Другой, (рабочее название) Общий файл.

Пролог.

Инферно. Глодиум.

Парочка существ, напоминающих своим видом, часто изображаемых, ангелов и демонов восседала на струящихся, казалось сотканных из дыма, шезлонгах.

— Почему ты выбрал именно его? — спросил ангел своего визави.

— Ну, во-первых, ты, своими паническими настроениями, совершенно выбил меня из колеи, а во-вторых, в этом человеке было столько желания ЖИТЬ, что он, несомненно, является для нашего дела наилучшей кандидатурой.

— Послушай, Люций, но ведь он может оказаться совершенно неуправляемым. Почему было не взять кого-то из тех, кто поклоняется тебе?

— Гэбриэль, ты же не хуже меня знаешь, кто мне Там поклоняется — идиоты и неудачники. Это не Мирина, где у меня в почитателях архимаги ходят. — Отмахнулся Люцифер. — А кстати, где наш самовлюбленный братец — Михаэль?

— А создатель его знает, — буркнул архангел. — Опять, наверно, к какой-то демонице между ног залез. И все же вернемся к твоему протеже. А на кой ты ему такое тело-то подобрал?

— А какое было, такое и подобрал. Или ты думаешь, реинкарнацию в тело портовой потаскушки, он бы нормально, без травм для психики, перенес? К тому же у выбранной оболочки очень, я бы даже сказал, невероятно, стабильная энергетическая структура, что поможет нашему подопечному стать неплохим магом.

— Неплохим? Нам нужен — сильнейший! — Возмутился собеседник. — Толку от неплохого будет мало.

— Кто бы говорил, — парировал "директор Ада". — Ты в прошлый раз натаскал штук сто Метепсихов и что? Половина свихнулась, а остальные стали, просто великолепными паладинами. И на кой Дух нам они сдались? А остальные братья? У тех вообще, создатель знает, сколько Метов запоролось. Ах да, наш несравненный Михаэль, все баб себе из другого мира таскал, своих, да и моих, ему мало. Так он, если ему кто не дает — бац и пожалуйста, готова давалка. По мне так уж лучше я помучусь, но что-то толковое из этого Мета выйдет. Ладно, хватит болтать, мне ему еще ситуацию обрисовать надо, пока он не свихнулся, на радостях.

Часть I Исходная.

Глава 1

— Темно-то как, да и холодно не по-детски. — Мысли путались, превращаясь в копошащийся клубок, извлечь из которого хоть одну, достаточно законченную, не представлялось возможным. Собственно и выводов о происходящем я сделать никаких не мог. Темнота и холод мало помогали трезвости ума.

— Что было-то? — спросил я себя. — Отчетливо помню мотоцикл и ночную дорогу, свет фар, а потом удар и эта темнота. В аварию, наверно, попал, — наконец сообразил я, с трудом выстроив в голове логическую цепочку. — Видно головой здорово приложился.

Попытка вспомнить остальное привела к неожиданному результату.

Я Крепин Никита Александрович. — Уже неплохо, значит амнезией и не пахнет. Да что ж так туго думается-то?

Видно и вправду, башкой хорошо звезданулся.

— Нет, ну это вообще, ни в какие ворота не лезет. Ощущение такое, что мне наркоз... Вот идиот, конечно, наркоз это и есть, — успокоил себя. — Операция, после аварии, а теперь, вот — отходняки от наркоза. Видно поэтому-то я тела и не чувствую или не ощущаю, как там правильно-то? Блин, а вдруг... Нет, не может быть, а если, — тут мне стало не по себе от неожиданно пришедшей мысли. — А что если я теперь слепой калека с перебитым позвоночником?

— Это не совсем так, — услышал я чей-то голос, доносившийся, казалось, отовсюду.

В тот же момент зажегся свет. Хотя нет, не правильно, просто стало светло, но вот видно, как и прежде, ничего не было. Просто пустота, только не темная как раньше, а светлая.

Попытался оглянуться — получилось. Чему я невероятно обрадовался, вот только тела, как и собственно ощущения поворота головы я не чувствовал. Зато мое действие неожиданно возымело успех и теперь, помимо окружавшего меня света, я видел размытую, дымчатую фигуру.

— Ты хочешь жить? — произнес голос.

— Да, — ответил я, но почему-то не услышал своего голоса.

— Тогда — ЖИВИ-И-И-и-и, — сорвался голос на крик, а я рухнул вниз.

Не знаю, сколько продолжался мой полет, но мне показалось, что он длился вечность. Перед глазами пронеслась вся моя жизнь. Вот я бегу по дорожке к маме; вот я смеюсь в детском саду; вот первый поцелуй, за гаражами; вот первый, неумелый секс; вот армия, война — Ирак; вот университет, целую знамя; вот гордый отпрыском седой уже отец; вот СБУ, я офицер запаса; дурная пьянка, кавасаки — байк; вот ночь и киевская трасса, а визг колес пропел, последнее, прощай.

Полет закончился, так же неожиданно, как и начался. Причем, к моему удивлению, ударом не спиной, а мне казалось, что падаю я именно спиной вниз, а ударом, хотя точнее — толчком в грудь.

— Дышит, — услышал я чей-то облегченный возглас и провалился в пустоту.

Проснулся от того, что солнечный лучик, подобно легкому перышку, щекотал мою скулу. А потом, нагло и настойчиво, стал лезть в глаза. Этого непотребства мой организм стерпеть не смог и разбудил сознание, чтобы хоть как-то защитится от призрачной угрозы быть поджаренным на солнышке. Еще не до конца проснувшись, я отвернулся от настойчивого, но в то же время нежного прикосновения светила.

— Да чтоб тебя, неужели нельзя шторы задергивать? — подумал я и, вспомнив события прошлой ночи, показавшиеся сейчас всего лишь кошмаром, удивился. — А где это я?

Постель, в которой покоилось мое бренное, многострадальное тело, даже на ощупь, совершенно не походила на мою уютную двуспальную кровать. Любовно называемую, мной же — траходромчиком. Слишком уж грубой, по ощущениям, она была.

— Неужели авария мне все-таки не приснилась, и я нахожусь в одной из больничных палат? — Желая это выяснить, я осторожно приоткрыл глаза.

Представшая моему взору картина мало того, что не принесла мне понимания, она вообще надолго и всерьез выбила меня из колеи.

Как оказалось, находился я в небольшой комнатушке размером, что называется, два на два. У кровати, на которой я лежал, стоял табурет заставленный какими-то, оригинального вида, емкостями, выполненными из малопрозрачного стекла. Причем этот импровизированный столик был изготовлен из самого обычного, плохо оструганного дерева. Дальняя от меня стена из украшений имела лишь небольшую паутину, занявшую ближний ко мне угол. Никаких намеков на краску или вообще на то, что ее, каким бы то ни было образом, пытались облагородить, не было. Обычный темно серый, нетесаный камень, даже, вроде не гранит.

Обалдев от такого зрелища и перевернувшись на спину, я смог рассмотреть окошко, через которое пробивался солнечный свет. Расположено оно было почти под самым потолком, до которого, кстати, по моим прикидкам было метра два, не больше. Немало удивило отсутствие лампы, вместо этого простого достижения цивилизации, все у того же окна, располагалось странное ни на что не похожее приспособление, напоминавшее скорее футуристический фонарь, чем обычное бра. По крайней мере, света оно давало не больше чем почти погасшая ХИС (химический источник света).

Переведя взгляд на окошко, и щурясь от проникающего снаружи света, я с трудом рассмотрел, в утопленном в стену проеме, решетку, а точнее два прута перечеркнутые, поперек, третьим. От этого зрелища у меня внутри все похолодело.

— Это что же получается? Я, после аварии, попал на нары? Нифига себе расклад. Это ж надо. Хотя, стоп! Ксива-то со мной была. Кто бы из ментов стал связываться с безопасником? Неет тут что-то другое. Надо хорошенько подумать, — решил я и попытался сесть.

Неожиданно на меня накатили остальные ощущения присущие любому нормальному человеку. И первое, что я ощутил, была невероятная слабость, тело категорически отказывалось слушаться. Смирившись с этим, и раздосадовано вздохнув, я почувствовал запах сырости, дерьма, аммиака и еще какой-то гадости резко ударивший по моему обонянию. Они складывались в просто неописуемый аромат, от которого у меня тотчас закружилась голова, а желудок свернулся в трубочку, подавая рвотные позывы.

Дабы хоть как-то остановить рвоту, которая мне уже казалась неизбежной, я попытался закрыть рот рукой и вот тут меня хватил самый настоящий удар. Резко закололо сердце, а дыхание участилось настолько, что в тот момент я напоминал ныряльщика, готовящегося к погружению без акваланга. Неизбежно наступила гипервентиляция и перед глазами все поплыло. Попытка взять себя в руки успеха не принесла, и я выпал из этой сферы бытия, неожиданно для себя не просто потеряв сознание, а оказавшись на краю скалы в обществе сухопарого старичка.

Поддерживая меня, вконец очумевшего от происходящего, под локоть он произнес.

— Не правда ли красиво?

— Что? — выдавил я каким-то чужим, голоском.

— Говорю — красиво, не правда ли?

— Ага. — На большее меня не хватило. А взглянув, на раскинувшийся внизу пейзаж и вовсе потерял дар речи.

Вид открывался, действительно, потрясающий. Передо мной были горы, пожалуй, самые красивые из всех, что доводилось видеть. Буйство красок превышало все мыслимые пределы. Склоны видимых мной вершин были словно устланы самыми разнообразными цветами, гамма которых колебалась от ярко-голубого до темно-зеленого. А вершины искрились в свете ослепительно-белого светила своими снежными шапками. Долина, растекшаяся красно-желто-фиолетовым пятном, рассекалась на две части, блестящей гладью, рекой. И в центре всего этого великолепия расположился город, сверкающий шпилями башен и словно светящийся мягким, золотистым светом. С такого расстояния невозможно было рассмотреть детали, но отчетливо были видны колонны света, будто подпирающие небеса. Пристальный взгляд на них привносил душевное равновесие и дарил покой. Невероятное, по своей силе, ощущение величия и несокрушимости внушала эта твердыня, раскинувшаяся среди такой красоты.

Лишь после нескольких минут созерцания я смог выдавить из себя еще одно слово: — Где?

— В аду, — с грустью произнес старик.

— Э... А-а?

— Да что ты так распереживался? — Хлопнул он меня по плечу. От чего я чуть не улетел вниз, но был вовремя подхвачен дедуганом. — Слушай, давай, прекращай свои фокусы, — устало произнес он. — У нас и так дел по горло. Времени у меня мало, так что слушай, не перебивай. На твои вопросы отвечу позже, уже в реальности. Ты умер в своем мире, но я тебя спас, перекинув в этот. Твое новое тело, конечно, не чета старому, но все в твоих руках. Я дам тебе кое-какие способности уже сейчас, научишься ими пользоваться по ходу. Все объясню позже, а сейчас тебе уже пора. — С этими словами он, снова, хлопнул меня по плечу и я все же полетел с обрыва.

Тут же придя в себя, с жуткой отдышкой и покрывшийся испариной, в той самой комнатушке, где я недавно потерял сознание.

Решив, что это очередной кошмар, а в аварии я получил достаточно серьезную травму и теперь, тупо, брежу, отходя от наркоза, я попытался уснуть. Недаром ведь говорят, что сон все лечит. Или это про время? Ну, это уже и не важно, поскольку уснуть мне так и не удалось. Все мои поползновения, в эту сторону, совершенно сошли на нет, как только, со скрипом, открылась дверь, расположенная в стене, напротив окна. И над изголовьем моей кровати навис странного вида, слегка полноватый, пожилой человек в грязно-синем халате и такого же цвета феске.

— А, голубчик, пришел-таки в себя?! — обрадовано проговорил он куда-то за спину. — Мы, откровенно говоря, мой юный друг, уже и не надеялись. Ваш батюшка даже литургию заказал. И вот вы, вдруг, раз и выздоровели. Просто невероятно. — Произнося эту тираду, фокусник, а именно так я его прозвал, то и дело потирал руки и ходил по "моей" комнате. — Надо же, уму непостижимо. Это впервые в моей практике. Человек, получивший проклятье духа, мало того, что выжил, да еще и избавился от него. Определенно это лучший из случаев и я, несомненно, напишу об этом практикум. Да, именно так и назову — "Практикум — по уходу за проклятыми духом". — Продолжал мечтать мой посетитель. — Голубчик, ты даже представить себе не можешь как замечательно, что ты здоров. — С этими словами он, присев на кровать, стал трясти меня за плечи. При этом в его глазах горели какие-то безумные огоньки.

— Ну конечно, — подумал я. — Как я сразу-то не догадался? Я СВИХНУЛСЯ и сейчас изволю почивать в психушке, а этот персонаж, как нельзя лучше вписывается в эту теорию. Он либо результат моего больного воображения, какая-нибудь скрытая в подсознании фантазия, либо такой же псих, как и я.

Как ни странно, но осознание себя сумасшедшим меня несколько успокоило. Ведь если ты безумен, значит любые события с тобой происходящие и выходящие за рамки разумного, всего лишь галлюцинации. А осознание болезни, это первый шаг к выздоровлению.

— Сынок, — раздался голос от двери. — Неужели?! Ас Пилат вы вылечили моего сына?! — Со слезами на глазах произнес высокий широкоплечий мужик, вошедший в мою каморку.

— Еще один псих, — решил я. И чтобы не видеть эту парочку прикрыл глаза.

— Что с ним? — с явным беспокойством спросил здоровяк.

— Ничего, Ас Мур, он просто еще слишком слаб. Думаю, не стоит его сейчас беспокоить. Он чудом излечился от ужасной болезни и больше всего ему сейчас необходим покой. — Успокоил моего "папашу" "фокусник".

Тут я услышал какую-то возню, — Видимо этот Ас Пилат выставил второго за дверь, — решил я. И в подтверждение моих мыслей, со стороны выхода, послышались приглушенные голоса моих посетителей.

— Ас Мур, я бы советовал вам немедленно известить вашу супругу о выздоровлении сына, а я пока проведу процедуры, необходимые для полного выздоровления.

— Да, да, конечно. — Ответил второй голос. — Но когда мы сможем увидеть его?

— Сейчас я сделаю диагностику и лишь тогда смогу точно дать ответ. Не хочу вас обнадежить, но если дело только в физической слабости, то думаю уже завтра к утру, вы сможете не только увидеть, но и забрать его.

— Благодарю вас, Ас Пилат, мы с Корой будем ждать от вас вестей.

На этом разговор завершился и несколько секунд спустя я расслышал шелест прикрываемой двери.

— Ну-с, посмотрим, как у вас обстоят дела, молодой человек. — Произнес "фокусник". А мгновение спустя я почувствовал тепло и легкие покалывания в голове. Решив выяснить, что происходит, открыл глаза и увидел опущенные, почти к самому лицу, руки, источавшие какое-то странное, зеленоватое свечение.

— О, друг мой, да вы не спите. Прошу прощения. — С этими словами свечение из зеленоватого стало оранжевым и я уснул.

Снилась какая-то чушь, то ли трактир, то ли постоялый двор, хозяином которого был мой отец. Заведение чем-то напоминало кабак, виденный мной, неоднократно, в фильмах о рыцарях и всякого рода фэнтэзятине, вроде того же "властелина колец". В этом сне я был четырнадцатилетним мальчишкой с нездоровым цветом лица и весьма округлой фигурой. Одним словом тот пацан, которым я себя мнил, напоминал скорее бочку, чем нормального подростка. Странным оказалось в этом сне то, что моего, то есть отца этого мальчишки звали Мур Алар и был он никем иным, как хозяином забегаловки. Странные посетители, сплошь и рядом, разодетые в какое-то рванье вечно требовали браги, крича мне, такое обидное, — Бидон, тащи еще, да закуску не забудь. И я, подгоняемый их руганью, припускал к отцу, стоявшему за стойкой, чтобы взять очередную порцию кисловатого пойла.

Проснулся я, как и в прошлый раз, от того что солнечный лучик светил мне прямо в глаза, сквозь маленькое, зарешеченное окошко. Однако на этот раз, рядом со своей кроватью, я обнаружил девушку, сидящую на табурете.

Спросонья я не мог сообразить, что все же происходит, сон это или реальность. Поскольку одета моя сиделка была в странный наряд, выполненный из какой-то грубой ткани, с натянутым поверх корсетом. Решив, что это, все же, еще сон спрятался от неугомонного светила под одеяло. Услышав, в пол уха, как поднялась девушка, а потом, судя по всему, вышла за дверь. Поворочавшись немного, попытался вспомнить предшествующие события. А вспомнив, немного обалдел и окончательно проснулся. Хотя правильнее сказать, что сон мне отшибло напрочь, особенно после того как высунув голову из под одеяла убедился в том, что нахожусь все в той же комнатушке, которая мне вспоминалась как часть какого-то кошмара. Окончательно, в реальности происходящего, меня убедил знакомый голос, принадлежавший экстрасенсу со светящимися руками.

— Доброго дня Лерон, — произнес голос, а секунду спустя в поле моего зрения появился и его владелец. — Как самочувствие? — Поинтересовался он, усаживаясь на табурет.

Этот вопрос заставил меня прислушаться к своему организму. Ощущение были до крайности странные, наряду с тяжелым дыханием присутствовало ощущение тяжести и слабости, а также какого-то непонятного неудобства, примерно такое же, как если надеть костюм размера на три меньше.

— В целом неплохо, — ответил я. Что вызвало у моего собеседника некоторое удивление. Хотя, думаю, я удивился не меньше, услышав вместо, привычного мне, СВОЕГО голоса какой-то писклявый. И судя по всему, удивление отпечаталось и на выражении моего лица, ибо мой собеседник, почесав голову под феской, произнес. — Чему вы так удивились, друг мой?

Памятуя о том, что я, скорее всего, нахожусь в психушке, и видимо не в лучшем состоянии, я решил начать издалека.

— Где я? — первым делом поинтересовался я.

— В моем доме, — удивленно ответил "псих".

Такой ответ меня насторожил. — Это что же получается, он считает психушку своим домом? — Подумал я. — Если так, то кто же тогда санитары? Повара что ли?

— Неужели не помнишь, как тебя привез отец? — Ага, значит, батя знает, что я здесь, уже легче.

— Хотя ты тогда был совсем плох, можешь и не помнить, — добавил он. Чем вызвал у меня желание поинтересоваться кто ОН.

— Я плохо помню то, что было несколько дней назад, — согласился я.

— Несколько дней? — Удивился старичок. — Ты у меня уже больше пяти декад.

— Декад? — удивился я и, похоже, произнес это вслух, поскольку собеседник согласно кивнул.

Мысли в голове забегали как тараканы. — Пять декад? Пятьдесят дней. Почему декад? Почему не недель или месяцев. Пятьдесят дней без сознания? Кома? В слух же произнес единственное вразумительное из того что мне удалось выловить в клубке копошащихся мыслей. — Я ничего не помню, — выдавил я.

— Не помнишь? — "Экстрасенс" снова почесал под феской. — Занятно. Хотя вполне объяснимо, — через минуту размышлений добавил он. Болезнь, которую тебе довелось перенести, крайне опасна и практически неизлечима, а точнее неизлечима вовсе. И ты являешься, пожалуй, единственным выжившим. Проклятие духа это самое страшное, что может получить простой смертный.

— Проклятье? — Перебил его я. — Какое еще проклятье? — В голове же творилось просто невообразимое. — Что этот псих несет? Какое еще проклятье? И вообще, где нормальные врачи, медсестры. Да я даже санитару, сейчас, рад был бы.

— Невероятно, — продолжал мой новый знакомый, — неужели ты и этого не помнишь?

— Чего не помню? — Начинал злиться я.

— Как это случилось, как...

— Я не помню, как это случилось. Я не помню, что я, вообще, здесь делаю. Да, я не помню кто ВЫ!

— Тише, друг мой. Не нужно так кричать. Возможно это последствия болезни, — задумчиво произнес он, — но мне нужно это обдумать. А пока я вас немного осмотрю, вы попытайтесь вспомнить все что сможете. — Последние слова он произнес с заискивающей улыбкой.

Будучи не в состоянии спорить, занятый вылавливанием своих же мыслей, я согласно кивнул. А новый знакомый, придвинув поближе табурет, протянул надо мной руки, и они засветились зеленоватым светом.

— Что-о-о? Что это? — снова озвучил я свои мысли.

— Магия, друг мой. Неужели вы и этого не помните? — с улыбкой поинтересовался он. — Невероятно, — продолжал этот "маг", — пациент напрочь потерял память, не помнит таких элементарных вещей?! Это обязательно нужно записать. — Разговаривая сам с собой, он продолжал водить надо мной руками источавшими свет и казалось от них идет не только свечение, но и какая-то неизвестная мне энергия. По телу разливалось тепло и легкие покалывания, они расслабляли мышцы, вызывая чувства схожие с хорошим массажем. Истома, наполнявшая мое тело, стала клонить в сон и не в силах бороться с собой я снова уснул.

На этот раз я был разбужен настойчивыми, но не сильными, толчками в плечо.

— Хватит спать. Думаю, тебе стоит перекусить, а потом ответишь на мои вопросы. А пока, я оставлю тебя, ненадолго, но скоро вернусь, — добавил он, к чему-то прислушавшись.

Усевшись, с помощью собеседника, на край постели, я обнаружил странный придаток организма, в виде непомерно большого пуза. Такое бывает у дядечек — любителей пивка, да и то, обычно на четвертом десятке лет. — Это где же я так умудрился разжиреть? — Задал я себе резонный вопрос. Не найдя ответа на который, пребывая в состоянии полного обалдения я уставился на свои руки. Они, почему-то, были меньше и гораздо толще, чем раньше. Толстые сардельки-пальцы росли из округлой ладони и совершенно отказывались меня слушаться. Даже не так, они вели себя как не родные, словно на мою руку было напялено несколько перчаток и это затрудняло движения.

Находясь в состоянии замешательства от увиденного, я даже не заметил, как вышел "маг".

Из ступора меня вывел хлопок и резкий порыв ветра, обдавший могильным холодом и запахом тлена. Оторвав глаза от созерцания своих верхних конечностей, я осмотрелся в поисках его источника. И чуть было не заорал благим матом, когда обнаружил, стоявшую у стены с окошком, долговязую фигуру, походящую на мумию.

— Тихо, — шикнул посетитель. — Слава создателю я не опоздал. — Добавил он, подойдя ближе. И после секундного раздумья уселся рядом.

Я же уставился на него как баран на новые ворота. Нет, на мумию он походил мало, скорее, на Кощея бессмертного или ни какого-нибудь иссушенного некроманта, коих частенько изображают в кино. Одетый в черную тунику до колен, подпоясанную широким поясом того же цвета, с плащом за плечами он напомнил мне общепринятое изображение смерти. Только косы не хватало. Лицо же иссушенной мумии, с глубокими провалами красных глаз, только добавляло антуража и без того неординарной персоне.

— Слушай и не перебивай, — начал Кощей. — Я дам тебе основные знания об этом мире, — с этими словами он прикоснулся своими костлявыми пальцами к моей голове. Это прикосновение вызвало резкую головную боль, которая прошла, как только он убрал руку. — Теперь немного защиты, — прикосновение к груди отозвалось болью в каждой косточке моего тела. — Руны, — коротко ответил он на мой немой вопрос. — Это потом... Сам разберешься. — А сейчас будет больно.

Не успев осмыслить, что он имеет ввиду под словом больно, ведь и перед этим было мало приятно, как мое тело словно погрузили в кипяток и его же залили в вены. Действительно, прошлые его измывательства показались всего лишь не приятными, по сравнению с ЭТИМ. Я застонал.

— Терпи,— подбодрил меня пришелец. — Уже все, — мне действительно полегчало.

— Я наделил тебя СИЛОЙ, — заявил он. — Теперь о главном. Скоро, очень скоро, начнется война и твоя задача ее предотвратить. Для этого ты получил все, что необходимо. Когда ты станешь мужем, обрати свой взгляд на это, — мне на колени лег медальон овальной формы, — а пока спрячь его и НИКОМУ не показывай. Он приведет тебя к тому, что может стать необходимым. Там же ты найдешь ответы на большинство своих вопросов. А пока помни — ты не сошел с ума и это реальность, а не сон. Не дай себя убить! Больше я не смогу к тебе прийти ОНИ уже нашли меня. И главное — ПРОСТИ.

Поднявшись он отошел к стене и повернулся, намереваясь мне еще что-то сказать, но не успел, вспыхнув синим пламенем, в прямом смысле слова, а секунду спустя исчез, не оставив даже горстки пепла.

Инферно. Глодиум.

— Что случилось? — Воскликнул архангел, когда перед ним появился, смахивающий с себя пепел, Люцифер.

— Они разрушили печать, — ответил он. — И закрыли врата.

— Ты успел? — С надеждой спросил, в миг осунувшийся, Гавриил.

— Я да, а вот Михаэль, похоже, нет. — Ответил демон, усаживаясь в дымчатый шезлонг.

— А как твой Мет?

— Я дал ему все что мог, — коротко отрезал властелин тьмы, ясно дав понять, что дальнейший разговор на эту тему ему не интересен.

А я продолжал, как очумелый сидеть, сжимая в кулаке полученный медальон.

Не знаю, сколько бы еще просидел в прострации, если бы не девушка принесшая обед.

— Кушайте, — сказала она и, поставив на табурет тарелку и небольшой глиняный кувшин, удалилась.

Я был в полной растерянности. А в голове билась одна настойчивая мысль — Не может быть...

Перебирая варианты того что не может быть я совершенно неожиданно для себя ощутил голод. И хотя запах и вид принесенной каши мне совершенно не внушали доверия, я принялся за еду. На вкус она напоминала гречневую, хотя и походила, с виду, на арнаутку, которой я вдоволь натоптался за время службы.

В кувшинчике оказалось молоко, которое, к счастью, смогло разбавить пресность каши.

Поглощение обеда у меня заняло не больше трех минут, то ли его было мало моему новому организму, то ли я просто был неимоверно голоден.

Закончив с едой, я стал чувствовать себя немного лучше и решил, что главное это то, что я жив, а с остальным будем разбираться по мере поступления проблем. Подбодрив себя таким образом, принялся рассматривать медальон, врученный мне Кощеем.

Я конечно не специалист по драгоценным металлам, но у меня сложилось впечатление, что выполнен он из серебра. Размерами примерно три на два сантиметра с мелким узором по окантовке и какими-то символами по центру с обеих сторон. Осмотрев подарок, я решил прислушаться к совету своего недавнего посетителя и спрятать его. Учитывая, что из одежды на мне была только длинная рубаха, без карманов, не нашел ничего лучше чем надеть медальон на шею и тут же об этом пожалел. Как только металл коснулся груди, я почувствовал жжение, а мгновенье спустя яркая вспышка света ослепила меня и медальон исчез, оставив на коже ожог по форме повторяющий его очертания.

Чертыхнувшись, принялся, озираясь вокруг, искать, куда же он задевался, решив, что медальон просто упал с шеи. Ну не привык я чтобы вещи ни с того ни с сего исчезали бесследно. Для того чтобы проверить, не "закатился" ли он под гору моего пуза, даже встал на дрожащие ноги и потряс рубаху, которая, оказывается, доставала до колен. После чего стал с удвоенной скоростью крутить башкой во все стороны, пытаясь обнаружить интересующий предмет.

Вот за этим занятием меня и застали мой "отец", "мать" и "доктор".

— Что это с ним? — неуверенно спросил "папа".

— Э-э-э, — выдал врачеватель.

— Клопы. — Сообщил я с грустной миной на лице, продолжая оглядываться.

— А-а-а, — глубокомысленно и с явным облегчением сообщил "доктор".

— Сынок. — Встрепенулась маленькая, округлая женщина, о которой, минутой ранее, "мои" воспоминания сообщили, что это "моя" мать.

— Так вот в кого мой донор таким уродился, — хмыкнул про себя я.

Тем временем, оттолкнув в сторону значительно превосходящего габаритами мужа, "мама" бросилась ко мне. И едва не сбив меня с ног, заключила в объятья, принявшись расцеловывать мои пухлые щеки.

— Живой, живой, — твердила она. — Ты мой родной, я так счастлива, — на глазах у нее блестели слезы, тонкими ручейками стекая по округлым щекам.

— Кора, хватит уже. — Поглядывая на "доктора", произнес отец. — Ты так его задушишь, чего доброго.

Немного успокоившись, мать, ослабила свои объятья, позволив мне плюхнуться на кровать. И тут же села рядом, обняв за плечи и прижав мою голову к груди.

— Вот и замечательно, — нарушил возникшую, ненадолго, тишину голос Ас Пилата. Только непонятно было обращается он к кому-то или это просто мысли вслух.

— Когда мы сможем его забрать? — Спросил отец.

— Да хоть сейчас. Только помните, что ему нужно пару декад отдохнут. Я дам вам несколько настоек, будете давать их строго по предписанию. После них необходимо хорошо питаться, так что проследите, чтобы ваш мальчик хорошо кушал.

— Да, конечно. Он и раньше не страдал отсутствием аппетита. — Хмыкнул отец, поглядывая на нашу парочку.

— Ас Пилат, Лерон будет принимать все, что вы скажете, а кормить, если понадобиться, мы его насильно будем. — Лицо женщины немного просветлело и уголки губ, при этих словах, даже слегка поднялись вверх, пытаясь растянуться в улыбку.

— Вот и замечательно, — подытожил маг. — Тогда я принесу его одежду. — С этими словами он вышел из моей "опочивальни", оставив наедине с "родителями"

— Как ты себя чувствуешь? — Спросила "мама", слегка отстранив мою голову от своей внушительной груди. Чем дала мне возможность спокойно вдохнуть. Решив, что играть роль больного сына не чем не хуже чем изображать из себя сумасшедшего я ответил. — Нормально, только слабость сильная.

— Ничего, — успокаивающе произнесла она, запустив пальцы в мои длинные, нечесаные волосы. — Ас Пилат говорит, что это скоро пройдет.

— А как пройдет, сразу вернешься к работе, — "обрадовал" отец. — А то пришлось нанимать соседскую Серну, чтобы разносила заказы.

— Ну, что ты сразу, — возмутилась мать. — Дите еще на ноги не стало, а ты про свою работу. Дай ему хоть сил набраться.

— Ничего. Пусть морально готовится. И помни, разлеживаться больше чем нужно, чтобы сил набраться я тебе не дам. — Это уже мне.

Тут наша "семейная идиллия" была прервана вошедшим доктором.

— Вот вещи. Надеюсь, сам одеться сможешь? — Спросил он, передавая мне сверток с одеждой. И показывая пример остальным вышел за дверь.

— Может тебе помочь? — Заботливо спросила мать. На что получила категорическое, — Нет. — От отца. — Не маленький уже, сам справится, — добавил он. И взяв мать под руку, вывел ее из комнаты.

Оставшись наедине с поставленной задачей, я развернул сверток. Одежда представляла собой кожаные бриджи, рубаху, пояс и, в дополнение ко всему, помесь сапог и мокасин, затягивающаяся на щиколотке с помощью шнура.

С трудом облачившись в свой "костюм", я на подкашивающихся ногах, буквально на одной силе воли, подошел к двери и открыл ее. За ней, перешептываясь, меня ждали родственники. Мать с недовольным видом высказывала что-то отцу, а тот в свою очередь изображал из себя истукана, совершенно не обращая внимания на ее шипение.

Как только моя фигура замаячила в двери, мать снова подошла ко мне и обняв за плечи, грозно зыркнула на главу семьи. Вставив при этом что-то вроде — Дома поговорим.

На что отец только рукой махнул. Но, несмотря на свое исключительно холодное, внешнее, отношение ко мне, увидев, что я еле стою на ногах, подставил плече, сказав, — Держись.

Я и держался, пока мы не вышли на улицу, где нас ждала небольшая повозка, запряженная старой клячей.

Путь домой, и остаток этого дня я запомнил плохо, кружилась голова, тошнило и волнами накатывалась слабость. Добравшись, с помощью отца, до кровати я тут же уснул, не озаботившись даже раздеванием.

Проснувшись ближе к вечеру, перекусил и по настоянию матери принял лекарства, после чего снова провалился в сон.

Девиз "Поел, теперь можно и поспать. Поспал, теперь можно и поесть" стал моим на следующие пол декады.

На пятый день я, наконец, обрел способность нормально соображать и смог рассмотреть место своего жительства. В моей собственности оказалась небольшая комната, лишь немногим больше предыдущей. Основным ее отличием было то, что располагалась она не в подвале, а на чердаке. Да и окно было раза в четыре больше.

Что же до обстановки, то состояла она из кровати, приставленной к стене, под окном; табурета, заменявшего собой столик; и небольшого шкафа, в котором хранились мои, пусть и небольшие, богатства, состоявшие из двух комплектов одежды и кошеля с двумя серебряными монетами.

Проснувшись утром пятого дня, закончив с утренним туалетом и перекусив, я занялся своей "легендой".

Итак, я был сыном хозяина достаточно крупной таверны, называвшейся "Рыжий Кот". Мой отец — Мур Алар, в прошлом наемник, заработал на это заведение собственными кровью и потом, участвуя в различных военных и не очень, компаниях. Мать — Мур Кора, дочь мелкого купца. Познакомились родители, когда отец работал у деда, охраняя его караван.

Я — Мур Лероний, унаследовав от предков матери не только рост, но и склонность к полноте, о чем свидетельствовали воспоминания о покойном деде, был довольно болезненным ребенком, из-за чего отец относился ко мне не лучшим образом. Особенно в моменты, когда он напивался со своими старыми приятелями. Помимо болезненности присутствовало полное отсутствие характера, а также неподдающаяся объяснению трусоватость. По моему скромному мнению причиной тому стала "безумная" любовь матери, которая ко всему прочему совершенно оградила подростка от общения со сверстниками, наивно полагая, что этим она сохраняет его, то есть мое, здоровье.

Основным моим занятием является помощь отцу в обеденном зале. Что я до боли в зубах ненавижу, поскольку над моей ранимой персоной всячески издеваются и подначивают. В ответ же я делаю мелкие пакости, вроде плевков в брагу. — Да уж, ну и персонаж мне достался, — подумал я, осмыслив свою "легенду"

Что же касается общих знаний, то они сводились к тому, что мир, в котором мне предстояло "расти", назывался Эллориум, страна, а вернее королевство — Регна, а городишка — Компит. Интересным, на мой взгляд, также являлось то, что Компит возник совсем недавно, примерно лет двадцать назад и его население состояло в основном из ремесленников и торгашей. Дело в том, что расположен он был на пересечении торговых путей и являлся своего рода перевалочной станцией для караванов. Пиком притока которых, становилась осень или начало первого сезона. Пользуясь наплывом торговцев всех мастей, лет пятнадцать назад, городская управа придумала еще один способ как заработать деньжат и появилась Большая Компитская Ярмарка. Согласовав это дело с королем, так как, по сути, Компит был коронным городом и помимо монарха хозяев не имел. Иноземных купцов поставили в такие условия, что продавать товары на ярмарке им становилось значительно выгоднее, нежели, скажем, тащиться караваном в столицу.

Теперь я знал все, что необходимо и мог, через несколько дней, конечно, приступить к работе в таверне.

Первый рабочий день был ознаменован грандиозной попойкой, организованной моим отцом по случаю выздоровления сына. Для меня же это вылилось в десяток синяков, наставленных наиболее "радостными" посетителями, с излишним усердием хлопавшими меня по спине и гору посуды, которую меня поставили мыть.

Кляня все на свете, я с остервенением драил кружки и миски, начиная проникаться ненавистью к этой деятельности и к своему нерасторопному организму.

За пару дней до того как я спустился в обеденный зал и сказал отцу, что готов приступить к своим обязанностям, я попытался пройти комплекс обычной утреней зарядки, к моему великому сожалению ничем кроме потрепанных нервов я похвастаться не мог. Даже элементарное отжимание превратилось в нечто невообразимое. Благодаря шарообразному животу, я даже не смог, толком, стать в "упор лежа", поскольку этот самый живот доставал до земли значительно раньше, чем руки. Отказавшись от отжиманий, я попытался "покачать пресс". Но и тут меня ждала неудача, ибо поднять туловище я не мог, а ноги, категорически, отказывались отрываться от пола. В итоге помахав руками, я заработал себе отдышку на полдня и успокоился, решив, что просто еще не приспособился к "растущему организму".

После первого рабочего дня я еле дотащился до кровати и, едва коснувшись подушки, уснул.

Следующий день отличался от первого только тем, что посетители платили сами, а значит и их количество резко сократилось. Несмотря на это, мой организм, умудрился устать еще больше, на этот раз сил не хватило даже на то чтобы раздеться.

Лишь спустя две декады я смог окончательно влиться в рабочий ритм. Теперь я хоть и уставал, но все же сил хватало на то чтобы добрести до своей комнаты, раздеться и спрятавшись под одеяло поматерить судьбу за все хорошее...

Проходили дни, декады. Устав бороться со своим организмом и в конце концов убедив себя, что такова "легенда" и ничего с этим не поделаешь, я превратился в того самого мальчишку каким был мой донор. С исступлением я драил по вечерам посуду, вымещая на ней свои эмоции. Единственное к чему я так и не смог привыкнуть это к постоянной и неусыпной заботе матери, которая постоянно норовила меня накормить и обнять. Отец же, на мой взгляд, был со мной слишком мягок и в моменты, когда думал, что я этого не замечу, бросал на меня полные грусти взгляды. Не раз мне казалось, что он винит себя в том, что его сын слабак и неудачник.

Лишь однажды, когда я, закончив с посудой, поднимался к себе, погруженный в свои невеселые мысли, столкнулся с ним на лестнице, он сказал: — А ты изменился. — Тогда мне показалось, что отец хотел бы еще что-то добавить, но промолчал. Промолчал и я.

Возможно, все было бы иначе, если бы я переродился в другом городе. Но для меня все изменилось именно благодаря тому, что я жил в Компите, а точнее благодаря Большой Компитской Ярмарке.

Проснувшись в один "прекрасный" день, я обнаружил, во дворе нашей таверны, целую кучу народу. А подскочившая, чтобы чмокнуть меня в щеку, мать, между делом спросила, не забыл ли я, что через две декады начнется ярмарка. Я, конечно, ответил, что не забыл. Прекрасно осознавая, что для меня следующие несколько декад превратятся в сущий ад, о чем говорили воспоминания настоящего Лерония.

Тут следует заметить, что таверна представляла собой не только трактир, но и достаточно большую гостиницу, по меркам Регны. Для постояльцев, отец, в свое время, отстроил жилой комплекс на двадцать четыре номера, большинство из которых обычно пустовало. Но вот в период ярмарки они заселялись полностью. Мало того, постояльцам сдавались комнаты и в самом здании таверны. А мы, как хозяева, в это время, ютились в моей.

Благодаря наплыву посетителей я совершенно не заметил, как началась ярмарка, единственной радостью для меня было, в редкие дни, пораньше уйти спать.

Отпуская меня в очередной раз "пораньше", мать сообщила, что завтра мы идем смотреть, что интересного в этом году привезли купцы, так что мне следовало выспаться.

Утро было хмурым, хотя, возможно это было связано с тем, что мне пришлось проснуться раньше, чем обычно. А вот когда, вылезая из бадьи, в которой мылся, я умудрился шлепнуться на задницу, окончательно уверился в том, что стоит ждать неприятностей.

Ярмарка напоминала форменный балаган или турецкий рынок. Десятки, если не сотни, торгашей предлагали всем и каждому приобрести что-то у них. А поскольку единственным действенным способом привлечь внимание покупателей к своему товару было "орать как можно громче", шум стоял такой, что даже для того чтобы поговорить со стоящим рядом приходилось значительно напрягать голосовые связки. Единственным положительным моментом была атмосфера, царившая в этом бедламе. Попав в толпу ротозеев и покупателей, сновавших между лотками, я словно погрузился в прошлое. Такое же ощущение испытывает человек на футболе или концерте. Когда общее настроение передается и тебе.

Ходили по ярмарке мы втроем и в какой-то момент я, как мне казалось, лишь на секунду задержался у открытого фургона, на специально приспособленные, откидные полки которого было выложено оружие. Заворожено взирая на великолепие этих, по истине, произведений искусства я потерял счет времени и совершенно не заметил, как остался один.

— Булат? — Спросил я неведомо откуда материализовавшегося, невысокого, коренастого старика.

— Нравится? — Вопросом на вопрос ответил он.

— Да.

— А откуда знаешь, как у нас-то зовется? — Неожиданно спросил старик, едва обозначив, уголками губ, улыбку.

Поняв, что я напортачил, попробовал исправить положение и ответил, что от отца слышал это название.

— А кто ж твой отец-то, малец?

— Мур Алар, — ответил я. Хотя и понимал, что такой ответ только добавит вопросов.

— Хозяин "Рыжего кота"? — Прищурился старик.

Я согласно кивнул.

— Знаю, знаю. В прошлую ярмарку у него останавливался. — Зачем-то уточнил он.

— А что ж у вас покупателей нет? — поинтересовался я, переводя разговор в другое русло.

— Так ведь дорого. Вот, пока и нет. За гномью сталь-то принято по весу золотом платить, если конечно не что-то особенное, тогда и подороже.

Осознав, что всем моим надеждам в отношении покупки булатного ножа, за припрятанные дома серебряки, сбыться не суждено я несколько расстроился. И это, по-видимому, отпечаталось на моем лице. Во всяком случае, старик, подмигнув мне, сказал, — Что, отец сыну ножичек за десяток золотых не купит?

Задумавшись, я отрицательно покачал головой. А и правда ведь не купит, учитывая, что прибыли трактир, за год, приносил не больше двадцати золотых монет. В слух же произнес.

— Дороговато, — и многозначительно покачал головой.

Хмыкнув, старик развел руками, мол, ничего не попишешь.

Я уже собирался уходить, когда он окликнул меня. В итоге, развернувшись к нему лицом, я сделал шаг и налетел на кого-то.

— Куда прешь, Бидон, — рявкнул неизвестный.

Хотя секунду спустя, память услужливо подсказала, что передо мной Юлик. Будучи старше меня на год, он был на голову выше и еще в детстве частенько колотил неповоротливого Лерония. За что тот его просто и бесхитростно ненавидел. Вот и сейчас чужая ненависть забурлила во мне. Чтобы какая-то мелочь смела на Меня повышать голос? Нет уж. Решив, что не такой уж он и грозный противник я решил дать ему отпор и толкнув в грудь, прошипел, — Под ноги смотри, ублюдок.

Будь передо мной кто-то посерьезнее, я возможно и не стал бы себя так вести. Но этот худой, хоть и высокий паренек не показался мне опасным.

Остолбенев на мгновенье, он криво усмехнулся и нанес удар.

"Вот его кулак летит к моему лицу, а я, пригибаясь, ухожу влево, одновременно нанося удар правой в печень и тут же, распрямившись, левой в челюсть, через плечо и на последок, апперкот правой." Так мне виделся этот бой. В реальности же все произошло совсем по-другому. Я видел удар, даже среагировал на него, как и положено, вот только мое тело меня в очередной раз подвело. И я получил жесткий хук в лицо, от которого в голове словно разорвалась граната. Мир поплыл и я ощутил себя лежащим на земле. А кто-то принялся усердно пинать меня ногами. В какой-то момент я приподнял голову и тут же, поймав пинок, погрузился в беспамятство.

В себя пришел уже дома, на своей кровати. А надо мной, почесывая под феской, стоял Ас Пилат.

— Ну вот, а вы беспокоились, — удовлетворенно произнес он. — Организм молодой, ему эти синяки не повредят. А что сознание потерял, так это от небольшого сотрясения. Но и это пройдет за пару дней.

Осмотревшись, насколько это было возможно, в ногах обнаружил родителей. Мать плакала, а отец пытался ее успокоить.

— Хватит, Кора. Видишь, Ас Пилат говорит, что ничего с Лероном не случилось. Живой и ладно, а синяки заживут. — При этом он посмотрел на меня и еле заметно кивнул. К чему был этот кивок я так и не понял, то ли одобрял мои действия, то ли был рад, что со мной все в порядке.

— А сейчас мальчику нужно немного отдохнуть, — произнес доктор, — давайте оставим его. Вот, выпей это, — это уже мне, протягивая чашку с какой-то настойкой.

Залпом выпив микстуру, я прикрыл глаза и, успев подумать, что такому больше не бывать, уснул.

Следующий день был полон боли, несмотря на которую, я спустился помогать отцу. Увидев в его глазах непонимание, я попытался было что-то сказать, но появившаяся из кухни мать, тут же, отправила меня отлеживаться. Заявив, что больше меня одного никогда не оставит.

Вернувшись в комнату, я стал обдумывать свои скорбные дела. Получалось, что сознание, в той драке, среагировало правильно, а вот организм подкачал. Тело просто не успело выполнить то, что от него требовалось. И, по моему мнению, единственной причиной помешавшей ему это сделать, была его отвратительная форма. Именно тогда я решил, что, поскольку, то что нас не убивает, делает нас сильнее, я сделаю все, чтобы приблизить этот организм к своему земному. Да, роста почти тридцать сантиметров я не наращу, но и короткие рычаги рук и ног могут послужить службу. Я не раз видел, как парни, на голову ниже меня, легко справлялись с соперниками значительно больше них.

Первым делом я решил, что необходимо похудеть. Единственными доступными для меня средствами я посчитал бег и строгую диету. Строгую, в смысле никакой еды, кроме яблок на завтрак и простокваши на ужин.

Дабы не привлекать внимание к бегающему колобку, решил, что пробежками стоит заниматься по ночам. И первая должна была состояться этой же ночью. Правда предстояло как-то объяснить родителям, почему их сын выходит куда-то, вместо того чтобы спать. Но здесь помогла любовь моей матери подкармливать меня.

Когда все улеглись спать я, сказав, что проголодался, вышел из комнаты.

Пробежать вокруг нашей таверны оказалось настоящим подвигом. Последние метры я еле держался на ногах, а в дом, буквально, вполз на четвереньках. Готовый выплюнуть свои легкие и проклиная того кто засунул меня в это тело.

Так началась моя новая жизнь.

Глава 2

Я стоял на улице, ловя ртом снежинки первого снега, в ожидании отца.

Ежедневные, а точнее еженощные, тренировки принесли свои результаты и за прошедшие три месяца я не только значительно сбросил вес, но и смог перейти к более сложным упражнениям, таким как отжимание, подтягивание, приседание и прокачка пресса.

На пятую ночь своих тренировок, пробежав три круга и еле волоча ноги, на пороге дома, я увидел сидящего отца.

— Так вот как ты перекусываешь? — С лукавой улыбкой спросил он.

Не найдя, что ответить, да и будучи не в состоянии говорить я согласно кивнул.

— Ну-ну. Как сотню кругов пробежишь, не запыхавшись, начнем работать по-настоящему. — Пообещал он и скрылся в темноте коридора.

И вот, сегодня ночью, я пробежал положенную сотню, а потом еще десять. И теперь стоял во дворе, любуясь рассветом и ожидая отца. Очень уж хотелось узнать, что он имел ввиду под настоящей работой.

— Готов? — спросил отец, едва выйдя из дома. Одетый в одни широкие штаны он нес какой-то сверток, развернув который продемонстрировал мне пару мечей.

— С сегодняшнего дня, ты будешь работать в кузне у мастера Дара, — сказал он, протягивая мне меч. — А все свободное время, советую посвятить тренировкам с мечем. С твоей матерью я поговорил, она не против.

Меч, весом в пару килограмм, значительно оттягивал руку и повторяя движение отца, уже через пять минут, я едва мог его держать.

— Ничего, — сказал отец, — не все сразу. За день мечниками не становятся. Пока повторяй те движения, что я тебе сегодня показал. А когда сможешь их выполнять больше часа, продолжим.

Уже после первого дня в кузне я понял, зачем отец отправил меня к мастеру Дару. Домой я вернулся ни живой, ни мертвый и едва добравшись до кровати, уснул мертвым сном.

Жизнь завертелась с новой силой. Каждый новый день начинался задолго до рассвета и пока не взойдет солнце, я совершенствовал свое тело, привыкая к нагрузкам и тяжести меча. Потом приходил черед кузни, где мастер Дар делал все, чтобы я не мог вздохнуть спокойно. Иногда лишь благодаря своей силе воли я не бросал молот, чтобы послать все куда подальше.

В этот период у меня не было времени даже на то чтобы подумать и проанализировать происходящее. А ведь анализировать было что. За полный год тренировок, из того рохли которым был Лероний, я превратился в невысокого, плотно сбитого юношу, достаточно сильного и выносливого чтобы считать себя нормальным человеком. И вот теперь я, как и почти год назад, стоял на рассвете, ловя ртом первый снег, ожидая отца, чтобы скрестить с ним мечи.

Но менялся не только я, менялся и мой отец. Он стал улыбаться и, казалось, расправил ссутулившиеся, за многие годы, плечи. В его глазах появился блеск, и было видно, что его мечта сбылась, ведь именно такого сына он хотел иметь, сына, которым он сможет гордиться.

— Нападай, — прозвучало в звенящей тишине. И я напал, тут же получив подзатыльник, мечем.

— Внимательнее. Еще. — И снова мое нападение потерпело неудачу, а я растянулся на тонком слое, только выпавшего, снега.

— Еще. — Голос отца звучал спокойно и уверенно.

На этот раз наши мечи столкнулись, зазвенела сталь, а я почувствовал, как онемела моя рука и на секунду замешкавшись, ощутил холод клинка, плашмя прижатого к горлу.

Через час тренировки я еле держал меч в руках, отец же выглядел довольно свежим. А за завтраком он подробно объяснил мне мои ошибки, и я отправился в кузню. Где меня также ждал сюрприз. Мастер Дар заявил мне, что Роб, его помощник, повредил руку, и теперь я буду махать двадцатикилограммовым молотом, вместо него.

И с новой силой меня захлестнула усталость, выбраться из объятий которой я смог лишь одиннадцать декад спустя.

В один прекрасный день, я вдруг понял, что устаю уже не так сильно и могу позволить себе заниматься чем-то более полезным, нежели здоровый сон.

Прикинув, что наращивание силы и мышечной массы это конечно хорошо, но стоит подумать и о гибкости и растяжке, я включил в свой "рабочий день" еще одну тренировку, перед сном.

Должен заметить, что растяжка давалась значительно тяжелее чем все остальное, однако упорство и трудолюбие, в конце концов, сделали свое дело и уже к середине второго сезона, то есть к началу лета, я мог наносить удары ногами на уровне своей груди.

Поначалу отец был весьма скептически настроен, наблюдая, как я машу ногами. Но вот когда я начал выбивать пыль, сначала из чучела, которое он сделал, чтобы оттачивать точность уколов мечем, а после и из столба обтянутого кожей, используемого мной для отработки ударов, вместо груши, он, почесав голову, спросил, — Ты что это сам придумал?

— Да нет, в одной из книг прочел, из тех, что ты сжег. — Несколько лет назад, разозлившись на Лерония, отец сжег почти всю библиотеку. Вот я и сослался, что знания о том, чем сейчас занимаюсь, получил из одной из тех книг.

— Ясно, пробурчал он, — а раньше сказать не мог?

На что я, улыбнувшись, ответил, — А ты бы меня послушал?

— Наверное, нет, — задумавшись, произнес отец.

А на следующий день, перед рассветом я получил комплект доспехов, облачившись в которые в очередной раз почувствовал себя слабаком. Почти полсотни килограмм сделали свое дело, и вместо привычных уже двух часов тренировки, я получил два часа ада. Тяжело было даже ходить, не говоря уже о том, чтобы бегать или махать мечем. Так что в кузню я явился в едва живом состоянии, да только это никого не интересовала и, получив в руки молот, принялся за работу. Пережил я этот день на одном энтузиазме. Вечером же, за ужином, уже практически засыпал от усталости, однако от предложения отца пойти передохнуть категорически отказался.

Пристально на меня посмотрев, он задумчиво произнес: — Я то думал ты в меня, а ты все-таки в деда.

Увидев недоумение на моем лице, уточнил. — В моего отца. Он сотником был в королевской гвардии, — и улыбнувшись, перегнувшись через стол, хлопнул меня по плечу. — Я горжусь тобой Сын.

Скачкообразное увеличение нагрузок, вне всяких сомнений, приносит свои результаты, однако я, как всегда, подошел к этому делу по своему. И уже через две декады доспехи не снимал, проводя в них не только тренировки, но и работая в кузне. Результат был на лицо, следующий теплый сезон встретил не плотный юноша, а мускулистый, широкоплечий молодой человек.

По началу, конечно, в кузне, в доспехах, работать было очень тяжело, но, в конце концов, я к этому привык. А вот на своих тренировках я вовсю пользовался стальными перчатками и коваными ботинками, раздробив не одно бревно.

В те же моменты, когда я все-таки снимал доспехи, приходило необычайное чувство легкости и свободы.

К слову сказать, за прошедшие три года произошло немало событий. Одним из самых важных для меня стали посиделки с друзьями и знакомыми отца. От которых я больше не слышал своего старого прозвища Бидон. Старые вояки приняли меня в свой круг.

Также, последнее время, я стал замечать заинтересованный взгляд одного из постоянных посетителей "Рыжего Кота", худощавого человека неопределенного возраста, любившего посидеть за столиком, в дальнем углу от входа. Частенько к нему за столик, перекинуться парой слов, садились весьма подозрительные личности. Но поскольку мне было и без этого, чем заняться, я не обращал на него внимания. Да и появлялся в таверне я довольно редко. Предпочитая отдыху тренировки.

Как-то так получилось, что я даже позабыл о своем происхождении и словах своего посетителя. Забыл и о потерянном медальоне. Мне было семнадцать и отец все чаще заводил разговоры о том, чем я буду заниматься, достигнув совершеннолетия. — С такой подготовкой, — говорил он, — тебе дорога или в гвардию или в наемники. С гвардией сложнее, рост у тебя маловат. А вот в наемники... — На этом месте он обычно замолкал, погружаясь на несколько минут в свои воспоминания. После чего продолжал. — Лучше всего наняться, для начала, в охрану каравана идущего в столицу. А там осмотришься, да отряд себе подберешь. Пять лет службы и вернешься домой полноправным хозяином.

Пожалуй, стоит уточнить, что, как выяснилось, "Рыжий Кот", был не просто таверной, а своего рода филиалом сообщества наемников. Заведение с таким названием можно было найти в любом из городов шести королевств. Именно сюда приходили, чтобы найти работу или нанять себе людей. Главным условием, для хозяина "Рыжего Кота", была работа по найму не менее пяти лет. За такой срок, обычно, человек обзаводился достаточным количеством знакомств и опыта, чтобы на него мог положиться посторонний соискатель. Именно работа посредником была для хозяина "Рыжего Кота" основным доходом, так что все старались делать ее как можно лучше.

Мать, конечно, была против такого положения дел, всячески стараясь отговорить отца. На что он только отмахивался, говоря, — Сын пусть сам решает. Не маленький уже.

Зачастую это приводило к долгому и беспредметному разговору со мной. В ходе которого она обрисовывала мне мрачные перспективы моего будущего. Я же, прекрасно понимая, что ее слова не лишены истины, говорил, что время пока есть, вот достигну совершеннолетия, тогда и думать буду.

Однако судьба в очередной раз преподнесла мне сюрприз, лишив даже намека на выбор.

Уже вторую декаду шла ярмарка и основной темой для всех "светских бесед" была война Орков и Эльфов, разгоревшаяся с новой силой, после двадцати лет затишья. Каждый сколь-нибудь знающий человек пытался высказать свое мнение, а поскольку знающими себя считали все, то и мнений оказывалось немало. А в таверне и вовсе, после нескольких кувшинов горячительных напитков, некоторые индивидуумы пытались вбить, буквально, свое мнение оппонентам. Хотя в итоге эта грызня, зачастую, выливалась в всеобщую попойку и заверения в уважении.

В связи с ярмаркой я был освобожден от ежедневной обязанности являться в кузню, в итоге все свое свободное время я проводил либо тренируясь, либо нежась на солнышке у небольшой речушки. Отдавая дань последним теплым дням этого года.

В тот день, как обычно, проснувшись до рассвета и хорошенько позанимавшись, закончил уже ближе к обеду, я решил не идти к реке, а побродить по ярмарке. А вдруг что интересного кто расскажет. Да и в глубине души я надеялся встретить того дварфа, что повстречался мне три года назад. Очень уж мне хотелось приобрести одно из его изделий.

За три с половиной сезона работы в кузне мне удалось сКомпить двенадцать ауров (золотых), да и отец, узнав, куда и зачем я направляюсь, подкинул еще десяток. Посоветовав взять себе засапожник. — Хороший нож, особенно гномьей работы, это вещь полезная и необходимая. — Напутствовал он мне.

Проталкиваясь среди галдящего, на все голоса, народа я, иногда, останавливался у лотков, чтобы послушать, о чем говорят или посмотреть, что продают. Стоило мне остановиться, как меня начинали, с подозрением, рассматривать охранники. Поначалу я никак не мог взять в толк, в чем же дело. А вот когда наступил кому-то на ногу и услышал, что тот думает о болване, в такую-то жару, таскающем латы, до меня дошло. По своему обыкновению я, привыкший к доспехам настолько, что даже не замечал, просто забыл их снять.

— То-то на меня так косились, — веселясь, подумал я.

Потолкавшись еще с полчаса, я наткнулся на небольшой лоток, у которого, в полном одиночестве, стоял человек. Примерно моего роста, одетый в темно-зеленый плащ с капюшоном, он производил впечатление статуи и если б не глаза я бы точно принял его за манекен. Капюшон качественно скрывал всю голову, кроме лица, тонкие, заостренные черты которого качественно скрывали возраст. Больше всего он походил на постоянного клиента "Рыжего Кота", так любившего дальний столик. Рассматривая его, я поймал себя на мысли, что отвернувшись, не смогу его даже толком описать и это несмотря на подготовку безопасника.

— Ты что-то хотел? — Спросил он.

Голос тихий с легкой хрипотцой, тоже ничего особенного, что и настораживало. Хотя было в этом голосе что-то такое, едва уловимое...

— Амулет защиты, — решил выкрутиться я.

— Здесь нет такого, — с усмешкой произнес он, обведя рукой свой товар.

— Но вы ведь маг?!

— Маг, — согласился незнакомец. — Но и магия бывает разная. Я врачеватель. И боюсь для такого, — он замялся подбирая слова, а потом взглянув мне в глаза продолжил, — юного... Здесь нет ничего интересного.

Мне показалось, что выражение его лица, лишь на долю мгновенья, изменилось. Отпечатав на себе ненависть, страх и ... Любопытство?!

И тут я получил удар в плече такой силы, что еле удержался на ногах.

— Брат, каким ветром? — Пророкотало над ухом. — Оставь этого эльфа, пойдем лучше выпьем пивка, за встречу. Истину говорю, ха-ха, у меня лучшее пиво в Двартерре.

Повернув голову, в направлении звука, я обнаружил широкоплечего мужика, похохатывавшего и бывшего явно навеселе.

— А пойдем, — согласился я, от всей души хлопнув его по плечу. Должен сказать, что новый знакомый на это только еще шире улыбнулся и, подхватив меня под руку, поволок через толпу. Бросив, мельком, взгляд на мага я успел заметить его довольно кислое выражение лица. — Видать обрадовался дварфу, — подумал я. А в том, что парень, тащивший меня в неизвестном направлении, дварф, я нисколько не сомневался. Слишком явными были внешние признаки: невысокий рост, широкие (в метр) плечи и обветренное лицо. Да и Двартерром свое государство, а точнее земли кланов, называли только гномы.

Кстати, назвать дварфа гномом это примерно тоже, что в моем мире, обозвать негром афроамериканца. А учитывая по истине "горячую кровь" этих горцев, произнеся "гном", в их присутствии, можно остаться без головы.

— Торир, ты смотри, кого я встретил, — заорал мой спутник, едва завидев свою телегу. — Готовь пиво, нужно отметить это событие, — продолжал распинаться он. А вылетев к повозке, чуть было не снес стоящего рядом мастера Дара.

— А ты что тут делаешь? — Удивился мастер, узнав меня. — Да еще и в доспехах, хотя, впрочем, как всегда.

— Оо, Дар. И ты тут? — С удвоенной силой пророкотал дварф. — Торир, где пиво? Щас мы, — с этими словами он полез перерывать содержимое телеги, продолжая что-то бубнить.

— Решил прогуляться по ярмарке, — пояснил я. — Как раз искал себе засапожник, когда встретил его, — кивком в сторону повозки, объяснив о ком речь.

— А что ж ты, выковать себе не можешь? — Возмутился мастер.

— Так ведь булат я ковать не умею, — ехидно заметил я.

— Это что ж и есть твой подмастерье? — вклинился в разговор мой старый знакомый.

— Ага, — согласно кивнул кузнец.

— А вы что меня не помните? Я сын Мур Алара

— Да ну, — не поверил тот.

— Он, он. — Подтвердил мастер Дар. — Изменился, правда, немного.

— Немного? — Расхохотался старик. — Настолько, что бедный Дарб принял его за дварфа. Познакомишь? — Это уже относилось к моему наставнику.

— Да что тут знакомить? Лероном его звать.

— Торир, — представился мастер.

— Нашшел. — Прозвучало от телеги, и к нам подошел Дарб, в обнимку с "бочонком", литров на пятьдесят.

— Ты б лучше мальцу нож подобрал, а пить тебе, на сегодня, хватит. А то человека от дварфа уже не отличишь. — Пробурчал Торир. — Завтра, глядишь, эльфа притащишь.

— А что его тащить? — Отмахнулся расстроенный горец. — Видел тут одного. Вон, как раз, мальца возле него встретил.

Мастера, оба, вопросительно посмотрели на меня.

— Не знаю, эльф или нет, но маг точно, — согласился я. — Говорил, что врачеватель.

— Да точно эльф, — обиженно прокомментировал Дарб. — От них за версту Сильваэтом несет.

— И что ж тут ему понадобилось? — С издевкой поинтересовался Торир.

— Да изгнанник, похоже, он. — Раздалось от повозки. — Малец, тебе какое изделие нужно?

Я недоуменно посмотрел на мастеров.

— Клинок какой? — Пояснил старый знакомый.

— В ладонь длиной, с обоюдной или полуторной заточкой.

Тут уже на меня уставились мастера.

— Это зачем тебе оружие Теней понадобилось? — С нехорошим прищуром, поинтересовался Торир.

— Каких теней? — пришел черед удивляться мне.

— Не важно, — рассмеялся дварф. — Это я так, старые воспоминания.

Но судя по лицам моих собеседников все-таки что-то было не так. К счастью, появившийся Дарб разрядил обстановку.

— Вот, только такой, — протянул он мне нож.

Изделие мне понравилось сразу, несмотря на то, что клинок был не копьевидной формы, а с понижением линии обуха. Зато порадовала полуторная заточка двадцатисантиметрового лезвия. Гладкие гарды не должны были мешать прятать его в сапог, а рукоять, выполненная из неизвестного мне материала, удобно лежала в руке.

— Сколько? — Спросил я, пропустив нож между пальцами латной перчатки и перехватив обратным хватом.

Покосившись, сначала на нож, а потом на Дарба, Торир произнес. — Двести пятьдесят ауров.

Я решил, что мне послышалось и недоуменно уставился на старика.

— Двести пятьдесят, — повторил он и протянул руку за клинком, получив который объяснил. — Выкован из адамаста*, рунирован, гарды из мифрила, рукоять — рог лайписа**. Как думаешь, стоит это изделие двести пятьдесят золотых? — улыбнулся Торир.

___________________________________________________________________________________________

*Адамаст — алмазная сталь.

** Лайпис — каменный дракон.

— Стоит, — согласился я, — но я такой суммой не располагаю.

— Вот жлоб, — буркнул Дарб. — Держи, малец. — Передал он мне ножны, а Торир, с улыбкой, отдал нож.

— Это тебе подарок. Хорошую смену себе Алар вырастил.

— А вот от пива теперь не отвертитесь, — в предвкушении потер руки Дарб.

Не отвертелись.

Пиво действительно было превосходным. Темное со слегка сладковатым вкусом оно пилось на удивление хорошо. За кружечкой пива и за хорошим разговором, мы засиделись почти до заката.

Поначалу мастера обсуждали тонкости ковки, а после второй на передний план, как обычно в мужской компании, переместились политика и бабы.

После четвертой, мы порывались уйти, но Дарб заявил, что настоящее пиво дозой меньше чем в шесть кружек, не пьют. На что мастер Торир согласно кивнул. Такое единодушие в отношении минимального количества выпиваемого пива меня позабавило. Однако, принятие, на грудь, шести кружек (грамм по восемьсот в каждой), на удивление, пагубного воздействия на мой организм не оказало. Я, несомненно, был навеселе, но достаточно твердо стоял на ногах.

Когда прощались, дварфы звали в гости, при этом Дарб нашептывал мне на ухо, что у него есть такие подружки, что пальчики оближешь. Правда я так и не понял, кому я должен буду лизать пальцы, ему или подружкам. Под конец "прощальной церемонии", по знаку Торира, он куда-то исчез, а вернулся с двумя свертками, большой, перетянутый широким ремнем, так чтобы удобно было нести на спине, вручив мне, а поменьше Дару.

Одним словом, компания из дварфов оказалась что надо. И мы с мастером веселые и довольные жизнью побрели по домам.

Уже выйдя с торговых рядов, кузнец остановился и сказал, с улыбкой.

— Завидую я тебе. Приглянулся ты старику. — Пояснил он, видя мое недоумение. — Дай-ка нож твой гляну.

Все еще не понимая, я протянул ему подарок.

— Я так и думал, — задумчиво произнес мастер. А вернув мне клинок, заговорил на пол тона тише. — Цена этому ножу раз в десять больше, чем он тебе назвал. И это как минимум. Работа Великого Торана. Так что не удивлюсь, если существует он в единственном экземпляре. Не показывай его НИКОМУ, — еще тише произнес он, — слышишь? НИ-КО-МУ!

И развернувшись, зашагал к кузне, насвистывая какую-то веселую мелодию. Я же стоял с открытым ртом еще минут десять, не веря в то, что только что услышал. И лишь осознав, как глупо выгляжу со стороны, рассмеялся и потопал в таверну.

До "Рыжего Кота" дошел минут за десять, несколько удивившись, увидев закрытой, обычно, приветливо распахнутую дверь.

Не будь я изрядно навеселе, возможно и заподозрил бы что-то неладное, а так просто подумал: — Странно? — И открыв дверь, вошел внутрь.

Зал был полон людей, но внутри стояла тишина, а воздух был вязким как кисель. Не понимая, что происходит, сделав несколько шагов в сторону стойки я, краешком сознания понял нереальность происходящего. Окинув взглядом зал, я удивился еще больше. Три, четыре десятка посетителей не просто молчали, они замерли в самых разных позах. Продолжая движение в направлении стойки я, вдруг расслышал отчетливое: — Кто? Вслед за которым раздался глухой звук, похожий на удар. И снова: — Кто заплатил тебе?

Что происходило там, у стойки, скрытой от меня спинами вскочивших людей, я рассмотреть не мог. Проходя мимо них, я увидел стул, замерший в полете, а переведя взгляд на стойку, увидел отца, лежащего на полу. А над ним, с поднятой ногой, замер человек довольно массивных габаритов. А мгновенье спустя он опустил ногу, выбив из груди отца воздух, и снова закричал: — Кто?

Будь я трезвым, возможно и действовал бы иначе, а так вид происходящего вызвал во мне такую злость, что раздвинув замерших я шагнул к уроду, избивавшему отца. И, развернув его к себе лицом, нанес удар. К несчастью, вбитое за долгие годы тренировок умение, не подкрепленное работой, одурманенного пивом, мозга сыграло со мной дурную шутку. Подсознание выбрало наиболее безопасный способ решения и основание открытой ладони врезалось в переносицу противника.

И тут же, словно упал полог поддерживающий тишину. Все пришло в движение. Изо рта и носа противника хлынула кровь, а он сам рухнул на пол. В тот же миг за спиной послышался грохот падающей мебели и загалдел народ. А я, упав на колени, склонился над отцом, не обращая внимания на окружающее. Его лицо представляло собой кровавую маску и кто его знает сколько еще было повреждений не заметных глазу, но главное он был жив.

— Врача, — заорал я не своим голосом. — Быстро.

— Не надо, — прохрипел отец, едва шевеля разбитыми губами.

— Молчи, — сказал я, прижав к полу плечи пытавшегося сесть отца. — Лежи, тебе, пока нельзя двигаться.

Влетевшая в зал мать, увидев в каком состоянии находится муж, разрыдалась и мне пришлось ее успокаивать. А найдя глазами Серну, позвал ее и отправил их наверх, попросив девушку посидеть с мамой, пока здесь все не закончится.

Явившийся, минут через десять, Ас Пилат отогнал всех от отца и занялся лечением.

Я же, усевшись за стол поближе к стойке, стал обдумывать происшествие, что выходило из рук вон плохо. Сказывался еще не выветрившийся алкоголь. Да и подсевшие ко мне друзья отца, бубнившие наперебой, обсуждая произошедшее не давали сосредоточиться. Прикрыв глаза, я попытался отрешиться от окружающего мира, а когда и это не удалось, встал и, окинув взглядом зал, вышел во двор.

Ас Пилат был довольно неплохим врачом, не смотря на его чудаковатость, но поговаривали, что это следствие дара. То есть, по словам окружающих, большинство магов имело какие-то причуды, кто-то явно заметные, а кто-то тщательно скрываемые. Так вот, наш городской лекарь относился к первой категории. А его основной причудой, часто вызывавшей улыбки у окружающих, было рассуждать вслух, задавая вопросы и аргументируя ответы.

Вышел я из таверны потому, что сейчас моей помощи там не требовалось, а находиться внутри, из-за шума и царившего бардака, мне было неприятно.

Присев на лестницу я задумался, отчетливо ощутив разницу между родной Землей и Эллориумом. Никто даже не пытался позвать стражников, хотя и здесь убийство было преступлением. Мало того, никто не покинул таверну, стремясь избежать неприятностей. Правда и новых посетителей не прибавилось, их отваживали парочка отцовских друзей, занявшие оборону в воротах.

— Первый раз? — Неожиданно для себя услышал я за спиной. А обернувшись, увидел любителя дальнего стола.

— Можно? — Спросил незнакомец. И не дожидаясь ответа устроился рядом.

— Ловко ты его, парень. Я было подумал, что ты уже этим занимался, а сейчас вижу, что первый раз убил.

— Не первый, — подумал я. — Но то было давно и тогда была война.

Не найдя, что сказать я просто кивнул.

— Хорошо тебя отец поднатаскал, — улыбнулся человек. И мелькнуло в этой улыбке что-то такое знакомое, от чего я внутренне напрягся. Жаль, в свете факелов, использовавшихся в качестве освещения, я не смог рассмотреть его глаза. Сделав себе пометку, что это необходимо сделать, я внимательно на него посмотрел. Не зря же он ко мне на улицу вышел.

Поняв, что конструктивного разговора у нас не выйдет незнакомец вздохнул и продолжил, сменив тактику.

— Меня зовут Серый, — представился он. — Наломал ты дров, парень, будь здоров. — Видя мое раздражение, он заговорил быстрее, стараясь вложить в слова как можно больше смысла, от чего его речь стала какой-то рваной.

— Ты убил королевского гонца. Будь на его месте кто-то другой, не было бы никаких проблем. Когда-то твой отец помог мне, теперь же я хочу вернуть ему долг и помочь тебе.

— Кто вы? — Перебил его я.

— Это неважно. Важнее...

— Важно, — оскалился я, встав перед ним и приготовившись отразить атаку.

Неизвестно чем бы это закончилось, если бы не голос отца, донесшийся от дверей и враз разрядивший обстановку.

— Лерон, прекрати. — Хмуро произнес он. — Пойдемте, поговорим в спокойной обстановке.

Видя, что я жду, Серый, пожав плечами, поднялся и вошел внутрь, за ним последовал и я.

Пройдя через зал мы, через дверь в подсобке, вошли в небольшую комнату, большую часть которой занимал стол, заставленный, сейчас, едой и напитками. Именно здесь отец проводил свое время с друзьями. Также этот кабинет использовался, когда работодатель договаривался с наемниками.

Помимо нас здесь присутствовали еще трое. Ас Пилат, задумчиво потягивающий из бокала вино. Хорт, представлявший интересы сообщества наемников. И, к моему немалому удивлению, в человеке, прохаживающемся вдоль стены, я узнал Калела, начальника стражи Компита.

Крайняя озабоченность на лицах всех присутствующих говорила о сложности ситуации, которую предстояло обсудить.

— А он, что здесь делает? — Спросил замерший у своего места стражник, кивнув на Серого.

— Боюсь, Начальник, — улыбнулся тот, — мое присутствие здесь необходимо.

— Он прав, — согласился Хорт. — Быть может он единственный, кто сможет помочь парню.

Кивнув, Калел, сел за стол. Тут же принявшись теребить бороду.

— Садитесь. — Произнес отец, указав нам с Серым на свободные стулья.

Усаживаясь, я вспомнил о свертке, подаренном дварфами, все также висевшем у меня за спиной и о котором я благополучно забыл, в свете последних событий. Сняв его и положив к стене я, наконец, смог устроится на стуле, заметив, что все мои действия сопровождаются внимательными взглядами присутствующих.

— Итак, — начал отец, — ситуацию вы все знаете. — Говорить ему было тяжело, что неудивительно, гематома на пол лица, практически закрывшая левый глаз, выглядела пусть и не так страшно как раньше, но все же значительно затрудняла речь. Да и рассеченные губы, по-видимому, причиняли значительные неудобства, заставляя его строить гримасы, в других обстоятельствах показавшиеся бы забавными.

— Однако, всплыли новые обстоятельства, сулящие неприятности большинству присутствующих. Вам слово, Ас Пилат.

— Да, — задумчиво произнес доктор, привычно почесав под феской. — Вот, — наконец начал он, словно поймал, наконец, особо верткую мысль. И с важным видом произнес, — У вас будут неприятности из-за смерти королевского гонца. — А заметив раздраженные его медлительностью лица присутствующих, добавил. — Проблема не в том, что мальчик убил его, непонятно как избежав действия полога тишины. Хотя и это положение не улучшает. Проблема в том, что умер, этот гонец, значительно раньше. Он был отравлен. — Закончил доктор, отхлебнув изрядный глоток из бокала.

— Что значит — отравлен? — Со свойственным его положению скептицизмом, спросил Калел.

— Это значит, что кто-то отравил гонца раньше, чем Лерон отправил его к праотцам, — ответил за доктора отец. — Более того, все, что произошло является следствием отравления.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что кто-то подсунул гонцу Кровь Приота? — Усмехнулся Серый.

— Нет, заставить выпить эту гадость можно только насильно. — Задумчиво произнес Пилат. — А вот на Дыханье Смерти это очень даже похоже.

— Дыханье Смерти? — Спросил я, видя напрягшиеся лица присутствующих. И поняв, что я не знаю чего-то важного.

— Кровь Приота, зелье разработанное магами, для повышения агрессии и тем самым снижения инстинкта самосохранения, у солдат. — Найдя благодарного слушателя, объяснил Ас Пилат. — А Дыханье Смерти, эльфийский яд. По своим свойствам не имеет вкуса, цвета и запаха, потому идеален для подмешивания в еду или даже воду. Противоядие до сих пор не найдено, а потому, несмотря на длительность действия, очень популярен в закрытых кругах. — При этих словах он многозначительно посмотрел на Серого.

— Так вот, выходит, чем занимается наш постоянный клиент. — Подумал я. — Значит рядом со мной сидит наемный убийца. Ну конечно, где же ему еще ошиваться, как не в кабаке где ищут наемников. Учитывая щепетильность в выборе заказов которыми, всегда можно было найти работенку для себя или, скорее, "коллег по цеху". Ведь наемники, никогда, не соглашались на откровенные убийства, мотивируя это тем, что это противоречит закону.

— Да что вы на меня уставились? — Возмутился убийца. — Я что на сумасшедшего похож, травить кого-то эльфийской дрянью, да еще и этой? А у Гонца-то, наверняка, амулетик какой-то был, чтоб яд выявить. Вот и выходит, что тот кто его отравил либо очень глупый, либо очень смелый, хотя, скорее первое. Если мне не изменяет память, то после принятия его с пищей у жертвы есть еще дня два, чтобы отомстить убийце. Так?

— Так. — Согласился доктор.

— Ну вот, — продолжал Серый. — А еще, у королевских гонцов, есть другой амулет, на крови хозяина завязанный. Если хозяин, то есть гонец, помер, то амулет, на рассвете следующего дня, сообщит о том где и когда это случилось. Это еще во время войны ввели, чтоб депеши важные не пропадали.

— Ладно, убедил. — Кивнул Калел. — То есть, имеем следующее: кто-то отравил гонца, он об этом узнал и решил, что это дело рук Алара, потому и затеял всю эту возню. Лерон, появившийся неожиданно, случайно спровадил парня к праотцам, раньше, чем он загнулся бы от яда. Так что, думаю, убедить дознавателей в невиновности парня труда не составит.

— Давайте-ка я, как наиболее сведущий в этих делах, обрисую вам картину, которую увидят дознаватели? — Предложил ухмыляющийся Серый и получив наше молчаливое согласие заговорил. — Королевский гонец, несущий ценные сведения прибывает в Компит, где его травят, явно по заказу, в таверне "Рыжий Кот". Думаю никому не нужно напоминать КАК относится государство к наемникам? А тут такой удобный случай указать место, зарвавшимся воякам. Вы же понимаете, что разделять моих и ваших никто не будет. — Хорт, нехотя, кивнул. — Так что это удар по Всем Нам. Однако, гонец, оказывается скорее жив чем мертв и находит отравителя в лице многоуважаемого Ас Мура, как хозяина таверны. И предпринимает Героическую попытку выяснить кто же заказчик. Тут разом оправдываются и его действия, и полог тишины. Но, бедняга, ошибся, за что, уважаемому Ас Муру, приносятся искренние извинения. — Тут, киллер, театрально склонил, перед отцом, голову изображая на лице глубокое сожаление. — Убийцей оказался сын хозяина таверны. Которого, уважаемый Ас Мур, к чему-то готовил последние несколько лет. Так вот, увидев, что яд не подействовал, Лерон, получив от кого-то из присутствующих соответствующий амулет (Тут, скорее всего, приплетут меня, если, конечно, не найдется более достойной кандидатуры), подкрался сзади и четким, единственным (что немаловажно) ударом убил несчастного. И тут возникает вопрос, а к чему готовил сына уважаемый Ас Мур, если тот может, одним ударом, убить закаленного в боях воина, да еще и с даром? И не принимал ли участие в подготовке кто-то, более сведущий в искусстве убивать? — Переведя дух он продолжил. — И это я вам "написал" на скорую руку. А если, не приведи создатель, попадется кто-то с фантазией получше или получит соответствующее распоряжение, то под это дело можно и заговор и вообще, что угодно подвязать.

— Картина Репина "Приплыли", — подумал я, боясь нарушить возникшую тишину. Все переваривали сказанное. Даже Ас Пилат, по своему обыкновению, сопровождавший мыслительный процесс почесыванием седин под феской, выглядел крайне удрученным.

— В принципе, Серый, правильно обрисовал ситуацию. — Первым нарушил тишину Хорт. — Вопрос в том как нам поступить, чтобы не ухудшить и без того шаткое положение.

— Бежать парню нужно. — Развел руками убийца. — И чем дальше, тем лучше.

— С этим я согласен, — кивнул отец. — Скоро он будет совершеннолетним, так что даже сейчас, при его подготовке, любой отряд его с руками оторвет. Только вот на то чтобы отряд подходящий найти время нужно, а у нас его нет.

— Нельзя ему с отрядом из Компита уходить, — покачал головой Хорт, — да и самому опасно.

— Что скажешь? — Отец с надеждой посмотрел на ассасина.

— Я помогу, но только когда он доберется в Урбем.

— В столицу? — Я был, мягко говоря, удивлен.

— Да, в столицу. Там тебя точно искать не будут, по крайней мере, месяц времени ты себе обеспечишь. А там и за границу уйти можно будет, когда страсти поулягутся.

— А вот границу, наверняка, контролировать вдвойне станут, особенно после истории, которую мы расскажем. — Неожиданно заговорил Ас Пилат.

— А мы что-то будем рассказывать? — Удивился стражник.

— Будем. И только правду. — Кивнул доктор и улыбнувшись вскочил со стула. — Тот кто видел, что произошло видел что?

— Как покойник подошел к стойке и ударил Алара. — Неуверенно произнес Хорт, бывший, видимо, единственным свидетелем происшедшего.

— Именно. — Подтвердил доктор. — А потом?

— Потом? Потом мы вскочили, чтобы разобраться и он активировал полог. А следующее, что я видел это Лерона, склонившегося над отцом.

— Вот именно, — Ас Пилат, от волнения, заходил вокруг стола и подняв к потолку палец произнес. — Полог тишины — это уплотнение воздушной прослойки на ограниченном пространстве. При достаточной интенсивности обеспечивает обездвиживание и дезориентацию живых существ. В реальности же, попавший под его воздействие, не только не сможет двигаться, но и не увидит ничего кроме тумана.

— Ну, если свидетелей кроме отца не было, может и незачем мне куда-то бежать?

— Ас Мур, а что видели вы?

— Я? — Отец смущенно отвел глаза. — Кроме ботинка этого барана, ничего.

— А у тебя выбора нет. — Серый явно принадлежал к категории людей изменить мнение которых можно только сломав пару ребер. — Свидетелей нет, это да. Но ты-то знаешь и видел, как все произошло. Так что если ты будешь здесь, то остальных и спрашивать не станут.

— Нет, мальчик мой, оставаться здесь тебе слишком опасно. — Положив руки мне на плечи, произнес лекарь. — А с вами, мне придется поработать. — При этих словах по комнате разлилось золотистое свечение и я оказался сидящим за столом с отцом и Серым. Остальные куда-то пропали.

— Ох уж эти маги, — передернул плечами убийца. — Им бы только фокусы свои показывать.

— Да ладно тебе жаловаться. Говори, что есть по делу?

При этих словах отца, мне показалось, что я что-то пропустил.

— По делу мне сказать больше нечего. Вот возьми, — сняв кольцо, Серый протянул его мне. — Как доберешься в столицу, найди таверну "Рыжий Кот". Покажешь это кольцо хозяину, он поможет.

— Спасибо, — сказал я, пряча кольцо в кошель.

— Куда, дурень? На палец надень. — Рассмеялся ассасин.

Я же уставился сначала на него, а потом на руку. Когда я садился за стол на руках были латные перчатки, разве нет? Не найдя ответа на этот вопрос все же натянул кольцо, неожиданно оказавшееся впору только на мизинец.

— Все я пошел. — сообщил, поднимаясь, Серый. — Встретимся на рассвете.

По-прежнему недоумевая, я уставился на отца, в надежде, что хоть он прояснит ситуацию. Вместо этого он вышел вместе с ассасином, сделав мне знак оставаться здесь.

А вернувшись через несколько минут объяснил.

— Ас Пилат подчистил память всем присутствовавшим, включая Серого. — Объяснил он. — План таков, сегодня на рассвете ты встретишься с Серым и он проведет тебя мимо стражников охраняющих Ярмарку. Дальше ты пойдешь на Север, к Урбему. Там найдешь таверну "Рыжий Кот" и покажешь кольцо ее хозяину. Он подберет тебе отряд отправляющийся за границу. Не знаю может охраняющий караван, а может просто возвращающийся домой. Главное, ни при каких обстоятельствах не суйся в Алигус. Там, похоже, началась серьезная заварушка. Поговаривают, что Гвидор договорился с орками и теперь собирает армию наемников, считай смертников, чтобы напасть на Сильваэт. И еще — не верь Серому, ни при каких обстоятельствах. Эта тварь отправила к праотцам не один десяток человек и если он посчитает, что твой труп будет ему выгоднее, чем твоя жизнь... — Отец многозначительно замолчал.

Быстро просчитав все варианты, я понял, что самый лучший это, пока, придерживаться разработанного плана.

— А куда перчатки мои подевались?

— Перчатки забрал Ас Пилат. Да и доспехи тебе снять нужно. Поверь, так будет лучше, тебе нужно выглядеть неприметно, а не как сегодня на ярмарке, — улыбнулся отец. — Кстати о ярмарке, ты купил то что хотел.

— Ну не то чтобы купил, — я протянул ему подарок дварфов. — Это знакомые мастера Дара подарили.

— Ничего себе, — присвистнул отец. — Да ты у нас теперь богач. Смотри, этот клинок могут видеть только мертвые, — с усмешкой добавил он. Хотя я отчетливо понял, что это вовсе не шутка.

Тут я вспомнил о свертке.

— Вот еще. — Сверток с пола перекочевал на стол.

— А это что? Тоже подарок?

— Ага, — подтвердил я подозрения отца, разворачивая дерюгу.

В свертке, к моему удивлению оказался не один подарок, а целых шесть. Если, конечно считать по одному наручи и наголенники.

— А вот тебе и одежда, — хмыкнул отец, — неброская и надежная. Именно то, что надо для наемника.

Подарок состоял из короткой, до пояса, кожаной куртки, подбитой изнутри кольчугой; кожаных штанов; наручей, представлявших собой кожаные браслеты с закрепленными вдоль стальными пластинами; наголенников, выполненных также как и наручи; полуметрового булатного кинжала и булатного же засапожника. Хотя, по большому счету, к подарку можно было отнести и ремень, которым был перетянут сверток.

— Иди к себе переоденься, а я пока соберу все, что нужно в дорогу и мать проведаю. — Сказал отец, открывая дверь.

Войдя в комнату, Алар увидел сидящую у кровати жены Серну.

— Как она? — Спросил он.

— Долго плакала, пришлось дать настойки пустырника. — Ответила девушка. — Только уснула.

— Спасибо тебе, — сказал мужчина и подойдя к кровати погладил спящую по голове, заметив как блеснуло, в свете свечи, кольцо. — Можешь идти, — добавил он.

А как только девушка подошла к двери, скользнул ей за спину и одним движением свернул шею, прошептав — Тварь!

Переступив через тело приоткрыл дверь, в которую, тут же, вошел Пилат.

Присев над трупом он внимательно осмотрел ее руки и молча кивнул.

— Сколько у нас времени? — Спросил Алар.

— До заката, — прозвучало как приговор.

И старый солдат, тяжело вздохнув, присел на кровать возле жены.

— Присмотри за моим мальчиком. — Попросил он в темноту открытой двери.

— Непременно, — раздалось в ответ.

Глава 3

Поднявшись в свою комнату, я примерил подарки оказавшиеся как раз впору, разве что куртка была несколько больше чем нужно. Но и тут все оказалось намного проще, надевал то я ее на одну рубаху, а если что-то теплее надеть, зима все-таки скоро, то как раз будет. Оставшись довольным я с прискорбием посмотрел на босые ноги. Ну не латники же обувать. К счастью эта проблема разрешилась с появлением отца.

— Ну-у, Красавец. — Довольно заявил он, заставив меня пройтись и пару раз повернуться. — А что, босой так и пойдешь? — С издевкой спросил отец.

— А что в латниках? — В тон ответил я.

Рассмеявшись он поставил передо мной сапоги. — Носи.

Носков тут, конечно, отродясь не было, а потому, намотав портянки, я влез в сапоги, оказавшиеся также моего размера.

— Я их, для тебя, еще в прошлом сезоне заказывал. — Объяснил отец, видя мое недоумение. — Вот тут припасы, если экономить на декаду хватит, — показал он на вещь-мешок, — тут деньги, на первое время. — Кошель перекочевал в мои руки и был тут же подвязан, к специальной петельке внутри куртки. — А вот тебе инструмент. — С этими словами отец передал мне меч. — Не булат, конечно, но тоже неплох. Как доберешься до Урбема, купишь щит. Тяжелый не бери, треугольный тоже с ними сложнее. Еще тебе понадобится лук или арб, тут полагайся на свой вкус. Что еще? Да, бери вещи и пошли, перекусишь перед дорогой.

Затолкав в мешок смену белья и портянок, и пристроив на себе оружие, меч пришлось вешать за спину, я спустился в зал, где за накрытым столом меня ждали отец и мать. И если отец, через силу сдерживал свои эмоции, то мать рыдала навзрыд и едва завидев меня бросилась навстречу.

— На кого же ты нас оставляешь, — причитала она. — Как же мы без тебя.

— Цыц, — шикнул отец, — ты что с ума сошла, такое в дорогу говорить?

Перекусив и поговорив с родными, я поднялся.

— Береги себя сынок, — прошептала, казалось разом на десяток лет постаревшая, мать. И зарыдав села за стол.

— Ну, легкой дороги Сын. — Взяв меня за плечи и заглянув в глаза произнес отец. И я вдруг понял, что он прощается навсегда. — Я горжусь тобой, — и скупая, мужская слеза покатилась по небритой щеке.

— Не поминайте лихом, — ответил я и поклонившись почувствовал, как тяжело стало на душе. Уходить не хотелось, но...

— Готов? — Спросил Серый едва я подошел.

Пребывая все еще под действиями эмоций смог лишь кивнуть в ответ.

Пока обходили посты шли молча, а как вышли к лесу Серый спросил. — Ну как ты, Лерон?

— Нормально, — буркнул я.

— Ну, тогда бывай. Глядишь и свидимся еще, — улыбнулся ассасин и побрел обратно. И от этой улыбки мне вдруг очень захотелось свернуть ему шею.

— Эй, Серый!

Обернувшись, убийца вопросительно посмотрел, дав мне возможность рассмотреть себя.

— Спасибо! — А про себя добавил. — Но следующую нашу встречу, ты не переживешь.

— В ответ он только кивнул и скрылся в пролеске.

Оставшись один я, покосившись, на выползающее из-за горизонта светило, глубокомысленно почесал подбородок. — Значит на север?! — Вопрос заданный самому себе так и остался без ответа. Решив не спешить с принятием судьбоносных решений, не нашел ничего лучше, чем, усевшись на валун, обдумать ситуацию.

Серый посоветовал идти на север, в Урбем, но меня это, почему-то, не привлекало. А в Алигус, то есть на Запад, не советовал идти отец. Какие варианты?

Тунахесс, Морин и Келедонская Империя.

Тунахесс и Морин, однозначно, отпадали, так как находились в постоянном состоянии войны друг с другом, а в качестве основной силы использовали наемников. Гибель в строю может и можно назвать достойной смертью, но погибнуть в бессмысленной войне честь все же сомнительная.

Оставалась Келедонская Империя, но и с ней было не все ясно. Крупнейшее государство Эллориума, Раскинувшееся к востоку от Регны, имело территорию, превышавшую по площади все остальные человеческие земли, вместе взятые. И насколько я понял, граничило, по южной своей границе, растянувшейся на пару тысяч километров, с дикими землями. Именно это обстоятельство не давало Империи, давно плотоядно поглядывавшей на соседей, присоединить к себе остальные королевства. Имперской армии приходилось, просто напросто, распылять свои силы по линии северной границы, не давая хаосу диких земель проникнуть на обжитые территории. Но поскольку нести, с завидным постоянством, огромные потери, пусть даже и такому большому государству, было не с руки, выход был найден в виде десятинной и гражданской повинностей. Первая предусматривала, что каждый десятый рожденный получал "благословение императора"(благословение ли?) и место в рядах регулярных войск. Вторая же означала, что любая, вновь прибывшая на ПМЖ семья, чтобы получить статус полноправных имперцев (для этого была введена, своего рода, паспортная система, каждый имперец носил с собой особый амулет с данными о владельце), обязана была предоставить защитника северных границ, в доказательство лояльности Империи. И никого не волновало, сколько в семье человек, один или девять. Если же семья состояла более чем из десяти, то тут же вступала в силу и десятинная повинность. Нет, мне, конечно, не обязательно было получать гражданство. Но и тут всплывала еще одна сложность, работать, законно, на территории Империи мог только гражданин. Наказанием за нарушение закона была все та же, злополучная, граница. Да и наемником мог стать только отслуживший в рядах регулярной армии как минимум десять лет, из которых не менее пяти на границе.

Таким образом, мне предстояло выбрать меньшее из зол. А выбрав действовать расчетливо и осторожно, выверяя каждый шаг и не полагаясь на удачу.

Как это обычно бывает, решение нашлось само собой. По-хорошему оно все время крутилось на поверхности, просто из-за стремления найти оптимальный выход я слишком глубоко "погружался", напрочь забыв, что чем проще, тем лучше. Улыбнувшись, я почесал затылок. — А почему бы и нет?

Исходил я из того, что меня ОБЯЗАТЕЛЬНО будут искать. Вопрос заключался только в том как долго.? По опыту своей деятельности в СБУ, я знал, что активный поиск занимает около месяца, в исключительных случаях больше, но это в исключительных случаях. И это в мире где, при желании, можно подключить к поиску столько ресурсов, что скрыться будет практически невозможно. Здесь же поиск беглеца, скорее всего, ограничится погоней и возможно, но не факт, информированием стражи крупных городов. — Ну не будут же они ориентировки каждому стражнику выдавать, — резонно решил я. Так что на первый план выходило избавление от преследователей. А учитывая, саму возможность, появление здесь дознавателей из столицы, как минимум через пол декады, времени у меня было предостаточно.

Страну я решил не покидать, а как цель своего пути избрал городок Верна, приютившийся на границе Регны и Алигуса. Именно через этот опорный пункт шли караваны в Алигус и Двартер. Но основной причиной такого выбора стала все-таки роль этого городишки, как накопителя наемников, желающих отправиться "поработать" в ввязавшийся в войну с эльфами Алигус. Так что раствориться в толпе там будет совершенно не трудно.

Единственной сложностью, в претворении моего плана в жизнь, была река, отсекавшая меня от выбранного направления.

Преодолеть препятствие можно было двумя способами, первый переплыть, а второй перейти по мосту, расположенному в непосредственной близости к Компиту, да еще и, на время ярмарки, охранявшемуся стражей. Был, правда и третий вариант, поднявшись выше по течению, воспользоваться бродом, но как-то не хотелось просто так делать крюк в пол сотни километров.

Форсировать реку решил под покровом темноты, чтоб не привлекать внимания. Но к ней нужно было еще добраться. Сейчас я находился в паре километров от города, которого, ясен пень, из-за деревьев видно не было.

Почесав голову я, наконец, принял судьбоносное решение . Первое — выйти к реке и найти точку форсирования; второе форсировать реку с наименьшими потерями(почему-то такая формулировка мне понравилась больше всего); третье двигаясь в направлении Зюйд-Вест-Вест обнаружить трассу Компит Верна; четвертое продолжать движение по трассе до достижения конечного пункта.

Составив "план" я, с энтузиазмом голодного кролика, бросился его выполнять и наткнулся на неучтенные сложности, вымотанный организм требовал отдыха.

Подумав, что полчаса отдыха мне совершенно не повредят и особо на ситуацию не повлияют, решил немного подремать.

Найдя подходящее дерево, стянул со спины вещь-мешок и тут сообразил, что меч, из сидячего положения, вытащить будет достаточно сложно. Да и толком опереться на ствол он не давал. Снова поднявшись на ноги, я, отчего-то вообразив себя ниндзя, попытался выхватить клинок из-за спины, как это делают в кино. Результат меня не порадовал. Меч, по одному ему понятной причине, совершенно отказывался покидать ножны, да еще и в ходе этих экспериментов я едва не отхватил себе правое ухо. Убедившись, что ниндзя из меня никудышный я поблагодарил свою инфантильность, за то что попытался извлечь оружие в безопасной обстановке. А то ведь случись такое в момент опасности, враг имел бы все шансы окочуриться от смеха, пока я вытанцовываю, пытаясь достать меч. Однако желание пристроить что-то за спину не пропало. В итоге на спину перекочевали подарки дварфов. Рукоять кинжала укрылась за затылком, а вот адамастовый нож приютился на поясе, под курткой. Закончив с креплением оружия, я присел под деревом, опершись на ствол могучего дуба. И положив себе на ноги бастард, прикрыл глаза, тут же уснув.

— И это тот, кто хотел подремать с полчасика. Вот идиот. Дебил. Имбицил. — Ругал я себя, наблюдая на востоке посеревшее небо. — Почти сутки проспал, придурок.

Еще немного поматерившись и назвав себя безответственным болваном, я успокоился и побрел в сторону реки. Ну, во всяком случае, в сторону, где эта самая река должна была, по моему мнению, находиться.

Однако, результат этих блужданий по лесу, оказался самым неожиданным. И минут через двадцать, на фоне шелеста листвы, я услышал голос Серого.

— Я уж думал ты не придешь. — Довольно громко сказал он.

— Не в моих правилах оставлять незаконченные дела. — Отозвался второй, незнакомый мне голос.

Сняв рюкзак, я аккуратно подобрался поближе к месту действия. Небольшой поляне, в центре которой стоял серый и незнакомец. Одет последний, был куда богаче своего собеседника, походя, скорее, на купца средней руки, нежели на бродягу, коим выглядел Серый.

— Рад сообщить Ас Филип, что ваша просьба исполнена. Надеюсь, вы в этом убедились?

— Слышал, — ответил купец. — На ярмарке только об этом и говорят.

— Тогда, думаю, не стоит напоминать об оплате, которую вы задолжали моему господину?

— Господину? Ты ведь говорил, что Сумрак это ты!!! — Зарычал торговец.

— Ты же не думаешь, мешок с костями, что господин настолько глуп, чтобы не понимать, что за игру вы затеяли?! — В тон ему ответил Серый. А мгновение спустя с улыбкой добавил. — Он просил передать, что если договор с вашей стороны не будет исполнен, многим придется пожалеть об их недальновидности.

При этих словах Ас Филип помрачнел, но быстро справившись со своими эмоциями, снова заговорил.

— Я бы хотел лично встретиться с Сумраком.

— Боюсь, сейчас это невозможно. Вчера на рассвете он покинул Компит. Оплату по договору вы можете передать мне и мой вам совет — не ищите встречи со смертью. Господин очень недоволен, что вы не предупредили его о том, что гонец будет магом.

Немного подумав, торговец ответил.

— Хорошо. Ты получишь оплату, но вместе с ней я передам письмо. Нам могут понадобиться его услуги.

— Я передам ваши пожелания господину. — Согласился Серый.

— Здесь все. — Протянул купец сумку. — Как и просил твой хозяин. Сотня ауров монетами и остальное в векселях торговых домов.

— Все правильно. — Согласился убийца, принимая ношу. — И еще одно. — Добавил он, делая шаг к Филипу. — Сумрак просил, чтобы вы не беспокоились.

А в следующую секунду, появившийся из рукава клинок, рассек горло удивленному торговцу.

— Вот и замечательно. — Прошептал Серый. И дождавшись, когда затихнет агония, принялся обыскивать труп.

А я задумался, как поступить? Однозначно, нужно поболтать с мокрушником. Во-первых, ему заплатили деньги за то, что сделал я и неплохо бы заставить его поделиться. Во-вторых, очевидно, что курьера траванул все-таки он, а значит, нужно этот вопрос прояснить и если это так, то наказать.

Вариантов действий было два. Первый, если он идет в мою сторону, просто остановить его и посмотреть, что он попытается предпринять. Второй, если Серый пойдет в любом другом направлении, догнать и заставить сотрудничать.

Мне повезло, и бегать за этим хитроумным человеком не пришлось. Сложив трофеи, в сумку с оплатой и улыбнувшись сияющему светилу, он бодрой походкой направился к лесу, прямо к моей засаде.

— Доброе утро. — С плотоядной улыбкой, рассматривая, открывшего рот Серого, поздоровался я.

— А ты что здесь делаешь? — Пряча раздражение под маску радушия, спросил убийца.

— Да вот по лесу гулял. Вдруг вижу, мой друг Серый, с тяжелой ношей один в лесу остался. Дай, думаю, поинтересуюсь, как там моя часть, за выполнение контракта.

Сказать, что Серый выглядел, ошарашено, это не сказать ничего. Однако, справившись с удивлением и состроив наивное выражение лица, он спросил.

— Какого контракта?

Сделав к нему пару шагов, я ответил.

— На устранение королевского гонца. А если я не ошибаюсь, устранил его я. Так что думаю, половина той суммы, что у тебя в сумке, вполне заслуженно принадлежит мне.

— Ах это. Да ты прав, за работу нужно платить. — С этими словами он порылся, не глядя, в сумке и извлек из нее объемистый кошель. — Вот твоя доля — сотня ауров. — Делая шаг, мне навстречу, произнес Серый.

А как только я взял кошель, из правого рукава убийцы, с тихим щелчком, появилось лезвие, и он нанес удар, желая распороть горло ненужному свидетелю (то есть мне).

Только, на его беду, к такому повороту сюжета я был готов и не оплошал.

Удар в колено, сломавшееся с отчетливым хрустом. И тут же правый боковой в лицо.

— А удар-то я опять не рассчитал. — Почесав голову, подумал я. — Хотя, с другой стороны, он сам виноват.

Ногу ломал, конечно, целенаправленно, чтобы не было потом сложностей. А вот в морду врезал с излишним усердием, о чем свидетельствовали рассеченная бровь и быстро наливающаяся кровью гематома.

Убедившись, что Серый еще дышит, занялся освобождением его тела от лишних деталей одежды.

Первым делом стащил с правой руки оригинальное приспособление со скрывающимся клинком. А обнаружив наруч, с четырьмя метательными ножами, понял, что на этом товарище, вообще, вся одежда лишняя и не ошибся.

В куче потайных кармашков и закрепленных на теле футлярах я нашел целый арсенал различного рода и вида предметов в предназначении которых сомневаться не приходилось. Да что там говорить. Даже в волосах нашлась искусно спрятанную стальная нить толщина которой не превышала волосок, а крепость была такой, что потянув за приспособленные в качестве ручек спицы, разорвать я ее не смог.

Выбрав подходящий сук и перекинув через него веревку, поднял своего визави за связанные за спиной руки. И тяжело вздохнув плеснул водой в опухшее лицо.

После третьего раза оппонент задергался и открыл глаза, вернее глаз. Поскольку второй, залитый кровью, превратился в едва заметную щелочку.

— С добрым утром, — бодро поприветствовал я..

В ответ раздалось шамканье, но в конце концов, сумев совладать с непослушными губами, собеседник ответил. — Фот кхахая благофарноость? Да?

За что тут же получил тычок в ребра.

— Ты мне зубы не заговаривай, эльф. — Усмехнулся я. — Я ведь о помощи не просил, да и не я напал первым.

— Эльф? Кха-ха-ха. — Натужно рассмеялся Серый.

Тут черед смеяться пришел мне.

— А ты думал, уши подрежешь, и не видно будет?

Эти слова заставили его заткнуться, а злобно сверкнувший глаз, казалось, готов был меня испепелить.

— Фто ты мофешь фзнать, — Процедил он.

— Достаточно, чтобы уверенно сказать, что висящий на дереве, мешок дерьма, эльф. Да еще и с сомнительным прошлым. — Серый опять зашипел, но настолько невнятно, что из тирады я понял только — "Фенок".

Пресекая дальнейшие разговоры не по теме тычком в ребра, я спросил: — Жить хочешь?

В ответ снова шипение. — Значит хочешь. — Подытожил я. — Тогда так. Я задаю вопросы, Ты отвечаешь. Отвечаешь не односложно, а так будто я дурак и ничего не понимаю. Ясно?

— И ты оштафишь меня в жифых?

— По крайней мере, я об этом подумаю.

— Защем, тогда мне гофорить?

— Затем, что пока у тебя сломана ТОЛЬКО нога. — Мне начинал надоедать этот бессмысленный разговор.

— Спрафывай, — согласился пленник.

Дальнейший наш разговор проходил по принципу вопрос ответ, правда иногда приходилось напоминать эльфу, что хозяином положения являюсь я. В итоге к концу беседы, завершившейся далеко за полдень, Серый, в активе имел сломанные пальцы, пару ребер и укороченное ухо, это не считая синяков и ранее сломанной ноги.

— Помнишь, я обещал тебе, что оставлю в живых? — Довольно спросил я, у едва дышащего ушастого, упаковав все свои пожитки и трофеи.

Не получив ответа, склонившись над полуживым собеседником я обнажил "Последний взгляд"(так я назвал нож из Адамаста) и не раздумывая всадил его в почку, для верности провернув лезвие в ране. Раненый, с трудом, захрипел.

— Я выполнил свое обещание, — не оборачиваясь, произнес я. — Я оставляю тебя, а ты еще жив.

Дорога до реки заняла около часа. Решив не идти напрямик, я использовал звериные тропки, а они извивались так, словно кто-то их намеренно запутывал.

Место пригодное для переправы нашлось довольно быстро и я стал ждать заката. По моим прикидкам до темноты оставалось около трех часов, а потому, получив свободное время, занялся обдумыванием полученной информации. Совместив его вместе с поздним завтраком.

Не могу сказать, что рассказанное Серым было мне необходимо, но по крайней мере, внесло ясность в некоторые моменты, хотя и касалось, в основном, самого убийцы.

Для более полного осмысления я запустил инфокристал, встроенный в одно из колец эльфа. О его назначении я узнал когда выяснял для чего предназначена та или иная вещица из его арсенала.

К слову сказать, доставшееся мне в наследство, состояло из десятка метательных ножей; удавки; пяти кинжалов, различной длины; пояса с пятью метательными пластинами; трех десятков стеклянных шариков, начиненных ядами, усыпляющим зельем и туманом (за эту информацию пришлось сломать Серому два пальца); пяти перстней с магической начинкой; небольшого арба с десятком болтов к нему (этот, по словам эльфа принадлежал трупу); двух амулетов личного щита и пары коротких, слегка изогнутых, клинков с ножнами для скрытого ношения на спине. Но главным "подарком" стал "Шепчущий" — клинок, в ладонь длиной, прятавшийся в наруч правой руки, снабженный механизмом для его выдвижения. Верхнюю часть, того же наруча, занимал механизм для стрельбы дротиками смазанными сильнейшим ядом. Помимо всего перечисленного была еще целая куча всякого барахла, вроде мешочка со стальными шариками, о методах применения которого я только догадывался. Как и следовало ожидать, все изделия были отменного качества хотя и не содержали привычных клейм.

А как я удивился когда обнаружил, в сумке мертвого торговца, векселя на общую сумму в девять тысяч девятьсот ауров и не меньше сотни ауров в монетах. И это не считая переданных мне. Таким образом я стал обеспеченным человеком и имел за душой больше десяти тысяч золотых. А это, не много не мало, прибыль крупного баронства за несколько лет.

Обработка информации представляла собой просмотр части нашего разговора и разложение полученных данных по полочкам из которых я, впоследствии, выделил три основных массива. Первый жизнь и работа самого Серого(включая последний заказ). Второй все, что касалось политической и экономической ситуации. И третий детальное описание снаряжения.

Как оказалось я не ошибся и принадлежность к эльфам он подтвердил. По сути все было до банального просто. Эльф по имени Наилеаль показал, в свое время(двести лет назад), лучшие результаты в военном деле и стал одним из Теней. Основной задачей которых было устранение неугодных и контрразведка во время боевых действий. Будучи на хорошем счету Наилеаль, двадцать шесть лет назад, был отправлен чтобы устранить Императора Келедонской Империи, но не преуспел и был пойман самим Гелеодо (Императором). Однако, правитель, не стал казнить своего убийцу и наказал его немного по-другому. Обрезал уши, на манер человеческих и отправил с посланием в Сильваэт. Понимая, чем ему это грозит, убийца сбежал, перерезав весь эскорт. Так появился Серый.

А примерно двадцать лет назад, в одном из трактиров Урбема, он услышал легенду о Сумраке, жестоком и неуловимом убийце. Тогда-то ему и пришла в голову идея взять этот псевдоним. По словам Наилеаля, изготовление кольца, описанного в легенде как символ Сумрака, он заказал у одного из старых мастеров дварфов, а вместо оплаты перерезал тому горло. Теперь же эта печатка красовалась на моем мизинце. (Узнав это, я так разозлился, что сломал Серому пару ребер) Хуже было другое, снять я ее не мог. Этот козел, с помощью какого-то мага, в судьбе которого сомневаться не приходилось, заколдовал кольцо и теперь снять его было невозможно.

Касательно последнего заказа, самым, пожалуй, значимым было то, что нанимателем выступала Келедонская Империя. Именно это решило судьбу посредника, в обычной жизни оказавшегося купцом из Тунахесса, а в тайной, скорее всего, одним из убийц тайной канцелярии Империи (или как там у них эта служба называется). Причина, по которой гонец должен был умереть именно в Компите Серому была неизвестна. Но он предполагал, что это связано с тем, что вез убитый. Отравитель был ему также неизвестен, но если предположить, что донесение как-то касалось войны орков и эльфов, можно было с уверенностью сказать, что длинноухие приложили к этому свою руку.

Пока я обдумывал слова Серого светило, благополучно скрылось за горизонтом и пришло время форсировать реку. Собственно с этим проблем никаких не возникло. Правда пока тащил все на рукотворном плотике из веток, одежда, несмотря на все мои старания, изрядно вымокла. Так, что пришлось, отойдя подальше от берега, разводить костер и сушиться. На счастье хотя бы векселя вконец не вымокли. Предполагая, что такое возможно, на всякий случай, завернул их в свою куртку.

Разведя костер и развесив вокруг вещи, на заранее приготовленные шесты, хорошенько перекусил и решив, что лучше до рассвета отдохнуть устроился у потрескивающего огня, практически сразу уснув.

Проснувшись от предрассветного холода, позавтракал и нацепив на себя все, что можно было из арсенала Наилеаля двинулся в сторону дороги.

День обещал быть пасмурным, о чем свидетельствовали низко нависшие тучи.

— Хоть бы дождя не было, — подумал я. — Не хватало опять намокнуть.

Вскоре лес закончился и я вышел в поле, а уже минут через двадцать вдалеке показалась дорога.

Идти по пустынной дороге было как-то неуютно и скучно. Правда в одиночестве моя дорога проходила не долго и часа полтора спустя, я догнал небольшой обоз.

Поначалу охрана отнеслась ко мне насторожено, но когда я спросил, нельзя ли присоединиться к обозу, за небольшую плату, разумеется, согласно закивала, отправив к начальнику.

Переговорив с торговцем, я получил разрешение проехать с обозом до Грама. Небольшого городка, делящего дорогу до Верны, на две, почти равные, части. Стоимость этого путешествия, при моих то деньгах, оказалась чисто символической — десять капов (кап — медная монета).

Думаю, тут немаловажную роль сыграл тот факт, что выглядел я как наемник. И хозяин не сомневался, что в случае неприятностей я не откажу в помощи охране.

Пристроившись на одну из повозок, я с чистой душой расслабился.

Ближе к полудню, перекусив на ходу, принялся осматривать окрестности. Дорога, виляющая среди холмов и холмы, поросшие дикой травой вот и весь вид. Убедившись, что ничего интересного здесь не видно, слез с повозки, размять ноги. Тут же ко мне подъехал один из охранников, плотный, бородатый мужик, одетый в кожаный доспех с нашитыми поверху стальными пластинами.

— Че ноги затекли? — Спросил он.

— Ага.

— А ты откуда, паря, будешь?

— Из Битора (небольшой городок на северо-востоке Регны). Иду в Верну. Думаю в отряд вступить, да в Алигус податься.

— Ха, а там что?

— Так говорят же с эльфами война, — прищурился я. — А у эльфов-то богатств немеряно.

— Меряно аль нет, это нам неведомо. А вот то что они из луков хорошо бьють, так этого не отнять. Да и нашего брата, завсегда, в первые ряды ставят. Так шта паря, деньжат ты может и не заработаешь, а вот стрелу поймаешь. Да и молод больно. Опыта поди совсем нет.

Я согласно кивнул.

— То-то же, — хмыкнул наемник. — Ты, как на ночлег станем, к нам подходи, погутарим. — Добавил он и вернулся в конец обоза.

Остаток дня пролетел практически незаметно. Обдумывая свое положения я пришел к выводу, что неплохо бы выяснить, что творится в Компите. А потому, как стали на ночлег, прихватив, на всякий случай, вещички побрел к костру, за которым собрались охранники.

— Здорово, — поприветствовал меня дневной собеседник.

— И вам, уважаемые, доброго здравия. — Обведя присутствующих взглядом, ответил я.

— Да ты садись, — предложил бородач, похлопав рукой по бревну, возле себя. — Зовут— то тебя как?

— Ник.

— А меня Десятник Лекс. Можно просто Лекс.

Попытка представить мне остальных одиннадцать человек, как и следовало ожидать, успехом не увенчалась. Запомнились имена только наиболее одиозных личностей. Фарк среднего роста, слегка сутулый, одетый в такой же доспех как и бородач, выделялся из толпы шлемом с прикрепленным к нему конским хвостом. Ганс запомнился исключительно из-за имени. А Ватлай — высокий и худощавый, чем-то напоминавший одного из "кроликов", был владельцем огромного двуручника.

От предложения разделить с ними трапезу отказываться не стал, со своей стороны вручив повару закопченный свиной окорок.

Собственно, пока не перекусили, присутствующие говорили мало и довольно вяло. Зато после еды началось настоящее шоу. Главным героем в котором, неожиданно, оказался я.

— Так расскажи-ка, кто ж тебе про сокровища эльфов наплел? — С улыбкой спросил Лекс.

— Да у нас в Биторе, таверна есть, "Рыжий Кот" называется. Там и слышал. — Услышав мой ответ, все расхохотались, а я сделал непонимающее и обиженное лицо. — Так, наврали значит?

— Не то чтобы наврали, — отсмеявшись, произнес десятник. — Просто не все сказали.

Видя недоумение на моем лице, он продолжил. — Ну, предложат тебе один аур за декаду, с выплатой раз в сезон. Да плюс трофеи, что возьмешь, все твои. Только вот ты и трех декад не протянешь. А что ж до трофеев... Как думаешь много их в лесу-то? И что в итоге? Здохнешь, в лучшем случае, а в худшем попадешь к ушастым. Так-то.

Я, конечно, не сомневался, что государство всегда найдет способ как не платить, но такой простой...

— Если на войну и наниматься, — задумчиво произнес Фарк, — так это только когда до цитаделей дойдут.

— Или вообще, на взятие городов, — поддакнул наемник, имени которого я так и не запомнил.

И тут началось. Обсуждение того что, где и когда можно поиметь в орко-эльфийской войне, обещало затянуться надолго. Я же лихорадочно соображал, как свернуть разговор в нужное мне русло. А придумав спросил: — Так что, мне нужно было в Компите остаться, да там работу найти? А то поиздержался я.

Выслушав меня, Лекс, понимающе улыбнулся и похлопав по плечу сказал: — Да нет, паря, не зря. После того что там в "Рыжем Коте" произошло, работу там днем с огнем не сыщешь, еще декад пять, как минимум.

— А что в "Рыжем Коте" произошло-то? — Изобразив полное недоумение, спросил я.

— А ты что не слышал? — Присоединился к разговору Ганс.

— Да я ж говорю, поиздержался я, вот и пришлось на сеновале ночевать. А на следующий день сразу вышел.

— Ха, в общем, там гонца королевского убили. А с ним и хозяев "Рыжего Кота" со служанкой. — При последних словах я едва не сорвался. Но прекрасно понимая, что криком делу не поможешь, сдержался. Да и не вернуть их уже, как бы я ни старался.

А разговор тем временем перетек к обсуждению событий в таверне. Каждый строил целые гипотезы вплетая в них слухи и легенды. В конце концов все сошлись на том, что это дело рук магов, а пропавший сын хозяина таверны, лишнее тому подтверждение. Украли его, чтобы опыты на нем ставить.

Я к этому трепу особо не прислушивался, обдумывая известные мне факты. А если сложить все мне известное, картина вырисовывалась интересная. Начал я с того, что стал обдумывать, кто мог гонца отравить. Если предположить, что травили его у нас в "Рыжем Коте" то получалось, либо отец и мать, либо Серна. А поскольку, по слухам, девчонке шею сам хозяин свернул, то выходило все же она. Да и отца с матерью отравить только она могла, больше некому. Тогда всплывал вопрос, кто ей яд дал или же где она его взять могла. А вот тут хорошо вписывался тот эльф, которого я на ярмарке встретил. Он-то может отношения к этому и не имел, не верил я, что эльф такой тупой, чтобы не понимать, что его после этого искать будут. Значит или продал и не знал для чего он нужен, или... Впрочем, второй вариант мне показался намного глупее, поэтому я его сразу отмел. Да и на кой эльфам травить кого-то если проще послать такого же спеца, каким Серый был. Нет, не эльфы это. Тогда кто? Это-то и следует выяснить. Но позже, когда я жизнь устрою. Тут ведь в политике разбираться придется, а в ней черт ногу сломит.

Посидев еще немного, я пожелал всем тихого сна и пошел отдыхать.

Проснувшись, по привычке, за пару часов до рассвета, принялся за тренировку, закончив с которой почувствовал себя намного лучше. Наемники косились на мои упражнения с некоторым удивлением, но говорить нечего не стали. А примерно через час обоз тронулся в дорогу.

Следующие три дня прошли до жути однообразно. Днем мы двигались, ночью спали. Единственным развлечением были вечерние посиделки. В ходе которых, особенно в последний вечер, меня настойчиво подталкивали к мысли, что стоит наняться в отряд обозников (наемники охраняющие обозы и караваны). Причем судя по тому, что мне довелось слышать, отряд мне искать нужды не было. А что тут искать, вот же он. Да и места имеются, на которые все равно людей искать будут. На эти предложения я вежливо отнекивался, ссылаясь на то, что дорогу я уже выбрал и в Верну по любому дойти должен, а там уж и выбирать буду.

Эллориум. Регна. Компит. Таверна "Рыжий Кот".

Горевшая на столе, единственная, свеча едва освещала желтоватый папирус, с выведенными на нем аккуратными знаками. Магам всегда нравилось, что-то такое, необычное. И хотя бумага была вполне доступна, но пользоваться эти консерваторы, особенно в официальной переписке, предпочитали, исключительно, папирусом. Причем, зачастую, собственного изготовления. Вот и сейчас, задумчиво рассматривая вкрапленные, словно живые, лепестки пламени, барон Мерсер, недоумевал зачем тратить столько сил на такие будничные вещи. Хотя, с другой стороны, подделать такое письмецо было просто невозможно, а прочитать его мог лишь тот, кому оно предназначалось.

Еще больше Брэм Мерсер был удивлен тем фактом, что письмо предназначалось не королю, как следовало ожидать, а именно ему, что несколько настораживало.

Барон Брэм Мерсер был личностью незаурядной и на королевской службе числился не иначе как главный дознаватель тайной канцелярии. Под этим, на первый взгляд, неблагозвучным названием, таилась такая власть, что и королю впору позавидовать.

Будучи сильнейшим магом королевства, Мерсер, занял эту должность достаточно давно, если конечно давно применимо к более чем двумстам годам. А оставался на этом посту исключительно из собственной инфантильности, не желая даже становится главой тайной канцелярии. Для многих же он представлялся этаким пауком, засевшим в углу и непрестанно ткущим свою паутину. В действительности все было не так, вернее не совсем так.

Барон, занявший этот пост во времена расцвета Регны, питал чистую и неуемную любовь к своей родине и ее народу. Будучи истинным патриотом, он заботился не столько о королевской семье, сколько о благосостоянии самого государства. Ну а поскольку законное престолонаследие никак не расходилось с этим понятием, вполне успешно выполнял свои обязанности дознавателя. За время своей работы он раскрыл восемь заговор и шесть организовал сам, чтобы выявить неблагонадежные личности. Среди которых встречались и такие, что прочили его на место короля. Однажды Брэм даже задумался над этим, однако прикинув какой развал и разруху это принесет в королевство, тут же отказался от этой идеи. Предпочитая играть роль этакого "Серого кардинала".

Вот и сейчас, в эти достаточно трудные для королевства времена, он вместо того чтобы решать более насущные вопросы вынужден был тащиться в этот Компит, чтобы выяснить все детали убийства королевского гонца. Он может и не стал бы, лично, проверять это дело, если бы не две вещи. Во-первых, гонец нес послание от магов, а во-вторых, вместе с гонцом умерли еще пять человек. А точнее четыре человека и эльф, что не могло не настораживать.

И если с гонцом и семейством Муров было все более-менее понятно, то Имперский шпион и эльф, найденные в лесу, наводили на мысли сложные и малоприятные. Да еще и эльфа этого кто-то пытал, перед тем как он дух испустил. А уж когда выяснилось, что эльф этот не кто иной как местный убийца Серый, так и вообще неясно стало, что здесь произошло.

А тут еще это письмо, вообще бред.

"Многоуважаемый барон, настоятельно прошу вас найти сына хозяина таверны в коей вы сие письмо найдете."

И все. Ничего более. Хорошо хоть Брэму известно кто отправитель этого письма. А то бы точно ни слову не поверил. Уж кому-кому, а Архимагу Первого Пламени, то ли по рассеянности крайней, то ли еще по какой причине, всегда удавалось поставить Мерсера в тупик своими просьбами, вернее их изложением. Тут же вспомнились обстоятельства окончания последней войны, когда эта одиозная личность заявилась на военный совет и погрозив пальцем, как сорванцам каким, заявила: — "У меня от вашей грызни, мигрень начинается" И тут же растворился в воздухе.

Смешно, небось, что такая вот будничная фраза войну остановила? Ан нет, намек поняли все, даже эльфы, каким-то своим чутьем(Барон подозревал, что за....й), поняли и благополучно мир заключили.

— А чего ж его гневить-то господ магов? — Сказал тогда командующий конницей. И был прав. Господ магов гневить совсем не стоит.

Ну а в этот раз Архимаг превзошел самого себя. "Найти сына хозяина таверны", а где искать и собственно, зачем ни слова. И ладно б просто просьба была, а то ведь, считай, приказ. Так что найти придется, чтобы сильных мира сего не расстраивать. От одной мысли, на что способен расстроенный Архимаг, холодели руки, а сердце словно замирало в груди.

— Сальд, — негромко позвал Мерсер.

— Тут, — секунду спустя, раздался голос за спиной барона. — Что прикажете?

— Я хочу чтобы ты нашел сына хозяина этой таверны. Живым, слышишь, он мне нужен ЖИ-ВЫМ. — На всякий случай уточнил Брэм. А то с этими ликанами... Он поморщила от одной мысли о том, КЕМ (или ЧЕМ) ему, иной раз, приходится командовать. И оборотни не самые худшие его подчиненные...

— Спутники? — Невозмутимо уточнил Сальд

— Не нужны. — Коротко ответил маг и ликан скрылся за дверью.

Утро выдалось на редкость холодным и отвратительным. Всю ночь лил, пусть и небольшой, но холодный дождик, от чего дорога превратилась в настоящее месиво, а промокшие вещи отказывались согревать "задубевший" организм. Низко-висящие тучи, мало что закрывали светило, так еще и мир орошали этаким тягучими но тонкими струйками. А вот появившиеся вдалеке вспышки, на черно-сером небе, явственно говорили о приближающейся грозе.

Едва согревшись пробежкой, хоть и неприятно было в мокрой одежде бегать, уселся к костру источавшему такое тепло и умиротворение, что я даже немного примлел.

— С пробуждением, — Хмыкнул Лекс, заметив, как я тяну озябшие руки к костру.

— И тебе, — отозвался я, покосившись на укутанного в плащ наемника.

Выглядевший обеспокоенным Ватлай, посмотрев на горизонт, освещаемый вспышками, произнес: — Чую, беде быть. — И многозначительно посмотрел на десятника.

— Да уж, — отозвался тот. — Если до начала грозы дойти не успеем плохо будет всем. А если еще и сборщики, под шумок, заскочат, то вообще Беда.

— Сборщики? — Кажется, это я сказал.

Лекс, нерадостно улыбнувшись, объяснил. — Видишь ли, дорога-то королевская, а знать местным земельным прибыль с нее не положена, а ведь хочется. Вот и нападают, иной раз, этакие "сборщики" податей. За для них-то нас и нанимают. Разбойники-то что? Мужичье в основном да мещане всякие. Никто толком и драться не умеет. А вот "сборщики", обычно, что ни на есть настоящие вояки, зачастую даже гвардейцы баронские, или кто похуже. — На последних словах десятник состроил полную омерзения гримасу, рассмотреть которую не помешали ни дождик, ни тень капюшона.

— Похуже? — Удивленно спросил я.

— Ага, — кивнул Ватлай. — Наемники, чтоб им пусто было.

И снова где-то в глубине сознания к постепенно складывающейся мысли добавился еще один кусочек мозаики.

— Так что, паря, ты меч поближе к себе держи, а то мало ли. — Посоветовал десятник.

Со стоянки уходили со всей возможной прытью, несмотря на это грозы избежать не удалось. И спустя два с небольшим часа над нами развернулась небесная битва впечатляющих масштабов. Молнии полыхали одна за одной, а раскаты грома не затихали не на секунду. Усугублялось все это еще и изрядно размокшей дорогой и непрекращающимся ливнем отчего и так медлительный обоз двигался со скоростью старой черепахи. Да и видимость, благодаря сплошной стене воды, низвергающейся небесами, была такой, что я едва различал неясный силуэты движущихся следом.

Мы то и дело останавливались, по приказу носящегося мимо Лекса, а когда застряла и наша повозка (та в которой ехал я), то я и вовсе спрыгнул с нее, чтобы хоть немного облегчить работу лошадям. Памятуя наставления десятника захватил с собой меч и даже не поленился зарядить арб, скрывавшийся теперь под плащом.

Несмотря на экспроприированный у Серого плащ, вымок я преизрядно и холод пробирал, просто-таки до костей. Заставляя тело непроизвольно дрожать.

Началось все совершенно неожиданно. Просто, вдруг, сквозь раскаты грома, я услышал истошный вопль и почти сразу различил чей-то силуэт, слева от себя. А секунду спустя эта тень превратилась в всадника, на поднявшейся на дыбы лошади. Лошадь стала на дыбы, едва заметив телегу на которую она неслась, а если бы не это, то плакала бы моя голова, но это я понял уже потом.

Как только лошадь опустила передние копыта я, не долго думая, и почти не целясь выстрелил из арба, с удовлетворением услышав, едва различимое, дзинь и всадник завалился назад. Испуганная же лошадь, дико заржав, бросилась прочь. А я, сделал глупость, шагнув на свободную дорогу. Тут же, словно из под земли, вырос другой силуэт, и я почувствовал удар в грудь. К счастью он прошёл слегка по косой, разрезав лишь кожу куртки и развернув меня правым боком к атакующему. А мой меч, словно живя своей жизнью, уже скользил по древку копья, лишь на миг замерев, упершись во что-то твердое, но шагнувшая вперед лошадь помогла ему преодолеть препятствие и заоравший противник, бросив копье, помчался прочь, едва не прихватив меч. Только я успел развернуться, подгоняемый чувством опасности, как увидел перед собой еще одного всадника, наносящего удар. Как-то неловко подставив клинок, я не успел, толком, блокировать несущуюся ко мне смерть и в следующий миг уже летел под повозку, а в левом плече пульсировала боль, становясь сильнее с каждым ударом сердца. Перед глазами кружились цветные мушки, а реальность расплывалась в мешанину бело-серо-черных цветов. В итоге я потерял сознание.

Очнулся от криков ужаса, полных страха и безысходности и тут же снова провалился в пустоту.

Очнувшись снова я куда-то полз и снова вопли ужаса и какой-то звериный рык. И снова темнота.

Сколько продолжалось мое беспамятство я не знаю, также как и сколько раз ко мне возвращалось сознание. Окончательно я пришел в себя подпирающим спиной колесо и сидящим в луже. Голова гудела, а плечо постоянно давало о себе знать тупой и до отвращения сильной болью.

Ко мне подошел странный зверь, отдалено смахивающий на гориллу, но имевший голову скорее огромного волка. Обнюхав меня, он удовлетворенно фыркнул (как мне показалось). А потом завыл, подняв голову к небу, как-то совсем не по-волчьи завыл. И вдруг я обнаружил перед собой, сидящего на корточках, голого мужчину. Тело которого, словно замысловатый узор, украшали шрамы. — Живой, — утробно рыкнув, произнес он. — Хозяин будет рад. — Улыбнулся оборотень, хотя больше его улыбка походила на оскал. Я ответил ему таким же оскалом и "Последний вздох" легко вошел между ребер твари, вырвав из пасти ликана нечеловеческий крик. В следующий миг, на моей шее сомкнулась волчья пасть, и я полетел в пустоту, успев лишь подумать, что он умирает со мной.

Темнота, холод, тишина. Боль? Ушла? Нет? — Спи. — Шелестит ветер.

Рассвет.

Вам приходилось когда-то просыпаться, зимой, от того, что с вас стянули одеяло, и вы невероятно замерзли? Именно это чувствовал и я. Замерзшие конечности, категорически, отказывались повиноваться и ощущались не больше чем ботинки. Холодно, сыро. Первая здравая мысль — Согреться. Нужен огонь.

Темнота, пустота, тепло???

"Я сижу у костра, любуясь языками пламени. В воздухе странный запах Смерть? Да, наверное, так пахнет смерть. Хотя какой запах? Странное ощущение, белая смерть? — Мысли прыгают с одной на другую, не успевая обрести отчетливость и форму. — Почему белое? Звук не бывает белым! Странно!

Смерть?! Да, Смерть, именно так с большой буквы. Белая, не звучащая со странным, до боли знакомым и давно позабытым запахом. А воздух, странный на вкус горечь, сладость, терпкость. Да и вкус тоже Смерть. Такая разная, но все же одна...

Оглядываюсь. Солнце стоит высоко над горизонтом, но все равно едва согревает. Тепло костра и такие красивые танцы огня.

И всюду СМЕРТЬ.

— Как? Почему? Голод! Нужно поесть.

Механически жую, найденную в сумке, лепешку.

— Спать."

Как-то смутно, из далека, доносятся звуки, с каждой секундой становясь все отчетливей.

... произошло? — голос мягкий бархатистый, нежный словно пушинка.

— Не знаю, госпожа. — Хорошо поставленный баритон.

— Гвиди, проверь. — Грубый, чувствуется привычка командовать.

— Живых не видно.

— А там что за дым. — Тот же властный.

— Кажись живой. — Раздается, кажется, над самым ухом.

Темнота.

Будит крик.

— Да что вы себе позволяете, в конце концов? Это моя земля, а значит все, что на ней находится, принадлежит мне. — Вопел какой-то странный с горьковатым привкусом, голос.

— Почему с привкусом? — Мелькнула мысль.

— Да с каких это пор королевский тракт принадлежит какому-то мелкому барончику? — отвечает в тон ему властный.

Перепалка продолжалась, но я уже не обращал на нее внимания, сосредоточившись на осмотре. — Шатер какой-то, что ли?

Неуверенно поднявшись на ноги, попытался сделать шаг и тут же упал, в последний момент, успев ухватиться за центральный шест конструкции. В голове вообще был полный сумбур. Чувства путались, как хотели.

Со второй попытки все удалось куда лучше и на подкашивающихся ногах я, наконец, сумел

выйти из своего обиталища. И лишь выйдя, заметил, что уже ночь. Хотя скорее не заметил, а обратил внимание, что основным источником света служат костры и факелы в руках небольшой группы людей стоящих немного в стороне.

— Вы мне за это ответите, — зло кричал голос с явными истерическими нотками.

Ноги подкашивались, и я снова провалился в пустоту.

— Что скажете, Ас Тан? — спрашивает властный.

— Да что тут сказать, это просто невероятно. — Голос приятный, вкрадчивый.

Я открываю глаза.

— Доброе утро, молодой человек, — произносит, с улыбкой, мужчина средних лет, с удивительно белыми волосами.

— Где я? — Вместо своего голоса слышу какой-то непонятный хрип.

Человек подносит к моим губам флягу и я пью, лишь теперь понимая насколько у меня пересохло в горле.

— Где я? — Повторяю вопрос, а голос все равно, словно не мой.

— На дороге между Компитом и Грамом, собственно в нескольких часах от Грама. — Ответил беловолосый.

— Что здесь произошло? — Встрял в разговор владелец властного голоса. Высокий, широкоплечий с солдатской выправкой.

— Постойте, Винар, пусть мальчик немного придет в себя. Потом спросите.

— Ас Тан, это не вам решать. Я отвечаю за безопасность девчонки, так что чем раньше мы выясним скользкие моменты, тем лучше для всех. Я попытался приподняться и мне это удалось. Лишь оказавшись в сидячем положении, я понял, что одежды на мне нет, а торс и шея перебинтованы.

— Молодой человек! Вам нужно отлежаться, после таких-то ран... — Заговорил было доктор (а насколько я понял беловолосый был именно доктором), но его прервал "властный".

— Видишь, он сидеть может, значит и говорить тоже. Так что здесь произошло? — Повторил он вопрос.

— Точно не скажу, — ответил я. — Сначала на обоз напали. Кто не знаю, но то что были на лошадях это точно. Был дождь, почти ничего не видел. Потом, вроде, был оборотень (а чего уж тут скрывать), если мне не примерещилось. Я вроде пырнул его ножом и все. Остального я не видел.

— Да уж, — подытожил вояка, — не густо. А сам-то кто будешь?

— Ита Ник (мое собственное имя, по-моему, было ничуть не хуже другого выдуманного), ехал в обозе пассажиром до Грама. Наемник я, в Верну иду.

— Ну, то что не мужик (крестьянин) я и так понял, — хмыкнул Винар. — Ас Тан, что скажете?

— А что тут скажешь? Правду говорит. — Пожал плечами доктор. А мне протянул пиалу с каким-то чаем. — Выпейте. Это добавит сил.

Я послушно опрокинул в себя, обжигающую жидкость с цветочным ароматом.

— Ну вот, — довольно кивнул врачеватель. — Теперь полежите немного, а я вам пока одежду принесу. Ну что тут было сказать, я послушно лег и почти сразу задремал.

А проснувшись с удивлением обнаружил возле своей лежанки , явно не мою, одежду. Мягкие, невысокие сапоги, туника до колен, свободные штаны и что-то вроде кафтана. Одевшись в чужие шмотки я, не без сложностей(ноги все время подкашивались и норовили уложить меня на пол), покинул шатер.

Увиденная мной картина впечатляла. Шатер в котором я "почивать изволил" был далеко не единственным. Помимо него нашлось еще три, причем два из них были значительно больше моей обители. В центре, между шатрами, был разложен довольно большой костер, у которого сидело человек десять, одетые в доспехи. Но заинтересовало меня не это, а огромная куча из сваленных вместе доспехов и оружия, вокруг же этого лагеря были расставлены телеги из того самого обоза, в котором я ехал.

Сразу же нарисовалась мысль "Где мои вещи?" и за ней "Кто эти люди?". Оружия у меня не было, сняли все, когда раздевали. Так что решил особо не наглеть, а выяснить все по-хорошему. — А если не получится? — Мелькнула мысль. — Что ж, если не получится, то я труп. С другой стороны остаться без гроша в кармане ничем не лучше чем сдохнуть, пытаясь забрать свое.

— Иди к нам, наемник. — Крикнул кто-то из солдат, увидевший, что я топчусь на месте.

И я послушно пошел, а что оставалось делать?

— Садись. — Предложил один из вояк, освобождая место на бревне.

— Ну ты и живучий, — улыбнулся другой.

— Ага. — Подтвердил третий. — Я когда тебя нашел, думал, что помрешь, ан нет, Ас Тан вытащил.

— Бывает. — Пожал я плечами.

От дальнейшего трепа вояк меня спас доктор, появившийся из самого большого шатра.

— А, юноша, вы уже проснулись. Прошу вас составить нам компанию. — Произнес он.

И я, воспользовавшись этим приглашением, пошел к шатру. Пропустив меня вперед, следом вошел и доктор. Первое, что бросилось в глаза, это отличие моей "палаты" от внутреннего убранства этого "дома на колесах". Если в том где отходил я все было достаточно спартанским, то здесь различные украшательства и мебель (что меня больше всего удивило) создавали впечатление самой обычной комнаты. Вернее не комнаты даже, а скорее королевских покоев. Помимо стола и стульев присутствовала самая настоящая кровать. Заставившая меня задуматься, как это они ее умудрились везти.

Но больше всего, на тот момент, меня заинтересовала расставленная на столе еда. Такого разнообразия я еще ни разу не видел в этом мире. Одних только вин, судя по сосудам, было четыре сорта. А уж что касается блюд, то, насколько я мог разглядеть, их было не меньше двенадцати и каш среди них не наблюдалось.

От созерцания этого великолепия меня оторвал звонкий голосок, принадлежавший юному созданию женского пола.

— Как вы себя чувствуете? — Спросила девушка. Обратив, тем самым, на себя мое внимание.

Выглядел этот прекрасный цветок, просто невероятно. Острый, горделиво поднятый, подбородок, Слегка вздернутый носик, пухлые, почти детские губки и невероятно глубокие, большие голубые глаза. Задав вопрос, девушка встала из-за стола, позволив рассмотреть белое как снег платье, повторяющее каждый изгиб ее фигуры. А накинутая на хрупкие плечики меховая пелерина делала ее похожей на сказочную принцессу. Думаю, этого эффекта и добивался тот, кто подбирал ей наряд.

— Миледи, так это вам я обязан своим спасением? — Склонив голову, спросил я.

— За свое спасение вы должны благодарить Ас Тана. — Прозвенело в ответ. — Винар, представьте нас. — Взмахнув ручкой, распорядилась девушка.

— Леди Калерия Илирская, дочь графа Рамира Илирского. Верно поданного Его Императорского Величества Гелеодо I.

— Келедонская Империя? — Видимо при этих словах, на моем лице, было написано такое удивление, что девушка даже рассмеялась.

— А вы что-то имеете против Империи? — Неожиданно резко, спросил еще не знакомый мне персонаж. Молодой человек, на вид немного старше меня, одетый в дорожную куртку и штаны. Слегка слащеватый вид выдавал в нем аристократа не самых низких кровей.

— Дэмиан, прекрати. — Отозвалась девушка.

— Сколько раз тебя просить, не называй меня так при посторонних? — Вспылил он.

— Его Светлость, Герцог Дэмиан Артус. — С легкой улыбкой, представил франта Винар. — И барон Илиан. — Мужчина в годах, с хорошо заметным брюшком и тоненькими усиками, придававшими ему некоторую моложавость. Но главным его достоинством были цепкие, внимательные глаза.

— С Ас Таном вы уже знакомы, а меня, как вы уже поняли, зовут Винар.

— Не преуменьшайте ваших заслуг. — Улыбнулась Леди Калерия. — Винар Ресхольд, тысячник Армии его Императорского Величества. Приставлен к юной профурсетке, дабы уберечь ее от лишних романтических приключений. — Последнее предложение, девушка произнесла, явно кому-то подражая. После чего звонко рассмеялась.

Зато тысячник, от ее слов, изменился в лице, скорчив недовольную гримасу. Видимо идея, быть нянькой, ему не слишком нравилась.

— А вы нам не представитесь? — Слегка приподняв левую бровь, спросила Калерия Илирская.

— Прошу прощения, Миледи. Ита Ник, наемник. — Представился я.

— Также известный, в узких кругах, конечно, как Сумрак. — Кивнув на мою правую руку, произнес барон Илиан.

Обругав себя последними словами, за невнимательность я улыбнулся.

— Вероятно, вы с кем-то меня путаете, Барон. — Произнес я, сделав ударение на последнем слове.

— Что ж, вполне возможно. — Не стал спорить он. Но по играющей на губах улыбке я понял, что был неубедительным.

— Надеюсь, вы не откажетесь составить нам компанию за обедом? — Девушка, видимо, заинтересовалась словами Илиана и хотела выяснить в каких именно "узких кругах" известен Сумрак. Так я почему-то решил, хотя, возможно, ей просто хотелось немного разбавить опостылевшее общество. Кто этих баб поймет.

— Разве можно отказать прекрасной богине? — Задал я риторический вопрос, от которого у графини на щеках зарделся румянец. — Но для начала я хотел бы узнать, где мои вещи. А то в этой одежде я чувствую себя почти голым. — С заискивающей улыбкой сообщил я.

— Не беспокойся, наемник. — Надменно заявил герцог. — Когда доберемся до Грама, ты получишь их обратно. Или ты нам не доверяешь?

Его слова мне совсем не понравились. Дело даже не в том, что мне не хотели вернуть оружие и одежду сейчас. Дело в том, что меня даже не спросили, есть ли у меня желание путешествовать с этими аристократами. Да и вопрос о доверии был задан явно не просто так. Я начинал закипать.

— Вопрос не в недоверии лично к вам, Герцог. Я вообще не привык доверять посторонним, а тем более солдатам. — Последние слова я уже цедил сквозь зубы, едва сдерживая ярость.

— Если тебя беспокоит, что кто-то из моих людей что-то присвоит, то не переживай, я возмещу ущерб. — Рассмеялся Демиан.

— Вы настолько богаты? — с той же интонацией спросил я.

— Я бы на вашем месте, Ваша Светлость, не делал подобных заявлений. — Задумчиво произнес Ас Тан. — Учитывая, что вы понятия не имеете, в какую сумму оценит юноша свое имущество.

— Да что там такого ценного может быть у этого оборванца. — Окончательно вышел из себя герцог. Знаю я этих, наемников. Сколько ты хочешь? — Это уже ко мне. — Десять ауров? Двенадцать?

Судя по заинтересованному лицу Графини, ей тоже было интересно услышать о какой сумме идет речь. Да и подавшийся вперед, барон Илиан, выражал неподдельное любопытство. Это меня насторожило, но, к сожалению, сдержаться я не смог, слишком сильными были эмоции. Да и хотелось ткнуть носом, этого недоумка.

— Двенадцать? — Рассмеялся я. — Нет, Ваша Светлость, пятнадцать. — Намеренно сделав паузу и дождавшись улыбки, во весь тонкогубый рот дворянина. — Тысяч, — добавил я.

Улыбка, с его лица, мгновенно сползла, оставив после себя какое-то непонятное выражение, совмещавшее в себе недоумение, злость и еще что-то.

— Я правильно Вас понял, Ваша Светлость? Вы готовы возместить мне пятнадцать тысяч ауров?

На этот раз к подергивающейся щеке добавились выпученные глаза. А сам герцог, на время, потерял дар речи, о чем свидетельствовал открывавшийся и закрывавшийся рот, не издающий не звука. Да и похоже не один герцог был в замешательстве. Только барон Илиан удовлетворенно откинулся на спинку стула и отсалютовал мне бокалом.

Первой, затянувшееся молчание, нарушила Леди Калерия.

— Браво. — Рассмеялась она и захлопала в ладоши. — Вам удалось добиться того, что у меня никак не получалось. Теперь я буду знать, КАК нужно шутить с герцогом.

— А я и не шутил. — Хмуро ответил я, зыркая на Его Светлость. А про себя материл себя же, на чем свет стоит. Почти не сомневаясь, что только что подписал себе смертный приговор. Ну, какой дурак, отпустит теперь меня живым, спрашивается?

— Да откуда у этого плебея... Да он... Это ложь, не может этого быть. — Последние слова герцог орал во весь голос.

— Давайте тогда посчитаем. — Немного успокоившись, предложил я. Решив, что если играть, то до конца. И присев на один из стульев продолжил. — Надеюсь, Ас Тан, вас не затруднить, примерно оценить некоторые вещи?

— Если это в моих силах, то не откажусь. — Интерес, написанный на лице доктора, был неподдельный. — Ну-ка, ну-ка, юноша, что же у вас там такое ценное, — казалось, говорил он.

— Атакующий магический перстень? — Начал я.

— Молодой человек, так не пойдет. — Покачал головой доктор. — Цена на такие изделия колеблется от сотни до пяти тысяч ауров. В зависимости вложенной силы и типа заклинания. Также имеет значение емкость, восполняемость и еще очень много критериев.

— Пусть будет сотня. Я брал их у очень нуждающегося человека, и обошлись они мне как раз в пятьсот ауров. Перстней всего пять. — Пресек я дальнейшие вопросы на эту тему. — Амулет защиты?

— Та же ситуация от сотни до десяти тысяч. — Немного обижено, сообщил Ас Тан.

— Не удивительно, что наемники ими не пользуются. — Подумалось мне. В слух же произнес — Еще двести, по сотне за каждый амулет. Рунированный бастард? — Оружие отца оказалось тоже не таким простым, как я считал в начале. Лишь в лесу, когда строил из себя нинзю, я умудрился рассмотреть въевшиеся в сталь руны.

— Какой класс? И сколько рун?

— Двенадцать рун. Класс? — Я пожал плечами.

— Двенадцать. Либо "секущий", либо...

— "Каратель", скорее всего "Каратель" — Подсказал тысячник. — Такие у нас на северной границе сотникам выдают, ну и купить у отставных можно.

— Если "Каратель", то шестьсот ауров. — Кивнув, своим мыслям, сообщил маг.

— Нож из адамаста, лезвие в ладонь, рунированный. Работа Великого Торана.

— Минимум, две с половиной тысячи. — На этот раз говорил барон Илиан. — Но это если оценивать просто клинок работы дварфов. Реальная же цена, может быть, раз в десять больше.

— Пусть будет две с половиной — Согласился я. — Итого три тысячи восемьсот ауров. Если я не ошибаюсь.

— Вы не ошибаетесь, юноша. — Согласился Барон.

— Плюс, десять тысяч ауров золотом и векселями торговых домов было в сумке, оставшейся в одной из телег. Ну и остальное, по мелочи. Думаю, оставшаяся тысяча двести, легко набежит.

Герцог выглядел крайне подавлено, но все же нашел в себе силы возразить. — Да откуда у этого, этого... наемника все это??? Он наверняка лжет!

— Боюсь, вынужден вас огорчить, Ваша Светлость, но мальчик говорил правду. — Без тени сомнения сообщил доктор. — Кстати, Ник, надеюсь, вы не против такой фамильярности, а чем вы убили оборотня?

— Что вы, Ас Тан, конечно не против. А оборотень умер от одного удара ножа, работы Торана. Что же касается моего имущества, то большая его часть мне досталась в наследство. — Я решил сразу расставить все точки над i, во избежание дальнейших расспросов. Кроме того, я говорил сущую правду, все-таки все доставшееся мне от Серого можно было назвать наследством.

— Хм, тогда это все объясняет. А то я все голову ломал, как вам удалось с ним справиться. Да, кстати, Ваша Светлость, насчет наследства тоже правда.

Молодой дворянин, неожиданно, посерел так и не найдя, что ответить.

— А вы что, оборотня убили? — С округлившимися от удивления глазами, спросила Леди Калерия. Тем самым разрядив возникшее напряжение. При этом она мне стала напоминать лемура, такие же большие глаза и совершенно невинная мордашка, и я, не выдержав, расхохотался. Хотя должен заметить, что моему примеру последовали и все остальные, кроме герцога, недоуменно вертевшего головой.

Отсмеявшись, тысячник заявил, что мой "последний взгляд", скорее всего, осел у одного из вояк и сейчас он это выяснит. После чего вышел из шатра.

— Вы ответите? — видимо Леди Калерия не собиралась отступаться.

— Ну, вроде бы да. — Делано смутившись, ответил я. Чем вызвал улыбку на ее миленьком личике.

Вернулся Винар не один, а в сопровождении какого-то солдата.

— Гвиди, ты оборотня первым смотрел? — спросил тысячник.

— Я. — удивленно ответил тот.

— А скажи-ка мне, любезный, ты зачем нож стащил?

— Так, то ж трофей. — Продолжая недоумевать, ответил Гвиди.

— Тот нож, принадлежит нашему гостю. Так что неплохо бы его вернуть. — Подвел черту Винар.

— Ему штоль? — Солдат кивнул на меня. — Дык, это тогда плата, за то что я его спас. — Выпятив грудь, сообщил он. — Мог бы вообще, прирезать.

Озверев от этих слов, я вскочил на ноги и сделал шаг к Гвиди, но не успел. Меня опередил тысячник, от всей души вмазав тому в рожу. От удара, солдат, вылетел из шатра. А мы бросились следом.

— Всех на плаху отправлю. — Заорал Винар, пнув для острастки лежавшего у ног Гвиди. Я как раз обходил необъятную фигуру тысячника, когда он, захлебываясь, начал крениться назад. Не понимая, что происходит, я успел сделать еще один шаг, вправо, когда услышал, как тренькнула тетива и почувствовал удар в грудь. Скосив вниз глаза, с удивлением, обнаружил, торчащее повыше соска, оперение болта. И почему-то очень расстроился, узнав, в руках стоявшего напротив, свой арб. После чего, ноги подкосились и я упал в грязь.

Дальнейшие события помнятся урывками и какими-то пятнами.

Крики, топот, лязг стали. Кто-то пробегает мимо, едва не наступив мне на голову, зато изрядно заляпав лицо грязью. Я пытаюсь, непослушными руками, протереть глаза. Получается.

— А небо. Небо такое... грустное. — Приходит откуда-то мысль.

Я лежу на боку, пытаюсь приподняться. Но руки разъезжаются, и я только зря расходую силы.

Женский крик, полный ужаса и боли.

Я прикрываю глаза.

Топот, смех.

— Ты глянь-ка. А у этого колечко еще. — Кто-то тянет меня за руку. — Ишь ты, не снимается.

Где-то далеко рождается боль, как от комариного укуса.

— Так-то лучше. — Тот же голос.

Уходит. А в грязь, почти рядом, что-то падает. — Палец? — С какой-то отрешенностью я понимаю, что только что мне отрезали палец. — А почему я не чувствую боли? — Вопрос тает едва успев сформироваться. Я чувствую боль, она разрывает грудь, трудно дышать. Но палец...

Прикрываю глаза.

Запах. Запах гари. Все горит. И что-то белое. — Неужели опять? — Спрашиваю себя. Нет, это Калерия.

Она совсем рядом. Разорванное в клочья платье не скрывает уже ничего. Она плачет. Спутанные волосы, перемазанные грязью и кровью, скрывают разбитое лицо. — Красивая грудь. — Неожиданно, приходит мысль.

Пытаюсь протянуть к ней руку. Бесполезно. Боль уже невыносима. Скорей бы конец.

Кто-то подходит к ней и хватает за волосы. — Пойдем, покажешь что умеешь. — Смеется он и тащит ее прочь. Она уже даже не кричит и не сопротивляется, только громче плачет.

Судорожно пытаюсь схватить эту тварь за ногу. Вместо этого получаю порцию боли, рвущую сознание на части.

— Ты глянь, — смеется кто-то рядом. — А этот еще живой.

— А ну дай-ка. — Толчок в плече, переворачивает меня на спину. — А спорим, — смеется, — в глаз попаду.

— Ты в таком состоянии в голову-то с трудом попадешь. — Думаю я и, кажется, улыбаюсь. — Глупо.

— Ты глянь, лыбится. — Удар в ребра, на короткий миг отправляет меня в небытие. Возвращаюсь в мир, когда на голову льют воду.

— О, живой. — Снова смех.

— Фаль, девку тащи сюда. Тут ее любимчик еще не сдох.

Мир превращается в немое кино, только почему-то кадры сменяются с некоторым интервалом. Слайдшоу.

Чья-то рожа.

Калерия, еле стоящая на ногах. Но она не упадет, даже если захочет. Сзади ее держат. Что-то кричат, но я не слышу.

Калерия, в руках мой арб. Она трясется толи от холода, толи от страха. — Странно. Один, наверное, смеется, тиская грудь девушки.

Калерия, в руках мой арб. Кто-то помогает держать и целиться. Выстрел. Понимаю, что болт попал в глаз. Боль отступает. Вот и конец.

— Я теперь как капитан Флинт. — Последняя мысль.

Барон Арлен Грам, будучи личностью далекой от описываемых в романах рыцарей. Никогда не лишал себя возможности подзаработать. Законностью или честностью этого заработка он, как человек, принадлежащий к древнему роду, особо не интересовался. Так было и в этот раз.

Но когда, отправленные к дороге, наемники, должные перехватить обоз, не вернулись. Он не на шутку встревожился. И беспокоила его отнюдь не судьба наемного отряда, а скорее судьба самого обоза. Как бы ни обманули его "помощники".

Однако, выехав к вечеру проверить свои подозрения. Он, неожиданно, нашел не только "свой" обоз, но и каких-то людей. Среди которых, обнаружились, Герцог Демиан и Барон Илиан, да еще и дочь какого-то имперского графа с провожатым.

И все бы ничего, но оставлять "свое", а обоз он уже считал именно "своим", ему совершенно претило чувство собственного достоинства. Ну, вне всяких сомнений, жадность в этом занимала тоже, не последнее место. Но об этом, барон, старался помалкивать даже себе. Ведь намного легче делать что-то, сознавая, что ты оскорблен до глубины души и все совершаемые поступки, совершаются во имя чести.

Так вот. Собрав почти сотню солдат, Арлен Грам, двинулся "договариваться" с обидчиками. Подозревая, что на графской дочке можно будет хорошо не только хорошо нажиться, но и поразвлечься.

Завидев горящие шатры, "герой" не на шутку встревожился и приказал пришпорить коней.

— Милорд, — обратился к ошарашенному Барону, один из разведчиков, посланных вперед. — Там пусто. Телеги горят, и гора трупов.

— Как горят? — Лорд Грам все еще не мог поверить в услышанное.

— Ну. Не знаю, как телеги. — Удивленно ответил разведчик.

— Осмотреть все! - Завизжал разъяренный лорд. — Все ценное собрать.

— Милорд. - Через некоторое время позвал десятник Крук. Вырвав господина из глубочайших раздумий.

— Чего тебе? — Отозвался Барон.

— Там это, бабу мы нашли. Так мы с парнями спросить хотели. Может она, того, нужна Вам. — Дисциплину Лорд Грам в войске держал отличную. Вешал за любую провинность. — А если нет, то мы бы попользовали.

— Какую еще бабу? — Разозлился Арлен. И тут сообразив, кто это может быть гаркнул. — Веди.

Выглядела Леди, как там ее (что поделать, память на имена у барона была отвратительной) хуже побитой собаки. Но в том, что это была он, сомневаться не приходилось.

— Забирайте ее. — Скомандовал Лорд. А понаблюдав, как пара дюжих парней, пытаются оторвать миледи от трупа (жених наверно — решил он), разозлившись, возопил. — Да что вы, бездари, от мертвеца девку оторвать не можете?

— Дык, это. Он, кажись, живой. — Испугано ответил один из них.

Глава 4

— И где мы будем искать целителя? — Раздраженно спросил Бор своего напарника.

— Дык, ты ж голова вот и думай. — Ответил Салан.

— Откуда нам на голову это счастье свалилось. — Сокрушался десятник. — И на кой хозяину эти двое сдались. Ладно б девка одна, а жених ее на что? Ищи теперь лекаря. Да еще чтобы пришлый был. Ну откеда ему в Граме взяться?

Вот уже битый час Бор жаловался на недальновидность своего господина. И тут сказывалась не столько сложность задачи, им поставленной, сколько количество выпитой браги. Полдня, проведенные в таверне, не прошли бесследно для обоих десятников, отправленных разыскать целителя. И теперь, изрядно окосевшие, вояки стали задумываться, а не рвануть ли им подальше. Прекрасно понимая, что вернись они с пустыми руками, то есть без лекаря, висеть им в качестве назидания на пустующей виселице.

Нет, был у Лорда Грама и свой, замковый, целитель. Да только все, что он смог сделать это болты из раненого повынимать. Но с каждым днем состояние "гостя" ухудшалось, а Гарпик только руками разводил, мол на болтах яд был и не в его силах парня вылечить. И плюнул бы, возможно, барон на этого недобитого, да сжег бы, чтоб и праху не осталось. Да только дочка графская, в момент небольшого просветления ума, вдруг заявила, что жить без него не станет. Да и в панику она впадала, когда ее от юнца отлучать пытались. Вот и решил Арлен, что за живую, пусть и душевнобольную, ему больше граф деньжат отвалит, чем за труп бездыханный.

А все ведь спешка, не пошли он, на радостях, гонца к ее папаше, в тот же день, переиграл бы. Хорошо хоть у парня здоровье, что у твоего орка, оказалось. Пятый день уже в себя не приходит, но и то ладно, что не помер еще. — Так рассуждал Барон, отправляя пару своих самых сообразительных десятников в город на поиски целителя. Дав им наказ найти не местного, чтоб не сболтнул лишнего, если что.

Откуда ему было знать, что его доверенные, вместо того чтобы делом заниматься, завалятся в "Рыжего Кота". Но, по их мнению, все, что было возможно, они сделали. А заключалось это в том, что о надобности лекаря был поставлен в известность хозяин таверны. Вот и сидели, умаявшись, потягивая брагу и жалуясь друг другу на жизнь.

— "Рыжий Кот", — прочитал, про себя, Лиогеаль.

Заведение ему сразу не понравилось. Маленький, двухэтажный домик зажатый между такими же бедненькими строениями, казался слишком далеким от того вычурного представления о красоте, которым руководствовались в архитектуре эльфы. Выстроенный из грубо оструганных бревен, он выглядел скорее как сарай, нежели как нечто пригодное для жилья. Хотя, скорее, как два сарая водруженных один на другой. Причем на верхнем, словно случайно, оказались кривоватые окна с приоткрытыми на день ставнями. Вывеска же, выполненная в виде здоровенного кота, укутавшегося собственным хвостом, покачивалась на ветру, издавая при этом, не слишком приятный слуху скрип, словно когтями резавший саму душу перворожденного.

Постояв немного и с нескрываемым отвращением, в очередной раз, осмотрев этот убогий "клоповник", эльф, поморщившись, толкнул дверь.

Внутри все оказалось даже хуже чем с наружи, что только еще больше испортило настроение и утвердило в Лиогеале мнение, что люди на редкость мерзкие создания. Хотя в последнем он и раньше был уверен, но вот в такие моменты как этот, ему хотелось вернуться в Сильваэт, лишь бы не чувствовать эту вонь и не видеть эту грязь. Однако страх, страх потерять вечность, всякий раз сжимал сердце, нашептывая известный постулат: "Вечность дается один раз. Утративший ее не сможет вернуться".

Не потому ли, он сейчас садился за выбранный стол? Не потому ли, скорчив полную омерзения рожу, смахнул со стола залежавшиеся крошки? Не потому ли, едва совладав с собой, попросил подошедшую разносчицу сообщить хозяину, что лекарь ищет работу?

Как ему хотелось бы сказать, что он хозяин своей судьбы. Но, ложь себе, не привнесла бы ничего хорошего в его и так, в сущности, ужасную жизнь.

Все его усилия пошли прахом, после того, как выяснилось, что кто-то нашептал оркам о причинах их бед. И на Сильваэт обрушилась вся мощь Оркланда.

Совет не принял его оправданий и все, что оставалось Главе тайной службы Сильваэта, три года назад, это бежать. Он не питал иллюзий в отношении того, что с ним будет, если его настигнет погоня и потому тщательно скрывал свои следы.

И вот, появился шанс, шанс остановить войну и вернуть свои позиции. Для этого нужно было всего лишь доставить носителя печати, встреченного им на Ярмарке, в Сильваэт и предъявить его оркам. Пригрозив, что он будет уничтожен, если те не отступят.

Но ночная встреча доказала, что все это, наказание, уготованное ему за его далекое прошлое.

Костер весело потрескивал, с яростью голодного зверя пожирая подбрасываемые сучья. Лиогеаль, поглядывая на языки пламени, обдумывал, что делать дальше. Сегодня он смог подобраться поближе к дварфам и каково же было его удивление, когда он не увидел того кого искал. Он словно испарился, хотя, более вероятно, что его вообще с ними не было, решил тогда эльф. И вот теперь ему предстояло решить, что предпринять.

Самым лучшим, по его мнению, было дойти, вместе с горцами, до ближайшего города и расспросить их о незнакомце. Но все упиралось в извечное упрямство горного народа. Вряд ли они стали бы делится с ним информацией.

— Что тогда? Вернуться в Компит и расспросить там? — Задал он себе вопрос, подбросив очередную порцию "лакомства" огню.

— Я могла бы тебе помочь в выборе. — Раздался из темноты голос, заставивший эльфа вздрогнуть.

А в свете костра появилась фигура, укутанная в черный плащ. Лишь лицо выделялось на фоне темного силуэта. Слишком бледное, чтобы быть живым и слишком живое, чтобы быть мертвым. Прекрасное как лунный свет и отвратительное как дыхание бездны.

И снова к сердцу эльфа потянулся страх, поднимаясь откуда-то снизу и стальными тисками сковывая тело.

Он узнал эту фигуру. То, что на первый взгляд, виделось обычным плащом, казалось, сотканным из мрака саваном и было в этом мраке что-то хищное, живое, неумолимое как сама смерть.

— Клинок?! — Выдавил из себя Лиогеаль.

— Я рада, что ты узнал меня. — Сообщила гостья, усаживаясь у костра. Блики которого не развеивали, а скорее, даже сгущали тьму.

— Что тебе нужно? — Эльф, мысленно уже готовился к смерти и разговором лишь пытался оттянуть, как ему казалось, неизбежное.

— А ты все также труслив, — улыбнулась она. — Все также как и раньше боишься потерять свою вечность.

— Зачем ты пришла Ноктинея? Если не за мной, то зачем?

— А разве не могу я просто, поговорить со старым другом? — Фыркнула девушка.

Лиогеаль лишь брезгливо поморщился. — Мне не о чем говорить с той кто отдал свою вечность тьме.

— А ты все также глуп. — Рассмеялась гостья. — Все тот же восхищенный приверженец незыблемых законов мирозданья. С той только разницей, что ничего в этих законах не понимаешь. — Ее звонкий смех зазвучал с невероятной силой, эльфу даже показалось, на миг, лишь на миг, что она также жива как и тогда. — Мы эльфы, Перворожденные, хранители мира и опора творца. — Кривлялась Ноктинея. — Нам дАно защищать от тьмы и мы вершим свой суд над порождениями Мрака. — Слова из священной книги Магнайи звучали насмешкой из уст отдавшейся Тьме.

— Прекрати! — Разозлился Лиогеаль.

— Что, неужели тебе противно? — Удивилась собеседница. — Может также как тогда? Тогда, когда ты ушел, не пожелав меня слушать. Сколько веков прошло с тех пор?

— Шестнадцать. — Выпалил эльф.

— А ведь ты был одним из нас. — Задумчиво произнесла Ноктинея. — Одним из десяти клинков. И единственным отрекшимся от выбранного остальными пути.

— Вы впустили в себя Тьму. — Кричал Лиогеаль, вскочив на ноги. — Вы предали творца! Предали все, во имя чего мы жили!

— Жили? — Улыбка гостьи стала несколько грустной. — Творца? Труса и глупца? — Она тоже поднялась и взглянула ему в глаза. — Я думала, ты не забыл. Тагат никогда не был нашим творцом. А если бы был, то никогда бы не стал требовать смерти наших детей.

— Ты все еще зовешь этих полукровок детьми. — Рассмеявшись, произнес эльф. — Эти дети сейчас пытаются войти в Сильваэт.

— Надеюсь, у них это получится.

— Жаль, — после минутного раздумья, сказала девушка. — Жаль, что ты так и не понял, ПОЧЕМУ мы остались ТОГДА с детьми.

А потом она сказала то, что повергло Лиогеля в шок. Она предложила ему выбор. Сложный и в то же время простой. Ведь что может быть проще, чем выбрать между вечностью и бездной.

Он выбрал вечность.

— Господин. — Раздался над ухом чей-то голос.

Повернувшись к говорившему, эльф, увидел высокого, широкоплечего однорукого человека, с явными следами хорошей жизни, выражавшимися в пухлых щеках и приличного размера животе. Однако лицо, украшенное шрамом от правой стороны лба до левого уголка губ, говорило о нелегкой судьбе воина, прожившего не один год "в седле".

— Чего тебе? — Холодно спросил перворожденный.

— Да вы же вроде Лянке сказали, что лекарь и работу ищете. — Эльф согласно кивнул. — Так тут, как раз, барону местному врачеватель понадобился. Платит он, конечно, не ахти, но и работы там вроде не много.

— Веди. — Прозвучало из уст Лиогеаля как приказ, сказывалась привычка повелевать.

Через полчаса переговоров с десятниками, отказавшись от выпивки, по случаю вступления на временную службу, Эльф и два представителя барона отправились в резиденцию последнего.

— Ну? И что вы скажете? — В голосе Барона Грама отчетливо слышались нотки нетерпения.

— Мальчишка будет жить. — Ответил лекарь, рассматривающий парочку, расположившуюся на большой кровати.

Когда он вошел в комнату, то очень удивился, увидев их. Девушка, одетая в явно не ее размера платье, лежала на кровати рядом с беспамятным юношей. Она не говорила только изредка всхлипывала, прижимая к груди руку хрипящего умирающего.

— А что насчет девчонки? — Спросил барон, облизнув пересохшие от волнения губы.

— С девчонкой будет сложнее. Она, судя по всему, пережила сильное потрясение. — Задумчиво произнес врачеватель. — Но сначала мне нужно внимательнее осмотреть юношу. — Добавил он.

— Да, конечно, но вам, наверное, она будет мешать?! — Попытался уточнить хозяин.

— Мешать? — Улыбнулся эльф, прикоснувшись к голове девушки. От прикосновения та перестала всхлипывать и тихонечко засопела. — Пожалуй, вы правы. Прикажите унести ее. Пока она спит у меня будет время вплотную заняться ее кавалером.

При этих словах в глубине глаз барона блеснуло что-то хитрое. — И долго она будет спать? — Поинтересовался он, хищно улыбнувшись.

— Не меньше чем до завтрашнего рассвета. — Сообщил доктор.

— Замечательно. — Проурчал барон. — Эй, отнесите миледи ко мне в спальню. — Распорядился он, а посмотрев на, поморщившегося эльфа, добавил. — Там лучшая кровать во всем замке.

Пробуждение было, неожиданно, приятным. Во всяком случае, когда просыпаешься, чувствуя рядом, под рукой, что-то теплое, упругоподатливое, напоминающее по формам девушку, настроение само по себе поднимается.

— Интересно, — подумал я. — а где я успел ее снять? — И приоткрыв глаз, взглянул на посапывавшую, на моем правом плече, прелестницу.

Облегченно вздохнув, обнаружив, что девушка действительно красива, я попытался вспомнить предшествующие тесному знакомству события. И тут на меня нахлынули воспоминания. От которых я даже вздрогнул, все еще не слишком веря в происходящее.

Я вспомнил все. Как оказался в теле какого-то мальчишки; как долго тренировался; как ездил с дядей на охоту; как отправился в Грам, чтобы поразвлечься; как спас свою будущую невесту из лап каких-то наемников, получив при это два болта в грудь и в глаз. Потом воспоминания были какими-то сумбурными и неясными. Долгое выздоровление, полное боли и страданий. И тепло ее рук, ее, всегда сидевшей рядом и не отходившей ни на минуту. Вспомнилось также, что через несколько дней прибывает отец Калерии, чтобы благословить наш брак.

Ощущения были спорные, с одной стороны эти воспоминания говорили о моей новой жизни, с другой... А с другой, многие из них, особенно последние, были какими-то размытыми и походили больше на сон. От попыток понять, что же в них не так, отвлекла проснувшаяся девушка.

— Доброе утро, — проворковала она, уперев острый подбородок в плечо и заглянув в глаза.

— Странно, — подумалось мне. — Я ведь точно помню, что у меня должен быть один глаз. — Но решив, что с этим можно разобраться и позже,. покрепче прижал свою невесту к себе.

— Как спалось милорд? — Весело спросила она. А в ее больших, голубых глазах заиграли смешинки.

— Графиня, а что вы делаете в моей постели? — Наиграно грозно, поинтересовался я.

— Ты прав, — согласилась девушка, и потянувшись, выскользнула из под покрывала, позволив мне рассмотреть весьма приятные округлости своей фигуры. Несмотря на небольшой рост, выглядела она потрясающе. И даже некоторая угловатость подростковой фигуры, скорее добавляла ей шарма, чем портила впечатление.

Накинув, на хрупкие плечики, нечто воздушное, напоминавшее халатик и проворковав: — До завтрака, мой повелитель. — Одарив меня лучезарной улыбкой, Калерия скрылась за дверью своих покоев. Оставив на моем лице блаженную улыбку, которая несколько секунд спустя сменилась недоуменным выражением.

— Что вообще происходит, — задумался я.

За окном серело небо, предвещая скорый рассвет.

Получив возможность нормально осмотреться, все-таки девушка изрядно отвлекала внимание от окружающей обстановки, я обнаружил себя лежащим на довольно просторной кровати с балдахином. Комната, освещаемая слабым светом четырех, закрепленных по углам, светильников, представляла собой квадратное помещение, примерно, пять на шесть метров с двумя большими окнами и двумя же дверьми. Двери, насколько я мог судить, вели в коридор и спальню моей невесты. Одна располагалась левее моего ложа , в противоположной стене, вторая же в стене справа. Из обстановки, помимо кровати, присутствовал стол и четыре кресла, занявшие пространство, по левую руку, около большого камина. Также у стены с дверью в коридор стоял довольно громоздкий шкаф, одну из створок которого занимало большое зеркало, с приставленной к нему стойкой для оружия. Которая почему-то пустовала.

Попытка, детально, вспомнить происходящее привела только к головной боли, ибо воспоминания расплывались, оставляя ощущение их нереальности. Промучившись с полчаса, и будучи вознагражден, за старания, исключительно мигренью я решил отложить попытки разобраться в ситуации на потом. Убедив себя, что все не так плохо. Все же я племянник барона и судя по воспоминаниям, имею тот же титул. Ко всему прочему у меня есть просто-таки прекрасная невеста, по совместительству являвшаяся дочерью имперского графа. Что в принципе тоже, по моему мнению, имело исключительно плюсы.

Единственное, что меня беспокоило это приближающаяся свадьба. Ведь, судя по всему, трепетных чувств я к своей пассии не испытывал. Вне всяких сомнений она была достаточно красива, но почему-то в моих воспоминаниях совершенно не нашлось места для общения непосредственно с ней. Хотя они-то должны были быть. Собственно я даже не помнил, какого лешего она делала в моей постели. А воспринимать все как данность было слишком, для моего уставшего мозга.

Пометив для себя эти моменты, как первостепенные для выяснения, я занялся осмотром своего бренного тела. Для чего прошествовал к зеркалу, в чем мать родила.

Поднявшееся над горизонтом светило уже достаточно освещало комнату, чтобы я смог рассмотреть смотревшего на меня с поверхности полированного металла. То что это не было обычное зеркало я понял только когда подошел почти вплотную. Оно представляло собой кусок полированного то ли серебра, то ли другого схожего по цвету материала. Полтора метра в высоту и шириной около метра, он был идеально ровным, что позволяло, почти без искажения, рассмотреть свое отражение.

Короткостриженный, не красавец, но и не откровенный урод с почему-то разного цвета глазами. Он был не высок, но широкоплеч, с массивной грудной клеткой и относительно узкой талией. Мощные руки с перекатывавшимися под кожей мышцами едва доставали пальцами до верхней части не менее массивных бедер. А оттопыренным локтям не давали прикоснуться к телу мышцы спины.

На левой стороне груди, чуть повыше соска наблюдался шрам в форме четырехлучевой звезды.

— Именно сюда попал первый болт. — Вспомнил я, поворачивая голову, чтобы рассмотреть разорванное правое ухо. — А здесь, очевидно, вышел второй. Да уж, немного не тот угол и прощай жизнь. — Констатировал я и приоткрыл шкаф.

Однако тут меня ждало разочарование, он был пуст.

А посетившая меня мысль, вдруг, оказалась донельзя неприятной. — Ни оружия, ни одежды. Кто-то, таким, нехитрым, способом лишил меня возможности не только сопротивляться, но и просто покидать свою комнату.

Вернувшись в постель, я стал обдумывать кому и зачем это нужно. К сожалению выводы оказались неутешительными. Ведь распорядиться об этом мог только мой дядя, Барон Грам. А значит что-то, во всей этой итак попахивающей, истории нечисто. По сути, в данный момент я, вероятно, имел скорее статус пленника, нежели просто жильца.

От дальнейших размышлений меня отвлек, без стука, вошедший человек, облаченный в, зеленоватого оттенка, камзол и такого же цвета штаны.

— Вы проснулись, милорд?! — Скорее утвердительно произнес он.

— Как видите. — Ответил я с любопытством разглядывая, торчащие из под длинных волос, острые кончики ушей.

— Замечательно. — Кивнул он. При этом его лицо совершенно не выражало эмоций. — Мне нужно осмотреть вас.

С этими словами он присел на край кровати и стал внимательно меня изучать. А когда его рука коснулась моего лба, и я почувствовал легкие покалывания в голове, произнес. — Не беспокойтесь, это всего лишь обычная процедура.

Эти слова заставили меня задуматься. Ведь получалось, что он знал, что ранее я этому не подвергался. Это показалось мне очень подозрительным. Однако, вертевшийся на языке вопрос, я все-таки не озвучил, понимая, что лучшее для меня сейчас не выказывать беспокойства и спокойно разобраться в ситуации.

Но, видимо, мои душевные метания не остались без внимания доктора и он криво усмехнувшись, поинтересовался: — Барон, вас что-то беспокоит?

— Ну как бы это сказать... — Ответил я, лихорадочно соображая, что ответить. — Не скажете, почему у меня глаза разного цвета? — После некоторого раздумья нашелся я.

— Ах это. — Он вроде даже облегченно вздохнул, хотя мне могло и показаться. — Все очень просто. Вы лишились глаза, и мне пришлось приживить вам чужой. К несчастью такого же цвета не было. А долго ждать было нельзя.

От его ответа у меня, буквально челюсть отвисла. На что, эльф, не преминул обратить внимания. — Боюсь, с открытым ртом, вы будете выглядеть не совсем здорово. — Поморщившись, сообщил он.

Я же, спохватившись, захлопнул рот с такой силой, что зубы отчетливо клацнули, одарив меня ноющей болью.

— Рад сообщить, что вы полностью здоровы. — Заявил эльф. — А слабость, которую вы можете сейчас чувствовать связана с длительным постельным режимом. Так что, пока вы не восстановите полностью свои силы, я бы рекомендовал не увлекаться нагрузками.

— И долго я, по-вашему, буду восстанавливаться?

— Думаю еще декаду, максимум две. — Заверил меня доктор. После чего удалился.

Не успел начать переваривать вновь полученные сведения как вошел слуга. Оказалось, что он принес вещи и собирается помочь мне одеться к завтраку.

Дабы не вызывать излишних подозрений от помощи я отказываться не стал.

— Мальчик мой! Я так рад, что ты, наконец, поправился. — Воскликнул мужчина, одетый в черные, шитые серебром одежды. И раскрыв объятья, направился ко мне.

Странно, но его лицо, маленькие темные глазки, опрятная борода, тонкие, почти женские брови, показалось мне знакомым. Хотя я мог себе поклясться, что никогда ранее его не встречал.

Обняв меня, он еще что-то бубнил по поводу моего выздоровления, после чего усадил за стол по правую руку от себя. По левую же, напротив меня, сидел тот самый эльф-лекарь. И вот в его отношении я мог сказать, что я его видел, когда-то, но знаком с ним, точно, не был.

А минуту или около того спустя, появилась и моя невеста. Облаченная в легкое зеленое платье, выглядела она потрясающе.

— Доброго дня, господа. — Прозвенел ее голосок. И она, полным грации движением, опустилась на стул рядом со мной.

— Доброго дня, миледи. — Кивнул барон. — Какое у вас настроение, в это пасмурное утро.

— О, милорд, настроение самое светлое. — Ответила девушка. — Ведь мой жених, наконец, может разделить со мной трапезу. — Улыбнулась она.

— Я и сам рад видеть, этого сорванца, в полном здравии. Признаться, несмотря на уверения господина Лиогеаля, я сомневался в его скором выздоровлении.

Тут мне пришла интересная мысль, — а почему это меня никто, до сих пор, не назвал по имени.

— Дядюшка, — возмутился я, — это уже начинает напоминать какой-то заговор. Нельзя же вот так, в моем присутствии, меня обсуждать.

— Ты посмотри на него. — Всплеснул руками тот. — Погоди, я вот расскажу леди Калерии каким ты был несносным мальчишкой. Тогда увидим, как ты заговоришь. — Рассмеялся он.

После чего предложил, все же приступить к завтраку. Так что в течении следующего часа я был занят поглощением пищи. Изредка отвлекаясь, чтобы прислушаться к трепу невесты и дядюшки относительно предстоящего мероприятия.

Из их разговора я вынес две важных вещи. Первая — отец Калерии прибудет через четыре дня. Вторая — он понятие не имеет о предстоящей свадьбе. И тем не менее, дядя, как и сама девушка, был уверен, что граф будет не против нашего брака.

Эта информация только добавила мне беспокойства. Я-то считал, что он прибывает для того, чтобы благословить наш брак. А тут оказывается, что он об этом ни сном ни духом.

— Ну и аппетит у тебя, племянничек. — Удивленно произнес дядя, наблюдая, как я отодвигаю посудину с костями. Которая, до недавнего времени, была полна птичьих крылышек.

— Все правильно, — кивнул эльф. — Его тело восстанавливается и требует энергии. А теперь, молодой человек, если вы не голодны, вам надлежит вернуться к себе в покои. Я провожу вас, если леди Калерия не против.

— Если это нужно для лечения, то конечно, не против. — Улыбнулась она.

Поблагодарив всех, за приятную компанию и отказавшись от сопровождения, в лице Лиогеаля я покинул обеденный зал. Правда, самому мне уйти все же не удалось, якобы в помощь, дядя отправил со мной слугу. Эльф же обещал зайти чуть позже.

Вернувшись в спальню, я крепко задумался. — Что вообще происходит?

Мысли, которые у меня возникали, при анализе известных фактов, были отнюдь не веселыми и радостными. Усевшись в кресло, поближе к потрескивающему камину и так чтобы быть лицом к двери я задумался.

— Итак, что мне известно?

— Первое — я ограничен в свободе передвижения и лишен оружия. То есть, по сути, нахожусь под домашним арестом.

— Второе — Я был ранен, в этом сомнений нет, свежие шрамы тому свидетельство.

— Третье — скоро прибудет отец моей невесты, при этом он понятия не имеет о предстоящей свадьбе.

— Четвертое — Калерия, ведет себя по меньшей мере странно, как для такой юной девушки. Она уверена, что отец согласится на свадьбу и приходит ко мне на ночь? И судя по всему приходит она не для того чтобы просто поболтать. Иначе была бы одета.

— Пятое — мои воспоминания. Они какие-то сумбурные и размытые, словно нереальные. Такое чувство, что кто-то мне рассказывал о моей жизни. Причем этот кто-то весьма далек от реалий. Отсутствуют мелочи, очень много важных мелочей. К примеру, я не смог вспомнить эмоции испытанные мной во время охоты. Не было, также и воспоминаний о так называемых интересных случаях. Ну там с коня кто-то упал или я коленку разбил.

— Шестое — Эльф. Откуда в Регне, в гостях у барона, взялся эльф? То, что перворожденных недолюбливали, после последней войны, это факт. А такое знакомство грозило дяде разбирательством с тайной канцелярией.

Перебирая варианты и строя предположения, в конечном итоге я таки вывел гипотезу. Которая, хотя и выглядела притянутой за уши, зато объясняла все известные мне факты.

События мне представлялись следующим образом:

Мой дядя решил похитить дочь имперского графа, дабы получить выкуп. Но об этом узнал я, его племянник. Бросившись спасать девушку, я был тяжело ранен. Возможно, конечно, что похитить девушку должен был именно я. И ранили меня ее защитники. Но это не объясняло мой домашний арест. Так что я остановился на первом варианте. Эльф же, по-видимому, уже не первый год служивший дядюшке, подтер мои настоящие воспоминания, то же он сделал и с Калерией. На вопрос зачем, ответ нашелся довольно просто. Если предположить, что, скажем, девушка вела себя достаточно дерзко, то вполне возможно, что дядя решил ее проучить. И в порыве ярости или страсти, изнасиловал. Возможно, девушка, даже забеременела. А как скрыть этот факт и при этом, не лишившись головы, заработать? Правильно, проще всего, женить своего племянника на девушке, якобы по большой любви. А после свадьбы, которая, насколько я понял, должна была состояться в этом же замке, по пути в Империю, с молодыми и графом, могло случиться несчастье. Соответственно, если Калерия была единственной дочерью, дяде доставался солидный куш. Этот момент я решил выяснить, когда увижу ее, в первую очередь. И вообще с ней не мешало поговорить.

Были, правда, еще как минимум два варианта, но они мне казались уж слишком фантастическими. Первый предполагал, что всю эту операцию спланировал я сам. Второй, что за всем стоит эльф. Смерть графа могла стать неплохой причиной для объявления Империей войны с Регной. А если предположить, что ему удалось бы убедить и Регну, и Империю в том, что это дело рук Алигуса... То у союзников Орков появились бы серьезные проблемы. Однако в этом случае умереть должен был и барон. Да и неучтенных моментов было слишком много. Слишком грубо все сработано. А такого, настоящий профессионал, ну а кто бы послал на дело дилетанта, никогда бы не допустил.

Единственное, что мне было все еще, совершенно, не ясно, это почему меня никто не называл по имени. Гипотеза, как и возможные допуски этого не объясняли.

Скрип открывшейся двери вывел меня из раздумий и я, подняв глаза, смог лицезреть своего врача.

— Пришли навестить своего пациента? — С дружелюбной улыбкой, поинтересовался я и указав на кресло напротив пригласил присесть.

— Вы быстро выздоравливаете?! — С некоторым сомнением, произнес он. — Еще вчера вы едва могли встать, а сегодня, вот уже полдня бодрствуете и чувствуете себя, судя по всему, превосходно.

— Думаю это благодаря вам и Калерии. — Отшутился я.

— Знаете, барон, я бы сказал, что дальнейшее ваше выздоровление от меня не зависит. Хорошие отдых и питание, вот все, что вам сейчас нужно. Ведь вы себя хорошо чувствуете?

— Ну, не могу сказать, что хорошо. Голова немного побаливает.

— Такое случается, после подобных ранений.

— Надеюсь, это пройдет? — На этот раз я изобразил на лице беспокойство.

— Даже не сомневайтесь. Через пару декад, вы об этом даже не вспомните.

— Лиогеаль, а вы мне не расскажете, откуда вы взялись в замке моего дяди?

И тут он прокололся, окончательно убедив меня в том, что моя гипотеза верна. Нет, он не выказал раздражения или беспокойства. Он вообще в лице не изменился, а это-то и было его основной ошибкой. Лишь профессионал может не обратить внимания на явную враждебность вопроса и сохранить надменное выражение лица.

— Это долгая история и я расскажу вам ее немного позже. А сейчас, вынужден вас покинуть, мне нужно осмотреть еще вашу невесту.

— А с ней что-то не так? — Подпустив в голос беспокойства, спросил я.

— Не беспокойтесь, она абсолютно здорова. Просто те ужасы, что ей пришлось пережить во время боя... Они немного расшатали ее нервы.

Сделав вид, что я ничего не понял, согласно кивнул и попросил передать Калерии чтобы она зашла ко мне, когда они закончат.

Визита моей невесты пришлось ждать довольно долго, я даже умудрился задремать в кресле. Мне как раз снилось как я, в таверне, уплетаю за обе щеки рагу с бараниной, когда я проснулся от легкого поцелуя.

— Милый, ты устал? — Спросила девушка.

Ответив на поцелуй я улыбнувшись заявил. — Нет, я проголодался. Мне кажется я сейчас быка съел бы.

Звонко рассмеявшись, она пообещала скоро вернуться в сопровождении быка и упорхнула из комнаты.

А уже спустя полчаса мы обедали в интимной обстановке, то есть под потрескивания огня, сидя в креслах напротив друг друга. Правда, в качестве обеда были поданы зайцы, а не бык. Хотя и они, должен признать, под белое сухое, шли довольно неплохо.

Во время трапезы, моя возлюбленная непрерывно щебетала, рассказывая, кого она хотела бы пригласить на свадьбу и какой у меня замечательный дядя. Единственной фразой, которую я все же умудрился вставить, в непрерывный поток словоизлияний, была: — Мне бы интересно было познакомиться с твоими братьями и сестрами. На что был получен не менее краткий ответ. — Я единственный ребенок у папы. — Так, что теперь я с уверенностью мог сказать, что моя гипотеза имеет место быть.

Остаток дня я провел в полном безделье, провалявшись в кровати, а с заходом солнца ко мне присоединилась моя "возлюбленная". И между любовными утехами она с удовольствием рассказывала мне о своей родине. Обычаях, жизни, правилах с которыми мне придется столкнуться, когда мы приедем в Империю. Больше всего, мою будущую супругу, беспокоил тот факт, что мне, как новоявленному гражданину Империи, придется отправиться на южную границу и отслужить там пять лет. Но она была так наивна, что все ее беспокойство сводилось к тому, как ЕЙ будет тяжело без меня на протяжении этого периода. То что я могу, на этой границе, лишиться головы, она даже мысли не допускала. Ведь я такой великий Воин...

Мне же, ее оптимизм, совершенно не нравился, хотя в данном случае меня беспокоила не служба на границе с Дикими Землями, а доберемся ли мы вообще до Империи. В свои сомнения я ее, по понятным причинам посвящать не стал и только согласно кивал на ее фантазии.

Уснула Калерия далеко за полночь. Я же еще долго ворочался, пытаясь не разбудить девушку, устроившуюся на моей правой руке. Попробуй, засни, когда тебе жить осталось всего-то несколько дней.

Однако усталость все же взяла свое, и я погрузился в беспокойный сон.

Мне снились какие-то люди в таверне, потом высокий мужчина и маленькая полная женщина. Снился какой-то эльф, почему-то подвешенный за руки. Но последним кошмаром был зверь, вцепившийся в мою шею. Увидев такое, я проснулся в холодном поту и бросился к зеркалу, на ходу ощупывая основание шеи. В полумраке я, конечно, ничего разглядеть не смог, но вот когда мои пальцы нащупали характерные рубцы, меня снова прошиб холодный пот. — Значит, это было по-настоящему. — Мелькнула мысль, растворившись в бардаке догадок.

Меня передернуло, а ноги предательски подкосились, когда в моей памяти снова всплыла оскаленная пасть зверя. И я поплелся на непослушных ногах к креслам.

Соприкосновение обнаженного тела с прохладной кожей кресла, немного привело меня в чувство.

А вот когда что-то холодное коснулось моего плеча и я, подняв глаза, увидел Смерть, по телу пробежал неприятный холодок и я, едва не закричав, потерял сознание. Слишком сильным было потрясение.

В беспамятстве я был не долго, ну во всяком случае, мне так показалось. Зато когда, открыв глаза обнаружил, в кресле напротив, все ту же смерть чуть снова не вырубился. Но все же совладав с собой, выдавил из пересохшего горла: — Кто ты?

— Ноктинея, хозяин, — ответила Смерть. Как будто этот ответ мог мне что-то объяснить. — Прости, что напугала тебя. — С улыбкой добавила она.

— Что тебе нужно? И почему Хозяин? — Во рту было сухо и каждое слово давалось с невероятным трудом. При каждом звуке язык норовил прилипнуть к небу и, казалось только мешал.

Нахмурившись, Ноктинея встала и сказав, что скоро вернется растворилась в темноте. Завертев головой, пытаясь понять куда она пропала, я даже подумал, что мне все это приснилось. Но не тут-то было.

— Выпей, — сказала Смерть, протянув мне небольшой кувшин. Как она материализовалась в том же кресле я не заметил.

Сил оторваться от спинки, чтобы принять из ее рук сосуд не было. Но кувшин, вдруг, сам собой подлетел ко мне, так, что мне даже не пришлось протягивать руку.

Сделав глоток, я с удивлением обнаружил, что это какой-то сладковатый напиток, на вкус вроде бы с медом. Осушив половину жидкости, я снова взглянул на свою гостью. И немного успокоившись, повторил вопрос. — Так все же, кто ты такая? И что тебе нужно?

Излишнюю вежливость я отбросил прочь. После того как кто-то заявляется к тебе посреди ночи она совершенно не уместна.

— Ты все узнаешь, Хозяин, но не сейчас. Я пришла, чтобы ты вспомнил. Когда будешь готов коснись рукояти меча. — Остановив жестом мои рвущиеся наружу эмоции, она объяснила. — У меня есть еще одно дело... И растворилась в темноте.

А я так и остался сидеть с открытым ртом.

Посидев немного перебирая в голове догадки и так и не придя к осмысленному выводу, допив принесенный Ноктинеей напиток, я вернулся в кровать, где посапывала Калерия.

До чего же странные существа эти женщины. Не знаю, каким образом, но они всегда чувствуют, когда рядом находится мужчина. Вот и сейчас, стоило мне забраться под покрывало, как я тут же был оккупирован спящей красоткой.

Чертыхнувшись про себя, попробовал ее аккуратно передвинуть, но тут сработал принцип всемирного притяжения, несмотря на все мои усилия, Калерия, категорически отказывалась покидать мой организм. Стоило убрать руку, как оказывалось, что на мне уже лежат ноги, убирая ноги, я тут же лишался руки, а вытаскивая из цепких пальчиков руку, неизбежно втаскивал на себя всю остальную девушку. Помаявшись минут пять и в очередной раз вернув конечности в свое распоряжение, правда, в итоге сдав спину в качестве подушки, я уснул.

Спал, на удивление, спокойно, без снов. И проснулся выспавшимся и бодрым, что в принципе неудивительно, ибо время уже шло к полудню.

Потянувшись, развалился на кровати аки звезда, с глупой улыбкой на заспанном лице. В голову лезли всякие глупости, вроде того, что полезно давать дышать телу и размышлений, что утро все-таки может быть добрым, если оно начинается в обед.

— Кстати, насчет обеда, неплохо бы подкрепится, как говаривал Винни. — Эта мысль показалась самой удачной, за последние минут пятнадцать.

Сам не понимаю почему, но я напрочь забыл о ночных приключениях. И вспомнились они лишь ближе к вечеру, когда я, усевшись у камина, потягивал вино. Уж не знаю, что там на меня повлияло, но вскочил я как ужаленный в одно место, как только в голове всплыл образ ночной гости. Хорошо хоть в спальне находился один. Калерия все еще полоскала мозги дядюшке.

Прокрутив в голове разговор, я постарался уделить побольше внимания деталям. То что моя гостья растворялась на ровном месте, меня уже не удивляло. Мало ли, что маги вытворять способны. Но вот то, что меня называли хозяином, немного озадачивало.

— Как она говорила? — Спросил я у своего отражения, остановившись напротив зеркала.

— Когда будешь готов, коснись рукояти меча. — Прозвучало в голове, да так, что я сразу и не понял, что это не она мне говорит и принялся оглядываться.

Само собой, помимо меня, в комнате никого не оказалось. Но к тому моменту, моя паранойя, набрала обороты, так что я, для начала, заглянул в шкаф, оказавшийся по-прежнему пустым, а потом и под кровать. Там, кроме пыли и паутины мне тоже ничего найти не удалось. Но и на этом я не успокоился и попытался стянуть, на пол, постель. В результате, с одной из подушек, на полу, звякнув, оказался меч без ножен. Данное обстоятельство вогнало меня в ступор минуты на две. — Это что же получается, он все это время был там?

Опустившись на колени, я стал разглядывать найденный клинок. Полуторная рукоять, обмотанная кожаной лентой с нанесенными серебристыми символами, черное лезвие чуть меньше метра, металл блестел только по режущей кромке. И двенадцать рун, занимавших, примерно, треть длины клинка от гарды.

— Ну что готов? — Спросил я себя и взялся за рукоять, намереваясь поднять оружие. Но едва моя рука коснулась меча, в голове вспыхнуло солнце, а глаза, словно загорелись изнутри.

Очухался я сидящим в кресле, положив обе руки на противовес, поставленного вертикально, между коленей, меча.

Теперь я все помнил и многое знал.

Помнил, что мой донор был сыном хозяина таверны, помнил, как мой новоявленный отец учил меня владению мечем, помнил работу в кузне, помнил, почему ушел из ставшего родным Компита и как познакомился с Калерией. А знал я, что мои предположения были не так уж далеки от истины, однако рисковым парнем оказался барон, если решился провернуть такое дело. Но главным было то, что я знал, почему лицо эльфа было мне знакомо, я видел его на ярмарке.

Исходя из вновь обретенных воспоминаний, я пришел к выводу, что все происходящее дело рук, а точнее идея, эльфа. Видимо ему, каким-то образом, удалось убедить барона, что так прибыль будет несравнимо больше. Хотя, как говорится: "На жадину не нужен нож".Передо мной, как никогда ранее, стал вопрос — что делать?

Бежать? Бежать однозначно, вопрос когда. Если сейчас, то где гарантия, что я, не знающий замка и окрестностей, без теплой одежды и припасов смогу вообще дожить до утра.

Дождаться приезда отца Калерии и рассказать все ему, а он пусть думает, что делать с бароном? Опять же, нужен ли ему будет такой свидетель как я, да еще и любовник дочери? Скорее нет, чем да.

Сыграть свадьбу и попытаться смыться по дороге в Империю? А не получится ли так, что мы вообще не покинем этих "гостеприимных" стен?

До приезда графа у меня еще два дня, так что уходить я решил следующей ночью, но перед этим, предстояло еще посчитаться с, не в меру сообразительным, эльфом. Ведь у меня были все основания предполагать, что яд, испортивший мне жизнь и лишивший родных, продал Серне именно он. И немного подготовится, раздобыв пищу и теплую одежду.

Поднявшись с кресла я, первым делом, вернул на место постель и спрятал под подушками свое единственное оружие.

После чего отправился на поиски невесты, благо дорогу к обеденному залу я знал. Как и то, что за дверью маячит мой сторож, в образе слуги.

— Вы что-то хотели, милорд? — Услужливо спросил он, как только я открыл дверь.

— Да. Проведи меня в трапезную.

Согласно кивнув, слуга повел меня по коридорам. И вскоре мы вошли в зал.

Отметив про себя, что здесь ничего не изменилось, все те же гобелены и тот же стол, я направился к своему месту, по правую руку барона.

— Неужели ты, наконец, соблаговолил почтить нас своим присутствием. — Усмехнулся дядя. — Я уже думал послать за тобой, чтобы ты составил нам компанию за ужином.

Судя по немного раздраженной речи, маленькая графиня, успела его изрядно достать.

— Да. В ваши разговоры, меня только едой заманить можно. — Отшутился я. — Кстати, когда ее подадут?

— Потерпи немного. — Посоветовал хозяин. — Расскажи лучше, как себя чувствуешь?

— Вроде неплохо. Хочу завтра, попробовать, мечем помахать.

— А не рановато? — Барон, явно не хотел давать мне в руки оружие.

— Да, вроде нет. Лиогеаль, говорил, что я полностью восстановлюсь где-то через декаду. А кстати, где это он? — Переключить внимание было просто необходимо, иначе Грам мог заподозрить, что я что-то знаю. Да и настаивать на занятиях не стоило.

— А. — Отмахнулся "дядя". — Сказал утром, что у него какие-то дела в городе и уехал. Обещал вернуться к закату.

— А ведь солнце уже село. — Об этом свидетельствовал мрак, сгущающийся за окнами. — Кабы не случилось чего.

— Да что с ним случится, он ведь маг — Махнув рукой, поведал "родственник".

Поскольку обстоятельство пропажи эльфа, меня, в тот самый момент, особо не беспокоило, я только согласно кивнул. Да и ужин принесли. А есть досыта, пока была такая возможность, было просто необходимо. Скоро я покину стены этого замка и неизвестно еще, когда мне удастся также сытно и вкусно пообедать.

Ели молча, даже моя невеста, к моей безграничной радости, тихонько жевала, может об эльфе беспокоилась? Хотя сказать правду о нем беспокоился и я, точнее я беспокоился о том, что он сбежал. И я не смогу с ним "побеседовать", а заодно и прояснить некоторые, интересующие меня, моменты. Думаю, барон, был занят теми же мыслями.

После трапезы, мы задержались еще минут на сорок, за столом, попивая вино и обсуждая возможные причины задержки Лиогеаля. Большинство, придуманных причин задержки, принадлежало, как и следовало ожидать, Калерии. Мы же с бароном только поддерживали разговор и иногда остужали девушку. Фантазия которой, порой, доходила до крайностей.

В конечном итоге мы, пожелав спокойной ночи "дядюшке", удалились, каждый в свою комнату.

А я, подозвав к себе своего сторожа, потребовал организовать себе горячей воды.

— Милорд купаться желает, — догадался слуга?

— Да. Так что давай, поживей. И вина мне принеси, лучше прямо сейчас.

Правду говорят, что человек может вечно смотреть на огонь, воду и как другие работают. Вот и я, получил в свое распоряжение, два из этих способов расслабится. Слева от меня, в камине, плясал огонь, а прямо передо мной сновали слуги, готовя мою "ванну". А я потягивал вино, щурясь от яркого света принесенных светильников и лениво наблюдая за приготовлениями.

Ванна представляла собой большой дубовый чан, овальной формы. Когда его наполнили я, выгнав всех из комнаты, погрузился в горячую воду. С удовольствием отметив, как расслабляются мышцы под воздействием жидкости.

Купание заняло не больше десяти минут, к сожалению, вода довольно быстро остывала. А плескаться в холодной у меня никакого желания не было.

Окликнув слугу, потребовал принести мне теплую одежду, чтобы не застудить раны. И уже через пять минут надевал теплый плащ, поверх повседневной одежды. Собственно, именно из-за теплой одежды я и затеял это купание.

Усевшись обратно в кресло, я потребовал пива и мяса к нему. Надеясь, что мне не станут тащить холодную оленину, которая у нас была на ужин. Я оказался прав. Вместе с бочонком в пару литров, на подносе принесли вяленую баранину. То что нужно, в качестве припасов.

Пока я потягивал, из глиняной кружки, горьковатый напиток, заедая его, тонко нарезанной бараниной, мою комнату освободили от купальни. И передо мной стал насущный вопрос: — Куда спрятать мясо? Ни сумку, ни даже лишнего куска ткани у меня не было. А то что слуги, обязательно, заметят отхваченный откуда-то кусок, сомневаться не приходилось. В раздумьях я заходил по комнате. И почти сразу нашел ответ.

Шкаф. Он пустой, а значит в него никто не полезет, соответственно мяса там не найдет. Довольный своей идеей я припрятал чуть больше половины, с мыслью, что после завтрашнего "пивка" у меня будет почти килограмм баранины. Да и после обеда, который планировал распорядиться принести также, сюда, к припасам должны были добавиться хлебные лепешки и еще какое-то мясо, на первое время. Этого, при экономном расходе, должно хватить дня на три-четыре.

Довольный собой я притушил светильники и забрался в кровать, намереваясь хорошенько выспаться. Но стоило мне залезть под покрывало, как дверь справа скрипнула, а секунду спустя ко мне прижалось обнаженное тело Калерии.

— Ты так долго собирался. Я уже думала, что не дождусь. — Прошептала она, согревая ухо своим дыханием.

— Вот же плутовка, ждала, когда погаснет свет. — Мелькнула мысль, растворяясь в пучине желания.

Глава 5

Вопль, раздавшийся за дверью, заставил вскочить меня на кровати, выхватив из под подушки меч. Все еще плохо соображая, я заметил расширявшуюся полоску света, расползавшуюся от двери.

Недолго думая, бросился к ней и ударом ноги, впечатал ее обратно. Удовлетворенно расслышав с той стороны приглушенную ругань. А в следующую секунду в дверь врезали с другой стороны. Да так, что она распахнулась настежь и стукнувшись о стену сорвалась с верхней петли.

— Какого хрена, — заорал я. А в комнату влетела парочка громил. Один с каким-то коротким, но по виду, тяжелым тесаком. Второй с не менее внушительным мечем. Каждый, в руках, держал по факелу.

Увидев меня, они разом загоготали. Ослепленный, неожиданно ярким светом, все еще не понимая, что происходит, я не сразу понял причину их веселья. А все оказалось очень просто, я ведь бросился в бой, в чем был. То есть с одним мечем. Занятная картина им предстала. Голый мужик с зубочисткой в руках. На лице расползлась, нервная улыбка и я начал атаку.

А когда мой меч, вместо того чтобы проткнуть гада с тесаком разрезал воздух, пройдя под левой рукой громилы, мне вдруг пришла мысль, что тут-то мой жизненный путь и закончится.

Отбив клинок слегка в сторону факелом, боец, сделал шаг вперед (все же мой меч был значительно длиннее его тесака) и нанес рубящий удар, который рассек бы меня от правого плеча, до левого бока. Спасло меня то, что он, отбрасывая факелом меч, добавил ему инерции, и я смог его провернуть, уходя в присед, под ударную руку и принимая опускающийся тесак на лезвие меча, под острым углом. А в следующее мгновенье клинок, описав дугу, уже опускался не его незащищенный бок. Но не тут-то было. Верзила, легким движением ушел в сторону, а меч врезался в клинок второго амбала. В этот момент раздался вопль моей невесты, наконец-то сообразившей, что нас, хотя, что это я, Меня убивают.

Это несколько смутило нападающих и только поэтому я сумел увернуться от летящего в лицо факела и он слегка опалил разорванное ухо и правое плечо. Зверея от боли, я отпрыгнул назад и уперся задом в одно из кресел.

Амбалы не нападали, пялясь на стоящую, на кровати, голую Калерию, забывшую прикрыться. Я тоже, по понятным причинам, не спешил. Продолжалось это не больше пяти секунд. В комнату влетел детина, раза в полтора больше первых двух, по разбитому лицу которого я понял, что именно он пытался, по-тихому, открыть дверь. В руках великана огромный боевой топор с двумя лезвиями, выглядел детской игрушкой.

— Он мой, — выдохнул сквозь зубы, мордоворот. А я мысленно пожелал скорой смерти себе и удачи Калерии. Даже если я каким-то чудом завалил бы Этого, оставшиеся меня на ремни порежут.

Чудовище не спешило, медленно подняв секиру, он попробовал ее остроту и удовлетворенно кивнув, пообещал. — Я тебя, щенок, на куски покрошу. — И я ему поверил.

Калерия уже не орала, с круглыми от удивления, а может быть и от ужаса, глазами наблюдая за неторопливыми движениями моей смерти.

К счастью, начало атаки я заметил точно и в стиле Джеки Чана, кувыркнулся назад, через кресло, избегая вспоровшего воздух топора. И сразу же пожалел об этом, шлепнувшись животом об стол. Вызвав очередной приступ хохота у держащей факелы парочки.

— Глянь, какой шустрый, — прокомментировал один из них.

Вскочив на ноги, я зацепился за стол и повалился на задницу, усевшись в другое кресло. В то же время, мой противник легко отбросил, оказавшуюся на его пути, преграду и нанес удар, так что мое падение даже сыграло мне на руку. Вместо меня, одно из лезвий топора, врубилось в стол, пробив шестисантиметровую столешницу. А как только он его выдернул я, что есть сил, обеими ногами, оттолкнул стол под ноги противнику. И эта гора мяса рухнула на меня, по пути умудрившись, каким-то нелепым образом, сломать мой меч, вместе со столом и врезать мне головой между ног.

От скрутившей все тело боли меня спас подскочивший здоровяк с тесаком, влепив его рукоятью по голове.

Возвращение в сознание сопровождалось целым каскадом неприятных ощущений. Сперва пришла боль, потом холод и сырость. А спустя несколько секунд, когда я все-таки умудрился разлепить потяжелевшие веки и наблюдал расплывающийся перед глазами мир. Пришло ощущение онемевших рук и ног, причиной которого стала веревка или ремень туго стянувшая конечности за спиной.

— О, очухался. — Услышал я чей-то голос, доносившийся как бы издалека.

Во рту пересохло и распухший язык плохо слушался, так что вместо "Какого хрена" я прохрипел что-то вроде "Кхр-рр гхрг"

— Пойду, графа обрадую. — Пророкотало в ответ, и послышались удаляющиеся шаги.

С трудом наведя резкость, я выяснил, что лежу на полу в луже. Попытка повертеть головой вызвала острую боль в затылке, зато я смог рассмотреть чьи-то ноги, обутые в сапоги до колен. На большее меня не хватило.

Тело пробила крупная дрожь и с новой силой заныли сведенные в непривычное положение мышцы.

— Пить хочешь, — пробасили над ухом?

В ответ я едва заметно кивнул.

Перевернув на бок и ухватив под руки, говоривший поднял меня на колени, уперев спиной в стену. После чего поднес к губам небольшой бурдюк, в котором оказалось вино.

После пары глотков я слегка мотнул головой, показывая, что пока хватит и надзиратель меня понял.

Утолив жажду, я попытался заговорить. Поначалу горло выдавало непонятные звуки, но прокашлявшись, я все же смог прохрипеть: — Спасибо.

Окинув взглядом помещение я с удивлением узнал трапезную. И только сейчас сообразил, что передо мной, на корточках, сидит давешний нападающий. Тот самый, который приголубил меня рукоятью тесака. Мне это показалось несколько странным. — Что им вообще от меня нужно? — Судорожно билась в голове одна единственная мысль, вытесняемая холодом и пульсирующей болью в висках.

Одеть меня, ясное дело, никто не пытался, так что сидел я сейчас мокрый и голый, с притянутыми к ступням руками. В чувство приводили, видимо, простейшим способом, окатив ведром воды. О чем свидетельствовала лужа из которой вытащил меня незнакомец.

— Тебя как зовут-то? — Неожиданно спросил надзиратель.

— Ник.— Ответил я и зашелся кашлем.

— А меня Вестад. — Представился он.

— Ты, извини, что тесаком приложил. — Снова заговорил Вестад. — Я не со зла, приказ такой.

Тут уж я совсем растерялся — чего это он оправдывается?

— А ты здорово Нормака уложил. Да и бился без страха, я таких уважаю. — Продолжал надзиратель, видя недоумение на моем лице. — Да ты не переживай, граф мужик справедливый. Если не виноват ни в чем — отпустит, а уж коли есть что то... — Тут он многозначительно замолчал. Ни угрозы, ни злости в его голосе не было. Обычный служака, выполняющий приказ.

Загремевшие шаги заставили меня повернуть голову. В комнату, буквально, влетел потрепанный барон, а в след за ним показался напарник Вестада и высокий мужчина, одетый в кожаные доспехи. Слегка вытянутое лицо, прямой нос и сверкающие ненавистью глаза, не сулившие нечего хорошего.

— Где эта тварь? — Прорычал он.

Забегавшие глаза, на перепуганном лице барона, остановились на мне. — Он это, он. Это все он придумал. Проскулил хозяин замка.

— Ты-ы?! — Сделав шаг в мою сторону, выцедил незнакомец. А его правая рука легла на рукоять двуручника, ножны которого он держал в левой.

Нить происходящего я совершенно потерял, да и навалившаяся усталость сделала свое дело. В итоге я апатично окинув взглядом присутствующих слегка передернул плечами и ответил: — Я.

От такого ответа незнакомец опешил. И уставился на меня с легким недоумением. Спустя какое-то время он все же взял себя в руки и уже несколько спокойней спросил: — Ты кто?

— Ник. — Видя, что ничего не прояснил, добавил. — Наемник.

Хотя, судя по еще более озадаченному лицу своего собеседника, это только усугубило ситуацию. Теперь он стоял переводя взгляд с меня на барона.

Решив, что терять мне уже нечего я как можно более наглым тоном спросил: — Может мне кто-нибудь объяснит, какого хрена здесь происходит?

Незнакомец отвечать не пожелал и вместо этого, вперив в меня взгляд, выпалил: — Ты знаешь кто я?

— Нет. — Такого ответа он точно не ожидал.

— А имя Рамир Илирский тебе о чем-нибудь говорит?

"Нет" застряло у меня на языке и тут же все происходящее стало на свои места. Очумев, от осознания этого, я так и застыл с открытым ртом. Передо мной стоял отец Калерии.

— Здравствуй папа. — Глупо хихикнул я. Теперь пришла очередь графа застыть с отвисшей челюстью. А я расхохотался, не в силах сдержаться, сказывалось нервное напряжение. Смеялся больше не от того, что видел, а от собственных мыслей. — Надо же было так влипнуть. Вот что называется "Из огня — да в полымя". Безвыходность положения почему-то смешила. И я хохотал, да так, что на глаза наворачивались слезы. Забылся и холод, и боль, и окончательно онемевшие конечности. В вертикальном положении, содрогающееся от хохота тело, долго не удержалось. И я, завалившись на правый бок, поздоровался головой с полом. Но, не обратив на это внимания, продолжал истерически смеяться, не помешала даже резкая боль, прострелившая при падении.

— Поднимите его. — Скомандовал граф, видимо устал смотреть на мои конвульсии.

— Милорд, у парня, кажись, крыша поехала. — Поднимая меня, пробасил Вестад.

Прошел смех и вернулась боль. Только теперь у меня болела не только голова, но и все, растянутые при падении, мышцы. Скорчив гримасу я стиснул зубы, чтобы не закричать, с такой силой что явственно услышал их скрип.

— Значит, говоришь, он все придумал? — На этот раз вопрос графа был обращен к барону.

— Он, он. — Уже не так уверено ответил Грам.

— А ты что скажешь?

— Скажу что знаю, но только после того как развяжете и дадите одеться. — Прохрипел я в ответ.

Ворвавшийся в комнату солдат прервал наш разговор, шепнув что-то графу и тот ушел, на последок, одарив меня и барона испепеляющим взглядом. Бросив уже от дверей: — Наемника одеть, а барона связать.

Присевший, возле меня, Вестад, покачав головой, спросил: — Одежда твоя где?

— Там где вы меня взяли.

— Таль, барона свяжи. А я пока за одежкой сбегаю. — В ответ напарник Вестада кивнул и сняв с пояса веревку пошел к барону.

Я же, пока ждал одежду, попытался собраться с мыслями. Выходило, что я стал невольным свидетелем того как Имперский граф взял замок барона Грама, верноподданного короля Регны. Сие обстоятельство не сулило мне ничего хорошего. Оставлять такого свидетеля глупо. Но и особо напрягаться, пока не стоило. Необходимо было прояснить ситуацию и лишь потом действовать. Да и связанный по рукам и ногам, без одежды и оружия я все равно толком ничего предпринять не смогу. Оставалось только ждать и уповать наудачу.

Вернувшийся Вестад притащил с собой мою одежду: легкие туфли, кожаные бриджи и льняную рубашку.

Освободившись от пут, я еще минут десять восстанавливал кровообращение, после чего, не без помощи надзирателя, все-таки сумел одеться. И хлебнув вина, позволил связать себе руки. На этот раз мне повезло, и Вестад стянул их аккуратнее, не слишком пережав, да еще и впереди, а не как раньше за спиной.

Теперь оставалось ждать графа. Чем я и занялся, поближе придвинувшись к камину.

Затянулось ожидание еще на добрых полчаса и за это время, я успел обдумать свои действия и перекинуться парой слов с Вестадом, советовавшим ничего не утаивать от графа и рассказать правду.

— К тому же, — говорил новый знакомый, — мы сами видели, что девчонка у тебя спала и силой ты ее не принуждал. Да и то что бросился защищать, а не сдался как последний трус тоже кое-чего стоит. Граф человек правильный, для него каков человек в первую очередь решает битва, а уж потом титулы да богатства.

— Да мне и самому-то скрывать нечего. — Пожал я плечами.

За этим разговором нас и застал вошедший граф. Вид у него был хмурый и озадаченный. О том, что он ходил разговаривать с дочкой мне, по секрету, шепнул все тот же Вестад. Оказывается, когда он мне по голове дал, девчонка тоже сознание потеряла.

— Интересно, что же она ему наговорила. — Подумал я.

— Как говоришь тебя зовут, наемник? — В голосе лорда Илирского больше не было той злобы, что чувствовалась в первый наш разговор.

— Ник. Ита Ник, милорд.

— А дочь мне сказала, что ты племянник барона Грама, да и сам барон то же самое утверждает. Кому верить прикажешь? — Вопрос был риторический, так что отвечать я на него не стал. Сейчас доказывать, что я говорю правду совершенно бесполезно, все равно он мне не поверит.

— Милорд, давайте я расскажу, то что мне известно, а уж вам решать как и что?! — Предложил я.

В ответ граф, немного подумав, кивнул.

— Меня зовут Ита Ник, я наемник, родом из Битора. Шел в Верну, чтобы наняться на войну, в Алигус. За Компитом встретил обоз и дальше ехал с ними. А недалеко от Грама на нас напали. Был ранен и, потеряв сознание, упал возле телеги. Всех обозников перебили вместе с охраной, но этого я уже не видел. Потом очнулся, а передо мной тварь какая-то, ну я ее ножом и пырнул, а она меня за шею цапнула. Да хорошо доспехи крепкие были, только поцарапала. — Тут я показал шрамы в основании шеи. — Но сознание я все равно потерял. А очнулся уже в шатре, меня на дороге нашли. Ас Тан подлечил, за что ему и благодарен. Потом познакомился с Бароном и Герцогом, как их звали, не помню. Там же была Калерия и Винар Ресхольд, тысячник имперской армии. Дочка ваша меня к обеду позвала, я и пошел. Да и узнать хотел, где вещи мои. У меня нож и меч не простые были. Так вот нож-то, как выяснилось, кто-то из солдат себе прикарманил. А когда отдавать не захотел, то тысячник его и приложил, да так, что вояка этот из шатра вылетел. Мы за ним бросились. Тут-то я два болта и получил один в глаз, а второй вот сюда. — Тут я показал на место шрама на груди. — Потом в себя пришел уже здесь в замке, и Калерия под боком. — В глазах графа начала разгораться ненависть. — Я сначала ничего понять не мог, а потом вроде и вспомнил, что я барон, племянник его. — Кивнув на Грама, рассказывал я. — А тут еще вроде как свадьба у нас с Калерией намечается, и приезда вашего ждем. Да вот только странными мне те воспоминания показались. А когда я эльфа увидел, Лиогеаль его звали, так и вовсе сомневаться начал. К тому же ни одежды, ни оружия в опочивальне не было. А вчера вечером, барышня какая-то мне отцовский меч принесла, и я как его в руки взял, так сразу все и вспомнил. Посидел. подумал — решил, что уходить надо. Даже готовиться стал. Мясца вяленого на дорожку припас, в шкафу лежит, можете проверить. Да плащ раздобыл. А тут ночью ваши головорезы нагрянули. Я если б знал, что вы за дочкой приехали. Так сразу бы все рассказал, а то они в комнату вломились, ну думаю, живым задаваться честь потерять. Вот драку-то и затеял.

— Складно говоришь. — Сощурившись, сказал граф. — А эльфа когда последний раз видел?

— Да, пожалуй, позапрошлым вечером.

— Позавчера значит? — Уточнил он. Я кивнул.

— Вы только не подумайте, я дочку вашу в постель не тащил, она ко мне сама пришла. — Получилась почти фраза из "Бриллиантовой руки".

Граф поднял руку, останавливая мои оправдания. — Это потом. Скажи лучше, почему бежать решил?

— Так тут и говорить нечего. — Пожал я плечами. — Если уж мне воспоминания заменили, так значит нечисто тут что-то. Да и эльф этот. Не хотелось мне крайним оказаться, вот и решил, что уходить надо. Девчонку решил с собой не брать, вы ж приехать должны были. А кто кроме отца защитить ее смог бы? Да и трогать бы ее барон побоялся, а меня в расход пустил бы с легкостью. Зачем ему такие свидетели? Мне ж меж молотом и наковальней делать нечего. Я бы такого зятька сам бы четвертовал. — Последняя фраза вызвала улыбку на лице графа.

— Да уж, в честности тебе не откажешь. Только скажи-ка мне, Ник, сам бы ты поверил, что безродный наемник отказался от чести жениться на будущей графине?

В ответ на это я снова пожал плечами. — Так ведь кто его знает, что молодая графиня на самом деле пережила?! Не зря ж ей память изменили. — Тут я многозначительно посмотрел на барона. — Может хозяин здешний не так уж и гостеприимен был.

— А об этом мы, барона, обязательно, спросим.

— Спросите, спросите.— Поддакнул я. — Поинтересуйтесь еще не его ли люди на обоз напали, а то охрана обозников мне всякое о здешних местах рассказывала. Но то что не разбойники напали это точно. В доспехах они были и на конях.

— И это спросим. — Процедил граф. Его глаза только что молнии не метали. — Вестад, парня забери, а мы тут с бароном потолкуем.

Подошедший солдат помог мне подняться и повел на кухню. А как только за нами закрылась дверь, хлопнул меня по плечу и сказал. — Молодец, что всю правду сказал. Глядишь, и отпустит тебя граф, как по мне так нет тут твоей вины.

— Всю да не всю, — вздохнув, промямлил я. Вызвав взгляд удивления со стороны Вестада. — Тут видишь, какое дело, испугался я, что он правду как услышит так меня на куски и порубит. — Видя, что заинтересовал вояку, продолжил. — Позабавились солдатики с девчонкой. Видел я это да сделать ничего не мог. Болт в груди уже торчал. А второй, в глаз, они ее засадить заставили, как увидели, что я еще не помер. Да хорошо, что он под углом вошел, вон видишь и ухо порвал.

На посеревшем лице Вестада я отчетливо различил гуляющие желваки. — Твари, — выдохнул он. А я продолжал.

— Думаю и барон этот в стороне не остался, больно уж девочка хороша.— В том, что мои слова дойдут до графа я не сомневался, а говорить сам, действительно, опасался. Кто этого дворянина знает?!

Подумав. Вестад, хлебнул вина и протянув бурдюк мне, пообещал. — Я твои слова сам передам. А то оно и вправду, порубит тебя граф ни за что, ни про что.

Теперь оставалось только ждать и надеяться, что я все рассчитал правильно.

Я намеренно опустил некоторые подробности, чтобы избежать еще больших вопросов. На мой взгляд, в такой интерпретации моя история выглядела наиболее правдоподобно. Самым слабым местом во всем рассказе была барышня, принесшая мне меч, но я искренне надеялся, что граф не придаст этому моменту большого значения.

Вот и сидел теперь, потягивая вино и с удивлением рассматривая отросший мизинец с поблескивающим на нем злополучным кольцом. А ведь я отчетливо помнил, что палец отрезали, а кольцо сняли. Еще одна загадка, которую нужно будет разгадать.

Эллориум. Регна. Замок Грамстен

— Ну что барон, расскажешь мне, что ты задумал? — От этих слов по спине Арлена Грама пробежали мурашки. — Как будешь говорить? По-хорошему или... — В том, что граф будет его пытать, лорд Грам ничуть не сомневался. Не помогут тут ни подданство, ни мольбы, ни угрозы. Достаточно уже того, что его замок захватили, не боясь последствий. А в том, что король спишет все это на заезжих наемников, барон тоже не сомневался. Не станет Его Величество накалять отношения с Империей и так давно искавшей повод начать войну против Регны.

— Я все расскажу, как было. Всю правду. — Выпалил барон.

— Погоди, — остановил его граф. — Сначала на вопрос ответь. Наемник правду говорил?

— Да. — Нехотя согласился Арлен.

— Хорошо, тогда говори.

— Девчонку, то есть графиню Илирскую, мы недалеко от дороги нашли вместе с этим. Она в него как клещ вцепилась, отпускать не хотела. Пришлось его с собой тащить. Ранен он тяжело был, мой лекарь только и смог, что болты извлечь. Я уж хотел было на него рукой махнуть. А графиня говорит: — Люб он мне, да дорог. Без него жить не стану. Я и испугался, и послал лекаря в Грам искать. Вот и нашли там этого эльфа. Он его и подлечил. Я ж хотел только благодарности у вас просить, да дочку вернуть. А поганый этот и говорит, мол, сделай наемника этого племянником своим, да жени на дочке графской. Приданное, говорит, всяко больше "благодарности" будет. А я и развесил уши. Он все окаянный придумал, да меня Владыка Темный попутал. Я ж плохого-то, ничего не хотел. — Барон чуть не плакал.

— Когда ушел эльф? — Прорычал граф, еле сдерживаясь, чтобы не размазать мразь по стенке.

— Вчера с утра. Сказал, что он свою работу сделал, а ему дальше пора. — Просипел барон.

Граф был в ярости. Он не верил ни барону, ни этому наемнику, но прекрасно понимал, что где-то в их рассказах кроется истина. И жизненно необходимо ее выяснить. А времени на это не так уж и много. На закате они должны покинуть замок.

Распорядившись, чтобы Таль увел барона, он окликнул Лана, который тут же появился из-за двери.

— Расспроси всех живых, что они знают об этой истории. Да смотри, чтобы они правду говорили. И позови мне Млата и Феора.

Млат — личный лекарь семьи Илирских, пришел первым и граф сразу задал интересующий вопрос.

— Как Калерия?

— Учитывая ее положение, можно сказать даже хорошо. Ее ночью здорово напугали, пришлось дать успокоительное. Еще она все время спрашивает, где ее любимый.

Выслушав доклад лекаря, граф окинул его недовольным взглядом. — Что значит в ее положении?

— Рамир, ты не волнуйся, понимаю, что это для тебя удар, но... Она беременна.

— Что? — Выкрикнул граф, вскочив с кресла. — Когда? От кого?

На это лекарь покачал головой. — Не знаю от кого, но срок пару декад.

— Сколько? — Прохрипел Рамир.

— Две, максимум три декады.

Развернувшись граф, чуть не побежал к кухне. А вломившись туда, увидел мирно беседовавших наемника и Вестада. — Ты! Тварь. — Задыхаясь от гнева, выпалил он. И оттолкнув в сторону своего солдата, попытался вцепиться в глотку ублюдка, обесчестившего его дочь. Наемник, сидевший на столе, вдруг очутился намного ближе, чем рассчитывал граф и нанес сокрушительный удар головой, пришедшийся точно в подбородок. Обескураженный граф отступил на шаг назад и тут же получил ногой в солнечное сплетение. От сильных повреждений спасли доспехи, однако сила удара была такова, что граф отлетел на Вестада и сбив того с ног рухнул на пол.

Я стоял и ошарашено осматривал результаты своей деятельности. Тем же занимался и влетевший за графом солдат, сжимавший в руке клинок отдаленно напоминающий кукри.

— Вот тебе и бессознательный рефлекс. — Мелькнула мысль, а вслед за ней. — Доигрался.

Бежать некуда, да и руки связаны. А новое действующее лицо от меня отделяла парочка тел, одно из которых с трудом пыталось выбраться из под другого. Но паритет длился недолго и вскоре, к нашей компании присоединилось еще одно действующее лицо.

— Млат, ты не знаешь чего Ра... — Осекся на полуслове "новенький" и обнажил меч. Уставившись сначала на шевелящиеся тела, а потом и на меня.

Видя что ситуация становится с каждой секундой все хуже я поднял руки, показывая, что они связаны и в сердцах выпалил: — Сдаюсь. Он сам на меня напал.

На мое счастье первым с пола, потирая ушибленный бок, поднялся Вестад. — Лихой ты парень, Ник. — Крякнул он. И оперся о стол, переводя дух.

— Десятник Вестад, что здесь произошло? — Командирским голосом вопросил новенький. А тем временем, тот кого он назвал Млатом, приводил в чувство графа.

— Сидим, мирно беседуем, с наемником, — кивок в мою сторону, — тут влетает Корнет (воинское звание имперской армии, примерно соответствует генералу) отталкивает меня и хватает наемника, и тут же отлетает назад, как горошина от стенки. Я даже ничего сообразить не успел.

— Подожди, — остановил дальнейшие расспросы Млат. — Не тебя ли в спальне графини нашли?

— Не меня в спальне графине, а графиню в моей спальне. — Сразу уточнил я.

— Тогда все ясно. — Подытожил он. — Нашелся папаша? — Сверкнув глазами, прошипел доктор. (О том, что передо мной врач я просто догадался.) И подняв на ноги графа, стал медленно приближаться ко мне, покачивая оружием.

— Стоп-стоп-стоп. — Снова подняв руки, прохрипел я. В горле пересохло, и голос предательски дрожал.

— Не могу я быть отцом, вернее могу, но определить беременность на таком сроке невозможно. Я ведь в себя-то всего пару дней как пришел. — Думал я. И тут же озвучил вопрос. — Срок, сколько, то есть когда? Тьфу, какой срок беременности? — Этим заявлением я ошарашил не только Млата, но и остальных. Даже очухавшийся граф уставился на меня с непомерным удивлением.

Видя, что никто мне отвечать не собирается, а замерший на мгновенье Млат снова начинает движение, я выпалил наудачу. — Если срок два-три дня, то можете меня прикончить. А если больше, то я тут не причем, я в себя, только пару дней назад пришел.

На этот раз, Млат, остолбенел всерьез и надолго, даже руку с "ковырялкой" опустил.

— Да, милорд, нам бы парой слов наедине перекинутся. — Напомнил о себе Вестад, немного разрядив обстановку.

А я уже знал, по хмурому лицу нового знакомого, что он хочет сообщить своему "начальнику".

— Это не может подождать? — Спросил Млат. — У милорда челюсть вывихнута. — Только тут я обратил внимание на расплывавшийся по подбородку графа синяк.

— Боюсь, что нет. — Категорично ответил десятник. — Это касается Леди Илирской.

Подняв руку, граф, остановил дальнейшую дискуссию и, указав на дверь, вышел из кухни поддерживаемый "новеньким", вслед за ним, кряхтя, ушел и Вестад. Я же остался с находящимся в ступоре врачом.

В том, что меня оставили, практически, одного не было ничего удивительного. То что у меня есть голова на плечах я кое-как доказал, а никто, хоть немного соображающий, не бросится бежать, находясь в моем положении. И уж тем более, не станет пытаться убить, со связанными то руками, вооруженного человека. Хотя в том, что завалить доктора я смогу, я даже не сомневался. А вот, что дальше, большой вопрос? Потому и не дергался, решив дождаться окончания разговора.

Отмерший Млат, только головой покачал, мол, удивил ты меня парень. Однако руку с оружием все же поднял. Так, на всякий случай.

— Веди его сюда. — Раздался, от двери, голос "новенького".

— Пошли. — Кивнув в сторону двери, сказал Млат и первым вышел из кухни

Оказавшись в трапезной, я напоролся на хмурого "новенького".

— То что рассказал десятник Вестад правда? — Я кивнул.

— Меня зовут Феор, я сотник Имперской армии. — Представился он. — Можешь называть меня сотником Феором или господином сотником.

Я даже удивился — С чего это такая перемена в отношениях? — В слух я, конечно, свою мысль не озвучил.

— Ита Ник, наемник. Можете называть меня просто Ник или господин наемник.

Мои слова, неожиданно для меня, вызвали улыбку на лице сотника. — Дерзишь? — Спросил он.

— Ладно, сейчас Млат подлечит господина Корнета и он с тобой побеседует. — Улыбнувшись, сообщил Феор.

— Может, руки развяжите? — Предложил я. — А то ни зад почесать, ни уши согреть.

— Вестад, освободи приятеля. — Распорядился сотник.

Развязывая руки, десятник шепнул мне: — Не дрейф, Господин Наемник, твои слова я передал. Теперь тебя Млат проверит, если правду говоришь, считай, отвертелся.

Только тут я понял, в какую игру со мной играют. — Как же я сразу-то не распознал? Плохой мент и хороший мент. А я-то, болван, купился.

— Спасибо, — криво улыбнувшись, поблагодарил я.

Лечение графа заняло минут двадцать, и все это время я просидел как на иголках. В ожидании предстоящего разговора.

В принципе боятся мне нечего, — рассуждал я, — все что сказано — правда. То что не все сказано — это другой вопрос. Все зависит от того, как именно будет проходить дознание. Если нужно будет повторить свой рассказ, я повторю, а если будут задавать вопросы, придется отвечать общими фразами, чтобы не делать акцентов, которые могут трактоваться двояко. Лучше бы, конечно, чтобы задавали вопросы.

Потирая запястья я, вдруг заметил, что кольцо сумрака пропало. Вернее сказать оно было, я его чувствовал, но видно его не было. — Странно это все, нужно будет разобраться. — Подумал я.

— Готово — Сообщил Млат, отходя от графа. — Садись сюда.— Указав на стул, напротив Корнета, распорядился он.

Как только я уселся, лекарь, охватил мою голову своими тонкими пальцами, и я почувствовал легкое покалывание. Продолжалось это не больше нескольких секунд. После чего, Млат, стал рядом с графом и объяснил, скорее для меня, чем для остальных. — Теперь он не сможет солгать. Если попробует, "венец" вызовет такую головную боль, что мы это сразу заметим.

— Маг? — Недовольно спросил я.

— Самый настоящий. — Подтвердил он мои подозрения.

— Тебя зовут Ник? — Начал допрос граф.

— Да.

— Ты наемник?

— Да.

— Ты принуждал к чему-то мою дочь?

— Спрашивайте точнее, — посоветовал Млат. — На этот вопрос можно ответить по-разному. Под принуждением может подразумеваться, например, настоятельное требование поесть. — Объяснил он.

— Тоже мне, полиграф. — Подумал я.

— Хорошо. Ты принуждал Калерию к любви.

Более глупого вопроса я, откровенно говоря, не слышал.

— Нет. — Видимо так же подумал и Млат, покосившийся на графа. И перефразировал вопрос.

— Ты насиловал Калерию. — При этих словах лицо графа дернулось, отражая бурю эмоций, бушующую у него внутри.

— Нет.

Услышав ответ и видя, что я не упал на пол, корчась в муках, Лорд Илирский немного расслабился.

— Ты видел раньше эльфа, который тебя лечил?

— Да. — И снова глупый вопрос.

— Где вы встречались

— На ярмарке в Компите.

— О чем говорили?

Да уж, большего идиотизма сложно придумать.

— Я спросил, есть ли у него защитные амулеты, а он ответил, что таким не торгует.

— Это все? — Ну вот как прикажете отвечать на такой вопрос.

— Нет. Еще он сказал, что торгует лечебными эликсирами и снадобьями.

— Больше вы ни о чем не говорили.

— Да вы с ума сошли, — разозлился я. — Как мне на Это отвечать прикажете? — И тут же все мое тело скрутила судорога, а перед глазами поплыли цветные пятна.

— Рамир, — осадил графа Млат. — Парень прав. На этот вопрос, как ни ответь все равно выйдет ложь.

— Почему?

— Да потому что ответь он да — окажется, что солгал, потому как, наверняка, разговаривал с эльфом уже здесь. Ответ — нет, опять ложь, если на этой ярмарке они больше не разговаривали.

— Ладно. — Уступил Корнет. — Еще два вопроса.

— Ты барон?

— Нет.

— Ты враг Империи? — О как завернул.

— Нет.

— Позвольте я задам еще два вопроса?! — Попросил Феор. И получив в подтверждение кивок, было открыл рот, но я заговорил раньше.

— Милорд, сколько человек с вами?

— К чему этот вопрос? — Удивился граф.

— Мне интересно, сколько еще будет задавших по два вопроса.

Поняв, что я не соврал, он немного улыбнулся. — Сотник последний, больше вопросов не будет. Во всяком случае не сейчас.

Я согласно кивнул. — Спрашивайте, господин сотник.

— У тебя есть секреты от Лорда Илирского.

— Да.

— Ты откроешь их?

— НЕТ! Есть вещи, которые касаются только меня и никого больше.

— Против таких секретов, я ничего против не имею. — Успокоил меня граф. Только прозвучало это как: — Плевать я хотел на твои секреты, будешь делать то, что тебе скажут и баста.

Как только лекарь освободил меня от своего "полиграфа". И ушел с графом, проведать Карелию. Я попросился на кухню. После всех этих измываний, над неокрепшим организмом, дико хотелось есть.

— Вестад, крикни Мирзу, пусть состряпает что-то. А то и правда уже обед, а мы еще не завтракали.

— Пора какать, а мы еще не жрали. — Пробубнил я себе под нос.

— Что? — Удивился сотник.

— Поговорка такая. — Огрызнулся я.

Мирзой оказалась дородная тетка лет сорока пяти. Здоровая, как шкаф и на голову выше меня. Вместе с ней, на кухню ускакало двое солдат.

Оказавшись, более-менее, на свободе я первым делом, решил выяснить судьбу своего сломанного меча. Не хотелось оставлять отцовский подарок.

— Вестад, а куда мой меч засунули? — Спросил я десятника, как только появилась возможность.

— Да на что он тебе? — Удивился тот. — Его ж Нормак, когда падал, сломал.

— Отцовский подарок, — объяснил я. — Не хотел бы потерять. Это все что, у меня от него, на память, осталось. — Да, память это святое. — Понимающе кивнув, согласился он. — Пошли, поглядим, может он там так и лежит?! По дороге в мою спальню мы столкнулись с графом, который изъявил желание побеседовать со мной, после обеда. Ясное дело, отказать я ему не смог. Пообещав, вскорости вернуться в трапезную.

Меч, как и предполагал десятник, оказался на поле брани, то бишь там, где я его потерял. Сломанный, почти на две равные половины, он так и лежал у злополучного кресла.

Рассмотрев обломки, мой новый приятель, первым делом поинтересовался, не служил ли мой отец в Имперской армии, сомнений у него не было, именно такие клинки получали сотники служившие на пограничных землях. В ответ я только плечами пожал, — Ни разу он мне об этом не говорил.

— Надо кузнеца спросить, может восстановить можно. — Попытался поднять мое рухнувшее вниз, настроение, Вестад.

— Не сделать ему уже ничего, — вздохнул я. — Видишь, слом ровный и чистый? Такой не сваришь. В первой же схватке треснет. Да и руны еще.

— А ты-то откуда знаешь? — Удивился десятник.

— А-а. — Отмахнулся я. — В подмастерьях у кузнеца два года отходил.

Сдернув с постели покрывала и отхватив от него кусок, я бережно завернул обломки. Решив, что даже сломанный меч — это память. О чем сказал вслух и Вестад со мной согласился. А у меня промелькнула мысль, что не такой плохой он, в сущности, парень.

На обед собралось человек двадцать пять, остальные, как мне сообщил, по секрету, Вестад, стояли на постах и охраняли пленников. К моему удивлению тут присутствовала и Калерия, которая, едва завидев меня, бросилась на шею. Ее нежности, поцелуи и разговоры о том, как она беспокоилась и что она очень рада, что со мной все в порядке, затянулись минут на десять. А я все это время наблюдал, посеревшее от злости, лицо ее отца. Живо представив, что он со мной сделает, если это повторится.

Как расселись, оказалось, что сижу я по левую руку от графа, рядом с Калерией. Хорошо хоть, девушка сидела между нами, а то ведь свирепый папаша и аппетит испортить может.

— Пап, а где Барон Грам? — Вопросило дитя своего отца.

— Дочка, твой барон Грам сидит рядом. А что касается дядюшки молодого человека, то он отказался присутствовать на этой трапезе. Организованной, кстати, в честь твоей помолвки с Лордом Ита.

— Что это он городит? — Начал лихорадочно соображать я, отчетливо понимая, что как говаривал бессмертный Винни: "...это ж-ж-ж, не спроста". — Папаша, явно начал какую-то игру, и мне жизненно необходимо выяснить — Какую?

— Кем? — Встрепенулась прелестница.

— А твой возлюбленный разве не говорил своего полного имени? — Деланно удивился граф.

— Нет, я не помню. — Девушка выглядела крайне озадаченной.

— О, если юноша не против, то я представлю его как полагается. — И не дав мне времени вставить хоть слово, объявил, поднявшись со стула. — Господа, разрешите представить, избранника моей дочери, Барона Ита Ник Грама. — Народ загудел. Кто-то одобрительно кивал, а кто-то недоуменно таращился на меня. — А также объявить о предстоящей свадьбе, которая состоится не позднее чем через пять. — Эту новость, присутствующие встретили самым настоящим ревом.

— Давайте же выпьем за счастье молодых. — Проорал вояка со шрамом, пересекавшим левую щеку. И показал пример, опрокинув в себя кубок.

Я как мог, старался не выбиваться из общей эйфории — улыбался и кивал, выслушивая поздравления. Наблюдая за счастливой Калерией и самодовольной улыбкой ее отца.

Хорошо хоть люди немного успокоились, когда принесли еду. Мирза оказалась великолепным поваром, каждое блюдо было настоящим шедевром кулинарного искусства. И я отдавал этим шедеврам должное, так что под конец трапезы, чувствовал себя колобком.

А сама повариха стала за спинами Феора и Млата, сидевших справа от графа и с умилением наблюдала, как я поглощаю пищу. Поначалу меня это несколько напрягало, но потом, привык и уже просто не обращал на нее внимания.

Видя, что я закончил, граф попросил пройти с ним, дабы обсудить несколько вопросов. И мы поднялись в кабинет барона. Довольно просторное, светлое помещение, одну из стен которого занимали полки с книгами. Из обстановки присутствовал большой, письменный стол и четыре кресла. Одно больших размеров, видимо принадлежавшее хозяину кабинета, стояло у стола. А остальные три, образовывали полукольцо с противоположной стороны.

Заняв хозяйское кресло, граф предложил нам садиться, на что я машинально ответил: — Сесть я всегда успею.— Вызвав его вопросительный взгляд. Не желая объяснять, я плюхнулся в кресло, с расчетом, чтобы видеть дверь.

Помимо меня к разговору присоединились Млат и Феор.

— Что все это значит, Милорд? — Сдерживая рвущиеся наружу эмоции, процедил я.

— Прости, что не предупредил, просто у нас на это не было времени. — Развел руками Лорд Илирский.

— Я наверно чего-то не понимаю. — Вконец взбесился я. — Сначала вы меня хотите порубить на куски, а теперь объявляете о помолвке. При этом, даже не поинтересовавшись, моим мнением.

— Остынь парень. — Предложил Феор. — Сейчас тебе все объяснят.

— Слушаю. — Буркнул в ответ я.

— Как тебе известно, моя дочь беременна. Так вот, отцом ребенка является Арлен Грам.

— А я тут причем?

— Не перебивай, — попросил Млат.

— По этим бумагам. — Продолжал граф, указав на стопку, лежавшую на столе. — Ты являешься потомком рода Грам и имеешь титул Барона. Так же тут говорится, что у тебя есть небольшой клочок земли, с одной захудалой деревенькой. — Сделав паузу, он посмотрел на меня, пытаясь различить мои эмоции. Но не найдя их отражения на лице, снова заговорил. — Здесь есть еще одна важная бумага. Называется она "Право наследования" и, исходя из нее, в случае смерти одного из вас, наследником становится другой. Мое предложение таково. Ты женишься на Калерии, а я помогаю тебе заполучить наследство, правда, барона ты должен будешь убить сам, на поединке. А причиной вызова станет, скажем, неуважительное отношение к твоей невесте и отказ присутствовать на помолвке. Так что тут ты в своем праве.

— А если я откажусь? — То, каким тоном произнес последние слова граф мне, совершенно не нравилось. Он попытался загнать меня в угол, а я этого жуть, как не люблю.

— А если ты откажешься, то боюсь, я не смогу договорится с Нормаком и он бросит тебе вызов. Ты ведь помнишь Нормака? Ты его си-иль-но унизил. Говорят, он обещал сделать из твоего черепа амулет и всегда его носить с собой, чтобы помнить, что даже крысы бывают опасны, если их загнать в угол.

— Я приму вызов Нормака. — Прорычал я, вскочив с кресла. И вылетел за дверь. А уже на ступенях клял свою строптивость и глупость. Ведь, в сущности, предложение не такое и плохое. Мне достается красавица жена, а с ней и титул с землями. И шут с ним, что ребенок не мой. Живут же люди с чужими детьми в семьях и ничего. А я, значит, выпендриться решил, показать, что мне никто не указ.

— Вызов принимать придется. — Думал я. — Вопрос в том, как завалить этого дуболома?

Перебрав десятка два вариантов, я пришел к выводу, что шансов у меня больше всего в обычном бою без оружия. Это заключение я сделал исходя из собственных знаний и допущений. В том, что противник владеет любым видом оружия, я не сомневался, а вот как с рукопашным боем? Этот вопрос был для меня загадкой. Но с другой стороны, такой бугай, как этот Нормак, в обычной драке, уложит почти любого с одного удара. Так, что у меня была надежда, что без оружия он будет работать только на силу и ни о какой технике речи не пойдет.

Занятый своими мыслями я и не заметил, как вышел в трапезную, где ко мне, тут же, подлетел Вестад.

— Ты чего злой такой? — Поинтересовался десятник.

— Да вот, узнал, только что, что Нормак считает наш поединок не законченным.

— Да, он очень зол на тебя, — хмыкнул Вестад. — Да только корнет ему запретил к тебе лезть.

— Да-а? Ладно. Только мне тоже кажется, что нам нужно закончить. — Глаза моего собеседника полезли на лоб. — Найди его и скажи, что я жду во дворе замка. Бой без оружия и доспехов. Если не трус пусть приходит.

— Ты или дурак, или сумасшедший. — Констатировал Вестад, покачав головой.

— Возможно и то и другое. — Не весело улыбнулся я и пошел искать выход во двор.

И вот снова я стою ловя ртом снежинки, из одежды на мне только кожаные бриджи. А напротив меня возвышается гора мяса, которую кто-то неудачно назвал Нормаком.

Сейчас, при дневном свете, я смог хорошо рассмотреть своего противника. Ростом далеко за два метра, со слегка кривыми ногами и огромными руками, которые венчали кулаки размером с наковальню, каждый.

Сейчас, перед самым боем, я был абсолютно спокоен, а вот когда это чудовище вышло во двор, меня даже посетила шальная мысль: — А не стать ли мне на лыжи? Но я ее тут же отмел по причине полной бесперспективности. И теперь лишь несколько мгновений оставалось, до начала поединка.

Окинув взглядом зрителей, которых к слову собралось не мало. Собственно тут были все, кто был свободен от служебных обязанностей. Даже Калерия присутствовала. И что меня удивляло больше всего, она не выказывала никаких признаков волнения за мою дальнейшую судьбу. То ли была так во мне уверена, то ли просто не осознавала критичности ситуации. Хотя, вполне возможно, что это была лишь напускная уверенность, положенная этикетом. Но мне все же хотелось верить в первый вариант. Я кивнул, сообщая о своей готовности начать. То же сделал и Нормак.

А секунду спустя, сквозь морозный воздух до меня долетел голос графа, выступавшего в качестве судьи. — Бой.

Расстояние между мной и моим противником, было метров пять и, как только я услышал, "Бой", оппонент рванул ко мне на предельной скорости. Видимо рассчитывая закончить схватку одним ударом. Для того чтобы выйти на дистанцию ему понадобилось три шага и его правый кулак полетел ко мне, со свистом рассекая воздух. Этого я и ждал. Шаг в сторону, уходя из под удара в мертвую зону левого бока противника, и двойка ногой: правое колено и левый бок. Толчок в опорную ногу выводит его из равновесия, а удар в левый бок добавляет скорости заваливающейся туше.

Но он устоял, перешагнув левой ногой и взмахнув руками, с трудом сохранил равновесие.

— Опять ошибка. — Довольно констатирую я. И левая пятка, в подскоке, врезается в "открытое" солнечное сплетение, снося Нормака с ног.

Словно мед, тянутся секунды, а на моем лице играет довольная ухмылка. Враг поднимается. — А ведь мог бы жить. — Думаю я. А правая нога уже опускается пяткой на затылок, на мгновенье взметнувшись вверх, к плечу.

Отчетливый хруст, последняя судорога и душа покидает остывающее тело. А я мутными от злости, глазами смотрю на затихших зрителей.

— Кто следующий? — Вопрошает мой голос. — Крови, еще крови. — Требует возбужденный адреналином мозг. И мой взгляд натыкается на втянувшего голову в плечи барона.

— Дя-дю-шкка. — На распев произношу я. — Ты оскорбил мою невесту. — Его лицо сереет, видимо понял, что я сейчас скажу. — Бой до смерти. Здесь и сейчас. Каждый со своим оружием?! — Скорее утвердительно, спрашиваю я.

— Оружие моему дяде. — Ледяной тон и командирский голос делают свое дело, и один из солдат бежит в замок, получив одобрительный кивок графа. — Вестад, принеси-ка мой меч. — И десятник, недоуменно пожав плечами, тоже уходит за оружием.

А барона выталкивают в круг.

И лишь тогда онемевшие зрители понимают, что бой закончился минуту назад, и раздаются первые возгласы удивления. Постепенно перерастающие в рев трех десяток глоток, перекрикивающих друг друга, обсуждая поединок.

Всматриваясь в лица графа и его дочери, я, с удовольствием отметил недоумение и торжество. Моя будущая супруга, просто сияла от гордости, а ее отец с неверием качал головой.

— Ник. — Раздался над ухом шепот Вестада. — Вот твой меч. Только... Он же сломан.

Приняв из рук десятника подарок своего отца, я показал на острый слом. — У меня пол меча, так что и поединок затягивать не стану. — И хлопнув его по плечу, кивнул графу: — Готов.

На барона, тем временем спешно натягивали доспехи. В качестве оружия он выбрал узкий меч и кинжал.

На экипирование "дядюшки" ушло минут десять, за это время я успел изрядно поостыть, а зубы начали непроизвольно постукивать.

Вид барона меня несколько позабавил, ибо утянутый в доспехи, выглядел он весьма воинственно. Кольчуга, до середины бедра, поверх которой набиты стальные пластины, наплечники, наручи, латные перчатки, наколенники и наголенники.

— И все это, чтобы сразиться с оборванцем вроде меня. — Подумав об этом, я еле сдержал, рвущийся наружу смешок.

— Готов. — Прозвучал голос барона, приглушенный опущенным забралом.

— Бой. — Гаркнул граф.

Я уже знал, что буду делать, и как только прозвучал сигнал, отвел руку с обломанным клинком за спину и наметил шаг. Заставив барона повернуть корпус, выводя вперед руку с кинжалом. В принципе он все сделал правильно, по его движениям я сразу понял, что Арлен Грам довольно опытный боец. Просто он не учел, что я могу, отказавшись от сближения, просто швырнуть свое оружие, что я и сделал. С жалобным звуком "жуоуу", меч врезался в грудь барона. Попав между пластинами и чудом пробив кольчугу, клинок ушел в тело на добрую ладонь, хотя я на это и не рассчитывал.

Вложив всю свою силу в метание, почти, двухкилограммовой железяки я делал ставку, скорее, на убойность снаряда, нежели на его пробивающую способность. Брошенный меч должен был сбить с ног и на несколько секунд обездвижить противника. При удаче, барон мог при падении удариться головой и потерять сознание. А потом бросок вперед и добить оппонента его же оружием. Но все оказалось намного проще.

Подошедший к рухнувшему барону Млат, взмахнул руками, показывая, что бой закончен. И зрители зашлись негодующим гулом, они были недовольны скоротечностью поединков. Постепенно гул недовольства сменился одобрительными криками.

А я гордо прошествовал к сияющей невесте и, театрально обняв ее за талию, поцеловал в губы. Воспользовавшись ситуацией, Калерия, бросилась мне на шею принявшись рассказывать, как она мной гордится и что никогда не видела ничего подобного. Конечно, ведь ее жених, только что уложил двух противников. Один из которых превосходил его в силе, а второй был лучше вооружен. Оба боя, по моим прикидкам, заняли не больше двадцати секунд.

Скосив глаза на графа я отметил его довольную улыбку. И подхватив Калерию на руки, прошествовал в замок, краем уха слушая ее треп. За мной потянулись и остальные.

Изображать отважного героя становилось все сложнее, потому-то я и ухватил на руки юную графиню. Хоть какой-то обогрев замерзшему организму. Хорошо хоть Вестад, догадался накинуть мне на плечи плащ, правда, сделать он это смог лишь тогда, когда мы вошли в первый зал.

— Организуйте поесть и чего-нибудь выпить. — Распорядился я на правах хозяина, направив процессию в трапезную. Туда же пришлось тащить и мое сокровище, устроившееся на руках и заявившее, что такой герой, обязательно должен донести любимую. Чертыхнувшись, про себя, я не стал уточнять куда, решив, что такого поворота событий ее папаша точно не поймет.

Проходя в дверь трапезной, я отчетливо расслышал голос Млата. — Я же вам говорил. — Произнес он. А я улыбнулся, радуясь, что сделал правильные выводы.

Когда после первого поединка, я увидел среди зрителей барона, то сразу понял, зачем он здесь. Потому и бросил ему вызов, не желая отдавать инициативу. Тем самым показав графу, что согласен играть в его игру, но только на своих условиях. И судя по улыбке, которой он меня одарил, намек был понят правильно.

Теперь следовало обговорить все условия нашей сделки. Но для начала нужно было одеться. Оставив драгоценную ношу, на попечение ее отца, и извинившись перед присутствующими, за небольшую отлучку я отправился на поиски одежды, прихватив в помощники Вестада.

Как только мы вышли из трапезной, десятник, хлопнув меня по плечу, сообщил, что таких поединков он еще не видел и принялся петь мне дифирамбы.

— Вестад, может, хватит? — Мне уже, откровенно, начали надоедать все эти восхищенные возгласы. — Помоги лучше найти, где старый барон гардероб спрятал.

— Хех, да тут все проще простого. — Заверил меня вояка. — Думаю туда можно попасть через опочивальню.

Десятник оказался прав.

Но найдя одежду, принадлежавшую моему лжедядюшке, я столкнулся с другой проблемой. Будучи на пол головы выше меня он имел более скромные габариты. Так что поиск одежды обещал затянуться. И опять на помощь пришел Вестад, откопавший в куче хлама комплект доспехов, почти идеально севший на меня.

— Этим доспехам лет сто, не меньше, — просветил он. — Такие когда-то носили легионеры. — От этих слов я чуть не подавился собственной слюной.

— Кто?

— Легионеры. Пешая Гвардия короля. — Объяснил он.

Мое новое приобретение представляло собой трехслойный жилет, состоящий из двух, ложащихся внахлест, частей, переходящий в юбку из кожаных ремешков, прикрывавшую две трети бедра. Передняя и задняя части, по бокам, скреплялись десятком небольших ремешком, давая возможность точно подогнать панцирь.

По словам Вестада, между наружным и внутренним слоями кожи спрятан стальной каркас, обеспечивающий дополнительное бронирование.

Одев обнову и немного покрасовавшись перед зеркалом, я уныло осмотрел свои босые ноги. Заметив это, десятник, с улыбкой, кивнул на одну из полок, заставленную обувью.

На мое счастье, размерчик у барона, оказался подходящим и через пять минут на моих ногах красовались новые сапоги.

Оставшись довольным своими приобретениями я, уже на выходе, прихватил себе нож, узнав в нем работу дварфов и сунув его в левый сапог, отправился к "гостям".

Как оказалось, присутствующие в трапезной, ждали только меня. Так что стоило мне присесть на хозяйское место, очутившись между Карелией и ее отцом, как "гости" загалдели и принялись толкать тосты в честь меня и моей невесты.

К моему несказанному удивлению, почти весь ужин граф молчал, зато его дочь, осыпавшая нас вопросам?, умудрилась "достать" не только меня, но и своего папашу, который, по окончанию трапезы, сославшись на необходимость сборов, отправил ее готовится к поездке в сопровождении Мирзы.

Разошлись и остальные, получив задание подготовить припасы и ездовых. Выходить граф решил на закате. Так что времени оставалось не так уж и много.

А как только мы остались втроем (граф, Млат и я, Феор ушел контролировать сборы), Рамир Илирский, заглянув мне в глаза, произнес.

— В первую очередь, Барон, я хотел бы извиниться. — На что я согласно кивнул. — А во вторую, предложить вам сделку. — Получив мой очередной кивок, граф продолжил. — Как вам известно, я попал в весьма щекотливую ситуацию, связанную с беременностью моей дочери. И мне хотелось бы, чтобы вы помогли мне ее разрешить.

— Вы хотите чтобы я взял Калерию в жены? Не вижу ничего, что могло бы этому воспрепятствовать. Учитывая то, что вы готовы благословить наш брак.

— Все не так просто. — Перебил меня граф.

— И в чем же сложность. — Данный вопрос был риторическим, поскольку я прекрасно понимал, что будущий тесть хочет чтобы я не просто женился, но и переехал в Империю. А данное обстоятельство не сулило мне ничего хорошего, если учесть гражданскую повинность. Однако мне захотелось услышать, как преподнесет свое желание граф.

— Гражданин Империи может вступить в брак лишь на территории Империи. — Процитировал Млат. — В отношении дворян этот закон непреклонен. Кроме того, брак с гражданами других государств не только не приветствуется, но и откровенно, осуждается.

Теперь мне стало понятно, почему граф так настойчив.

— То есть вы хотите, чтобы я, вместе с вами, отправился в Империю, получил гражданство и уже там женился?

— Совершенно верно.

— Но, насколько мне известно, получить гражданство не так уж просто.

— С этим не будет проблем. Единственное, что от вас потребуется это отслужить пять лет в армии.

— На южной границе, — уточнил я?!

— На южной границе. — Согласился "тесть".

— Я так понимаю, вы хотите нанять меня на пять лет, для службы на южной границе в чине...

— Десятника, — закончил он за меня. И видя, что я молчу, ожидая предложения оплаты, продолжил. — В качестве оплаты я предлагаю вам титул барона, тройной оклад десятника имперской армии и все что вам может понадобиться для службы. Ну и конечно, приданное Калерии.

— Слишком щедрое предложение. — С долей сомнения, протянул я. — А не случится ли так, что мне все эти ваши награды не понадобятся?

— Если бы я хотел твоей смерти, я бы с тобой, сейчас, не разговаривал. — Отрезал граф. — Я готов обеспечить тебя доспехами, оружием и всем что тебе еще понадобится. За то что ты поедешь с нами в Империю. Там ты возьмешь мою дочь в жены и съездишь на южную границу, посмотришь что там и как. Но могу тебя заверить, граница не так страшна, как о ней рассказывают.

— Граф, не стоит мне врать. Я ведь прекрасно понимаю, что стоит мне жениться на вашей дочери, как выбора у меня уже не останется. Так что я принимаю ваше предложение. Однако в оплату я хочу получить пятьдесят тысяч ауров. — Видя, как лицо графа наливается гневом, я поспешил добавить. — Само собой, частично, эту сумму я возьму выбранными мной вещами.

Перекинувшись взглядом с Млатом, лорд Илирский кивнул.

— Только как быть с моими землями?

— За это не беспокойся. Через два дня мы встретимся с людьми, которые тебе за них заплатят. А сейчас собирайся, на закате мы должны покинуть Грамстен.

Итак, моя проблема с выездом из Регны решена. Предложение моего будущего тестя хоть и попахивало неприятностями, но все же было не худшим вариантом. Так что, по большому счету, я был доволен.

Мои сборы свелись к поиску отцовского меча и выбора плаща в дорогу. Так что когда солнце, едва коснулось горизонта, я уже стоял во дворе замка, наблюдая за приготовлениями к походу.

В первую очередь меня поразили "кони", которые, насколько я видел, к лошадям имели отношение не больше чем носорог к птицам. Хотя, к носорогам они, скорее всего, отношение имели. Видя мое недоумение, появившийся откуда-то Вестад, объяснил, что животные называются лакхи и несмотря на свой мрачноватый (и это мягко говоря) вид, являются отличной заменой обычным лошадям. По его же словам, помимо этих представителей животного мира Теродеума, в качестве ездовых, используются еще лакхи и асцедосы.

Однако, уверовать в то, что скотина под два метра ростом и три метра длиной хорошая замена лошади, я не смог.

Десятник же "обрадовал" меня, что ехать мне придется именно на такой животинке и повел знакомиться с предоставленным транспортом.

При ближайшем осмотре, причитавшийся мне, лакх, выглядел еще страшнее. Походя на помесь носорога и крокодила, он вызывал единственно желание — держаться подальше. Но мой "адъютант" был непреклонен.

Надо ли говорить, что я, ни разу не сидевший в седле, отнесся к предложению оседлать чудовище без энтузиазма?

— Неужто ты Ромашку испугался? — Веселясь, спросил Вестад.

— Ромашку? — В обалдении произнес я, ни к кому конкретно не обращаясь и продолжая пялиться на животное.

— Ну да, зовут ее так. Да ты не бойся, она у нас девочка смирная. — На последних словах, десятник, только что по земле не катался от смеха. Хотя и был близок к этому, чем привлек внимание окружающих.

Поблагодарив его, про себя, за то что мы стали центром внимания, "не злым тихим словом", я предложил ему показать как это должно выглядеть.

Вытерев, проступившие от смеха слезы, Вестад, ловко оседлав Ромашку, а пару секунд спустя уже сидел в седле. И уже с высоты лакха объяснил.

— Я ж тебе говорю — они смирные. Вот Смерч Корнета настоящий зверь. От того нужно подальше держаться, асцедосы-то хищники. А лакхи нет.

Эти слова заставили меня с сомнение посмотреть не двадцатисантиметровые когти и пасть буквально утыканную зубами в палец длиной.

— И это НЕ хищник.

— Ну да. — Кивнул десятник. — По крайней мере, не больше чем дикие свиньи.

— То есть от мяса эта скотинка не откажется?! — Уточнил я, а получив утвердительный кивок, добавил, театрально воздев руки к небу. — И за что мне все это? — Чем немного ошарашил десятника.

— Ты это у кого спрашиваешь? — Икнул он.

— У неба. — Объяснил я, с самым серьезным лицом, на которое был способен. Чем вызвал очередной приступ хохота.

Следующие пятнадцать минут мы занимались водружением моей тушки на спину лакха. Это выглядело, по мнению присутствующих, крайне забавно, о чем они, не стесняясь, сообщали заливистым смехом.

И вот, водрузив свой зад в седло, в очередной раз, и получив теоретические знания по управлению лакхом, я попытался проехаться. И к моему удивлению у меня это получилось.

Как оказалось, управлять лакхом, действительно, не сложно. Говоря техническим языком, моя "коняга" имела голосовое управление и по команде "шаг" — шла, "налево" — поворачивала налево, ну и так далее. Опять же, по словам моего "тренера", эти зверюшки эмпаты (интересно, откуда десятник слово такое выудил). И голосовые команды вовсе не обязательны, можно обойтись мысленными. Само собой рисковать я не стал, остановившись на аудио версии.

Восседая в седле и возвышаясь над землей на добрых два с половиной метра, пребывая, некоторое время, в полном одиночестве, я вдруг пришел к выводу, что что-то здесь не так. В какой-то момент я вдруг осознал, что мои представления о замке, взятом штурмом, значительно разятся от того, что я вижу. Ни крови, ни трупов, а ведь дружина у моего "родственника" была и надо сказать немаленькая. А выходило, что укреп точка была взята без боя, что, по моему разумению, провернуть было совершенно нереально. Вот и адресовал я мучивший меня вопрос Вестаду, как раз появившемуся, рядом, верхом на лакхе.

— Слушай, десятник, а как это вы замок так быстро взяли?

— А это ты, малец, лучше у тестя спроси. — Заговорщически подмигнув, посоветовал он, сопроводив свои слова загадочной улыбкой.

Глава 6

— Опять скрепит потертое седло

И ветер холодит былую рану.

Куда вас, сударь, к черту, занесло...

— И в самом деле, куда? — Задал я себе риторический вопрос.

Легкое покачивание, которым сопровождалось движение на Ромашке, убаюкивало не хуже материнских рук, в детстве. А учитывая то, что время уже было позднее или раннее, это смотря с какой стороны посмотреть, до рассвета часа три осталось, спать хотелось немилосердно. Разговоры, еще с самого начала нашего путешествия, запретил граф. К счастью, запрет на разговоры избавил меня от щебетания моей благоверной, хотя и осталось у меня в душе подозрение, что именно из-за несдержанности дочери, граф, распорядился ехать молча. Я же, радуясь тишине, попытался было обмозговать недавние события. Благо, управлять Ромашкой не требовалось. Она самостоятельно шествовала, следом за лакхом Вестада.

Но, в итоге, получилось, что я переливаю из пустого в порожнее, без дополнительной информации никаких новых идей мне на ум не приходило. Ну, а новой информации, как водится, не было. Вот и пришлось плюнуть и петь песенки, чтобы не уснуть, пусть даже и про себя.

Ехать в темноте, при свете звезд, это конечно романтика. Но не после того, как ты почти двое суток не спал, вот и сморило меня, в конце концов, перед самым рассветом.

Просыпаться мне доводилось по-разному. И после жуткого бодуна, и в объятьях пары прелестниц. Но все это не идет, ни в какое сравнение, с пробуждением от того, что твой, горячо любимый, организм встречается с землей, слегка припорошенной снегом, пролетев, перед этим, пару метров. Мат, исторгнутый в мир подсознанием, оказался, почему-то русским. А попытка, спросонья, вскочить на ноги, привела к очередному взрыву хохота, поскольку подсользнувшись, я снова встретился с землей. Да так и остался лежать, продолжая материть всех и вся, включая Империю и Ромашку.

— Ты вставать собираешься? — Поинтересовался Вестад, давясь от смеха.

— Нет, но спасибо за предложение. Я лучше здесь полежу, меньше шансов, что опять навернусь. — Зло выпалил я. На этот раз смех продолжался не так уж и долго, минут пять-шесть. — Ох, вижу, от вашей заботы, друзья мои, я ноги протяну раньше, чем мы до границы дойдем. — Перевернувшись на спину, поделился я, с окружающими, своими мыслями. Про себя же, добавил. — Или вы, от смеху лопнете. — И сложив руки на животе, уставился в небо, затянутое тяжелыми тучами.

— Ну, раз тебе так нравится, то лежи. — Пожал плечами десятник. — Сейчас лежанки организуем, на них бы удобнее, пожалуй, было. Но как знаешь.

— Так бы и сказал. — Пробурчал я в ответ. — А то только и знаете, что смеяться над бедным бароном. Кстати, молодой, растущий, организм требует завтрака.

— Молодому организму, придется немного подождать, покуда Мирза чего-нибудь состряпает.

На этот раз поднимался осторожно и не спеша, соблюдая, так сказать, технику безопасности.

Стряхнув, налипший, снег и обматерив, в очередной раз, Ромашку, что настроения не добавило, я направил стопы свои поближе к разлаживаемому костру, не забыв прихватить обещанную лежанку. Которая оказалась чем-то вроде матраса.

Устроившись, чуть ли не у самого огня, стараясь не мешать повару и пожелав доброго утра Калерии, я собрался провести время, оставшееся до завтрака, с пользой, а именно, немного вздремнуть. Но не тут-то было. Моя красавица, с детской непосредственностью (а какой же еще в четырнадцать-то лет), быстренько уселась на матрас и принялась рассказывать, как ей было скучно без меня, ночью. И все бы ничего, под ее бубнеж я вполне мог заснуть, но тут, рядышком пристроился и папаша, заведя разговор с дочуркой. А у меня появилось огромное желание заткнуть обоих, ибо на темы ими обсуждаемые, можно было бы поговорить и позже.

— Что-то ты плохо выглядишь?! — Вдруг переключился на меня граф. Хотелось ответить, что я бы на него посмотрел, но сдержался.

— Да вот, не выспался. — Съехидничал я.

— Хм, а мог бы и в пути подремать. Хотя, ты ведь еще не привычен к лакхам, верно? — От этих слов у меня сложилось стойкое впечатление, что надо мной издеваются.

— Что вы, папа, я на них всю жизнь ездил. — Огрызнулся я. Вызвав улыбку у Калерии и раздражение у графа.

— Ничего привыкнешь. Лакхи, они спокойные, не то что асцедосы. — И этот туда же.

Понимая, что поспать мне не суждено, приняв вертикальное положение, я пошел разминаться. Бросив "родственникам", что хочу немного взбодриться.

— Далеко собрался? — Поинтересовался, как из под земли, возникший передо мной Вестад.

— Да нет. Хочу кости немного размять.

— Ха, — потирая руки, улыбнулся десятник, — Так может, мечами позвеним?

— Можно попробовать, — хмыкнул я в ответ, — да только меча у меня нету.

— Ну, это вопрос решаемый. — Кивнул он. И рванул к кому-то из вояк, оставив меня наедине с моей паранойей.

— Это что же получается, Вестад мой надсмотрщик? — Почесав затылок, подумал я. — То-то он все время рядом вертится. Ай да папа, ай да сукин сын. Приставил ко мне вертухая, чтоб не сбежал зятек, чего доброго? Ну-ну, посмотрим.

Как от вертухая избавится? Вариант первый — замочить. Неприемлем, ввиду возможных последствий. Вариант второй — покалечить. Неприемлем по той же причине. Да и после такого расклада, граф, чего доброго ко мне парочку других приставит. Солдатов у него и помимо Вестада, человек сорок наберется. Вариант третий — дать понять, что будь я хоть под присмотром, хоть без оного, все равно, если захочу, сбегу. На нем и остановимся. А для воплощения коварного плана демонстрации силы десятник подойдет как нельзя лучше.

С этими мыслями я и покинул расположение лагеря, правда, у самой границы меня нагнал мой сторож, показав раздобытый где-то меч.

— С чего начнем? — Поинтересовался Вестад.

— Я с разминки, а ты как хочешь. — Пожав плечами, ответил я.

Разминка, как перед тренировкой, так и перед боем, вещь нужная и необходимая. Ибо разогретые мышцы становятся более гибкими и устойчивыми к растяжениям. В моем случае она напоминала тупое махание конечностями, но это только на взгляд непрофессионала или же непосвященного. Знающий же всегда заметит, что скажем вращение кистями укрепляет запястья и растягивает сухожилья, а повороты торса с вращением локтями, по сути, повторяют движения тела во время нанесения ударов руками.

К чему это я? А к тому, что десятник относился, как раз, к непосвященным, ибо назвать его непрофессионалом язык не поворачивался. Вот и смотрел на меня с легким недоумением, ясно читающимся на обветренном лице опытного солдата.

Закончив с разминкой, я принялся за акробатические упражнения, кои, за неимением подручных средств, вполне способны заменить силовые тренировки. Да и владению телом учат получше всяких там ушу.

Поначалу, мой напарник, посматривал на меня с тем же недоумением, но вскоре на его лице нарисовалась самая настоящая улыбка. И все мои хождения на руках, вертикальные отжимания, фляки, рондады, сальто и флопы воспринимались уже чуть ли не с интересом. В конце он даже одарил меня сомнительным комплиментом.

— Барон, а вы, часом, в балагане не ходили? — Хохотнул десятник. — А то уж больно похоже ваше трюкачество на то, что они показывают.

— Это трюкачество, друг мой, может, однажды, пригодится. — Немного отдышавшись, ответил я. — Ну что приступим?

В ответ Вестад кивнул и, бросив мне меч, тут же атаковал

Не знаю, какие указания он получил от графа, может тот как раз и распорядился надавать мне по шее, чтобы я не слишком-то гордился своими победами и вел себя тише воды, ниже травы. Да только такой расклад меня не устраивал.

Поймав меч, обратным хватом я тут же пустил его в дело и, провернув клинок вдоль предплечья, встретил оружие десятника, увлекаемый инерцией своего во вращение. Шаг с поворотом и я, пригибаясь, ухожу в тыл противника. Разворот и разогнанное в повороте лезвие, мчится к спине Вестада. Но он тоже не лыком шит. И хоть и едва, но успевает развернуться и подставить меч. Звон стали и я отпрыгиваю назад, разрывая дистанцию, чтобы не попасть под удар, который, тут же, наносит мой спарринг партнер.

— А неплохо. — Комментирует он, одарив меня поощряющей улыбкой. И снова атакует, на этот раз колющим.

Вот и попался.

Меч перелетает в левую отводя в сторону жало, а правая блокирует удар в мою многострадальную голову. И удар ногой в грудь, в ответ, от которого десятник отправляется в недолгий полет.

— Уделал. — Поднимаясь, кряхтя, сообщает напарник.

— Еще? — Вопрос риторический. Конечно, Вестад не отступится, будет пытаться победить. А значит нужно сделать так, чтобы он как можно быстрее понял бесперспективность своих помыслов.

Кивок в ответ и мы снова сходимся.

— Теперь ты атакуй. — Я лишь пожимаю плечами, меняя хват левой рукой.

— Двуручник? — В голосе десятника чувствуется удивление.

— Да нет, амбидекстер.

— Кто?

— Мне все равно, какой рукой работать. — Объяснил я.

— Двуручник. — Кивнул Вестад. — Знаешь что? Есть у меня подозрение, что ты меня опять, как мальца уделаешь. Так что это даже не интересно.

— Уделаю. — Улыбнулся я.

— То-то же. Убить не убьешь, но бока мне намнешь. А так не интересно. — Потирая грудь, рассудил напарник.

— Вот и графу передай, что и мне неинтересно, когда за мной присматривают.

— Догадался, значит?! — Возвращая в ножны меч, вздохнул Вестад. — Ты только не серчай. Сам понимаешь приказ есть приказ.

— Да ладно. Жаль только, что потренироваться не получится. Ты уж извини, что сильно приложил.

— А. Бывало и похуже.

Ну и ладненько, хоть не обиделся. А то сложно бы было одному остаться. Вестад мужик неплохой, а что приказы выполняет, так это его характеризует только с лучшей стороны.

— Пошли? А то Мирза, поди, уже и жрать приготовила, а мы тут все политесы разводим.

— Будешь просить — пошлю. — Нарочито сердито ответил я и вернув меч побрел следом.

А вообще наш поединок навел меня на интересную мысль. С десятником я справился, действительно, особо не напрягаясь. Но ночью-то, когда я напал на Вестада с напарником, мне тяжко пришлось. Выходит, эти ребятки обучены совместным действиям, причем очень неплохо обучены. А иначе фиг бы они со мной справились. Уложил бы я сначала одного, а потом и второго. Хотя, может я просто спросонья был? Что еще хуже. Потому как, выходит, плохо я тренирован, если "сходу в галоп" работать не умею. Учтем.

К моей великой радости, Вестад оказался прав. То ли чувствовал он, то ли шут его знает. Но факт остается фактом, поспели мы как раз на раздачу. Отоварившись, я уселся на свой лежак и принялся уплетать пайку.

— Ну что, не сильно там тебя десятник-то погонял? — С легкой улыбкой поинтересовался "папаша". Отвечать на его подколки у меня настроения не было, да и каша с мясом отвлекла все мое внимание.

— Это кто кого еще гонял. — Отозвался Вестад, сидевший за моей спиной. — Зять у вас, милорд, что надо. Как ребенка меня гонял.

От этих слов я чуть не подавился.

— Прям как ребенка? — Хмыкнул граф.

— Ха. А не говорил, поди ж ты, вам хлопчик, что двуручник он?

— Двуручник? — С сомнением, протянул граф, покосившись на меня.

— Не. Амбидештер. — Жуя, просветил я присутствующих. А прожевав, поправился, видя недоумение на лицах окружающих. — Амбидекстер — одинаково владею обеими руками.

— Да ну? Слышал, Феор? Я тебе напарника, для тренировок нашел. — И сказано это было таким тоном, как будто говорили не о равноценном противнике, а о мальчике для битья. К несчастью, понял я подоплеку этого заявления лишь немного позже.

Окинув меня оценивающим взглядом, сотник, словно я при разговоре не присутствовал, поинтересовался. — А может не стоит парня калечить?

— Да кто ж говорить, что калечить? — Хохотнул, граф. — А вот поучить, необходимо. А то, небось, думает, что непобедимый. Да и мечи тренировочные у тебя наверняка найдутся. И нам, в конце концов, какое ни какое, а развлечение. Так что извольте, порадуйте меня, после небольшого отдыха, разумеется.

— А ты парня-то спросил? — Идея наказать выскочку сотнику явно не нравилась. — А то вдруг он против.

Я как раз закончил жевать свою пайку, а потому ответил. — Да я, в принципе, не против.

— Вот и ладненько. — Подвел итог граф. — Значит часика через три, как раз барон отдохнуть успеет, чтобы потом не говорил, что мы его перед тренировкой уморили.

— Ну и зачем тебе это понадобилось? — Спросил Феор своего старого друга.

— Ну, сам посуди, — ответил тот, — если он и правда так хорош, как Вестад говорит, то силой мы его не удержим. Если, вдруг, он сбежать решит. Проверить его нужно. Да и ты меня уже достал, откровенно говоря, своими поединками. А так, глядишь, соперник тебе будет, от меня отцепишься. А если все же слабоват, в фехтовании, подучишь, заодно. А то чует мое сердце, что не обойтись нам без дуэлей. Сам знаешь, сколько дураков высокородных за Калерией бегало. Так что желающих проткнуть ее женишка будет предостаточно.

— Нет, ты все-таки издеваешься. — Не унимался сотник. — Ты на него посмотри. У него ж движения, что у твоего гарса. Ни какой техники, ни какой грации, присущей хорошему бойцу. Рваные какие-то, рубленные, смотреть противно. Увалень, иначе не скажешь.

— Ну, увалень или нет, это еще вопрос. Сам вспомни, как он с Нормаком разделался.

— А Нормак, как будто, чем-то отличался от гарса. — Огрызнулся сотник.

— Да ладно тебе. Наставишь ему синяков, чтобы не задавался и все.

— Ладно. Но смотри, покалечу, сам будешь с дочкой объясняться.

— Калерию беру на себя. — Согласился Рамир. — Но ты, все же, постарайся не сильно его калечить. — Последнее было сказано с легкой улыбкой.

В ответ, сотник, только рукой махнул, мол, ладно, разберемся.

Мне всегда нравился афоризм — лучше переспать, чем переесть.

Однако ни переесть, ни переспать мне не дали. Причем, последнее, как в переносном, так и в прямом смысле. Во-первых, за не полных три часа выспаться вообще невозможно, особенно после длительного, хронического, недосыпа. А во-вторых, вернее, для второго, просто не было возможности, обстановка, так сказать, не располагала. Вот и стоял я теперь, полусонный, пялясь на разминающегося сотника. И силясь собрать вместе, подло разбегающиеся, мысли.

И то что я видел этому точно не способствовало. Ибо одна из них, из мыслей, в смысле, отчетливо ворочалась в области седалищного нерва и разгоняла остальные настойчивыми заявлениями, что нас, то есть меня, сейчас будут бить. И, несмотря на все мои увещевания, категорически отказывалась убираться подальше.

Видя, что мне от нее никак не отделаться я и сам решил заняться разминкой, получив от своего адъютанта пару тренировочных мечей.

Взвесив деревяшки в руках, я с удивлением уставился на Вестада. Мечи, хотя, конечно, назвать так тренировочные приспособления, можно было, лишь обладая изрядной фантазией, по весу соответствовали своим стальным, боевым, собратьям.

— Заговоренное дерево. — Поняв мой немой вопрос, объяснил десятник. — Ими захочешь — не убьешь. А вот синяков наставить запросто.

— Ясно. — Вздохнул я, рассматривая шедевры деревообрабатывающей промышленности. А мысль снова напомнила, что быть мне сегодня битым.

В том, что справиться с сотником я не смогу я нисколько не сомневался, больно уж ловко он крутил этими деревяшками. А я, к подобным инструментам совершенно не привычный, мог только завистливо следить за синеватой взвесью вокруг моего будущего противника, в которую размывались мечи во время движений сотника.

Покрутив восьмерки и немного поработав кистями, я, без особого удовольствия, констатировал, что мне эти "клинки" совершенно не подходят. Лезвия, в полтора локтя, слегка изогнутые, походили больше всего на сабли пиратов из мультфильмов. Такое сравнение вызвало у меня легкую улыбку. И эта непроизвольная реакция моего организма сыграла сл мной злую шутку.

— Готов? — Спросил сотник.

— А что откладывать, — подумал я и кивнул.

Дальнейшее мне напомнило случай из моей прошлой жизни.

Однажды, немного поддатые, поехали мы в спортзал. Я тогда был в гостях у друзей из Днепропетровска. Так вот приехали мы, чтобы позаниматься, поспаринговать, показать, так сказать, свою удаль. А в зале паренек, грушу метелит. И задуматься мне бы тогда, а что это спортсмен-то в одиннадцать вечера, в спортзале делает, так ведь нет, хорошая мысля приходит опосля.

Ну, так вот. Костик мне значит и говорит.

— Никитос, ты поспаринговать хотел? Так вон с пацанчиком пободайся.

Ну а я, дурак, и согласился. Гонял меня паренек по рингу, что барбос мурку. И после трех раундов голова моя приобрела, равномерный, синеватый оттенок, а ребра ныли так, будто по ним танк проехался.

А потом, Серега, ехидненько так и говорит: — Знакомься, чемпион Европы по тайскому боксу...

Ох и матерился я тогда.

К чему это я? А к тому, что сотник гонял меня ничуть не хуже того паренька. Нет, иногда мне даже удавалось переходить в контрнаступление, которое я и заканчивал, обычно, на земле с очередным синяком. Пару раз даже в нокдауне побывал.

— Ладно, хватит. — Хмыкнул Феор, отправив меня, в очередной раз, полежать.

Но тут я был категорически не согласен.

— А что, господин сотник, как насчет рукопашной? — Сплюнув кровь с разбитой губы, поинтересовался я.

— А что тебе фехтования не достаточно?

— Ну, должен же я реабилитироваться в глазах своих будущих родственников. А то Калерия меня разлюбит. Зачем ей такой неумеха?

Тут на руку мне сыграло то, что наша "тренировка" проходила в кругу зрителей, которые восприняли это предложение весьма положительно.

— Неужто так в себе уверен? — Удивленно спросил граф. Я только плечами пожал, мол, есть немного.

— Ладно, давай, покажи, что можешь. — Передернув плечами, согласился сотник.

Одарив его улыбкой, распухших, разбитых губ я принялся стягивать доспех. Это занятие оказалось не из легких, синяков, сотник, мне наставил преизрядное количество. Хорошо хоть Вестад помог, не дал опозориться.

Интересно, пожалуй, мы смотрелись. Феор — высокий, жилистый, гибкий. И я, его антипод — невысокий, хотя и относительно, коренастый с мощной мускулатурой.

Вот не зря ведь говорят — не недооценивай своего противника. Получилось так, что я его переоценил, а он меня как раз напротив.

Случилось все как-то уж слишком быстро, я даже удовольствия никакого получить не успел. Вот он, широко расставив полусогнутые ноги, и слегка разведя сжатые кулаки, двинулся на меня. А вот он уже лежит без сознания. А я стою, слабо соображая, что произошло. И судя по затихшим зрителям, скорость поединка удивила не одного меня.

Сорвавшийся с лежака Млат, среагировал быстрее всех, бросившись к бессознательному телу. И уже через секунду сообщил, что все в порядке — сотник жив. И по толпе прошел вздох, а потом все снова загалдели.

Я же продолжал стоять, вспоминая атаку Феора. Да уж, что тут скажешь. Он нанес прямой правой, метя мне в черепушку, я перевел удар правой, одновременно врезав по печени левой, а потом, правой в подбородок. Все предельно ясно и просто, не думал, что на такой мелочи сотник попадется.

— Что с ним? — Обеспокоено спросил граф лекаря.

— Пара ребер сломана, да пара зубов выбита. Ничего непоправимого. — Улыбнувшись, ответил доктор.

— Силен. — Покачал головой "папаша", повернувшись ко мне. — Так вот, слушай приказ или распоряжение, понимай, как хочешь. С завтрашнего дня Феор будет тебя тренировать фехтованию, а ты Феора вот этому вот. — Тут он, дабы не было вопросов, ткнул пальцем в беспамятного.

— То есть сначала он бьет меня, а потом я бью его?! — Перефразировал я.

— Нет, будете именно тренироваться, никаких учебных поединков, пока каждый из вас не скажет, что готов. А то ведь действительно будете друг друга мутузить, пока не поубиваете. Так что с завтрашнего дня и начнете.

В принципе, поучится у такого профессионала как господин сотник, мне было даже интересно. Да и любопытно было, что это за техника была, которой он меня одолеть хотел.

Немало порадовало и отношение самого Феора к поражению. Придя в себя он, первым делом пожал мне руку, повторив сказанное ранее графом "силен".

Потом были полчаса профилактики, во время которых, Млат, совместно с Калерией, обрабатывал наши "ранения". Хотя, правильно было бы сказать, что Калерия кудахтала вокруг меня, а сам доктор, посмеиваясь, лечил сотника.

Тогда же я выяснил, что на отдых нам отводится еще около часа, кои и провел в тщетных попытках вздремнуть под аккомпанемент причитаний любимой. И в поиске такого положения тела, в котором побитый организм будет не так болеть.

Хорошо хоть задний мост сотник мне не повредил. Так что, устроившись в седло, на спине Ромашки, я почувствовал некоторое облегчение. Да и Вестад, объяснил, что если мне, вдруг, захочется вздремнуть, можно извлечь, спрятанную в седло спинку и, обвязавшись ремнями, организовать себе настоящее кресло. Поблагодарив его за наставление, укорив тем, что он не сообщил о такой полезной вещи ранее, я заявил, что "вдруг" уже наступило. И проделав все необходимые манипуляции, погрузился в целебный сон. Ну, так мне хотелось верить.

Все-таки, странное существо человек. Порой подсознания выдает такие шедевры, что ни один фантаст не придумает. И вот видишь такой сон и самое смешное, пока спишь, абсолютно уверен в его реальности. Вот и мне приснилось не абы что, а настоящая фантастика. Снилась родная Земля и я, лихо скачущий на Ромашке по немецкому автобану. Одетый в ACUPAT и с ПКМом закрепленным на голове лакха. На поясе, само собой, присутствовала настоящая казацкая шашка, да и папаха, покрывавшая голову, видимо, была не лишней. И скакать бы мне в закат, кабы не гаишники, остановившие меня. И что забавно, гайцы-то, до боли в зубах, наши. Даже солидность, выдающаяся спереди на добрых полметра и мешающая сходиться пуговицам на кителе ничего, кроме умиления, не вызывает.

— Причина остановки? — Взревел я, осаждая Ромашку. От моих действий лакх пошел юзом с характерным звуком работающей ABS.

— Державна Импэрьска Транспортна Инспекция, Капитан Переплюньсело. — Представился Гаишник, отдавая честь. — Прэдьявить, будь ласка, докумэнты на право кэрмування та право властности на транспортный засиб.

— ИРУ, полковник Грам. — Сверкнув медальоном, извлеченным из запазухи, рявкнул я. — Вы мешаете преследованию особо опасных эльфийских шпионов.

— Так-то воно може й так, та-то никому нэ видомо. Я ось дывлюся рэестрацийного номеру у вас нема-а. Вогнэгасника тэж. От що мэни з вамы робыты? — Картинно вздохнув, развел руками Переплюньсело. — Мабуть, доведэться транспортный засиб на штраф-майданчик забырать.

— По законам военного времени, — завопил я, выхватывая шашку. И послал лакха на гаишника.

Но Ромашка, вдруг, остановилась, словно в стену уперлась, а меня тряхануло так, что едва из седла не вылетел. И я проснулся.

Обычно пробуждения после снов с высокой долей реализма проходят достаточно тяжело. И тебя некоторое время преследует мысль, что приснившееся происходило в реале. Так, однажды, проснувшись утром, я долго искал ключи от машины, удивляясь, куда это их жена дела. И это при том, что ни машины, ни жены у меня тогда и в помине не было. На этот же раз я, неожиданно, сразу разобрался с какой стороны границы, отделяющей мир грез от реальности, я нахожусь. И беспокойно завертел головой, пытаясь рассмотреть причину нашей резкой остановки.

— Что происходит, Вестад? — Обратился я к своему адъютанту, маячившему впереди.

— Приехали. — Ответил десятник, но видя недоумение на моем лице, объяснил. — Проспал ты Ник все, небось и не заметил, как Порт проходили?

— Порт?

— Ну да, штука такая — открывает путь на "быстрые тропы".

— Вот тебе и автобан, — пробормотал я.

Не расслышав, что я говорю, десятник, видимо, решил, что я интересуюсь, что же это такое "быстрые тропы" и выдал мне целый ворох всяких теорий и сказок. Если обобщить, то все услышанные от него вариации можно было свести к единому знаменателю. "Тропы" — это что-то, куда можно попасть через Порт, а если ехать по этим самым тропам, то можно за час преодолеть расстояние равное, иногда, недельному переходу.

И вот, что забавно, спроси он меня о природе "троп", я бы с легкостью рассказал, что это и с чем его едят. Мало того, легко, вывел бы научное обоснование их существования с формулами расчета придельных масс для движения по плоскостям и вертикалям.

Но все по порядку. "Быстрые тропы" или локальные искривления, представляют собой ничто иное как возмущения в ткани пространства, вызываемые как природными, так и неприродными факторами, позволяющие проникать за материю. Для того чтобы понять как это работает достаточно представить себе две сферы одна, диаметром, скажем в сотню километров и другая, расположенная внутри, диаметром в десяток километров. Чтобы преодолеть расстояние из точки А в точку Б находящиеся на противоположных сторонах сферы нам необходимо пройти расстояние около 314 км, тогда как, если спроецировать эти точки на поверхность малой, внутренней, сферы то это расстояние сократится до 31,4 км. Расстояние же преодолеваемое при проекции не учитывается, так как, фактически, равняется нулю, хотя и требует некоторого времени на преодоление. Но главный фокус вовсе не в этом. Самое удивительное это то, что при правильном расчете данных и используя вложенные искажения, можно добиться мгновенного перемещения в точку выхода, а не шляться по искажениям несколько часов, рискуя утратить ориентир. Все это я отлично знал.

— Видимо, в очередной раз, всплыли знания, полученные от Кощея. — Решил я и поблагодарил Вестада, за объяснение, заодно спросив, куда, собственно, мы приехали.

— Добро пожаловать в Империю. — Улыбнулся десятник.

— Вот те раз. — Подумал я. — А как же деньги за замок?

Но вскоре мое беспокойство разрешилось как нельзя лучше, поскольку едва я спешился, меня позвал граф, представив невысокому, щупленькому, старичку, оказавшемуся представителем местной иммиграционной службы. Он-то и передал мне металлическую пластинку, до боли напоминавшую банковскую пластиковую карту моего мира, даже размер соответствовал. После чего обрадовал, сообщив, что у меня на счету, в Государственном Банке Империи, лежит пять тысяч ауров.

Дороговато, как на мой взгляд, за мое родовое гнездышко, ну да больше не меньше, так что спорить я не стал.

Помимо этого, старичок, заполнил какие-то бумаги, насколько я понял, что-то вроде прошения о гражданстве. После чего, получив мою подпись, скрылся в неприметном, сереньком двухэтажном здании, приютившемся между таможней и Гостиницей "Имперская дорога".

Да, именно так с большой буквы и называлось пятиэтажное здание, выполненное из полированного мрамора и украшенное барельефами, оно производило впечатление монументального строения и походило скорее на музей, чем на жилой комплекс. Но мои сомнения в его предназначении развеялись, как только я вошел внутрь. Просторный холл, украшенный картинами и статуями, подошел бы скорее двадцатым годам двадцатого века, нежили окружавшему это великолепие средневековью.

Присутствующий здесь народ, создавал разительный контраст с обстановкой, оставляя впечатление, что кто-то поработал над картиной, особо не задумываясь над сюжетом.

Весьма странно смотрелись и мои спутники, одетые в доспехи и пропыленные плащи, на фоне зеркально отполированного пола и фресок на потолке, изображавших небо. Эффект от такого сочетания получился весьма интересный и у посетителей складывалось впечатление, что они ходят по облакам. Весьма странное ощущение, должен заметить.

Как и в любом уважающем себя заведении Земли, здесь присутствовал ресепшин с мило улыбающейся девушкой, одетой в легкое, я бы сказал, даже призрачное, платье. Поскольку ничего оно не скрывало, а лишь слегка размывало фигуру, делая ее очертания не четкими и немного смазанными.

— Доброй ли была дорога домой, господа? — Прозвучал ее мелодичный голос.

— Доброй. — Чуть ли не в один голос отозвались мои спутники.

После чего, разобрав ключи, разошлись каждый по своим делам, оставив меня пялится на красавицу с туповатой, заискивающей улыбкой.

— "Имперская дорога" приветствует гостя Империи. Вы хотели бы снять комнату? Если да, то на какой срок? — Прощебетала она.

А я, будучи не в состоянии отвести взгляда от ее зеленых глаз, вдруг ощутил легкие покалывания в голове и тут же, девушка, вскрикнув, уставилась на меня с неподдельным ужасом. А приятный мужской голос, из-за моей спины, с нотками раздражения произнес: — Прошу прощения, милорд, за поведения моей сотрудницы. Мина, сколько раз тебе повторять? Не стоит строить глазки первому встречному дворянину.

Именно последние слова вывели меня из оцепенения. И я даже сумел подумать, кому это она глазки строила. Уж не мне это точно, да и откуда ей знать, что я дворянин?

— Рад приветствовать вас в "Имперской дороге". — Обозначив поклон, поприветствовал меня хозяин приятного голоса, оказавшийся мужчиной средних лет, одетым в замшевый костюм. Среднего роста, с приятным лицом, украшенным тоненькими усиками, выдающими в нем франта, он производил глубоко положительное впечатление. Чем меня и насторожил. От одного взгляда не него хотелось выложить ему все прелести своей жизни. — И правда, кем же еще, как не представителем местной службы безопасности, быть столь импозантному мужчине. Да и девчонка, судя по всему, имеет к контрразведчикам прямое отношение.

— И вам не хворать, — несколько хамовато, ответил я, окинув собеседника, откровенно оценивающим взглядом. — Я с графом Илирским приехал.

— Я предупрежден о вашем визите. Разрешите представиться — Арман Ниттек, хозяин этого скромного заведения.

— Барон Грам, — в свою очередь представился я. После чего потребовал провести меня в мою комнату. И сделал это таким тоном, чтобы любому стало понятно, что повторять дважды, а уж тем более просить, я не намерен. Не знаю почему, но мне захотелось сыграть этакого заносчивого аристократишку, мнящего себя центром вселенной.

Отвесив очередной поклон, хозяин, щелкнул пальцами и передо мной, тут же, появился слуга, одетый в черные штаны из тонкой кожи и белую, льняную рубашку.

— Проводи Лорда Грама в его апартаменты. — Распорядился Ниттек.

Оказавшись в номере, я первым делом поинтересовался наличием ванны. После двух дней пути при минусовой температуре, желание понежиться, в горячей воде, преобладало над всеми прочими. Даже есть не так сильно хотелось.

К моему удивлению ванная комната нашлась за одной из трех дверей в номере. И представляла собой достаточно комфортное помещение. Большую часть которого, занимала бронзовая ванна, в которую, без стеснения, могло уместиться как минимум человека три. Получив от меня распоряжение, приготовить купальню, слуга, одарив меня надменной улыбкой, подошел к "бассейну" и нажал на небольшую выпуклость. И к моему удивлению вода стала набираться в купальню, выбиваясь небольшими фонтанчиками из отверстий на дне.

Сделав вид, что не удивлен наличием водопровода, хотя, в действительности, челюсть так и норовила шлепнуться на грудь, отправил слугу за ужином, а сам, раздевшись, погрузился в воду.

Вода, содержащая какие-то ароматические добавки и возможно что-то еще, расслабила мышцы и подняла настроение. Переведя его с отметки хуже среднего на уровень можно жить.

Закончив с купанием и завернувшись в подобие полотенца, я вернулся в комнату, где обнаружил свой завтрак, умяв который сделал вывод, что жизнь, в принципе, не такая уж и плохая штука.

Подергав шнурок, в изголовье кровати, удовлетворенно отметил, что в его назначении не ошибся, когда, спустя минуту, в комнату вошел все тот же слуга.

— Вещи почистить, а мне пригласи портного, если такой есть в вашем гадюшнике. — Распорядился я, злорадствуя про себя, полыхнувшим огонькам негодования, в глазах служащего.

— Сей момент. — Одарив меня натянутой улыбкой, выдавил он. И метнувшись в ванную, скрылся в коридоре с моими вещами.

Я же, блаженно потянувшись, развалился на кровати. После купания и плотного завтрака желание было только одно — поспать. Но со сном мне, в очередной раз, не вышло, заявился портной.

Выглядел, представитель мастеровых, весьма своеобразно и походил на Весельчака У, из мультфильмов про Алису. Среднего роста, с солидным брюшком, одетый в жилет, из кожи какого-то пресмыкающегося, он постоянно пыхтел, то и дело вытирая лоб платочком.

Поинтересовавшись, чего нам, то есть мне, хотелось бы, он развернул такую деятельность, что я даже опешил. Шельо, так звали портного, притащил с собой два объемных чемодана. В одном оказался набор образцов различных тканей. Во втором два прибора. С помощью одного из них, мастер демонстрировал различные наряды, причем прямо на мне. Уж не знаю, что там за технология использовалась, но ощущение складывалось такое, словно я в них одет.

Перебрав десятка три фасонов, Шельо, наконец, успокоился и позволил мне заговорить.

— Мастер. Давайте вы, для начала, выслушаете мои пожелания. — Предложил я.

Задумавшись, портной согласился и протерев, в очередной раз, лоб, уселся на мою кровать, выудив, предварительно, из чемодана с тканями, письменные принадлежности.

Собравшись с мыслями и почесав подбородок, я объяснил, что мне нужен дорожный костюм, возможно армейского образца из крепкого материала, желательно непромокаемого.

Данное заявление поставило мастера-портного в тупик, что называется, всерьез и надолго. Он минут пять смотрел на меня как на сумасшедшего, после чего, повторив мои слова, заявил, что подобную одежду можно купить в любой лавке, а он портной-искусник и шьет исключительно дорогие, иногда, уникальные вещи.

— Мастер, — перебил я затянувшийся монолог разобиженного портного. — Если бы я хотел купить что-то заурядное, я бы действительно пошел в первую попавшуюся лавку. А мне необходима неброская, но добротная одежда. Поэтому я и обратился к вам. Мне нужно чтобы вы подобрали такой материал, который будет не только отлично защищать от погодных условий, но и при этом будет предельно крепок. Кроме того, важна расцветка, материал не должен быть ярким, лучше всего подойдет серо-зеленый, темно-серый или серо-коричневый, а в идеале он должен быть трехцветным, наподобие расцветки змей и ящериц. Цена на материал и конечная цена на изделие меня не волнуют. Это понятно?

— Милорд, это же совсем другое дело. — Хлопнув в ладоши, облегченно вздохнул Шельо. И достал из своего чемоданчика четырехцветный лоскуток, с некоторым сомнением протянув его мне. — Возможно, вам подойдет кожа терейского тритона? — Промокнув лоб, предположил он.

Повертев в руках кусочек кожи, я с удивлением отметил, что расцветка подходит как нельзя лучше и напоминает, больше всего, камуфляж. А стоило мне спросить насчет остальных требований, как мастер заявил, зачем-то тыча пальцем в потолок, что кожа терейского тритона, обладает огромным количеством положительных свойств, хотя и не лишена недостатков. Правда, как оказалось, недостаток был лишь один, и этим недостатком была цена. Одна шкура терейского тритона стоила около двух сотен ауров. На этих словах я чуть не поперхнулся вином, не спеша потягиваемым из бокала.

— И сколько мне понадобится шкур? — Осторожно поинтересовался я.

— Все зависит от того, что вы хотите. — С улыбкой ответил мастер и видя мое беспокойство пояснил. — Тритоны довольно крупные животные. Обычно одной шкуры хватает, чтобы пошить три плаща, но это, конечно, если использовать исключительно спину.

Я представил, каких размеров должен быть этот тритон и тут же сделал вывод, что встречаться с ним мне бы не хотелось. Больно уж здоровая тварь выходила. В слух же произнес, что мне необходимы простые, свободные штаны, с большим количеством карманов, короткая куртка, жилет, тоже с кучей карманов и плащ с капюшоном. Это что касается самой одежды. Помимо этого я озадачил портного самыми настоящими ботинками с высокой шнуровкой и перчатками.

Следующие минут двадцать я потратил на изложение того какими я вижу свои вещи. Все это время, Шельо, сосредоточенно что-то записывал и зарисовывал, а я, как идиот, вертелся перед ним, показывая, где должны бать карманы и шнуровки. Итогом наших мучений стал довольно приличный эскиз будущего "костюма" и смета в три сотни ауров.

— Сколько вы хотите предоплаты?

— Сейчас достаточно будет половины суммы. Вторую половину внесете вечером, когда я вам отдам ваш заказ.

— А успеете? — С сомнением поинтересовался я. На что мастер, неопределенно пожав плечами, ответил, что через три часа после заката заказ будет у меня.

— Есть только один неудобный момент, у меня нет с собой таких денег. Только эта пластина Государственного Банка Империи.

О, так даже лучше. — Заверил меня Шельо. — Работать через ГБИ очень удобно, не нужно следить за налогами, они сами снимаются, за каждый оплаченный заказ. — Проговорив это скороговоркой, мастер, извлек из чемодана небольшой прямоугольный прибор с шестью ручками на верхней части, расположенными в два ряда.

Поставив аппарат на стол, он попросил мою пластинку, немного поколебавшись, я протянул ее ему. Но Шельо объяснил мне, что пластинку нужно вставить в щель с торца прибора, что я и сделал. После этого мастер вставил такую же пластинку с другой стороны и с помощью ручек установил нужную сумму.

— Милорд, прижмите палец к пластинке. — Попросил он и как только я прикоснулся к своей "карточке", она засветилась. — Спасибо, заказ будет у вас через три часа после заката. — Поблагодарил он, протягивая мою пластинку, в верхнем правом углу которой число с пяти тысяч изменилось на 4850.

— Вот тебе и средневековье. — Пробормотал я, выпроводив портного.

Вообще, с момента как я оказался в этой гостинице, меня не оставляет навязчивое ощущение, что что-то тут не так. Во-первых, сама гостиница, судя по ее размерам вполне способна уместить около двухсот человек, да и наличие, мало того, что водопровода и канализации, да еще и горячей воды уровень отнюдь не средневековый. Во-вторых, банковская система с платежными карточками для мира, в котором я прожил последние годы, абсолютный нонсенс. В-третьих, куча мелочей, характеризующих Империю, как державу развитием лет на двести опередившую все прочие.

Плюнув на все эти несообразности, я уже собирался отправиться к Морфею, когда в дверь снова постучали. Кряхтя как старый дед, я снова закутался в полотенце и пошлепал открывать. Проклиная идиота, не дающего мне отдохнуть. Идиотом, а вернее идиоткой, оказалась сияющая Калерия.

Одарив меня поцелуем, она сообщила, что отец ждет нас на семейный обед. На что я, злорадствуя про себя, ответил, что одежда отправлена в чистку, а новая будет готова только вечером.

Ослепительно улыбнувшись и подло сорвав с меня полотенце, девушка заявила, что стесняться мне нечего и она будет только рада если я пойду так. Решив, что это шутка, а ведь следовало еще тогда задуматься, я сграбастал ее в объятья, и пообещал, что на свадьбе так и сделаю.

Пообещав мне об этом напомнить, Калерия, упорхнула обедать с папашей, а я, наконец, смог немного вздремнуть.

Потрескивающий в камине огонь дарил тепло, расслабляя уставшее тело Рамира. Хотелось отрешиться от всего мира с его проблемами и сидеть, наблюдая за пламенем, попивая в свое удовольствие красное Тунахесское и вести высокие беседы, коими любят пробавляться иные аристократы. Так ведь нет, Калерия, все-таки нашла приключения на свое не поротое место, да еще и непонятно, зачем это "защитникам" понадобилось с ним поговорить. Учитывая то, что Хоруги, вообще, никому, кроме Императора, не подчиняются и уж тем более, ни перед кем не отчитываются. А тут вдруг, сам региональ командор, соизволил пригласить отведать вина, намекнув, что отказываться не стоит.

— Рамир, где ты его откопал? — Спросил Арман, наливая в бокал вино.

— Ты о моем зяте? — Удивленно приподняв бровь, хмыкнул граф.

— А что, разве помимо этого мальчишки, ты еще кого-то притащил из Регны? — В голосе региональ командора чувствовались нотки раздражения.

— А с каких это пор, Защитников стала интересовать деятельность Хоругов?

— С тех самых, когда Хоруги стали привозить в Империю людей с блокировкой. — Выпалил Арман. — Одна из моих девочек чуть мозги себе не спалила, сунувшись к твоему подопечному. И если бы я не оказался рядом, то тебе бы пришлось самому объясняться с Императором.

— Премного благодарен, за заботу. — В тон собеседнику, выпалил Рамир. — Но все же, не объяснишь, почему вы вообще заинтересовались мальчишкой, и кто разрешил, вам, его читать? Да и насколько я помню азы искусства, иногда встречаются люди с природной блокировкой, не так ли?

— Встречаются, — согласился командор, проигнорировав первую часть вопроса, — но не с активной защитой. Поверь, в этом я разбираюсь получше тебя.

— А я и не спорю. Но, в любом случае это не твоя забота. Все, что тебе, а вернее Защитникам, следует знать это то, что этот человек представляет немалую ценность для Империи. На этом я хотел бы завершить нашу, крайне, познавательную беседу. Разрешите откланяться, Командор. — С этими словами граф поднялся и одарив собеседника снисходительной улыбкой, покинул кабинет.

Проснувшись от тихого, но настойчивого стука я даже не сразу понял, где нахожусь, к счастью, отдохнувший организм достаточно быстро напомнил мне перипетии последних дней и я, открыв дверь, обнаружил слугу с моими вещами.

Поблагодарив холуя за вещи и хлопнув у него перед носом дверью я едва успел одеться, как снова раздался стук. Пробурчав про себя: — "Что-то я сегодня слишком популярен", открыл дверь, обнаружив за ней задумчивого сотника.

— И вам не хворать, — буркнул я, так и не дождавшись приветствия.

— Что? — Удивленно воззрился на меня он.

— Да ничего. Само пройдет.

Видя, что я жду объяснений его визиту, Феор, все же, соизволил сказать, что пришел, чтобы забрать меня на тренировку. Мне осталось только пожать плечами и, напялив сапоги, пойти за ним.

После нескольких минут блужданий и спуска по лестнице мы оказались в самом настоящем спортзале.

Окинув взглядом помещение, я, в очередной раз, убедился, что Империя страна загадочная и неоднозначная. Наряду с огражденными участками для фехтования и истуканами для отработки ударов, вкупе с отдельными дорожками для метания смертоносных игрушек, тут же присутствовали, пусть и не слишком похожие на земные, но все же штанги и гантели.

Видя мое замешательство, сотник объяснил, что вот те железяки, при этом он небрежно махнул в сторону спортинвентаря, используются для развития мышц. После чего пообещал, после тренировки, показать, как ими пользоваться. И раздевшись до пояса, предложил начинать. Спорить я, само собой, не стал и разоблачившись прошел в отведенную нам загородку.

— Пойми, — твердил мой новый учитель, — ты должен развить в себе рефлексы, чтобы каждое твое движение было законченно и проистекало из предыдущего. Твои навыки просто необходимо довести до автоматизма, только так ты сможешь на равных фехтовать не только со мной, но и с более серьезными противниками. У тебя есть для этого все задатки.

Я же на это только кривился, продолжая порхать по отведенному нам, для тренировки, пространству, с грациозностью беременного бегемота. Во всяком случае, так мне казалось, хотя, судя по выражению лица сотника, я был не слишком далек от истины.

— По хорошему, искусству фехтования двумя мечами, нужно начинать учится с самого детства. Или, в худшем случае, не изучая ничего до этого. — Объяснял он. В очередной раз показывая, что при атаке, мечи должны находиться в разных плоскостях и под разными углами к противнику. Я же норовил расположить их зеркально друг к другу, чем ощутимо мешал самому себе.

Намучившись, мы решили сделать десятиминутный перерыв, между тренировками. И присев, на отведенные для этой цели лавочки, приступили к обсуждению моих "успехов".

— Одного не понимаю. — Удивлялся мастер. — Все упражнения, которые необходимо делать одной рукой ты выполняешь идеально, но как только в твоих руках оказывается два меча, ты начинаешь выделывать такое, что хочется надавать тебе по шее.

— Ага. А еще у меня ноги запутываются. — Поддакнул я.

— И это тоже. — Согласился сотник.

— Может я не двуручник? — На всякий случай поинтересовался я. В глубине души надеясь, что Феор со мной согласится и больше подобных мучений не будет.

— Да в том-то и дело, что двуручник. — Не согласился он. — Тут вопрос, может, это я неправильно преподаю основы. Я-то все-таки не преподаватель. И учеников у меня никогда не было.

— У меня тоже, — хмыкнул я и, указав на площадку, спросил. — Ну что, господин сотник, пойдемте, теперь я вас погоняю.

Попросив сотника принять стойку, использованную им при нашем спарринге, я, не без удовольствия, указал все ее недостатки и уязвимые места. После чего, не преминул возможностью указать на недостатки в его (сотника) физической форме, продемонстрировав ему парочку самых эффектных ударов ногами. Родивших, на лице мастера, скептическую ухмылку. Сползшую в тот самый момент, когда я, одним ударом, снес голову истукану, переломав при этом бревно, сантиметров восьми в диаметре (откровенно говоря, такого результата, я и сам не ожидал).

После этакой демонстрации моих возможностей, сотник, слушал меня очень внимательно. И с превеликим усердием выполнял упражнения направленные на растяжку. Думаю, в тот момент, он даже не подозревал, какую подлянку я ему подготовил, хотя и так было видно, что все его усилия сопровождаются довольно болезненными ощущениями.

Закончив с растяжкой я не нашел ничего лучше как толкнуть пламенную речь по теории нанесения ущерба противнику голыми руками. Завершив которую, вспомнил, что меня должен навестить портной. И быстренько одевшись, умчался в номер, чтобы не смущать мастера меча своим присутствием. Уж больно ярко я представлял, как он сейчас будет подниматься по лестнице, проклиная меня всеми известными и неизвестными проклятьями.

В комнату я вернулся как раз вовремя, едва не разминувшись с портным, уже собиравшимся уходить. Шельо же, будучи настоящим профессионалом, сумел-таки содрать с меня еще пять ауров. Приложив к заказу шерстяной поддоспешник, оказавшийся самым обычным свитером и пару льняных рубах. Подозреваю, что за эти части своего походного костюма я переплатил раз в двадцать, но спорить, все же, не стал, ожидая с минуты на минуту, Калерию. И оказался прав.

Я как раз успел надеть обновки, когда Леди Илирская явились, чтобы препроводить меня на семейный ужин.

Глава 7

Последнее время меня не оставляло ощущение, что впереди ждут сюрпризы. А сюрпризы я не люблю, наверное потому, что моя паранойя, постоянно, вещает — неожиданности могут быть только плохими.

Вот и спускаясь, под ручку с невестой, в зал ресторации я ждал чего угодного, но не приятной беседы с будущим тестем.

— Доброго вечера, Ник. — Поприветствовал меня Граф. — Разреши представить, Джергинт, мой кузен. — Указав рукой на сидящего рядом с ним худощавого брюнета с орлиным носом, добавил он.

— Доброго, — согласился я. Хотя, пока ничего доброго и не видел. Очень уж подозрительным был этот "кузен". Да и уставился он на меня как удав на кролика.

— Доброго вечера, дядюшка. — Проворковала Калерия, однако тот на ее приветствие никак не отреагировал, продолжая сверлить меня глазами.

Это начинало немного напрягать.

— Ас, вы всегда в собеседнике дырку проглядеть стараетесь? — Оскалился я.

— Прошу прощения, Ник, за поведение моего кузена. — Нарочито официально, произнес граф и толкнул того локтем в бок. — Дело в том, что Джергинт маг, да еще и Видящий. Видимо что-то в вас его заинтересовало.

— Да, простите. — Смутился тот. — Никогда не видел такого узора как у вас.

— И что это должно значит? — Без тени иронии, вопросил я, едва сдерживаясь, чтобы не залепить дядюшке в глаз.

— О, ничего страшного. — Попытался успокоить меня он. А судя по выражению лица графа, успокаивать, следовало как раз его. — Я так понимаю, молодой человек, что с Видящими вы не общались?! — Сделав глоток вина, скорее утвердительно, произнес маг.

— Не ошибаетесь, — согласился я, отразив его действие. На что он, улыбнувшись, слегка склонил голову. А я, опять, повторил его движение.

— Хочу сообщить вам, ВСЕМ, приятное известие. — Окинув нас довольным взглядом, изрек он. — Ник, не инициированный маг! — Судя по его выражению его лица, при этих словах, мы, дружно, должны были разразиться радостными воплями. На деле же, каждый произнес лишь по одной фразе. Я может и сказал бы больше, но рот оказался занят языком Калерии.

— Блядь! — Выдохнул я по-русски.

— Хвала Высшим! — Вздохнул, с облегчением, граф.

— ЛЮБИМЫЙ!!! — Завопила Калерия, впившись в мои губы. Хорошо хоть сидела рядом, а то бы, наверняка, через стол полезла целоваться, ее привычку, одаривать меня поцелуями, я уже хорошо изучил.

Джергинт же, довольный произведенным эффектом, откинувшись на спинку стула и сделав очередной глоток из бокала, как бы невзначай, поинтересовался: — А что вы, Ник, знаете о мимиках?

— Ничего, — с трудом оторвав от себя девушку ответил я.

— Хм, видимо я неверно спросил? — То ли сам у себя, то ли у графа поинтересовался маг. — Мимики или Изменчивые, в народе, зовутся оборотнями или ликанами. Обычно они имеют вторую ипостась, зачастую звериную. — Объяснил он и увидев понимание на моем лице добавил. — Я понимаю, что это не совсем культурно, задавать такие вопросы, но тем не менее. Может у вас были в роду, эм-м, ликаны?

— Не было. — Парировал я. — Но с этими мимами...

— Мимиками, — поправил Джергинт.

— Пусть Мимиками, — не стал спорить я. — Так вот, незадолго до встречи с Калерией, я убил одного из них.

— Ты убил ОБОРОТНЯ???!!! — Снова завопила Калерия, повторив свой вероломный трюк с поцелуем. А мне почему-то начало казаться, что при ней, тайно, обсуждать вообще ничего не стоит. Во всяком случае, после ее воплей, внимание нашему столику было обеспечено.

Вероятно, на это обратил внимание и граф, спешно поднявшийся и как бы невзначай, предложивший отужинать у него. Мы с магом это предложение поддержали, оставив без внимания попытки девушки остаться.

Переместившись в графские покои, а иначе назвать пятикомнатный номер, язык не поворачивается, мы продолжили начатую ранее беседу. Должен заметить, что по пути к этому "шалашу? лишь Калерия беззаботно трепала языком, остальные же, включая и меня, выглядели весьма хмуро и задумчиво.

Не знаю, о чем думали мои спутники, ну кроме моей невесты. Та уж точно думала лишь о том, как будет хвастаться перед подружками, какой навороченный жених ей достался, о чем весьма многословно повествовала. Я же думал о событиях трехлетней давности и о своем госте. Наконец мне стало понятно, о какой такой Силе он говорил. По всему выходило, что именно он наделил меня этой самой Силой. А значит и слова о войне и моей "миссии" не пустой звук. И это меня очень беспокоило. Одно дело, когда просто живешь, пусть и пытаясь выжить, другое, когда вынужден делать то, что тебе не нравится. Хотя, наверное, еще хуже, когда не знаешь, что собственно тебе предстоит делать.

— "Скоро, очень скоро, начнется война и твоя задача ее предотвратить. Для этого ты получил все, что необходимо. Когда ты станешь мужем, обрати свой взгляд на это". — Вспомнил я его слова и невольно прикоснулся к тому месту, где тогда исчез медальон, неожиданно ощутив его под пальцами. Физически ощутив, как отхлынула от лица кровь и, мысленно, поблагодарив зодчих, за скудное освещение в коридорах. А-то как бы я объяснил то, что вдруг побелел. Да и графу сказал спасибо, за то, что тот вел свою дочь сам и она не чувствовала как задрожали мои руки.

— Итак, Ник, а не кусал ли тебя Мимик? — Нарушил возникшую тишину Джергинт, как только слуги, доставившие еду, оставили нас наедине.

— Я плохо помню этот момент. — Сознался я. — Схватить-то он меня схватил, но кольчугу, вроде не прокусил. Или это не имеет значения?

— Да нет, если не прокусил, хотя я в этом сомневаюсь, то и вопросов не было бы. Кроме одного — как ты его угробить умудрился?

— Да был у меня, тогда, клинок хитрый из адамаста. — Объяснил я. — А что до укуса, то не помню я чтобы он был.

— А можно на этот клинок взглянуть? — С разгорающимся в глазах интересом выпалил маг.

— Пропал клинок. Вместе с оборотнем сгинул. — Огорчил его я.

— Тогда все понятно. — Заключил он и замолчал, принявшись копаться в своей тарелке.

Переглянувшись с графом, мы в один голос спросили: — Что понятно?

Посмотрев на нас, по очереди, с таким выражением лица, как будто мы спросили что-то само собой разумеющееся, он пожал плечами. — Должен вас огорчить, но Мимиком вам не быть. — У меня аж от сердца отлегло, да и судя по лицу тестя, у него тоже. Одна Калерия, кажется, немного расстроилась.

— А почему? — Обижено спросила она. Тут радоваться нужно, а она обижается, да так, словно папа отказался купить ей очередное платье. Небось, опять представила, какие будут лица у подружек, скажи она, что ее жених еще и оборотень.

И да, если вы думаете, что я плохо говорю о моей будущей жене, то вы глубоко ошибаетесь. Поскольку в том, что именно так она собиралась сделать, я убедился немного позже. В целом, она, девушка, конечно, замечательная и весьма неглупая, я бы даже сказал, поумнее многих, но детскую непосредственность, все еще хаотично бродящую в ее голове, было никуда не деть. Вот и вела себя соответственно.

— Потому, моя дорогая, — отложив в сторону нож и воздев палец к небу, заговорил Джергинт, — что силы у твоего юноши столько, что она просто задавила транс мутаген.

Знаете, что мне в этот момент захотелось сказать, на великом и могучем? Нет? Но произнес я немного уменьшенное и на Химаре, сделав вид, что ничего не понял.

— Кого?

Глянув на мое ошарашенное лицо, граф, вставил и свои пять копеек. — Да, кузен, не мог бы ты немного подробнее объяснить свои слова?

— Видите ли, в сущности, что вызывает обращение? — Обвел нас взглядом маг и не дождавшись ответа продолжил, явно став на свою любимую стезю. — Обращение вызывает транс мутаген. Он содержится в дополнительных кровяных клетках.

— Опа, все интереснее и интереснее. — Подумал я, постепенно офигевая.

— Как известно науке, кровяные клетки бывают несколько видов. Обычно их различают исходя из функций, которые они выполняют. Дабы не вдаваться в подробности остановимся на тех, что отвечают за защиту организма от болезней. Так вот, именно протеры*, под воздействием вложенных конструктивов приводят к образованию так называемых трамотер или, как я уже сказал, транс мутагена. При достижении в организме его порогового значения, организм получает свойство мимикрировать. Проще говоря, человек, хотя и не только человек, превращается в оборотня.

А-а. — Только и успел сказать я, как маг продолжил.

— Да, вам, вероятно, непонятно, что за конструктивы? — С улыбкой осведомился он. — Но, к сожалению, так просто это не объяснить, ибо связано это понятие, непосредственно, с устройством мира. Если же говорить на обычном языке то это заклятие, относящееся к разряду стихийных. То есть, распространяющее "при условии". Хотя и принято считать, что данная характеристика присуща, в основном, так называемым проклятиям, но мы-то, образованные люди, знаем, что проклятие это всего лишь название конструктивов с деструктивными или реструктурными свойствами.

— Что же относительно Ника, то тут все просто. У него очень сильная, врожденная, защита от конструктивов. Хотя, само собой, вероятность обращения все еще остается. И оно возможно, если он сильно ослабнет. Но, судя по твоему цветущему виду, тебе это не грозит. Мало того, врожденная защита действует таким образом, что отсекает все изменения организма, связанные с, — тут он защелкал пальцами, видимо подбирая слово попонятнее, — трансформацией существующих клеток, позволяя, тем не менее, размножаться полученным. А поскольку их размножение довольно быстрое, то уже сейчас, скорость твоей регенерации, должна превосходить в разы обычную. — С довольной улыбкой закончил Джергинт, свою маленькую лекцию.

Сказать бы, что я все понял? Да, только, душой покривлю. Главный вывод из его белиберды я сделал, а он его озвучил — в тварь я превращаться, ПОКА, не стану. Остальное не так уж и важно.

__________________________________________________________________________________________

* название языка

**тут, лейкоциты

— Кстати, — прервал маг нависшую тишину, — после инициации как мага, ты сможешь либо избавиться от трамотер, чего я бы не рекомендовал, либо структурировать их. Что позволит тебе частично трансформироваться. — После этой реплики, Калерия, просто таки засияла. — Скажу даже больше, некоторые маги многое отдали бы за такой подарок.

Я так и не понял, тогда, к чему он это сказал. Единственное, что мне не понравилось, это нездоровый блеск в его глазах и какое-то странное, мечтательное, выражение лица. А потому поспешил перевести разговор в немного другое русло.

— И что же необходимо для инициации? — Спросил я.

— Здесь все значительно сложнее. Дело в том, что сама по себе инициация это не что иное как овладение, на достаточном уровне, способностью управлять своими возможностями. Это как когда ребенок учится ходить. Иногда он идет сам, после какого-то потрясения, но чаще, начинает ходить, после многих проб и ошибок. Посему, при наличии базовых знаний, инициация происходит быстрее, поскольку для их закрепления необходима практика. Но здесь, будущий маг, сталкивается с другой проблемой. Базовые знания включают в себя огромный пласт информации, но иногда большая часть из них не применима, например, треть Базовых знаний необходима видящим и, абсолютно бесполезна, для псионов или ментатов. Поскольку, последние, воздействуют на окружающий мир, напрямую, не меняя материю. Обычно из них получаются отличные боевики, из-за скорости воздействия, само собой. В битве, скажем, между псионом и манипулятом, я поставлю на псиона. Хотя сила воздействия манипулята значительно обширнее, да и методов воздействия побольше, чем у псиона. Вот только ручник, так мы между собой зовем манипулятов, действует через общемировую составляющую и чтобы, к примеру, создать то же "око" ему понадобится какое-то время, пусть и небольшое. Пес же решит проблему проще, даже если и будет использовать технику ручника. Он ударит "черепахой" и от противника останется блин. Одаренный только после инициации, может спокойно изучать, исключительно, свое направление. Но, опять же, если маг не хочет, вдруг, оказаться поджаренным или изрубленным в фарш, он обязан знать, как на него может воздействовать противник, а для этого, необходимо, изучать все направления.

— Но все это относительно, поскольку, большинство, проходят инициацию, изучив, чуть ли не всю, теоретическую базу по всем пяти направлениям. — Смочив горло вином, Джергинт, хотел продолжить, но тут, за наше душевное спокойствие, вступился граф.

— На сегодня, пожалуй, хватит. А то даже у меня голова уже пухнет от обилия информации, что и говорить о молодежи. Да и время уже позднее, а нам завтра в дорогу. — Я даже вздохнул с облегчением.

Но, как оказалось, сделал я это зря. Видя мою реакцию, тесть, заявил. — А завтра в дороге, ты все подробно изложишь юноше. Да и вообще, если хочешь, можешь с ним позаниматься, пока мы доедем. — Добил меня он.

Не то чтобы мне было не интересно стать, великим и ужасным, магом, но я себе представил, чем обернется для меня и без того, не особенно веселая поездка и приуныл. А еще одной причиной для расстройства стало то обстоятельство, что горячее, принесенное слугами, давно остыло и утратило вкус.

Распрощавшись с собеседниками, я поплелся к себе, с единственным желанием — смыться. Но на этом мои приключения в первый день в Империи не закончились.

Войдя в комнату и вызвонив слугу, я затребовал себе ужин, распорядившись принести его в ванную, где я планировал его дождаться.

Погрузившись в воду и позволив себе расслабиться, я даже не обратил внимания, когда вместо слуги, с подносом, вошла девушка. Понял я это только тогда, когда ее руки коснулись моих плеч. Откровенно говоря, она оказалась на волосок от смерти. Не пожелай я извлечь, пред свои очи, нападавшего, а именно так я расценил ее действия, из воды, пришлось бы озаботить графа погребением трупа весьма миловидной девушки. К счастью, дамочка, подумала, что я так заигрываю, и повела себя соответственно. И довольно сильно возмущалась, когда я ее, голую, с мокрыми вещами в руках, выставил за дверь.

— А нефиг лезть к незнакомым мужикам, особенно голодным. — Рассудил я, жуя ужин. — Интересно, а что бы сказала Калерия, застань она меня с этой бабенкой в ванной?

Поблагодарив судьбу, что такого подарка она мне не сделала, я улегся спать, решив, что завтра, обязательно, нужно начистить рыло слуге.

— Ну, что ты думаешь о Нике? — Глядя на брата сквозь вино в бокале, спросил Рамир, убедившись, что дочь уснула.

— Очень интересный молодой человек. — Немного подумав, ответил тот.

— Я не о том.

— Если ты о блокировке, то она вполне может быть природной. А насчет активной защиты, так тут вообще все просто. У него на правом мизинце перстень, очень необычный, кстати. Так вот, в него встроена атакующая часть, завязанная на блокировку.

— И откуда у него такая игрушка? — В голосе графа сквозило беспокойство.

— Ну, если тебе интересует мое мнение, то кто-то подарил или оставил в наследство.

— И откуда такая уверенность?

— Хм, у этого колечка есть привязка к хозяину — магу. А он маг, хоть и неинициированный. — Сделав глоток из бокала, пояснил Джергинт.

— Ладно, с мальчишкой еще успеешь разобраться, никуда он не денется. Что скажешь о Калерии?

— А что о ней говорить?

— Я тебе объяснял! — Едва не раздавив бокал, скрипнув зубами, прошептал граф.

— Работал кто-то очень умелый. Настолько, что даже следы воздействия подчистил. Кстати, она ведь беременна. — Словно невзначай, глядя в огонь камина, констатировал маг. И тут же добавил. — Ее чувства были заменены, но какие, мне неизвестно. И я не могу сказать настоящая это любовь или внушенная. В любом случае, для нее все по-настоящему. Она действительно его любит и, боюсь, без него, просто зачахнет, как срезанный цветок.

— А можно ли заменить эту ее любовь?

— Можно, конечно, но только на чувство соответствующей силы иначе...

— Значит нельзя, — вздохнул граф, опрокинув в себя остаток вина.

— В сущности, этот Ник, не такая уж и плохая партия для Калерии. — Подбодрил брата Джергинт.

— Посмотрим. Хотя в этом я и согласен. Единственное, что меня беспокоит, слишком он непрост, для такого возраста. Слишком не прост. Но ты мне поможешь его понять, правда? — С какой-то обреченностью спросил Рамир.

— Правда. — Хлопнув брата по плечу, пообещал тот.

Проснувшись, с утра пораньше, отдохнувшим и в отличном расположении духа, я, первым делом, вспомнил о неоконченном деле и позвонил в звоночек.

А спустя положенную минуту материл себя, за "сообразительность". Вместо хитрозадого холуя, в номер, вошла вчерашняя гостья и без доли смущения поинтересовалась, что угодно господину.

Не сообразил я, как-то, что не обязан слуга со мной сидеть.

Тяжело вздохнув и попросив, служанку, принести завтрак, я занялся водными процедурами.

Но, закон подлости, снова, взял свое и вместо служанки с завтраком, ко мне в комнату, вошли Млат и Феор. Причем последний был, явно, не в лучшем настроении. Наличие же Млата меня несколько обеспокоило.

— Пойдем, у нас тренировка. — Буркнул сотник, только усилив мои подозрения.

— Так я завтрак заказал. — Попытался отмазаться я, но не тут-то было.

— Завтракать будем с графом, а пока... — Тут он многозначительно замолчал, а я, про себя, продолжил — Я тебе задницу надеру, за вчерашнее.

Пришлось идти.

Мои подозрения сбылись, и наша тренировка превратилась в избиение меня любимого.

Сначала Феор бил не сильно, так, чтобы оружие выбить (я так думал). А когда пальцы уже ныли и отказывались крепко держать рукояти тренировочных мечей, меня стали бить по-настоящему. И я понял все коварство сотника, но было поздно.

Первый нокаут пришел из... Короче, пришел и все. Чего тут рассусоливать, если я даже удара не заметил, занятый сохранением отбитых пальцев.

Из беспамятства меня выдернули с помощью ведра холодной воды. Я даже заподозрил, что Феор, эту воду, еще с вечера на улице оставил, чтоб похолоднее была.

— Еще раз. — Произнес сотник, получив добро от Млата.

И как пелось когда-то в песне времен Великой моей Родины "... Снова все повторится сначала...". Нокаут и второе ведро воды, снова, привело меня в чувство.

— Еще. — Гаркнул Феор, не дожидаясь одобрения Млата.

А меня вдруг такая злость взяла. Бывает так, иногда, но далеко не со всеми.

Был у нас, в части, паренек один, здоровый, что шкаф трехстворчатый, но спокойный невероятно. Да и трусоват немного. Вот этим обстоятельством, некоторые, неблагонадежные личности и пользовались, развлекаясь по-своему: то пинка отвесят, то ножку подставят, а то и по щекам надают. Но был у этого увальня один пунктик, срывавший крышу, с его не слишком обремененной мозгом головы, начисто. Стоило разбить, шкафу, губу, как присутствующие при этом лица превращались в его злейших врагов, ну и как итог, в хорошо отбитые отбивные.

Вот и у меня крыша съехала.

Тут, для описания нашей, краткосрочной, схватки, лучше всего привести слова Млата. Коими он любил повествовать нашу "великую битву", в кругу друзей.

"Пришел Ник в себя. Смотрю, а у парня глаза разбегаются. Ну, думаю, хватит. Да куда там? Феор как закричит, что раненый асцедос — Еще. Я ему показываю, что хватит, а он все одно, на парня прет, я даже растерялся. Вижу, что сотника нашего не остановить, уж и не знаю, чего он так разъярился. Но тут, Ник, вдруг, как заорет: — "Past' porvu, morgaly vykolyu". Не знаю, что это значит, но Феор, на мгновенье оторопел. А Ник, в два шага, к нему добрался и как даст, ногой, по левой руке и тут же в грудь. Да так, что тот в воздух взвился, но это я уже после понял. А так, мелькнуло что-то и Феор уже на полу валяется, а Ник его мечем бьет. Но сотник-то на то и сотник. Оставшийся в правой руке меч и подставил. И что вы думаете? Мечи, оба, в дребезги. Только щепки полетели, а эти друг на друга таращатся. И вдруг, как заржут.

Ник рядом с Феором сел, руку пожимает, а сами гогочут, остановиться не могут, я уж думал оба, сбрендили."

Естественно, дальнейшей тренировки уже не было. Зато, мы с сотником, пришли к весьма интересному выводу (собственно, я к нему пришел еще на прошлом занятии), что не стоит мне осваивать пАрники. И договорились, что тренироваться-то мы будем, вот только Феор будет с двумя мечами, а я с одним.

— Судя по тому, как ты меня сделал, я тоже много чего не знаю. А ты, я смотрю, и так не пропадешь. — Похвалил меня сотник.

— Но ты-то меня сколько раз бил? — Удивленно спросил я.

— Есть у меня подозрение, что это, во многом, от того, что я тебе навязывал свою технику. — Задумчиво произнес он. — И тогда на стоянке. Ты ведь никогда с такими клинками не работал?

— Не работал, — согласился я. — Я к бастарду привык. Но ведь ситуации бывают разными. Нужно уметь пользоваться всем, что в руки попадет.

При этих словах и сотник, и Млат удивленно уставились на меня. — Это кто тебе такое сказал? — Поинтересовался Феор.

— Ну, я так думал. — На полном серьезе, но с некоторым сомнением произнес я.

Переглянувшись, эта парочка, расхохоталась до слез.

— Вот скажи, сколько тебе встречалось мастеров которые могли бы похвастать, что они и плотники и кузнецы? — Отсмеявшись, спросил Млат.

— Ни одного. — Признал я, начиная понимать, к чему он клонит.

— Вот. А ведь и в плотничестве, и в кузнечном деле молоток используют.

— Так и здесь, лучше быть мастером во владении ножом, чем средненько уметь работать всем, что под руку попадется. — Несколько высокопарно, изрек лекарь.

— Значит, не быть мне двуручником. — Наиграно грустно, вздохнул я.

— Мастером ты вряд ли будешь. — Подтвердил сотник. — Но, кое-что ты и без моей науки можешь. Просто для меня ты, в обоеруком бою, слабоват, а вот для Млата, возможно, окажешься как раз подходящим противником.

— А вообще, тебе нужно будет меч подобрать, а потом по нему тренировочный сделать. — Посоветовал доктор.

— А чего его выбирать? Куплю такой же, как и был, да и дело с концом.

— Э, нет! Такой тебе не пойдет, уж поверь мне. Не "твой" он. — Возразил сотник. — Вот смотри. — Подняв к моим глазам тренировочный клинок, пояснил он. — Это Мои мечи. Они под меня, под мою руку, под технику мою сделаны. Твой бастард, меч хороший, был, но все же армейский, то есть для общего пользования. А тебе нужно сделать такой, чтобы он технику и стиль боя отражал. Тебе больше что-то вроде клинка Млата подойдет. А вот Рамир, например, двуручник пользует, но тоже не стандартный. Понял?

— Понять-то я понял. — Почесав за ухом, пробурчал я. — Да как это осуществить?

— Ничего, мы как в столицу приедем я тебя к мастеру свожу. Уж он-то разберется, чем и как тебе сподручней пользоваться будет. — Пообещал Феор, а Млат, его инициативу, одобрил.

Вообще, с того момента, как я его чуть не убил, наши отношения из "натянуто-вежливых", превратились в почти дружеские. Хотя, я не особо обольщался, своей маленькой победе, потому как отчетливо понимал, что справится с сотником, в реальном бою, у меня шансов один к двадцати, если не меньше.

В дорогу мы отправились сразу после завтрака, состоявшегося в тесном "семейном" кругу. Тогда-то, Млат, впервые и рассказал свою версию нашего поединка. В результате чего я получил похвалу от тестя, а Феор строгий выговор от начальства.

Водрузив себя на Ромашку и пребывая, в относительно хорошем настроении, я уже собирался уделить время самой важной, по моему мнению, вещи в походе — сну. Когда по мою душу заявился Джергинт, обрадовав, известием, что чем раньше я начну внимать его речам, тем лучше. Осознав, что от него мне уже не отделаться приготовился слушать, как он выразился, сжатый курс теории магического оперирования.

— Я так понимаю, о магии ты ничего не знаешь?! — Уточнил маг.

Не кривя душой и подозревая, что книги, прочитанные Леронием, пестрят приукрашиваниями и преувеличениями, я согласно кивнул.

— Ну, тогда начнем с самого начала. Что тебе известно о Высших и Творцах.

— Ничего. — Честно ответил я, не понимая, какое отношение они имеют к магии.

— Ага. Тогда слушай. — В этот самый момент мы выехали на Дорогу. И следующие минут пять я был совершенно не в состоянии воспринимать излагаемую магом информацию.

После водопровода, с горячей водой и платежных карточек мне казалось, что удивить меня будет сложно, но ошибся. Оказалось достаточно обычной, по меркам земли, дороги. Каменной, в тридцать шагов шириной, да еще и без единого шва. Только разметки не хватало, а то был бы немецкий автобан.

— И что, в Империи, все дороги Такие? — С трудом подобрав челюсть, ни к кому конкретно не обращаясь, вопросил я.

— Да нет, Ник, что ты. Такие только тут, во Внешнем круге. — Осознав, что распыляется впустую, ответил Джергинт, брезгливо покосившись на каменное покрытие.

— Только тут! — Повторил я, подумав, что начинаю сходить с ума, медленно, но зато верно. Может я, конечно и небольшой специалист, и совершенно не разбираюсь в дорожных покрытиях, но чтобы сделать каменную дорогу, не выложенную камнями, а монолитную, какую я, собственно и наблюдал, нужно, как минимум, вбухать огромную сумму, а как максимум, иметь соответствующую технологию.

Мотнув головой, чтобы прогнать наважденье, я повернулся к ухмыляющемуся магу. До которого, наконец, дошло, что видеть такие дороги, я, вроде как и не мог. А потому вполне обоснованно удивлен.

— Дорога это что? Вот как Внутреннюю черту пересечем, вот там тебе лучше будет челюсть подвязать. — Пошутил он. — А то, не ровен час, вывихнешь. — Спасибо, хоть, не заржал, в голос. — Кстати, эта дорога, отличный пример, бытового использования магии. Но об этом позже, а пока вернемся, все же, к теории. На чем мы остановились?

Я неопределенно взмахнул рукой, не говорить же, что ничего не слышал.

— Ясно. Ну что ж, Ник, на этот раз я повторюсь, но больше такого быть не должно! Слушай внимательно и если есть вопросы — спрашивай, не люблю я повторяться по нескольку раз. Это, знаешь ли, с мысли сбивает.

Вот так и продолжалась наша прогулка по просторам Империи, до самой Внутренней черты. Все полторы декады, для меня, слились в однообразный и малозначимый переход с уравновешенным распорядком дня. Утром тренировка, целый день верхом на лакхе, пытаясь не уснуть под монотонное повествование Джергинта, с небольшим перерывом на обед. Вечером — семейный ужин, на котором обсуждаются мои "успехи". Под конец, у меня сложилось впечатление, что на мне свет клином сошелся. Нет, говорили, конечно, и о событиях меня не касающихся. О орко-эльфийской войне, обсуждали новости из газет (название, правда, у них другое — Вестники, но мне так удобнее) и травили байки. Но моя персона, почему-то, интересовала "семью" больше всего. Что наводило на нехорошие предчувствия.

Как только Ник ушел и удалось отправить спать Калерию, Рамир, окинув взглядом присутствующих, спросил.

— Ну что, друзья мои, какое мнение у вас сложилось о моем зяте?

— На мой взгляд, — первым заговорил Джергинт, — мальчик очень перспективный. Умен, сообразителен, быстро впитывает знания, умеет рассуждать и делать выводы. Что же касается твоих подозрений, то скажу так — либо он великолепный актер, что позволяет ему играть необразованного, либо он действительно не обучался ни в одном, из известных нам, учебных заведений. К последнему я склоняюсь больше. Потому как некоторые выводы, которые он делает, не соответствуют общепринятым и являются спорными. Но главным здесь является некая однобокость его знаний. Он отлично знает математику и в то же время, совершенно не интересуется литературой. Понимает физику и понятия не имеет о мироздании. Данное обстоятельство, проще всего объяснить самостоятельным изучением некоторых дисциплин, что только подтверждает его историю. Так что я с уверенностью могу заявить — у него есть от нас секреты, но опасными, для нас или для Империи, они не являются.

— Да и ведет он себя, для шпиона, слишком неестественно. — Подтвердил слова коллеги Млат. — Единственно, что меня очень удивило это его осведомленность о строении человека. Таких знаний в книгах нет, это точно. А в то, что его обучал маг-врачеватель, хотя бы моего уровня, я не верю.

— Это что? — Вклинился в разговор чародеев Феор. — Меня, например, удивляет совсем не это, а то, что я знаю меньше способов убийства, чем он. Такое ощущение, что Ник, мастер умерщвления себе подобных.

— Собственно, именно этим, возможно, и объясняется его осведомленность об устройстве живого организма. — Выдвинул предположение Джергинт.

— Хм, тогда мы имеем настоящего мертвителя. — Сделал неутешительный вывод граф.

— На мертвителя он не тянет. — С сомнением покачал головой лекарь. — А вот на ученика, вполне.

— Если ты о возрасте, то тут тоже не все так, как кажется. Вот как, по-вашему, сколько ему лет? — Обвел взглядом присутствующих Видящий.

— Около двадцати, наверно. — Предположил Рамир.

— Вот именно, что наверно. — Усмехнулся Джергинт. — А судя по первичному телу, все тридцать, а может и больше. Такое ощущение, что он просто не стареет. Это, кстати, тоже загадка, обычно, маги, до инициации, взрослеют и развиваются как все люди.

— Загадки, загадки, одни загадки. — Пробурчал Рамир. — А может, тогда, кто-нибудь скажет, что мне делать? Сегодня, Ник, это сборник загадок, а завтра, после пересечения черты, его загадки превратятся в мою головную боль. Да и в вашу тоже.

— Ну, варианта только два, убить или спросить. — Пожал плечами Млат.

— Ты предлагаешь получить ответы у первоисточника? — Уточнил его коллега, не обратив внимания на первый вариант.

— Именно.

— И как ты себе это представляешь? — Вопросительно взглянув на старого друга, осведомился граф.

— Да очень просто. Ты. Пойдешь и поговоришь с ним. Объяснишь ситуацию, расскажешь кто такие Хоруги Империи и про интерес к нему Защитников. В общем, дашь понять, что рассказать правду в его интересах. Парень не дурак, должен сообразить, что это его единственный выход.

"— Облегчи душу, облегчи душу. — Талдычит следователь подследственному.

— Ну, душу, не душу, а облегчиться надо бы. — Отвечает тот."

— Глупость, да и только. Что за бред в голову лезет? Хотя, бред ли? Удивительно, но факт, облегчил душу, поделился сокровенным — стало легче. Рассказал историю, не свою, а маленького Лерония, несчастного и одинокого, безвестно канувшего в небытие. И спало, копившееся изо дня в день, напряжение, улыбки на лицах новых друзей стали не натянутыми, а искренними. Да и много чего нового узнал, о Хоругах, например.

И вот еще — тыл почувствовал. Ощущение появилось, что спину прикроют, если нужно. Благодать.

А то что мной местный КГБ заинтересовался, так флаг им в руки и попутного ветра в горбатую спину, у меня тесть, оказывается, Корнет (генерал по-нашему) Имперского ГРУ, отмажет.

С такими вот мыслями я вернулся в номер.

Упав на кровать и зарывшись в одеяло, попытался уснуть, но сон не шел, в голову лезли всякие глупости и воспоминания. И как следствие, настроение неуклонно ползло вниз, вроде червя, пытающегося удрать от рыбака, вознамерившегося, во что бы то ни стало, прицепить несчастного на крючок.

Да еще и эти вертолеты, мать их.

Кто знает, тот всегда поймет, а кто не знает... Да и шут с ними, все равно не объяснишь, как это, когда после энного количества выпивки, мир, начинает крутиться вокруг тебя, особенно, когда глаза закрываешь.

— А сколько ж мы выпили? — Спросил я себя, в общем-то, и не надеясь на вразумительный ответ.

— Много. — Ответ прозаичный, но точный. Что может быть точнее чем — много?

Тут же закрыл глаза и, выдержав три круга, вскочил с кровати с рожденным, в возбужденном алкоголем мозге, решением — подышать.

Благо этаж всего лишь второй и тело, выпавшее из окна, прямиком в заросли местного аналога роз, благополучно, то есть с воплем и матом, по-русски, покинуло место посадки.

— Однако! — Восклицает Я, осматривая, в свете луны, свой наряд. И после некоторых раздумий, очередное: — Однако!

А что тут скажешь? Прыг... Тьфу ты, "подышать" я вышел, а вот то обстоятельство, что из одежды на мне только колечко Сумрака, как-то не учел.

Мозг, скрипя, как несмазанная телега и подвывая, как голодный волк родил очередную, не побоюсь этого слова, гениальную идею — Нужно возвращаться, а то замерзну. И тут же воплотил ее в жизнь, направив мои стопы к парадному входу.

До сих пор не пойму, то ли у меня мозги от свежего воздуха помутились, то ли действительно замерз я так сильно, что наплевал на общественное мнение, но факт остается фактом — я вернулся в номер. Как шел через фойе не помню, как, собственно, и то, как по ступенькам поднимался. Видимо, эти воспоминания показались моему подсознанию слишком ужасными, и оно их услужливо стерло. Не исключено, что и время, пока я не заснул, заботливое подсознание, тоже стерло бы, однако в номере я застал Ноктинею.

— Доброй ночи, хозяин. — Произнесла она, материализовавшись прямо передо мной.

— И тебе не хворать, — икнул я, плюхнувшись на кровать. И похлопав по постели, пригласил гостью присесть. — С чем пришла?

— Я пришла рассказать.

— Долго же ты шла. — Возмутился я, обиженно выпячивая губы, что, впрочем, у меня получалось не очень хорошо. — Где же тебя носило, милочка?

Ноктинея покорно поклонилась и с сожалением прошептала: — Прости, хозяин, мне нужно было набраться сил. Но сейчас я готова ответить на твои вопросы.

— Рассказывай. — Изрек я, повелительно взмахнув рукой и поудобнее устроившись на кровати.

То, что она не знает, что именно рассказывать я проигнорировал, все еще пребывая в мире алкогольных паров.

— Что бы ты хотел знать, хозяин?

— Все. — Невпопад кивнув, молвил я и отрубился.

Лучше бы я этого не делал и уж тем более такого не говорил.

Похмелье! Как страшно, бездушно, безжалостно, угрюмо, чудовищно звучит это слово? Мир теряет краски, хочется выть, в желудке топчутся кони, до этого изрядно нагадившие во рту и предварительно потоптавшиеся по голове. В голове бьют барабаны и дает концерт ансамбль песни и пляски африканских народов, играя на национальных инструментах — тамтамах и напевая веселую песню о нелегкой судьбе негритянской женщины, непременно притопывая по деревянному помосту и вопя, для пущего эффекта — Ху-у.

— Бля-я. — Выдыхаю я, сообразив, что тамтамы, ни что иное как стук в дверь.

Подошел, открыл.

На пороге меня встретили хмурые и безрадостные Млат и Джергинт.

— Лошади и негры?! — Выдвигаю я гипотезу, окинув гостей оценивающим взглядом.

Видящий, уставившись на меня немигающим взором, помотав головой изрек: — Чего? Какие лошади?

— Значит только негры! — Завистливо констатировал я и приглашающее махнул магам. — Заходите, че на пороге стоять?!

Маги вошли, причем, мне показалось, что Млат от похмелья вовсе не страдал, но и не говорил.

Дабы разгадать эту загадку я прикрыл один глаз, уверовав, что таким образом смогу заставить второй открыться пошире.

— Ху-у. — Снова запели негры.

Маги, на меня, косились с подозрением. Вернее косился Джергинт, старательно эмитируя адекватность, но зрачки, то и дело, сбегались к переносице и в этот момент его качало. Вправо.

Но, на его счастье, справа стоял подозрительный Млат и крайне подозрительно... Да, крайне подозрительно на меня смотрел, периодически вздергивая вверх и влево подбородок, но глаз, от меня, не отводя. В результате его качало. Влево.

Непостижимым образом амплитуда, время и сила покачиваний обоих чародеев совпадала, позволяя сохранять, относительно, вертикальное положение.

— Ху-у? — Вскинув руку, вопросил я. После чего сплюнул, что получилось из рук вон плохо (слюна на грудь стекла), и пошел в ванную, питая призрачную надежду, что после омовения мне полегчает.

Не полегчало.

Только негры петь перестали, переключившись с тамтамов на ненастроенные скрипки, звучание которых наводило на мысль, что черномазые, в качестве смычков, используют ножовки. Потом пришли зеленые. Кто их звал, спрашивается? Пришли, поблагодарили негров за тамтамы и принялись им подыгрывать. Ур-роды.

— Ты-ы как? — Донеслось до меня из рощи магов, покачивающейся на несуществующем ветру.

— Живой. — Изрек я, пытаясь определить, кто соизволил поинтересоваться моим здоровьем.

— Пи-ить будешь? — Риторический вопрос. — Кажется Джергинт.

— Давай. — Соглашаюсь не столько из вежливости, сколько от невероятного желания избавиться от негров и зеленых.

— Звони. — Посоветовал маг и я понял, что меня пытаются бессовестно использовать. Понял, но позвонил.

Застав меня в позе Роденовского "Мыслителя", да и одежды на мне не больше было, служанка поинтересовалась: — Что вам угодно?

Я, вперив взгляд в район ее талии, изрек: — In vino veritas*, а потому nunc est bibendum**! Пивка нам принеси.

А уже пятнадцать минут спустя, если верить внутренним часам, я проклинал свою тупоголовость и призывал вернуться зеленых и черномордых. Вместо этих, в сущности, как оказалось, невинных созданий, ко мне в голову заявилось десятка два дварфов, вооруженных отбойными молотками и гексогеном. Что они творили...

Это они на пиво нагрянули, в параноидальном бреду, догадался я, и пиво пить перестал, переключившись на вино. Но не тут-то было. Эти гады, стали вести разработку открытым методом, взрывая заряды каждые две минуты, козлы. Да, Козлы тоже приходили. Хотя, скорее не козлы, а эти, как их? Минотавры, что ли? Но они, оставшись недовольны дварфами, ушли. А лучше бы наоборот.

К счастью, ближе к обеду, то ли дварфы, то ли демоны, заявившиеся посмотреть, что же это громыхает, использовали термоядерное оружие, отрубившее меня аж до следующего утра.

На этот раз я проснулся вполне адекватным, хотя и с гудящей головой. Открыв левый глаз, осмотрелся. Найдя окружение безопасным, обозначил себя как живого, громко зевнув и, до хруста в костях, потянувшись.

— Ну, наконец-то. — Пробурчал Феор, поднимаясь из кресла. — Ох и гаразд же ты спать, Ник.

Не обращая внимания на бурчание сотника я, усевшись на краю кровати, принялся ощупывать голову, силясь вспомнить вчерашний день.

— Что вчера было? — Вопрос заданный самому себе, совершенно неожиданно, я высказал вслух.

— А ты значит, не помнишь? — Ехидно поинтересовался сотник, тут же добавив. — Зря я Вестада домой отпустил. Ох, зря...

Но я уже не обращал внимания на его слова. Я помнил и знал.

Помнил, что ничего, вчера, не было, не считая негров, зеленых и дварфов. А знал я все. Даже почему у меня голова раскалывается. И самое худшее в этом знании было то, что виноват во всем был только я. Ну кто меня просил, требовать у Ноктинеи рассказать все? Кто за язык тянул?

— Бедная девочка. — Пробормотал я. Прервав тем самым словоизлияния сотника.

— Чего? — Феор уставился на меня с неподдельным удивлением.

— Как там Калерия?

— Да нормально она, а что?

— Это хорошо. — Кивнул я, и с трудом поднявшись, слегка покачиваясь, пошел в ванную. Оставив опешившего Феора самостоятельно делать выводы из моих слов.

_______________________________________________________________________________________________

* In vino veritas — Истина в вине (лат.)

** Nunc est bibendum — Время пить. (лат.)

Вода не помогала ни холодная, ни горячая. Боль, раскаленным гвоздем, пронизывала череп ото лба до макушки, заставляя щурится и вжимать голову в плечи. Прекрасно понимая, что эта пытка будет продолжаться еще не одну декаду. Оставалось только приспособиться и привыкнуть. Но как привыкнуть к тому, что каждое движение вызывает вспышку боли, затмевающую сознание? Да что там движение, любая мысль вызывала настойчивое желание удавиться.

Уже позже, когда мы покидали нашу гостиницу, Млат попытался, по моей просьбе, избавить меня от мучений. Но, после нескольких попыток, только руками развел, заявив, что это, вероятно, последствия перенапряжения.

— Или длительное похмелье. — Злорадно хмыкнул Феор.

А ближе к обеду, когда мне, в торжественной обстановке, вручили амулет гражданина Империи. Джергинт, наконец пришедший в себя, выдвинул предположение, что мое состояние связано с перестройкой организма, а возможно и с инициацией. Пояснив, что такое нередко случается, особенно с псионами.

Плохо понимая, что происходит, я только криво улыбнулся, испытав очередной приступ всепоглощающей боли.

Пересечение границы Внутренней черты, огромного впечатления не произвело. Боль не давала возможности не только удивляться, но и восхищаться открывшемуся, вдруг, зрелищу. А ведь удивиться было чему.

Покинув город, по знакомой каменной дороге, мы подъехали к потрепанному непогодой посту, представлявшему собой шлагбаум и покосившуюся деревянную будку, по правую сторону от дороги.

— Приветствую граждан Империи. — Отсалютовал, прижав кулак правой руки к сердцу, появившийся из неоткуда солдат.

Одет он был несколько феерично. Меховой плащ леопардовой расцветки, до пят, с капюшоном в форме головы все того же животного семейства кошачьих. Мощный торс, закрытый, повторяющей все анатомические особенности, кирасой из желтого металла. На руках массивные наручи, почти до локтей, причем левый переходит в стальную перчатку с крупным самоцветом на тыльной стороне ладони. Из оружия короткий меч на поясе и рогатина с полуметровым наконечником.

Граф слегка кивнул и его Смерч степенно прошествовал под поднявшийся шлагбаум. За ним последовали и мы. Тут, пожалуй, стоит заметить, что наш отряд значительно уменьшился. Собственно, из полусотни человек остались только шестеро: я, Граф Илирский, его дочь, Млат, Джергинт и Феор. Остальные ушли днем ранее, как раз тогда, когда устроили попойку маги. Так что сейчас мы напоминали не маленькую армию, а отправившихся на прогулку дворян.

Ромашка, как и прежде, послушно поплелась за идущим впереди лакхом Млата. А я, к своему стыду, даже не заметил, насколько изменился окружающий нас мир. Стоило мне пересечь невидимую черту, проходящую под поднятой к небу перекладиной, как на месте бескрайней степи, простилавшейся до самого горизонта, вырос огромный, белокаменный город.

— Добро пожаловать в Албис. — Похлопав меня по плечу, произнес, едущий рядом, Джергинт. — Отсюда начинается Келедон, царство Маргов. — Добавил он.

В голове, что-то щелкнуло, я покачнулся и потерял сознание. Успев заметить, несущуюся навстречу, каменную гладь дороги.

Глава 8

История, ее пишут победители. И лишь немногим дано, став частью истории, лично поведать о событиях давно минувших дней. Единицы же расскажут об увиденном беспристрастно.

Все. Я узнал все. Но знания стоили мне очень дорого. Почти три декады пытки, наполненных всепоглощающей и всепроникающей болью — вот цена, которую мне пришлось заплатить.

"Я стоял напротив зеркала и не узнавал себя. Там, по ту сторону стекла, стоял измученный, осунувшийся старик. Поседевшие волосы; впалые, поблекшие глаза; обострившиеся черты лица; дряблая, местами провисшая кожа. Левая рука, превратившаяся в странную, почерневшую, когтистую лапу. И ненависть вперемешку с болью плотным коконом окутывавшая мумию, смотревшую из зазеркалья."

Я пришел в себя четыре дня назад. И этот кошмар снился мне уже третью ночь подряд и каждый раз образы становились все отчетливее и реальнее, заставляя просыпаться в холодном, липком поту и включив свет, бежать к зеркалу, чтобы убедиться, что это всего лишь сон.

А в тот день, когда я, наконец, пришел в себя, я ненавидел. Ненавидел дико, беззаветно и безотчетно. Ненавидел всех и вся. Эльфов — за их невероятную гордыню и себялюбие. Маргов — за магию и цивилизованность. Творца Тагата — за глупость и трусость. Высших — за нежелание вмешиваться. Химер — за их существование.

И холодный, безвкусный, вязкий страх проникал все глубже и глубже. Безысходность оплетала мысли, а темная, дурно пахнущая и безумная ярость, высасывала все доброе и светлое, так любимое простыми обывателями. Но я не сломался. Выдержал. Силясь подавить те чувства, которые возникают при осознании своей беспомощности, я ощутил, как из глубин сознания возникло когтистое и зубастое нечто, оскалившееся на одолевающий меня хаос. Прогнавшее, на закоулки сознания и отгородившее каменной стеной, оплавленной огненным дыханием зверя, весь ужас, пришедший ко мне из полученных от Ноктинеи знаний.

Я изменился. Как меняется человек узнавший, что за сотни, тысячи километров умерли родные ему люди. Как меняется человек, мчащийся на машине без тормозов и видящий перед собой пропасть. Как меняется смертник идущий на плаху.

Мелорин — колыбель богов. Огромный, почти сплошь покрытый лесами, шар единственными разумными, обитателями которого были эльфы.

Эльфы, достигшие в своем лицемерии высот шизофрении. Воспевающие честь и отвагу, тут же подмешивающие гостю, посмевшему не восхититься красотой их дома, яд в подаваемый с улыбкой нектар.

Эльфы, живущие семьями-кланами и готовые, на словах, рвать глотку за каждую пядь земли, принадлежащей роду, а на деле слишком боящиеся потерять вечность. И потому плетущие интриги и заговоры, любящие лишь себя и ненавидящие всех остальных.

Так было долго, а возможно всегда. До тех пор пока Высшие не принесли в колыбель Тагата — бога, творца. Хотя, творца — да, а бога ли? Наверное нет.

Здесь, в Мелорине, творцы взрослели, наблюдая за сотворенными их предшественниками мирами. Учились Быть и обретали так необходимую любому создателю ответственность. Но Тагат оказался взбалмошным, впечатлительным и капризным ребенком. Ему стало скучно.

И тогда, из Орбиса, мира с высокоразвитой техномагической цивилизацией Маргов, он перенес в Мелорин город, со всем его населением в пять тысяч человек.

Хейрим, попавший в мир лесов, подобно капле масла упавшей на воду, стал расползаться, проникая все дальше и дальше в леса. И тогда, отвыкшие от войн и жестокости марги, пустили в дом зверя с остроконечными ушами и доброй, заискивающей улыбкой.

А сотню лет спустя началась первая война. Преданные и оплеванные добрыми, непорочными созданиями, марги, с трудом отбили удар, объединенной под железной рукой Фелориона, стотысячной армии.

Потери были чудовищны. Из пяти с небольшим тысяч, выжили не более семи сотен. Армия эльфов была стерта в пыль, не виданным в Мелорине оружием. Леса горели, унося все больше и больше жизней перворожденных, оставляя после себя выжженную, безжизненную землю на многие сотни километров вокруг Хейрима.

На что способны семь сотен преданных, не знавших ужасов войны магов? Ученых, учителей, врачей и просто детей. Как оказалось, на многое.

Пылая ненавистью и жаждой отмщения за погибших, марги перешагнули черту, отделяющую их от творцов. Использовав все свои знания и возможности они создали Мериотов — воинов, достаточно сильных и бесстрашных, чтобы противостоять предателям. Но творец на то и творец. Создавая мир и существ его населяющих, он растворяется в своих творениях, отдавая им божественную искру тем самым наделяя душой и давая возможность быть творцами им самим.

Мериоты же были бездушны.

Шло время — эльфы собирали армию, а марги и мериоты ковали свое государство. Браки между маргами женщинами и мериотами мужчинами стали нормой общества, но короткая жизнь мужей и детей приводила в отчаяние жен и матерей. И тогда, был найден выход. Пять сотен женщин, в одно мгновенье, на главной площади Хейрима, лишили себя жизни, отдавая божественную искру своим детям.

И пришел день, когда десять тысяч воинов, вооруженных лучшим на Мелорине оружием, ушли в поход. Так началась вторая и последняя война эльфов и маргов в мире лесов.

Когда противник осознал, что на этот раз люди не остановятся, было поздно. Спешно собранные армии стирались в пыль. И не было жалости у детей лишившихся матерей и мужей, лишившихся жен. Армия обреченных — так называли себя потомки маргов и мериотов, не брала города, не гонялась по лесам за беглецами. Оружие, названное, с подачи его создателя, "Гневом Хейрима" стирало с лица обезображенной планеты все живое, взвиваясь к небесам грибовидными облаками, убивая огнем, ветром и дыханием.

Мелорин умирал.

Сколько спит человек? Половину жизни? А что для человека день? Лишь небольшой отрезок времени.

Для Тагата, творца, срок жизни которого неизмеримо больше, происходящее в Мелорине показалось коротеньким роликом, практически незаметным.

Тагат испугался, как способны пугаться только дети и позвал взрослых — Высших. Но что сделает любящий родитель, увидевший, как его чадо топчет муравейник? Пожурит, объяснит, что это неправильно, так делать нельзя? Наверное. А что сделает опытный воспитатель, увидев в руках ребенка сломанную игрушку? Пожурит и непременно потребует, чтобы ребенок исправил поломку, сам, дабы запомнил, что ломать всегда легче, а создавать или исправлять, всегда сложнее? Наверное.

Высшие предложили Тагату исправить содеянное, и он исправил, так как мог, так как понимал.

Так появился Эллориум. По сути, копия уже существующего Мудума — мира людей и дварфов.

Спасая от геноцида оставшиеся от пятнадцатимиллионной расы эльфов жалкие двести тысяч, Тагат перенес их в созданный мир. Жалкие, ибо ужас перед неизбежным, плотно вцепившийся когтями в гордые сердца, превратил высокомерных перворожденных в жалких крыс, дерущихся в грязи за кусок черствой лепешки. Некогда кичившиеся своим достоинством эльфы, молили своих убийц о пощаде, готовые, если прикажут, жрать младенцев, лишь бы сохранить свою гнилую, изъеденную червями жизнь, лишь бы еще раз вдохнуть полного ядом воздуха и не замерзнуть в не знавшем зимы мире, небо которого, застилаемое облаками пыли и пепла, уже который год не видело светила.

Спасены были и остатки маргов-мериотов, преодолевшие грань между мирами с помощью Высших ибо, в сущности, не было их вины в произошедшем. Лишь одно условие было поставлено Высшими — оставить все свои достижения в Мелорине, и они согласились.

Так появилось царство маргов — Келедон.

Эльфы со свойственной только им, короткой памятью на добро, быстро позабыли своего спасителя Тагата, и снова воспрянув духом, стали посматривать на земли, исконно принадлежавшие людям.

Тагат же, разочаровавшись в перворожденных, но успев привыкнуть к поклонению, создавал других существ, часто ошибаясь и выпуская в мир невероятных чудовищ. Заполняя ими незанятые земли, единственного материка Эллориума, он, наконец, нашел тех, кто благодарно воспринимал все его выходки и был готов строить ему храмы и возносить молитвы. Он нашел людей.

Но шли годы, летели столетья — Тагат слабел, отдавая каждому, вновь рожденному в его мире, частичку себя. А Высшие, глядя на неоконченный мир, который, как дом с открытыми окнами и дверьми привлекает воров, притягивал Химер — не живых и не мертвых созданий, излишек, отходы оставляемые каждым творцом при строительстве мира. Существ алчущих божественной искры, вечно голодных тварей, не знающих ничего кроме голода и способных обрести псевдо жизнь в незавершенном мире. Требовали завершить Эллориум, но Тагат, под влиянием страха перед неизвестностью, навеянного перворожденными, боялся. И спрятавшись в недрах горной гряды, пересекавшей иззубренным мечем земли Теродеума, принимал поклонение от своих жрецов. Те же, пользуя его силу, воздвигли, над убежищем своего бога, величественный храм. И бог-создатель уснул под песнопения возносимых молитв и набожные речи.

Тем временем, эльфы, нашли способ, как приступить "Закон жизни", позволяющий эльфийке иметь лишь одного ребенка в тысячу лет. "Витланг" — древо жизни, подаренное Тагатом для излечения от последствий пребывания на зараженных землях Мелорина, полностью обновляло организм. Восстанавливая не только повреждения, но и обновляя репродуктивную систему. Однако имело "Древо жизни" и побочный эффект — первые рожденные дети оказались не совсем эльфами.

Серокожие уродцы, сохранившие жизнь лишь благодаря Орктанхилу, усмотревшему, в быстроразвивающихся детях, военный потенциал, были названы Орками, в честь своего защитника. Для их обучения решено было использовать Клинков — лучших воинов Сильваэта, а ранее и Мелорина.

В конце концов, причина феномена, была найдена. Если ритуал проходила беременная эльфийка, непременно, рождался орк. И беременным категорически запретили приближаться к Витлангу. Но к тому времени, в Сильваэте, уже проживало около пятнадцати тысяч орков. Живя обособленным кланом они, нередко, смешивали кровь с чистокровными эльфами и людьми, вступая в межрасовые браки.

И тогда, на Совете, прозвучала речь будущего Владыки — Релиоля. Он объяснял, чем грозят эльфам уродцы-орки, настаивая на том, что необходимость в них уже отпала и следует раздавить скверну в зародыше. Пока их количество не достигло численности самих эльфов. Совет согласился. Для обоснования бойни на свет появилась Священная книга Магнайи, трактат, написанный по наущению Релиоля и ставший, в конечном итоге, незыблемым законом для эльфов, источником морали и духовности.

И шестнадцать веков назад, началась первая орко-эльфийская война. Тогда, на стороне орков, выступили и некоторые чистокровные эльфы, среди них были и Клинки с Орктанхилом, твердо решившие до конца защищать своих детей*. Одним из Клинков, кстати, был Лиогеаль, предавший братьев и сестер по оружию в обмен на благословение света и место в тайной службе Сильваэта.

Клинки погибли, а их души нашли пристанище в зачарованных Орктанхилом мечах, а точнее в кожаной ленте, служившей обмоткой рукояти клинка.

Ту войну не выиграл никто. Да и правильнее сказать, что война-то и не заканчивалась никогда, то затухая, то разгораясь с новой силой.

А орки нашли свое место в высокопарном труде о свете, добродетели и порядке в качестве созданий Тьмы и порождений хаоса. Реальная же история была тщательно подтерта и выправлена, дабы не смущать молодые умы.

Поначалу, мечи с душами Клинков оказались у орков, но постепенно в походах и войнах некоторые попали к людям, а некоторые остались гнить на полях сражений. К последним относилось и вместилище самой Ноктинеи. Однако, способность, накопив в амулете энергии, выходить в мир в виде бестелесного призрака помогла эльфийке навести на полусгнивший меч моего отца, тогда еще молодого рядового Королевской армии Регны. И в обмен на клятву служить ему и его потомкам Алар забрал с собой вместилище духа, заменив оплетку рукояти меча, подаренного его отцом. Того самого бастарда.

Руны силы, нанесенные на клинок, обеспечили Ноктинее возможность влиять на мир и пользоваться клинком. Именно благодаря этой ее способности меч, оброненный у обоза, оказался у меня. Именно благодаря ей, предатель Лиогеаль пришел в Грамстен чтобы излечить умирающего юношу. Именно она отправила его из замка, навстречу отряду графа, где он и был убит, отомстив, таким образом, за предательство.

____________________________________________________________________________________________

*Для эльфов, рождение ребенка всегда было праздником, а воспитанием детей занимался клан. Потому к ребенку родственников относились, как к собственному, называя его своим.

Странно, но знание причин смерти моих родителей, никак не изменило мое отношение к Империи. А ведь погибли они именно из-за прикосновения к ее интересам. Зато в душе поселилась стойкая неприязнь к Защитникам Империи, с подачи которых и было устроено покушение на королевского гонца. А мои родители, которые и должны были стать основными подозреваемыми, умерли, чтобы скрыть участие в покушении Серны.

Все было спланировано довольно грамотно. И следствие должно было прийти к выводу, что некто, отравив кабатчика и его жену, потребовал, чтобы те подмешали яд в еду гонца, пообещав им противоядие. Вот только начинающая Мата Хари, не учла, что отец далеко не идиот и, узнав об отравлении, сопоставит детали, найдя истинного виновника. Хотя, положа руку на сердце, узнал он об этом случайно, когда изучал перстни, принадлежавшие гонцу. Один из которых и сообщил о наличии в организме яда. Меня же, от скорбной участи, спас поход на ярмарку.

Поняв, что обречен, отец отправил Ноктинею исследовать дом родителей Серны, где та нашла амулет связи, вещь невероятно дорогую, для обычного человека, и медальон с изображением имперского герба.

Серого, насколько я понял, наняли исключительно для подстраховки. Весьма обычная практика для таких случаев. А может и не для того, может это просто две разных группы работало. С другой стороны, кто в этих раскладах точно разберется? Не я, это факт.

Привычно выключив свет, я тихонько позвал: — Ноктинея.

— Да, хозяин. — Откликнулась она.

Последние ночи, мы, по нескольку часов, беседовали. Дух, оказался интересным собеседником и помогал понять некоторые моменты, которые домыслить самостоятельно мне не удавалось. В частности она просветила меня насчет событий предшествовавших моему возвращению в нормальное состояние. Но на этот раз я позвал ее, скорее, по привычке, просто желая поболтать, чтобы немного успокоится после кошмара.

— Прекрати. — Поморщился я. — Просил ведь, не называть меня хозяином.

— Как скажешь, хозяин. — Тут я понял, что она меня подначивает, вот же ж... Эльфийка.

— Скажи, а что тебе известно о магии вообще и магии маргов в частности?

— О магии? — Она задумалась. — Только то, чему нас учили как воинов. Шесть форм. Пять боевых и одна для излечения ран. Только тебе она не понадобится.

— Это почему же? — Несмотря на то, что никаких признаков инициации не наблюдалось, вопрос магии меня очень интересовал, вернее, стал интересовать, после того, как я увидел воочию, в кошмарах, на что она способна.

— Маг не сказал тебе, но твое тело восстанавливается куда быстрее, чем после применения магии. — Пожав плечами, ответила она.

Я задумался. Сложно представить себе, что такая штука как магия не всесильна. К примеру, я очень удивился, что убить мага может и обычный воин. Конечно, если ему повезет. А тут еще и оказывается, что применение исцеляющих конструкций-форм действует не мгновенно. Теперь мне стала понятна заинтересованность во мне Джергинтом. Небось хочет поиметь с меня регенерацию.

— Ай да Джергинт, ай да сукин сын. — Пробормотал я, по-русски.

К этим моим выходкам, Ноктинея уже привыкла и потому, не обратила никакого внимания на непонятные ей слова. А я, в беседах с ней, стал частенько материться и высказываться на великом и могучем.

— Тебе нужно спать. — Сообщила она, прервав мои раздумья. — Завтра у тебя тяжелый день.

Ее материнская забота, в который раз, поставила меня в тупик.

— Ты права. — Согласился я и, указав на приготовленные с вечера письменные принадлежности, добавил. — Напиши, какие руны нужны на клинке, чтобы обеспечить тебе нормальное существование. Завтра я постараюсь заказать новый меч.

В ответ она кивнула и прикоснулась к моему лбу. Удивительно, но холодная рука Ноктинеи, отлично успокаивала, словно замораживая ненужные мысли, позволяя расслабится и уснуть.

Снов не было.

Проснувшись утром, вполне себе бодрым, что на фоне последних событий, уже само по себе гарантировало хорошее настроение, сделал разминку, упрятал в карман листок, оставленный Ноктинеей, и полез принимать душ. Чистый и благоухающий, как только что искупавшийся слон, с грандиозными планами на грядущий день, я вышел из ванной. Обнаружив в креслах, у небольшого камина ( мода у них тут такая, на камины) обоих магов, оживленно о чем-то спорящих.

— Доброго утра, кудесники. — Поприветствовал их я, желая привлечь внимание.

— А Ник, как самочувствие? — Джергинт, обряженный в нечто отдаленно напоминающее кимоно, отозвался первым.

— И тебе, доброго утра. — Кивнул нахмурившийся Млат.

— Что это с ним? — Обратился я к Видящему.

— А ты Вестник сегодняшний еще не смотрел?

— Нет.

— Зря. — Покачал головой маг. А Млат протянул мне свежий выпуск газеты.

На первой странице красивыми, крупными буквами было выведено "Эльфы наносят удар". В статье, мельком просмотренной, сообщалось, что эльфы одержали победу, в последнем сражении, нанеся огромные потери объединенной армии орков и людей.

— И что? — Вскинув бровь, вопросил я, не понимая, почему это, вдруг, победа эльфов так беспокоит магов.

— Да ты не туда смотришь. — Раздраженно пояснил Млат. — Внизу страницы смотри.

Внизу и правда, обнаружилась небольшая статья, сообщавшая о том, что через три декады состоится Большой Совет Магов.

— Ну, совет состоится? И что? — Все еще не понимая настроений своих спутников, недоумевал я.

— А то, что Большой Совет созывают лишь в двух случаях. Если погиб кто-то из маргов и на его место, в Малом Совете, требуется выбрать кого-то из магов или же в случае необходимости принятия решения о целесообразности военных действий. — Пояснил Джергинт. — А у нас, налицо, гибель одного из маргов и причина для объявления войны эльфам. Так-то.

— А подробнее? — Решив, что не стоит показывать свою осведомленность, поинтересовался я.

— Перед тем как нагрянуть в Грамстен, мы повстречали эльфа, которому, совершенно случайно удалось убить одного из маргов. Сам он, конечно, тоже умер. Но факт остается фактом. Имеем нарушение эльфами договора о ненападении.

— Эльф? Лиогеаль что ли?

— Он самый. — Кивнул Млат. — Ты, кстати, в курсе, что лечивший тебя эльф был Главой Тайной службы Сильваэта?

Я, естественно, ответил, что не в курсе.

— Вот и подумай теперь, как это выглядит. — Хмыкнул врачеватель.

А выглядело и впрямь, не очень. Для эльфов, конечно. А учитывая предысторию, так и вообще. Причина, чтобы стереть эльфов с лица Эллориума, не то чтобы такая уж веская, но и далеко не пустяковая.

— Глава разведки эльфов, убивает марга. Сильно. — Покачав головой, прокомментировал я, а в голове всплыло воспоминание оставленное Ноктинеей. И мозаика сложилась.

"— Я вылечил его. — Нешуточно испугавшись, закричал Лиогеаль.

— И я благодарна тебе за это. — Ответила Ноктинея. — Но это еще не значит, что ты прощен.

— Что тебе еще нужно? — Истерически рассмеявшись, спросил Лиогеаль. — Ты заставила меня спасти того, кто, по преданию, уничтожит наш народ.

— Заставила? Я? — Ноктинея улыбалась, купаясь в ужасе собеседника. — Это ты утратил последние крохи отваги и Сам сделал свой выбор.

Лиогеаль молчал, не зная чем возразить.

— И ты веришь в чушь, которую вписали в книгу Магнайи? Не верю! Не верю, что знающий истину оказался настолько глуп, чтобы поверить в увещевания Релиоля.

— Я верю, потому что я знаю. — Прохрипел эльф.

— Да, каждый верит лишь в то, что ему выгодно. — Усмехнулась гостья. — Но не беспокойся. Завтра все твои страхи умрут, вместе с тобой. — Добавила она, рассмеявшись.

Эльф сбежал, не замечая невидимого существа следующего за ним по пятам. Перебравшись через крепостную стену, он бросился прочь от замка, убегая от неминуемой участи. И если бы не ужас, злость и ненависть, застившие разум перворожденного, то, возможно, все бы случилось по-другому.

Неожиданно Лиогеаль вылетел навстречу графскому отряду.

— Эльф? — Удивленно прошипел ехавший, рядом с воином на асцедосе маг.

— Марг. — Обреченно выдохнул Лиогеаль. И поддавшись, навеянной Ноктинеей, панике атаковал.

Марг опоздал всего на мгновенье, но этого оказалось достаточно. Уже понимая, что опаздывает, превращая эльфа в груду мяса, с переломанными костями, он принял удар на себя, перенаправив поток уничтожающей энергии. И просчитался.

— Как глупо. — Произнес он, повернувшись к графу. — Даже лошадь выжила."

— Вот именно, что сильно. — Согласился Млат. — А если учесть, что Брэм Мерсер был бароном, да еще и главным дознавателем тайной канцелярии, так и вообще, сказка просто.

Я присвистнул, представив себе заголовки Вестника "Империя наносит ответный удар" и невольно улыбнулся.

— Ничего тут веселого нет. — Серьезно произнес Джергинт. — Война, это не самое лучшее, что могло бы сейчас произойти. А тем более такая.

— Ладно вам. — Факт приближающейся войны ничуть не испортил моего хорошего настроения. — Вы уже завтракали?

— Да нет. — Ответил за обоих Видящий.

— Тогда пошли, перекусим. Дел сегодня невпроворот.

Отказываться маги не стали и вскоре мы сидели на уютной террасе столичного особняка семьи Илирских, наворачивая жареных перепелов и тушеные овощи.

Хозяев дома не было, они отбыли днем ранее, на какой-то прием, а потому к нам присоединился только Феор. В отсутствие графа, исполнявший роль гостеприимного хозяина.

Поглядывая, как я уплетаю третью перепелку, сотник, хмыкнув, спросил: — Ну что готов отправиться на экскурсию по столице?

— Угу. — Кивнул я.

— Ладно, тогда я пойду, прикажу приготовить экипаж. А ты давай, заканчивай. Хватит графские запасы объедать.

Маги удалились вслед за Феором, оставив меня любоваться красотами Хайримата.

Вид с террасы особняка, надо сказать, открывался невероятный. Даже присутствовало ощущение какой-то нереальности, что ли. Да посудите сами. Особняк стоял на берегу искусственного водоема, имеющего форму идеального круга, в центре которого, на большом острове, расположилась Императорская резиденция. Первым, что бросалось в глаза, была невероятная прозрачность воды, даже с террасы можно было рассмотреть дно, представлявшее собой нечто напоминающее озеро раскаленной лавы. Называлось это детище магии весьма непритязательно — Озеро Слез. И окружено было особняками самих влиятельных лиц Империи. Причем каждое из строений было не похоже на другое. До острова, на глаз, было около километра, но даже с такого расстояния, Императорский дворец поражал своими размерами. Чем-то он походил на огромный костер, вздымающийся к небесам. Постоянно меняющиеся, словно живые, каменные языки, окружавшие основную постройку, то вырастали на добрую сотню метров вверх, то снова опадали до нескольких десятков метров. В центре же каменного пламени, возвышались, переплетающиеся между собой, хрустальные стебли, расцветающие, на высоте в пару сотен метров, в причудливый цветок, над которым светилась огромная сфера, похожая, больше всего, на солнце. Невероятности виду добавляли еще и склиры, снующие над городом.

Сам не знаю почему, но наличию воздушного флота, я удивился значительно меньше, чем той же дороге. Представлен он был в Империи различной величины склирами, единой конструкции. Вид этот летательный аппарат имел весьма необычный и если сравнивать с чем-то, то больше всего походил на две перевернутых набок лодки, соединенных по центру палубой. В качестве движителей использовались паруса, расположенные как сверху, так и снизу конструкции, при посадке они убирались, вдоль палубы, позволяя приземляться в любом месте. На военных склирах присутствовали также и реактивные двигатели, работающие за счет магии. Да и держались аппараты в воздухе исключительно по причине наличия на борту некоего аппарата, который, пожалуй, правильно было бы назвать антигравом. Единственным недостатком, Имперской авиации, было то, что нормально функционировать склиры могли только в пределах ограниченных внутренней чертой. За ней аппараты довольно быстро растрачивали запас энергии, после чего, без зазрений совести, падали на землю, ничуть не хуже Ньютоновского яблока.

Доев перепелку и допив напиток, до боли напоминающий кофе, я спустился в холл, где меня уже ждал Феор.

— Ну что? Куда сначала? — Спросил он.

— Ну, к оружейнику, а потом за доспехами. — Выразил я свое мнение, по поводу предстоящей поездки. И мы вышли во двор.

Еще одним достижением Имперской цивилизации можно назвать транспортные средства, используемые, к сожалению, исключительно в Хайримате. Представляли они из себя нечто среднее между катамараном и самолетом. Причем от самолета было только то, что земли они, во время движения, не касались. А так, метров шести длиной и в два шириной скамар имел четыре пассажирских и одно водительское место. Крыша на аппарате не предусматривалась, да и зачем она там, где температура воздуха всегда одинаковая, а дождей днем с огнем не сыщешь? Пассажирские сиденья, больше напоминавшие роскошные кресла, располагались лицом друг к другу, на своего рода палубе, между двумя торпедами понтонов. Водительское место было куда как менее комфортным и находилось в передней части скамара. Но вот что меня заинтересовало, так это принцип работы аппарата. Антигравы, используемые на склирах, здесь не применялись и в воздухе скамар держался за счет одинаковой с дорогой полярности, как магниты, когда плюс к плюсу или минус к минусу отталкиваются, так и скамар над дорогой зависал. При этом высота клиренса была около полуметра. А причина их распространения исключительно по Хайримату крылась именно в дорогах пересекавших город. Слишком дорогими они были, чтобы по всей империи распространяться, да и энергии, по словам Джергинта, жрали прорву. В качестве движителя использовались все те же магниты, расположенные на носу и работавшие по импульсному принципу. Фантастика — одним словом.

Как оказалось, оба мага решили тоже присоединиться к нашей экскурсии, и ждали нас в скамаре. И как только мы уселись на свои места, экипаж, легко приподнявшись над землей, заскользил над дорогой.

Двигался скамар невероятно плавно и довольно быстро, километров шестьдесят в час, пожалуй. Причем при поворотах, водитель, скорость не сбрасывал и, несмотря на это, они совершенно не ощущались. Инерции словно вообще не существовало. Что тут скажешь — магия.

До оружейника мы ехали или правильнее сказать летели, минут около двадцати. Так что на город насмотреться я успел. И первое, что бросалось в глаза это невероятная чистота улиц, домов и прохожих, с гордым видом прогуливающихся по аллейкам, тянущимся вдоль дороги, в окружении кипарисов. Было даже ощущение, что прямиком из Эллориума я угодил в совершенно другой мир, живущий исключительно по своим законам.

Дома, как только выехали из центра города, стали более единообразны. Хотя сказать, что одинаковы нельзя. В основном они представляли собой трех-четырех этажные постройки из белого камня, с большими окнами и всякого рода барельефами на фасадах. Но встречались и самые настоящие произведения архитектурного искусства.

А вообще город был невероятно, просто ослепительно, бел и столь же невероятно зелен. Вплетались в бело-зеленую гамму также и различные желтые, красные, сиреневые, оранжевые оттенки. И все здесь цвело, пахло и было по-настоящему живым и красивым. Даже белоснежные дома, оплетенные вьющимися растениями, выглядели не инородно, а как-то — натурально?! Была в этом городе какая-то завершенность, что ли? Вот та самая, которая есть в диком лесу, непаханом поле или непроходимых джунглях, та самая, что заставляет замереть сердце, когда видишь, настоящую, природную красоту.

Добравшись до Оружейной мастерской, хотя, мастерской ли? Можно ли назвать мастерской самую настоящую, небольшую, мануфактуру, наверное, да, в Хайримате, само собой.

Итак, войдя в стеклянную дверь, мы оказались в довольно просторном помещении, подходящем скорее для торговли готовым платьем, нежели для оружейки. Встретила нас роскошная, светловолосая девушка, лет двадцати, облаченная в тунику из почти прозрачного материала.

— Доброго дня! — Поприветствовала она.

— Привет, Флая. — Поздоровался Феор. — А Ристар есть?

— Да, он как раз обходит производство, сейчас позову. — Ответила девушка и скрылась за массивной металлической дверью.

Как только мы остались одни, у меня появилась возможность внимательно осмотреть помещение. Первое, что бросалось в глаза это, конечно, оружие, занимавшее свободные стены и две стойки в центре зала. Чего здесь только не было — рубящее, колющее, дробящее различных форм, размеров и типов, изготовленное из различных материалов и, само собой, различное по цене. Одних мечей штук пятьдесят, если не больше. После пяти минут пребывания в этом "мужском раю" я присмотрел для себя семь клинков, пять топоров, девять кинжалов, четыре булавы и кучу другого хлама. Но все присмотренное мной моментально забылось, стоило подойти к вертикальной витрине, расположенной у противоположной стены. Там, в четыре ряда, по шесть штук в ряд, висели перчатки, на подобии той, что я увидел у стражника охранявшего границу Внутренней черты.

— А это, что тоже оружие? — Спросил я, ни к кому не обращаясь.

— Это? — Джергинт ткнул пальцем в витрину. — Нет, это тебе не пойдет.

Повернувшись к нему, я недоуменно приподнял бровь.

— Это не совсем оружие. — Пояснил он. А за его спиной рассмеялся Млат.

— Ник, это гражданские образцы — ханшей. Не смертельные. — Я удивился еще больше. — Понимаешь, на территории Империи, к ношению гражданскими, разрешено только не смертельное магическое оружие. Ну, чтобы избежать... — Я понимающе кивнул.

Действительно, зачем магам давать простым смертным в руки оружие способное их убить. Хотя, может это все-таки зачатки гуманизма?!

— Ты сможешь носить боевое, как только поступишь на службу. — Донесся из-за стеллажей голос Феора.

И ведь действительно, отличались они от виденной ранее перчатки, как именной пистолет с позолотой от обычного, штатного макарова. Выполненные из золота, серебра, дорогой кожи, украшенные драгоценными камнями и гравировкой. Они скорее напоминали произведения искусства или украшения, нежели были оружием.

— Ну, а что вот эти могут? — Спросил я.

Джергинт поморщился, а Млат пояснил. — Ну вот, к примеру, эта. — Он указал на перчатку, изготовленную из черненого серебра, с основой из тонкой кожи и большим голубым камнем, на тыльной стороне. — Генерирует звуковой удар, способный сбить человека с ног. Кроме того, на небольшое время, способна создать щит, выдерживающий удар такой же силы, как ее собственный.

— Ну, и где же молодец, которому нужно сделать оружие? — Раздался голос от двери, в которой недавно скрылась девушка.

— Хорошего дня, дядя. — Ответил ему Феор. А я, выйдя к ним, увидел мужчину, на пол головы выше меня ростом, на вид лет пятидесяти, худощавого, но с широкими запястьями и огромными, как лопаты, ладонями. Он как раз обнимался с Феором.

— Ристар. — Представился он.

— Ник.

— Значит так. — Окинув взглядом присутствующих, начал дядюшка сотника. — Я сейчас заберу вашего спутника, на некоторое время, а потом мы выпьем вина, а мой непутевый племянник расскажет, чем он так занят, что не может меня проведать, хоть раз в декаду. — И грозно сверкнув, в сторону Феора, глазами, взял меня под локоть и почти потащил к металлической двери.

Попетляв немного по узким коридорам, мы вошли в неприметную дверь, которую, лично я, вряд ли рассмотрел бы, настолько она сливалась с остальной стеной. И оказались в небольшой комнате, без окон, освещенной магическими светильниками. В центре стояла странная конструкция — смесь дыбы, смирительной рубашки и экзоскелета.

— Ну-с, Ник, приступим. Становись вот сюда. — С этими словами, оружейник указал на круг под конструкцией.

Я стал, и тут же эта штука зашевелилась. Она словно приняла меня внутрь, причем настолько быстро, что я даже опомниться не успел. Просто понял, в следующее мгновенье, что теперь стою одетый, в странного вида доспехи.

— Отлично. — Кивнул Ристар. — Так, теперь приступим.

И тут случилось то, чего я никак не ожидал. В моей руке появился меч, а из стены, на меня, напал раздетый до пояса воин. Я же, чисто рефлекторно, ткнул его в грудь, и он исчез, а в моей руке появилось копье. А мгновенье спустя из стены выпрыгнул другой. Ситуация повторилась. Стоило мне нанести смертельный удар, как оружие в руках изменилось, а секунду спустя на меня снова напали. Сколько было таких нападений, я не знаю, единственное, что мне хорошо запомнилось это постоянно изменяющееся оружие и противники, среди которых были не только люди, но и представители других рас и даже какие-то животные. А я рубил, колол и крушил, побеждая в чуть более чем половине схваток. А когда проигрывал, получая смертельный удар или тяжелое ранение, испытывал вполне реальную боль, хотя и она, и повреждения исчезали с окончанием поединка.

Закончился этот кошмар так же неожиданно, как и начался. В какой-то момент, я вдруг понял, что стою на том самом пятачке, а за моей спиной находится странная конструкция. Перед собой я увидел лицо весьма озадаченного оружейника.

— Интересно. — Прокомментировал он. — Очень интересно. — И сделав жест следовать за ним, вышел из комнаты.

Волочась вслед за Ристаром, я удивлялся, почему не устал, а ведь мне казалось, что дрался я несколько часов, не меньше.

— Удивлен почему одышки нет? — Не оборачиваясь, спросил оружейник и тут же, не дожидаясь моего ответа, пояснил. — Все что с тобой там происходило, это было только в твоей голове. И времени это заняло значительно меньше, чем тебе кажется.

— И зачем все это? — Ошарашено спросил я.

— Ну, это что-то вроде мерки, которую портной снимает, только для оружия. — Ответил Ристар и остановился перед дверью в комнату отдыха. Ну, просто другого названия я ей не придумал, поскольку на кабинет она походила мало, а на мастерскую еще меньше, то есть, совсем не походила.

Из мебели присутствовали три довольно крупных дивана, стоявших в форме буквы "П", вокруг приличного размером стола, на низких ножках. На одном диване расположились маги, а по правую руку от них Феор, оживленно беседовавший с сидящей рядом женщиной, как я позже выяснил, женой его дяди.

Усадив меня на свободное место, оружейник, извинившись, ушел, пояснив, что ему еще нужно кое-что рассчитать, по моему заказу, о котором я, к слову, еще ни сном, ни духом. А как только за ним закрылась дверь, подали обед, состоящий, в основном, из салатов. Хотя, на выбор, предложили и какой-то бульон.

Под конец трапезы появился и сам Ристар, тут же вытащил из-за стола Феора и куда-то снова ушел, но уже вместе с сотником.

Вернулись они минут через двадцать и выглядели весьма озадачено.

— Хм, тут такое дело, Ник. — Заговорил Феор. — Придется тебе опять в примерочную сходить, а то результаты уж больно интересные получились.

Вздохнув, я поднялся и, пробурчав — "ну пошли", потопал следом за ними.

На этот раз, стоило мне оказаться в круге, помимо появившихся доспехов, мне всучили в руки слегка изогнутые рукояти с темляками, и все началось снова. Правда, теперь на меня нападали, в основном звери и я рубил, колол и крушил. А помимо стандартного набора холодного оружия появлялись вещи уж совсем необычные, даже кастеты были. Продолжительность же возросла, кажется, раза в четыре. Во всяком случае, мне показалось, что истреблял врагов я не меньше суток.

Закончилось все, как и в прошлый раз, единственное, что Ристар теперь выглядел вполне довольным результатами.

— Так. На то чтобы изготовить комплект мне понадобится не меньше декады. А чтобы вас не дергать, лишний раз, как только закончу — сообщу. — Потирая руки, изрек мастер.

Выяснить, что за комплект и вообще, почему комплект, а не меч, как планировалось, я так и не успел. Феор, сказав, что мы слишком задержались, буквально, выволок меня на улицу. Уже на выходе я вспомнил про руны необходимые Ноктинее и передал мастеру листок с рунами, попросив нанести их на клинок. Спрашивать, зачем мне это необходимо, он не стал, но, улыбнувшись, заверил, что сделает все как нужно. Я не спорил.

— А где же наши маги? — Усевшись в скамар, спросил я.

— Да их дядя к работе приставил. — Хитро улыбнувшись, ответил Феор. — Вечером вернутся.

И снова мы неслись по городу. Теперь нам предстояло посетить мастера-доспешника.

Мастерская по изготовлению доспехов, от хозяйства Ристара, отличалась примерно так же как отличается от обычного магазина, выставочный комплекс.

Большой, прямоугольный зал, метров тридцать в длину и около десяти в ширину, плотно заставленный манекенами с натянутыми на них различного рода доспехами. Прямо у входа нас встретил дородный мужчина средних лет, с аккуратной бородкой и волосами, собранными в хвост. Обменявшись с нами приветствиями он представился мастером Аль Сэро и проводил к примерочной, поинтересовавшись, что нас интересует.

Говорил в основном Феор, мое же участие в разговоре сводилось к поддакиванию и выражению крайнего неудовольствия от увиденного (об этом мы с Феором заранее договорились). К счастью, подбор доспехов оказался, несмотря на мои опасения, делом более быстрым, чем заказ оружия.

Сняв с меня мерки и послушав пожелания сотника, мастер ушел и спустя каких-то десять минут вернулся с двумя комплектами на тележке. За ним семенили два крупных мужика, которые и помогли мне облачиться в доспехи.

Первый комплект, был похож на доспехи, виденные мной в Грамстене, на солдатах графа. Кожа, качественной выделки, натянутая на стальной каркас, подбитый изнутри материалом типа войлока. К телу же прилегала мелкоячеистая сетка, вроде бы из шелка. Ощущения, должен сказать были двойственными. С одной стороны немалый вес доспехов, с другой — сидят как вторая кожа, движений совершенно не стесняя.

Я даже решил было, что вторые и мерить не стоит, но неожиданно вмешался Феор.

— Ник, это не то, что тебе нужно. — Тоном исключающим возражения, произнес он. Пришлось раздеваться. Однако, видя мое неудовольствие, сотник пояснил. — Это очень качественные и дорогие доспехи, но там где тебе предстоит служить, ты не сможешь, в случае необходимости, их отремонтировать. А это, согласись, немаловажный довод при выборе того, что, возможно, сохранит тебе жизнь.

Я спорить не стал. Ведь и правда, ему виднее, что меня ждет на границе. Хотя надевал я второй комплект без особого удовольствия.

Как оказалось, выглядевший более легким доспех, на деле, весил раза в полтора больше, при меньшем количестве деталей.

— Шестислойная броня. — Стал расхваливать свое изделие мастер. — Первый слой тяжелая сталь, которую практически невозможно пробить. Второй — мягкая кожа. Третий — кольчужная сетка, тоже из тяжелой стали. Четвертый — кожа с живота молодого дракона, с очень мелкими чешуйками. Пятый слой и шестой слои — кольчуга из волокон паутины Большого паука. Она отлично сохраняет тепло, так что такие доспехи можно надевать прямо на голое тело.

Я недоверчиво покосился на панцирь, толщина которого не превышала, в самом тонком месте, пяти миллиметров. Вообще эта, с позволения будет сказать, кираса, больше напоминала футуристический бронежилет. Верх туловища, от ключицы до солнечного сплетения, закрывался сплошным куском, ниже, под грудью, обеспечивая дополнительную гибкость, располагались пластины, сантиметров по пять шириной, ложась внахлест, друг на друга, причем самая верхняя упиралась в нагрудную. В общем-то, почти анатомическая форма получалась.

Помимо кирасы, в комплект, входили штаны из тонкой, но прочной кожи с подкладкой из ткани с вплетенными волокнами паутины. Поножи, закрывающие переднюю и боковую части бедра. Наголенники, защищающие ногу только спереди. Сапоги, с толстой подошвой, вроде бы тоже бронированной. Наплечники с прикрепленными к ним пластинами, защищающие руку до локтя. Защита для предплечий, перчатки и, само собой, шлем, широкие нащечники которого, практически полностью, скрывали лицо. И, как я понял, в качестве бонуса к этому комплекту шел плащ из легкой, тонкой материи, по крепости, по словам мастера, не уступающей коже.

Облачившись в этот немного странный наряд, я повернулся к Феору.

— И чем это лучше? — Немного раздраженно, спросил я. Хотя, откровенно говоря, причин злиться у меня не было. Этот доспех сидел так, что если бы не его вес, то я бы решил, что одет в обычную одежду.

— Ну, во-первых, как сказал мастер Горис, пробить тяжелую сталь практически невозможно. Во-вторых, даже если кто-то и умудрится это сделать, плотность материала такова, что пробоина тут же, сама собой, затянется. Ты ведь чувствуешь вес, не так ли? — Вопрос был риторическим, так что отвечать на него я не стал. — В-третьих, на юге довольно жарко, так что не изжаришься насмерть. В-четвертых, они очень похожи на те, что носят на границе простые солдаты. Но самое главное, они как нельзя лучше подходят к твоему стилю боя и тому, что делает для тебя Ристар.

— Ладно, уговорил. — Согласился я. — Сколько эти? — Это уже к мастеру.

— Двенадцать тысяч ауров. — С улыбкой ответил он, а я чуть не подавился слюной и на время потерял дар речи.

За большим овальным столом восседали сильнейшие маги Эллориума, шепотом обмениваясь мнениями и периодически бросая быстрые взгляды на дверь. В конце концов, их ожидание было вознаграждено, и она открылась, впуская в зал высокого статного мужчину, облаченного в расшитую золотом, черную схенти* подпоясанную широким золотым поясом и, закрывающую верхнюю часть груди, пектораль**.

— Император! — Поднявшийся со своего места марг, слегка склонил голову. Этот поклон свидетельствовал вовсе не о власти вошедшего, так приветствуют первого среди равных.

Остальные присутствующие с мест не поднимались, а лишь склонили в приветствии головы.

— Братья?! — Легкий кивок Императора. — Прошу простить меня за опоздание.

— Мы все понимаем, что у правителя немало важных дел. — Принял за всех извинения Бероний. А как только Император занял свое место, произнес: — Пусть мудрость не оставит нас и мы примем верное решение.

— Да будет так! — Отозвались присутствующие.

— Как вам известно, причин собраться, сегодня, у нас две. Первая — один из нас ушел, и вы все видите пустующее кресло. Мы должны выбрать достойнейшего среди лучших, чтобы он занял его и возложил на свои плечи ношу, которую несет каждый из нас. Вторая — быть ли войне? Вы все знаете ситуацию, в которую мы попали в связи со смертью нашего брата. И прекрасно понимаете, чем она нам грозит.

До Большого Совета Магов оставалось не так уж много времени, хотя, в сущности, никакого значения он уже не имел. Решение было принято и как не странно принято единогласно. Далиус Галоктин вошел в Малый Совет, а Пилориум, при поддержке Келедонской Империи, объявлял войну Сильваэту.

____________________________________________________________________________________________

* Схенти -набедренная повязка, Египет, эпоха Древнего царства (3000 — 2400 гг. до н. э.). Представляет собой полосу ткани, обмотанную вокруг бёдер и закреплённую на талии поясом.

** Пектораль (от лат. pectorale "касающееся груди, относящееся к груди") — нагрудное украшение, могло быть частью защитной амуниции воина.

Глава 9 Эллориум. Теродеум. Рист'Ал'Гат.

— Райс! Хватит на разносчицу пялиться. — Дав подзатыльник племяннику, шикнул Харим.

— Дя, так ведь хороша ж. — Обиженно пробурчал племянник, потирая ушибленное место. Несмотря на преклонный возраст, рука у Харима Старого, была тяжелой, да и силы у него, любой молодец обзавидуется.

— Хороша-а. — Поддакнул Мир, накручивая на палец ус.

— Хороша, не хороша, а пялиться не смей. Тебя вон Вернанка ждет. Как вернешься, сразу, свадьбу сыграем. Чтоб не тянуло тебя, куды не след. — Пригрозив кулаком, пообещал Харим.

— Сержант. Шо-ж ты племяша-то в черном теле держишь? — Расхохотался четвертый, сидящий за столом.

— А нешто ему таким же непутевым, как и ты, вырасти? — Съязвил тот.

— А-а, да ну тебя. Сам-то, что? Лучше?— Отмахнулся Верг. — Алька! А ну, тащи сюда свой тощий зад, да кувшинчик с белугой прихвати. — Заорал он, успешно перекрикивая шум, царящий в зале.

Дождавшись разносчицы, поставивший на стол посуду и холодный кувшин, приличных размеров. Мир, наблюдая, как Верг разливает по кружкам напиток, спросил.

— Старик, а ты как, надолго в столицу-то?

Опрокинув посудину и покатав на языке крепленое, Харим, со свойственной простоватостью, ответил.

— Да вот, мальца, в гарнизон сдам и до дому.

— Зря ты так. — Вздохнул Верг, глядя в опустевшую кружку.

— Да уж. — Согласился с ним Мир.

Зная, что старые друзья-сослуживцы просто так слова не скажут, сержант, нахмурив седые брови и кивнув, в сторону кувшина, пробормотал.

— И чего я не знаю?

— Не уж-то не слышал? — Удивился Верг.

— А ты, вроде, не знаешь, как до нас новости доходят?

— Слухи ходят, — склонившись к столу и перейдя на еле слышный шепот, заговорил Мир. — Что поход будет, на проклятых.

— Первый раз что ли? — Отмахнувшись от приятеля, рассмеялся Старик.

— Не первый, — согласился Верг. — Да только, вроде как, на этот раз, не в рейд, а в поход армию собирают. Аж до самого Маргова Города идти хотят.

— Да штоб им. — Поперхнувшись вином, просипел Харим. — Из ума, что ли, выжили?

— Тише ты. — Одернул его Мир. — Тут повсюду уши Посвященных. Сейчас всех сомневающихся, без суда, да на плаху. Чтобы смуту не сеяли.

— Ах ты ж. — Хряпнув кулаком по столу, возмутился сержант. — Марга им в кровать. А я-то смотрю, изменилась столица. — Но уже на пол тона тише, пробурчал он.

— Дя, а что тут страшного-то? — Вклинился в разговор Райс.

— Оно-то вроде и ничего, да только из похода этого, если и вернется кто, то калекой. — Буркнул Верг.

А Харим с Миром, на эти слова, только кивнули, соглашаясь с неутешительным прогнозом.

Поход к маргам, по молчаливому согласию обсуждать не стали, хотя и распирало Райса любопытство, но единожды взглянув в прищуренные глаза дядьки, от мысли задавать вопросы, новобранец, отказался.

Старые друзья вспоминали свою службу, рассказывали необычные и забавные истории, травили байки. А вино, пившееся легко, как травяной узвар с медом, все больше и больше раскрепощало и после третьего кувшина, служивые затянули походную песню легкой пехоты.

Мы без труда покинем этот мир

Под звон мечей и грохот барабанов

Спустив всю жизнь в один кровавый пир

Во имя света и величья храмов.

— Вперед, в костер, — труба нам пропоет.

И мы, сжимая до оскомы, зубы.

Отбросим прочь, ненужной жизни гнет,

Навек закрыв обветренные губы.

А тот, кому со смертью не свезло

Пусть локти до крови свои кусает.

Таится в том чудовищное зло,

Что на тот свет спокойно не пускает.

Возможно, знай они о том, что совсем рядом сидит их будущий командир. Не стали бы вояки горланить песни да еще и так называемого "двойственного толка".

— А раньше, за такие песни, на кострах жгли. — Зло прошипел, молодой человек, своему собеседнику, покосивших на сидящую за соседним столом компанию. Одежда, манеры, высокомерное выражение лица, даже эфес меча, изукрашенный драгоценными камнями, говорили о высокородном происхождении юноши.

— Раньше, не было указа Пресветлого: "О поддержке и всяческом благоприятствовании армии". — Пробасил широкоплечий, с обветренным лицом капитан. — Да и какое кому дело, что солдатня поет? Главное чтобы, когда скажут, они в бой шли. — Отхлебнув из кружки пива, добавил он. Да и без формы они сегодня, так что нечего служивым праздник портить. Последнюю мысль, правда, ветеран озвучивать не стал.

— Сегодня они еретические песни поют, а завтра откажутся приказам подчиняться. — Возразил лейтенант.

— Силас, помилуй тебя Создатель, да что ж ты такого еретического-то в этой песенке усмотрел? — Вопросил Арип своего подопечного. — Поют и ладно, главное чтоб не дебоширили. К тому же, это ведь походно-боевая песня легкой пехоты.

Скривившись от слов наставника, юноша выпалил, несколько громче, чем следовало. — Да эти собаки не то что петь, говорить в присутствии... — Тут он осекся, понимая, что сболтнул лишнего.

Арип помрачнел. — Зря ты так лейтенант, зря. Тебе, с этими собаками, в бой идти. — Еле различимым шепотом произнес он, поднимаясь из-за стола. — И от них будет зависеть останешься ты в живых или нет.

Арип, приставленный в качестве наставника, легатом Пресвятого престола Динаем к своему племяннику, был старым воякой, получившим свое звание не за красивые глаза и не с посыла убеленных вниманием Владыки родственников. Он платил за каждое повышение кровью, как своей, так и своих солдат. Придя в армию рядовым, за двадцать с лишним лет верной службы, Арип, буквально выгрыз себе звание капитана и прекрасно понимал, что офицер, будь он хоть трижды высокородным, своих солдат должен, по крайней мере, уважать и ценить, а не относится к ним как к тупым скотам. И горько ему было от того, что его ученик, несмотря на все усилия старого вояки, так и не понял этой простой истины.

К счастью для лейтенанта слов его служивые не услышали. Убедившись в этом, капитан вздохнул с облегчением и, позвав разносчику, за свой счет, отправил угощение отдыхающим пехотинцам. Ему даже показались знакомыми двое из них, а уж в том, что третий служил сержантом в его сотне, когда он лейтенантом ходил, сомнений вообще не было. — Харим?! Да, кажется, Харим. — Вспомнил он имя сержанта и невольно улыбнулся, вспоминая былые времена.

Утро для Райса показалось настоящим кошмаром. Мало того, что голова трещала, а в желудке бушевала неизвестная стихия. Так еще и дядька поднял ни свет, ни заря и потащил в парилку, приговаривая: — Надо весь яд вытравить да выпарить, а то что ж ты за солдат будешь?

И самое интересное, несмотря на все опасения, после парилки парень чувствовал себя не в пример лучше, чем до. То ли действительно сказалось чудотворное действие пара и дядюшкиных трав, то ли просто холодная водица подействовала, что старый, из чана, на племяша лил.

А после завтрака, дядя с племянником, отправились записывать последнего в войско. Вербовочный пункт оказался совсем недалеко от трактира, в котором остановились гости столицы, так что дорога долго времени не заняла. Зато позволила юноше еще раз подивиться мрачным улицам столицы, угрюмым лицам горожан и вечно недовольным городничим. Не казалось уже Райсу, что в городе жить веселее и интереснее. Ощущение было у парня такое, будто в логово к пчелам влез. Все, также подозрительно, как пчелы, косились на них, словно ожидая, что они мед воровать собираются. Об этом, шепотом, парень и поведал дяде.

— Да ты внимания не обращай. — Посоветовал племяннику Харим. — Это тут в стольном граде жизнь такая, или ты цапнешь, или тебя.

В ответ, обескураженный увиденным Райс, только кивнул, не зная, как выразить свое мнение о столице.

В вербовочном пункте парня, сперва осмотрел целитель, сделал какие-то замеры, Райсу не понятные, и выдал, что новобранец вполне здоров и подходит для пехоты. Следующим, кого посетили родственники, стал сам вербовщик. Изучив дело рекрута, он довольно хмыкнул и, поставив в бумаге штамп "легкая пехота", отпустил до утра. Дав время попрощаться с дядюшкой и отметить поступление на службу.

— Ну, за новобранца! — Подняв кружку над столом, провозгласил Верг.

— За новобранца! — Поддержали его Мир и Харим.

Только Райс выглядел не слишком довольным. Несмотря на все его старания и увертки ему так и не удалось попасть в Святое Воинство и настроения это не добавляло. Да еще и по просьбе дядьки зачислили его в ту самую сотню, где служил, в свое время, сам Харим. И где продолжали свою службу, по сегодняшний день, Верг и Мир.

— А ты чего такой кислый? — Толкнув локтем молодого, поинтересовался Мир. — Аль тебе не в честь в пехоте служить?

— Да нет, не плохо это. — Буркнул Райс.

— Ах, ты ж... — Харим даже побагровел от гнева.

— Погоди. — Остановил старого вояку Верг. — И куда же тебе хотелось бы?

— В Святое Воинство! — Выпалил новобранец.

— Раз туды ж его в качель! — Крякнул дядюшка. — Ты ж что, на костер меня преж времени возложить хочешь? Какое Святое Воинство? Ты этих уродов-то видел? — Последние слова, Харим, орал во всю мощь луженой сержантской глотки.

— Тише ты! — Прошипел Верг, едва совладав со стариком. — А ты, сардакхай недоделанный, думал бы, перед тем как говорить.

— А что я не так сказал? — Голос Райса был одновременно и обиженным, и возмущенным. Он-то, наслушавшись проповедников и историй бродячих сказителей, искренне полагал, что сардакхаи лучшие из воинов Теродеума.

Окинув юношу осуждающим взглядом, Верг потянул Харима. — Уходим, сержант. Выбора теперь нет, придется и тебе, старый вояка, на службу идти, а иначе в ереси обвинят, и костра тебе тогда точно не избежать.

Верг не ошибся, утром за Харимом пришли, четверо. Посвященный и три сардакхая. Однако, продемонстрированная грамота сержанта легкой пехоты, пребывающего на службе, избавила Старика от обвинений. Хотя, Посвященный и пообещал, сообщить об инциденте в таверне, командованию.

А вот Райс, рассмотрев сардакхаев, навсегда отказался от идеи служить в Святом Воинстве. Высокие, облаченные в балахоны, воины вызвали у юноши неподдельный ужас. Особенно когда он рассмотрел, что предплечье правой руки у них заменяет острый, как бритва, клинок.

Если раньше Райс проклинал тот день, когда дядя взялся за его воспитания. То теперь был искренне благодарен родственнику за перенесенные мучения, оказавшиеся не такими уж и мучениями, на самом деле. С первых же дней он почувствовал, на своей шкуре, разницу между дядей и сержантом пятого кулака второй сотни восьмого полка легкой пехоты Пресвятого престола, Харимом Старым. Мало того, что сами тренировки были невероятно тяжелыми, так еще и дядюшка (из родственных чувств что ли?) нагружал племянника сверх положенного. При этом у Райса сложилось подозрение, что дядя намеренно над ним издевается. Ведь никого другого он лично не гонял и не учил.

— Лучше ты у меня тут ляжешь, чем там сдохнешь. — Говорил Старый, в очередной раз сбивая племянника с ног, древком копья. Парень же искренне недоумевал, почему это он должен тут ложиться, чтобы там не сдохнуть.

— Ты ж пойми, Райс. Если ты тут сляжешь, то в поход никто тебя не возьмет, а если не сляжешь, то, даст создатель, Старый из тебя настоящего пехотинца сделает. Тогда уж переживать только за битву надо будет. — Попытался пояснить поведение старого друга Верг.

— Как это? — Удивился салага.

— Ха, а ты думал, что вот так сразу и на маргов набросишься? Сначала дикие земли пройти нужно, а это почитай три парры* по солнцепеку. Не все, Райс, дойдут, далеко не все.

Вот и шла служба, больше напоминавшая неповоротливое ярмо, от рассвета до заката измывательства над телом, с перерывом на обед, а от заката до рассвета — тяжелый беспокойный сон.

Мучения новоиспеченного пехотинца закончились на четвертую парру. Пришел приказ о подготовке к походу, выступать, Восьмой полк в составе Полной пехотной Генты, должен был пятнадцатого Ибряна две тысячи тринадцатого года от сотворения мира**. А потому, следующие пять дней, были проведены в блаженном ничегонеделании. Пехотинцам давали отдохнуть перед походом.

В назначенный день, дядя разбудил Райса еще до рассвета, проверил по третьему кругу суму пехотинца, сапоги и оружие. А едва солнце осветило восток, прозвучал сигнал подъема. И вскоре, построенный в колонны полк, двинулся в путь на север.

Пока топтали сапогами пыль, Райс особо не обращал внимания, на происходящее вокруг. А вот когда остановились на ночлег, поднявшись с дядей на невысокий холм, пехотинец увидел, что значит полная пехотная гента. Всюду, куда бы не посмотрел юноша, стояли палатки, с развевающимися над ними знаменами и штандартами. Между палатками сновали люди, жгли костры, готовили нехитрую солдатскую стряпню. И казалось, что там дальше, за горизонтом, то же самое: палатки, костры, воины.

— Сколько же здесь? — Прошептал Райс, не в силах говорить громче.

— Тыщ сорок, с мелочью. — Ответил Старый.

— И неужто, против такой мощи, проклятые устоять смогут? — С благоговейным трепетом спросил парень.

— Устоят, племяш, еще как устоят. Боюсь, даже когда все четыре армии соберутся, не справимся. А это почитай четыреста тысяч мечей. Да тысяч десять Посвященных.

Не поверил Райс тогда своему дядьке. Мог ли проживший в глубинке, вдалеке от самых мелких городов, молодой человек, знать насколько сильна Темная Империя? Вряд ли. Точно также, как и не мог он знать, чем обернется для огромной армии Пресвятого престола переход через выжженные земли, днем раскаленные солнцем, а ночью покрывающиеся инеем.

А на рассвете пятого дня пути он узрел колонну сардакхаев. Одетые в белые плащи с красной пятерней на груди и спине, неутомимые воины не шли, они бежали, чтобы первыми успеть на сражение с ненавистными проклятыми. Глядя на них, Райс испытал настоящий суеверный ужас. — Какими же чудовищами должны быть жители Темной Империи, если для победы над ними Всеблагой Пресвятой Престол попускает создание этих воинов? — Подумал он.

_______________________________________________________________________________________________

* Парра — название декады в Теродеуме.

** Следует уточнить, что Теродеум использует календарь разбивающий год на двадцать месяцев (термин "месяц" приведен дабы не запутать читателя, оригинальное же название временного отрезка — речин (от теройского рече — четыре, иняр — пятерня)), по двадцать дней в каждом (истоки календаря, предположительно, связаны с количеством пальцев на ногах и руках). Лишь последний месяц года насчитывает шестнадцать. Названия месяцев происходят от времени года, на который они припадают. Так, к примеру, Бряна (Цветущая) — Весна. Соответственно и весенние месяцы: Абрян, Убрян, Ибрян, Обрян, Табрян.

Часть II Призраки Войны.

Глава 10

— На границе тучи ходят хмуро,

Край суровый тишиной объят.

У пологих берегов Баргура

Часовые родины стоят.

Там врагу заслон поставлен прочный,

Там стоит, отважен и силен,

У границ земли юго-восточной

Штурмовой четвертый легион.

— Подтянулись, жабы беременные. — Голос старшего десятника огненным хлыстом рассек остывший за ночь воздух. — Что вы телитесь, гонаки кривоногие?

— Лучше бы я рядовым пошел. — Простонал, бегущий рядом Киплит, Виконт де Фель.

Само собой, на его стенания никто внимания не обратил и оставил эту реплику без ответа. Когда бежишь в доспехах, с аналогом РД* на спине, забитым песком, вторым пехотным щитом** в левой руке и рогатиной

* * *

в правой, желание говорить пропадает напрочь.

— В эту ночь решили сардакхаи

Перейти границу у реки.

Но разведка доложила точно, —

И пошел, командою взметен,

По родной земле юго-восточной

Штурмовой четвертый легион.

Блин, а ведь как все хорошо начиналось-то а?

После посещения оружейника и доспешника, события понеслись галопом и настолько смешались, что разобрать и осмыслить все произошедшее я смог лишь оказавшись в лагере подготовки младшего командного состава, расположенном в пяти переходах от южной границы Империи, близ городка Тэл'Ина. И причиной тому, вероятно, стал целый ряд событий выходящих за рамки моего восприятия.

Началось все вечером, когда мы вернулись в особняк, где нас уже дожидались граф и Калерия.

Во время ужина, тесть сообщил мне, что в силу сложившихся обстоятельств (что-то там связанное с Защитниками Империи) я должен в течение двух декад отбыть на службу, которая начнется с обучения в лагере подготовки младшего комсостава. Так что свадьбу придется играть в ближайшие десять-двенадцать дней, поскольку, чтобы добраться до места несения службы, мне понадобится, минимум, дней пять. Но еще до самой свадьбы мне необходимо вникнуть в суть здешнего этикета и посетить несколько приемов, сопровождая свою будущую супругу. Калерия же, пообещала позаботиться о необходимой для таких событий одежде. На это, граф, только хмыкнул и сочувственно на меня посмотрел.

А уже на следующий день я понял, что сочувствие тестя было совершенно не лишним. Юная, хрупкая девушка таскала меня по различным ателье до поздней ночи. Причем девяносто пять процентов этих ателье были исключительно женскими. Она, видишь ли, решила перезнакомить меня со всеми своими подругами. И спланировала все так, что к мужскому мастеру мы попали только в самом конце. А до этого я играл роль ручной обезьянки, которую показывали ахающим девицам. Их (девиц) не смущало даже то, что эта чертовка непременно заводила меня в примерочную, где я ( выполняя роль то ли стула, то ли грелки) вынужден был находиться, пока она щебетала, борясь с желанием развлечься с ее подругами.

Вернувшись из этого "похода", я уснул, едва моя голова коснулась подушки.

Зато на завтра все стало только хуже. С самого утра, Калерия, потащила меня на прогулку, окончившуюся походом в какой-то модный салон. И я снова вернулся в особняк, едва держась на ногах. Откровенно говоря, я никогда не думал, что в обществе весьма привлекательных девушек, возрастом от тринадцати до семнадцати лет, можно настолько устать. Вернее, устать от их общества.

На счастье, Феор спас меня от дальнейших посягательств Калерии, утащив с утра в местные бани, после чего мы заехали и забрали готовый доспех. Но стоило мне появиться в нем в присутствии Калерии, как она заявила, что я непременно ДОЛЖЕН пойти в нем на прием к ее тете. Граф только руками развел — сука. И ведь знал, чем для меня это закончится.

Одно меня тогда радовало — идиотом я не выглядел. Это мероприятие было посвящено какой-то памятной дате связанной с покойным мужем АльзалИ, погибшим на южной границе. И все присутствующие имели то или иное отношение к армии, даже граф оделся в парадный мундир Хоругов. Вот только полсотни кило, напяленных на меня, настроение совершенно не добавляли.

Здесь же, объявили о нашей помолвке и назначили дату бракосочетания. Состояться оно должно было через шесть дней. И стоило присутствующим об этом услышать, как нас засыпали приглашениями в гости. Но финалом этого вечера стал момент нашего ухода, когда я, злой как дикий асцедос, рванул к закрытой двери. А когда она не открылась, толкнул ее со всей дури. От чего трехметровая буковая дверь, украшенная золотым орнаментом, буквально, разлетелась в щепки. При виде этого зрелища, все присутствующие в зале, застыли, недоуменно уставившись на меня.

— Ты что творишь? — Зашипел, подскочивший ко мне, Джергинт.

— Дверь открываю. — Буркнул я, сам не до конца понимая, что произошло.

— Во-первых, она открывается, точнее открывалась, в другую сторону, а во-вторых, поздравляю, ты только что применил магию. — При этих словах улыбка мага растянулась до ушей. — Завтра продолжим наши занятия. Нам предстоит выяснить, что именно ты использовал. — Обрадовал он. Сказав это таким мечтательным тоном, что я вдруг понял, что пока он это не выяснить спать я не лягу.

Как в воду глядел.

Еще и Феор, по случаю обретения мной доспеха, вспомнил про тренировки.

_______________________________________________________________________________________________

* РД — Ранец Десантника.

** Второй пехотный щит — Ростовой щит. Материал изготовления дерево, кожа и сталь. Вес около 20 кг.

* * *

Рогатина — тяжёлое копьё для рукопашного боя или для охоты на крупного зверя. Отличается большим широким обоюдоострым наконечником.

Тренировка с Феором, занятия с Джергинтом, медитация, занятия с Джергинтом, поездка в гости к двум-трем важным особам, Занятия с Джергинтом.

— А спать когда?

— Ничего, потом отоспишься.

И так каждый день, до самой свадьбы. И что самое неприятное, результатов в управлении даром я никаких не добился. Вообще.

А вот сама свадьба... Да-а! Это было событие. И даже не потому, что приглашенных на пир было больше тысячи человек. Сама свадьба, начиная с нарядов гостей и заканчивая собственно церемонией, была просто невероятна. Иного слова я просто не подберу.

Для меня день бракосочетания начался еще до рассвета, с визита Феора.

— Хватит спать. — Рявкнул он мне на ухо. — Сегодня большой день и для тебя, и для Империи.

— А Империя то тут причем? — Едва разлепив глаза, вопросил я (Перед свадьбой, Джергинт, все же позволил мне поспать) и бестолково моргая, уставился на сотника.

— Ну как же? Ты ведь у нас один из немногих, кто согласился на длинный обряд. А это, я скажу тебе, дорогого стоит. Учитывая, что последний был, если мне не изменяет память, лет тридцать назад.

Еще не вполне проснувшись, я спросил, что он имел ввиду. Тут уж пришел черед сотника удивляться.

— Ты что, правда, не знаешь? — И получив мое бестолковое мотание головой, усевшись на кровать, разразился таким смехом, что я даже начал опасаться за его душевное здоровье.

— Ну, девчонка, ну... — Сквозь смех, пропыхтел сотник.

Мне бы нервничать начать, да только я, что называется — встать-то встал, да проснуться забыл. А потому, видя, что Феор, в ближайшее время, успокаиваться не собирается, дабы мне, хотя бы в двух словах, объяснить с чего веселье, собрав волю в кулак, пошлепал в ванную.

Поблаженствовав в горячей воде и приняв контрастный душ, будучи в прекрасном настроении, несмотря на тревожно попискивающую, где-то на затворках сознания, интуицию, я вернулся в спальню. Где меня уже дожидались будущие родственники, пребывающие в отнюдь не праздничном настроении.

— Тебе Калерия действительно ничего не рассказывала? — Осторожно поинтересовался Джергинт. И видя написанное на моем лице непонимание, вздохнул. — Ясно. Я так и думал.

— Что Калерия Мне НЕ РАССКАЗЫВАЛА? — Эти "Тайны Мадридского Двора", начали меня серьезно раздражать.

— Объясни. — Кивнув в мою сторону, сквозь зубы, выдохнул граф. — А я пойду, побеседую с дочкой.

Вид у него был такой, что я бы нисколько не удивился, обнаружив синюю пятую точку у благоверной.

— Ты бы присел. — Предложил Джергинт, наливая мне полный кубок вина. И дождавшись, когда я устроюсь в кресло, начал.

— Видишь ли, существует два варианта обрядов Единения. Первый, возник относительно недавно и основополагающим в нем считается взаимное согласие на брак обоих брачующихся. Он носит название Короткого или Единства Душ. Желающие заключить семейный союз обращаются в Храм Первой Матери, где одна из Матерей проводит обряд. В исключительных случаях обряд проводит сама Великая Мать, она же Императрица. Но, брак не считается заключенным до тех пор, пока не будет зачат первый ребенок. Если же дитя не будет зачато в течение одного года, брак расторгается, а оба супруга принимают обет безбрачия. При этом жена становится послушницей в храме Первой Матери, а муж посвящает свою жизнь службе Империи.

— Жестко. — Хмыкнул я.

— Да нет, как раз очень даже правильно. Сам посуди, данное условие заставляет тщательнее выбирать спутницу или спутника жизни и исключает насильный брак. Кроме того действительно, в данном случае, и обратное утверждение. Если ребенок зачат до обряда Единения, то брачующиеся, пройдя обряд, считаются супругами с момента зачатия, задним числом, так сказать. Что уменьшает количество бастардов.

— Значит, если баба залетела, то она выходит за кого-то замуж?

— Не всегда. — Покачал головой маг.

— Я вот, кстати, не могу понять, с чего вы в меня вцепились-то? Почему бы просто было не подобрать кого-нибудь в качестве мужа? Или, раз беременность Калерии такая уж проблема, почему бы просто ее не прервать?

Джергинт, выслушав мою тираду, улыбнулся и, почесав нос, что свидетельствовало о его задумчивости, пояснил.

— Сложность в том, что прервать беременность мы не можем, точнее это не решит проблемы. Каждая девочка, на восьмой день жизни, проходит посвящение в Храме Первой Матери. Тогда же она получает знак материнства, говорящий ей, что дитя зачато. Думаю, ты видел у Калерии рисунок — ветвь Осилиса с одним цветком?!

Тут я вспомнил замеченную мной у Калерии татуировку вокруг пупка и там действительно присутствовал цветок.

— На животе?

— Именно. — Подтвердил маг. — Сам понимаешь, скрыть то, что она была беременна невозможно, а если прервать беременность это уже преступление против Империи и карается оно смертью и лишением титула, по третье колено. Ну а то, что никто, действительно достойный, не захочет брать себе в жены неизвестно от кого понесшую девушку, объяснять, думаю, не стоит?! Как и то, что брак с недостойным бросит тень на весь род. Так что ты самый идеальный вариант, особенно если учесть, что Калерия любит тебя и сама хочет чтобы ты был ее мужем.

Хм, теперь все стало на свои места. А то ведь, я так и не смог, несмотря на все полученные знания и учитывая бардак, творившийся в моей голове последнее время, выяснить мотивы, которыми руководствовался граф, настаивая на моей кандидатуре, в качестве мужа его дочери.

— Ну, вот скажи, почему обо всех этих моментах я узнаю в последнюю очередь? — Упрекнул я своего учителя, и, вспомнив, с чего начался наш разговор, добавил. — Кстати, ты говорил, что есть два обряда?!

Джергинт скис и тяжело вздохнув, кивнул.

— Да, есть более древний обряд. Его называют Длинным или Единение по Закону Сильной Крови. Собственно, именно его и выбрала Калерия. — Джергинт замолчал, почесывая нос, задумался.

— Да, Обряд Единения по Закону Сильной Крови. Он берет свое начало еще задолго до появления Империи, предположительно во времена, когда народы Маргов и Мериотв объединились и ....

— Джергинт! А можно вкратце, что мне предстоит?! — Перебил я, видя, что маг сел на излюбленного конька и собирается прочесть мне целую лекцию.

— Да-да, прости. — Заволновался он, чем внушил мне серьезные опасения. Я впе?вые видел, чтобы он старался отодвинуть момент озвучивания сути излагаемого.

— Дело в том, что первой частью этого обряда являются поединки, в которые вступают Соискатели.

— Кто?

— Ну, Соискатели. Это восемь мужчин, они сражаются... И... Э-э, победитель.

Меня осенила весьма неприятная догадка. Остановив жестом запинающегося мага, я спросил.

— Ты хочешь сказать, что мне предстоит с кем-то драться?! И ЕСЛИ я выйду из поединка победителем...

— Поединков. — Машинально поправил меня Джергинт.

— Пусть будет поединков. — Согласился я, едва сдерживаясь, чтобы не наорать на него. — Если я выйду победителем я смогу стать мужем Карелии?! — Маг кивнул. — П....!!! А если я проиграю?

— Тогда Калерия станет родильницей в Храме...

— А граф перехватит мне глотку! — Закончил я. — И кто умный... Хотя, Калерия Да? Это она додумалась? — Джергинт снова кивнул.

Опрокинув в себя кубок с вином и налив себе второй, я вскочил с кресла и, матерясь, заметался по комнате. К счастью мне удалось достаточно быстро взять себя в руки и заставить себя сесть в кресло.

— Давай. По-порядку. Все что связано с этим обрядом. Изменить, я так понимаю, ничего уже нельзя? — Последний вопрос я задал так, на всякий случай, хотя и был уверен, что ответ меня не обрадует.

— Видишь ли, этот обряд... Разрешение на его проведение дает сам Император, а Единение проводит Великая Мать. Так что...

— Ясно. — Вздохнул я. — Продолжай.

— Исторический аспект тебя, как я понимаю, не интересует?! — Кивнул маг. — Тогда изволь. Ищущая (невеста, если хочешь) выбирает среди своих поклонников восемь Соискателей, которые сражаются за честь зачать ей ребенка. Победитель, после обряда Единения, становится мужем Ищущей. Но это еще не все. Дело в том, что победитель показывает, что он является сильнейшим воином, а потому его кровь должна быть дарована родам, к которым принадлежат проигравшие первый круг поединков. Проще говоря, победитель, вместо одной жены получает пять, точнее жену и четыре супружницы. Их, кстати, выбирает сама Великая Мать. Это своего рода и наказание, и, в то же время, большая честь для рода проигравшего, растить дитя сильнейшего воина. Ну, а нюансы, я думаю, не так важны, они связаны с родством участвующих в поединках и к тебе отношения не имеют, как к иностранцу. Единственное, что еще может быть важным, это то, что ни одна из супружниц не может быть обижена вниманием за счет другой. — Тут Джергинт хитро улыбнулся. — Ты должен будешь любить одинаково всех четверых и лишь жена имеет право на большее внимание.

Откровенно говоря, я потерял дар речи. Нет, я всегда мечтал, чтобы у меня была не одна жена, а две или три. Но никогда не думал, что это вообще реально. Тем более, что, если я все же умудрюсь не опозорится и выиграю поединки, их у меня будет целых пять. Охренеть!

Сделав над собой усилие, чтобы не рассмеяться я задал еще один немаловажный вопрос.

— А почему, если я проиграю, Калерия станет родильницей?

— Ты будешь не достоин ее. А значит, ваше дитя не достойно рода. А единственный способ сохранить честь рода это отдать себя на благо Империи, став матерью будущим солдатам.

— Приемной матерью?

— Почему приемной? Она будет рожать солдат. В Храме все очень хорошо продуманно. Каждый год родильницу сводят с одним из лучших воинов и она рожает от него ребенка. А потом...

— Хватит. Я понял. — Представив, что Калерия работает такой себе свиноматкой, я вздрогнул.

Джергинт пожал плечами, дескать — не хочешь слушать, не надо. И, бросив взгляд в окно, спохватившись, забубнил.

— Как же я мог забыть? Ник, нам пора.

— Куда?

— В Храм, конечно. Там тебя подготовят к поединку. — И видя, что я собираюсь надевать доспех, добавил. — Нет, нет. В Храме ты получишь все, что необходимо.

Расположена Обитель Великой Матери, на территории которой и находился Храм, была на Восточной оконечности города, и представлял собой комплекс построек, окруженных живой изгородью. Живой, не в смысле растительной, а в смысле постоянно меняющейся. Выполненная из жидких кристаллов, она, то расцветала цветами, то превращалась в небо, то колосилась полями, то текла реками, оставляя в душе ощущение чего-то доброго и родного.

Воротами, на территорию Обители, служил скульптурный ансамбль из четырех каменных воинов, скрестивших в приветствии клинки. Пройдя под этими гигантами, выполненными настолько искусно, что, казалось, они вот-вот поприветствуют граждан Империи, мы ступили на широкую аллею, ведущую в Храм. По обе стороны дорожки из жидкого золота, выстроились женские статуи. И если бы не размер, то их вполне можно было бы принять за живых людей, настолько тонкой была работа. Вырезанные из камня, цветом очень похожего на смуглую кожу и облаченные в каменные, удивительно прозрачные, платья черного цвета, они словно жили своей, непостижимой нам короткоживущим, жизнью. Я даже рот открыл от изумления, о чем мне не преминул сообщить Джергинт.

Но больше всего в шок меня поверг сам Храм. Скрытый от глаз деревьями чудовищных размеров, он заставлял почувствовать себя ничтожной песчинкой на берегах мирозданья. Огромное, словно сотканное из невесомых нитей Святилище производило настолько захватывающее впечатление, что для описания его ни тогда, ни после я просто не смог найти слов. Живые, поддерживающие свод, огромные воины; огонь, вода и ветер в их буйстве и изменчивости, играющие на стенах; небо, усеянное миллионами звезд на потолке; и самое невероятное этого воистину священного места, пятидесятиметровая статуя изображавшая мать, сидящую на коленях и кормящую дитя.

Встречали нас жрица-Мать и шесть послушниц, одетые в каласирис, с той только разницей, что эти невесомые платья, плотно облегающие фигуры девушек, оставляли открытой грудь. Мать отличалась от послушниц наличием у нее широкого браслета на левой руке, в остальном же все они были удивительно красивы. Невысокий рост, тонкие талии, крупная грудь приятные, с мягкими чертами, лица.

— Пусть хранит вас тепло материнской любви. — Поприветствовала нас жрица.

— Мира вашей обители. — Ответил Джергинт.

— Меня зовут Илия. — Представилась она. — А это я так понимаю и есть тот самый Соискатель?! — Окинув меня оценивающим взглядом, улыбнулась девушка.

— Истинно так. — Просипел я, вызвав приступ хихиканья у послушниц.

— Алая, Лита, Ена, Фляя проводите молодого человека и подготовьте его к ритуалу.

Тут же четверо озвученных жрицей красавиц, окружили меня и, подхватив под руки, потащили к боковому выходу, через который мы попали в жилой комплекс. Меня привели в большую, светлую комнату, треть которой занимал бассейн с горячей водой, пар от которой вместе с развешанными в лампадках благовониями, создавали легкий туман.

Одна из девушек поднесла мне чашу с каким-то пряным напитком, и после того как я его выпил, девушки, довольно ловко раздели меня и провели к бассейну. И мы, всей компанией, вошли в воду, где я, практически мгновенно, потерял связь с реальностью, и дальнейшее происходило как в волшебном сне, но, к сожалению, наблюдал я это словно со стороны.

Сначала они, довольно долго, меня мыли, ловко орудуя руками. Потом, после тщательного обтирания мягкими тканями, я подвергся втиранию благоухающих масел и массажу, после которого провалился в беспамятство.

Осознание себя пришло резко и как-то неожиданно, словно в темной комнате включили свет. Вот и я, вдруг, обнаружил себя стоящим в большом круглом зале, одетым только в набедренную повязку, похожую на египетскую схенти. Справа топтался Феор, державший подушку с кривым мечем, а слева — Млат, со шлемом в руках. Причем чувствовал я себя превосходно, никакой сонливости или заторможенности и в помине не было.

— Готовы ли Соискатели начать поединок? — Сильным, звенящим голосом вопросила жрица, стоявшая в центре круга из черного гранита. Одетая в черный каласирис, с открытой грудью, она напомнила мне Немезиду.

— Готовы. — Одновременно со всеми остальными Соискателями, ответил я, которых, к своему позору, заметил только после слов жрицы.

— Так пусть же победит сильнейший! — Произнесла она и вышла из круга, присоединившись к стоявшим на возвышении еще двум жрицам, одетым в каласирисы белого и серого цветов.

— Лайз и Брис — в круг. — Произнесла жрица в белом.

И на площадку ступили первые бойцы. Один худощавый и гибкий как лоза, второй крепкий с рельефно выделяющимися мышцами.

Опустив забрала, которые тут же, как пленка, обволокли лица, соперники бросились друг на друга. А пока я, повернувшись к Феору, задавал вопрос, пытаясь выяснить, кто есть кто, поединок закончился.

— Ну, победитель виконт Лайз (худощавый), один из лучших поединщиков Империи. — Обрадовал меня сотник. — Но ты не переживай, он привык к своему прямому, узкому мечу, а сейчас ему скорее повезло.

— Бой окончен! Териат и Ферниг, в круг. — На этот раз говорила жрица в сером.

— Думаю, победит Ферниг. — Шепнул Феор. И оказался прав.

Ферниг атаковал однообразно и точно также выходил из обмена ударами, а когда Териат решил этим воспользоваться, поднырнул под меч противника и, скользнув ему за спину, прочертил глубокую рану на правом бедре. На этом поединок закончился.

— Бой окончен! Ирлам и Цилин — в круг. — Голос Черной.

А на арену выходят двое совершенно разных людей. Один (Ирлам) высокий, широкоплечий опытный воин, с испещренными шрамами торсом. Второй совсем юный, тонкий в кости, не уступающий своему противнику только ростом.

— Ирлам один из лучших бойцов Защитников Империи. — Хмуро прокомментировал Млат.

— Мне интересно, какого хлиса он здесь делает. — Прошипел сотник и, тяжело вздохнув, добавил. — Думаю, он самый опасный противник.

Ирлам выиграл бой особо не напрягаясь, нанеся удар такой силы, что несчастный Цилин даже не смог его толком заблокировать и кончик меча рассек грудь юноши.

Пока раненого вытаскивали за круг Феор, в темпе, ввел меня в курс дела. — Твой противник Корсан, он давно бегает за Калерией, потому и напросился драться с тобой первым. Будет стараться задавить силой, лучший вариант давать... А, хотя, кому я рассказываю. — Махнул рукой он, давай, не подведи.

— Бой окончен! Корсан и Ита Ник — в круг.

Надев шлем и приняв из рук сотника меч, я внимательно осмотрел своего оппонента.

Выше меня ростом, но не такой массивный, меч держит небрежно, чувствуется немалый опыт обращения с таким клинком.

— Ну, где наша не пропадала. — Выдохнул я.

И дождавшись, когда противник войдет в круг, ломанулся к нему со скоростью японского экспресса. Когда до Корсана оставалось пара шагов, я перекинул меч в левую руку и, уйдя вправо, полоснул его по левому плечу.

— Бой окончен! Ферниг и Ита Ник — в круг. — На этот раз говорила снова "белая"

Соперника я встретил держа меч в левой руке. И на этот раз дал возможность нанести первый удар, ставший для него последним. Парировав клинок, направленный мне в левый бок, я подбил его опорную ногу, заставляя провалиться вперед, и тут же добавил локтем по шее, опрокидывая на землю.

— Бой окончен! Лайз и Ирлам — в круг.

Этот поединок удивил и, отчасти, испортил настроение. Победу, неожиданно для меня, одержал Лайз. Сначала, он очень ловко уворачивался от атак Ирлама. А когда тот попытался нанизать соперника на острие клинка, меч Лайза, подобно змее, скользнул вокруг оружия Защитника и ужалил под руку. Такая концовка меня совсем не обрадовала, очень уж не хотелось проиграть, находясь в шаге от победы.

И когда прозвучало "В круг" легкой победы я уже не ждал.

— Не затягивай. — Бросил мне в спину Феор.

И тут мне пришло в голову, что сотник уверен в моей победе больше чем я. Это его "Не затягивай", прозвучало так, словно результат поединка уже давно предрешен и единственное, что, пока, неизвестно это сколько он продлится.

Ну что ж, не посрамим, так сказать.

От идеи бросить в противника меч, как в схватке с бароном, я отказался, как только Лайз, приближаясь ко мне, стал "раскачивать маятник".

"Простейший способ, победить заведомо более сильного противника — это удивить его. Совершить такое действие, которое он никак от вас не может ожидать. А в некоторых случаях, сделать что-то совершенно противоречащее логике." — Говорил когда-то наш инструктор по рукопашному бою.

Вот и я, вместо того чтобы, собраться и встретить оппонента готовым к любым неожиданностям, просто улегся на пол, ногами к нему и подобрав колени к груди. Сказать, что противник опешил, это не сказать ничего. По-моему у него случился самый настоящий ступор, выразившийся в прекращении вихляний из стороны в сторону, последние два шага, разделявшие нас, он сделал просто на автомате. И когда я, оттолкнувшись от пола, оказался стоящим перед ним, предпринять что-то в свою защиту он уже не смог, учитывая, что к моменту, когда он осознал ситуацию, мой меч уже пробил его бедро насквозь. Все-таки убийства в Храме не приветствовались, о чем мне намекнул Млат.

— Бой окончен. Победитель — Ита Ник. Отныне и до конца Обряда Единения, нарекаю тебя Мериотом! — Провозгласила "черная".

— Послушницы подготовят вас к церемонии. — С улыбкой, сообщила "белая", а "серая" одарила меня настолько откровенно заинтересованным взглядом, что я почувствовал себя племенным жеребцом.

Не успел я перекинуться и парой слов со своими товарищами, как появились, как из под земли, мои нимфы, и увлекли за собой.

На этот раз мне была предоставлена комната куда шикарнее, с роскошной кроватью в центре и отдельной ванной (размерами ничуть не уступающей бассейну). Но главное, пожалуй, то, что опаивать меня ничем не стали. Так что все омовения, растирания, втирания, массажи, окуривания и кормежку, в присутствии четырех обнаженных красавиц, мне пришлось переносить вживую. А скольких нервных клеток мне стоило сдерживаться и не распускать руки ни один мозгоправ не определит. Это испытание желанием, похуже поединков оказалось, хорошо хоть Джергинт успел мне рассказать о второй части обряда. Зато девушки, как будто специально издевались, норовя поплотнее прижаться ко мне и подержаться за причинное место. Однако, организм, все же, пару раз выражал свое отношение к юным прелестницам, во время втирания масла и массажа. Но я свою задачу выполнил и, так сказать, доказал, что готов к браку, прикидываясь бесчувственным бревном.

Закончив надо мной измываться, девушки, принялись за важное, но, по их мнению, не менее веселое дело. О чем они сообщали мне своим звонким, веселым смехом. Завязав мои ясные очи, меня принялись облачать в свадебный наряд, если, конечно, то во что меня одевали, вообще можно было назвать нарядом.

Сначала мне на руки напялили тяжелые, широкие браслеты, потом что-то подобное надели и на щиколотки. Следующим, по списку, была, по ощущениям, бармица, на деле оказавшаяся пекторалем. И последней, но, на мой непритязательный взгляд, важнейшей частью туалета стала, прикрывающая чресла, металлическая набедренная повязка, оставившая голым мой, дорогой как память, зад. Весило все мое одеяние килограммов около двадцати, и изготовлено было исключительно из золота с инкрустацией целой россыпи драгоценных камней.

Накинув мне на плечи плащ с капюшоном, мучительницы, повели меня в храм. Я даже вздохнул облегченно, рассчитывая, что дальше мне нужно будет только в нужный момент сказать "Да" и это действо, наконец, закончится. Но, как говорится — петух тоже думал, да в суп попал.

В какой-то момент, девушки, вдруг, остановились и отпустили меня, оставив одного, с завязанными глазами. Тут мне пришла в голову мысль, что будущий родственник что-то пропустил в своем повествовании, когда рассказывал об Обряде. И когда я уже начал нервничать, меня снова коснулись четыре пары женских рук. А я облегченно вздохнул, приготовившись идти дальше, но, сделав с десяток шагов, по ступеням, мы встали. А прозвучавший, словно ниоткуда, голос, хоть и принадлежал женщине, заставил меня вздрогнуть.

— Есть ли среди Соискателей тот, чье имя Мериот? Тот, кто нужен Ищущей? — Вопросила богиня (так мне в тот момент показалось).

— Есть. — Ответил ей звонкий голосок Калерии.

— Подойди же к нему, дочь моя, и открой глаза тому, кто доказал свое право называться Мериотом.

Дважды шлепнули босые ноги по камню пола, и Калерия сняла с меня повязку, позволив взглянуть на окружающее своими глазами. И вот мое мнение — зря она это сделала. К ТАКОМУ нужно готовить загодя, а то не всякое горячее сердце выдержит.

Первым, что я увидел, точнее первой, была Калерия, стоявшая на одну ступеньку выше меня. Одета она была, почти, также как и я, за исключением размера браслетов на щиколотках и запястьях. Да и на шее у нее был не пектораль, а тонкой работы ожерелье. Зато стиль тот же. По сути, единственной, что хоть что-то скрывала, была набедренная повязка, хотя и она была настолько маленькой, что выполняла скорее декоративную функцию.

Следующим, что выхватил мой блуждающий взгляд, оказался постамент, к площадке с которым и вели двенадцать ступеней, где на коленях расположилась Великая Мать. Что это именно она я понял сразу, и было на то, как минимум, две причины. Первая — без всяких зазрений совести могу сказать, что более красивой женщины я в жизни не видел. Каждый изгиб ее фигуры, каждая черточка лица, взгляд, трепетная чувственность губ все было поистине Совершенным. Второй причиной был рисунок на ее теле, легкий, светящийся изнутри растительный орнамент с сотней, а может и тысячей цветков, точно таких же, как недавно распустился на животе Калерии. А вот то, что из одежды на Императрице только тонкие браслеты и колокольчики на щиколотках я заметил далеко не сразу, настолько притягивали взгляд ее большие, добрые глаза. Я буду вполне искренним, если скажу, что ни на секунду не усомнился, что именно такой должна быть богиня.

— Подойдите ко мне, дети мои. — Произнесла Она.

И мы, взявшись с Калерий за руки, послушно подошли к ее трону. А я, с трудом вернувшись в реальность, обнаружил, что мою правую руку оккупировали верхние конечности еще четырех девушек, одетых немного скромнее, идущей слева, Калерии. В смысле, из одежды на них были только набедренные повязки, шириной сантиметров двадцать сверху и десять снизу, а длиной до самых щиколоток. Вот так вот, и статус, и приличия соблюдены.

— Дочери мои, испейте из источника любви и счастья материнства. Сын мой, испей из источника силы и отваги. — Изрекла Императрица, протягивая нам две пиалы. Одна из них (в ее правой руке), предназначалась мне и содержала напиток, по цвету и вкусу похожий на "Тархун", но с приятным цветочным ароматом.

— Помоги мне, Мериот. — Попросила Великая, протянув руки, предлагая помочь ей подняться, дождавшись, когда я допью напиток. — А ты необычный. — С улыбкой, добавила она, но значительно тише, чем прежде.

По взмаху ее руки, вокруг нас образовалось кольцо тумана, настолько плотного, что выглядел он как струящаяся дымная стена. Видя удивление на моем лице, она пояснила. — В таинстве Единения нет места наблюдателям. — Чем только еще больше меня озадачила. Я ведь был уверен, что помимо тех, кого я видел, никого рядом нет. И тут понял, что задняя полусфера осталась вне зоны моего внимания.

Положив руку на мое левое плечо, Великая Мать сказала. — Ищущая, подойди к своему Мериоту. — И когда Калерия подошла, добавила. — А теперь, коснитесь сердец друг друга. — Я опустил руку на грудь невесты, ощутив, как бешено, колотится ее сердце, и почувствовал маленькую, горячую ладошку на своей. — Отныне Ваши судьбы неразрывно связаны! А ты, Ищущая, первая среди равных. — Провозгласила Великая.

Чувствуя покалывания в запястье, скосил на него взгляд и увидел, сформировавшуюся вокруг руки иллюзию — черная терновая ветвь, оплетенная тонкой, зеленой лозой с маленькими листочками и одним фиолетовым цветком.

— Жены, подойдите к своему супругу и прикоснитесь к его сердцу. — Мои четыре супружницы, зайдя сзади, дотронулись до моей спины на уровне сердца. А терновую ветвь оплели еще четыре тоненьких побега, но уже с белыми цветами.

— Любите и берегите своего мужа, храни и защищай своих жен. Ибо отныне Вы едины. — На последних словах голос Великой матери, казалось, звенел от силы.

Вспышка света, на миг, ослепила меня, а когда я проморгался, то увидел, что иллюзия превратилась в татуировку опоясывающую запястье.

То обстоятельство, что туманная стена растворилась в воздухе, от меня ускользнуло и когда, мягким движением Императрица развернула меня спиной, я почувствовал себя так же, как чувствует человек у которого, вдруг, на глазах у всех, рвутся штаны. Очень неловко я себя почувствовал.

Внизу, в десяти шагах от ступеней, стояла толпа народу, с моими родственниками и противниками в первых рядах.

— Подними руку с браслетом. — Шепнул мне на ухо мягкий, приятный голос. Что я и сделал, хотя толком еще не отошел от увиденного. Дело в том, что все присутствующие, насколько я мог судить, были одеты не многим "теплее" нас. Впрочем, я не ошибся. Женская половина, приглашенных на свадьбу, была облачена, в своем большинстве в каласирисы, преимущественно светлых тонов и иногда открытой грудью. (К тому, что даже дамы бальзаковского возраста имеют весьма приличные фигуры, я привык еще на приемах.) Мужская — щеголяла в двух типах одежды: первый — схенти, подпоясанная дорогим поясом и пектораль (в основном молодежь или военные), второй — легкая туника с дорогим поясом.

Как только моя рука поднялась над головой, вся эта толпа взорвалась радостными криками. Ощущение было такое, что только что я каждому из присутствующих подарил миллион.

— Пойдемте, я проведу вас в твои покои. — Снова услышал я голос и, обернувшись, понял, что принадлежит он Великой Матери.

Взяв меня за руку, она, нисколько не смущаясь своей наготы, величественно сошла по ступеням, оглашая зал Храма легким перезвоном колокольчиков и, увлекая за собой, прошествовала к двери, мимо восторженно галдящей толпы.

Конечным пунктом нашего маленького путешествия стала комната, в которой надо мной измывались послушницы.

— До следующего заката вы останетесь здесь. Думаю, такому воину будет, чем заняться в обществе своих молодых жен. — Улыбнулась хозяйка. И одарив меня нежнейшим поцелуем узвенела прочь. Оставив меня с моим гаремом.

А дальше был РАЙ. Омовения, растирания, втирания и массаж были наполнены нежностью пяти пар рук, сладостью пяти губ и теплом пяти юных женских тел.

Из пучин наслаждения вырвал звонкий смех Великой Матери.

— А я в тебе не ошиблась. — Констатировала она, рассматривая меня, погребенного под женскими телами.

Невероятно, но, того что прошли почти сутки, я не заметил, да, кажется, не я один. Прильнувшие ко мне жены удивленно смотрели то на меня, то хозяйку Храма. Я же гадал, что за Виагру мне дала, стоящая в дверях, богиня. После приема которой, я умудрился, далеко не по разу, удовлетворить моих красавиц.

— Вставай. — Шутливо прикрикнула Мать и, подойдя к кровати, дернула меня за ногу. — Пойдем, тебе предстоит последнее испытание.

Пришлось выбираться из "завала" и следом за гостьей топать в ванную.

Хорошо хоть насчет испытания она пошутила, а то что мы оказались вместе в ванной, и она принялась отмывать меня, так после постельного марафона, устроенного с женами, даже эта богиня желания не вызывала. Хотя мыла, надо сказать, тщательно, не пропуская ничего.

На мой вопрос, за что мне такая честь, пояснила, что первый раз после рождения всех будущих воинов Империи, относящихся к кланам мериотов, купает она, а поскольку я будущий воин, да еще и отныне отношусь к мериотам, то ее долг выполнить ритуал купания. Чем она и занимается.

После купания, я, уже самостоятельно, облачился в черную схенти с серебристым узором и широкий серебряный пояс, а в качестве аксессуара, на левую руку, выбрал массивный серебряный браслет. Императрица, осмотрев меня, одобрила мой выбор и провела к воротам своей резиденции, где меня уже ждали мои ненаглядные и скамар.

Предоставленный моему семейству транспорт, имел шесть посадочных мест и немного уступал в маневренности своему младшему брату, зато значительно превосходил роскошью отделки.

Мои девочки, одетые в этот раз в каласирисы из белой, прозрачной ткани, плотно облегающей стройные тела, и оставляющие открытой левую грудь, в лучах заходящего солнца, выглядели потрясающе. Единственным отличием в нарядах, в виде тонкого, золотого пояска, щеголяла Калерия, как первая среди равных.

Всю дорогу до особняка Илирских девушки щебетали о своем, а я рассматривал доставшиеся мне сокровища, предаваясь глубоким мыслям о разнице между расами. Собственно отличие я заметил еще тогда, когда первый раз увидел Калерию обнаженной. И заключалось оно в отсутствии волос на теле. Единственным местом, где росли волосы, у потомков маргов и мериотов, являлась голова. Тогда как я, будучи представителем вполне человеческой расы, имел, до "вчерашнего дня", весьма густую растительность. Последняя, после санобработки послушницами, куда-то испарилась. Причем вся, включая волосы на голове. Хотя, может, это так послушницы пошутили, кто его знает?

Тут я потер подбородок и, ощутив прорезавшуюся щетину, облегченно вздохнул.

В конечном итоге я пришел к выводу, что отсутствие волос на теле, скорее всего, не результат вмешательства (пытаясь обнаружить щетинки, я весьма тщательно погладил, сидевших по бокам, жен), а генетическая мутация, вроде той, что наблюдается у индейцев.

Когда же мы остановились перед особняком, я рассмеялся своим мыслям, пробормотав: — Ну, других проблем, кроме как выяснять, почему у них ноги не волосатые, видимо, нет.

На прием в нашу честь собралось больше тысячи человек. Как они уместились в особняк, для меня, до сих пор, является загадкой. Тут уж нас, само собой, поздравляли, желали всяческих благ и подносили дары. Женщины дарили украшения моим женам, мужчины оружие — мне. Как я и ожидал, настоящие шедевры преподнесли тесть, Джергинт с Млатом и Феор. Папа, не знаю, где он его выкопал, подарил тот самый дфарфовский засапожник, что у меня приватизировали мои несостоявшиеся убийцы. На вопрос "КАК?", он только, хитренько так, улыбнулся. Джергинт и Млат вручили мне ханш — магическую боевую перчатку. А Феор, с улыбкой, протянул сверток, в котором я обнаружил перчатку (по виду, пару к той, что подарили маги, только без активных элементов), фалькату*(видел такую штуку в музее) и пару метательных пластин. Стоило мне взять меч в руку, как я понял, что Это не может быть фалькатой в ее аутентичном виде. Первое, что бросалось в глаза, это половинная заточка внешней стороны клинка, второе — вес клинка около пяти кило, третье — противовес, в форме изогнутого внутрь когтя.

После поздравлений и раздачи подарков начался сам бал, хотя скорее продолжился, поскольку шел он уже вторые сутки. Поразвлекавшись до полуночи я решил, что пора и отдыхать, но мои супруги имели на это свое мнение, в итоге, вся молодая чета, покинула мероприятие. Гостям объявили, что молодые отправляются отдыхать, а бал продолжается.

И снова пришел рай. Правда, в этот раз меня хватило только на то чтобы лечь на кровать, остальное делали жены. Что меня позабавило, так это как Калерия (опытная нашлась) руководила девочками, показывая, что и как нужно делать. А я, к своему стыду, опять забыл, как кого зовут.

_______________________________________________________________________________________________

*Фальката (гр. Копис) — изогнутый вперед меч с односторонней заточкой по внутренней грани лезвия, предназначенный в первую очередь для рубящих ударов. В тексте имеется ввиду экспонат Мадридского музея "Фальката с остатками ножен III в. до н. э."

Через сутки я уже ехал в Тэлин, кемаря в седле Живоглота (эту тварь мне Лайз подарил, мстил, наверное).

Дорога отняла пять суток, как и говорил Рамир (после того как я, официально, стал его зятем, граф потребовал называть его по имени). За это время, сопровождавший меня Джергинт, объяснил, как пользоваться их подарком и достал, пытаясь выяснить, каким даром я обладаю.

Городок Тэлин ничем не походил на прекрасные образчики архитектуры, что прятались за границей Внутренней черты. Сероватый камень городской стены, кривоватые улочки, мощенные камнем и народ, простой, местами богатый, местами бедный и разношерстно одетый. Небольшой рынок в восточной части и там же морской порт. Бойко идет торговля привозными товарами, но торгуют и местные ремесленники, специализирующиеся в основном на поделках из кости и металлов. Северная сторона города занята крестьянами, выходящими, каждое утро, на поля, раскинувшиеся за стеной.

Въехав через северные ворота, мы почти пересекли город, оказавшись у южной стены, где и расположился вербовочный пункт, из которого я должен был отправиться в лагерь, с остальными курсантами.

Выглядело сие строение весьма непрезентабельно. Невысокое здание из серого камня с покатой крышей и большим двором, окруженным трехметровым забором.

Выслушав последние наставления Джергинта я, подхватив свои вещи и, попрощавшись с магом, вошел внутрь. Собственно, изнутри вербовочный пункт выглядел не лучше. С грязно-серыми стенами, узкими окнами-бойницами, через которые едва проникал свет и столом в конце узкого, длинного коридора, за которым восседал здоровенный детина в доспехах Имперской армии и без проблесков интеллекта на лице.

Окинув меня оценивающим взглядом, он ухмыльнулся и предложил.

— В кавалерию пойдешь?

Покачав головой, я положил на стол, перед ним, направление в тренировочный лагерь, полученное еще в столице.

Скользнув по нему взглядом, вояка, пожал плечами, поставил какую-то закарлючку в моей бумажке и заорал.

— Хирм, тут еще к тебе. Что-то сегодня прут как на праздник. — Последнее, "портье" пробурчал уже себе под нос.

Примерно через минуту за спиной "секретаря" нарисовался высокий, жилистый мужик с нашивками старшего десятника. Внимательно изучив бумагу, он кивнул мне, приглашая следовать за ним. Что я и сделал, с трудом протиснувшись мимо стола, почти вплотную перекрывающего коридор.

На заднем дворе вербовочного пункта обнаружилась немаленькая, человек на сто тридцать — сто пятьдесят, толпа народу, разбитая на три неравномерные группы. К первой самой многочисленной, насколько я понял, относились обычные новобранцы. Ко второй и третей те кто, как и я, должен был пройти обучение и получить звание десятника. Причем вторая, включавшая не больше десятка человек, была самой малочисленной и состояла, сплошь, из опытных вояк, о чем красноречиво свидетельствовало их поведение и знававшие виды доспехи. Третья, выделявшаяся новенькими доспехами, оружием и молодыми лицами, наверняка, состояла из дворян, в чем, собственно, я вскоре и убедился.

— Иди, знакомься, устраивайся. На закате выходим в лагерь, так что советую отдохнуть. Тем более, как я понимаю, ты только приехал. — Произнес десятник Хирм, кивнув в сторону "дворянских детей" и вернулся в здание.

С чего обычно начинают знакомство? Конечно же с того, что представляются. Вот и я, представился, да так, что мое представление, совместно с придуманной шуткой обернулось для меня лишней головной болью на все семь декад в лагере.

— Доброй службы, служивые. — Гаркнул я, проходя мимо вояк.

Недоуменно покосившись на меня, они переглянулись.

— И тебе доброй службы. — Кивнул усатый мужик со шрамом на левой щеке.

Справедливости ради, стоит заметить, что моя фраза привлекла внимание вообще всех присутствующих во дворе. Особенно опешили "дворянские дети".

Вот именно в тот момент мне и пришла мысль, подшутить над этими желторотиками.

— Ну что, будем знакомиться?! — Спросил я дворян, воткнув в землю рогатину и окинув их удрученно-недовольным взглядом. Вздохнул, выражая, как мне не нравится их вид и, уставившись поверх голов, заорал.

— Встать, когда с вами разговаривает старший по званию.

Бедные дети повскакивали на ноги, нисколько не сомневаясь в моих полномочиях отдавать приказы.

— По порядку рассчитайсь. — Отметив, что понимание приказа, у моих подопечных полностью отсутствует, я пояснил, что от них требуется, тыча, для наглядности, в сторону стоящих, ножом из адамаста.

— Начиная с тебя, каждый называете свой номер — первый, второй, третий и так далее. Последний говорит свой номер и расчет окончен. Понятно?! — Курсанты кивнули, а я, до предела напрягая голосовые связки, возопил. — Что вы киваете, как деревянные болванчики? Отвечать нужно — Так точно Тан*. Ясно?!

— Так точно, Тан! — Отозвался нестройный хор голосов.

— По порядку рассчитайсь!

— Первый.

— Второй.

— Третий.

...

— Двадцать седьмой. Расчет окончен.

— Отлично. — Похвалил я и, выбрав самого захудалого на вид, спросил. — Курсант, грамоту знаешь?

— Д-да. То есть, т-так точно, Тан.

— Имя?

— Мое? — Выглядел парень совсем плохо, бледный испуганный, глазки бегают из стороны в сторону.

— Нет, мое. Твое имя курсант?

— К-киплит, вик-к-конт де-де-де...

— Курсант Киплит! — Перебил я его словоизлияния. — Слушай приказ. С этой минуты ты назначаешься писарем при командире отделения, это первое. Второе — подготовь мне список имен присутствующих. Ясно?!

— Так точно, Тан. — Задыхаясь от гордости, выпалил юноша.

— Отделение, вольно. Как только будет готов список, продолжим.

Список Киплит написал минут за десять, после чего я продолжил развлекаться.

Первым делом провел досмотр личных вещей, обнаружив при этом тридцать одну бутылку вина и шесть фляг с настойкой. Которые и конфисковал, сославшись на запрет на употребление алкоголя на территории вербовочного пункта и полевого лагеря. После чего, выбрав из числа курсантов толкового фехтовальщика, проверил уровень подготовки каждого из подопечных, выставляя напротив имен балы от одного до трех.

И, исходя из результатов, разделил всех на два полных и один неполный десятка, назначив в каждом старшину и компонуя подразделение таким образом, чтобы уровень подготовки каждого в десятке был, примерно, равен остальным. Удивил и обрадовал мой писарь, показав один из лучших резу?ьтатов, чего я от него никак не ожидал.

А апофеозом моего представления стало появление старшего десятника Хирма. О чем мне сообщил дружный гогот "служивых", проявивших, надо сказать, неслабую выдержку, наблюдая над моими издевательствами над желторотиками и ни разу, громко, не засмеявшихся.

Но, как говорится, если играть, то до конца. А потому, увидев Хирма, я отдал честь и отрапортовал.

— Тан старший десятник Хирм, вверенное мне отделение, числом двадцать семь человек, к выходу готово. Докладываю. Отделение разбито на три десятка, назначены старшины. Силами комсостава проведен личный досмотр, в ходе которого изъято тридцать семь единиц алкогольных напитков и проверенно наличие амуниции и оружия у курсантов. Определен относительный уровень боевой подготовки личного состава отделения. Старший по отделению Ита Ник, доклад окончил! — Выпалил я все это чуть ли не на одном дыхании, ожидая, что сейчас меня, за самоуправство, в лучшем случае, обматерят.

_______________________________________________________________________________________________

* Тан — Обращение к старшему по званию в Имперской Армии. Наиболее близкое по смыслу — господин.

— Хвалю за службу! — Гаркнул старший десятник, а я перевел дух и пролаял в ответ, отдавая честь.

— Служу Империи!

— Итак, со старшим вашего курса вы уже познакомились. Меня зовут старший десятник Хирм, если кто еще не знает. И на следующие семь декад я, для вас, папа, мама и ночной кошмар в одном лице. — Хохотнул десятник. — Кстати, старший по отделению Ита, а почему это у тебя не задействованы остальные курсанты? — Ехидно поинтересовался он, покосившись на "служивых".

— Не могу знать, Тан старший десятник. — Попробовал выкрутиться я. — Насчет них указаний не было.

Кивнув, Хирм, обернулся к "служивым" и гаркнул. — А вы что в десятники не хотите? Живо в строй.

— Его-то они послушались, а вот будут ли слушаться меня? Вот вопрос. — Пришла запоздалая мысль.

— Досмотр проводить не будешь, они ребята опытные, так что прекрасно знают, чем грозит пьянка на службе. А вот подготовку проверь, потом поставишь их в десятки как положено. — Вот так с одной стороны помог, избавив от головной боли с досмотром, а с другой стороны подставил, ну не Глему же их проверять, как остальных. Хотя, в этом предложении крылся способ обеспечить их повиновение, ведь подчиняются не столько тем, кто выше званием, сколько тем, кто опытнее, умнее и, само собой, сильнее. Так что выход из сложившейся ситуации у меня был, правда идея драться с двенадцатью опытными солдатами попахивала самоубийством, но что делать. Назвался груздем, полезай, так сказать.

— Отделение вольно. Киплит, запишешь имена наших новых курсантов. Что же до вас, называйте имя и выходите ко мне, будем вас проверять. — Сказав это, я стащил, порядком опостылевшие, доспехи, оставшись в одних кожаных штанах. — В том, что вы все хорошо владеете оружием, я даже не сомневаюсь, но вот насколько вы умеете работать без него, вопрос спорный. — Пояснил я свои действия.

— Так что давайте, кто там первый?

Первым оказался как раз таки тот самый усатый мужик со шрамом. Осмотрев меня с головы до ног, он криво усмехнулся и заявил. — Ну и правильно, так просто бока намну, а с мечем, я б тебя на дольки нарезал.

— Ты не умничай. — Хмыкнул я. — Называй имя и иди сюда, придется тебя поучить, как к старшему по званию обращаться.

Последняя реплика, как и ожидалось, вывела "служивого" из равновесия.

— Линард. — Прошипел он и шагнул ко мне, тут же заработав ступней в грудь и отлетев метра на полтора назад, пропахал спиной землю.

— Один. — Прокомментировал я. — Следующий.

"Проверка", а по сути, приручение, остальных "служивых" заняла еще минут десять, причем большинство этого времени они освобождали место для своих друзей. И выглядело это представление, видимо, внушительно, поскольку поглазеть на него собрались не только рекруты, но и весь персонал вербовочного пункта, включая старшего десятника Хирма.

— Ну, что скажешь? — Спросил он, после того, как я, уложил двенадцатого, встретив кулаком его голень, направленную мне в пах.

— Отвратительно, Тан старший десятник. Подобных бездарей я еще не встречал, в Имперской армии. — Скривившись, выражая всю глубину отвращения, ответствовал я. — Придется заняться их подготовкой лично.

— Ну, старший по отделению пятого учебного корпуса Ита Ник. Не стоит так уж наговаривать на армию, просто курсанты еще не сталкивались с мериотами. — Вступился за служивых сотник, видимо, начальник вербовочного пункта, и кивнул на мою татуировку.

— Виноват, Тан сотник, исправлюсь. — Отдав честь, выкрикнул я, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются морды у моего отделения.

— Вот и договорились. — Улыбнулся он. — Хирм, думаю, вам пора выходить. Десятник Ита, командуйте.

Вот так я и стал настоящим десятником. Не номинальным, коими являлись все курсанты, а самым настоящим. Правда, обернулось это для меня троекратными, по сравнению с остальными, нагрузками, лишней головной болью и назначением вовсе не туда, куда я должен был перевестись, по истечении семи декад в лагере и получения звания десятника.

Глава 11

Мое пребывание в лагере ПМКС завершилось через семь декад, оставивших воспоминания об изнурительных тренировках, теоретических занятиях, недосыпании и дикой усталости.

День, начинавшийся, для меня, за полтора часа до рассвета, с двенадцатикилометровой пробежки, заканчивался только через два часа после заката, оставляя всего три часа на сон.

"Человек привыкает ко всему" — именно с этой позиции исходили разработчики комплекса нашей подготовки. Только на пятый день я, вдруг, осознал, что у моего полуобморочного состояния, в конце дня, есть вполне определенная причина — ежедневно возрастающие нагрузки, с которыми организм справлялся на пределе своих возможностей. Нагрузка на организм, буквально, вынуждала расти мышцы, чему способствовало и питание — зеленоватая то ли каша, то ли похлебка. Окончательно в этом я убедился на пятую декаду, когда обнаружил, что сидевший до того как влитой доспех, стал мне маловат и пришлось удлинять ремешки. Да и меч из увесистого лома превратился, в моих руках, в легенький прутик. Хорошо, хоть вовремя заметил, что мышцы утрачивают эластичность и принял меры. Час растяжки и часовая собственная тренировка, после отбоя, помогли мне сохранить гибкость и скорость. Я бы даже сказал, что скорость моих движений несколько возросла, видимо сказывался эффект от принятия той самой зеленоватой бурды.

Также к несомненным приобретениям можно отнести знания о том с кем и с чем придется столкнуться и как с ними бороться. Рассказывали нам как о животных, насекомых и растениях населяющих земли теродеума, так и об одноименном государстве, раскинувшемся на их просторах.

Именно здесь я узнал, что основная опасность исходит не от обитателей диких земель, а как раз таки от Теродеума, периодически отправляющего в поход на Империю священное воинство, призванное сеять доброе и вечное — то есть религию. Правда, методы у теродеумцев не сильно отличались от тех, какими пользовались крестоносцы: хочешь — верь, не хочешь — умри. Единственное, что их как-то оправдывало это, несомненно, наличие самого бога-творца, спящего в одном из храмов. А вот в отношении Империи у них, оказывается, вообще мнение, что, дескать, "земли си злом заполонены, и избавления из под ига хаоса ожидають". Соответственно и обитатели империи, в большинстве своем, считались приспешниками Зла и Хаоса, особенно маги, а как самые ужасные создания проходили Марги и слуги их Мериоты. (Ничего не напоминает?) Так что желающих "ослабить" "Темную Империю" находилось вполне достаточно для того чтобы раз в пару лет прийти с войском от одной до трех тысяч воинов и потрепать нервы местным пограничникам.

Еще одной занозой в ступне Имперского солдата были степняки, наскоками заявлявшиеся в какой-нибудь город или поселение (чаще последнее) и кого могли резавшие, а что могли утаскивающие в степь. Эти, обычно приходили верховыми отрядами, до сотни человек, хотя могли собрать и с полтысячи копий, если несколько племен объединятся.

Что же касается диких обитателей теродеума, то иногда беспокойство причиняли и они, но период их массовой активности ограничивался летними месяцами, когда животные вынуждены были мигрировать в поисках пищи и воды. Остальное же время случались единичные атаки, но не более того.

И вот мой период пребывания в лагере закончился, теперь мне предстояла практика. Две декады я должен был провести в составе патрульного десятка в качестве стажера, дабы на деле ознакомится с предстоящими мне трудностями. Хотя, я откровенно удивился этому назначению. Ведь, по сути, мне предстояло служить не в патруле, а в отдельной пехотной четверти приграничных войск. Но спорить не стал — приказы не обсуждают!

Патрульный десяток, к которому меня прикомандировали, имел в составе двенадцать человек, из которых восьмерым было лет под сорок, а троим слегка за тридцать и только самый младший был всего на пару лет старше меня. А потому, особой радости от моего присутствия они не испытывали. Все ж на одного начальника стало больше. К тому же, в случае, если с десятником что-то случится, командиром, как старший по званию, становился я. Да и по себе знаю, что такое посторонний человек, в устоявшемся коллективе, да еще и старший по званию.

Понимая, что мордобоем тут вопрос не решишь я, как полагается, проставился за назначение в первый же вечер. Рассчитывая тем самым немного снять возникшее напряжение. Благо идти в рейд нам полагалось через два дня. Но больше всего в налаживании отношений с патрульными мне, как ни странно звучит, помог Живоглот.

Этот асцедос с первого дня знакомства посматривал на меня с подозрением. Что выражалось в излучаемых эмпатом волнах недоверия и легкой раздражительности.

Надо сказать, что асцедосы, как и всякие полуразумные существа имели четко структурированную иерархию. В которой хозяин или, если хотите, наездник, имел возможность выступать в трех ипостасях. Первая — детеныш, в этом случае асцедос вел себя так, как ему выгодно и реагировал на приказы всадника только в том случае, если они не расходились с его собственным представлением о необходимом. Вторая, более приемлемая и встречающаяся чаще всего — более сильный член семьи, так сказать старший. В этом случае

животное вполне точно и своевременно выполняло приказы, однако, иногда, особенно в период гона, могло ослушаться и даже напасть на хозяина, дабы повысить свой статус. И если асцедос считал, что в предложенном им поединке он одержал победу, то неминуемо переставал слушаться наездника. Третьей же, и самой труднодостижимой, была ипостась вожака, то есть, безусловно более сильного, причем не только физически, но и умственно.

Так вот, забавный случай, произошедший с Живоглотом, был связан как раз с тем моментом, когда животное решило изменить свой статус и доказать пьяному хозяину (мне, кто не понял), что является более сильным и достойным. И все бы у него, пожалуй, получилось, если бы не его величество алкоголь, изрядное количество которого я употребил вместе с сослуживцами. На трезвую голову я вряд ли решился бы с голыми руками воевать против такой зверюги, но...

Как я уже говорил, выпили мы в тот вечер немало, скорее даже много. Наиболее слабые успели выспаться, хотя им и пришлось довольствоваться деревянной столешницей, в качестве подушки. И вот мы собрались уходить, вернее, уезжать, а потому первым делом пошли на местную конюшню, где нас ждали восемь лакхов и пять асцедосов. Мой Живоглот, кстати, был почти в полтора раза больше остальных хищников.

И вот, стоило мне подойти к моей зверюге, как он оскалился и, припав на передние лапы, забил хвостом, излучая ненависть и превосходство.

— Ик. Кажись, твой конь решил тобой позавтракать. — Хохотнул Майк, десятник патруля.

— Я ему щас, бля, зубы обломаю. — Браво заявил я и двинулся к скакуну, похлопывая кулаком по ладони.

От такой наглости Живоглот опешил и зарычал, но уже менее уверенно.

— Ах, ты рычать будешь?! — Гаркнул я на него и сопроводил свое высказывание хуком справа. Ощущение было такое, будто в стену каменную врезал. Асцедос покачнулся, потупил очи в пол и обиженно заурчал источая что-то вроде — "Шеф, я это, виноват исправлюсь. Что ж ты сразу в морду-то, мог бы просто предупредить. Что я дурак что ли, все понял бы".

— Чего? — Уставившись ему в глаза вопросил я, не слишком-то и понимая, что хотел бы услышать.

— "Да я, это. Куда ехать-то будем. Я готов, только намекни." — Произлучал Живоглот.

— Да ладно. Не боись, солдат ребенка не обидит. — Хихикнул я, обняв асцедоса за шею.

— "Обещаешь?"

— Зуб даю. Пошли.

К следующему вечеру моя эпохальная битва с асцедосом приобрела несуществующие подробности, а сослуживцы стали относиться ко мне с уважением и даже с некоторой гордостью. Мол, вон смотрите, какой у нас парень появился — с одного удара асцедоса завалил. Живоглот же стал поглядывать с нескрываемым обожанием, норовя подставить шею, чтобы его почесали. Я же, рассматривая пятнадцатисантиметровые клыки кошкоподобной рептилии, думал, что легко отделался. Ибо бросься на меня зверь первым, разорвал бы, как тузик тряпку.

Как бы то ни было, вечером второго дня я решил выяснить, какой маршрут нам предстоит и, прихватив с собой бутылку вина, потопал в комнату десятника.

— Вот смотри. — Очертив участок на карте, пояснял Майк. — За нами закреплен этот район. Визуально, как видишь, он почти в три раза меньше чем у остальных. В реальности же является одним из самых сложных, поскольку примыкает к горному массиву. Так что, чтобы проверить его полностью нам понадобится минимум декада, если ничего не произойдет.

— А что может произойти? — Поинтересовался я.

Десятник пожал плечами. — Да разное. То зверье пролезет какое, то на горцев наткнемся. А потом ищи их.

— Горцев?

— Ну да. А ты, что про горцев не слышал?

— Ну, нам про степняков рассказывали. — Замялся я.

— А, старая история. Горцев не так много. Они, в основном, скот воруют да по осени урожай могут попробовать собрать, на людей же редко нападают. Но, сам понимаешь, границу пересекли — нужно ловить. Да и проблем с ними, обычно, не возникает. Поймали, по шее надавили, да и за границу выставили. Они обычно вот сюда лезут. — Тут Майк ткнул в карту. — Здесь деревня небольшая, домов на тридцать, вот они к ней и прут. А с живностью похуже случается. Бывает лакхи дикие забредут, а бывает и гьяри пожалуют. Пару раз даже рагов в тех районах видели.

Да уж. Если гьяри представляют собой хищных приматов, размером с собаку и охотящихся стаей от двадцати голов, то раги — хищники размером раза в полтора больше слона и покрытые толстой роговой броней. Уж и не знаю, каким извращенцем нужно быть, чтобы сотворить такую страхолюдину. Помню, когда увидел изображение рага, продемонстрированное на теоретических занятиях в лагере, подумал, что похоже это помесь медведя, трицератопса и гориллы. Да еще и ко всем своим смертоубийственным когтям, клыкам и рогам, умеют эти раги устрашать инфразвуком, да магичить немного. Немного, но спалить обидчика силы у него хватит, если тот без защиты соответствующей, само собой.

Поболтав еще немного, мы расстались. Выходить планировали на рассвете, а я хотел перед походом выспаться.

Первый день в патруле ничем особенным не запомнился. "Степь да степь кругом" и никакого разнообразия. К вечеру мы вошли в зону ответственности и остановились на ночлег у межевого камня. Сюда, ближе к полуночи, подошел и патруль, который мы должны были сменить. На ночлег они останавливаться не стали и сообщив, что "на границе все спокойно" ушли в ночь, под мерное поскрипывание седел.

А едва солнце окрасило далекие вершины, мы снялись с места, и пошли вглубь подконтрольной территории.

Не могу сказать, что патрулирование такое уж увлекательное занятие. Вот идем мы по выжженной равнине, сплошь поросшей высокой, пожелтевшей, под палящими лучами солнца, травой. Истекая потом и вглядываясь в спину, идущему в двух сотнях шагах впереди, передовому дозору. И единственные мысли, которые еще держаться в голове, под беспощадным зноем, это когда, наконец, придет вечер и можно будет отдохнуть от жары. Даже привал на обед не облегчает жизнь. Тени не так уж много, а от раскаленной земли идет такой жар, что складывается впечатление, будто под нами сама преисподняя.

Ночь приносит прохладу, а как только остывает земля, температура воздуха опускается почти до нуля, заставляя дыхание превращаться в пар и кутаться в дорожные плащи, чтобы не замерзнуть. Тогда приходится поближе придвигаться к тлеющему костру, в поисках возможности согреться.

Основную работу по обнаружению нарушителей, в рейде, выполняет отрядный маг, идущий в дозоре. Он же отвечает и за связь с "большой землей". Собственно говоря, первое и второе взаимосвязано. Дело в том, что по территории границы раскинута стационарная сигнализирующая сеть, за состоянием которой следят на заставе Юстен Урта, своего рода, военного городка, стоящего на расстоянии дневного переходе от границы. А уже оттуда сообщают нашему магу о нарушении и он, используя прибор, с виду напоминающий компас, определяет направление, в котором находится нарушитель или нарушители. Вот тогда в дело вступаем мы и если это возможно выдворяем противника за территорию Империи или уничтожаем его (это касается в основном животных), если же наших сил недостаточно — ведем наблюдение, ожидая прибытия подкрепления.

День на четвертый, Рум, отрядный маг, сообщил, что обнаружено нарушение границы. По данным заставы произошло оно в районе деревни. На вопрос десятника о количестве вероятного противника поступил ответ, что зафиксирован единичный разрыв.

— Хм, горец что ли? — Задумчиво пробормотал Майк. — Как думаешь Рум?

Маг пожал плечами. — Похоже. Хотя они обычно в одиночку не ходят.

— Ладно. Сделаем так — Рум и дозор идете со мной, посмотрим, кто там влез на нашу территорию. Ита, бери остальных, и идите в деревню, завтра к обеду и мы туда подойдем. Нечего нам всей толпой за одним нарушителем гонятся.

— А это не будет нарушением? — Спросил я.

— Нет, это, кстати, одно из возможных решений в данной ситуации. Нарушитель-то может тоже пойти к деревне, а значит, мы должны ее защитить и только потом идти на поиски. А так, мы и деревню под защиту возьмем, и нарушителя ловить будем, не дав далеко уйти.

— Понял. Тогда до завтра. — Кивнул я и повел, оставшихся со мной, солдат к деревне.

Путь к деревушке занял часов пять неспешного хода. И первым признаком обжитости земли стало ухоженное поле, словно ниоткуда возникшее среди высоких степных трав. Еще минут сорок, и мы подъехали к, обнесенной высоким частоколом, деревне. Ворота были приветливо распахнуты, а нас встречал худощавый старик с иссушенным светилом лицом и длинной седой бородой.

— Это староста. — Шепнул мне, едущий справа, Лим.

— Приветствую воинов Империи. — Поздоровался старик.

— Мир вашему дому. — Ответил я.

— Тебя, сынок, я впервой вижу, а воины, что с тобой знакомы мне. Неужто, с десятником Майком что случилось? — Весьма обеспокоено, поинтересовался староста.

— Да нет, с десятником все нормально. Он пошел проверить, кто границу пересек, а нас к вам отправил, да велел его дожидаться.

— Ну, порадовали старика. А ты, сынок, я посмотрю, тоже десятник?! — Прищурившись, разглядывая нашивки, спросил старик.

— Десятник Ита Ник. — Кивнул я. — А вас-то как величать, не старостой же.

— Ох, забыл представиться. — Сокрушенно покачав головой, встрепенулся дед. — Аким меня зовут, можно просто — Старый. Я то ведь тоже, вот на этом участке, поди двадцать лет оттрубил. — Улыбнулся в бороду он.

— Рад знакомству. — Слегка кивнув, произнес я и спешился. А то как-то не очень хорошо разговаривать с хозяином из седла.

— Да вы проходите, гости дорогие, сейчас мы и купальню приготовим и поужинать сообразим. Да за столом и поговорим.

— Висар и Сурин, на воротах. Остальные со мной. — Мой приказ выполнили беспрекословно.

— Да ты б, десятник, людей то не оставлял, тут и своих дозорных хватает. — Улыбнулся Аким.

— Ничего, лишних глаз, в таком деле, не бывает.

За старостой мы проследовали к довольно большому, по местным меркам, дому, где у нас приняли транспорт, определив животных в отведенное для них место. После чего, Старый перепоручил нас дородной тетке, лет сорока, а сам ушел в дом, распорядится насчет ужина.

Тетку звали Светана и работала она у Акима кем-то вроде банщицы и прачки. Она провела нас в отдельную, приземистую постройку, в которой обнаружились душевые и собрав наши грязные вещи оставила мыться.

Смыв грязь и переодевшись в чистое, мы прошли в дом, где ждал уже накрытый стол. Пища была не богатой, но довольно сытной, а в качестве бодрящего напитка был подан ледяной квас.

Распорядившись, чтобы сменили бойцов, дав им возможность помыться и перекусить, я уделил все свое внимание старосте.

— Так, что нового-то в мире, десятник? — Сделав большой глоток кваса, и вытерев ладонью бороду, спросил Аким.

— Да что может быть нового?! — Удивился я. — В вестнике только про войну-то и пишут. Уже вроде бы Дэлюмин в осаду взяли, да ходят слухи, что еще декад восемь эльфы продержаться.

— Ну, это я и сам слышал, а сам-то что думаешь?

— Не знаю. — Пожав плечами, ответил я. — Слухи слухами, а фактов, чтобы какие-то выводы делать, маловато. Армия-то эльфов, вроде как разделилась. Часть в столице осталась, остальные к побережью ушли. А если союзники к ним сунутся, так пока через леса дойдут, боюсь, сильно их потрепать могут. Маги-то, почти все у Дэлюмина останутся.

— Эх, видала?! — Вопрос староста адресовал женщине, сидящей по его правую руку. — А ты говоришь — разгромят эльфов. Не один я думаю, что баловство это в их леса без магов соваться.

— Ну не всех же они оставят? — Ответила она.

— А то я вас магов не знаю? — Всплеснул руками старик. — У вас-то одно на уме, за этого вашего марга отомстить. А значит, никуда маги не уйдут, пока Дэлюмин не возьмут. Вот и выходит, что орки да алигусцы, почти, без поддержки останутся. А много они без наших магов-то навоевали? То-то же. А если их разобьют то что будет? Правильно, придется нашим вмешиваться. Только пока наша армия до Сильваэта доберется и рак на горе свиснет, а от союзников и пепла не останется, и начинай всю компанию, почитай сначала.

— Тебя послушать так командующие там все бестолковые собрались. — Возмутилась магичка.

— Были б толковые, без поддержки Империи не сунулись бы в змеиное кубло. — Парировал староста. — Вон, смотри, парень молодой, а тоже понимает, что глупость это — лезть в ловушку.

Вот так и продолжался наш разговор. Вернее сказать спор старости с магичкой. Посидев еще немного, для приличия, я отправился спать, оставив спорщиков за столом. По всему было видно, что спорят они не в первый, да и уж точно, не в последний раз.

Оказавшись в нормальной кровати, я даже не сразу смог заснуть. Поотвык я от мягких постелей, да и мысли разные в голову лезли. И чтобы немного развеяться, позвал Ноктинею, материализовавшуюся передо мной в тот же момент, как я закончил произносить ее имя.

— Слушаю тебя, хозяин. — Я поморщился.

— Как у тебя дела? — Глупый вопрос, но найти, что-то более достойное, чтобы начать разговор, мне не удалось.

— А как могут быть дела у духа? — Невесело улыбнувшись, ответила она. Заставив меня, непроизвольно пожать плечами.

— Извини. Ладно, ступай. Что-то я плохо соображаю сегодня. — И Ноктинея растворилась в прохладном ночном воздухе, вернувшись в свое пристанище.

А в душе стало нарастать какое-то смутное беспокойство, ощущение чего-то неминуемого и страшного.

Отогнав прочь все глупые мысли, я закрыл глаза, вспоминая своих жен. И незаметно для себя уснул.

"Я стоял на вершине горы, а внизу, под моими ногами раскинулся прекрасный город с удивительным названием — Глодиум.

— Времени у меня мало, так что слушай, не перебивай. Ты умер в своем мире, но я тебя спас, перекинув в этот. — Услышал я голос за спиной и обернулся.

Передо мной стоял высокий старик, чем-то, неуловимо, похожий на Акима. Только одет он был в черную тунику до колен, подпоясанную широким поясом и плащ с капюшоном, словно сотканный из мрака.

— Я наделил тебя СИЛОЙ. Теперь о главном. Скоро, очень скоро, начнется война и твоя задача ее предотвратить. Для этого ты получил все, что необходимо. Когда ты станешь мужем, обрати свой взгляд на это ( мне в руку опустился медальон овальной формы), а пока спрячь его и НИКОМУ не показывай. Он приведет тебя к тому, что может стать необходимым. Там же ты найдешь ответы на большинство своих вопросов. А пока помни — ты не сошел с ума и это реальность, а не сон. Не дай себя убить! Больше я не смогу к тебе прийти ОНИ уже нашли меня. И главное — ПРОСТИ. — Сказав это, старик исчез.

А мир вокруг меня, вдруг потрескался, как разбитое стекло и я понял, что смотрю в зеркало. Секунду спустя зеркало рассыпалось тысячами осколков, рассекая мне лицо и едва не выбив глаза.

Я завис в темноте.

Вдалеке появилась маленькая точка света и стала стремительно приближаться, увеличиваясь в размерах. И чем ближе она была, тем сильнее я чувствовал исходивший от нее жар и тем быстрее она приближалась. Вот она заняла половину моего сознания, а от жара начала вздуваться волдырями кожа. Вспышка.

Храм Великой Матери.

Калерия, Нина, Алия, Лерана, Силата, облаченные в белые каласирисы, стоят ко мне спиной.

— Девочки?! — Я протягиваю руку и с ужасом замечаю, что она обуглена. Кожа неровными лоскутами свисает с кровящих мышц, а на паре пальцев видны кости.

Они поворачиваются. Их лица, прекрасные и такие родные искажает ужас, а мягкая кожа, как тающий воск стекает на белоснежные одежды. Лопаются глаза, застывая белесыми потеками на оголенных мышцах.

— Убей нас. — Падая на колени, просят они.

— НЕТ. — Кричу я и, делая шаг назад, качусь по ступеням, трескающимся подо мной.

Надо мной склоняется Великая мать. В ее глазах плещется горе и безмерная скорбь об ушедших, а по щекам бегут слезы.

— Десятник, проснись. — Говорит она голосом Лима."

И я вываливаюсь в реальность, мокрый от холодного пота.

— Десятник проснись. — Толкает меня Лим.

— Что случилось?

— Рум приехал. Один.

Вскочив с кровати, я надел доспехи и бросился на улицу.

Маг был бледен и выглядел очень усталым.

— Где Майк?

— Раг. Это был раг. — Хрипит Рум.

— Что раг? — Спросил я, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос.

— Раг пересек границу и идет сюда. У нас пара часов, чтобы убраться из деревни и вывести жителей.

— Где десятник?

— Погиб.

— Остальные?

— Тоже.

— Что говорит Юстен Урт? Когда будут войска?

— Не раньше, чем к вечеру. У них там степняки объявились. Всю заставу подняли, прислать, просто, некого.

— Лим старосту ко мне. И пожрать что-то магу сообразите.

То, что драться неполным десятком против рага бесполезно мне втолковали еще во время обучения. Нам тогда очень хорошо объяснили, что для того чтобы эту тварь угробить понадобится как минимум трое магов и пехотная катапульта. А с нашим вооружением и пытаться не стоит. Учитывая, что самым мощным оружием был мой ханш. Вот только были у меня серьезные сомнения, что "струна", самое мощное из вложенных в перчатку боевых заклинаний, сможет повредить этому чудовищу.

Прибежал староста.

— Аким. Собирай людей, нужно уходить, сюда идет раг. — Выпалил я, не дожидаясь, когда Старый спросит, что случилось.

Старик вздохнул и, покачав, головой заговорил.

— Молодой ты еще, тан десятник. Куда мы пойдем? Раг-то быстрее нас бегает, да и народ уходить не захочет. Тут же вся их жизнь, почитай. Помощи, я так понимаю, не будет, а иначе не гнал бы нас из деревни. Вы детишек возьмите, да и уходите сами, а мы уж как-нибудь сами отбиться попробуем. — И была в его голосе такая непоколебимая уверенность, что спорить я не стал. А о чем тут спорить.

— Помирать так с музыкой. — Хмыкнул я. — Лим, возьми остальных, кроме Рума, соберите детей и уходите.

— Да ты что, десятник?

— Это приказ! — Рявкнул я. — Рум ты как, силы не все растерял?

— Кое-что еще могу. — Криво усмехнулся маг.

— Аким, а где магичка, что за столом вчера с нами была?

— Дык, спит еще, небось. Только толку от нее мало будет, она ж слабенькая у нас, да и врачевательница.

— Будите. А что лекарша, даже и хорошо.

После разговора все понеслось галопом. Мои, уже мои, бойцы собрали детишек и беременных, благо их всего человек сорок набралось. Погрузились и ушли в направлении заставы. Мы же, определив с какой стороны должен появится раг, занялись подготовкой "теплой встречи".

Но все не заладилось с самого начала. Наиболее разумной идеей, которую предложил один из местных охотников, была волчья яма. Да вот только выкопать яму, чтобы в нее уместилась туша взрослого рага, за оставшееся время, задача просто нереальная. Тогда решили особо не мудрствовать, времени с каждой утекающей минутой, все меньше и попытаться заманить тварь на колья. Их, кстати, изготовили, разобрав частокол, с противоположной от предполагаемого нападения стороны. Оставался только один вопрос — как заманивать. Раг тварь большая, неуклюжая, но дюже злая и неглупая. Увидит колья раньше времени, обойдет. Вот и решили, что единственный способ, использовать его недостатки. То есть разозлить, разогнать и позволить на колья насадится. А идиотом, которому предстояло сыграть роль наживки, стал я. И было тому несколько причин и первая, она же самая главная мои доспехи. Даже зацепи меня раг лапой или рогами, шанс выжить, пусть мизерный, у меня был. Не то, что у остальных. Ну и бегал я еще довольно неплохо, несмотря на лишний вес брони, да и дразнить хотел попытаться с помощью ханша.

В общем подготовились: колья уложили в загодя выкопанные траншеи, привязав на расстоянии метра от острия веревку, чтобы в нужный момент поднять; заняли позиции маги, обязанностью которых стало обеспечение безопасности поднимающим колья и добивание, если понадобится, рага; вышел на позицию я, отойдя на полторы сотни шагов от западни. Все ждали. А мне в голову, почему-то влезли строки "Бородино" Лермонтова:

"...

Мы долго молча отступали,

Досадно было, боя ждали,

Ворчали старики:

"Что ж мы? на зимние квартиры?

Не смеют, что ли, командиры

Чужие изорвать мундиры

О русские штыки?"

..."

— Так. Как он подойдет на расстояние гарантированного поражения, стреляю "искрой". Он бесится и мчит ко мне. Бросаю рогатину. Вреда она ему не причинит, но разозлить должна изрядно. Потом бегу со всех ног к ловушке. И если все пройдет хорошо, у самых кольев снова удар ханшем, на этот раз "струной", а вдруг удастся подрезать одну из лап. Два прыжка и я за кольями. Раг налетает на них, а маги бьют самыми мощными из имеющихся заклятий, вдобавок еще один удар "струной", желательно по шее, но это как получится. — План боя с рагом я повторял не для того, чтобы что-то не забыть, а скорее, чтобы успокоить расшалившиеся нервы.

Впервые я стоял, осознано и относительно добровольно, перед лицом неминуемой смерти. Нет, бывали случаи, когда я вообще ходил по самому краешку, например те же болты, пробившие легкое и глаз, но тогда от меня, в общем-то, ничего не зависело. Да и времени, задумываться над происходящим, не было. Не то, что сейчас.

Со стены что-то закричали, показывая руками в мою сторону.

Всмотревшись в горизонт, я рассмотрел клубящееся облако пыли. И, судя по всему, оно приближалось. Минут через пять мне стало понятно, что разрастающаяся точка в центре и есть наш противник. А еще через десять минут, во мне начала подниматься паника. Да появилось ощущение, что кто-то нашептывает на ухо:

— Беги. Посмотри, как он страшен. Тебе не справится. Бросай все и беги.

Чуть было не поддавшись панике я сообразил, что это ничто иное как воздействие инфразвука в исполнении рага. А он все приближался.

Заметив меня, зверь остановился, всего на несколько секунд, а потом лениво потрусил в мою сторону.

Стало еще хуже, теперь на меня накатывал ужас, заставляя в истерике биться сердце. С каждой новой волной давление все возрастало, и когда нас разделяла какая-то сотня метров, я выстрелил. "Искра", полыхнув багряным, умчалась к цели, блеснув в раскаленном воздухе красноватым росчерком трассера. О попадании свидетельствовала остановка зверя и его удивленный, наполненный болью вопль.

Перехватив поудобнее рогатину я изготовился к броску. Но моему победоносному шествию по улицам Юстен Урта состояться было не судьба. Еще до того как раг приблизился на приемлемое для броска расстояние на меня накатил такой ужас, что паника все же, на несколько мгновений, завладела рассудком и я ломанулся к ловушке. Лишь пробежав половину расстояния я, кое-как, подчинил взбесившийся разум и, развернувшись, метнул рогатину, практически не останавливаясь и даже не обратив внимания, попал ли вообще.

Оставшаяся часть плана окончательно вылетела из головы и пробежав между кольями я заорал на людей.

— Колья. Колья поднимайте.

Но видя, что никто из них ничего не предпринимает, бросился к самому ближнему из деревенских и вырвав из его рук веревку попытался сам поднять, уложенный на землю, кол. При этом я матерился, орал и никак не мог сообразить, почему же никто ничего не делает.

Лишь минуту спустя до меня дошло, что присутствующие заняты тем, что покатываются со смеху, глядя на мои потуги.

— Вы чего ржете? Вам жить надоело? — Окончательно разозлился я и, схватив Рума за грудки, приподнял его над землей.

— Ты бы назад посмотрел. — Болтаясь в моих руках тряпичной куклой, сквозь смех, вытирая рукой льющиеся из глаз слезы, произнес маг.

И тут до меня дошло — слишком долго я тут бегаю и матерю участников массового самоубийства, раг уже давным-давно должен был разорвать их всех, как, впрочем, и меня.

Отбросив прочь, заходящего в приступах истерического смеха, мага я обернулся.

Вот в этом месте, я, как истинный охотник или рыбак, должен был бы рассказать о невероятной случайности, благодаря которой рогатина, каким-то чудом убила монстра. Или на худой конец, что она попала ему в ногу и он, перецепившись, сломал себе шею. К сожалению, ничем подобным похвастать не могу.

Нет, раг был, как и десятка два всадников стоящих по обе стороны от него и заливающихся веселым хохотом.

В одном из них я без труда узнал десятника Майка, а в другом Млата.

— А как ты копье метнул?! Это же вообще нереальное что-то. На ходу, развернулся, бросил и дальше побежал. И что самое интересное попал. Болитар еле Фиалочку удержал, чтобы та следом не кинулась. — Распинался Млат, описывая мою великую битву. — А глаза, ты бы видел, какие у тебя были глаза, когда ты к нам повернулся. С блюдца размером, не меньше.

А мне почему-то не давал покоя вопрос, какой идиот назвал ту здоровенную тварь Фиалочкой.

Как выяснилось, причина всех моих злоключений была проста до безобразия. Меня элементарно проверяли на лояльность. Вот только о таком экзамене меня НИКТО не предупреждал, а это навевало определенные подозрения. Но о них потом.

А пока все собравшиеся в доме старосты весьма оживленно обсуждали эпическую битву десятника Имперской армии Ита Ника против, страшной и ужасной, Фиалочки. Звучит, да?

Одно радовало — по словам Майка я показал просто таки верх героизма, оказывается на меня не просто воздействовал раг, а ему еще и маг помогал, им, то есть ей управлявший. Особенно учитывая, что никаких щитов против такого рода воздействий я ставить не умею, да и, в общем-то, вообще, способности мои сродни волосам — вроде есть, да только толку с них?! Короче говоря, результат я показал не самый худший, большинство срывалось немного раньше, хотя были и такие, что стояли до последнего.

— Только то, в основном, опытные воины, не один раз с рагами встречавшиеся. — Успокоил меня Млат.

— Слушай. Ладно, этот "экзамен", но ты-то, какого рага здесь делаешь? — Задал я, давно мучивший меня вопрос.

— Как это, какого? Я представитель ближайшего родственника.

— Слушай, Млат, не надо мне сказки рассказывать. Какой на хрен, представитель?

— Обыкновенный. — Ехидно ответил маг. — Сам подумай — Джергинт на войне с долгоухими; Рамир и Феор заняты своими делами. Остаюсь только я, как семейный доктор Илирских.

— И как представитель Хоругов?! — Добавляю, не менее ехидно я. — Что за игру Рамир затеял?

— Какие еще игры? Твоя паранойя слишком далеко зашла. — Весьма неплохо играет Млат, но, как говаривал Станиславский: — "Не Верю!"

И не давая мне возможности что-то еще добавить или спросить, поднимается из-за стола. Но от меня так просто не избавиться и догнав его в коридоре, я прижал мага к стене.

— Млат, какого хрена происходит? Я не шучу! Вы что думали я совсем кретин и не замечу, что половина, как минимум, присутствующих имеет непосредственное отношение к Защитникам Империи?

— Пусти. — Прошипел он.

Я отпустил и, бросив ему "да пошел ты", вышел во двор. А потом, немного подумав, пошел проведать Живоглотика. По крайней мере, он меня точно не предаст и не втянет в малопонятную аферу.

Живоглототерапия помогла. Под влиянием, излучаемых асцедосом любви, обожания и уверенности, я успокоился достаточно, чтобы начать связно мыслить.

Поглаживая бронированную шею моего верного скакуна, я задумался: а так ли все, как кажется на первый взгляд?

— Расслабился ты Никитка, ой расслабился. — Пробормотал про себя.

А ведь и правда, совсем утратил связь с действительностью и что тому причиной стало не понятно. Может просто окружающая обстановка — никто убить не пытается, не подсиживает, да и дается все относительно легко. А может, сказалось мое полубредовое состояние? Но это уже не столь важно. Главное, что в жизни так не бывает! В жизни, если тебя не пхнет наверх, к вершинам, кто-то сведущий, все потом и кровью достается, зубами выгрызается. А тут, что ни случай, то, в результате, удача. Даже два болта, полученных мной на той чертовой дороге, в итоге, принесли отличные дивиденды.

И если до знакомства с Калерией все можно списать на счастливую (счастливую ли?) случайность, то остальное...

— Стоит задуматься? — Живоглот согласно проурчал.

Итак, с чего начать? Гонец? Отпадает. Нападение на дороге тоже не вариант. Скорее всего, меня включили в игру уже в замке барона, но зачем?

Нужно вспомнить. Что вспомнить? Да. Герцог, как его там? Ага, вроде Демиан. Вопрос: — Что делала Калерия в его обществе? С вероятностью процентов в восемьдесят можно сказать, что была она "юноше со взором горящим", небезразлична. Тогда делаем вывод — Рамир отправил дочурку знакомиться с будущим женихом.

От этого и будем плясать. Вывод, конечно, так себе, что называется "вилами по воде". Но возьмем за отправную точку, потом, по ходу, подкорректируем.

Итак, у нас есть жених — герцог и невеста — Калерия.

Стоп. Винар. Тысячник? Вроде так его Калерия представила?! Колец у него не было, точно помню. Только перстень какой-то, с печатью. Вывод — отбарабанил наш Винар, минимум, тридцать лет в армии.

Вопрос: Какого лешего, тысячник Имперской армии сопровождал дочку корнета?

Нет, можно конечно предположить, что направил его сам граф, НО зачем? Высокая политика? Возможно. Допустим, только допустим, что Калерия была использована как прикрытие, для встречи этого самого тысячника и еще одного действующего лица — барона Илиана. Вот только стал бы граф отправлять на такое дело НЕ хоруга? НЕТ, не стал бы. Значит это услуга, скорее всего, оказываемая никому иному, как Защитникам Империи.

— Фр-р-р. — Выразил свое мнение о моей умственной деятельности Живоглот.

— Ты прав, что-то не сходится. — Согласился я. — Например, с чего это люди тысячника, да еще и Защитника, его предали?

— Рр-рых.

Вот блять. А с чего я взял, что это граф оказывал услугу? Хоруги кто? Правильно — военная разведка. А Защитники у нас шпионы и контрразведка. Выходит, что жил наш Винар в Регне довольно продолжительный период и мог набрать себе в помощники наемников. А тут начальство ему дает ЦУ — сопроводить некую девушку, дочку одного из самых влиятельных людей Империи, на неофициальную, так сказать, встречу с женихом. В итоге, они подбирают меня, бойня на стоянке, Калерия и я оказываемся у барона. А что могло связать интересы двух конкурентов — Защитников и Хоругов? Исходя из имеющейся информации только герцог. А герцог у нас кто? Неизвестно. Но, опять допущение, ну да хрен с ним.

— Можем мы предположить, что герцог у нас являлся носителем королевской крови и был каким-то там надцатым наследником престола Регны? — Вопрос я адресовал Живоглоту.

— Ур-р-р. — Было мне ответом.

— Можем. — Соглашаюсь я.

— А может быть такое, что Калерию собирались женить на герцоге, предъявив ему факт беременности? Чисто гипотетически? Только не говори, что сроки не совпадают, сам знаю. — Надо же, начинаю с Живчиком разговаривать. А с другой стороны с кем тут еще говорить, если все, судя по всему, в эту большую игру вовлечены?

— Ур-р-р.

Ответ асцедоса меня откровенно удивил. Я даже его чесать перестал, тут же получив лапой по колену, мол, не отвлекайся, хозяин.

Ладно, плюнем на все и будем полагать, что так оно и есть. Наследника престола (возможного наследника) хотели захомутать в брачные узы, посредством простейшего способа, после первой же проведенной с Калерией ночи, предъявить ему ее беременность.

Идем дальше. Если верить тому, что мне говорили насчет брака, а я склонен верить, Слишком необычен обряд единения. Так вот если все, что мне наговорили, правда, то герцога, как и меня ждала Империя, где ему тоже пришлось бы служить в армии. Ха, вот оно. Вот тебе и Защитники нарисовались. Значит я, в данный момент, иду по пути уготованному герцогу. Пойти Защитников на сотрудничество могло заставить только одно — если сам герцог станет одним из них. Тогда ребенок Калерии и Демиана, лет через тридцать, с поддержкой Империи взошел бы на престол, а местные КГБ и ГРУ разделили бы сферы влияния. Офигеть.

Выходит, я иду по пути уготованному герцогу? Но на хрена это нужно графу? Вернее с графом понятно, ему минимизировать потери нужно. А вот с Защитниками? Этим-то я на кой черт сдался?

— Живоглотик, не знаешь?

— Рр-рых.

— Раз такой умный, то и растолковал бы мне, болезному.

— Рр-рых.

— Да думаю я, думаю.

Думай башка, кашкет куплю.

Ну вот что... Нет, я точно идиот. А кто сказал, что я сам по себе не могу быть интересен Защитникам? Чего только моя регенерация и рукопашный бой стоят. Не могут они о них не знать. А значит, вполне естественно, что безопасники согласились проиграть сценарий, готовившийся для герцога. Вот и объяснение присутствию Ирлама на обряде. Думаю, его задачей было посмотреть меня в деле. И видимо оценку он дал положительную. Только вот, тогда выходит, что Феор ничего об этих махинациях не знает, больно уж удивился он наличию Защитника среди Соискателей.

А раз так, то с большой долей вероятности, можно предположить, что и все мои "успехи", включая результат довольно глупой шутки, работа любимого тестя.

Хромает, конечно, моя теория на обе ноги и пару костылей, но хоть что-то. Собственно проверить насколько я прав в своих выводах очень просто. Достаточно немного подождать и если выяснится, что меня, неожиданно, зачисляют в стан Защитников Империи, то я недалек от истины. И чем быстрее и выше я буду лезть по служебной лестнице, тем меньше вероятность ошибки. И первым ходом должен стать десяток, достаточно опытный, чтобы быстро обучаться и с достаточно молодым составом, чтобы не вызывать подозрений.

Короче — будем посмотреть. Вариантов все равно никаких и в данной ситуации лучше, пока, плыть по течению. А там посмотрим.

— Живчик, ты со мной?

— Ур-р-р. — Без тени сомнений ответил мой верный товарищ.

Глава 12

Возвращение в Юстен Урт прошло без приключений. А вот в самом городе ожидал сюрприз — поздравить меня с окончанием обучения приехали мои жены.

Честно говоря, я был рад увидеть их. Сам не знаю почему, но соскучился.

До отправки на Ралхин, город, в котором мне предстояло служить, оставалось еще четыре дня. Так что времени, пообщаться с супругами было предостаточно.

В первый же день, девушки вытащили меня в поход по лавкам, где я, успешно поборов не ко времени проснувшуюся жабу, оставил большую часть вырученных за земли барона денег. Зато под вечер лица моих благоверных сияли, как начищенные сапоги. Вот ведь странно — миры совершенно разные, а купишь девушке пару безделушек — настроение у нее поднимается, причем прямо пропорционально количеству полученных подарков, как и на земле.

Комнаты с достаточно большой кроватью, чтобы уместить шестерых, конечно не нашлось. А потому я принял героическое решение и расселил всех, кроме Калерии, отдельно. Пообещав каждой уделить время, все же четыре ночи впереди, но спать планировал с "главной женой". Но тут встряла она сама, заявив, что не потерпит, чтобы мои девочки оставались без мужского тепла.

— Я беременна. — Говорила она. И по ней это было уже заметно, животик за то время, что мы не виделись, округлился и вырос. Да и срок, если мне не изменяет память, был уже приличный. — Не хочу, чтобы ты чувствовал неудобство. Уделишь мне последний день, а ночи пусть останутся для остальных.

Меня, откровенно говоря, эта ее речь очень умилила.

Первой была Нина. Стройная, впрочем, это достоинство присутствовало у всех, с голубыми глазами и копной русых волос, она оказалась очень интересной собеседницей и поведала мне много нового из жизни столицы. Я рассказывал о службе и, по секрету, "только ей", поведал о своей эпохальной битве с рагом. После болтовни, пришло время нежности и ласки, продлившееся почти до самого рассвета.

Несмотря на бессонную ночь, чувствовал я себя достаточно бодро. Так что, потренировавшись во дворе, пока все мои красавицы не соизволили проснуться, потащил их в местный ботанический сад, принадлежащий, как мне стало известно, главному магу гарнизона. Ну не то чтобы принадлежавший, но организовал, высадил и ухаживал за растениями, в нем растущими, он.

Не знаю, как маг добился такого результата, но по сравнению со степью, окружающей, на многие километры, город, сад выглядел просто невероятно. Думаю, не сильно ошибусь, если скажу, что и моим девочкам он понравился.

Разделенный на четыре равные части, каждая из которых, непостижимым образом, отражала определенную стихию, сад позволял почувствовать и увидеть всю красочность окружающего нас мира. Огонь — здесь росли преимущественно цветы, разных размеров, расцветок и форм. Находясь на территории этой стихии, человек, чувствовал бодрость, словно по венам растекалась не кровь, а самое настоящее пламя. Земля, со своими валунами, мхом, лишайниками и причудливыми грибами дарила покой и уверенность. Вода и неизменные тростник, лилии, кувшинки и папоротники, со склонившимися, над небольшими прудами, между которыми петляла тропинка, ивами добавляла гибкости и пластичности мыслям. А там где нашел свое пристанище Воздух, шелестевший листьями деревьев и колышущий высокую траву, приходило ощущение легкости и веселья.

Собственно там мы и провели весь день. Пришлось, правда, мужу, то есть мне, сбегать за обедом в ближайший кабак, чтобы жены с голоду не померли.

Вечером ко мне пришла Лерана. Миниатюрная блондинка с очень изящной фигуркой и огромными зелеными глазами, в глубине которых плескалась нежность вперемешку со страстью. Разговора особо не получилось и большую часть времени мы провели в исследовании тел друг друга. Только под утро она поведала, что совершенно не ожидала от нашего брака чего-то хорошего. После чего, положив голову мне на плече, тихонько засопела.

Утро, для меня, как обычно началось с тренировки. Но вот дальнейшие планы были разрушены появлением посыльного, с приглашением от жены коменданта города посетить небольшое мероприятие. И касалось, это приглашение, исключительно моих супруг.

Будут вербовать — понял я. И тяжело вздохнув, занялся, пожалуй, одним из самых неблагодарных дел — выбором нарядов на предстоящий прием. Собственно, мое участи сводилось к тому, что я, увидев очередной наряд, на очередной жене, одаривал ее комплиментами и восхищался прекрасным видением.

Длилось это издевательство до полудня, после чего супруги отбыли, а я, наконец, спустился в зал гостиницы пообедать.

И ничуть не удивился, когда, под конец трапезы, ко мне подсел солидный мужчина в легком дорожном костюме.

— Разрешите присесть? — Поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, уселся на стул напротив.

— Можно было и не спрашивать. — Усмехнулся я.

— Ну, это было бы совсем наглостью. — Ответил улыбкой гость. — Разрешите представиться — второй советник коменданта Орис Натэм.

— А почему не первый? — Наиграно удивился я, хотя и прекрасно знал, что эта должность отдавалась Защитникам.

Орис Натэм развел руками, не найдя, что ответить.

— Ладно, ладно. — Сдался я. — Так чем же заинтересовала, моя скромная персона, Защитников Империи?

— М-да. Вижу, не зря вас характеризовали, как неглупого человека.

— Не стоит мне льстить Ас Натэм. И я все еще жду ответа на свой вопрос.

— Как скажете, как скажете. У нас есть предложение...

— От которого я, разумеется, не смогу отказаться. — Рассмеялся я. — Вы мне, все же, ответьте, зачем Я вам нужен?

— Не ожидал я такого разговора. Ну что ж. Есть вопрос, будет и ответ. Нас заинтересовали некоторые ваши особенности и умения. Учитывая, то в какую игру играет ваш тесть...

— Доносы на тестя писать не стану. — Перебил я. — Он хоть и сволочь, но родственник.

— О, нет-нет. Доносы на графа Илирского от вас никто не просит. Хотя ваше отношение к нему весьма занятно. — Лицо советника осветила улыбка. — Видите ли, вы будете служить в очень интересном месте. Собственно, Ралхин находится на одном из вероятных направлений наступления Теродеума. И нам, совершенно случайно, стало известно, что в городе происходят непонятные брожения. Да и среди солдат творится что-то странное.

— Хм, а как же ваш коллега — второй советник?

— В том то и дело, что от него никакой информации не поступает. Словно ничего там и не происходит, а это, знаете ли, настораживает.

— Послушайте, советник Орис Натэм, разве я похож на умственно отсталого? Надеюсь, что не очень. Так с чего вы взяли, что я поверю, будто бы у вас нет возможности провернуть это дело без меня?

— Хм, дело в том, что ситуация очень деликатная. Работать придется тайно, а как это сделать, если, по большому счету, Защитника достаточно просто вычислить? Так что использовать мы можем только завербованных ранее, но не имеющих возможности, как бы то ни было, повлиять на ситуацию, статус не позволяет. Да и ввиду того, что они обычные солдаты, толку от них мало. Даже сведения нормально преподнести не могут, что уж тут говорить об анализе. То ли дело Вы. Знаете, что о вас уже легенды ходят? Да и, хм, семья ваша, принадлежит к противоположному лагерю. Я хоругов имею ввиду. Так что никто даже и не подумает, что вы выясняете для нас некую информацию. — Откровенно говоря, не убедил, но доводы действительно не слабые.

Предположим, отправляют безопасники одного из своих людей, проверить, как обстоят дела в городе. Если там все хорошо, само собой, тот спокойно проверяет и докладывает, мол, все ОК. А если "не все спокойно в Датском королевстве" варианты могут быть разные. И самый худший, если в это замешана вся верхушка города. Возьмут тогда этого шпиончика, под белы рученьки, и перешьют ему мозги в нужном направлении. А вдруг и я попадусь? Об этом и думать не стоит. С другой стороны, слишком велика вероятность того, что если я откажусь, о моем статусе "секретного агента", коим я и не являюсь, узнают все кто знать, по идее, не должен. И тогда на меня начнется охота, а результат, в любом случае, у Защитников будет. Твою мать.

Ну да ладно, мы еще немного поиграем, соглашаться придется, но выбить себе дополнительные контрибуции попробовать нужно.

— Итак. Вы хотите, чтобы я на вас немного поработал, шпионя за городом и солдатами, с которыми мне, возможно, придется идти в бой? Да вы вообще в своем уме? — Говоря эту, заранее заготовленную фразу, я смотрел на медный кубок в своей руке, а произнося последнее предложение, перевел взгляд на советника. Тем временем моя рука, "выйдя из под контроля", смяла кубок как глину, превратив приличную посуду в кусок искореженного металла. Сделано это было для пущего эффекта.

— Что вы, что вы, юноша. Мы просим вас, просто, присмотреться и если что-то покажется подозрительным, сообщить нам. Никаких доносов или отчетов вам писать не нужно. — Уже легче, меньше шансов, что засекут.

— Ладно, это пока опустим. Что насчет моих особенностей и умений?

— Скажем так, нас интересует используемая вами система боя без оружия, ваша кровь и конечно блокировка с активной защитой. — Так, а это еще, что за хрень? Ну да ничего разберемся. — Как видите, я предельно откровенен. Но, боюсь, информация о состоянии дел в Ралхине, имеет куда большую ценность, в данный, конкретный, момент.

— Тогда озвучьте ваше предложение. — Выказывая раздражение и вертя в руке искореженный кубок, потребовал я.

— Вы получаете временный статус Защитника Империи, тайно, само собой. Осмотритесь в городе, пообщаетесь с солдатами, выясните какова обстановка и настроения граждан, все-таки приграничный город. И там достаточно много посторонних. Служить будете, как и планировалось — командовать десятком в пехоте. В этих людях можете быть уверены настолько, насколько вообще можно быть уверенным в подчиненном. Остальным доверять... Ну, сами понимаете. А как соберете информацию, или выясните что-то чрезвычайно важное, сообщите нам. Вот собственно и все.

— С этим понятно, а что получу лично я?

— Вознаграждение, в пределах разумного, ясное дело и, если захотите, сможете стать полноценным Защитником Империи. А так, все зависит от результатов вашей работы. — Развел руками Орис. — Надеюсь вам не нужно объяснять, что дает статус Защитника? — Я отрицательно покачал головой.

Немного подумав, изображая, как мог, мыслительный процесс на лице. Уж не знаю, как это выглядело со стороны, но чувствовал я себя довольно глупо, хмуря брови, морща лоб и почесывая макушку. В конце концов, решив, что видимых мозговых усилий достаточно, выдал результат.

— Я согласен, но есть несколько условий.

— Озвучивайте. — Улыбнулся советник.

— Первое — мне нужен инструктор по магии. Второе — тысяча ауров на счет (жены, знаете ли). Третье — постоянная связь с кем-то из руководителей операции.

— Ну, с первым и третьим проблем не будет, организуем. А вот второе... Откровенно говоря, для решения этого вопроса понадобится время, декады две, как минимум. Да и гарантии, что данное условие будет выполнено я не дам.

— Ничего. Я подожду. Заодно информации соберу.

— Ну, вот и замечательно.

— Советник. Вижу, вы меня неправильно поняли? Я соберу информацию, но пока не заплатите, вы ее не получите.

— Что ж, я передам ваши условия. — Орис побледнел, вероятно, сдерживая ярость. — Это вам, если понадобится получить помощь или, скажем так, повлиять на кого-то. — С этими словами, на стол, лег прямоугольный амулет, размером и толщиной с банковскую карту.

Едва я прикоснулся к нему, амулет вспыхнул и, словно, втянулся в левую ладонь.

— И? — Вопрос был адресован советнику.

— Теперь если вы захотите, жетон появится в вашей руке. — Пояснил он и, откланявшись, удалился.

Что мы имеем? А имеем мы жетон Защитника Империи и дурацкое задание. Вопрос — это проверка или в Ралхине творится, в самом деле, что-то такое, что Защитники зашевелились и при этом не решаются использовать своих местных специалистов? И не хочется это выяснять, а придется.

Занятый мыслям о предстоящем задании я поднялся к себе. И, несмотря на неприятный осадок, оставшийся от встречи с безопасником, до возвращения жен благополучно проспал.

Долгих разговоров не получилось и вместе с Алией, прихватив с собой ужин, мы уединились в моей комнате. Эта хрупкая, худенькая девушка с огненно-рыжими волосами и лицом с легким налетом веснушек, полностью соответствовала своему имени. Алия, то есть, Огненная. Ее пухленькие губки ни на секунду не закрывались, а руки мелькали в воздухе с такой скоростью, что я начал опасаться за их сохранность. Однако, рассказчицей, несмотря на крайне эмоциональный характер, она была превосходной. И ближе к полуночи, я уже знал с кем, кто, когда и о чем беседовал на банкете, который им посчастливилось посетить. Также были описаны все увиденные наряды и рассказаны самые любопытные слухи. Огневка даже умудрилась показать, в лицах, ссору какой-то пожилой дамы и дочери местного купца. От этого представления я, буквально, покатывался со смеху (уж не знаю, что о нас подумали бы посторонние, будь они моими соседями). Очень уж забавно она изображала полную пожилую даму и не уступающую ей в габаритах, насколько я понял, купеческую дочь. Оттопыривала руки, раздувала щеки и громко топала ногами, даже в покрывало замоталась, для достоверности.

Утро я встретил в совершенно неожиданном положении, засыпавшая у меня на груди Алия, сопела над ухом, свернувшись калачиком вокруг моей головы. Чмокнув ее в носик, я ушел заниматься. Сегодняшний день я обещал провести, исключительно, с Калерией.

Но, то ли она переутомилась за эти дни, то ли повлияла погода, самочувствие ее было неважным. Так и просидели, весь день, в комнате, держась за руки. Говорили, в общем-то, ни о чем, строили какие-то планы, вспоминали наше знакомство и события, происходившие с нами по пути в Империю, обменивались впечатлениями о девочках. Рассказал я и о предложении Защитников, попросив передать информацию отцу.

И уже под вечер вернулся к себе, помня, что сегодня состоится знакомство тет-а-тет с моей последней женой — Силатой.

Она словно вплыла в комнату, настолько легкой была ее походка. Я поднялся на встречу, собираясь, недолго мудрствуя, затащить ее в постель. И был остановлен нежным, но твердым толчком в грудь. Прижав палец к моим губам, не давая сказать ни слова, Силата, отступила на шаг назад и сбросила с плеч каласирис, легкой волной опавший к ее ногам.

Было в ней что-то такое, неуловимо знакомое и родное. И таилось это в каждом изгибе, каждой впадинке, каждом движении и каждом вздохе.

— Практически совершенна. — Подумал я, рассматривая девушку, освещенную заходящим светилом. А в ее огромных, невероятно притягательных серо-зеленых глазах, плясали смешинки.

"Удобная штука эти "Быстрые тропы". Всего несколько часов назад я попрощался со своими женами и вот, Живоглот уже топчет брусчатку Ралхина.

Не могу сказать, что город мне понравился. Узкие, пыльные улочки, какие-то понурые здания и угрюмые горожане. А еще напряжение, витающее в воздухе. Странное такое ощущение, словно ты кожей чувствуешь, как воздух, будто струну, натягивает неведомая сила.

— Может из-за этого тут кажется все таким серым? — Подумал я.

Живоглот же по этому поводу, а может и не по этому, окатил меня сомнением.

Странное он животное, в общем-то. Иногда ведет себя так, что начинаю его подозревать в чтении мыслей.

На выезде из города стражники, самым дотошным образом, проверили документы и амулет гражданина. И данное обстоятельство заставило меня задуматься. А с чего это вдруг такие меры безопасности? Возможно, и вправду Защитник не соврал и творится тут что-то не очень понятное, простому имперскому обывателю.

Пока мои бумаги проверяли я, воспользовавшись моментом, выяснил у стражников, где точно расположена часть. И хорошо, что не постеснялся спросить, а то до вечера бы круги наматывал в другом направлении.

Оказалось, что вопреки логике и принятым в Империи стандартам, расположилась, отдельная пехотная четверть, в пяти километрах от города, да еще и в западном направлении. А ведь должна была квартироваться непосредственно под Ралхином, то есть, буквально, под его стенами. Со стороны южных ворот. Я, когда выехал из города, даже казармы видел. С чего бы их понесло, черте знает куда?

Вопросов все больше, а ответов, как не было, так и нет. Да еще и это напряжение, как пленка окутывает сознание. И что самое неприятное, ощущение-то знакомое, а вспомнить откуда, не могу.

Дорога оказалась наезженной, так что заблудиться риска не было, как и желания спешить. Вот не знаю, кто как, а я, когда на природе, и независимо от того горы вокруг, лес или степь, чувствую умиротворенность какую-то. Спокойствие души, приобретаю, так сказать. А потому гнать Живчика не стал, напротив, даже спешился. Асцедос воспринял этот жест доброй воли, как намек, на игру. И всю дорогу, до места назначения, весело носился вокруг меня, нарезая круг за кругом. Мне же приходилось делать вид, что я пытаюсь за ним гоняться. А под конец он настолько заразил меня своим весельем, что ловил я его уже на полном серьезе. И поймал бы все-таки, не дойди мы до полевого лагеря.

Сомнений в том, что это именно полевой лагерь, никаких не было, ввиду отсутствия каких-либо капитальных построек, да что там говорить, даже привычное ограждение отсутствовало. Вместо него какой-то невнятный частокол, а внутри огражденной территории шатры да палатки.

Выясняя у часовых, где найти штаб и к кому там обратиться, попутно подвергся не менее тщательной проверке, чем в городе. И определив своего асцедоса на постой, пошел доложиться о прибытии к месту службы.

Штабом служил большой шатер в самом центре лагеря, где меня встретили опять-таки часовые. Узнав причину, по которой я прибыл, один из четверых охранников вошел внутрь и через две минуты вернулся в сопровождении крепкого, с убеленными сединами волосами, сотника.

— Ага. Вот ты значит какой?! — Произнес сотник, просмотрев переданные ему бумаги. — А мы-то все гадаем, как же наш новый протектор выглядеть будет. — Улыбнулся он.

— Какой протектор? — Опешил я.

— Ну как какой? Третий. — Ответил сотник.

— Тан Сотник. Я прибыл, чтобы служить десятником. Видимо тут какая-то ошибка.

— Слушай, десятник. Я и не говорю, что ты служить не будешь. На-ка прочти. — Протянул он мне бумагу и ткнул пальцем, откуда читать.

"Сим уведомляю, что на ваш запрос о протекторе третьему магу второй сотни четвертой пяди, к вам направлен десятник Имперской Армии Ита Ник Грам... "

— Понял теперь? — Дождавшись, когда я подниму глаза от бумаги, спросил сотник.

— Так точно, тан сотник.

— Ну, вот и ладненько. Значит так, сейчас я тебе дам адъютанта, он тебя к твоей палатке проводит. Маг должен там быть, сразу и познакомитесь. Только сразу говорю, Бран человек чудаковатый и немного того, ну, сам увидишь. Киплит. Киплит, ханш тебе в зад, иди сюда.

Из палатки появился мой старый знакомец.

— Тан Десятник? — Недоуменно спросил он.

— Ты что дурачина, совсем ум потерял? Я те дам десятник.

— Тан сотник, разрешите обратиться. — Прервал я возмущенного сотника.

— Говори. — Злобно зыркая на Киплита, разрешил тот.

— Мы вместе с десятником Киплитом проходили обучение в лагере ПМКС. Я был десятником отделения.

— А, тогда ясно. Ну, раз вас представлять не надо, то давай-ка ты десятник Киплит, веди своего командира к Брану. Он у нас теперь в протекторах будет.

Пока мой бывший писарь вел меня к палаткам магов, я успел обдумать ситуацию.

— И что мы имеем? — Задал я себе резонный вопрос. — А имеем мы то, что я, вместо того чтобы быть простым пехотинцем, сразу оказываюсь в элитном подразделении имперской пехоты. Плохо это или нет, пока не ясно, но то, что кто-то позаботился о моем назначении, сомнений не вызывает.

По сути, протектор это должность которую мог получить только десятник или же старший по званию, и предполагала она командование группой поддержки мага, состоящей, обычно, из десяти человек. Тут следует заметить, что по уставу имперской пехоты на полную сотню (сто десять человек) полагалось три мага, у каждого из которых была своя группа поддержки, числом одиннадцать бойцов. Кроме упомянутых лиц в полной сотне предполагалось еще двое старших десятников, сотник и его адъютант. И в итоге общая численность личного состава полной сотни, достигала сто пятидесяти бойцов.

Пядь — наименьшее самостоятельное подразделение имперской армии, состояло из пяти полных сотен, проще говоря, из семисот пятидесяти копий, как тут принято говорить. Четверть, в свою очередь включала в себя от пяти до семи пядей и насчитывала, соответственно, от трех тысяч семисот пятидесяти до пяти тысяч двухсот пятидесяти бойцов. Такая вот интересная математика.

Добравшись до будущего места обитания, оказавшегося двенадцатиместной палаткой, я познакомился с моим непосредственным начальником. Пожилым магом, обладателем длинной, седой бороды и одетым, не по уставу, в легкую тунику до колен, с сандалиями на ногах.

— Десятник протектор Имперской Армии Ита Ник Грам. — Рявкнул я

— Молодой человек, что вы так кричите? Я хоть и довольно стар, но слышу хорошо. Меня зовут Бран Тилс, можешь меня так и называть или, если хочешь, тан инструктор. Мне сообщили, что протектор, который будет приставлен ко мне, нуждается в тренировках. Когда будешь готов начать, скажешь.

— Тан инструктор, а когда прибудет мой десяток?

Маг как-то удивленно на меня посмотрел, улыбнулся и ответил. — А тебе разве не сообщили, что десяток тебе еще нужно будет набрать?

— Никак нет. — Честно говоря, я был ошарашен этой новостью.

— Ну, кто бы сомневался. Видишь ли, у меня есть, как бы это сказать, временные защитники. Вот из них ты и выберешь себе людей. А пока иди, устраивайся. — Указав на палатку, посоветовал Бран.

Советом я воспользовался, само собой.

Попав внутрь, отметил, что все лежаки свободны, а последние два места, отгорожены от остальной части занавесками.

— Наверное, там маг спит. — Подумал я и не ошибся, как позже оказалось.

Скинув с себя доспехи и сложив у лежанки пожитки. К слову, лежанку я выбрал одну из ближайших к спальному месту мага. После чего вышел наружу.

Бран сидел в кресле, подобии шезлонга, под большим зонтом и попивал вино.

— Прошу прощения, тан инструктор, разрешите обратиться.

— Ты, десятник, эти глупости брось. Стар я уже для всех этих уставных обращений, да и по опыту скажу, малоэффективны они на поле боя. — Отмахнулся старик. — Говори, как нормальный человек. А то развел тут армейщину.

— Так, мы, вроде в армии, тан инструктор. — Возразил я.

— В армии. — Бран кивнул. — Но пока мы не на учениях и не в строю, давай-ка лучше по-простому разговаривать. А то не разговор, а бред какой-то выйдет.

— Хорошо. А когда мы сможем приступить к тренировкам? Я бы хотел начать, как можно раньше.

— Ну, можем хоть сейчас позаниматься, много времени это не займет, а я все равно, пока, от безделья маюсь. Так что готов сейчас же приступить?

— Готов.

— Значит, есть у тебя, говоришь, способности? — Пробормотал маг.

— Это не я говорю, а Джергинт Дайран.

— Ну, надо же. — Искренне удивился инструктор. — С ним спорить не буду, ему виднее. Тогда, раз готов, приступим.

И он нанес удар. Ощущение было такое, словно меня в мясорубку засунули. А пока я корчился в судорогах, Бран, вальяжно поднявшись из кресла, принялся ходить вокруг меня, заложив одну руку за спину, а второй держа бокал с вином.

— Никогда не понимал этих маргов. А тебе, сынок, именно с маргом столкнуться пришлось. Вечно они, вместо того, чтобы чему-то действительно нужному учить, всякую хрень рассказывают. Ну, кому спрашивается, нужна теория, если ты даже от простейшей атаки защититься не можешь? А у маргов-то что? Правильно. Знания у них в первую очередь. Забывают они, может года сказываются, что никто к их уровню при всем желании не дотянется. А отсюда все эти закидоны, мол, учиться нужно всему, а там посмотрим. Вот скажи, помогают тебе сейчас знания, что тебе видящий дал? — Задав вопрос, маг, ослабил давление, и я даже смог вдохнуть. После чего, выдыхая, просипел.

— Нет.

— То-то же. Но мы с тобой пойдем другим путем. Я заставлю тебя пользоваться силой, а иначе. — Тут меня снова скрутило, да так, что я, на пару секунд, выпал из реальности.

— Ничего-ничего. — Говорил инструктор. — Ты парень крепкий, выдержишь.

В общем, так и продолжалась наша тренировка. Бран бил меня магией, а я корчился на земле, пытаясь хоть как-то уменьшить давление, вынужденно выслушивая его монологи.

Впрочем, эти монологи скорее помогали, отвлекая от боли, а может, и мешали, сейчас уже точно не скажешь. Но, что удивило меня больше всего, после тренировки, маг извинился, пояснив, что такой способ "выколупывания" дара самый простой и самый быстрый. Он атакует магией, а я стараюсь ему в этом воспрепятствовать, тоже магией. И если верить объяснениям, дар должен был проявить себя уже на третий-четвертый день.

— Ну что ж, посмотрим. — Решил я. И предложения, в случае если меня что-то не устраивает, отказаться от тренировок, не принял.

На что Бран хмыкнул и зловеще улыбнувшись, пообещал, что обязательно заставит меня отказаться. Шутил он или нет, я так и не понял. Зато осознал, что в следующий раз будет еще хуже.

Да к тому же мне маг мысль подкинул, над которой стоит покумекать. Джергинт — марг, это интересно и, в общем-то, объясняет некоторые моменты.

Вот, к примеру, почему Джергинт, совершенно спокойно, открывает "быстрые тропы", а Млат нет? Почему, по словам того же Джергинта, видящих не так уж и много? Если, скажем, объяснить это тем, что видеть всю эту тонкую составляющую мира могут только марги, то тогда, как бы, все понятно. Но главный вопрос, если Джергинт действительно марг, почему он об этом не сказал?

Вопросы, вопросы, а ответы когда будут?

С этими мыслями я и заснул.

"Раскаленный, почти белый песок. Солнце в зените.

Пот льется градом, изрядно мешая сосредоточиться. Уже давно был бы мокрым, если б не чертова жара. Даже тень от навеса не спасает. Ветер гоняет раскаленный воздух, смешанный с мельчайшими частичками песка, от чего в горле постоянно сухо и при каждом вдохе, кажется, будто ты в аду, а не в проклятой пустыне.

— Слышь, Крепа, на хрена мы на эту халтурку согласились? — Спрашивает старший сержант, гордо носящий прозвище Фома.

— Ну, я-то понятно, статус боевого офицера еще никто не отменял. А вот чего тут тебе надо, я не знаю.

— Ой, ты боевой офицер? Да, ладно. — Валя, всплеснув руками, чуть не уронил автомат.

— Ха, а ты думаешь тут все, как и ты, за баблом? — Вступается за меня Фома. — Наш Крепа большим человеком будет, поверь моему слову. У него папаша в Безопасности трудиться.

— Пацаны. Харэ трындеть. — Оторвавшись от оптики "Утеса", бурчит Клим. — Там духи чего-то зашевелились, как бы беды не было.

— Валя, сбегай, Сеню позови.

— Фомин, ты как всегда в своем репертуаре. — Слышится из-за спин голос прапорщика Бородина. — Что тут у вас.

— Да вот, тарщ прапорщик, духи, вроде что-то затевают. — Глядя в окуляр прицела, прокомментировал наблюдаемое, Клим.

— Я вам, блядь, через колено, головой об землю, покажу сейчас, затевают. Смирно! — Когда наш Сеня в таком настроении, с ним лучше не спорить. А потому вскочили мы, как в жопу ужаленные.

— Старший сержант Климов, доложить по форме.

— Вжи-ить. — Прозвучало у самого уха.

И я увидел, как из накрывающих бетонный блок мешков с песком, взлетают фонтанчики пыли.

— Ложись. — Заорал прапорщик.

Но еще до того, как я рухнул под защиту бетона, по лицу меня хлестнуло чем-то горячим и жидким. Укрывшись от пуль, сразу провел ладонью по лицу и с удивлением обнаружил кровь. Не понимая, откуда она взялась, в замешательстве, огляделся.

В шаге от меня, зажимая рану на шее и открывая рот, лежал Фома. В тот же миг меня словно выкинуло в реальный мир. Вернулись звуки, запахи и я ощутил настоящий страх."

— Твою мать. — Пробормотал я, сев на своей лежанке.

Я вспомнил, где чувствовал что-то подобное тому, что сейчас витает в воздухе Ралхина. Там, в Ираке, с самого первого дня, что-то похожее давило на голову. А перед самым началом боя, напряжение спало, будто струна лопнула. Дзинь. И только потом, вжи-ить. Вот только ощущение это, здесь, куда сильнее.

— Уж не значит ли сие, что скоро тут начнется самая настоящая война? — Задал я себе вопрос. И не найдя ответа снова улегся спать.

"Поле. Огромное поле, устланное черным пеплом, достающим мне до щиколоток. Идет снег, нет, не снег. С неба, крупными хлопьями падает пепел.

Оборачиваюсь и вижу Брана, шагах в двадцати от меня.

— Что это? — Спрашиваю я.

Маг молчит.

Понимаю, что-то не так. Поднимаю к лицу руки и вместо них вижу длинные, снабженные пятисантиметровыми когтями лапы.

— Вспомни. — Говорит маг и его голос, раскатами грома, бьет по ушам.

Я просыпаюсь.

— И что это было? — Вопрос самому себе.

Встаю, одеваюсь и выхожу из палатки.

На востоке только-только сереет небо. Лагерь еще спит, горят дежурные костры.

— Умыться бы. — Приходит мысль. — И чего я вчера у Киплита не спросил, где тут воды для этой цели раздобыть можно? Придется идти у часовых спрашивать.

Иду между палаток, на их стенках играют отблески костров и вокруг как-то особенно тихо, даже жутко. На глаза попадается бочка с водой.

Подхожу, зачерпываю двумя руками и ополаскиваю лицо. Ощущение такое, как будто грязи на рожу плеснул.

— Чтоб его. — Ругаюсь я, и часть стекающей по лицу мерзости, попадает в рот. Солоноватый вкус, как у крови.

Срываю нательную рубаху и протираю глаза, матеря про себя долбаную темноту.

— В палатке осталась фляга с водой, нужно смыть с себя эту хрень. — Приходит мысль.

Поворачиваюсь.

Лагерь пылает, повсюду, как муравьи снуют испуганные люди, слышаться вопли горящих заживо, стоны раненных и крики умирающих.

Бегу к палатке. — Слава богам, цела.

Бросаюсь внутрь.

— Нужно разбудить Брана.

Отодвигаю занавеску. Маг сидит, опустив голову.

— Бран. — Кричу я, мне кажется, что кричу. — Лагерь горит. Нужно выбираться.

Маг поднимает голову и на меня смотрят пустые глазницы, из которых по щекам расползаются потеки крови.

— Вспомни. — Кричит он."

— А-а-а. — Проснулся я от собственного крика.

— И чего ты так вопишь? — Слышится из-за занавески голос Брана. — Или ты репетируешь, как будешь свой десяток на тренировку поднимать? Если да, то рекомендую, для начала, научиться защищаться от магии. А то, в следующий раз получишь "плетью ночи".

— Что за "плеть ночи"?

— Хм, чему тебя марг, интересно учил? — Приоткрыв занавеску, поинтересовался Бран.

— Да разному. Рассказывал о направлениях магии. О манипулятах, видящих, ментатах и псионах, про этих еще, заклинателей.

— Типичное для марга разделение на полусферы. — Перебил старик. — Совершенно не учитывают простых смертных, свои собственные возможности только изучают. — Фыркнул он.

— А ты уверен, что Джергинт марг? Мне он ничего не говорил.

— Ха. Марг, причем не из самых слабых. Вот скажи, что тебе известно про исход?

Решив, что не стоит, особо распространяться о своих знаниях, я выдал то, что мне в свое время рассказал Джергинт.

— Ну, это я тебе скажу, так называемая официальная версия. А мериоту, между прочим, да еще и возрожденному, следовало бы знать реальное положение вещей.

— Какому такому возрожденному? — Мелькнула мысль.

— В Эллориум пришло тридцать шесть маргов. Сильнейшим из них был, да и остается, Гелеодо Белинор, известный ныне, как Император Гелеодо I. За прошедшие двадцать веков, малый совет магов, состоявший когда-то исключительно из маргов, лишился половины своих членов. И если бы не принятое тысячу лет назад правило, позволяющее включить в совет достойнейшего из сильнейших, то теперь на него собиралось бы не больше пятнадцати человек. А правило это было принято по одной единственной причине. На тот момент в совете состояло три десятка маргов и вдруг, как гром среди ясного неба, совет раскололся. Причину раскола знают только марги, так что если хочешь, можешь поинтересоваться у своего знакомого, правда сомневаюсь, что он расскажет. Тогда дело чуть до войны не дошло, к счастью, вмешались Высшие, уладившие разногласия. Но из совета ушло десять маргов, не пожелавших оставаться на правах побежденных. Половина из них отправилась в скитания. Джергинт и Пилат занялись наукой, а трое бесследно исчезли. Вот, к примеру, покойный Брем Мерсер был одним из тех, кто ушел в скитания.

— Пилат? А как он выглядел?

— Не о том думаешь, десятник. Иди лучше умойся, да начнем тренировку, раз уж разбудил меня ни свет ни заря. — Оборвал мои размышления маг.

Едва только подумал о том, что сейчас будет, все нутро скрутило от неприятного предчувствия. Но умываться все же пошел. Раз уж решил научиться магии, то придется переносить все издевательства стойко и с достоинством.

Бочка с водой нашлась у нашей палатки и в отличие от сна, ее содержимое было кристально чистым и прохладным.

Ополоснувшись, я почувствовал прилив сил, и хотел было пойти переодеться, но развернувшись, наткнулся, на колючий взгляд Брана. И не успев ничего ни сказать, ни сделать, рухнул на землю скрученный атакой мага.

— Сопротивляйся. — Потребовал инструктор. Но как я не пытался ничего у меня не выходило.

Минут через десять, а может и раньше, не знаю. Мне время проведенное под пыткой показалось вечностью. Маг отпустил мое обессиленное тело.

— Нет, так не пойдет. — Сообщил он и на несколько минут скрылся в палатке.

Вернулся Бран с моим "последним взглядом" в руке. И не дав даже задать вопрос, снова обрушил на меня удар.

— Так, дай-ка вспомнить. — Пробормотал он, склонившись надо мной. — Ага. Вроде бы так.

Я почувствовал, как кончик клинка загулял по коже, в районе солнечного сплетения. Боли не было, возможно потому, что у меня и так болела каждая клеточка. Но я знал, что на моем теле вырезаются какие-то символы.

— Вот так. — Довольно улыбнувшись, прокомментировал маг, отстранившись от меня, любуясь своей работой. После чего снова отпустил мой обездвиженный организм.

— Что за хрень? — Попытался воскликнуть я, переведя дыхание. В результате из моего горла вырвался малопонятный хрип.

— Теперь мне не нужно будет постоянно поддерживать костоломку. — Пояснил Бран. — Я начертил несколько рун и как только порезы заживут, она активируется самостоятельно.

Выяснить, что это значит, я не успел. Моя ускоренная регенерация, на этот раз, сыграла со мной злую шутку.

Ощущение было такое, словно кто-то взялся сломать каждую косточку моего скелета и растянуть каждую связку. Тело выгнуло другой, руки сами по себе завернулись назад, пальцы растопырились, а ноги вообще свернулись в непонятную фигуру. Дыхание сперло, в глазах потемнело и боль, раскаленной иглой, пронзила мозг. А откуда-то издалека, громовыми раскатами, до меня докатился голос мага.

— Сопротивляйся. Отринь боль и сосредоточься на борьбе.

Как тут сосредоточишься, когда сознание раздираемое болью, разбилось на осколки, как брошенное наземь зеркало? Перед глазами бурая муть, а каждая косточка трещит, противясь воздействующей на нее силе.

— Найди точку опоры и оттолкнись от нее. Взгляни в себя, очисти разум.

Боль, чудовищная, огромная, как далекое светило заставляла все мысли течь лишь в одном направлении, неверном, как выяснилось. Я хотел, чтобы все прекратилось, и сосредоточился на этом желании.

— Не жди, что все пройдет само собой. Пока ты совладаешь с силой, боль будет твоим единственным ощущением. Почувствуй ветер, ощути жар солнечных лучей. Сопротивляйся боли.

Сколько продолжалось это издевательство, я не знал. Но в какой-то момент голос мага замолк, предоставив меня самому себе.

Говорят, человек привыкает ко всему, даже к боли. Но видимо я какое-то исключение из правил. Багровое море застилало глаза и я, против воли, купался в океане мучений, все глубже и глубже погружаясь в пучину. Боль не проходила, не становилась тупей, она усиливалась. Росла все больше и больше, как сорняк на плодородной почве, мешая не то что сосредоточится, даже думать.

На пятую или шестую вечность, проведенную в адских муках, пришли голоса. Знакомые и такие далекие, они просили бороться, угрожали, стараясь заставить меня сделать хоть что-то, чтобы избавиться от боли и сводили с ума.

Потом пришли видения или сны, а может и галлюцинации. В них пыткам подвергали не только меня, но и моих жен, друзей, родителей и даже тех, с кем я встречался лишь однажды. Их жгли огнем, топили, им ломали пальцы, отрезали конечности, а иногда и просто, незамысловато избивали. И все палачи, чьи лица скрывались в глубоких капюшонах, под цельными шлемами или прятались в тени, требовали одного — чтобы я боролся. Вместо этого я бежал, прятался, отрекался и кричал, что не могу с ЭТИМ справиться. Но меня неизбежно ловили, находили и тащили в заполненные смердящей тьмой подвалы, где своего часа дожидались блестящие в свете факелов инструменты.

Вот я снова пойман и Джергинт с Рамиром тащат меня к креслу. Ас Пилат помогает им усадить меня, пристегивает вначале ноги, а затем и руки. Но каким-то чудом мне удается вырвать руку из захвата графа и искореженные болью пальцы, в один миг чернеют, вытягиваются, награждая ярко красной вспышкой перед глазами. Ногти превращаются в стальные когти, и я наношу удар, вспарывая тестю горло. Отмахиваюсь от Джергинта, вскрывая, как консервный нож банку, его грудную клетку. И хватаю замешкавшегося доктора за голову. Пальцы сжимаются, когти впиваются в череп, лопающийся, секунду спустя, с противным чавкающим звуком.

Ремни, удерживающие в кресле, рвутся так легко, словно это не кожа, а бумага. Я пытаюсь сбежать. Вверх, к солнцу, прочь из подвала. Но далеко мне не уйти, привыкшие к полумраку глаза различают лишь силуэт, на фоне дверного проема. Дзонг, поет тетива арбалета, и болт пробивает мне грудь.

— Нет, хватит. — Кричу я. И раненым зверем бросаюсь на стрелявшего. Поздно, слишком поздно понимая, что фигура стрелка слишком тщедушна для взрослого мужчины. Когти уже пробили грудь, и рука сжала трепещущее сердце. Вместе с телом я вылетаю за дверь под лучи заходящего светила. Еще не видя, но уже догадываясь кого я только что убил.

Труп удостаивается лишь одного взгляда, чтобы удостоверится. Бледные губы искривлены в отвратительном оскале, струйкой стекает кровь по подбородку, а прекрасные голубые глаза стекленеют, бессмысленно разглядывая небо.

Бежать нет сил, ноги подкашиваются, в глазах рябит.

— НЕТ. — Кричу я небесам и последним усилием выдергиваю застрявший болт.

"Дождь. Теплый, летний дождь омывает истерзанное пустыней лицо. Я лежу на каменной площадке, вырубленной, кажется, на вершине скалы. Ужасно хочется пить, губы опухли и полопались, язык прилип к одеревеневшему небу.

— Я рада, что ты жив, Хозяин. — Откуда-то сбоку доносится голос Ноктинеи.

— Пить. — Прошу я, но звуки выдаваемые горлом совсем не походят на привычную речь и больше похожи на змеиное шипение.

— Тебе нельзя пить. — В поле моего зрения появляется озабоченное лицо Ноктинеи. — Но ты должен бороться. Сосредоточься на чем-то другом.

И тут я понимаю, что помимо жажды я испытываю дикую, не поддающуюся описанию боль.

Чувствую, как по моим щекам бегут скупые слезы.

— Постарайся найти что-то, что поможет тебе перенести боль и жажду, остальное сделает регенерация. — Советует эльфийка.

И я нахожу. Ненависть. Я ненавижу, всех.

Становится легче, нужно лишь сосредоточиться на ненависти.

— Хм, неплохо. — Знакомый голос.

— Вот и нашел ты точку опоры. — Из темноты появляется фигура Брана, одетого в тунику и сандалии. — А теперь вспомни!"

Глава 13

— Хм, что-то я поздновато проснулся. — Подумал я, взглянув в сторону окна. — Стоп. Какое окно? Я же в полевом лагере?!

Последняя мысль заставила подняться, дабы удостовериться в реальности происходящего.

Подошел к окну, выглянул. Ничего необычного, никаких ужасов, по крайней мере, не наблюдалось. В постели, только что покинутой, спала Силата. И судя по всему, полевой лагерь, Бран, его уроки, были только сном?! Я присел на край кровати, переведя дух. Все еще не слишком уверенный в реальности происходящего.

— Сон это или нет?

— Если и сон, то я тоже сплю. — Промурлыкала Силата, обняв меня, сзади, за шею.

Я обернулся, опасаясь увидеть продолжение кошмара. Но ничего не произошло, она была все так же прекрасна.

Ее рука скользнула по груди, опускаясь к животу, и замерла напротив печени. — Странно, вчера я вроде бы этого не заметила. — Пробормотала она. И толкнув меня на постель, стала что-то изучать. Занятый своими мыслями, я не сразу обратил внимание на ее высказывания. Да что там говорить, если бы она не спросила, что за язык использовался при нанесении символов, то я их вообще мимо ушей бы пропустил.

— В смысле, какой язык?

— Ну, вот здесь. — Силата обвела пальцем заинтересовавший ее участок.

Попытка рассмотреть, удивившие жену письмена, успеха не принесла. Пришлось вставать и идти к зеркалу. Благо оно присутствовало в комнате.

На загорелой коже, в том самом месте, где во сне выводил что-то Бран, росчерками застарелых рубцов, белела надпись "Никита ВСПОМНИ!!!".

— Русский?! — Прохрипел я.

— Что? — Переспросила Силата.

От долгих объяснений спас грохот. Кто-то тарабанил в дверь. И пока я в ступоре смотрел, как рассасываются шрамы, жена, не заботясь о том, чтобы прикрыть наготу, скользнула к двери.

— Кто? — Спросила она и в ее голосе прорезались стальные нотки.

— Срочные депеши для сотника Силаты Эрринг и десятника Ита Ник Грама. — Ответили из-за двери. А я снова повел себя немного неадекватно, удивившись лишь тому, что моя жена старше меня по званию.

И вот, пока я предавался унынию, от осознания этого вопиюще несправедливого факта, Силата открыла дверь и забрала письма.

Хлопнула дверь, вернув меня в реальность. Я огляделся. Посреди комнаты стояла обнаженная красавица, озабоченно читающая принесенную бумагу.

— Что там? — Сухо спросил я.

— Нам надлежит немедленно прибыть к переходу на быстрые тропы. — Ответила сотник, протягивая мне распечатанное письмо.

Все происходящее показалось мне настолько сюрреалистичным, что я, все еще будучи неуверенным, в том, что это не сон, просто кивнул и принялся одеваться, после того, как Силата убежала к себе.

Через пять минут мы уже ехали к Порту. Вернее сказать, мчались во весь опор. Я же лихорадочно пытался сообразить, что вообще происходит. Но в голову, ничего толкового не приходило.

Из задумчивости меня вывел смех Силаты.

— Ита, что ты так на меня смотришь? — Оказывается, мы уже добрались и ждали своей очереди на переход, а я удивленно пялился на жену. Что ни говори, но в доспехах она смотрелась необычно.

— Да вот думаю, как это так получилось, что жена у меня сотник, а я об этом ни сном, ни духом.

— Ну, я просто не успела сказать. — Смутилась девушка.

— Меня, почему-то, вообще никто не считает нужным ставить в известность. — До меня, неожиданно, дошло, что все мои жены, включая Калерию, чужие люди. А я даже не пытался узнать, кто и что они есть. — Прости. Это не твоя вина, просто все так неожиданно произошло. И может, скажешь, что мы здесь делаем и почему такая спешка?

— Не могу. — Искренне огорчилась она. — По прибытии узнаешь. Я, кстати, тоже иду в Ралхин.

Только тут я догадался глянуть на правое плечо, украшенное нашивкой. — Кавалерия? — Удивился я.

— Да. — Силата улыбнулась и тут же помрачнела.

А для меня стала очевидной причина перепадов ее настроения.

— Война!? — Она кивнула. — Я присмотрю за тобой и не дам никому обидеть. — Пообещал я, получив в благодарность теплую улыбку.

— Куда? — Прервал наш разговор дежурный маг.

Мы, одновременно, протянули предписания. Изучив их, десятник кивнул в сторону круга порта. — Идите.

Движение по "быстрым тропам", само по себе, к разговору не располагает. Да и напоминает больше всего поездку на метро, хотя и очень отдаленно. Ощущение такое, словно ты идешь по вагону, только очень медленно, как бы расталкивая что-то. Вообще, само время на тропах движется по-иному. Вот и в этот раз, мы пробыли на них, по моим внутренним часам, минут пятнадцать, а в реальности около трех часов.

Жизнь в Ралхине кипела. В Порту, вообще творилось нечто невообразимое. Хорошо, что нас встречали бойцы Силаты, оказавшиеся, поголовно девушками. Они-то и обеспечили, более-менее быструю регистрацию и дорогу из города. Где мы вынуждены были расстаться. Оказалось, что пядь моей жены была расположена немного в стороне от основной массы войск, видимо по причине большого количества верховых животных. Тем не менее, Силата пообещала наведаться ко мне вечером и поцеловав на прощание выделила, бедному мужу, в провожатые молоденькую девушку.

— А ты правда муж Сотницы? — Первое, что я услышал от проводника.

— Правда. — Хмыкнул я в ответ. — Лучше дорогу показывай.

— А мы думали, что это только слухи. А оказывается, нет. — Защебетала воительница. — Мы даже об заклад бились. Есть ли муж, и если есть, то какой. — Тут она окинула меня оценивающим взглядом и с огорчением констатировала. — Я не выиграла. Думала, что это сказки. А вот внешность никто не угадал. — Девушка заливисто рассмеялась.

Несмотря на все мои опасения, довела она меня туда, куда нужно. На последок, с серьезным лицом заявив, что если я буду обижать жену, они меня всей сотней накажут.

— Ну вот на кой раг мне еще один десятник? — С досадой выпалил тысячник, после скрупулезного изучения моих документов.

— Не могу знать, Тан Тысячник. — Рявкнул я.

— Знать он не может. — Проворчал офицер. — Ладно. Ты у нас, смотрю, хорошие результаты в одиночном бою показывал?! Значит, пойдешь под начало тылового мага. Стой тут, сейчас он к тебе выйдет. — Сказав это, тысячник скрылся в штабном шатре.