Едва сделав шаг за дверь, я хватаю брошенную в траву метлу и взмываю вверх. Их слов не выкинешь, они плотно сидят внутри, хорошо устроились. Они требуют продолжения банкета, душераздирающих объяснений и смертельных трагедий.

Не сразу удается разобраться, куда лететь. К тому времени когда впереди маячит знакомый лес, буря уже почти спит и я понимаю, что долететь не получиться. Опускаюсь на землю и отбрасываю ненужную метлу — дальше придется идти пешком.

Сзади наплывают розовые холодные волны — начинается рассвет. Тропинка ведет мимо знакомых деревьев, только с желтеющими кронами, безжалостно побитыми дождем. Под ногами хлюпают лужи, отбрасывая вокруг первые неразличимые лучи встающего солнца.

На душе пусто, я все время повторяю что это не может быть правдой, но мне нужно посмотреть на него еще раз, прямо сейчас — и я уверена, я увижу правду. Узнаю, какой бы она ни была!

Упрямо двигаюсь к цели. Вот среди деревьев мелькает забор, крыша дома, калитка все ближе. Последний шаг — и она распахивается, открывая лужайку, дом и Кирилла.

Он мгновенно оказывается рядом — такой теплый, его сухая футболка тут же пропитывается водой, которой на мне еще очень много.

— Как ты меня напугала, — тараторит Кирилл. — Я что только не подумал! И что она тебя могла победить и ты никогда не вернешься! — он прижал меня к себе сильно-сильно.

— Пойдем быстрее в дом, — тащит меня за руку, отпускает у порога, где я так и стою, пока он приносит теплое одеяло и закутывает в него. Потом поднимает на руки и несет на диван, еще пару минут — и передо мной чашка чая. Я смотрю на нее безумными глазами. Это — приворот? Этот страх в его глазах и облегчение от того, что я уже тут — это приворот?

Нет, поправляет голос, приворот это то что испытываешь ты сама.

Чистое счастье теперь омрачено словами Мелены, отравлено ими, как медленным, но смертельным ядом.

Кирилл садиться рядом.

— Я думал, ты с непривычки упала на землю и сломала себе что-нибудь, — он смеется, старается меня растормошить. — Ну как, понравилось?

— Это было... неподражаемо, — шепчу.

— Ты так задержалась... тебе настолько понравилось? — в глазах Кирилла живейший интерес, он не понимает почему я молчу.

— Это ты сделал бурю? — вдруг резко спрашиваю, миг растерянности в его глазах, снова смех.

— Ну я немного раздул дождик который тут пролетел, но не думаю что один такое мог сделать, разве что недооценил силу идущей грозы. Ну или, — тут он запнулся и насторожено стал в меня вглядываться, — если кто-то еще этим занимался.

В его глазах мгновенно мелькает понимание.

— Ты была не одна? — спрашивает, я не вижу смысла скрывать очевидное и киваю.

— Мелена? — интересуется, скептически подняв бровь.

Опять киваю.

— Ну и она, естественно, тоже не одна появилась, — как-то очень спокойно продолжил Кирилл и опять в задумчивости стал изучать мое лицо.

Мне было очень неуютно под его взглядом, и хуже всего то, что я не могла смотреть ему в глаза, не хотела смотреть, потому что боялась увидеть то, чего видеть не желала. Я боялась, что она сказала правду!

Дальше он заговорил очень тихо.

— Глупо спрашивать не случилось ли чего. Судя по тому что ты встретила Мелену, а теперь сидишь с таким видом, будто кто-то умер, сомневаться не приходиться. Так что случилось? — от вдруг придвинулся ко мне и понятно уйти от ответа уже не даст. Я взвешивала свою любовь к нему и их убежденность в своих словах. Зачем им врать?

Он вдруг глубоко вздохнул и его лицо исказилось, как от сильной боли:

— Ты решила остаться с Артуром? — с трудом выговорил.

О чем он, не сразу поняла.

— Нет, он тут совсем ни при чем, — постаралась побыстрее успокоить. Видимо без успеха.

— Тогда я не понимаю... что еще могло случиться? — не отрывал от меня глаз Кирилл.

Я решилась, все равно этого не сдержишь.

— Они сказали, на мне приворот, — я собралась и смело посмотрела в его глаза, он растерянно вздрогнул.

— Какой приворот?

— Твой, — четко сказала и стала наблюдать за его лицом, таким растерянным.

— Приворот? — неверяще спросил он и думал, думал.

— Ты поверила? — вдруг совершенно спокойно спросил меня, и я спросила в ответ:

— А я смогла бы различить приворот, если бы он на мне был?

— Вряд ли, — пожал плечами, — только это все какая-то ерунда. Ты сама поймешь, если хорошенько подумаешь.

— Подумаю о чем?

— Что никакого приворота нет и не может быть! Подумай пожалуйста, это лежит прямо перед тобой, нетрудно заметить.

— Просто скажи почему это не может быть правдой, — начала настаивать я.

— Нет! — Вдруг совсем другим, сердитым голосом сказал Кирилл. — Я хочу чтобы ты сама это поняла!

— Хорошо, я подумаю, — согласилась, пусть не прямо сейчас, но я не отступлю, пока все не выясню!

— А ты никогда не думала, — вдруг устало спросил Кирилл, — что мне было бы гораздо проще, будь ты совершенно обычной девушкой?

Я видела, что он немного обиделся, но его обида меня только раззадорила.

— Ты дуешься? — удивленно спросила я.

— Не считая того что ты им поверила? — уточнил он.

— Да.

— Мне немного обидно, оттого что ты так поздно вернулась, я очень за тебя боялся, — четко проговорил Кирилл.

— Может, ты сам виноват, ты же хотел, чтобы я держалась подальше, никаких объятий и поцелуев, а теперь что, собираешься жаловаться, что я предпочла другую компанию? — резко сказала я и показалось, что ведьма внутри угрожающе оскалилась. А всего через миг, только произнеся вслух эти слова, я поняла, что совершила непоправимую ошибку. Всего миг, за который порой случается все самое страшное. Он дернулся, как от удара, и через несколько мгновений поднялся и ушел наверх.

Мое раскаяние было огромней всей вселенной! Как только Кирилл спустился, я бросилась просить прощения, но он остановил меня одним резким движением руки.

— Собирайся, мне нужно сегодня быть в городе. Я жду в машине, — и вышел, ни дав сказать ни слова.

Смахивая слезы, я собирала сумку, а когда вышла из дома он задумчиво смотрел куда-то вперед. Так всю дорогу молча и ехал.

Мы оказались у моего дома так рано, что город еще крепко спал.

Машина остановилась и меня прорвало.

— Прости меня, — почти умоляла я, — я не знаю, что на меня нашло, можешь ругать сколько хочешь, только не молчи. Не злись на меня, только не молчи! — я бы схватила его за руку, но он сложил их на груди.

— Я не злюсь, — спокойно сказал и его тон напугал меня больше, чем если бы это был крик. — Я просто не могу на тебя злиться, — как-то неуверенно улыбался Кирилл. — И это самое страшное. Ты можешь сделать очень больно, а я даже не могу от этого оградиться, выработать какой-нибудь иммунитет, защиту.

Он замолчал, а я все повторяла прости, прости...

— Я уеду сегодня, — так же спокойно сказал и мое сердце замерло, — вернусь... потом.

Потом вышел из машины и мне ничего не оставалось, как выйти следом. Довел до подъезда и вызвал лифт.

— Обними меня, пожалуйста, — попросила я, но он покачал головой.

— Не сейчас, — тихо отрезал и ушел.

Было утро пятницы. Три следующих дня я места себе не находила и постоянно ждала его прихода. Или хотя бы звонка. Моей выдержки хватило ненадолго — я бросилась звонить Кириллу уже минут через двадцать после того как мы расстались в подъезде — но абонент с тех самых пор недоступен. Тем же вечером отправилась к нему домой и долго стояла под дверью, пытаясь услышать из квартиры малейший шорох — никого. Пустое место на стоянке, пустая дача. Даже туда я съездила вопреки доводам разума, грохнув на такси кучу денег. Впрочем, денег у меня теперь было больше чем нужно — с тех пор как появился Кирилл, я ни за что не платила, только маме отдавала на хозяйство. Получила деньги за месяц, который по легенде провела на выездной работе. Там же в кассе мне сообщили, что деньги за первый месяц уже выдали по моей просьбе, переданной Кириллом, моей маме, и понятно это Кирилл позаботился — я так была загружена своей двуличностью, что даже не подумала, как мама будет тут без денег. А он, получается, подумал. Он обо всем думал, вместо меня.

Каждый день, просыпаясь и засыпая, я винила себя во всех бедах. Кирилл был рядом и поддерживал меня во всем, но он был не обязан этого делать. Он был рядом, потому что сам этого хотел и это не давало мне никакого права им распоряжаться или оскорблять. Теперь его рядом нет, и я не знаю, где его искать.

В понедельник, придя на работу, первым делом я собиралась узнать у Бориса Сергеевича, где сейчас Кирилл. Шеф встретил меня с привычным спокойствием и очень ровно ответил, что Кирилл уехал по делам и вернется сам, когда захочет. Подтекст был понятен любому идиоту — он не собирался никому и ничего сообщать.

Может, некрасиво было в такой ситуации оставаться у него работать, но работа оставалась моей последней ниточкой к Кириллу, и я не могла ее разорвать. Тем более что в понедельник случилось еще кое-что. После обеда меня вызвал Борис Сергеевич. Еще по дороге к его кабинету я услышала знакомый смех, от которого ноги затормозили и некоторое время отказывались двигаться дальше. Радостный смех Мелены.

Вся троица восседала в кабинете за столом. Они были в прекрасном настроении, а я постаралась пока не думать о нашей последней встрече и к чему это в результате привело. Каменное лицо Бориса Сергеевича тоже ничего хорошего не предвещало.

— Я кое-что должен... семье Мелены, — сдержано сообщил шеф и несложно было понять, о чем речь. — Так что не могу отказать ей в просьбе — Артур хочет изнутри понаблюдать, как работает фирма подобная нашей, поэтому побудет пока моим заместителем, тем более Кирилл все равно отсутствует, но ему нужна помощница, и ею будешь ты.

Пора платить за помощь, ехидно захихикал голос в голове, но я в принципе была не против — какая разница, чем заниматься, когда все равно цель одна — занять время, ожидая возвращения Кирилла. Так что я равнодушно кивнула, немного сбив этим довольную улыбку с лица Артура.

Чего они ко мне так прицепились, не понимаю. Вероятно, просто хотят насолить Черновым, а я единственное слабое звено, которое оказалось легко разбить. Даже злости во мне эта мысль не вызвала, только прилив самоуничижения — так и надо! Потерять единственное, ради чего стоит жить и из-за чего? Из-за собственной глупости! Нет, не потерять, убеждала я сама себя, об этом даже думать не смей. Он обязательно вернется, просто надо подождать. Я буду ждать, сколько нужно, а пока — расплачусь по счетам.

— Ну что, Артур... как ваше отчество? — смотрела я на редкий образ черноглазой красоты, чего скрывать, даже после всего прошедшего не ставший менее привлекательным.

— Просто Артур, — твердо ответил он.

— Хорошо, Артур... Будут какие-то указания? — я могла гордиться — мой голос прозвучал как у хорошо вышколенного секретаря. Взгляд, надеюсь, тоже соответствовал.

— Позже, — его голос стал глуше, и мне показалось, не уверена, что Борис Сергеевич быстро улыбнулся.

— Я буду на месте, — проигнорировав всех остальных, я вернулась в кабинет и там меня ждала совершенно неожиданная поддержка — Маша смотрела очень мягко, с пониманием и жалостью, без единой тени злорадства. От этого взгляда на глаза навернулись обжигающие горячие слезы и пришлось долго смотреть в стол, прячась от соседок и ожидая, пока все пройдет.

Артур не заставил себя долго ждать — вскоре уже расхаживал перед моим столом, под удивленными взглядами остальных работниц. Похоже он привычен к любому виду внимания и совершено не реагирует даже на весьма откровенные взгляды. Он желает посетить сегодня один из складов поблизости от города и одно небольшое производство, где зерно моют, фасуют, и в небольшом количестве перерабатывают в хлопья. Мне предстоит составить ему краткие справки об этих предприятиях и сопровождать в поездке. Молча записываю указания, Артур дает полчаса на сборы и выходит, лицо у него совершенно непроницаемо.

Увидев у своего стола Ларису Николаевну, я вдруг вздрагиваю — ко мне так давно никто не приближался.

— А где же Кирилл? — спрашивает меня удивленно. Где же Кирилл? Я сама бы не прочь это узнать, у меня на лице кривая ухмылка, что ее немного настораживает.

— Временно отсутствует, — равнодушно отвечаю. Неудачное время она выбрала для примирения, не сейчас.

Артур стоит у машины, той самой, черной, похожей на торпеду, его кожаная куртка стоит наверно как моя годовая зарплата, про машину даже не заикаюсь. Открывает мне дверь, там внутри другой мир — бежевая кожа, хром и множество непонятных панелей, сверкающих маленькими яркими огоньками. Машина вызывает у меня невольное уважение — не слышно как работает двигатель и понимаешь, что едешь, только когда пейзаж за окном меняется. Даже не едешь, а плывешь и это несмотря на наши дороги!

В салоне так много места что наверно можно встать на сидение, выпрямиться и голова только-только достанет до потолка. Что же, признаю — она так же хороша, как и ее хозяин.

Мы посещаем склад и производство — я плетусь за Артуром и записываю все, что он желает по этому поводу сказать. Особо нигде не задерживаемся, любому даже случайному зрителю совершено понятно, что наше появление — сплошной фарс, так нелепо смотрится Артур среди обшарпанных стен местных зданий.

После он везет меня ужинать. Аппетита нет, но подозреваю, иначе он просто не отстанет.

Когда я десять минут подряд бессмысленно копаюсь в тарелке он, наконец, отходит от своего сегодняшнего амплуа бизнесмена. Несколько секунд — и вместо уверенного делового человека передо мной незнакомый опасный представитель другого мира.

— Тебе плохо со мной? — спрашивает Артур, застывшим взглядом гипнотизируя нечто прямо над столиком.

— Не понимаю смысла всего этого маскарада, — уклончиво отвечаю, но он не дает себя провести.

— Я тебе не нравлюсь?

— Ты очень красив, правда, — ответ опять уклончивый, но на этот раз он не замечает.

— Ты не хочешь со мной работать?

— Мне все равно, — честно говорю. События недавней ночи мы старательно обходим стороной. Он знает только что Кирилл уехал, и все. Поверила ли я им, поссорилась ли с Кириллом или даже слова ему не сказала и причина отъезда другая — наверняка никто не знает, а я уж точно разъяснять ничего не собираюсь.

— Если не работа, ты будешь со мной встречаться? — продолжает допрос.

— Зачем? — искренне не понимаю и, похоже, это непонимание его сильно злит.

— Я пробуду здесь месяц, — говорит сквозь зубы. — Потом оставлю тебя в покое.

Месяц? Как раз до полнолуния, ну что же. Кирилл должен вернутся к полнолунию, он никогда бы не оставил меня один на один с опасностью, которая может мне угрожать с приходом ведьмы. Или уже нет? Или уже оставит? Ладно, подумаю позже.