Другой, (рабочее название) Общий файл.

— Еще раз. — Произнес сотник, получив добро от Млата.

И как пелось когда-то в песне времен Великой моей Родины "... Снова все повторится сначала...". Нокаут и второе ведро воды, снова, привело меня в чувство.

— Еще. — Гаркнул Феор, не дожидаясь одобрения Млата.

А меня вдруг такая злость взяла. Бывает так, иногда, но далеко не со всеми.

Был у нас, в части, паренек один, здоровый, что шкаф трехстворчатый, но спокойный невероятно. Да и трусоват немного. Вот этим обстоятельством, некоторые, неблагонадежные личности и пользовались, развлекаясь по-своему: то пинка отвесят, то ножку подставят, а то и по щекам надают. Но был у этого увальня один пунктик, срывавший крышу, с его не слишком обремененной мозгом головы, начисто. Стоило разбить, шкафу, губу, как присутствующие при этом лица превращались в его злейших врагов, ну и как итог, в хорошо отбитые отбивные.

Вот и у меня крыша съехала.

Тут, для описания нашей, краткосрочной, схватки, лучше всего привести слова Млата. Коими он любил повествовать нашу "великую битву", в кругу друзей.

"Пришел Ник в себя. Смотрю, а у парня глаза разбегаются. Ну, думаю, хватит. Да куда там? Феор как закричит, что раненый асцедос — Еще. Я ему показываю, что хватит, а он все одно, на парня прет, я даже растерялся. Вижу, что сотника нашего не остановить, уж и не знаю, чего он так разъярился. Но тут, Ник, вдруг, как заорет: — "Past' porvu, morgaly vykolyu". Не знаю, что это значит, но Феор, на мгновенье оторопел. А Ник, в два шага, к нему добрался и как даст, ногой, по левой руке и тут же в грудь. Да так, что тот в воздух взвился, но это я уже после понял. А так, мелькнуло что-то и Феор уже на полу валяется, а Ник его мечем бьет. Но сотник-то на то и сотник. Оставшийся в правой руке меч и подставил. И что вы думаете? Мечи, оба, в дребезги. Только щепки полетели, а эти друг на друга таращатся. И вдруг, как заржут.

Ник рядом с Феором сел, руку пожимает, а сами гогочут, остановиться не могут, я уж думал оба, сбрендили."

Естественно, дальнейшей тренировки уже не было. Зато, мы с сотником, пришли к весьма интересному выводу (собственно, я к нему пришел еще на прошлом занятии), что не стоит мне осваивать пАрники. И договорились, что тренироваться-то мы будем, вот только Феор будет с двумя мечами, а я с одним.

— Судя по тому, как ты меня сделал, я тоже много чего не знаю. А ты, я смотрю, и так не пропадешь. — Похвалил меня сотник.

— Но ты-то меня сколько раз бил? — Удивленно спросил я.

— Есть у меня подозрение, что это, во многом, от того, что я тебе навязывал свою технику. — Задумчиво произнес он. — И тогда на стоянке. Ты ведь никогда с такими клинками не работал?

— Не работал, — согласился я. — Я к бастарду привык. Но ведь ситуации бывают разными. Нужно уметь пользоваться всем, что в руки попадет.

При этих словах и сотник, и Млат удивленно уставились на меня. — Это кто тебе такое сказал? — Поинтересовался Феор.

— Ну, я так думал. — На полном серьезе, но с некоторым сомнением произнес я.

Переглянувшись, эта парочка, расхохоталась до слез.

— Вот скажи, сколько тебе встречалось мастеров которые могли бы похвастать, что они и плотники и кузнецы? — Отсмеявшись, спросил Млат.

— Ни одного. — Признал я, начиная понимать, к чему он клонит.

— Вот. А ведь и в плотничестве, и в кузнечном деле молоток используют.

— Так и здесь, лучше быть мастером во владении ножом, чем средненько уметь работать всем, что под руку попадется. — Несколько высокопарно, изрек лекарь.

— Значит, не быть мне двуручником. — Наиграно грустно, вздохнул я.

— Мастером ты вряд ли будешь. — Подтвердил сотник. — Но, кое-что ты и без моей науки можешь. Просто для меня ты, в обоеруком бою, слабоват, а вот для Млата, возможно, окажешься как раз подходящим противником.

— А вообще, тебе нужно будет меч подобрать, а потом по нему тренировочный сделать. — Посоветовал доктор.

— А чего его выбирать? Куплю такой же, как и был, да и дело с концом.

— Э, нет! Такой тебе не пойдет, уж поверь мне. Не "твой" он. — Возразил сотник. — Вот смотри. — Подняв к моим глазам тренировочный клинок, пояснил он. — Это Мои мечи. Они под меня, под мою руку, под технику мою сделаны. Твой бастард, меч хороший, был, но все же армейский, то есть для общего пользования. А тебе нужно сделать такой, чтобы он технику и стиль боя отражал. Тебе больше что-то вроде клинка Млата подойдет. А вот Рамир, например, двуручник пользует, но тоже не стандартный. Понял?

— Понять-то я понял. — Почесав за ухом, пробурчал я. — Да как это осуществить?

— Ничего, мы как в столицу приедем я тебя к мастеру свожу. Уж он-то разберется, чем и как тебе сподручней пользоваться будет. — Пообещал Феор, а Млат, его инициативу, одобрил.

Вообще, с того момента, как я его чуть не убил, наши отношения из "натянуто-вежливых", превратились в почти дружеские. Хотя, я не особо обольщался, своей маленькой победе, потому как отчетливо понимал, что справится с сотником, в реальном бою, у меня шансов один к двадцати, если не меньше.

В дорогу мы отправились сразу после завтрака, состоявшегося в тесном "семейном" кругу. Тогда-то, Млат, впервые и рассказал свою версию нашего поединка. В результате чего я получил похвалу от тестя, а Феор строгий выговор от начальства.

Водрузив себя на Ромашку и пребывая, в относительно хорошем настроении, я уже собирался уделить время самой важной, по моему мнению, вещи в походе — сну. Когда по мою душу заявился Джергинт, обрадовав, известием, что чем раньше я начну внимать его речам, тем лучше. Осознав, что от него мне уже не отделаться приготовился слушать, как он выразился, сжатый курс теории магического оперирования.

— Я так понимаю, о магии ты ничего не знаешь?! — Уточнил маг.

Не кривя душой и подозревая, что книги, прочитанные Леронием, пестрят приукрашиваниями и преувеличениями, я согласно кивнул.

— Ну, тогда начнем с самого начала. Что тебе известно о Высших и Творцах.

— Ничего. — Честно ответил я, не понимая, какое отношение они имеют к магии.

— Ага. Тогда слушай. — В этот самый момент мы выехали на Дорогу. И следующие минут пять я был совершенно не в состоянии воспринимать излагаемую магом информацию.

После водопровода, с горячей водой и платежных карточек мне казалось, что удивить меня будет сложно, но ошибся. Оказалось достаточно обычной, по меркам земли, дороги. Каменной, в тридцать шагов шириной, да еще и без единого шва. Только разметки не хватало, а то был бы немецкий автобан.

— И что, в Империи, все дороги Такие? — С трудом подобрав челюсть, ни к кому конкретно не обращаясь, вопросил я.

— Да нет, Ник, что ты. Такие только тут, во Внешнем круге. — Осознав, что распыляется впустую, ответил Джергинт, брезгливо покосившись на каменное покрытие.

— Только тут! — Повторил я, подумав, что начинаю сходить с ума, медленно, но зато верно. Может я, конечно и небольшой специалист, и совершенно не разбираюсь в дорожных покрытиях, но чтобы сделать каменную дорогу, не выложенную камнями, а монолитную, какую я, собственно и наблюдал, нужно, как минимум, вбухать огромную сумму, а как максимум, иметь соответствующую технологию.

Мотнув головой, чтобы прогнать наважденье, я повернулся к ухмыляющемуся магу. До которого, наконец, дошло, что видеть такие дороги, я, вроде как и не мог. А потому вполне обоснованно удивлен.

— Дорога это что? Вот как Внутреннюю черту пересечем, вот там тебе лучше будет челюсть подвязать. — Пошутил он. — А то, не ровен час, вывихнешь. — Спасибо, хоть, не заржал, в голос. — Кстати, эта дорога, отличный пример, бытового использования магии. Но об этом позже, а пока вернемся, все же, к теории. На чем мы остановились?

Я неопределенно взмахнул рукой, не говорить же, что ничего не слышал.

— Ясно. Ну что ж, Ник, на этот раз я повторюсь, но больше такого быть не должно! Слушай внимательно и если есть вопросы — спрашивай, не люблю я повторяться по нескольку раз. Это, знаешь ли, с мысли сбивает.

Вот так и продолжалась наша прогулка по просторам Империи, до самой Внутренней черты. Все полторы декады, для меня, слились в однообразный и малозначимый переход с уравновешенным распорядком дня. Утром тренировка, целый день верхом на лакхе, пытаясь не уснуть под монотонное повествование Джергинта, с небольшим перерывом на обед. Вечером — семейный ужин, на котором обсуждаются мои "успехи". Под конец, у меня сложилось впечатление, что на мне свет клином сошелся. Нет, говорили, конечно, и о событиях меня не касающихся. О орко-эльфийской войне, обсуждали новости из газет (название, правда, у них другое — Вестники, но мне так удобнее) и травили байки. Но моя персона, почему-то, интересовала "семью" больше всего. Что наводило на нехорошие предчувствия.

Как только Ник ушел и удалось отправить спать Калерию, Рамир, окинув взглядом присутствующих, спросил.

— Ну что, друзья мои, какое мнение у вас сложилось о моем зяте?

— На мой взгляд, — первым заговорил Джергинт, — мальчик очень перспективный. Умен, сообразителен, быстро впитывает знания, умеет рассуждать и делать выводы. Что же касается твоих подозрений, то скажу так — либо он великолепный актер, что позволяет ему играть необразованного, либо он действительно не обучался ни в одном, из известных нам, учебных заведений. К последнему я склоняюсь больше. Потому как некоторые выводы, которые он делает, не соответствуют общепринятым и являются спорными. Но главным здесь является некая однобокость его знаний. Он отлично знает математику и в то же время, совершенно не интересуется литературой. Понимает физику и понятия не имеет о мироздании. Данное обстоятельство, проще всего объяснить самостоятельным изучением некоторых дисциплин, что только подтверждает его историю. Так что я с уверенностью могу заявить — у него есть от нас секреты, но опасными, для нас или для Империи, они не являются.

— Да и ведет он себя, для шпиона, слишком неестественно. — Подтвердил слова коллеги Млат. — Единственно, что меня очень удивило это его осведомленность о строении человека. Таких знаний в книгах нет, это точно. А в то, что его обучал маг-врачеватель, хотя бы моего уровня, я не верю.

— Это что? — Вклинился в разговор чародеев Феор. — Меня, например, удивляет совсем не это, а то, что я знаю меньше способов убийства, чем он. Такое ощущение, что Ник, мастер умерщвления себе подобных.

— Собственно, именно этим, возможно, и объясняется его осведомленность об устройстве живого организма. — Выдвинул предположение Джергинт.

— Хм, тогда мы имеем настоящего мертвителя. — Сделал неутешительный вывод граф.

— На мертвителя он не тянет. — С сомнением покачал головой лекарь. — А вот на ученика, вполне.

— Если ты о возрасте, то тут тоже не все так, как кажется. Вот как, по-вашему, сколько ему лет? — Обвел взглядом присутствующих Видящий.

— Около двадцати, наверно. — Предположил Рамир.

— Вот именно, что наверно. — Усмехнулся Джергинт. — А судя по первичному телу, все тридцать, а может и больше. Такое ощущение, что он просто не стареет. Это, кстати, тоже загадка, обычно, маги, до инициации, взрослеют и развиваются как все люди.

— Загадки, загадки, одни загадки. — Пробурчал Рамир. — А может, тогда, кто-нибудь скажет, что мне делать? Сегодня, Ник, это сборник загадок, а завтра, после пересечения черты, его загадки превратятся в мою головную боль. Да и в вашу тоже.

— Ну, варианта только два, убить или спросить. — Пожал плечами Млат.

— Ты предлагаешь получить ответы у первоисточника? — Уточнил его коллега, не обратив внимания на первый вариант.

— Именно.

— И как ты себе это представляешь? — Вопросительно взглянув на старого друга, осведомился граф.

— Да очень просто. Ты. Пойдешь и поговоришь с ним. Объяснишь ситуацию, расскажешь кто такие Хоруги Империи и про интерес к нему Защитников. В общем, дашь понять, что рассказать правду в его интересах. Парень не дурак, должен сообразить, что это его единственный выход.

"— Облегчи душу, облегчи душу. — Талдычит следователь подследственному.

— Ну, душу, не душу, а облегчиться надо бы. — Отвечает тот."

— Глупость, да и только. Что за бред в голову лезет? Хотя, бред ли? Удивительно, но факт, облегчил душу, поделился сокровенным — стало легче. Рассказал историю, не свою, а маленького Лерония, несчастного и одинокого, безвестно канувшего в небытие. И спало, копившееся изо дня в день, напряжение, улыбки на лицах новых друзей стали не натянутыми, а искренними. Да и много чего нового узнал, о Хоругах, например.

И вот еще — тыл почувствовал. Ощущение появилось, что спину прикроют, если нужно. Благодать.

А то что мной местный КГБ заинтересовался, так флаг им в руки и попутного ветра в горбатую спину, у меня тесть, оказывается, Корнет (генерал по-нашему) Имперского ГРУ, отмажет.

С такими вот мыслями я вернулся в номер.

Упав на кровать и зарывшись в одеяло, попытался уснуть, но сон не шел, в голову лезли всякие глупости и воспоминания. И как следствие, настроение неуклонно ползло вниз, вроде червя, пытающегося удрать от рыбака, вознамерившегося, во что бы то ни стало, прицепить несчастного на крючок.

Да еще и эти вертолеты, мать их.

Кто знает, тот всегда поймет, а кто не знает... Да и шут с ними, все равно не объяснишь, как это, когда после энного количества выпивки, мир, начинает крутиться вокруг тебя, особенно, когда глаза закрываешь.

— А сколько ж мы выпили? — Спросил я себя, в общем-то, и не надеясь на вразумительный ответ.

— Много. — Ответ прозаичный, но точный. Что может быть точнее чем — много?

Тут же закрыл глаза и, выдержав три круга, вскочил с кровати с рожденным, в возбужденном алкоголем мозге, решением — подышать.

Благо этаж всего лишь второй и тело, выпавшее из окна, прямиком в заросли местного аналога роз, благополучно, то есть с воплем и матом, по-русски, покинуло место посадки.

— Однако! — Восклицает Я, осматривая, в свете луны, свой наряд. И после некоторых раздумий, очередное: — Однако!

А что тут скажешь? Прыг... Тьфу ты, "подышать" я вышел, а вот то обстоятельство, что из одежды на мне только колечко Сумрака, как-то не учел.

Мозг, скрипя, как несмазанная телега и подвывая, как голодный волк родил очередную, не побоюсь этого слова, гениальную идею — Нужно возвращаться, а то замерзну. И тут же воплотил ее в жизнь, направив мои стопы к парадному входу.

До сих пор не пойму, то ли у меня мозги от свежего воздуха помутились, то ли действительно замерз я так сильно, что наплевал на общественное мнение, но факт остается фактом — я вернулся в номер. Как шел через фойе не помню, как, собственно, и то, как по ступенькам поднимался. Видимо, эти воспоминания показались моему подсознанию слишком ужасными, и оно их услужливо стерло. Не исключено, что и время, пока я не заснул, заботливое подсознание, тоже стерло бы, однако в номере я застал Ноктинею.