Птица в клетке

Головид уже был включён. Играла бравурная музыка, и на экране под приветственные крики толпы бодро вышагивали марширующие солдаты.

— Вы едва не опоздали на показ церемонии, тай Дали, — дружелюбно улыбнулся доктор Оссе.

Сафар смущённо кивнул и, подведя меня к стулу у стены, сам уселся на софу рядом с коллегой на другой стороне комнаты. Я же оказалась сидящей почти плечом к плечу с Ренадом Чаном, коренастым и уже начавшим седеть военным, сильно напрягшимся при моём появлении. В отличие от тайнэ Ласкано смущал его отнюдь не мой статус, а то, что я могла вызнать информацию о системе безопасности. Пустой страх с учётом того, что выудить её можно, зная, что ищешь. Да и воспользоваться ими при своём техническом кретинизме я не смогла бы. Эсперы обычно плохо годились для военного или промышленного шпионажа.

Замир, сначала развернувшийся ко мне всем телом, несмотря на замечание Кронберг, почти сразу обрёл другой интерес — Сафара Дали. Сначала я приняла это за любопытство — док был для мальчика человеком новым. Но чужаки редко его интересовали, а Дали он едва ли не сверлил взглядом.

Я недоумённо нахмурилась, тоже искоса изучая дока, а потом чуть не застонала от досады. Тай Дали оказался впечатлительным и всё ещё думал о нашем поцелуе, а Замир, конечно же, уже успел "прочесть" дока и заинтересоваться. И дело было не в самом факте — как и любой мальчишка шести лет, к поцелуям взрослых Замир относился с лёгким презрением и брезгливостью. Так что вполне возможно, узнай он о нём иным способом, а не от дока, быстро бы потерял интерес. Мало ли какими глупостями взрослые занимаются.

Но мысли Сафара были окрашены сожалением и виной, ясно давая понять маленькому таю, что мы делали что-то запретное.

"Замир, прекрати", — одёрнула я мальчика, пожалуй, излишне строго.

"Почему этот тай думает, что папа его убьёт?"

"Потому что он очень впечатлительный". — Мысли мои были окрашены иронией, за которой я пыталась скрыть замешательство, кажется, впервые почувствовав, что обычно испытывали другие люди рядом со мной, — смущение из-за того, что кто-то может узнать все постыдные тайны.

"А ещё он боится, что папа обидит и тебя".

"Перестань. Я уже говорила тебе, что нельзя читать мысли других людей без особой необходимости".

"А что если..."

Картинка на экране сменилась, и, к моему облегчению, Замир наконец отвлёкся на головид. Я тоже заинтересовалась тем, что нам показывали. По цветочной дорожке, ведущей к храму, чем-то похожему на древние китайские пагоды, шла правящая чета. Император Ядгар Альге и его жена Анхела. Смотрелись они на редкость эффектно.

Император сменил свой обычный невзрачный мундир на парадный, красный с чёрной окантовкой, а сверху накинул длинный, волочащийся по земле плащ, подбитый мехом. Короны, к моему тайному разочарованию, на его голове не было, хотя на груди какие-то камешки всё же блестели. Он выглядел уверенным и властным, но когда камера взяла его близким планом, я не без некоторого злорадства заметила, что он был усталым.

Анхела рядом со своим статным супругом выглядела весьма изящной. Такая же светловолосая, для церемонии она выбрала шёлковое золотисто-алое платье, выгодно отеняющее её красоту. Мой собственный наряд тут же показался мне безвкусным.

Они подошли к открытой площадке перед храмом, и Альге принял у вычурно одетого старика с бритой головой тяжёлый металлический молот.

— Что это значит? — негромко спросила Алана у доктора Оссе.

— Видите гонг на вершине лестницы? Сейчас великий тай будет бить по нему, оповещая всех — и на земле, и на небесах — о том, что Лонга находится под защитой рода Альге. Бить он будет ровно триста пятьдесят три раза — именно столько лет династия находится у власти. Эту традицию когда-то заложил первый император Альге.

Скинув с плеч плащ на руки церемониймейстера, Ядгар поднялся по лестнице и ударил в гонг. Низкий густой звук раздался по всей площади. Раз, второй, третий... Я отсчитывала про себя удары, как и все присутствующие здесь люди, украдкой шевелящие губами и не отрывающие взгляд от молота, бьющего по огромной бронзовой тарелке. Сильно гипнотизирующее действо... Судя по капелькам пота на висках императора, появившимся после второй сотни ударов, молот не был лёгким.

Я с некоторым сочувствием посмотрела на Замира, жадно разглядывающего отца.

"Знаешь, тебе нужно будет хорошо подкачаться, когда ты придёшь к власти. Тебе-то достанется на несколько десятков больше ударов этим молотком".

Замир растерянно взглянул на меня. Кажется, глядя на то великолепие и властность, что окружали его отца, он впервые задумался о том, что это фактически его будущее.

Я честно надеялась, что Альге окончательно уехал в столицу, наигравшись в заботу о сыне. Встречаться с ним, не представляя, что ещё может прийти ему в голову, было страшно. Я привыкла к некоторой предсказуемости людей и думала, что хоть с моим новым хозяином и будет сложнее, чем с прежним, рано или поздно я найду ключик и к нему. Наблюдая за императором во время его работы, изучала его привычки, реакции, училась предугадывать его желания. Мне казалось, я преуспела в этом. И всё же он, когда приказал... нет, попросил прикоснуться к себе, удивил меня. Тот, кто всегда всё решал за других, позволил сделать выбор мне самой. И я... я глупо ринулась в расставленную ловушку, думая, что смогла добраться до чего-то человеческого в Ядгаре.

Но это он почти добрался до меня. До моих страхов, моих желаний. Меня самой. Я готова была смириться, если бы император хотел только переспать со мной. Если бы он просто взял меня, не желая ничего больше, кроме тела. Это было бы ожидаемо.

Альге жаждал большего. И хотя я не понимала, для чего император так яростно добивался моего ответа, то лаская, то мучая, чувствовала, что его жажда может меня разрушить.

И когда император всё же вернулся в замок, я ожидала самого худшего. Он дал мне небольшую передышку, а теперь с лихвой восполнит пропущенные возможности надо мной поиздеваться. Альге позовёт меня к себе — под любым предлогом или без него — и закончит то, на чём мы остановились.

Но ни в тот день, ни на следующий императора я так и не увидела. Моя жизнь, размеренная и спокойная, никак не изменилась. Мне оставили возможность свободно разгуливать по замку, несмотря на то, что вместе с Альге приехали его жена и дочь.

Причину его занятости мне объяснила Асаки, которую хозяин привёз с собой. Мы сидели с ногами на моей кровати и тихо шептались.

— Так ты не знаешь ещё, да? Говорят, великий тай помирился с женой. Представляешь себе? Все были уверены, что он скоро её отошлёт от себя или, хуже того... — Девушка красноречиво провела ладонью у горла.

— На Лонге так принято, да? — неуверенно спросила я.

— Ну не то чтобы принято, — призналась Асаки, — просто он властитель, ему всё можно. Но, видимо, есть что-то в тайнэ Анхеле. У императора даже все фаворитки были похожи на его последнюю жену — светловолосые, миниатюрные... Ой!

— Что такое? — с подозрением спросила я, уже зная, в какую сторону повернули мысли невольницы.

— Ты не расстроена? Ведь ты можешь лишиться его внимания...

Я вымученно улыбнулась.

— Асаки, ну какое внимание? Ты же сама сказала, какие женщины нравятся моему господину. А теперь посмотри на меня.

Я была темноволоса и уродливо пострижена по лонгийским меркам, да ещё и выше на голову большинства местных девиц. Конечно, мне приходилось задирать голову, чтобы взглянуть Альге в глаза, но миниатюрной я не была. Зато я точно знала, что, будь здесь немного другая мода и разреши мне носить брюки и платья покороче, я смотрелась бы наверняка лучше коротконогой лонгийки...

Так, стоп. С чего я вообще начала сравнивать себя с тайнэ Анхелой? Неужели позавидовала ей? Глупо. То, что есть у императрицы — власть, богатство, принадлежало не ей, а её мужу. Анхела зависела от него так же, как я. Разве об этом я мечтала? Нет, я хотела...

А что же я хотела? Свой дом, семью, возможность делать, что я хочу. При этом не могла представить, как бы выглядела моя квартира — сколько комнат в ней было бы, какую мебель я бы поставила. Мне было сложно представить мужчину, с которым я могла бы создать семью, — ни его внешность, ни характер. И делать-то я ничего не умела. Совершенно бесполезное существо.

О том, чтобы отыскать своих родных, даже не думала. Вряд ли брат или сестра будут рады такой родственнице. Мне достаточно было знать, что у них всё хорошо.

— Асаки, а что бы ты делала, если бы оказалась свободной?

Кажется, мой вопрос застал служанку врасплох.

— Ну... работала бы на себя, а не на хозяина.

— А что именно? — продолжила допытываться я.

Судя по растерянному взгляду, с мечтой у Асаки было так же плохо, как у меня.

Кронберг, с которой я встретилась перед тем, как наведаться к Замиру, тоже, к моему неудовольствию, заговорила об императорской чете.

— Тай Альге хочет, чтобы тайнэ Анхела наладила отношения с сыном. Его восхитило то, что Замир смог подружиться с Зариной.

— А я тут при чём?

— Не прикидывайся. Если рядом с Замиром будет тот, кто подскажет, как ему себя вести, и ему, и тайнэ будет легче.

— Если мальчик против...

Алана немного раздражённо пожала плечами.

— Он промолчал. Я сочла это согласием. Но лучше будет, если ты обсудишь с ним это. К тебе он прислушается.

— А сам Альге? — осторожно спросила я. — Разве он не желает видеть сына?

— Это сложно, — коротко ответила психиатр, не вдаваясь в подробности. — Впрочем, если кому и удастся преодолеть барьер, так это тебе. Но Альге решил пока не рисковать.

Неужели так боится травмировать мальчика? Его опасения казались мне чрезмерными. Да, с точки восприятия эсперов император отличался от обычных людей. Но даже я почти к нему привыкла. А Замир, как по мне, был гораздо крепче сложен и психически устойчив, чем я в его возрасте. Его не так-то просто было сломить. Возможно, император просто не знал, как общаться с сыном, посылая к нему дочь или жену, но избегая сам.

— Тайнэ Анхеле... ей ведь не нужен Замир, — я решилась сказать то, что мучило с начала разговора, — а он это поймёт. Не думаю, что ребёнку понравится такая мать.

— Любовь иногда появляется не сразу. Да и другой матери у него не будет. Ты ведь тоже не получила от отца того, что тебе было нужно. И всё-таки я сомневаюсь, что ты бы от него отказалась.

— Отказалась бы, — с внезапным ожесточением отрезала я. — Лучше совсем не знать отца, чем иметь такого!

— Ты злишься? — тут же спросила меня психиатр.

— Да.

Уточнять, на кого, мы обе не стали.

— Хорошо. Злость это хорошо. Это значит, что тебе не всё равно. И всё же сейчас я не почувствовала ни малейшего отклика от тебя. Рядом с Замиром ты начала лучше себя сдерживать.

— Я не хочу повредить ему.

— Знаю. Ты на самом деле заботишься о нём, — Алана улыбнулась, — и делаешь это не из страха перед Альге.

— Когда тайнэ хочет увидеть сына?

— Как можно скорее, но... Нужно ещё убедиться, что Замир действительно готов увидеться с матерью. А это полностью зависит от тебя, Эрика.

Я отлично поняла, что Кронберг не сказала вслух. В моих силах было испортить встречу и настроить Замира против матери. Или же сделать наоборот. Доктор дала мне возможность выбирать.

Мне бы гордиться таким доверием, только им тут и не пахло. Казалось, будто мне предлагали принять участие в игре, правил которой я не понимала. Однако игроком была не Кронберг. Уж не в этом ли причина Альге держать меня подальше?

Замир с каждым разом всё лучше и лучше угадывал моё настроение, и в этот раз, стоило мне войти в игровую комнату, как он уловил моё беспокойство.

— Ты сегодня старая.

— Странная, — привычно поправила я. Неловкий язык не успевал за быстрым разумом мальчика, и он иногда говорил вслух не то, что собирался.

"Тайнэ Алана хочет, чтобы ты встретился со своей мамой", — решила объяснить цель своего визита прежде, чем Замир подглядит это в моих мыслях.

Пауза была долгой, я уж смирилась, что он не ответит.

"Я знаю".

"Ты сам хочешь этого?"

"Нет".

Ребёнок уселся ко мне спиной, листая книжку, которую я накануне принесла ему из библиотеки. Казалось, он полностью увлёкся разглядыванием цветных картинок, но при этом не закрывался от меня. Значит, и я не могла оставить эту тему, хотя говорить с Замиром об императрице мне не очень хотелось.

"Но почему?"

Беспокойство усилилось. Он нервно дёрнул страницу под ладонью, почти порвав её. Я подошла и мягко вытащила книгу из его рук.

"Ты растерян. Я понимаю. Но чего ты боишься?"

"Я не понравлюсь ей. Она сочтёт меня странным".

Мои пальцы нежно перебирали светлые волосы мальчика, касались его плеч, рук, двигаясь просто в хаотичном движении. Во мне было так мало любви... но всю, что была, сейчас я готова была отдать маленькому принцу.

"Но ты и есть странный. И я тоже странная. Всегда была. Но моя мама всё равно меня любила".

Спина Замира сгорбилась ещё больше. Он перехватил мою ладонь, отвёл её. Я поняла, что выдала себя — не стоило говорить о родительских чувствах.

"Ты считаешь, что моя мама... не любит меня", — в его мыслях звучало обвинение.

"На самом деле я не знаю. Я лишь однажды видела тайнэ Анхелу вживую... и признаюсь, она мне не очень понравилась. Как и ты".

— Как и я? — обиженно повторил вслух Замир.

— Ага, ты показался мне таким... таким пугающим, — легко сказала я. — Но потом я узнала тебя получше. И я не жалею, что мы встретились.

"Что бы ни было в мыслях или чувствах твоей мамы, дай ей шанс. Хотя бы такой же, как ты дал Зарине. Не отталкивай её".

Сама того не желая, я повторила мысль Кронберг, тем самым соглашаясь с ней.

— Если хочешь, я буду рядом, — добавила негромко. Больше для тех, кто мог сейчас за нами следить.

Мальчик наконец кивнул, заставив меня расслабиться. Если до этого нашего разговора я ещё сомневалась в необходимости встречи с Анхелой, то теперь окончательно убедилась, что была неправа. Слишком много противоречивых чувств накопилось в Замире по отношению к матери. Если он с ними не разберётся, это начнёт его грызть изнутри.

В этот вечер мой подопечный лёг рано, но не отпускал меня от своей кровати, пока не заснул. Я глядела на тревожное даже во сне выражение лица, понимая, что мой дар эмпата не способен избавить Замира от всех тревог и страхов, что мучали его маленькое сердечко. Есть то, что нужно понять и пережить самому, как бы ни было тяжело. К примеру, разочароваться в родителях. В отце, предпочитающем наблюдать за сыном издалека, и матери, которая когда-то так сильно испугалась собственного талантливого дитя, что заставила его замкнуться в себе.