Зови меня Нэтти

То что ясным сентябрьским утром второй пилот и стюардесса вдвоём доведут "Щуку" до Питера, Ефимов не сомневался.

В шесть утра Нэтти с медицинской сумкой на плече ворвалась в клинику братьев Маковецких.

— Могу я поговорить с тем врачом, который оперировал Столыпина? — спросила она дежурного ординатора.

— Его никто не оперировал. Перевязали рану и положили в палату.

— Вы с ума сошли. Ранение брюшной полости, повреждена плевра, пуля осталась внутри, а вы его перевязываете и надеетесь, что само заживёт. Готовьте к операции. Немедленно! И так полсуток потеряно.

— Послушайте, но кто вы вообще такая?

— Человек, который умеет лечить туберкулёз и чуму. Вы думаете мне поводу пневмоторакса и перитонита сказать нечего? Значит так, — она достала из сумки металлический ящик с хирургическими инструментами. — вот это — немедленно ставьте кипятиться. И найдите мне стерильный халат, маску тапочки и всё что нужно для работы в операционной. И где тут у вас руки мыть?

Одна из сестёр, слышавших этот разговор, побежала будить Боткина, который приехал в Киев вместе с императорской свитой, и теперь после ранения Столыпина остался ночевать в ординаторской.

— Евгений Сергеич, там эта, марсианка, которое лекарство от чахотки изобрела. Говорит что мы премьер-министра неправильно лечим.

— Хоть марсианка, хоть ведьма, хоть чёрт с рогами, — подскочил с кровати лейб-медик. — Но если она знает как лечить такие ранения, ведите меня к ней.

Нэтти Боткина в лицо опознала.

— Евгений Сергеевич, вы то мне и нужны. Тут местные врачи не верят, что я немного разбираюсь в медицине. Но вы-то наверное в курсе.

— Наталья Александровна, медицина у нас учреждение консервативное. У вас же нет врачебного диплома.

— Ну вообще-то есть, правда он таким учреждением выдан, что ни один нотариус не возьмётся перевод с апостилем делать. Но это неважно. Вы ведь воевали на русско-японской. Вы знаете что при помощи при тяжёлых ранениях каждая минута на счету. А тут уже полсуток прошло. Будете мне ассистировать?

— Вы считаете, что показана немедленная операция? Даже не осмотрев раненного?

— Давайте посмотрим. А операционную пусть готовят. Лишней не будет. И ещё. В этой больнице кто-нибудь уже имеет опыт работы с наборами для определения группы крови? Вот, возьмите, — она извлекла из своей сумки пачку картонных коробочек. — Группу Петра Аркадьевича я сама сейчас определю, а вы мне найдите доноров. Желательно трёх-четырёх. Не уверена, что переливание крови понадобится, но очень вероятно.

После осмотра больного Нэтти укрепилась во мнении что операция необходима. И Боткин был вынужден с её аргументами согласиться. Хотя не был уверен что современное состояние медицины способно в такой ситуации помочь.

Операция оказалась не слишком сложной, хотя Нэтти и волновалась. Всё же она не была хирургом по основной специальности и большую часть знаний по хирургии почерпнула с военной кафедры. Но здесь как раз тот самый случай — пулевое ранение в брюшную полость. В принципе ничего страшного, если не дать развиться сепсису.

К вечеру Столыпин отошёл от наркоза.

Он открыл глаза и попытался сесть, но сильная боль в животе заставила его со стоном опуститься обратно.

Пожилая сиделка, сидевшая около кровати сказала:

— Не шевелитесь лучше, Пётр Аркадьевич, сейчас доктора позову.

И нажала на кнопку, явно наскоро укреплённую на стене медицинским пластырем, от которой уходили такие же кустарные провода куда-то в дверной косяк.

Через минуту в дверь вошла юная девушка в такой же косынке и халате, как и сиделка.

— Наша жертва террора очнулась? — спросила она у сиделки.

— Вы кто? — удивлённо спросил Столыпин, понимая что под "доктором" сиделка имела в виду эту самую девушку.

— Нэтти Марсова, создатель лекарств от сепсиса, туберкулёза и чумы. Вот сейчас вас как раз пора первым из них колоть. Пуля в печени это довольно неприятная история. Но ничего страшного я не вижу. Пулю я удалила, кровотечение остановила, герметичность плевральной полости восстановила. Теперь только не дать развиться сепсису и через пару недель вы сможете вставать.

Товарищ Серго

Через неделю самый тяжёлый послеоперационный период прошёл, а сотрудники клиники научились уходу за раненым с применением тех техник, которые использовала Нэтти. И она смогла покинуть госпиталь.

Прежде чем возвращаться в Нижний она решила посмотреть как обстоят дела у киевских социал-демократов. Из киевских эсдеков у неё был адрес только студента Володи Затонского. Он, конечно меньшевик, но с учётом проводимой с её подачи вперёдовцами политики "Ребята, давайте жить дружно" скорее всего через него можно выйти и на остальных.

В квартире Затонского она внезапно столкнулась с молодым мужчиной кавказкой внешности, лицо которого показалось ей подозрительно знакомым. Но нет, точно не молодой Сталин. Кто же это, чёрт возьми? Неужели?

— Товарищ Серго?

— Откуда вы меня знаете? — удивился тот.

— Я вообще много чего знаю чего на этой планете и в эту эпоху знать не положено. Будем знакомы, товарищ Нэтти.

— А-а, конечно, дорогая, наслышан. Я ведь учился на Капри этим летом. Привет вам от Чезаре. Он всем нашим кто с ним имел дело, говорил, увидите в России сеньориту Нэтти, передавайте ей привет.

— А что вы делаете здесь? У вас документы надёжные? А то тут все казённые конторы после покушения на премьера на ушах стоят.

— Вах, беда у меня с документами. За эту неделю десятую квартиру меняю, два раза чудом от ареста ушёл. Как из города выехать — вообще непонятно.

— Но дело-то сделано.

— Дело я передам Володе и ещё тут пара надёжных товарищей есть, которые местные жители и с покушением никак не связаны. А вот самому-то как улизнуть?

— Есть одна идейка, — Нэтти раскрыла пилотскую планшетку и порывшись там нашла где-то между листами М-36 и N-36 карты-миллионки визитку Лысковского. — В заборе самолётовского аэродрома есть дырка. Через неё мальчишки-ученики механиков за пивом мастерам бегают. Вот здесь. — она вытащила из планшетки план Киева и показала карандашиком нужное место. — Завтра в шесть утра пролезаешь туда, и вот он двенадцатый ангар. Там я тебя жду. Если ловит охрана, показываешь им вот эту визитку.

На обороте визитки она написала: "Жду 9 сентября в 6:00 в 12 ангаре. Н. Марсова".

— В принципе с этой визиткой можно через центральный вход переться. Охрана только честь отдаст. Но лучше не попадаться. Что они не знают, то они и не расскажут жандармам. А так мы в полседьмого вылетим и к закату будем в Нижнем. Где никакого аврала у охранки с жандармами нет.

Орджоникидзе всё же не зря провёл лето на Капри. Партийная школа там действовала уже третий год и из мальчишек, которых когда-то Нэтти привлекала в качестве филёров на занятиях по конспирации, выросли неплохие учителя скрытного перемещения. Поэтому Серго возник за спиной Нэтти, проверявшей перед полётом двигатель, совершенно не замеченный не только охраной аэродрома но и теми учениками механиков, которые рассказали Нэтти про дырку в заборе.

В полёте он поинтересовался откуда Нэтти, которая в первый раз в жизни попала в Киев и почти не выходила из клиники, узнала такие тонкости про аэродром.

— Всё очень просто. Я ещё с тех пор как ставила процесс преподавания в Капри, опираюсь на подростков. Они всегда везде пролезут, всё заметят. Главное не дать им подставиться. Поэтому и в Нижнем я работаю со скаутами, и в Москве с моей подачи с ними работают. Но с учениками и детьми мастеровых тоже работать надо. Как ни странно, они, несмотря на классовую принадлежность, труднее воспринимают идеи социализма, чем гимназисты или реалисты. Зато они более приметливы, живут в реальности а не в воображаемом мире книжных героев. Ну так вот, как только я прилетела из Нижнего я сразу договорилась на аэродроме с радистами, что те будут регулярно отправлять ко мне какого-нибудь пацана с новостями, полученными по радио. Ученики у них там слегка недокормленные, а в клинике всегда есть возможность прихватить чего-нибудь на кухне. Делать же мне на дежурстве в основном нечего, только следить, чтобы в состоянии раненого не наступило неприятных изменений. Поэтому я имела возможность их разговорить, выяснить у них всё что можно и про аэродром, и про заводы где работают их родители, и про рабочие кварталы.

Потом наступила очередь Орджоникидзе рассказывать про то, как проходит подготовка к Пражской конференции РСДРП, намеченной на январь.

— Охохонюшки-хо-хо, — вздохнула она, выслушав рассказ про все вновь сложившиеся эмигрантские группировки. — Миришь их, миришь а стоит отвлечься на несколько месяцев, поехать с Мечниковым в степь чумных крыс считать, так они опять перегрызутся. По телеграфу с ними ведь не поразбираешься особенно. Реально шифрованными телеграммами я могу обмениваться только с Владимиром Ильичом. Он мой поверенный в европейских странах, и я всегда могу сослаться на коммерческую тайну. Типа обсуждали как бы Байера прищучить, что он лицензионных платежей явно недоплачивает. А если я начну слать шифрограммы Мартову, Плеханову да даже и Горькому, это будет подозрительно. Красину вот ещё можно. Когда после каждого обмена шифрованными телеграммами в мой адрес от Сименса едет вагон какого-нибудь оборудования, охранное отделение спит спокойно.

Надо бы их радиостанциями всех снабдить что ли. Эфир большой. А тут есть либо примитивные приёмники Маркони, которые коротких волн вообще не ловят, либо мои, которые каждому заказчику идут настроенные на фиксированный канал и тоже не ловят друг друга.

Но тут такая засада что на эту часть продукции моей фабрики Морвед лапу наложил и не даёт продавать за рубеж обычным порядком. Придётся самой лететь. Сделаю ещё раз кружок Неаполь-Женева-Париж и хотя бы главные центры эмиграции снабжу нормальной связью. Ещё же надо придумать у кого эту рацию поставить, чтобы представители всех фракций имели к ней доступ.

В Нижнем шаврушка Нэтти приводнилась прямо около фабрики, как обычно она это делала. Серго посидел в стоящем на берегу ангаре до тех пор пока Нэтти не прислала по его душу Акимова. В результате так никто и не узнал каким образом Орджоникидзе пропал из Киева и материализовался в Поволжье. А он устроился кочегаром на грузовой пароход и спустился по Волге до Астрахани, откуда добрался до Баку, где уже он сам мог спрятать хоть роту приезжих нелегалов.

Перед отъездом Нэтти спросила его:

— А ты собираешься в ближайшее время посетить Владикавказ?

— Вообще-то да, а что? — удивился революционер.

— Тут такое дело, надо разыскать там одного человека. Вот есть такой Афако Гассиев, известный осетинский просветитель и философ. А у него есть сын, Виктор, изобретатель. Ему лет тридцать. Насколько мне удалось выяснить, сейчас он живёт во Владикавказе зарабатывая на жизнь мелким ремонтом то ли часов, то ли керогазов. А мне этот человек нужен на моей фабрике точной механики. Мне нужен кто-то кто мне сделает кинопроектор, способный воспроизводить не только изображение, но и звук. А среди его патентов что-то подобное есть. В общем если сумеете его найти, предложите ему работать у меня, в Нижнем. Денег на дорогу и подъёмные для него сейчас выдам.

Нэтти выписала Серго чек Волго-Камского банка.

Диплом

Когда Боткин вернулся в Петербург, он нанёс визит Даниилу Кирилловичу Заболотному.

— Что вы скажете о мадемуазель Марсовой? — поинтересовался он после второй чашки чая.

— Мне очень понравилось с ней работать. Такая деловая хватка. Если она организует экспедицию, специалисты за ней как за каменной стеной. Помню, приехали мы в Маньчжурию, когда она там уже почти месяц работала. Она нам устроила очень подробный инструктаж, вообще там всё было уже организовано, все военные знали, что нужно предоставить медикам.

Этим летом в Астраханской губернии тоже. Я был уверен что как ни крутись я, как ни вылезай из шкуры, мне придётся краснеть перед Мечниковым за провалы в организационной деятельности. Но шефство над прибывшими в Петербург парижанами взяла она, и провалов не было.

— А что вы скажете о ней, как о враче?

— Ну тут я могу судить только по историям болезни её туберкулёзных пациентов.

— Вы хотите сказать, что при вас, ни в Маньчжурии, ни в Астрахани она не практиковала как врач?

— А при вас практиковала?

— Столыпин...

— Но вся мировая медицина знает, что Столыпина спасли вы, произведя необычайно дерзкую операцию. А она только вовремя доставила вам этот, как его пенициллин, чтобы предотвратить развитие горячки.

— Увы, не так всё это было. Это она оперировала, а я только ассистировал и учился. Да, я, со своим многолетним опытом, прошедший войну, учился у девушки, которой нет и двадцати пяти. Марсианка она там или нет, но она знает вещи, которые на Земле ещё не знает никто. Причём не просто знает, а они у неё вбиты намертво в рефлексы, так что её крайне удивляет как этого можно не знать.

Заболотный задумался.

— Вы знаете, Евгений Сергеевич, а ведь про многие её действия по части организации экспедиционного быта можно то же самое сказать. Привычно, рутинно, как с детства приученная, она делает такие вещи, которые нам бы не пришли в голову. Но когда она объясняет, становится ясно что только так и надо, и по-другому никак нельзя.

— Так вот я о чём. Она утверждает что у неё есть врачебный диплом, но такой, которому ни один нотариус не возьмётся делать заверенный перевод. Ну нету сейчас ни в Питере, ни в Париже нотариусов со знанием марсианского языка. И поэтому она избегает практиковать. Подумайте сколько жизней мы могли бы спасти, если бы её знания стали достоянием медицинского сообщества. Может быть вы поговорите с Верховским, и мы организуем ей диплом женского медицинского института экстерном?

— Боюсь что после громкой отставки и высылки Салазкина, Верховский не согласится связываться с социалисткой.

— Социалисткой? С хирургом, спасшим жизнь премьеру после покушения социалистов. Если возникнут такие вопросы, я подниму вопрос перед Их Величествами. Его Величество в курсе, кто на самом деле оперировал Столыпина, а Её Величество очень благодарна мадемуазель Марсовой за технологию переливания крови, несказанно облегчившую состояние цесаревича Алексея.

На следующий день Боткин отправил в Нижний телеграмму с предложением получить диплом экстерном. В ответ, к его удивлению пришла просьба прислать программу экзамена и список литературы, а также дать месяц на подготовку.

Высокопоставленный пациент

Столыпин отлёживался дома. Ему уже это до смерти надоело, дела не ждали, но Боткин отказывался разрешить ему вернуться к исполнению обязанностей премьера, пока его не посмотрит Нэтти.

Наконец та прилетела в Петербург. В основном ради того, чтобы сдать экзамены в женском медицинском институте. Но не посетить своего пациента она не могла.

— Здравствуйте Пётр Аркадьевич. Как я вижу вы вполне оправились от ранения.

— Да, Наталья Александровна. Но Боткин отказывается выписать меня без вашего осмотра.