Бродяга

При этих словах глазки представителя закона подозрительно забегали.

— Дело в том, что храм Илагона в Вернраде не смог предоставить нам служителя...

Ролло качает головой с преувеличенно серьезным видом, демонстрируя сочувствие.

— Такое случается. Жрецы не так уж многочисленны, а обременяющие их заботы — безмерны... но это не повод нарушать одно из основополагающих уложений, определяющих взаимоотношения между нашей империей и избравшими путь служения.

Шериф, обманутый многообещающей паузой, уже начал было согласно кивать, но вторая часть фразы, заставила его шумно сглотнуть, прервав очередной кивок и замерев в довольно нелепой позе. Ну да, я б на его месте тоже забеспокоился. За покушение на устои государственного устройства ох каких незабываемых впечатлений отхватить можно! Причем тутошний барон при таком повороте дела кинется обвинять своего назначенца едва ли не первым, чтоб самому отмазаться. И правильно сделает, потому что чую я, владетель местный о шалостях собственного шерифа в данном конкретном случае действительно ни сном ни духом — уж больно всё корявенько сделано.

Между тем, пока официальное лицо потело и юлило, ища оправдания своему должностному преступлению, а Ролло с выражением истинно барского снобизма на морде вытягивал из него подробности случившегося, я занялся куда более приятным делом — разглядывал стоявшую буквально в трех шагах арестантку.

Молодая ещё, девчонка, можно сказать. Кстати, волосы у ведьмочки оказались не совсем рыжими. С некоторой натяжкой их можно было назвать и русыми, хотя какой-то рыжеватый оттенок определённо присутствовал. На солнце такая шевелюра должна гореть начищенной медью. Эх, что-то меня на поэтические сравнения потянуло — может и впрямь колдунья? Вон какие глазищи зелёные — я тут таких и не видал ни разу! На загорелой мордашке в сочетании с пухлыми, слегка приоткрытыми губками и падающей на лицо рыжей прядью такие глазки смотрятся просто убийственно. И никакое это не колдовство... Это гормоны, мать их так. Хотя от этого нифига не легче.

Довольно-таки приятный ход моих мыслей прервала фраза Ролло, пробившаяся сквозь череду фривольных картинок, которые сами собой вставали перед моим взором.

— Если ведьма была казнена в полном соответствии с положениями закона "О запрете колдовства", то кого тогда стерегут ваши солдаты?

Не знаю, что заставило меня напрячься: сам смысл сказанного или изменившийся тон разговора, а может полный надежды взгляд испуганных зеленых глаз из-под светло-рыжих бровей? Наверное, всё-таки второе, так как немая мольба колдуньи вызывала напряженность... очень выборочно, скажем так. По этой же причине истинный смысл заданного жрецом вопроса дошел до меня не сразу, зато когда дошёл...

Оторвавшись от созерцания прелестей несостоявшейся ведьмы, большую часть которых скрывало мешковатое платьице из серой холстины, я перевел взгляд на лоснящуюся харю шерифа. Слуга закона выглядел бледновато. Несмотря на то, что стояли мы в тенёчке, лоб почтенного мастера обильно покрывала испарина, которую он периодически порывался вытереть рукавом, но каждый раз опускал руку под строгим взором жреца. Да и голос шерифа, когда он отвечал на последний вопрос Ролло, заметно подрагивал, то и дело норовя дать "петуха".

— Э-э-э, видите ли, брат Роливер, дело в том, что ведьма оставила долги, который не могли быть полностью покрыты продажей ее имущества. А арестованная — внучка и единственная наследница казненной. Следовательно, должна нести ответственность за долги своей бабки. Я, по требованию кредитора, принял решение взять ее под стражу, чтобы затем определить способ выплаты недостающей части долга.

В конце своей речи шериф бросил быстрый взгляд на упитанного субъекта с благообразной мордой, что мялся неподалеку, то и дело косясь на нашу дружную компанию с некоторым беспокойством и практически нескрываемым нетерпением. Тот самый кредитор? Тогда подоплёка последних событий становится более-менее понятной.

Мужик запал на рыжую, но взаимности не добился. Понимания у бабки, которая, видимо, играла роль опекунши, также не встретил. Дальше были донос и взятка шерифу. Донос в качестве основания для ареста, а взятка сыграла роль неопровержимых доказательств по делу. Хотя может шериф и еще чего к материалам следствия подшил — для объема. Пара-тройка свидетелей из числа "добрых" соседей всегда ведь найдётся. А если бабка какой-нибудь травницей была, так и пучок сушеной ботвы из кладовки можно к делу приобщить — сойдет за колдовские реагенты.

И было бы всё у этих ловкачей шито-крыто — утопленную бабку забыли б через год, шериф спокойно пропивал бы честно заслуженную взятку, а рыжая еще лет пять отрабатывала бы натурой несуществующий долг, и всех (кроме разве что рыжей) всё устраивало бы, да тут очень не вовремя появились мы... И раз уж такая неприятность случилась, то пора, пожалуй, сворачивать весь этот цирк с правосудием.

Я в очередной раз окинул взглядом окрестности. Пейзане, кроме кредитора, ожидающего своих дивидендов, уже разбрелись, на краю полянки остались лишь мы с Ролло, шериф с солдатами да подсудимая — можно действовать. Демонстративно переступаю с ноги на ногу, доспехи отзываются негромким лязгом, рука, как бы невзначай, ложится на рукоять меча... Ролло понимает намек правильно.

— Шериф, я забираю арестованную, она предстанет перед жреческой коллегией для дачи показаний по этому делу, раз уж вы не удосужились дождаться служителя, который обязан был присутствовать на этом суде.

— Но...

Служака явно не согласен с таким решением, но не может сходу придумать приемлемый предлог для отказа, что ж, поможем ему определиться. Шаг вперед, меч на треть выходит из ножен — теперь я достану ублюдка хотя бы вскользь, даже если он попытается отпрыгнуть. Картину довершает улыбка счастливого маньяка на моем лице. Шериф пятится, неуверенно косясь на своих подручных, но его "орлы" тоже не горят энтузиазмом. Ещё бы! Обычно шерифские помощники, как и городская стража, это такая синекура для толстопузых родственников должностных лиц низшего звена. Боеспособность у них примерно как у наших гаишников — дань на дороге собирать еще туда-сюда, а если что посерьезней, то лучше сразу спецназ позвать, а самому в кустах отсидеться.

Только вот незадача: ОМОН в лице баронской дружины — далеко, а здоровенный наемник в полном вооружении — вот он, скалится. А тут еще Ролло масла в огонь подлил:

— Вы отказываетесь выдать свидетеля по делу о колдовстве на суд всеведущего?

Взгляд шерифа остекленел. Жрец, даже и младший, это вам не баран чихнул. Особенно когда он действует не сам по себе, а по поручению куда более серьезных людей. Ролло ведь и мандат капитула предъявить может, если что... Связываться же с культом всеведущего — себе дороже, особенно если служители в своем праве.

— Эм... нет, но...

— Хорошо. Сержант, заберите арестованную, мы и так тут задержались.

Это он мне, надо понимать — повысил, типа. Для солидности. Надо ему будет об этом напомнить, когда стану очередную зарплату получать — неплохая шутка выйдет, а пока что...

— Отвали!

Резкий толчок в грудь, больше похожий на удар открытой ладонью. Ближайший солдат летит на землю, второй, не дожидаясь персонального приглашения, поспешно отходит на два шага, демонстративно держа руки на виду. Левая ладонь ложится сзади на затылок сжавшейся в ожидании удара девушки и придает начальное ускорение в нужном направлении.

— Пошла!

Ведьмочка послушно семенит прочь из леса, не рискуя даже поднять голову. Я шагаю рядом, не убирая руку с ее шеи, выбивающиеся из косы пряди приятно щекочут кожу на запястье. Сзади степенно шествует Ролло с выражением высокомерной невозмутимости на лице. Шериф, солдаты и обманутый в своих ожиданиях кредитор провожают всю нашу троицу взглядами. Таким порядком мы пересекаем лесок и добираемся до дороги с неспешно шествующим по ней караваном. Жрец хозяйским жестом притормаживает нашу любимую повозку с галантереей, а я резко разворачиваю колдунью лицом к себе и, не сдерживая довольную ухмылку, достаю из ножен кинжал... В зеленых глазах успевает мелькнуть тень испуга и легкого недоумения, прежде чем отточенное лезвие разрезает стягивающие запястья веревки.

Прищурившись, окидываю свою добычу оценивающим взглядом:

— Эй, скажешь чего?

— Яаа б...б...

— Боишься?

Девушка энергично кивает, затем, словно спохватившись, отрицательно мотает головой.

— Я бо... бо...

— Больше не будешь?

Измазанная мордашка на миг нахмурилась, затем голова вновь мотнулась в отрицательном жесте.

— Бо... бо...

Ведьмочка просительно протягивает ко мне руки. На запястьях следы от верёвки, кожа содрана в кровь.

— Болит, что ли?

Рыжая немного медлит, затем кивает с каким-то обреченным видом. Подхватываю её под мышки и практически забрасываю на горку тюков. Затем, не прекращая довольно ухмыляться, окликаю подельника, уже успевшего разместиться на козлах фургона.

— Ролло! Найдется чем ссадины промыть и перевязать?

Жрец что-то недовольно бурчит под нос, но все же лезет в свою походную сумку. Уже в сумерках сидевшая возле весело потрескивающего костерка девчонка, одарив меня долгим взглядом, произносит:

— Бонита. Меня зовут Бонита.

Глава XXVI

Утро туманное, утро седое... ночка была беспокойной такою! Я придирчиво изучил свое отражение в миске с теплой водой. Эрзац-зеркало старательно отобразило слегка помятую и сильно небритую физиономию. На всякий случай провел рукой по щеке. Не, не показалось. Шестидневная щетина никуда не делась, так что нечего на зеркало пенять. Покосился на роющегося в своих вещах Ролло — этот южно-имперский денди бреется каждое утро. Если не побреется, то потом сильно страдает. Морально. Я на такие подвиги не способен, потому скоблю рожу дважды в терцию*. Реже не получается (более длинную щетину бритва плохо берёт), чаще — не хочется (бритьё тут — та еще процедурка, пока освоил, чуть горло себе не перерезал). Пока собирался с духом, Ролло закончил свои изыскания.

— Гляди.

Перед жрецом на замызганных досках стола были разложены какие-то бумаги. Воспользовавшись подходящим предлогом, откладываю бритву и иду смотреть, что там такое. Не успеваю и шага сделать, как в дверях появляется любопытная зеленоглазая мордашка.

— Брысь!

Бонита тут же исчезает, только кончик рыжей косы мелькает в дверном проёме, как лисий хвост. Эх! "Не мала баба клопоту — купила порося", как любил говаривать в подобных случаях мой дед.

С ведьмой всё получилось в точном соответствии с народным афоризмом о том, что ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Даже если добро творилось в корыстных целях.

Девка оказалась шустрой, как электровеник. В ночь после спасения она только тихонечко сидела у костра, глядя на огонь, пока не заснула уже под утро. Как представилась, так больше слова не сказала. Я ее не трогал. Не столько из деликатности, сколько потому, что не до нее было. Хоть я и скептически относился к обиженному нами шерифу — крыса, она крыса и есть, но мало ли? Потому перед ночлегом обоз был выстроен натуральным вагенбургом, а посты усилены. Да и сам я всю ночь провел на ногах, не снимая доспехов.

Обошлось. Может и не собирался шериф дело раздувать, тихо спустив инцидент на тормозах, а может что помешало. Собственно, на шерифа с его недовоинами нам было насрать. Реальную проблему мог представлять только барон со своей дружиной. Но, во-первых, на ночевку мы расположились уже не на баронской земле, а во-вторых, шериф так замазался в этом деле с ведьмой, что посвящать в него собственного барона ему было явно не с руки. Куда проще дать в морду бабкиному кредитору, чтоб не свистел, и закрыть вопрос. Подозреваю, что законник так и поступил, хотя никаких подтверждений этому я, по понятным причинам, не получил.

Как бы то ни было, ночь прошла спокойно и утром мы продолжили свой неспешный путь на восток как ни в чем не бывало. Бонита за день неплохо выспалась, осмотрелась, очень быстро разобралась что к чему и вечером разделась сама. Умная девочка попалась. Хотя на поверку вышло, что и не девочка уже, но это частности. Короче, к утру эта рыжая оторва расцарапала мне спину, поставила засос на шее и благополучно заснула на моем же плече (том, что со шрамом). Влилась в наш дружный коллектив, в общем. Ролло морщился, но не возражал, на попытки экс-ведьмочки строить глазки не реагировал — что значит церковная закалка! Даже завидно немного. Бонни обзавелась более приличным платьем взамен своей серой хламиды, нарядными башмачками, задорной рыжей чёлкой и целой армией "поклонников", которых полюбила дразнить из-за моей неслабой спины. Зараза такая.

В таком вот составе мы и добрались до Гелинарда — маленького и отнюдь не процветающего городка на северо-восточной границе империи. Теперь предстояло решить: как быть дальше?

Я со вздохом облегчения убрал бритву, и мы с Ролло дружно склонились над мятыми бумагами. Довольно подробная карта пограничья, краткое описание рельефа, растительности, животного мира, населения и экономики региона, напоминающее выписку из энциклопедии и, в качестве вишенки на торте — написанная сухим казённым языком инструкция, которую Ролло вчера изложил на бумаге по памяти специально для меня. Всё, кроме инструкции, я уже не раз изучал ранее во время странствий по Восточному тракту, так что просмотр документов не занял много времени. Через четверть часа, дважды перечитав злополучные рекомендации капитула, я отодвинул в сторону бумаги и водрузил на стол локти. Жрец только этого и ждал.

— Ну и что ты по этому поводу думаешь?

— Я думаю, что твой старый друг, заседающий в капитуле, решил тебя грохнуть. Если будем следовать этим инструкциям, то очень скоро отправимся на свидание со всеведущим. Ну, ты, по крайней мере. Меня он, возможно, будет не рад видеть — я не самый верный его последователь.

— Тебе не нравится идея искать выход на степняков через контрабандистов? По-моему, это логично, сами мы вряд ли сможем это сделать.

— Ролло, ты вот вроде умный, но со шпионажем дел явно не имел. Ответь-ка для начала на один простой вопрос: с какой стати они вообще будут нам помогать? Что ты им предложишь взамен и как добьешься выполнения договоренностей?

— Да, это проблема. Но другого способа связаться со степняками я не вижу. Идти через границу наобум — явное самоубийство. Скорее всего, с нами даже разговаривать никто не станет, для орков человек на их территории — законная добыча. Так что остаётся договариваться с теми, кто уже, так или иначе, наладил нужные контакты. Собственно, для этого я тебя и нанял.

— Я рад, что ты так высоко меня ценишь, но вынужден разочаровать — это не решает нашу главную проблему. Нам по-прежнему нечем им заплатить. Да и проконтролировать соблюдение условий я вряд ли смогу — нас слишком мало и мы тут чужаки. А чужаков в таких деликатных делах не любят. К тому же, если мы будем искать контакты с контрабандистами, то автоматически станем вне закона с точки зрения имперских властей. Тебе это надо?