Хозяин трактира тоже выглядел по-особенному; Эрик даже вздрогнул от неожиданности, увидев, кто стоит за стойкой. Он не раз слышал, что в городе обитают не только люди, но представителя другого вида увидел впервые. Из книг Эрик знал, что такие существа родом с крайнего запада, где они тысячелетиями сосуществовали вместе с горцами. Кайо были лишены выступающих носа и ушей, их ноздри и слуховые отверстия закрывались дополнительными веками, редкие жесткие светлые волосы обычно заплетались в косы. Смуглая, чуть синеватая кожа была плотнее человеческой, довершали картину полупрозрачные перепонки между пальцами.
Возможно, другие кайо обладали нечеловеческой красотой и грацией, но этот трактирщик был невысок, грузен и явно немолод. Разговаривал он с легкой одышкой, Эрик не знал, была ли такая манера присуща всем кайо.
— Что будете пить, сударь?
— Что-нибудь необычное, на ваш вкус, — Эрик надеялся, что кухня кайо достаточно подходит для людей. — И какое-нибудь сытное мясное блюдо, я изрядно проголодался.
— Интересуетесь нашей кухней? — трактирщик улыбнулся, демонстрируя четыре пары клыков.
— Вроде того. Если можно, хотелось бы обойтись без насекомых и прочей ползучей гадости.
— Как насчет печеного рыбоеда?
— Что угодно, я не разбираюсь в кулинарии кайо.
— Тогда за шесть серебряных лепестков я подам вам рыбоеда с зеленью и кружку нашего красного эля, — хозяин заведения что-то записал графитовым стержнем на глиняной дощечке. — Обычно я варю его для себя и родственников, но знаю и нескольких ценителей среди людей. Присаживайтесь, скоро все принесут.
Эрик успел облюбовать для себя столик около окна, располагавшийся на некотором возвышении. Он уселся на грубо сколоченный стул с шестью ножками и тут же ощутил на себе пристальный взгляд человека в капюшоне, который сидел чуть поодаль.
— Ты этого рыбоеда раньше пробовал? — сипло пробурчал наблюдатель.
— Чак? — Эрик до глубины души обрадовался тому, что странный посетитель оказался хорошим знакомым. — Тебя же ищут в Службе!
— Если ты не проговоришься, еще долго искать будут, — произнес шотландец. — Мне эта Служба вот совсем сейчас не нужна. Не вернусь я в Аден, и не упрашивай. Лучше ответь на вопрос, который я тебе задал.
— Нет, не пробовал, — Эрик не сразу вспомнил, о чем была речь.
— Специфическое блюдо, поверь мне. Зато красный эль пить можно, хотя здесь можно найти пойло и получше.
— Ты, Чак, умеешь обрадовать. Расскажи хотя бы мне, что произошло, тогда я и решу, стоит ли сообщать остальным о том, где я тебя видел.
— Что произошло? — Чак пересел за столик Эрика, захватив с собой высокую глиняную кружку. — Я остановился на постоялом дворе, шел к себе во флигель и вдруг вижу: парень на земле в припадке дергается. Я хотел ему помочь, отвел к себе, перечной настойкой напоил и уложил на вторую кровать. Он еще так благодарил, спасителем называл. А ночью — сплю я сейчас паршиво — вижу, как он начал по моим карманам шарить. Ну, я его мигом скрутил и по морде надавал. Тут он и выдал, что работает на Службу, а Пирсон его подослал меня проверить. Противно так стало сразу... Парня я отослал обратно, но бумажки все-таки довез, раз обещал. Возвращаться в Аден я уже не собирался.
— И где ты сейчас живешь? Гордон мне рассказывал, что чужаков в городе не любят.
— В Адене — наверное, — Чак закашлялся, а потом продолжил: — Около гор мне самому не понравилось, вернулся сюда, в Хемсфольд. Побродил по улицам, потом в этом трактире заночевал, благо курьерских денег хватало. Ну и предлагал свою помощь всем подряд. Может, я мало что умею, но человек честный. В магазинах и ремесленных цехах сразу отказывались, а здесь хозяин быстро согласился. Жалованье небольшое, но и работы немного. Да еще и эль наливают бесплатно.
— Ты в этом трактире работаешь? — изумился Эрик.
— Вроде того. Слежу, чтобы воры и бродяги ничего не вытворяли, с поставщиками ругаюсь, телеги разгружать помогаю. Мастер на все руки, в общем. Йокви, хозяин мой, порядочный человек, мы с ним вроде как подружились. То есть, конечно, не человек он вовсе, но уж лучше я с безносыми якшаться буду, чем с этими лгунами из Службы. Йокви ведь сам здесь чужак, ему со мной проще, чем с этими ремесленниками, которые свою родословную от основателей города провести могут.
— Да ты неплохо устроился, Чак, — произнес Эрик. — Трактир-то процветает?
— Не скажу, что в деньгах купаемся, но жить можно. Раньше здесь много всякого мелкого жулья было, но я их быстро в шею погнал. Теперь и приличные люди заходят, чтобы диковинками побаловаться. Смотри, кстати, вот и твой ужин.
Эрик повернул голову — на длинном подносе несли две тарелки и приличных размеров кружку. Еду подал не сам хозяин, а кто-то из его помощников; судя по всем, это была женщина, молодая и стройная. Эрик с удивлением отметил, что эта кайо была исключительно привлекательной, причем, скорее, не в сексуальном плане, а как творение выдающегося скульптора. Он некоторое время смотрел ей вслед, а затем обратил свое внимание на еду.
Рыбоед, как ни странно, оказался рыбой, занимавшей чуть ли не всю тарелку, почти круглой формы и с блестящей чешуей. От блюда шел горьковатый аромат хвои. На соседней тарелке вперемешку лежали свежие и маринованные пряные травки и молодые побеги.
— Давай я лучше тебе сразу объясню, что это за лакомство, — сказал Чак. — Рыбоед — хищная тварь, разводят его в подземных прудах и кормят рыбешками помельче. Кайо предпочитают запекать его целиком в сосновых ветках непосредственно после кормления. Фаршированная рыба получается.
Эрик с подозрением посмотрел на рыбину у себя на тарелке.
— Да не волнуйся ты так. Объешь с краев, делов-то. Кайо решат, конечно, что ты оставил самое вкусное, но у тебя-то уши и нос на месте, значит, и еда такая тебе не подходит.
— Что бы я без тебя делал, Чак, — с легкой иронией проговорил Эрик.
— Не благодари, не за что. Главное, не говори в Службе, где я.
— Без вопросов, Чак.
Поковыряв рыбу и расправившись с зеленью, Эрик допил кисловатый эль и попрощался с шотландцем. К тому времени основательно стемнело, можно было остаться ночевать в трактире, но Эрик все же предпочитал собственную кровать. Снаружи его встретил привычный мелкий дождь и плотный туман. Запахнув непромокаемый плащ, приобретенный специально для таких прогулок, Эрик зашагал по каменной мостовой по направлению к штаб-квартире.
Добрался до дома он глубоко за полночь, но в холле здания было довольно-таки многолюдно. И если Гордон любил проводить ночи в кресле возле входа, то остальные выглядели так, будто только что выбрались из постели. В центре комнаты стоял незнакомый курьер в мокрой одежде и что-то рассказывал остальным, на Эрика никто не обращал внимания.
Из сбивчивого монолога и подсказок Гордона Эрик смог уяснить для себя следующее: на юге произошел некий конфликт между Тассуром и Эскандаром. В результате Тассур договорился с союзным Схондом об объявлении бессрочной блокады Эскандара, зажатого между этими двумя районами. Союзники разрешили доставку еды в окруженную часть города, однако прочая связь с Эскандаром отсутствует, а жителям запрещено покидать район. Когда гонец Службы уезжал из Тассура, Эскандар обносили деревянной стеной, чтобы пресечь любое сообщение с осажденными.
Сами по себе эти новости не представляли бы такого интереса, но в Эскандаре действовал небольшой филиал Службы, и восемь человек не могли покинуть район. Более того, людей Службы не пропускали на осажденную территорию, поскольку тассурцы опасались, что с помощью курьеров эскандарцы смогут согласовывать свои действия со своими союзниками в других районах. При этом даже не нарушался договор о непричастности, по которому работа курьеров не зависела от военных действий, — официально никакого объявления войны не было. Тассурцы предупредили представителя Службы, что блокада приравнивается к карантину, и никаких исключений быть не может.
Но и это не было достаточным поводом для того, чтобы будить руководство Службы среди ночи. Еще два дня назад ситуация считалась стабильной и южные филиалы самостоятельно искали выход из положения. Но потом тассурцы перехватили в катакомбах двух эмиссаров Службы и обнаружили при них обращения эскандарского совета старейшин к правителям Адена и других союзных княжеств. После этого события верховное собрание Тассура постановило изолировать здание местного филиала, а пойманных эмиссаров взяли под стражу. Собрание также единогласно высказалось за временное приостановление действия договора о невмешательстве, пока не будет снята блокада Эскандара.
Если для Пирсона и Гросса шоком стало это заявление тассурцев, то Эрик был больше обеспокоен другим. Одним из двух перехваченных эмиссаров оказалась Мелинда. К некоторому облегчению Эрика, Даймонд оставался на свободе и не сидел в заточении вместе с девушкой.
Вскоре шум в холле утих: руководители Службы удалились на отдельное совещание, а остальные постепенно разошлись по своим комнатам. Лишь Гордон остался сидеть все в том же кожаном кресле, уставившись невидящим взглядом во входную дверь.
Наутро Эрик проснулся с ощущением, что должен поступить единственным образом. Наспех умывшись и одевшись, он взбежал по длинной лестнице на третий этаж и постучал в черную дверь кабинета заместителя. Не дождавшись отклика, Эрик потянул ручку — дверь была заперта. Он поспешил вниз в столовую, где проще всего было найти кого-то из Службы.
Повар сообщил, что Пирсон сегодня не еще появлялся. Добежав до холла, Эрик обнаружил, что и Гордона не было на привычном месте. Вернувшись на третий этаж, он собрался с духом и постучался в другую дверь.
— У тебя какой-то вопрос ко мне? — лучезарно улыбаясь, проговорила Ванда Пирсон.
— Не совсем к вам, — Эрик не проходил в кабинет, оставаясь у самой двери. — Меня интересует, где можно найти Найджела.
— По-моему, ты боишься наступить на этот ковер, — Ванда вскинула голову, поправив локоны. — Проходи, у меня есть время для разговоров.
Эрик невольно посмотрел вниз: на полу перед ним лежало несколько светлых звериных шкур, сшитых воедино.
— Не понимаю, почему люди постоянно спрашивают у меня о моем муже, — меланхолично продолжила Ванда. — Я знаю, где он находится, только когда мы рядом.
— Может, вы знаете, кто может мне подсказать его местонахождение? — с надеждой спросил Эрик. — Должен же кто-то знать, где найти заместителя Главы Службы.
— Я не видела мужа с того момента, как он поднялся с кровати вчера ночью, — недовольно произнесла Ванда. — Не знаю, что у него стряслось, но в постель он так и не вернулся. Я была очень разочарована этим. Посмотри в заведении Практа, что на улице Последнего Приюта. Он часто уходит туда, когда хочет подумать. Я надеюсь, что это именно такой случай.
— Спасибо, — Эрик исчез за дверью, не дождавшись ответа.
Он знал, где находится эта пивная, но ни разу там не был. Это было не совсем обычное питейное заведение с особым аденским колоритом, когда общего зала не было, а здание разделялось перегородками на множество закутков так, чтобы других посетителей не было видно вовсе.
Улица Последнего Приюта находилась недалеко от штаб-квартиры. Когда-то здесь располагались многочисленные открытые кладбища, но вскоре места стало не хватать, и могилы постепенно перенесли в подземные фамильные склепы. Улица по-прежнему начиналась как кипарисовая аллея с гробницами князей предыдущих династий, но дальше представляла собой оживленный торговый проспект.
Отыскав вход в заведение Практа, Эрик отворил обитую железом дверь, ускользнул от официанта и направился вниз по деревянной лестнице. Лучшие места в таких пивных находились в подвальных помещениях. Он старался как можно меньше мешать уединившимся посетителям, пробираясь по лабиринту узких проходов.
Пирсон сидел в кресле у камина в самом дальнем отделении зала. Рядом, на каменном столике, стояла бутылка крепленого вина и глиняный стакан. Заместитель был одет в длинный плащ поверх халата, его губы чуть шевелились.
Заметив Эрика, Пирсон не стал скрывать своего раздражения:
— Если ты думаешь, что я сижу в таком месте, чтобы принимать посетителей, то сильно ошибаешься.
— Извините. Я не надолго, — Эрик попытался быть любезным. — Я прошу послать меня поближе к Тассуру, мне небезразлично то, что там происходит.
— Садись, — Пирсон отхлебнул из стакана. — Я тоже думаю только об этом. Чем ты можешь мне помочь, Эрик?
— Не знаю. Мне подойдет любое задание.
— Не подойдет тебе любое задание, и ты сам это отлично знаешь, — Пирсон сделал второй глоток. — Курьеры не работают в тех местах, где не действует договор о непричастности. Эти правила придумал не я, но в них есть свой резон.
— Может быть, я могу поехать хотя бы в Схонд?
— Там тоже собираются приостановить действие договора. Знаешь, с этими республиками одни хлопоты. Ни один князь не позволил бы себе такого.
— Я могу, например, доставить кому-нибудь ваши указания, — предложил Эрик. — Я слышал, тот же Даймонд на свободе.
— Даймонду не нужны мои указания, — заместитель вдруг разгорячился. — К дьяволу, зачем тебе это? Рано или поздно там все успокоится. У тебя там родственники, что ли, обнаружились? Это мне нужно думать, как восстанавливать авторитет Службы. Мы же не еду доставляем, нам платят, пока от нас есть толк.
— Родственников нет, но есть люди, за которых я беспокоюсь, — Эрик решил, что лучше быть честным. — Мелинда спасла мне жизнь, и я в некотором роде чувствую себя обязанным ей помочь.
— Женщина, значит, — Пирсон покачал головой. — Знаешь, я могу это понять. Но ты уверен, что тебе будет проще находиться с ней по разные стороны стены, чем на таком расстоянии? Поверь, ее и Гленна Мюррея охраняют так, что ты и с пулеметом не сможешь ничего поделать.
— По крайней мере, я буду чувствовать, что что-то делаю, — произнес Эрик.
Пирсон ничего не ответил, углубившись в размышления. Эрик не стал ему мешать, но и уходить не собирался, пока заместитель не озвучит свое решение. Это молчание продолжалось несколько минут.
— Ладно, — вздохнул Пирсон. — Я кое-что могу сделать для тебя. Сейчас оставь меня в покое, я еще о многом должен поразмыслить. Заходи ближе к вечеру, а лучше ночью, мне еще нужно будет выспаться. Впредь не приходи сюда и другим об этом месте не рассказывай.
Попрощавшись, Эрик выбрался из узких проходов на солнечный свет. Особого ликования он не чувствовал, скорее это было ощущение выполненного долга. Конечно, ничего конкретного он еще не предпринял, но по всему выходило, что скоро придется отправиться на юг, где можно будет оценить ситуацию своими глазами.
