— Ну раз так, я обязательно приду. Большое тебе спасибо за приглашение. Когда состоится пьянка?
— Дык она уже идет!!!! Чего время-то терять. Мы вот тут стоим, а там уже вино пьют,— произнес он предостерегающе.
— Значитца, — Простил тебя Прощающий?
— Да Старший погонщик Дисий, — его милость велика!
— Иногда даже слишком, — недовольно пробурчал Дисий, — А бумага соответственная есть?
— Вот она.
Дисий, из почтения к Прощающему обтерев жирные пальцы, небрежно взял поданную Аттием Бузмой бумагу. Начал вчитываться недовольно хмуря брови. По его лицу было видно, что что-то ему в ней, явно не нравится.
— Что-то чудная больно бумага-то, гладкая такая, да белая, аж в глазах блики сияют, — еще более недовольно пробурчал он. — И написано больно кудряво, и чернила какие-то..., навроде как золотые, что ли? А подпись та эта чья? Чтой-то, я не разберу....
И вдруг, по вытянувшемуся лицу Дисия, Аттий Бузма понял что тот, наконец разобрал, КЕМ, подписано данное прощение.
Дисий суетливо вскочил, сорвал с себя шапку..., уронив при этом бумагу в жирный соус. Взвыл от ужаса, выхватил бумагу из миски, и застыл с выпученными глазами, не зная что делать дальше.
Все это заинтересовало его товарищей, — Дисий был человек уважаемый и даже со Старшим Караванщиком, держался почтительно, но без подобострастия. А тут вдруг, какая-то бумажка....
— Да что там такое? — поинтересовалось общее собрание.
— Понтифик.....
— Что "Понтифик"
— Сам Понтифик ему бумагу подписал!!!!!!
— Да быть такого не может.... Да что бы сам Понтифик.... Да как же так, ведь.... Да может, — бумага не настоящая....
— Да ты посмотри на бумагу-то. Вишь какая гладкая да белая. А чернила то, чернила то какие! Ажно светятся аки солнышко.... Не, точно подлинная Бумага то.
С Бумаги мгновенно была стерта жирная отметина. И О Чудо. Соус не оставил на Чудесной Бумаге не единого следа!!!! После такого чудесного Воскрешения, — сомневаться в подлинности Бумаги, никто уже не осмелился.
Занс, с его занудным, по-десятому разу пересказываемым рассказом о том, как жрецы Кондратия испытывали "его непорочность", (формулировка самого Занса, автор тут не причем), — был мгновенно забыт. Да он и сам забыл про свой рассказ, и, на правах старого друга, стал жадно требовать от Аттия Бузмы пояснения по поводу Чудесной Бумаги.
Другие караванщики, до той поры настороженно относившиеся к нашему герою, памятуя про его "зазнайство", и "свирепую кровожадность", после явления Такой Бумаги, — вообще боялись тревожить его своими расспросами. Так что требования Занса были встречены негромким гулом одобрения...
И Аттий Бузма рассказал. Ох уж он и рассказал. Ох и наврал же с три короба! Да что там какие-то короба? — трех верблюдов не хватило бы, чтобы увезти столько вранья!
Тут было и чудесное явление самого Прощающего Настоятелю одноименного Храма, накануне приезда их каравана в Сшистшиз. И встреча настоятелем Аттия Бузмы на пороге Храма. И их совместное жертвоприношение ста дециев Прощающему, (не уж-то ста?!?!?!). И второе появление самого Прощающего, да не одного, а вместе с Проходимусом, богом дорог и погонщиков. И о том, как Проходимус перенес его Аттия Бузму вместе с настоятелем в Город, в резиденцию самого Понтифика, и о......
Впоследствии и сам Аттий Бузма не мог объяснить сам себе, чего это он так разоврался в тот вечер. Может быть, тут сыграло роль желание утереть нос высокомерному Дисию. Может, — хотелось помочь Висту Тадию, может, это было простое хулиганство, может, так подействовало вино, может, — льстило внезапное внимание, а может.....
А может быть все вышеперечисленное вместе взятое, сыграло свою роль. Но нам, теперь доподлинно известно, благодаря чему с тех пор Храм Прощающего в Сшистшизе пользуется такой популярностью, и почему толпы паломников ежегодно стирают ноги, ради посещения этого святого места.
А спустя три дня, караван Виста Тадия ушел из Сшистшиза. Эти три дня, были одними из самых удивительных в жизни нашего героя. Тот почет и уважение, которое ему оказывали его новые друзья, — произвели на него совершенно особое впечатление....
А ведь, самое смешное было в том, что он их никак не заслужил! Просто много и гладко врал! И предъявил бумажку, которую ему почти насильно всучил настоятель Храма Прощающего.
И после этого, его едва ли не на руках стали носить! И делали это те самые люди, которые беспричинно ненавидели его предыдущие два месяца.
Сейчас, он с удивлением вспоминал, как раньше, мечтал быть таким как все! мечтал слиться с толпой обыкновенных людишек. Ничем от них не отличаться. Быть....
Но сейчас он понял, — он хочет быть выше толпы. Он хочет..., чтобы все было как раньше, когда он был..., но.....
В общем, он хочет быть исключительным, особенным, уникальным, — но чтобы обычный обыватель не швырял в него камни, как это происходило когда он был помоешником. И чтобы на него не косились с удивлением, как тогда, когда он был ручной обезьянкой Кастета. И не смотрели с брезгливым омерзением, как смотрели на него когда-то Караванщики....
Он хотел другого. Он хотел, что бы окружающие люди его уважали, любили ни за что, поклонялись ему.... Примерно так, как делают это сейчас его бывшие враги, а ныне друзья.
Он хотел славы!
Людская слава, — странная штука!
А как расстроились все эти караванщики, узнав, что он не идет с ними дальше? Ему даже пришлось придумать историю о том, что он возвращается в Город, дабы совершить благодарственные жертвоприношения в Главном Храме Империи, чтобы как-то оправдаться перед своими почитателями.
Они, эту версию приняли. Для караванщиков, чья жизнь во многом зависела от банальной удачи, и потому крайне религиозных, — это было убедительной причиной для возвращения обратно в Город.
Но вот для тех, кто работал против Аттия Бузмы......
Вряд ли, в такой серьезной организации, (а Аттий Бузма уже не сомневался, что это серьезная организация), состоят сплошь дураки, не знающие цену золоченым чернилам на глянцевой бумаге Понтифика.
Это для темных и простоватых погонщиков, подобная бумажка была предметом религиозного поклонения, материальным доказательством существования Высших Сфер. Но для любого, более-менее понимающего человека, Прощение подписанное Понтификом, — было обыкновенной бумажкой, которую алчный до денег Понтификат, продает за неоправданно высокую цену. И надеяться, что ОНИ купятся на историю о Чудесных Явлениях, — было более чем наивно.
Когда упоение славой немного прошло, Аттий Бузма сильно пожалел о своем вранье, но было уже поздно. Ему оставалось только одно, — продолжать выполнять задания своего "дядюшки" так, словно бы вражеский "хвост", все еще продолжал волочиться вслед за ним.
Именно поэтому, на рынок в Сырный ряд, он пошел только за два дня до того, как его новый караван, должен был тронуться в путь.
Агента Ловцов, он нашел без труда. Так же гладко прошел процесс взаимного опознания. И так же просто прошел обмен "объекта передачи", на "материальный ресурс".
Никакого наблюдения за собой, или за Агентом, Аттий Бузма не обнаружил. Не было ни слежки, ни заинтересованных взглядов "случайных прохожих", ни подозрительных вопросов, — в общем, операция обмена, прошла абсолютно гладко.
А вот потом......
Глава 6
Ретроспектива Љ1
— Кажется я вышел на след, интересующего тебя Артефакта Учитель.
— Ты уверен?
— Да, он точно соответствует твоему описанию, и имеет сильный магический фон.
— И где он сейчас?
— В данную минуту, — он находится в руках какого-то Имперского Горожанина. Кажется он Ловец.
— Ты думаешь, что Ловцы....
— Нет учитель. Этот Ловец, даже не подозревает ЧТО, попало в его руки. Ловца в нем, я опознал лишь по тем жалким ужимкам и хитростям, которыми они так любят пользоваться.
— Так иди, и забери у него ТО, что принадлежит нам по праву!
— Неприятности начались, когда наш герой возвращался в постоялый трактир "Легкая Тропа". Аттий Бузма и сам не понял, что его насторожило. Все было как обычно, никаких подозрительных движений и действий. Но все его нутро словно бы кричало "Опасность! Опасность!". И он внял голосу Нутра.
Он резко свернул в удачно подвернувшийся переулок. Перепрыгнул через несколько заборов, оказавшись в каком-то тупике.... Но для Бумбы-помоешника, это не было преградой. Он ошпаренной кошкой взлетел на ближайшую крышу, (благо, почти все дома Сшистшиза, были одноэтажными), перескочил в соседний двор, пробежав мимо обомлевшего от такой наглости хозяина, шмыгнул в калитку, и вышел на соседнюю улицу.
Чувство опасности притупилось, но не прошло.
Вернувшись в постоялый трактир, (а куда ему еще было возвращаться в этом городе?), он первым делом, вытащил из куска сыра, некую удлиненную коробочку и, порывшись в карманах, засунул на ее место ту самую статуэтку неведомого демона, (чье имя он уже успел забыть), которую купил в последнем Имперском форпосте.
Ужинать вместе со всеми он не стал, — опасаясь, что в его еду или питье могут подмешать что-либо постороннее. А ночью, дождавшись, когда все остальные обитатели "его" сарая уснут, он тихонько выполз из своей постели, соорудив вместо себя куклу. Залез на одну из балок, что поддерживали крышу, благо, сделаны они были из таких толстых бревен, что мелкий да тощий Аттий Бузма, вполне мог использовать ее вместо кровати. (Если конечно на ней не спать).
Но спать Аттий Бузма и не собирался! Да наверное и не смог бы. И дело было не только в пустом желудке. Чувство опасности вновь разыгралось с такой силой, — что о сне не могло быть и речи.
И он не ошибся!
Вскоре после полуночи, сарай наполнился дымом, полетели искры, раздались истошные крики "пожар, пожар!", началась паника. Толком не отошедшие от сна люди, метались в поисках выхода, мешая друг другу, топча и давя тех, чей сон был излишне крепок.
Аттий Бузма общей панике не поддался. Как только он услышал подозрительную возню возле входа, и как только заметил влетевший в сарай пук горящего сена, — он затаился на своей балке, и начал наблюдать....
Со своей позиции, он прекрасно видел, как, пользуясь возникшей суматохой, двое неизвестных, подскочили к его постели. Один ударил в то место, где теоретически должна была располагаться голова Аттия Бузмы, а второй подхватил "бесчувственное тело", которое сразу же рассыпалось ворохом шмотья. Злодеи обменялись крайне грубыми словами, (причем на чистом Имперском) и, бросив ненужный хлам, устремились к выходу.
Аттий Бузма, прошелся по балке, вылез через дыру для отвода дыма, (сарай отапливался по-черному), вылез на еще не успевшую загореться крышу и спрыгнул в соседний двор.
Потом он принял активное участие в тушении пожара, потом разбирал обгоревшие развалины в поисках своих вещей, помогал опознавать трупы, громко горевал о "пропавшем имуществе и средствах к пропитанию"..., не забывая при этом все время оглядываться, присматривать за окружающими и мучительно думать, — "В чем же он прокололся?".
— А может прокололся вовсе и не он?, может это Агент Ловцов был под наблюдением? А может он уже и не только "Агент Ловцов"? или все таки это он? В смысле прокололся?
Вопросов было много. Ответов не было вообще.
Любое предположение Аттия Бузмы, могло оказаться правдой, а могло оказаться полной чушью.
Только сейчас, он понял, как же мало он знает о своем противнике. Только то, что он; — "Страшный", "Безжалостный" и "Всемогущий". Но "Кто Он?", "Каких целей добивается?", "Какими возможностями располагает!", — все это продолжало оставаться для него тайной.
И как же ему быть в этом случае?
Вокруг Горы. То есть, — враждебная для жителя Империи среда. Для него, из Сшистшиза, есть только два пути, либо в Город, либо через Унташшкий перевал в Коллоп. А если учитывать, что в Сшистшизе только одни ворота.... И Врагу достаточно установить возле них пост наблюдения....
Конечно, перебраться через так называемую "крепостную стену" этого жалкого городишки, было проще, чем съесть кусок овечьего сыра..., (противно, но не смертельно), но что делать дальше? Примкнуть к каравану, где-нибудь в полпути от города? Но это вызовет слишком много вопросов, на которые придется отвечать. Придется, — потому что отстать от каравана, не так уж просто.
Аттий Бузма еще помнит, сколько переполоха вызвало его исчезновение, когда он потерялся в двух шагах от каравана Виста Тадия. Конечно, тогда он был молодым, бестолковым горожанином, с которого мало спроса. Но Вист Тадий объяснил ему, что в таких случаях караван не идет дальше, до тех пор, пока либо ни найдется потерянный человек, либо его тело, либо не проходит суток, с момента его исчезновения. И искать будут не только племянника Аттия Бикма, которого тот передал в обучение Старшему Караванщику, но даже самого последнего помощника младшего погонщика. "Почему?". — "Потому, что таков Закон Караванщиков"!
Имя Аттия Бузмы уже внесено в список каравана Дексия-Лиса, и караван будет ждать сутки, если он Аттий Бузма завтра не явится на утренний сбор. И если он потом вдруг заявится к ним посреди дороги.... И не сможет убедительно ответить на заданные вопросы.... В лучшем случае, его опять изгонят из каравана, разрешив двигаться позади. В худшем, — постараются убить, как возможного шпиона, носителя злых духов, или просто, — личность, от которой одни проблемы. Благо, уже все побывавшие в Сшистшизе караванщики, знали его непростую историю, (Слава бывает весьма обременительной).
Остается три варианта: Немедленно сбежать из города, и постараться догнать караван Виста Тадия, и там, вря напропалую уговорить взять себя обратно. Второй вариант, — остаться и затаиться в Сшистшизе, выждать время, дождаться прихода нового каравана и примкнуть к нему. И наконец третий вариант, — идти до Города самостоятельно.
Все три варианта были, мягко говоря, безнадежными. Конечно, можно было постараться догнать караван Виста Тадия. Но разве в этом караване не затаился Враг? А даже если и нет, — то если он сможет догнать этот караван, значит и его враги легко смогут это сделать.
Идти самому? — Даже если он не станет легкой добычей горцев, даже если сумеет раздобыть пищу и дрова..., то дорога все равно одна! И выследить одинокого спутника не сложнее, чем выследить караван, а уж захватить его....
Затаиться в Сшистшизе, — где он, с его замашками Горожанина, — словно бельмо на глазу. Да и не тот это город Сшистшиз, в котором можно затаиться, не имея поддержки кого-нибудь из местных.... Но ведь он может обратиться либо к Агенту Ловцов, либо к настоятелю Храма Прощающего!
Да, именно к Настоятелю! Обращаться к Агенту опасно, он явно вычислен Врагом, а может даже и работает на него. (Кстати, если это так, то переданный им предмет явная пустышка и тащить его в Город....). Но и Настоятелю нельзя доверять, даже несмотря на то, что он явно знает больше чем положено знать обычному человеку. Ведь Настоятель, с его мягким голосом, да ласковыми манерами......
Внезапно Аттий Бузма почувствовал себя так, словно бы вновь оказался на дыбе Старшего Брата. Пытки еще не начались, но палач уже готовит свои страшные инструменты, и спасения ждать абсолютно неоткуда. А тело, еще помнящее боль прошлых побоев мучительно протестует, восстает против доводов разума и требует что-то делать, — кричать, скулить, извиваться в тесных путах, рваться, колотиться о стойку дыбы.....
