, появилась Джэки с полотенцами и мылом.

Теперь, когда горячая вода была готова, Герти сняла свое платье и, не испытывая стеснения от наготы, проскользнула мимо меня в ванну. Солнечные лучи нежно ласкали темно-каштановые волосы. Она была прекрасна и, казалось, я мог бы смотреть на нее бесконечно. Девушка фыркнула, как кошка, и брызнула на меня водой.

— После того как я помоюсь, ты уйдешь?

-Да, собирался встретиться с капитаном Моррисом. Но спешить некуда, у нас есть время и мы вместе пообедаем.

Я нашел Морриса в таверне 'Три бочки', как всегда с полным стаканом в одной руке и дымящейся сигарой в другой.

— Добрый вечер, Ричард, рад вас видеть.

— И вам, Джон. Ну, что, добычливой оказалась ваша охота? — Я обвел взглядом всех сидящих в таверне. — Испанцы никогда не переставали захватывать наши суда и по-прежнему не дают свободно плавать в этих водах.

— По их мнению, мы все — преступники, нарушающие границы владений его католического величества. Они неоднократно доставляли нам неприятности в заливе Кампече и лагуне-де-Терминос, — кивнул Моррис. — Вы помните Харриса? Так вот, — продолжал он, когда я подтвердил. — Три недели тому назад, у северного побережья Ямайки, фрегат 'Сан-Педро и ла Фама', сопровождаемый еще одним испанским капером, полтора часа преследовал его торговый шлюп. Уильяму пришлось выброситься на отмель и, укрывшись в зарослях, отбиваться ружейным огнем.

Ну, а на прошлой неделе Риверо сжег несколько домов в Монтегю-Бее. Позже он появился вновь, уже вблизи Уэсли-Вуда и ушел, как только заметил на берегу ополченцев ямайской милиции. Кстати, он настолько обнаглел, что оставил письмо, прикрепив его к дереву на месте высадки. — Моррис усмехнулся и протянул мне кусок парусины.

20 мая 1668 года

'Сан-Педро и ла Фама', в море.

На двух кораблях с двадцатью пушками прибыл для встречи с капитаном Грэмом. Требую, дабы он, прочитав, отправился на это побережье убедиться в доблести испанцев. Лишь за неимением времени я не пришел к Порт-Ройялу, передать сие на словах от имени моего короля, да хранит его Господь.

Мануэль Риверо Пардаль.

— Будь я проклят! — произнес я. — Вот сукин сын, сунуть его в мешок, да отправить на дно.

— Он уже вполне мертв, капитан, — рассмеялся Моррис. — Как часто бывает, все произошло по чистой случайности. Я собирал информацию о передвижении испанских кораблей и решил переждать шторм в одной из бухт на восточном побережье Кубы. Надеялся застать там бригантину Йеллеса де Леката, голландского отступника известного как 'Йеллоуз', но вместо него встретил испанский фрегат.

— А для чего вам понадобился этот голландец?

— Вы же знаете старый беззаконный обычай каперов, покидать флот со своими судами, когда капитаны того пожелают. Это наносит большего ущерб делам его Величества по мнению Модифорда. Инструкции губернатора содержали приказ арестовать Леката во время кренгования его корабля и доставить на Ямайку для предания суду. Как выяснилось позже, бывший первый помощник Рока Бразильца ушел с места кренгования за месяц до моего прибытия.

Думаю, Риверо был не в восторге, завидя в сумерках входящий в бухту 'Дельфин'.

Хотя испанский фрегат нес четырнадцать орудий против моих двенадцати, в этот раз ему противостояли люди, кому сам черт не брат. После первого же моего залпа его люди начали покидать корабль, прыгая за борт. Пытаясь остановить панику и заставить людей вернуться к пушкам, Риверо был убит на месте, пуля пробила ему шею.

Во время абордажа 'Сан Педро и Ла Фама' выжили лишь немногие — те, кто скрылся в его трюме. Остальных мы расстреливали прямо в воде. Захваченный приз, пленных и репрессальные грамоты я доставил в Порт-Ройал, вместе с эпическими стихами, где Риверо воспевает свои подвиги. А как насчет вас? Говорят, в Маракайбо были незабываемые приключения, не каждый может похвастаться, что привез из рейда невесту.

— Я специально зашел пригласить вас на нашу свадьбу в следующую среду.

— О, это просто великолепно! Выпьем за любовь, вечную и неизменную!

— Первое время, когда я узнал, сколько в городе потребляют спиртного, меня поражало, что здесь вообще есть живые люди.

— Действительно пьют много, — кивнул Моррис. — А знаете Ричард, я подумываю заняться торговлей кампешевым деревом с индейцами Дарьена и Юкатана, это выгоднее каперства. Испанцы считают их мятежниками и не имеют реальной власти к югу от Кампече. Модифорд никогда не допускал на Ямайке продажи индейцев в рабство, мы поставляем им оружие в обмен на черепаховые панцири, древесину и прочие товары.

Знаете, Ричард, подумываю заняться торговлей кампешевым деревом с индейцами Дарьена и Юкатана, это прибыльнее каперства. Мы ведем с ними обмен: оружие за черепаховые панцири, древесину и прочие товары. Испанцы не имеют реальной власти к югу от Кампече и считают их мятежниками, Модифорд же никогда не допускал продажи индейцев в рабство.

Часы пробили двенадцать, когда я, наконец, добрался до дома, но сон упорно меня избегал. Голова была полна мыслями о предстоящем событии и грандиозными планами на будущее.

Суббота, 2 июня. Я пропадал на верфи, а Герти пятый день занималась созданием свадебного платья. Едва скрипнула входная дверь, как она вихрем сбежала по лестнице и бросилась ко мне.

— Закончена последняя примерка, ты просто обязан это увидеть!

— Готов держать пари, что это нечто впечатляющее.

То, что я увидел, превзошло все мои ожидания. Платье было исполнено в стиле 'принцесса', с изяществом и неповторимой индивидуальностью. Видимо из-за общения со мной, но опередила Герти работы английского кутюрье Чарлза Уорта лет на двести.

Лазурный атлас струился, переливаясь на свету, словно морская гладь. Декорированный брюссельскими кружевами, низкий вырез лифа и небольшой шлейф, ниспадающий от завышенной талии, добавляли платью изысканность. Пышная юбка, напоминающая облако, создавала образ, словно сошедшей со страниц волшебной сказки. Все вместе придавало ощущение легкости и воздушности, подчеркивая красоту и нежность Герти.

Все, кто участвовал в создании платья, гордились своим творением. К наряду были подобраны белые атласные туфельки, их дополняли шелковые чулки, о существовании которых можно было лишь догадываться. В день свадьбы Герти собиралась надеть длинные многорядное нити жемчуга и кружевную вуаль, похожую на белое облачко.

Узкие перчатки закрывали руку выше локтя, привлекая особое внимание на открытые участки декольтированного платья, что просто сводило с ума. Неотъемлемым атрибутом оказался дамский зонтик, защищающий от загара.

— Платье тебе очень к лицу, малышка, ты выглядишь в нем великолепно.

— К нему отлично подойдут мои сапфировые серьги, память о маме — вздохнула Герти.

— Уверен, она была бы рада нашему счастью. Мистер Бриггс посоветовал обратиться на Хай-стрит к ювелиру Ричарду Джойсу, ирландцу из Голуэя, и я приобрел обручальные кольца. Тебе придется по душе его мастерство, хотя даже простой цветок превращается в украшение на королеве.

Золотое, с гравировкой 'Ego nihil magis dare tibi' на внутренней стороне, кольцо Герти представляло собой женскую кисть, держащую на раскрытой ладони сапфировое сердце и раскрытую пряжку-аграф. Мое было проще: ровное, широкое, с гравировкой 'Semper in animo meo' и соединенными в рукопожатии руками

— Что такое мед в сравнении со сладостью той, кто превосходит все цветы, — сказал я и поцеловал мягкие нежные губы Герти.

Среда, 6 июня. От волнения Герти почти всю ночь не спала, но вот, наконец, поднялось солнце. Обряд венчания совершался вскоре после утреннего богослужения, литании и литургии.

Церемония началась с процессии, в которой жених и невеста, сопровождаемые друзьями и близкими, направились к церкви. Моррис посыпал Герти рисом, призывая покровительство Гименея, и вспоминал леди из Бирмингема. Символически снимая вместе с одеждой обязательства по уплаты долгов и доставаясь мужу в первозданном виде, она разделась в ризнице и подошла к алтарю голышом.