Уроборос

— Скажу, — Ира притормозила у своей двери. — Слушай, а с меня ты когда эту дрянь снимешь? — она дёрнула ошейник.

— Да хоть сегодня, — засмеялась я.

— Ой, Стана, ради бога, поскорее! — пискнула Ира, бросаясь ко мне. — Надоел уже! И эти, из деревни, носы задирают, гады ползучие... Стана, а можно ещё кое о чём попросить, пока ты добрая?

— Добрая ведьма — это нонсенс! — я многозначительно подняла палец к потолку. — Что ты хочешь?

— Амулетик твой, вот... — она потеребила тонкий браслетик из кусочка серебряной проволоки. — Обновишь заклинание?

— Значит, ребёнка от Тилемая ты всё ещё не хочешь, — заключила я. Амулет был снабжён как раз соответствующим плетением. — А он?

— А ему и так хорошо, — пожала плечами Ира. — Ну, пока хорошо. Если скажет, что женится на мне — тогда сниму. Так ведь не предлагает. Чего я буду его по залёту хомутать? Его это не удержит.

— И то верно, — в словах Иры была правда. Какой смысл заводить ребёнка, если отцу он не нужен? Или тащить мужчину в ЗАГС, как выразилась Ирочка, "по залёту", чтобы через пару лет всё равно разойтись врагами? — Вечером заскочишь, обновлю.

— Вечером твой приедет, — Ирочка заговорщически мне подмигнула. — Хочешь, честно тебе скажу?

— Скажи, — при слове "твой" меня что-то корябнуло. Неправильно это всё...

— Он мне нравится. Не, не боись, отбивать не собираюсь. Просто нравится, и всё.

— Он предлагал мне тебя за его старшего сына замуж выдать, — я тоже ответила ей аналогичным подмигиванием. — Может, согласишься?

— Я его сына что, в глаза хоть раз видела? — возмущённо фыркнула Ира. Впрочем, она тут же сменила гнев на милость. — Ну, разве что познакомит, поговорим, а там решать буду... А Тиль пусть или предложение делает, или идёт лесом!

Зная Ирочку, можно было представить эту сцену... Хотя она и тут права. Если мужчина не хочет жениться, его можно заставить это сделать только под угрозой чего-то ещё более неприятного. Тогда лучше с таким расстаться.

Через час мы вчетвером — Тилемая Ира тоже притащила — устроились на холме под двумя высокими соснами. Расстелили "скатерть-самобранку", выложили вкусности из корзинки и кувшинчик вина. Я тут же с важным видом провозгласила о своём намерении видеть "племянницу" свободной и сняла с неё осточертевший ошейник. За это, разумеется, выпили. Хороший ведь повод, согласитесь. Вино уже слегка шумело в голове, хотя глотнула я всего ничего. Ладно. Теперь, что бы ни случилось, Ира и Риена свободны. Завтра нужно будет почтой отправить в Рему соответствующие свидетельства. То-то Ульса удивится. А эти две женщины мне дороги, и я не хочу — в случае, если мы с Дойленом проиграем — чтобы их продавали с торгов, как вещи.

О, лёгок на помине, сосед мой разлюбезный. Едет на своём здоровенном коне, радостный такой. За ним топчет пеший слуга, ведущий в поводу мелкую лошадёнку, навьюченную перемётными сумами. Решил присоединиться к пикнику? Что ж, праздник, настроение хорошее. Почему бы не выпить вместе?.. Кстати, кто это его догоняет? Какой-то молодой человек в недорогом, но приличном камзоле служивого, с мечом на перевязи и с треугольной медной бляхой на цепочке... Сын, что ли? Похож. М-да, Дойлен, кажется, решил всерьёз озаботиться будущностью сына, пусть и не наследного.

— Эй, вы, обжоры! — заорал сосед ещё издалека. — Едите, а меня не приглашаете? Так я сам напрошусь, я не гордый! У всех праздник, и у меня тоже!

— А вино и закуска у тебя есть? — насмешливо поинтересовалась я.

— Где выпивка, там и закуска! Эй, парень, — это уже слуге, — тащи сумки!

Пока слуга разгружался, подъехал тот самый молодой человек с мечом и бляхой. Точно: сын. Молодая копия Дойлена. Перекинулся с отцом парой слов, после чего уставился на Ирку. Не сказала бы, что с каким-то особым интересом: папа велит — значит, надо.

— Вот! — Дойлен подсел ко мне с кувшинчиком вина. — Из столицы привозил, не чета кислятине, которую тут купчишки продают. Подставляйте кружки! У меня сегодня двойная радость! Приехал Керен, мой старший — это раз. И среднего с младшим освободил — это два. Выпьем за это!

— Хороший повод, — согласилась я. Видимо, дорогой сосед тоже подумал о возможном проигрыше и на всякий случай обеспечил сыновьям относительную безопасность.

Вино и впрямь было неплохим, но в голову ударило сразу. Пришлось, как говорится, собирать себя в кучу, чтобы не развезло. Почему-то испортилось настроение. Может быть, потому, что Дойлен слишком уж по-хозяйски себя вёл на нашем почти семейном пикнике? А может, потому, что его сын слишком уж откровенно раздевал Ирку взглядом? Та, между прочим, аж в комочек сжалась, а её парень так вовсе перестал есть и пить. Улучив минутку, я отозвала её в сторону.

— Что с тобой? — первым делом спросила я.

— Стана, я его боюсь, — шёпотом призналась Ирочка. — Папа у него нормальный, а этот... Даже не знаю, как сказать. Смотрит, как на вещь... А может, не поэтому, но мне страшно.

— Короче, я передам, что от ворот поворот, — подытожила я. Странно, но Ирочкин испуг почему-то помог мне принять решение, которое я все эти дни откладывала "на потом". Нужен мне Дойлен как союзник и любовник, или только как союзник? Вот сейчас и нужно решать, "потом" будет поздно.

А к его сынку нужно повнимательней присмотреться. Я не обращала на него особого внимания, но раз Ира боится, то это "жжжжж" неспроста. Значит, есть у этого человека какая-то червоточинка.

Разберёмся.

Дойлена, кажется, вино совсем не брало. У меня после трёхсот грамм в голове оркестр играл, а он литрами хлещет — и ничего. Ладно, пусть бы сам хлестал и сына подзуживал, но он и мне полную кружку набулькал!

— Пей, — он, смеясь, приобнял меня за талию. — Пей до дна, милая, сегодня праздник, все должны веселиться.

Вот это "пей до дна" меня и покоробило.

С ним хорошо, не хочу быть несправедливой. Но без него, пожалуй, будет лучше.

— Может, хватит? — воспользовавшись тем, что за импровизированным столом стало шумно — все уже причастились и гомонили, как сороки — я сказала это ему на ухо.

— В каком смысле хватит? — Дойлен тоже сбавил громкость. Он прекрасно понял, что я не о выпивке, но решил всё-таки уточнить.

— В том самом, — заявила я. — Ты ведёшь себя здесь как хозяин, это недопустимо. Мы союзники. Как мужчина ты интересен, но лично мне не нужен — прости за прямоту.

— Вот как? — хмыкнул Дойлен. — Почему же ты не отказала мне сразу после ритуала?

— Трудно сказать. Но сейчас я решила.

Дорогой сосед нехотя убрал руку.

— Жаль, — сказал он. — Надеюсь, ты решила не окончательно.

— Окончательно.

— А то обещание насчёт других?..

— Это тоже окончательно. Нам с тобой было неплохо все эти дни, и я тебе за них благодарна. И за союз тоже. Но — хватит.

— Вот как... Выходит, ты тоже чувствуешь, что время вышло, да?

Блин...

Вот тут он как в воду глядел. Три ночи меня преследовал один и тот же сон: часы с обратным отсчётом и последней секундой на табло. Это что же, предчувствие в виде вещего сна? Всё может быть.

Значит, миропорядок не нарушен. Никто мне лгать не собирался.

— Мы неплохие союзники, Дойлен, — совсем тихо сказала я. — Давай не будем сводить всё к постели. У тебя жена, о которой ты обязан заботиться.

Со стороны всё выглядело благопристойной приватной беседой. Я надеюсь, Дойлен понял меня правильно. Сволочь, но умный.

Если рубить хвост собаке, то лучше сразу весь, чем по кусочку.

5

В дорогу я снарядилась как обычно: велосипед с обновлёнными защитными заклинаниями, горсть амулетов, рассованных по кармашкам велокостюма или навешанных на запястья под рукавами, "Сафари" в нарамной сумке, хлеб с окороком в рюкзаке и несколько монет на всякий случай в заднем кармане. Телефон брать не стала, ни к чему он сейчас... К моему велосипедному виду все окружающие давно привыкли. Крестьяне привычно кланялись, проезжие купцы давали дорогу. Даже свита ведьмы Видии — сморщенной склочной карги, отравлявшей жизнь соседям вечными кляузами в управу — и та посторонилась, пропуская меня. Не из уважения, боже упаси! Если я узнаю, что эта старая ворона прониклась ко мне уважением, придётся бежать отсюда со всех ног. Зауважает до смерти! Просто однажды летом мы повстречались по пути в Рему. Уступать забитую её сопровождением дорогу старуха категорически не пожелала, и я совершенно автоматически надавила на кнопку "Эйрзунда"... Это, я вам скажу, страшная вещь. Всего лишь пластиковый баллон с закачанным под давлением воздухом, трубка и маленький изогнутый буквой "зю" раструб на руле. Но при свеженакачанном баллоне от его звука шарахаются даже глухие — рассчитано на забитый ревущим транспортом городской проспект. Словом, объезжать мне тогда всё равно пришлось по обочине: я боюсь лошадей, а перепуганных лошадей — особенно. С тех пор все в округе знали, что при появлении двухколёсной таратайки лучше уступить дорогу, дешевле обойдётся.

Два часа в режиме грунтовой велопрогулки — и я в управской столице. За год с небольшим она не изменилась ни капельки: всё те же серые дома, только в центре радовавшие глаз красной черепицей. И, к сожалению, всё та же не замощённая площадь, едва просохшая после дождей недельной давности. Я рассчитала время приезда так, чтобы точно застать Ульсу дома: как раз заканчивался урок. Второгодник Барр и две не знакомые мне сестрички-близняшки с самыми что ни на есть хулиганскими рожицами выбежали во двор — погулять после урока.

— А-а-а, ученица, — Ульса высунулся в раскрытое по такой теплыни окно и изобразил радушную улыбку. — Получила моё письмо, как я понял? Ну, заходи, расскажешь новости.

— Да нет никаких особенных новостей, учитель, — оставив велосипед во дворе — в полной уверенности, что никто не тронет, не нажив неприятностей — я вошла в давно обрыдший зал, служивший учебным классом. — Купцы ездят, крестьяне платят подати, я гоняю тучки... Всё как обычно. А ваше письмо заставило меня поволноваться, учитель. Что-то случилось?

— Князь и княгиня объявили Большой сбор, — важно произнёс Ульса. — Всем магам и ведьмакам предписано явиться в столицу к зимнему солнцевороту. Бумага, если ты не заметила, висит на столбе посреди площади... Столица не близко, в путь придётся выступать не позже, чем через десять дней... Ты понимаешь, о чём я?

— Понимаю, — кивнула я, почувствовав, как где-то внутри сжимается холодный комок. — Повеление князя и княгини имеет силу закона, чего же тут непонятного? Вот только странно это всё. Вам так не кажется, учитель?

— Повеление князя и княгини не только имеет силу закона, но и не обсуждается, — Ульса мгновенно помрачнел. — Я сказал — ты услышала. Письменное предписание тебе лично — вот, — он бросил на стол запечатанное сургучом, но ещё не отправленное письмо, адресованное ведьме Стане из Масента. — Остальным оно будет разослано с ближайшими курьерами.

— Но...

— Ты меня слышала? — учитель хлопнул ладонью по столешнице — признак гнева.

— Да, учитель.

— Тогда езжай домой и готовься в путь. Не мне тебе объяснять, что ждёт ослушников: помнится, ты начала ознакомление с нашим миром со Свода законов княжества.

Вот так, значит. Все маги и ведьмаки...

Не жирно будет, ваши княжеские высочества?

— Хорошо, учитель, — я была само послушание. — Через десять дней выезжаю.

И вовсе ему ни к чему знать, что за околицей я свернула не на юг, к Масенту, а на северо-восток, к Туримиту. Я уже знала, с чего начну свою игру.

Англичане говорят: "Время — деньги". Ошибаются. Время — жизнь.

6

Туримит меня тоже ничем новым не обрадовал. Даже разочаровал. В прошлый раз мы приехали на праздник. Весьма своеобразный, конечно, но для горожан это было развлечение и некий доход. Сейчас я приехала аккурат после праздника урожая, который в городах назывался праздником равноденствия и отмечался довольно скромно. В деревнях начинался сезон свадеб, а город снова погружался в свои обыденные дела. Только голубям на крышах не было никакого дела ни до праздников, ни до будней, а люди их интересовали только как источник мусора, в котором можно поискать что-нибудь вкусное. Здесь их не кормили сердобольные старушки, как в наших городах.

Подъехав к знакомой таверне, я потребовала бумагу, канцелярские принадлежности и мальчишку на посылках, который за медную монетку отнёс мою записку ведьмаку Игару, что находится на службе у господина волостного мага Гидемиса...

— Какие люди, и без охраны! Ты не представляешь, как я рад тебя видеть!

Радость Игоря действительно была искренней, несмотря на ведьмацкую школу и стажировку у Гидемиса, хорошо отбивающие любое поползновение к искренности. Надо сказать, я тоже искренне ответила на его рукопожатие. С нашей последней встречи он прибавил ещё пару кило. И, памятуя о его маленькой слабости, я решила потратиться на угощение. Жирный гусак, паштет, свежие хлебцы, грибная похлёбка... Я заказала блюд десять и ещё кувшинчик красного вина — запить всё заказанное и порасщеплять лишние жиры.

— Не с кем словом по-русски перекинуться? — спросила я, когда мы подняли первый тост. Сама только пригубила: всё-таки "за рулём", а велосипед ввиду своей двухколёсности за лишние "пять грамм" накажет моментально.

— Если бы! — пожаловался Игорь, наминая паштет, обильно наложенный на разрезанную пополам булку. — Ты там в деревне сидишь, дом обустраиваешь, я слышал, тебе есть чем заняться. А я?.. М-ням... Я тут вроде лаборанта при маге. Знаешь такой режим — "ППП"?

— Нет.

— "Принеси, подержи, подай". Вот так я у него и кручусь. То книжку из библиотеки притащи, то письмо на почту оттарабань, то за учениками присмотри. Те ещё ханыги, скажу по секрету... — земляк, перечисляя свои проблемы, заметно погрустнел. — Люди какие-то гнилые, пакость сделают и радуются. Да бог им судья. Меня другое бесит, скоро взвою, как собака Баскервилей... Мабила давно сдохла. Ни пойти некуда, ни фильм посмотреть, даже театра, и того нету. Актёров уже лет сто как под арку спровадили. Даже если кто и артист, или, там, поёт красиво, так ни в жизнь не признается.

— Я бы тоже не призналась, — поддакнула я. — Ну их всех, этих магов. Они меня и в деревне до печёнки достали — то подати плати, то отчитывайся, кто куда глянул и где чего не того ляпнул. Тоже мне, нашли шпионку... А в городе, я смотрю, не лучше, хоть и областной центр.

— Скукотища, — сказал Игорь, дожевав "сиротский бутерброд" и принимаясь за гусятинку. — Хоть вешайся. Сижу тут, тихо охреневаю. По девкам ходить надоело, они тут пресные какие-то. Побазарить за жизнь не моги — тут же побегут докладывать, о чём ты откровенничал. Даже книжки почитать, и то нету! Хотел местные романчики полистать... Такая хрень, я тебе доложу! Про любофф до гроба и прочую мутотень. Или про добрых магов, защищающих нечастных девиц от разбойников... Ты тут хоть об одном разбойнике слышала, а? И я не слышал.

Вообще-то, слышала. И даже видела. Дойлен в одном из приступов своей обезоруживающей честности рассказал, что иногда баловался разбоем. Но только на чужих землях и только в том случае, когда можно было спокойно перерезать всех свидетелей. Князь заботился о торговле, и разбой в княжестве наказывался посажением на кол. Любого, без разбора — хоть простолюдина, хоть ведьмака, хоть мага. Впрочем, колдуна могли ещё скормить артефакту. Тоже, согласитесь, не самый удачный способ распрощаться с жизнью. Но вот Игорю это знать совершенно ни к чему.