— Что же, ты уже решил... Хоть так. Спасибо, что сказал. Я хоть буду знать, как ему объяснить, что ты от него отказался. Не сейчас, когда он немного придет в себя и готов будет принять, что ты его бросил, — Ваоло отделился от двери. — Благодарю за откровенность, барон Моунт, — палач грубо поклонился и отправился обратно, по пути сбив сразу двух гвардейцев с ног всего лишь одним четким ударом.

Луиса он застал в слезах в своей спальне. Вокруг валялись порванные листы со стихами и рисунками. Сам же герцог опять отбил себе ремнями все пальцы.

Палач молча принес воды, умыл Луиса, попросил слугу сделать успокоительного питья и взял мальчишку на руки.

Почти час он успокаивал герцога, потом собирал листы, на которых четко просматривался один и тот же сюжет. Фернандо, Легрэ... Мужчина еще больше нахмурился. Глянул на задремавшего на кровати мальчишку. Лихорадку они с Кармелитой вылечили, а вот остальное в руках господа. Ну, или в руках палача. Немного подумав, Ваоло отправился к кормилице короля и отдал той порванные листы.

После тяжелого разговора с Луисом Легрэ много размышлял над словами Фернандо о том, что теперь их мальчику придется их завоевать заново. Кристиан надеялся, что это произойдет, но теперь совершенно не представлял — как. Похоже, что Луис не очень понял, что произошло на самом деле. Казавшаяся обычной ссорой ситуация неожиданно обратилась в серьезный разлад и Легрэ не видел выхода. Мириться через постель можно сколько угодно — зная отзывчивость герцога и пристрастия Фернандо и Кристиана — это было легче легкого, но в корне ничего не меняло. Герцог может и любил их, но совершенно ни во что не ставил, а в особо скверном настроении — и подавно. Кристиан жалел, что ошибся в нем — Луис не мазохист, а значит, что все, что было между ними с самого начала — обычное принуждение. И тут уж точно никто ни в чем не виноват: и что Легрэ — мучитель, и что Луису не хватило сил разъяснить ему все с самого начала. Кристиану было скверно и противно от самого себя, от понимания, что он никогда больше не сможет поднять руку на герцога, даже если они каким-то чудом не разбегутся по разным концам мира, даже если Луис сам его будет просить. Легрэ будет терзаться неудовлетворенностью — о том, чтобы взять доминирующую роль в паре с Фернандо и речи быть не могло, а соответственно Кристиан сорвется в результате, и либо убьет какого-нибудь случайного мальчишку, неудачно подвернувшегося под руку, либо пойдет по тавернам искать временного утешения. Искать кого-то другого для постоянных тайных встреч он был пока не готов, да и признаться, совсем не хотел. Единственным выходом ему казалось — уехать на время, не из города, из замка хотя бы, чтобы все обдумать и остыть, но он не мог бросить Фернандо. Легрэ понимал, чувствовал, что нужен ему, а потому не мог и загонял все свои эгоистические порывы куда-подальше. И зачем он собрал этот дурацкий мешок? Веревка. Глупо.

Вечером Кристиан все же решился поговорить с Фернандо. Король долго был занят делами и Легрэ около двух часов провел у дверей его кабинета, прося слуг о том, чтобы они не докладывали, что он здесь и, не решаясь войти, но потом ему это надоело и, улучив момент, когда Фернандо был не особо увлечен делами, бесшумно вошел в кабинет. Теплое блио простолюдина поверх длиной рубахи и меч на поясе говорили о том, что он собрался куда-то ехать.

— Кристиан? — король поднял глаза и жестом отпустил секретаря. — Что случилось?

Глядя в глаза Фернандо, Легрэ сглотнул, потом скользнул взглядом по резным стрельчатым окнам, медленно подошел к столу.

— Я говорил с Луисом, — сказал он и весь его вид говорил о том, что разговор кончился плохо.

— И решил уехать, — взгляд короля мазнул по одежде Кристиана. — Садись, рассказывай.

— Я не уезжаю, Фернандо, — Легрэ сел в резное широкое кресло, напротив рабочего стола и, небрежно закинув ногу на ногу, оперся рукой на подлокотник. Кристиан задумчиво потер лоб пальцами, глядя на короля, сказал:

— Несмотря на то, что мне сейчас этого очень хочется, я не намерен бегать от проблем. Просто в четырех милях от столицы должен находиться мой друг. Хочу встретить его, а то он что-то разъездился по твоей стране без спросу, да еще и с фальшивыми документами.

Фернандо заинтересованно посмотрел на Кристиана:

— Тот самый? Который помог тебе осуществить якобы кражу Луиса? И которому ты на мальчика жаловался? — он нехорошо прищурился. В руках короля как по волшебству появился кругляшок золотой монеты и побежал "змейкой" по пальцам.

— Да, он, — Легрэ задержал взгляд на монетке в руках любимого. — Ты, смотрю, заинтересовался. Что у тебя на уме?

— А пригласи-ка ты его погостить. Здесь, — взгляд короля Фернандо становился все более злорадным. — Только сначала расскажи, что у вас сегодня с Луисом произошло.

— С Луисом? — Кристиан пожал плечами. — Ничего особенного. Он пришел, наговорил мне гадостей. Я в ответ наговорил гадостей ему и мы разбежались. Потом пришел Ваоло и стал говорить мне что-то, но я не особенно запомнил — что именно. Кажется, что Луис любит меня и боится, что ты из-за всей этой истории с похищением рассердишься на меня, — Легрэ тайно от короля сглотнул вставший в горле ком и попытался сменить тему:

— Значит, его высочество принца Самира Аль-Хана-Абасса сюда пригласить. Хорошо. Думаю, он будет рад. Особенно если учесть, что арабы хотят вести торговлю с нами.

— Занятно-занятно, высоко Себастьян забрался в своих попытках подгрести торговлю под себя, — протянул Фернандо, быстро оценивая, какие проблемы нужно будет решить. — Ему что-нибудь особенное нужно будет подготовить в покоях?

— Место для битья мебели и посуды, — усмехнулся Легрэ. — Его мальчики жутко любят ссориться. Не понимаю, зачем он целых трех с собой тащит, там бы и один Кевин справился за весь гарем. — Кристиан стал серьезнее. — Фернандо, что у тебя на уме? — повторно спросил он. — Давай сразу проясним все вопросы относительно похищения Луиса. Я должен быть уверен, что принц не пострадает по причине твоей ревности, тем более что ревновать не к чему. Кроме того, тебе же не нужны осложнения в виде войны с арабами, верно?

— Осложнений не будет, это точно, — король запустил монетку по столу, внимательно за ней наблюдая. — А вот прояснить вопросы насчет похищения стоит. Особенно то, почему я должен сердиться на тебя. — Громко прихлопнув дребезжащую монету к столу, Фернандо поднял темный взгляд на брата. — Я слушаю.

— Не знаю, но Луис думает так. Думаю, что лучше ты подробности от меня узнаешь, чем со стороны. — Кристиан выдерживал взгляд короля. — Луис в последнее время грустил сильно, пока ты занят был, и я не знал причины, не догадывался, что он об Альваро Феллучи знает. Я решил устроить ему встряску и сделал так, будто его похитил предводитель пиратов, якобы влюбленный по уши. Днем с Луисом был Самир, ночью я, а чтобы герцог не узнал меня, ему давали то самое средство, которым он напоил нас в домике у моря.

— Насилие было? — Фернандо опять запустил монету по столу, не смотря на Легрэ.

— Да, — ответил Легрэ, не уточняя.

— И как мальчик реагировал? — с прохладной благожелательностью спросил король, опять прихлопнув монету.

— Как обычно, Фернандо, — Кристиан поднялся с места и подошел к королю, глядя на него сверху вниз. — Сопротивлялся Артуру, попеременно то любил меня, то проклинал, но, по сути, был паинькой. Ты же знаешь, если на него надавить правильно — он очень покладистым становится.

— Без зелья тоже? — король холодно смотрел на брата. — А ты в курсе, что он на любые подобные зелья с повышенной жаждой реагирует? Он у нас и так очень чувственный мальчик, а под зельем вообще теряет контроль?

— Я не знал этого... и думал, что мы все выяснили с ним, еще до твоего приезда, — Кристиан оперся бедрами на край стола и опустил взгляд. — Хочешь сказать, что его срыв — это моя вина?

Фернандо вздохнул и отпустил себя.

— Легрэ, ты идиот! Вот только ты теперь не пускайся в самокопания! Все равно ни к чему хорошему не придешь! Теперь нужно думать, как исправлять ситуацию, а не погружаться пучины отчаяния! — жалобно зазвенела разбитая монетой ваза. — Выпороть бы тебя, — он поднялся и подхватил Кристиана за подбородок. — Да все равно не поможет. — Дьявол довольно облизнулся, глядя в синие глаза. — Мы оба внесли свою лепту. Обоим и придется потрудиться. И Луису тоже. Ты же не готов его отпустить? Милый... — Фернандо склонился еще ближе, вглядываясь в глаза барона, в душу, ища красными всполохами своего разгорающегося огня ответ.

Кристиан вглядывался в карие глаза и долго молчал. Что за странный неудачный день? Легрэ решительно не хотелось сегодня ничего обсуждать. Особенно череду его собственных ошибок. И все-таки он был благодарен Фернандо за то, что сейчас не получил удара по лицу, хотя и заслуживал наверное. И Кристиан чувствовал себя виноватым больше перед королем, чем перед Луисом. С самого начала судьба давала ему понять, что он лезет не в свое дело, что он не должен становиться между Луисом и Фернандо, но он лез с упрямством осла. Теперь жалел. Сильно жалел и думал, что в день, когда он устроил побег герцога из Валасского монастыря, следовало забыть о мальчишке, остаться преданным Себастьяну и врагом Фернандо.

— Ты прав, — сказал тихо Кристиан, изобразив холодную усмешку. — Я идиот, потому что сказал Луису, что между нами все кончено. Прости, но тебе придется разбираться с ним самому, и если он простит тебя и попросит прощения, я буду рад за вас. Правда буду рад.

— Правда? — вдруг ласково улыбнулся Фернандо. — И забудешь его? — Он слегка поцеловал Легрэ в искаженные усмешкой губы. — Нашего мальчика? Такого светлого, чистого и невинного? — еще один легкий поцелуй. — Который любит и зовет? И хочет? И страдает без тебя? — слова перемежались с дразнящими поцелуями.

— Да, — прошептал Легрэ неуверенно. — Я забуду.

— И я буду приходить от него к тебе, приносить его запах, его вкус — выдержишь? — вкрадчивый шепот вплетался змеей в возникающее желание, поцелуи перешли на шею. — Чувствовать его, хотеть, но не обладать? Выдержишь?

— Нет, — признался Легрэ, осторожно положив руки на спину брата, словно и прижать не мог и отстраниться не решался. — Я не выдержу, Фернандо.

— Тогда у тебя нет выбора — остаемся втроем, — король с жаждой поцеловал Кристиана, прижав его к себе.

Легрэ тонул в жарком дыхании, во вкусе сладких губ, в силе тесных объятий короля, но он точно знал, что у него есть выбор. Он никому не скажет о нем, не обмолвиться ни словом ни делом — он сделает все не завтра и не через неделю, сделает тихо и не в замке — там, на болотах, где его бездыханное тело никто не найдет и не увидит его последней предсмертной улыбки. Нужно всего лишь немного побыть неосторожным и разок оступиться. Когда-то он сказал Луису, что не сможет жить без него, но слова так мало значат, даже если они правдивы. Легрэ прервал поцелуй и, серьезно заглянув в глаза короля, отрицательно покачал головой.

— Нет. Прости, но свой выбор я уже сделал.

— Тогда, милый, я буду тебя искушать. Я буду тебя любить после него, пока не сдашься, — Фернандо опять зашептал горячим змеем-искусителем, обвивая Кристиана, не давая ему отодвинуться. — Я буду делать тебе больно, но не так, как тебе нравится. Я это буду делать, потому что ты любишь, и я не дам вам совершить такую глупость.

— Не поверишь, — холодно отозвался Легрэ, — но в первый раз за последние несколько месяцев я поступаю разумно. И если ты действительно намерен поступать так, то мне придется уехать.

Король с интересом посмотрел на брата.

— Мне нравится твое состояние. Интересно, на что ты в нем способен? — он отступил на шаг назад и кивнул на стол. — Садись, пиши.

— Что писать? — Легрэ сел за стол и с долей безразличия взял бумагу и перо. — Надеюсь, не поэму? Или мы опять будем записывать стихи Луиса?

— О нет, милый, — король бесшумно подошел к брату со спины и склонился к нему, почти касаясь губами затылка, — будет кое-что поинтереснее. Пиши завещание.

Легрэ нахмурился, пытаясь вспомнить, говорил ли он по пьяни Фернандо о своих планах. Определенно нет. Кристиан взглянул на короля.

— На кого?

— Э, нет, милый, так не пойдет, завещание твое, пиши, как тебе хочется.

Кристиан кивнул.

— Хорошо. Как скажешь.

Легрэ писал недолго и все его завещание уместилось на пол страницы; в нем замок и движимое имущество барона Моунта, включая крестьян, отходили во владение герцогу, а земли передавались государству и во власть короля. Поставив под написанным свою подпись, Легрэ передал завещание Фернандо.

— Так сойдет?

— Отлично, — король мельком глянул на пергамент. — А теперь пиши письмо своему другу с приглашением.

Кристиан был озадачен этой просьбой, но хмуро помолчав, написал принцу Самиру письмо, в котором извинился за то, что не сможет встретить его лично, и что Фернандо согласен принять его в своем замке, как гостя.

— Ну и? — Легрэ отложил в сторону перо. — Зачем все это?

— Сейчас проинструктируешь гонца, как доехать, и расскажу.

Отпустив гонца с письмом, король благожелательно посмотрел на барона.

— Я смотрю, ты захотел себе устроить встряску?

— Не понимаю, о чем ты, — Кристиан откинулся в кресле и, склонив голову на бок, постарался ничем не выдать себя. — Так ты расскажешь мне, что ты задумал?

— Легрэ, не делай из меня идиота, — Фернандо наполнил два кубка вином и один протянул барону. — Тебе по пунктам рассказать?

— Это было бы занятно, — Кристиан усмехнулся и хлебнул вина.

— Когда очнешься, — рассеянно ответил, думая о чем-то своем Фернандо. — Спокойной ночи, милый.

Кристиан уставился на короля во все глаза, посмотрел на кубок в своих руках.

— Фернандо, ты... — эти слова были последним, что он помнил.

Когда Легрэ потерял сознание, король тяжело вздохнул. Вот ведь угораздило в идиота влюбиться, на лице же написано, что с жизнью решил попрощаться, как будто мало было того, что было неделю назад. Хочет пострадать — будет ему повод пострадать. Поручив гвардейцам нести бесчувственное тело, Фернандо пошел в темницу. Выбрав самую комфортабельную камеру, он велел привести ее в вид, пристойный дворянину. Через несколько часов, когда Кристиан очнется, нужно будет навестить. Будет ему повод и подумать, и пострадать. На всякий случай убедившись, что в камере ничего нельзя использовать для лишения себя жизни, Фернандо с тяжелым сердцем пошел к себе.

* * *

... Луис вскрикнул во сне и открыл глаза. Камин был жарко растоплен. За окном гудел холодный ветер и лил дождь. Поврежденная рука была крепко перебинтована. На столе ждал ужин и откупоренная бутыль вина. Наверное, ее попросил Ваоло для себя. Герцог окончательно проснулся. Уже ночь? Почему? Палач что-то заставил выпить, а потом качал на руках, как ребенка.

— Ваоло! Ваоло! — позвал Луис, поднимаясь и пошатываясь. — Зачем ты пошел к Кристиану? Он все равно не станет слушать... — юноша глянул на пустое кресло, выглянул в соседнюю комнату, где дымилась большая бочка с водой, явно готовая для мытья. Вернулся к столу и отломил себе ножку от птицы. Жадно съел, вспоминая с трудом, как рвал рисунки, которые так старательно рисовал. И слезы опять потекли по щекам. Бесполезно уговаривать Бога, чтобы демон снял проклятие. Бесполезно...