Книга 3. Своя гавань

Весть о том, что эскадра под командованием мадам генерала уже явилась на Тортугу с невиданным призом, пришла в столицу по суше, с курьерской почтой. Генерал в послании к городу и трём советам сообщала, что везёт договор, подписанный королём Франции, а также огромное количество ценностей, захваченных у испанцев. Мэтр Робер Аллен, глава Торгового совета и член Триумвирата, тут же распорядился готовиться к торжественной встрече. Но праздничная суета, охватившая Сен-Доменг, мало радовала трёх молодых испанцев. Скоро эскадра будет здесь. А это тысячи разбойников, которые вмиг разорвут каждого, кто посмеет поднять руку на любого из них.

— Надо поторопиться! — настаивал Диего. — Я уже вызнал: этот квартирмейстер, будь он проклят во веки веков, если не его вахта, каждый вечер наведывается в тот грязный кабак. Ужинает, напивается и нанимает девку, если после игры денег хватает. Так вот: как раз сегодня его вахта. А завтра его можно будет подстеречь!

Все трое поклялись страшной клятвой никому ничего не говорить и непременно явиться назавтра к месту встречи. Во всеоружии. При полном параде. Разве не приказал Аллен готовиться к празднику? Вот они и наденут свои лучшие одежды! И пойдут вершить свой праздник!

Сведения, которые получил Диего, раскошелившись на целых пять су для шустрого уличного мальчишки, подтвердились. Следующим вечером квартирмейстер Роже Пикар действительно был замечен в том самом кабаке, куда, помнится, и они мылились за услугами гулящих девок. Юные испанцы не придумали ничего лучше, кроме как зайти туда же. На этот раз они были при деньгах: по случаю подготовки к празднику родители выдали любимым чадам на карманные расходы по сорок-пятьдесят серебряных ливров. Заняв лучший стол и заказав самые дорогие блюда, трое юношей надеялись продемонстрировать этим своё превосходство над грязными пиратами. Но не тут то было! Проклятый Пикар словно в насмешку над молодыми испанцами, швырнул на стойку пригоршню монет, среди которых поблёскивало золото.

— Всем вина за мой счёт! — проревел негодяй, и, заметив вытянувшиеся физиономии богато разодетых юношей, противно загоготал. Совсем как в тот раз. Видать, узнал, паршивец.

Понимая, что для соперничества с ним на этом поприще у них попросту не хватит денег, Диего, Педро и Руис молча доели свой ужин и ретировались из таверны. Пить за счёт пирата они не стали. Диего едва поборол искушение демонстративно вылить его угощение на пол. Остановило лишь то, что тогда проклятый ладрон уж точно полез бы в драку прямо в зале, а это их никак не устраивало. Если они с ним одним справиться не смогли, то три десятка таких же разбойников попросту размажут их по стенке. И скажут, что так и было. Испанцы просто оставили кружки с вином на столе, нетронутыми. Пусть пьёт кто хочет. И, покинув эту дыру, отправились в облюбованные заранее кусты — сидеть в засаде.

Ох, и долго же им пришлось в этой самой засаде сидеть! Время не шло, а ползло, словно улитка. Трое "заговорщиков" успели проклясть и свою идею, и беспощадное комарьё, и сволочного пирата, решившего, видимо, не покидать кабак, пока не пропьёт все денежки. Диего тихо ругался сквозь зубы. Ещё немного — и приятели плюнут на всё, уйдут домой. "Если этот ладрон не появится через полчаса, я тоже пойду домой! Не то комары выпьют всю мою кровь, и я уже буду не в силах поднять шпагу!"

"Ладрон" словно подслушал его мысли. Появился. Ещё более пьяным и мерзким, чем в прошлый раз. Но теперь трое испанцев, хорошо знавших, как опасен этот пират даже в таком свинском облике, были наготове. И при оружии... Пикар успел услышать шорох за спиной. Даже успел обернуться и состроить страшную рожу. Но шпага торжествующего Диего вонзилась ему в грудь. Испанец целил в сердце, однако проклятый разбойник успел отшатнуться в сторону, и клинок попал ему в правое лёгкое. Чёртов пират заревел, словно раненый бык, и, несмотря на тяжёлую рану, одним ударом опрокинул Диего наземь. На сей раз юный испанец не лишился сознания. Просто чётко осознал приближение собственной смерти: теперь-то точно его пришибут. Но тут сзади на француза обрушились Педро и Руис, не на шутку испугавшиеся за друга. Проклятый квартирмейстер захрипел — кинжалы пробили ему шею и правую ключицу. "Крепкий мужик, — на мгновение подумалось Диего. — Я бы уже давно был мёртв". Пикар же пока не умер. Стряхнув с себя обоих дружков Диего, он обернулся... и повалился на землю, истекая кровью.

— Бежим! — выдавил из себя Педро.

Объяснения не требовались: трактир близко. Сейчас оттуда потянутся другие ладроны и наверняка заметят тело квартирмейстера. Не хватало, чтобы они ещё заметили, кто его порезал! Диего, чувствуя головокружение и боль — Пикар всё-таки хорошо приложил его по черепу — с трудом поднялся на ноги, вытащил шпагу из тела француза, обтёр пучком травы и поковылял за друзьями.

Дело сделано. А там, глядишь, всё обойдётся: никто ведь их не заметил, правда?

8

О, как Сен-Доменг встречал эскадру! Как палили пушки форта, салютуя победителям! Как радовались горожане, надевшие свои праздничные одежды и высыпавшие на набережную! А когда флагман дал залп холостыми зарядами одновременно с обоих бортов, на берегу раздалось громогласное "ура" и полетели вверх шляпы. На домах были развешаны трёхцветные флаги Сен-Доменга, но и этого казалось мало: некоторые молодые горожане — именно горожане, а не матросы! — нацепили такие же флаги на длинные палки и размахивали ими, словно знаменосцы, взобравшиеся на стены вражеской крепости. Этьен при этом подумал: "Вот теперь эти люди и впрямь стали гражданами нового государства. Не французы, голландцы, англичане и испанцы здесь собрались — а граждане Сен-Доменга. Хорошая идея, неплохая реализация. И клянусь, я не позволю разрушить это каким-то ублюдкам!"

Он уже знал кое-какие подробности вчерашнего покушения на Роже Пикара. Квартирмейстер, конечно, не подарочек, но если он помрёт, из-за тех трёх дураков может рухнуть пока ещё хрупкий мир между общинами Сен-Доменга. Да, Этьен уже знал имена преступников. Диего Эстрада, Педро Сантос, Руис Эскобар. Три молодых идиота, решивших устроить Пикару месть за то, что он на днях как следует их отпинал. Установить личности и мотивы неудавшихся убийц для парней из службы Этьена не составило большого труда. Гораздо труднее оказалось скрыть эти сведения от всех остальных, и в первую очередь, от брата Роже — Пьера. Капитан Пикар рвал и метал, клялся собственными руками разорвать тех, из-за кого его брат лежит при смерти. Хорошие дела, если пираты пойдут резать всех испанцев подряд! Да генерал с него самого, с Этьена, в первую голову шкуру спустит! Только-только что-то получаться начало — и нате вам...

"Сен-Доменг, — Этьен был одним из немногих, кто не проявлял бурной радости при виде входящей в бухту эскадры. — Мечта, которая понемногу облекается плотью и кровью. Мне нравится эта мечта, хоть и не всё тут так гладко, как задумывалось". Да, не всё здесь было гладко. Но победа — первая настоящая и столь масштабная победа Сен-Доменга! — заставляла жителей острова гордиться флагом своей странной республики...

— Они ещё поплатятся за это.

Этьен едва расслышал эти слова, сказанные по-английски, и сразу насторожился. Сегодня он был одет как обычный матрос, переговаривался с помощниками по-французски, вот англичанин и решил, что его никто не поймёт. Этьен присмотрелся внимательнее. Так и есть: сэр Чарльз Ховард, посол Англии, признавшей заморскую республику полгода назад. А кто это рядом с ним? Какой-то лейтенантик? Секретарь посольства? Но тоже англичанин, судя по покрою камзола и фасону шляпы. "Чёрт! — мысленно ругнулся Бретонец. — Я знал, что они нас терпеть не могут, но не думал, что они рискнут высказаться так откровенно!.. Одно хорошо: Алина и без меня прекрасно понимает, кто истинный враг этой страны".

Да, такая новость могла омрачить любую радость и испортить любой праздник. Тут ни в какое сравнение не идёт даже гора бумаг, накопившихся за время её отсутствия... Галка, выслушав Этьена, нервно прошлась по кабинету. Джеймс и Влад обменялись встревоженными взглядами.

— Ты точно уверен, что твои парни выследили настоящих убийц? — спросила Галка.

— Они даром хлеб не едят, капитан, — спокойно ответил Этьен. — Все трое сейчас сидят по домам, уверенные, будто им ничего не грозит. Если вдруг что-то прознают и попытаются сбежать — их приловят у дверей.

— Надо брать, пока не поздно, — сказал Влад. — Шила в мешке не утаишь. Если их посадить сейчас, всё быстро уляжется. А если затянуть — капитан Пикар сам пронюхает, кто подрезал его братца, и тут такое начнётся — мама не горюй!

Галка думала о том же. Но как это провернуть? Нагрянуть с полицейским ордером и десятком дюжих парней? Так эти придурки ещё в окна прыгать начнут, ноги поломают, крику не оберёшься...

— Этьен. — Идея пришла в голову как всегда неожиданно, и как обычно оказалась сумасшедшей. — Кто там в этой грешной троице верховодит? Чья идейка была?

— Диего Эстрада. Он больше всех пострадал от кулаков Роже, и свидетели уверяли, будто он не раз прилюдно ругал своего обидчика и даже клялся зарезать.

— Идиот... Ладно, скажи парням, чтобы по-тихому обложили дома остальных и следили за каждым движением. А я навещу сеньора Эстраду-старшего.

— Одна ты туда не пойдёшь, — твёрдо заявил Джеймс.

— Хорошо, Джек, мы пойдём туда вместе, — на удивление легко согласилась Галка...

Из дневника Джеймса Эшби

Я считал, что у глупости человеческой всё же есть какие-то границы. Мы ведь творения Божьи, в каждой душе горит искра Его благодати! Оказывается, нет предела совершенству.

Вряд ли уважаемые сеньоры, как раз собравшиеся в доме купца Луиса Эстрады, ожидали нашего визита. Они так испугались, что я уже собирался послать за доктором. И с перепугу решили, будто Эли в курсе их заговора. Эли же действительно притворилась, будто ей всё известно, и это намного облегчило ей задачу...

Испанцы сидели тихо, как пришибленные. А Галка переводила суровый взгляд с одного сеньора на другого.

— Итак, господа, — сказала она, выцеживая каждое слово сквозь зубы, — надеюсь, вам понятна вся безнадёжность вашего положения? А теперь давайте подумаем, как из этого положения вы будете выбираться... Мало того, что вы вознамерились способствовать свержению властей республики — вы укрываете в своих домах убийц. Не смотрите на меня так, будто не знаете, в чём дело. Вчера вечером было совершено покушение на убийство квартирмейстера Роже Пикара, офицера флота Сен-Доменга. Я знаю, кто это сделал, знаю, почему. Знаю и то, что в данный момент трое покушавшихся сидят по домам. Я о вашем сыне, сеньор Эстрада, а так же о ваших чадах, сеньоры Сантос и Эскобар. Не дёргайтесь, все выходы из ваших домов блокированы, мышь не проскользнёт.

— Господи, помилуй... — простонал Луис Эстрада. — Мой сын! Мой единственный сын!.. Сеньора генерал, что же нам делать? Как я могу отдать единственного ребёнка на растерзание...

— Ваш сын уже далеко не ребёнок, уважаемый, — сухо ответил Джеймс. — В семнадцать лет я уже отвечал за свои поступки как взрослый. Кроме того, никакого "растерзания" не будет, если вы сами выдадите страже преступников. Будет суд. Роже Пикар выжил, и доктор клянётся, что хоть пациент и потерял много крови, он ещё долго будет сквернословить и пьянствовать по тавернам. Пусть это не лучший образчик рода человеческого, но наши законы распространяются на всех. На всех, сеньоры! — Эшби намеренно сделал акцент на последних словах. — Городской прокурор — испанец. У вашего сына и его друзей есть шанс отделаться пятью годами соляных копей. Поверье, это куда лучше виселицы.

Луис Эстрада, представив своего наследника в каторжных лохмотьях, на цепи, машущего киркой и исходящего рудничным кашлем, бурно разрыдался. Воспитал сыночка, нечего сказать... Он ещё смутно надеялся растрогать нежданных гостей искренним родительским горем, но сеньора генерал грубо развеяла эти надежды.

— У нас тоже единственный сын, сеньор Эстрада, — мрачно проговорила она. — И мы с мужем тоже любим его больше всех на свете. Но если он в будущем совершит нечто подобное, мы сами его свяжем и приведём в тюрьму, как бы это ни было нам больно. Дело не только в законе, который един для всех. Дело в том, что если вы не выдадите своих сыновей под суд, брат и друзья Роже Пикара сами обо всём прознают. И тогда начнётся уже самосуд. Вы хоть понимаете, какой кошмар начнётся в городе? Всех испанцев пустят под нож только потому, что трое молодых придурков подрезали одного пьяницу, а взрослые дураки не захотели выдать их страже. Не надейтесь на моё слово, сеньоры. Я при всём желании не смогу остановить своих людей, когда они пойдут по улицам с ножами в руках!

— Выбирайте, сеньоры, — добавил Джеймс. — Либо вы отдаёте провинившихся под суд, либо никто не сможет гарантировать безопасность испанской общины Сен-Доменга. Вы погибнете все. Вместе с сыновьями.

— Как вы жестоки, сеньоры! Бог и святая церковь учат нас милосердию! — рыдал Луис Эстрада.

Галку словно кнутом ударили — так она вскинулась и прожгла испанца гневным взглядом.

— Святая церковь? Милосердие? — в её голосе слышался звон стали. — Кто-то из служителей святой церкви сказал однажды Симону де Монфору, опасавшемуся перебить вместе с еретиками и истинно верующих: "Убивай всех, сын мой, Бог узнает своих". Уж не этот ли урок милосердия вы имели в виду?..

Когда супруги Эшби покинули дом испанца, впустив туда четверых парней из стражи, Джеймс посмотрел на жену... и увидел в её глазах слёзы.

Я видел, с каким лицом Эли бросилась навстречу маленькому Джону, когда малыш выбежал с криком: "Мама приехала!" Моя милая, моя бедная Эли, самой судьбой обделённая правом на материнство, как же она любит нашего приёмного сына! Я представляю, каких усилий ей стоило не поддаться на слёзы испанца, испугавшегося за своего единственного ребёнка. И хорошо представляю, что творится в её душе сейчас...

9

"Матка бозка, заступница небесная, на тебя уповаю. Защити. Закрой своим покровом, отведи глаза еретиков, пока дело не будет сделано..."

Богуш, кривясь от боли, поднялся с колен. Перекрестился, отвесил ещё один поклон статуе Девы Марии. Вот теперь он готов. Ксёндз Винцент уже исповедовал и причастил его, остаётся лишь одно: выполнить свою миссию. Еретичка в городе. Если верно то, что он успел вызнать, она сегодня обязательно явится к епископу Павлу. "Странно. Почему епископ, святой человек, не обратит её в истинную веру? Или она так нагрешила, что даже епископ не надеется спасти её душу обращением? Тогда... тогда сам Господь сегодня будет ей судьёй".

У него были все причины поторопиться с исполнением воли Божьей. Стража медленно, но верно разматывала запутанную нить, протянувшуюся от задушенной блудницы в келью, где святые монахи доминиканцы поселили приезжего поляка. Если не совершить суд Господень сегодня, завтра его могут потащить в тюрьму, и не спасут даже стены монастыря. Отец Винцент... он уже отпустил ему грехи вольные и невольные. А убийство еретички будет искуплено мученической смертью. После чего Богуш наверняка окажется в царстве небесном, где нет ни боли, ни греха...