Побег со счастливым концом.

В замке слуги шептались, что мои родители старательно опекали меня лет до пяти, боясь, что покровитель может отвернуться от меня — и такое бывает. Для тех, кто лишается одного покровителя из двух это не страшно. Но потом, когда убедились, что несчастья обходят меня стороной, а с деревьев падают только самые румяные яблоки, причем не на голову, а в руки, стали позволять играть где угодно, чтобы не давать моему покровителю заскучать. Хотя приложившись пару раз попой на скользкой стене, я и сама стала осторожнее. Попе же все равно какие приключения на нее будут искать — это же ее главное предназначение. Даже Удача не может помешать ей выполнять главную функцию в жизни. Только помочь в этом нелегком деле. И тот, кто нарвался на такую помощь, однозначно сам виноват.

— Доброе утро! — устало, но по-доброму улыбнулся мне дядюшка.

— Доброе утро! — шмыгнула я за стол, на котором было накрыто к завтраку.

Хотя я бы посчитала, что Стефаниус скорее вернулся с ночного дежурства. Что, видимо в этом доме обычное дело.

Я утащила с кухни чистую тарелку, удачно не попавшись на глаза слугам, села за стол и шустро начала накладывать кашу. Стефаниус настороженно поглядывал на меня. Так, словно ожидал какого-то подвоха. Я сосредоточенно зачерпнула кашу ложкой. Стефаниус смотрел на меня так, словно вот-вот что-то должно было случиться, но так и не случилось.

— Вкусно! — прохрюндила я, с аппетитом дожевывая кашу.

— Эм... да, — сдавленно согласился дядюшка.

— Хорошая каша, разваристая! К ней бы еще мороженого! — с довольной физиономией сказала я.

Стефаниус с подозрением посмотрел в мою сторону. Про сцену с мороженым, он, разумеется, не знал, но зная меня, понял, что дело тут нечисто. Я проворно жевала кашу, дядюшка осторожно доедал свою. Пока он был занят тем, что постоянно ожидал от меня подвоха, я слопала почти всю кашу, и цапнула стакан с чаем. Дядюшка к этому времени тоже доел свой завтрак, благо, что у него на тарелке изначально было наложено больше, чем у меня.

— Ну, а теперь можно и серьезно поговорить! — серьезно и торжественно заявила я.

Стефаниус поперхнулся отпитым чаем.

— Вы же хорошо знали моего отца? Ведь вы оба 'люди, приближенные к королю'. Я, конечно, много чего подслушала в свое время под столом, но так и не поняла — чем именно он занимался здесь, в столице?

— Эм... Сиэль, наверное, я никогда не научусь предугадывать, что именно ты скажешь в следующий момент, — с каким-то странным облегчением в голосе сказал господин Оун.

— Это нормально. Я мастер загадок! Чтобы побеждать в вечернем соревновании в общей спальне монастыря я прочитала два сборника! Причем один из них был на фархарском.

Стефанус посмотрел на меня так, словно я его только что добила окончательно.

— Я очень целеустремленная! — неловко разведя руками, наивно пояснила я.

— Ладно, — вздохнул дядюшка Стеф. — Вряд ли ты успокоишься, если я скажу, что ничего не знаю.

Я довольно закусила губу и согласно мотнула головой.

— Не скажу, что точно знаю, чем именно занимался твой отец, но я полагаю, что он работал в отделе внутригосударственной безопасностью. Точнее, был заместителем человека занимающегося таковой. Причем фактически руководил и принимал решения именно он, поскольку после его смерти официальная фигура через какое-то время исчезла. И новая пока не появилась... — почему-то тяжело вздохнул он.

— И теперь нам нужно готовиться к внутренней опасности? Ну, раз уж новый человек, который этим занимается так и не появился.

Стефануис улыбнулся.

— У его величества Керона свято место пусто не бывает. Разумеется, должность уже занята. Просто у нас не всегда принимают решения те люди, которые находятся на виду.

— К чему такие сложности? — пробормотала я, думая о том, что не договорил Оун.

— Тогда, двадцать лет назад, в участие в бунте в первую очередь втягивали вполне определенных людей, — с неприятный чувством в голосе произнес господин... Сартори. — И избавлялись от них потом в первую очередь, — немного помолчав, добавил он.

— Но те, кому нужно, узнают кто есть кто... или им подскажут сами желающие переметнуться на другую сторону.

— Дело не в тех, кто сможет переманить, а в тех, кому не придется объяснять, почему одного казнили, другого помиловали.

Меня затрясло. Этой стороне игр меня было некому учить. Даже если бы хотелось учиться. Либо отец никогда не обсуждал дома необходимость кого-либо устранять, либо действительно этим не занимался. Но ведь родителей моей мамы после переворота должны были судить. И именно поэтому Стефаниус больше не Сартори, а Оун. Возможно, во всех этих тайных постах есть смысл. Вот только есть ли кому сейчас цапаться за трон? Может быть, господин Керон понаделал в жизни далеко немало... далеко не одного ребенка, но наследник у него будет только один. Воевать будет некому.

Хотя сейчас происходит что-то странное. Иногда беда приходит оттуда, откуда не ждали. Но раз уж методы борьбы с этими бедами одинаковы, лучше их принять. Кто знает, кому придется пострадать после того, как все закончится? Меня приучали думать, что все неприятности рано или поздно заканчиваются. И во многом от нас зависит как именно.

— Ясно... — сердце на мгновение замерло в груди. Я вспомнила, что так и не задала один важный вопрос. — Их казнили?

Стефаниус вздрогнул.

— Ваших с мамой родителей казнили? — тихо спросила я.

Дядя смотрел на меня совсем не жизнерадостно, но раз уж разговор об этом зашел, стоит довести его до конца.

— И чтобы не подписывать приказ самому, отец стал заместителем, а не начальником отдела внутригосударственной безопасности? Вы поэтому старались друг с другом не общаться?

— Мои родители знали, что за человек твой отец, когда сватали сестру за него. И знали, что ему придется сделать, — Стефаниус одним махом допил чай, причем так, словно ожидал, что в кружке будет что-то покрепче.

— Что вот так взяли и посватали? 'А не хочешь ли ты, мил челочек, жениться на дочери заговорщиков, которых вот-вот казнят и отберут все имущество?' Предложение было соблазнительное, он и согласился.

Стефаниус наконец-то улыбнулся в ответ на мой непринужденный тон. Хотя сам не хотел этого делать, но куда уж ему серьезному, но умному человеку против профессионально отработанного пофигизма.

— В том-то и дело, что я не знаю. Во время переворота я был очень занят, и в то время уже не жил с семьей. Когда мне стало ясно, что родители тоже замешаны, я попытался встретиться с отцом, но он сам не захотел меня видеть. Это потом я понял, что отец не хотел, чтобы меня видели в его обществе, не хотел, чтобы мою верность новому королю подвергали сомнению. О помолвке Кинелисии я узнал из газеты — они тогда были в диковинку, все, кто мог себе это позволить, старались не пропускать выпуски, — невесело усмехнулся дядюшка. — А твой отец редко появлялся при дворе, чаще можно было увидеть Лутсуния Кнесса — главу отдела. Господин Лиэль же при нашей первой встрече дал понять, что знать не знает, кто я такой на самом деле и ничего не желает об этом знать.

— Тебе это не нр... было неприятно? — пришибленно спросила я.

— Тогда у Керона было очень неустойчивое положение, нам нельзя было скомпроментировать прежде всего короля. Чем меньше злоупотреблений со стороны новой власти, тем сильнее поддержка народа. Это понимал каждый из нас.

— А потом? Когда прошло время, жизнь наладилась, все занялись своими делами...

— Когда Кинелисия умерла... какое-то время Нарьял не занимался делами. Правда, совсем не долго — тогда случилась небольшая заварушка, из которой он вышел уже под руку с твоей мачехой и я... сам не захотел общаться. Но именно в тот момент я и начал задумываться о том, кто же твой отец на самом деле.

Я сосредоточенно кусала сжатый кулак — обгрызать ногти меня отучили в монастыре. Пришлось перейти на более жестокие методы борьбы со стрессом. Когда отворачивались заинтересованные лица, разумеется.

— Но на деле наши с ним сферы редко пересекались, так что даже Лутсуния Кнесса я знал не очень хорошо, — рассеяно добавил Стефаниус.

— Но достаточно, чтобы спросить у него про папу. Уж он-то должен знать все.

— Зачем тебе это? Как ни крути, да прошлого не вернешь, — вздохнул Оун.

— Я теперь часто буду бывать при дворе, а там можно услышать всякое. Лучше мне знать правду об отце, — растянула я губы в якобы улыбке. — Чтобы знать, что именно можно соврать.

— Значит, Керон решил не скрывать чья ты дочь... — поддернул брови Оун.

Я молча и торжественно блеснула колечком на пальце.

— На этой неделе я самая пронырливая девица в королевстве, — кротко вздохнула самая пронырливая девица в королевстве.

Ох, знать бы еще, во что именно я нырнула!

— Мне лучше промолчать? — огонечки юмора зажглись в глазах господина Оуна.

— Ну, если хотите меня разозлить можете поздравить! — с притворно-хмурым видом пригрозила я.

Потом не выдержала и рассмеялась. Глядя на меня Стефаниус тоже залился негромким, низким смехом. Мой смех постепенно стал несколько истеричным. Кажется, несколько раз я всхлипнула. Почти незаметно. Стефаниус, даже все еще смеясь, это понял и осторожно провел тяжелой лапищей по голове.

— Ох, Сиэль...

Я окончательно сникла. И изо всех сил пыталась не разреветься. Так вот что такое быть взрослым. На самом деле. Вот какой ценой это дается. Как они с этим вообще справляются? Как так можно жить? Может, я слишком рано сбежала из монастыря? У меня бы сейчас не было никаких забот, кроме как не попасться на глаза настоятельнице за неблаговидным занятием, зато оставались какие-то иллюзии.

Стефаниус в ужасе смотрел на меня. Кажется, сейчас он желал, чтобы на его месте была Милушка. Я уловила эти его эмоции и смогла улыбнуться. Пусть хотя бы печально. И я сделала самое разумное, что могла в такой ситуации: выбросила все услышанное и осознанное из головы.

— Кстати, дядюшка, я совсем забыла задать один вопрос... — мой голос медленно, но верно наливался энтузиазмом.

Наивный господин Оун преданно посмотрел на меня, надеясь, что он сможет на этот раз на мой вопрос ответить и успокоить этим ответом. Может быть даже на долго. Разумеется, я задала тот самый вопрос, который все это время боялся услышать.

— Как давно Кевин должен был прислать отчет о своих поисках госпожи Старрей, но так этого и не сделал?

* * *

— С чего она только взяла, что Кевин уже должен прислать сообщение? — сокрушался Стефаниус. — От иных по неделе вестей не дождешься. Всего же день прошел и то неполный.

— Наверное, проста логика — если по срочному государственному делу, да на таком уровне, то отчеты регулярные и на Попутный ветер денег не жалеют, — пожал плечами Ирениус Вид. — Я сам в таких ситуациях с ним отправлял, казна-то оплачивает.

— Но ей-то откуда про него знать? — вздернул бровь господин Оун.

— От отца. Господин Лиэль вроде не так давно преставился, выходит Сиэль много чего от него услышать могла.

— Она какое-то время жила в Верейском монастыре. Можно сказать ребенком туда попала.

— Но неужели домой и на праздники не возвращалась или летом? — удивился Ирениус.

— В том-то и дело, что не возвращалась, — напряженно вымолвил Оун.

Ирениус почувствовал себя неуютно после этих слов. Он совсем не так представлял себе детство проворной девчонки. Ему казалось, чтобы вырасти такой бойкой и открытой, нужно чтобы тебя в детстве сильно любили. А монастырские девчонки таким нахальными не вырастают. Ему довелось пару раз встречать выпускниц Верейского монастыря, когда был ранен по службе — обе были спокойными, проницательными женщинами. Столичные больницы ими здорово гордились. А тут такое 'Эх' — только следить успевай.

— Значит или в детстве и услышала или есть второй вариант и мы его не знаем, — рассудил Вид.

— Вот и мне бы хотелось узнать каким может быть этот второй вариант.

Ирениус Вид внезапно улыбнулся.

— Может, в ее случае лучше ничего и не знать?

Стефаниус не выдержал и усмехнулся. За то короткое время, в течение которого он познакомился со своей племянницей поближе, в его жизни случилось почти столько же всего, сколько случилось до этого. Причем две трети случившегося стряслось бы и без нее, но она все равно умудрилась в нее влезть! Да, он знал почему так происходит — кто как ни он нашел информацию про то, что происходит с детьми с одним покровителем и тайно передал Нарьялу, но каково это видеть в собственной жизни! Наверное, в те времена, когда у большинства людей было по одному покровителю, жилось намного веселее.

— Лучше уж знать, чтобы быть готовым к неизбежному.

— Мда... и что же ты ей ответил? — внимательно посмотрел на Стефаниуса Ирениус.

— К несчастью, я сказал ей правду, — прихмурился господин Оун. — И теперь даже боюсь представить, что она может вытворить.

— Что ж... если бы ты не сказала ей правду — она бы не поверила, сказал полуправду — натворила делов исходя из этой полуправды, и результат получился бы совершенно непредсказуемый, причем совсем не тот, что нам нужен.

— Бедная девочка, с тех пор, как умерла ее мать, от нее всегда чего-нибудь нужно другим людям, — задумчиво произнес господин Сартори.

— Только по-настоящему сильный человек больше нужен другим, чем другие ему.

Стефаниус с удивлением посмотрел на Вида — ему и невдомек было, что его старый сослуживец такой философ. Он попытался припомнить, что знает об Ирениусе и понял: ему известен лишь его старший покровитель, но не младший. А покровители могут сказать о человеке многое. Именно поэтому о них стараются пореже распространяться.

— Ирениус, а не подскажешь ли друг, кто твой младший покровитель? — со спокойным любопытством вздернул бровь Оун.

— Проницательность, — кривовато улыбнулся Вид.

Сейчас он чувствовал, что этого не стоит скрывать.

— Обычно после такого признания говорят: мне стоило догадаться... да жаль у нас с тобой совершенно разные покровители, — улыбнулся Оун.

Ирениус только развел руками.

— Ладно, так или иначе — мы договорились? Ты присмотришь за Сиэль? Она тебе доверяет, вы вроде как нашли общий язык. Может, хотя бы человек покровителем которого является Проницательность сможет понять, что она вытворит в следующий момент.

— Может, стоит поискать человека, у которого старший покровитель Ясновидение? — развеселился Вид.

— Вряд ли Сиэль согласится вернуться в монастырь, — хитровато вздернул бровь Оун. — Да, кажется, там с ней и не справились.

— Тогда договорились, потакаю во всех прихотях: еду за ней на край света, не отбираю оружие и разрешаю разговаривать с незнакомцами.

— Да и лучше сразу дай ей понять, что ты с ней заодно. Но при этом пусть думает, что это только твое личное решение.

— Разумеется, Стефаниус, мне ведь не впервой выполнять приказы Его величества. По своему личному решению, — слегка поклонился своему начальнику Ирениус.

Стефаниус Оун только помрачнел. И ничего не ответил.

* * *

Как хорошо, что летом светает так рано! И как хорошо, что в доме господ Оун не так много прислуги, которая встает на рассвете. Приведя себя в порядок и одевшись, я перехватила остатки вчерашнего ужина, не зажигая свечи и не разжигая очаг. Прикарманив весь свой арсенал, в смысле рассовав его по карманам наружным и внутренним, я вышла через заднюю дверь к конюшне. Конюхам вчера перепала бутылочка вина в честь грустных событий отяготивших жизнь королевства, в которую я совершенно случайно накапала сонных капель унюханых в шкапчике с приправами — невозможно учиться лекарскому делу у матери-настоятельницы и ничему не научиться. Чуть ли не смертельно опасно.