Оперативный офицер жевал табак и сплевывал в перерывах между отдачей приказов, и выглядел он так, словно встал задолго до рассвета. Его стул был отодвинут назад, а ноги положены на стол, и ему явно было нелегко пытаться контролировать то, что происходило с его передовыми подразделениями. Он был полностью сосредоточен на том, что происходило на фронте, и лишь отдаленно осознавал наше присутствие.

Был момент, когда он кивнул в нашу сторону, и у него был такой вид, словно он вот-вот оборвет то, что собирался сказать. Но потом, должно быть, по сети пришло какое-то срочное сообщение, и он снова закричал в свой микрофон. Задержка была неприятной, но чем дольше мы находились здесь, тем яснее становилось, что в Насирии все шло не по плану.

Майор все еще орал в рацию, и один из его помощников отвел нас в сторону. Он доверительно сообщил нам, что у них в окружении три роты морской пехоты в центре города. Тем утром они уже потеряли много парней, и Насирия оказалась далеко не такой легкой добычей, как все предсказывали.

Наконец майор опустил трубку и повернулся в нашу сторону. Так быстро, как только мог, я объяснил нашу миссию. В ответ он просто уставился на нас в измученном молчании. У него было такое выражение лица, как будто у нас с Джейсоном болтались причиндалы наружу или что-то в этом роде.

— Слушайте, ребята, все, что я могу сказать, это то, что вы, к такой-то матери, ни за что не захотите ехать на север в ближайшее время.

Несколько секунд он молча разглядывал нас.

— Если ты отправляешься на север во все это, — он ткнул большим пальцем через плечо в сторону Насирии, — то у тебя должно быть какое-то долбаное желание умереть или что-то в этом роде.

Прежде чем я успел ответить, в сети раздался треск помех, и он схватил рацию, чтобы ответить на очередной вызов. У нас с Джейсоном не было другого выбора, кроме как вернуться в Пинки и ждать развития событий. Вернувшись к машинам, я кратко проинформировал ребят о том, где мы находимся.

— Значит так, линия фронта США находится в 1000 метрах к северу от нас. Янки вступили в ожесточенные бои, и у них есть потери. Им предстоит вести боевые действия, а медэвак (эвакуация пострадавших) продолжается, и это то, что удерживает нас здесь. Они говорят, что там недостаточно безопасно для того, чтобы мы могли двигаться вперед. Я продолжу связываться с их штабом, так что будьте готовы выдвигаться через полчаса, час, когда угодно. Окай?

Парни, казалось, довольно спокойно отнеслись к задержке, и это было хорошо. Мы разбились на группы и начали изучать карты, пытаясь выяснить, есть ли какие-нибудь маршруты получше. Но поскольку время, имеющееся в нашем распоряжении, быстро сокращалось, прямой маршрут №7 казался единственным способом, которым мы собирались это сделать.

В этом и заключалась проблема с передвижением по суше: это делало патруль крайне уязвимым для налетов. Поскольку время быстро поджимало, я попытался выяснить, есть ли какой-нибудь способ опередить время. Вполне возможно, что мы доберемся до Калат-Сикара, имея достаточно времени только для проведения срочной разведки, и нам придется встретить 1 ПДД с минимальным обеспечением безопасности. Это было далеко от идеала, но, возможно, это был единственный способ довести дело до конца.

Какая-то часть моего мозга не могла отделаться от мысли: «Черт возьми, если бы только мы прямо сейчас стояли на задней рампе C130, когда на максимальной громкости играет «Сражен громом» AC/DC, а впереди нас ждет прыжок HALO. «Звук барабанов. Бьется в моем сердце. Гром орудий. Разорвал меня на части. Ты был сражен громом...» Мы были бы на месте в считанные минуты и сделали бы работу.»

Джейсон, очевидно, думал о том же.

— Знаешь, если бы мы с Эйч прилетели на С130, мы бы уже проверили этот чертов аэродром.

Я кивнул в знак согласия.

— Я знаю. Но мы там, где мы есть, приятель.

Чем больше мы переходили в режим серьезных операций, тем больше я видел, что Джейсон справляется с поставленной задачей. Я полагал, что теперь, когда мы были на войне, мы прекрасно сработаемся, несмотря на прежнюю напряженность между нами. Столкнувшись с неумолимым темпом выполнения этой миссии, все эти мелкие разногласия остались позади, по крайней мере, я на это надеялся.

Трикки удалось связаться по радио со штаб-квартирой Следопытов. Связаться со штаб-квартирой может быть удручающе трудно, поэтому я испытал облегчение от того, что он достучался. На радиостанции штаба не было вахтенного, поэтому мы полагались на то, что один из связистов примет наш вызов. А с шестью патрулями на местах все в штабе будут бегать, просто чтобы стоять на месте. Половину времени Джон и Белый Кролик проводили на инструктажах бригады, так что даже когда мы справлялись, там часто не было никого, кто мог бы принимать какие-либо решения.

К счастью, Джон присутствовал, и я вкратце рассказал ему о том, где мы находимся. Я сказал ему, что мы поддерживаем связь с американскими войсками, и дал ему наши координаты, за пределы которых мы не могли выйти. Я предупредил Джона, что нам может потребоваться некоторое время, чтобы пройти через Насирию. Я спросил, возможно ли задержать 1-й ПДД на час, так как мы задержались. Я снова сказал ему, что мы статичны и можем задержаться здесь на некоторое время. Но Джон повторил, что нам срочно нужно попасть в Калат-Сикар для отправки 1-го ПДД в 0300.

Глава 13

Мы прождали час, в течение которого смогли увидеть и услышать больше о битве, бушующей над Насирией. Это было жестоко. Напряжение и шок на лицах тех, кто находился в оперативной палатке, сказали нам об этом — прямо здесь и прямо сейчас что-то вмешивалось в их дела. Теперь мы начинали по-настоящему это видеть. По крайней мере, в Насирии иракцы определенно стояли насмерть.

Пока Джо готовил чай, мы с Джейсоном решили совершить повторный визит на командный пункт американцев Во всяком случае, это было более напряженно и хаотично, чем когда-либо. Я даже не пытался беспокоить майора. Вместо этого один из лейтенантов Корпуса морской пехоты рассказал мне о том, в какую неприятность они попали. Он поговорил со мной и Джейсом у карты города, которую они прикрепили в центре оперативной палатки.

Жизненно важное стратегическое значение Насирии, объяснил он, заключалось в том, что она граничила с рекой Евфрат и каналом Саддама. Это были два основных водных пути, которые блокировали бы любое дальнейшее продвижение на север, вглубь Ирака. В центре Насирии через эти водные преграды была переброшена пара мостов для главной магистрали, трассы №8 , открывая дорогу на север, в Багдад.

Нынешняя операция Корпуса морской пехоты под кодовым названием «Тимбервольф» была тщательно спланирована и рассчитана по времени, чтобы захватить оба моста в целости и сохранности. Короткий отрезок шоссе, соединяющий два моста, был прозван Аллеей засад, поскольку это было очевидное место для удара по наступающим американским войскам. Поэтому вместо того, чтобы направиться прямо по «Аллее засад», морские пехотинцы планировали обойти ее с востока по открытой местности, быстро перемещаясь от одного моста к другому и заставая любого противника врасплох.

Однако «Тимбервольф» превратилась в крысиное дерьмо еще до того, прежде чем смогла начаться. Предыдущей ночью колонне грузовиков из 507-го батальона материально-технического обеспечения армии США каким-то образом удалось беспрепятственно пройти через передовые позиции Корпуса морской пехоты США. Колонна проскочила сквозь последний заслон из основных боевых танков M1A1 «Абрамс» и продолжила движение. Затем они направились в центр Насирии, и никто из 507-го батальона не понял, что они пересекли американскую линию фронта.

В 06.00 они пересекли мост через реку Евфрат и вошли в Аллею засад. Именно тогда они осознали свою ошибку и попытались сделать разворот, чтобы вернуться к своему маршруту. Но к тому времени было уже слишком поздно. Иракские войска были предупреждены об их присутствии, и они обрушили весь ад на легковооруженный конвой. Грузовик за грузовиком попадали под обстрел, и 507-й батальон понес ужасающие потери. Десятки водителей, включая рядовую первого класса Джессику Линч, женщину-солдата, были либо убиты в бою, либо объявлены пропавшими без вести или предположительно взяты в плен.

Темные маслянистые столбы дыма, которые мы видели висящими над центром Насирии, указывали на горящие останки грузовиков 507-го батальона. В процессе вхождения в город 507-й батальон лишил любой элемент внезапности, который мог быть у Корпуса морской пехоты. Вместо этого морские пехотинцы были вынуждены вступить в ожесточенную перестрелку. Хуже того, им пришлось мчаться в город на головокружительной скорости, пытаясь спасти попавших в ловушку солдат 507-го батальона. Они направились прямо в горловину Аллеи засад и в процессе были разорваны на части.

В то утро десятки американских солдат были потеряны либо ранеными, либо убитыми в бою. Они столкнулись с регулярными иракскими войсками, вооруженными основными боевыми танками Т55, самоходными противотанковыми пушками, минометами, РПГ и стрелковым оружием. К тому же по ним нанесли удар нерегулярные вооруженные формирования типа федаинов, которые прятались среди гражданского населения города. Это звучало как сущий ад, и я вполне мог понять нежелание майора позволить нам продолжить движение.

Мы оставили его еще на час, затем посетили командный пункт в третий раз. Атмосфера казалась более спокойной. Теперь это больше походило на сильный шок и изнеможение. Морские пехотинцы взяли свои цели, мосты через реку Евфрат и канал Саддама, открыв таким образом автомобильный маршрут через Насирию. Но в процессе они были потрепаны, и эти два моста дорого им обошлись.

Пока мы ждали возможности поговорить с майором, капитан снова проинструктировал нас. Их силы были разделены: одна рота окружила северный мост, другая — самый южный перекресток, а третья была зажата где-то посередине. Они продолжали пытаться отправить войска вперед, чтобы занять самые северные позиции, но их обстреливали по всей Аллее засад. Можно было только догадываться о том, как там развернутся боевые действия.

Наконец-то нам удалось поговорить с майором.

— Моя радиосеть сильно перегружена, — сказал он нам. — У меня нет нормальной связи со всеми моими подразделениями. Сейчас там очень, очень большой бардак, идут дерьмовые бои, а мы все еще эвакуируем наших раненых. Вы едете на север, вот куда вы направляетесь, и я бы очень настоятельно не советовал этого делать.

— Я слышу, что Вы говорите, — сказал я ему, — но мы ждем здесь уже три часа, и время окончания нашей миссии быстро приближается. Мы можем продвинуться вперед, поговорить с командирами ваших передовых рот и оценить ситуацию оттуда.

Секунду он смотрел на меня, взвешивая, что скажет дальше. Он знал, что не может приказать нам оставаться на месте, потому что мы были британскими солдатами, не находящимися под его командованием. Но было очевидно, что он мог бы очень, очень усложнить нам жизнь, если бы захотел.

Он как бы соглашаясь пожал плечами.

— Ладно, ребята, вам решать. Если ты хочешь двигаться вперед, тебя предупредили. Я настоятельно не советую этого делать, но решать вам, ребята.

Я кивнул.

— Спасибо, сэр, я ценю Вашу поддержку. Мы отправимся в вашу первую роту и свяжемся с ними. Затем мы перейдем к остальным и сделаем то же самое. Я был бы чрезвычайно признателен, если бы вы предупредили их по радио, что мы на подходе.

— Я сделаю все, что в моих силах, если только смогу связаться со своими ребятами на передовой.

Он сделал паузу, устало проведя рукой по своему лицу. Он поднял свои усталые, налитые кровью глаза и встретился с моими. ‘

— Вы знаете, ребята, у нас один БТР перевернулся на бок, и у нас пока никто не смог добраться к нему. Мы предполагаем, что они все мертвы, но мы просто не знаем. Когда вы будете продвигаться вперед, не могли бы вы, ребята, пробраться к тому БТР и проверить, нет ли выживших?

Я на мгновение задумался над этим. Он был командиром Корпуса морской пехоты, за его спиной стояла бронированная мощь Корпуса морской пехоты США. Я был капитаном Следопытов с девятью парнями и тремя не бронированными «Лендроверами». Перед нами стояла миссия, которая могла бы изменить ход этой войны, а время поджимало. Можно сказать, то, о чем он нас просил, было издевательством. Но я понимал, что он был в шоке и что его люди подверглись настоящему избиению.

— Я поговорю со своими парнями и посмотрю, что мы сможем сделать, когда доберемся туда, — сказал я ему.

— Если что-то мы можем сделать, мы сделаем, даю вам слово.

Мы вернулись к машинам. Перед отъездом мы провели краткий «китайский парламент», групповое обсуждение среди всех членов патруля. Мы решили, что если бы нам удалось просто проехать через Насирию, мы могли бы добраться до Калат-Сикара под покровом темноты с ПНВ, и это был бы наш лучший шанс.

Стемнеть должно было около 16:00, что оставило нам добрых восемь часов на то, чтобы добраться до аэродрома, провести разведку и отправить 1-й ПДБ в назначенный час. Но мы все знали, что был только один возможный маршрут через город. Нам пришлось бы пересечь первый мост, который удерживали морские пехотинцы США, и двигаться по Аллее засад.

В 13:00 мы сели на Пинки и тронулись в путь. Мы поехали по трассе №8 на север, в Насирию, направляясь сначала к мосту через реку Евфрат. Мы удалялись от командного пункта Корпуса морской пехоты, когда Стив повернулся, чтобы перекинуться со мной парой слов. Я подумал, что, возможно, он увидел что-то важное. Он наклонился и прокричал мне в ухо:

— Дэйв, мне нужно пописать.

— Стив, заткнись, пожалуйста, хоть на минуту! — крикнул я ему в ответ низким шотландским голосом людоеда Шрека. — Всего на одну чертову минуту!

Но, несмотря на это, я смеялся. Вы должны были любить его за те чертовы розыгрыши, которые он мог устроить в любое время, в любом месте, где угодно.

Каждый из нас влил в свой организм по нескольку литров жидкости, прежде чем снова отправиться в путь, для максимальной регидратации. Теперь мы будем пить только изредка. На такой миссии, как эта, последнее, что вам нужно было делать, это постоянно останавливаться, чтобы восстановить гидратацию, или чтобы Стив мог отлить!

Мы потратили часы на тщательное изучение наших карт и запоминание дорог, по которым нам нужно было ехать в Калат-Сикар. Весь маршрут был ясно уложен у меня в голове, как и у каждого другого парня из ПФ в моем патруле. Таким образом, если бы мы каким-то образом разделились или были отделены от нашей карты, мы все равно смогли бы проложить свой путь к цели миссии. Одним глазом следя за счетчиком пробега, должно было быть достаточно легко прокладывать путь через различные дорожные развязки.