Противостояние

Похлопав ее по плечу, Нати, отсмеявшись, предложила:

— Не думай об этом. В конце концов, пророческого дара за тобой замечено не было, ни одно твое предчувствие еще не сбылось, так что смело выкидывай Райворта в красной шапочке из головы.

— Если бы это было так легко, — буркнула Солэйр, на и без того покрасневших щеках которой проступили прямо-таки пунцовые пятна. — Я всю географию ждала, что он в таком виде вломится в аудиторию, грозя нам всеми возможными карами.

Мы с Нати снова расхохотались, едва ли не согнувшись пополам. Вот так, успокаиваясь, глядя друг на друга и снова взрываясь хохотом, мы добрались до столовой. Теперь уже Ники с его странным поведением был забыт на какое-то время.

Биология прошла спокойно настолько, насколько это вообще возможно, если в одной аудитории собираются несколько десятков человек. Профессор Марси мерно надиктовывала со школы знакомый материал, студенты же в большинстве своем прилежно делали вид, что учатся. Кто-то откровенно занимался своими делами, не нарушая общей сонной атмосферы кабинета, кто-то и вовсе поддался этой атмосфере и отсыпался на задней парте: Уилл и Джейсон, подложившие под головы тетради, вызывали умильную улыбку и желание сидеть ровнее, чтобы спинами прикрыть однокурсников от столь вопиющего нарушения дисциплины, которое биологичка пока не заметила. Или сделала вид, что не заметила.

Лекция по философии в этом плане порадовала отличным от обычного ходом занятия и не порадовала поводом. На второй половине пары в аудиторию после короткого предварительного стука зашли Миранда Уэйсток, которую я не видела со дня инициации, Райворт, красный и буквально излучающий недовольное раздражение, и декан проводников — мистер Лайвен, с которым тоже встречалась не так часто — лишь на организационных собраниях каждые две недели.

Про нашего декана ходило множество слухов, и после нескольких бесед с Альтерией Чени я даже начала находить в них рациональное зерно, стоило немного вдуматься и отсеять чепуху. Говорили, что на его собственной церемонии инициации, проводившейся более тридцати лет назад, он до последней минуты оставался непривязанным ни к одной волшебнице, и только тогда, когда все ведьмы, кроме одной, получили браслеты, артефакту пришлось связать юного проводника и "безхозную" магичку. Шептались и о том, что не миссис Лайвен — в девичестве Росселин — решила выйти замуж за своего проводника, а мистеру Лайвену пришлось на ней жениться, так как чародейка ему досталась слабая и без постоянного обращения к Силе ни на что не годная, и что этот брак разрушил жизнь молодого человека, страстно влюбленного в дочь гончара из Дариона. При взгляде на мистера Лайвена, строгого и в какой-то степени надменного брюнета с холодными темными глазами, возникали серьезные сомнения в его способности пылать страстью к чему бы то ни было, но мне ли в мои восемнадцать лет судить об этом? Возможно, именно разбитое сердце и необходимость жениться на своей "поработительнице" в свое время и превратили юношу в высокомерного отстраненного мужчину, которого начинаешь бояться заранее, лишь поймав на себе его взгляд. А возможно, это кто-то излишне впечатлительный романтизировал услышанную где-то историю и ввел в нее новую безымянную героиню. Значения это не имело. Главное, что Лайвен занимал один из ключевых постов в Академии, будучи проводником, и, насколько я слышала, жестко отстаивал позиции своих подопечных. Он добился многого и вряд ли собирался останавливаться на достигнутом, а благодаря рассказам Альтерии, я в какой-то степени понимала подоплеку произошедших в его жизни событий — если слухи все же не лгут — и уважала за то, как он управлял своей судьбой.

Но довериться ему в ситуации с Райвортом ни у кого даже мысли не возникло — он за своих хоть и стоит горой, а правил придерживается незыблемо.

— Профессор Талейн, прошу простить нас за вторжение, — скуповато улыбнулась Миранда, и ни в глазах, ни в голосе не было и намека на сожаление. Скорее, скрытое раздражение из-за того, что приходится заниматься такой ерундой, как прогуливающие пары первокурсники. — Возник срочный вопрос, который необходимо решить, но я надеюсь, что много времени мы у вас не отнимем. — Заняв место за преподавательской кафедрой, которое ей услужливо уступила вышедшая в коридор профессор Талейн — приглашенный со стороны обычный человек, — Миранда повернулась к Райворту, предложив ему начать разбирательство: — Итак?

Преподаватель психологии магов сделал несколько шагов к первым партам, из-за чего сидящие за ними девушки невольно подались назад — не из страха перед ненавистным профессором, а из боязни оказаться забрызганными слюной, чем довольно часто грешил разошедшийся в запале Райворт. Обведя сидящих в аудитории проводников обещающим все кары мира взглядом, Райворт обвиняюще ткнул пальцем куда-то в средние ряды:

— Эти первокурсники в полном составе своей учебной группы не явились на мое занятие! Уж извините, но я не верю, что все пятьдесят шесть человек одновременно проспали такую важную пару, как психология магов! Это наверняка злонамеренный бунт против меня и моей дисциплины!

Церебра проследила за его пальцем с нескрываемым отвращением. Так моя сестра Фран всегда смотрела на червей, которыми перед рыбалкой хвалились мальчишки. Вроде бы и нестрашные совсем, а смотришь на них — и все равно брезгливо как-то.

— Угу, как будто он знает хоть одно значение слова "дисциплина", — проворчала слева Солэйр, и я чуть повернула к ней голову. Удивительно, но пригнувшаяся и ворчащая Лэйри все равно умудрялась оставаться теплым солнышком, придающим мне спокойствия и уверенности.

В этот же момент справа захихикала Наталия, и вот уже мы с Солэйр обе вопросительно уставились на подругу. Нати, склонив голову и стараясь изо всех сил сдержать смешки, шепотом простонала:

— Красная шапочка!.. — и поспешно пригнулась к парте, зажимая рот рукой.

Эти два слова словно сняли напряжение, которое незаметно сковало нас. Похихикивая и старательно прожигая взглядами, которые просто боялись поднять на разоряющегося у доски Райворта, парту, мы уже почти и не вслушивались в обвинительную речь, которая превратилась едва ли не в обличение заговора против такого замечательного преподавателя. Хвала Богам, что, не восприняв всерьез сон Солэйр, мы всё же, как-то не задумываясь, заняли предпоследнюю парту!

Сзади завозились Уилл и Джейсон, которые наверняка ночью занимаются чем-то архиважным, если спят уже третью пару подряд, и нам пришлось как можно незаметнее выпрямляться и загораживать их спинами, что все-таки наверняка не укрылось от внимательного взгляда мистера Лавейна, который куда больше внимания уделил осмотру аудитории, чем рассказу Райворта.

— Что здесь творится? — шепотом поинтересовался Уилл, прочистив горло. Джейсон поддержал вопрос невнятным "Угу-угу".

— Тсц! — приказала Лэйри, торопливо что-то строча на листке бумаги. Мистер Лайвен безразличным взглядом провожал движения ее пера. Заведя руку за спину, Солэйр отдала парням записку, и через несколько секунд мы услышали произнесенное почти неразличимым шепотом:

— Понятно, спасибо.

Райворт тем временем выдохся и сложил руки на груди, смерив не впечатленных проводников торжествующим взглядом. Нет, кое-кто явно проникся прозвучавшей речью, но это был скорее праведный гнев, чем реальная боязнь наказания — ибо то, что я все же улавливала в его эмоциональном обвинении, ни на секунду не соответствовало действительности. Мы никогда не были разгильдяями, норовящими подорвать существующий строй — хотя насчет последнего я теперь сильно сомневаюсь, — мы никогда раньше не срывали, вопреки его словам, его отвратительные и обидные для нас пары, мы не строили никаких козней в попытке нанести ему физическое увечье (ибо морально увечить этого индивидуума больше, чем это уже сделала природа, было просто нельзя). И почему, почему именно ему посчастливилось услышать на Распределении "Маг", когда есть куда более достойные этого люди? Как боги решают, кому кем стать?

— Хорошо, профессор Райворт, я поняла вас. Что могут сказать проводники в оправдание своему поведению?

Невольно все головы повернулись к Церебре. Мы и не задумывались над тем, что нам нужно выбрать парламентера и приготовить хоть какую-то речь к моменту, когда нас догонит разбирательство по поводу коллективного прогула. Но интуитивно почему-то эту роль все отвели Церебре. В том числе и я, хотя где-то внутри некое чувство требовало, чтобы я тоже встала и выступила в защиту проводников и их положения.

Церебра, к моему удивлению, спокойно отнеслась к тому, что миссию адвоката все единодушно возложили на нее. Кажется, она даже готова была к этому. Встав, откинула на спину толстую косу и пригвоздила тяжелым взглядом Райворта. Невысокая, довольно хрупкая, в данный момент она казалась очень внушительной и способной если не горы свернуть, то защитить весь свой курс точно.

Однако прозвучавшей в тишине фразы никто не ожидал.

— А мы должны оправдываться?

Райворт, задохнувшись, подавился своим возмущением, леди Уэйсток удивленно вскинула брови, а мистер Лайвен с проснувшимся любопытством куда более внимательно посмотрел на обычно тихую и незаметную Церебру.

— Поясните, мисс Эрклик, — сухо потребовала Миранда, справившись с изумлением.

— На протяжении более чем двух месяцев, каждую неделю мы приходили на занятие, значащееся в расписании как "Психология магов", и выслушивали в свой адрес оскорбления от человека, называющего себя преподавателем. Наша вина только в том, что мы слишком поздно сообразили, что в расписании дисциплины с названием "Миллион способов унизить проводника" нет, и мы не обязаны на ней появляться. Но, как только вернется профессор, который ведет курс по психологии, мы с радостью придем на его пары и постараемся больше не доставлять администрации никаких неудобств.

Церебра села, отстраненная и спокойная, положив руки перед собой на парту и ожидая реакции на свои слова.

— Мисс Эрклик... — начала Миранда, возмущенная не столько смыслом сказанного, сколько манерой Церебры выразить всеобщую мысль, но была прервана громким визгливым:

— Ах ты, мерзкая девчонка! Да ты Богов ежедневно благодарить должна за то, что вообще попала в эту Академию! За то, что, хоть и в качестве подстилки, но тебе позволено прикоснуться к магии! Ты своему волшебнику ноги целовать должна за то, что тебя с ним связали!

— Довольно!

Впервые за время этого спектакля, ставшего уже не очень-то веселым, мистер Лайвен открыл рот. И сказанное всего одно слово заставило умолкнуть даже вошедшего в раж Райворта, который еще долго мог распинаться по поводу того, что "должна" Церебра. Миранда Уэйсток тоже брезгливо поморщилась, бросив короткий взгляд на преподавателя, скомпрометировавшего себя в присутствии двоих представителей администрации. Возможно, раньше ему никогда не бросали вызов в открытую, и он мог тихонько после комиссий отыграться на курсе, посмевшем поставить его методы преподавания под сомнение, а сейчас просто сорвался, встретив сопротивление со стороны проводника, место которого, согласно идеологии Райворта, среди нижних звеньев пищевой цепи и социальной лестницы.

Как бы то ни было, несмотря на причины, он сорвался — и это факт, и замолчать это, как в предыдущих случаях, уже не удастся. Райворт, на мгновение стушевавшийся и подчинившийся приказному тону, кажется, собрался ставить на место и декана нашего факультета, но тут уже вмешалась Миранда Уэйсток:

— Довольно, профессор, — и она тоже не просила — приказывала. — Вы сказали достаточно. С вами, мисс Эрклик, мы поговорим потом отдельно в моем кабинете, а остальных предупреждаю: ваша выходка безнаказанной не останется в любом случае. Даже после разбирательства, которое мы проведем самым тщательным образом, вам придется ответить за то, что вы сорвали практически две лекции. Мистер Лайвен, профессор Райворт, прошу вас вернуться обратно в административный корпус, нам многое нужно обсудить. У вас же лекция продолжается.

Продолжается? Ха! Оставшиеся минуты превратились в нескончаемый поток благодарностей Церебре. Талейн уже даже и не пыталась навести в аудитории порядок, махнув на все рукой и скрывшись за кафедрой, а проводники столпились у парты Церебры Эрклик, восхищенные ее наглостью, точностью ее слов и способностью всего несколькими фразами заставить человека показать свое истинное лицо.

И я была благодарна не меньше. Наверное, даже больше, потому что чувствовала: если бы Цер не взяла все на себя, с защитной речью встала бы я, и результат был бы куда менее впечатляющим, особенно на фоне моих отношений с собственным магом и еженедельных 'неудов' на психологии с профессором Чени.

Глава 7.

Пятничные занятия и выходные прошли скучно и спокойно, что и радовало, и настораживало. Администрация пока молчала, не назначая наказаний и не вызывая никого для объяснений, что и нагоняло тучки на безоблачное небо хорошего настроения. Специально мучают нас ожиданием — или просто не знают, что делать с такими наглыми и предприимчивыми нами?

Впрочем, посылка, присланная в воскресенье утром, отогнала беспокойные тучки к самому горизонту: в большой плоской коробке лежало мое бальное платье. Примерить его я почему-то побоялась, словно все волшебство наряда истратится в этот первый раз, а на сам бал магии уже не останется. Глупый страх, однако я не могла от него отделаться, а потому смирилась, просто повесив платье на дверцу шкафа. Но, занимаясь привычными делами, постоянно оглядывалась на него, скользя взглядом по огненным всполохам, на которые с мягким переливом опускались снежинки, и с недоуменным восторгом поражаясь получившемуся результату. Я сама не ожидала, что, доведенная до ума и выполненная мастерами, моя идея воплотится в такое чудо.

Я даже Солэйр его не смогла показать, спрятав в шкаф и бормоча в свое оправдание что-то о его волшебных свойствах и категоричной необходимости увидеть его именно в деле, а не на вешалке. Подруга, посмеиваясь, уступила моему нежеланию и пригасила любопытство: благо, до бала оставалось совсем чуть-чуть.

На занятия идти было немного страшно. Во-первых, я снова едва не опоздала на психологию взаимодействия, что само по себе взвинчивает неприятные эмоции, а во-вторых, ждала от администрации наказания, обязательно в виде какой-нибудь пакости.

Но никто, кроме укоризненно посмотревшей на нас Альтерии Чени, в этот день про нашу выходку не вспомнил. Кажется, я поняла: ожиданием приговора деканат решил нам подпортить предпраздничную неделю и потрепать и без того измученные зачетами нервы. Как будто сами они никогда не были студентами и не понимали: с такими нагрузками мифическое разбирательство, грозившее нам за прогул и срыв лекций, кажется пустяком, не стоящим внимания. На перерыве обсуждению планов администрации на наш счет мы уделили разве что пять минут, пока стояли перед словоохотливой дверью перед кабинетом бытовки и ждали Эннелию.

С этим предметом у многих пока еще были сложности. Получалось управляться только с одной стихией, да и то через раз. Я к последним дням осени смогла найти общий язык только с водой, худо-бедно заставляя капельки ползать туда-сюда по бокалу. Церебра в том же направлении добилась куда более впечатляющих успехов: она могла как заставить бокал, дно которого было лишь чуть прикрыто водой, стать полным, так и осушить его. Это занимало некоторое время, но все же происходило на наших глазах. Впрочем, это Церебра. Ждать от нее чего-то великого и масштабного — обычное дело для нашего курса.