Однохвостый

А как признался Тамей, он человек по натуре своей городской, даже домашний и открытые бескрайние пространства пустыни Найра наводят на него тоску и уныние. Потому он почти сразу согласился на второе предложение от начальства, стать моим персональным учителем по тайдзюцу.

А поскольку драться со мной ногами и руками когда у меня есть под рукой куча песка, это, как известно один из вернейших способов, в лучшем случае, получить длительный больничный, или вообще выйти в отставку по причине того, что количество сломанных в теле костей превысило количество целых. Не удивительно, что мои занятия решили прoвoдить в том же зале, где меня держали раньше. Правда от прошлой изысканности интерьера не осталось и следа. Из помещения вынесли все, до последнего гнутого гвоздя, оставив только голые стены, с вмурованными глубоко в них цепочками символов действующих печатей.

Вот именно здесь, почти каждый вечер, надо мной жестоко издевались. Отбивая моей тушей все потолки и стены. Это притом, что Тамей в отличие от меня, мог абсолютно без проблем для себя пользоваться ускорением и усилением за счет чакры. Ибо наши хомяки, то есть тыловые крысы, достойные продолжатели дела Прапорщика Шматко, обитающие в бескрайних складах и погребах моей новой окопавшейся в скалистом хребте родины, все же нашли способ прекратить разграбление запасов марионеток. Что я повадился им устраивать, когда узнал где и на каких подземных уровнях они их хранят. Все же, как иногда полезно почти досконально ознакомится с архитектурой места, где ты имеешь удовольствие проживать.

Так вот, о хомяках и прочих завхозах, они не утерпев посягательств на свою собственность, одного отмороженного джинчурики, который нагло приходил, рылся где даже Каге не положено, брал что хотел, а на все возмущенные вопли, лишь на прощание в воздухе над головой из песка дули и прочие обидные фигуры складывал. Короче, не выдержала душа завхоза, и они скопом пожаловались на меня Чиё — сама. Та посочувствовала их ним душевным травмам и недолго думая отослала их к моим сенсеям — СУББОТНИКАМ самим разбираться, а те на все претензии только хихикали да дружно крутили всем известные фигуры из пальцев, которые те уже досконально знали и часто видели плывущими в даль над моей головой.

Сказать, что тайные властители запасов родины на это сильно обиделись, не сказать нечего. Потому они подумали, почесали лапками за ухом, надув по важнее щеки, пошкандебали уже к самому небожителю. Дабы предложить Каге, абсолютно гениальный план по улучшению качества воспитания и улучшения боевых характеристик, главной ядерной хлопушки скрытого селения. Оказывается у них на складах завалялась в единственном экземпляре, некая артефактная броника, идущая в комплекте к той системе поглощающих печатей, что когда — то выбили Узумаки в одной замечательной комнате, в которой я уже имел сомнительное удовольствие находится. Ее вроде случайно по пьяни забыли, нанятые когда-то давно спецы из Узуши-но-сато. Свойство этой чуда артефактной брони были в том, что надевшему и настроившему ее под себя шиноби, можно было находится в этой камере абсолютно не боясь внезапно прилечь неподвижным тельцем при случайно ускорившемся токе чакры. Но все это я узнал позже, а тогда был лишь приказ от секретариата Казекаге, по которому мне предписывалось ежедневно посещать некую камеру, где меня будет ждать крутейший спец, по рукамашеству. Вы не поверите, как воодушевились мои сенсеи, что у меня будет нормальная практика контактных боев, да и я по началу, обрадовался вместе с ними, когда узнал об этом. И как я взвыл после первого же своего занятия по настоящему тайдзюцу.

А все началось с странного вопроса одного скучающего шиноби, зашедшего вместе со мной в зал для тренировок. Вопрос был таков.

— Надеюсь Гаара — кун, ты случайно не умрешь, если тебе слегка прилетит с ноги в голову? —

На что я ответил, что тоже на это надеюсь. Невольно увеличив количество песка на шее и голове.

И оказался прав, но только на половину. Шиноби кивнул и абсолютно не меняя выражения лица, пробил мне ногой в... в живот. Но оказалось, что я не зря усилил песчаную броню именно на шее и голове, потому как, об внезапно вставшую на пути моего полета стену, я тормозил именно ими.

А дальше... начался ад. меня били, кидали, лупили, пинали, отфутболивали, топтали, пробивали по тормозам, били в бубен и стучали в колокол, следующие минут двадцать, показавшиеся мне вечностью. Так продолжалось до того момента, пока я не смог самостоятельно встать даже на колени.

Спасибо печати на животе да бутыли за спиной, без них вообще бы помер. А так в месте они меня кое как хранили не только от внутренних повреждений, амортизируя силу ударов, но давали возможность сопротивляться воздействию камеры, ибо составляли единую устойчивую систему. Где печать удержания передает излишки чакры из меня напрямик в бутыль, а она если что напрямик через печать на брюхе, обратно в меня. Чего только не узнаешь, пока на своей шкуре не попробуешь. Но как бы была не совершенна моя защита, но в этих условиях ее было явно недостаточно. Доставалось мне весьма ощутимо, был бы я в своем прошлом теле, давно бы помер. А так только лежу качественно отбитым куском мяса и заплывающими глазами наблюдаю

Как эта, долговязая гнида с ленцой ко мне подходит и скептически оглядев результат своей ударной деятельности. Начинает надомной издеваться уже морально.

— О, я смотрю ты и правда крепкий парень — молвил радостно садист — и случайно не помрешь от слабого пинка Гаара — кун. Что же, это хорошо в следующий раз слегка увеличим нагрузку. И насвистывая что — то фривольное себе под нос, убрался восвояси. Оставив меня, хрипя и матерясь ползти до выхода из камеры.

Знаете, на следующий день я впервые понял, что быть джинчурики это благо. Когда ранним утром я поднялся с кровати то прислушавшись к себе с неожиданностью осознал, что у меня почти ничего не болит, а когда добрался до зеркала в ванной, то удивленно отметил, что никаких гематом и синяков кроме двух врожденных под глазами у меня не наблюдается.

Следующие наше занятие по тайдзюцу, прошло тем же вечером и началось также. То есть с невинного вопроса моего нового сенсея.

— Скажи Гаара — кун, что главное в работе шиноби? — Блин, ну и вопросик, он бы еще спросил бы, почему вода такая мокрая.

— Ну... наверно... это возможно... умение постоять за себя? — с вопросительной интонацией ответил я на вопрос своему сенсею. Тот задумчиво поживал губами, что-то прикидывая и переведя взгляд на меня, отрицательно покачал головой.

А дальше я оказался впечатан в стену. Угадайте! Что может противопоставить семилетний джинчурики могучего Однохвостого Биджу скучающе зевающему взрослому шиноби, при одинаковой возможности напитывать и ускорять тело чакрой и одинаковой не возможности использования почти любых внешних проявлений чакры виде техник, из за их мгновенного распада в условиях подавляющих печатей?

Ответ прост, семилетний джинчурики даже самого наикрутейшего из Биджу, будь он даже сто раз попаданцем, имеющем опыт прошлой жизни, все равно остается, простым семилетним ребенком. Ребенком, который полноценному джанину не может сделать по сути своей НИ-ЧЕ-ГО! Ничегошеньки! Вообще, ни как. Проще говоря, меня снова избили до полусмерти.

На последок задумчиво поковыряв в ухе, сообщили, что мол ответ мой неверный и чтобы я продолжал думать над этим важным вопросом дальше.

И я думал, целый день думал, сразу когда переставал матерится вспоминая вчерашний вечер. Напрягал мозги, и соображал. Какого хрена! Какого хрена это вообще было? В общем именно этот вопрос, я и задал той группе джанинов, что отвечала за мою обще физическую и военную подготовку, те лишь сочувственно по разводили руками и сказали, что мол такое распоряжение снизошло на нас с выше, от САМОГО. И не простым смертным их обсуждать, да оспаривать решения ЕГО. Да и вообще, смирись ребенок, ибо такова жизнь, Каге свят и крут, а мы лишь инструменты в делах сугубо важных ЕГО. Не удивительно, что когда мой добрый сенсей вечером снова задал мне тот же самый вопрос. Я на одном дыхании выпалил.

— Главное для шиноби это выполнит задание, что поставило перед ним селение и Каге. — Чуть в конце не козырнув, добавив Сэр.

Соши Тамей посмотрел на меня, с каким — то, даже... не знаю. Наверно офонарением. Потом удивленно крякнул и поощрительно похлопал меня по плечу. Но, к сожалению, после этого, снова отрицательно покачал головой.

Дальше я полетел. И продолжал, издеваться над всемирным законом притяжение еще минут двадцать, пока он все же окончательно не победил и я снова не распластался безвольной амебой на прохладном полу камеры.

А Тамей, стоя надо мной ковырялся в карманах жилета, по одной выковыривая из него конфеты.

— Твой ответ был, конечно правильным Гаара — кун, — почти с умилением глаголил он — с патриотической точки зрения. Выполнение задание деревни это долг шиноби. Но все же, в работе нашего брата, это не самое главное. Думай еще. — Сказал он, забросив конфеты в пасть, снова оставив меня, с моими синяками и нецензурными мыслями в полном одиночестве.

На следующий день я узнал, что главным в работе шиноби так же не является слаженная работа в команде. Через день, что забота о своих товарищах конечно важна и прав был тот, кто Гаара — кун, сказал тебе, что оставивший своего сокомандника на поле боя это ничтожество. Но... мои регулярные возвышения ввысь да страстные поцелуи с потолком продолжились дальше.

К началу второй недели этого издевательства, я наконец то включил отбитый ногами мозг и сделал правильные выводы. После чего, сам себе радостно кивнув, от такой простой и здравой идеи. улыбаясь и удивляясь сам себе, как такая мысль раньше не пришла в мою подлую, но гениальную голову? Пошлепал к Чиё — сама.

Дабы, упав ей в ноги, слезно пожаловаться на ежедневно избивающего меня садиста. Я уже продумывал план того, как буду ползя на брюхе, со вселенской болью и великой просьбой в больших заплаканных глазах, умалять сменить этого гада, на кого ни будь более адекватного и менее обеспокоенного такими философскими вопросами.

После десяти минут поисков старейшины, я ее нашел сидящей в своем кабинете и пьющей чай с печеньками в компании... моего нового сенсея! Ага, того самого любителя избивания маленьких детей и задавания дурацких вопросов.

— О! Утро доброе Гаара — кун, заходи. Печенько хочешь? — Радостно улыбнулся мне садист.

— И правда Гаара, не стой на пороге, проходи, бери чашку, мы как раз с Соши обсуждали твои поразительные успехи в освоении основ тайдзюцу, — весело прощебетала Чие, наливая мне кружку ароматного чая.

Выйдя из ступора и со щелчком захлопнув отвисшую челюсть, я все же собрался с мыслями и в такт всеобщему приподнятому настроению почти не язвительно прочирикал:

— Да что вы говорите Чиё — сама! Я то думал, что мои успехи именно в тайдзюцу, довольно ничтожны и единственное, что у меня последнее время получается, так это красиво летать от ваших Соши — сан пинков в стены.

— Ну... ты приуменьшаешь свои заслуги Гаара — кун. — поощрительно оскалился мне в ответ Тамей. — У тебя еще очень хорошо получается оттуда падать. На моей памяти ты единственный мой ученик, кто сумел так быстро и хорошо научится группироваться при ускоренном падении в любом положении тела. При этом, так замечательно и эффективно защищаться с помощью чакры в подобных неблагоприятных условиях. Да, скажу честно, твоя песчаная броня — это просто прелесть, мне приходится изрядно напрягаться, чтобы ее обойти. — Чуть ли не похлопал в ладоши от восхищения мне садист и продолжил:

— Думаю, через недельку другую, когда мы начнем настоящие тренировки. А не эту мышиную возню в щадящем режиме, то...

— Кхе-кхе-кхе...

— Гаара, что с тобой? Подавился чаем? А, ну бывает. Будь осторожнее ведь у нас с тобой сегодня еще тренировка. Мне не хотелось бы, чтобы ты ее пропустил.

— Да, да Гаара — кун, делать перерыв в тренировочном процессе нельзя, это очень замедляет развитие навыков — Подержала тему Бабуля Чиё.

— Тем более, тебе так повезло с сенсеем. Хоть сперва и не скажешь, окинула она взглядом не особо богатырскую долговязую фигуру джонина. — Но Соши один из лучших мастеров тайдзюцу селения Песка.

— Это почему не скажешь? — Взвился джонин. — Между прочем мой учитель, да дерут его чер... Э... да простят его Ками. Был вообще, толстый, лысый и даже тогда наголову меня ниже! — Впервые на моей памяти искренне возмутился Тамей.

— И ведь ему никогда никто не говорил, что он не похож на мастера тайдзюцу.

— Да, были времена. — ностальгично протянула Чиё. — Вечная память мастеру Джагано, сильный был шиноби и прекрасный, но суровый учитель. Я хорошо помню, как ты Соши еще совсем маленьким, тогда ко мне прибегал, забивался под стол и умолял спрятать от твоего постоянно пытающегося убить тебя сенсея.

Соши Тамей на это лишь смущенно крякнул, опустил взгляд в чашку, запихивая в рот сразу три немаленьких печеньки со стоящего рядом подноса.

И в этот момент я вдруг понял, что я кажись лишний на этой милой встрече давних знакомых.

А еще, что если я сейчас начну жаловаться на несоблюдение международной декларации ООН по правам детей, то услышу только что — то вроде умиленного. "О! Соши мальчик мой, ты весь в своего сенсея". Или "Ты смотри! Гаара — кун так на тебя похож в детстве. Или еще что не будь такое же восторженно, умилительное типа, "Как быстро детки растут....."

Поэтому, я одним глотком допил чай и сгреб двумя ладонями по больше печенья с подноса, так чтобы недовольно смотрящему на это гаду, поменьше выпечки осталось, да и откланялся.

И так невнятно мыча, что — то нецензурное, забитой печеньем пастью. Пошел к комнатушке брата. Поспрашивать, может он знает, что самое главное в работе шиноби.

* * *

Топая по ставшими почти родным коридорам дворца Каге, я привычно занимался своим самым любимым занятием, разгребанием воспоминаний и размышлениями не о чем. Путь держал я свой , как раз к комнатушке Канкуро, который сейчас, если я просчитал все верно, должен был собирать свои манатки в академию. Хе... Странно все же знать, что у тебя есть брат, причем абсолютно адекватный пацан, с которым можно поговорить вполне нормально, хотя ему всего восемь, но, как я заметил, дети тут взрослеют очень быстро, а у детей правителей детства нет и вовсе. Если вспомнить, то с того злополучного дня, в принципе для на с обоих, как мы с ним познакомились, уже прошло два месяца. И за это время, мы как минимум раз в неделю виделись точно, правда только мельком, да и то, где то в коридорах. Могли бы наверно и чаще, но с нашими расписаниями занятий, а особенно у Канкуро, список которых был чуть ли ни втрое длиннее чем у меня, мне времени оставалось лишь сказать при встрече что — то вроде:

— О, я смотрю ты еще не сдох.

А в ответ услышать, что то вроде замученного — Ага, а хотелось бы. — да и пройти мимо, на новую тренировку.

Кстати о дне встречи, помниться тогда была забавная ситуация, когда мы сидели у Канкуро и братец с явной гордостью показывал мне ряд своих поделок, выковыриваемых им из другого хлама, которым его комнатушка была завалена, чуть ли не до потолка. И вот, в этот не примечательный момент, неожиданно в комнату на всех порах влетает Бабуля Чиё. Что выпученными глазами, да впервые на моей памяти, выбитыми из ее сложной прически волосами. Уставилась на немую сцену. Меня, в тот момент работающего автомобильным подъемником, поскольку Канкуро воспользовавшись удачным моментом и пока его младший брат согласился подержать ненадолго песком какую — то большую круглую хрень, больше похожую на смесь жука и лодки, деловито присобачивал к ней на брюшко нижние паучьи лапки.