Адриана Таш ри Эйлэнна. Книга первая

Та, Что Сильнее, спокойно улыбнулась и мягко оттолкнула художника.

А я уткнулась носом в распахнутую настежь дверь через Грань, сквозь которую — я знала — без позволения моей богини мне не пройти.

Потому что теперь эта дверь — ее и только ее.

"Ты ведь хотела, чтобы все было по-твоему? Смотри. Сейчас — будет. Ты ведь никогда бы не решилась на это сама!"

На кончиках ее пальцев развернулась тонкая огненная сеть, будто кружевные перчатки; сложное ажурное плетение жарко лизнуло обожженные магией руки — и, раскинувшись, метнулось к согнувшемуся над разбитым чайничком принцу и осторожно отступающему назад фею, плавно огибая застывшего Фирса.

А на моих ладонях таял снег, и ощущение собственного тела становилось все более чуждым и далеким. Я хотела закричать, чтобы она остановилась, — но голоса не было, и Эльданна Ирейи и представитель Сказочного Народца, зачарованно вскинув головы, наблюдали за медленно приближающейся сетью атакующего заклинания, от которой невозможно увернуться или сплести щит.

— Адриана, это будет международный скандал, если вообще не отличный повод для войны с Ирейей. Остановись, — твердо сказал Фирс — но я ничего и не делала.

— Ты мне нравишься, — с расчетливо-задумчивым интересом протянула Та, Что Сильнее. — Почему в качестве кандидатуры на его место, — небрежный кивок в сторону Безымянного принца, боявшегося даже шелохнуться, — не рассматривали тебя?

Такая идея заставила меня покраснеть до кончиков ушей. В основном потому, что Фирса в качестве отца моего ребенка я почему-то представляла даже чрезмерно ярко.

Но обзавестись родственной связью с династией Ирейи куда выгоднее, чем с безродным лжехудожником-боевиком с Аррио. Папа это отлично понимал — и предложение Безымянного принца принял сразу, а Фирс и вовсе никогда не позволял себе излишних поползновений в мою сторону, предпочитая оставаться самым близким и незаменимым другом. Желание породниться с правящей династией Хеллы изъявила еще парочка дворянских семей, но их после Эльданны Ирейи никто в расчет не принимал.

У нашей дочери вполне могли бы быть глаза, как у папы — тепло-карие, с длинными пушистыми ресницами; и, возможно, даже его высокий рост — сама-то я, по самым оптимистичным прикидкам, вымахала примерно до метра с кепкой в прыжке с шестом: типичная хеллька, как ни посмотри.

— Адри сама приняла предложение Его Высочества, — невыразительным голосом отозвался художник, невидяще уставившись куда-то над моей головой. — И Лаурил всецело поддержал ее выбор.

— И ты ничего не сделал? — обличительно хмыкнула Та, Что Сильнее. — А если так? — и огненная сеть, рывком увеличившись в размерах, понеслась к Безымянному принцу.

Мне не было его жалко. Совсем. Но Фирс снова прав — если ирейский Эльданна погибнет от моей руки, будет... что-то. Попробуй потом докажи, что ты не верблюд!

И почему мой здравый смысл разгуливает отдельно от меня?!

Я рванулась вперед, больно ударилась о закрытую — только для меня — дверь; отлетела назад, неуклюже плюхнувшись в сугроб, и поймала себя на нестерпимом желании завыть. Не так ли билась в истерике от собственного бессилия Та, Что Сильнее, запертая в своей снежной клетке?..

Его Высочество поднялся на ноги, зачем-то прихватив с пола фарфоровый черепок и полупустую чашку, и спокойно смотрел на приближающуюся сеть. Я схватилась за голову и тоненько, позорно заскулила.

Папа меня убьет...

А потом принц неожиданно шагнул вперед, навстречу заклинанию, и плеснул в меня чаем — разом с двух рук, из черепка и чашки.

Горячо, демон побери! Думал бы, что творит... минутку.

Горячо? Мне?

Я ошарашенно моргнула — и веки послушались. Щеку и плечо жутко жгло. На шикарный белоснежный ковер кают-компании падали разрозненные искры так и не ударившей магии, обещая всем скорую нервотрепку и скандал с тенерианкой, удивительно похожей на цветок каллы.

— Приношу свои извинения, — виновато сказал Его Высочество. — Я добавил туда щепотку сииденции, так что сейчас это яд, но не смертельный. Боюсь, дело закончится...

Обмороком, сообразила я, когда каюта наполнилась серебристыми мушками и начала суматошно вертеться перед глазами. Кто бы сомневался.

Глава 38. Одержимость

Фирс

К чести этого титулованного придурка, поймать падающую принцессу он все-таки успел.

И так и замер с ней, безвольно повисшей на его плечах, посреди каюты, недоуменно уставившись на Адриану и, кажется, сам до конца не веря, что прикоснулся к царственной особе без ее на то высочайшего соизволения. Сунар с чувством выругался, напрочь забыв обо всяком благоговении перед безупречным крон-идиотом, и остался сидеть у стены, блаженно вытянув ноги. Роллина, подумав, поддакнула, подняла с пола птичью ногу и с аппетитом в нее вгрызлась — а где-то в темной глубине внутренних помещений тихо завыли вновь запустившиеся двигатели. Фей парил под потолком, не торопясь спускаться и включать голову.

Я медленно вдохнул и с шипением выпустил воздух сквозь стиснутые зубы.

Ступор — это, конечно, вполне логичная и предсказуемая реакция. Только вот сейчас на нее совершенно нет времени.

— Роллина, выходи на дальнюю орбиту и вызывай на связь космопорт астероида Лорианы. Ссылайся на неполадки в имплантированном двигателе и клянись все исправить, потом разберемся, лишь бы палить в ответ не начали, — скомандовал я. — Сунар, побегаешь на заднем плане с инструментами, выбери из кладовки те, что позаляпаннее, и следи, чтобы в поле камеры не попала кают-компания.

— Хей, бро, она — тенерианка, — машинально возразил капитан. — У нее не может быть взрыва — даже в имплантантах. Максимум — несварение!

— А они об этом знают? Вон, даже наш просвещенный Маз был в шоке, когда узнал, что Роллина и есть корабль! — скептически хмыкнул я и переключил внимание на флегматично парящего фея. — Кстати, Маз, ты можешь провести меня за Грань?

— Могу, — рассеянно кивнул фей, забыв даже поправить меня в произношении его имени. — Только с какой стати я буду...

— Будешь, — ласково пообещал я. — Или предпочитаешь снова разобрать пункт твоего договора насчет сохранения Адрианы целой и невредимой?

От такой перспективы Тамаз икнул, обиженно надулся и стал плавно опускаться вниз, и я наконец повернулся к безымянному принцу с его бесценной ношей.

— А ты, — здесь пришлось сделать паузу, чтобы проглотить все нецензурные комментарии в адрес Его Высочества и подавить желание немедленно засветить ему по морде, — кладешь ее на диван и делаешь все, чтобы она не проснулась, пока я не вернусь из-за Грани.

Безымянный принц перевел взгляд с побелевшей Адрианы на меня — и взял себя в руки. Даже нахмурился совсем чуть-чуть — не более, чем позволял запутанный ирейский этикет.

— Смею заметить, ей необходимо вколоть антидот. Она проснется сразу, но, я полагаю, с точки зрения заботы о ее состоянии, это будет самым благоразумным решением.

Я недобро покосился на его руки, обхватившие принцессу за талию, и едва сдержался, чтобы не сплюнуть на пол.

— Ваше Высочество, при всем к вам уважении, — почти пропел я, непроизвольно обыскивая комнату на предмет органики, способной прорасти, — а вы уверены, что проснется именно Адриана?..

Среднестатистический ирейец, помешанный на благородстве и чести, ни за что не согласился бы с моими доводами, предпочтя сохранить здоровый цвет лица своей даме. Но этот же ирейец никогда бы и не плеснул в даму ядом — пусть и относительно безобидным.

Поэтому Эльданна помялся, изучил идеальный кругляш Сейвенхолла в иллюминаторе, перевел взгляд на Адриану — и обреченно признал:

— Да, вы правы.

И остался стоять, по-прежнему прижимая к себе принцессу.

Я огляделся — и был вынужден признать, что стадный инстинкт торжествует надо всеми, будь то неимоверно благородный ирейец или вечно голодная тенерианка. С места не сдвинулся никто — хотя вроде бы и обязанности распределены, и вопросов не осталось. Ступор — такая, знаете ли, штука...

Пришлось резко ударить изо всех чайных лужиц короткими щетинистыми отростками, завядшими еще раньше, чем на них обратили внимание, — но зато после этого все наконец-то посмотрели на меня, пусть и с недоумением. А я воспользовался подходящим моментом, чтобы рыкнуть одно-единственное волшебное слово:

— Быстро! — и начал засыпать еще до того, как закончил рычать.

Фей, заррраза. Исполнительный...

Адриана

Моя богиня в мутном облаке снежного смрада яростно билась в запертую дверь. Ее темные волосы прядями облепили перекошенное в жутком, нечеловеческом крике лицо; из разбитых костяшек медленно сочилась густая темно-бордовая жижа, разлетающаяся мелкими капельками каждый раз, когда Та, Что Сильнее, ударяла о проклятую створку меж мирами, никак не желающую отворяться.

Я сидела и молча смотрела.

Она — никогда не сдастся, никогда не смирится, никогда не опустит руки — даже если собьет их в кровь, как сейчас. Она — не остановится. Она — сделает все так, как ей хочется, пройдет по головам, если понадобится, небрежно отмахнется от последствий и разнесет любые преграды, ни на минуту не задумываясь, кем и зачем эти самые преграды были воздвигнуты. Для нее — такой сильной, такой мудрой — не имеет значения ничто, кроме ее собственных желаний. Ее — и, наверное, моих тоже.

Она кричала, что сотрет фей в порошок, но останется жива, кричала, что все исправит — как только выберется, как только ее выпустят... кричала, что отомстит — и виновным в нашей смерти, и злосчастному Эльданне Ирейи — за порцию яда на коже и испорченное платье, и наставнику за его недоверие и непочтение; кричала, что мир нужно изменить, подстроить под себя, что нет смысла терпеть, чтобы быть такой, какой жаждут видеть тебя окружающие. Кричала, что со всем можно справиться, если не позволять никому стоять у тебя на пути. Кричала — и разбивала руки в кровь, не допуская даже мысли о том, чтобы остановиться.

И я не могла не содрогнуться от мысли: если она — лучше меня, то на что же похожа я сама?!

Глава 39. Фурия

Фирс

После варварски красочного Аррио, планеты диких джунглей и сказочных садов, вечно сдержанная Хелла с ее монотонными моросящими дождями и тоскливо воющими метелями казалась неимоверно унылой и серой; поначалу, только попав во Дворец, я искренне не мог понять: как же всем эти людям не хочется самим выть под стать метели под этим своим бесцветным небом, в своем грязном городе?.. Но потом — ничего: прижился, пообвык. Перестал замечать невыразительные лица, серенькие домишки, темные кварталы. Знал, что никуда они не делись, ничего не изменилось, просто яркие картинки родного Аррио превратились в смутные пестрые воспоминания, по-прежнему важные — и уже совершенно не имеющие значения. Хелльские метели мирно утягивали в привычную рутину, заставляя выбрасывать из головы все, что не требовалось, чтобы выжить; и только иногда, оглядевшись, я вдруг осознавал: вокруг меня — болото, и я угодил в самую трясину.

Мир за Гранью — сама квинтэссенция Хеллы, где живут лишь три цвета: черный — за пределами видимого, грязно-коричневый — полуживая потрескавшаяся кора и чужие следы; и монотонно-серый — неизбывная метель и тонкие нитки, жалко трепещущие на ветру. Когда-то в них была чистейшая магия — но теперь остался лишь узелок, навсегда привязавший их к умирающему дереву.

Единственное, чего я так и не смог понять, — что же манит сюда Адриану, так искренне и самозабвенно ненавидящую свою родину?

Та, вторая, прекратила молотить стену и выжидательно обернулась, едва услышав треск прорываемой Грани, и я невольно подался назад. Две родинки на левой щеке, забавно встопорщившийся хохолок темных волос на затылке, правая бровь чуть выше левой, будто ее хозяйка постоянно недоумевает, что она здесь делает и кто все эти идиоты вокруг, — такие знакомые, такие привычные черты... и до чего же жутко видеть их у клыкастой фурии, ободравшей кулаки в кровь в упрямом желании пробить стену!

— Отлично, — голос у второй охрипший, сорванный. — Вот ты-то меня и выпустишь!

Я поймал себя на желании сделать еще шаг назад, поморщился и повернулся к Адриане... а эта балбеска опять сидела в сугробе, да еще и пялилась на меня с таким безразличием, будто и впрямь ждала, что я сейчас возьму и выпущу в реальный мир ее клыкастую советчицу!

— Поднимайся и пошли, — хладнокровно приказал я.

Принцесса не ответила — зато та, вторая, решительно схватила меня когтистой ладонью за руку и дернула к выходу:

— Идем! Этот ирейский ублюдок еще жив! — ее порыв несколько испортило то, что моя рука благополучно проскользила по ее крови и освободилась, но отступать фурия явно не собиралась.

Не удосужившись прокомментировать ее действия, я подошел к принцессе и невзначай вытер ладонь о снег.

— Идем, говорю! И думать не хочу, как мы будем заминать факт взрыва обоих щитов Сейвенхолла, но...

— Она взорвала — она пусть и заминает, — таким же сорванным голосом ответила Адриана, безразлично уставившись вникуда.

— Что? — обомлел я. — Да ты хоть представляешь, как она это делать будет?!

— Да ничего я не собираюсь заминать! — зарычала жуткая фурия. — Пусть феи сами разбираются со своей защитой! В следующий раз тридцать раз подумают, прежде чем воздвигать щит у меня на пути!

— Она сильная, — тихо сказала Эданна Хеллы. — Она справится.

Я тяжело вздохнул. Нет ничего сложнее, чем уговорить пойти с тобой человека, которому нестерпимо хочется отвесить подзатыльник.

— Вот что, — твердо заявил я, — либо ты сейчас идешь со мной добровольно, либо я перекидываю тебя через плечо и уношу.

Бледное подобие улыбки. Обычно, когда Адри улыбается, на правой щеке появляется маленькая ямочка, которую ужасно хочется поцеловать, но...

— Думаешь, она, — кивок в сторону ее бывшей копии, — тебе позволит так со мной обращаться?

— Ее я спрашивать не собираюсь, — заметил я и, примерившись, цапнул наследницу престола суверенной Хеллы под мышки, заполучив в руки один сплошной комок яростного сопротивления, который, по счастью, своевременно вышиб у меня из головы все мысли о царственных ямочках.

И я даже успел вытащить ее из сугроба, прежде чем получил концентрированным снежным бураном в спину.

Несколько шагов вперед, чтобы восстановить равновесие и не выронить свою бесценную ношу обратно в сугроб (а то ведь так и останется там сидеть, а я потом лечи ее от простуды!), — и я все-таки поставил принцессу на ноги и обернулся.

Вот теперь из общих черт остались только родинки. Передо мной стоял взлохмаченный, когтистый комок первобытных инстинктов, движимый желанием немедленно освободиться и сделать все по-своему. И, что самое прискорбное, магические способности у этого ничем не отличались от талантов наследницы проклятого рода...

— Стой! — ожила наконец Адриана. — Она все равно победит!

— Именно, — хрипло заговорила фурия, едва замолкла принцесса. — Я сильнее, я лучше! Адриана сама захотела, чтобы я была такой! Разве не очевидно, что я достойнее? Это я должна проснуться там!