Зверь лютый Книга 33. Интриганки

"Непрямой массаж" стремительно наскучил "необузданному". В два быстрых движения он избавился от "хвостов" шоссов и грубо сдёрнул свои панталончики, явив взору несколько растерявшейся герцогини свой "нефритовый жезл" в полуготовом состоянии.

— Ну. Давай.

При всей неоднозначности прозвучавшей команды вообще, она, однако, допускала лишь ограниченный спектр толкований в данном контексте. Причём, ряд вариантов её исполнения был катастрофичен с точки зрения глобальной цели. А также: желательных трендов, грядущих вызовов и неизбежных позывов. Оставалось только одно...

Старательно сохраняя прежнюю, столь многообещающую разных удовольствий и наслаждений, улыбку, удерживая взглядом глаза венценосного, герцогиня чуть опустилась на коленках, чуть наклонилась над... над "ключом" приближающейся глобальной катастрофы.

Или здесь правильнее — "фомке"?

И была немедленно надета ртом до упора. На фомку или на ключ — кому как нравится. Упором был мягенький беленький выпирающий живот "мощного", "свирепого" и богом данного.

— М-мать! — растерянно подумала герцогиня, потрясённая внезапным профессионализмом супруга, — натренировался. Котище мартовский.

Характеристика точно описывала действительность. Львы — из класса кошачьих, а на дворе — март.

"Львиная" длань ухватила её волосы сквозь аккуратно построенный трёхслойный головной убор, сминая и перекашивая его, и принялась таскать. Вверх-вниз. Со стороны живота и выше начали раздаваться ахи и охи, которые постепенно разнообразились шипением, всхрапыванием и, даже, похрюкиванием.

Процесс разворачивался по обычному своему течению. Первое смятение покинуло Ростиславу: плавали-знаем. Спасибо Ванечке — и этому выучил, подготовил. Не забывая дышать, что временами требовало предвидения и осознанного внимания, герцогиня повспоминала приятные эпизоды из "во Всеволжске". И скорректировала плотность контакта. Что и привело к издаванию вышепроизводимых "звуков скотного двора". Акустическая индикация показывала: решение — правильное.

Ещё она подумала, что надо посоветовать мужу сбрить лишнее. Хотя вряд ли: "наличие волос внизу" — обязательное свидетельство в некоторых судебных случаях, предусмотренных законодательством Саксонии.

— И как матушка с этим борется? Лезет же вовсюда.

Прикинула два варианта намёков на то, что брэ надо менять чаще. Прямой в лоб и иносказательный. И самому мыться. По всей Европе полно бань! Всякие там простолюдины то и дело намываются. По этому поводу даже статья в законе есть:

"Если кто-либо возьмет из общественной бани чужой меч, или платье, или умывальный таз, или ножницы...".

А в замке — ни одной! Горячую воду приходиться с кухни вёдрами таскать. Герцога в чистоте содержать не могут!

Наконец, Лев рыкнул по-львиному. Герцогиня, едва не захлебнувшись от такой "мощности и свирепости", судорожно сглатывала. Постепенно бледнеющее лицо супруга выражало крайнюю степень довольства и удовлетворения. Он покровительственно похлопал её по щёчке:

— Я всегда чувствовал, что мне досталась хорошая жена. Нам надо чаще встречаться. Например, сегодня вечером. И, да, тебе надо больше бывать среди людей. Многие в Саксонии обижаются на тебя. Твою скромность почитают безмерной гордыней. Это нехорошо. Мы, саксонцы, добрые люди. Так что подбери себе свиту — они помогут тебе лучше узнать здешних жителей.

Чёрт! Всё вот это — впустую?! Он опять за своё? Его не Львом надо называть, а упрямым ослом!

— Мой дражайший супруг. Я безмерно благодарна вам за ту сердечную заботу которую вы проявляете обо мне. За ваше стремление помочь мне войти в саксонское общество, обжиться в этом новом для меня месте. Но, Генрих... вот прямо сейчас... когда я до глубины души потрясена твоей... неукротимостью... Давай отложим эту беседу.

Герцог галантно помог герцогини подняться с колен и разрешил:

— Отложим. До вечера.

После чего развернул лицом к выходу и поощрительно хлопнул по попке.

Несколько потрясённая произошедшим и подгоняемая игривым шлепком "львиной" лапы, герцогиня, со сбившейся на сторону головной повязкой и перекрученным поясом, почти бегом вылетела из "алькова любви" меж двух мраморных колонн в главный зал.

Зал, как обычно, был великолепен. Особенно хороши были в косом солнечном свете, льющимся из окон противоположной стены, тёмные точёные колонны. Обильно размещённая золочённая чеканка пускала радостные зайчики. В конце зала толпились придворные. Кажется, количество их ещё более увеличилось. Под взглядами пяти или шести десятков пар глаз, одна посреди обширного пустого пространства, по гладкому мраморному полу с мозаиками, она шла вдоль ряда центральных колонн. Навстречу заинтересованным, презрительным, раздевающим, оценивающим... взорам благородных саксонцев и их дам.

Уставилась в пол, ссутулилась, мелкий суетливый шажок, жар щёк, подступающие слёзы...

Где-то на уровне пятой или шестой колонны ей снова вспомнился эпизод. Когда во Всеволжске Воевода устроил ей проверку в подземелье между двумя стадами преступников. Подвесив её голую за руки. Те не только смотрели, но и говорили, приманивали, ругали. Пережила. А эти... даже дерьмом кидаться не могут.

Ростислава подняла голову, перестала видеть людей на своём пути. Просто стенка, просто там, в углу, лестница. Развернула плечи, чуть сменила шаг.

— Что мне до этих паразитов? Клопы, вши и придворные. Пусть разбегаются.

Чувство юмора у насекомых отсутствует. А у здешних... увы, встречается.

Какой-то молодой дворянин вдруг шагнул ей навстречу и, в ходе исполнения учтивого поклона, заботливом тоном негромко произнёс:

— Ваше Высочество... извиняюсь, но у вас тут... белое.

Чуть наклонившись к ней, показал на уголок своего рта.

Ростислава автоматически вытерла пальцем. И остановилась. Толпа придворных дружно впала в веселье. Захохотала. Над ней. Дамы скромно хихикали в платочки, некоторые тихонько давились от смеха в сторону, а несколько благородных дворян просто ржали в голос.

Её настроение вновь резко изменилось: депрессия скачком перешла в яростную агрессию. Она размахнулась, целя в эту наглую, обманувшую её ложной участливостью, морду.

Увы, за её спиной не было Воеводы, как во Всеволжске, когда она надавала пощёчин вестовым.

Насмешник легко перехватил её руку, дёрнул на себя, так что она упала ему на грудь.

— Даже одев корону герцогини, tiffe остаётся teef. Такой не следует махать ручками в присутствии благородных людей. Только ножками. Гы-гы-гы.

Ей потребовалась несколько мгновений, чтобы понять сказанное. Негромко, с улыбочкой, прямо ей в лицо. Спасибо Фриде, которая научила разным местным скабрезностям. Голландцы называют teef — курв, шлюх, проституток, давалок. А tiffe — сучка по-саксонски.

Он удерживал её за правую руку. Так и не долетевшую до этого довольно красивенького мужского личика. Ростислава тоже улыбнулась в ответ, чуть встряхнула левой. И, ощутив в ладони выскользнувший из рукава котты узкий стилет, вонзила его в бедро собеседника.

Герцогиня была ниже своего визави, а мужская котта хоть и украшается шитьём по груди, плечам, рукавам, но на уровне бедра не имеет чего-то, что могло бы послужить защитой.

* * *

Стилет, милая вещица сделанная во Всеволжске, отличался от местных. Не чисто колющее оружие, как был когда-то костяной "ангелочек" в Смоленске во время моих игр с "самой великой княжной". Очень узкое, длинное, плоское лезвие. Моя металлургия позволяет уже делать такие вещи.

* * *

Глава 664

Пару мгновений два склонённых друг к другу лица пребывали в прежнем, полном улыбок, состоянии. Потом верхнее улыбку потеряло. После чего... Лезвие — плоское? А "укол с проворотом и подрезом" княгиня видела. Артемий показывал, давал попробовать. Понятно, что с палашом у неё ничего пристойного не получилось бы — силёнок маловато, кисти слабенькие. Но вот такой игрушкой...

— А-а-а!

Насмешник отшвырнул герцогиню от себя. Схватился за ляжку, поднял к лицу ладонь в крови... Шагнул к упавшей женщине, выдёргивая из ножен на боку кинжал...

— Стоять! Стража! Быстро! Взять! Что здесь происходит?

— Супруг мой. Этот человек напал на меня. Схватил за руку. Теперь синяки будут. Я попыталась освободиться. Он сбил меня с ног, кинулся с ножом.

— Мерзавец! В тюрьму! Пытать! Выяснить: он сам до этого додумался или ему кто подсказал. Ка-аков мер-рзавец. Злодей! В моём доме! Нападает на мою жену! Где начальник охраны? Как это понимать? Ты что, специально пускаешь этот сброд в дом?! Выгнать всех посторонних! Всех! Остальных проверить. Ну! Три тысячи чертей!

Лев гордо, по-орлиному, оглядел присутствующих. И повернулся к жене.

— Дорогая. Я крайне удручён. Виновные будут найдены и казнены.

— Ну что вы, Генрих, нельзя винить себя во всех несчастиях, случающихся в мире. Но сейчас... если вы не возражаете... я пойду и лягу... Мне надо... после такого... отдохнуть. Фрида, помоги мне.

Постанывающую, нетвёрдо стоящую на ногах герцогиню проводили в её покои. Из которых она немедленно сбежала. Полная ярости ворвалась в комнату своей матушки:

— Ты...! Ты тут валяешься...! А меня... меня там...! То муж, то какая-то тля придворная...!

Впрочем, бледный вид явно нездоровой матушки несколько сбил уровень наезда.

Получив более подробный и структурированный отчёт, Софья, хоть и покрывалась временами испариной от слабости, привела себя в "боевое" состояние. Неровный румянец от выпитых снадобий придавал ей несколько "загадочный" вид вампирского толка. К вечеру она собралась с силами настолько, что, хоть и поддерживаемая слугой, отправилась к зятю. В опочивальню.

* * *

"Загадочная женщина загадит жизнь кому угодно...

А если не успеет, то придёт догадливая и догадит".

Ростислава, конечно, догадлива. Но хватило и загадочной.

* * *

Был скандал. Сопровождаемый львиным рыком. Потом примирение. С плачем маленького мальчика. И крепкий храп грузного взрослого мужчины.

Бетман к герцогине так и не пришёл.

Как бы не хотелось княгиням не подпускать посторонних близко, но физическая необходимость и требования статуса заставляли. Свобода состояла только в том, чтобы выбрать более подходящее. И принимать не "залпом", а постепенно. Проверяя, присматриваясь к новым слугам.

История получила огласку. В части особых умений герцогини Саксонской. Как в форме "русского поцелуя", так и в форме ножевого удара. Сложилось общее мнение, что все русские постоянно скрытно носят с собой ножи. И пускают их в ход по мелким, а то и просто непонятным поводам, даже — шуткам. Что избавило от многих... неприятных эпизодов.

Софья, измученная последствиями выкидыша, не имея сил "обуздывать необузданного" средствами умного и игривого общения, просто вкатила зятю дозу опиума. Отчего тот быстро заснул. В разных вариантах этот метод повторялся и позднее. Постепенно переходя к привычке. Через четыре года это привело к катастрофе его паломничества.

У княгинь возникло острое понимание необходимости Ростиславе как можно скорее исчезнуть из поля зрения мужа. Да и вообще — местных. Имитация становилась всё более опасной, более затруднительной. Следовало найти укромное место, где, в окружении двух-трёх верных людей дождаться требуемого срока и объявить о счастливом разрешении от бремени.

Увы, Ольденбургский турнир.

Вокруг рыцарских турниров сложилась масса мифов. Красочных, героических. Красивые мужчины на красивых конях в красивой одежде красиво скачут. Тычут тупыми копьями, машут тупыми мечами. Потом много пьют и едят в красивых замках. А красивые менестрели красиво их воспевают.

Сплошная красота. С реальной войной не сравнить.

Генрих Лев не был "бешеным кавалеристом", для которого главное в жизни — "донести плоскость клинка до нужного места на теле цели без заваливания". При этом он был неплохим правителем. При котором подчинённые добиваются побед. Часто без его непосредственного участия, но под его знамёнами. А результаты побед не расточаются впустую, а приумножают достояние Саксонии.

Ещё он артистическая натура. Которую, естественно, привлекают яркие краски, громкие звуки, праздничная суета рыцарских турниров.

Сочетание двух подходов — эстетизма и государственности — естественно привело его к организации и продвижению турниров в Саксонии. Сам он на поле не выходил, любуюсь зрелищем со стороны, но всемерно поддерживал личным присутствием. В его десятилетия турниры проводятся регулярно. В Брауншвейге, знаменитые турниры в Люнебурге. И вот тут, в Ольденбурге.

Кому-то весёлое времяпрепровождение, повод потешить своё эго, завязать новых знакомств, просто поправить материальное положение. Для герцога — серьёзное общественно-политическое мероприятие, крупная пропагандистская кампания. Наглядная демонстрация уничтожения мятежников и восстановления законной власти в собственном лице.

* * *

Мои современники вспоминают Ольденбургский дом исключительно в связи с династическими связями. Есть за что.

Ветви Ольденбургов царствовали в различных странах. Прямая линия — в Дании с 1448 по 1863 г. К младшим ветвям принадлежат все Романовы с 1762 г., Гольштейн-Готторпская династия шведских королей (1751-1818 гг.), датский, норвежский и греческий (до 1974 г.) правящий род Глюксбургов, британская линия Маунтбеттен-Виндзоров в лице детей и внуков Елизаветы II.

Этого здесь нет и, похоже, в моей АИ не будет. Просто из-за замены второй жены Генриха Льва.

Какая связь? — Так очевидная же! "Муж — голова, жена — шея. Куда шея повернёт — туда голова и посмотрит" — русское, народное, анатомически-окулистическое...

Лет за сто до появления Ростиславы, в этих краях жил да был кое-какой фогт (светское должностное лицо в церковных владениях епископа или монастыря, наделённое судебными, административными и фискальными функциями, управитель церковных земель) в монастыре в Растреде. По имени Эгильмар. Дальний родственник местному графу. Тут родственники кто сразу умер, кто бездетным. Эгильмар остался наследником, графом. Тоже, соответственно, Расстредским. В числе его патрилинейных потомков: наследник британского престола принц Чарльз, королева Дании Маргрете II, король Норвегии Харальд V, Константин II (король Греции), Мария Владимировна Романова.

Но тогда этого никто не понял. Более того: ни титула, ни самого городка Ольденбург ещё не было.

Тут некоторые... м-м-м... "славянолюбы"? — Как-то многозначно звучит. Лучше по-гречески: славянофилы.

Оные филы путают город вагров Стариград (в 21 в. — Ольденбург-ин-Хольштайн) и город немцев Ольденбург.

О первом Гельмгольд:

"Альденбург — это то же, что на славянском языке Старгард, то есть старый город. Расположенный... в земле вагров, в западной части [побережья] Балтийского моря, он является пределом Славии".