"Неуклюжий" пони же, спрыгнув к неучтённому грузу, при помощи кинжала вскрыл материал, извлекая на свет солнца абсолютно лысого жеребёнка лет четырёх, мордочку коего скрывала дыхательная маска.

Учитывая тяжеловозов, каждый из которых был вооружён либо ножами, либо дубинками, либо чем-то более экзотичным, у караванщиков было трёхкратное численное преимущество, но... даже победив в схватке, они потеряли бы слишком многих, так что товар сохранить всё равно не смогли бы. Исходя из этого (и из того, что к его шее прижималась полоса острой стали) начальник охраны заявил:

— Я понятия не имею, что здесь происходит.

* * *

Вымученный сдавленный стон огласил комнату целителей, разделённых на две неравные части стеклом, прозрачным только с одной стороны. Двое жеребцов и кобылка, одетые в зелёные халаты, суетились вокруг стола, на котором лежала молодая лань, руки которой были привязаны при помощи широких ремней (просто на всякий случай).

— Тужьтесь, — монотонным голосом повторял немолодой уже единорог. — Уже почти всё...

— Я его вижу, — объявила кристальная земнопони.

— Подсекай... — азартно подбодрил её второй жеребец.

— Какое "подсекай" балда? — возмутился старший целитель. — Ты не на рыбалке.

— Он у меня! — обрадованно воскликнула кобылка, вскидывая вверх руки, в которых держала мутный хрустальный шар.

— Так вот какими рождаются оленята... — покачал головой второй жеребец-целитель.

— Юморист... — махнул на коллегу рукой старший медик, после чего обратился к тяжело дышащей лани. — Ну вот и всё, дорогая... А вы боялись.

— Мне кажется, что она не этого боялась, — вздохнула кристальная земнопони, помещая добычу в специальную коробку, застеленную толстым одеяльцем.

...

— Это... обязательно было делать так? — широко распахнутыми глазами, то краснеющая, то бледнеющая Каденс смотрела на... "рождение" хрустального шара, даже не заметив того, как буквально повисла на руках брата.

— В общем-то... нет, — не стал врать визирь, осторожно поглаживая аликорницу по голове, попутно убирая с мордочки пряди гривы, выбившиеся из причёски. — Но мне всё же кажется, что это было лучше, чем вскрытие и извлечение постороннего объекта напрямую.

— Меня тошнит, — предупредила крылато-рогатая кобылка.

— А ведь я тебя предупреждал, что это будет не самое аппетитное зрелище, — заметил тёмно-серый единорог, начав отступать со своей ношей к дверям, ведущим из комнаты.

— Сомбра... — произнесла Каденс.

— Хмм? — вопросительно изогнул брови Джафар.

— Заткнись, — попросила аликорница, кое-как утверждаясь на своих ногах без помощи брата.

* * *

Бигфут и Лайм Хуф сидели на подушках, сшитых из шкур животных и набитых сеном, в шатре шаманки племени зебр. Сама хозяйка жилища возлежала на ложе из подушек и шкур, а по бокам от неё, на коленях сидели две молодые ученицы, маски которых были куда менее вычурными, нежели у наставницы, без устали обмахивая старшую кобылу веерами, из каких-то широких и длинных листьев.

В углах шатра стояли черепа зебр, в которых курились дымком какие-то травы, на полу из земли колыхались тени, словно бы зовущие кого-то и тянущие свои руки к гостям, а на костяной треноге, над зеленоватым огнём, варился какой-то (возможно — колдовской) состав.

— Вы говорите очень складно; вас слушать, мне, весьма приятно... — потянувшись вверх, сцепив руки за головой, шаманка выгнула спину и закрыв глаза, выпятила упруго колыхнувшуюся грудь, одновременно с тем втягивая живот. — Коль ваш владыка... столь велик, что взор его... степей достиг, нам нужно с ним поговорить: с глазу на глаз дела решить.

— Уважаемая Мора... мы непременно передадим ему ваше приглашение, — сглотнув скопившуюся во рту слюну, постарался сохранить спокойный тон единорог.

Ученицы старшей зебры хихикнули, явно оценив затруднения, которые у чужаков вызывает общение с их наставницей. Бигфут же только порадовался, что пусть им и не вернули все их вещи, но хотя бы выдали набедренные повязки, которыми можно было прикрыться.

Мора была проницательной, жестокой, жуткой, сильной... но при этом умела быть настолько соблазнительной, что мозги отказывались воспринимать все доводы логики, отметая любые опасения. Из-за этого Лайм Хуф смотрел куда угодно, хотя бы даже на её учениц, которые сами были одеты лишь в маски и юбки, но не на старшую шаманку племени.

"Если бы не пример снежка, то я бы прямо сейчас на неё набросился... а утром, скорее всего, меня бы разбирали на косточки", — волшебник постарался отогнать от себя соблазнительные видения, в которых эта зебра принимала разные позы.

— Слова-слова — пустые звуки; болтаю с вами не от скуки, — прекратив выгибаться и просто раскинувшись на ложе, кобыла уставилась невидящим взглядом в потолок. — Вас отпустить — то не проблема; но вот какая есть дилемма: не можем долго ждать ответ, ведь племени покоя нет. Наши соседи-подлецы, предатели и хитрецы, не ровен час придут с войной... Придётся нам давать им бой. И пусть в победе нет сомнений, для жертв — не хватит заверений.

"Какие мы можем дать гарантии?", — промелькнула в голове единорога мысль.

— Что вы предлагаете? — спросил пегас.

— С одним из вас пойдёт наш воин, чтоб ваш владыка был доволен; второй — останется со мной, на случай битвы... быть едой, — начав говорить мягким, почти мурлычущим голосом, зебра закончила свою речь холодным, непреклонным тоном. — Решайте сами, кто куда: отправка — с раннего утра.

Примечание к части

Все вместе: С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!

Всем добра и здоровья.

Вторая арка — 8

Деревни яков скрывались либо между холмами, либо в оврагах, либо между редкими горами. Особо ценились селения, имеющие доступ к горячим источникам, но благодаря шаманам, способным призывать духов огня, племена могли с минимально необходимыми удобствами селиться даже на снежной равнине, строя себе дома из блоков спрессованного снега. Так как север был не способен прокормить большое поселение сколь-нибудь долгий срок, исконные жители этих мест предпочитали селиться малыми племенами, время от времени обмениваясь невестами для обновления крови, в большое войско собираясь только ради похода на юг.

Тор, вместе с десятком воинов личной свиты, одетый в меха и кожу, не выпуская из рук своего чёрного молота, от которого тянуло теплом и силой, без устали ходил от деревни к деревне, бросая вызов вождям. Одни из них сдавались без боя, присягая молодому яку, обещающему скорые перемены (для многих — это был очередной поход, который позволит получить военную славу, добычу... ну и уменьшит количество ртов), другие же принимали бой, но неизменно погибали под натиском гиганта, после чего их сородичи всё равно присягали на верность.

Каждый день из присоединённых деревень отправлялись гонцы, которые несли своим соседям весть о новом вожде-объединителе, который поведёт их на юг за славой и добычей. Не все были рады такому, но право сильного исконные жители севера уважали, а потому и протестов почти не возникало...

...

После очередной битвы с непокорным вождём, Тор устроился на площади селения, состоящего из полутора дюжин домов, смотрел в разведённый для похорон огонь и поглаживал рукоять молота, уложенного на колени. Вокруг царила суета, похожая на маленькую бурю, но сам Великий Вождь представлял из себя островок спокойствия и стабильности, словно бы находился в оке бури.

Рядом со своим предводителем, будто неподвижные статуи, возвышались двое воинов из свиты, обеспечивающие его защиту от внезапных нападений (всё же, у павшего вождя была семья, члены которой могли пожелать отомстить). Впрочем, в сравнении с Тором, они смотрелись не столь уж и внушительно...

Внезапно внимание здоровяка привлекли звуки музыки: это один из жителей деревни, устроившись на шкуре, расстеленной перед огнём, начал играть на побитой жизнью лире, явно являющейся трофеем, захваченным в одном из походов предков. Играл он откровенно паршиво, так что даже неискушённые северяне это ощущали, но всё отошло на второй план, когда бык запел:

Мы — северяне, много лет,

Мы мирно жили в снежной степи,

Но постоянства в мире нет...

Пора нам скинуть наши цепи!

Лживым южанам нет прощенья,

Как лицемерны их слова...

Они вещают о спасенье ,

Но для телят нет молока!

Тор задумался, отстранившись от внешних раздражителей и крепче стиснув рукоять молота. Як пел хорошо, так что в душе что-то отзывалось на его слова... пусть сам вождь достоверно знал, что на севере дела не так уж и плохи. Однако же, судя по тому, как жители деревни прислушивались к своему сородичу, они даже и не задумывались о том, что им в уши вливают откровенную...

"Точно!", — едва не хлопнул себя ладонью по лбу воин и подняв взгляд на собственных стражей, слегка усмехнулся.

— Этого яка, как только закончит песню, доставить в выделенный мне дом, — приказал здоровяк, легко поднимаясь на ноги и закидывая молот на плечо. — Нам есть, что с ним обсудить.

"И как я раньше до этого не додумался? Это же элементарно! Мне нужны певцы и музыканты, которые будут ходить от селения к селению, петь песни и завлекать народ на мою сторону. Возможно, после этого даже не придётся убивать их вождей", — Тор настолько загорелся этой идеей, что даже не подумал о том, что бардов среди яков не столь уж и много, да и от таланта исполнителя тоже зависит многое.

* * *

— Профессор, — войдя в помещение мастерской, негромко позвал Сомбра, одетый в уже ставшую второй кожей военную форму, под которой была надета лёгкая броня, а на плечи накинут длинный плащ с высоким воротником.

— Что ещё? — донёсся из-за одного из столов голос немолодого жеребца, кресло-каталка коего была развёрнута ко входу спинкой. — Я же велел меня не беспокоить, вы — бес... без серьёзной причины. Командующий, как я рад вас видеть!

Брюзгливый, почти истеричный голос, хозяин коего практически источал из себя литры яда, сменился неприкрытым радушием, стоило ему увидеть гостя. Создавалось впечатление, что имей он такую возможность, то вовсе упал бы на колени и начал кланяться.

— Вижу, я отвлекаю вас от чего-то важного, — изобразил намёк на вину визирь. — Приношу свои извинения...

— Что вы, ничего особенного — обычная безделица, — бегая взглядом из стороны в сторону, словно бы ища нечто очень важное, поспешил заверить глава изобретателей. — Для вас, мои двери всегда открыты.

— Рад слышать, — сухо кивнув, Сомбра прошёл вглубь помещения и холодным взглядом посмотрев на учёного спросил: — Надеюсь, у вас уже есть результаты исследований по артефакту, который я вам передал?

— О! Да, конечно! — тут же оживился собеседник, резко разворачивая кресло-каталку и взмахивая рукой в приглашающем жесте. — Прошу за мной.

"От волнения не осталось и следа", — мысленно хмыкнул Джафар, в очередной раз сравнивая этого пони с Механникусом, который мог лебезить, дрожать от страха... но всякий раз как дело доходило до его "малышей", тут же преображался, становясь уверенным в себе разумным.

— Очень интересная технология, — тем временем продолжил вещать калека. — Воспоминания, словно нить, помещены в сферу, чтобы их можно было просматривать при прямой передаче магии. За счёт мельчайших вибраций кристалла создаётся звуковое сопровождение...

— Это всё чудесно, — прервал собеседника визирь, догнав его уже у стола, где в окружении каких-то причудливых приборов, в специальном держателе находился извлечённый из лани шар. — Мы сможем... копировать запись, создавать аналоги, а лучше — изменять уже имеющиеся образы?

— Н-нет, — как-то даже сжался учёный, чем немало удивил Сомбру. — Технология, конечно, интересная, но... во-первых, она полностью подстроена под оленью магию, а во-вторых... после того как воспоминания помещены в сферу, возможен только их просмотр. Мы даже скопировать их не можем, так как это повредит артефакт!

— Не стоит так нервничать, — положив ладонь на плечо главы артефакторов, Лорд-Хранитель слегка сжал пальцы, заставляя вскинувшегося в злости жеребца обмякнуть. — Мне нужно, чтобы вы повторили, а лучше — усовершенствовали данную технологию, но уже на знаниях, имеющихся в Кристальной Империи. Ещё лучше будет, только если вы придумаете, как передавать звуки и картинки от одного шара к другому на расстоянии.

— Да... Да-да-да, я займусь этим немедленно! — снова взбодрился профессор. — Мы можем сделать кристальные шары со сменными модулями памяти, на которые будем записывать изображения и звуки. В результате, вместо самих сфер, гонцам придётся носить только маленькие кристаллики, что значительно уменьшит затраты и сделает артефакты многоразовыми...

— Я полностью доверяю этот проект вам, профессор, — в очередной раз прервал собеседника визирь, но на этот раз уже торжественным тоном. — Кристальная Империя не забудет ваш вклад в науку.

— Я вас не подведу, командующий, — буквально пылая энтузиазмом и решительностью, выпятив тощую грудь и расправив сутулые плечи, заявил глава артефакторов.

— Могу я ознакомиться с записью, находящейся на этом шаре? — Джафар кивком указал на стол. — И надеюсь, что посторонние не имели доступа к этой информации.

* * *

— Папа, Мама, у меня на сердце рана, — напевал себе под нос молодой стражник, прохаживаясь вдоль бочек с вином, находящихся в подвале замка его господина. — Где вы... были... Ну зачем меня родили?

Жизнь у Фейс Палма была не то, чтобы совсем уж невыносимой, но в жеребячестве довелось помотаться по городкам и деревням, прибиваясь то к одному табунчику беспризорников, то к другому. Приходилось и воровать, и драться с соперниками, и убегать от стражи... и убивать, когда убежать не получалось (почему-то взрослые жеребцы редко ожидают угрозы от "загнанных крысят", часто вооружённых заточенными железками). Но удача не могла длиться вечно, и в один прекрасный день его поймали...

"Я дам тебе выбор, малыш: ты можешь лишиться руки за воровство; можешь надеть кандалы и отправиться на рудники; а можешь выпить вот это и стать работником на ферме", — слова, произнесённые улыбчивым единорогом, раз за разом всплывали в памяти Фейса, будто бы он услышал их только вчера, а вот всё остальное, что происходило потом, уже закрывал густой туман дурмана.

— Повезло мне, что я мордой не вышел, — хохотнул жеребец, передние зубы которого заметно выступали вперёд, делая его похожим на какого-то грызуна, в то время как глаза наоборот казались всегда прищуренными. — Никто на мой круп не позарился... А вот Шансу не повезло: слишком уж был смазливым. Виноградное или сидр?

Остановившись перед двумя новыми бочками, только пару дней назад сменившими пустых товарок, задумался молодой стражник, отставляя своё копьё в сторону. В левой руке он держал масляную лампу, полупрозрачный стеклянный колпак которой источал мягкий свет, разгоняющий тени по дальним углам. Пусть ему и нельзя было здесь находиться, но за годы работы сперва в садах, когда их кормили какой-то дрянью, от которой мысли плавали, а перед глазами сияли радуги, а потом и в замке, в роли подсобного рабочего,, пони научился обходить запреты...